Тщетный труд любви, Шекспир Вильям, Год: 1594 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 72 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ
ШЕКСПИРА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Н. КЕТЧЕРА,
по, найденному Пэнъ Колльеромъ, старому экземпляру in folio 1632 года.

ЧАСТЬ 7.

КРЕЩЕНСКАЯ НОЧЬ.
ГАМЛЕТЪ.
ТЩЕТНЫЙ ТРУДЪ ЛЮБВИ.
МРА ЗА МРУ.

Изданіе К. Солдатенкова.

ЦНА КАЖДОЙ ЧАСТИ 1 P. СЕР.

МОСКВА.
Типографія Грачева и Комп., у Пречистенскихъ вор., д. Шиловой.
1873.

ТЩЕТНЫЙ ТРУДЪ ЛЮБВИ.

ДЙСТВУЮЩІЕ.

Фердинандъ, король Наварры.

Биронъ, Лонгвилль, Дюмэнь, дворяне изъ свиты короля.

Бойе, Меркадъ, дворяне изъ свиты Принцессы французской.

Донъ Адріано де Армадо, напыщенный Испанецъ.

Натаніэль, сельскій священникъ.

Олофернъ, школьный учитель.

Тупица, констэбль.

Башка, кловнъ.

Моль, пажъ Донъ Армадо.

Лсничій.

Принцесса Французская.

Розалина, Марія, Катарина, дамы изъ свиты Принцессы.

Жакенетта, крестьянка.

Офицеры и другіе, и свиты Короля и Принцессы.

Мсто дйствія: Наварра.

ДЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Наварра. Пажъ и въ глубинъ дворецъ.

Входитъ Король, Биронъ, Лонгвиллъ и Дюмэнь.

КОР. Слава, за которой вс гоняются при жизни, будетъ жить, начертанная на чугун нашихъ могильныхъ памятниковъ, не перестанетъ украшать насъ и по смерти, никого не красящей, если, на зло все-пожирающему времени, мы добудемъ, настоящимъ нашимъ ршеніемъ, ту честь, которая притупитъ остроту косы его, сдлаетъ насъ наслдниками вчности. И потому, доблестные побдители — а вы таковы дйствительно въ этой войн противъ собственныхъ своихъ страстей и безчисленныхъ полчищь мірскихъ пожеланій,— послднее наше постановленіе остается во всей своей сил. Наварра будетъ дивомъ для всего міра: дворъ нашъ будетъ небольшой академіей, постоянно преданной тихому научному созерцанію. Вы трое, Биронъ, Дюмэнь и Лонгвилль, поклялись жить со мною три года моими соучениками и выполнять вс правила, изложенныя въ этой бумаг, клятва произнесена ужь — остается только подписать ваши имена, чтобъ собственной рукой своей лишить себя чести въ случа самомалйшаго нарушенія ихъ. Достаточно въ васъ ршимости выполнить все, въ чемъ поклялись — подпишите вашу клятву и будьте врны ей.

ЛОН. Я готовъ: почему же какіе-нибудь три года и не попоститься, поголодаетъ тло — попируетъ духъ, тощи вдь головы у толстобрюхихъ, отъ жирныхъ яствъ тучнютъ только бока, а умъ сохнетъ.

ДЮМ. Дюмэнь, возлюбленный повелитель, готовъ также на умерщвленіе плоти, предоставляетъ грубйшія наслажденія этого міра низшимъ рабамъ грубаго міра, отказывается, умираетъ для любви, забавъ, роскоши, чтобъ найдти все это въ философіи.

БИР. Я, мой добрый повелитель, могу повторить ихъ завренія только въ отношеніи того, въ чемъ клялся, а именно: жить и учиться здсь съ вами три года. Но вдь есть еще другія строгія требованія, какъ, напримръ: не видться во все это время ни съ одной женщиной, надюсь, это но внесено въ эту бумагу, за тмъ — сть разъ только въ день, а одинъ день въ недл и ничего не сть, надюсь, и это не внесено, наконецъ — спать только три часа въ ночь и не вздремнуть ни на минуту днемъ, тогда какъ я привыкъ препокойно просыпать всю ночь на пролетъ, да и цлые еще полдня обращать въ темную ночь, надюсь, и это не внесено. Все это — не видться съ женщинами, учиться, поститься, не спать — требованія совершенно безполезныя и къ тому же трудно исполнимыя.

КОР. Ты поклялся подчиниться и этому.

БИР. Извините, мой повелитель, я поклялся только учиться съ вашимъ величествомъ, жить здсь, при вашемъ двор, въ продолженіе трехъ лтъ.

ЛОМ. Поклявшись въ этомъ, ты поклялся и во всемъ остальномъ.

БИР. Въ такомъ случа, государь, клянусь, я поклялся только для шутки.— Какая, позвольте спросить, цль ученія?

КОР. Познаніе того, чего иначе не знали бы.

БИР. Стало быть того, что скрыто, недоступно для простыхъ смертныхъ?

КОР. Такова божественная награда ученія.

БИР. Если такъ, извольте, я поклянусь изучать все, что сдлаете недоступнымъ для меня, поклянусь изучать: гд бы пообдать, когда пиры положительно будутъ запрещены мн, гд бы отыскать красотку, когда красотки будутъ скрыты отъ глазъ простыхъ смертныхъ, какъ бы, давъ клятву, слишкомъ трудную для исполненія, измнить ей, не измняя слову. Можно добиться этого ученіемъ, справедливо что ученіемъ познаешь чего прежде не вдалъ — требуйте отъ меня такой клятвы, я никогда не откажусь отъ нея.

КОР. Все это положительныя помхи ученію, отвлекающія отъ него къ суетнымъ удовольствіямъ.

БИР. Суетны и вс удовольствія, но суетне всхъ то, которое, добывался мучительно, надляетъ только муками, таково, напримръ, многотрудное корпніе надъ книгой, чтобъ добиться свта истины, тогда какъ истина тмъ самымъ коварно слпитъ ваше зрніе: свтъ, ищущій свта, лишаетъ свтъ свта, и вашъ свтъ, прежде чмъ отыщете свтъ во мрак, омрачится потерей зрнія. Изучайте лучше какъ дйствительно услаждать глазъ, приковавъ его къ глазамъ далеко прекраснйшимъ, которые, и ослпляя, длаются путеводными звздами, даютъ свтъ ослпленному. Ученіе, какъ лучезарное солнце, не дозволяетъ дерзкому взору слишкомъ углубляться въ себя, и что же пріобртаютъ вчные сидни кром жалкой возможности блеснуть вычитаннымъ изъ сочиненій другихъ? Вдь земные крестные отцы свтилъ небесныхъ, дающіе имя каждой неподвижной звзд, наслаждаются ихъ сіяніемъ нисколько не боле любующихся имъ и не зная ни одной. Знать слишкомъ — знать только слухи, а дать имя можетъ и всякой крестный отецъ.

КОР. Съ какой ученостью возстаетъ онъ противъ учености!

ДЮМ. И съ какимъ рвеніемъ, чтобъ уничтожить всякое рвеніе!

ЛОН. Выпалываетъ онъ рожь, а плевеламъ даетъ разростаться.

БИР. Весна близка, коль стали гуси вылупляться.

ДЮМ. Это къ чему?

БИР. А къ тому, что все хорошо въ своемъ мст я въ свое время.

ДЮМ. Не доказательно.

БИР. Такъ пригодно для римы.

КОР. Биронъ, ни дать ни взять, рзкій, завистливый морозъ, побивающій первенцевъ весны.

БИР. Пожалуй и морозъ, зачмъ же величаться горделивому лту, прежде чмъ запли птицы? изъ чего радоваться мн всякому выкидышу? Не требую я розъ въ Рождество, какъ не желаю и снга въ цвтущій май, люблю все въ свою пору. Такъ и для васъ, учиться теперь поздно: все равно, что лзть черезъ крышу дома, чтобъ отпереть калитку {Въ прежнихъ изданіяхъ: Climb o’er the house to unlook the litile gate. По Колльеру: Climb o’er the house-top to unlock the gate.}.

КОР. Такъ оставь насъ, Биронъ, отправляйся домой, прощай.

БИР. Нтъ, мой добрый государь, я поклялся остаться съ вами, и хоть я и наговорилъ въ пользу невжества боле, чмъ вы можете сказать въ пользу божественнаго ученія — увренный въ себ, я сдержу все, въ чемъ клялся {Въ прежнихъ изданіяхъ: what I have swore. По Колльеру: to what I swore.}, готовъ на вс лишенія каждаго дня этихъ трехъ лтъ. Давайте бумагу, прочту и подпишу и строжайшее изъ постановленій.

КОР. Уступкой этой ты спасаешь себя отъ страшнаго позора.

БИР. (Читая). ‘Item, ни одна женщина ближе мили не подходитъ ко двору нашему’.— И это объявлено ужь?

ЛОМ. Четыре дня тому назадъ.

БИР. Посмотримъ кару.— (Читаетъ) ‘Подъ страхомъ лишиться языка’.— Кто это придумалъ такое наказаніе?

ЛОН. Я.

БИР. Для чего же?

ЛОМ. Чтобы хоть страхомъ удержать ихъ отсюда подальше.

БИР. Опасное для болтливости {Въ прежнихъ изданіяхъ: against gentilily!… По Кольеру: against garulity…} постановленіе.— (Читаетъ) ‘Item, если кого-нибудь въ эти три года застанутъ разговаривающимъ съ женщиной — онъ подвергнется публично такому позору, какой придумаютъ остальные члены двора’.— Эту статью вы сами, мой повелитель, не можете не нарушить тотчасъ же, вамъ вдь извстно, что дочь короля Франціи — прекраснйшая и совершеннйшая двица,— детъ сюда для личныхъ съ вами переговоровъ о передач Аквитаніи ея дряхлому и хворому отцу. Поэтому статья эта совершенно напрасна, или напрасенъ будетъ пріздъ знаменитой принцессы.

КОР. Что вы на это, господа, скажете? Мы вдь совсмъ объ этомъ забыли.

БИР. Вотъ такъ-то вчно промахивается ученіе, изучая какъ достигнуть желаемаго, оно забываетъ длать что слдовало бы, и добившись того, зачмъ боле всего гналось, беретъ его, какъ городъ, огнемъ, какъ взято, такъ и потеряно.

КОР. Мы поневол должны обойдти эту статью, пребываніе здсь принцессы вынуждается самой необходимостью.

БИР. Три тысячи еще разъ будемъ мы въ эти три года клятвопреступны по необходимости, потому что всякой рождается съ своими страстями, которыя сдерживаются не силой, а особой благодатью. Измню клятв — это слово будетъ моимъ оправданіемъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: this word shall speak for me. По Колльеру: This word shall plead for me.}: измнилъ по необходимости.— (Подписывая бумагу) Подписываю вс постановленія безъ всякой оговорки, и тотъ, кто нарушитъ ихъ какой-нибудь даже бездлкой да подвергнется вчному позору. Соблазны существуютъ какъ для другихъ, такъ и для меня, но я, хоть я и не оказалъ особой готовности, я — сдается — сдержу свою клятву доле всхъ. Будетъ, однакожь, допущено хоть какое-нибудь развлеченіе?

КОР. Будетъ. Дворъ нашъ, ты знаешь, посщаетъ утонченнйшій изъ путешествующихъ Испанцевъ, щеголяющій послдними модами всхъ странъ свта {Въ прежнихъ изданіяхъ: in all the world’s new fashion planted. По Колльеру: in all the world-new fashions flaunled.}, съ кузницей фразъ въ голов, человкъ восхищающійся пустыми звуками своего языка, какъ высочайшей гармоніей, и ко всему этому до того преисполненный еще знаніемъ всякаго приличія, что дло, и бездлье избрали его ршителемъ своихъ раздоровъ, этотъ, величаемый именемъ Армадо, шутъ, будетъ разсказывать намъ, въ свободные отъ нашихъ занятій часы, напыщеннйшимъ образомъ подвиги разныхъ витязей смуглой Испаніи, погибшихъ въ битвахъ сего міра. Не знаю какъ васъ, господа, а меня потшаетъ вранье его, я сдлаю его моимъ менестрелемъ.

БИР. Армадо — знаменитйшій изъ вралей, словарь новйшихъ изрченій, истый рабъ моды.

ЛОН. Пастухъ Башка и онъ будутъ нашей забавой, сократятъ три года ученья.

Входятъ Тупица, съ письмомъ, и Башка.

ТУП. Кто изъ васъ, господа, собственная особа короля?

БИР. Онъ. На что теб она?

ТУП. Я и самъ представляю его собственную особу, потому что я констэбль его милости, но мн хотлось бы видть плоть и кровь его собственной особы.

БИР. Вотъ она.

ТУП. Синьоръ Арме — Арме — кланяется вамъ. Тамъ произошла какая-то пакость, это письмо скажетъ вамъ боле.

БАШ. Государь, его пакость касается какъ бы меня.

КОР. Письмо отъ великолпнйшаго Армадо.

БИР. Какъ бы ни было ничтожно дло — изложеніе, увренъ, будетъ величественное.

ЛОН. Величественная увренность услышать вздоръ {Въ прежнихъ изданіяхъ: А high hope for а low hav’ng. По Колльеру: А high hope for а low hearing.}. Даруй намъ Господь силу —

БИР. Выслушать? или воздержаться отъ слушанья?

ЛОН. Выслушать терпливо, смяться умренно, или воздержаться отъ того и другого.

БИР. Это будетъ зависть отъ того, насколько слогъ его расположитъ насъ къ смху {Въ прежнихъ изданіяхъ: give us cause to climb in the meriness. По Колльеру: give us cause to chine in in the meriness.}.

БАШ. Дло, государь, такъ какъ оно касается Жакенетты, касается меня. Дло въ томъ, что меня поймали на дл.

БИР. На какомъ дл?

БАШ. А на слдующемъ и слдующимъ образомъ, ихъ собственно три: меня видли съ ней въ господскомъ дом, сидящимъ съ ней на скамь, и поймали какъ слдовалъ за ней въ паркъ, что все вмст, какъ слдуетъ, и составило это дло. Все въ томъ, что велъ нкоторымъ образомъ такой разговоръ, какой всякой мущина ведетъ съ женщиной {Тутъ непереводимая игра созвучіями словъ mainour — поличное, manner — образъ, способъ, и manor-house — господскій домъ, и значеніями слова form — скамья и форма или видъ.}.

БИР. А за тмъ?

БАШ. А что за тмъ — скажетъ слдующее за тмъ наказаніе, да защититъ Господь праваго!

КОР. Угодно вамъ внимательно выслушать письмо это?

БИР. Внемлемъ, какъ вщаніямъ оракула.

БАШ. Такъ ужь человкъ глупъ, что слушается плоти.

КОР. (Читаетъ). ‘Великому представителю, вице-королю тверди небесной и единому властелину Наварры, души моей земному богу и тло питающему покровителю’ —

БАШ. О Башк пока ни слова еще.

КОР. (Читаетъ) ‘Дло въ томъ’ —

БАШ. Можетъ быть и въ томъ, но если онъ говоритъ: именно въ томъ, такъ, говоря правду, онъ не совсмъ въ томъ.

КОР. Молчать!

БАШ. Слдуетъ и мн, и всякому, кто боится вздорить.

КОР. Ни слова боле!

БАШ. О чужихъ тайнахъ, покорнйше прошу объ этомъ.

КОР. (Читаетъ). ‘Дло въ томъ: осажденный мрачной меланхоліей, я ршилъ подвергнуть черно-угнетающее расположеніе благотворнйшему врачеванію твоимъ цлительнымъ воздухомъ, и какъ дворянинъ, отправился прогуляться. Время когда? Около шестого часа, когда животныя пасутся наиревностне, птицы клюютъ наиприлежне, а люди садятся за трапезу, зовомую ужиномъ. Относительно времени когда, этого достаточно. Теперь о стран въ коей, въ коей, разумю, прогуливался:— именуется она твоимъ паркомъ. За симъ о мст гд, гд, разумю, наткнулся на срамное, наиотвратительнйшее событіе, сгоняющее съ бло-снжнаго пера моего гебенево-черныя чернила, которыя здсь ты зришь, усматриваешь, созерцаешь или видишь, итакъ касательно мста гд:— оно находится на сверо-сверо-восток и на восток отъ западнаго угла твоего чудно-извилистаго сада. Тамъ узрлъ я этого гнуснаго мужлана, этого подлаго пискаря твоихъ потхъ’,—

БАШ. Меня.

КОР. (Читаетъ). ‘Эту безграмотную, невжественную душу’,—

БАШ. Меня.

КОР. (Читаетъ). ‘Этотъ пустой сосудъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: that shallow vassol. По Колльеру: that shalow vessel.}’,—

БАШ. Все меня же.

КОР. (Читаетъ). ‘Нарицаемый, сколько помню, Башкой’,—

БАШ. О горе мн!

КОР. (Читаетъ). ‘Въ обществ и сообществ, въ противность твоему положительно провозглашенному указу и цломудренному уставу,— въ сообществ — въ сообществ — о, тяжко мн даже и выговорить съ кмъ’ —

БАШ. Да съ двкой.

КОР. (Читаетъ). ‘Съ дщерію нашей прародительницы Евы, съ созданіемъ женственнаго рода, или, чтобъ быть понятне для твоего нжнаго разумнія, съ женщиной. Его-то, побуждаемый моимъ всегда чтимымъ долгомъ, и препровождаю я къ теб, для воспріятія надлежащаго наказанія, съ служителемъ твоей неизрченной милости, Антономъ Тупицей, человкомъ извстной честности, отличнйшаго поведенія, обхожденія и весьма уважаемымъ’ —

ТУП. Со мной, если вамъ угодно, я Антонъ Тупица.

КОР. (Читаетъ). ‘Касательно же Жакенетты — такъ именуется сосудъ слабйшій, застигнутый мною съ вышерченнымъ мужланомъ,— я храню ее, какъ сосудъ обреченный ярости твоего закона, и по малйшему намеку твоей милости представлю ее къ суду. Твой, во всхъ выраженіяхъ благоговйной, сердце-сжигающей ревности долга, Донъ Адріано де Армадо’.

БИР. Не такъ хорошо, какъ ожидалъ, и все-таки лучше всего, что досел слыхалъ.

КОР. Лучшее худшаго. Что ты, негодяй, на это скажешь?

БАШ. На счетъ двки-то я, ваша милость, признаюсь.

КОР. А провозглашеніе слышалъ?

БАШ. Слышалъ-то, признаюсь, о немъ много, мало только обратилъ на него вниманія.

КОР. Провозглашено, что всякій кого застанутъ съ женщиной подвергнется годичному заключенію.

БАШ. Съ женщиной меня, государь, не заставали, застали съ двицей.

КОР. Провозглашено и о двиц.

БАШ. Да это была и не двица, а двственница.

КОР. Все равно, провозглашено и о двственниц.

БАШ. Если такъ, то я отрицаю ея двственность, застали меня просто съ работницей.

КОР. И работница ни къ чему не послужитъ теб.

БАШ. Ну нтъ, государь, эта къ чему-нибудь да послужитъ.

КОР. Вотъ мой приговоръ: сидть теб недлю на хлб и вод.

БАШ. Лучше бы ужь мсяцъ на баранин и похлебк.

КОР. И Донъ Армадо будетъ твоимъ стражемъ.— Биронъ, отправь его къ нему. А мы, господа, идемъ осуществлять то, въ чемъ такъ торжественно поклялись другъ другу. (Уходитъ съ Лонгвиллемъ и Дюмэнемъ.)

БИР. Закладую голову противъ шляпы любаго честнаго человка, что вс эти клятвы и уставы окажутся сущимъ вздоромъ.— Идемъ, любезный.

БАШ. Терплю, сударь, за правду, потому что правда, что меня застали съ Жакенеттой, а Жакенетта славная двка, и потому привтствую тебя, горькая чаша благополучія! Злополучіе, можетъ, улыбнется еще опять, угомонись же до тхъ поръ, горе! (Уходятъ.)

СЦЕНА 2.

Домъ Армадо въ другой части парка.

Входятъ Армадо и Моль.

АРМ. Скажи, мальчуганъ, какое это знаменіе, когда мужъ ума великаго впадаетъ въ меланхолію?

МОЛ. Великое то знаменіе, что опечалится.

АРМ. Но вдь печаль, милая моя крошка, тоже самое.

МОЛ. Нтъ, нтъ, нисколько, синьоръ.

АРМ. Чмъ же отличишь ты печаль отъ меланхоліи, нжный юнецъ мой?

МОЛ. Простымъ изложеніемъ ихъ дйствій, суровый мой старецъ.

АРМ. Почему же, почему же суровый старецъ?

МОЛ. Почему же, почему же нжный юнецъ?

АРМ. Я сказалъ это, нжный юнецъ, потому что это приличнйшій эпитетъ твоего юнаго возраста, который мы можемъ называть нжнымъ.

МОЛ. А я, суровый старецъ, потому что это принадлежность преклонныхъ вашихъ лтъ, которыя мы можемъ называть суровыми.

АРМ. Мило и ловко.

МОЛ. Что хотите вы сказать этимъ? Я ли милъ, а моя рчь ловка? или я ловокъ, а моя рчь мила?

АРМ. Ты милъ, потому что малъ еще.

МОЛ. Маленько милъ, потому что малъ. Почему же ловокъ?

АРМ. А ловокъ, потому что увертливъ.

МОЛ. И вы это въ похвалу мн говорите?

АРМ. Вполн заслуженную.

МОЛ. Да я сказалъ бы то же и въ похвалу угря.

АРМ. Какъ? что угрь остроуменъ?

МОЛ. Что угрь увертливъ.

АРМ. Я говорю о твоей увертливости въ отвтахъ. Ты раздражаешь кровь мою.

МОЛ. Я удовлетворенъ.

АРМ. Не люблю противорчіи.

МОЛ. (Про себя). Стало и себя, потому что самъ воплощенное противорчіе правд {Тутъ непереводимая игра значеніями слова cross — перечить и крестовикъ (монета).}.

АРМ. Я общалъ королю изучать съ нимъ три года.

МОЛ. Это можно въ какой-нибудь часъ.

АРМ. Невозможно.

МОЛ. Сколько составляетъ одинъ трижды сказанный?

АРМ. Счетная часть, пригодна только шинкарямъ, не далась она мн.

МОЛ. Вы дворянинъ и игрокъ?

АРМ. И то и другое, и то и другое политура человка вполн совершеннаго.

МОЛ. И потому, увренъ, знаете что составляютъ очекъ да два еще.

АРМ. Всего будетъ однимъ больше двухъ.

МОЛ. Стало три, какъ говорится въ простонародьи?

АРМ. Такъ.

МОЛ. Гд же тутъ трудность? Вы изучили три скорй, чмъ трижды моргнули, а какъ легко къ слову три прибавить года и изучить три года въ двухъ словахъ — это скажетъ вамъ и танцующая лошадь {Намкъ на ученую лошадь нкоего Бэнкса или Мороко, которая танцевала, считала и длала еще разныя другія штуки. Лошадь эта и хозяинъ ея, по нкоторымъ свдніямъ, были сожжены въ Рим, по обвиненію въ колдовств.}.

АРМ. Великолпнйшая метафора!

МОЛ. (Про себя). Чтобъ доказать, что ты нуль.

АРМ. За симъ я покаюсь теб, что влюбленъ, а такъ какъ любить для солдата низко, то и влюбленъ въ женщину низкаго званія. Еслибъ обнаженіе моего меча противъ причудъ страсти могло освободить меня отъ непотребной мысли о ней — я взялъ бы вожделніе въ плнъ и выдалъ бы его любому французскому придворному за первый вновь придуманный реверансъ.— Вздыхать, полагаю, позорно, готовъ бы, кажется, отрчься отъ Купидона.— Утшь же меня, мой милый, скажи, кто изъ людей великихъ былъ влюбленъ?

МОЛ. Да Геркулесъ, синьоръ.

АРМ. О, сладчайшій, Геркулесъ!..— Боле, боле авторитетовъ, мое сокровище, приводи, дитя мое, еще, и все людей доблестныхъ, могучихъ.

МОЛ. Самсонъ еще, человкъ очень, страшно могучій, потому что могъ утащить городскія ворота, взваливъ ихъ, какъ носильщикъ, на спину {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ carriage — поведеніе, обхожденіе, и carry — несть, унесть.}. И онъ былъ влюбленъ.

АРМ. О, могучій, о, крпко-выйный Самсонъ! я столько же превосхожу тебя умньемъ владть мечемъ, сколько ты меня ношеніемъ воротъ. И я влюбленъ.— Кто же, любезнйшій, былъ предметъ любви Самсона?

МОЛ. Женщина, синьоръ.

АРМ. Какого темперамента?

МОЛ. Всхъ четырехъ, или трехъ, или двухъ, или одного изъ четырехъ.

АРМ. Скажи, какого именно?

МОЛ. Зеленаго, зеленаго, какъ морская вода.

АРМ. Какъ будто это одинъ изъ четырехъ темпераментовъ?

МОЛ. Читалъ что одинъ, и что еще лучшій изъ всхъ.

АРМ. Зеленый цвтъ, въ самомъ дл, цвтъ любовниковъ, но имть этого цвта любовницу, Самсону, кажись, не подобало. Онъ врно, любилъ ее за умъ.

МОЛ. Точно такъ, потому что и умъ-то ея былъ зеленъ.

АРМ. Моя — чистйшаго благо и краснаго.

МОЛ. Но вдь и грязнйшіе помыслы прикрываются этими цвтами.

АРМ. Докажи, докажи, благовоспитанный отрокъ.

МОЛ. Умъ отца и языкъ матери, помогите?

АРМ. Прелестнйшее дтское воззваніе, мило и поэтично {Въ прежнихъ изданіяхъ: most pretly and pathetical!…. По Колльеру: most prelty and poetical!}!

МОЛ.

Была бъ румяна и бда,

Никто по блдности чела,

Нето по розамъ алыхъ щекъ,

Ее бы обличить не могъ.

И стыдъ и страхъ ей нипочемъ:

Лице не скажетъ ни о чемъ,

Всегда одинъ и тотъ же видъ,

Не измняясь, сохранитъ.

Скверный, синьоръ, стишекъ для благо и краснаго.

АРМ. Существуетъ, кажется, баллада о ‘Корол и Нищей’?

МОЛ. Согршилъ міръ сильно такой балладой вка три тому назадъ, но теперь не думаю, чтобы можно было найти ее, а если и найдется, такъ никому не вздумается ни переписывать, ни пть ее.

АРМ. Я хочу, чтобъ это событіе описали снова для оправданія моего уклоненія какимъ-нибудь разительнымъ примромъ.— Дитя мое, я люблю ту самую поселянку, которую засталъ въ парк съ Башкой — этимъ одареннымъ разумомъ животнымъ, она вполн заслуживаетъ —

МОЛ. (Про себя). Розогъ, и любовника все-таки получше моего господина.

АРМ. Спой что-нибудь, малютка, мн такъ тяжело отъ любви.

МОЛ. Отъ любви къ такой легкомысленной — да это просто чудо.

АРМ. Спой, говорю я теб.

МОЛ. Погодите, пока пройдетъ вотъ эта компанія.

Входятъ Тупица, Башка и Жакенетта.

ТУП. Синьоръ, королю угодно, чтобы ваша милость взяли Башку подъ свой надзоръ и не дозволяли ему ни удовольствій, ни иныхъ истязаній, заставляли бы только поститься три дня въ недлю. Что же касается до сей двицы — я долженъ удержать ее въ парк, она пожалована въ коровницы. Прощайте.

АРМ. Красня, я измняю себ.— Два.

ЖАК. Мужъ.

АРМ. Я навщу тебя въ твоемъ жилищ.

ЖАК. Увидимъ.

АРМ. Я знаю, гд оно находятся.

ЖАК. Боже, какой вы смышленый!

АРМ. Чудеса разскажу я теб.

ЖАК. Этимъ лицемъ?

АРМ. Я люблю тебя.

ЖАК. Старая псня.

АРМ. За симъ, прощай.

ЖАК. Счастливо оставаться.

ТУП. Идемъ, идемъ, Жакенетта. (Уходитъ съ ней.)

АРМ. А ты, негодяй, ты попостишься у меня за грхи твои, пока не получишь прощенія.

БАШ. Что же, сударь, если ужь не льзя не поститься — надюсь, буду поститься на полный желудокъ.

АРМ. Тяжело будетъ твое наказаніе.

БАШ. Буду, стало-быть, обязанъ вамъ боле вашихъ служителей, потому что ваши награды имъ черезъ чуръ ужь легки.

АРМ. Возьми этого бездльника, запри его.

МОЛ. Идемъ, преступный рабъ, идемъ.

БАШ. Позвольте, почтенный господинъ, зачмъ же запирать-то меня? поститься можно вдь и на вол.

МОЛ. Нтъ, постись, любезный, въ невол, въ тюрьму.

БАШ. Ладно, увижу когда-нибудь виднные мной веселые дни бдствія, увидитъ кое-кто —

МОЛ. Что же кое-кто-то увидитъ?

БАШ. Ничего, кром того, на что взглянетъ. Не плнникамъ скупиться на слова, а потому и не скажу ничего, благодареніе Богу, у меня такъ же мало терпнія, какъ и у всякаго другаго, а потому и могу быть покоенъ. (Уходитъ съ Молью.)

АРМ. Люблю даже низкую почву, которую попираетъ еще низшій башмакъ ея, руководимый еще нижайшей стопою. Но любя, я сдлаюсь клятвопреступнымъ, а это высшій аргументъ лживости, и можетъ ли любовь, лживо предпринимаемая, быть истинной? Любовь — домовой, любовь — демонъ, и нтъ другаго злаго духа, кром любви. Однакожь и Самсонъ, какъ ни былъ онъ могучъ, былъ также искушенъ, однакожь и Соломонъ, какъ ни былъ онъ мудръ, былъ также обольщенъ. Стрла Купидона слишкомъ крпка и для булавы Геркулеса, а потому не подъ силу и мечу Испанца. Первый и вторый поводы {Къ ссор. См. Ч. VI стр. 373 прим. 2.} тутъ мн не помогутъ, passado {Фехтовальный терминъ.} ему нипочемъ, дуэль онъ ни во что не ставитъ, и хоть его и позорятъ названіемъ мальчишки, онъ славенъ покореніемъ мужей. Прощай же, мужество! ржавей, мечъ! безмолвствуй, барабанъ! вашъ оруженосецъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: for your manager… По Колльеру: for your armiger…}влюбленъ, да, онъ любитъ. Помогай же мн теперь какой-нибудь находчивый богъ римы, потому что, увренъ, сдлаюсь составителемъ сонетовъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: I shall turn sonnetteer… По Колльеру: I shall turn sonnet-make…}. Придумывай умъ, пиши перо, меня хватитъ на цлые фолліанты.

(Уходитъ.)

ДЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Другія часть парка съ павильономъ и палатками въ нкоторомъ отдаленіи.

Входятъ Принцесса Французская, Розалина, Марія, Катарина, Бойе, Дворяне и Свита.

БОЙ. Призовите теперь, принцесса, вс высокія ваши способности {Въ прежнихъ изданіяхъ: your dearest spirits… По Колльеру: your clearest spirits…}, сообразите кого посылаетъ король, вашъ родитель, къ кому посылаетъ, и какая цль его посланія, посылаетъ онъ васъ самихъ, такъ высоко стоящихъ во мнніи свта, для переговоровъ съ единственнымъ наслдникомъ всхъ возможныхъ человку совершенствъ, съ несравненнымъ королемъ Наварры, а предметъ ихъ ни мало, ни много Аквитанія — достойная быть приданымъ королевы. Будьте теперь такъ же расточительны на вс чары вашихъ дивныхъ прелестей, какъ была сама природа, страшно поднявшая цну прелестей, когда, обдливъ весь міръ, расточила ихъ вс на васъ.

ПРИ. Добрый Бойе, хотя моя красота совсмъ и не велика, не нуждается она однакожь въ блестящей размалевк вашими похвалами, красота покупается по сужденію глазъ, а не по хвастливымъ возгласамъ торгашей, я не увлекаюсь такъ высказываніемъ мн моихъ достоинствъ, какъ вы желаніемъ блеснуть своимъ умомъ, расточая его на похвалы моему. Но къ длу, длецъ.— Добрый Бойе, вамъ не безъизвстно, что все-разглашающая молва гласитъ, что король Наварры далъ обтъ, до истеченія трехъ лтъ много-труднаго ученія, не допускать къ тихому двору своему ни одной женщины, а потому мы и считаемъ необходимымъ, прежде чмъ вступимъ въ запрещенные врата, узнать его волю. Для этого, вполн полагаясь на ваши способности, мы длаемъ васъ нашимъ ходатаемъ: скажите ему, что дочь короля Франціи, по длу весьма важному, нетерпящему отсрочки, проситъ личнаго свиданія съ его величествомъ. Поспшите же передать ему это, какъ смиренныя просительницы, мы подождемъ здсь его ршенія.

БОЙ. Гордый этимъ порученіемъ, иду какъ нельзя охотне. (Уходите.)

ПРИ. Всякая гордость охотная гордость, такова и ваша.— Скажите, господа, кто же товарищи, раздляющіе съ добродтельнымъ королемъ обтъ его?

1. дв. Одинъ изъ нихъ Лонгвилль.

ПРИ. Знаетъ кто этого человка?

МАР. Я знаю его, принцесса, видла въ Нормандіи на свадьб графа Перигоръ съ прекрасной наслдницей Жака Фоконбриджь. Онъ слыветъ человкомъ чрезвычайно даровитымъ, весьма образованнымъ, искуснымъ и въ воинскомъ дл, нтъ ничего что бы, когда захочетъ, не шло къ нему. Единственное пятно, омрачающее блескъ его доблестей — если только блескъ доблестей можетъ омрачиться какимъ нибудь пятномъ,— это острый и притомъ слишкомъ ужь необузданный умъ, острота котораго колетъ, а необузданность не щадитъ никого.

ПРИ. Врно, какой-нибудь легкомысленный насмшникъ не такъ ли?

МАР. Такъ говоритъ большая часть боле знакомыхъ съ его характеромъ.

ПРИ. Недолговчные эти умы увядаютъ въ самомъ рост.— Кто же остальные?

КАТ. Молодой Дюмэнь, совершеннйшій юноша, любимый всми, кто любитъ добродтель за добродтель, чуждый всякаго зла, хотя и надленъ въ высшей степени тмъ, что наиболе длаетъ зла, потому что одаренъ умомъ, достаточнымъ чтобъ сдлать и безобразіе привлекательнымъ, и красотой, способной увлечь безъ всякаго даже ума. Я встртила его разъ у герцога Аленсонъ, и изъ всего хорошаго, что тогда въ немъ замтила, передаю весьма только не многое.

РОЗ. Съ нимъ былъ тогда еще одинъ изъ посвятившихъ себя ученію: Биронъ, если только не ослышалась. Никогда не проводила я еще часа съ человкомъ до такой степени веселымъ въ предлахъ вполн приличной веселости. Глазъ его безпрестанно доставляетъ пищу его остроумію, потому что все, подмчаемое первымъ, обращается послднимъ въ забавнйшую шутку, передаваемую его бойкимъ языкомъ — истолкователемъ мысли — такъ ловко и въ такихъ прекрасныхъ выраженіяхъ, что и пожилыя уши заслушиваются, а боле юныя совершенно очаровываются. Такъ пріятенъ и занятенъ разговоръ его.

ПРИ. Что же это такое, мои милыя? Ужь не влюблены ли вы вс, что убираете, каждая своего, такими превыспренними похвалами?

МАР. Вотъ, Бойе идетъ.

Входитъ Бойе.

ПРИ. Ну что, любезный Бойе, примутъ насъ?

БОЙ. Король былъ увдомленъ о вашемъ прізд, и онъ и его товарищи по ученію были уже готовы встртить васъ, прекрасная моя повелительница, до моего еще прихода. За симъ узналъ я, что онъ предполагаетъ оставить васъ въ пол, какъ врага, осаждающаго дворъ его, и совсмъ не думаетъ о томъ: какъ бы обойти клятву, чтобъ впустить васъ въ безлюдный дворецъ свой. Но вотъ и онъ. (Дамы надваютъ маски.)

Входятъ Король, Лонгвилль, Дюмэнь, Биронъ и Свита.

КОР. Прекрасная принцесса, привтствую ваше прибытіе ко двору наварскому.

ПРИ. Слово прекрасная возвращаю вамъ назадъ, привтъ же нахожу нсколько преждевременнымъ, сводъ этого двора слишкомъ высокъ, чтобъ быть вашимъ, а привтъ широкому полю слишкомъ унизителенъ, чтобъ быть моимъ.

КОР. Вы будете желанной гостьей двора нашего.

ПРИ. Буду? такъ ведите же меня туда.

КОР. Выслушайте меня, дорогая принцесса, я далъ клятву.

ПРИ. Да поможетъ же вамъ Пресвятая Два! вы нарушите ее.

КОР. Ни за что въ мір, по собственной, покрайней мр, вол.

ПРИ. По собственной вол, по собственной — ни по чему другому.

КОР. Ваше высочество не знаете въ чемъ она состоитъ.

ПРИ. Не знали бы этого и вы, ваше незнаніе было бы мудростью, потому что теперешнее ваше знаніе окажется полнйшимъ невжествомъ. Я слышала, ваше величество поклялись не знать никакого гостепріимства, хранить такую клятву — грхъ смертный, грхъ и нарушить ее, но — извините, я слишкомъ ужь дерзка, учить учителя не подобаетъ мн. (Подавая ему бумагу.) Будьте такъ добры, прочтите вину моего посланія и дайте отвтъ сейчасъ же.

КОР. Сейчасъ же, если только возможно.

ПРИ. Вы ускорите этимъ отъздъ мой, задержите — не избжать вамъ клятвопреступленія.

БИР. Не танцовалъ ли я съ вали, какъ-то разъ, въ Брабант?

РОЗ. Не танцовала ль я съ вами, какъ-то разъ въ Брабант?

БИР. Я знаю, что танцевали.

РОЗ. Какъ же безполезенъ былъ вопросъ объ этомъ!

БИР. Зачмъ же раздражаться?

РОЗ. Зачмъ же шпорить меня такими вопросами?

БИР. Умъ вашъ слишкомъ пылокъ, слишкомъ спшитъ — утомится.

РОЗ. За тмъ только, какъ сброситъ сдока въ лужу.

БИР. Какой теперь часъ?

РОЗ. Часъ глупыхъ вопросовъ.

БИР. Да благословитъ васъ Господь, прекрасная маска.

РОЗ. Да благословитъ Онъ лице, прикрываемое этой маской.

БИР. И да пошлетъ вамъ много, много обожателей.

РОЗ. И такъ да будетъ, если васъ въ ихъ числ не будетъ.

БИР. Для того и удаляюсь.

КОР. Принцесса, вашъ родитель пишетъ объ уплат ста тысячъ кронъ, составляющихъ только половину суммы, ссуженной ему моимъ отцемъ на его войны. Допустивъ даже, что отецъ, или я, никогда не получавшіе этой суммы, дйствительно получили ее,— и за тмъ все-таки остаются неуплаченными еще сто тысячъ, въ обезпеченіе которыхъ передана намъ часть Аквитаніи, далеко, впрочемъ, не стоющая этихъ денегъ. По этому, уплатитъ король, вашъ родитель, хоть одну эту половину, мы возвратимъ ему Аквитанію и пребудемъ съ нимъ въ дружб. Но не таково, кажется, его желаніе, потому что письмомъ этимъ онъ требуетъ возврата ста тысячъ кронъ, а не возстановленія, уплатой ста тысячи кронъ, прежнихъ своихъ правъ на Аквитанію, съ которою, получивъ все ссуженное моимъ отцемъ, мы охотно разстались бы. Не будь требованіе его такъ далеко отъ всякой благоразумной возможности какой нибудь уступки — вы сами, прекрасная принцесса, собственной особой, побудили бы меня, наперекоръ даже благоразумію, къ уступк, и возвратились бы во Францію вполн удовлетворенной.

ПРИ. Ваше величество жестоко оскорбляете короля, моего родителя, оскорбляете и самихъ себя, отрицая такъ непристойно полученіе такъ честно уплаченнаго.

КОР. Увряю, никогда не слыхалъ я ни о какой уплат, и если вы докажете ее — возвращу все сполна, или уступлю Аквитанію.

ПРИ. Ловлю васъ на этомъ слов. Бойе, вы можете показать расписку въ полученіи этой суммы, выданную довренными сановниками Карла, родителя его величества.

КОР. Покажите.

БОЙ. Ваше величество, пакетъ съ расписками и другими, касающимися этого дла бумагами не пришелъ еще. Завтра будетъ все представлено.

КОР. И этого будетъ достаточно: тогда мы согласимся на всякое разумное требованіе. А между тмъ, согласуй пріемъ съ требованіями чести безъ нарушенія чести, мы постараемся сдлать его вполн васъ достойнымъ, мы не можемъ впустить васъ, прекрасная принцесса, во дворецъ нашъ, но и здсь, за его оградой, вы будете приняты такъ, что и самимъ вамъ покажется, что вы, если не въ немъ, такъ въ нашемъ сердц. Увренный что вы, по свойственной вамъ доброт, извините меня, я прощаюсь съ вами, завтра мы навстимъ васъ опять.

ПРИ. Благодатное здоровье и желаніе всего прекраснаго да сопутствуютъ вашему величеству.

КОР. Того же, что пожелали вы, желаю о вамъ везд, гд бы вы ни находились. (Уходитъ съ своей свитой.)

БИР. (Розалин). Васъ, прекрасная, поручаю я моему собственному сердцу.

РОЗ. Прошу, передайте ему мой привтъ. Желала бы какъ-нибудь увидать его.

БИР. Желалъ бы, чтобъ услышали стоны его.

РОЗ. Хвораетъ глупенькое?

БИР. Страшно.

РОЗ. Пустите кровь.

БИР. Вы думаете, поможетъ?

РОЗ. Думаю.

БИР. Пронзите жь его вашимъ взглядомъ.

РОЗ. Тупъ онъ, можно моимъ кинжаломъ.

БИР. Да хранитъ Господь жизнь вашу!

РОЗ. А васъ отъ слишкомъ долгой!

БИР. Не задерживаю васъ моей благодарностью. (Отходитъ.)

ДЮМ. (Бойе). На одно, милостивый государь, слово. Кто эта дама?

БОЙ. Наслдница Аленсона — Розалина.

ДЮМ. Прелестная дама! Прощайте. (Уходитъ.)

ЛОН. (Бойе). Скажите, почтеннйшій, кто эта — въ бломъ?

БОЙ. Иногда женщина, при свт, напримръ.

ЛОН. При свт, можетъ и легкомысленная {Тутъ непереводимая игра значенія слова light — свтъ и легкость, легкомысленность, легкое поведеніе.}, мн нужно только имя.

БОЙ. У ней одно только для самой себя, требовать послдняго — неприлично.

ЛОМ. Скажите хоть чья она дочь?

БОЙ. Слышалъ, что своей матери.

ЛОН. Да благословитъ же Господь вашу бороду!

БОЙ. Не сердитесь — наслдница Фоконбриджа.

ЛОН. Не сержусь. Она прекраснйшая дама.

БОЙ. Весьма вроятно, весьма возможно. (Лонгвиллъ уходитъ.)

БИР. Какъ зовутъ вонъ ту — въ шапочк?

БОЙ. Кажется Катариной.

БИР. Замужемъ она?

БОЙ. За своей волей.

БИР. Здравствуйте и прощайте!

БОЙ. Прощайте — мн, а здравствуйте — вамъ. (Биронъ уходитъ. Дамы снимаютъ маски.)

МАР. Послдній — Биронъ, сумасброднйшій весельчакъ: каждое его слово — шутка.

БОЙ. И каждая шутка — только слово.

ПРИ. Хорошо, что вы не уступили ему.

БОЙ. Я такъ же былъ готовъ съ нимъ сцпиться, какъ онъ — на абордажь.

МАР. Ни дать ни взять два задорные барана,

БОЙ. Почему жь не два баркаса {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ: sheep — баранъ и ship — корабль.}? Не бараны мы, милая овечка, если не пасемся на твоихъ губкахъ.

МАР. И вся острота кончается тмъ, что вы бараны, а я пастбище?

БОЙ. Позволь же попастись на немъ. (Хочетъ поцловать ее.)

МАР. Извини, милое животное, мои губы, хоть ничмъ и не ограждены, не общественное достояніе.

БОЙ. Чье же?

МАР. Мое и моей доли.

ПРИ. Люди остроумные не могутъ не состязаться, согласитесь однакожь, мои милые, что междоусобная эта война остроумія была бы гораздо умстне съ королемъ Наварры и съ его книжниками, здсь же совсмъ неумстна.

БОЙ. Если моя наблюдательность, рдко лгущая, и на этотъ разъ не обманула меня выданнымъ глазами, нмымъ краснорчіемъ сердца — король Наварры зараженъ.

ПРИ. Чмъ?

БОЙ. Да тмъ, что мы, влюбленные, называемъ страстью.

ПРИ. Изъ чего же вы это заключаете?

БОЙ. Изъ того, что все въ немъ стремилось ко двору его очей и выглядывало сквозь вожделніе. Сердце его, какъ агатъ съ вырзаннымъ на немъ вашимъ изображеніемъ, гордясь имъ, выражало свою гордость глазами, языкъ его, досадуя что долженъ не смотрть, а говорить, запинался отъ неудержнаго желанія обратиться въ зрніе, вс его чувства сливались въ одно это, чтобъ только смотрть на прекрасную изъ прекрасныхъ. Мн казалось, что вс его чувства были замкнуты въ глазу, какъ брилліанты, продаваемые какому-нибудь принцу, въ хрустальномъ ковчежц, и что, выставляя ихъ достоинства, онъ предлагалъ оттуда, гд они были собраны, купить ихъ въ то время, какъ вы проходили мимо. Лице его выражало такое удивленіе, что взоры всхъ видли какъ очарованы его взоры тмъ, что видли. Дайте ему, ради меня, хоть одинъ нжный поцлуй, и я дамъ вамъ и Аквитанію и все, что принадлежитъ ему.

