Возраженіе на отзывъ корреспондента ‘Новаго Времени’ о рчи 22 марта.
Возраженіе на отзывъ корреспондента ‘Новаго Времени’ о рчи 22 марта.
‘Русь’, 9-го апрля 1881 г.
Возражение на отзыв корреспондента ‘Нового Времени’ о речи 22 марта, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1881
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Изъ не малаго числа отзывовъ и замтокъ по поводу рчи, произнесенной нами 22 марта въ публичномъ собраніи Петербургскаго Славянскаго Общества, выдляется какъ своимъ тономъ, такъ и содержаніемъ ‘письмо въ редакцію’ въ No 28 марта ‘Новаго Времени’,— въ газет, которая умла создать и сохранить себ самостоятельное положеніе въ сонм петербургскихъ газетъ и не перестаетъ мужественно ратовать съ ложью нашего самозваннаго либерализма. Авторъ письма, нкто ‘Русскій’, возвщаетъ намъ, что публика, собравшись въ залу засданія, ‘ждала ютъ насъ яснаго отвта: какъ думать? чего желать?’ Слушатели надялись, по его словамъ, что ‘вотъ сдернется занавсъ и предстанетъ ясная картина того, что должно стать истиннымъ идеаломъ Русской Земли и замнить собою вс обветшалые образчики западенчествующаго либерализма’. Однакожъ,— продолжаетъ авторъ,— ‘г. Аксаковъ въ сотый разъ привелъ къ позорному столбу пустоты и безнародности русскій либерализмъ, но оставилъ слушателей въ той же пустот относительно истинно-русскихъ формъ жизни, относительно тхъ формъ, которыя только и могутъ спасти Россію отъ великихъ грозъ и бдъ по заявленію самого оратора’. Авторъ желалъ бы, чтобы мы указали боле реальную форму для русскихъ началъ. Онъ совтуетъ даже поспшить, какъ можно скоре, а то будетъ ужь ‘поздно’… Письмо это было напечатано въ ‘Новомъ Времени’ до появленія (почти наканун) полнаго текста нашей рчи въ No 20 ‘Руси’. Можетъ-быть авторъ письма, вчитавшись и вдумавшись въ hчь, нашелъ бы въ ней себ если не полный, то хоть нкоторый отвтъ, и вроятно иначе бы поставилъ и самый вопросъ. Намъ кажется, что заключеніе нашей рчи представляетъ указаніе довольно ясное, для тхъ по крайней мр, кто привыкъ взвшивать значеніе словъ,— настолько ясное, насколько это казалось возможнымъ и приличнымъ въ публичной, короткой рчи… Мы объяснили въ ней, на основаніи историческихъ данныхъ, русскій народный идеалъ взаимныхъ отношеній земли и государства и очертили т ‘реальныя формы’, въ которыхъ проявлялись эти русскія начала вплоть до Петра. Мы сказали въ заключеніе, что ‘нужно, неотступно нужно молить Богомъ даннаго намъ Царя, да дозволитъ Онъ намъ: всею землею, всмъ народомъ окружить тсно Его престолъ и возгласить предъ всмъ міромъ слово осужденія всмъ посягающимъ на святыню народнаго духа и на историческій принципъ власти, лежащій въ основ нашего государственнаго бытія’… ‘Молить’ — такими словами закончили мы нашу рчь: ‘да обновится въ животворной сил и дйствіи старый союзъ Царя съ народомъ на началахъ любви, доврія, единенія духа и взаимнаго искренняго общенія’!
Неужели же авторъ письма ожидалъ, что мы тотчасъ же вслдъ за симъ выложимъ предъ публикой готовый проектецъ такого ‘общенія Царя съ народомъ’, съ и пунктами?!.. А между тмъ этотъ запросъ автора пришелся какъ разъ на руку многочисленнымъ противникамъ и нашимъ и самого ‘Новаго Времени’. Въ самомъ дл, вдь ‘реальная’, современная ‘форма для русскихъ началъ’ — дло еще спорное и искомое, требующее творческаго духа самой жизни, а у нашихъ противниковъ отвтъ давно припасенный. Видя въ нетерпніи автора письма податливость къ понятному движенію, къ уступк, они, наперерывъ, стали рекомендовать свой товаръ — готовый, выписной: внскій, германскій, англійскій… Къ чему и трудить голову* когда подъ рукой богатый выборъ! Такого, совсмъ отдланнаго товара, каковъ имется въ этихъ складахъ чужихъ издлій,— у насъ разумется нтъ… Что же? не къ нимъ ли, въ самомъ дл, отправится за искомой ‘реальной правдой’ нашъ авторъ?
