МАРКЪ ТВАЙНЪ.
МАРКЪ ТВАЙНЪ.
Украденый блый слонъ.
Украденый блый слонъ.
——
——
‘Отечественныя Записки’, No 10, 1882
Украденный белый слон, Твен Марк, Год: 1882
Время на прочтение: 21 минут(ы)
Нижеслдующая любопытная исторія была разсказана мн человкомъ, съ которымъ я случайно познакомился въ вагон желзной дороги. Ему было лтъ семьдесятъ, и доброе и милое выраженіе его лица, точно также какъ и серьзность и искренность тона запечатлвали непогршимой правдой каждое слово, выходившее изъ его устъ. Вотъ что онъ разсказалъ мн.
‘Вы знаете, съ какимъ благоговніемъ населеніе Сіама относится къ царскимъ блымъ слонамъ. Вы знаете, что они посвящаются царямъ и что только цари могутъ владть ими. Ну-съ, хорошо. Пять лтъ тому назадъ, когда между Великобританіей и Сіамомъ возникли затрудненія и несогласія по поводу установленія границы, оказалось, что виноватъ во всемъ Сіамъ. По этому, онъ поспшилъ устроить размежеваніе, и представитель англійскаго правительства объявилъ, что считаетъ себя удовлетвореннымъ и что прошедшее должно быть предано забвенію. Это доставило великую радость сіамскому царю, и частію изъ благодарности, частію же, можетъ быть, съ цлью уничтожить всякіе слды недовольства со стороны Англіи, онъ пожелалъ послать королев подарокъ — единственный, по понятіямъ восточнаго человка, путь къ умиротворенію врага. Подарокъ этотъ — ршилъ владыко Сіама — долженъ быть нетолько царскій, но даже гораздо выше, чмъ царскій. А въ такомъ случа, можетъ ли что-нибудь на свт сравниться съ блымъ слономъ? Мое положеніе въ индйской гражданской служб было таково, что меня сочли боле, чмъ всякаго другого достойнымъ чести препроводить это подношеніе къ ея величеству. Снарядили корабль для меня и моей прислуги, равно какъ и для свиты слона, и я, своевременно прибывъ въ пью-іоркскую гавань, помстилъ царскій подарокъ въ одномъ изъ зданій Jersey City. Необходимо было остаться здсь на нкоторое время, чтобы укрпить здоровье животнаго прежде, чмъ пуститься въ дальнйшій путь.
Въ теченіи двухъ недль, все шло хорошо, затмъ начались мои бдствія. Благо слона украли! Меня разбудили ночью и сообщили о страшномъ несчастій. Въ продолженіи нсколькихъ минутъ я былъ вн себя отъ страха и безпокойства, я совсмъ растерялся и не зналъ, что длать. Но потомъ немного успокоился и призвалъ на помощь вс свои умственныя силы. Образъ дйствія скоро обозначился передо мною, такъ какъ въ этомъ случа для разумнаго человка могъ представиться только одинъ путь. Несмотря на поздній часъ, я полетлъ въ Нью-оркъ и попросилъ полицейскаго свести меня въ главную квартиру сыскной полиціи. Къ счастію, я явился туда во-время, хотя начальникъ сыскного отдла, знаменитый инспекторъ Блентъ, какъ разъ въ эту миниту собирался уходить домой. Это былъ человкъ средняго роста и плотной комплекціи,— и когда онъ погружался въ глубокое размышленіе, то манера его наморщивать брови и барабанить пальцемъ по лбу сразу приводила васъ къ убжденію, что вы находились въ присутствіи человка далеко недюжиннаго. Уже одинъ видъ его возвратилъ мн спокойствіе и подалъ надежду на успхъ. Я изложилъ мое дло. Оно нисколько не встревожило, не смутило его, повидимому, я произвелъ на его желзное самообладаніе точно такое же впечатлніе, какое онъ испыталъ бы, еслибъ услышалъ отъ меня, что кто-нибудь укралъ мою собаку. Онъ предложилъ мн ссть и спокойнымъ тономъ сказалъ:
— Позвольте мн минутку подумать.
Произнеся эти слова, онъ услся за своимъ письменнымъ столомъ и подперъ рукою голову. Нсколько писцовъ работали въ другомъ конц комнаты, скрипъ ихъ перьевъ былъ единственный звукъ, который я слышалъ въ продолженіи шести-семи минутъ, слдовавшихъ за словами инспектора. Онъ же въ это время сидлъ, погруженный въ думы. Наконецъ, онъ поднялъ голову, и въ твердыхъ чертахъ его лица я усмотрлъ выраженіе, показавшее мн, что мозгъ господина инспектора свершилъ свою работу и что планъ его совсмъ составленъ. Тихимъ и выразительнымъ голосомъ онъ сказалъ мн:
— Это случай, выходящій изъ ряда обыкновенныхъ. Каждый шагъ тутъ долженъ быть сдланъ съ великою осторожностью, въ каждомъ шаг надо быть твердо увреннымъ прежде, чмъ ршиться на слдующій. И при этомъ необходимо соблюдать тайну, тайну глубокую и безусловную. Не разсказывайте о вашемъ дл никому, даже репортерамъ. О нихъ позабочусь я, я приму мры, чтобы они узнали только то, что признается мною нужнымъ довести до ихъ свднія.
Онъ позвонилъ въ колокольчикъ и сказалъ вошедшему прислужнику:— Аларикъ, попроси репортеровъ не уходить…— Теперь, продолжалъ онъ, когда Аларикъ удалился: — теперь приступимъ къ длу, и приступимъ систематически. Въ сфер моихъ занятій все должно длаться не иначе, какъ по строгой и точной систем.
Онъ взялъ перо и бумагу и началъ допросъ:— Имя слона?
— Гассанъ-бенъ-Али-бенъ-Селимъ-Абдалла-Магометъ-Моисеналгаммаль-Ямсетежибгой-Дулипъ-Султанъ-Будтуръ.
— Очень хорошо. Обыкновенное прозвище?
— Джембо.
— Очень хорошо. Мсто рожденія?
— Столица Сіама.
— Родители живы?
— Нтъ, умерли.
— Имли ли другое потомство, кром этого?
— Нтъ, онъ единственный сынъ.
— Очень хорошо. Этихъ указаній достаточно по первой стать. Теперь, потрудитесь описать мн наружность слона, не пропуская ни малйшей подробности, какъ бы она ни была незначительна, т. е. незначительна съ вашей точки зрнія. Для людей моей профессіи незначительныхъ подробностей нтъ, не существуетъ.