ПРИ. Идемъ въ шатеръ, Бойе хочется —

БОЙ. Выразить въ словахъ, что говорили его глаза, я только обратилъ его глаза въ уста, придавъ имъ языкъ, который, знаю, не солжетъ.

РОЗ. Вы старый сводникъ, и говорите искусно.

МАР. Онъ ддъ Купидона, и узнаетъ все отъ него.

РОЗ. Стало Венера уродилась въ мать, потому что отецъ куда-какъ некрасивъ.

БОЙ. Да послушайте же, сумасбродныя.

МАР. Не слышимъ.

БОЙ. И не видите?

РОЗ. Ничего, кром дороги куда идти.

БОЙ. Съ вами не сговоришь. (Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Другая часть парка.

Входятъ Армадо и Моль.

АРМ. Щебечи, дитя мое, нжь чувство моего слуха.

МОЛ. (Поетъ). ‘Конъ Колинель’ {Начало старой, утраченной псни. Выборъ псенъ былъ произволенъ, а потому въ старыхъ піесахъ он рдко и приводятся.} —

АРМ. Прелестная мелодія!— Ступай, снисходительность возраста! возьми сей ключь, дай свободу пастуху, приведи его сюда неукоснительно, мн онъ нуженъ ради письма къ моему предмету.

МОЛ. Хотите, мой повелитель, пріобрсти любовь вашего предмета французскимъ бранлемъ?

АРМ. Какъ! французской бранью {Тутъ непереводимая игра значеніями слова brawl — особенный танецъ, получившій это названіе отъ французскаго branle, и ссора, крикъ, шумъ.}?

МОЛ. Нтъ, совершеннйшій изъ господъ: выплясывая кончикомъ языка какую нибудь псенку, пристукивая при этомъ ногами, закатывая глаза подъ лобъ. Выражайте одну ноту вздохомъ, другую — напвомъ: то горловымъ, какъ будто, воспвая любовь, глотаете ее, то носовымъ, какъ будто, чуя любовь, нюхаете ее, и все это: надвинувъ шляпу, какъ навсъ, надъ лавкой вашихъ глазъ, скрестивъ руки на вашемъ узкомъ камзол, какъ кроликъ на вертел, или засунувъ ихъ въ карманы, какъ на старыхъ картинахъ. Но главное: на одной псн долго не останавливайтесь — дв, три ноты, и другую. Вотъ это совершенства, вотъ это манеры, ими-то и надуваютъ глупыхъ женщинъ, которыя и безъ того были бы надуты, они-то — обратите на это вниманіе — и обращаютъ общее вниманіе на тхъ, кто наиболе ими отличается.

АРМ. Какъ добился ты такой опытности?

МОЛ. Трудомъ наблюденія {Въ прежнихъ изданіяхъ: Ву my penny of observation… По Колльеру: Ву my pain of observation…}.

АРМ. Но ахъ,— но ахъ —

МОЛ. Конекъ забытъ {Въ старыхъ Майскихъ играхъ фигурировали между прочими лицами: Два Марія, монахъ Тукъ и человкъ на коньк, представлявшій Св. Георга. Пуритане, исключили эти три лица, какъ отзывающіяся папствомъ, и кто-то въ насмшку написалъ эпитафію коньку, въ которой одна изъ строкъ начинается словами Армадо: ‘Но, ахъ, но, ахъ’, и пажъ, доканчиваетъ ее словами той же эпитафіи.}.

АРМ. Ты это мою возлюбленную называешь конькомъ?

МОЛ. Нтъ, что конекъ — конекъ жеребенокъ, а ваша возлюбленная, можетъ быть, и настоящая кляча. Да неужли же вы ужь и забыли вашу возлюбленную?

АРМ. Почти что забылъ было.

МОЛ. Плохой же вы школьникъ! Вдолбите ее хорошенько въ память.

АРМ. И въ памяти она и въ сердц, мальчуганъ.

МОЛ. И вн васъ, и все это докажу я.

АРМ. Что докажешь?

МОЛ. Что я мужъ, когда доживу до этого, а то, что она въ памяти, въ сердц и вн васъ — сейчасъ же. Памятью вы любите ее, потому что ваше сердце не можетъ до нея добраться, сердцемъ вы любите ее, потому что ваше сердце влюблено въ все, вн васъ любите ее, потому что вн себя отъ невозможности увнчать любовь свою.

АРМ. Дйствительно я тройствененъ въ этомъ,

МОЛ. Трижды тройственны, и все-таки ничто.

АРМ. Приведи пастуха, онъ снесетъ мое письмо,

МОЛ. Вполн подходящій посланецъ {Въ старыхъ изданіяхъ: А message well synipathised… По Колльеру: А тessenger well synipatрised.}, лошадь посолъ осла.

АРМ. Что? что ты говоришь?

МОЛ. А то, что осла-то вамъ лучше послать на лошади, потому что хода у него страшно медленная, иду однакожь.

АРМ. Это такъ близко, иди.

МОЛ. Съ быстротой свинца.

АРМ. Что хочешь ты этимъ сказать, милый острякъ? Разв свинецъ не самый тяжелый, неповоротливый и медленный металлъ?

МОЛ. Minime {Нисколько, никакъ.}, или лучше, нтъ, синьоръ.

АРМ. Говорю, самый медленный.

МОЛ. А вы, сударь, говоря это, слишкомъ скоры, медлененъ свинецъ вылетающій изъ ружья?

АРМ. Прелестный иміамъ риторики! Онъ представляетъ меня пушкой, а себя — ядромъ. Стрляю тобой въ пастуха.

МОЛ. Выстрлили, и я лечу. (Уходитъ.)

АРМ. Остроумнйшій юнецъ, рчистъ и полонъ прелести!— Прости, прекрасный неба сводъ, я долженъ воздыхать предъ лицемъ твоимъ, влажно-окая меланхолія {Въ прежнихъ изданіяхъ: А must acute juvenal, voluble and free of grace!… in thy face: Most rude melancholy… По Колльеру: А most acute juvenal, voluble and fair of grace!… in thy face, Moist-eyed melancholy.}, мужество уступаетъ теб мсто.— Но вотъ, и мой герольдъ возвращается.

Моль возвращается съ Башкой.

МОЛ. Чудеса, синьоръ, Башка сломала себ голень.

АРМ. Это какая-нибудь энигма, загадка, ну, начинай же свой l’envoy {Заключительная строфа въ старыхъ французскихъ стихотвореніяхъ, содержавшая обыкновенно или нравоученіе, или посвященіе какому-нибудь лицу.}.

БАШ. Не надо ни эгмы, ни загадки, ни ланвоя, нтъ во всемъ этомъ толку {Въ прежнихъ изданіяхъ: no salve in the mail, sir…. По Колльеру: no salve in them all, sir.}, прошу, сударь, только подорожника, простого подорожника, не ланвоя, не ланвоя, не мази, а только подорожника {Листъ подорожника и до сихъ поръ простонародное средство отъ ушибовъ, ранъ и т. п.}.

АРМ. Клянусь доблестью, ты вынуждаешь смхъ, твое невжество — негодованіе, вздыманіе моихъ легкихъ — о, простите мн мои звзды!— побуждаетъ меня къ жалкой усмшк. Неужли же этотъ неучь принимаетъ мазь за l’envoy, а слово l’envoy за мазь?

МОЛ. А приметъ его и ученый за что-нибудь другое? разв l’envoy не все-смазывающее заключеніе {Тутъ непереводимая игра значеніями англійскаго слово salve — мазь, и употребляемаго при прощаніяхъ латинскаго salve — будь здоровъ.}?

АРМ. Нтъ, мальчуганъ, это эпилогъ или выводъ, объясняющій предшествующее тмное мсто. Привожу примръ:

Лиса съ обезьяной и смиренною пчлкой

Были въ вчной вражд, оставаясь все тройкой.

Это мораль. За ней слдуетъ l’envoy.

МОЛ. Его ужь я самъ прибавлю, повторите вашу мораль.

АРМ.

Лиса съ обезьяной и смиренною пчлкой

Были въ вчной вражд, оставаясь все тройкой,

МОЛ.

Пока не выступилъ гусь и, хлопнувши дверкой,

Не покончилъ вражды, сдлавъ нечетъ четверкой ¹).

¹) Въ прежнихъ изданіяхъ: by adding four… По Колльеру: bу making four.

Теперь повторимъ: я — вашу мораль, а вы — мой l’envoy.

Лиса съ обезьяной и смиренною пчлкой

Были въ вчной вражд, оставаясь все тройкой,

АРМ.

Пока не выступилъ гусь и, хлопнувши двркой,

Не покончилъ вражды, сдлавъ нечетъ четверкой.

МОЛ. L’envoy, завершающійся гусемъ, положительно хорошъ, чего вамъ еще?

БАШ. Надуваетъ его, мальчуганъ, гусемъ, плоховатъ онъ.— Хороша, сударь, ваша дешевая покупка, коли гусь-то достаточно жиренъ. Хорошо покупать, такое жь искусство, какъ и мошенничество, мн кажи жирный ланвой — жирнаго, то-есть, гуся.

АРМ. Постойте, постойте. Съ чего началось наше состязаніе?

МОЛ. Я сказалъ, что Башка сломала себ голень, а вы потребовали l’envoy.

БАШ. Врно, а я подорожника, это вызвало ваше состязаніе, а за тмъ и мальчугановъ жирный ланвой, то-есть гуся, котораго вы купили, чмъ торгъ и кончился.

АРМ. Скажите однакожь: какъ же это башка сломала себ голень?

МОЛ. Скажу чувствительнйшимъ образомъ.

БАШ. Нтъ, Моль, ты ничего тутъ не чувствуешь, я самъ скажу этотъ ланвой:

Я, Башка, бросившись вонъ, совсмъ здоровый,

Сломалъ голень, задвъ за порогъ дубовый.

АРМ. Оставимъ эту матерію.

БАШ. До поры, когда она потечетъ изъ моей голени.

АРМ. Слушай, Башка, я воистину повнчаю все это афраншированіемъ тебя {Тутъ игра значеніями слова marry — воистину, право, и женить.}.

БАШ. Повнчаете на какой нибудь француженк {Въ прежнихъ изданіяхъ: Sirrah, Coslard, I will enfranchise thee. По Колльеру: Sirrah, Costard, marry, I will enfranchise thee.}?— Чую тутъ какой-нибудь ланвой, какого-нибудь гуся.

АРМ. Клянусь нжной душой моей, я намренъ даровать теб свободу, освободить твою личность, вдь ты былъ замурованъ, заключенъ, замкнутъ, задержанъ.

БАШ. Правда, правда, и вы хотите сдлаться моимъ чистительнымъ, выпустить меня?

АРМ. Я дарую теб свободу, увольняю отъ заключенія {Въ прежнихъ изданіяхъ: I will set thee from durance. По Колльеру: I will…. set thee free from durance.}, и взамнъ его возлагаю только слдующее: отнеси сей важный документъ къ поселянк Жакенетт. (Давая ему деньги) Вотъ теб и ренумерація, потому что лучшее огражденіе моей чести — награжденіе моихъ подчиненныхъ.— Моль, слдуй за мною. (Уходить.)

МОЛ. Слдую, какъ слдствіе.— Прощайте, синьоръ Башка.

БАШ. Прощайте, сладчайшій золотникъ человческаго мяса! прелестнйшій брилліантъ мой! (Моль уходить.) Посмотримъ теперь его ренумерацію. Ренумерація!— Э, да это латинское названіе трехъ фарзинговъ: ренумерація — это три фарзинга.— Что стоитъ эта тесемка?— ‘Пенни’.— ‘Довольно и ренумераціи’, и берутъ. Ренумерація!— это названіе лучше французской кроны. Никогда не буду ни покупать, ни продавать безъ этого слова.

Входить Биронъ.

БИР. А, Башка! очень радъ что встртилъ тебя.

БАШ. Будьте, сударь, такъ добры, скажите: сколько можно купить тлснаго цвта ленты на ренумерацію?

БИР. Что это за ренумерація?

БАШ. (Показывая монету). А вотъ этотъ полу-пенсовый фарзингъ.

БИР. Равнехонько столько, сколько дадутъ на три фарзинга.

БАШ. Покорнйше благодарю. Да хранитъ васъ Господь.

БИР. Постой! ты мн еще нуженъ. Хочешь пріобрсть мое расположеніе — сдлай для меня одно дльце, которое намренъ поручить теб.

БАШ. А когда вамъ хочется, чтобъ я сдлалъ его?

БИР. Ныньче же посл обда.

БАШ. Извольте, будетъ сдлано. Прощайте.

БИР. Но ты вдь не знаешь еще что.

БАШ. Узнаю, когда сдлаю.

БИР. Необходимо, дурень, знать прежде.

БАШ. Такъ я приду къ вашей милости завтра утромъ.

БИР. Надобно, чтобъ оно было сдлано ныньче же посл обда. Слушай, негодяй, все дло вотъ въ чемъ: принцесса будетъ охотиться здсь въ парк, а въ ея свит есть прелестнйшая дама, ведутъ уста сладкія рчи — они произносятъ ея имя, а это имя Розалина, отыщи ее и передай въ ея блыя ручки эту запечатанную тайну. (Давая ему письмо и деньги.) Вотъ теб и должное за это возмездіе, ступай.

БАШ. Возмездіе!— О, сладостное возмездіе! гораздо лучшее ренумераціи: на одиннадцать пенсовъ лучшее, сладчайшее возмездіе!— Все, сударь, сдлаю, какъ по печатному.— Возмездіе — ренумерація! (Уходить.)

БИР. Увы! и я, не шутя, влюбленъ! я, бывшій бичемъ любви, истый палачь страстныхъ воздыханіи, зоилъ, нтъ — неусыпный ночный стражъ, надменный педантъ, издвавшійся, какъ никто изъ смертныхъ, надъ мальчуганомъ, надъ этимъ, съ повязкой на глазахъ, плаксивымъ, слпымъ, своевольнымъ мальчуганомъ,— этимъ старымъ юнцомъ, исполиномъ-карликомъ, надъ донъ Купидо — учителемъ любовнаго стихотворства, владыкой скрещиванья рукъ, помазаннымъ властелиномъ вздоховъ и стенаній, самодержцемъ всхъ гулякъ и недовольныхъ, грознымъ принцемъ юбокъ, королемъ гульфовъ, императоромъ и великимъ полководцемъ рыщущихъ позывщиковъ къ судамъ епископскимъ {Суды эти разбирали дла, возникавшій изъ вн-брачныхъ связей.}! И я — о, бдное мое сердце!— и я долженъ быть его адъютантомъ, носить его цвта, какъ обручь акробата!— Какъ? я люблю! я ищу, добиваюсь жены! женщины, которая, какъ германскіе часы, постоянно требуетъ починки, вчно вретъ, никогда нейдетъ правильно, которая, бывши часами, для врнаго хода требуетъ надзора часовыхъ! И что всего еще хуже — долженъ сдлаться клятвопреступнымъ, полюбивъ изъ трехъ самую худшую: злую насмшницу съ бархатной бровью {Въ прежнихъ изданіяхъ: А whitely wanton with а velvet brow… По Колльеру: witty wanton with а velvet brow.}, съ двумя черными, какъ смоль, шарами вмсто глазъ, которая, приставь къ ней стражемъ и евнухомъ самого Аргуса, клянусь небомъ, свое все таки сдлаетъ. И по ней-то я и вздыхаю! за ней-то и слжу! о ней-то и молюсь! Что же длать, это кара Купидона за мое пренебреженіе его всесильнаго, грознаго, крохотнаго могущества. Буду жь любить, писать, вздыхать, молить, ухаживать, стнать — понравится сатана лучше яснаго сокола. (Уходитъ.)

ДЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Другая часть парка.

Входятъ Принцесса, Розалина, Марія, Катарина, Бойе, Свита и Лсничій.

ПРИ. Это король такъ сильно пришпоривалъ коня на крутую вершину возвышенности?

БОЙ. Наврное незнаю, кажется однакожь не онъ.

ПРИ. Кто бы то ни былъ, обнаружилъ онъ духъ въ высь порывающійся.— Итакъ, господа, сегодня мы получимъ отпускъ, а въ субботу отправимся во Францію.— Гд же, любезнйшій лсничій, кустарникъ, въ которомъ мы должны разыгрывать убійцъ?

ЛС. Близехонько, на конц вонъ той рощи, изъ него вы можете сдлать прекраснйшій выстрлъ.

ПРИ. Благодаря моей красот. Только потому что я, стрляющая, прекрасна говоришь ты, что выстрлъ будетъ прекраснйшій.

ЛС. Извините, ваше высочество, я не то разумлъ.

ПРИ. Что же это? только что похвалилъ и ужь отказываешься отъ похвалы? Не долго же пришлось погордиться! И я не прекрасна? о, горе мн!

ЛС. О, нтъ, прекрасны вы, принцесса.

ПРИ. Полно, не расписывай, нтъ красоты — не придашь ее хвалами. Вотъ, доброе мое зеркало, (Давая ему деньги) возьми это за высказанную правду. Хорошая плата за слова совсмъ не лестныя — больше, чмъ слдуетъ.

ЛС. Прекрасно и все, что отъ васъ.

ПРИ. Смотрите, смотрите, моя красота спасается наградой. О, ересь, право {Въ прежнихъ изданіяхъ: О, heresy in fair… По Колльеру: О, heresy, in faith…}, достойная нашего времени! рука дающая, какъ бы ни была дурна, непремнно превозносится.— Давайте, однакожь, лукъ.— Вотъ и доброта отправляется убивать, тогда какъ всякій хорошій выстрлъ противенъ ей. Но я такъ спасу тутъ добрую свою славу: не пораню — такъ это изъ состраданія, пораню — такъ это только для показанія искусства, чтобъ стяжать похвалу, нисколько не изъ желанія убить. Такъ это, безспорно, иногда и бываетъ, тщеславіе длается виновнымъ и въ ненавистныхъ преступленіяхъ, когда, изъ жажды славы, похвалъ, вншнихъ благъ, мы къ этому устремляемъ вс силы нашего духа, такъ точно и я, изъ жажды только похвалъ, сбираюсь пролить кровь бднаго звря, къ которому никакой злобы не питаю.

БОЙ. Ужь и злыя, властолюбивыя жены, не изъ похвалъ ли только стараются сдлаться повелительницами своихъ повелителей?

ПРИ. Только изъ похвалъ, и хвалю всякую, подчиняющую себ своего властелина.

Входить Башка.

Потъ одинъ изъ членовъ ученой общины.

БАШ. Добраго всмъ вамъ вечера! Скажите, пожалуйста, которая изъ васъ голова всхъ?

ПРИ. Можешь узнать, любезный, но остальнымъ безголовымъ.

БАШ. Которая, то-есть, наибольшая, самая высшая?

ПРИ. Толстйшая и высочайшая.

БАШ. Толстйшая и высочайшая! такъ, что правда то правда. Будь у вашей милости перехватъ такъ же тонокъ, какъ мой умъ, пояски этихъ двицъ были бъ и вамъ въ пору. Ужь не вы ли набольшая? вы вдь здсь толстйшая.

ПРИ. Что же вамъ, синьоръ, угодно? что вамъ угодно?

БАШ. Да вотъ, у меня письмо отъ господина Бирона къ какой-то Розалин. (Подаетъ его.)

ПРИ. Давай, давай сюда письмо твое, онъ мой другъ. За симъ, отойди, любезный ношатай, пока къ сторонк.— Бойе, вы отличный форшнейдеръ — взржьте этого каплуна.

БОЙ. Служить вамъ мой долгъ.— Но это письмо попало сюда по ошибк, оно не къ намъ — къ какой-то Жакенетт.

ПРИ. Прочтемъ и его. Срывай воскъ {Печать.},— слушайте.

БОЙ. (Читаетъ). ‘Клянусь небомъ, что ты прекрасна — это несомннно, врно, что ты прелестна, сама истина, что ты любезна. Ты, боле прекрасная чмъ сама красота, боле прелестная млъ сама прелесть, боле истинная чмъ сама истина, имй состраданіе къ твоему геройственному вассалу! Веледушный и достославный король Кофетуа {См. Ч. VI стр. 362 прим. 1.} остановилъ свой взоръ на зловредной и несомннной нищей Пенелофонъ, и онъ-то, по всей справедливости, и могъ сказать: veni, vidi, vici, что въ преложеніи на языкъ простонародья — о, подлое и невжественное простонародье!— videlicet {То-есть, вмсто означаетъ.}: пришелъ, увидлъ, побдилъ, пришелъ — разъ, увидлъ — два, побдилъ — три. Кто же пришелъ? король, для чего пришелъ онъ? чтобъ увидть, для чего увидлъ онъ? чтобъ побдить, къ кому пришелъ онъ? къ нищей, что увидлъ онъ? нищую, кого побдилъ онъ? нищую. Заключеніе — побда: чья же? короля, плненной — обогащеніе: чье же? нищей. Катастрофа — бракъ: чей же? короля,— нтъ, обоихъ во един, или едино вкуп. Я — король, ибо такъ слдуетъ изъ сравненія, ты — нищая, ибо такъ явствуетъ изъ твоего низкаго званія. Требовать ли мн любовь твою? могу, вынуждать ли мн любовь твою? могъ бы, вымаливать ли мн любовь твою? хочу. На что промняешь ты свои лохмотья? на одежды, ничтожество? на почести, себя? на меня. Въ ожиданіи твоего отвта, профанирую мои губы твоими стопами, очи — твоимъ образомъ, а сердце — каждой частью тебя. Твой, сгарающій желаніемъ служить теб,

Донъ Адріано де Армадо.

Реветъ такъ, слышишь, левъ Немейскихъ странъ,

Въ теб, овечка, зри добычу предъ собою,

Пади жь покорно къ царственнымъ стопамъ,

И онъ, забывши кормъ, начнетъ играть съ тобою.

А вздумаешь сопротивляться — не щадя,

Онъ тотчасъ пищей гнва сдлаетъ тебя.’

ПРИ. Какой пукъ перьевъ, какой птухъ, какой флюгеръ начерталъ письмо это?

БОЙ. Не ошибаюсь — слогъ этотъ памятенъ мн —

ПРИ. Были бъ иначе совершенно безпамятны, вдь вы только что прочли письмо.

БОЙ. Этотъ Армадо — Испанецъ, живущій при здшнемъ двор, сумасбродъ, монарко {См. Ч. IV стр. 230 прим. 1.}, потшающій короля и его соучениковъ.

