У Л. Н. Толстого в голодный 1892 год, Величкина Вера Михайловна, Год: 1912

Мемуары
Время на прочтение: 27 минут(ы)
Скачать в PDF

У Л. Н. Толстого въ голодный 1892 годъ.

ГЛАВА XXI *).
Мое переселеніе на окраину района.

*) См. ‘Современникъ’, кн. V, VI.

Вернулась я въ Бгичевку въ воскресенье,— день, когда тамъ обыкновенно собирались вс работающіе въ нашихъ столовыхъ. Такъ и теперь, когда я пришла, вс были уже въ сбор и съ любопытствомъ смотрли на меня, длая разныя замчанія по поводу моего настроенія. Левъ Ник. не предложилъ мн ни одного вопроса и только издали наблюдалъ меня, а Марія Львовна ободрила меня нсколькими сердечными словами. Я усердно принялась скоре за работу. А работа теперь особенно была нужна. Въ деревняхъ не было уже въ настоящее время ни зерна, и надежда на будущій урожай окончательно упала. Хорошая погода очень быстро превратилась въ засуху. Дождя не падало ни капли. Вся земля растрескалась и обратилась въ пыль. Ураганы этой пыли такъ и носились въ воздух, такъ что даже глаза и лицо болли отъ нихъ.
Въ одномъ изъ писемъ, помченномъ 10-ымъ мая и посланномъ мною наканун ухода странниковъ, я писала: ‘у насъ здсь длаются ужасныя вещи. Сейчасъ бушуетъ просто самумъ, земля вся насквозь сдлалась черной пылью, травы нтъ, рожь много перепахали,— все гибнетъ. Скоту сть нечего’.
Настроеніе населенія было чрезвычайно подавленное и унылое. Ясно было, что оно не въ состояніи будетъ прожить безъ поддержки и будущую зиму. Засять поля, правда, помогло земство, но зерно было выдано слишкомъ поздно, когда земля уже совсмъ просохла посл снга, а такъ какъ дождей не выпадало, то овсы поднялись очень, плохо, а потомъ и совсмъ пропали. Нашъ философъшведъ говорилъ, что у насъ въ этихъ краяхъ начинается, постоянный голодъ, потому что земля выпахана, и народъ разоренъ. Левъ Ник. приходилъ, положительно, въ ужасъ отъ одной мысли о томъ, что будетъ дальше.
Такъ какъ теперь я осталась въ Рязанской губерніи только ради голодающаго дла, то я твердо ршила не отвлекаться больше въ сторону даже ради самыхъ важныхъ вопросовъ, а все свое время и вниманіе посвятить только длу. Я стала просить Льва Ник. отпустить меня куда-нибудь на окраину, гд бы я могла цликомъ отдаться своей работ. Кром того, посл всего, пережитаго, я чувствовала нкоторую потребность въ одиночеств. Левъ Ник. сначала ршительно высказался противъ моего отъзда и ни въ коемъ случа не соглашался отпустить меня, мотивируя тмъ, что я хорошо знакома съ длами въ центр.
Я выбрала себ, все-таки, не полное одиночество, а просила отпустить меня на пунктъ, находящійся между райономъ Е. Б. и столовыми М. Нов. Но судьба ршила иначе. Левъ Ник., наконецъ, сказалъ мн, что онъ меня понимаетъ, и далъ свое согласіе на мой отъздъ, но предложилъ мн хать совершенно въ противоположную сторону, верстъ за 30 отъ Бгичевки, въ деревню Сухорожню, гд у насъ раньше работалъ одинъ товарищъ, но потомъ ухалъ, сдавъ свои бумаги на сосдній пунктъ, Ал. Ал., и съ. тхъ поръ пунктъ этотъ оставался безъ призора и въ полномъ заброс.
Боже, какъ мн не хотлось туда хать! Тамъ, верстахъ въ десяти отъ меня, была только одна Ал. Ал., такая же юная двица, съ которой я тогда была еще очень мало знакома. А дальше, верстахъ въ двадцати — паники, туда уже пріхала семья Ф., тоже не очень близкая мн. Дйствительно, это было уже полное Одиночество и полная неизвстность. Все надо было разузнать самой. Но длать было нечего, отказаться было невозможно,— вдь, я сама этого хотла. Разставаться, все-таки, было грустно.
Одно меня утшало, что въ Бгичевк теперь тоже должно было опустть, такъ какъ Толстые узжали въ Ясную Поляну для поправленія здоровья Льва Ник. и предполагали пробыть тамъ цлый мсяцъ, а въ Бгичевку должны были пріхать мстные помщики Раевскіе.
Невесело простилась я съ обитателями Бгичевскаго дома и похала въ совершенно новыя для меня края. По дорог и разсчитывала ночевать у Ал. Ал. и взять оставленныя ей бумаги, чтобы сколько-нибудь разобраться въ своемъ дл. Но увы! Ал. Ал. не оказалось дома,— она ухала въ Москву. Хозяйка ея оставила меня ночевать въ ея комнат. Но особенно важно было для меня взять бумаги, чтобы знать, по крайней мр, въ какихъ селеніяхъ устроены столовыя. Длать было нечего,— не возвращаться же назадъ, и я ршила сама ‘отыскать ихъ среди ея вещей. Поиски мои увнчались успхомъ, бумаги нашлись, и хотя многаго мн не удалось разобрать, но я, по крайней мр, знала теперь предлы своего района.
На другое утро я направилась туда. Остановиться на первый случай Левъ Никол. посовтовалъ мн у управляющаго имніемъ въ деревн Сухорожн. На этотъ разъ я не взяла съ собой никакихъ вещей, кром небольшого чемоданчика съ туалетными и письменными принадлежностями, куда я не забыла вложить и томикъ Шопенгауэра.
У управляющаго встртили меня довольно радушно и разсказали, что знали, о мстныхъ столовыхъ. Переночевавъ у нихъ, я на другой день отправилась по селеніямъ. Тамъ меня никто не зналъ, отъ всякаго контроля хозяева уже отвыкли и встрчали меня съ нкоторымъ недоумніемъ. Но, вроятно, за эту зиму крестьяне привыкли уже ко всякимъ неожиданностямъ, и мои распоряженія принимались безпрекословно. Столовыя были въ большомъ безпорядк, хозяева злоупотребляли, и населеніе было, кажется, довольно моимъ появленіемъ.
Но грустно и одиноко было мн ходить такъ по незнакомымъ деревнямъ и ночевать у совершенно неизвстныхъ мн людей,— я уже привыкла, чтобы меня встрчали, какъ близкаго человка. Но, зато въ этомъ район не было такого опустошенія, какъ въ окрестностяхъ Бгичевки. Хлба хорошо поднимались, луга были покрыты прекрасной травой и пестрли цвтами,— виды на урожай были хорошіе. Чувствовалась, правда, все-таки, большая потребность въ дождяхъ, но потомъ прошли и дожди, такъ что на слдующую зиму здшнее населеніе не нуждалось уже въ помощи. Унынія и подавленности здсь не было, потому что населеніе съ надеждой смотрло на свои поля,— надо было только дотянуть до новаго хлба.
Въ этомъ район я такъ и осталась до самаго конца нашей дятельности въ этомъ году, но сношенія мои съ главнымъ штабомъ опять очень скоро возстановились, потому что Толстымъ, предполагавшимъ прожить цлый мсяцъ въ Ясной Полян, очень скоро пришлось опять на нкоторое время вернуться въ Бгичевку.

ГЛАВА XXII.
Л&#1123,тнія собранія сотрудниковъ въ Бгичевк.