Я сталъ исчислять вс признаки и примты, онъ писалъ, и когда я кончилъ, сказалъ:
— Теперь слушайте. Если я ошибся, поправьте.
И онъ прочелъ слдующее:
— Вышина — 19 футовъ, длина — отъ верхушки лба до мста, откуда начинается хвостъ — 26 футовъ, длина хобота — 16 футовъ, длина хвоста — 6 футовъ, полная, длина, со включеніемъ хобота и хвоста — 48 футовъ, длина клыковъ — 9 1/2 футовъ, величина ушей пропорціональна этимъ размрамъ, цвтъ кожи — совершенно блый, въ каждомъ ух дыра, величиною съ тарелку, для помщенія золотыхъ украшеній, обладаетъ въ замчательной степени привычкой окачивать водой зрителей и колотить хоботомъ нетолько своихъ знакомыхъ, но и тхъ, кого онъ видитъ въ первый разъ въ жизни, слегка прихрамываетъ на правую ногу и иметъ подъ верхнимъ суставомъ лвой небольшой шрамъ, слдствіе прежняго нарыва, въ моментъ кражи на немъ находился павильонъ съ сдалищами для пятнадцати человкъ и золотое сдло, величиною съ обыкновенный коверъ.
Все было записано совершенно врно. Инспекторъ позвонилъ, отдалъ описаніе Аларику и сказалъ:
— Немедленно напечатать это въ количеств пятидесяти тысячъ экземпляровъ и разослать по почт во вс сыскныя отдленія и ссудныя кассы материка.— Аларикъ ушелъ.— Теперь мн нужна фотографія слона.
Я далъ ему требуемое. Онъ подвергнулъ портретъ критическому разсмотрнію и сказалъ:
— Коли ужь такъ вышло, длать нечего, но здсь хоботъ представленъ закрученнымъ и всунутымъ въ ротъ. Это очень жаль и можетъ вводить въ заблужденіе, такъ какъ очевидно, онъ не всегда находится въ такомъ положеніи.
Инспекторъ позвонилъ.
— Аларикъ, заказать пятьдесятъ тысячъ снимковъ этой фотографіи и завтра же рано утромъ разослать ихъ вмст съ описаніемъ.
Аларикъ удалился исполнять приказаніе. Инспекторъ продолжалъ:
— Само собою разумется, что надо будетъ предложить вознагражденіе за открытіе вора. Во сколько вы опредляете его?
— Какую сумму признавали бы вы необходимою?
— Для начала — я полагалъ бы двадцать пять тысячъ долларовъ. Дло экстренное и трудное, тутъ можетъ быть тысяча средствъ и возможностей скрыть покражу. У вашихъ воровъ всюду друзья и пособники…
— Но, Боже мой, разв вы знаете кто они?
Лицо инспектора, привычное скрывать мысли и чувства, осталось неподвижно, и онъ спокойно сказалъ:
— Это все равно. Можетъ быть, знаю, можетъ быть, не знаю. Мы обыкновенно догадываемся на счетъ личности отыскиваемаго нами человка — по манер его работы и размрамъ унесенной добычи. Въ вашей краж, замтьте, себ это, мы имемъ дло не съ простымъ уличнымъ воришкой. На вашего слона наложилъ руку не какой нибудь новичекъ. Поэтому, принимая въ соображеніе значительность путешествія, которое придется совершить, и поспшность, съ которою воры будутъ скрывать свои слды по мр ухода впередъ, я нахожу, что двадцать пять тысячъ долларовъ сумма недостаточная. Но для начала, полагаю, ею можно будетъ удовольствоваться.
На этой цифр мы покамстъ и остановились. Затмъ, этотъ человкъ, отъ котораго не ускользало ничто, способное послужить ключемъ для открытія, сказалъ:
— Въ исторіи сыскной полиціи встрчаются случаи открытія преступниковъ по особенностямъ ихъ аппетита. Скажите же мн, что именно и въ какомъ количеств употребляетъ въ пищу вашъ слонъ?
— Изволите видть, касательно того, что онъ стъ — доложу вамъ, что онъ стъ ршительно все. Можетъ състь человка, можетъ състь библію, можетъ състь что угодно между человкомъ и библіею.
— Хорошо, очень хорошо, но это слишкомъ общее опредленіе. Необходимы подробности — подробности только и имютъ цну для нашего брата. Вы говорите можетъ състь человка. Сколько же именно человкъ въ свжемъ вид въ состояніи онъ проглотить за обдомъ, или въ продолженіи дня?
— Свжи они или нтъ, это ему все равно, за одинъ присстъ онъ можетъ уничтожить пять обыкновенныхъ человкъ.
— Очень хорошо, пять человкъ — такъ и запишемъ. Какія національности онъ предпочитаетъ?
— Національности для него безразличны. Онъ предпочитаетъ знакомыхъ, но не брезгаетъ и чужими.
— Прекрасно. Теперь перейдемъ къ библіи. Сколько экземляровъ библіи съдаетъ онъ за обдомъ?
— Можетъ състь цлое изданіе.
— Это недостаточно ясно. Вы говорите объ обыкновенныхъ in octavo или объ изданіяхъ иллюстрированныхъ?
— Я полагаю, что къ иллюстраціямъ онъ относится равнодушно, т. е. я хочу сказать, что иллюстрацію онъ не ставитъ выше самаго грубаго типографскаго изданія.
— Вы меня не поняли. Я имю въ виду объемъ книги. Обыкновенная библія in octavo вситъ около двухъ фунтовъ съ половиной, между тмъ какъ въ изданіи in quarto съ иллюстраціями фунтовъ десять или двнадцать. Вы мн скажите, сколько библій съ картинами Гюстава Доре можетъ онъ състь за однимъ обдомъ?
— Еслибы вы знали этого слона, то не предложили бы такого вопроса. Онъ състъ, сколько дадите.
— Ну, переложимъ это въ доллары и центы. Экземпляръ библіи Доре, въ переплет изъ русской кожи, стоитъ сто долларовъ.
— Ему бы потребовалось на сумму пятидесяти тысячъ долларовъ, т. е. изданіе въ пятьсотъ экземпляровъ.
— Ну, вотъ это боле точно. Такъ я и запишу. Прекрасно. Онъ, стало быть, охотно потребляетъ и людей, и книги. Очень хорошо. Какія же еще вещи стъ вашъ слонъ? Мн нужны подробности.
