IX.
КАНДИДАТЫ.
IX.
КАНДИДАТЫ.
В. ДАЛЬ.
‘Отечественныя Записки’, No 2, 1848
Кандидаты, Даль Владимир Иванович, Год: 1848
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Да чего же, скажите, нельзя употребить во зло и чего не съуметъ человкъ — или даже обстоятельства — перевернуть на изнанку? Я вамъ разскажу замчательный примръ по этому случаю, примръ, который не выходитъ у меня изъ головы въ-теченіе пятнадцати лтъ.
Что можно сказать противъ заведенія очереди при пріем дтей въ казенныя учебныя заведенія? Кто прежде записанъ, тотъ прежде и поступаетъ: этого требуетъ самая святая справедливость. Ныньче правительство отмнило вовсе кандидатство, но когда оно было, что же можно было въ сущности противъ него сказать? Кандидатство есть очередь по старшинству записки. Между-тмъ, послушайте, что изъ этого вышло.
Убогій дворянинъ, у котораго было всего-на-все пятнадцать душонокъ за душой, и который, прослуживъ несчастливо, приживъ троихъ сыновей, состарлся, овдовлъ, жилъ съ ними въ такъ-‘ называемой деревн своей и, вмст съ обднвшими отъ неурожаевъ крестьянами, едва только могъ питаться. Заботясь о дтяхъ, онъ усплъ воспользоваться благодяніемъ правительства и записалъ ихъ въ одинъ изъ кадетскихъ корпусовъ. Повторяю, не только не могъ онъ дать имъ дома какое нибудь образованіе, но съ трудомъ только, и то, можетъ-быть, скудно, кормилъ ихъ. Записавъ ихъ, онъ спалъ спокойно и ждалъ очереди. Пріемное испытаніе пугало его иногда, но онъ всми силами старался передать дтямъ все, что могъ, занимался съ ними самъ день-денской съ утра до вечера, и ему казалось, что они будутъ приготовлены не хуже другихъ и даже, можетъ-быть, лучше многихъ.
Старикъ все боле и боле свыкался съ мыслію, что дти его пристроены, живучи одинъ, безъ службы и занятій, онъ день и мочь думалъ только объ нихъ и ни о чемъ боле не заботился. Онъ разсчитывалъ, когда имъ должна быть очередь къ пріему, сколько лтъ каждому изъ нихъ доведется пробыть въ корпус, сколько рублишекъ онъ успетъ накопить въ это время для каждаго къ выпуску, въ какую цпу возьметъ сукна для обмундировки, и наконецъ — какъ доживетъ, если Богъ дастъ, до того, что увидитъ дтей своихъ, всхъ трехъ, въ офицерскихъ мундирахъ, на царскомъ хлб. Это казалось ему крайнимъ предломъ благополучія, другихъ желаній и молитвъ у него не было. Забота о пристройк дтей занимаетъ всякаго порядочнаго отца, но здсь эта забота возрасла уже почти до нкотораго рода помшательства, по-крайней-мр, старикъ объ одномъ только этомъ предмет могъ мыслить и говорить.
Сосдъ нашего старика, человкъ позажиточне, также записалъ дтей своихъ — впрочемъ, старшихъ годами — въ одинъ изъ корпусовъ. По этому поводу, старикъ почасту зжалъ къ сосду за справкой, не пишутъ ли чего изъ Питера, да не слыхать ли чего о томъ, скоро ли де наши дти поступаютъ на очередь. Прошло года два, и сосдъ все еще не могъ сказать старику ничего положительнаго, утшая его, однакоже, тмъ, что, состоя въ кандидатахъ, дти ихъ неминуемо будутъ приняты. Но въ одинъ изъ такихъ пріздовъ, сосдъ встрчаетъ старика встію, которая поразила его какъ громомъ. Меня увдомляютъ, сказалъ сосдъ, что дти мои исключаются изъ кандидатовъ, какъ вышедшія изъ пріемныхъ лтъ. Это непріятно, что я теперь стану съ ними длать? Куда я ихъ дну? Воспитать на свой счетъ тяжело, здсь въ глуши даже невозможно, а жить съ ними въ город — на это меня не станетъ. Да, плохо, плохо, любезный сосдъ, смотрите, чтобъ и съ вами не случилось того же!
Сосдъ могъ бы и не договаривать этого предостереженія: оно не вело ни къ чему, тутъ мры помощи не зависли отъ озабоченнаго и удрученнаго родителя, а ему было тяжело и безъ того. Старикъ сдлался разсянъ, мраченъ, задумчивъ, поводилъ глазами туда и сюда, крпился, но видимо упалъ духомъ, и сосдъ уже не зналъ, что начать съ своимъ гостемъ. Этотъ сказалъ наконецъ, что ему какъ-то не здоровится, слъ на тележку свою и похалъ въ раздумьи домой.
