Въ чемъ залогъ прочнаго развитія и единства Россіи?
Въ чемъ залогъ прочнаго развитія и единства Россіи?
Москва, 20-го марта.
В чем залог прочного развития и единства России?, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1864
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Славянофильство и западничество (1860-1886)
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’. Томъ второй. Изданіе второе
С.-Петербургъ. Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13. 1891
Туманъ разсевается. Извстно, что слова: ‘государственное единство и цльность’, очень почтенныя сами по себ, сдлались въ послдніе три года самыми ходячими, полными словами въ нашемъ обществ, вроисповдной формулою общественнаго патріотизма. Оглушенное гуломъ этихъ громкихъ и пышныхъ словъ, довольное тмъ, что, кром признанія этой широкой формулы, ничего другаго съ него не спрашивалось, что такъ легко и комфортабельно, даже безъ всякихъ новыхъ напряженій мысли и духа, оставаясь какъ есть, можно попасть въ доблестные патріоты, — общество наше, или, лучше сказать, значительное большинство нашего общества, съ особенною страстностью поставило себ знаменемъ именно ‘государственное единство и цльность’. Принципъ — повидимому не допускавшій никакихъ возраженій, позиція крпкая, съ которой очень ловко, очень удобно пускать въ своихъ противниковъ обвиненія въ государственной измн и принуждать ихъ къ молчанію. Но мы не молчали. Дорожа единствомъ и цльностью Россіи серьезне многихъ импровизированныхъ патріотовъ, мы постоянно напоминали обществу объ истинныхъ условіяхъ единства и цльности, и, — можетъ быть и къ его досад, — часто нарушали самодовольное расположеніе его духа правдивыми (какъ казалось намъ) обличеніями. Теперь, когда время восторговъ прошло, когда приходится имть дло уже не съ вншнею опасностью, противъ которой всегда достаточно найдется у насъ искренняго воинственнаго патріотизма и въ обществ, и въ народ, — теперь изъ-подъ шума и блеска словъ высовывается настоящая сущность собственно-гражданскаго, такъ-сказать, домашняго патріотизма нашего общества, или той его партія, которая, — невжествомъ иностранныхъ иностранцевъ и тупоуміемъ Русскихъ иностранцевъ — названа ультра-Русскою. Le fin mot de la chose высказывается невольно: его можно прочесть у всхъ публицистовъ этой знаменитой партіи, и публика, нкогда увлеченная ихъ патріотическими возгласами, можетъ видть теперь, въ какомъ противорчіи она запуталась, — куда она зашла подъ водруженнымъ ими знаменемъ ‘государственнаго единства и цльности’.
Впрочемъ, прежде чмъ объяснить нашимъ читателямъ, что именно мы здсь разумемъ, — а также для того, чтобъ отнять у нашихъ противниковъ всякій поводъ къ превратному истолкованію нашихъ выраженій о государственномъ единств и цльности, — представимъ въ краткомъ очерк сущность передовыхъ статей Дня объ этомъ предмет:
Три года сряду неутомимо повторялось въ Дн, вслухъ нашего общества, что ‘условіе государственнаго единства состоитъ не во вншнемъ единообразіи формъ и учрежденій, не въ большей или меньшей крпости звеньевъ той вншней государственной связи, которая держитъ и сплачиваетъ вс части государства, но въ сил и живучести внутренняго объединяющаго начала. Это объединяющее начало — есть народность, условіе жизни и силы всякаго государства, — вотъ чего не забывать просили мы нашихъ патріотовъ. Неужели еще есть люди, говорили мы, которымъ надо доказывать, что Россія не сочлененный, составленный ‘аггрегатъ’ въ род искусственнаго Австрійскаго гезамтфатерланда, въ которомъ по штату не полагается никакой живой народной индивидуальности, а взамнъ ея иметъ существовать какая-то отвлеченная національность имперская, — національность, которой единый живой принципъ и вроисповданіе есть врноподданничество Австрійскому императору? Не это ли идеалъ тхъ нашихъ близорукихъ патріотовъ, которые, ратуя за ‘государственное единство и цльность’, въ то же время съ возмутительнйшимъ пренебреженіемъ относятся къ Русской народности и такимъ образомъ сами ослабляютъ крпость внутренняго объединяющаго начала? Неужели еще нужно доказывать, что всякое государство можетъ быть крпко только внутреннею органическою силою, которая и есть — народность? что Россія не есть совокупность разныхъ племенъ и народовъ, сплоченныхъ вншнею матеріальною силою ‘государственнаго единства’, а живой, цльный народный организмъ, развившійся и разросшійся собственною своею внутреннею органическою силою? что никакое государство никогда не должно