— Съвъ книги, онъ принимается за кирпичи, съвъ кирпичи — за бутылки, съвъ бутылки — за одежду, съвъ одежду — за кошекъ, съвъ кошекъ — за устрицъ, съвъ устрицъ — за ветчину, съвъ ветчину — за сахаръ, съвъ сахаръ — за паштетъ, съвъ паштетъ — за картофель, съвъ картофель — за отруби, съвъ отруби — за сно, съвъ сно — за овесъ, съвъ овесъ — за рисъ, такъ какъ онъ выкормленъ главнымъ образомъ на рис. Нтъ на свт ничего такого, чего бы онъ не сълъ, за исключеніемъ европейскаго сливочнаго масла, да и отъ того онъ не отказался бы, еслибы могъ попробовать его.
— Очень хорошо. Общее количество потребленій за обдомъ пищи… приблизительно?
— Какъ вамъ сказать? Ну такъ… отъ четверти до половины тонны {Тонна — 62 пуда.}.
— А пьетъ онъ?
— Все влажное. Молоко, воду, водку, касторовое масло, карболовую кислоту… Перечислять совершенно излишне, какое влажное вещество вспомните — такое и пишите. Онъ пьетъ, повторяю, ршительно все влажное, исключая кофе.
— Очень хорошо. А количество?
— Приблизительно отъ пяти до шестнадцати боченковъ, смотря по степени жажды, которая не всегда одинакова, чего не случается съ другими его потребностями.
— Все это признаки не обыкновенные. Они могутъ служить очень хорошими ключами къ открытію его слдовъ.
Инспекторъ позвонилъ.
— Аларикъ, попроси сюда капитана Борнса.
Борнсъ появился. Инспекторъ изложилъ ему все дло, послдовательно, во всхъ подробностяхъ. Затмъ, яснымъ, ршительнымъ тономъ человка, планы котораго опредлительно сложились въ голов и который привыкъ повелвать, онъ сказалъ:
— Капитанъ Борнсъ, нарядите сыщиковъ. Джонса, Галсея, Бетеа и Гаккета слдить за слономъ.
— Слушаю съ.
— Нарядите сыщиковъ: Мозеса, Декина, Морфи, Роджерса, Теннера, Гиггинса и Бартоломью слдить за ворами.
— Слушаю-съ.
— Поставьте сильный караулъ — тридцать вооруженныхъ человкъ и на смну имъ тоже тридцать — на томъ мст, гд совершена покража слона, пусть неусыпно сторожатъ день и ночь и не позволяютъ приближаться никому, кром репортеровъ, безъ моего письменнаго разршенія.
— Слушаю-съ.
— Размстите сыщиковъ, въ обыкновенномъ плать, на станціяхъ желзныхъ дорогъ, пароходства и рчныхъ переправъ, а также по всмъ дорогамъ, ведущимъ отъ Jersey City, и велите останавливать всхъ подозрительныхъ людей.
— Слушаю-съ.
— Снабдите всхъ этихъ сыщиковъ фотографическими изображеніями и описаніями слона и прикажите имть строгое наблюденіе за всми отходящими поздами и отплывающими судами.
— Слушаю-съ.
— Если слонъ отыщется, пусть его арестуютъ и немедленно увдомятъ меня по телеграфу.
— Слушаю-съ.
— Каждый разъ, какъ откроется что-нибудь — слды шаговъ животнаго или иное что въ этомъ род — немедленно пусть доносятъ мн.
— Слушаю-съ.
— Разошлите сыщиковъ въ обыкновенномъ плать по всмъ желзнымъ дорогамъ, на сверъ до Канады, на западъ до Огіо, на югъ до Вашингтона.
— Слушаю-съ.
— Размстите экспертовъ во всхъ телеграфныхъ управленіяхъ для чтенія всхъ получающихся и отправляемыхъ депешъ, и пусть они требуютъ отъ чиновниковъ объясненія всхъ шифрованныхъ телеграммъ.
— Слушаю-съ.
— Все это должно быть исполнено въ самой глубокой тайн, замтьте себ: въ совершенно непроницаемой тайн.
— Слушаю-съ.
— Теперь ступайте.
— Слушаю-съ.
Онъ удалился.
Инспекторъ Блентъ съ минуту оставался безмолвнымъ и задумчивымъ, между тмъ, какъ огонь въ его глазахъ, мало-помалу, потухалъ и, наконецъ, совсмъ исчезъ. Потомъ онъ повернулся ко мн и сказалъ безмятежнымъ тономъ:
— Я не люблю хвастать, это не въ моихъ привычкахъ, но… мы отыщемъ слона.
Я горячо пожалъ ему руку и поблагодарилъ, поблагодарилъ очень искренно. Чмъ ближе я узнавалъ этого человка, тмъ больше любилъ его и тмъ больше дивился таинственнымъ чудесамъ его профессіи. Наконецъ, мы разстались и я вернулся домой гораздо боле счастливый, чмъ въ то время, когда спшилъ въ канцелярію почтеннаго инспектора.
На слдущее утро дло о покраж слона было разсказано во всхъ газетахъ съ малйшими подробностями. Нкоторыя изъ нихъ сдлали и дополненія, состоявшія изъ изложенія ‘теорій’ разныхъ сыщиковъ насчетъ того, какимъ способомъ совершено было воровство, кто совершилъ его, успли ли воры бжать со своею добычей. Теорій этихъ набралось одиннадцать, и он исчерпывали вс вроятности, уже одинъ этотъ фактъ показываетъ, какими самостоятельными мыслителями являются сыщики. Между всми теоріями не было двухъ, сколько-нибудь похожихъ одна на другую, за исключеніемъ одного пункта, въ которомъ вс одиннадцать вполн сходились между собою, именно: что хотя задняя стна зданія, гд находился слонъ, оказалась проломанною, единственная же дверь — запертою, но животное было уведено не черезъ это отверстіе въ стн, а какимъ-нибудь инымъ (еще не открытымъ) путемъ. Вс теоріи единогласно утверждали, что проломъ въ стн былъ сдланъ ворами только для того, чтобы сбить съ толку сыщиковъ. Такое заключеніе никогда не пришло бы въ голову мн или другому, не посвященному въ сыскныя тайны, но сыщики на этотъ счетъ ни на минуту не оставались въ сомнніи. Каждая изъ одиннадцати теорій назвала имена предположенныхъ воровъ, но одно и тоже имя не повторялось ни разу, такъ что подозрваемыхъ личностей оказалось тридцать-семь человкъ. Сообщенія всхъ газетъ заканчивались изложеніемъ мннія самаго важнаго, мннія главнаго инспектора Блента. Въ немъ, между прочимъ, говорилось:
‘Главный инспекторъ знаетъ, кто главные воры, это именно — Дффи, по прозвищу ‘Кирпичный’, и Фадденъ, по прозвищу ‘Красный’. Уже за десять дней до совершенія кражи, онъ зналъ, что она замышлена, и все время спокойно слдилъ за этими двумя извстными негодяями, но, къ несчастію, именно въ эту роковую ночь ихъ слды были потеряны, и, прежде чмъ представилась возможность снова отыскать ихъ, птица, т. е. слонъ, улетла. Дффи и Фадденъ — самые смлые мошенники во всемъ воровскомъ кругу, главный инспекторъ совершенно основательно предполагаетъ, что это именно они прошедшею зимою, въ страшно холодную ночь, украли каминъ изъ сыскной канцеляріи, вслдствіе чего на другое утро и самъ инспекторъ, и вс сыщики очутились въ рукахъ докторовъ, съ отмороженными ногами, кто съ отмороженными пальцами, ушами и другими членами’.
