Судьбы Испании, Шашков Серафим Серафимович, Год: 1872 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 32 минут(ы)

СУДЬБЫ ИСПАНІИ.

Испанія девятнадцатаго Вка. А. Трачевскаго. М. 1872.— Geschichte Spaniens. Von Н. Baumgarten. B Th. L. p. z. 1871.— Histoire de l’Espagne. Par Hubbard. Paris. 1869.

Роскошная природа, естественныя богатства, счастливое Приморску положеніе Пиринейскаго полуострова — все, повидимому, благопріятствовало развитію на немъ цивилизаціи. Со временъ глубокой древности этотъ благословенный уголокъ земли служилъ ареною, на которой дйствовали самые образованные и способные народы? По берегамъ Пиринейскаго полуострова заводили свои колоніи и торговые центры англичане древняго міра — финикіяне и ихъ преемники карфагенцы, сюда приносили свою цивилизацію греки и римляне, здсь селились кельты и германцы, а потомъ арабы, завоевавъ полуостровъ, превратили его въ самую цвтущую и самую просвщенную страну въ тогдашней Европ. Въ XVI в. Испанія сдлалась первостепенною державою, въ предлахъ которой никогда не закатывалось солнце, она открыла новый свтъ и покорила въ немъ обширныя государства съ оригинальной и высокой цивилизаціей, Даже въ дл общественнаго развитія и самоуправленія Испанія стояла нкогда впереди всхъ другихъ европейскихъ странъ. Англичане не имли народнаго представительства до 1264 г.. Кастилія-же имла его въ 1169 г., а Аррагонія въ 1133. Древнйшая хартія была дана англійскому народу въ XII в., а въ Испаніи городъ Леонъ получилъ се еще въ 1020 г. Королевская власть, въ принцип, по крайней мр, была совершенно ограничена. При этомъ, испанскій народъ всегда отличался завидными нравственными качествами, это искренній, честный, храбрый и самый трезвый народъ въ мір. Но вс его добродтели, вс его великіе историческіе подвиги, вс благопріятныя условія его развитія, все его былое величіе и могущество принесли гораздо боле вреда, чмъ пользы какъ ему самому, такъ и другимъ націямъ. свою предпріимчивость и храбрость онъ употребилъ ни истребленіе высокой цивилизаціи арабовъ въ старомъ и замчательной цивилизаціи Перу и Мехики въ новомъ свт, онъ ограбилъ свои колоніи и принудилъ ихъўкъ отпаденію, онъ раззорилъ и превратилъ чуть не въ пустыню свою прекрасную страну, онъ потерялъ вс свои гражданскія вольности, проникся фанатическою враждою ко всякому Проявленію разума, въ основанной имъ имперіи никогда не заходило солнце, но въ то-же время въ ной впродолженіи нсколькихъ столтій не всходило солнце цивилизаціи. Испанія пала такъ низко, что ея окончательная гибель для многихъ сдлалась несомннною. Но съ тхъ поръ, какъ въ конц XVIII вка за Пиринеи проникло животворное вліяніе европейской цивилизаціи, началось возрожденіе Испаніи, возрожденіе народа, умъ и страсти котораго извращены тысячелтнимъ гнетомъ, и несмотря на это, все-таки сохранили въ себ достаточно силъ для обновленія. И нтъ сомннія, что Испанія рано или поздно снова станетъ на ряду съ передовыми націями образованнаго міра.