опускать изъ виду зерно своей жизни и силы, истинный родникъ, причины и основы своего бытія, — и что у насъ, въ вашей Россійской имперіи — этимъ зерномъ, этимъ источникомъ жизни и силы, этимъ сдалищемъ зиждущаго разума — является Русь, Русскій народъ? Неужели еще не ясно, что еслибъ эта сила перестала дйствовать или почему-либо ослабла въ дйствіи, если бы отъ какой бы то ни было причины произошло разстройство органическихъ отправленій, или непомрное развитіе одного органа въ ущербъ другому (напримръ, вншняго покрова, т. е. государства, на счетъ всего тла), то государство, при всемъ своемъ наружномъ блеск и могуществ, не представляло бы залоговъ истинной крпости я долгоденствія, и не удержало бы своего единства? Только подкладка, такъ-сказать, внутренней органической стихіи, говорили мы, давала и еще даетъ движеніе и силу Петровскому государственному механизму, только Русью жила, держалась, продолжаетъ жить и держаться имперія, не смотря на вс преграды, положенныя органическому дйствію и собственному развитію самой Руси — безусловнымъ преобладаніемъ западныхъ началъ цивилизаціи и разрывомъ образованныхъ классовъ Русскаго общества съ Русской народностью. Уже по самой сумм разныхъ неблагопріятныхъ у насъ условій для народнаго развитія, можно заключать о степени органической жизненной крпости вашего народа, — той Руси, безъ которой какъ будто хотятъ обойтись нкоторыя газеты!
Въ предлы государства — объясняли мы въ нашихъ статьяхъ — могутъ взойти и другія народности, къ нему могутъ примыкать и другія политическія тла. Эти народности или растворяются сани собой въ народности господствующей, сливаются съ ней, такъ-сказать ассимилируются, или же, сохраняя свой типъ, теряются въ общемъ тип государственномъ, вполн безвредныя, какъ по относительной малочисленности своей, такъ и по отсутствію въ нихъ внутренней силы. Все зависитъ отъ нравственной, духовной и бытовой крпости самого основнаго элемента, т. е. господствующей народности, слдовательно на развитіе и укрпленіе этого элемента и должно быть обращено главное вниманіе ‘патріотовъ’, а не на одн государственныя связи, которыя сами по себ могутъ создать только искусственное, вншнее, слдовательно непрочное и въ сущности мнимое единство. Если же историческая судьба связываетъ государство съ посторонними политическими тлами, то только тогда эти постороннія тла вполн плотно и прочно примыкаютъ къ государству, когда приростаютъ къ нему органически, проникаются органическимъ съ нимъ единствомъ, пріобщаются къ его народному духу.— Никакая другая связь не можетъ быть вполн надежна, и прочность этой связи зависитъ не собственно отъ вншняго единообразія формъ, а отъ той степени органической силы срощенія, которою обладаетъ государственный организмъ. Чмъ сильне, чмъ активне въ государств его органическое начало, т. е. народность, тмъ притягательне оно, тмъ могущественне сила органическаго срощенія, тмъ прочне ‘государственное единство и цльность’, даже безъ особенныхъ вншнихъ насильственныхъ и искусственныхъ мръ. Слдовательно, если съ одной стороны необходимо, чтобы мры государственныя не полагали преградъ правильному свободному воздйствій самой народной жизни на чужеродные элементы, входящіе въ составъ государства, — то съ другой стороны еще боле необходимо, чтобъ само общество умло цнить эту объединяющую силу, чтобъ оно не только не мшало, но всячески способствовало развитію и укрпленію своей народной стихіи. Уваженіе въ своей народности, къ органическому своему началу, съ духу жизни, создавшему народную личность, обусловливающему и опредляющему ея историческое бытіе — есть такимъ образомъ непремнное условіе жизненной силы и могущества не только народа, но и государства. Чмъ свободне, дятельне, возбужденне духъ жизни народной, чмъ производительне творчество жизни — тмъ крпче государство и вншнею силою, и цльностью, и единствомъ. Наоборотъ: попробуйте устранить права народности, замнить организмъ механизмомъ, подорвать коренныя основы народнаго быта, посягнуть на существенные элементы народной личности, — вы внесете въ жизнь государства двойственность и внутреннее противорчіе, вы никогда не добьетесь отъ такого государства силы срощенія, той объединяющей силы, которая принадлежитъ только духовно-цльному организму, вы придете въ совершенно-противоположному результату, — вамъ будетъ постоянно угрожать призракъ сепаратизма, — вы будете осуждены на постоянное безпокойство за свою народность, на необходимость ограждать ее вншнею силою.