Горькими слезами облилъ онъ на крыльц троихъ дтей своихъ, разжалобивъ и ихъ и заставивъ рыдать въ угоду бднаго отца, потомъ онъ собрался съ духомъ, замолкъ и наружно нсколько успокоился. Но старикъ ночь не спалъ, а продумалъ до бла свта и все ничего не придумалъ. По разсчету, онъ видлъ ясно — или напуганное воображеніе его въ томъ убждало — что на будущій годъ неминуемо та же участь должна постигнуть и его дтей, а что тогда съ ними будетъ — этого онъ не умлъ себ объяснить. Пущу ихъ по-міру, повторялъ онъ, пожимая плечами, вотъ все, что я могу для нихъ сдлать. Сошью каждому своими руками по котомк — и съ Богомъ, кормитесь, дтки, какъ птицы небесныя, и растите, какъ он растутъ!
Въ тревожномъ, душевно-лихорадочномъ состояніи провелъ онъ дня три. Затмъ лицо его прояснилось, онъ обнималъ дтей безпрестанно съ какою-то страдальческою нжностію и украдкою утиралъ слезу, но въ немъ вообще появилось какое-то мужество и ршимость. Никто не зналъ, да и не заботился о томъ, что онъ думаетъ и гадаетъ. О голышахъ заботиться некому.
Я малодушенъ, сказалъ онъ однажды вечеромъ самъ себ: ршился, а медлю. Чего жь еще ждать? Ну, если первая почта привезетъ мн всть, что дти мои исключены? Тогда гораздо-трудне будетъ поправить дло, можетъ-быть, даже будетъ поздно — а теперь, когда они еще состоятъ кандидатами, это легко, это зависитъ отъ меня… Онъ горько улыбнулся, потомъ лицо его приняло мрачный, почти дикій видъ, потомъ онъ вспомнилъ дтей, которыя уже спали, мгновенно выраженіе лица его смягчилось, слеза брызнула, и онъ пошелъ за перегородку, гд спали его дти.
Съ разсвтомъ въ эту же ночь, одна изъ числа пятнадцати душъ нашего бднаго старика, то-есть, одинъ изъ крестьянъ его, прискакалъ на разбитой кляченк къ сосду и со страху только разводилъ руками, хлопалъ губами и долго не могъ вымолвить ни одного слова. ‘Баринъ Богу душу отдалъ!’ сказалъ онъ наконецъ, и смотрлъ какимъ-то дикимъ, будто сказалъ не то, или не такъ, или главнаго не договорилъ.
Старикъ въ эту ночь поднялъ на себя руку и лишилъ себя жизни. Этимъ средствомъ онъ надялся пристроить дтей, основываясь на благодтельномъ постановленіи, что круглые сироты не держатъ пріемнаго испытанія и принимаются во всякое время безъ очереди.
— Нехороша твоя повстушка, сказалъ одинъ изъ собесдниковъ, посл всеобщаго молчанія, вскочивъ съ мста и выколачивая трубку:— моя будетъ лучше, только-что короче воробьинаго носа, а и она также гласитъ про кандидатство. Отецъ привозитъ сына, дождавшись благополучно очереди, и смло представляетъ его на пріемное испытаніе, завряя, что онъ самъ не разъ прослушивалъ сына во всхъ наукахъ и что онъ все знаетъ твердо по программ. ‘Очень рады’ отвчаетъ инспекторъ: ‘привезите сына завтра въ 9 часовъ’. Сына привезли, но онъ, что говорится, въ зубъ толкнуть не уметъ, стоитъ, бднякъ, да хлопаетъ глазами, будто впервые отроду слышитъ то, о чемъ его спрашиваютъ. Разумется, что ему забрили затылокъ. Отецъ прибгаетъ, отчаянный, разобиженный до-нльзя: ‘Помилуйте’ говоритъ, ‘что вы со мной длаете? Это нападки, воля ваша, нападки… Сынъ мой знаетъ все, все, милостивый государь, я его переспросилъ и теперь опять, и сегодня еще разъ… Позвольте, окажите правосудіе, позвольте переспросить при васъ…’ Извольте, отвчаетъ въ недоумніи инспекторъ, любопытствуя увидть, какого рода будетъ испытаніе…
Отецъ беретъ въ руки программу, содержащую въ себ, какъ извстно, подробное исчисленіе всхъ предметовъ, изъ коихъ воспитанникъ долженъ быть приготовленъ, сынъ становится чинно передъ папенькой, и по слову: ‘ну, говори’ — начинаетъ скороговоркой читать наизустъ всю програму…
Бдный отецъ! какъ онъ былъ разочарованъ, когда ему объяснили дло — и бдный сынъ, который убилъ нсколько мсяцевъ на то, чтобъ выдолбить или вызубрить на память претолстую печатную тетрадь, содержащую въ себ програму ученія!!