В. И. Даль
Картины изъ русскаго быта.
В. И. Даль
Картины изъ русскаго быта.
IV. Сухая бда.
IV. Сухая бда.
Сухая беда, Даль Владимир Иванович, Год: 1848
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Посл скучнаго зимняго перезда, прибылъ я въ чувашскую деревеньку, гд приходилось ночевать. Избушки, казалось, вросли въ землю, ихъ такъ занесло сугробами снга, что прозжіе, безъ малйшаго преувеличенія, глядли съ дороги въ крестьянскіе дворы какъ съ горы въ пропасть и легко могли бы вывалиться изъ саней, черезъ тынъ или кровлю на такой крестьянскій дворъ. Дымъ валилъ изъ трубъ тутъ и тамъ изъ-подъ снга, и я невольно припоминалъ сказочныя преданія о затопленныхъ деревняхъ съ церквами.
Меня привезли, по указанію, въ лучшую избу. Кому случалось гостить у чувашъ, тотъ знаетъ, что такое лучшая чувашская изба: это курная русская избенка, во всхъ отношеніяхъ худшая изъ дурныхъ. Хозяинъ хотлъ мн подать такъ-называемаго квасу, пошелъ его искать подъ лавкой, досталъ оттуда деревянную чашку и подалъ ее мн: я ему указалъ на плававшую въ квасу мертвую мышь, онъ взглянулъ, выкинулъ ее пальцами подъ лавку, поставилъ чашку къ сторон, и пошелъ, чтобы мн зачерпнуть квасу въ другую посудину. ‘Не трудись’, сказалъ я ему: ‘не надо, да скажи, пожалуй, для чего же ты не выплеснешь изъ чашки этотъ квасъ? Нешто ты станешь его пить?’ — Ничего, отвчалъ онъ: слпая отецъ на печи есть, она выпьетъ.
Мн хотлось сть и пить, и я, по обыкновенію путниковъ, потребовалъ молока или яицъ. Послднія хоть тмъ хороши, что ихъ нельзя опоганить. Хозяинъ сказалъ что-то хозяйк, почесался, подумалъ и объявилъ, что молока и яицъ нтъ. Я не хотлъ врить, чтобъ въ деревн нельзя было достать того или другаго, и потому настаивалъ, хозяинъ уврялъ, что скотина пала еще съ осени, а курицы давно перевелись отъ постоевъ. Посл долгихъ настояній и уговоровъ, онъ объявилъ, что у одного только мужика есть дойная корова, прочія вс отказались посл чумы, но что онъ сомнвается, можно ли будетъ достать у этого мужика молока, и прибавилъ, когда уже выходилъ изъ избы: ‘намъ туда нельзя ходить’. Хозяйка не могла или не хотла мн объяснить этого выраженія, и я поневол выждалъ возвращеніе хозяина, съ какимъ-то парнемъ: его пошли, сказалъ мн первый. Я далъ ему денегъ и наконецъ завладлъ кринкою молока. Навшись и закуривъ трубку, я разговорился съ хозяиномъ, поподчивалъ его табакомъ и, вспомнивъ слова его, спросилъ объясненія, почему-де вамъ нельзя туда ходить? Онъ улыбался, почесывался, молвилъ что-то хозяйк, которая засмялась, и на повторенный вопросъ мой отвчалъ только: ‘такъ, что нельзя, мы вишь не-другъ’. Это еще боле завлекло мое любопытство, и я не отсталъ отъ чувашина, покуда онъ мн не разсказалъ, въ чемъ дло.
Есть народы, напр. китайцы и японцы, у которыхъ самоубійство ни по чемъ, трусъ по себ, китаецъ или японецъ, однакоже, будучи по своимъ понятіямъ обезчещенъ, поруганъ, считаетъ долгомъ вспороть себ брюхо. Увряютъ даже, что они длаютъ это иногда, вмсто поединка, на зло другъ другу: если обиженный распоретъ себ животъ, объявивъ при томъ имя своего обидчика, то этотъ обязанъ послдовать его примру: таковъ обычай, а обычай сильне закона. Нчто похожее встрчается у чувашъ, хотя, можетъ быть, не въ той мр и не въ такомъ общемъ распространеніи.