Завдываніе центральнымъ складомъ и счетоводствомъ, въ отсутствіе Льва Ник., поручено было теперь К. Ал. В., прекрасному работнику и очень скромному человку, котораго мы вс очень полюбили. Но вскор посл отъзда Толстыхъ, въ Бгичевскую усадьбу пріхали молодые помщики Р., и у нихъ вышло какое-то столкновеніе съ К. Ал., и настолько непріятное, что К. Ал. хотлъ немедленно же ухать, но другіе товарищи уговорили его пока перехать въ помщеніе школы,— крошечный домикъ, стоявшій пустымъ, благодаря лтнему времени. А двое изъ нихъ,— Ар. Ал. и М. Н. отправились въ Ясную Поляну, чтобы выяснить положеніе вещей и попросить Льва Ник. вернуться и опять направить нашу работу такъ же независимо отъ мстныхъ помщиковъ, какъ она была до сихъ поръ.
Миссія ихъ увнчалась успхомъ, и Толстые въ самыхъ первыхъ числахъ іюня снова вернулись въ Бгичевку и остались здсь еще недли на три.
Попрежнему, по воскресеньямъ стали собираться сотрудники, теперь даже въ гораздо большемъ количеств, чмъ зимой, потому что и сотрудниковъ было больше, и здить лтомъ стало легче. А обо мн въ Бгичевк такъ трогательно заботились, что каждую субботу присылали за мной лошадей. Но собирались мы теперь уже не въ усадьб, потому что тамъ жила семья мстныхъ помщиковъ, и стснять ихъ было-неудобно, а или въ школ, или, когда соберется много народу,— въ большой просторной риг. Всегда къ намъ приходилъ и Левъ Ник., и, попрежнему, завязывались горячіе разговоры и споры.
Нердко, на Льва Ник. нападали за то, что онъ дружитъ съ помщиками и ‘пьетъ чай съ прокуроромъ’,— своимъ родственникомъ А. М. Кузминскимъ, бывшимъ тогда прокуроромъ суда. ‘Такъ можно, пожалуй, и съ жандармомъ чай пить’,— говорили ему его пылкіе ученики.
— Да, я и съ жандармомъ буду пить чай,— горячо возражалъ Левъ Ник.— и въ жандарм постараюсь найти человка. А вотъ съ тми, которые въ какую-то благодать врятъ, у меня уже ничего не можетъ быть общаго. Тутъ конецъ разумному сознанію. Вотъ, напримръ, Бобринскій — и хорошій человкъ, а вритъ въ какое-то искупленіе. И намъ съ нимъ теперь не о чемъ больше говорить.
Какъ разъ въ то время у нкоторыхъ сторонниковъ ученія Льва Ник. начинался переходъ къ православію, и Левъ Ник. не могъ безъ нкотораго раздраженія говорить объ этомъ. И посл такихъ разговоровъ между нимъ и его учениками чувствовалось что-то враждебное. Только женскій элементъ среди насъ почти всегда былъ на сторон Льва Ник., и онъ тихонько переходилъ и подсаживался къ намъ, спрашивалъ о нашемъ мнніи.
И затмъ опять завязывались разговоры, исчезала темная тнь вражды, и Левъ Ник. иногда принимался разсказывать что-нибудь изъ своей прошлой жизни. Такъ, я слышала разъ его разсказъ о кавказской жизни, объ усмиреніи горцевъ, о томъ, какъ русскіе офицеры забавлялись разстрливаніемъ горцевъ.— детъ какой-нибудь немирной, одинъ, ни на кого не нападетъ. ‘А ну-ка,— говоритъ офицеръ какому-нибудь изъ солдатиковъ, — снеси его, попадешь или нтъ’. И солдатъ цлится въ него, какъ въ цль.
— Зачмъ же это, Левъ Ник.?— съ ужасомъ спрашивали мы.
— А такъ себ, для забавы.
И долго, посл горячихъ, рзкихъ словъ лились теплые, задушевные разговоры.
Но иногда и женскій элементъ возставалъ противъ Льва Ник.,— это когда Левъ Ник. касался женскаго вопроса. Женщину ставилъ онъ чрезвычайно низко,— по его мннію, юна не можетъ быть истинной христіанкой. Мы глубоко чувствовали всю несправедливость его словъ и возражали ему. Но онъ на это отвчалъ, что двушка еще можетъ быть до нкоторой степени самостоятельной, а какъ только она выходитъ замужъ, она перестаетъ мыслить и, въ лучшемъ случа, идетъ за своимъ мужемъ. Впрочемъ, добавлялъ онъ, о женскомъ вопрос я выскажусь гораздо полне посл.

* * *

Лто, вообще, давало много вншнихъ впечатлній. Такъ, одинъ разъ въ воскресенье, когда я была въ Бгичевк, кто-то прибжалъ намъ сказать, что недалеко въ пол остановились цыгане и расположились, повидимому, на ночлегъ. Мы съ Маріей Львовной пошли посмотрть на нихъ. Потомъ къ намъ присоединился и Левъ Ник. Цыгане предложили намъ посмотрть ихъ пляску. Но Левъ Ник. и Марія Львовна отказались. Меня это очень удивило, и я стала просить ихъ, такъ какъ я никогда не видала цыганской пляски. Марія Львовна сказала:— ‘Ты напрасно просишь, Врочка, лучше не смотрть на нее’. Но Левъ Ник. рдко мн отказывалъ, и теперь онъ въ конц-концовъ согласился.
Немножко было странно смотрть, какъ выходили плясать взрослые, бородатые мужики. Сначала плясали мужчины, потомъ женщины, и, наконецъ, вышелъ прелестный, кудрявый, пятилтній ребенокъ въ одной рубашенк. Онъ немножко прошелся, но потомъ скоро сконфузился и спрятался. Сначала, мн показалось все это мало интереснымъ, но потомъ я все съ большимъ и большимъ удовольствіемъ смотрла на пляску. Случайно взглянула я на Марію Львовну и Льва Ник. Они оба цликомъ ушли въ созерцаніе пляски. Лица ихъ раскраснлись, глаза горли, обыкновенное выраженіе лица Льва Ник. совершенно измнилось. Это произвело на меня такое тяжелое впечатлніе, что все вдругъ сразу поблекло въ моихъ глазахъ. Я отошла въ сторону, сла въ какую-то канаву и расплакалась. Въ такомъ вид меня и нашли здсь Толстые. Они сразу лучше меня поняли и мое настроеніе, и Марія Львовна замтила мн:— ‘Какой ты еще ребенокъ, Врочка, видишь, папа имлъ основаніе не хотть этой пляски’.
Левъ Ник. ничего не сказалъ, но глубоко задумался, и? мы молча вернулись домой.

ГЛАВА XXIII.
Пріздъ ко мн Льва Николаевича.

