Вольная волюшка, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1891

Драматургия
Время на прочтение: 47 минут(ы)
Скачать в PDF

И. В. Шпажинскій

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ.

Томъ 2-й.

2-е изданіе С. Разсохина

ВОЛЬНАЯ ВОЛЮШКА.

ДРАМА ИЗЪ ВРЕМЕНЪ ИВАНА ГРОЗНАГО,
ВЪ ПЯТИ ДЙСТВІЯХЪ И ШЕСТИ КАРТИНАХЪ.

(Въ исправленномъ вид).

Дйствующія лица:

Бояринъ Глбъ Акимовичъ Варыгинъ.
Любовь Лукинишна, жена его.
Ольга, дочь ихъ, двушка.
Князь Иванъ Ларіоновичъ Мезецкій.
Илья Григорьевичъ Подгорный.
Маремьяна, по прозвищу Щелкуха.
екла, Малашка, Зинка, Марья, снныя двушки.
Абрамъ, Михайло, Варыгинскіе.
Слуга.
Дуняша, жена Абрама.
Кирюха, эсаулъ.
Батя, Сверло, Семенъ, Жогъ, Сова, Иванъ Ядреный, Ежъ, воры-разбойники.
Слуги, холопы Варыгинскіе и разбойники.

Дйствіе происходитъ въ усадьб Варыгина и ея окрестностяхъ.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Теремъ. Дв двери: налво — на лстницу, ведущую внизъ, направо, маленькая боковая — въ свтлицу. Къ правой сторон — небольшой продолговатый столъ, покрытый зеленой, съ красной каймою, скатертью, у лвой стны скрыня, съ сковкою и висячимъ замкомъ. Въ задней стн три окна въ садъ. Въ окна видны верхушки деревьевъ. Одно изъ нихъ растетъ у средняго окна.

ЯВЛЕНІЕ I.

Дуняша, екла, Maлашка, Зинка и Марья
[сидятъ за пяльцами и работаютъ. Дуняша кроетъ за столомъ].

ЕКЛА. О-охъ, разломило спину, не разогнешь! То-то жизнь треклятая!
ЗИНКА. Вотъ Щелкуха-те разомнетъ клюкой спину-то! Не будешь охать.
ЕКЛА. Вдьма!
МАРЬЯ. А слышали, двушки, про разбойниковъ? Страсти! Вишь, въ Юшинскомъ лсу становище у нихъ. Далеча-ли? Слышно, ватага человкъ сотъ дв. Ни проходу, вишь, отъ нихъ, ни прозду. Который длъ прохалъ, въ ближнемъ сел молебенъ служитъ, что Богъ пронесъ.
МАЛАШКА. Бда нашему боярину!
ЕКЛА. Накопилъ скаредъ добра. Есть чмъ ворамъ поживиться!
ЗИНКА. Недаромъ же, сказываютъ, сонъ ему видлся, что торчитъ его голова на колу, ха-ха!
ДУНЯША [взглянувъ на дверь]. А ты поопасливй, Зинка! Какъ бы иглой языка не истыкали, какъ намедни Осколк.
МАЛАШКА. Берегись, двки! Нагрянуть ухачи-воры пришла намъ погибель!
ЕКЛА. Небось у разбойниковъ лучше жизнь, чмъ нашего Ирода.
МАРЬЯ. Ахъ, что ты! что ты! Помилуй Богъ!
ЗИНКА. Пойдутъ кистенями молотить и теб, чай, влетитъ, еклушка. Али-думаешь — въ честь у нихъ попадешь
ЕКЛА. А то нтъ? Ништо имъ двки не нужны?
МАЛАШКА. Дура!
МАРЬЯ. Да, недаромъ у насъ караулы на ночь удвоены! Кто съ дубиной, кто съ вилами и у каждаго, слышь за поясомъ по топору.
ЕКЛА. Накараулятъ! Караульщикамъ отъ нашего боярина въ пору самимъ въ разбой идти. Твой мужъ, Дуняни не къ нимъ ли въ Юшинскій лсъ утекъ?
ДУНЯША. Куда сбжалъ Абрамъ — не вдомо мн, да теб мало дла, милая.
ЗИНКА [со вздохомъ]. Абрамъ, Абрамъ! Какъ и не сбжать! Мученски-мучили… [Запваетъ].
Затуманилось ясно солнышко,
[остальныя двушки подхватываютъ]
Пріунывъ сидитъ добрый молодецъ.
Что задумался ты, ясенъ соколъ?
Не судилъ, знать, Богъ жизнь таланную.
Иль кручинушка въ переломъ пришла?..

ЯВЛЕНІЕ II.

Т-же и Щелкуха.

ЩЕЛКУХА. Чего расплись, чего раззявкались, дармодницы, а?!
ЗИНКА. За псней дло спорится.
ЩЕЛКУХА. У тебя вотъ спорится! Чего ты наковыряли тутъ, негодная, а?! Первая выскочитъ, сорочій языкъ! Вотъ зачну трепать за косу, другія у меня псни пойдутъ. Да знаешь ли, что за бсовскія псни на томъ свт будетъ? Повсятъ тебя за языкъ на улицу и змй обовьется вокругъ тебя, съ языкомъ огненнымъ и будетъ онъ жалить тебя отъ головы до пятъ. Вотъ что за бсовство то будетъ! [На Дунашу]. А теб смшно?! зубы скалишь?
ДУНЯША. И не думала! Съ чего ты взяла?
ЩЕЛКУХА. Съ того, что видла, съ того и взяла. Знаю, что неугодны мои рчи твоей милости, знаю! Что я ни скажи, ты рожу кривишь. Всякому непокорству заводчица…
ДУНЯША. Да что ты привязываешься ко мн? Что ни день, то напраслина. Вотъ какъ теперь: и въ мысляхъ смяться не было, а, ты прицпилась. Терплю, терплю…
ЩЕЛКУХА. Поговори у меня, поговори! Ты вотъ когда говори, какъ станетъ бояринъ тебя пытать, куда Абрамка сбжалъ.
ДУНЯША. Господи, Боже мой! да почемъ же я знаю! Не отвтчица я за него.
ЩЕЛКУХА. Одинъ у васъ умыселъ съ нимъ.
ДУНЯША. Вотъ ты на что гнешь! Спасибо! Много черезъ тебя Абрамъ муки принялъ отъ боярина, черезъ твои наговоры…
ЩЕЛКУХА. Ты смешь меня попрекать!? [схватила ее за плечо].
ДУНЯША [высвободила плечо]. Ну оставь! Богомъ прошу, не придирайся ко мн! И камень отъ жару треснетъ.
ЩЕЛКУХА [кричитъ и стучитъ на нее клюкою]. А, ты грозить?!

ЯВЛЕНІЕ III.

Т-же и Ольга.

ОЛЬГА. Это что? Не смй!
ЩЕЛКУХА. Ну вотъ! Какъ взыскивать съ холопокъ, коли сама боярышня поноровщица? Гд управиться съ людишками, коли здсь, въ терему, всякому супротивству заводъ и вочинъ?
ОЛЬГА. Какое супротивство? Что ты врешь, что выдумываешь?! Изсохла отъ ехидства и злости, старый паукъ. Ступай вонъ!
ЩЕЛКУХА. Ишь озмилась! Кажется, съла-бъ меня, озарница. Да спасибо не будетъ по-твоему. Съ чмъ нагрянешь, съ тмъ и отпрянешь. Батюшкой твоимъ мн приказано накрпко, надзоръ за всми имть, чтобъ были вс въ покорств и страх. Значитъ, идешь ты противъ воли родительской, значитъ, ослушница ты…
ОЛЬГА [прерываетъ]. Холопка! молчать!
ЩЕЛКУХА. И правда, что мн, холопк, тебя учить! Пускай родитель поучитъ дочь непокорную. Ладнй будетъ дло! [уходить].
ДУНЯША. Нажалуется теперь. Не вступаться-бъ теб, боярышня!
ЗИНКА. Не накликать бы бды! Стоитъ-ли изъ-за насъ?
ОЛЬГА. Ступайте, двки. [Вс, кром Дуняши, накрываютъ пяльцы и уходятъ].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Дуняша и Ольга.

ОЛЬГА. Слышала? Иволга просвистала.
ДУНЯША. Такъ что жъ? Знать къ дождю.
ОЛЬГА. Гмъ! глупая! [Подходитъ къ окну].
ДУНЯША. Неужто опять онъ?
ОЛЬГА. А то кто-же? Гляди-ка, съ кмъ батюшка по саду идетъ?
ДУНЯША. Должно быть, съ княземъ Мезецкимъ. Въ поварн говорили, ждали его нынче у насъ.
ОЛЬГА. Какой старый, да толстый! Полно, онъ-ли? Весь вкъ у нихъ съ батюшкой судбище. Такіе враги, что батюшка на него даже опасную грамоту выхлопоталъ, потому, вишь, похвалялся князь на батюшку лихимъ дломъ.
ДУНЯША. Ну, а теперь на миръ пошло. То ихъ дло, а я про ‘иволгу’. Серчай не серчай на меня, боярышня, а лихою бдою прикочнулся къ теб этотъ молодецъ. Гони ты его, ради Христа! Дашь сердцу волю — въ бду заведетъ.
ОЛЬГА. Захочу — прогоню. Да я и не поваживаю его.
ДУНЯША. Да кто онъ? откуда?
ОЛЬГА. Кто?… Издалеча… Али сказать? Про Подгорныхъ слыхала?
ДУНЯША. Подгорные? [Смущенно.] У насъ и по сей часъ вспоминаютъ…
ОЛЬГА [мрачно.] Тяжкій грхъ! Батюшк не простятъ его до вку… Ну, вотъ этого самаго Подгорнаго сынъ, Илья.
ДУНЯША. Да онъ-же въ Литву сбжалъ.
ОЛЬГА. Кто захочетъ — и съ Литвы домой дорогу найдетъ.
ДУНЯША. Молодой Подгорный! Вотъ дла!… Стало быть ты съ измальства знала его?
ОЛЬГА. Дтьми были, игрывали… Въ мышку играли, въ сраго волка… Разъ, помню, взобралась я на березу высокую. Сукъ и подломись подо мною, не слзть да и полно. Оробла. Плакать не плачу. Слезъ у меня и тогда не бывало. А сердце упало, голова закружилась, того гляди сорвусь на земь. Бжитъ Илюша. Кричу: ‘снимай!’ Влзъ онъ, какъ блка, ухватилъ меня и какъ ужъ сползъ — Богъ его знаетъ. Не изъ одной бды выручалъ… Въ дтств мн только и радости было, что онъ! Да скоро нашимъ играмъ конецъ пришелъ.
ДУНЯША. Какъ засудились ваши родители, съ тхъ поръ и не видались ужъ вы?
ОЛЬГА. Нтъ, довелось раза два, когда ужъ подростками были. Въ монастыр помню… На богомолье мы съ матушкой здили… Тамъ его видла. Да еще, въ скорости, когда отецъ на Москв былъ, забжала я отъ мамушекъ на остоженный дворъ. Вдругъ Илюша изъ половня. Я такъ и вскрикнула! Подлетлъ, обнялъ меня, поцловалъ и не успла опомниться я, какъ его ужъ и слдъ простылъ!
ДУНЯША. Такъ вотъ у васъ съ коихъ поръ!.. А теперь гд-же вы свидлись?
ОЛЬГА. Вотъ какъ было. Гуляю я по саду. Вдругъ Илья предо-мной какъ изъ земли выросъ. ‘Не признаешь, говоритъ, меня, Ольга Глбовна?’ А гд признать!.. ‘Или, говоритъ, забыла Илюшу’?.. Слова я не промолвила и ушла. Посл того, стала по саду близко дома ходить, на виду и то рдко. Вотъ разъ иду, а изъ вишенья голосъ: ‘здравствуй, красавица!’
ДУНЯША. Днемъ?!
ОЛЬГА. До обда, вс на ногахъ были и дворъ полонъ народу.
ДУНЯША. Какъ же онъ въ садъ пробрался?
ОЛЬГА. Ему везд дорога. Тмью прокрадется, тише тни пройдетъ, а ужъ будетъ гд надо. ‘Съ чего, говоритъ, ты отъ дома отходить боишься? Эхъ, Ольга Глбовна! Одно знай: живу не быть, а тебя добыть.
ДУНЯША. Вотъ ужъ какъ!
ОЛЬГА. ‘Ты, говоритъ, обо мн только помысли. Стану передъ тобой, какъ листъ передъ травой. Хоть тебя всмъ селомъ окружи, невидимкой приберусь. Такъ и знай’! Опять я на рчи его ничего не сказала и ушла. И точно: разъ, сидючи въ терем, подняла я окошко, гляжу на темную ноченьку и пришелъ онъ мн въ голову. Вдругъ зашуршало тутъ въ лип и прыгъ онъ съ нея на окошко!
ДУНЯША. Сюда?! Матушки! То-то, чай, испугалась?
ОЛЬГА. Я не пуглива.
ДУНЯША. Прогнала?
ОЛЬГА. Поговорили… Больше на окошко не сядетъ.
ДУНЯША. Такъ-то лучше! Помилуй Богъ, узнаетъ бояринъ, да онъ тебя въ живыхъ не оставитъ!.. А грхъ, а стыдъ!…
ОЛЬГА. Кому тошно жить, тому страхъ не въ страхъ и грхъ не въ боязнь.
ДУНЯША. Опять иволга!
ОЛЬГА. Гд-нибудь онъ тутъ недалеча. Въ тотъ разъ, какъ спровадила я его, сказалъ: ‘иволгу слушай’!.. Онъ всякою птицей кричать гораздъ: и совой гукаетъ, и соловьмъ свищетъ и перепеломъ бьеть… ‘Иволгу слушай, сказалъ. Значитъ, неминучая нужда съ собой перемолвиться’.
ДУНЯША. Хитритъ!
ОЛЬГА. Взгляни, кто тамъ по лстниц идетъ?
ДУНЯША [отворивъ дверь.] Боярыня. [Пропустивъ ее, уходитъ].

ЯВЛЕНІЕ V.

Ольга и боярыня Любовь Лукинишна.

БОЯРЫНЯ.

Опять ты вздоришь! горюшко мое!
Что длать мн съ тобою?!..

ОЛЬГА.

Чмъ я вздорю?

БОЯРЫНЯ.

Послушай что старуха говоритъ!
Къ отцу пошла, пожаловаться хочетъ!
Иль мало я просила: не раздорь,
Не связывайся съ ней! Въ упросъ просила!
Ты все свое! Ты ставишь ни во что
Родительское слово… [Плачетъ].

ОЛЬГА.

Перестань!
Прискучили мн охи, причитанья,
Да жалобы слезливыя твои.
Что проку въ нихъ? Ни дла разсудить,
Ни твердаго сказать — гд надо — слова,
Одно у насъ съ тобою: сокрушаться.

БОЯРЫНИ.

Меня ты сокрушила, дочка, правда!
Смиренныхъ любитъ Богъ и благодать
Тому, кто сердцемъ кротокъ и покорливъ,
А ты, въ своемъ упорств и гордын,
Не чтишь и не жалешь мать. Гршно!

ОЛЬГА.

Неправда, я жалю. Весь ты вкъ
Въ напраслинахъ, въ обидахъ изжила,
Да въ страх предъ крутымъ отцовскимъ нравомъ.
Я съ дтства за тебя душей болла,
И въ сердц скорбь, гнвливая досада
На батюшку кипли у меня.
За то и онъ меня возненавидлъ,
‘Волченкомъ’ звалъ, тснилъ и истязалъ.
Кому вступиться было за ребенка,
Коль, въ страх, мать очей поднять не смла?
Откуда жъ было кротости набраться,
Смиренья мн, коль я ни ласкъ не знала.
Ни радостей ребячьихъ, ни подругъ?
Коль видла я скорбь одну вокругъ,
Да слышала лишь вопли, да проклятья?

БОЯРЫНЯ.

Гршно отца судить. Молиться надо.

ОЛЬГА.

Да разв сладки мн такія рчи?
Что батюшку ‘злодемъ’ называютъ,—
Легко-ли мн?.. Подгорнаго ты вспомни…
Корысти ради, кто его сгубилъ?
Кто ложно предъ царемъ оговорилъ?
И батюшку раскаянье не гложетъ?..

БОЯРЫНЯ [прерываетъ].

Безумная, молчи! Вселяетъ врагъ
Такія мысли… Даже слушать страшно!

ОЛЬГА.

Не рчи страшны, матушка: дла!..
Охъ, душно мн, томитъ меня, родная!
Не жизнь у насъ, а мрачная тюрьма.
Мн все постыло здсь! Себ сама
Упорствомъ я и злобой досадила!
Расшибла-бъ теремъ я и тынъ высокій,
Чтобъ вырваться на ширь и на просторъ,
Лихую долю радостью смнить,
Да вольною-бы волюшкой зажить!..
[Въ волненіи припала къ матери]

БОЯРЫНЯ [лаская ее].