Что же мы видимъ у себя дома, въ Россіи? Ни одинъ народъ въ мір не представляетъ такого цльнаго живаго организма, какъ Русскій, ни одинъ можетъ быть не одаренъ такимъ богатствомъ силъ и такимъ могуществомъ естественнаго органическаго срощенія и притягательности. Но развитіе Русскаго народа, творчество и дятельность его элементовъ встрчаютъ себ задержку именно въ Русскомъ же обществ, — котораго отношенія въ народности были уже столько разъ обличаемы въ нашей газет, и которое при всемъ томъ такъ гордится и хвалится своимъ патріотизмомъ. Общество и дйствительно патріотично — въ томъ смысл, что вс его члены готовы жертвовать жизнью и достояніемъ за вншнюю цлость имперіи въ годину вншней опасности. Но эта доблестная способность, при отсутствіи уваженія къ духовной и бытовой сторон Русской народности, при слабости народнаго самосознанія у нашей Русской ‘интеллигенціи’, нисколько не обезпечиваетъ Русскаго народа въ такое время, когда нтъ непріятельскихъ армій, съ которыми можно было бы бороться, когда жизни и достоянія не требуется, а требуются совсмъ иные подвиги духа — для борьбы нравственной съ опасностями нравственными. Для этихъ подвиговъ духа недостаточно однихъ патріотическихъ восторговъ вншнимъ могуществомъ Россійской имперіи, — точно такъ же, какъ никакою вншнею силою вншняго патріотизма не могутъ бить ни разработаны, ни умножены т таланты, которыми хотя и богата Русская земля, но которые лежатъ въ ней зарыты и не воздланы нашею иностранствующею ‘интеллигенціею’. Русскому обществу именно недостаетъ уваженія въ своей народности, вры въ свою народность (не въ матеріальную силу народа, а въ его начала). Въ немъ, вслдствіе разныхъ историческихъ причинъ, явилось сомнніе въ самомъ себ, въ своемъ нравственномъ прав на самостоятельное народное развитіе, и завралось въ душу какое-то душевное подобострастіе предъ авторитетомъ западной цивилизаціи. Нужно ли представлять тому доказательства? Намъ пришлось бы тогда повторить вновь все сказанное въ 150-ти NoNo нашей газеты, объ этомъ краснорчиво свидтельствуютъ вс лучшія произведенія нашей литературы, отъ Фонвизина до Гоголя и Островскаго включительно. ‘Полнйшее невжество въ дл Русской исторіи и Русской народности, — и невжество не невольное. а произвольное, — составляло до сихъ поръ (сказали мы въ послдней нашей стать) какую-то аристократическую принадлежность высшаго образованія, своего рода bon genre, и хотя такому отношенію въ Русской народности нанесенъ въ послднее время значительный ударъ, — тмъ не мене это невжество и до сехъ поръ продолжаетъ украшать наше свтское образованное общество, такъ что въ мечтаніяхъ своихъ объ устройств Россіи оно до сихъ поръ забываетъ бездлицу — Русскій народъ и народность, — оно не примчаетъ слона: 40 милліоновъ, или еще больше, Русскаго осдлаго населенія!’ Русской земл, разумется, нечего опасаться за свое вншнее единство и цльность. Этотъ страхъ могъ родиться только у тхъ, кои не вдаютъ или не разумютъ своей земли и своего народа, которые способны сять кукурузу въ Архангельской губерніи или мечтать объ Англійской аристократіи на Русской почв (что совершенно одно и то же), — а также у тхъ патріотовъ, которые всю надежду на единство возлагаютъ лишь на вншній государственный строй. Пятьдесятъ милліоновъ Русскихъ одного племени, одного языка и вры, обитающихъ не чрезполосно, а вмст, въ одной общей мстности, составляющихъ одинъ политическій организмъ, — это такого рода сплошное единство, которому ничего подобнаго нтъ нигд въ Европ. Это единство, государственное и земское, сказывается при всякой вншней опасности. Но, при всей вншней цльности и единств Россіи, мы, дйствительно, расколоты сами въ себ внутренно, страдаемъ нравственно — разрозненностью или двойственностью, и общественный духовный нашъ организмъ не можетъ похвалиться ни цльностью. ни крпостью.