Каждый европейскій народъ боле или мене испытывалъ на себ вліяніе факторовъ, погубившихъ Испанію, но нигд эти факторы не дйствовали такъ дружно и такъ сильно, какъ здсь, и поэтому ни одна европейская страна не падала такъ низко, какъ Испанія. Нигд въ Европ природа не представляетъ такихъ условій для развитія въ людяхъ суеврія, какъ на Пиринейскомъ полуостров. Сильныя грозы, землетрясенія, частыя засухи и вслдствіе этого голодовки, гибельныя эпидеміи, свирпствовавшія здсь съ особенною силою въ средніе вка — все это развивало въ народ тотъ духъ суеврія, которымъ такъ ловко воспользовалось впослдствіи католическое духовенство. Еще боле, чмъ природа, содйствовали тому-же упадку историческія обстоятельства. Жители Испаніи были сначала аріанами и впродолженіи почти цлаго столтія принуждены были съ оружіемъ въ рукахъ защищать свою вру и независимость отъ католиковъ-франковъ, побуждаемыхъ своимъ духовенствомъ воевать съ испанскими еретиками. Аріанское духовенство руководило этой религіозной войной, оно молилось за успхъ борьбы, возбуждало фанатизмъ, и не только утверждало вру въ свой нравственный авторитетъ, но въ то-же время пріобртало матеріальныя богатства, гражданскія привиллегіи и свтскую власть. Когда-же испанскіе владтели сдлались католиками и ревностными защитниками этого культи, то авторитетъ іерархіи получилъ ршительное преобладаніе какъ надъ умами народа, такъ и надъ свтскою властью. Въ это время мы видимъ церковные соборы, которые, можно сказать, управляютъ Испаніей, видимъ королей, которые, являясь передъ этими соборами, смиренію падаютъ ницъ, видимъ епископовъ, которые кассируютъ ршенія свтскихъ судовъ, видимъ богатое и сильное духовенство, которое ревниво стережетъ чистоту народной вры, проповдуетъ ненависть ко всякой ереси и утверждаетъ въ народ убжденіе, что короли имютъ право на свои престолы только подъ условіемъ врности и повиновенія церкви, которая является, такимъ образомъ, абсолютною повелительницей королей и народовъ въ земной и ршительницею ихъ судьбы въ загробной жизни. Католицизмъ, политическая сущность котораго состоитъ въ порабощеніи народовъ церковной аристократіи, начиная съ папы, сидящаго въ Рим и оканчивая послднимъ босоногимъ монахомъ,— католицизмъ нигд въ Европ не достигалъ такого могущества, какое онъ еще въ VII столтіи укрпилъ за собою въ Испаніи. Онъ былъ уже всесиленъ, когда въ VIII в. арабы втеченіи трехъ лтъ завоевали эту страну и превратили ее въ самый цвтущій уголокъ Европы, оттснивъ испанцевъ въ недоступныя мстности сверозападныхъ окраинъ полуострова. Читатель можетъ найдти у Дрэпера блестящую картину цивилизаціи испанскихъ арабовъ, которые внесли въ Европу высокую матеріяльную культуру, довели до совершенства разнообразныя отрасли промышленности, торговли и общежитіи, а своими университетами, своей философіей, медицинскою наукой и чрезвычайно важными изслдованія въ области естествознанія, физики и математики дали сильный толчекъ умственному развитію Европы, юношество которой отправлялось учиться въ ихъ университеты. Примромъ этой цивилизаціи многіе, въ томъ числ и Дрэперъ, доказываютъ, что магометанство благопріятно и во всякомъ случа не враждебно умственному я гражданскому развитію народовъ. Но дло въ томъ, что цивилизація испанскихъ арабовъ, насколько она заключала въ себ гуманныхъ и раціональныхъ элементовъ, стояла относительно принциповъ мусульманства въ такомъ-же точно противорчіи, въ какомъ находилась цивилизація эпохи возрожденія относительно католицизма. Какъ въ эту эпоху, подъ вліяніемъ раціонализма, въ обществ распространились любовь къ знанію, чувства терпимости и антиаскетическое міросозерцаніе, такъ что въ духовенств и даже на папскомъ престол явились свободомыслящіе философы, точно такъ и въ магометанской Испаніи наука и разумъ подорвали мусульманскія традиціи, смягчили мусульманскія чувства и парализировали дйствіе принциповъ корана. Какъ-бы то ни было’ но арабы и все арабское возбуждали въ испанцахъ самую остервенлую ненависть. Корапъ и мечети были въ глазахъ католиковъ дломъ сатаны и трижды треклятаго апостола его, Магомета. Но не мене, чмъ кораномъ и мечетью возмущались испанцы арабской наукой, арабскими университетами, даже арабскою цвтущею промышленностью и чистоплотностью. Началась восьмисотлтняя народная борьба съ арабами, борьба за вру окончательно отожествленную съ испанскою національностью, борьба, полная отваги и энергіи, прославленная безчисленнымъ множествомъ сверхъестественныхъ чудесъ, руководимая духовенствомъ, поднявшая его на неизмримую высоту въ глазахъ народа и воспитавшая десятки поколній въ понятіяхъ крайняго суеврія и фанатизма, отмченныхъ всмъ пыломъ южной страстну. Эта многовковая борьба имла ршительное вліяніе на судьбы народа. Она пріучила послдній къ авантюризму и надолго утвердила въ Испаніи преобладаніе полукочевого пастушескаго быта надъ земледліемъ, развитіе котораго было невозможно при военныхъ обстоятельствахъ. Милліоны нищихъ и суеврныхъ испанцевъ шагъ за шагомъ завоевывали свою родную почву и, истребляя арабскую цивилизацію, превращали въ пустыню страну, возведенную неврными на высокую степень благосостоянія. Вырубались роскошные арабскіе сады, разрушались величественныя зданія, памятники искуства и науки, уничтожались водопроводы, сожигались на кострахъ нечестивыя арабскія книги, и когда, наконецъ, въ исход XV столтія испанцы осадили послднее убжище арабовъ, Гранаду, то этотъ городъ былъ раемъ сравнительно съ остальной Испаніей, которую правоврные католики превратили въ жалкую, варварскую страну, усянную развалинами и пепелищами. Бдность и неразлучныя съ нею болзни еще боле усилили презрніе къ миру, проповдуемое католичествомъ и вру въ духовенство, хлопотавшее объ истинномъ, неземномъ счастіи своего народа и приведшее послдній подъ своимъ знаменемъ къ ршительной побд надъ магометанской лупой. Нищій и погрузившійся въ варварство народъ началъ считать себя спасителемъ и единственнымъ защитникомъ вры, благочестивйшей націей, новымъ Израилемъ. Истребленіе неврныхъ сдлалось задачей, на достиженіе которой духовенство обратило вс силы народа, а религіозная нетерпимость — національною страстью, подъ вліяніемъ которой испанцы превращались въ какихъ-то демоповъ-истребителей и заливали міръ человческою кровью. Евреи, которые подъ владычествомъ мавровъ оказывали блестящіе успхи не только въ торговл и промышленности, но и въ наукахъ, были первою жертвою народнаго фанатизма. Ихъ жестоко преслдовали и истребляли тысячами еще до окончательной побды надъ арабами. Ихъ крестили въ католичество огнемъ и мечомъ, и потомъ сожигали на кострахъ за возвращеніе въ іудейство. Наконецъ, когда арабское владычество совсмъ пало, духовенство потребовало совершеннаго истребленія или изгнанія всей еврейской расы, распространяя нелпыя обвиненія на нее, даже изобртая чудеса въ подтвержденіе своей проповди и въ то-же время простирая свои жадныя руки къ конфискуемымъ еврейскимъ богатствамъ. Вс необращенные въ христіанство іудеи были изгнаны съ воспрещеніемъ уносить съ собою золото и серебро. Множество ихъ погибло отъ голода, болзней, отъ ярости католиковъ, множество захвачено пиратами и обращено въ рабство, 80,000 убжало въ Португалію, полагаясь на миролюбивыя общанія тамошняго короля, но испанское духовенство выслало въ Португалію такихъ надежныхъ проповдниковъ, что они довели до яраго фанатизма даже мирныхъ португальцевъ, и вс первенцы евреевъ до четырнадцатилтняго возраста были отданы христіанамъ, а остальные изгнаны, по многіе изъ нихъ перехватаны дорогой, обращены въ рабство или крещены силою. По случаю такой побды, весь полуостровъ гремлъ благочестивымъ ликованіемъ. Но правоврнымъ оставалось еще много дла. Въ Испаніи еще жили мориски, которыхъ тоже крестили огнемъ, зорко наблюдали за ихъ правовріемъ, сожигали за малйшее дйствительное или мнимое отступленіе отъ него и, наконецъ, довели несчастныхъ до отчаяннаго возстанія, усмиреннаго съ неимоврными жестокостями. Но и этого было мало. Духовенство требовало совершеннаго истребленія ихъ, доказывая, что вс бдствія Испаніи посылаются на нее свыше за то, что она терпитъ неврныхъ на своей земл. Знаменитый доминиканецъ Блэда проповди валъ, что необходимо перерзать всхъ морисковъ, такъ-какъ невозможно узнать, кто изъ нихъ христіанинъ въ душ и кто нтъ. Епископъ Валенсіи въ своей записк, поданной Филиппу III-му, требовалъ изгнанія мавровъ на томъ основаніи, что они промышленне, экономне и воздержне испанцевъ, которые живутъ въ крайней бдности, между-тмъ какъ неврные, благодаря своему трудолюбію и искуству, пользуются значительнымъ благосостояніемъ. Въ 1609 г. участь ихъ была ршена, и до 1,000,000 этихъ честныхъ, трудолюбивыхъ людей, обогащавшихъ и питавшихъ Испанію, подверглись ужасному гоненію, преслдовались, какъ вредныя животныя и изгонялись въ Африку, погибая сотнями тысячъ.

Изгнаніе мавровъ и евреевъ, обогатившее духовенство, совершенно раззорило страну, лишивъ ее производительныхъ капиталовъ и милліоновъ работниковъ. Испанцы втеченіи постоянной девятисотлтней войны отстали отъ всякой промышленности, даже отъ земледлія. Масса народа превратилась въ кочевыхъ земледльцевъ или странствующихъ пролетаріевъ, жившихъ разбоями, грабежомъ, контрабандою. Духовенство, проповдывавшее презрніе къ благамъ міра сего, развивавшее въ народ отвращеніе къ труду и въ то-же время захватывавшее въ свои руки большую часть національнаго богатства, — духовенство выше всего ставило тотъ трудъ, который посвященъ распространенію и охран католицизма. Испанія превратилась буквально въ одну ‘воинствующую’ церковь, каждый испанецъ считалъ обязанностью и высшею цлью жизни сражаться за вру съ крестомъ или съ мечомъ въ рук, а нердко съ тмъ и съ другимъ вмст, каждый испанецъ былъ или, по крайней мр, хотлъ быть, или монахомъ, или солдатомъ, или дворяниномъ, каждому испанцу не сидлось спокойно на одномъ мст и развитая въ немъ историческими обстоятельствами страсть влекла его къ странствіямъ и необыкновеннымъ приключеніямъ. Всмъ этимъ бродячимъ элементамъ дало исходъ открытіе новаго свта. На покореніе вновь открытыхъ земель смотрли прежде всего, какъ на распространеніе въ нихъ христіанства? Съ этою цлью Изабелла снаряжали Колумба, съ этою цлью папа, какъ верховный владыка вселенной, раздлилъ новый міръ между испанцами и португальцами. Руководимые фанатизмомъ и жаждою стяжанія, которой нельзя было удовлетворить въ своемъ обнищавшемъ отечеств, самые способные и энергическіе испанцы стремились въ Америку — обращать т католицизмъ и грабить язычниковъ. Въ религіозной пропаганд состояла вся нравственная задача націи, а въ грабеж заключался главный источникъ дохода какъ для государства и духовенства, такъ и для частныхъ лицъ. Своими жестокостями въ Америк испанцы превзошли монголовъ, вандаловъ, гунновъ и сравнялись съ самыми кровожадными дикарями. На многихъ островахъ они потребили жителей всхъ до послдняго. На о-вахъ, расположенныхъ между Юкатаномъ, Флоридой и устьями