Не забывали и меня въ моемъ далекомъ уголк, и иногда прізжали ко мн. Одинъ разъ пріхала ко мн молодежь изъ Бгичевки,— Марія Львовна, Вра Ал. Кузминская и два брата Раевскіе, если я не ошибаюсь. Но они не застали меня дома и только побывали у меня въ хатк.
Другой разъ ко мн пріхалъ верхомъ самъ Левъ Ник. Онъ тоже не засталъ меня дома и пошелъ къ мстному помщику. Но я скоро вернулась и страшно обрадовалась, узнавъ, что онъ меня дожидается.
Встртилъ онъ меня такъ тепло, что я почувствовала, что и здсь, въ глуши, я совсмъ не одинока, и вся ежедневная будничная работа сразу показалась мн какимъ-то праздникомъ. Я живо принялась разсказывать ему о всхъ своихъ длахъ, и съ ясными, сіяющими глазами, внимательно слушалъ меня Левъ Николаевичъ.
— Ну,— сдавайте-ко вашъ отчетъ начальству,— неловко пошутилъ хозяинъ. Левъ Ник. весело разсмялся.
— Вра Михайловна, Николай Ивановичъ вдь совсмъ не представляетъ себ, какія у насъ съ вами отношенія. А вы знаете,— продолжалъ онъ,— какъ я былъ радъ сегодня ухать изъ Бгичовки. У меня былъ тамъ сегодня прямо ужасный случай. Вы только представьте себ: туда пріхали дв американки,— одна черезъ Европу, другая — черезъ Азію. Он похали такъ разными дорогами и сговорились съхаться въ Клекоткахъ. Пріхали и стали меня разспрашивать о моихъ взглядахъ на то или на другое. И я ясно вижу, что ихъ совсмъ не интересуетъ содержаніе того, что я говорю, а что он просто выслушиваютъ и киваютъ головой, что все, дескать, врно,— такъ и долженъ говорить Толстой. Точно он по Бедекеру прочли и пріхали проврить. Нтъ, вы подумайте только, какой-это ужасъ, какую нужно имть для этого опустошенную душу! И сдлать это такъ, по-американски! Нтъ, это — просто ужасно! Я не могъ успокоиться, слъ на лошадь и похалъ къ вамъ. И теперь мн чудесно, я такъ хорошо прохался…
Собираясь въ обратный путь въ тотъ же день (а это было верстахъ въ тридцати отъ Бгичевки), Левъ Ник. внимательно разспрашивалъ о дорог.— А то я, кажется, большого крюка далъ,— замтилъ онъ,— похалъ по кратчайшей дорог, какъ мн указывали. А, вдь, извстно, что если въ объздъ, то всегда скоре дома будешь.
Льва Ник. лтомъ сильно осаждали постители и всевозможные корреспонденты, юнъ очень тяготился ими и старался, какъ можно скоре, вернуться къ своимъ обычнымъ занятіямъ. Прізжали отовсюду,— и, какъ мы видли, изъ Америки, и изъ Англіи, и со всхъ концовъ свта. Когда у насъ бывала Татьяна Львовна, то она всегда брала на себя обязанность принимать всхъ этихъ постителей и этимъ сильно облегчала роль Льву Ник. При ней Левъ Ник. чувствовалъ себя въ этомъ отношеніи много свободне. Всмъ окрестнымъ помщикамъ очень хотлось познакомиться со Львомъ Ник., и почти вс они перебывали у него. А если онъ бывалъ гд-нибудь самъ, то тамъ, большей частью, ему оказывались преувеличенные знаки уваженія. Такъ, Марія Львовна съ возмущеніемъ разсказывала мн, что въ одномъ дом не только отодвинули въ сторону стулъ, на которомъ онъ сидлъ, и написали на немъ: ‘здсь сидлъ Л. Толстой’, но даже сложили скатерть, на которую Левъ Ник. пролилъ кофе, и спрятали ее въ сундукъ. А самъ Левъ Ник. былъ только очень оконфуженъ за свою неосторожность.
Очень заинтересовался Левъ Ник. одной сектой, которая была въ моемъ район. Я случайно познакомилась съ руководителемъ этой секты, по поводу покупки хлба, и, конечно, разсказала объ этомъ Льву Ник. Онъ попросилъ меня разузнать о ней побольше. Секта эта была уже подъ судомъ, и сыну старика-руководителя пришлось ухать отъ ареста въ Австрію. Мстный земскій начальникъ, который велъ дознаніе о сект, на мои разспросы сообщилъ мн только обычную клевету объ оргіяхъ, устраиваемыхъ сектантами, и добавилъ, что они сильно совращаютъ населеніе. Все это для меня было очень ново, и я обратилась со своими разспросами непосредственно къ старику.
Онъ мн просто отвтилъ:
— Секта наша полускопческая. Сынъ мой — скопецъ, я — нтъ, женщины у часъ не оскопляются.
— А какія у васъ собранія? чти вы длаете на этихъ собраніяхъ?
— Ничего худого мы не длаемъ,— только поемъ да бесдуемъ, а все, что про насъ говорятъ худого,— это клевета одна. И народъ мы не завлекаемъ,— сами идутъ къ намъ.
Я передалъ все это Льву Ник., и онъ сказалъ мн: — Онъ вамъ правду говорилъ,— про нихъ много клеветы распространяютъ, а у нихъ ничего дурного нтъ.

ГЛАВА XXIV.
Общественныя работы и наша жизнь и дятельность на окраин района.

Съ наступленіемъ лтняго времени оживилась жизнь и въ нашемъ глухомъ уголк. Пріхали помщики, раскрылись барскіе дома, и въ нихъ можно было теперь встртить самый разнообразный элементъ. Такъ, между прочимъ, я познакомилась тамъ съ однимъ изъ агентовъ экспедиціи генерала Анненкова, для устройства общественныхъ работъ. Назвали мн его ‘monsier Julis’, это былъ блдный, малокровный юноша, съ небольшой лысинкой на голов. Онъ производилъ такое впечатлніе, какъ-будто онъ никогда не видалъ ни деревни, ни крестьянъ.
И вотъ такимъ петербургскимъ чиновникамъ поручено было выполненіе плана общественныхъ работъ. Кром нихъ, за это дло взялись и нкоторые мстные помщики. Крестьяне же не имли никакого голоса въ этомъ дл, они должны были выполнить только то, что имъ приказывалось, якобы, въ ихъ интересахъ.
Понятно, что дло шло чрезвычайно плохо. Крестьяне высказывали полное недовріе къ нему и были совершенно правы, такъ какъ петербургскіе чиновники ничего не понимали въ мстныхъ условіяхъ и старались угодить помщикамъ, а мстные помщики дйствовали, большей частью, въ своихъ собственныхъ интересахъ. Такъ, напримръ, въ одной деревн не было воды поблизости. Генералъ Анненковъ намтилъ вырыть въ этой деревн прудъ. Помщикъ выкопалъ его около своей усадьбы, очень далеко отъ деревни.
Въ другомъ мст, напримръ, помщикъ хотлъ искренно позаботиться о крестьянахъ, не забывая, конечно, и обоихъ интересовъ. Но, къ сожалнію, онъ никакъ не могъ разстаться съ крпостническими замашками, былъ крайне деспотиченъ, не терплъ ни одного слова возраженія, утверждалъ, что крестьяне — дти, которыя для своего блага должны только повиноваться помщику и, ко всему прочему, въ пылу гнва, давалъ волю и рукамъ. Несмотря на вс его благія начинанія, крестьяне были крайне озлоблены противъ него и не шли къ нему на работу. ‘Мы ему не крпостные’,— говорили они.
Многія же предпріятія оказались совершенно нецлесообразными. Цны за работы платили очень низкія, и въ лтнее время такая работа была совсмъ невыгодна.
Съ наступленіемъ жаркаго времени въ нашихъ краяхъ развилась сильная эпидемія дизентеріи. Ее считали предшественницей явившейся уже къ осени холеры. Несмотря на всю мою неопытность и нежеланіе браться за то дло, котораго я не знаю, мн все-таки пришлось взяться за подачу медицинской помощи. Я раздобыла гд-то вски, мензурку, запаслась касторкой, опіумомъ и кое-какими другими медикаментами и принялась лечить.
Какъ-то разъ я зашла по длу къ одному изъ мстныхъ помщиковъ и разсказала тамъ о своихъ первыхъ медицинскихъ опытахъ. Тутъ же сидлъ за чайнымъ столомъ и исправникъ. Съ чрезвычайной предупредительностью, онъ заявилъ, что готовъ оказать мн въ этомъ дл всякое содйствіе и предложилъ мн брать все, что мн нужно, изъ земской аптечки.
— Одно только буду просить васъ,— закончилъ онъ,— лечите, лечите мой народъ!
Полиція насъ тогда не тснила, но иное отношеніе видли мы со стороны духовенства. Я уже упоминала о томъ, какъ оно доносило по начальству и настраивало населеніе противъ Льва Ник.
Здсь же, въ моемъ отдаленномъ район, мн пришлось неожиданно столкнуться съ чрезвычайно тяжелымъ фактомъ. Я всегда ходила одна пшкомъ, отъ деревни къ деревн, иногда черезъ лсъ, нердко возвращалась поздно ночью и никогда ничего не боялась, кром разв собакъ, которыя, въ самомъ дл, были очень опасны. Одинъ разъ, заблудившись, часовъ въ 10 вечера въ лсу, я только какимъ-то чудомъ не натолкнулась на сторожевыхъ собакъ, и потомъ меня еле провели мимо нихъ случайно работавшіе въ лсу рабочіе.
И вотъ, разъ прихожу я въ сосднее село Круглое и, не доходя еще до столовой, зашла отдохнуть въ одну знакомую хату. Кругомъ меня, какъ всегда, мало-по-малу собрался народъ, и мы мирно разговаривали. Вдругъ, черезъ собравшуюся толпу пробирается ко мн какой-то мужикъ въ очень возбужденномъ настроеніи, здоровается со мной, садится рядомъ и говоритъ:
— Разскажи мн все по правд, Вра Михайловна, Кто насъ кормитъ, отъ кого эти столовыя и хлбъ, и кто васъ къ намъ послалъ? Скажи сама все откровенно.
Я очень охотно исполнила его желаніе, потому что мы всегда искали случая познакомить населеніе съ истиннымъ положеніемъ длъ, разсказать имъ о томъ, что рабочіе другихъ странъ,— и нмцы, и англичане, и американцы,— собираютъ средства, для голодающихъ русскихъ братьевъ, а въ самой Россіи средства идутъ не изъ какой-нибудь правительственной кассы, а помогаетъ само населеніе:— собираютъ извозчики, посылаютъ дти, жертвуя своими игрушками и подарками, собираютъ рабочіе изъ своихъ трудовыхъ грошей и т. п.
Разсказала и о насъ, какъ и почему мы надумали хать къ нимъ на помощь.
Я была очень довольна, что мн представился случай разсказать все, что есть на самомъ дл, и разсять разные нелпые, ходившіе про насъ слухи. Говорили, между прочимъ, про насъ также и то, что мы — питомки воспитательнаго дома, которымъ царь далъ денегъ и разослалъ кормить свой народъ.
Толпа длалась кругомъ меня все гуще, вс внимательно слушали. Когда я кончила, спрашивавшій меня всталъ и сказалъ:
— Ну, теперь я отъ тебя самой все слышалъ, кто вы и на какія деньги кормите. И пусть мн теперь кто что хочетъ говоритъ про тебя, я везд тебя буду защищать и всмъ буду разсказывать то, что ты мн сказала. Ходи теперь промежъ насъ спокойно, не бойся, никто тебя обидть не посметъ…
Я удивилась.
— Да вдь я и такъ всегда спокойно ходила одна по всмъ селеніямъ и никогда никого изъ васъ не боялась.
— Да, это точно, мы и то на тебя дивились, что ты одна ходишь. А опасность для тебя была немалая…
Оказалось, что въ сел Кругломъ, въ 2-хъ верстахъ отъ Рожни, мстный священникъ сказалъ съ амвона проповдь, въ которой говорилъ народу, что мы — антихристовы дти, явились сюда соблазнять народъ, и что насъ нужно избивать. И это говорилось тамъ, гд на протяженіи 15—20 верстъ работали только дв молоденькія двицы.
У Ал. Ал. тоже былъ аналогичный случай. Она лечила одного зажиточнаго старика и, кажется, помогла ему. И вотъ онъ какъ-то заявилъ пришедшимъ къ нему постителямъ: ‘Какіе же это антихристовы дти, это — ангелы Божіи, которыхъ намъ Господь послалъ’.
Когда я, по прізд въ Бгичевку, разсказала Льву Ник. о томъ, что со мной произошло въ Кругломъ, онъ пришелъ, положительно, въ ужасъ и взволнованно повторялъ: ‘Какой ужасъ, какой ужасъ, до чего же они, наконецъ, дойдутъ!..’

