Торжественное восстановление католической религии во Франции
Торжественное восстановление католической религии во Франции
——
Торжественное восстановление католической религии во Франции, Карамзин Николай Михайлович, Год: 1802
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Это важное происшествие достойно некоторой подробности в описании.
Законодательный французский совет или корпус, по избрании 20 новых членов, собрался в первый раз 15 жерминаля или 5 апреля, при игре военной музыки, в присутствии множества любопытных и чужестранных министров. Шатталь, министр внутренних дел, всходит на кафедру и говорит, что совет в новых своих заседаниях без сомнения утвердит мудрыми законами славу Франции, которой она обязана победам своих героев и счастливому миру, дарованному ими удивленной Европе. Он спешит уведомить правление, что совет готов приступить к важным делам своим.
Избирают нового президента, который просит членов иметь всевозможное внимание к законам, которые скоро будут им предложены. ‘Только мудростью уставов, говорит он, народы могут исчислять математически свое долговременное и надежное бытие. Герой величием и смелостью идей своих умел остановить бурное стремление революции и даровал мир Европе своим мужеством: вам, товарищи мои, вам должно образовать счастье народа. Природное чувство добра вернее хладных умозрений философии’.
Снова гремит музыка, и входят три консульские советника с предложением конкордата или духовных учреждений. Один из них, Порталис, всходит на кафедру и говорит речь, которая продолжается около двух часов, и в которой он весьма основательно доказывает важность, необходимость религии для благоденствия народов. ‘Первое народное собрание (говорит Порталис), отняв у духовенства имение, хотело сохранить католическую религию и признала ее государственно, но требовала от священников клятвы, которая многим из них казалась противной совести. Умы волновались и законы, изданные по вдохновению личностей и раздора, были гибельны как для духовных, так и для религии. Некоторые дерзкие безбожники вздумали ее совсем ниспровергнуть: к ним пристали другие, пылавшие злобой и местью. Религию отвергли, мораль народная ослабела и люди, став развратнее, сделались несчастливее. Итак вера спасительна для народа: нельзя сомневаться в сей великой истине. Священные понятия религии столь же необходимы для умственного мира, как идея творения для мира физического. Мораль без церковного учения есть тело без души и правосудие без судилищ. Народ уважает более то, что велят ему именем Бога, нежели то, что доказывают ему именем рассудка. Суеверие и фанатизм бывают следствием невежества, но религия есть плод ума и просвещения. Полуфилософия рождает безбожников, совершенная философия ведет к благочестию.
Основатели империи всегда утверждали их славу религией, но скоро исчезали державы, основанные на одном рассудке. Нума сделал Рим священным градом, чтобы сделать его градом вечным. Французский конвент думал заменить католическую религию другой, согласнейшей с нашими нравами и свободой, но эти люди не знали, что новую религию ввести не так легко, как новое слово. И можно ли нам стыдиться той веры, которая была Декартовой и Ньютоновой, которая образовала душу Фенелонов?
Некоторые думают, что католицизм не сообразен с уставом республики, но он не предписывает никакого особенного правления и есть новая защита для всякого гражданина.
Скажут ли, что правление хочет быть тираном совести? Нет, оно хочет только иметь религию. Терпимость благоразумна, но равнодушие ко всем верам есть презрение религии и всегда гибельно для власти.
Для чего признавать папу главой веры? Для чего не избрать в республике начальника духовного? Для того, что он во Франции гораздо опаснее, нежели в Риме, для того, что власть духовная могла бы тогда более вмешиваться в дела гражданской власти, и раздор их имел бы вредные следствия для государства. Католическая религия прежней монархии, вера отцов наших, та, которую исповедует большая часть французского народа, должна быть законом республики, но всякому свободно избирать религию по сердцу и совести. Что касается до трех консулов, то они объявляют себя торжественно католиками, обещая всякой другой религии защиту и покровительство.
Хотя брак не противен учению и морали католицизма, однако церковный устав его запрещает духовным жениться: мы не можем переменить его. Сверх того должности священства столь важны, что они требуют некоторой чистоты телесной (une certaine purete corporelle), и семейственные заботы не совместны с их ревностным исполнением. Но священники могут жениться, если захотят отказаться от своего сана, и в таком случае делаются обыкновенными гражданами.