Это же виноватъ въ этой двойственности, въ этомъ разрыв между обществомъ и народомъ? Кто продолжаетъ поддерживать этотъ разрывъ? Кто нарушаетъ народное единство и цльность? Да именно общество, или, лучше сказать, т патріоты, которые, повидимому, всего боле хлопочатъ о ‘государственномъ единств и цльности’. Слпцы, они не вдаютъ что творятъ! но разв уже не пора прозрть, разв въ наше время еще позволительно не вдать?! Разв не убждаетъ ихъ ежедневный практическій опытъ, что именно въ устраненіи неблагопріятныхъ условій для развитія народности, для дятельности народнаго начала жизни, и лежитъ залогъ прочнаго единства и цльности? Если вамъ страшенъ сепаратизмъ, если васъ безпокоятъ ‘сепаративныя тенденціи’, говорили мы имъ, то устремите вашу дятельность не столько на вншнее искорененіе этихъ тенденцій вншними способами (вы ихъ не уничтожите, а заставите притаиться), сколько на возбужденіе органической силы срощенія въ нашемъ собственномъ организм, направьте ваши удары не на сепаратистовъ, которые сами по себ и не опасны, но на т условія, вами же поддерживаемыя, при которыхъ слабетъ въ народ всепоборающая вра въ самого себя, въ свою народность. Если вы хотите, чтобъ васъ уважали, уважайте прежде всего сани свой народъ, свою народность, свободу народной органической жизни, если вы домогаетесь, чтобъ другія народности признали ваши права, признайте сами права своей Русской народной личности на самобытное и самостоятельное развитіе — и знайте, что никакая государственная вншняя сила не можетъ восполнить недостатокъ этого нравственнаго самоуваженія въ обществ. Если вы хотите наконецъ бороться съ Нмцами и Нмецкимъ элементомъ, будьте прежде всего сами не Нмцами, а Русскими, проникнитесь сами духомъ Русской народности… Отрицая же значеніе Русской народности, отвергая ея право на самостоятельность и самобытность, хотя бы только въ наук и искусств, въ области духовной, вы недалеко удете на вашемъ государственномъ патріотизм, напротивъ, съ такимъ чисто вншнимъ патріотизмомъ вы ослабите, пожалуй, и природную силу единства и цльности, и самостоятельность вншнюю и политическую нашего отечества. Благо намъ, что у насъ есть простой народъ, таящій въ себ народную сущность неприкосновенною, хотя и лишенною покуда, благодаря отчужденности Русскаго общества, полноты своихъ производительныхъ силъ. Въ народности, въ уваженіи къ началамъ и правамъ народа, какъ живаго организма, въ самостоятельномъ развитіи народной личности, въ возстановленіи единства я цльности народнаго духа должны мы почерпать главныя условія силы — и для достойнаго существованія на земл, въ качеств полезныхъ членовъ общечеловческой семьи, и для укрпленія нашего вншняго государственнаго существованія…
Въ народности? Въ единствѣ, и цльности народнаго духа?? Но существуетъ ли Русская народность въ Русскомъ государств?!.. ‘Русская народность достойна посмянія!’ ‘Единство и цльность народнаго духа’ — это только названіе, ‘возвышенное Nichts — (nihil — ничто), которое День противопоставляетъ грубой дятельности государственнаго единства!’ Кто это говоритъ, изъ какого лагеря несутся эти хулы на Русскую народность? Кто эти новые нигилисты, проникнутые такимъ горькимъ безвріемъ въ значеніе народнаго духа? Читатели, конечно, удивятся, когда мы объяснимъ имъ, что эти отзывы о Русской народности несутся изъ двухъ совершенно противоположныхъ лагерей: изъ чужеземнаго, вполн враждебнаго лагеря, и изъ лагеря нашихъ самыхъ рьяныхъ патріотовъ, новйшаго клейма и фасона. ‘La nationalit russe est drisoire, Русская національность достойна посмянія’ — говоритъ одна Французская брошюра, не признающая никакой внутренней силы въ Русской народности, никакого внутренняго единства и дльности. Имперія, говоритъ она, есть безпорядочная смсь всевозможныхъ породъ, которыя непрестанно стремятся возвратиться въ свое лоно. Вс эти породи, вс эти племена, вс эти враги по крови и по нравамъ связаны между собою только искусственными узами (государственнаго единства)’. Не правда ли, читатель, вамъ смшно такое невжество иностранца, который не замтилъ нашей 50-ти-милліонной однородности, и который увряетъ насъ, что имперія держится только искусственнымъ вншнимъ способомъ?.. Но не слыхали ли мы и сами въ нашемъ обществ разсужденій о ‘разъединенной Россіи’, которую поэтому надо покрпче связать и увязать вншнею искусственною связью администраціи? Не раздавалась ли и у насъ постоянная проповдь о томъ, что намъ везд и всюду грозитъ сепаратизмъ, что вся забота наша должна быть устремлена на усиленіе искусственныхъ узъ ‘государственнаго единства и цльности‘ — и разв не выражалось при этомъ полнйшаго пренебреженія въ единству и цльности народнаго духа? Такая патріотическая проповдь (безъ сомннія, противъ желанія самихъ проповдниковъ) вполн на руку автору иностранной брошюры, который не можетъ не радоваться подобному нашему пренебреженію въ народной органической стихіи. Онъ не слишкомъ боится того вншняго государственнаго единства, которое зиждется на такомъ неуваженіи къ единству и цльности народнаго духа. А между тмъ не высказано ли намъ прямо, что День, отзываясь будто бы ‘съ презрніемъ объ интерес государственнаго единства, противопоставляетъ этой грубой дйствительности возвышенное Nichts подъ именемъ единства и цльности народнаго духа‘? Эти слова, въ которыхъ находитъ себ такое неожиданное подкрпленіе авторъ Французской брошюры, принадлежатъ главнйшему органу такъ-называемой иностранцами ультра-Русской партіи, т. е. партіи тхъ патріотовъ, которые такъ громко и пышно толкуютъ о государственномъ единств и о патріотизм… Le fin mot этого дешеваго патріотизма высказано, и отнын мы уже знаемъ, съ кмъ имемъ дло. Предоставляя одному изъ нашихъ сотрудниковъ подробне разобрать и изложить, въ особой стать, содержаніе иностранной брошюры параллельно съ этимъ афоризмомъ извстной Русской патріотической газеты, — мы только постараемся указать здсь главныя характеристическія черты той доктрины, которая такъ долго обольщала простодушныхъ — шумомъ и блескомъ своихъ патріотическихъ залповъ.
Вотъ что скрывается подъ этимъ вншнимъ патріотизмомъ, вотъ главные догматы вры, которые вырабатывались подъ снію знамени вншняго ‘государственнаго единства и цльности’, водруженнаго партіей нашихъ новйшихъ западниковъ-ультраруссовъ:
‘Единство и цльность народнаго духа, т. е. духа 50-ти или боле милліоновъ Русскаго народа, есть не боле, какъ возвышенное Nichts — ничто‘. (До такого ‘нигилизма’, конечно, никогда не ожидали дойти самые отчаянные наши нигилисты, а тмъ мене наши ‘патріоты’, съ такимъ страхомъ относящіеся во всякому нигилизму!)
‘Живая, личная, индивидуальная народность должна быть замнена отвлеченною національностью государственною…’
Для этого — изъ идеи Русской народности необходимо выдлить вс т просвтительныя и образовательныя начала, подъ воздйствіемъ которыхъ сложилась исторически Русская народность, — выкачать такъ-сказать изъ нея самый воздухъ и, разведя составъ такой обездушенной Русской народности всми возможными инородческими и иноврческими элементами, создать новую Россійскую національность, съ Русскими Моисеева закона, съ Русскимъ католицизмомъ, и т. д.