ГЛАВА XXV.
Окончаніе нашей дятельности въ голодающемъ район.

Когда во второй половин іюня Левъ Ник. съ Маріей Львовной ухали въ Ясную Поляну, на ихъ мсто осталась Татьяна Львовна, которая и вела теперь все дло въ центр, вмст съ завдующимъ главными складами К. Ал. В.
2-го іюля она ухала въ Ясную, и мы стали каждый день ждать возвращенія Льва Ник.
Дло кормленія подходило къ концу, но уже давно стало ясно, что населеніе центральной части нашего района не можетъ остаться безъ помощи и на будущую зиму. Во многихъ мстахъ не родилось почти ничего. Сильная засуха уничтожила посвы, а пронесшійся ураганъ засыпалъ поля землей и пылью. Левъ Ник. давно уже волновался мыслью о томъ, что здсь будетъ на будущій годъ, и говорилъ, что считаетъ своей обязанностью распредлить вс пожертвованныя деньги до послдней копейки, а пожертвованія, между тмъ, все шли и шли.
Вс мы, однако, считали дло подобнаго кормленія — дломъ нехристіанскимъ и неестественнымъ. И Левъ Ник., конечно, тоже соглашался съ нами, но прекратить его, уйти отъ этого дла, какъ ушли наши странники, онъ не могъ. Объ этомъ уже много разъ поднимался вопросъ на нашихъ совщаніяхъ, и Левъ Ник. всегда приходилъ къ такому заключенію, что ‘правда, все это врно, но какъ же быть? Разъ деньги есть, и народъ голодаетъ, то нельзя не помогать, нельзя отвернуться отъ этого дла.’ И Ар. Ал. подшучивалъ надъ нимъ, говоря, что Левъ Ник. зависитъ отъ послдней присланной десятки.
Большинство же работавшихъ этотъ годъ въ столовыхъ ршило ни въ коемъ случа не оставаться здсь на слдующій годъ и немедленно приняться за устройство новой, боле справедливой жизни, гд бы не было мста оскорбительной благотворительности ‘за чужой счетъ’, какъ мы тогда говорили.
Передо мной же вопросъ о томъ, что я теперь буду длать, куда пойду, всталъ особенно рзко, потому что до тхъ поръ у меня не было никакого опредленнаго пути, и теперь мн предстояло его выбрать. Вернуться же къ прежней, простой, обывательской жизни для меня уже не было возможно.
Изъ дома же мн писали, что, вроятно, можно будетъ устроить мою поздку заграницу для изученія медицины.
Я такъ привыкла длиться всми своими мыслями съ Маріей Львовной, что не дождавшись ихъ прізда, я написала имъ обо всемъ этомъ въ Ясную. Въ письм отъ 4-го іюля она отвчала мн:
‘Дорогая Врочка, прости, что все не пишу теб. Получила твое письмо, и меня очень порадовало все то, что ты пишешь, т. е. я рада твоему духу. Я всегда въ теб вижу и чувствую внутреннюю, серьезную жизнь, и это меня радуетъ. Ты пишешь, что не знаешь, куда днешься на будущій годъ, а мы съ папа надемся, что ты останешься въ голодающихъ мстахъ. Не длай этого, если теб это не подъ силу, и если теб это противно,— если же нтъ, то хорошо бы это было!
Впрочемъ, не ршай ничего по насъ, а по себ. Дло кормленія, повидимому, далеко не кончено, и слдующій весь годъ надо будетъ продолжать его.
Я думаю даже, хотя и молчу, что и мы съ отцомъ опять будемъ либо жить тамъ, либо часто здить туда. Во всякомъ случа, я ршила на этотъ годъ бросить свои курсы — (Марія Львовна предполагала поступить на фельдшерскіе курсы),— потому что предвижу, что жить въ Москв невозможно.
Мы демъ въ Бгичевку съ папа на лошадяхъ. Вызжаемъ отсюда, вроятно, около 8-го. Отецъ здоровъ, пишетъ очень много. О себ мн хочется многое теб написать, да увижусь, разскажу. Мн очень хорошо, т.. е. не хорошо, пожалуй, даже тяжело, но въ душ что-то шевелится, волнуется, возмущается на себя, требуетъ чего-то, и, какъ бы это ни было мучительно, я рада этому, какъ признаку жизни.
Цлую тебя нжно и очень тебя люблю и чувствую.

Твой другъ Маша Толстая’.