Опомнись! Богъ съ тобой, дитя мое!..

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т-же, Варыгинъ {Варыгинъ — худощавый старикъ, съ жиденькими волосами, тонкими блдными губами и яснымъ холоднымъ взоромъ. Рчь спокойная, а въ моменты жестокости даже ласковая. Гнвъ проявляется взрывомъ, посл чего Варыгинъ опять спокоенъ.} и Щелкуха.

ВАРЫГИНЪ. Изрядно! поучить-бы дочь негодницу, а ты ласки ей расточаешь! У дуръ матерей дочери всегда въ непокорств растутъ. Не умла держать въ страх Божіемъ, благоразумномъ ученіи, вотъ и взростила добро! [Щелкух]. А ты кликни ко мн друга ея сердечнаго, Дунюшку, да и Ефремыча кстати. [Щелкуха поклонилась и уходитъ]. Спасибо дочушк, двки у насъ развольничались, отъ ея поноровки. Доведется мн ихъ, сердечныхъ, поучить уму-разуму, чтобъ упрямствомъ не жили.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Ольга, Боярыня, Варыгинъ, Дуняша и Ефремычъ. (Дуняша испугано, пойдя, низко поклонилась Варыгину).

ВАРЫГИНЪ. Здравствуй, милая, здравствуй! Скажи-ка мн, какъ боярышня научаетъ тебя старуху не слушаться, да двокъ мутить?.. Отвтствуй! Или языкъ присохъ?
ДУНЯША. Ничего я такого отъ боярышни не слыхала…
ОЛЬГА. Вступиться вступлюсь, когда обижаютъ, а худу не учу никого.
ВАРЫГИНЪ [Дуняш]. За грубости твои, за то что ты небреженьемъ и нарочнымъ дломъ работу портишь, не слдъ мн и спрашивать съ тебя, потому все это въ угоду боярышн длаешь. Мы съ тобой рчь о другомъ поведемъ, лебедушка блая. Гд мужъ твой, Абрамъ?
ДУНЯША. Не знаю, государь.
ВАРЫГИНЪ. Въ Юшинскомъ лсу объявились у насъ воры-разбойнички. Думается мн — у нихъ Абрамъ. Ась?
ДУНЯША. Ничего я не знаю.
ВАРЫГИНЪ. И сдается мн, замыслилъ воръ Абрамка лихое дло: навести на насъ сволочь разбойную, животы наши пограбить и тебя, лебедушка моя, отбить въ ихній станъ, чтобъ жить вамъ, съ мужемъ, въ веселіи и радости. Ничего ты про это не вдаешь?
ДУНЯША. Помилуй, государь! Знать не знаю, гд мужъ.
ВАРЫГИНЪ. Значитъ, ты съ нимъ не за одно, не ссылаешься?
ОЛЬГА. Вижу, батюшка, къ чему ты рчь клонишь. Негоже, оставь! Жена за мужа не отвтчица. Голова моя порукой, что Дуняша ничего не знаетъ про мужа.
ВАРЫГИНЪ. А тебя словно какъ и не спрашивали, чадо мое любезное! Не въ мру языкъ рчистъ. [Къ жен). Наставлена вжеству, да! [Къ Дуняш]. Такъ съ Абрамкой ты не ссылаешься и зла не умышляешь на меня?
ДУНЯША. Видитъ Богъ, нтъ!
ВАРЫГИНЪ. Лучше сознайся ужъ, милая! Запираться вдь грхъ. Видли люди, шмыгаетъ здсь какой-то незнамыя человкъ Вишь, въ саду даже былъ. Кому-жъ быть, какъ не молодцу отъ тхъ разбойниковъ, отъ мужа къ жен послу?
ДУНЯША. Я изъ чужихъ никого не видала.
ВАРЫГИНЪ! А въ личик измнилась? Словно какъ помертвла? Ахъ, лебедушка моя! Запираться-то не умешь, хе-хе! не горазда, моя красавица! Жалко тебя, а нечего длать. Какъ-никакъ, а правду нужно дознать. Ефремычъ! Поспрошай-ка ее! Сначала кошками подери, да смотри бережно, вжливенько…
ДУНЯША [бросается ему въ ноги]. Смилуйся, Государь! Ни въ чемъ неповинна, ничего я не знаю, не вдаю! Безъ того изныла душа, что ушелъ Абрамъ, бросилъ меня. Можетъ и въ жив-то его нтъ! А тутъ такая напраслина! Не врь, государь, кто наклепалъ на меня! Не будетъ надъ тмъ милости Божіей до вку. Смилуйся, не губи!!
ВАРЫГИНЪ. А-а, иль морозъ позакожей подралъ? Хехе хе! [Палачу]. Такъ сперва кошками, а тамъ погрй ей спинку-то блую, горяченькимъ утюжкомъ погладь.
ОЛЬГА. Батюшка! Богомъ молю, не тронь ее, не тирань! Никакой на ней вины нту. Богомъ молю!
ВАРЫГИНЪ. Хе-хе! Такъ сперва кошками Ефремычъ, а тамъ утюжкомъ.
ОЛЬГА. Ну такъ я-жъ скажу, кто былъ тотъ чужой человкъ. Не разбойникъ, не Абрамовъ посолъ, а Подгорнаго Григорія сынъ, Илья!
ВАРЫГИНЪ. Что-о?!. Подгорный?! сынъ?! Гмъ! Добрыя всти!.. И отъ кого же я слышу ихъ! какимъ знатьемъ ты провдала это?! [Жен]. Радуйся, матушка! Спасибо за хорошій надзоръ! [Палачу]. Длай свое дло, Ефремычъ! Что боярышня знаетъ, то и Дуньк извстно…
ОЛЬГА. Никто про это не знаетъ!..
ВАРЫГИНЪ [не возвышая голоса]. Молчи! [Палачу]. Вызнай все до-чиста. Ступайте! [Ефремычъ уводить рыдающую Дуняшу].
ОЛЬГА. Мало на твоей совсти грха и крови легло!
ВАРЫГИНЪ. Эко надменіе бсовское!..Такъ Подгорный!.. Зачмъ же онъ? Али голову на плаху принесъ? Давно пора. Ась?
ОЛЬГА. Не знаю — зачмъ, только не для плахи. Довольно съ тебя и отца!
БОЯРЫНЯ [въ трепетъ]. Замолчи, Ольга!
ВАРЫГИНЪ. Да, кротка наша дщерь, и стыдлива и сердцемъ утерпчива. Спасибо я въ пору схватился. Вотъ что жена: сватается къ Ольг князь Мезецкій…
БОЯРЫНЯ [съ испугомъ]. Мезецкій…
ВАРЫГИНЪ [грозно]. Ну-у! [Въ прежнемъ тип]. Нынче онъ былъ у меня. Я такую отповдь учинилъ, что пріхать ему завтра къ намъ, для сговору о свадьб. Изготовься.
ОЛЬГА. Лучше умру, а не достанусь постылому!
ВАРЫГИНЪ. Хе-хе-хе! [Жен]. Вскор, какъ могу по сил своей, славну и честну свадьбу учинимъ. А покамстъ запереть Ольгу въ терем и караулъ приставить, чтобъ ни шагу отсюда! Слышала? [Ольг съ прорвавшимся гнвомъ]. Стыдъ и обыкъ забыла! прилучать молодцевъ стала!.. Берегись!.. [Погрозился на нее и уходитъ].

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Ольга и боярыня Любовь Лукинишна.

БОЯРЫНЯ [бросаясь къ дочери ].

Горюша ты моя!

ОЛЬГА.

Оставь! Не плачь!
Оставь меня одну раздумать думу [съ горечью],
Сготовиться принять честной внецъ.

БОЯРЫНЯ.

И какъ могла ты свидться съ Ильею!
Какъ онъ дерзнулъ!..

ОЛЬГА [съ нетерпніемъ].

Оставь-же, я сказала!
Теперь не до тебя… Вдь будетъ время
Про все спросить, поплавать, потужить.
Теперь мн нужно съ мыслями собраться,
А ты пока сбирай меня къ внцу.

БОЯРЫНЯ.

Пошли теб заступница святая
Смириться духомъ, сердце покорить! [Уходитъ].

ОЛЬГА [медленно ходитъ].

Теперь что длать? Въ чемъ искать спасенья?
Петлю на шею? Грхъ великъ. И жаль
Сгубить себя, чтобъ бракъ избыть постылый.
Такъ дешево я жизни не отдамъ.
Грозитъ бда — поддайся и раздавитъ.
Да робостью мое не бьется сердце
И чувствую я мощь въ груди своей…

ЯВЛЕНІЕ IX.

Ольга, и Илья
[вдругъ выставляется въ открытое окно, перегнувшись съ липы].

ОЛЬГА.

Илья?! Опять ты здсь?! Уйди скоре!
Примченъ ты… Поймаютъ!.. Пропадешь!..

ИЛЬЯ.

Теб пропасть за Мезецкимъ за княземъ.
Я свдалъ все. Сегодня ночью ждать
Тебя въ саду я буду. Приходи!
Не попусту прошу. Сама увидишь.
Приспло время все теб открыть.
Да и теб я нуженъ. Приходи же!
Не ныньче въ ночь, потомъ ужъ поздно будетъ! j

[Скрывается, слзая по дереву. Ольга остается въ глубокой задумчивости].

ЗАНАВСЪ.

КАРТИНА ВТОРАЯ.

Садъ. Справа, между деревьями, видна часть высокаго тына. Лунная ночь.

ЯВЛЕНІЕ I.

Илья и Абрамъ

ИЛЬЯ.

Ну, сдлалъ все, какъ сказано?

АБРАМЪ.

Готово.
Собакъ пришибъ, а сторожа связалъ
И тряпкою ему заткнулъ я глотку.

ИЛЬЯ.

Такъ жди-жъ меня за тыномъ. Не звать!

АБРАМЪ.

А ты, когда свое покончишь дло,
Дозволь жену мн взять. Въ тюрьм она
И завтра за меня ей будетъ пытка…

ИЛЬЯ.

Бери, да безъ убійства.

АБРАМЪ.

Мн помогутъ.
Бояринъ врныхъ слугъ себ не нажилъ,
Люте звря онъ, поганый песъ!
Не то что бабу, выдадутъ, коль надо,
Холопи самого-то головой. [Уходить въ глубину сада].

ИЛЬЯ.

Затмъ-ли изъ Литвы я шелъ далекой,
Лихой сбирая вольницы ватагу,
Чтобъ здсь себ вымаливать свиданья,
И прячась въ тнь, прислушиваться жадно,
Гд шорохъ, захрустло — не идетъ ли?
Волнуюсь я и губы пересохли…
И выскочить изъ груди хочетъ сердце…
А вздумаешься, стыдно за себя,
И сколько разъ, что въ явь передъ очами,
Мн видлось, какъ брошусь съ удальцами
Я рушить въ прахъ злодйское гнздо,
Въ моей же кровной вотчин свитое!
Замки какъ полетятъ, запоры, двери,
Что вихремъ разнесется все добро,
Какъ съ трескомъ зареветъ кровавый пламень
И дымъ, клубясь, что туча поползетъ!
А вотъ и онъ, исконный ворогъ мой!
Трепещешь ты? Пощады нтъ злодю!
Чу!.. шорохъ… Да… и легкіе шаги…
Она! [бросается къ Ольг].

ЯВЛЕНІЕ II.

Илья и Ольга.

ОЛЬГА [отстраняясь].

Подальше! Выслушай сперва,
Ты дерзостью меня принудилъ, страхъ
И стыдъ забывъ, прійти. Но я пришла
Сказать, чтобъ ты не смлъ у насъ шататься.
Ужь батюшка дознался про тебя.
Какъ вора скрутятъ, хуже: пропадешь.

ИЛЬЯ.

Меня скрутить? Нтъ, руки коротки.
Къ теб пробраться — удержу мн нту.
И тынъ высокій, стража и затворы
Въ помху-ль мн?

ОЛЬГА.

Да я сама помха.
Послдній сказъ: не смй меня позорить,
Чтобъ не было слдовъ твоихъ у насъ!

ИЛЬЯ.

Коль знала-бъ ты, кого коришь и гонишь!
Забывши чья ты дочь, искалъ смиренно
Я встрчъ съ тобой. А съ тмъ-ли шелъ сюда?

ОЛЬГА.

Скажи, кто ты и шелъ зачмъ — повдай.

ИЛЬЯ.

Когда здсь жилъ покойный мой родитель,
Въ сосдств поселился твой отецъ.
Онъ бдствовалъ, но кляузой живя,
Корыствуясь добытками чужими,
Тснилъ сосдей, тяжался неправдой,
И резоимстловалъ и всякой скверной
Свои богатства множилъ, безъ зазору
Но батюшка былъ силенъ. Какъ другихъ,
Тснить его, знать, мочи не хватало.
И твой отецъ замыслилъ зло иное.
Когда, дотол славный царь Иванъ,
Адашева съ Сильвестромъ осудивъ,
Сталъ ухо преклонять къ льстецамъ негоднымъ
И близкихъ всхъ Адашеву казнить,
Свила у трона ябеда гнздо,
Клеветники, что зми, закишли.
Царь ихъ желалъ, царь ихъ тогда искалъ!
И въ сонм ихъ явился твой родитель.
На батюшку нанесъ онъ злое слово,
Чрезъ едора Басманнаго о томъ,
Что злобнся, вишь, старый на царя,
Адашевскимъ обычаемъ живетъ
И чарами царя-де изведетъ.
И батюшку схватили по навту
И въ мукахъ онъ окончилъ дни свои.
А твой отецъ, въ награду за злодйство,
Взялъ вотчины его. Ты помнишь это?

ОЛЬГА.

И счастлива была-бы позабыть!

ИЛЬЯ.

Съ отцомъ и я былъ на смерть осужденъ
И дядя мой. Но злоб ненавистной
Нашъ родъ искоренить не довелось.
Въ Литву бжали мы. Но вскор тамъ
Въ скорбяхъ скончался дядя. На чужбин
Остался я несчастнымъ сиротой,
Съ истерзанной душею, въ нищет
И съ памятью о батюшк кровавой…

ОЛЬГА.

Я знаю… Я всегда тебя жалла,
Молилась, что бы ты въ сиротской дол
Несчастьемъ на чужбин не погибъ.

ИЛЬЯ.

А я, терпя нужду, обиды, скорби,
Мужалъ съ другими мыслями. Отца
Всегда держалъ я въ памяти. Одно
Утхой было мн: настанетъ время
За ябеду корыстную воздать.
Прослышавши, что въ Юшинскомъ лсу
Живетъ удалой вольницы ватага,
Трепещетъ твой родитель. Словно чуетъ,
Что та гроза заходитъ но него.

ОЛЬГА [съ испугомъ].

Разбойники тамъ есть… Про это слухъ
Прошелъ…

ИЛЬЯ.

Мои-то люди. Я собралъ
И я привелъ ватагу удальцевъ.

ОЛЬГА.

Ты?! ты навелъ?! Не знала-жь я досель,
Что лса ты дремучаго бояринъ!

ИЛЬЯ.

И я давно бы замыселъ исполнилъ,
Коли-бъ не ты…

ОЛЬГА [насмшливо].

Ахъ, я тебя сдержала! [гнвно].
Ворамъ не стать раздумывать злодйствомъ!
Такъ вотъ ты здсь зачмъ! Навелъ воровъ,
Грабежниковъ, убійцъ и палачей!..

ИЛЬЯ.

Холопей утсненныхъ, не воровъ
Я бралъ съ собой, кому не въ моготу
Пришлось отъ разоренья, отъ насильствъ
Сутягъ лихихъ и судной волокиты.
И тхъ людей собралъ я не для лиха,
А судъ чинить насильникамъ, расправу,
Обиженныхъ отъ зла оборонять.

ОЛЬГА.

Когда-жъ за честь считалось душегубство
И правда шла, струя по слду кровь?
Придумалъ, что заступникъ онъ тснимыхъ
И этимъ хочетъ дло облить!
Нтъ, зломъ добру никто не служитъ.
Ты Судъ чинить куда пришелъ съ ворами?
Пришелъ отнять свое! Ну и бери.
А мн не стать съ тобою говорить,
Лихой неправды, зла, честной каратель,
Разбойной шайки славный атаманъ.
Прощай, Илья!

ИЛЬЯ.

Постой! Послушай, Ольга!
Съ тхъ поръ, какъ я тебя увидлъ снова,
Смягчился духъ во мн. У цли я,
Взлелянной годами, все готово
Развять въ прахъ насильника гнздо…
Онъ въ скорбь нашъ родъ, въ безчестіе низринулъ,
Отца злодйски предалъ палачамъ…
Я все забылъ и думалъ объ одномъ,
Увидть бы тебя, мою отраду!
Сказать, что ты вольна въ судьб моей,
Что брошу я съ тобою грхъ и мщенье,
Что мн тебя одну лишь надо… [Страстно обнимаеть ее].

