‘Міръ Божій’, No 4, 1897
Вацлав Серошевский. На краю лесов. Повесть, Серошевский Вацлав Леопольдович, Год: 1897
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Вацлавъ Срошевскій. На краю лсовъ. Повсть. Съ 45 иллюстраціями въ текст. Изд. Л. Ф. Пантелева. Спб. 1897 г. Ц. 1 р. 50 к. Сравнительно недавно русскіе читатели познакомились съ польскимъ писателемъ Вацлавомъ Срошевскимъ, пользующимся въ родной литератур почетной извстностью подъ псевдонимомъ В. Сірко. Три года назадъ появился на страницахъ ‘Русск. Богатства’ его разсказъ ‘Хайлакъ’ и затмъ тамъ же его повсть ‘На краю лсовъ’, переведенная авторомъ для названнаго журнала. Затмъ, въ ‘Мір Бож.’ за прошлый годъ было помщено первое художественное произведеніе, написанное имъ порусски, повсть ‘Въ стяхъ’. Какъ книжка его разсказовъ ‘Якутскіе разсказы’, такъ и повсти раскрываютъ предъ нами міръ оригинальный и далекій, чуждый, но не лишенный своеобразной красоты. Міръ этотъ — якутскій край, страна отдаленнйшей ссылки и мрачной, суровой и величественной природы, міръ, отчасти знакомый намъ по чудеснымъ разсказамъ г. Короленко ‘Сонъ Макара’, ‘Соколинецъ’ и др. Но въ разсказахъ г. Короленко живутъ и дйствуютъ не мстные люди, героями являются пришлые, и даже его знаменитый Макаръ — ‘чалдонъ’, объякученный русскій. Вся сила таланта автора сосредоточена на душевной жизни этихъ случайно загнанныхъ сюда судьбой людей и чудныя картины природы служатъ только великолпной рамкой для содержанія, далеко выходящаго за предлы мстной жизни. Иное — разсказы и повсти г. Срошевскаго, въ которыхъ съ пластической ясностью выступаютъ якуты, ихъ несложная, простая жизнь, а пришлые люди, съ ихъ непонятными для окружающихъ нравами, странными привычками я взглядами лишь оттняютъ характерность и оригинальность этнографическаго элемента. Правда, въ разсказ ‘Хайлакъ’ и повсти ‘Въ стяхъ’ герои не якуты, но центромъ вниманія читателя остаются все-таки не они, а именно мстная жизнь, въ которую насильственно вторгается этотъ чуждый ей элементъ. Это зависитъ, между прочимъ, и отъ того, что въ произведеніяхъ г. Срошевскаго вполн художественны преимущественно якутскіе типы. Особенно характерны въ послднемъ отношеніи его ‘На краю лсовъ’ и ‘Въ стяхъ’. Въ первомъ фигура русскаго ссыльнаго Павла (‘Байбала’) только мелькаетъ среди разнообразныхъ типовъ якутовъ, сравнительно съ которыми она блдна и неясна. Фигуры Джянги, Лейли, Уйбанчика, характерныя и полныя жизни, цликомъ заслоняютъ лицо русскаго пришельца, туманное и расплывчатое, тогда какъ каждый штрихъ въ изображеніи якутской молодежи, старыхъ и пронырливыхъ якутовъ, тунгуса, оплакивающаго ‘незадачу’ своей жены, не родившей ему сына, намченъ твердой, рзкой чертой, съ силой и полнотой таланта, властно распоряжающагося матеріаломъ. Прочтите яркія, полныя движенія и жизни, описанія игръ, охоты, собраній и сравните съ блдной картиной настроенія Павла, и все художественное значеніе произведеній г. Срошевскаго становится яснымъ.
Какъ художникъ’ авторъ отличается объективностью, почти эпическаго характера. У него нтъ лирическихъ отступленій, его ‘я’ не проявляется нигд, что придаетъ изображаемой имъ жизни особую законченность. Фабула его произведеній обыкновенно не сложна, и вся прелесть ихъ заключается въ художественности описанія мстной жизни, нравовъ, типовъ, природы. Въ его пейзажахъ чувствуется иногда излишнее стремленіе дать все, что въ данномъ пейзаж заключается, вслдствіе чего, вмсто полноты, получается расплывчатость. Но такихъ неудачныхъ картинъ (напр., въ повсти ‘Въ стяхъ’) сравнительно мало и преобладаетъ общее впечатлніе эпической простоты и сдержанности.
Таковы безспорно крупныя достоинства таланта г. Срошевскаго, и мы въ прав ожидать отъ него не мене цльныхъ и законченныхъ произведеній изъ текущей русской дйствительности, какъ и его якутскіе разсказы и повсти.