‘Міръ Божій’, No 9, 1895
Владимир Соловьев. Стихотворения, Соловьев Владимир Сергеевич, Год: 1895
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Владиміръ Соловьевъ. Стихотворенія.— Изд. второе, дополненное. Ц. 1 р. 20 к. Спб. Изд. М. М. Ледерле.— Изящная, небольшая книжечка съ сотней стихотвореній, столь же изящныхъ и гладкихъ, какъ веленевая бумага, на которой они отпечатаны. Но холодомъ ветъ отъ нихъ, нтъ ни одного, которое заставило бы сильне биться сердце читателя. Форма ихъ безукоризненна, пожалуй, даже слишкомъ, какъ всякая излишняя отдланость, всегда граничащая съ дланностью, убивающей чувство и неподдльную искренность. Г. Владиміръ Соловьевъ талантливый версификаторъ и переводчикъ, какъ видно по его переводамъ изъ Гейне и Виргилія, но онъ — не поэтъ, потому что въ его стихотвореніяхъ недостаетъ чувства. Его настроеніе не передается читателю, а безъ этой магической способности вызывать соотвтственный отзвукъ въ сердц читателя — нтъ поэзіи. Вотъ, напр., одно, какъ намъ кажется, изъ лучшихъ его лирическихъ стихотвореній.
Тебя полюбить я, красавица нжная,
И въ свтло-прозрачный, и въ сумрачный день.
Мн любы и ясные взоры безбрежные,
И думы печальной суровая тнь.
Ужели обманъ — эта ласка нежданная?
Ужели скитальцу измнишь и ты?
Но сердце твердитъ: это пристань желанная
У ногъ безмятежной святой красоты.
Люби же меня ты, красавица нжная,
И въ свтло-прозрачный, и въ сумрачный день.
И пусть эти ясные взоры безбрежные
Все горе, былое развютъ какъ тнь.
Очень красивое стихотвореніе, но искусственность его построенія убиваетъ иллюзію чувства и непосредственность его выраженія. Это, скоре, альбомное стихотвореніе, а не стихи, вылившіеся изъ переполненнаго сердца. Въ этомъ случа г. Владиміръ Соловьевъ раздляетъ участь новйшихъ поэтовъ, которые въ погон за формой упускаютъ изъ виду главное достоинство стиховъ — искренность. За то его стихотворенія выгодно отличаются отъ декадентскихъ своей содержательностью, глубиной мысли и высотой міросозерцанія, какъ, напр., слдующее прекрасное стихотвореніе ‘Ex oriente lux’:
‘Съ Востока свтъ, съ Востока силы!’
И къ вседержатильству готовъ,
Ирана царь подъ ермопилы
Нагналъ стада своихъ рабовъ.
Но не напрасно Прометея
Небесный жаръ Эллад данъ.
Толпы рабовъ бгутъ, блдня,
Предъ горстью доблестныхъ гражданъ.
И кто-жъ до Инда и до Ганга
Стезею славною прошелъ?
То македонская фаланга,
То Рима царственный орелъ.
И силой разума и права,
Всечеловческихъ началъ,
Воздвиглась Запада держава,
И міру Римъ единство далъ.
Чего-жъ еще не доставало?
Зачмъ весь міръ опять въ крови?—
Душа вселенной тосковала
О дух вры и любви!
И слово вщее не ложно,
И свтъ съ Востока засіялъ,
И то, что было невозможно,
Онъ возвстилъ и общалъ.
И, разливался широко,
Исполненъ знаменій и силъ,
Тотъ свтъ, исшедшій отъ Востока,
Съ Востокомъ Западъ примирилъ.
О, Русь! въ предвдньи высокомъ,
Ты мыслью гордой занята,—
Какимъ же хочешь быть Востокомъ:
Востокомъ Ксеркса, иль Христа?
Именно этой особенностью, рзко выдляющей стихотворенія г. Соловьева изъ массы другихъ, въ такомъ изобиліи появляющихся теперь, мы и объясняемъ, почему его сборникъ дождался второго изданія,— честь, выпадающая на долю немногихъ изъ современныхъ стихотворцевъ.