ОЛЬГА [вырываясь].

Прочь!
Въ послдній разъ мы видлась съ тобой! [Отступаетъ].

ИЛЬЯ.

Не вышло-бъ худо, коли не одинъ
Вернусь сюда я слдомъ за тобою!

ОЛЬГА.

Приди! Отца разграбь, сожги, убей,
Меня схвати добычей воровскою.
Ужъ какъ же стану а тебя любить!
Не всякъ, знать, съ искрой камень драгоцнный
И молодецъ не всякъ съ любовью-правдой…
Ошиблась я. Живи себ съ ворами! [Отходитъ].

ИЛЬЯ [удерживаетъ ее].

Прости, молю! Не ставь въ вину мн, Оля,
Горячихъ словъ. Искать тебя въ невсты
Прямымъ путемъ — ты вдаешь — нельзя.
Судьбу твою ршилъ уже родитель.
Хоть князь, твой нарченный, старъ и сдъ,
И пьяница, развратный сластолюбецъ,
Но знатенъ онъ и въ сил у Царя.
А твой отецъ раздумывать не станетъ
Родную дочь корыстно загубить.
Отвергнешь ты меня — погибнемъ оба:
Въ разбойной жизни я, ты — въ злой невол,
Въ истом горькой за постылымъ мужемъ.

ОЛЬГА.

А въ стан воровскомъ мн лучше будетъ!

ИЛЬЯ.

Ватагу я немедля распущу.
Принявъ внецъ, знакомою дорогой
Въ Литву уду, съ милою женой.
Любви моей открой же сердце, Оля!
Въ теб вся жизнь, все счастіе мое!

ОЛЬГА.

Зачмъ меня ты хочешь облукавить,
Горячимъ словомъ душу замутить?..
Обманчивы вдь ласковы слова…
Собьютъ съ ума, а тамъ пеняй, да плачься…
Удумано не ладно. Нтъ, Илья,
Рчей твоихъ мн къ сердцу взять негоже.

ИЛЬЯ.

А молвишь ты, что помнила всегда,
Молилась и жалла!.. Врь теб!

ОЛЬГА.

Не врь, какъ хочешь! Лгать я не умю.
Всечасно сердце кровью обливалось,
Что мы неправдой здсь живемъ… Одно…
Зачмъ таить?.. Одно мн было въ радость:
Про дтство вспоминать, какъ мы съ тобой
Ребячески, таясь отъ всхъ, играли,
Какъ ты меня въ обидахъ утшалъ…

ИЛЬЯ.

И я тмъ жилъ, любя тебя съ измальства…

ОЛЬГА.

Не тмъ ты жилъ, а мщеніемъ и злобой.

ИЛЬЯ.

Не могъ же я отца забыть, пойми!
Но если все, что въ сердц накипло,
Что мыслями и волей овладло,
Разсялось, какъ дымъ, передъ тобой,
Суди-жь сама, насколько ты желанна,
Насколько ты душ моей мила! [Взявъ ее за руку].
Какъ дивно безъ меня ты расцвла,
Очей не отведешь!

ОЛЬГА [въ смущеніи отнимаетъ руку].

Ну, что объ этомъ!..

ИЛЬЯ.

Что-бъ ни было, а я ужъ не могу
Громить тотъ домъ, гд ты, моя голубка.
Спасенъ моей любовью твой отецъ.
Теперь ужъ я не тотъ… Дла мои
Ужъ въ стыдъ мн стали, въ бремя…

ОЛЬГА [прерываетъ въ волненіи].

Мн пора…
Прощай!.. Боюсь, чтобъ дома не хватились…

ИЛЬЯ.

Ужель на вкъ простимся?

ОЛЬГА.

Что-жъ, коль надо!

ИЛЬЯ [грустно].

Прощай, коль такъ, подруга свтлыхъ дней,
Судьбиной злой навки омраченныхъ!
Теб я жизнь и душу отдавалъ,
Въ теб одной спасенія искалъ
Отъ гибели, позора и грха…
Самой теб грозитъ лихая доля…
Но сердцемъ непреклонна ты. Прощай!
Въ послдній разъ дозволь обнять тебя… [Обнялъ].
Ахъ, тяжко мн! [Припалъ къ ея плечу].

ОЛЬГА.

Самой мн не легко…

[Онъ вдругъ сталъ страстно ее цловать. Слабо сопротивляясь].

, Довольно!.. Перестань!

ИЛЬЯ.

Въ послдній разъ вдь…

ОЛЬГА.

Оставь!.. Ну, что ты длаешь со мною?!..

ИЛЬЯ [держа ее въ объятіяхъ].

Ты любишь? да? Въ твоихъ очахъ я вижу,
Въ дыханьи жаркомъ, въ трепетныхъ устахъ…

ОЛЬГА [вырываясь].

Прощай! [быстро отходить].

ИЛЬЯ.

Обоихъ насъ ты губишь, Оля!
Вернись!.. Молю тебя, постой!.. вернись-же!..

[Она стоитъ поодаль. Онъ медленно приближается].

Вдь сердце за тобою рвется, Оля!…
Ты жизнь моя!.. [Раскрываеть объятья].

ОЛЬГА [съ страстнымъ сгономъ].

А-ахъ!.. знать судьба такая! [бросается въ его объятья].

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Лсъ. По средин догорающій востеръ. Свтаетъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Кирюха, Сверло и Иванъ Ядреный [размстились у костра].

СВЕРЛО. А атамана все нту!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Вишь, съ Абрамомъ ухали. Надо быть, мста осмотрть, какъ способнй напасть на Варыгина. Тамошній вдь Абрамъ отъ.
КИРЮХА. Не затмъ онъ шляется туда. Чего осматривать? Пустить-бы молодцевъ на сломъ и шабашъ длу. Давно-бъ раздуванили Варыгинское добро. А мы другую недлю стоимъ здсь, дожидаемся. Да еще прозжихъ трогать не смй! Серчаетъ. Не затмъ, вишь, собралъ онъ насъ, чтобъ зря душегубствовать!… Ты нашу волю твори, а не мудруй нами! [Презрительно]. Дворянинъ!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Коль не вывдать, зачмъ же онъ учащиваетъ къ Варыгину?
КИРЮХА. Бабій хвостъ тутъ. Ему съ бабами воловодиться, а намъ съ голоду помирать, да безъ дла сидть совами. Выдумалъ тоже!

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же и Батя [входитъ звая и потягиваясь].

БАТЯ. Чего не спите? Теперь какое время-то? Лшіе въ зернь на крысъ играютъ.
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. На крысъ?!
БАТЯ. Ну, да. Мы на деньги, а они на крысъ.
СВЕРЛО. А теб что не спится? Чай, гораздъ дрыхнуть, толстопятый чертъ!
БАТЯ. Дрема нейдетъ и сонъ не беретъ. сверло. Ай дурной сонъ привидлся: тюрьма? БАТЯ. Эко страсть! Кому лопата, а намъ ломъ, кону тюрьма, а намъ домъ. Ты вотъ вислицы боишься, а вору вислица неизмнный другъ. И эсаулу не спится-грустится, что дуванить нечего. Вечоръ тюкнули купца — молодца, да даромъ душу христіанскую ззгубили: за два алтына. При брали бъ хоть его. А то валяется падаль эта!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Воронамъ на расклеванье оставили. Тоже и имъ пища требуется.
СВЕРЛО. А носъ воротишь, схоронилъ-бы. Ты вдь у насъ замсто попа.
БАТЯ. Когда ты напорешься, такъ и быть закопаю тебя на дорог пуголомъ. [Садясь возл Кирюхи]. Свдаетъ атаманъ про купца этого — будетъ теб, хлба-те въ брюхо!
КИРЮХА. Не больно я боюсь твоего атамана!
БАТЯ. Бойся-не бойся, а хлобыстнетъ кистенемъ по уху, не вкусно будетъ. Воленъ атаманъ въ твоемъ живот, за то онъ и атаманъ. Да тебя какъ и не учить-то! Лютъ больно: все-бъ теб рзать, да вшать. Во сколькихъ ты душахъ повиненъ? Не даромъ ‘волчьимъ зарзомъ’ прозвали.
КИРЮХА. Ну, прикуси языкъ!
БАТЯ. Вотъ которые въ тюрьм побывали, да кнута отвдали — вс таковы. Толи дло нашъ братъ подьячій! Рукъ не мараетъ, умомъ добываетъ.
КИРЮХА. Потому не мараешь, что трусъ, а обшарить убитаго, да изъ добычи украсть отъ дувана — ты первый. Не умомъ хвались, а тмъ какъ тебя въ приказ на козл драли, урывай-алтынникъ!
СВЕРЛО. Подьячій въ чернилахъ крещенъ. Руки-крюки, вальцы грабли, вся подкладка — одинъ карманъ, ха-ха-ха!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Хоть изъ подьячихъ, а въ харчевники къ намъ попалъ, корми до сыта. Ежели сваришь кулешъ по намеднишнему, опять отдеремъ.
БАТЯ. Хлба-те въ брюхо! Да тебя нешто укормишь? Ты шь — ажь бльмы на лобъ лзутъ. Онадысь съ однимъ яйцомъ каравай хлба слопалъ. Жретъ, какъ помеломъ мететъ, братцы мои! А все не въ угоду… Эхъ, скоро и всмъ худо будетъ. Изъ щепъ похлебки не сваришь. Харчъ на не ход, а атаманъ не заботится.
КИРЮХА [дко]. Атаманъ!.. Не конь, не лзъ -бы въ хомутъ!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Хотлъ же онъ на Варыгина насъ вести! Золотыя горы сулилъ.
БАТЯ. Хотлъ, да хотй не веллъ.
ИВАНЪ ядреный. Намедни двки по грибы пошли, мы хотли скрасть. И то не веллъ.
БАТЯ. Эхъ ты! У кого на ум молитва, да постъ, а у тебя бабій хвостъ.
СВЕРЛО. Ужъ ты богомолецъ!
БАТЯ. На женскую красоту не зри, та красота сладитъ, какъ медвяная сыта, а посл горче желчи и полыни будетъ. Такъ и атамана наставляю. А то Кирюха больно сердитъ за него.
СВЕРЛО [вскакивая]. Слышали? Ясакъ поданъ.
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ [уходя]. Знать, словили кого.
БАТЯ. Оретъ! Ржутъ его, что-ли?

ЯВЛЕНІЕ III.

Кирюха, Сверло, Батя, Семенъ Дошлый и Жогъ вводятъ Михайлу, за ними Иванъ Ядреный.

МИХАЙЛО [съ ревомъ]. Батюшки, отцы родные, пустите-e!.. Отпустите меня-я!.. О-о-охъ!.. Пропала моя головушка-а!..
Семенъ. Не ори, чортъ! [Кирюх]. На дорог словили. Гналъ во всю мочь. Лошадь добрая, насилу поймали.
МИХАЙЛО [бросаясь на колни]. Батюшка, не погуби-и-и!..
КИРЮХА. Шишь, ворона! Не голосить! [Михайло умолкаетъ, но трясется отъ страха]. Чей ты?… Ну, сказывай-же!
БАТЯ. У него языкъ размокъ. Надо розгами въ понятіе привести.
МИХАЙЛО. Ой-ой, не буду, не буду-у!..
КИРЮХА. Чей?
МИХАЙЛО. Ва… Ва… рыгинскій.
БАТЯ. Изъ варыгинской норы крыса. Вотъ это намъ на руку!
КИРЮХА. Куда халъ?
МИХАЙЛО. Бо… бояринъ послалъ…
КИРЮХА. Куда?
МИХАЙЛО. Въ… Шалыгино.
КИРЮХА. А можетъ въ городъ, къ воевод, чтобъ слалъ онъ служилыхъ людей насъ изловлять?
МИХАЙЛО. Ей-ей въ Шалыгино!
БАТЯ. И врешь, хлба-те въ брюхо! Ежели тебя огонькомъ подсмолить, небось всю правду выложишь.
МИХАЙЛО [съ ревомъ]. Батюшки свты!.. О-оохъ!
КИРЮХА. Не вой! Не то велю отодрать на вс корки! [Михайло смолкаетъ]. Зачмъ въ Шалыгино посланъ? Правду то вори! Утаишь что — повшу!
БАТЯ. Взлетишь на сукъ легче перышка.
МИХАЙЛО [торопливо]. Не синь пороха не утаю. Ей же ей!.. Въ Шалыгино, къ колдуну… Колдуна къ боярину привезти… Въ Шалыгин, слышь, колдунъ живетъ… Бояринъ прослышалъ, что всмъ онъ колдунамъ колдунъ, вишь, въ землю на семь пядей видитъ и лсъ по его слову кланяется. Вотъ и послалъ. Ей-же ей, правда!
БАТЯ. Пожалуй и такъ. Ябеднику, каковъ есть Варыгинъ, кудесникъ надобенъ.
МИХАЙЛО [ободрился и тараторитъ чуть не съ увлеченіемъ]. Ей-ей правда, сейчасъ умереть! Вишь, у него черная книга есть, и составы, и зельныя травы и мертвая рубашка. Онъ и заговоры всякіе знаетъ и все можетъ: сухоту ли навести, червей ли на скотъ напустить, какъ татары, все! Кого испортитъ, тотъ собакою лаетъ и кошкой мяучитъ. Дошлый вдунъ, славущій!
ЖОГЪ [смясь, товарищамъ]. Ишь прорвало! А то мычалъ…
БАТЯ. Значитъ, Варыгинъ по насъ колдуна припасаетъ, глаза намъ отвесть, али порчу напустить, чтобъ мы забреши, да замяукали. Хитеръ! А правда-ли сказываютъ, что вашему боярину черти деньги куютъ? Онъ съ грязи, вишь, пнки сымаетъ, изъ блохи голенище выкраиваетъ.
МИХАЙЛО. Лютъ, лютъ! Что и говорить, лютъ!
БАТЯ. Совсть у него, вишь, что дырявое ршето За то казна несчетная, коробьи съ бобрами, съ куницами и всякимъ добромъ.
МИХАЙЛО. Богатй! ужъ такой богатй!..
БАТЯ. Будетъ что раздуванить! А раздуванимъ Варыгинское добро, да однемся въ бархаты и объяри — сами станемъ бояре. А покамстъ жалую тебя, дурака, къ своей рук. На, цлуй! [Суетъ ему руку. Нкоторые изъ воровъ засмялись].
КИРЮХА [отталкивая Катю]. Ну, полно те дуровать! [Къ остальнымъ.] Приковать его къ дереву, а тамъ видно будетъ, что длать съ нимъ.
МИХАЙЛО [слезливо]. На чпь?.. Зачмъ-жа?..
БАТЯ. Атаманъ тебя наградитъ, отпуститъ и велитъ зазнобушк, боярышн вашей, поклонъ снести, а можетъ и того… удешь ты, сердешный, въ невозвратимую путь-дороженьку…
МИХАЙЛО [опять реветъ]. Батюшки-свты!.. Да за что-о?.. Что-же мн будетъ то-о-о?!!
КИРЮХА. Веди его!
ЖОГЪ [уводя Михайлу съ Семеномъ]. Что? угодила овца волку въ зубы?!
МИХАЙЛО. О-о о!..!
СЕМЕНЪ. Ну, иди, иди! [Увели].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Кирюха, Сверло, Батя, Иванъ Ядреный и Сова [вбгаетъ слва].

СОВА. Атамъ! атамъ! и съ двкоюі!
БАТЯ. Ахъ хлба-те въ брюхо! Уволокъ таки!
КИРЮХА. Что, не на мое вышло?!
СОВА. Мы, значитъ, обступили ихъ. А онъ разогналъ, да веллъ свжихъ коней готовить. Знать, опять куда детъ.
БАТЯ [глядя влво]. Вонъ они! Пойдемъ, братцы, схоронимся! Поглядимъ, да послушаемъ что они, какъ… [Разбгаются за деревья. Восходъ солнца].

ЯВЛЕНІЕ V.

Ольга и Ильи [входятъ слва].

ИЛЬЯ.

Молчишь, смотрть не хочешь на меня…
Да что съ тобой?… Скажи же, не томи!

ОЛЬГА [сла]

Опомнилась, свою наживши волю,
И холодомъ мн въ душу нанесло,
Что вьюгою осенней…

ИЛЬЯ.

Вотъ ты какъ!..

ОЛЬГА.

