H. А. ЛЕЙКИНЪ.
ГОЛУБЧИКИ
РАЗСКАЗЫ
съ рисунками художника А. И. Лебедева.
Премія къ журналу ‘Осколки’ за 1889 годъ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типо-Литографія Р. Голике, Троицкая улица, No 18
1889.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/l01-23.jpg)
ВЪ УБОРНОЙ.
ВЪ УБОРНОЙ.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/l02-11.jpg)
В уборной, Лейкин Николай Александрович, Год: 1893
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Былъ антрактъ. Въ уборной опереточной пвицы Гамовой сидли антрепренеръ театра Евтихій Спиридоновичъ Конусовъ, плшивый стариченко съ краснымъ носомъ, и купецъ Густомсовъ, покровитель и другъ Гамовой. Они пили лафитъ. Сама Гамова, молодая женщина съ сильно развитой грудью, стояла передъ зеркаломъ, пудрилась и выводила рулады, пробуя голосъ. Она была въ костюм пажа и красовалась пухлыми икрами и бедрами, облеченными въ голубое трико.
— Пейте-ка, батенька, пейте… говорилъ антрепренеру купецъ Густомсовъ, наливая въ стаканы вина, и при этомъ колыхалъ брюшкомъ.— Пейте… Лафитъ отличный… Да ужь на слдующій разъ дайте Катерин Петровн сыграть не пажа, а какую-нибудь роль пофигуристе,
— Помилуйте, Василій Карпычъ, какую еще фигуристе этой роли! Роль пажа самая фигуристая, отвчалъ антрепренеръ.— Ваше здоровье!.. Лафитъ, дйствительно, прелестный.
— Шесть рублей, мерзавцы, въ буфет взяли. Такъ ужь пожалуйста пофигуристе.
— Трико у Катерины Петровны и такъ чуть не по поясъ, а вы просите пофигуристе.
— Ну, позамтне…
— Да ужь чего замтне… И такъ чуть пальцами не указываютъ.
— Все-таки, эта роль не вызывная. А я прошу васъ дать ей роль вызывную.
— Мн Булоту хочется сыграть. Вотъ дайте Булоту, сказала Гамова.
— Это въ ‘Синей-то Бород’? Благодтельница! Надо подождать, отвчалъ антрепренеръ.
— Химкиной дали Елену сыграть… А у ней голосъ кошачій.
— Химкина играла по болзни Викуловой.
— А отчего же вы мн не дали по болзни Викуловой? Ежели насчетъ фигуры, насчетъ статности, то я Химкину-то за поясъ заткну. Посмотрите, какая у меня ножка.
Гамова выставила впередъ ногу и даже ударила себя ладонью повыше колна…
— Химкина ваша — кошка драная въ сравненіи со мной, прибавила она.
— Благодтельница моя, Химкина хоть и кошка драная, да она съ критикой ладитъ, а вы съ критикой ладить не умете. Ее расхваливаютъ, а васъ ругаютъ.
— А вы плюньте на критику. Мы не для критики играемъ, а для публики. Я знаю, отчего Химкину хвалятъ. Она вонъ этому одноглазому рецензенту портсигаръ подарила, а взъерошенному… косматый такой ходитъ… тому двадцать пять рублей взаймы дала. Кром того, поитъ ихъ.
— Какъ ужь тамъ, хотите, а только ее хвалятъ въ газетахъ.
— Въ газетахъ хвалятъ, а въ публик шикаютъ. Вы дайте мн только Булоту-то сыграть, и меня похвалятъ. Даже старикъ Тетеркинъ похвалитъ. У меня противъ него есть талисманъ.
Гамова прищурилась и кокетливо улыбнулась. Густомсовъ встрепенулся и, погрозя ей: пальцемъ, сказалъ:
— Нтъ, ужь ты насчетъ этого талисмана-то оставь! За этотъ талисманъ я теб такое награжденіе, что и своихъ не узнаешь!
— Скажите пожалуйста! Вдь не мужъ… Да вы про какой талисманъ думаете? Я просто дамъ ему ручку поцловать, буду съ нимъ кокетничать, подавать ему розовыя надежды. Онъ вдь ужасный дуракъ.
— И этого не смй… Оставь, говорятъ… крикнулъ купецъ.— Мы и безъ этого его на свою сторону перетянемъ. Велика ли ему цна! Двадцать пять рублей въ долгъ безъ отдачи, да хорошимъ ужиномъ угостить. Нтъ, ужь вы, Евтихій Спиридонычъ, дайте ей Булоту-то сыграть. Ручаюсь, что ее расхвалятъ въ газетахъ. Двсти рублей на пропой и на денежную милость рецензентамъ жертвую. Окромя того, на сто рублей мстовъ въ театр возьму и хорошую подсадку для хлопанья сдлаю, обратился онъ къ антрепренеру.
