‘Русская Мысль’, кн.XI, 1887
Тартюф, комедия Мольера. Перевод в стихах В. С. Лихачова, Мольер Жан-Батист, Год: 1887
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Тартюфъ, комедія Мольера. Переводъ въ стихахъ В. С. Лихачова. Спб., 1887 г. Цна 50 коп. О комедіи Мольера здсь говорить нечего, она хорошо извстна русской публик. Что же касается новаго ея перевода, то мы можемъ засвидтельствовать, что онъ сдланъ г. Лихачовымъ очень хорошо. Легкій и звучный стихъ его напоминаетъ нсколько грибодовскій, что придаетъ особенный колоритъ современности никогда не старющемуся произведенію Мольера и, такъ сказать, усвоиваетъ его Россіи. Именно такимъ языкомъ должны были бы говорить дйствующія лица, если бы дйствіе происходило въ нашемъ обществ и комедія была бы написана не 220 лтъ назадъ (1667 г.), а въ настоящее время. Но въ перевод есть и нкоторыя погршности. Вотъ какъ объясняется, напримръ, Тартюфъ въ любви Эльмир:
Небесному усердно покланяясь
И на земл — среди ея чудесъ —
Нердко мы встрчаемъ, восторгаясь,
Прекрасныя созданія небесъ.
Красавицъ истинныхъ не мало въ мір пашемъ,
Но лучезарной красоты
Вс безупречныя черты
Въ единомъ образ слились… въ единомъ — вашемъ!
Предстали вы — и въ тотъ же мигъ,
Видніемъ прелестнымъ восхищенный,
Объятый трепетомъ невдомымъ, смущенный,—
Земной любви блаженство я постигъ!…
Сначала думалъ я, что это — искушенье,
Что тшится самъ дьяволъ надо мной,
И принялъ твердое ршенье —
Васъ избгать и взглядомъ, и мечтой…
Но скоро я прозрлъ: мн стало ясно,
Что я тревожился напрасно,—
Что не грозитъ соблазнъ душ моей,
Что эта страсть — не грхъ… и я отдался ей… (Актъ III, сц. В).
При сличеніи съ подлинникомъ оказывается, что переводъ не всегда точенъ. Приведенный выше отрывокъ монолога въ подлинник носитъ боле характерный отпечатокъ ханжества Тартюфа и его плутовской изворотливости. Тартюфъ начинаетъ съ того, что восхищается Эльмирой, какъ чудеснйшимъ созданіемъ Творца, оставляя себ постоянно душеспасительныя лазйки, дающія ему возможность тотчасъ же измнить тонъ и начать вздыхать по-божественному, какъ только того потребуютъ обстоятельства, и лишь увлекаясь игрою Эльмиры, онъ понемногу переходитъ отъ восхищенія Творцомъ въ его созданіи къ прямому объясненію въ любви. Въ перевод г. Лиханова этотъ весьма существенный оттнокъ исчезаетъ. Въ подлинник Тартюфъ говоритъ:
L’amour qui nous attache aux beauts ternelles
N’touffe pas en nous l’amour des temporelles,
Nos sens facilement peuvent tre charms
Des ouvrages parfaits que le ciel a forms.
Ses attraits rflchis brillent dans vos pareilles,
Mais il tale en vous, ses plus rares merveilles:
Il a sur votre face panch des beauts
Dont les yeux sont surpris et les coeurs transports,
Et je n’ai pu vous voir, parfaite crature,
Sans admirer en vous l’auteur de la nature,
Et d’un ardent amour sentir mon coeur atteint,
Au plus beau des portraits o lui-mme s’est peint…
Какъ въ этой сцен, такъ и въ нкоторыхъ другихъ мы могли бы отмтить недостаточно тонкую отдлку деталей. Въ общемъ подобныя погршности не измняютъ, конечно, ни смысла, ни значенія комедіи, тмъ не мене, было бы желательно, чтобы въ переводахъ образцовыя произведенія, по справедливости признанныя классическими, не утрачивали ни одной изъ своихъ отличительныхъ чертъ. Мы не думаемъ, чтобы достигнуть этого было особенно трудно, хотя бы и въ стихотворномъ перевод.