Одним словом, правление уверено, что католическая религия согласна как с нравами, так и с вольностью народа французского. Вам, граждане законодатели, должно утвердить печатью закона условия, заключенные консулами с папой. Религия более всего действует на моральное бытие народа. Вся Франция громогласно требует восстановления ее прав и торжественного богослужения — чем революция будет, так сказать, примирена с небом.
Ничто так не соединяет людей, как религия, она всегда с нами, всегда утешает нас в неравенстве судьбы, в несправедливостях, которые мы терпеть должны в обществе, само раскаяние преступника находит в ней сладостную пищу.
Все истинные друзья свободы благословят вас, граждане законодатели, если вы утвердите великие правила, освященные опытом веков и необходимые для благоденствия государств’.
Реньйо, другой член консульского совета, читает конкордат или условия с папой. Важнейшие статьи суть следующие:
‘Католическая религия есть религия большей части французского народа и особенно трех консулов. Ее служение должно быть торжественно. — Первый консул избирает епископов: его святейшество дает им сан духовный. — Епископы присягают в верности к республике и обязываются уведомлять правительство о всяком государственном злоумышлении, которое дойдет до их сведения. — Духовенство должно молиться о республике и консулах, в церквях будут петь: Domine, salvam sac Rempublicam, Domine, salvos fac Consules (Господи благослови республику — Господи благослови консулов). Епископы наименуют священников. — Все церкви неразрушенные будут снова храмами богослужения. Повеления его святейшества должны быть обнародованы единственно с дозволения консулов. — Епископы могут прибавлять к своему имени одно название гражданина или Monsieur. — Епископу надобно иметь 50 лет от роду, быть природным французом и человеком известных добродетелей. Два епископа должны испытать его в знаниях. — Никто из них, без дозволения первого консула, не может выехать из своей епархии, которую должно им ежегодно осматривать. — Будет одна литургия и один катехизис для всех церквей. — Священником должно иметь 25 лет от роду и собственность с ежегодным доходом 300 франков. — Вне церкви они будут носить черный французский кафтан. Епископы могут носить фиолетовые чулки и крест. — Священники дают благословение брачное единственно тем, которые имеют дозволение на брак от городского суда. — Воскресенье есть день отдыха для чиновников республики. — Месяцы будут называться по новому календарю, а дни по старому. — Архиепископам назначается ежегодного жалованья 15 000 ливров, епископа 10 000, священникам 1500 и 1000. — будет 10 архиепископств и 50 епископств во Франции. — наконец папа именем духовенства отказывается от всякого требования на церковные имения, присвоенные себе французским народом. В случае, если преемники консулов будут не католики, его святейшество условится с республикой, как избирать епископов и проч.’
Вместе с конкордатом предлагаются органические статьи лютеранского духовенства, которое также будет на жалованье республики.
Законодательный совет отсылает эти предложения в трибунат, который избирает особенную комиссию для их рассмотрения. Симеон, один из ее членов, 17 жерминаля доносит трибунату, что комиссия находит конкордат спасительным для Франции. Вот речь его:
‘Между разными трактатами, которые в последние два года возвели республику на степень, ей принадлежащую, конкордат достоин особенного внимания. Двор римский есть враг опасный и друг полезный, слабый для явной вражды, он может вредить тайно, и более других сильнейших властей. Говорят, что Рим не любит свободы, но он есть столица той религии, которая смягчила нравы, и которой служители нередко спасали народ от злоупотреблений неограниченной власти.