ПРИ. Послушай, любезный, кто далъ теб письмо это?

БАШ. Вдь сказалъ ужь, господинъ.

ПРИ. Кому же долженъ ты былъ передать его?

БАШ. Отъ господина госпож.

ПРИ. Отъ какого господина и какой госпож?

БАШ. Отъ господина Бирона — славнаго господина, французской госпож, которую онъ называлъ Розалиной.

ПРИ. Ты ошибся.— Идемъ, господа. А ты, милая, припрячь пока это, придетъ и твое. (Уходитъ со свитой.)

БОЙ. Кто жь стрлокъ-то? кто жь стрлокъ?

РОЗ. Научить, какъ узнать?

БОЙ. Прошу, вмстилище всхъ прелестей!

РОЗ. Да разумется та, у которой лукъ въ рукахъ. Дуренъ отпоръ?

БОЙ. Принцесса пошла убивать рога, а выдешь ты замужъ — повсь меня, если въ этотъ годъ будетъ неурожай на рога. Дуренъ напоръ?

РОЗ. Прекрасно, такъ я сама стрлокъ.

БОЙ. Кто же дичь твоя {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ deer — зврь и dear — возлюбленный.}?

РОЗ. Выбирается она по рогамъ, такъ вы не подходите слишкомъ близко. Напоръ положительно не дуренъ.

МАР. Вы вчно, Бойе, съ ней вздорите, а она бьетъ прямо по лбу.

БОЙ. Но и сама поранена пониже. Что жь, и теперь но попалъ?

РОЗ. Хотите чтобъ, по поводу этого попалъ, я привела противъ васъ древнее сказаніе о томъ, что жилъ-былъ человкъ, когда король Пепинъ французскій былъ еще маленькимъ мальчикомъ?

БОЙ. Отвчу вамъ, по поводу этого попалъ, такимъ же древнимъ о томъ, что жила-была женщина, когда королева Джиневра британская {Жена короля Артура, не отличавшаяся супружеской врностью.} была еще маленькой двочкой.

РОЗ.

А попасть все-таки не можешь,

Не можешь, другъ мой.

БОЙ.

А не могу, не могу —

Такъ можетъ другой.

(Розалина и Катарина уходятъ.)

БАШ. Вотъ это, право, презабавно! какъ это оба важно изловчились!

МАР. Выстрлъ изумительно удачный: попали оба въ цль.

БОЙ. Въ цль! Замтьте въ цль: въ цль вдь сказали вы? Въ этой цли стало долженъ быть и гвоздокъ для прицла.

МАР. Далеко взяли въ бокъ! Разучились.

БАШ. Въ самомъ дл, вамъ ужь лучше стрлять въ упоръ, иначе въ самую-то середину никогда не попасть вамъ.

БОЙ. Разучился, такъ зато какъ вы-то навострились!

БАШ. Потому-то она и возьметъ верха, выбивъ гвоздокъ.

МАР. Довольно, ваши рчи становятся грязны, сквернятъ уста.

БАШ. Нтъ, гвоздкомъ-то вамъ съ ней не справиться, вызывайте въ шары.

БОЙ. Боюсь слишкомъ большой возни. Доброй ночи, любезнйшая сова. (Уходитъ съ Маріей.)

БАШ. Вотъ мужланъ-то! вотъ неучь-то! Боже ты, Боже мой, какъ же барыни-то и я его отдлали! То ли, по чести, дло, пріятнйшія шутки, отборнйшія, обыденныя остроты, когда он срываются такъ непринужденно, такъ непристойно, какъ будто такъ именно и надо! Армадо съ одной стороны,— вотъ это ловкій малой! стоитъ посмотрть какъ онъ идетъ передъ дамой и несетъ ея веръ, какъ цлуетъ свою руку и какъ красно клянется, какъ нжно смотритъ въ глаза, объясняясь въ любви {Въ изданіи Колльера прибавлена здсь цлая строка: Looking babies in her eyes, his passion to declare, и нсколько дальше къ слову wit присоединенъ эпитетъ small.}! Вотъ, и пажъ его съ другой стороны, эта пригоршня крохотнаго умишка,— это, клянусь небомъ, умилительнйшая гнида! (Крики за сценой.) Ату, ату, его! (Уб&#1123,гаетъ.)

СЦЕНА 2.

Тамъ же.

Входятъ Олофернъ, Натаніэль и Тупица.

НАТ. Охота, по истин, была достопочтенная и вполн добросовстная.

ОЛО. Олень былъ, какъ вамъ извстно, sanguis — кровный, зрлый, какъ ранетъ, который виситъ себ, подобно брилліанту, въ ух coeli — фирмамента, тверди, неба, и вдругъ падаетъ, какъ лсное яблоко, на лице terrae — дола, почвы, земли.

НАТ. По истин, почтеннйшій Олофорнъ, вы разнообразите эпитеты съ пріятностью покрайней мр ученаго, позвольте, однакожъ, заврить, что олень былъ не больше какъ пятигодовалый.

ОЛО. Много-уважаемый Натаніэль, haud credo {Не врю.}.

ТУП. Совсмъ не haud credo, а просто двултокъ.

ОЛО. Крайне варварское замчаніе! и въ то же, однако, время родъ внушенія, какъ бы in via, путемъ объясненія, facere, какъ бы возраженіе, или врне, ostentare, обнаружить, какъ бы наклонность — въ силу своего необразованнаго, невоспитаннаго, нечесаннаго, неотесаннаго, невжественнаго, или врне, безграмотнаго, или еще врне, неразвитаго состоянія,— замнить мое haud credo оленемъ.

ТУП. Говорю, это былъ не haud credo, а двултокъ.

ОЛО. Дурь дважды сваренная, bis coda!— О, чудовищное невжество, какъ безобразно ты!

НАТ. Онъ, почтеннйшій, никогда не вкушалъ сластей, порождаемыхъ книгами, не лъ, такъ сказать, бумаги, не пилъ чернилъ: разумніе его нисколько не напитано, онъ животное не мыслящее, осмысленное грубйшими только способностями. И таковыя безплодныя растенія противопоставлены намъ для того, чтобъ мы, одаренные вкусомъ и чувствами, были признательны за дары, боле чмъ въ немъ въ насъ плодоносные, поелику, какъ мн не пристало бъ быть тщеславнымъ, безразсуднымъ или глупымъ, такъ и встрча его въ школ была бы пятномъ для ученія. Но omne bene, говорю я, соглашаясь съ однимъ изъ древнихъ отцевъ церкви, что многіе не терпящіе втра, переносятъ всякую непогодь.

ТУП. Вы вотъ оба книжники: можетъ мн сказать ваша мудрость, что такое чему былъ мсяцъ при рожденіи Каина и чему и теперь нтъ еще пяти недль?

ОЛО. Doctissime, любезный Тупица, Диктинна, любезный Тупица.

ТУП. Что же такое Диктинна?

НАТ. Названіе Фебеи, луны, мсяца.

ОЛО. Лун былъ мсяцъ, когда Адаму было не боле, и не было пяти недль, когда ему стукнуло пять разъ двадцать. Аллюзія и при этомъ измненіи остается та же.

ТУП. И то правда, коллюзія и при перемн та же.

ОЛО. Да просвтитъ Господь твое разумніе? я говорю, аллюзія остается и при перемн та же.

ТУП. А я говорю, конфузія остается и при перемн та же, потому что луна никогда не бываетъ старше мсяца, говорю, кром того, что и олень, убитый принцессой, двултокъ.

ОЛО. Почтеннйшій Натаніэль, хотите выслушать сложенную экспромтомъ эпитафію на смерть оленя? Въ угоду сему неучу, я назвалъ въ ней и убитаго принцессой — двулткомъ.

НАТ. Perge, достолюбезнйшій Олофернъ, perge, если только расположены устранить эти непристойные перекоры.

ОЛО. Я позволилъ себ тутъ нкоторую игру словами, потому что она показываетъ особенную ловкость.

Дивной принцессой дивный низложенъ двултокъ,

Другіе жь толкуютъ: будто зрлый олень,

Зрлый, незрлый, былъ бы выстрлъ лишь мтокъ —

Псамъ и псарямъ горланить нисколько не лнь ¹).

¹) Передать это стихотвореніе вполн нтъ никакой возможности. Вотъ буквальный переводъ его: ‘Достохвальная принцесса пронзила и приколола (prick’d) прекраснаго, игриваго двултка (prickd), иные жь говорятъ четырехгодовалаго (а sore), но безъ раны (sore), пока не былъ пораненъ (mode sore) выстрломъ. Псы заливаются, прибавьте L къ слову четырехгодовалый (sore), и изъ чащи выскочитъ трехлтокъ (а sorel). Но будь то двултокъ или трех- или четырехгодовалый олень — толпа все равно ликуетъ. Если жъ рана — рана, то прибавка къ ран (sore) буквы L (какъ римской цифры) сдлаетъ пятьдесятъ ранъ. О, язвительное (sore) L! изъ одной раны я сдлаю и сто ранъ, прибавивъ еще одно L’.

НАТ. Даръ поразительный!

ТУП. Отъ того-то что поразительный — онъ такъ даромъ и поражаетъ его {Опять непереводимая игра созвучіемъ слова talent — талантъ съ словомъ talon — коготь, которое прежде писалось talent, съ значеніями существительнаго claw — коготь, и глагола to claw — раздирать, царапать и льстить.}.

ОЛО. Простое, безхитростное дарованіе, шутливый складъ шаловливаго ума, полнаго формъ, фигуръ, образовъ, предметовъ, идей, представленій, побужденій, оборотовъ, все это зачинается въ чрев памяти, вскармливается въ ндрахъ ріа mater {Мягкая оболочка мозга.} и выводится на свтъ зрлой оказіей. Но дарованіе это хорошо только въ тхъ, въ комъ оно остроумно, и за это могу я быть благодаренъ.

НАТ. Славословлю за васъ, многоуважаемый, Господа, то же могутъ и мои прихожане, потому что сыны ихъ образуются вами превосходно, вельми преуспваютъ подъ вашимъ вліяніемъ и дщери ихъ, вы отличный членъ общины.

ОЛО. Meherele {Клянусь Геркулесомъ.}! одарены сыны ихъ разумніемъ — не будутъ они обдлены образованіемъ, не лишены дщери ихъ способностей — я вндрю его и въ нихъ, но vir sapit, qui pauca loquitur {Мудръ, кто мало говоритъ.}. Богъ, насъ привтствуетъ душа женская.

Входятъ Жакенета и Башка.

ЖАК. Добраго утра отцу преподобному.

ОЛО. Преподобному — это quasi уподобленіе. Если уподоблять, то чему же?

БАШ. Да пожалуй, хоть винной бочк, господинъ учитель.

ОЛО. Винной бочк {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ слова parson — священникъ, пасторъ, которое Жакенетта произноситъ какъ person, съ словами pierce one — просверлить, пробуравить.}! изрядная вспышка остроумія для комка глины, достаточно огня для кремня, достаточно перловъ для свиньи, не дурно, хорошо.

ЖАК. Будьте такъ добры, добрый отецъ, прочтите мн это письмо, его передалъ мн Башка отъ Донъ Армато, прочтите пожалуйста.

ОЛО. Fauste, precor gelida quando pecus orane sub umbra ruminat {‘Счастливый, я молю, когда весь скотъ пасется въ прохладной тни’.— Это начало эклоги Баптиста Спаніола, прозваннаго по мсту рожденія Мантуанцемъ и писавшаго въ конц XV столтія.},— и такъ дале. О, дивный древній Мантуанецъ! какъ путешественники говорятъ о Венеціи: ‘Vinegia, Vinegia, chi non te vede, ei non te pregia {Венеція, Венеція, только кто тебя не видалъ — не восхваляетъ тебя.}’, такъ и я могу сказать о теб: старый, старый Мантуанецъ! только кто тебя не понимаетъ — не любитъ тебя.— Ut, re, sol, la, mi, fa.— Смю спросить о содержаніи? или лучше, какъ выражается Горацій въ своихъ — Какъ, да это стихи!

НАТ. Стихи, и весьма ученые.

ОЛО. Позвольте прослушать хоть одинъ куплетъ, одну строфу, одинъ стихъ. Lege, domine.

НАТ. (читаетъ):

Клятвопреступникъ отъ любви я предъ собою,

Такъ какъ же клясться мн въ любви?

Ахъ! врны клятвы лишь предъ красотою!

Но докажу, что врность есть въ моей крови.

Что непреклоннымъ я, какъ дубъ, считать привыкъ

Передъ тобой склонилось, какъ тростникъ.

Въ твоихъ глазахъ — къ чему наука рвется,

Какъ въ книг, знаній весь запасъ прочтенъ,

Узнавъ тебя — ей знанье достается,

Хвала тебя — языкъ ея ученъ.

Невжда тотъ, кто, зря тебя не удивится,

Но я дивлюсь,— лишь тмъ могу хвалиться.

Сверкаетъ взоръ и голосъ твой гремитъ,

Какъ громъ Зевеса, если ты въ негодованьи,

Но гнвъ прошелъ — взоръ кротостью блеститъ,

А голосъ — музыка, а ты — очарованье!

Прости, небесная! коль я виновенъ въ томъ,

Что восхвалилъ тебя на язык земномъ.

ОЛО. Вы не обращаете вниманія на апострофы и потому акцентируете неправильно, позвольте мн перечесть эту канцонету. Тутъ правильна только мра, что же касается до элегантности, легкости и золотаго каданса поэзіи — caret {Недостаетъ, отсутствуетъ.}. Овидій Назонъ, вотъ такъ мастеръ по этой части, почему же онъ и названъ Назономъ, какъ не потому что чуялъ благоухающіе цвты фантазіи, взрывы творчества? Подражаніе {Въ прежнихъ изданіяхъ: Imitari… По Колльеру: Imitating.} — это вздоръ: подражаетъ и собака своему господину, и обезьяна своему хозяину, и хорошо вызженная лошадь {Въ прежнихъ изданіяхъ: tired horse… По Колльеру: trained horse.} своему сдоку.— Скажи однакожь, damosella два, дйствительно ли къ теб это было нрепослано?

ЖАК. Какже, ко мн отъ господина Бирона, одного изъ господъ иностранной королевы.

ОЛО. Обозримъ надпись. ‘Въ блоснжныя ручки наипрекраснйшей Розалины’.— Заглянемъ еще въ смыслъ письма для дознанія именованія и писавшаго къ вышеписанной.— ‘Вашъ, на всякую послугу готовый Биронъ’.— Достопочтенный Натаніэль, этотъ Биронъ — одинъ изъ господъ, вмст съ королемъ возложившихъ на себя извстный обтъ, и вотъ, онъ сложилъ письмо къ одной изъ спутницъ иноземной королевы, которое случайно, или путемъ слдованія заблудилось.— Бги, спши, моя милая, передай это письмо въ царственныя руки короля, это можетъ быть очень важно. Не задерживайся благодареніями, освобождаю тебя отъ этой обязанности, прощай.

ЖАК. Ты пойдешь, добрый Башка, со мной.— А васъ, сударь, да хранитъ Господь!

БАШ. Идемъ, мое сокровище. (Уходитъ съ Жакенеттой.) НАТ. Вы, многоуважаемый, руководимые страхомъ Господнимъ, поступили весьма богобоязненно и, какъ говоритъ одинъ изъ отцевъ церкви —

ОЛО. Ахъ, оставьте отцевъ — боюсь я преувеличеній. Возвратимся къ стихамъ: поправились они вамъ, достопочтеннйшій Натаніэль?

НАТ. Относительно слога, какъ нельзя больше.

ОЛО. Я обдаю нынче у отца одного изъ моихъ воспитанниковъ, угодно вамъ благословить передъ обдомъ трапезу — я, въ силу моего вліянія на родителей вышерченнаго ученика или воспитанника, ручаюсь что будете ben venuto {Итальянское: милости просимъ.}, и тамъ я докажу, что эти стихи крайне невжественны, нисколько не отзываются ни поэзіей, ни остроуміемъ, ни вымысломъ. Прошу не отказывать мн въ вашемъ сообществ.

НАТ. Премного вамъ благодаренъ, потому что общество, говоритъ священное писаніе,— благо жизни.

ОЛО. И священное писаніе говоритъ несомннную истину.— (Тупиц) Приглашаю и тебя, ты не откажешься, pauca verba {Безъ разговоровъ.}. Идемъ! господа заняты охотой, а мы займемся трапезой. (Уходятъ.)

СЦЕНА 3.

Другая часть парка.

Входитъ Биронъ съ бумагой въ рук.

БИР. Король гонитъ дичь, а я травлю самого себя, они разставили тенета, а я вязну въ смол {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ pitched — разставили, раскинули, и piteh —смола, варъ, toiling — трудиться, мучиться и toll — тенета, сть.} — въ смол пачкающей, пачкающей! гадкое слово. Что же, садись горе! такъ вдь, говорятъ, сказалъ шутъ, такъ говорю и я — я, шутъ. Отлично доказано тобою, умъ мой! Клянусь Богомъ, эта любовь такъ же безумна, какъ Аяксъ, она убиваетъ овецъ, убиваетъ и меня — меня, барана. Доказано опять и самимъ мною! Не хочу я любить, полюблю — повсьте меня, не шутя, не хочу.— Но глазъ, ея глазъ,— клянусь дневнымъ свтомъ, изъ-за одного я никакъ не полюбилъ бы ее! изъ-за двухъ — другое дло. Что же это однакожь? я только и длаю что лгу, лгу безъ зазрнія совсти. Клянусь небомъ, я люблю, и это научило меня писать стихи, грустить, и вотъ частица моихъ стихотвореній, налицо и грусть. Одинъ изъ моихъ сонетовъ у ней уже, дурень отнесъ его, дуракъ послалъ, а два получила: о, милый дурень, милйшій дуракъ, наимилйшая два. Клянусь всмъ въ мір, я нисколько не огорчился бы, еслибъ и трое остальныхъ также врзались.— Вотъ, одинъ изъ нихъ идетъ сюда, и съ бумагой въ рук: да благословитъ его Господь даромъ воздыханія. (Взлзаетъ на дерево.)

Входитъ Король съ бумагой въ рук.

КОР. Ахъ!

БИР. Раненъ, клянусь небомъ!— Преуспвай, милйшій Купидонъ, ты попалъ пернатой стрлой своей подъ самый лвый сосокъ его.— Тайны.

КОР. (Читаетъ):

И солнца лучь такъ не лобзаетъ

Росу утреннюю розъ,

Какъ отрадно капли слезъ

Взоръ твой съ щекъ моихъ спиваетъ.

И сребристый мсяцъ не сіяетъ

Такъ свтло въ глуби морей,

Какъ въ слезахъ моихъ блистаетъ

Дивный ликъ красы твоей!

Какъ въ колесниц, торжествуя,

Ты мчишься въ каждой капл слезъ моихъ,

Какъ страдаю, по теб тоскуя,

Ты поймешь взглянувъ на нихъ.

Но не влюбись въ себя лишь — вдь тогда,

Сдлавъ слезы зеркаломъ своимъ,

Меня осудишь лить ихъ завсегда.

Совершенствамъ всмъ твоимъ,

О, царица! не пріищетъ выраженья

Ни языкъ, ни разгулъ воображеньи.

Какъ же передать ей мое горе? Оброню здсь эту бумагу. Благодтельные листья пріосните мое безуміе.— Это кто идетъ сюда? (Отходитъ въ сторону.)

Входитъ Лонгвилль съ бумагой въ рук.

Лонгвиллъ! и что-то читаетъ. Слушай, ухо.

БИР. (Про себя). Еще глупецъ, теб подобный.

ЛОН. О, горе мн! нарушилъ я клятву.

БИР. (Про себя) И идешь сюда съ ерлыкомъ, какъ клятвопреступникъ {Въ наказаніе за клятвопреступничество между прочимъ виновному вшали на грудь доску съ обозначеніемъ на ней его преступленія.}.

КОР. (Про себя). Надюсь, любовью. Желанный товарищи позора.

БИР. (Про себя). Свой своему поневол братъ.

ЛОН. Неужли я первый, такъ нарушившій клятву?

БИР. (Про себя). Могъ бы утшить тебя еще двумя, съ которыми составляешь тріумвиратъ, и ты — глава общины, Тибурнъ {Прежнее мсто казней.} любви, вшающій дурней.

ЛОН. Боюсь, нескладныя эти строки не тронутъ тебя, о, дивная Марія, царица любви моей. Разорву ихъ, напишу лучше прозой.

БИР. (Про себя). Рима — оторочка штанишекъ щеголеватаго Купидона: смотри, не испорть ихъ.

ЛОН. Это еще идетъ. (Читаетъ):

Не краснорчье ль дивное твоихъ очей —

Противъ котораго кто жь въ силахъ устоять,—

Вина вроломства, измны моей?

И можно ли за то меня карать?

Вдь я отъ женщинъ лишь отрчься клялся,

Отъ тебя жь — богиня ты — не отрекался,

Ты любовь небесная, обтъ же мой земной,

Добьюсь твоей — и освященъ проступокъ мой.

Обтъ дыханіе, дыханье паръ, и ты,

О, солнце свтлое моей земли,

Испарило, поглотило мой обтъ:

Въ теб онъ, и пусть нарушенъ — вины въ томъ нтъ,

Если же и есть — гд жь сыщется глупецъ такой,

Чтобы на рай не промнялъ обтъ земной?

БИР. (Про себя). Вотъ она сила-то печени {Во времена Шекспира полагали, что любовь порождалась печенью.}, превращающая плоть въ божество, гусенка въ богиню: чистйшее, чистйшее идолопоклонство. Прости, прости намъ, Господи! совсмъ мы сбились съ пути.

Входитъ Дюмэнь съ бумагою въ рук.

ЛОМ. Съ кмъ же послать это?— Идутъ! спрячемся. (Прячется за кустъ.)

БИР. (Про себя.) Попрятались, вс попрятались! старая дтская игра {Въ род гулючекъ.}, а я, какъ полубогъ, сижу въ облакахъ и внимательно выслушиваю тайны злощастныхъ глупцевъ. Давайте же еще, еще муки на мельницу!— Ну! желаніе мое ужь и исполняется, Дюмэнь, совсмъ преобразившійся, четыре кулика на одномъ блюд!

ДЮМ. О божественнйшая Катарина!

БИР. (Про себя). О богопротивнйшій дурень!

ДЮМ. Клянусь небомъ, ты диво для глазъ смертнаго!

БИР. (Про себя). Клянусь землей, совралъ — она тлеснйшая {Въ прежнихъ изданіяхъ: she is not corporal… По Колльеру: she is most corporal…}.

ДЮМ. Янтарно-цвтные власы ея пристыжаютъ самый янтарь.

БИР. (Про себя). Янтарно-цвтная ворона въ самомъ дл замчательна.

ДЮМ. Стройная какъ кедръ —

БИР. (Про себя). Согбенный, вдь одно плечо у ней чревато.