О, еслибы и въ самомъ дл все спасеніе Россіи зависло отъ какого-нибудь готоваго проекта,— еслибы только преподнесеніемъ публик ‘реальной формы’ съ каедры, въ рчи какого-нибудь оратора, разршался весь многотрудный и многоскорбный вопросъ нашей современной поры! Неужели и въ самомъ дл вся публика, вмст съ авторомъ, ожидала, что ей покажутъ какой-то секретъ, дадутъ ей въ обладаніе какой-то волшебный зарокъ, силой котораго тяжелый камень недоумній, давящій груди, мигомъ скатится, вс сомннія будутъ упразднены, вс споры покончены, и двухвковая историческая задача разомъ разгадана? Не знаемъ, какъ думала публика, но да проститъ намъ многоуважаемый авторъ письма: намъ кажется, что онъ понимаетъ наше настоящее положеніе нсколько вншнимъ образомъ и не довольно вникъ въ смыслъ и свойства удручающаго насъ зла. Онъ чуть ли не съ пренебреженіемъ говоритъ о долголтней борьб славянофильскихъ или русскихъ теорій съ западническими, но не спрашиваетъ себя: была ли эта борьба просто забавой, препровожденіемъ времени,— или же въ высшей степени важнымъ, исторически-необходимымъ явленіемъ? Эта борьба происходила въ сфер сознанія. Но вдь тутъ и возникаетъ серьезный, существеннйшій вопросъ: ршенъ ли этотъ споръ въ общественномъ сознаніи или нтъ? Если ршенъ, то и реальныя формы русскихъ началъ явятся сами собою, выдвинутся не отвлеченною,/ одиночною мыслью, а самою жизнью, путемъ сознанія снова добывшею себ утраченную духовную цльность. Если же не ршенъ, если еще борьба продолжается, такъ и заготовленныя ‘формы началъ’ не помогутъ. Ибо не форма создаетъ содержаніе, а содержаніе должно создавать себ форму, форма сама по себ не обладаетъ никакою творческою силою: сила въ дух, влагаемомъ въ форму. Можно пожалуй и принципъ англійской аристократіи перенесть въ Россію и облечь, какъ и предлагалось когда-то, въ желтые сапоги, горлатную шапку и боярскій охабень, и западно-европейскій государственный строй перенять и причесать a la moujik, и, сочинивъ какое-либо народное представительство совсмъ въ западно-европейскомъ смысл и дух, окрестить его названіемъ ‘земскаго собора’: толку отъ этого не будетъ, а будетъ лишь сугубая ложь… Такъ начните съ того, чтобъ сперва искренно и вполн усвоить своему сознанію самыя эти начала, которыя вы же называете ‘русскими’, усвоить до степени самодйствующей, творческой силы,— проникнуться духомъ родной земли. ‘Величайшая изъ революцій’, по выраженію Вольтера, реально преобразившая весь міръ,— христіанство, при своемъ появленіи, не предложило никакихъ реальныхъ формъ, а призвало міръ — гласомъ вопіющаго въ пустын — сперва къ покаянію, а затмъ именно къ усвоенію душ только началъ (любви и вры), повидимому самыхъ отвлеченныхъ и безформенныхъ…
Намъ также нужно покаяніе,— покаяніе, такъ сказать, умственное, нужно исправленіе нашего сознанія и обновленіе духа: намъ, т, е. всей такъ-называемой интеллигенціи, боле или мене руководящей судьбами нашего отечества. Все бытіе наше изолгалось. Еще ли не раскрылись наши глаза посл злодянія 1 марта? Нашъ недугъ долгій, давній, хроническій. Изъ хроническаго онъ перешелъ въ острый, или врне хроническій недугъ усложнился еще и острымъ. Оба требуютъ, разумется, различныхъ способовъ лченія, было бы величайшей ошибкой противодйствовать острому недугу средствами только тоническими, гигіеническими и другими врачеваніями, приличными хроническому недугу. Борьба съ острымъ недугомъ дло, разумется, не общества, а самой власти твердой, цльной, врующей въ свое право и въ начало, которому служитъ. Иное дло — недугъ хроническій.