Когда я прочелъ первую половину этой замтки, то боле, чмъ когда-либо подивился изумительной проницательности этого замчательнаго человка. Онъ нетолько видлъ яснымъ глазомъ все настоящее, но и въ будущемъ ничто не могло скрыться отъ него. Черезъ нсколько минутъ, я былъ снова въ его канцеляріи и высказалъ ему сожалніе, что онъ не арестовалъ заблаговременно этихъ людей и, такимъ образомъ, не устранилъ безполезныхъ хлопотъ и потери денегъ, но на эти стованія получилъ отъ него отвтъ простой и не допускавшій возраженій.
— Наше дло, сказалъ онъ:— не предупреждать преступленія, а наказывать ихъ, мы не можемъ наказывать, пока преступленіе не совершено.
Я позволилъ себ замтить, что тайна, съ которою мы принялись за дло, разглашена газетами, что публик сообщена нетолько фактическая сторона, но и вс наши планы и предположенія, что даже названы по именамъ подозрваемые въ краж, что, слдовательно, они поспшатъ теперь принять вс мры предосторожности.
— Пускай, сказалъ инспекторъ.— Они увидятъ, что когда у меня все будетъ готово, моя рука обрушится на нихъ, въ какомъ бы скрытомъ мст они ни находились, такъ же безпощадно, какъ рука судьбы. Что касается до газетъ, то мы должны жить съ ними въ ладу. Слава, добрая репутація, постоянное гласное напоминаніе публик о себ — все это необходимо для сыскного чиновника, какъ хлбъ съ масломъ. Онъ долженъ сообщать печатно о своихъ дйствіяхъ, иначе подумаютъ, что у него не бываетъ никакихъ дйствій, онъ долженъ предавать гласности свои теоріи, ибо нтъ ничего странне и поразительне теоріи сыщика и ничто не пріобртаетъ ему такого почтительнаго удивленія со стороны публики, мы должны объявлять во всеобщее свденіе наши планы, такъ какъ газеты непремнно желаютъ имть ихъ и оскорбляются въ случа отказа съ нашей стороны. Мы обязаны постоянно увдомлять публику о томъ, что именно мы длаемъ, чтобы она не думала, что мы не длаемъ ничего. Для меня гораздо пріятне прочесть въ газет: ‘Остроумная и необыковенная теорія инспектора Блента состоитъ въ слдующемъ’, чмъ какую-нибудь рзкую, или, что еще хуже, саркастическую выходку.
— Я сознаю справедливость вашихъ доводовъ. Но въ одной части вашихъ соображеній, напечатанныхъ въ сегодняшнихъ газетахъ, я замтилъ, что вы не желаете высказать свое мнніе касательно одного второстепеннаго пункта.
— Да, мы всегда это длаемъ, такой пріемъ иметъ хорошее дйствіе. Притомъ же, насчетъ этого пункта я не составилъ еще себ никакого опредленнаго мннія.
Я вручилъ инспектору значительную сумму на текущіе расходы и услся въ канцеляріи въ ожиданіи извстій. Телеграммы должны были получаться съ минуты на минуту. Между тмъ, я сталъ снова просматривать газеты, такъ же, какъ и наше циркулярное описаніе, и замтилъ, что 25,000 долларовъ, повидимому, предназначались въ вознагражденіе только сыщикамъ. Я выразилъ инспектору мнніе, что награду эту слдуетъ дать всякому, кто отыщетъ слона. Инспекторъ отвчалъ:
— Слона найдутъ сыщики, слдовательно, награда поступитъ куда слдуетъ. Если открытіе сдлаетъ кто-нибудь другой, то это только потому, что онъ будетъ слдить за дйствіями сыщиковъ и воспользуется похищенными у нихъ же указаніями и соображеніями ихъ, стало быть, и въ такомъ случа только сыщики будутъ имть право на награду. Назначеніе вознагражденія состоитъ именно въ томъ, чтобы побуждать къ энергической дятельности людей, посвящающихъ на подобныя дла свое время и искуство, а не въ томъ, чтобы доставлять доходъ тмъ гражданамъ, которые, сдлавъ какое-нибудь открытіе совершенно случайно, заявляютъ притязаніе на награду, не заслуженную ихъ личными достоинствами и трудомъ.
Разсужденіе было, конечно, вполн основательное. Но вотъ телеграфный аппаратъ въ углу канцеляріи застучалъ и получилась слдующая депеша:
‘Цвточная станція, 7 1/2 ч. утра. Добылъ ключъ. Нашелъ рядъ глубокихъ слдовъ по дорог черезъ ферму вблизи отсюда, халъ по этому направленію дв мили на востокъ, безъ результата. Полагаю, слонъ двинулся къ западу. Буду слдить за нимъ въ этомъ направленіи. Сыщикъ Дарлей’.
— Дарлей одинъ изъ нашихъ лучшихъ людей, сказалъ инспекторъ:— мы скоро снова услышимъ о немъ.
Пришла вторая телеграмма:
‘Изъ Боркера, 7 ч. 40 м. утра. Только-что пріхалъ. Ночью здсь взломанъ стеклянный заводъ и взято восемьсотъ бутылокъ. Но вода въ большомъ количеств находится отсюда не ближе, какъ въ пяти миляхъ. Спшу туда. У слона будетъ сильная жажда. Бутылки были пусты. Сыщикъ Бекеръ’.