Первый конкордат был заключен Франциском I с Леоном Х, после Мариньянского сражения, которое, по словам фельдмаршала Тривюлса, видевшего 18 сражений, могло назваться битвой гигантов, новый конкордат заключен после Маренгской битвы, которая в сравнении с Мариньянской должна назваться сражением гигантов. Теперь мы успокоим ревностных христиан Италии и заслужим похвалу всех народов, приведенных в ужас нашими заблуждениями в политике и религии. Надлежало утвердить правление республики, ослабленное анархией, надлежало возвратиться к религии, уничтоженной излишней терпимостью. Пусть вольнодумцы не верят ей: для народа она столь же необходима, как и законы. Дети, воспитанные в ее правилах, узнают, еще не имея понятия о гражданских уставах, что справедливо и несправедливо, что позволено и запрещено. Этим великим средством, а не метафизикой, первые законодатели смирили народ и бурные страсти. Мы видели, что суетные умозрения гибельны, и благоразумие должно отдать справедливость древним обыкновениям, уваженным примерами великих людей. Первое народное собрание хотело не уничтожить, а только подчинить религию правительству и сделать духовных гражданами, соединив богослужение с новой конституцией. Оно только в одном ошиблось и консулы воспользовались этим опытом: ошиблось в том, что не условилось с начальником католического духовенства. Вот источник раздоров и войны междоусобной! Среди семейств отчаянных и полей опустошенных, среди развалин Вандейских надлежало бы отвечать тем, которые не хотят, чтобы правительство занималось религией. Чего требовали вооруженные вандейцы? Алтарей и священников. Одни их честолюбивые начальники хотели воздвигнуть трон вместе с алтарем, народ думал только о религии.
Мы отступаем назад, говорят некоторые: впадаем опять в варварство. Но разве век Арнольдов и Боссюэтов был хуже конца восемнадцатого века? Люди совсем ненабожные думали, что общество атеистов не может иметь твердого основания. Итак религия необходима. а для нее также необходимо служение: ибо служение есть в отношении к религии то же, что дела в отношении к морали. Нет, мы не отступаем назад. Начальники революции шли гигантскими шагами на пути разрушения, народ не хотел идти за ними, и остался далеко позади. Нынешнее правление не хотело оставить народа и спешило исполнить его желание. Прежде он платил республике равнодушием за равнодушие ее к религии: ныне, возвращая ему алтари, привязываем его к отечеству, отнимаем предлоги у зломыслящих и лицемеров, мир внутренний будет совершен подобно внешнему. Конкордат служит за нас порукой другим народам, которые страшились наших идей политических и неверия, первый слух об этих благодетельных мерах утвердил мир, приготовленный геройством французов, но весьма ненадежный без доверенности к государственным правилам.
Католическое богослужение соединит тех, которые хотят ему следовать, но других оставит в покое. Духовенство католическое и протестантское зависит теперь от правления, которое дает ему жалованье. Нельзя будет жаловаться, нельзя страшиться богатства духовных: им дают только нужное. Фенелон уступал дом свой раненым французам и неприятелям, католикам и протестантам, лечил и содержал их. Бельзенс в Марселе ходил помогать зараженным язвой, утешать их святым гласом религии. Новые пастыри готовы следовать такому примеру, они, искушенные долговременными бедствиями, ожидают только повеления, чтобы ревностью своей доказать благодетельность принятых мер.
Католики, протестанты, граждане одной республики, ученики одной христианской веры! Наслаждайтесь в мире счастьем религии, признанной законом, под эгидой правления! Души благочестивые! радуйтесь: храмы отверсты. Души твердые и вольнодумцы! Вы также можете радоваться: вас не принуждают верить, и правительство хочет одного с вами: терпимости!’
Собирают голоса и вынимают шары: 78 белых и 7 черных. Конкордат принят. Избирают двух членов, Луциана Бонапарте {Бывшего министра внутренних дел и посла в Испании. Славный Карно, бывший директор, выбран также в члены трибуната. Они, по республиканскому смирению, не отказались от этой должности.} и Симеона, для донесения о том законодательному совету.
18 жерминаля собрался законодательный совет в полдень. Ложи и сама зала наполнены множеством зрителей, между которыми замечают принца Оранского, министров российского и английского.