Чулк, отецъ того хозяина, у котораго взято было теперь молоко, былъ негодяй и воришка. Попавшись разъ на воровств у Ярмука, у отца моего хозяина, Чулка поплатился зубомъ, который выбилъ ему Ярмукъ пестомъ. Золъ былъ Чулка на это, потому-что люди не давали ему проходу, указывая на выбитый рзецъ, но длатъ нечего: виноватый молчитъ, и Чулка также молчалъ. Въ отместку за зубъ свой, онъ ршился наказать Ярмука, укравъ у него лошадь. И тутъ Богъ его попуталъ: онъ попался съ лошадью, и поймалъ его опять самъ хозяинъ, Ярмукъ, но на сей разъ уже не удовольствовался тмъ, что отмялъ ему вволю бока, а связалъ его и представилъ начальству. Чулка убдительно отпрашивался, клялся, что больше у него воровать не станетъ, но Ярмукъ не хотлъ, видно, вводить его въ искушеніе и требовалъ расправы. Тогда Чулка поклялся отмстить ему съ такой злобой, что и Ярмукъ испугался было проклятій его и потому скрутилъ ему руки потуже, далъ еще дв заушины и тотчасъ же повезъ на своей подвод, со старостой или сотскимъ въ городъ.
Дло длилось, по обыкновенію, но наконецъ ршено было тмъ, чтобы наказать Чулка при полиціи, отдать его на поруки и оставить подъ присмотромъ. Приговоръ исполнили, но, по безпорядку, позабыли записать исполненіе въ журналъ и донести объ этомъ куда слдовало, черезъ мсяцъ, по случаю пересмотра вдомости нершеннымъ дламъ, полиціи сдлано было подтвержденіе, чтобы наказать арестанта Чулка и оставить его на мст жительства подъ присмотромъ. Чулка вытребовали, поскли и отпустили. Проходитъ еще мсяцъ, полиціи насылаютъ грозное приказаніе исполнить приговоръ немедленно и донести. Тутъ уже подавно разбирать было некогда: Чулка въ третій разъ потянули, выместили на немъ выговоръ этотъ и неисправность пьянаго секретаря или письмоводителя, и наконецъ уже въ этотъ разъ донесли объ исполненіи и помтили дло конченнымъ.
Воротившись домой, Чулка былъ такъ золъ, что лзъ на стну, если бы онъ былъ не чувашинъ, то, конечно, посягнулъ бы на убійство своего заклятаго врага, Ярмука, но чувашинъ этого не сдлаетъ, и Чулка распорядился иначе, выждавъ ночь, онъ пошелъ и удавился на воротахъ Ярмука. Со свтомъ баба сунулась-было изъ избы съ ведрами по воду — и ахнула, кинувшись опрометью назадъ. Хозяинъ выскочилъ и стоялъ столбнякомъ. Онъ былъ не Японецъ, и потому вовсе не обязывался вспороть себ, въ честь повшеннаго сосда, брюхо, или послдовать его примру и удавиться, но Ярмуку грозила бда другаго рода, которая иногда стоитъ петли и веревки: судъ надетъ со слдствіемъ и со всми принадлежностями къ нему и неминуемыми послдствіями…
Съ этихъ поръ, между семействами Ярмука и Чулка основалась вковчная вражда и ненависть, хотя одинъ изъ этихъ родоначальниковъ, какъ мы слышали, 20 лтъ назадъ удавился, а другой волею Божіею самъ собою скончался. Вражда эта простиралась до того, что никто изъ семьи Ярмука не ходилъ въ домъ Чулка, и обратно, почему хозяинъ мой и не хотлъ или не смлъ идти туда за молокомъ.
Такой висльникъ извстенъ у насъ въ народ подъ названіемъ сухой бды, и, говорятъ, понын еще чуваши въ злоб своей грозятъ иногда другъ другу тмъ, что сулятъ на дворъ сухую бду, т. е. общаютъ одинъ у другаго на двор удавиться.
Источникъ: Сочиненія Владиміра Даля. Новое полное изданіе. Томъ I. — СПб.: Изданіе книгопродавца и типографа М. О. Вольфа, 1861. — С. 18-21.