Въ существованіи его, кажется, никто не сомнвается, вс его ощущаютъ, не исключая и самого правительства, не исключая даже и тхъ, которые самодовольно и самозванно величаютъ себя либералами. Но толкуютъ его различно. Поэтому-то и нужно прежде всего учинить діагнозъ, точное и врное опредленіе болзни, причемъ самъ собою опредлится и способъ лченія и ршится вопросъ: какія именно полезне средства — такъ-называемыя героическія, или медленно дйствующія, напримръ органическія законодательныя мры, общественное воспитаніе, и т. д. Авторъ письма не можетъ же не признать, что вся главная задача нашихъ дней — это именно уразумть свойство нашего недуга. Въ этомъ одномъ уже начало цленія. Хорошо ли, дурно ли, но именно характеристикой русскаго недуга и занималась ‘Русь’ съ 1-го своего No и до сихъ поръ, и новйшій событія только утвердили насъ въ нашемъ взгляд.
Нашъ недугъ, страшный, упорный недугъ,— утрата внутренней цльности и творчества жизни. Вслдствіе разныхъ историческихъ причинъ, бытіе наше раздвоилось: простой народъ, хранитель самой органической субстанціи нашей земли и нашего государства и зиждительныхъ свойствъ національнаго духа, народъ, составляющій въ то же время реальную политическую силу и истинную тягу земли,— былъ отчужденъ отъ своихъ высшихъ классовъ. Разрозненныя между собою, ни та ни другая сторона другъ безъ друга творить ничего не могутъ. Одинъ, т. е. народъ, никуда не ушелъ, а замкнулся въ себя, блюдя въ себ, какъ сокровище, смя жизни, органическое начало, завтъ и духъ старины для лучшаго будущаго, а другіе, отправившись искать просвщенія за границу и дйствительно добывъ его, хоть, къ несчастію, и съ грхомъ пополамъ, утратили всякій смыслъ реальной правды, знаніе и разумніе своего народа, своей исторіи, своихъ органическихъ основъ. А между тмъ они, и они одни, призваны были дйствовать и руководить страною, съ которой уже не состояли, не состоятъ и теперь ни въ единеніи духа и мысли, ни въ союз доврія и любви. (Мы беремъ, конечно, только одн общія, крупныя черты, оставляя въ сторон частности и подробности). Большая часть нашей интеллигенціи, не исключая и правящей, живетъ въ мір фальшивомъ, населенномъ призраками, фантасмагоріей, мнимыми влеченіями, мнимыми потребностями, мнимыми идеалами и немнимымъ невжествомъ родной земли, вмст съ отрицательнымъ отношеніемъ къ русской исторіи, русской жизни, русскому народу и русской народности. Это уже не мнимая, а реальная сила, которая въ послдовательномъ логическомъ развитіи выразилась въ казенщин, бюрократизм, лжелиберализм и наконецъ въ нигилизм. Нигилизмъ, это — послднее слово нашего западничества, нашего прогрессивнаго отрицательнаго движенія и пошлости, вооружившееся револьверомъ, ядомъ и динамитомъ,— и изъ пошлости мысли перешедшее прямо въ область дйствія, конечно не пошлаго, но какого? разрушенія и смерти. Къ зиждительности ни бюрократизмъ, ни либерализмъ, ни нигилизмъ,— какъ и вообще наша интеллигенція, отдльно отъ народа, сама по себ,— ее способны. Скажутъ: нигилизмъ — протестъ, нигилизмъ — продуктъ вншнихъ условій, практиковавшейся двсти лтъ правительственной системы. Не станемъ спорить,— это увело бы насъ далеко,— но въ томъ-то и дло, что и эта система (исключая великихъ историческихъ моментовъ, гд происходило сліяніе духа правительственнаго съ народнымъ) — заражена тмъ же общимъ недугомъ. Разница въ томъ, что одни злонамренны, другіе благонамренны,— но и т и другіе витаютъ въ области мнимаго, вн дйствительности и правды. Пояснимъ это примромъ, повидимому самаго невиннаго свойства.