Пріхали они только 11-го іюля, уже на ликвидацію дла кормленія этого года.
Выяснилось, что денежный остатокъ отъ этого года доходилъ до 14 тысячъ рублей.
Съ этими деньгами и была начата работа слдующей зимой.
Изъ моего района я узжала вполн спокойно, потому что тамъ былъ хорошій урожай, и населеніе ожило. Мало-по-малу, вс сотрудники стали разъзжаться. Грустно было разставаться и съ мстнымъ населеніемъ, съ которымъ такъ много было пережито, и съ товарищами, которые, казалось, сдлались такъ близки. Съ Толстыми же я не разставалась, потому что ршила видаться съ ними.
Марія Львовна торопила меня скоре хать домой, потому что дло уже кончалось, а я очень сильно утомилась и чувствовала себя физически плохо. Она очень безпокоилась за меня.
Ко Льву Ник. отовсюду приходили депутаціи крестьянъ благодарить его за понесенные труды.
Въ послдній разъ собравшись вмст, мы распростились другъ съ другомъ и разъхались на встрчу новой, и, какъ казалось, настоящей, наконецъ, жизни.

ГЛАВА XXVI.
Моя поздка въ Ясную Поляну.

Я не могла себ представить, какъ я буду жить безъ Толстыхъ, и, узжая изъ Бгичевки, дала слово пріхать въ конц лта въ Ясную. Но до тхъ поръ мы еще обмнялись письмами съ Маріей Львовной. Въ половин августа я получила отъ нея отвтъ на свое письмо, который сразу напомнилъ мн всю мою жизнь съ ними. Я почувствовала, что не могу больше жить безъ нихъ, и стала собираться въ Ясную. Марія Львовна писала мн:
‘Дорогая Врочка, гд ты и какъ поживаешь? Все это время хотла теб писать и какъ всегда: то некогда, то лнь, и такъ до сихъ поръ не писала. Теперь пишу, главное, чтобы вызвать либо отъ тебя письмо, либо тебя самою. Ты ухала изъ Бгичевки въ очень плохомъ вид, и потому ты безпокоишь меня. Поправилась ли ты? Что ты длаешь, думаешь, чувствуешь? Разбирается ли по отдльнымъ ящикамъ все, что было наворочено въ голов и въ душ?
13 августа. Начала это письмо нсколько дней тому назадъ и съ тхъ поръ получила твое длинное письмо, дорогой мой другъ, Врочка, и сейчасъ не въ состояніи отвчать теб на него,— сама мрачна, растрепана и -въ низкомъ дух. Буду писать теб на-дняхъ.
Все, что ты пишешь, близко и понятно мн, и я вполн понимаю тебя, либо въ прошедшемъ, либо въ настоящемъ.
Прощай, дорогая, нжно цлую тебя и очень люблю. Жди письма.

Твой другъ М. Толстая.

Прізжай къ намъ. Поговоримъ хорошенько. Право, прізжай сразу, сейчасъ же. Позда изъ Москвы удобные. Лучше всего прізжай съ почтовымъ. Онъ на Козловк-Заска въ 10 1/2 вечера. Козловка отъ насъ въ 3-хъ верстахъ. Телеграфируй: Москов.-Курск. и. д. ст. КозловкаЗаска, мн, и я выду за тобой. Прізжай же, милая, ужасно рада буду.
Въ конц августа я пріхала въ Ясную и сразу почувствовала себя у нихъ, какъ у себя дома. И въ Ясной меня приняли, какъ свою. Я поселилась въ одной комнат съ Маріей Львовной и на другой же день принялась за обычную дятельность, какъ-будто бы мы, попрежнему, жили въ Бгичевк. Я усердно переписывала Льву Ник. его работы и ежедневно ходила съ Маріей Львовной въ сосднія деревни навщать больныхъ. У Маріи Львовны это была ея постоянная дятельность, въ которой она пріобрла уже нкоторую опытность и знанія, хотя и не имла никакого медицинскаго образованія. Я помогала ей въ ея работ.
Уходили мы, обыкновенно, посл утренняго-же кофе..
До тхъ же поръ, къ окну ея комнаты, выходящему въ садъ, уже успвали подойти нсколько больныхъ и уйти отъ нея съ лекарствомъ.
Къ утреннему кофе, который подавался часовъ въ 9, всегда приходилъ и Левъ Ник., уже немало поработавшій съ утра. Онъ входилъ всегда свтлый, жизнерадостный, и въ комнат становилось сразу какъ-то свтле. Посл кофе, Левъ Ник. шелъ опять работать и работалъ до обда. А посл обда, мы нердко цлой компаніей отправлялись гулять.
Погода стояла великолпная. Мы часто ходили въ. лсъ, гд деревья уже расцвтились всми цвтами осени. Всюду уже собирали грибы, орхи, которыхъ было очень много въ казенной заск.
Лсъ былъ такъ хорошъ, дышалъ такой полнотой жизни, что я какъ-то разъ обратилась къ шедшему рядомъ со мной Льву Ник. и сказала:
— Не правда ли, Левъ Ник., осень — самое лучшее время года?
— Совершенно съ вами согласенъ, ничто не можетъ быть лучше осени,— отозвался Левъ Ник.
— А впрочемъ, вдь, весна тоже хороша,— спохватилась я.
— Нтъ, это вамъ такъ кажется только потому, что вы проводите весну въ город, а въ деревн весна совсмъ не такъ хороша, какъ осень.
Прогулки мы длали длинныя, и, подъ конецъ, Левъ. Ник. всегда -спрашивалъ насъ, не очень ли мы устали, не замучилъ ли онъ насъ ходьбой?
Марія Львовна посвятила меня во вс подробности жизни Ясной Поляны, показала домикъ Агафьи Михайловны, бывшей горничной бабушки Льва Ник., вс любимыя его мста и насаженный имъ самимъ лсокъ.
По вечерамъ, вс собирались около круглаго стола въ зал. Левъ Ник. иногда садился съ кмъ-нибудь играть въ шахматы, но большей частью завязывались самые горячіе разговоры. Одни мы никогда не бывали. Всегда съзжалась масса гостей. И на очереди стояли довольно острые вопросы. Во-первыхъ, стоялъ вопросъ о продолженіи кормленія въ томъ же самомъ район, гд Левъ Ник. работалъ въ этомъ году. Денегъ осталось еще около 14 тысячъ, кажется, а прокормиться само населеніе не въ состояніи было эту зиму. Но вс наши сотрудники разошлись по разнымъ мстамъ, нравственно утомленные благотворительной дятельностью. Въ сторон отъ нея, вдали отъ нуждающагося населенія, дло это казалось такой ужасной заплатой на всемъ больномъ организм, что никого не привлекала перспектива отложить вс свои жизненные планы и остановиться на дорог для того, чтобы класть эти жалкія заплатки и создавать ненормальныя отношенія съ населеніемъ.
Но, несмотря на то, что я давно уже высказала свое отрицательное отношеніе къ длу кормленія, Левъ Ник. нсколько разъ поднималъ вопросъ о томъ, чтобы я осталась въ деревн, что я тамъ буду очень полезна.
Но какъ только я горячо принималась ему возражать, что такое кормленіе не можетъ быть основнымъ дломъ жизни, что ‘вчно кормить невозможно’, онъ сейчасъ же соглашался. Онъ, повидимому, думалъ, что я тамъ буду нужна, какъ уже знакомый съ этой работой человкъ, но съ другой стороны, ему, очевидно, не хотлось становиться на дорог моимъ юнымъ стремленіямъ. Я говорила Маріи Львовн, что я стою на порог какой-то двери, которая вотъ-вотъ откроется для меня. И Льву Ник. очень понравилось это выраженіе, посл этого онъ меня уже больше не уговаривалъ.
Затмъ, у Толстыхъ стоялъ еще очень серьезный семейный вопросъ. Льву Львовичу предстояло отбывать воинскую повинность, и онъ, повидимому, въ порыв искренняго чувства, колебался и внимательно прислушивался къ словамъ отца.
Я никогда больше, ни раньше, ни посл, не видала у него такого глубокаго настроенія.