ДЮМ. Прекрасная какъ день —

БИР. (Про себя). Только не солнечный.

ДЮМ. О, еслибъ сбылось мое желанье!

ЛОН. (Про себя). И мое!

КОР. (Про себя). И мое, о Боже!

БИР. (Про себя). Аминь, если сбудется и мое. Каково доброжелательство.

ДЮМ. Хотлъ бы забыть ее, но она царитъ горячкой въ крови моей и не даетъ забыть себя.

БИР. (Про себя). А горячка въ крови твоей — можно надрзомъ спустить ее въ чашки. Сладостное заблужденье!

ДЮМ. Перечту еще разъ написанную мной оду.

БИР. (Про себя). Посмотримъ еще разъ какъ любовь извращаетъ разумъ.

ДЮМ. (Читаетъ):

Разъ, любовь,— о день несчастный!—

Для нея вдь май всечасный,

Дивный вызрла цвтокъ,

Онъ качался въ упоеньи,

А игривый втерокъ

Начиналъ ужь наступленье,

Оввая стебель и листокъ.

Пожелалъ любовникъ страстный

Быть дыханьемъ втерка.

Втеръ счастливъ, я жь несчастный

Не могу лобзать цвтка,

Я, увы, не властенъ въ этомъ:

Связанъ я обтомъ

Строгимъ, чуждымъ юныхъ лтъ,

Срывать вшній страстныхъ цвтъ.

Не вини же, если душу

Я отдавъ теб, обтъ нарушу,

Вдь и Зевсу предъ тобой

Ефіопкой простой

Показалась бы Юнона,

Онъ, забывъ величье трона,

И безсмертье, и себя,

Сталъ бы смертнымъ для тебя.

Пошлю это и еще нсколько строкъ, ясне выражающихъ безконечныя муки любви моей {Въ прежнихъ изданіяхъ: my true love’s fatting pain… По Колльеру: my true love’s lasling pain…}.— О, еслибы и король, и Биронъ, и Лонгвилль были также влюблены! Вина, вин служа примромъ, стерла бы клеймо вроломства съ чела моего: тамъ, гд вс равно виноваты — никто не виноватъ.

ЛОН. (Выходя). Не милосердна же твоя любовь, Дюмэнь, когда желаешь товарищей въ любовныхъ страданіяхъ. Ты можешь блднть, но я покраснлъ бы, еслибъ такъ же былъ накрытъ, подслушанъ.

КОР. (Выходя). Краснй же, Лонгвилль, съ тобой то же, что съ нимъ, ты коришь его, а самъ вдвое виновне, ты не любишь Маріи? не слагалъ Лонгвилль никогда въ честь ея сонетовъ, не прижималъ скрещенныхъ рукъ къ воздымающейся груди, чтобъ сдержать порывы сердца?— Скрытый этимъ кустомъ, я наблюдалъ за вами, и красню за обоихъ. Я слышалъ ваши преступныя стихотворенія, ваши вздохи, видлъ вс движенія, вс проявленія вашей страсти: о горе мн! говорилъ одинъ, о, Юпитеръ! восклицалъ другой, одинъ величалъ волосы своей золотомъ, другой — глаза кристалломъ. (Лонгвиллю) Ты изъ-за рая готовъ былъ измнить обту, (Дюмэню) и самъ Юпитеръ для твоей нарушилъ бы клятву. Что скажетъ Биронъ, когда узнаетъ о нарушеніи обта, хранитъ который клялись такъ ревностно? Какое это будетъ торжество для него! какъ, прыгая отъ радости, будетъ онъ издваться, острить, хохотать надъ этимъ! И за вс виднныя мной сокровища не хотлъ бы я, чтобъ онъ узналъ обо мн что либо подобное.

БИР. (Про себя, слезая со дерева). Спускаюсь бичевать лицемріе.— Ахъ, мой добрый повелитель, вы простите мн: какъ великодушны вы, укоряя этихъ червей за любовь, тогда какъ сами еще влюбленне! Ваши глаза не обращаются въ колесницы, въ вашихъ слезахъ не отражается нкая принцесса, вы не хотите нарушить обта — это такъ гнусно, и кто же, кром менестрелей, станетъ слагать сонеты. И не стыдно вамъ? не стыдно всмъ троимъ такъ промахнуться? Ты увидалъ соломенку въ его глазу, король — въ твоемъ, а я вижу бревно въ глазу каждаго изъ васъ. Какой глупой сцены вздоховъ, стоновъ, скорби, сокрушенія былъ я свидтелемъ! Съ какимъ, о Боже, терпніемъ смотрлъ я какъ король превращался въ комара, какъ великій Геркулесъ гонялъ кубарь, глубокомысленный Соломонъ напвалъ плясовую, Несторъ игралъ въ булавки съ мальчишками,— и все-порицающій Тимонъ помиралъ со смху отъ пошлостей. Гд же, скажи, добрый Дюмэнь, залегла твоя кручина? гд — твоя скорбь, любезный Лонгвилль? гд — ваша, мой повелитель? У всхъ въ сердц — эй, сердцекрпительнаго!

КОР. Слишкомъ ужь злы твои насмшки. Поддло насъ до такой степени твое подсматриванье?

БИР. Поддлъ не я васъ, а вы меня, я остался цломудреннымъ, я считаю грхомъ нарушить обтъ, разъ данный, поддли меня, потому что нахожусь въ обществ людей, какъ женщины, непостоянныхъ. Видали ль вы когда, чтобъ я писалъ стихи? или вздыхалъ о какой нибудь Жанетт? или потратилъ хоть минуту на охорашиванье себя? Слыхалиль когда, чтобъ я восхвалялъ руку, ногу, лице, глазъ, поступь, станъ, чело, грудь, талію —

КОР. Тише, куда это такъ гонишь? Честный человкъ, или воръ такъ скачетъ?

БИР. Гоню отъ любви, позвольте же мн, добрйшій любовникъ, удалиться.

Входятъ Жакенетта и Башка.

ЖАК. Да благословитъ Господь короля.

КОР. Что это у тебя {Въ прежнихъ изданіяхъ: What present hast thou thore?… По Кольеру: What, peasant, hast thou there?}?

БАШ. Что-то въ род измны.

КОР. Что длать здсь измн?

БАШ. Да она ничего и не длаетъ.

КОР. Ничего, стало, и не портитъ, такъ и убирайтесь и вы и измна, по добру по здорову.

ЖАК. Прикажите ваше величество, прочесть это письмо. Нашъ священникъ подозрваетъ, говоритъ въ немъ измна.

КОР. (Отдавая письмо Бирону). Прочти, Биронъ. Отъ кого же получилъ ты его?

ЖАК. Отъ Башки.

КОР. (Башк). А ты?

БАШ. Отъ Донъ Адрамадьо, Донъ Адрамадьо.

КОР. (Бирону). Это что? что съ тобой? зачмъ рвешь ты его?

БИР. Все вздоръ, государь, сущій вздоръ, ваше величество можете быть вполн покойны.

ЛОН. А самъ взволновался, прочтемъ.

ДЮМ. (Подобравъ лоскутки). Рука Бирона, вотъ и подпись его.

БИР. (Башк). О, негодяй, рожденный, на посрамленіе меня.— Виноватъ, государь, виноватъ, признаюсь, признаюсь.

КОР. Въ чемъ?

БИР. Въ томъ, что вамъ, тремъ глупцамъ, для завершенія, недостовало четвертаго. Онъ, онъ, и вы, и вы, государь, и я — вс мы воришки любви и заслуживаемъ смерти. Удалите этихъ слушателей, и я повдаю вамъ боле.

ДЮМ. Вотъ мы и въ четномъ числ —

БИР. Правда, правда, насъ четверо — Что жь, оставятъ насъ голубки эти?

КОР. Ступайте, убирайтесь.

БАШ. Убирайтесь честные — оставьте измнниковъ. (Уходитъ съ Жакенеттой.)

БИР. О, други, о, нжные любовники, обнимемтесь! Мы врны, какъ только могутъ быть врны плоть и кровь: океанъ долженъ приливать и отливать, небо — проясниваться, юная кровь не повинуется старымъ завтамъ, не можемъ мы идти на перекоръ тому, что родило насъ, а потому, во всякомъ случа, и не могли не сдлаться клятвопреступными.

КОР. Такъ разорванныя эти строки открывали твою любовь?

БИР. И вы спрашиваете? Кто же, увидавъ божественную Розалину, не преклонитъ, подобно грубому, дикому Индійцу при появленіи на восток лучезарнаго солнца, подвластной главы и, ослпленный, не облобызаетъ земли покорной грудью? Какой дерзкій глазъ, будь онъ даже орлиный, можетъ смотрть на небо чела ея, не ослпляясь ея величіемъ?

КОР. Какое бшеное увлеченье страстью! Мой предметъ любви, ея повелительница — прелестная луна, а она — сопутствующая ей звзда, блескъ которой едва замтенъ.

БИР. Такъ мои глаза не глаза, и я не Биронъ: безъ Розалины и день обратился бы въ ночь! Вс возможныя совершенства цвта лица собраны, какъ на ярмарк, на ея ланитахъ, и вс они сливаются въ одно превосходство, и нтъ на нихъ ни въ чемъ недостатка — даже и въ томъ, чего ищетъ самый недостатокъ. Дайте мн краснорчіе всхъ витій міра — нтъ, къ чему тутъ размалевывающая риторика! не нуждается она въ ней, только продажному нужны хвалы продавца, она выше всякихъ похвалъ,— недостаточная же унижаетъ. И изсохшій, убленный сотнею зимъ отшельникъ, глядя ей въ очи, стряхнулъ бы съ себя пятьдесятъ: красота молодитъ и старость, перерождаетъ, придаетъ клюк младенчество колыбели. Она — солнце, дающее блескъ всему.

КОР. Но она, клянусь небомъ, черна, какъ черное дерево.

БИР. Подобно черное дерево ей — о, божественное дерево! Жена изъ такого дерева была бы блаженство. О, я готовъ поклясться — давайте библію, и я поклянусь, что красота лишена красоты, если не научилась глядть у ея глазъ, что никакое лице не можетъ быть прекраснымъ, если не черно точно такъ же.

КОР. Какая дичь! Черное — символъ ада, цвтъ тюрьмъ, темь ночи {Въ прежнихъ изданіяхъ: and the school of night… По Колльеру: and the shade of night…}, красот же подобаетъ сіянье неба.

БИР. Демоны соблазняютъ скоре, когда походятъ на духовъ свта. Чернота бровей моей владычицы — трауръ по тому, что подмалевка и заимствованные волосы могутъ лживой вншностью восхищать легкомысленныхъ любовниковъ. Она рождена, чтобъ сдлать черное прекраснымъ, лице ея измняетъ господствующую моду, потому что естественные цвта принимаются теперь за подмалевку, и красное, чтобъ избжать такого нареканія, красится въ черное, въ подражаніе ея бровямъ.

ДЮМ. Изъ желанія походить на нее черны и трубочисты.

ЛОН. Благодаря ей, и угольщики считаются уже красавцами.

КОР. И Ефіопы хвастаются своимъ прелестнымъ цвтомъ.

ДЮМ. Темь не нуждается теперь въ свчахъ, потому что темь — свтъ.

БИР. Ваши красавицы никогда не посмютъ выйдти на дождь, изъ боязни что смоетъ онъ краски.

КОР. А твоей не мшало бы, потому что, скажу откровенно, найду далеко прекраснйшее лице и не умывавшееся сегодня.

БИР. Я докажу что она красавица, или проговорю здсь до страшнаго суда.

КОР. И ни одинъ дьяволъ не испугаетъ тебя тогда такъ, какъ твоя красавица.

ДЮМ. Никогда не встрчалъ я еще человка такъ дорожащаго дрянью.

ЛОН. Смотри, вотъ твоя красавица, моя нога — ея лице.

БИР. О, еслибъ улицы были вымощены твоими глазами — и тогда ея ноги были бы слишкомъ нжны для такой мостовой!

ДЮМ. Какой срамъ! пойди она тогда по ней — мостовая увидала бъ, что увидали бъ еслибъ шла вверхъ ногами.

КОР. Къ чему, однакожъ, вс эти перекоры? Вдь вс мы влюблены.

БИР. ничто не можетъ быть врне, потому вс и клятвопреступны.

КОР. Такъ кончимъ же пустую болтовню. Докажи лучше, любезный Биронъ, что любовь наша законна, и мы не нарушили клятвы.

ДЮМ. Да, придумай что-нибудь смягчающее вину нашу.

ЛОН. Какой-нибудь доводъ, что можемъ преуспвать въ ней, какую-нибудь оговорку, увертку, чтобъ надуть дьявола.

ДЮМ. Какую-нибудь мазь для вроломства.

БИР. Она боле, чмъ нужна!— Итакъ внимайте, къ оружію, поборники любви. Сообразите, что прежде всего поклялись вы длать: поститься, учиться, не знать женщины — чистйшая это измна царственной юности. Скажите, можете вы поститься? желудки ваши слишкомъ для этого молоды, къ тому же чрезмрная воздержность порождаетъ болзни. Поклявшись учиться, каждый изъ васъ тогда же измнилъ своей книг: можете ли вы постоянно вдумываться, углубляться въ нее, корпть надъ нею? и нашли ль бы вы, государь, или ты, или онъ, какую-либо прелесть въ наук, безъ красы женскаго лица? Изъ женскихъ глазъ вывожу я такое ученье: они основа, книги, академіи, изъ которыхъ вытекаетъ настоящій огонь Прометея. Постоянное корпнье заточаетъ рзвыхъ жизненныхъ духовъ въ артеріяхъ точно такъ же, какъ продолжительное усиленное движеніе истощаетъ мышечную силу путника. Поклявшись не глядть на женское лице, вы отреклись отъ употребленія глазъ, и отъ самой науки — виновницы этого обта, потому что гд, въ цломъ мір, писатель, который поучалъ бы такъ, какъ женскій глазъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Teaches such beautу… По Колльеру: Teaches such learning…}? Наука только придатокъ къ намъ, и гд мы, тамъ и наша наука, такъ, созерцая себя въ глазахъ женщины, не видимъ мы разв въ нихъ, вмст съ собою, и нашей науки? Мы дали обтъ учиться, и самымъ этимъ обтомъ отреклись отъ нашихъ книгъ, потому что, скажите, государь, или вы, порождало ли когда свинцовое размышленіе такія пламенныя строфы, какими обогатили васъ вдохновительные глаза прекрасныхъ наставницъ? Другія копотливыя науки совсмъ не оставляютъ мозга, и потому находятъ безплодныхъ разработывателей, тяжкіе труды которыхъ едва-едва лаютъ самую скудную жатву, тогда какъ любовь, преподанная первоначально глазами женщины, не замуровывается въ мозгу: вращаясь, напротивъ, вмст со всми жизненными началами, она переходитъ съ быстротою мысли въ каждую способность, и каждой способности придаетъ двойную силу, высшую ихъ отправленій и назначенья. Она придаетъ глазамъ изумительную зоркость: глазъ любовника пересмотритъ и орла, ухо любовника слышитъ и слабйшіе звуки, для которыхъ глухъ и опасливый воръ, чувство любви нжнй и чувствительнй нжныхъ рожекъ улитки, языкъ любви доказываетъ, что и вкусъ лакомаго Бахуса грубъ, а по храбрости — по Геркулесъ она, постоянно взлезающій на деревья садовъ Гесперидскихъ? Хитрая какъ сфинксъ, она сладостна и благозвучна, какъ лютня лучезарнаго Аполлона, натянутая его волосами, заговоритъ любовь — голоса всхъ боговъ убаюкиваютъ небо гармоніей. Никогда не дерзнетъ поэтъ взяться за перо, пока не растворитъ чернилъ своихъ вздохами любви, тогда только стихи его восхитятъ и дикій слухъ, вдохнутъ и въ тирановъ кроткое человколюбіе {Въ прежнихъ изданіяхъ: mild humilily… По Колльеру: mild humanily.}. Еще разъ, изъ женскихъ глазъ вывожу я такое ученіе: они всегда сверкаютъ настоящимъ огнемъ Прометея, они книги, науки, академіи, объясняющія, совключающія и питающія весь міръ, безъ нихъ никто ни въ чемъ не усовершится. И потому вы были глупы, что клятвенно отреклись отъ женщинъ, и останетесь глупцами, оставаясь врными вашей клятв. Ради мудрости — слова любимаго всми, ради любви — слова всхъ любящаго, ради мущинъ — производителей женщинъ, ради женщинъ — длающихъ насъ мущинъ мужами, отречемся, чтобъ обресть самихъ себя, отъ нашей клятвы: иначе, храня клятву, пропадемъ сами. Такое клятвопреступленіе свято, потому что сущность закона человколюбіе, и кто же отдлитъ любовь отъ человколюбія?

КОР. Такъ двинемся же, воины, съ кликомъ: святый Купидонъ, въ пол.

БИР. Знамена впередъ, и прямо на нихъ, низложимъ ихъ рьянымъ напоромъ, но въ схватк, смотрите, чтобъ солнце было у васъ за спиною {При стрльб изъ лука въ цль было выгодно, чтобъ солнце было за спиною. Кром того тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ sun — солнце и son — сынъ.}.

ЛОН. Кончимъ же пересуды, и къ длу, искать намъ любви француженокъ?

КОР. Искать и добиться, и для того придумаемъ для нихъ какое-нибудь увеселеніе въ ихъ палаткахъ.

БИР. Прежде проводимъ ихъ туда изъ парка, и дорогой, каждый старайся завладть рукой своей возлюбленной, посл же обда устроимъ для нихъ какое-нибудь, по краткости времени возможное, увеселеніе. Пиры, танцы, маски, забавы предшествуютъ любви, усыпая путь ея цвтами.

КОР. Идемте же, идемте! не пропустимъ ни одной благопріятной для насъ минуты.

БИР. Allons! Allons!— Посялъ плевелы — не жди хлба, и правосудіе воздастъ всегда по заслугамъ: втреницы могутъ длаться карой клятвопреступниковъ. Если такъ — не лучшее же сокровище купитъ и наша мдь. (Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Другая часть парка.

Входитъ Олофернъ, Натаніэль и Тупица.

ОЛО. Satis quod sufficit {Довольный всегда доволенъ.}.

НАТ. Славословлю за васъ, почтеннйшій, Господа: ваши доводы за обдомъ были сильны и поучительны, забавны безъ плоскости, остроумны безъ натянутости, смлы безъ нахальства, учены безъ чванства и своеобразны безъ ереси. Бесдовалъ я въ одинъ изъ этихъ quondam дней съ сотоварищемъ короля, титулуемымъ, именуемымъ, или зовомымъ Дономъ Адріано де Армадо.

ОЛО. Novi hominem tanquain te {Знаю и этого человка, какъ тебя.}. Нравъ его высокомренъ, рчь заносчива, языкъ рзокъ, взоръ надмненъ, поступь величава и весь онъ суетенъ, смшонъ, тразоніаленъ {Подобенъ Тразону Теренція.}. Онъ слишкомъ вылощенъ, слишкомъ щеголеватъ, слиткомъ афектированъ, слишкомъ страненъ, слишкомъ, такъ сказать, иноземенъ.

НАТ. (Вынимая записную книжку). Чрезвычайно странный и вмст прекрасный эпитетъ.

ОЛО. Нить его многоглаголивости длинне волокна доказательствъ. Ненавижу я этихъ фанатическихъ фантазеровъ, этихъ необщительныхъ, щепетильныхъ господчиковъ, этихъ палачей орографіи, говорящихъ самнніе, когда надо сказать сомнніе, апезательство, когда слдуетъ произносить обязательство — о, б, я, я не а, и, е, онъ именуетъ тельца теленкомъ, супружника vocatur супругомъ, выкидывая жни. Все это мерзостно — а онъ сказалъ бы мерзко,— способно повергнуть въ безуміе {Въ прежнихъ изданіяхъ: it insinuateth me of insanie…. По Колльеру: it insinuateth one of insania….}, ne intelligis, domine {Понимаете, милостивый государь?}?— взбсить, свести съ ума.

НАТ. Laus Deo, hone intelligo {Благодареніе Богу, хорошо понимаю.}.

ОЛО. Bone?— hone вмсто bene: щелчекъ Присціану {Имя одного грамматика.}, ничего впрочемъ.

Входятъ Армадо Моль и Башка.

НАТ. Videsne quis venit {Видите кто идетъ?}?

ОЛО. Video et gaudeo {Вижу и радуюсь.}.

АРМ. (Моли). Малецъ!

ОЛО. Quare {Зачмъ, почему.} малецъ, а не малютка?

АРМ. Люди мира, крайне радъ столкновенію съ вами.

НАТ. Привтъ, синьоръ, самый воинственный.

МОЛ. (Тихо Башк). Они были на большомъ пиру велеречія и наворовали крохъ его.

БАШ. (Также тихо). Они давно живутъ подаянной корзиной {Alms-basket — корзина, въ которую сваливались для бдныхъ остатки отъ обдовъ.} словъ. Дивлюсь, что господинъ твой и тебя не сълъ еще какъ слово — вдь ты и съ головой не такъ длиненъ, какъ honorificabilitudinitatibus: проглотить тебя легче, чмъ дракона {См. Ч. I. стр. 341 прим. 2.}.

МОЛ. Молчи, трескотня начинается.

АРМ. Вы, monsieur, вдь изъ ученыхъ?

МОЛ. Еще бы — онъ учитъ мальчишекъ букварю. Ну-ка, скажите намъ, что выдетъ, когда сложишь буки да есть, да приставишь рога къ голов?

ОЛО. Бе, pueritia {Отрочество.}, бе съ придаткомъ роговъ.

МОЛ. Бе, глупйшій баранъ, съ рогами.— Видите, какой онъ ученый.

ОЛО. Quis, quis {Кто, кто?}, глупая согласная?

МОЛ. Послдняя гласная, если вы ее скажете.

ОЛО. Отчего жь не сказать: я —

МОЛ. Баранъ.

АРМ. Славное, клянусь солеными водами Средиземнаго моря, выпаденіе, ловкій, живой ударъ остроумія: разъ, два, и въ сердц, это радуетъ мои умственныя способности: несомннное это остроуміе.

МОЛ. Подносимое ребенкомъ старцу, остроуміе котораго нажило {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ wit-old — старый остроуміемъ и wittold — терпеливый рогоносецъ.} —

ОЛО. Что, что?

МОЛ. Рога.

ОЛО. Ты ведешь диспутъ, какъ ребенокъ, ступай, гоняй кубарь.

МОЛ. Одолжите же мн на кубарь хоть одинъ изъ вашихъ роговъ, и я примусь гонять его вкругъ вашего позора, circum circa {Вокругъ.}. Кубарь изъ рога рогоносца!

БАШ. Будь у меня за душой хоть только пенсъ, я и тотъ отдалъ бы теб на пряники, постой — я и забылъ о ренумераціи, полученной отъ твоего господина,— возьми ее, полупенсовый кошелекъ остроумія, голубиное яйцо смышлености. О, еслибъ небу было угодно, чтобъ ты былъ хоть незаконнорожденнымъ моимъ, какимъ бы счастливымъ отцемъ сдлалъ ты меня! Продолжай, у тебя ума ad dunem {Въ подлинник dunghill — навозная куча.}, до конца перстовъ, какъ они тамъ говорятъ.

ОЛО. О, чую, чую коверканье латыни, дунемъ вмсто unguem.

АРМ. Praeambula, мужъ науки, отстранимся отъ этихъ неучей.— Вдь вы образуете юношество въ большомъ зданіи {Въ прежнихъ изданіяхъ: at the charge-house… По Колльеру: at tlie large-house…} на вершин горы?

ОЛО. Или montis — холма.

АРМ. Можете называть гору какъ вамъ угодно.

ОЛО. Образую, sans question.

АРМ. Королю, милостивый государь, благоугодно и вожделнію попривтствовать принцессу въ ея павильон, и для этого онъ избралъ задняя этого дня или, какъ выражается грубое простонародье, шипвшее посл-обда.

ОЛО. Задняя дня, благороднйшій синьоръ, вполн подходяще, сообразно и соотвтственно послобденному времени, прибрано и примнено весьма удачно, благозвучно и прилично, увряю, увряю васъ, синьоръ.

АРМ. Король, милостивый государь, благороднйшій джентльменъ, и самый близкій, увряю васъ, задушевный другъ мн.— Интимныя наши съ нимъ отношенія мы прейдемъ молчаніемъ:— да вспомни же, прошу, свойственную теб вжливость,— прошу, накройся,— и между другими серьзными и весьма важными предположеніями — чрезвычайно, увряю васъ, важными,— но прейдемъ это молчаніемъ,— потому что, надо вамъ сказать, иногда его величеству, клянусь, бываетъ угодно опереться на мое бдное плечо и царственными своими перстами, такъ вотъ, играть моими экскрементами, моими mustacho, но прейдемъ это, любезнйшій, молчаніемъ. Клянусь, это не сказки: его величеству дйствительно угодно оказывать нкоторый особенный почетъ Армадо, солдату и страннику, видвшему свтъ, но прейдемъ это молчаніемъ.— Дло вотъ въ чемъ — но умоляю, душа моя, хранить это въ тайн,— король желалъ бы представить меня принцесс, прелестнйшему голубенку, совокупно съ какимъ-нибудь потшнымъ представленіемъ, зрлищемъ, лицедйствіемъ, или фейерверкомъ. И вотъ, зная что сей священнослужитель и вы сами, почтеннйшій, весьма изобртательны на такія, такъ сказать, изверженія или внзапныя взрывы веселія — я и сообщаю это вамъ, въ видахъ вашего содйствія.

ОЛО. Представьте ей, синьоръ, девять знаменитостей.— Почтеннйшій Натаніэль, касательно какого либо представленія, какого либо лицедйствія, которое въ задняя сего дня должно быть выполнено при нашемъ содйствіи передъ принцессою — таково повелніе короля и заявленіе сего достойнаго, знаменитаго и многоученаго дворянина,— полагаю: нтъ ничего приличественне девяти знаменитостей {Fageant of nine worthies — родъ процессіи при прежнихъ уличныхъ играхъ. Порядокъ ея былъ слдующій: 1) Охотникъ со свитой, 2) битва Св. Георга съ дракономъ, 3) девять знаменитостей и имянно: три израильтянскія, три христіанскія и три языческія, вс съ золотыми коронами на головахъ, великолпно одтыя и вооруженныя, съ оруженосцами и свитой, он представляли Іисуса Навина, Давида, Іуду Маккавея, Артура, Карла Великаго, Готфрида Бульонскаго, Гектора, Александра Македонскаго и Юлія Цезари, а иногда и другихъ, какъ, напримръ, въ этой пьес, и 4) Слава, провозглашающая необыкновенныя доблести этихъ знаменитостей.}.

НАТ. Но гд же найдете вы людей достаточно достойныхъ представлять ихъ?

ОЛО. Іисуса Навнна представите вы, я самъ, или этотъ доблестный дворянинъ — Іуду Маккавея, этотъ мужланъ, по величин членовъ или сочлененій — Помпея великаго, пажъ — Геркулеса.

АРМ. Позвольте, какъ же это? Пажъ не иметъ достаточной величины для изображенія даже и мизинца этой знаменитости: онъ меньше даже оконечности его палицы.

ОЛО. Удостойте выслушать меня до конца. Онъ представитъ Геркулеса во младенчеств: входъ и выходъ его будетъ давленіе змй. Я сочиню на сей конецъ апологію.

МОЛ. Отличная штука! зашикаетъ кто изъ слушателей, вы и закричите: прекрасно, Геркулесъ! дави, дави змй!— Это самый лучшій способъ обращать и оскорбленіе въ свою пользу, хоть и пользуются имъ весьма не многіе.

АРМ. Ну, а остальныя-то знаменитости?

ОЛО. Трехъ представлю я самъ.

МОЛ. Трижды знаменитый джентльменъ!

АРМ. Сказать вамъ что я думаю?

ОЛО. Внемлемъ.

АРМ. Не сладимъ — замнимъ ихъ скоморохами. Прошу, слдуйте за мною.

ОЛО. (Тупиц). Via {Итальянское восклицаніе, равнозначительное: живо! смлй!}, любезный Тупица! ты все это время ни слова не сказалъ.

ТУП. Ничего и не понялъ.

ОЛО. Allons! найдемъ и теб дло.

ТУП. Я, пожалуй, пропляшу, или что-нибудь такое, или сыграю, пожалуй, что-нибудь для знаменитостей на барабан, а он пропляшутъ.

ОЛО. Тупо, любезнйшій Тупица. За дло однакожь, идемъ! (Уходятъ.)

СЦЕНА 2.

ДРУГАЯ ЧАСТЬ ПАРКА. ПЕРЕДЪ ПАВИЛЛЬОНОМЪ ПРИНЦЕССЫ.

Входятъ Принцесса, Катарина, Розалина и Марія.

ПРИ. Ну, милыя, мы ршительно обогатимся до нашего отъзда, будутъ все такъ же сыпаться подарки — насъ завалятъ брилліантами. Посмотрите, что прислалъ мн влюбленный король.

РОЗ. Не прислалъ ли онъ еще чего, кром этого?

ПРИ. Кром этого? Какже, столько еще римованной любви, сколько можетъ умститься на лист бумаги, исписанномъ кругомъ, и на ноляхъ, и всюду, и запечатанномъ изображеніемъ Купидона.

РОЗ. Врнйшее средство выростить {Тутъ непереводимая игра значеніями слова wax — ростить и wax — воскъ, который въ то время замнялъ сургучъ.} божество свое, пять тысячь лтъ остававшееся мальчишкой.

КАТ. И пресквернымъ, прековарнымъ.

РОЗ. Ты никогда не помиришься съ нимъ, вдь онъ убилъ твою сестру.

КАТ. Онъ сдлалъ ее задумчивой, грустной, печальной, и она умерла. Будь она такъ же легкомысленна, какъ ты, имй такой же веселый, живой, неугомонный характеръ — она могла бы, прежде чмъ умереть, сдлаться и бабушкой, и вотъ ты, непремнно будешь ею, потому что легкомысліе долговчно.

РОЗ. Какой же темный смыслъ придаешь ты, мышенокъ, этому легкомысленному слову?

КАТ. Самый ясный — темной красоты легкомысленность {Тутъ непереводимая игра значеніями слова light — легкій, свтлый.}.

РОЗ. Намъ нужно еще боле свта, чтобъ добраться до твоей мысли.

КАТ. Ты задуешь свтъ своей досадой на него, и потому темно кончаю мое объясненіе.

РОЗ. Видишь, что бы ты ни длала, ты все длаешь въ потемкахъ.

КАТ. А ты напротивъ, потому что слишкомъ ужь легонька.

РОЗ. Я дйствительно далеко не такъ, какъ ты, полновсна, и потому легка, но не обращаю на это никакого вниманія {Тутъ непереводимая игра значеніями слова weigh — всить, обращать вниманіе.}.

КАТ. Никакого?— нисколько, стало, и обо мн не заботишься?

РОЗ. И не безъ причины: къ чему вс заботы, когда неизлчима?

ПРИ. Прекрасно, отличились об въ этой ловкой борьб остроумія. Скажи однакожь, Розалина, ты вдь также получила подарокъ,— отъ кого же? и что?

РОЗ. Хотлось бы, чтобъ вы знали, что и мои подарокъ, если только мое лице такъ же прекрасно какъ ваше, непремнно такъ же хорошъ: вотъ, судите. Кром того, Биронъ наградилъ меня еще стихами, по нимъ, будь только содержаніе ихъ такъ-же врно, какъ размръ,— я прекраснйшее изъ всхъ божествъ міра: онъ уподобляетъ меня въ нихъ двадцати тысячамъ красавицъ. Въ письм своемъ онъ начерталъ мой портретъ.

ПРИ. И похожій?

РОЗ. По буквамъ — весьма, по хваламъ — нисколько.

ПРИ. Прекрасна, стало, какъ чернила, хорошъ выводъ.

КАТ. Прекрасна, какъ заглавный Р прописей {Въ прежнихъ изданіяхъ: as а text В… По Колльеру: as а text R...}.

РОЗ. Берегись кисточекъ! Нтъ, не останусь въ долгу у тебя, красное мое вруцлто {Воскресшія красная буква церковныхъ календарей.}, золотая моя буковка: какая жалость, что лицо твое такъ богато ониками!

КАТ. Оспу теб за такую шутку! проклятіе всмъ злоязычницамъ!

ПРИ. Что же прислалъ прекрасный Дюмэнь теб, Катарина?

КАТ. Вотъ эту перчатку.

ПРИ. Одну только?

КАТ. Нтъ, пару, и сверхъ того, нсколько тысячь стиховъ врнйшаго любовника: чудовищный переводъ лицемрія, безобразный наборъ величайшихъ пошлостей.

МАР. Мн прислалъ Лонгвиллъ вотъ эту нитку жемчуга и письмо, которое чуть ли не на полмилю длиннй, чмъ слдуетъ.

ПРИ. Наврное не мене. А ты, признайся, желала бы, чтобъ нитка была подлинне, а письмо покороче?

МАР. Желала бы, или чтобъ эти руки никогда не разжимались.

ПРИ. Какъ мы умны, что такъ насмхаемся надъ нашими воздыхателями.

РОЗ. И какъ же они глупы, что такъ добиваются нашихъ насмшекъ. Помучу я этого Бирона до нашего отъзда. О, останься онъ хоть только недлю моимъ поклонникомъ, какъ бы онъ у меня ластился, молилъ, добивался, какъ бы выискивалъ и выжидалъ благопріятнаго случая, истощалъ богатый запасъ своего остроумія въ безплодномъ стихоплетств, подчинялъ себя моимъ прихотямъ, гордился что заставляетъ гордиться меня, насмхающуюся! И распоряжалась бы имъ такъ полновластно {Въ прежнихъ изданіяхъ: so portent-like… По Колльеру: so potently…}, что сдлала бы его моимъ шутомъ, а себя — его судьбою.

ПРИ. Никто не попадается, разъ попавшись, такъ окончательно, какъ одурвшіе умники. Высиженная умомъ дурь иметъ за собой ручательство ума, помощь науки и красу самой мудрости для украшенія ученаго дурня.

РОЗ. И кровь юности не воспламеняется такъ сильно, какъ кровь степенности, возмущенной любовью.

МАР. Безуміе и въ безумныхъ не выдается такъ рзко, какъ въ умныхъ, когда умъ ихъ начинаетъ дурить, потому что тутъ оно всми силами ума старается доказать доблесть глупости.

Входитъ Бойе.

ПРИ. Посмотрите, Бойе спшитъ сюда, и превеселый.

БОЙ. О, умираю отъ смха! Гд нрницесса?

ПРИ. Что новаго, Бойе?

БОЙ. Приготовьтесь, ваше высочество, приготовьтесь!— Вооружитесь и вы, прекрасныя, вооружитесь! врагъ возстаетъ противъ вашего покоя. Любовь, переодтая и вооруженная всевозможными доводами, близится и можетъ застать васъ въ расплодъ. Соберите вс силы вашего ума, и приготовьтесь къ оборон, или скройте, какъ трусы, головы, бгите отсюда.

ПРИ. Святый Діонисій противъ святаго Купидона! Кто же это заряжаетъ противъ насъ свое дыханіе {Въ прежнихъ изданіяхъ: That charge their breath… По Колльеру: That charge the breach…}? Говори, шпіонъ, говори.

БОЙ. Я собирался соснуть какіе-нибудь полчаса подъ прохладной тнью одного изъ сикоморовъ, какъ вдругъ, вижу, чтобъ помшать моему отдохновенію, подъ ту же самую тнь идетъ король съ своими сотоварищами. Я бережно спрятался въ сосднюю чащу и услышалъ, что и вы услышите: что они сейчасъ явятся сюда переодтые. Герольдъ ихъ прехорошенькой и пребойкой пажъ, твердо задолбившій рчь свою, они учили его тутъ произношенію и жестамъ: ‘такъ вотъ долженъ ты говорить, такъ держать себя’, и все опасались, что ваша величественность смутитъ его, ‘потому что’, говорилъ король, ‘ты увидишь ангела, но ты не пугайся, говори смло’. На это мальчуганъ возразилъ: ‘ангелъ не бда, испугался бы, еслибъ она была дьяволъ’. Вс захохотали и принялись трепать его по плечу, ободряя смлаго проказника похвалами. Одинъ потиралъ, вотъ такъ, свой локоть и, смясь, клялся что лучше возраженія никогда не слыхивалъ, другой, прищелкнувъ пальцами, крикнулъ ‘Via! мы добьемся своего во что бы ни стало’, третій, припрыгивая воскликнулъ: ‘все идетъ какъ нельзя лучше’, четвертый повернулся на каблук, и шлепнулся. Тутъ они повалились вс на землю съ такимъ сильнымъ хохотомъ, такимъ неудержимымъ, что смшной припадокъ этотъ, какъ бы въ наказаніе ихъ глупости, вызвалъ наконецъ нежданныя слезы {Въ прежнихъ изданіяхъ: solemn tcars… По Колльеру: sudden tcars…}.

ПРИ. Такъ они намрены навстить насъ?

БОЙ. Явятся, явятся, одтые, какъ догадываюсь, Московитами или Руссами {Русскіе костюмы на маскерадахъ были во времена Шекспира очень обыкновенны.}. Цль ихъ — поговорить, полюбезничать и потанцовать съ вами, и каждый объяснитъ свою любовь {Въ прежнихъ изданіяхъ: his love-feat… По Колльеру: his love-suit.} своей возлюбленной, узнавъ ее по посланному подарку.

ПРИ. Вотъ какъ! зададимъ же имъ работу. Наднемъ вс маски, и ни одному, не смотря ни на какія просьбы, не покажемъ лица. Ты, Розалина, наднешь мой подарокъ, и король примется ухаживать за тобой, какъ за своей возлюбленной, вотъ возьми его, а мн дай свой, и Биронъ приметъ меня за Розалину.— Обмняйтесь и вы вашими подарками, такимъ образомъ и ваши поклонники, обманутые этой перемной, примутся ухаживать невпопадъ.

РОЗ. Обмняемся и наднемъ ихъ повидне.

КАТ. Какая же однакожь цль этого обмна?

ПРИ. Противодйствіе ихъ цли: они хотятъ изъ шутки посмяться надъ вами, и мн хочется отмстить насмшкой за насмшку. Они выскажутъ свои тайны не тмъ, кому хотлось, и мы, какъ только выдетъ случай встртиться и бесдовать съ ними безъ масокъ, посмемся надъ ними.

РОЗ. А будемъ танцевать, если попросятъ?

ПРИ. Нтъ, не шевельнемъ ногой ни за что въ мір, и на сочиненную ими рчь не обратимъ никакого вниманія — съ первыхъ же словъ вс отвернемся.

БОЙ. Такое пренебреженіе убьетъ оратора, разведетъ память съ его ролью.

ПРИ. Того-то и хочу я, и остальные, выйдетъ онъ изъ роли, уврена, ни за что уже не войдутъ въ нее. Нтъ шутки лучше торжествующей надъ шуткой, сдлавъ ихнюю своей, а нашу, кром насъ, ничьей, мы насмемся надъ задуманной ими проказой, и осмянные, они удалятся со стыдомъ. (Трубы за сценой.)

БОЙ. Трубы, надвайте же маски, маски приближаются. (Дамы надваютъ маски.)

Входятъ Король, Биронъ, Лонгвиллъ и Дюмэнь въ русскихъ костюмахъ и маскахъ, Моль, Музыканты и Свита.

МОЛ. Всхъ возможныхъ благъ драгоцннйшимъ красамъ земли!

БИР. (Про себя). Не драгоцннйшимъ однакожъ драгоцнной тафты {Масокъ.}.

МОЛ. Божественное соединеніе прекраснйшихъ дамъ, какое когда-либо обращало (Дамы обращаются къ нему спиною) свои — спины — на смертныхъ.

БИР. Взоры, негодяй, взоры.

МОЛ. Какое когда-либо обращало свои взоры на смертныхъ! но — но —

БОЙ. Позабылъ, бдняга.

МОЛ. По свойственной вамъ, духи небесные, благости соблаговолите не глядть —

БИР. Взглянуть, болванъ.

МОЛ. Взглянуть лучезарными вашими очами — лучезарными вашими очами —

БОЙ. Не отвтятъ он на этотъ эпитетъ, сказалъ бы ужь лучше двственными {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ sun — солнце и son — сынъ.}.

МОЛ. Да он не обращаютъ на меня никакого вниманія, и это сбиваетъ меня.

БИР. Хорошъ! убирайся.

РОЗ. Чего хотятъ эти чужеземцы? узнай, Бойе. Мы желаемъ, если они говорятъ на нашемъ язык, чтобы какой-нибудь честный человкъ повдалъ что привело ихъ сюда. Узнай что имъ нужно.

БОЙ. Чего хотите вы отъ принцессы?

БИР. Ничего кром мира и счастія узрть е.

РОЗ. Что говорятъ, чего хотятъ они?

БОЙ. Ничего кром мира и счастія узрть васъ.

РОЗ. И того и другаго они удостоились, и потому, скажи, могутъ удалиться.

БОЙ. Она говоритъ: и того и другаго вы удостоились, и потому можете удалиться.

КОР. Скажите ей, что мы измрили много миль, чтобъ потанцевать съ ней на этой лужайк {Тутъ непереводимая игра значеніями слова measure — измрять и названіе одного изъ тогдашнихъ танцевъ.}.

БОЙ. Они говорятъ, что измрили много миль, чтобъ потанцовать съ вами на этой лужайк.

РОЗ. Не то, спроси ихъ сколько вершковъ въ мил, измрили они ихъ много — не трудно сказать мру одной.

БОЙ. Если вы, чтобъ прибыть сюда, измрили мили, и много миль — принцесса требуетъ, чтобъ вы сказали, сколько вершковъ въ одной мил.

БИР. Скажите ей, что мы измрили ихъ томительными шагами.

БОЙ. Она слышала отвтъ вашъ.

РОЗ. Сколько же томительныхъ шаговъ, многихъ пройденныхъ вами томительныхъ миль, насчитали вы въ одной мил?

БИР. Мы не считаемъ ничего для васъ расточаемаго, преданность наша такъ безконечна, такъ безпредльна, что не допускаетъ счета. Соблаговолите же показать солнечное сіяніе лица вашего, чтобы, подобно дикимъ, мы могли, въ благоговніи, преклониться предъ нимъ.

РОЗ. Мое лице — бдная луна, заволоченная еще облаками.

КОР. Блаженны облака, длающія то же что эти! Молю, свтлая луна и вы, сопутствующія ей звзды, сгоните эти облака и озарите увлаженные глаза наши.

РОЗ. О жалкій проситель! проси чего-нибудь побольше, вдь ты просишь только отблеска луны въ вод.

КОР. Такъ соблаговоли же протанцевать съ нами хоть одинъ танецъ. Ты сама сказала: проси, и не оскорбишься этой просьбой.

РОЗ. Такъ играйте же, музыканты, а вы, торопитесь.— (Музыканты играютъ.) Нтъ, постойте — не хочу танцовать, видите, я и перемнчива какъ луна.

КОР. Не хотите танцевать? Какая же причина этого новаго отказа?

РОЗ. Когда вы просили луна была полна — теперь измнилась.

КОР. И все-таки осталась луной, а я человкомъ луны. Музыка играетъ, удостойте ее —

РОЗ. Вниманія ушей?

КОР. Нтъ, движенія ногъ.

РОЗ. Вы иноземцы, прибыли сюда случайно — мы не будемъ слишкомъ съ вами щепетильны: давайте руки,— танцевать мы не хотимъ.

КОР. Зачмъ же руки?

РОЗ. Чтобъ разстаться друзьями,— раскланивайтесь же, и конецъ танцу.

КОР. Нтъ, больше, больше этого танца — не скупитесь.

РОЗ. Больше за эту цну нельзя.

КОР. Назначьте цну сами. Чмъ можно купить ваше сообщество?

РОЗ. Однимъ только вашимъ отсутствіемъ.

КОР. Никогда не бывать этому.

РОЗ. Никогда вамъ и не купить насъ, и потому прощайте: два раза вашей маск и полраза вамъ самимъ.

КОР. Не хотите танцовать — поболтаемъ еще.

РОЗ. Разв секретно.

КОР. Такъ, еще пріятне. (Отходятъ въ сторону и разговариваютъ.)

БИР. Одно сладостное словечко, блорукая красавица —

ПРИ. Медъ, сливки и сахаръ — вотъ вамъ три.

БИР. И три еще, если ужь ты такъ лакома: сыта, сусло и мальвазія.— Славная выпала косточка! разомъ полдюжины сластей.

ПРИ. А вотъ вамъ и седьмая: прощайте! Съ фальшивымъ игрокомъ не играю я боле.

БИР. Одно слово по секрету.

ПРИ. Не сладкое только.

БИР. Ты расшевеливаешь желчь мою.

ПРИ. Желчь? она вдь горька.

БИР. Стало пригодна. (Отходятъ въ сторону и разговариваютъ.)

ДЮМ. Позвольте обмнятся съ вами словечкомъ.

МАР. Какимъ?

ДЮМ. Прекрасная —

МАР. Этимъ? Прекрасный — возьмите это въ замнъ вашей прекрасной.

ДЮМ. Еще столько же секретно, и я прощусь съ нами. (Отходятъ os сторону и разговариваютъ.)

КАТ. Что ваша маска, безъ языка?

ЛОН. Знаю для чего вы это спрашиваете.

КАТ. Скажите же скорй ваше для чего — я сгараю нетерпніемъ.

ЛОН. Подъ вашей маской двойной языкъ, и вамъ хотлось бы удлить половину его моей нмой маск.