И стыдъ, и гнвъ за слабость на себя…
И сердце холодетъ за родную,
На скорбь, позоръ покинутую мать…
И ты какъ будто чуждъ мн сталъ… Не знаю
Со мною что. а тяжко мн… и жутко…

[Замтивъ его убитый видъ, участливо]

Дай время, все пройдетъ…

ИЛЬЯ [съ отчаяніемъ]

Мн скорбно видть,
Что ты себя раскаяньемъ терзаешь.
Выходитъ — я укралъ твою любовь,
Не давъ теб опомниться въ смущеньи!
Я — подлый воръ!.. Коль сердцемъ очерствла
Теперь ко мн, чего-же ждать потомъ?

ОЛЬГА.

Тебя ль корить, что давши сердцу волю,
Забыла все?.. Въ себя придешь не разомъ!
Все сталось вдругъ… Случалось грезить мн,
Что я сама судьбу свою устрою,
Но то что вышло, даже мн не спилось.
Хоть дома говорили про меня,
Что нравомъ я неистова, буява
И бсу де во мн большая помощь…

ИЛЬЯ [пытливо].

Да! будешь и въ раздумь и въ тревог
Предъ долею суровою моей!..

ОЛЬГА.

Я помню кто повиненъ въ ней.

ИЛЬЯ.

И все же
Не радостнй теб.

ОЛЬГА [энергично].

Э, полно, милый!
Не жемчуги низать, да тло льготить
Ушла я за тобой. А коль ушла,
Такъ нечего раздумывать! Прости,
Что я тебя невольно огорчила!

ИЛЬЯ [пылко].

Сокровище безцнное! Всю жизнь
Теб съ любовью отдалъ я навки!
И смло я въ грядущее гляжу
И ветъ отъ него тепломъ и свтомъ
Заботы нжной, счастья и любви!
Развй же думы, скорбныя заботы!
Взгляни мн въ очи ясно и любовно,
Согрй мн душу! Полно сокрушаться!

ОЛЬГА [ласково].

Да я ужъ перестала…

ИЛЬЯ [страстно цлуетъ ее].

Жизнь моя!

ОЛЬГА [застнчиво отстраняется].

Довольно, милый!… Стыдно мн…

ИЛЬЯ [нжно].

Зардлась! [Встаетъ].
Однако жь день занялся, хать время.
Гд лса край, стоитъ село. Все тамъ
Улажено съ тобою намъ внчаться

[Ольга встаетъ].

Со мною ты! Не сонъ ли чудный это?
Боюсь поврить счастью своему!

[Опять восторженно привлекаетъ ее къ себ].

ОЛЬГА [смущенно улыбаясь].

Ты медлишь… а сказалъ: пора намъ хать…

ИЛЬЯ [держитъ ее въ объятіяхъ].

Съ такой, какъ ты, замшкаться не диво!
Царицею ты въ гордой красот,
Какъ ясный день, сіяешь величаво!..

СВЕРЛО [за деревьями].

Ха-ха-ха-ха!

ИЛЬЯ [грозно].

Что это?! Кто гогочетъ?!
Кто сметъ?! Выходи!.. Ну, выходи-же!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т-же, Батя, Кирюха, Сверло, Иванъ Ядреный, Жогъ, Семенъ, Сова и нсколько другихъ воровъ [сходятся мало-по-малу].

ИЛЬЯ. Батя, ты?
БАТЯ. Вонъ энтотъ! [указываетъ на Сверло]. Дурацкая стать! Что овинъ, ротъ разинулъ. Не видишь: атаманьша стоитъ?
СВЕРЛО. И то!
БАТЯ. А ты челомъ ей ударь. Вотъ такъ! [Низко кланяется Ольг]. Не то за хохолъ, да рыломъ въ полъ. Знаешь, аль нтъ?
ИЛЬЯ [грозно]. Ну, ты шути, да оглядывайся!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Батя пошучиваетъ, на себя плеть покручиваетъ.
БАТЯ. Шутка въ пазуху не лзетъ. А ты не пужай хлба те въ брюхо! [Иль]. У меня утроба зяблая. Не гнвись, атаманъ.
КИРЮХА [дко]. Теперь тебя, Батя, по боку. Кашу намъ баба станетъ варить, а тебя въ чумички, котлы чистить, да воду таскать.
СВЕРЛО. Теперь намъ веселья прибудетъ, ха-ха!
БАТЯ [къ Сверлу]. Дураку, что глупо, то и любо. А ты, эсаулъ, глядишь, да не видишь. ‘Кашу варить’! Скажи еще — пироги печь, да блины. Атаманъ намъ царевну привезъ, а не стряпку.
ИЛЬЯ [гнвно]. Да что вы?! Прочь! Кто пикнетъ, въ прахъ расшибу! [Вынулъ кистень. Вс попятились, кром Кирюхи.]
БАТЯ [льстиво). Такъ-то лучше! Батюшка атаманъ во всхъ насъ волнъ: что захочетъ, то и сдлаетъ, хочетъ казнитъ, хочетъ милуетъ.
ОЛЬГА [про себя]. Вотъ какова моя семеюшка!
КИРЮХА. Волнъ то волнъ, а ежели что кругъ поршитъ, атаманское дло — исполнить. А ршили мы, атаманъ, больше не ждать. Веди насъ на Варыгина. Такъ, братцы?

Вмст.

СВЕРЛО. На Варыгина!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Сулился и веди!
СЕМЕНЪ. Довольно ждать-то!
ЖОГЪ. На сломъ веди!
ОЛЬГА [про себя]. Боже мой!
КИРЮХА. Прохарчились, обносились, а все ждемъ чего-те.
БАТЯ. Э, братцы, куда спшить! Не подбивай клинъ подъ блинъ: поджарится, самъ отвалится. Сулился атаманъ и сдлаетъ. Ништо онъ обманщикъ? Кто ябедничествомъ вытягиваетъ, кто богатетъ неправдою?— Варыгинъ. Казна у него не трудовая, а слезовая, кровавая. Кто лиходй? Варыгинъ. Онъ радъ мужика въ котл варить, живаго и землю вкопать. Всхъ разорилъ до подошвы, съдуба міродная! Все это мы отъ батюшки атамана слыхали. И еще слышали, что Варыгинъ-де на его родителя поклепалъ, подъ лютую смерть подвелъ, а помстья его взялъ за себя. Ништо это прощаютъ? Какой же сынъ забудетъ это, хоть бы для двичьей красы? И будетъ Варыгину по привту отвтъ, по заслуг почетъ. А ты, Кирюха, не ретись, а то наткнешься рыломъ въ кулакъ.
КИРЮХА. Варыгинъ дочерью окупился, а намъ что за прибытокъ?
ОЛЬГА [гнвно]. Лжешь! Сама я на срамъ пошла! Моя воля, мой и отвтъ. Не вамъ судить отца, лиходи — разбойники, и не мн слушать васъ!
ИЛЬЯ [прерывая тихо]. полно, Оля! Оставь.
БАТЯ [къ товарищамъ]. Эге! Да у нея сердце съ перцемъ!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ [горячо]. Двку не трогай! двку не слдъ обижать. Вотъ что!
СОВА. Точно, не гоже!
КИРЮХА. Намъ не съ бабой и толковать. Слышалъ, атаманъ, что кругомъ уложено: идти на Варыгина. И веди, справляй свое дло! сверло. Айда, на Варыгина!
СЕМЕНЪ. А не хочешь, съ атаманства долой!
ЖОГЪ. Сами управимся!
ГОЛОСА ВЪ ТОЛП. На Варыгина, на Варыгина!
ИЛЬЯ. Молчать! [Стихли]. Свое атаманское дло я знаю, а кто сунется учить меня, кистенемъ уложу, будь то хоть ‘волчій зарзъ’. [Могучей рукой взялъ Кирюху за плечо и потрясъ]. Ощерился волкъ на коня, да зубы въ горсти унесъ. Смотри-и!
КИРЮХА [отходя, про себя]. Ну, помни, паря!
ИЛЬЯ [въ толп]. Я ваши-же головы берегу. Нынче къ Варыгину будетъ отъ воеводы высылка, человкъ сотъ три. Мн про то изъ города всти даны и съ пути есть, гд шли ратные люди. Вс изоружены, есть съ пищалями и много у нихъ огненнаго боя и зелья. Сунетесь зря, всхъ перебьютъ, какъ щенятъ. Надобно тхъ людей отманить изъ помстья, да подальше, а тогда ужъ и грянемъ на Варыгина, безъ помхи. Выходитъ, я знаю, что длаю. Приказъ вамъ: къ ночи всмъ изготовиться, перейдемъ всею ватагою на знамое мсто. Тамъ и быть становищу. Ослушники берегись! Живо расправлюсь! [Уходить съ Ольгою въ глубину сцены. Вс разступаются передъ ними].

ЯВЛЕНІЕ VII.

Т-же, безъ Ильи и Ольги.

БАТЯ. Съ новымъ становищемъ, эсаулъ — батюшка! Дождешься варыгинскаго добра, когда ракъ свистнетъ.
КИРЮХА. Ну, это даромъ!
СВЕРЛО. Чего-же онъ ждалъ-то, коли на насъ высылка? Давно-бы управились.
КИРЮХА. Вретъ, отводитъ!
СВЕРЛО. Знамо, отводитъ. Скинуть его съ атаманства и весь сказъ!
БАТЯ. Извстно, артель атаманомъ крпка. А мой совтъ: не шумть. Много шуму, мало толку. Пойдемъ-ка мы, эсаулъ, въ кудесники, въ вдуны.
КИРЮХА [съ досадой]. Какіе еще тамъ вдуны!
БАТЯ. Хлба-те въ брюхо! А Мишку варыгинскаго забылъ? Что приковали-то! Онъ насъ изъ Шалыгина привезетъ. Я — колдунъ, а ты — мой сподручный. Въ мшк у тебя зола изъ семи печей будетъ, мертвое мыло, а про случай кистень и топоръ. Мы подемъ, а слдомъ пойдутъ вотъ они, да съ полъ-ста надежныхъ людей изъ нашей ватаги. Имъ быть въ спрят, до нашего зову. Покуда мы колдовать станемъ… Да боюсь, рыло-то у тебя того… видать, что не изъ простыхъ свиней. Какъ-бы не признали, что ты изъ тхъ, которые на дворъ черезъ заборъ, а въ тюрьму дверьми, хе-хе-хе!
КИРЮХА [злобно]. Ну, молчи, собачій брхъ!
БАТЯ. Чего! Слово не обухъ, въ лобъ не бьетъ Лучше слушай. Не даромъ Богъ два уха далъ, а языкъ одинъ. Вотъ и слушай. За колдовствомъ мы и высмотримъ: есть-ли у Варыгина ратные люди, али атаманъ навралъ. А не будетъ никого, дадимъ своимъ ясакъ: айда братцы! Тутъ и шабашъ Варыгину. Понялъ? Покамстъ атаманъ будетъ въ отлучк, мы все оборудуемъ, въ лучшемъ вид. Идетъ что-ли?
КИРЮХА. Ладно.
БАТЯ. То-то и есть! Не будь меня, что ты выдумалъ-бы? Ничего. Потому — ослопъ!
КИРЮХА. Опять лаяться!
БАТЯ. Любя, друже мой, любя. Я вотъ тебя какъ люблю: съ себя шкуру на ремень отдамъ, только поди удавись! [Остальные захохотали].

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Палата. Дв двери: посредин и налво, направо окна. По стнамъ давки, покрытыя полавочниками. Въ правомъ углу столъ и скамья.

ЯВЛЕНІЕ I.

Малашка, екла и Зинка [прибираютъ комнату и готовятъ къ столу].

ЗИНКА. Вотъ страхъ, вотъ бда! Что будетъ, какъ узнаетъ бояринъ! Състъ!
МАЛАШКА. Не малая пропажа сталась: дочь!
ЗИНКА. Неужто-жъ, двки, наша боярышня и вправду къ разбойникамъ ушла? Статочное ли дло!
МАЛАШКА. Она съ Подгорнымъ ушла, съ Ильею Григорьевичемъ. А онъ у нихъ атаманъ. Воротился, вишь, нашему боярину за отца спасибо сказать, да вотчину свою отобрать.
ЗИНКА [покачала головой]. Къ разбойникамъ! Не врится мн.
ЕКЛА. Вотъ дура-то! А Тимошка что говоритъ? Онъ въ сторожахъ былъ около саду.— ‘Вижу, говоритъ, какъ къ тыну лстницу приставили, какъ сошла боярышня, какъ ее увезли. Вижу, а сдлать ничего не могу. Скрутили по ногамъ, по рукамъ и ротъ тряпкой заткнули. Спасибо, говоритъ, хоть въ живыхъ-то оставили’.
МАЛАШКА. А мы убираемся, жениха ждемъ! Вотъ те и свадебка!
ЗИНКА. Такъ-таки никто боярину и не скажетъ?
ЕКЛА. Сунься, скажи!
МАЛАШКА. За такую всть онъ языкъ отхватитъ, какъ въ прошломъ год Аксену уши. Щелкуха и та оробла, словно трясуница ее бьетъ.
ЗИНКА. А боярыня-то! Словно громомъ пришибло! Жалость глядть. И все она ищетъ боярышню, все ищетъ. Хоромы сколько разъ обошла, по саду ищетъ, по двору, на остоженный дворъ ходила. Ни слова не молвитъ, никого не слушаетъ, ходитъ, да ищетъ: нтъ-ли гд доченьки! Губы у нея поблли, трясутся, а глаза такъ и бгаютъ, такъ и бгаютъ! Помилуй Богъ, разума не лишилась-бы!
МАЛАШКА. Въ пору. И таперь ищетъ?
ЗИНКА. Нтъ, сидитъ какъ убитая. Ни слезинки, а только стонетъ полегонечку, стонетъ все…
ЕКЛА. Да, вотъ те и боярышня! Къ разбойникамъ въ артель ушла! И Дуньку съ собой увела.
ЗИНКА. Какъ, и Дунька пропала?!
ЕКЛА. Не даромъ же Абрамъ ночью былъ. Ихній дядя, кузнецъ, и замки у тюрьмы сбивалъ.
ЗИНКА. Охъ, узнаетъ про все бояринъ, пропали наши головушки!
МАЛАШКА. Какъ бы ему самому капутъ не пришелъ! Таперь жди съ часу на часъ Илью Григорьича, со всею ватагою.
ЗИНКА. Охъ, не говори, не пужай! [Закрыла лицо руками]. У меня ажъ душа въ пятки ушла…
МАЛАШКА. Загайкаютъ, засвистятъ, да какъ начнутъ разбивать, да грабить!
ЗИНКА. Я сбгу, куда глаза глядятъ убгу!
ЕКЛА. А я такъ ни крошечки не боюсь.
МАЛАШКА. Не строй дуру-то! Полно. Кличутъ. Пойдемте! [Уходить].
ЗИНКА. Вотъ страсти-то! Господи! [Уходитъ].
ЕКЛА. Чего мн бояться? Боярину точно страхъ. Повсятъ его, собаку, на первомъ суку. А мн что-жъ что разбойники? Не вс-жь они страшные, чай и добрые молодцы есть. Выбирай любаго! И погуляю-же я, а-ахъ! Изъ кабальной вольною стану, нарядовъ себ наберу. Въ бойк-то полно ходить! Какъ барскія скрыни разобью: бери, двка, любое. Боярышнинъ аксамитный лтникъ возьму съ яхонты, да изъ вишневой камки другой, да тотъ, что изъ хрущатой камки, травы куфтерныя… Разряжусь фу-ти, ну-ти, не подступись! [Негромко поетъ на мотивъ плисовой].
У меня дружекъ молодшенекъ,
Молодшенекъ, милъ-милшенекъ…
Ахъ! боярыня! [Пропустивъ ее въ дверь, убгаетъ].

ЯВЛЕНІЕ II.

БОЯРЫНЯ [входитъ съ убитымъ видомъ, садится къ столу и нсколько мгновеній молчитъ, уронивъ голову на руки. Потомъ начинаетъ на манеръ причитанья]. Охти, тошнехонько мн, душа разрывается! Пришла время всечасно слезы лить, да тужить! Укатилось мое красно солнышко, стерялась звзда поднебесная, улетла моя лебедушка! Не всплывать камню поверхъ воды, не видать мн своей Олюшки! Не одвать ее въ цвтно-платьице, не убирать завивной косы! Вс-то тропки твои заростуть, вс дороженьки! Вдоволь было истомы въ жизни моей, а ты еще прибавила! И безчестья наслушалась и побоевъ я на терплась. Не порой моя головушка старилась, а теперь кручина въ переломъ пришла! Покинула дочка меня горе-горькую, при старости, да при хворости! Лучше закрылись-бы очи мои, пріукрыться-бъ мн во сыру землю! Что-то съ тобой, мое милое горе дитятко, наливная моя ягодка, скатная жемчужинка? Помоги теб Мать-Царица небесная! А вы слезы мои, слезы горькія, не на землю падите, не на воду, а на сердце ему, погубителю!

ЯВЛЕНІЕ III.

