‘Русская Мысль’, кн. VIII, 1886
Тайны сердца. Из мрака и света театральной жизни. Повесть.- В маскараде. Рассказ.- Перед концом. Эскиз. Соч. В. А. Риваля. Москва, 1886 г, Прохоров-Риваль Владимир Алексеевич, Год: 1886
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Тайны сердца. Изъ мрака и свта театральной жизни. Повсть.— Въ маскарад. Разсказъ.— Передъ концомъ. Эскизъ. Соч. В. А. Риваля. Москва, 1886 г. И такъ, г. Риваль сочинилъ и издалъ въ свтъ въ одной книжк ‘новетъ,’ ‘разсказъ’ и ‘эскизъ’. А что же это такое Тайны сердца — можетъ полюбопытствовать читатель,— романъ, что ли? Нтъ, не романъ, это такъ, одно заглавіе, которое неизвстно для чего сочинилъ г. Риваль. Книжка начинается прямо повстью, ея длинное и вычурное заглавіе прикрываетъ собою малоправдоподобную исторію о томъ, какъ дочь милліонера-сахарозаводчика влюбилась въ какого-то провинціальнаго Кина и пошла на сцену. Но, чтобы стать актрисой, хотя бы и провинціальной, надо было поучиться, и вотъ героиня, Надя, отправляется, съ согласія родителей, слдомъ за своимъ Киномъ-Вольскимъ въ Москву, беретъ у него уроки драматическаго искусства, да уже кстати длается его любовницей. Вмст съ Вольскимъ она детъ въ провинцію на вторыя роли. На бду, въ тотъ же городъ прізжаетъ жена Вольскаго, знаменитая провинціальная актриса. Супруги Вольскіе за нсколько лтъ передъ этимъ разошлись, жили врозь, онъ мнялъ любовницъ, она — любовниковъ по нсколько разъ въ годъ. Это не мшало имъ, однако же, пламенно и искренно любить другъ друга. Какъ только супруги встртились, такъ сейчасъ же забыли вс несогласія и начали цловаться. Надя долго поджидала своего возлюбленнаго и не дождалась. Одна актриса, соперница, бывшая любовница Вольскаго, прислала ей записку, извщающую, что счастливый супругъ ухалъ ‘ночевать’ къ жен. Наденька наскоро одлась, сунула въ карманъ случайно попавшую подъ руку бритву, разыскала Вольскихъ, прокралась къ нимъ въ номеръ и бритвой зарзала Вольскую. Ее судили и оправдали, отецъ увезъ ее заграницу… На этомъ кончается преужасная повсть Изъ мрака и свта театральной жизни. Авторъ хорошо знаетъ ‘театральную жизнь’, но нтъ никакого основанія предполагать, чтобы онъ зналъ жизнь вообще — не-театральную. Пока дйствіе происходитъ за кулисами и между актерами, все идетъ довольно гладко. А какъ только авторъ берется за изображеніе жизни вн театра и людей не-театральныхъ, такъ дло выходитъ очень плохо, и люди оказываются ни на что непохожими, и дянія ихъ невроятными. Самъ герой, Вольскій, ‘премьерствуетъ’ въ своемъ театральномъ мірк съ дйствительностью сходственно, но въ жизни ведетъ себя совершеннымъ негодяемъ и свинья-свиньей. Авторъ изображаетъ его человкомъ хорошаго общества, очень порядочнымъ, прекрасно образованнымъ, кончившимъ курсъ въ университет, по отношенію къ Над Вольскій ведетъ себя довольно долго совсмъ честнымъ человкомъ, прямо говоритъ влюбленной двушк, что не любитъ ее и никогда полюбить не можетъ, и вдругъ длаетъ ее своею любовницей только потому… потому, что ‘въ немъ бушевала кровь’, говоритъ авторъ… потому, что, ‘идя по Тверской, онъ случайно взглянулъ на корсетъ, выставленный въ витрин магазина, и у него закружилась голова’…потому, что, ‘остановившись у фотографіи, онъ не могъ хладнокровно смотрть на геліоминіатюръ какой-то полуобнаженной женщины’. Въ такомъ-то необыкновенномъ для взрослаго человка настроеніи Вольскій пришелъ къ Над и обезчестилъ влюбленную въ него двушку… Совершеннйшая свинья! Во всей повсти есть, повидимому, лишь кое-какіе плохо списанные портретики съ живыхъ актеровъ и актрисъ, есть каррикатура на присяжнаго повреннаго въ лиц Виноградскаго, но нтъ ни одного настоящаго характера, а что всего важне — въ ней нтъ никакого смысла.
‘Разсказъ’ Въ маскарад и ‘эскизъ’ Передъ концомъ очень напоминаютъ мелкіе французскіе разсказы, появляющіеся тысячами въ газетахъ. Мы не имемъ данныхъ, чтобы сказать, что это вольные переводы или передлки съ французскаго, но едва ли ошибемся, высказавши мнніе, что они навяны чтеніемъ французскихъ газетныхъ фельетоновъ. Во всякомъ случа, оригинальные ли это разсказы, или въ какой-либо мр заимствованные,— ихъ нельзя назвать ни удачными, ни остроумными, ни похожими на дйствительность, какою она проходитъ передъ нашими глазами. И опять-таки смысла въ нихъ нтъ…