ГЛАВА XXVII.
День рожденія Льва Николаевича.

Въ это время къ намъ пріхала, тогдашній редакторъ ‘Свернаго Встника’, Любовь Яковлевна Гуревичъ. Встртили ее Толстые очень привтливо. Очень хорошо къ ней отнеслась и Софья Андреевна. А Татьяна Львовна была очень заинтересована тмъ, что она — такая молодая и уже редакторъ толстаго журнала.
— Это, должно быть, очень умная женщина,— говорила она передъ ея пріздомъ.
— Ты представь себ. только, Врочка, ей тоже 28 лтъ, какъ и мн, и она — уже редакторъ.
Она провела въ Ясной нсколько дней и принимала тоже живое участіе въ обсужденіи всхъ вопросовъ, хотя и относилась къ нимъ съ совершенно иной точки зрнія, чмъ вс мы, и иначе ставила вопросы.
Между тмъ, у меня уже создалось ршеніе хать заграницу учиться медицин. Какое-то внутреннее чувство, подсказывало мн, что тамъ для меня и откроется эта дверь жизни. Но я ни за что не хотла хать не только безъ согласія, но даже безъ одобренія Льва Ник., и этого одобренія я ршила отъ него добиться.
Левъ Ник. сначала ршительно высказался противъ. Но вопросъ все продолжалъ обсуждаться. Любовь Яковлевна стала на мою сторону, чмъ окончательно завоевала мою симпатію. Левъ Ник. за эти дни не разъ видалъ меня на работ въ той или другой деревн вмст съ Маріей Львовной, и, наконецъ, мало-по-малу, онъ началъ сдаваться и говорилъ, что онъ не станетъ меня отговаривать отъ этой поздки. Но мн этого было мало,— мн нужно было, чтобы онъ одобрилъ ее. И въ конц-концовъ, я добилась того, что онъ мн сказалъ:
— Да, въ самомъ дл, позжайте, вамъ, повидимому, это дйствительно нужно, вы будете чувствовать себя посл съ большимъ запасомъ силъ и знаній. Я согласенъ.
29-го августа было рожденье Льва Николаевича. Ему исполнялось 64 года. Уже съ утра съхалось много народу. Мы вс, молодежь, готовили, вмст съ Софьей Андреевной, огромные букеты цвтовъ изъ окружающаго домъ обширнаго цвтника. Къ обду съхалось много окрестныхъ помщиковъ. Левъ Николаевичъ былъ очень веселъ за столомъ, шутилъ, смялся и принималъ самое живое участіе въ разныхъ играхъ, которыя зативались за столомъ. Вечеромъ устроилась музыка и пніе. Толстые вс очень музыкальны, почти вс играли на какихъ-нибудь инструментахъ и устраивали настоящіе концерты. Но кром этого, еще пріхалъ H. Н. Фигнеръ съ Медеей Фигнеръ и спли нсколько вещей.
Когда я взглянула на Льва Ник. во время пнія, глаза у него были сіяющіе и полны слезъ.
Потомъ, вокругъ круглаго стола поднялись жаркіе споры. Я живо помню всю обстановку этого вечера. За столомъ, рядомъ со Львомъ Ник., сидлъ тульскій губернаторъ З., напротивъ него — А. М. Кузьминскій, бывшій тогда прокуроромъ суда, потомъ Л. Я. Гуревичъ, я съ Маріей Львовной и еще нсколько человкъ, затмъ, немного въ сторон отъ Льва Ник. сидлъ Н. Фигнеръ, а совсмъ сзади, у самаго плеча отца — Левъ Львовичъ, вдумчиво прислушивающійся къ его словамъ. Софья Андреевна не сидла на мст, а переходила отъ однихъ къ другимъ, всюду занимая и поддерживая разговоры. Молодежь играла въ разныя игры и танцовала. Левъ Ник. сильно разгорячился въ спор съ тульскимъ губернаторомъ и рзко нападалъ на его дятельность, какъ губернатора. Тотъ защищался, заявилъ, что онъ считаетъ своимъ нравственнымъ долгомъ честно исполнять свои обязанности, и сослался при этомъ на Кузьминскаго.
— Вотъ и Александръ Михайловичъ, наврное, тоже согласится со мной.
— Обязанности?— воскликнулъ Левъ Ник.— Разв мои но считать достойными человка обязанностями итти, напримръ, походомъ на безоружную толпу крестьянъ и грозить имъ насиліемъ, если они не покорятся вашимъ требованіямъ, то есть усмирять ихъ, какъ вы называете!
Левъ Ник. говорилъ такъ взволнованно потому, что какъ разъ въ то время въ Богородицкомъ узд, Тульской губерніи, у мстныхъ крестьянъ начался споръ изъ-за лса съ какимъ-то изъ Бобринскихъ, и онъ съ напряженнымъ волненіемъ слдилъ, чмъ кончится этотъ споръ. На слдующій годъ онъ и кончился усмиреніемъ, какъ предполагалъ Л. Н.
— Или,— продолжалъ онъ,— можетъ быть,— можно назвать тоже обязанностями обвинять, осуждать своихъ ближнихъ, засаживать ихъ въ тюрьмы, посылать ихъ на каторгу!!.. Все это обязанности?!..
— Обязанности, возложенныя на насъ государствомъ,— пробормоталъ смущенный губернаторъ.
Левъ Ник.— былъ такъ хорошъ, такъ полонъ жизни и огня, когда онъ произносилъ свой обличительныя рчи, что я невольно заглядлась на него и шепнула Маріи Львовн:— какъ хорошо и прямо онъ говоритъ съ нимъ!
— А разв могъ бы папа сидть съ нимъ за однимъ столомъ, если бы онъ не говорилъ такъ,— отвтила она.
— И вотъ теперь,— продолжалъ Л-евъ Ник.,— если Лва поступитъ въ полкъ, то его обязанностью будетъ тоже стрлять въ своихъ братьевъ, если его заставятъ.
И разговоръ опять направился на вопросъ о воинской повинности.
Когда вс разъхались, мы вс, живущіе въ дом, остались еще у стола и стали разговаривать о бывшихъ постителяхъ.
— А помните, господа, анекдотъ,— весело сказалъ Левъ Ник.,— о томъ, какъ одинъ гость случайно остался посл того, какъ ушли остальные, и, услышавъ, какъ перебираютъ косточки ухавшихъ, ни за что не хотлъ уходить: ‘а то и про меня также будутъ говорить, если я уйду’.
Вс со смхомъ разошлись по своимъ комнатамъ.

ГЛАВА XXVIII.
Мои дальнйшія сношенія съ Толстыми.

Въ эту осень я познакомилась въ Москв со многими другими толстовцами, которые не работали у насъ на голод, а также и съ тми, кто группировался вокругъ издательства ‘Посредникъ’. Бывала я и у Толстыхъ въ Москв, но Левъ Ник. и Марія Львовна были еще въ Ясной, такъ что до своего отъзда заграницу я ихъ больше не видала.
хать я ршила въ Бернъ, гд у меня были знакомые, и 8-го октября я окончательно намтила свой отъздъ. Передъ самымъ отъздомъ я получила письмо отъ Татьяны Львовны, въ которомъ я почувствовала, что Толстые, все-таки, не совсмъ одобрительно относятся къ моему плану. Меня это нсколько огорчило, но зато чрезвычайно тронуло теплое отношеніе ко мн Татьяны Львовны. Она писала:
‘Милый другъ Врочка, сейчасъ сидитъ у меня Саша и говоритъ, что ты завтра дешь. Меня это извстіе поразило, какъ новость, хотя ты мн и говорила, что 8-го покидаешь Москву,— но все же не врилось, что ты это сдлаешь. Не то, чтобы я теб не сочувствовала или осуждала бы твое ршеніе, но страшно мн, что ты разочаруешься и раскаешься въ немъ.
Пишу теб, чтобы пожелать теб всего лучшаго Дай, Богъ, теб добраго пути и пріятной жизни въ твоемъ Берн, крпко цлую тебя.