Боярыня и Варыгинъ.
(При вход его, жена встаетъ въ страх].

ВАРЫГИНЪ. Ну, изготовились? Сейчасъ прідетъ князь Иванъ Ларипонычъ, для сговору… Отчего на теб лица нтъ? Недужна?
БОЯРЫНЯ. Нтъ, я ничего.
ВАРЫГИНЪ. Видно супротивница наша разжалобила тебя? Приказу покориться не хочетъ, не любо ей замужъ идти? У глупой матери двки всегда ростутъ не въ чувствіи и добродтели, а упорщицами. И знать не хотятъ сказаннаго: иже чтетъ родители своя, той очистится отъ грховъ и отъ Бога прославится… Пытала ее про Илюшку-то?.. Коза буявая! Ей ништо и сбжать изъ дона родительскаго, посрамить родъ-племя!.. Про Илюшку, молъ, спрашивала?.. Чего молчишь? боярыня. Спрашивала.
ВАРЫГИНЪ. Ну, чтожъ она? Ась?.. Да отвтствуй!.. Ахъ, ты милая моя! Дура дурой стоитъ! Ну? боярыня. Она… его не поваживала… Илью…
ВАРЫГИНЪ. Хе-хе-хе! Дай провожу князя, я самъ ее попытаю. Подними голову-то! Или тебя подбодрить? Коли съ такимъ лицемъ князю покажешься… Ну, ты меня знаешь! Жениху ширинка готова? боярыня. Готова.
ВАРЫГИНЪ. Во всемъ изготовься, смотри! Собери мысли-то! [Боярыня уходятъ]. Молва про князя такая, что и не моя-бъ дура заголосила, дочь за него отдаваючи. Сквернословъ, безчинникъ, пьяница… За то у Царя въ приближеніи. Въ немъ заступа и оборона отъ враговъ моихъ. Ужъ были челобитчики, что я крестьянъ извожу, да кабальныхъ людей продаю въ Кафу, въ невольники. На что гнутъ? Разорить? Что-бъ помстья мои назадъ на Царя взяли и впредь до вку не давали? Да чтобъ и купленныя вотчины у меня, яко разорителя, отобрали? Злочинецъ — вишь — я, лиходй, хе-хе хе! Ладно! Съ такимъ зятемъ, какъ Мезецкій, мн въ этомъ опаски не будетъ. И по планидамъ выходило, что быть Ольг княгиней.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Варыгинъ и слуга

СЛУГА [отвсивъ низкій поклонъ]. Государь князь Мезецкій изволилъ пожаловать. Посередь двора съ коня слзъ, пшій къ крыльцу идетъ.
ВАРЫГИНЪ. Иду встртить съ честью гостя желаннаго.

[Уходить въ сопровожденіи слуги].

ЯВЛЕНІЕ V.

Боярыня, въ поливомъ наряд, за нею Щелкуха, съ подносомъ, на которомъ стопа съ виномъ.

БОЯРЫНЯ. Охъ, не идутъ мои ноженьки, силушку надломило!
ЩЕЛКУХА. Ободрись, государыня. Хуже такъ, хуже! Изволь подносецъ принять. Ободрись!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т же, Вбгаютъ слуги, въ парчовыхъ кафтанахъ и двки, съ блюдами и проч. Все что проворно ставится на столъ.

ЩЕЛКУХА [екл]. Куда судокъ ткнула? Гораздо-ли такъ? Видно, дура къ длу никогда не навыкнетъ! [Переставивъ судокъ, отходитъ къ боярын. Понизивъ голосъ]. Хоть таперь то не узналась-бы наша пропажа, при княз! Въ мысль не вмстить, какая бда стряслась! То-то негодница, Господи! [Двки кончили свое и ушли. Слуги стали у двери]. Идутъ! Скрпись, матушка! Святая сила съ нами! [Проворно уходить].

ЯВЛЕНІЕ VII.

Боярыня, князь Мезецкій, въ роскошномъ наряд, Варыгинъ и слуги [которые поклонившись до земли князю, уходятъ, затворивъ дверь].

ВАРЫГИНЪ [кланяясь въ поясъ]. Добро пожаловать, князь Иванъ Ларивонычъ! Милости просимъ.
БОЯРЫНЯ [молча поклонилась князю въ поясъ].
КНЯЗЬ [кланяется ей, касаясь рукою земли]. Здравствуй, хозяюшка! Вотъ и я въ гости къ вамъ снарядился.
БОЯРЫНЯ. Милости просимъ! [Подносить ему вино].
ВАРЫГИНЪ [съ поклономъ]. Пожалуй, гость дорогой, изволь выкушать!
КНЯЗЬ. По старинной обыклости, откушайте вы сперва. [Хозяйка, за нею хозяинъ пригубливаютъ вино].
КНЯЗЬ [поклонился, взялъ стопу, выпилъ и отдавая ее, опять кланяется]. А я, матушка, поговорить о добромъ дл пріхалъ. Чай, вдомо теб дло какое?
БОЯРЫНЯ. Вдомо. Рады твоему прізду. [Поклонилась и уходитъ]
КНЯЗЬ. Значитъ, учинимъ мы сговоръ о свадьб?
ВАРЫГИНЪ. Учинимъ.
КНЯЗЬ. Дло не долгое. О приданой росписи намъ не судить. Животовъ и вотчинъ за дочерью твоей не беру. Ничего не беру. Теб же уступаю въ тяжебномъ дл…
ВАРЫГИНЪ. Объ этомъ что! Еще кто кому уважаетъ — Господу вдомо. Моя Ольга всмъ невстамъ невста. Всякому лестно взять ее за себя. Ты вдовецъ, въ лтахъ и все…
КНЯЗЬ. Напрасныя рчи. Въ слаженномъ дд къ чему препираться? А вотъ что: надо намъ запись учинить, что жениться мн на срокъ, какой мы поставимъ, а ты-бы невсту за меня выдалъ на тотъ же срокъ, безъ премненія.
ВАРЫГИНЪ. Пожалуй. Хоть я и безъ того въ своемъ слов крпокъ.
КНЯЗЬ. А какой же зарядъ мы положимъ, буде ты въ уставленный срокъ своей двицы не выдашь? Во сколько тысячъ?
ВАРЫГИНЪ. Твое дло.
КНЯЗЬ. Зарядъ положу немалый: десять тысячъ рублей.
ВАРЫГИНЪ. Сколько-о-о?! Шутишь, князь Иванъ Ларивонычъ!
КНЯЗЬ. Чего-же испугался? Вдь ты устоишь. А буде не устоишь, и зарядъ возьму и челомъ на тебя патріарху бить буду. Это ужъ такъ. А коли устоишь, чего же тебя зарядъ мой пугаетъ?
ВАРЫГИНЪ. Объ этомъ мы посл. [Весело]. А пока милости просимъ хлба-соли кушать — не спсивиться, вино пить съ отрадою, медъ вкушать съ забавою. [Князь садятся за столъ въ большое мсто]. Чего прикажешь налить? Вотъ романея, ренское, медъ вишневый, смородинный…
КНЯЗЬ. Чего твоей боярской чести угодно. Хоть романеи. Во здравіе теб! [Пьетъ]. Ну, что слыхать про разбойниковъ? Что воевода?
ВАРЫГИНЪ. Будетъ тому съ недлю, какъ послалъ я къ нему просить, что-бы выслалъ онъ служилыхъ людей по сволоку эту, а помощи по сю пору нтъ. Губные старосты послали, вишь, бирючей кликать уздныхъ людей. Никакъ, знать, не скличутъ. А долго ли до бды! Ужъ людишки стали изъ-подъ меня къ тмъ ворамъ выбгать…
КНЯЗЬ. Ну я теб это дло облажу въ скорости. Будь покоенъ.
ВАРЫГИНЪ [наливая]. Просимъ покорно! [Князь пьетъ].
БОЯРЫНЯ [входитъ черезъ силу, съ ширинкой на блюд]. Невста, дочь ваша, даритъ тебя, жениха своего, ширинкою. [Ставитъ блюдо на столъ].
КНЯЗЬ. Спасибо! Жалко, что не сама невста съ нею пожаловала. Купецъ здсь, а чего купить пришли еще не видали.
БОЯРЫНЯ [помертвла]. Что ты, батюшка! Ништо можно?.. Самъ знаешь, что до свадьбы невсты не кажутъ.
КНЯЗЬ. Да вдь смотрильщицъ я къ вамъ не посылалъ, разумъ и рчи невсты извдывать, высматривать у ней лицо, да примты. Везъ смотринъ о свадьб сговариваюсь и вотъ запись съ бояриномъ станемъ писать боярыня. Присылай смотрть сродственницъ, кого угодно. А казать невсту нельзя.
ВАРЫГИНЪ. Обманства у насъ нтъ никакого, князь. Вдомо мн. Врю я, что ваша Ольга ростомъ, красотой и рчью исполнена и во всемъ здорова. Мало того — никакого надлка за ней не беру. Ну и вамъ надо моему хотнью уважить. Ты, бояринъ, пособи мн, вели дочь привести. Дло кончено. Не я, а ты заряда-то испугался.
БОЯРЫНЯ. Нтъ, батюшка, нтъ! Выкинь изъ головы это! князь. Ну-же, бояринъ! Не томи сердца!
ВАРЫГИНЪ. Отчего и не уважить князю?..
БОЯРЫНЯ [прерываетъ, въ ужас]. Глбъ Акимычъ!..
ВАРЫГИНЪ [остановилъ ее взглядомъ]. Дочь свою намъ передъ людьми показать не въ стыдъ. Не такую невсту поносить, да хулить жениху. Приведи Ольгу.
БОЯРЫНЯ. Глбъ Акимычъ! ради Господа!.. Ей и не но себ, и оробетъ…
ВАРЫГИНЪ. Да что ты?! Веллъ и твори мою волю {По Котошихину, вопреки обычаю, это длалось въ рдкихъ случаяхъ.}. Ступай!
БОЯРЫНЯ [про себя]. Какъ-же мн быть-то, горькой?! какъ быть?! [черезъ силу уходитъ].
ВАРЫГИНЪ. А пока выпьемъ во здравіе невсты. [Выпиваютъ]. Да, Ольга наша не въ небреженія, а въ наказаніи возростала, во всякой чистот. Еще, князь Иванъ Ларивонычъ! [Наливаетъ стопу].
КНЯЗЬ. Ой не будетъ-ли? Первую чашу пьешь въ жажду, вторую въ сладость, третью — во здравіе, четвертую — въ веселіе. Я уже четыре выпилъ. Пятая будетъ въ пьянство, а шестая — въ бсовство, ха-ха!

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Князь Мезецкій, Нарышкинъ и слуга

СЛУГА. Колдуна привезли, государь, кудесника.
ВАРЫГИНЪ [всталъ]. Дуракъ! Что ты брешешь? Какого тамъ колдуна?..!
СЛУГА [растерялся]. Да изъ… изъ Шалыгина… За которымъ вчерась посылали…!
ВАРЫГИНЪ [впился въ него взоромъ]. Что?! |
СЛУГА [съ трепетомъ]. Онъ веллъ… Мишку за которымъ вчерась… Веллъ: ‘доложи, молъ, некогда мн’…
ВАРЫГИНЪ. Пшелъ! [Слуга выскакиваетъ за дверь. Про себя]. Нашелъ время докладывать! [Садится].
КНЯЗЬ. Кудесникъ! Зачмъ онъ теб? Сказываютъ, что ты въ тяжебныхъ длахъ къ волшебству прибгаешь. Значитъ, правда?
ВАРЫГИНЪ. Мало-ли что сказываютъ! Безъ разсужденія не твори осужденія, князь Иванъ Ларивонычъ.
КНЯЗЬ. Ябедникамъ и поклепцамъ чароди отъ бсовскихъ поученій пособія творятъ. То намъ вдомо. Ну и на тебя взводятъ, по злоб, что и ты такъ-же, и что отреченныя книги есть у тебя и мудрости еретическія. По злоб, чего ни взведутъ! А все-жъ ты кудесника кликни.
ВАРЫГИНЪ. Пустое. Зачмъ онъ теб?
КНЯЗЬ. Можетъ ты по меня колдуна-то призвалъ. Вотъ и узнаемъ въ чемъ дло. Вели позвать.
ВАРЫГИНЪ. Полно, прошу!
КНЯЗЬ. Нтъ, покажи. Зачмъ прячешь?
ВАРЫГИНЪ. Перестань!
КНЯЗЬ. Пускай потшитъ. Зови-же!
ВАРЫГИНЪ [съ досадой]. Ну, да вдь ты пристанешь, такъ вынь да положь! [Хлопнувъ въ ладоши. Вошедшему слуг]. Кликни того… изъ Шалыгина… какой тамъ дуракъ объявился… [Слуга уходитъ]. Мало-ль теперь этихъ пройдохъ шатается! Что кудесники, бабы пророчицы развелись. Ходятъ наги и босы, сказываютъ, что имъ является святая пятница и велитъ заповдывать богомерзкія дла творить.
КНЯЗЬ Старухъ жечь, а молодыя какія… Говоришь, наги ходятъ?
ВАРЫГИНЪ. Да, волосы распусти. Трясутся, кричатъ аки бсніи.
КНЯЗЬ. Молодымъ я-бы спуску не далъ, ха-ха-ха!
ВАРЫГИНЪ. Стыдись! На тебя, вишь, въ блудныхъ длахъ и такъ челобитныя къ епископу были! князь. Вотъ женюсь, все это брошу.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Князь Мезецкій, Варыгинъ, Батя, Кирюха [съ мшкомъ] и слуги.

БАТЯ. Миръ вамъ на бесд, миръ твоему благодатному дому, хозяинъ! [Поклонился].
КНЯЗЬ. Э, да ихъ двое!
БАТЯ. Въ помощь мужиченко съ собою беру [Кирюха]. Чего стоишь, какъ приворотная надолба? Кланяйся господамъ-то! Али поклонъ съ хохломъ, челобитье съ шишкой? Кланяйся же, хлба-те въ брюхо! [Кирюха прорычалъ и неохотно поклонился]. Не взыщите на немъ, честные господа! Я его за глупость держу. У него языкъ болтаетъ, а голова не знаетъ. Мн такой на руку.
ВАРЫГИНЪ [подозрительно]. Ты отколь будешь?
БАТЯ. А изъ Шалыгина, государь. Холопъ твой Михайло…
ВАРЫГИНЪ [прерываетъ]. Знаю.
КИРЮХА [про себя]. Черта ты знаешь!
КНЯЗЬ. Такъ ты колдунъ?
БАТЯ. Называй какъ твоей чести угодно. На длахъ штуковать, на словахъ смысловатъ, государь.
КНЯЗЬ. Въ рали смотришь, въ аристотелевы врата, по звздамъ, по планидамъ гадаешь?
БАТЯ. Не отъ своего замышленія говорю, а какъ дло укажетъ, государь.
КНЯЗЬ. И заговоры знаешь?
БАТЯ. Все могу, государь. Мои слова заговорныя крпче камня и булата: ключъ имъ въ небесной высот, а замокъ въ морской глубин.
КНЯЗЬ. Рчистъ! Ну, а зачмъ бояринъ за тобой послалъ. Угадаешь?
БАТЯ. Могу. Научить его шиломъ молоко хлбать.
КНЯЗЬ. Ха-ха-ха!
ВАРЫГИНЪ [гнвно]. Что ты городишь, дуракъ!
БАТЯ. Стриги шерсть, да не сдирай шкуры, бояринъ.
КНЯЗЬ. Ха-ха-ха! Ей-ей рчистъ! [Варыгину]. Вдь это онъ къ тому, что ты прибылями корыстуешься, въ нищіе крестьянъ приводишь своихъ.
ВАРЫГИНЪ [удиралъ въ ладоши. Явилось двое слугъ. Къ нимъ]. Выведите ихъ, да запереть покуда!
КНЯЗЬ. Постой, постой! Сейчасъ ужъ серчать!
БАТЯ. Помилуй! У меня утроба зяблая, государь. А молвлю я то, что мн воронъ каркунъ сказалъ. Не гнвись!
КНЯЗЬ. Оставь, бояринъ! Я о себ поговорить съ нимъ хочу. [За сценой свистокъ. Батя и Кирюха переглянулись).
БАТЯ. Ты, дурацкая стать! Готовь золу изъ семи печей. Князю гадать придется.
ВАРЫГИНЪ [слугамъ]. Разыскать кто смлъ свистнуть. Пьянъ, видно! [Слуги уходятъ].
КИРЮХА [про себя]. А теб будетъ похмлье.
КНЯЗЬ. Ну, колдунъ! Угадай за какимъ дломъ я у боярина Глба Акимовича?
БАТЯ. Много ты чаешь, да ничего не знаешь, княже.
КНЯЗЬ. Чего же я не знаю?
БАТЯ. Какое здсь чудо причудилось.
КНЯЗЬ. А какое?
БАТЯ. Былъ я на полой полян, свтилъ мсяцъ на осиновый пень. Около того пня ходилъ мохнатый волкъ и вотъ что онъ сказалъ мн. Есть у тебя тутъ прилука — зазнобушка и задумалъ ты ее въ жены поять.
КНЯЗЬ. Правда.
БАТЯ. А двушка та дожидалась до вечерней зари, до сырой росы, въ тоск и тревог. А какъ взошелъ мсяцъ, серебряные рожки, тутъ и чудо причудилось.
КНЯЗЬ [съ нетерпніемъ]. Да какое?
БАТЯ. Пропажа сталась, потеряшечка потерялась.
ВАРЫГИНЪ. Князь, что-жъ это будетъ? Онъ дерзаетъ про дочь мою говорить, а ты дозволяешь?!
БАТЯ. Не гнвайся, государь! У меня утроба зяблая…
ВАРЫГИНЪ [топнулъ]. Вонъ!
КНЯЗЬ [встаетъ въ сильномъ волненіи]. Нтъ, погоди! Я самъ съ нимъ расправлюсь, за пустошныя рчи. Сперва боярыню кликнемъ. Сперва Мы СЪ нею поговоримъ!.. [Ударяетъ въ ладоши. Входитъ слуга]. Доложи боярын, Любови Лукинишн, что молъ — князь покорно проситъ ее пожаловать къ намъ. [Слуга уходить].
ВАРЫГИНЪ. Не дло затваешь ты. князь! князь [на Батю]. Ты зря несешь, дурачина?
БАТЯ. Чтобъ мн первымъ кускомъ подавиться! Мышиныя норки обшарь, не сыщешь невсты.