КАТ. Veal {Испорченное well — хорошо.}, говорятъ Голандцы, а veal по англійски вдь теленокъ.

ЛОН. Телка, прекраснйшая госпожа.

КАТ. Нтъ, прекраснйшій господинъ, теленокъ.

ЛОН. Раздлимъ это слово по поламъ.

КАТ. Ни за что, не хочу быть вашей половиной, возьмите его все, отлучите отъ сосцовъ, и оно сдлается быкомъ.

ЛОН. Злой этой насмшкой вы бодаете самое себя. Неужели вы, воплощенное цломудріе, хотите снабдить меня рогами? Нтъ, не длайте этого.

КАТ. Такъ умрите жь теленкомъ прежде, чмъ выростутъ рога.

ЛОН. Одно слово по секрету прежде, чмъ умру.

КАТ. Мычите жь потише — не то мясникъ какъ разъ услышитъ ваше мычанье. (Отходятъ въ сторону и продолжаютъ разговаривать.)

БОЙ. Языкъ насмшливыхъ женщинъ остръ, какъ незримое остріе бритвы, перерзывающее и тончайшій, едва замтный волосокъ, и переходя за предлы всякаго смысла, разговоръ ихъ кажется такимъ смышленымъ, ихъ выходки крылаты, стремительнй стрлъ, ядеръ, мыслей, всего быстраго.

РОЗ. Ни слова боле, мои милыя, довольно, довольно.

БИР. Клянусь небомъ, мы въ пухъ разбиты явной насмшкой.

КОР. Прощайте, безумныя, не отличились вы умомъ. (Уходитъ и за нимъ его товарищи, Моль, Музыканты и свита.)

ПРИ. Двадцать прощайте, мерзлымъ Московитамъ.— И это сонмъ умовъ, которымъ такъ дивятся?

БОЙ. Восковыя они свчи, задутыя вашимъ сладостнымъ дыханіемъ.

РОЗ. Умы у нихъ упитанные: тучные, жирные.

ПРИ. О, какъ же бденъ умъ, убитыя простой насмшкой {Въ прежнихъ изданіяхъ: Kingly poor flout… По Колльеру: Kill’d by pure flout.}! Какъ вы думаете, вдь они непремнно въ эту же ночь повсятся, или никогда ужь не покажутъ лица безъ маски? И находчивый Биронъ совсмъ растерялся.

РОЗ. Вс они были въ самомъ жалкомъ положеніи. Король, чуть не со слезами вымаливалъ благосклоннаго слова.

ПРИ. Биронъ истощилъ вс клятвы.

МАР. Дюмэнь посвятилъ себя и свой мечъ на службу мн, No point {Довольно.}, сказала я, и мой слуга онмлъ тотчасъ же.

КАТ. Лонгвилль сказалъ, что я овладла его сердцемъ, и какъ вы думаете, назвалъ меня?

ПРИ. Ужь не тоской ли?

КАТ. Именно такъ.

ПРИ. Поди же прочь, тоска!

РОЗ. Даже подъ простыми указными шапками {Парламентскимъ актомъ 1571 г. постановлено чтобы вс, исключая дворянъ и другихъ важныхъ сановниковъ, носили въ воскресные и праздничные дни шерстяныя шапки англійскаго издлія, король же и лорды носили шапки съ перьями.} встрчаются умы далеко лучшіе.— Знайте, однакожь, король поклялся мн въ любви.

ПРИ. А пылкій Биронъ мн.

КАТ. А Лонгвиллъ родился на служеніе мн.

МАР. А Дюмэнь принадлежитъ мн, какъ кора дереву.

БОЙ. Ваше высочество, и вы, прекрасныя, послушайте: они сейчасъ же опять явятся сюда въ своемъ собственномъ вид, потому что никакъ не переварятъ такого оскорбленія.

ПРИ. Они возвратятся?

БОЙ. Возвратятся, видитъ Богъ, возвратятся, и прыгая отъ радости, хоть и охромли отъ ударовъ, а потому обмняйтесь снова подарками, и когда они явятся, распуститесь какъ розы въ этомъ лтнемъ воздух.

ПРИ. Какъ распуститесь? говорите такъ, чтобъ можно было понять васъ.

БОЙ. Прекрасныя дамы въ маскахъ — розы въ почкахъ, безъ масокъ, когда обнаруживаютъ вс дивные оттнки румянца — ангелы, выплывающіе изъ облаковъ, или розы распустившіяся.

ПРИ. Прочь, смущеніе! Что же, однакожъ, станемъ мы длать, когда они возвратятся ухаживать за нами въ своемъ собственномъ вид?

РОЗ. Послушайтесь моего совта — посмемся надъ ними и безъ масокъ, какъ смялись надъ переодтыми. Встртимъ ихъ жалобами на какихъ-то глупцовъ, явившихся сюда въ безобразныхъ московигскихъ одождахъ, выразимъ наше недоумніе кто бы это былъ и какая была цль этой пошлой комедіи, прескверно сочиненнаго пролога, ихъ грубаго и такъ смшнаго обращенія съ нами передъ нашими палатками.

БОЙ. Уходите же, ваши поклонники идутъ.

ПРИ. Мчимся въ наши палатки, какъ дикія козы по полю.

(Уходитъ съ Розалиной, Катариной и Маріей.)

Входятъ Король, Киронъ, Лонгвилль и Дюмэнь въ своихъ платьяхъ.

КОР. Богъ въ помощь, почтеннйшій господинъ! Гд же принцесса?

БОЙ. Ушла въ свою палатку, угодно вашему величеству, чтобъ я что-нибудь передалъ ей?

КОР. Мою просьбу, чтобъ она удостоила меня выслушать два, три слова.

БОЙ. Исполню, исполнитъ, я это знаю, и она просьбу вашего величества. (Уходитъ.)

БИР. Малой этотъ подбираетъ остроты, какъ голуби горохъ, и за тмъ сбываетъ ихъ какъ Богъ пошлетъ, это розничный торгашь остротами, продающій свой товаръ по млочамъ на вечеринкахъ, пирахъ, сходкахъ, рынкахъ, ярмаркахъ, тогда какъ намъ, торгующимъ оптомъ, Богу извстно, такая выставка его на показъ невозможна. Любезникъ этотъ пришпиливаетъ женщинъ къ своему рукаву, и будь онъ Адамъ — онъ соблазнилъ бы Еву. Къ тому жь, онъ мастеръ и рзать жареное и пришепетывать, вдь это онъ отцловалъ свою руку отъ слишкомъ рьяной вжливости. Обезьяна модъ, воплощенная щепетильность, онъ и играя въ шахматы, клянетъ потку отборнйшими словами, мало того, поетъ теноромъ отвратительнйшимъ образомъ, а искусствомъ докладывать и вводить заткнетъ хоть кого за-поясъ, дамы величаютъ его милйшимъ, ступени, когда онъ идетъ по нимъ лобызаютъ стопы его. Это цвтокъ, улыбающійся каждому, чтобъ показать свои зубы, блые какъ кость кита {Китовый усъ.}, и люди совстливые, не желающіе умереть въ долгу, отдаютъ ему должное, величая медоточивымъ Бойе.

КОР. Волдырей медоточивому языку его, за то что сбилъ пажа Армадо!

Входятъ Принцесса, ведомая Бойе, Розалина, Марія, Катарина и Свита.

БИР. Вотъ, смотрите, и онъ!— О, что была ты, ловкость въ обращеніи, пока этотъ человкъ не показалъ надлежащей? и что ты теперь?

КОР. Всхъ благъ и всего прекраснаго прелестной принцесс въ прекрасный этотъ день!

ПРИ. Въ этотъ только день? Совсмъ это, по моему, не прекрасно {Тутъ непереводимая игра значеніями слова bail — желать счастія и градъ.}.

КОР. Не перетолковывайте, прошу, словъ моихъ такъ дурно.

ПРИ. Желайте же получше — даю вамъ полную свободу.

КОР. Мы пришли пригласить и теперь же проводить васъ во дворецъ нашъ — дозвольте.

ПРИ. Я останусь здсь, а вы — при своей клятв. И Господу, ни мн не могутъ быть пріятны клятвопреступники.

КОР. Не укоряйте меня тмъ, въ чемъ сами виновны, вдь только добродтель очей вашихъ заставляетъ меня нарушить клятву мою.

ПРИ. Вы позорите добродтель: порокъ слдовало бы вамъ сказать, добродтель никогда не длаетъ человка клятвопреступнымъ. Клянусь двственной моей честью, досел чистой, какъ незапятнанная лилія,— и цлымъ міромъ пытокъ не вынудите вы у меня согласія войдти гостьей во дворецъ вашъ: такъ противно мн сдлаться виной нарушенія клятвъ небу.

КОР. До сихъ поръ, къ стыду нашему, вы жили здсь въ совершенномъ уединеніи, никого не видя, никто не посщалъ васъ.

ПРИ. Ошибаетесь, государь, клянусь, ошибаетесь, мы никакъ не можемъ пожаловаться на недостатокъ развлеченія и забавъ, не дальше какъ за нсколько минутъ до вашего прихода у насъ была толпа Русскихъ.

КОР. Какъ, принцесса? Русскихъ?

ПРИ. Да, государь, и пренарядныхъ, прелюбезныхъ и знатныхъ.

РОЗ. Говорите правду, принцесса.— Не то, государь, уступая духу времени, ея высочество расточаетъ незаслуженныя похвалы только изъ вжливости. Дйствительно мы, четыре, были на очной ставк съ какими-то четырьмя одтыми въ русскіе костюмы, они пробыли здсь съ часъ, говорили безъ умолку, и въ цлый часъ не осчастливили насъ ни однимъ счастливымъ словомъ. Не смю назвать ихъ дураками, думаю однакожь, что и дураки, почувствовавъ жажду, напились бы.

БИР. Насмшка эта кажется мн слишкомъ ужь жесткой. Ваше остроуміе, прекрасная, длаетъ и мудрое глупымъ, когда мы и самыми зрячими глазами привтствуемъ огненное око неба — меркнетъ въ нихъ свтъ отъ свта, и ваши способности такого свойства, что громадному обилію ихъ и мудрое кажется глупымъ, и богатое бднымъ.

РОЗ. Стало вы и мудры и богаты, потому что на мои глаза —

БИР. Я и глупъ и бденъ.

РОЗ. Не будь это вашей принадлежностью — такое срыванье словъ съ языка было бы крайнимъ невжествомъ.

БИР. О, я вашъ, ваше и все что имю.

РОЗ. Какъ, моя и вся глупость?

БИР. Мене не могу дать намъ.

РОЗ. Вы въ какой были маск?

БИР. Гд? когда? какая маска? и къ чему вопросъ этотъ?

РОЗ. Тамъ, тогда, та маска, тотъ излишній футляръ, который, скрывая худшее, показываетъ лучшее.

КОР. Мы открыты, осмютъ он насъ.

ДЮМ. Признаемся, обратимъ все въ шутку.

ПРИ. Что съ вами, государь? Отчего лице вашего величества приняло такое страждущее выраженіе?

РОЗ. Помогите, подержите ему голову! онъ лишится чувствъ! Отчего вы поблднли? Врно морская болзнь отъ перезда изъ Московіи.

БИР. Такъ дождятъ созвздія карами за клятвопреступленіе. Какой мдный лобъ въ состояніи выносить доле? Вотъ, я стою передъ тобой, прекрасная: разражайся въ меня всей своей ловкостью, бей презрніемъ, уничтожай насмшками, пронзай мое невжество колкимъ твоимъ остроуміемъ, ржь меня на части убійственными выходками, и я никогда уже не буду ни приглашать тебя на танцы, ни ухаживать за тобой въ русской одежд. О! никогда не положусь уже я ни на сочиненныя рчи, ни на лепечущій языкъ школьника, никогда не приду къ возлюбленной въ маск, не стану объясняться въ любви стихами, подобными пснямъ слпаго арфиста. Тафтяныя фразы, шелковыя напыщенныя выраженія, бархатныя гиперболы, чопорная аффектація, педантскія метафоры — эти лтнія мухи развели во мн червей хвастливости: отрекаюсь отъ всего этого, клянусь этой блой перчаткой — а какъ бла рука, знаетъ Богъ,— отнын выражать свои сердечныя чувства деревенскимъ да и честнымъ сермяжнымъ нтъ. И вотъ для начала: не видать мн, ненаглядная, спасенія, если лгу, что любовь моя къ теб крпка, sans трещинъ и щербинъ

РОЗ. Прошу, sans sans {Безъ французскаго sans. Sans — Безъ.}

БИР. Это остатки прежняго сумасбродства, но ты будь снисходительна: вдь я больной, мало по малу отдлаюсь и отъ нихъ.— Но вотъ, позволь, и надъ этими тремя надо написать: ‘Боже, умилосердись надъ нами {Это писалось надъ дверьми зачумленныхъ домовъ, чтобъ предохранить подходящихъ къ нимъ.}!’Они заражены, и въ самомъ сердц, они зачумлены, и вашими глазами, Господь наслалъ на нихъ эту кару, но и вы не свободны отъ нея, потому что вижу на васъ дары господъ этихъ {Тутъ непереводимая игра значеніями слова locken — подарокъ и чумные волдыри и пятна.}.

ПРИ. Приславшіе намъ эти дары совершенно свободны отъ этой кары.

БИР. Мы проиграли — не губите насъ окончательно.

РОЗ. Гд жь проиграли, когда продолжаете еще вашъ искъ.

БИР. Молчите! не хочу имть никакого съ вами дла.

РОЗ. И не будете, если сдлаю что задумала. БИР. Говорите за себя сами — я истощилъ все мое остроуміе.

КОР. Научите, прекрасная принцесса, какъ намъ хоть сколько нибудь извинить нашъ грубый проступокъ.

ПРИ. Лучше всего полнымъ признаніемъ. Были вы сейчасъ здсь, переодтые?

КОР. Былъ.

ПРИ. И васъ порядкомъ отдлали?

КОР. Отдлали.

ПРИ. Бывши здсь, что шептали вы на ухо вашей дам?

КОР. Что она дороже для меня всего міра.

ПРИ. А потребуетъ она доказать это на самомъ дл — вы отступитесь.

КОР. Клянусь честью, никогда.

ПРИ. Тише, тише! Смотрите, чтобъ, разъ нарушивъ клятву, не нарушить ее и въ другой.

КОР. Презирайте меня, если нарушу эту.

ПРИ. Буду, и потому храните ее.— Розалина, что шепталъ теб Русскій на ухо?

РОЗ. Клялся, ваше высочество, что я дорога ему, какъ безцнная зница ока, драгоцннй всего міра, и ко всему этому прибавилъ еще, что женится на мн, или умретъ моимъ обожателемъ.

ПРИ. Да даруетъ же теб Господь всякаго съ нимъ счастія! Благородный король честно сдержитъ свое слово.

КОР. Позвольте, принцесса. Клянусь жизнью, честью, никогда не давалъ я такой клятвы этой двиц.

РОЗ. Клянусь небомъ, дали, и въ подкрпленіе дали еще вотъ это, но это возьмите, государь, назадъ.

КОР. Клятву въ любви и это я далъ принцесс. Я узналъ ее по этому брилліанту на ея рукав.

ПРИ. Извините, государь, этотъ бриліантъ былъ на ней. Мой обожатель, благородный Биронъ, за что искренно ему благодарна. Что же! угодно вамъ меня, или возвратъ вашей жемчужины?

БИР. Ни того ни другаго: отказываюсь и отъ того и отъ другаго.— Вижу теперь въ чемъ дло, тутъ былъ заговоръ, узнавъ о предполагаемой нами шутк, насмяться надъ ней, какъ надъ святочной комедіей. Какой-нибудь болтунъ, какой нибудь наушникъ, какой-нибудь жалкій шутъ, какой-нибудь встовщикъ, какой-нибудь блюдолизъ, какой-нибудь забавникъ, лице котораго отъ улыбокъ сморщилось прежде времени, знающій какъ разсмшить свою повелительницу, когда она расположена къ этому, передалъ ей заране о нашемъ намреніи, и он обмнялись подарками, и мы, обманутые признаками, ухаживали только за признакомъ. Мы теперь вдвойне клятвопреступны: и сознательно и но ошибк. (Обращаясь къ Бойе) Не вамъ ли обязаны мы этимъ, не вы ли предупредили о нашей шутк, чтобъ сдлать насъ измнниками? Не извстна разв вамъ нога принцессы по мрк, и не сметесь вы по ея глазамъ? не стоите между огнемъ и ея спиною съ тарелкой въ рукахъ, весело пошучивая? Вы сбили нашего пажа: вамъ все позволено, когда бъ вы ни умерли — вашимъ саваномъ будетъ женская рубашка. Вы коситесь на меня, вдь коситесь? Что за взглядъ — разитъ, какъ свинцовый мечъ.

БОЙ. Что можетъ быть блистательне такого ристанія?

БИР. Смотрите, и онъ сейчасъ помчится! Стой! я кончилъ.

Входить Башка.

Милости просимъ, воплощенная мудрость! ты разводишь чудеснйшую схватку.

БАШ. Они гамъ хотли бы, ваша милость, узнать: являться сюда тремъ знаменитостямъ, или не являться.

БИР. Какъ, разв ихъ только три?

БАШ. Нтъ. Они такъ ужь умудрились, что каждый приставляетъ трехъ.

БИР. А трижды три девять.

БАШ. Ну, нтъ, это, съ позволенія вашей милости, надюсь, не такъ. Вашей милости, могу васъ заврить, нечего принимать насъ за дураковъ, мы знаемъ, что знаемъ: надюсь, трижды три —

БИР. Не девять.

БАШ. Мы, съ позволенія вашей милости, знаемъ сколько это составляетъ.

БИР. А я, клянусь Юпитеромъ, всегда думалъ, что трижды три — девять.

БАШ. Боже ты мой, какъ же плохо пришлось бы нашей милости, еслибъ вамъ привелось добывать хлбъ счетомъ!

БИР. Сколько же это составляетъ?

БАШ. Да тамъ сами ужь роли, сами актеры покажутъ вашей милости сколько это составляетъ, что же касается до моей собственной роли — я, какъ они тамъ говорятъ, долженъ приставлять одного только человка, и совсмъ не важнаго: Помпіона большаго.

БИР. Такъ и ты одна изъ знаменитостей?

БАШ. Это они поршили тамъ, что стою Помпіона большаго, самъ же, право, незнаю чего онъ стоитъ — взялся только стоять за него.

БИР. Ступай же, скажи чтобъ были готовы.

БАШ. Отхватаемъ отмнно, приложимъ кой-какое стараніе. (Уходитъ.)

КОР. Биронъ, осрамятъ они насъ, не допускай ихъ.

БИР. Какой еще срамъ можетъ быть намъ страшенъ? намъ выгодно даже показать представленіе, пошлйшее разыграннаго королемъ и его близкими.

КОР. Говорю теб, не надо ихъ.

ПРИ. Нтъ, государь, позвольте на этотъ разъ возстать противъ вашего ршенія. Поврьте, наиболе нравится именно то представленіе, съ которымъ наимене могутъ справиться, въ которомъ, при всемъ стараніи угодить, все портится избыткомъ самого старанія дйствующихъ, въ которомъ дурнымъ исполненіемъ дается новая пища смху, и великія зачатія мрутъ при самомъ рожденіи.

БИР. Врнйшее описаніе нашего, государь.

Входитъ Армадо.

АРМ. Великій помазанникъ, молю о такой потрат твоего благодатнаго, дарственнаго дыханія, какая можетъ потребоваться какой-нибудь парой словъ. (Продолжая говорить съ нимъ тихо, подаетъ ему бумагу.)

ПРИ. Скажите, молится этотъ человкъ Богу?

БИР. Для чего вы это спрашиваете?

ПРИ. Да онъ говоритъ совсмъ не такъ, какъ божіе созданіе.

АРМ. Все это равно, безцнный, сладчайшій монархъ, потому что предъявляю: школьный учитель — чрезмрно фантастиченъ, слишкомъ, слишкомъ тщеславенъ, слишкомъ, слишкомъ тщеславенъ, по мы положимся, какъ говорится, на fortuna della guerra. Желаю вамъ, чета царственная, мира душевнаго! (Уходитъ.)

КОР. Сейчасъ явится, судя по всему, великолепнйшее собраніе знаменитостей. Онъ представляетъ Гектора троянскаго, пастухъ — Помпея великаго, приходскій священникъ — Александра, пажъ Армадо — Геркулеса, а школьный учитель — Іуду Маккавея. Удастся этимъ четыремъ первый ихъ выходъ, эти четверо переднутся и представятъ пять остальныхъ.

БИР. Да ихъ пятеро и въ первомъ выход.

КОР. Ошибаешься.

БИР. Ученый враль, хвастунъ, попъ, шутъ и мальчишка: да такихъ пяти, по мимо игры въ novum {Novum или quinquenove игра въ кости, въ которой пять и четыре самое высшее.}, не выброситъ и цлый міръ, каждый постоитъ за себя.

КОР. Вотъ и они подъ всми парусами. (Приносятъ стулья для Короля, Принцессы и другихъ.)

Входитъ Башка, представляющій Помпея.

БАШ.

Я Помпей —

БОЙ. Лжешь — совсмъ ты не онъ.

БАIII.

Я Помпей —

БОЙ. Съ головой леопарда на колн {Старыя платья часто украшались головами льва, леопардами на локтяхъ, колнахъ и т. д.}.

БИР. Хорошо, старый насмшникъ, поневол помиришься съ тобой.

БАШ.

Я Помпей, Помпей, по прозванью претолстый —

ДЮМ. Великой.

БАШ. Да, точно великой,—

Помпей, по прозванью, великой,

Часто разившій врага щитомъ и пикой,

Занесенный случайно къ симъ дивнымъ брегамъ,

Слагаю оружье къ твоимъ, принцесса, ногамъ.

Теперь, если ваше высочество скажете: ‘спасибо, Помпей’,— я и кончилъ.

ПРИ. Благодарю, Помпей великій.

БАШ. Не стоитъ благодарности, надюсь, однакожь, что сыгралъ отлично. Маненько только сбился на слов великой.

БИР. Заклалую мою шляпу противъ полупенса — Помпей окажется лучшей изъ всхъ знаменитостей.

Входитъ Натаніэль, представляющій Александра.

НАТ.

Когда еще я въ этомъ мір жилъ,

Былъ я міра повелитель:

Югъ, сверъ, западъ и востокъ

Моихъ побдъ былъ зритель,

Мой гербъ вамъ ясно говоритъ

Что Александеръ я воитель.

БОЙ. А твой носъ говоритъ что это вздоръ, потому что слишкомъ ужь прямо держится {Александръ, какъ повствуютъ, былъ кривошея, и потому держалъ голову не совсмъ прямо.}.

БИР. Твой носъ отзывается вздоромъ въ этомъ страшно чуткомъ господин.

ПРИ. Воитель смущается. Продолжайте, любезный Александръ.

НАТ.