Отсюда, какъ прямое послдствіе, вытекаетъ другое положеніе, что не слдуетъ давать никакого значенія органической стихіи, присущей въ народности Русскаго народа, а слдуетъ, напротивъ того, всячески ослаблять ее и довести до ничтожества. Такъ какъ эта органическая стихія пребываетъ преимущественно, если не исключительно, въ простомъ Русскомъ народ, и будучи скована Петромъ великимъ, теперь, благодаря нашей крестьянской реформ, раскована и введена въ нашу гражданскую жизнь, то слдуетъ отнять у нея все то, что даетъ ей силу и всъ. Поэтому:
‘Крестьянское самоуправленіе — вздоръ’, его не нужно, нужно распространить надъ. крестьянами патронатство помщиковъ, водворить и у насъ патримоніальное начало, т. е. право суда и управленія помщиковъ въ волостяхъ и т. ль
Двумя главнйшими условіями жизненности и силы народной Русской органической стихіи служатъ: во-1-хъ — владніе землею, т. е. то, что крестьяне вс поселены на земл, вс владютъ землею, во-2тХъ, то, что у большинства крестьянъ существуетъ общинное пользованіе землею, дающее имъ внутреннюю силу и крпость, признающее за каждымъ членомъ общины право на участокъ земли, — гарантирующее его, по возможности, отъ нищеты. Поэтому слдуетъ ввести такія мры, которыя бы искусственно подорвали начало общиннаго поземельнаго владнія и обезземелили бы половину крестьянскаго населенія.
Идеаломъ для Россіи должно служить такое устройство, при которомъ бы образовалась цлая масса ‘бездомныхъ, бродячихъ рабочихъ’, постоянно нуждающихся въ хлб и кров, и прибгающихъ за хлбомъ и кровомъ къ крупнымъ землевладльцамъ.
Наконецъ, цною такого обезземеленія крестьянъ — иметъ создаться въ Россіи крупная землевладльческая аристократія на манеръ англійской.
Довольно. Мы хотимъ пощадить нашихъ противниковъ и воздерживаемся отъ перечисленія всхъ многообразныхъ несообразностей ихъ доктрины, а также и тхъ печальныхъ результатовъ, къ которымъ могли бы привести эти мечтанія, еслибъ имъ суждено было осуществиться. Въ 10-мъ No нашей газеты {См. выше, подъ заглавіемъ: ‘Идеалы Дня’ и проч.} эти результаты боле или мене указаны. Спрашиваемъ: есть ли хоть тнь чего нибудь Русскаго и патріотическаго въ изложенныхъ нами выше положеніяхъ? Можно ли подумать, что Русское дворянство захочетъ себ купить значеніе поземельной аристократіи цною обезземеленія Русскаго народа? Пусть же т, которые, какъ слпцы, отдали себя въ водительство нашимъ новйшимъ стоятелямъ за благое дло государственнаго единства и цльности, увидятъ наконецъ, куда они пришли со своими вождями. Пусть же поймутъ, чего стоитъ тотъ патріотизмъ, которымъ такъ дешево красовалась и красуется извстная часть нашего образованнаго общества, и насколько онъ дйствительно обезпечиваетъ Русское единство и цльность!
Будемъ справедливы: во всемъ этомъ, повидимому, вредномъ посягательств на Русскую народность, которому обрадовался бы всякій врагъ Россіи, нтъ однакожъ ничего умышленнаго, ничего злонамреннаго. Напротивъ: мы вполн вримъ и въ искренность патріотизма, и въ благонамренность нашихъ противниковъ. Все это спросту, да со слпу, отъ недостатка строгой логики въ голов, отъ тупости народнаго чувства, отъ невжества во всемъ, что касается Русскаго народа, — невжества, часто соединяемаго у насъ съ самою замчательною Европейской ученостью, отъ непривычки домысливаться и отъ привычки раболпствовать предъ иноземными авторитетами. Но пора же этому и кончиться. Съ освобожденіемъ 20 милліоновъ крестьянъ, такое простодушное невжество и пренебреженіе къ своей народности — становится и непростительнымъ и даже сопряженнымъ съ серьезными и опасными неудобствами для личныхъ интересовъ извстнаго образованнаго масса!