ЯВЛЕНІЕ X.

Т-же и боярыни, въ сопровожденіи слугъ.

ВАРЫГИНЪ. Гд дочь?.. Чего-жь ты трясешься?! [Кричитъ]. Гд дочь, говорю?!
БОЯРЫНЯ [съ воплемъ бросается ему въ ноги]. Не погуби-и!!
ВАРЫГИНЪ. А-а-а!! [Слугамъ]. Поднять! Уведите ее! [Боярыню подняли и почти уносятъ рыдающую].
КНЯЗЬ [гнвно]. Для какого жъ это, бояринъ, сговору пріхалъ я? А?
ВАРЫГИНЪ [блдный и трепещущій]. Оставь… оставь!.. Нечего мн не говори!.. Я… Когда я собой не владю, не говори! [На воровъ]. А розыскъ я съ васъ начну! Эй! [Хлопнулъ въ ладоши]. Кандалы! [За сценой выстрлъ. Батя и Кирюха вооружаются, доставъ изъ мшка по большому ножу[.
КНЯЗЬ. Да это разбой!! [Ринулся къ двери и уходить. За сценою еще выстрлъ].
КИРЮХА [схвативъ Варыгина]. Крути его!
ВАРЫГИНЪ [вопитъ]. Люди!! разбой! разбой!! [Его вяжутъ веревками. За сценой еще выстрлъ, трескъ, женскій визгъ и крики разбойниковъ].

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВ1Е ЧЕТВЕРТОЕ.

Лсъ. Справа полотняный шатеръ. Полы его откинуты. Внутри шатеръ убранъ коврами.

ЯВЛЕНІЕ I.

Ольга, и Дуняша [стоя на колняхъ, цлуетъ руки Ольги].

ДУНЯША.

Ну, какъ же рада я, что Богъ привелъ
Опять мою боярышню увидть!
Въ тюрьм сидла, мукъ ждала и тамъ
Все думала какъ ты, да что съ тобою:
‘Жалетъ, чай, боярышня меня!
А ей-то каково самой, сердечной,
Идти къ внцу съ постылымъ женихомъ!’…

ОЛЬГА.

За милымъ я, ужъ мужняя жена,
А прибыло ли радости, Дуняша!

ДУНЯША.

Повнчаны ужъ вы?! Ну, слава Богу!

ОЛЬГА.

Болитъ душа по матушк родимой…
Что будетъ горемычной отъ отца?..
Мою вину онъ ей въ отвтъ поставитъ,
На ней всю злобу станетъ вымщать…
Она-жъ меня безъ гнва вспоминаетъ,
Она проститъ… и въ скорби неутшной
Молиться будетъ… [Утерла слезы. Со вздохомъ].
Грхъ душ моей!

ДУНЯША.

Не замужъ же, за Мезецкаго было
Идти теб!

ОЛЬГА.

Ну, полно, перестанемъ!
Я мужа голосъ слышу.— Ты пока
Останешься у насъ, съ своимъ Абрамомъ?

ДУНЯША.

Мы слуги вамъ по гробъ.

ОЛЬГА [поцловала ее].

Спасибо, Дуня!
А мужъ твой гд?

ДУНЯША [озабоченно].

Къ Уколову похалъ.
Зачмъ — не знаю. Словно какъ встревоженъ…
Сейчасъ, сказалъ, вернется. Погляжу
Не детъ ли? [уходить влво].

ОЛЬГА.

Въ Уколов теперь
Гремитъ гроза родительскаго гнва,
И стонъ стоитъ и плачъ!..

[Закрылась руками. Пауза. Отнимая руки].

Не думать лучше!..

ЯВЛЕНІЕ II.

Ольга и Илья.

ИЛЬЯ [озабоченно|.

И что за притча сталась!

ОЛЬГА.

Что такое?

ИЛЬЯ.

Веллъ я изготовиться ватаг,
Чтобъ къ вечеру намъ сняться съ становища…
Отъ вашего Уколова подальше
Скорй людишекъ нужно отвести,
Не то они, какъ бшеные волки,
Къ вамъ кинутся на сломъ и на грабежъ.
И вотъ кого ни спросишь — нтъ и нту
Кирюхи нтъ, и Бати и другихъ.
Куда пропали, вишь, никто не знаетъ. [Садясь рядомъ съ Ольгой].
А ты, моя любезная супруга,
Въ раздумьи все, не радостна сидишь?
Внчались мы безъ дружекъ, посаженыхъ,
Безъ тысяцкаго, свахъ и позжанъ,
И некому убрать твою головку,
И въ логово звриное, не въ домъ,
Отъ церкви я привезъ свою ‘княгиню’,
Не брачный свтлый пиръ и ликованье,
А шумъ сырой дубравы непривтный
Подъ хмурымъ небомъ встрчею былъ намъ…

ОЛЬГА.

Я вовсе не о томъ въ раздумь, милый,
А люди какъ твои… Опасно съ ними…
Сдается мн, они теб не врятъ…
Сомннья иль тревоги коль въ теб
Лишь тнь они увидятъ, удержать
Въ покорности ихъ трудно. Зврь-толпа
Предъ тмъ, кто ею мощно не владетъ.

ИЛЬЯ.

Досел ихъ держалъ рукою крпкой,
Пока я былъ одинъ. Теперь постыла
Мн жизнь съ народомъ этимъ. Ты средь нихъ!
Замсто снныхъ двушекъ — злоди!
И каркаетъ воронья стая эта
И ждетъ свою добычу расклевать!

ОЛЬГА.

Ни страха, ни печали нтъ во мн.
Въ опасностяхъ не время сокрушаться.
Коль въ толкъ я это взять-бы не умла,
Была-бъ теб плохой женою я.
И ты смягченнымъ сердцемъ не слабй,
Заботу обо мн забудь покуда.
Не прятаться мн нужно отъ воровъ,
А взять ихъ смлымъ видомъ, рчью твердой,
Что-бъ быть теб не въ бремя, а въ подмогу.
Покамстъ въ переход проведемъ
Мы времени довольно, подоспютъ
Къ отцу въ охрану ратные. Тогда
Уйдемъ изъ стана мы, но не въ Литву,
Искать среди враговъ себ пріюта…

ИЛЬЯ.

Куда жъ тогда?

ОЛЬГА [пылко].

Въ ряды бойцовъ отважныхъ,
Подъ стягъ святой, ты станешь на враговъ.
Ты душу отъ грха свою омоешь
И совсть передъ Богомъ облишь.
Родителя страданій лютыхъ ради
И слезною моей мольбой, Господь
Помилуетъ тебя въ кровавыхъ битвахъ
И благостью Своею сохранитъ.

ИЛЬЯ [горячо, обнявъ ее].

Спасибо, Ольга! Въ душу мн влилась
Живой струей надежда и отвага.
Ты врный другъ, надежная опора!
Съ тобой яснетъ мысль и крпнетъ сердце
И съ смлостью незыблемой впередъ
Всему пойдешь навстрчу! [Цлуетъ ее].

ОЛЬГА [ласкаясь].

Милый мой!

ЯВЛЕНІЕ III.

Т-же и Дуняша [вбгаетъ въ испуг].

ДУНЯША. Уколово, Уколово горитъ!
ОЛЬГА. Горитъ?!
ДУНЯША. Грабятъ! Мужъ примчался оттуда… Все разбили, говоритъ, кладовыя, подвалы! Князя Мезецкаго убили!
ОЛЬГА [въ ужас схватилась за голову]. Господи!
ИЛЬЯ. Ахъ! сволока проклятая! Постой-же! Я васъ уйму! [затыкаеть за поясъ кинжалъ и схватываетъ чеканъ {Чеканъ — знакъ атаманскаго достоинства, топорикъ на длинной рукоятк.} изъ шатра].
ОЛЬГА. Матушку, матушку спаси!
ИЛЬЯ [у выхода изъ шатра даетъ свистокъ]. Не бойся, Ольга, живо управлюсь! [Подбжавшему вору]. Коня! [Воръ убгаетъ. Илья быстро уходить въ глубину сцены].
ДУНЯША. Тамъ страсти, Абрамъ говоритъ! Плачъ, вой! Которые изъ нашихъ кинулись отбивать, всхъ уложили!
ОЛЬГА [съ отчаяніемъ]. Матушка моя! Что съ тобой, родимая?! Покаралъ Господь! Отвела бду, охранила родителей! О о-охъ! [Ршительно]. Сама пойду!
ДУНЯША. Куда-же, куда?! Разв близко? Адъ кромшный въ Уколов! Что ты подлаешь?!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Ольга, Дуняша и Абрамъ.

АБРАМЪ [Ольг]. Боярыню увезли. Не тревожься!
ОЛЬГА. Кто увезъ?! Куда?
АБРАМЪ. Свои. Какъ стали разбивать, мы съ дядей кинулись. Лука, да ключникъ Игнатъ подсобили. Ну, выхватили ее, на коней и въ ближній монастырь отвезли. Тамъ она въ бережи.
ОЛЬГА. А отецъ? Убитъ?!
АБРАМЪ. Его не видалъ. Князя Мезецкаго убили.
ОЛЬГА. Говори ужь, говори, ради Господа! Убитъ?
АБРАМЪ. Не слыхать. А добро грабятъ.
ОЛЬГА. Что добро! Прахомъ ему пойти, добру этому! Батюшка что? Съ нимъ злоди что сдлали? Не быть ему въ жив отъ нихъ! Изъ своихъ кому пожалть и то не найдется!.. Видно какъ горитъ?
АБРАМЪ. Оттуда вонъ видать, съ опушки… курганъ тамъ есть.
ОЛЬГА. Веди меня туда!
ДУНЯША. Ахъ, лучше бъ не ходить, матушка! Останься!
ОЛЬГА. Веди! [Поспшно уходитъ съ Абрамомъ въ глубину сцены, налво. Дуняша слдуетъ за ними. Слва слышенъ шумъ приближающемся толпы].

ЯВЛЕНІЕ V

Толпа воровъ съ Батей, Сверломъ, Иваномъ Ядренымъ и Совой во главъ, вводитъ связаннаго Варыгина.

СВЕРЛО. Стой, ребята! Тутъ ему судъ чинить и расправу.
БАТЯ. Ну, какъ, въ добромъ-ли ты здоровь и благополучіи, государь?
ВАРЫГИНЪ [злобно, озираясь]. Сволока поганая! Душегубы, грабежники! Судъ надо мной чинить! Вамъ?! Ха-ха-ха!
СВЕРЛО. Ишь озмился!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Напырился, что индюкъ!
БАТЯ [къ толп]. Пришелъ теленокъ медвдя пугать! вс Ха-ха-ха!
СВЕРЛО. Ты на всей нашей вол. Захотимъ — пришибемъ, захотимъ — плясать станешь. И медвдь въ невол пляшетъ, не то что ты.
БАТЯ. Стой, братцы, вы все не то, не съ того конца. Слушай ка, что я вздумалъ.
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Видно, Батя умне всхъ!
БАТЯ. А то нтъ? Я передъ вами соколъ, а вы дрозды. Бояринъ у меня сейчасъ словно на шило сядетъ. Мы обознались, ребята. Бояринъ не ворогъ нашъ, а гость добрый. Да! Онъ намъ дочку въ береженье отдалъ. Али забыли? Онъ въ гости къ ней снарядился.
ВАРЫГИНЪ [затрясся отъ гнва]. Молчи! Окаянная душа!..
БАТЯ. Хоть черту кумъ. Надо-быть тутъ она. Семъ-ка кликну! [Пошелъ къ шатру].
ВАРЫГИНЪ. Не смй!.. Не смй!..
БАТЯ. Да вонъ она сама жалуетъ!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т-же и Ольга [вбгаетъ. Увидавъ отца, всплеснула руками].

ОЛЬГА.

А-ахъ!!.. Батюшка!! [Падаетъ ему въ ноги].

ВАРЫГИНЪ.

Прочь съ глазъ моихъ, змя!

[Въ толп движеніе и смшки].

ОЛЬГА [быстро встала. Къ толп].

Оставьте насъ! Въ несчастьи издваться
И воръ не станетъ. Къ женщин, какъ я,
Съ истерзанной душею и у вора,
Коль онъ не зврь, найдется въ сердц жалость.

[Двое изъ воровъ уходятъ].

ВАРЫГИНЪ

[обезсиленный слъ на пень и погруженъ въ свои мысли. Про себя].

Все прахомъ, все!..

ОЛЬГА [твердо].

Уйдите-жъ, я сказала!
При мн не только ддомъ не посметъ,
Но словомъ огрубить отца никто!

БАТЯ [подмигнувъ на нее].

На видъ красна, а вкусомъ горьковата…

СВЕРЛО.

Глазами стъ!

ОЛЬГА.

Межь дочерью съ отцемъ
Звакамъ быть не мсто. Вамъ не здсь,
Въ Уколов работа: жечь, да грабить,
Сдирать съ иконъ оклады дорогіе,
Да зврски кровь напрасно проливать,
Забывъ, какой вы въ смертный часъ дадите,
Въ ужасный часъ предъ Господомъ отвтъ!

[Еще трое воровъ уходятъ].

ВАРЫГИНЪ [по прежнему про себя].

На что-жь вся жизнь пошла, и трудъ и скорби?!

ОЛЬГА [грозно].

Въ обидчики себ я тхъ поставлю,
Не медля кто отсюда не уйдетъ.
И съ тмъ Илья расправится нещадно!
Я каждаго изъ васъ въ лицо примчу
И жалостью не тронусь въ сердц къ вамъ.

[Подходить жъ нимъ. Нкоторые отступаютъ, прячась за товарищей. Двое уходятъ. Бат].

Въ отвт первый ты!

БАТЯ.

Пойдемте, братцы!
Ну, ихъ!..

СВЕРЛО.

Недалеча! Отпустить
Такого звря даромъ не годится.
Оцпимъ ихъ кругомъ.

СОВА.

Вотъ такъ-то лучше! [Расходятся въ разный стороны).

ВАРЫГИНЪ [про себя].

И въ мысли не вмстится горе это!..

ЯВЛЕНІЕ VII.

Варыгинъ и Ольга.

ОЛЬГА

[подходить въ отцу и становится на колни, чтобъ развязать ему руки].

Дозволь освободить…

ВАРЫГИНЪ [всталъ. Съ отвращеніемъ].

Не оскверняй!

[Срываетъ съ рукъ ослабвшую веревку и бросаетъ ею въ дочь. Ольга встаетъ. Ехидно]

Сколь сладко мн, о чадо!— зрть тебя…
Поруганному, нищему, въ позор!
За это все я бью теб челомъ [кланяется)

ОЛЬГА.

Смиренно каюсь въ томъ, что я изъ дома,
Въ позоръ теб и матушк, ушла,
А больше въ чемъ винить меня напрасно.

ВАРЫГИНЪ.

Напрасно, хе-хе-хе! Отрадно мн,
Что ты растлннымъ сердцемъ грхъ содять
Влеклась, забывъ двичій стыдъ…

ОЛЬГА [прерываетъ].