Татьяна.

P. S. Я боюсь, что теб въ пути взгрустится,— но ты не унывай,— въ сущности, не все ли равно, гд жить, въ Берн-ли или гд-нибудь въ другомъ мст? А, главное, всегда вдь можешь пріхать назадъ.
Вотъ что: если успешь, пришли мн адреса Н. и А. Прощай, мой другъ.

Т. Т.

Я ухала. Прізжая изъ-за границы на лтнія каникулы, я видалась съ Толстыми и часто переписывалась, какъ съ ними, такъ и со многими толстовцами. Имла я одно письмо и отъ Льва Ник., которое не сохранилось у меня. Въ немъ онъ предостерегалъ меня отъ увлеченія вншней дятельностью. Ко всмъ такимъ вншнимъ проявленіямъ онъ относился очень отрицательно.
Такъ, между прочимъ, какъ только вс послдователи Льва Ник. разъхались изъ голоднаго района, у нихъ тотчасъ же поднялся вопросъ о създ всхъ мыслящихъ въ этомъ направленіи, такъ какъ между ними уже начинались разногласія, и чувствовалась потребность объединить кое-какіе вопросы вмст и тсне объединиться всмъ мыслящимъ однородно.
Но Левъ Ник. сильно возсталъ противъ такого, по его мннію, искусственнаго объединенія. ‘Будемъ длать то, что ведетъ къ единенію, приближаться къ Богу, а объ единеніи не будемъ заботиться. Оно будетъ по мр нашего совершенства, нашей любви’,— писалъ онъ М. Ал. еще лтомъ. 1892 г. Когда же погасъ вопросъ о създ, началъ возникать вопросъ о переселеніи въ Америку и объ устройств тамъ общинъ. Этотъ вопросъ былъ поднятъ самой жизнью, такъ какъ толстовцамъ приходилось выдерживать сильныя притсненія или итти на компромиссы. Левъ Ник. и къ этому проекту отнесся отрицательно, считая его ‘признаніемъ своей неготовности терпть за правду’, какъ мн писала потомъ Марія Львовна. Въ этомъ вопрос я была совершенно согласна съ ними. Но многіе изъ толстовцевъ, все-таки, ушли отъ этой постоянной борьбы. Нкоторые, и въ самомъ дл, ухали въ Америку, большинство же поселилось на Кавказ, гд имъ жилось много свободне, чмъ во внутренней Россіи. Несмотря на мой отъздъ за границу, меня все время держали въ курс этихъ движеній и переговоровъ.
3-го октября 1894 года я была арестована при своемъ отъзд заграницу. Продержали меня всего около двухъ мсяцевъ съ половиной, но и Левъ Ник. и вс мои друзья очень встревожились за меня, тмъ боле, что я везла съ собой для заграничной печати только что законченное произведеніе Л. Н. ‘Христіанство и патріотизмъ’. Оно благополучно избгло жандармскихъ рукъ, и посл я, все-таки, отвезла его. Левъ Ник. принялся даже хлопотать за меня. Но къ Рождеству я и арестованные со мной мой братъ и сестра были уже дома. Заграницу я не могла тотчасъ же хать продолжать свои занятія, потому что меня оставили въ Москв, подъ надзоромъ полиціи, до окончанія всего дла. Закончилось же оно только въ апрл 1896 года, такъ что 20-го апрля я снова выхала за границу.
И за эти полтора года моего невольнаго пребыванія въ Москв я часто видалась съ Толстыми и опять была у нихъ въ Ясной. Объ этихъ встрчахъ съ ними у меня остались самыя теплыя воспоминанія.

ГЛАВА XXIX.
Встрчи со Л. Н. въ Москв и вторичныя посщенія Ясной Поляны.

Посл своего освобожденія изъ тюрьмы, я вскор была у своихъ друзей въ ‘Посредник’, гд какъ разъ попала на елку. Меня тамъ такъ трогательно встртили, что эта елка осталась у меня навсегда однимъ изъ лучшихъ воспоминаній. Льву Ник. передали изъ ‘Посредника’, что я свободна и сейчасъ нахожусь у нихъ. Онъ пріхалъ, но уже тогда, когда я ухала, и жаллъ, что не видалъ меня.
Когда я слдующій разъ захала въ ‘Посредникъ’, П. И. Бирюковъ сказалъ мн, что Левъ Ник. просилъ увдомить его, когда я буду у нихъ. Онъ тогда придетъ, такъ какъ я, повидимому, не хочу прійти къ нимъ. А я не приходила просто, потому что боялась, что Софья Андреевна будетъ недовольна и плохо меня встртитъ. На этотъ разъ я просила не увдомлять его, ршивъ, что въ слдующіе же дни я поду къ нимъ.
Мы жили совершенно на противоположномъ конц Москвы отъ Хамовниковъ. И не успла я собраться къ нимъ, какъ вдругъ вижу, что въ довольно большой морозъ, на извозчик къ нашему дому подъзжаетъ самъ Левъ Ник. Это меня страшно тронуло и смутило. Вся наша молодежь была тогда дома, настроеніе у насъ у всхъ было радостное, потому что мы вс, друзья и близкіе, собрались вмст посл первой тюремной разлуки. Льва Ник. встртили вс очень просто и весело. Онъ все меня разспрашивалъ, не было ли мн очень плохо въ тюрьмъ. Въ такомъ радостномъ настроеніи все казалось въ самомъ свтломъ вид. Вс мы заявили, что намъ было отлично. Левъ Ник. поврилъ намъ и, какъ я потомъ видла, такъ’ записалъ въ своемъ дневник.
Затмъ, онъ обратился къ нашей молодежи и сказалъ:— а зачмъ вы вс такъ курите, господа?
Въ комнат, дйствительно, стоялъ дымъ отъ нсколькихъ папиросъ. Наше веселое настроеніе передалось и Льву Ник. Я откровенно объяснила ему, что не прізжала къ нимъ, потому что боялась Софьи Андреевны.
— Нтъ, вы прізжайте,— сказалъ онъ,— Соня будетъ рада васъ видть.
Я общала.
Пробылъ онъ недолго и ухалъ на томъ же извозчик, но не слъ на него сразу, а прошелъ немного пшкомъ по улиц.
Черезъ нсколько дней я была у нихъ въ Хамовникахъ, и оказалось, дйствительно, что я была не права. Софья Андреевна встртила меня съ ласковымъ упрекомъ, что я до сихъ поръ не была у. нихъ. Я откровенно сказала, что не была уврена, будетъ ли она этимъ довольна.
— Что вы, Богъ съ вами, Врочка, я васъ очень люблю, и мы столько вмст работали. Я очень, очень рада, что снова вижу васъ здоровой и веселой.
Съ этихъ поръ я довольно часто стала бывать у Толстыхъ въ Хамовникахъ,— иногда, попрежнему, садилась за переписку и чувствовала себя у нихъ совершенно своимъ человкомъ.
Какъ-то разъ меня встртило у нихъ въ дом какое-то особенно тяжелое настроеніе. Я спросила у Маріи Львовны, въ чемъ дло. Та мн отвтила:
— Ты, пожалуйста, ужъ много объ этомъ не опрашивай. Дло въ томъ, что папа отдалъ въ ‘Сверный Встникъ’ новую свою вещь, ‘Хозяинъ и Работникъ’, и теперь у насъ цлый день истерики, слезы…
Я не видла въ этотъ день Софьи Андреевны, она осталась внизу и засла за какую-то переписку.