— Это тоже утшительное извстіе, сказалъ инспекторъ:— я говорилъ вамъ, что желудочныя наклонности слона послужатъ для насъ не дурными ключами.
Телеграмма No 3-й.
‘Тайлорвиль, 8 ч. 15 м. утра. Стогъ сна исчезъ здсь сегодня ночью. Вроятно съденъ. Я нашелъ ключъ и дйствую. Сыщикъ Губбардъ’.
— Экъ онъ передвигается съ мста на мсто! замтилъ инспекторъ:— я зналъ, что возня съ нимъ будетъ у насъ большая, но мы все-таки накроемъ его.
Опять телеграмма:
‘Цвточная Станція, 9 ч. утра. Открылъ слды ногъ въ трехъ миляхъ къ западу. Широкіе, глубокіе и неровные. Только-что встртилъ фермера, который говоритъ, что это слды не слона. Говоритъ, это ямочки, которыя онъ выкопалъ прошедшею зимою, когда земля была мерзлая, для пересадныхъ древесныхъ черенковъ. Пришлите распоряженіе, какъ дйствовать. Сыщикъ Дарлей’.
— Ага! сказалъ инспекторъ: — союзъ воровъ! Дло запутывается!..
Онъ продиктовалъ слдующую телеграмму къ Дарлею:
‘Арестуйте этого человка и заставьте его назвать своихъ сообщниковъ. Продолжайте двигаться по слдамъ, хоть до Тихаго океана, если нужно. Инспекторъ Блентъ’.
Слдующая телеграмма:
‘Coney Point, 8 ч. 45 м. утра. Газовый заводъ взломанъ сегодня ночью и унесены неоплаченные въ теченіи трехъ мсяцевъ счеты. Я нашелъ ключъ и отправляюсь дальше. Сыщикъ Мурфи’.
— Господи! воскликнулъ инспекторъ:— неужели онъ стъ и счеты газоваго завода?
— По невднію, отвчалъ я:— но они не могутъ поддерживать его существованіе. По крайней мр, безъ помощи чего-либо другого.
Тутъ получилась слдующая сенсаціонная телеграмма:
‘Айронвиль, 9 ч. 30 м. утра. Только-что пріхалъ. Вся деревня въ ужас. Слонъ прошелъ здсь въ пять часовъ утра. Одни говорятъ, что онъ направился къ востоку, другіе — къ западу, третьи — къ сверу, четвертые — къ югу, но съ точностью никто опредлить не можетъ. Онъ умертвилъ лошадь, я взялъ часть ея въ вид ключа. Умертвилъ хоботомъ, по свойству удара видно, что онъ нанесенъ съ лвой стороны. По положенію, въ которомъ лежитъ лошадь, заключаю, что слонъ двинулся къ сверу по направленію Берклеевской желзной дороги. Опередилъ меня на четыре съ половиною часа, но я немедленно отправлюсь въ слдъ ему. Сыщикъ Гевсъ’.
Я испустилъ восклицаніе радости. Инспекторъ былъ сдержанъ и неподвиженъ, какъ статуя. Онъ спокойно позвонилъ.
— Аларикъ, пошли сюда капитана Борнса.
Борнсъ явился.
— Сколько человкъ находится у васъ на лицо въ настоящую минуту?
— Девяносто-шесть, г. инспекторъ.
— Пошлите ихъ немедленно къ сверу. Пусть сосредоточатся около Айронвиля, вдоль берклеевской желзной дороги.
— Слушаю-съ.
— Прикажите имъ соблюдать самую строгую тайну. Какъ скоро освободятся другіе люди, потребовать ихъ сюда для дальнйшихъ приказаній.
— Слушаю-съ.
— Ступайте.
— Слушаю-съ.
Въ это время пришла телеграмма:
‘Sage Corners, 10 1/2 ч. Только-что пріхалъ. Слонъ прошелъ здсь въ 8 ч. 15 м. Вс бжали изъ города, за исключеніемъ одного полицейскаго. Повидимому, слонъ наткнулся не на полицейскаго, а на фонарный столбъ. Раздробилъ обоихъ. Я взялъ часть полицейскаго въ вид ключа. Сыщикъ Стуммъ’.
— Значитъ, слонъ двинулся къ западу, сказалъ инспекторъ:— но онъ все-таки не уйдетъ, потому что мои люди разсяны по всей этой мстности.
Въ слдующей затмъ телеграмм было сказано:
‘Гловеръ, 11 ч. 15 м. Только-что пріхалъ. Деревня пуста, остались только больные и старики. Слонъ прошелъ здсь три четверти часа назадъ. Въ это время происходилъ митингъ общества анти-трезвости, онъ просунулъ хоботъ въ окно и окатилъ всхъ водою изъ колодца. Нсколько человкъ захлебнулись и скоро умерли, многіе утонули. Сыщикъ Кроссъ и О’Шогнесси прозжали здсь, но направились къ югу, и такимъ образомъ, пропустили слона. Вся мстность, на нсколько миль въ окружности, въ ужас, жители бгутъ. Всюду они встрчаютъ слона, и многіе убиты. Сыщикъ Брантъ’.
Я готовъ былъ плакать — до такой степени огорчило меня изветіе объ этомъ погром. Но инспекторъ сказалъ только:
— Вы видите, онъ почти въ нашихъ рукахъ. Онъ чувствуетъ наше присутствіе — теперь опять повернулъ къ востоку.
Но намъ предстояло полученіе другихъ тревожныхъ извстій. Новая телеграмма гласила:
‘Гоганпортъ, 12 ч. 19 м. Только-что пріхалъ. Слонъ прошелъ здсь полчаса назадъ, вызывая всюду величайшій ужасъ и волненіе. Онъ свирпствовалъ по улицамъ, изъ попавшихся ему на встрчу двухъ свинцовыхъ длъ мастеровъ одинъ убитъ, другой убжалъ. Общее сожалніе. Сыщикъ О’Флирти’.
— Ну, вотъ теперь, сказалъ инспекторъ:— онъ прямо врзался въ моихъ людей. Ничто не можетъ спасти его.