Неправда!
Уйти съ Ильей мн было суждено.
Съ своей постылой долей свыклась я
И кровъ родной не бросила-бъ чрезъ это.
Сгубить меня хотлъ ты, замужъ выдавъ,
Но я-бы не ушла и оттого.
Не стала-бъ я съ князь-Мейецкимъ, конечно,
Теб въ угоду, въ церкви подъ внецъ,
А ножъ себ всадила-бъ въ сердце. Ты-же
За этотъ грхъ отвтилъ-бы предъ Богомъ.
Люби Илью безъ памяти я втрое
И то-бы не ушла отъ васъ за нимъ,
Изъ гордаго стыда и чести ради,
Что-бъ онъ не мнилъ, что я легко досталась,
Что двку онъ сманилъ и обошелъ…

ВАРЫГИНЪ.

Изрядно! Врю. Какъ не врить? ‘Честь’
‘И гордый стыдъ’, хе-хе!

ОЛЬГА.

Слова мои
Ты ставишь ни во что. Во мн съизмальства
Одно худое видть ты привыкъ
И длалъ все къ тому, въ моемъ чтобъ сердц
Любовь, и честь и совсть заглушить.
Я съ малыхъ лтъ тебя ужь не боялась.
Упорствомъ отъ напраслинъ каменя
И сердцемъ раскипаясь отъ обидъ,
Во всемъ я шла теб наперекоръ…
Жестокость неповинныхъ истязаній
Мой духъ къ теб гордыней закаляла,
И ты меня ее смогъ переломить,
Хоть вс передъ тобою трепетали.
Ты чувствовалъ всегда, что недругъ я
Живой укоръ худымъ твоимъ дяньямъ…

ВАРЫГИВЪ [прерываетъ, гнвно]

Молчи, змя!!

ОЛЬГА.

Такъ знай-же, что за смерть
Родителя, погибшаго извтомъ,
Тобою обездоленнаго сына
Твоя-же дочь должна была спасти.

ВАРЫГИНЪ.

Велніемъ судьбы, выходитъ, стала
Разбойника любовницею ты?!

ОЛЬГА.

Что-бъ душу отвратить его отъ зла,
Что-бъ онъ со мной забылъ и грхъ и мщенье,
Ударъ что бъ отвратить, теб грозившій,
И жизнь спасти твою и достоянье —
Я вотъ зачмъ ушла.

ВАРЫГИНЪ.

Скажи пожалуй!
А вышло все какъ разъ наоборотъ

ОЛЬГА.

Мы въ этомъ неповинны, Богъ свидтель!
Ослушниковъ то дло окаянныхъ…

ВАРЫГИНЪ.

Боюсь развсить уши. Такъ сладка
Во лжи ехидной рчь твоя. Къ порамъ
Съ пустыми вдь руками не приходятъ.
Войти въ семью ихъ добрую нельзя
Съ однимъ безчестьемъ двк, безъ надлка.
Любить, пожалуй, жаловать не станутъ…

ОЛЬГА [пылко прерываетъ].

Забыть не вынуждай, что ты въ несчастьи!
Я сердцемъ возмущеннымъ не смогу
Въ покорности сносить такія рчи!

ВАРЫГИНЪ [дко усмхнулся].

А чмъ ворамъ челомъ ударить кром,
Какъ не добромъ родительскимъ? Купить
Чмъ ласку ихъ? Однимъ безстыдствомъ — мало.
Илюшк — вору и тому на что ты,
Коль нтъ ему корысти никакой?
Онъ двокъ кралъ не мало попригожй,
Для длъ срамныхъ. На то онъ подлый воръ.
А ты… ты чмъ мила? Что всю сволоку,
Всю рвань его, что дохла съ голодухи,
Въ Уколов сулилась накормить,
Да всхъ одть изъ скрынь моихъ изрядно.—
‘На — дескать — мой любимчикъ, все бери,
‘Стяжанное отеческимъ радньемъ’…

ОЛЬГА [гнвно прерываетъ].

Предательствомъ моимъ и сквернотою,
Въ надлокъ, ты сказалъ, пошло за мною
Ворамъ твое добро, Иль въ корысть.
Но ты забылъ, чьей вотчиной владешь,
Какимъ стяжаньемъ нажилъ ты добро.
Забылъ про то, что въ прокъ нейдетъ чужое,
Что взыщется отъ Бога за злодйство
И кровь страдальца къ небу вопіетъ!

ВАРЫГИНЪ [задыхаясь отъ гнва].

Молчи!! Убью!! [бросается на нее].

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Т же и Илья [быстро входить].

ИЛЬЯ [удерживая его].

Потише!

ВАРЫГИНЪ [яростно].

Ты?! разбойникъ!!

ИЛЬЯ.

По милости твоей я въ дол этой.
Ребенкомъ былъ въ ту пору я, когда
Ты облилъ сердце мн отцевой кровью
И ненавистью душу замутилъ.
Ты мысль мрачилъ мою, ты сонъ тревожилъ
То ужасомъ, то грезою кровавой,
То мщенія назойливой мечтой!
Ты отнялъ все, чмъ юноша живетъ,
Съ любовью и надеждой вдаль взирая.
Ни радостей, ни счастья тотъ не ждетъ,
Во зл мужаетъ кто и дышетъ злобой.
Таковъ я былъ и ждалъ съ тобой разсчета,
Какъ воронъ жаждетъ крови. Съ тмъ пришелъ.
Но съ Ольгой все забыто. Свтлымъ миромъ
Теперь моя душа озарена.
Тебя спокойно вижу! Злобы нтъ
Въ моемъ ужь сердц. Чувствами иными
Оно полно. Врожденное добро,
Заглохшее твоихъ дяній ради,
Въ душ моей воскресло обновленной
И въ новую меня подъяло жизнь
Изъ мрачной бездны прежняго несчастья.
Ступай, старикъ. Никто тебя не тронетъ.
Жалю, что пограбленъ ты, по самъ
Живу я въ волчьей пасти!..

ВАРЫГИНЪ [съ шипніемъ].

А — аспидъ ты!
Зминое отродье!..

ИЛЬЯ [повышай голосъ].

Ну, ступай-же!

ВАРЫГИНЪ.

Отъ казни хоть утекъ, да на плечахъ,
Крпка-ли голова твоя, разбойникъ?!

ИЛЬЯ [съ волненіемъ].

Ступай, сказалъ!.. Мн вспомнился родитель…
И вижу на теб я кровь его!..

ВАРЫГИНЪ [медленно отступая].

Ты вспомнишь и меня, въ мученьяхъ лютыхъ,
Какъ съ дыбы станутъ рвать, да жечь смолой,
Да голову на плаху ты положишь
И лезвіемъ сверкнетъ топоръ… [Илья длаетъ къ нему движеніе].

ОЛЬГА.

Илья!

[Унявъ на колни, удерживаетъ его. Варыгинъ уходитъ, злобно озираясь. Илья сдвинувъ брови и сжавъ кулаки, съ трудомъ удерживается на мст].

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Обгорлый и разграбленный дворъ Варыгина. Кое-гд еще курится и тлютъ уголья. По двору разбитые сундуки и боченки. Лунная ночь.

ЯВЛЕНІЕ I.

ЕКЛА [богато разряженная] и Кирюха сидятъ на сундук.

КИРЮХА. Ишь какъ я нарядилъ тебя! Плохо?
ЕКЛА. Мн-бы съ измальства такъ-то ходить. Я въ холопки ошибкой попала.
КИРЮХА. Подмнили тебя, что-ли?
ЕКЛА. Я ни въ мать и не въ отца, въ удалаго молодца…
КИРЮХА. Ха ха ха! Дура! [Обнялъ ее].
ЕКЛА. Погоди, то-ли будетъ! Дай-ка мн развернуться, да жиру насть!
КИРЮХА [ластится къ ней]. Право дура!
ЕКЛА. Да ну тебя! Будетъ!

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же, Батя [подъ хмлькомъ] и Сверло {На Бат Веригинская шуба. Другіе воры также напялили на себя кое-что изъ добычи: на одномъ боярская шапка, ни другомъ дорогой кафтанъ на рваной рубах, третій въ расшитыхъ сафьянныхъ сапогахъ.}.

БАТЯ. Гляди! словно теля: гд сойдутся, тамъ и лижутся. Ай да Кирюха!
ЕКЛА. Такъ-то вы, ухачи-воры-разбойники! Напрокудили, расхватали двокъ.
СВЕРЛО. На то и двки, чтобъ парней любить. А тебя никто не хваталъ. Сама красавца облюбовала. Ишь каковъ!
БАТЯ. Не разглядла, что у него медвжій ротъ, волчьи зубы, свиныя губы.
ЕКЛА. Не смйся горохъ, не лучше бобовъ. А Кирюха хоть не казистъ, да мастистъ.
БАТЯ. Рыжей масти-то. А рыжихъ и во святыхъ нту.
ЕКЛА. Не то заноешь, какъ Кирюха на моемъ хвост въ атаманы выдетъ!
БАТЯ. Ого! Хватила!

ЯВЛЕНІЕ III.

Т-же, Иванъ Ядреный и Ежъ [выкатываютъ изъ погреба небольшую бочку].

БАТЯ. Кати сюда, кати милую, кати!
ЕКЛА. Это, знать, съ царскимъ медомъ.
БАТЯ. А вотъ мы узнаемъ съ чмъ. Сбивай толпыжку {Деревянная пробка на бочкахъ.}, да ковши давай!— Братцы, новую атаманшу видали? Вотъ она! Навела сухоту на Кирюхину красоту. еклой звать. [Садится верхомъ на откупоренную бочку и беретъ ковшъ].
ЕКЛА. Была екла, теперь стала екла Ермиловна.
БАТЯ [доставая ковшемъ медъ]. Была бита, да спасибо не добита. [Пьетъ].
ЕКЛА. И то! Всего много осталось, кому что надобно. У господъ дурой вковала, а теперь умникамъ носъ утру.
БАТЯ. Сперва свой утри. [Пьеть]. Ну и медъ, вотъ такъ медъ. Пей, братцы!.. [Вс пьютъ, исключая Кирюхи и еклы]. Кирюха пей, хлба те въ брюхо! Дологъ постъ, да сладки разговны. Спасибо Варыгину, что про насъ меды варилъ, животы копилъ. екла… то бишь екла Ермиловна! Не растутъ на ели яблочки, не быть теб атаманшей. [Пьетъ].
ЕКЛА. Кирюха, да что онъ присталъ?
БАТЯ. Шутка въ пазуху не лзетъ. Дура! На, выпей! [екла отмахнулась]. Пей! Али въ монастырь собралась?
ЕКЛА. Пошла-бы въ монастырь, да много холостыхъ.
ВС. Ха-ха-ха!
СВЕРЛО. А ну, какъ твой Кирюха не захочетъ въ атаманы идти?
ЕКЛА. А на что жъ я его взяла, рыжаго черта? Онъ чувствуй, да длай по моему. Али лучше его нту! иванъ ядреный. Знамо. На кой-те лядъ старый-то?
ЕКЛА [поетъ на мотивъ плясовой, подбоченясь и поводя плечами].
Мой мужъ блоусъ,
А я его не боюсь,
Я на улицу пойду,
Черноусаго найду!
ВС [безъ Кирюхи]. Ха-ха-ха!
КИРЮХА. Полно дурить-то!
ЕКЛА. Небось, головы не повшу, всякаго спотшу. Ольга свтъ Глбовна, слезы проливаючи, да родителей поминаючи, вишь, брезгаетъ нами, длу помха.
БАТЯ [хмля]. Немного помшала. Толокномъ Волги не замсишь. Пей, братцы! Сверло, Ежъ, пейте! [Пьютъ].
ЕКЛА. А Варыгина небось отпустили. А онъ ништо станетъ звать? Гляди, стреконулъ къ воевод, да ратныхъ наведетъ.
БАТЯ. Фефела, а понятіе есть, [пьетъ].
ЕКЛА. За моей головою не пропадете. Опять атамана вашего взять. Небось Олюшка научила его какъ быть. Уйдетъ въ опричники — цла голова, а вамъ свои подъ топоръ класть.
КИРЮХА. Вечоръ онъ и то было изъ становища ухать собрался. Вишь, въ монастырь, съ Ольгою, мать ей провдать. Да, спасибо, не пустили ни его, ни бабу. Побудь съ нами, а тамъ видно будетъ.
БАТЯ. Жалко я не заговорилъ его отъ бабьихъ зазоръ. Былъ соколъ, вороною сталъ. А все Олька. Чтобъ ей по жиламъ, да костямъ сухотой хвороба разродилась!
ЕКЛА. Съ нею не долго управиться. Будь у васъ Кирюха набольшій, онъ ей покажетъ!
СВЕРЛО. И не жалко теб?
ЕКЛА. Насъ не жалли, подомъ ли, на уморъ морили, а мн жалть?
БАТЯ [совсмъ пьяный, сваливается съ бочки}. Дерржи!
СВЕРЛО. Ай конекъ сбрыкнулъ?
БАТЯ. Хмль зашибъ… Ну и медъ! [барахтается и ложится на землю].
СВЕРЛО. Кирюха! А намъ-бы тутъ не загащиваться. Раздуванимъ добро и айда. Князя Мезецкаго убили — первое. Ну и Варыгинъ не станетъ молчать. Того гляди, навалятся стрльцы, ратные. Отбивайся съ пьяными-то!
КИРЮХА. А вотъ какъ велитъ атаманъ.
БАТЯ [еле выговаривая}. А что мн атаманъ? Сперва онъ меня повози, а тамъ я на немъ позжу.
КИРЮХА. Не далече удешь! Назюзился.
БАТЯ [засыпая]. Сперва онъ… а тамъ я…
КИРЮХА [къ Сверлоъ. Ты сказалъ: раздуванимъ. Илья и дуванить не дастъ, Варыгинскіе животы ему за Олькой въ надлокъ пойдутъ.
СВЕРЛО. Какъ не дастъ?!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Такъ мы его и послушали! Вмст.
ЕЖЪ. Даромъ работали, что-ли? Вмст.
КИРЮХА [вставая]. То-то подумайте, смолвитесь. А я посмотрю, хорошо-ли его стерегутъ. сверло. Не выпускай живымъ-то!
КИРЮХА. У меня не уйдетъ! Пойдемъ екла!
ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ. Прилюлюкай любезнаго! [За сценой слышна хоровая псня].
СВЕРЛО. Ха-ха! А то съ нами пойдемъ. Тамъ пьютъ — сидятъ — угощаются. Съ нами веселй!
ЕЖЪ. Кирюха не пуститъ.
ЕКЛА. Мало-ли что! Лихой конь и путы рветъ.
КИРЮХА [сердито]. Да будетъ-те, дура! Языкъ не примелется! [Топнулъ ее впередъ и уходить за нею. Сверло, Ядреный и Ежъ пересмиваясь уходятъ въ глубину сцены. Псни слышне:]
Не вороны слетлися на крутъ бережокъ,
Собрались удалые добры молодцы.
Чего же вы, ребята, призадумались,
Задумались, ребята, закручинились?
Завелся, вишь, воевода супостатъ злодй,
Высылаетъ но насъ высылки стрлецкія,
Называетъ насъ ворами да разбойниками,
А мы, братцы, вдь не воры, не разбойнички,
Люди добрые, ребята мы поволжскіе.
Ужь не первый годъ гуляетъ нашъ легокъ стружокъ,
Мы димъ, да пьемъ на Волг все готовое,
Цвтно платье надваемъ припасеное,
Ну а двки къ намъ охотою и сами льнутъ!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Батя и Варыгинъ [тихо входитъ, безъ шапки. Одежда и волосы его въ безпорядк].

ВАРЫГИНЪ.

Изрядно потрудились! Все разбито.
Пограблено и пущено на дымъ!
Оставили одно мн въ муку: жизнь. [Садится].
Казны что было, всякаго добра!
И сколько силъ, терпнья и труда,
Заботы неустанной здсь погибло!..
Да, все минуло, прахомъ все пошло!
И станетъ здсь, въ гнзд моемъ, и тлнъ
И мерзость запустнья…

[Закрылся руками и умолкъ на нсколько мгновеній].

Тяжко мн!
Не въ мочь! Что червь ползучій сердце точитъ,
Какъ ржа желзо, стъ меня тоска!
Чмъ стану я, врагамъ на поруганье,
Своей же подлой челяди на смхъ?
Въ дугу согнутый, хворый, одинокій,
Пришибленный позоромъ и нуждой
И разумомъ померкшій… Нтъ, о нтъ!
Покамстъ твердъ въ ум и волей крпокъ,
Покончить разомъ… Разомъ кончить, да! [Задумался].
Окрестъ бродилъ я, самъ зачмъ не знаю,
А мысли безпорядочно блуждали,
Кружились вихремъ, въ мрак угасали
И ныло все во мн, съ такою болью,
Какъ будто разомъ сотни лютыхъ змй
Меня язвили жаломъ смертоноснымъ…
И грезился мн тотъ кровавый призракъ…
Замученный старикъ, съ грозящимъ взоромъ…
И я бжалъ, чураясь привиднья,
И холодомъ сжимало грудь мою…

[Умолкъ и поникъ удрученной головою].

