‘Русское Богатство’, No 10, 1912
Мольер. T. I. (Библиотека великих писателей под ред. C. А. Венгерова, изд. Брокгауз-Ефрон) Спб. 1912, Мольер Жан-Батист, Год: 1912
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Мольеръ. T. I. (Библіотека великихъ писателей подъ ред. C. А. Венгерова, изд. Брокгаузъ-Ефронъ) Спб. 1912. Стр. IV+LXIII+619. Цна въ пер. 7 р.
Мы многимъ обязаны Мольеру, и не трудно согласиться съ почтеннымъ редакторомъ новаго полнаго собранія сочиненій великаго французскаго драматурга, что ‘Мольеръ имлъ прочное и долгое вліяніе въ Россіи’. Однако, теперь у насъ Мольера не знаютъ и не читаютъ: это тоже фактъ. Русская комедія XVIII вка въ формахъ и образахъ сплошь опредляется воздйствіемъ Мольера. За ‘Драгими смянными’ слдовалъ длинный рядъ подражаній и переводовъ. Первая четверть минувшаго вка также не знаетъ въ комедіи лучшаго учителя. Мольеровскіе пріемы, а подчасъ и настроенія чувствуются въ ‘Гор отъ ума’ — и не только потому, что Чацкій сродни Мизантропу, даже въ ‘Ревизор’ есть отголоски вліянія Мольера. Переводили его очень много, въ прошломъ сезон два столичныхъ театра ставили его пьесы и въ печати много говорили объ этихъ новыхъ постановкахъ. Вслдъ за множествомъ отдльныхъ переводовъ и двумя неполными изданіями въ прошломъ году вышло полное собраніе сочиненій Мольера (ред. П. И. Вейнберга и П. В. Быкова), наконецъ, теперь передъ нами первый томъ роскошнаго иллюстрированнаго изданія, которое общаетъ быть боле чмъ полнымъ. И, однако, никакъ нельзя согласиться съ С. А. Венгеровымъ въ томъ, что ‘въ общемъ Мольеръ, подобно Шекспиру, Шиллеру, Гете, Байрону, принадлежитъ къ числу тхъ писателей, которые могутъ считаться ‘иностранными’ для русскаго читателя только формально, но по духу вошли въ русское литераратурное сознаніе вполн органично’. Здсь есть большое преувеличеніе: Мольера у насъ пропагандировали усердно, но знаютъ мало, а если и знаютъ, то именно въ качеств знатнаго иностранца. Оно и понятно — и творческая величина Мольера, и охватъ его образовъ не могутъ быть поставлены наряду съ величіемъ Шекспира, Гете, Шиллера и всечеловчностью и глубиной ихъ творчества, Мольеръ своеобразне — и, конечно, больше теряетъ въ перевод. Шекспиръ вчно остается нашимъ современникомъ — отъ постановки Мольера, самой реальной и безхитростной, отдаетъ ‘стариннымъ театромъ’. И, конечно, никогда ни Альцестъ, ни Тартюфъ, ни Жоржъ Данденъ, ни Филаминта, ни Эльмира, ни Оргонъ не были и не будутъ такъ знакомы, близки, понятны русскому читателю, какъ Гамлетъ и Корделія, какъ Вертеръ и Маргарита, какъ Марія Стюартъ и Карлъ Мооръ.
Но всякому свое мсто — знать Мольера, и знать, какъ слдуетъ, все-таки необходимо, и для такого полнаго серьезнаго знанія представляетъ вс матеріалы новое изданіе. Оно даетъ Мольера въ совершенно новомъ вид — прежде всего потому, что громадное большинство его произведеній здсь появляется въ новыхъ переводахъ, правда, пять основныхъ пьесъ даны въ старыхъ переводахъ В. С. Лихачова, но зато редакція располагаетъ рядомъ неизданныхъ работъ того же покойнаго переводчика, такъ прекрасно овладвшаго стилемъ Мольера. Кром того, къ труду по передач мольеровскаго театра привлечены вс лучшіе наши поэты-переводчики — Холодковскій, Щепкина-Куперникъ, Брюсовъ, Минскій и другіе — и надо надяться, что литературная Госсія нашихъ дней съ честью выйдетъ изъ этого испытанія: черезъ вкъ посл Грибодова показать, что своеобразный стихъ творца ‘Горя отъ ума’ способенъ развиваться и примняться къ русской передач чужестранной рчи его великаго учителя.
Превосходнымъ посредникомъ въ знакомств съ послднимъ длаютъ новое изданіе многочисленныя историко-литературныя статьи, сопровождающія переводъ — необходимо среди нихъ отмтить критико-біографическое введеніе извстнаго русскаго мольериста проф. Алекся Веселовскаго — и, наконецъ, обширная коллекція иллюстрацій, не только ‘украшающихъ’ изданіе, но и дающихъ историко-бытовой и психологическій комментарій къ пьесамъ. Насчетъ общаго типа изданія, конечно, возможны споры. Мы принадлежимъ какъ-разъ къ тмъ ‘расположеннымъ къ ‘Библіотек’ читателямъ’, съ которыми полемизируетъ въ предисловіи редакторъ, стараясь отразить ихъ ‘упреки въ отсутствіи художественнаго единства’, этимъ укоризнамъ онъ противополагаетъ утвержденіе, что ‘пестрота’ изданія — вполн предвиднная ‘пестрота музея, гд никто не ищетъ того единства, котораго, по самой задач, въ немъ не можетъ быть’. Противъ этого аргумента формально возражать не приходится: кому больше по душ bric—brac, въ которомъ наряду съ хламомъ есть сокровища, кому дороже именно художественное единство. Вдь и понятіе музея — не абсолютное, и уже по переходу отъ случайности и безалаберщины прежнихъ музеевъ къ гармоничной строгости, напримръ, берлинскаго Kaiser-Friedrich-Museum можно судить о современныхъ требованіяхъ. И музей долженъ быть законченной системой, не только книга. Боле всего должно быть такой системой изданіе классика, на Запад давно поняли это, тамъ и ‘роскошныя’ изданія были въ свое время не музейными коллекціями. Теперь же время ‘роскошныхъ’ изданій стараго типа прошло — ихъ смнили изданія художественныя, — и тотъ, кто видлъ, напримръ, Tempel-Ausgaben, кто знаетъ, въ какомъ серьезномъ, строгомъ, художественно-законченномъ стил научились даже нмцы издавать теперь своихъ классиковъ, тому едва-ли покажется подходящей пестрота нашихъ роскошныхъ изданій даже посл того, какъ она названа музейной. А между тмъ если знакомство съ поэтомъ должно служить развитію вкуса, то какъ можно представлять его въ оболочк, которую не трудно оправдать словесно, которую позволительно назвать и роскошной, и богатой, и интересной, и поучительной, но немыслимо назвать художественной.