Получился затмъ цлый рядъ телеграммъ отъ сыщиковъ, разсянныхъ между Нью-Джерсеемъ и Пенсилваніею, и вс он представляли собою все т же ‘ключи’ въ вид опустошенныхъ амбаровъ, разбитыхъ фабрикъ, уничтоженныхъ библіотекъ при воскресныхъ школахъ, что сопровождалось блестящими надеждами, у иныхъ восходившими на степень несомннности. Инспекторъ сказалъ:
— Мн очень бы хотлось послать имъ распоряженіе двинуться къ сверу, но это невозможно. Сыщикъ заходитъ только на телеграфную станцію, чтобы отправить свое донесеніе: затмъ, онъ снова немедленно летитъ дальше, и вы не знаете, гд можете поймать его.
Тутъ пришла такая депеша:
‘Бриджпортъ, 12 ч. 15 м. Барнумъ предлагаетъ 4,000 золотыхъ въ годъ за исключительное право пользоваться слономъ, какъ странствующимъ посредникомъ для объявленій, отъ настоящей минуты до тхъ поръ, пока сыщики откроютъ мстопребываніе слона. Барнумъ желаетъ наклеивать на немъ афиши. Проситъ немедленнаго отвта. Сыщикъ Боггсъ’.
— Это совершенная нелпость! воскликнулъ я.
— Конечно, нелпость, подтвердилъ инспекторъ: — очевидно, мистеръ Барнумъ, считающій себя такимъ проницательнымъ, не знаетъ меня, но я знаю его.
И онъ продиктовалъ слдующую отвтную депешу:
‘Предложеніе м-ра Барнума отклонено. Или семь тысячъ, или ничего. Инспекторъ Блентъ’.
— Ну, вотъ, сказалъ онъ затмъ:— отвта ждать намъ придется. недолго. М-ръ Барнумъ не у себя дома, онъ въ настоящую минуту на телеграфной станціи, такъ онъ всегда длаетъ, когда устраиваетъ какую-нибудь операцію.
Его слова были прерваны стукомъ аппарата. Телеграмма:
‘Согласенъ. Барнумъ’.
Прежде чмъ я усплъ хоть отчасти уяснить себ этотъ необыкновенный эпизодъ, нижеслдующая депеша дала моимъ мыслямъ иное и весьма печальное направленіе:
‘Боливія, 12 ч. 50 м. Слонъ прибылъ сюда съ юга и прошелъ по направленію къ лсу въ 11 ч. 50 м., по дорог разогнавъ встртившіяся ему похороны. Граждане пустили въ него нсколько ядеръ малаго калибра и затмъ бжали. Сыщикъ Буркъ и я пріхали черезъ десять минутъ посл того съ сверной стороны, но тутъ насъ ввели въ заблужденіе нсколько ямъ въ земл, которыя мы приняли за слды шаговъ, вслдствіе чего потеряли достаточно времени, наконецъ, однако, мы напали на надлежащій слдъ и по немъ добрались до лса. Тутъ мы принялись ползти на рукахъ и колняхъ и подолжали не спускать глазъ со слдовъ, которые довели насъ до слона. Буркъ былъ впереди. Къ несчастію, слонъ въ это время расположился на отдыхъ, поэтому Буркъ, пробиравшійся ползкомъ съ опущенной внизъ головою для того, чтобы не потерять изъ виду слдовъ, наткнулся на заднія ноги животнаго и только теперь замтилъ его. Онъ мгновенно вскочилъ на ноги, схватилъ слона за хвостъ и радостно воскликнулъ: ‘Мн нагр…’ — но на этомъ и остановился, потому что ударъ хобота отправилъ несчастнаго на тотъ свтъ. Я кинулся бжать назадъ, а слонъ за мною, и я непремнно бы погибъ, еслибы, по счастливому случаю, ему снова не встртились остатки той же похоронной процессіи, отвлекшіе его вниманіе отъ меня. Я только-что узналъ, что отъ этой процессіи не осталось ни одного человка, но это не потеря, потому что матеріалъ для другой таковой же здсь находится въ изобиліи. Между тмъ, слонъ снова исчезъ. Сыщикъ Мельруни’.
На нкоторое время телеграммы прекратились, за исключеніемъ извстій отъ энергическихъ сыщиковъ, находившихся около Нью-Джерси, Пенсильваніи, Делавара и Виргиніи — извстій, которыя вс заключали въ себ свжіе и утшительные ‘ключи’, наконецъ, въ третьемъ часу дня пришла такая телеграмма:
‘Baxter Centre, 2 ч. 15 м. Слонъ прибылъ сюда, обклеенный аффишами и ворвался въ одно многочисленное собраніе, при чемъ повалилъ и ранилъ многихъ. Граждане загнали его въ ограду и поставили караулъ. Прибывъ нсколько времени спустя, сыщикъ Броунъ и я вошли въ ограду и начали сличатъ слона съ фотографіею и циркулярнымъ описаніемъ. Вс примты оказались тождественны, за исключеніемъ одной — шрама на подкожномъ сустав, котораго мы не могли видть. Чтобы сличить и эту примту, Броунъ подлзъ подъ слона и немедленно очутился съ раздавленной головой. Вс бжали, слонъ сдлалъ тоже, раздавая направо и налво весьма эффектные удары. Онъ исчезъ, но оставилъ по дорог кровавые слды отъ ранъ, причиненныхъ ядрами. Новая поимка несомннна. Онъ направился къ югу черезъ густой лсъ. Сыщикъ Брентъ’.
Это была послдняя депеша. Съ наступленіемъ ночи спустился такой густой туманъ, что нельзя было ничего видть въ нсколькихъ шагахъ. Онъ продолжался всю ночь. Перевозочныя лодки и даже омнибусы прекратили движеніе.
На слдующее утро вс газеты были снова наполнены сыскными теоріями, наши трагическіе факты тоже излагались во всей подробности, съ присоединеніемъ еще многихъ такихъ, которые были телеграфированы редакціямъ ихъ собственными корреспондентами. Общій тонъ всего этого можно резюмировать такъ:
‘Блый слонъ на свобод! Онъ безпрепятственно совершаетъ свое роковое шествіе! Цлыя деревни опустли вслдствіе бгства пораженныхъ ужасомъ жителей! Страхъ и трепетъ предшествуютъ ему, смерть и опустошеніе слдуютъ за нимъ! А за. смертью и опустошеніемъ — сыщики! Амбары разрушаются, заводы взламываются, жатвы пожираются, общественныя собранія разгоняются — и все это сопровождается неподдающимся описанію кровопролитіемъ! Теоріи тридцати-четырехъ знаменитйшихъ сыщиковъ всего этого института! Теорія инспектора Блента!’