Нтъ разомъ кончить, чмъ съ такою мукой,
Въ ничтожеств мн дни влачить свои,
Безпомощно, и жалко и позорно!..
И кто-жъ всему виною?— дочь. Гмъ, дочь! [вставая].
Не похоть, ложь и злобная гордыня
Ее объяли, нтъ: мое ‘злодйство’!
Мой ‘грхъ’ пришла забота искупить! [Поводя рукой вокругъ себя].
Искупленъ!.. [Прислушивается въ испуг].
Это что?!.. Меня зовутъ!..
Да… чей-то голосъ страшный издалека,
Что втромъ донесло его — зоветъ!!..
А, знаю кто!.. Старикъ!.. Опять все ты-же!
Изъ гроба твоего сей голосъ страшный,
Изъ ндръ земли!.. [Прислушивается съ возрастающимъ ужасомъ].
Зубовный скрежетъ!.. вой
И стоны!.. [Схватывается за голову, закрывъ ладонями уши].
Нтъ, я брежу!.. Мозгъ горитъ
И кровь воспалена… Конечно брежу.

[Вдругъ справа ему видится призракъ замученнаго Подгорнаго — отца].

Опять ты предо мной!!.. Разсыпься! Сгинь!
Ты смерти ждешь моей?!.. ея предвстникъ?!..
Прочь!! Чуръ меня!! разсыпься! расточись!!

[Въ изступленіи убгаетъ налво]

БАТЯ. Что за притча! [протираетъ глаза]. Никакъ Варыгинъ тутъ былъ? Иль мн пригрезилось? [берется за голову]. Ухъ, какъ застучало, батюшки! А-ахъ! Вотъ такъ ме-дъ! Тьфу! Черта свалитъ. [Хочетъ встать, но остается на колняхъ]. Ну-Ка встань! Ань и нтъ! Ты такъ норовишь, а ноги этакъ… О-охъ! [Съ трудомъ поднялся]. Кабыть сюда онъ шмыгнулъ? Гмъ! Должно быть казна спрятана. Либо въ стну заложена, либо зарыта. Вотъ онъ зачмъ! А Я его И накрою! [Пошелъ и пошатнулся. Глядя на ноги]. Да Ну васъ! не дури! [Уходить].

ЯВЛЕНІЕ V.

ИЛЬЯ

Не ладно что то! Зврь освирплъ…
Понюхалъ крови, зубы скалитъ… Плохо!
На грхъ вина имъ вдоволь и добычи…
Кто смиренъ былъ и тотъ — гляди — ползетъ
Хоть на рожонъ. Нтъ, круто взяться надо…

[Прислушивается къ разговору вошедшихъ воровъ].

ЯВЛЕНІЕ VI.

Илья, Жогъ и Сова [слва].

СОВА.

Эй, слышь-ка что случилося!

ЖОГЪ.

А что?

СОВА.

Бояринъ-то Варыгинъ удавился!

ЖОГЪ.

Врешь! Гд?

СОВА.

Виситъ въ саду. Вишь, Батя видлъ…

ЖОГЪ.

Собак смерть собачья!

СОВА.

Не грши!
Крещеная душа вдь…

ИЛЬЯ
[подошелъ неожиданно къ ворамъ. Строго].

Чтобъ ни вы,
Ни Батя и ни кто жен моей
Не сказывалъ яро то! Приказъ строжайшій.
Покойника-жь убрать подальше. Живо! [Сова и Жогъ убгаютъ].
Какой конецъ ужасный!.. Вотъ къ чему
Злодйствовалъ всю жизнь, стяжаній ради,
И батюшку ты подло погубилъ!..
Постыдно, безъ креста, молитвы, тяжко
Скончалъ ты дни надъ прахомъ разоренья,
Надъ пепломъ уничтоженныхъ богатствъ!..

[Зоря передъ восходомъ солнца].

ЯВЛЕНІЕ VII.

Илья и Ольга.

ОЛЬГА.

Сейчасъ Абрамъ отъ матушки вернулся.

ИЛЬЯ.

Здорова-ли она?

ОЛЬГА.

Сказать велла,
Что слезно Бога молитъ обо мн,
Да не вмнитъ мн въ тягость прегршенья…
Что сердцемъ рвется къ намъ…

ИЛЬЯ.

Надюсь нынче-жъ
Въ обитель къ ней мы къ вечеру прибудемъ.

ОЛЬГА.

Ахъ, если-бъ такъ!.. Тревожно мн съ чего-то!..

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Т же, Кирюха, екла, Бати, Сверло, Семенъ, Жогъ, Сова, Иванъ Ядреный, Ежъ и другіе воры [сходятся мало по малу].

ИЛЬЯ.

Вамъ что?

ОЛЬГА [съ удивленіемъ].

И екла съ ними?!

ЕКЛА [нахально].

Здсь и я!

ОЛЬГА.

Въ моихъ нарядахъ, жемчуг, серьгахъ!..

ЕКЛА.

Къ ворамъ уйти примръ ты показала,
Пожить въ гульб задумалось и мн…

ИЛЬЯ [накидывается на нее].

Негодная!..

БАТЯ [отстраняетъ еклу].

Что дуру бабу слушать!
Послушай-ка, свтъ, Глбовна, меня.
Родитель твой…

ОЛЬГА [прерываетъ съ испугомъ].

Что, что такое?!

ИЛЬЯ (съ угрозой].

Батя!
Приказъ мой слышалъ ты?!

ОЛЬГА (въ безпокойств).

Да что-жъ случилось?

ИЛЬЯ.

Скончался онъ…

ОЛЬГА.

Убитъ?

БАТЯ.

Въ петлю залзъ.

[Ольга вскрикиваетъ и подъ бременемъ этой всти въ рыданіяхъ надаетъ не колни].

Теперь на немъ поздятъ черти вволю!

[Въ толп движеніе, нкоторые засмялись].

ИЛЬЯ
хподнялъ жену и держитъ ее рыдающую на своей груди].

Не могъ ты помолчать! Нтъ нужно было
Ужалить дочь погибелью отца!
Не въ радость ли теб чужія слезы?
Не въ посмхъ-ли кручина и печаль?
Негодный ты, ехидный, злой подъячій,
Продажная, чернильная душа!..
Ну полно-жъ, Оля, полно надрываться!.. [Къ толп].
А вы чего собрались? Прочь отсюда!

СВЕРЛО.

Нашелся распорядчикъ! Ишь какой!

ИЛЬЯ.

Что-что?!

КИРЮХА.

Да то! Довольно подъ тобой
Намъ быть!

СВЕРЛО.

Ты бабій прихвостень!

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ.

Извстно!
Какой онъ атаманъ?

ЕКЛА.

Измнникъ онъ!

КИРЮХА.

Обманщикъ!

БАТЯ.

Впрямь! Коли-бъ не мы съ Кирюхой,
Поживы намъ не взять бы тутъ, ребята!

ЕКЛА.

Онъ ратныхъ навести на васъ хотлъ!

КИРЮХА.

Измнникъ онъ!

СВЕРЛО.

Долой его, ребята!

ЕКЛА.

Кирюху въ атаманы нужно взять!

КИРЮХА.

Илью повсить!

СВЕРЛО.

Съ тмъ, что удавился,
На сукъ одинъ ихъ рядышкомъ!

БАТЯ.

Ништо!
Была бы шея, сыщется веревка!

[Гвалтъ, крики, угрожающіе жесты. Ольга въ ужас прижалась къ мужу, охватя его руками].

ЕКЛА [добывъ чеканъ, несетъ его Кирюх].

Челомъ на атаманств! На чеканъ!

ИЛЬЯ [вырываетъ у нея чеканъ].

Молчать!! Кто первый ротъ изъ васъ розинетъ,
Кто слово пикнетъ мн наперекоръ,
Того то слово будетъ и послднимъ!

[Толпа подалась назадъ].

Ослушники! смутьяны! баламуты!
Вы съ пьяну одурли, вижу я!
По выбору видать въ ум-ли вы,
Коль ставите Кирюху надъ собою!
Поставили-бъ ужь волка въ атаманы,
Иль бшенаго пса, что зря кидаясь,
Кусаетъ всхъ, покамстъ не убьютъ.
Хорошъ главарь! А вы еще подле,
Коль клонитъ васъ идти ему въ холопы,
Да съ рукъ его лизать покорно кровь!

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ.

И вправду, братцы, вздумали не дло!

СОВА [указывая на Сверло].

Вонъ антотъ все горланъ, да екла!

ЕКЛА (злобно).

Да!
Не мн-ль таить, что вздумано у нихъ

[указала на Илью съ Ольгой].

Васъ выдать воевод головою?!

ОЛЬГА [гнвно, близко подойдя къ ней].

По чемъ ты знаешь?! Кто теб сказалъ?!
За что ты на меня змей вздыбилась?
За ласку? за добро? [Къ толп].
И этой баб,
Предательниц подлой, врятъ вс?!

КИРЮХА [злобно].

Молчи, пока жива!

ОЛЬГА.

Нтъ, ты молчи!
Я смю говорить, за т страданья,
Что на душу отъ васъ же мн легли!
За эту кровь, которой заливало
Дымящійся въ развалинахъ нашъ домъ,
За смерть отца, погибшаго ужасно,
За мать мою истерзанную скорбью…
Родимая быть можетъ на краю
Отверстой ей несчастьями могилы.
Не врю я, что вс вы очерствли
Душею до того, что-бъ въ совсть къ вамъ
Рыдающее слово не проникло.
Не вс-жъ сошлись для лиха здсь. Изъ васъ
Нужда иныхъ гнала, иныхъ насильство,
Иль кровная обида, или скорбь.
Къ моимъ словамъ не будутъ глухи т.
Свидтельствуюсь Господомъ, что мужъ
Предательства далекъ, какъ мы отъ неба.
Другихъ онъ мыслей, чистыхъ и благихъ
И васъ же онъ на путь наставитъ ими.
Наставитъ тхъ, кто Бога не забылъ,
Чью совсть удручаетъ темныхъ длъ
Грховное и тягостное бремя,
Кто крестъ кладетъ, со вздохомъ тяжкимъ къ небу,
Кого послдній часъ и судъ тревожитъ,
Кто, тайно вспоминая про своихъ,
Про мать, жену ль, ребятъ-ли малыхъ — плачетъ
И стуетъ въ какую впалъ бду.
Вотъ къ этимъ мужъ, грховный вмст съ вами,
Живительное слово обратитъ
И врный путь къ спасенію укажетъ!

[Толпа молчитъ, подъ глубокимъ впечатлніемъ. Взоры потуплены, кое — кто вздохнулъ].

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ [искренно].

Послушаемъ! Илья Григорьевичъ, молви!

ЕКЛА.

Кирюху въ атаманы взять сперва!

[Почти вс оглянулись на нее съ досадою].

СОВА.

Молчи ты!

ЖОГЪ.

Прочь!

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ.

Спровадьте дуру-бабу!

[еклу берутъ и уводятъ].

ЕКЛА.

Кирюха!.. Что-жъ ты?!.. Батюшки! разбой!

[Въ толп сдержанный смхъ].

ЕЖЪ.

А ты не задирай!

СЕМЕНЪ.

Не суйся вздорить!

БАТЯ.

Молчите, братцы! Молвитъ атаманъ.

СОВА.

Эй, тише вы!

БАТЯ.

Довольно! Разгалдлись!

КИРЮХА [Бат].

А ты-то, переметная сума —
То такъ, то этакъ!..

БАТЯ.

Чья возьметъ, пріятель!

[Илья выступаетъ говорить. Напряженное вниманіе].

ИЛЬЯ.

Для праваго, казалось, дла, братцы,
Собралъ я васъ. Воистинну-же вышло,
Что, съ местью въ сердц, велъ я васъ на зло,
Для подлаго, лихаго дла. Каюсь
Предъ Господомъ и вами въ этомъ скорбно.
За васъ и за свою вину довлетъ
Мн голову на плаху положить.
Чмъ дальше въ лсъ, тмъ больше дровъ — извстно
И къ гибели позорной шли-бы мы,
А въ жизни вчной — къ вчному мученью.
Но есть другой, предъ Богомъ въ очищенье,
Прямой, ребята, честный путь у насъ.
Враги на Русь со всхъ сторонъ вздыбились
За городомъ Литва воюетъ городъ.
Слабетъ рать защитниковъ отважныхъ,
Поля обагрены ихъ честной кровью,
А лютый врагъ свои все множитъ силы.
Онъ тучею надвинулся на Русь
И яростно громитъ ее, родную.
Туда съ собой зову идти охочихъ.
Тамъ все простится, всякъ очиститъ душу.
Гд льется кровь и смерть разитъ кругомъ,
Не станутъ воеводы разбирать
Откуда кто и съ чистыми-ль руками.
Лишь было-бъ кмъ пополнить убыль храбрыхъ,
Да мужествомъ поднять упавшій духъ
Измученной осадами дружины.
Насильно никого не принуждаю.
Охочему до длъ злодйскихъ — воля.
А кто со мной, за Русь, святую вру,
Съ тмъ буду во едино сердце я,
Т братья мн и съ тми лечь костьми,
Коль Богъ судилъ, готовъ на бранномъ пол.

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ.

А что, ребята, какъ кому, а мн
По сердцу рчь пришлась!

СОВА.

Повеселешь
Душею-то!

СВЕРЛО.

Признаться: какъ ни какъ,
А на сердце скребло…

ЕЖЪ.

Бывало. Знаю.
На крестъ святой рука не поднималась.

ЖОГЪ.

Вдь тоже помирать придется, братцы.
Тогда какъ быть?

СВЕРЛО.

А ну какъ не замолишь?!

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ.

Идемъ съ Ильей Григорьичемъ! Кто съ нами?

ГОЛОСА.

Идемъ!.. Идемъ!.. Веди насъ!.. Съ Богомъ, братцы!

КИРЮХА [ядовито].

Баранье стадо!

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ [гнвно].

Знай себ — ступай!

КИРЮХА.

Измннику поврили! Васъ пытка,
Да плаха вразумятъ.

СОВА.

Молчалъ-бы лучше!

[Въ толп движеніе противъ Кирюхи].

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ.

Не вышло на его, такъ онъ клепать!

БАТЯ [значительно].

Подумать-бы маленько не мшало!

СВЕРЛО.

Удумано у насъ.

КИРЮХА [дко].

Съ похмлья, видно!

[Моментально выхватываетъ ножъ и бросается на Илью. Крикъ и движеніе].

ИВАНЪ ЯДРЕНЫЙ схватилъ Кирюху и вырвалъ у него ножъ.

Э-э, стой! Ты такъ-то?! Братцы, бей его!

[Нсколько человкъ бросаются на Кирюху и сваливаютъ его ни землю].

ИЛЬЯ.

Оставьте! Прочь!ы Не гоже намъ теперь,
Идущимъ на святое дло братски,
Нечистой кровью руки обагрять.

[Къ Кирюх, котораго держать].

А ты ступай! Веди свое отребье!
Лютуй какъ хищный зврь, покамстъ въ лапы
Тебя съ ватагой дьяволъ не сгребетъ.
Гоните ихъ! Имъ съ нами быть не мсто!

[Кирюху и съ нимъ нкоторыхъ воровъ выпроваживаютъ за сцену].

СВЕРЛО.

А Батя здсь! Выходитъ — тоже съ нами?

БАТЯ.

Что-жъ, я-бъ не прочь. Да въ томъ бда: боюсь
Доспхъ-то ратный Бат не пристанетъ.

[Уходить. Его сопровождаютъ смшками].

ИЛЬЯ [низко кланяется].

На добромъ дл земный вамъ поклонъ.
Сегодня жъ съ Богомъ въ путь.

ВС [кланяясь ему].

Идемъ, родимый!

[Расходятся, а нкоторые группируются въ глубин сцены, въ оживленныхъ разговорахъ].

ОЛЬГА.

Ну вотъ теперь на сердц легче, милый!

ИЛЬЯ [восторженно].

Моя ты путеводная звзда,
И свтъ и жизнь! Я сказочный нашелъ
Въ теб нежданно кладъ. Я нищій былъ
И сталъ царей богаче. Воръ, изгнанникъ,
А нын я съ отверстою душей
Предъ Господомъ, молящій да пошлетъ
Прощенье мн и намъ благословенье!

ЗАНАВСЪ.

Шпажинский Ипполит Васильевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Княгиня Курагина, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1882
  2. Простая история, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1885
  3. Приступом, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1883
  4. Фофан, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1880
  5. Прахом пошло!, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1883
  6. Темная сила, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1895
  7. Чародейка, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1884
  8. Самозванка (Княжна Тараканова), Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1904
Электронная библиотека