— Дать Булоту можно-съ… Это что говорить… отвчалъ антрепренеръ, ежась.— Но надо прежде, чтобы объ Катерин Петровн хоть въ маленькой рольк сказали нсколько теплыхъ, прочувствованныхъ словъ.
— А ежели она будетъ за сегодняшнюю роль тоже расхвалена, дадите ей роль Булоты? спросилъ Густомсовъ.
— Тогда съ превеликимъ удовольствіемъ. Мн что!.. Викулова-то ужь надола публик.
— По рукамъ! Сдлайте одолженіе.
Густомсовъ и антрепренеръ ударили по рукамъ.
— Зовите сейчасъ сюда рецензентовъ. Я съ ними начну торгъ и переторжку… сказалъ Густомсовъ.
— Мерси, папка… Дай я тебя въ плшку поцлую… проговорила Гамова.
— Брысь! Прежде дло сдлаемъ. Зовите сюда, Евтихій Спиридонычъ, рецензентовъ.
— Въ слдующій антрактъ. Да вонъ одинъ изъ нихъ безсчастный мотается. Вонъ пробжалъ… указалъ антрепренеръ въ отворенную дверь уборной.
— Это кривой или косматый? спросила Гамова.
— Косматый.
Антрепренеръ поднялся съ мста, подошелъ къ двери и крикнулъ на сцену:
— Кирила Васильичъ! Господинъ Ладункинъ! Подите сюда.
Въ уборную вбжалъ дйствительно косматый человкъ въ синихъ очкахъ и съ биноклемъ въ чехл черезъ плечо и остановился.
— Вотъ-съ, позвольте васъ представить господину Густомсову, сказалъ антрепренеръ.— Они вологодскій купецъ, лсникъ и принимаютъ живое участіе въ сценической судьб Катерины Петровны.
— Очень пріятно. Прошу любить и жаловать.
— Вы насъ-то прежде жалуйте, господинъ рецензентъ, а потомъ и мы васъ пожалуемъ. Да-съ… Въ наклад не будете, отвчалъ купецъ.
Къ косматому рецензенту подскочила Гамова и топнула ножкой.
— Вы зачмъ меня ругаете въ газет! крикнула она.
— Я?.. Когда же это я? Врно, не я…
— Ну, не разговаривать! Цлуйте сейчасъ руку и просите прощенія.
Она поднесла къ его губамъ руку. Рецензентъ поцловалъ.
— Прошу садиться… пригласилъ его купецъ.— Дло до васъ есть… Лафиту не прикажете ли? Лафитъ отличный.
— Стаканчикъ можно.
— И бутылку будетъ можно, ежели Катерину Петровну въ своихъ газетныхъ молитвахъ не будете забывать. Пейте за ея здоровье! Вотъ такъ… Я еще налью. Вотъ видите ли, въ чемъ дло… Человкъ я русскій и прямой. Евтихій Спиридонычъ, уйди ты отсюда на сцену. Дло будетъ сдлано… подмигнулъ Густомсовъ антрепренеру.— Такъ вотъ-съ, господинъ рецензентъ и критикъ, мн нужно, чтобы за сегодняшнюю роль Катерину Петровну расхвалить въ газет…
— Роль-то у нихъ маловата.
— Вздоръ: Вы скажете, что изъ маленькой роли сдлала большую, выдвинула ее на первый планъ… Ну, да ужь мн васъ учить нечего… Вы сами лучше меня знаете…
— Роль-то маловата…
— А ругать за маленькую роль можно?
— Да когда же я?..
— Старое прощается. Сколько это будетъ стоить, чтобъ за сегодняшнюю роль расхвалить?
— Да помилуйте…
— Сколько? Я человкъ прямой и хочу, чтобъ мн правду говорили
— Пусть Катерина Петровна большую роль…
— Сколько за сегодняшнюю роль?
— Я взятокъ не беру съ актрисъ.
— Я и даю вамъ не взятку, а взаймы даю.
— Взаймы, пожалуй.
— Сколько стоитъ?
— Пятьдесятъ рублей мн очень нужно.
— Фю-тю!.. просвистлъ купецъ.— Пятнадцать.
— Что вы! Помилуйте.
— Будете себя вести хорошо, еще получите.
— Дайте хоть тридцать…
— Двадцать…
— Да ужь хоть двадцать пять для ровнаго счета.
— Двадцать… Вотъ он, бумажки-то… Новенькія.
Купецъ раскрылъ бумажникъ.
— Давайте… ршилъ рецензентъ.— Только я взаймы…
— Взаймы, взаймы.
— Катерина Петровна! Пожалуйте на сцену! Начинаемъ! раздался голосъ режиссера.
— Иду, иду! Только ужь вы, господинъ рецензентъ, получше… сказала Гамова на ходу и выбжала изъ уборной.
— Выпьемъ, рецензентъ, за критику! крикнулъ купецъ и хлопнулъ косматаго рецензента по плечу.