Газета ‘Страна’ недавно, по поводу назначенія министра народнаго просвщенія барона Николаи, вспоминаетъ съ умиленіемъ о министерств А. В. Головина и восхваляетъ его за то, что онъ первый возсталъ противъ клерикализма въ Россіи и сталъ освобождать народныя школы отъ клерикальныхъ вліяній духовенства.— Клерикализмъ въ Россіи? Но вдь это явленіе взято изъ западно-католическаго міра? Вдь оно значитъ: вторженіе властолюбиваго латинскаго духовенства въ сферу жизни государственной и общественной, за предлы, подобающіе званію и вліянію духовнаго пастыря. Съ клерикализмомъ боролись и борются Италія. Испанія, Франція. Но въ исторіи Русской церкви и государства если и былъ серьезный клерикалъ, такъ разв Никонъ, да и тотъ кончилъ свое поприще заточеніемъ. Нашего бднаго сельскаго священника нужно чуть не за рясу тащить въ народную школу для исполненія своей прямой обязанности ученія, и вообще для ‘оказанія своего вліянія’, а тутъ его вдругъ бюрократы и либералы возмнили наиопаснымъ, человкомъ, отъ вліянія котораго нужно какъ можно скоре уберечь русскій простой народъ!! И вотъ цлое министерство важно морщитъ лобъ и съ сознаніемъ высокаго долга пишетъ доклады, даетъ инструкціи, тратитъ громадныя государственныя деньги, отбираетъ приходскія школы у духовенства, начинаетъ крестовый походъ противъ клерикализма! И вотъ либеральная пресса (а она у насъ владетъ чуть не двумя третями ‘интеллигенціи’) важно морщитъ лобъ, потираетъ руки и празднуетъ освобожденіе отъ клерикализма! И это даже не безъ чувства нкотораго патріотическаго удовольствіи: ‘у насъ совсмъ какъ въ Европ!… завели мы у себя ‘аграрный вопросъ’, ‘рабочій вопросъ’, ‘революціонный вопросъ’,— пусть будетъ и ‘клерикальный’! И вотъ, съ помощью казенныхъ, т. е. народныхъ денегъ, цлый легіонъ передовыхъ педагоговъ сочиняетъ народныя азбуки, въ которыхъ глубокомысленно изгоняетъ ‘церковщину’, т. е. церковнославянскую азбуку, и вмсто стариннаго: Азъ — А — Ангелъ, ставитъ: А — Арбузъ, вмсто Буки — Б — Богъ, ставитъ: Б — Баранъ!! И вс ликуютъ, что нанесли ударъ клерикализму, и ‘Страна’ гудитъ хвалебнымъ басомъ, ожидая себ благодарности отъ отечества!
Что это такое? злоумышленность? Ничуть не бывало. Все это — по чистой благонамренности! Такъ это увеселительное зрлище, водевиль? Да, благонамренный водевиль — только съ трагической для народа развязкой… И то же самое, тотъ же водевиль, съ такою же развязкой, на всевозможные лады повторяется везд, всюду, во всхъ вдомствахъ, на всхъ ступеняхъ оффиціальнаго и общественнаго дланія, везд такое же отсутствіе смысла дйствительности, правды, а подчасъ и просто здраваго смысла. И нельзя сказать себ въ утшеніе, что тутъ ‘правительство виновато’. Сами же мы твердимъ, что правительство должно прислушиваться къ общественному мннію, а ‘либеральная печать’ гласитъ: ‘общественное мнніе — это мы’. И дйствительно, какъ мы уже сказали, большая часть нашей говорящей, пишущей, дйствующей ‘интеллигенціи’ принадлежитъ къ лагерю сей, якобы либеральной прессы, вмст съ большей частью чиновниковъ всхъ 14 ранговъ включительно.
Мы упомянули о трагической для народа развязк выше обрисованнаго педагогическаго водевиля. Т же самые крестьяне, которые, посл злодянія 1 марта, приходили къ намъ — выразить свое желаніе ‘поскорбть всмъ народомъ’,— они же жаловались и на свою школу. ‘Устроили мы у себя и двухклассное училище, да недовольны: замчаемъ, что дти наши какъ-то легкомысленны становятся, да и по церковному не умютъ… Какъ бы вотъ этому горю пособить?’… Почти такъ же разсуждаетъ въ настоящемъ No ‘Руси’ о школахъ и крестьянинъ Желнобобовъ… ‘Однакожъ, замтитъ намъ авторъ письма,— тутъ-то и укажите публик реальный выходъ, представительство тамъ какое-нибудь,— ну хоть бы расширеніе правъ нашихъ земствъ’… О формахъ народнаго представительства не существующаго разсуждать трудно, особенно въ виду того, что цлыхъ 80% населенія относятся у насъ съ полнйшимъ недовріемъ къ своимъ, казалось бы, естественнымъ представителямъ — образованнымъ классамъ, къ ‘интеллигенціи’. Этого печальнаго факта вы отрицать не станете. Упроченію же этого факта особенно содйствуетъ та наша печать, которая, отъ имени интеллигенціи, занимается оплеваніемъ всего что народу свято, и отрицаніемъ его исторической и духовной органической основы. Наши земства!