— Чудесно! воскликнулъ инспекторъ, почти обнаруживая внутреннее волненіе:— великолпно! Это величайшая удача, какая когда-либо выпадала на долю сыскной организаціи! Слава о ней промчится во вс концы міра и будетъ жить вчно такъ же, какъ и мое имя!
Но я не испытывалъ никакой радости. Напротивъ, у меня на душ было такъ тоскливо, какъ будто это я совершилъ вс эти кровавыя преступленія и слонъ былъ только моимъ, стоявшимъ вн отвтственности, агентомъ. И какъ страшно увеличился списокъ бдствій! Въ одномъ мст словъ ‘ворвался въ избирательное собраніе и умертвилъ пять туземцевъ’, это самоуправство онъ завершилъ убіеніемъ двухъ бдняковъ, О’Донью и Макъ-Фленнигена, которые ‘всего за день до того, нашли себ убжище въ земл, служащей пріютомъ для угнетенныхъ всхъ странъ и только-что собирались впервые воспользоваться благородными избирательными правами американскихъ гражданъ, когда безпощадная рука сіамскаго бича поразила несчастныхъ’. Въ другомъ мст онъ ‘встртилъ фанатическаго проповдника, приготовлявшаго для слдующаго сезона свои героическія нападенія на танцы, театръ и т. п.— и раздавилъ его’. Въ третьемъ мст онъ ‘умертвилъ агента громоотводнаго общества’. И въ такомъ род списокъ все удлиннялся, становясь все боле и боле кровавымъ и все сильне и сильне надрывая мн сердце. Шестьдесятъ человкъ оказывались убитыми, сто сорокъ — ранеными. Вс сообщенія отдавали справедливость дятельности и рвенію сыщиковъ, и вс оканчивались замчаніемъ, что ‘тремъ стамъ гражданъ и четыремъ сыщикамъ удалось видть ужасное созданіе, и изъ этихъ четырехъ двое были уничтожены имъ’.
Мн длалось страшно при мысли, что я скоро снова услышу стукъ телеграфнаго аппарата. Мало-по-малу, начали приходить депеши, но, къ счастію, ожиданія мои насчетъ ихъ содержанія не оправдывались. Судя по всмъ извстіямъ, становилось очевидно, что вс слды слона потеряны. Густой туманъ помогъ ему скрыться. Телеграммы изъ нелпйше отдаленныхъ мстъ сообщали, что громадная темная масса была усмотрна сквозь туманъ въ такомъ-то и такомъ-то часу, и что это ‘несомннно былъ слонъ’. Эту громадную темную массу видли въ Нью-Гевен, въ Нью-Джерси, въ Пенсильваніи, въ нижнемъ Нью-Йорк, въ Бруклин и даже въ самомъ город Нью-Йорк! Но всюду громадная темная масса быстро исчезала, не оставляя никакихъ слдовъ. Вс безъ исключенія сыщики, разсянные на этомъ огромномъ пространств, ежечасно присылали свои донесенія, и каждый изъ нихъ увдомлялъ, что иметъ ‘ключъ’, и напалъ на слды чего-то, и слдуетъ за нимъ по пятамъ.
Но этотъ день прошелъ безъ всякихъ другихъ результатовъ.
Третій день точно также.
Четвертый день совершенно точно также.
Газетныя сообщенія начинали становиться монотонными съ ихъ фактами, въ итог не представлявшими ровно ничего, съ ихъ ключами, не открывавшими тоже ничего, съ теоріями, почти истощившими т элементы, которые и удивляютъ, и плняютъ, и ослпляютъ.
По совту инспектора я удвоилъ сумму вознагражденія.
Прошло еще четыре печальныхъ дня. Тутъ бднымъ, неустанно работавшимъ сыщикамъ былъ нанесенъ страшный ударъ — газеты отказались печатать ихъ теоріи и холодно объявили: ‘Оставьте насъ въ поко’.
Черезъ дв недли по исчезновеніи слона я, опять по совту инспектора, повысилъ сумму вознагражденія до 75 тысячъ. Это была большая сумма, но я предпочиталъ потерю всего моего личнаго состоянія утрат доврія моего правительства. Теперь когда сыщикамъ такъ не везло, газеты пошли противъ нихъ и начали осыпать ихъ самыми дкими сарказмами. Это навело комедіантовъ на мысль воспользоваться для своихъ балаганныхъ представленій всею исторіею: они переодвались на сцен сыщиками и изображали въ самомъ комическомъ вид погоню за слономъ. Каррикатуристы рисовали сыщиковъ, перебгавшихъ съ мста на мсто съ подзорными трубами, между тмъ какъ слонъ, слдуя за ними сзади, воровалъ яблоки изъ ихъ кармановъ… Воздухъ былъ наполненъ насмшками.
Одинъ только человкъ оставался спокойнымъ, хладнокровнымъ, самоувреннымъ среди всхъ этихъ нападеній. То былъ человкъ съ каменнымъ сердцемъ, главный инспекторъ. Его безмятежная увренность ни на минуту не пошатнулась. Онъ постоянно говорилъ одно:
— Пусть себ зубоскалятъ, увидимъ, кто посмется послдній.
Мое уваженіе къ этому человку перешло въ нчто въ род благоговйнаго поклоненія. Я не отходилъ отъ него ни на шагъ. Его канцелярія сдлалась для меня непріятнымъ мстомъ, но если онъ могъ выносить все это, то я считалъ нужнымъ выносить и со своей стороны, по крайней мр, пока хватитъ силъ. Поэтому, я приходилъ регулярно каждый день и оставался до вечера. Вс удивлялись моей твердости, и мн самому часто казалось, что слдуетъ бжать, по стоило мн въ такія минуты взглянуть на спокойное, повидимому беззаботное лицо инспектора, и я не двигался съ мста.
Черезъ три недли посл покражи, я ршился однако объявить глав сыскного института, что кладу оружіе и удаляюсь — когда онъ предложилъ новую великолпную комбинацію.
Комбинація состояла въ томъ, чтобы войти въ сдлку съ ворами. Инспекторъ высказалъ увренность, что за 100 тысячъ можно сойтись и получить обратно слона. Я отвчалъ, что надюсь собрать такую сумму, но что же въ такомъ случа будетъ съ бдными сыщиками, работавшими такъ усердно? Онъ сказалъ:
— При сдлкахъ, они всегда получаютъ половину.