Луциан Бонапарте, оратор трибуната, является на кафедре. ‘Революции, говорит он, подобны страшным землетрясениям, которые отверзают земные недра: они ниспровергают государства, открывают взору их внутреннее здание и причину разрушения. Наблюдатель видит в развалинах, что надлежало переделать, что сохранить и что снова восстановить должно. В таком положении находится законодатель Франции. Через десять лет революции, которая была гробом для всех гражданских учреждений, время возвратиться к религии, без которой нет твердости в государствах. В жару войны и побед можно было не чувствовать этих истин, но в тишине мира законодатель, успокоенный душой, рассуждает и видит необходимость воздвигнуть вечное основание религии, утвердить ее всеобщее примирение и возобновить священный союз земли с небом, который есть опора властей, душа семейственного мира, ограда страстей пылкой юности и защита изнемогающей старости.
Опровергнуть ли эту важную истину картиной злоупотреблений религии? Но чего смертный во зло не обращает? Честь рождает поединки, славолюбие войну, свобода необузданность. Устремив взор на отдаленные пустыни, видим диких людей, идущих вслед за богами своими. Наблюдение священных обрядов есть там первая должность, и Бог везде первое благо. Необходимая для союза народного, религия нужна и для счастья людей в особенности. Она только может ужасать тайных злодеев, утешает бедного, и возносит притесняемого выше притеснителя, терзая сильную злобу гласом совести, и мудрый, взирая на смертную чашу, восклицает: есть Бог мститель! Исчезни убийственная метафизика, которая иссушает все, до чего касается! нет, нет, дерзкие софисты! Вы не можете поразить религии, она живет на небесах — и в сердце!
Как мысль требует знака или слова, так вера требует богослужения. Какой народ имеет отвлеченную религию? Нужны обряды. торжественные действия, нужна самая чудесность. пусть некоторые народы в заблуждении: оно священно, ибо благодетельно для сердец и порядка.
Политики говорят: не имейте никакого внимания к религиям, и тогда не будет злоупотреблений! Правило ложное и опасное! Оно рождает только неизвестность, беспокойство, новые секты и вражду. Правление должно соображаться с большим числом народа. Об этой горсти вольнодумцев можно сказать то, что писание говорит о нечестивом: был, и нет его!
Рим отверзал Капитолий для богов побежденного народа. Уже доказано на этой кафедре, что все мудрые законодатели звали к себе на помощь религию. Так думал Жан Жак Руссо, говоря, что она должна быть любезна государству. Сам Мирабо, которого нельзя назвать невеждой и суевером — Мирабо, один из первых действователей революции, сказал торжественно в народном собрании: утвердим пред лицом всех народов, что религия и богослужение столь же необходимы для французов, как свобода, поставим крест на главе всех департаментов, и докажем, что мы не хотим истребить в сердце последней надежды несчастной добродетели! Англия, обожая свободу, обожает и религию. Правительство и духовенство взаимно поддерживают друг друга. Вольность и собственность священны — совесть так же. Оставить отечество без религии и алтарей, есть явить свету пример неслыханный и неизвестный в летописях.
Те, которые желали бы ввести новую религию, вместо католической, забывают гибельное следствие расколов, несогласий, фанатизма. Нет, нет! Правительство должно быть восстановить древнюю, общую веру народа, отменив некоторые злоупотребления, противные святой чистоте ее.
Граждане законодатели! Утвердите здание республики на основании религии, и сделайте общий мир надежным, заключив мир с гражданами и с совестью. Вам должно следовать воле народной, а народ требует восстановления религии’.
Подают голоса: 218 за конкордат, и только 21 против. Он решительно принят и утвержден.
На другой день папский легат, кардинал Капрара, имел торжественную аудиенцию у Бонапарте, и в первый день Пасхи будет петь молебен в соборной церкви Богоматери в присутствии консулов, с пушечной пальбой и с колокольным звоном. Бывший архиепископ Эсский Боажелен и член первого народного собрания должен говорить проповедь. Легат, дав клятву следовать во всем законам республики, посвятил уже трех новых епископов.
Таким образом Бонапарте представляет нам великие явления одно за другим. Торжественное восстановление религии есть без сомнения одно из важнейших дел его: оно утверждает французское правление едва ли не более побед и мирит его с Европой едва ли не более Амьенского трактата.
Торжественное возстановление католической религии во Франции: [Из ‘Moniteur Universel’. N 196-198] / [Пер. Н.М.Карамзина] // Вестн. Европы. — 1802. — Ч.3, N 9. — С.77-94.