… Да дв трети изъ нихъ принадлежатъ къ той же интеллигенціи, которая выражаетъ себя въ ‘Голос’, въ ‘Порядк’, Русскихъ Вдомостяхъ’, и т. п. Вдь во всхъ этихъ газетахъ подвизаются ‘лучшія интеллектуальныя силы’, мужи науки и бюрократіи, даже и не малочиновные. Постановленіе Московскаго земства о приходахъ, вызванное предложеніемъ Д. . Самарина, встрчено было враждебно ‘либеральною прессою’ и не нашло подражателей, кажется ни: въ одномъ земств! А чтобы судить о взгляд нашихъ ‘либераловъ’ на духовно-нравственную основу нашей народности, не угодно ли прочесть въ 87 No: ‘Голоса’ цитату изъ ‘Отечественныхъ Записокъ’,— ‘Голосомъ’ не только съ сочувствіемъ, но благоговйно и съ подтвержденіемъ перепечатанную. Дло идетъ о ‘славянофильскихъ воззрніяхъ на народъ’, о томъ, что они выше всего цнятъ въ народ его ‘душу’. Но по мннію ‘Отечественныхъ Записокъ’ и ‘Голоса’, подъ этою ‘душою’ ‘ничего кром ‘cвятой скотны’ и качествъ таковой скотин ‘приличныхъ, какъ, напримръ, ‘святаго терпнія‘, ‘высокаго‘ и проч., не разумется’. И такъ вотъ какой эпитетъ заслужилъ ты, русскій крестьянинъ, отъ русской, либеральною себя величающей печати, за то, что возлюбилъ духовный образъ Христа! То святое, евангельское долготерпніе, которымъ по истин создалъ, держишь и спасаешь ты Россію, обозвано излюбленными органами либераловъ и чиновниковъ свойствомъ, подобающимъ лишь ‘святой скотин!’… А если бы, Боже сохрани, вздумалъ ты потерять терпніе, такъ т же самые ‘либералы’ завопили бы объ ‘Охотнорядскихъ мясникахъ’r о ‘черни’ и смшали бы тебя съ грязью!… Не столь грубо, въ боле нжныхъ формахъ, но не то же ли самое выражается и въ прочей лжелиберальной печати? Разв еще недавно не распластывалась она въ благоговніи ницъ передъ авторомъ романа: ‘Что длать‘, суля ему заране оваціи отъ молодежи, въ случа водворенія въ Петербург? Но если’ такъ, то спрашиваемъ: возможно ли обзывающимъ народный нравственный идеалъ идеаломъ скотины,— возможно ли благоговющимъ предъ Чернышевскимъ поручить дло народной школы? разв у такихъ ‘либераловъ’ есть что-нибудь общаго съ народомъ, разв они способны уничтожить ту рознь, которою именно весь составъ нашъ государственный и общественный такъ мучительно, такъ страшно болетъ?
Вотъ въ чемъ недугъ нашъ,— и какихъ же ‘реальныхъ формъ русскихъ началъ’ можете вы требовать отъ насъ въ настоящую минуту, когда дв трети русской интеллигенціи (если не больше) знать не знаютъ, отрицаютъ или презираютъ самыя эти начала? когда прежде всего предстоитъ за валить духовный ровъ, еще зіяющій между народомъ и большей частью нашей дйствующей на разныхъ поприщахъ интеллигенціи? Не приличне ли, поэтому, не необходиме ли прежде всего познать намъ себя самихъ, ужаснуться своего недуга, своего срама, и постараться хоть отчасти, хоть въ сознаніи, придти намъ всмъ и съ народомъ нашимъ воедино? Но для этого необходимо и вамъ, и намъ, и всмъ, желающимъ таковаго возсоединенія, вести неустанно проповдь _ именно объ общихъ началахъ, отложивъ пока въ сторону заботу о реальной форм,— пока не воздвигнется въ животворной сил самый духъ жизни и истины…
Такова сфера дятельности общественно-литературной и ея призваніе по преимуществу. Но и за ея предлами мы старались угадать — что именно сильне многихъ проповдей могло бы двинуть насъ на путь исцленія? Необходимо, разумется, покончить съ періодомъ казенщины, необходимо’ энергіи отрицанія противопоставить энергію положительнаго творчества и созиданія Такому обновленію духа, казалось намъ, могло бы служить перенесеніе резиденціи изъ Петербурга. Но что могущественне всего могло бы содйствовать и оживленію духа, и нашему объединенію и отрезвленію, и что всецло принадлежитъ и должно принадлежать свободному почину и мудрому усмотрнію лишь самой власти, это — живая явленная правда общенія Царя съ своимъ народомъ… Но это уже вн сферы нашей дятельности, это наша молитва и чаяніе…