Когда еще я въ этомъ мір жидъ,

Былъ я міра повелитель —

БОЙ. Правда, совершенно справедливо, былъ ты имъ, Александеръ.

БИР. Помпей великій.

БАШ. И Башка, что прикажете?

БИР. Убери завоевателя, убери Александера.

БАШ. (Натаніэлю). Ну, почтеннйшій, погубили вы совсмъ Александру завоевателя! Статутъ съ васъ за то эту разукрашенную одежду, и вашего льва, сидящаго съ скирой въ рук на суднушк, отдадутъ Аяксу — онъ будетъ девятой знаменитостью. Завоеватель, а боится говорить! бги отъ стыда, Александра. (Натаніэль уходитъ.) Онъ, съ позволенія сказать, самый простой и смирный человкъ, и честный, видите ли, человкъ, а смутить его можно сейчасъ же. И сосдъ онъ славный, право, славно и въ шары играетъ, ну а вотъ Александра, что длать — сами видли,— не подъ силу ему. Но вотъ идутъ другія знаменитости и выскажутъ свое какимъ нибудь другимъ манеромъ.

ПРИ. Дай же имъ мсто, Помпей великій. (Башка уходитъ.)

Входятъ Олофернъ, представляющій Гектора, и Моль, представляющій Геркулеса.

ОЛО.

Геркулесъ могучій представляется симъ вамъ чертенкомъ,

Тотъ самый, кмъ сраженъ былъ Церберъ, треглавый сей canus,

Какъ, бывъ еще крошкой, младенцемъ, малюткой, ребенкомъ,

Такъ змй задушалъ своею онъ собственной manus,

Quoniam еще онъ въ малолтіи,

Егдо и выступаю съ сей я апологіей.

Сохрани же нкое величіе въ своемъ exil {Canns вмсто canis — собака, manus — рука, quoniam — поелику, потому что, ergo — слдовательно, для, ради, ехіt — уходъ.}, и изчезни. (Пажъ уходитъ.)

ОЛО. (Продолжая декламировать):

Іуда я —

ДЮМ. Іуда!

ОЛО. Не Искаріотскій только.

Іуда я, рекомый Маккавей.

ДЮМ. Откинь Маккавея — останется чистйшій Іуда {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ: yeleped — названный, прозванный и clipt — обрзанный, остриженный, сокращенный.}.

БИР. Цлующій измнникъ.— Какъ попалъ ты въ Іуды?

ОЛО.

Іуда я —

ДЮМ. Тмъ стыднй для тебя, Іуда.

ОЛО. Что хотите вы сказать этимъ?

БОЙ.. Что Іуд слдуетъ повситься.

ОЛО. Покажите примръ, и я послдую, вдь вы старшой.

БИР. Послдовательно. Іуда дйствительно повсился на бузин и на старйшей {Тутъ непереводимая игра значеніями слова elder — старшій и бузина.}.

ОЛО. Нтъ, вамъ никакъ не сбить меня, не потеряю я головы.

БИР. Потому что ея нтъ у тебя.

ОЛО. А это что же такое?

БОЙ. Головка цитры {На конц грифа цитры длалась обыкновенно какая нибудь головка.}.

ДЮМ. Головка булавки.

БИР. Мертвая голова перстня.

ЛОН. Лице старой римской монеты, едва видное.

БОЙ. Шишка съ рукоятки меча Цезарева.

ДЮМ. Костяная головка пороховницы.

БИР. Полщеки святаго Георга съ пряжки —

ДЮМ. И еще свинцевой —

БИР. Шляпы зубодерга.— Теперь продолжай, мы достаточно ободрили тебя.

ОЛО. Вы совсмъ лишили меня головы.

БИР. Ложь — мы надлили тебя множествомъ.

ОЛО. Обдливъ настоящей.

БИР. Еслибъ ты былъ даже левъ — мы сдлали бы то же самое.

БОЙ. А такъ какъ онъ оселъ, то пусть и идетъ себ. Прощай, любезнйшій Іуда! Чего жь ты ждешь еще?

ДЮМ. Полнаго своего названія.

БИР. Придатка осла. Что скупиться. Убирайся Іуда оселъ {Тутъ непереводимая игра названіями Iude и Iudas, отдливъ отъ послдняго слогъ as — выдетъ Iud as, означающее по созвучію: Іуда оселъ.}.

ОЛО. Это неприлично, непристойно, жестокосердо.

БОЙ. Посвтите господину Іуд, темнетъ — онъ можетъ споткнуться.

ПРИ. Бдный Маккавей, совсмъ его затравили!

Входитъ Армадо, представляющій Гектора.

БИР. Скрой свою голову, Ахиллесъ, грядетъ Гекторъ во всеоружіи.

ДЮМ. Хотя бы мои насмшки и обратились на меня же — потшусь теперь.

КОР. Настоящій Гекторъ передъ этимъ былъ просто Троянецъ {Троянцами въ Шекспирово время называли воровъ.}.

БОЙ. Да Гекторъ ли это?

ДЮМ. Гекторъ, кажется, не былъ такъ чудно сложенъ.

ЛОН. Ноги его слишкомъ толсты для Гектора.

ДЮМ. Особенно икры.

БОЙ. Нтъ, онъ особенно красивъ тониной.

БИР. Не можетъ быть чтобъ это былъ Гекторъ.

ДЮМ. Это или богъ, или живописецъ, потому что рожи длаетъ.

АPМ.

Оружно-властный Карсъ, изъ копьеносцевъ всемощнйшій,

Послалъ Гектору въ даръ —

ДЮМ. Позолоченный мушкатный орхъ.

БИР. Лимонъ.

ЛОН. Усаженный гвоздикой {Обычный подарокъ въ новый годъ.}.

ДЮМ. Нтъ, разсаженный на двое.

АРМ. Умолкните!

Оружно-властный Марсъ, изъ копьеносцевъ всемощнйшій,

Послалъ Гектору въ даръ, Иліона наслднику,

Доблесть такую, что съ утра до глубокой вплоть ночи,

Не преставая, биться онъ могъ вн ставки своей.

И я сей цвтъ —

ДЮМ. Сія мята.

ЛОН. Сей водосборъ {Aquilegia — растеніе.}.

АРМ. Любезнйшій господинъ Лонгвилль, прошу, обуздайте языкъ вашъ.

ЛОН. Зачмъ же? скорй долженъ я пришпорить его, вдь онъ направленъ противъ Гектора.

ДЮМ. А Гекторъ гончая.

АРМ. Доблестный воитель умеръ и сгнилъ: не тревожьте же, голубчики, костей мертваго, когда онъ дышалъ еще — онъ былъ мужъ.— Но я продолжаю мое сочиненіе. (Принцесс.) Прелестнйшая царственность, почтите меня чувствомъ вашего слуха.

ПРИ. Говорите, доблестный Гекторъ: вы большое доставляете намъ удовольствіе.

АРМ. Обожаю самую туфлю вашего высочества.

БОЙ. Обожаетъ съ ногъ.

ДЮМ. Потому что сверху не можетъ {Тутъ непереводимая игра значеніями слова foot — футъ, нога.}.

АРМ.

И Гекторъ сей, Аннибала превышавшій далеко —

Вбгаетъ Башка, въ собственномъ плать.

БАШ. Твоя сообщница, безсовстный Гекторъ, пропала, пропала, во второмъ ужь мсяц.

АРМ. Что хочешь ты сказать?

БАШ. Да то, что ты хоть и представляешь здсь честнаго Троянца, а бдняга-то погибла — беременна, ребенокъ бурлитъ ужь у ней въ живот, и твой это ребенокъ.

АРМ. И ты дерзаешь такъ инфамировать меня передъ потентатами? умрешь ты за это.

БАШ. И тогда испорютъ Гектора за Жакенетту, отъ него забрюхатвшую, и повсятъ за Помпея, имъ умерщвленнаго.

ДЮМ. Дивный Помпей!

БОЙ. Славный Помпей!

БИР. Большій, чмъ великій, великій, великій Помпей! Помпей громадный!

ДЮМ. Гекторъ трепещетъ.

БИР. Помпей пылаетъ.— Подливайте, подливайте масла {Въ подлинник: Боле Аты! боле Аты!— Ага — богиня раздоровъ, кровопролитій.}! подстрекайте, подстрекайте!

ДЮМ. Гекторъ вызоветъ его.

БИР. Непремнно, если даже крови мужа въ его чрев не боле, чмъ выпьетъ блоха.

АРМ. Клянусь свернымъ полюсомъ, вызываю тебя на единоборство.

БАШ. Не хочу драться, какъ дерутся Сверяне, жердями {Тутъ игра значеніями слова pole — полисъ и шестъ, колъ, жердь.}, хочу рубить, хочу дйствовать мечемъ.— Прошу, позвольте снова занять мое оружіе.

ДЮМ. Мсто воспламененнымъ знаменитостямъ!

БАШ. Я дерусь въ рубашк.

ДЮМ. Безстрашнйшій Помпей!

МОЛ. (Тихо Армадо). Синьоръ, позвольте мн спустить васъ тономъ ниже. Не видите разв, что Помпеи разоблачается ужь для битвы? Какъ же вамъ? утратите только репутацію.

АРМ. Дворяне и воители, извините меня, я не хочу драться въ рубашк.

ДЮМ. Вы не можете отказаться, Помпей требуетъ.

АРМ. Милйшіе, и могу и хочу.

БИР. По какой же причин?

АРМ. По самой простой — рубашки на мн не имется, изъ покаянія хожу я въ власяниц.

БОЙ. Правда, ее возложили на него въ Рим по недостатку въ блье, и съ тхъ поръ, готовъ присягнуть, онъ не носилъ никакого, кром взятой у Жакенетты тряпицы, которую носитъ у сердца, какъ залогъ любви.

Входитъ Меркаде.

МЕР. Богъ въ помощь, принцесса!

ПРИ. Очень вамъ рада, Меркаде, хоть и прерываете нашу потху.

МЕР. Крайне мн это прискорбно, ваше высочество, и тмъ боле, что тяжелую всть долженъ сообщить вамъ языкъ мой. Король, вашъ родитель —

ПРИ. Умеръ!

МЕР. Такъ точно, а все сказалъ, БИР. Убирайтесь, знаменитости, сцена заволакивается тучами.

АРМ. Что касается собственно до меня — дышу теперь свободне: я созерцалъ день невзгодъ сквозь небольшую скважину благоразумія, и добуду себ, подобающее воину, удовлетвореніе. (Уходитъ съ другими знаменитостями.)

КОР. Какъ вы себя чувствуете, принцесса?

ПРИ. Бойе, приготовь все къ отъзду — мы демъ въ эту же ночь.

КОР. О, нтъ, прошу останьтесь.

ПРИ. Приготовь, говорю, все.— Благодарю васъ, господа, за вс ваши любезныя старанія угодить намъ, и вмст съ тмъ, изъ глубины такъ внзапно огорченной души, прошу нашу мудрость извинить, или забыть наши проказы, если въ нашихъ бесдахъ съ вами мы были слишкомъ смлы — вините вашу собственную любезность.— Прощайте, государь! Языкъ удрученнаго сердца какъ-то неповоротливъ, и потому извините такую короткую благодарность за такое радушное исполненіе моей великой просьбы.

КОР. Время разставанья устроиваетъ все сообразно его скорости {Въ прежнихъ изданіяхъ: The extreme parts of time extremely form… По Колльеру: The extreme parting time expressly forms…}, и часто, въ самое послднее мгновеніе, ршаетъ то, чего не могло ршить долгое раздумье. По этому, хотя стующее дочернее чело и не допускаетъ улыбающагося ухаживанья любви, святыхъ увреніи, такъ жаждущихъ убдить — любовь заявила себя вдь прежде, не дозволяйте же облакамъ печали оттснять ее, стовать о друзьяхъ утраченныхъ далеко не такъ полезно, благотворно, какъ радоваться только что найденнымъ.

ПРИ. Не понимаю я васъ, тупо мое горе {Въ прежнихъ изданіяхъ: my griefs are double… По Колльеру: my griefs are dull.}.

БИР. Честное, откровенное слово скоре проникаетъ въ ухо горя, и оно дастъ вамъ возможность понять короля. Ради васъ, прекрасныя, замотали мы временемъ, повели нечестную игру нашими клятвами, ваша красота сильно исказила насъ, устремивъ вс наши помыслы къ крайней противоположности нашихъ намреній, и это длало насъ смшными. Любовь преисполнена неловкихъ странностей {Въ прежнихъ изданіяхъ: of unbefitting strains… По Колльеру: of unbefitting strangeness…}, легкомысленная, какъ ребенокъ, рзвая, суетная, порождаемая глазомъ, она, какъ глазъ, полна странныхъ образовъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Full of slraying shapes… По Колльеру: Full of strange shapes…}, формъ и представленій, измняемыхъ предметами, и, какъ глазъ, перебгаетъ къ каждому новому, представляющемуся ея зрнію. Накинули мы на себя пестрыя одежды своевольной любви, находятъ ихъ ваши небесные взоры несовмстными ни съ нашимъ достоинствомъ, ни съ нашими клятвами — т же самые небесные взоры, которые замтили эти проступки, и довели насъ до нихъ. И потому, какъ наша любовь — ваша, такъ и проступки, порожденные этой любовью — ваши же, мы измнили себ, чтобы, разъ измнивъ, остаться навсегда врными тмъ, кто побуждаетъ насъ къ тому и другому — вамъ прекрасныя. Такимъ образомъ и измна, сама по себ гнусная {Въ прежнихъ изданіяхъ: in itself а sin… По Колльеру: in itself so base…}, очищается, становится добродтелью.

ПРИ. Мы приняли ваши письма пренаполненныя любовью, ваши подарки, служившіе встниками любви, ршивъ, на нашемъ двичьемъ совт, что все это не боле какъ простая любезность, милая шутка, чтобъ чмъ-нибудь унаватить, подбить время. Большего значенія мы не придавали этому, а потому и отвтили на вашу любовь, какъ на шутку.

ДЮМ. Письма наши выражали однакожь боле, чмъ шутку.

ЛОН. Глаза тоже.

РОЗ. Мы не такъ ихъ поняли.

КОР. Такъ осчастливьте же насъ своей любовью теперь, въ послднее это мгновенье.

ПРИ. Слишкомъ, кажется, короткое время для заключенія вко-вчнаго договора. Нтъ, нтъ, государь, вы клятвопреступникъ, вы слишкомъ жестоко провинились, и потому, если изъ любви ко мн — безъ всякаго впрочемъ къ тому повода,— вы готовы что-нибудь для меня сдлать, вы сдлаете вотъ что — клятвамъ вашимъ я не поврю:— вы поспшите въ какую-нибудь бдную, заброшенную пустынь, удаленную отъ всхъ удовольствій свта и пробудите въ ней, пока вс двнадцать небесныхъ знаковъ совершатъ свое годичное теченіе. Если эта строгая, разобщенная жизнь не измнитъ вашего предложенія, сдланнаго пыломъ крови, если холодъ, постъ, жесткое ложе и рубище не убьютъ пышнаго цвтка вашей любви, выдержитъ онъ это испытанье, останется любовью — тогда, но истеченіи года, придите и требуйте, требуйте меня этимъ подвигомъ, и, клянусь этой двственной рукой, сжимающей теперь вашу, я буду вашей. До этого же мгновенія, замкнувъ себя, горемычную, въ дом стованія, я буду проливать горькія слезы сокрушенія о смерти отца моего. Не согласитесь на это — разъединимъ руки безъ всякихъ притязаній другъ на друга.

КОР. Откажусь отъ этого, или даже еще и большого, изъ угодливаго желанія не утруждать душевныхъ силъ моихъ, да сомкнетъ мои глаза внзапная рука смерти! Отнын мое сердце навсегда въ твоей груди.

БИР. Что же, что же присудитъ мн моя возлюбленная?

РОЗ. И вамъ слдуетъ очиститься, грхи ваши смердятъ, вы запятнаны клятвопреступленіемъ и другими проступками, и потому, хотите пріобрсти мое расположеніе — двнадцать мсяцевъ должны вы, не зная отдыха, бодрствовать при скорбныхъ ложахъ больныхъ простолюдиновъ.

ДЮМ. А мн-то, мн-то, что жь, моя возлюбленная?

КАТ. Не жену ли?— Нтъ, бороду, здоровье и честность, этихъ трехъ желаю вамъ изъ тройной любви къ вамъ.

ДЮМ. И я могу сказать: спасибо, милая жена?

КАТ. О, нтъ, двнадцать мсяцевъ со днемъ не стану я обращать никакого вниманія на обычныя рчи льстивыхъ обожателей. Приходите, когда придетъ король къ принцесс, и тогда, буду богата любовью — удлю и вамъ малую-толику.

ДЮМ. Буду служить теб до той поры врно и неизмнно.

КАТ. Не клянитесь только, чтобы снова не сдлаться клятвопреступнымъ.

ЛОН. Что же скажетъ мн Марія?

МАР. По истеченіи двнадцатаго мсяца я замню черную мою одежду, для друга врнаго, цвтною.

ЛОН. Жду терпливо, и все-таки срокъ этотъ слишкомъ ужь длиненъ.

МАР. Тмъ похожее на васъ, немногіе изъ боле рослыхъ такъ еще юны.

БИР. Что раздумываетъ моя возлюбленная? Взгляни, моя владычица, на меня, въ окна моего сердца — глаза мои, посмотри какая смиренная просьба ждетъ въ нихъ твоего отвта, возложи на меня, за любовь твою, какую нибудь службу.

РОЗ. Часто слыхала я объ васъ, благородный Биронъ, прежде чмъ увидала, широко-устая молва огласила васъ человкомъ страшно насмшливымъ, преисполненнымъ разныхъ сравненіи и язвительныхъ остротъ, которыми осыпаете безъ, разбора всякаго, кто только попадетъ вамъ на зубокъ. Чтобъ выполоть эту полынь изъ вашего плодороднаго мозга и, съ тмъ вмст, пріобрсти, если вамъ угодно, любовь мою — а безъ того вамъ никогда ея не добиться,— вы должны эти двнадцать мсяцевъ изо дня въ день извщать безгласныхъ больныхъ и неустанно бесдовать со стенающими бдняками, напрягая при этомъ вс силы вашего остроумія, чтобъ вызвать улыбку на лице безпомощнаго страдальца.

БИР. Вызвать смхъ изъ гортани смерти? Да это немыслимо, невозможно, въ минуты предсмертнаго страданья душа недоступна веселью.

РОЗ. Потому-то это и лучшее средство для подавленія духа насмшливости, развиваемаго въ глупцахъ пошлымъ одобреніемъ безсмысленно смющихся слушателей. Успхъ насмшки всегда въ ух слушающаго, отнюдь не въ устахъ произносящаго, а потому, если и больныя уши, оглушенныя своими собственными жестокими стонами {Въ прежнихъ изданіяхъ: their own dear groans… continue then… По Колльеру: their own dire groans… continue them…}, будутъ слушать ваши вздорныя остроты — продолжайте ихъ, и я беру васъ и съ этимъ порокомъ, если же не станутъ — отрекитесь отъ него, и я отъ души порадуюсь вашему избавленію отъ него, вашему исправленію.

БИР. Двнадцать мсяцевъ? Буль что будетъ! Острю двнадцать мсяцевъ въ больницахъ.

ПРИ. (Королю). Такъ, государь, и за тмъ позвольте проститься съ вами.

КОР. Нтъ, мы проводимъ насъ.

БИР. Ухаживанье наше кончается не такъ, какъ въ старыхъ піесахъ: Жакъ не женится на Жанетт, а какъ вдь легко этимъ дамамъ завершить наши продлки и обычной развязкой комедій.

КОР. Подожди двнадцать мсяцевъ со днемъ, и завершатъ.

БИР. Для комедіи слишкомъ ужъ это долго.

Входитъ Армадо.

АРМ. Благодушное величество, дозволь мн —

ПРИ. Это кажется Гекторъ?

ДЮМ. Доблестный витязь Трои.

АРМ. Дозволь мн облобызать царственные персты твои и Проститься. Я далъ обтъ, поклялся Жакенетт, ради сладостной любви ея, орудовать три года плугомъ. За симъ, угодно досточтимому величію выслушать діалогъ, сочиненный двумя учеными мужами въ похвалу совы и кукушки? Діалогъ этотъ долженъ былъ заключить наше представленіе.

КОР. Зови же ихъ скоре — выслушаемъ.

АРМ. Эй! приблизьтесь.

Входятъ Олофернъ, Натаніэль, Моль, Башка и другіе.

Это Hiems — зима, а это Ver — весна, одну отстаиваетъ сова, другую — кукушка. Ver, начинай.

ПСНЯ.

ВЕСНА. Когда серебристый покажется крессъ,

Сверкнутъ маргаритки живыя,

И выйдетъ подснжникъ, и свой ароматъ

Фіалки прольютъ голубыя —

На каждомъ, въ то время, кукушка суку

Въ насмшку кричитъ надъ мужьями:

Ку-ку!

Ку-ку! ку-ку!— А женатый, хоть тресни,

Выслушивать долженъ проклятыя псни ¹).

¹) Тутъ непереводимая игра созвучіемъ крика кукушки съ значеніемъ слова cuckoo, cuckold — рогоносецъ.

II.

Когда заиграетъ свирль пастуха

И явится пахарь на пашн,

А голуби, галки и всякая тварь

Заводитъ любовныя шашни —

На каждомъ, въ то время, кукушка суку

Въ насмшку кричитъ надъ мужьями:

Ку-ку!

Ку-ку, ку-ку!— А женатый, хоть тресни,

Выслушивать долженъ проклятыя псни.

III.

ЗИМА. Когда ледяныя сосульки виситъ,

И Томъ просыпается рано

Дровецъ нарубить, въ руки дуетъ пастухъ,

Въ горшкахъ замерзаетъ смтана,

Кровь стынетъ и путникъ плетется едва —

Въ то время кричитъ подъ навсомъ сова:

Ту-ву!

Ту-витъ, ту-ву!— Для засаленной Дженни

Нтъ псни живй, веселй и блаженнй ¹).

¹) Тутъ также непереводимая игра созвучіемъ крика совы: to who съ словомъ to woo — искать любви, свататься.

IV.

Какъ втеръ въ долинахъ начнетъ завывать,

И проповдь пасторъ пространну

Отъ кашля прерветъ, заиграетъ морозъ

И за носъ щипнетъ Маріанну,

А яблоки, словно сырыя дрова,

Шипятъ — распваетъ въ то время сова:

Ту-ву!

Ту-витъ, ту-ву!— Для засаленной Дженни

Нтъ псни живй, веселй и блаженнй.

АРМ. Суровы слова Меркурія посл псенъ Аполлона.— Вы — туда, мы — сюда. (Уходятъ.)

ТЩЕТНЫЙ ТРУДЪ ЛЮБВИ.

ДЙСТВІЕ I.

ДЙСТВІЕ II.

ДЙСТВІЕ III.

ДЙСТВІЕ IV.

ДЙСТВІЕ V.

Читайте также: