Угрозы нѣ,мецкихъ журналовъ во поводу отмны нкоторыхъ привилегій Остзейскаго края.
Угрозы нѣ,мецкихъ журналовъ во поводу отмны нкоторыхъ привилегій Остзейскаго края.
‘Москва‘, 14-го сентября 1867 г.
Угрозы немецких журналов во поводу отмены некоторых привилегий Остзейского края, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1867
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дла Россіи. Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’ и ‘Руси’. Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887
‘Die zu allen Zeiten bewiesene unershttliche Loyalitt der deutschen Bevlkerung der Ostsee-Provinzen — доказанная во вс времена неколебимая врность (присяг) нмецкаго населенія остзейскихъ провинцій,’ — такъ выражается адвокатъ нмецкаго языка въ своей корреспонденціи, помщенной въ прусской газет ‘Ostsee-Zeitung’, грозитъ, по словамъ того же корреспондента, тмъ, что если оно, вышереченное и надленное такими качествами населеніе ‘обманется въ своей надежд добиться отмны указа (о русскомъ язык), то сей указъ сдлается неизсякаемымъ источникомъ недовольства и внутренняго броженія въ столь врныхъ досел остзейскихъ провинціяхъ, и русское правительство можетъ быть убждено, что оно будетъ имть противъ себя весь нмецкій народъ въ этой борьб своей противъ торжественно утвержденныхъ правъ, и потеряетъ всякое къ себ сочувствіе’… Вотъ какъ рекомендуетъ корреспондентъ врность населенія культуртрегеровъ Россіи! Мы бы не придавали никакой важности подобной клевет на благородное сословіе остзейскихъ рыцарей, также и горожанъ, еслибъ она представлялась фактомъ исключительнымъ, одиночнымъ, но, къ сожалнію, такія угрозы сдлались чмъ-то въ род mot d’ordre, условнымъ кличемъ, одновременно подъятымъ во многихъ нмецкихъ газетахъ, въ форм писемъ изъ прибалтійскихъ губерній. Такъ берлинская rasera ‘Bank-und Handeiszeituug (Beilage, No 255) прямо говоритъ, что корреспонденціи оттуда изливаются въ горькихъ жалобахъ на обрусеніе края, и приводитъ изъ нихъ одну, полученную изъ Риги, которая будетъ тономъ повыше корреспонденціи газеты ‘Ostee-Zeitung,’ и доходитъ, въ своемъ нмецкомъ патріотизм, чуть не до политическаго предательства. Не мшало бы благородному рыцарству, столь справедливо хвалящемуся своею врностью и честностью, сдерживать пылъ своихъ адвокатовъ и не дозволять имъ опорочивать свою добрую гражданскую славу: мы уврены, что прибалтійскія нмецкія газеты поспшатъ отречься отъ всякой солидарности съ тми аппелляціями, которыя отъ имени нмецкаго прибалтійскаго населенія печатаются и оглашаются въ заграничной журналистик,— а отрекаться есть отъ чего: пусть судятъ сами читатели:
‘Судя по настроенію,— говоритъ рижскій корреспондентъ газеты ‘Bank-und Handelszeitung’,— которое обнаруживается въ нмецкомъ населеніи края по поводу покушенія, направленнаго на самую внутреннюю сторону его бытія, оно, это населеніе, твердо ршилось защищать свои утвержденныя грамотами права до послдней крайности (bis aufs Aeusserste) и не отступать ни отъ какихъ жертвъ, требуемыхъ такою защитой. Оно начнетъ этотъ бой тмъ охотне и тмъ большее выкажетъ въ немъ мужество, что ему вдомо, что симпатіи всей Германіи, даже всего цивилизованнаго міра, на его сторон, и что они (Германія и цивилизованный міръ) поддержатъ его (нмецкое населеніе русскихъ прибалтійскихъ губерній) не только нравственно, но и дипломатическимъ путемъ (im diplomatischen Wege)’. Правда, вслдъ затмъ идетъ у корреспондента такая фраза, что нмецкое населеніе не покинетъ законнаго, ‘легальнаго’ пути, и полагаетъ поэтому послать депутацію, о которой мы уже упомянули во вчерашнемъ No,— но хорошо же это понятіе о легальности, совмщаю* щееся съ призывомъ чужеземнаго дипломатическаго вмшательства! Въ выгодномъ же свт является эта депутація, еще не прибывшая, но уже предпославшая себ оскорбительныя для русской государственной и народной чести угрозы, уже заручившаяся или постаравшаяся заручиться поддержкой иностранныхъ кабинетовъ! Въ томъ ли состоитъ честность и преданность или нмецкая непоколебимая Loyalitt, что она тотчасъ же оказала наклонность поколебаться отъ того только, что русское правительство выразило намреніе вести длопроизводство въ трехъ губерніяхъ, гд Нмцы составляютъ одну десятую часть народонаселенія, на оффиціальномъ язык русскаго государства? Тмъ ли доказывается эта, ‘во вс времена доказанная’ врность государству, эта пресловутая Loyalitt нмецкихъ подданныхъ Россіи, что они скликаютъ противъ Россіи чужеземныя вилы, воздвигаютъ новый дипломатическій походъ? Напрасно ревнители нмецкой національности въ прибалтійскихъ губерніяхъ, въ крайнемъ ослпленіи гордости и эгоизма, вызываютъ еще недавнія воспоминанія, будятъ едва только успокоившееся чувство народной и государственной чести въ Россіи. Напрасно пугаютъ они ‘всмъ нмецкимъ народомъ’ весь русскій народъ. Лучше пусть не дразнятъ они мирнаго варвара-великана: не только для 200 тысячъ нмецкихъ культуртрегеровъ, но и для цлой культуроносной Германіи не очень-то разсчетливо подымать его на ноги. Да и говоря о себ, пусть поменьше толкуютъ нмецкіе рыцари и горожане вообще о народ. Общаго съ народомъ эти привилегированныя сословія ничего не имютъ, ни съ свободнымъ народомъ всхъ странъ, ни съ несвободнымъ народомъ прибалтійскаго края. Между пришлымъ прибалтійскимъ нмецкимъ населеніемъ и прибалтійскимъ, нкогда насильственно покореннымъ имъ, народомъ идетъ непрестанная глухая и явная борьба, въ которой, примняя выраженіе нмецкаго корреспондента, симпатіи Россіи и ея народа не на сторон покорителей… Русское правительство всми мрами сдерживаетъ эти симпатіи, всмъ могуществомъ власти охраняетъ миръ малочисленныхъ нмецкихъ рыцарей, купцовъ и литератовъ, среди многочисленнаго населенія притсненныхъ, лишенныхъ гражданской полноправности Латышей и Эстовъ,— блюдетъ поземельную собственность нмецкихъ бароновъ отъ страшнаго для нихъ, во всей Россіи введеннаго, крестьянскаго надла, и если только отниметъ отъ нихъ свою крпкую руку, Европа не замедлитъ увидть — нмецкій ли это край!
Не правы ли мы, совтуя врному и преданному нмецкому населенію поспшить отречься отъ всякой солидарности съ своими защитниками, угрожающими немъ Бисмаркомъ и единою Германіей, — отречься не на словахъ только, а на дл? На дл — потому что защитительные аргументы адвокатовъ слишкомъ компрометтирующаго свойства, на дл — потому что прусскія и вообще нмецкія газеты выдаютъ печатаемыя ими у себя корреспонденціи вовсе не за личное мнніе А. или Б., а ссылаются на мнніе всего края. Отреченіе же на дл будетъ состоять не только въ ршеніи не посылать депутаціи (если таковое дерзкое ршеніе было), но и въ совершенной покорности всмъ распоряженіямъ русскаго правительства относительно русскаго языка и вообще правъ русской народности въ Прибалтійскомъ кра. Въ противномъ случа, русское общество въ прав будетъ гг. своимъ ‘просвтителямъ’ и не поврить: вниманіе его возбуждено, и если одна часть программы, изложенной корреспондентами въ прусскихъ газетахъ, исполнится (напримръ, посылка депутаціи), то кто же порукой, что не будетъ попытокъ исполнить и остальную?
Мы могли бы здсь и покончить, во въ упомянутыхъ нами корреспонденціяхъ есть ссылка, неоднократно повторяющаяся, на подтвержденныя грамотами права и привилегіи. Мы не можемъ оставить этой ссылки безъ возраженія. Подобная ссылка можетъ смутить невжественную добросовстность многихъ изъ Русскихъ и ввести въ заблужденіе иностранцевъ. Между тмъ ссылаться на эти привилегіи и искать въ нихъ опоры для своего права нмецкое населеніе не иметъ никакого основанія. Всякое преніе о юридической стоимости этихъ привилегій разршается слдующими словами, неизмнно сопровождавшими всякое формальное подтвержденіе прибалтійскихъ грамотъ, начиная съ Петра I,— именно: русскіе государи, подтверждая привилегіи, всегда прибавляли при этомъ: ‘елико сообразны они съ общими государства нашего установленіями и законами.‘ (Грамоты Александра I, Николая, Александра II). Кажется ясно. Вотъ условіе юридической силы этихъ привилегій. Если это условіе упразднено, если привилегіи, съ теченіемъ времени, перестали бытъ сообразны ‘съ общими государства нашего установленіями и законами’, то что же за ними остается, на чемъ могутъ он основать свое право?
О несообразности же этихъ привилегій распространяться нечего: это несообразность ржущая глаза и вопіющая. Благодаря этимъ привилегіямъ, прибалтійскія провинціи, какъ мы уже однажды выразились, — настоящій музей историческихъ, средневковыхъ рдкостей соціальнаго и общественнаго устройства, тхъ соціальныхъ и общественныхъ неправдъ, которыя везд пали съ духомъ ихъ породившимъ и сохранились пока только подъ снію Россіи, какъ подъ стекляннымъ колпакомъ. Такая искусственная охрана самыхъ вопіющихъ противорчій всему, со всхъ сторонъ окружающему ихъ строю новой жизни становится доле невозможною. Требуется уже не только формальность подтвержденія грамотъ для такой охраны, но насилованіе живи и, попраніе ея правъ,— требуется употребленіе всего тяжелаго снаряда власти, чтобы поддерживать такую злую для края, какъ и для государства аномалію. Когда русское правительство впервые подтвердило права и привилегіи пріобртеннаго имъ Остзейскаго края, оно ни отъ кого не слыхало протеста. Но теперь, когда, черезъ полтораста лтъ, край, въ лиц большинства населенія, возстаетъ противъ этихъ привилегій меньшинства, стснительныхъ для его развитія, когда девять десятыхъ жителей края требуютъ отмны правъ и преимуществъ, уже отжившихъ свой вкъ, вредныхъ для благосостоянія полутора милліона людей и выгодныхъ только для одной десятой части населенія,— справедливо ли, ‘легально’ ли поступитъ правительство, навязывая краю отвергаемое его большинствомъ устройство? Не обязано ли правительство согласоваться какъ съ желаніями населенія, такъ и съ общими интересами всего государства? Иметъ ли оно право отказывать полутору милліону русскихъ подданныхъ прибалтійскихъ губерній въ тхъ благахъ поземельнаго и гражданскаго устройства, какими пользуются прочіе подданные Россіи? Иметъ ли оно право эти полтора милліона русскихъ подданныхъ не-нмецкаго происхожденія насильственно онмечивать въ угоду ничтожному меньшинству, на основаніи привилегій, данныхъ полтораста лтъ тому назадъ, при иныхъ, уже не существующихъ, условіяхъ? Не значило ли бы это отрицать смыслъ исторіи, отвергать значеніе времени, развитія,— наконецъ простой здравый смыслъ? Итакъ право русскаго правительства измнять и отмнять привилегіи края сообразно съ общею пользою государства не подлежитъ сомннію и не требуетъ никакой защиты. Но дли вящаго вразумленія ревнителей нмецкой привилегированности, мы прибгнемъ къ аргументаціи иного рода: не видитъ ли разв они, что вс эти привилегіи ставятъ русское правительство въ слдующую дилемму:
или уничтожить поводъ къ опаснымъ для Нмцевъ смутамъ, безпокойствамъ, волненіямъ, удовлетворивъ требованіяхъ большинства населенія и уничтоживъ остзейскія привилегіи,—
или же удержать въ сил нмецкій привилегіи и предать край въ жертву смутамъ, волненіямъ, безпорядкамъ?
Что для гг. культуртрегеровъ лучше?