Этотъ отвтъ устранялъ мое единственное возраженіе. Тогда инспекторъ написалъ дв записки слдующаго содержанія: ‘Милостивая государыня! Вашъ мужъ можетъ заработать много денегъ (и при этомъ пользоваться полнымъ покровительствомъ закона), войдя въ немедленное соглашеніе со мною. Инспекторъ Блентъ’. Одну изъ этихъ записокъ онъ отправилъ съ нарочнымъ къ супруг Деффи-Кирпичнаго, другую — къ супруг Фаддена-Краснаго. Черезъ часъ получились слдующіе оскорбительные отвты: ‘Вы старый дуракъ, Деффи Кирпичный уже два года какъ умеръ. Бриджетъ Магони’. ‘Фадденъ Красный уже восемнадцать мсяцевъ какъ повшенъ, всякій оселъ, кром сыщика, знаетъ это. Мери О’Гулигенъ’.
— Я давно подозрвалъ эти факты, сказалъ инспекторъ:— настоящія записки доказываютъ непогршимость моего инстинкта.
Теряя одинъ рессурсъ, онъ сейчасъ же находилъ другой. Немедленно было составлено имъ и отправлено для напечатанія на слдующій день въ газетахъ слдующее таинственное объявленіе, копія съ котораго сохранилась у меня: ‘А.— xwblv. 242 N. Fjnd — fz 328 wmlg. Ozpo, 2 m! ogw. Muni’.
Онъ сказалъ, что если воръ живъ, то непремнно явится по этому объявленію на обычное мсто свиданія, при чемъ объяснилъ, что въ этомъ обычномъ мст обыкновенно ршаются дла между сыщиками и преступниками, и что свиданіе по нашему длу состоится въ двнадцать часовъ слдующей ночи.
Ровно въ одиннадцать часовъ я принесъ инспектору сто тысячъ банковыми билетами, и скоро посл того онъ отправился, полный свтлой и непоколебимой увренности въ успх. Невыносимо долгій часъ дотянулся наконецъ къ исходу, я услышалъ знакомые шаги и кинулся къ нему на встрчу. Какое торжество сіяло въ его прекрасныхъ глазахъ! Онъ сказалъ:
— Сдлка заключена. Зубоскалы запоютъ завтра совсмъ иную псню. Слдуйте за мною!
Онъ взялъ зажженную свчу и сошелъ въ нижній этажъ, служившій спальнею для находившихся во всякое время на лицо шестидесяти сыщиковъ, и гд въ настоящую минуту нсколько человкъ играли въ карты, чтобы скоротать время. Я не отставалъ отъ него ни на шагъ. Онъ быстро прошелъ въ темный конецъ обширнаго помщенія, и въ то мгновеніе, какъ я совсмъ изнемогалъ отъ удушливаго и смраднаго воздуха, онъ споткнулся и упалъ на лежавшую на земл громадную издохшую массу, и я услышалъ вылетвшее изъ его устъ восклицаніе:
— Наша благородная корпорація отомщена! Вотъ вашъ слонъ!
Меня почти перенесли на верхъ въ канцелярію и тамъ привели въ чувство посредствомъ карболовой кислоты. Вс сыщики кинулись туда же, и послдовало такое шумное выраженіе радости, какого я не видлъ никогда въ жизни. Призвали репортеровъ, шампанское полилось ркою, тосты провозглашались одинъ за другимъ, восторженныя пожатія рукъ и поздравленія дополняли торжество. Понятно, что героемъ-тріумфаторомъ былъ инспекторъ, и его счастіе было такъ полно и досталось ему, благодаря такому терпнію, мужеству, твердой настойчивости, что и мн было отрадно смотрть на него, хотя въ этой компаніи я стоялъ безпріютнымъ нищимъ, съ мыслью, что мое безумное сокровище теперь бездыханный трупъ, и что мое служебное положеніе навки разрушено поступкомъ, который всегда будутъ признавать за непростительно-небрежное исполненіе великаго порученія. Не въ одномъ краснорчивомъ взгляд собранія выражалось глубокое уваженіе къ начальнику и не одинъ сыскной голосъ шепталъ: ‘Смотрите на него, это истинный царь корпораціи, дайте ему только ключъ — единственную вещь, въ которой онъ нуждается, и нтъ на свт ничего такого, что, будучи скрыто куда угодно, не было бы, наконецъ, отыскано имъ’. Раздлъ 50 т. доставилъ много удовольствія, по окончаніи его, инспекторъ, спрятавъ въ карманъ свою часть, произнесъ небольшой спичъ.
Въ это время пришла слдующая телеграмма:
‘Монроэ, 10 ч. вечера. За три недли я сегодня въ первый разъ въ такомъ мст, гд есть телеграфная станція. Все это время халъ верхомъ, черезъ лса, на тысячу миль отсюда, по слдамъ ногъ слона, и они съ каждымъ днемъ становились все отчетливе, громадне и свже. Не тревожьтесь — не позже какъ на будущей недл слонъ будетъ у меня. Это несомннно. Сыщикъ Дарлей’.
Инспекторъ пригласилъ присутствовавшихъ крикнуть троекратное ура! въ честь Дарлея, ‘одного изъ даровитйшихъ представителей сыскного института’, и затмъ приказалъ телеграфировать ему вернуться домой и получить свою часть награды.
Такъ окончился необыкновенный эпизодъ покражи слона. На слдующій день газеты снова не поскупились на похвалы, съ одною только обидною оговоркой. Было именно сказано: ‘Великъ сыщикъ! Онъ можетъ, правда, обнаруживать нкоторую медленность въ отысканіи такой маленькой вещи, какъ украденный слонъ, можетъ гнаться за нимъ съ утра до вечера и спать около гніющаго трупа цлую ночь въ продолженіи трехъ недль, но въ конц концовъ, онъ все-таки отыщетъ его, если ему удастся склонить человка, совершившаго кражу, указать мсто, гд уворованная вещь находится’!
Бдный Гассанъ погибъ для меня навки. Пушечныя ядра ранили его смертельно. Окруженный врагами, въ постоянной опасности быть открытымъ сыщиками, онъ мучился отъ голода и боли, пока смерть не принесла ему успокоенія.
Сдлка съ ворами стоила мн 100 т., расходы на сыскную процедуру обошлись въ 42 т., и мое правительство не предоставило мн больше, никакой должности, я раззоренный человкъ и вчный скиталецъ по земл, но мое глубокое уваженіе къ человку, котораго я признаю величайшимъ сыщикомъ, какого когда-либо производилъ міръ, остается несокрушимымъ по сей день и останется такимъ до конца моей жизни.