* * *

Къ самому концу 1894 года относится и начало знакомства Льва Ник. съ духоборами. Въ первыхъ числахъ декабря этого года руководитель ихъ Петръ Васильевичъ Веригинъ содержался въ московской пересыльной тюрьм. Къ нему на свиданіе пріхало трое духоборовъ, и вотъ съ ними-то и познакомился Левъ Ник. 9-го декабря, въ тотъ же день вечеромъ, когда самого Петра Васильевича отправили уже въ Сибирь. Съ тхъ поръ между ними установилась и переписка.

* * *

Весной 1895 года скончался отъ тяжелой, упорной скарлатины меньшой сынъ Льва Ник., хрупкій, блокурый Ваня. Софья Андреевна страшно любила его и много ждала отъ этого, дйствительно, даровитаго мальчика. Она очень много занималась съ нимъ, и я сама разъ съ интересомъ заслушалась, какъ живо и художественно разсказывала она ему какія-то картинки. Между прочимъ, Софья Андреевна говорила мн:— Не врьте ни одной матери, у которой нсколько человкъ дтей, если она будетъ говорить вамъ, что вс ея дти равны для нея. Дти никогда не могутъ быть вс равны для матери. Я, напримръ, всхъ своихъ дтей люблю, но для меня — Таня брилліантъ, а Маша — стекло. И если я возвращаюсь домой откуда-нибудь, то къ кому первому брошусь я? Конечно, къ Ван, а потомъ уже поцлую Сашу.
И вотъ этого любимаго, талантливаго мальчика сразу не стало. Когда мсяца черезъ полтора посл этого событія я пришла снова въ Хамовники, Софья Андреевна показалась мн очень постарвшей и подавленной. Левъ Ник. сказалъ мн:
— Побудьте съ Соней и поговорите съ ней,— она очень тоскуетъ.
Я охотно исполнила его желаніе. Софья Андреевна говорила мн:— Какой вы счастливый человкъ, — передъ вами еще вся жизнь, а для меня теперь уже все кончено.
Я спросила, между прочимъ, Марію Львовну, какъ перенесъ эту потерю Левъ Ник.
— Ахъ, онъ былъ такъ хорошъ, въ такомъ удивительно проникновенномъ настроеніи.
Осенью, въ август 1895 года я похала на Кавказъ, чтобы немного поправить свое здоровье. На обратномъ пути я собиралась захать въ Ясную Поляну. Я писала объ этомъ Маріи Львовн и вскор получила отъ нея письмо, гд она высказывается также и по поводу предполагавшагося переселенія въ Америку. Приблизительно такъ же относился къ нему и Левъ Ник. Марія Львовна писала слдующее:
‘Милый другъ Вра, надюсь, что ты, зная меня, поймешь, что мое молчаніе не значитъ ничего дурного, а просто соединеніе суетливости, лни и занятости. Я очень хочу, чтобы ты захала къ намъ на пути съ Кавказа, и съ радостью буду тебя ждать. Дай Богъ, теб хорошенько тамъ отдохнуть и поправиться. Здсь сейчасъ у Чертковыхъ Елиз. Прох., и я ужасно ее люблю, и такъ рада съ ней видаться. Только она, по моему, серьезно больна, и я очень боюсь за нее. Вроятно,— она проведетъ эту зиму гд-нибудь въ Крыму,— я надюсь, что намъ удастся ей найти тамъ занятія. То, что ты писала мн о томъ, что въ Полтав поднялись разговоры объ Америк,— я тоже слышала и, точно такъ же, какъ ты, не согласна съ этимъ и не сочувствую этому. Это есть признаніе своей неготовности терпть за правду. И потомъ, это есть задерживаніе движенія Россіи впередъ: движется все только личными усиліями отдльныхъ людей, а эти-то люди хотятъ убжать, тогда само собой ничего не будетъ, а все станетъ. Но я думаю, что это — только разговоры, и никто никуда не детъ. Пав. Ив. на Кавказ въ Нух у Хилкова. Безъ него получилось извстіе о смерти его матери. Я знаю, что для него это — большое горе и важное событіе въ его жизни, и мн его жаль.
Мы живемъ это лто ужасно людно и суетно. Въ нашей жизни чувствуется, что все сводится на отношенія съ людьми. Дла почти нельзя длать никакого,— все время взято людьми. Признавши это и помня что, въ сущности, это и есть самое важное,— легко, а иногда тяготишься, ропщешь, и тогда тяжело. Я мало участвую въ этой жизни, потому что все лто очень много работаю въ пол у мужиковъ и провожу большую часть времени съ ними. А то лечу, но этимъ тягочусь, не зная и почти не вря. Папа пишетъ много и, слава Богу, бодръ. Мама грустна и одинока, но теперь острый періодъ ея горя прошелъ, и ей легче.
Ну, такъ до свиданья, милая Врочка, когда тебя ждать? Цлую тебя крпко.

Твоя Марія Толстая.

19 августа 1895.
Въ первыхъ числахъ сентября я захала съ Кавказа въ Ясную Поляну съ однимъ товарищемъ. Мы пробыли здсь съ утра и ухали только поздно ночью. Въ этотъ день мы, между прочимъ, много говорили со Львомъ Ник. о революціи и революціонерахъ. Левъ Ник. очень волновался, когда я разсказывала ему трагическіе случаи изъ ихъ жизни. Затмъ, онъ очень симпатично отозвался о террористахъ и сказалъ, что хотя онъ и не раздляетъ ихъ взглядовъ, но вполн понимаетъ ихъ, и что его привлекаетъ въ нихъ ихъ самопожертвованіе. Къ марксистамъ же онъ отнесся чрезвычайно враждебно. Ихъ міросозерцаніе казалось ему очень бездушнымъ, потому что они стоятъ на экономической точк зрнія. Кром того, человку, видящему въ ‘требованіяхъ любви’ только ‘жертву до конца’, слишкомъ чужда была идея организованной борьбы и за лучшее будущее и за лучшее настоящее.

Послднія воспоминанія о Льв Ник.

Въ начал 1895 года я познакомилась съ прозжавшими черезъ Москву Чертковыми и поздней осенью похала по приглашенію Влад. Григ. къ нимъ въ Воронежскую губернію, чтобы поселиться гд-нибудь неподалеку отъ нихъ въ деревн, среди крестьянъ, и длать тамъ, что возможно. Въ Москву я вернулась только уже къ весн 1896 года, а въ апрл, посл 1 1/2 года невольнаго пребыванія моего въ Россіи, я снова узжала за границу кончать университетъ. Мн осталось еще цлыхъ три года. Узнавъ объ этомъ, Левъ Ник. былъ очень недоволенъ. Послдній разъ, когда мы съ нимъ видлись, онъ былъ въ какомъ-то раздраженномъ состояніи и говорилъ, что я хочу вчно готовиться къ жизни. Когда же въ такомъ случа жить? Разв не достаточно двухлтней подготовки? Окончанія университетскаго курса онъ совсмъ не хотлъ признавать. Во время разговора, къ нему подошелъ маленькій ребенокъ и, подавая ему игрушку, сказалъ: ‘Ддушка, почини зайчика, онъ не пищитъ’.— И нахмуренныя брови ддушки разгладились, лицо освтилось легкой улыбкой, и ддушка принялся за починку зайчика…

В. Величкина.

‘Современникъ’. Кн. VII. 1912

Величкина Вера Михайловна
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. У Л. Н. Толстого в голодный 1892 год, Величкина Вера Михайловна, Год: 1912
  2. У Л. Н. Толстого в голодный 1892 год, Величкина Вера Михайловна, Год: 1912
  3. Анна Павлова в жизни и на сцене, Труханова Наталья Владимировна, Год: 1956
  4. Молитвы, Глинка Авдотья Павловна, Год: 1863
  5. Петербургские воспоминания, Гофман Модест Людвигович, Год: 1955
  6. Москва и москвичи, Гиляровский Владимир Алексеевич, Год: 1926
  7. Петербургский университет, Добужинский Мстислав Валерианович, Год: 1949
  8. Живые встречи (Анатолий Каменский), Алексеев Глеб Васильевич, Год: 1922
Электронная библиотека