Ориноко они впродолженіи пятьнадцати лтъ уничтожили, говорятъ, 1,000,000 людей. При Колумб на Антильскихъ о-вахъ, пригласивъ къ себ въ гости туземную королеву, испанцы напали на ея свиту, привязали индйцевъ къ столбамъ и сожгли всхъ ихъ живыми, а королеву повсили. При осад Мохики испанцы по самому умренному разсчету убили 100,000 человкъ, въ долин Отувба 20,000, на Доминго, истребивъ всхъ работниковъ, годныхъ для рудниковъ, они привезли съ Дунайскихъ о-въ 40,000 ч., которые вслдъ за тмъ и умерли отъ жестокаго обращенія съ ними. По переписи 1508 г. на Кубань было 60,000 индйцевъ, а въ 1517 г. изъ нихъ осталось въ живыхъ только 14,000. Полагаютъ, что испанцы истребили въ Америк до 15,000,000 индйцевъ. Духовенство, воспитавшее въ испанцахъ кровожадныя страсти и фанатическую нетерпимость, стояло во глав этого истребленія, побуждая завоевателей распространять христіанство посредствомъ меча и преслдовать инородцевъ, отступавшихъ отъ религіи, въ которую они были обращены насильно. Индйцы не считались даже людьми и, обращаемые въ рабство, третировались, какъ вьючныя животныя. Но когда эти животныя стали вымирать отъ тягостей неволи и грозили вымереть вс до послдняго, то духовенство рекомендовало замнить ихъ неграми, и но его иниціатив въ Америк утвердилось рабство негровъ. Новый свтъ былъ источникомъ громадныхъ доходовъ для Испаніи, доходовъ извлекаемыхъ съ такимъ-же варварствомъ, какимъ отличалось и распространеніе католицизма. Управленіе Америкой было въ полномъ смысл системою грабежа. Толпы испанскихъ чиновниковъ, какъ стаи хищныхъ птицъ, налетали на эту обширную страну, и насытившись вдоволь ея жизненными соками, покидали ее навсегда. Государство давило жителей невыносимыми повинностями, изолировало колоніи отъ всего образованнаго міра и раззорительною системою монополій убивало всякое промышленное развитіе. Награбленное въ Америк золото не обогащало даже и Испаніи, оно шло на безпутную роскошь двора и аристократіи, оно тратилось на войска и религіозныя войны, оно поддерживало нсколько времени то наружное, мишурное величіе, которое давало стран право считать себя первою державою въ мір и воспитывать ту ложную національную гордость, тотъ псевдопатріотизмъ, которые до послдняго времени удерживали испанцевъ отъ благодтельнаго общенія съ цивилизованными народами.

^, Истребивъ цивилизацію мавровъ, перуанцевъ и мехиканцевъ, раззоривъ свое отечество, поработивъ Америку, испанцы превратились въ фанатическихъ разбойниковъ, мечтавшихъ только объ управленіи міромъ и объ искорененіи повсюду ереси. Духовенство царствовало и надъ народомъ, и надъ королями. Проповдуя о грховности богатствъ, оно неутомимо избавляло отъ нихъ свою паству и кончило тмъ, что завладло большею и лучшею половиною всей испанской земли, а доходы церкви равнялись доходамъ государства. Оно потворствовало воспитанной вками народной лности, искореняло любовь къ производительному труду, плодило нищихъ и, поддерживая копечную благотворительность являлось въ глазахъ народа благодтелемъ, заботившимся по только объ его душ, но и о тл. Сотни тысячъ монастырей, церквей и часовенъ, кресты и иконы на каждомъ шагу, эффектныя религіозныя процессіи, подложныя чудеса, подложныя мощи, безчисленное множество монаховъ обоего пола — все было устремлено на поддержаніе въ народ фанатизма и той обрядовой набожности, которая, считая спасительными одни только вншніе подвиги формальнаго благочестія, вовсе не знаетъ ничего объ истинной нравственности) Систематически развивъ въ народ рабское повиновеніе авторитету, воспитанъ въ немъ фанатическую жестокость и гибельный духъ нетерпимости, испанское духовенство въ лиц Лойолы положило основаніе іезуитизму, этой ужасной систем, освящавшей всякую безнравственность? Желая увковчить цпи, наложенныя на народъ, духовенство захватило въ свои руки все народное образованіе и начало пользоваться имъ, какъ средствомъ для нравственнаго порабощенія. Умственное движеніе эпохъ возрожденія и реформаціи чрезвычайно мало повліяло на испанцевъ, коснвшихъ въ своемъ благочестивомъ невжеств, и только послужило поводомъ къ кровавому террору святой инквизиціи) Въ Европ возрождалась вра, освобождался разумъ, развивалась наука, совершенствовалась общественная жизнь, а Испанія расходовала свои силы на фанатическую борьбу съ новыми идеями какъ у себя дома, такъ и за границей. Священный трибуналъ инквизиціи зорко слдилъ за мнніями и неумолимо преслдовалъ всхъ, кто отступалъ хотя на іоту отъ того, чему его учили католическіе попы. Еретики, ученые вдуны и вдьмы, мужчины и женщины, міряне и духовные, взрослые и дти состояли подъ этимъ ужаснымъ надзоромъ. Шпіонство и предательство, явно поощряемые и щедро оплачиваемые духовенствомъ, становились всеобщими. Сожженіе еретиковъ сдлалось ‘актомъ вры’ (auto-da-fe), религіозной церемоніей, народнымъ зрлищемъ, столь-же любимымъ, какъ и бой быковъ. Въ особенно торжественныхъ случаяхъ, напримръ, при своихъ бракосочетаніяхъ, испанскіе короли не находили ничего лучше, какъ угощать народъ и своихъ приближенныхъ, иногда даже своихъ невстъ, созерцаніемъ этого кроваваго священнодйствія. ‘Все, что разсказываютъ о народахъ, приносящихъ людей въ жертву своимъ богамъ, далеко отъ этихъ казней, сопровождаемыхъ религіозными церемоніями. Поютъ, служатъ мессу, и убиваютъ людей. Азіятецъ, прибывшій въ Мадридъ въ день подобной казни, не могъ-бы догадаться, что это такое — народное-ли увеселеніе, религіозный-ли праздникъ, жертвоприношеніе-ли или просто бойня, ауто-да-фе было всмъ этимъ вмст’ (Voltaire). Количество жертвъ было громадно. Въ одной только европейской Испаніи, кром принадлежавшихъ ей американскихъ и европейскихъ земель, съ 1481 по 1781 г. было сожжено 31,920 еретиковъ, 16,759 сожжены въ изображеніяхъ, 291,450 человкъ приговорено къ наказаніямъ мене тяжкимъ, чмъ смертная казнь. Это вычисленіе весьма умренно. Утверждаютъ, напр., что одинъ только знаменитый Торквемада сожегъ 10,000 и приговорилъ къ различнымъ наказаніямъ 400,000 человкъ. Въ Ціудадъ-Реал въ 1484 г. было сожжено 13 февраля 750 человкъ, 2 апрля 800, 7 мая 750, 16 августа 27, 12 декабря 950, всего въ годъ 3377 человкъ. Протестантизмъ и всякая свободная мысль были совершенно искоренены. Народъ, развращаемый шпіонствомъ и зрлищемъ варварскихъ казней, и вынуждаемый страхомъ инквизиціи скрывать свои дйствительныя мысли подъ личиною формальной набожности, началъ ханжить и лицемрить. Инквизиція убила въ Испаніи но только пауку, но даже искуство и окончательно склонила испанскій умъ подъ иго своихъ традицій. Инквизиція, кром того, въ значительной степени разорила страну и обогатила духовенство посредствомъ конфискацій имуществъ, которымъ подвергалось большинство осужденныхъ.

Католическая іерархія, поработивъ народную мысль, воспитавъ въ націи чувство пассивнаго смиренія, совершенно извратила въ ней высокое чувство патріотизма, пріучивъ его удовлетворяться славою завоеваній и истребленія ереси. Распложая шпіонство и недоврчивость, внося раздоръ и въ общество, и въ семейство, вооружая врующихъ такъ противъ думающихъ иначе, возбуждая бунты и пользуясь ими для своихъ выгодъ, развивая чувства нетерпимости, которыя отъ церковныхъ предметовъ переносились и на мірскіе — католицизмъ заглушилъ въ народ всякое сознаніе общественной солидарности, усилилъ рознь сословій и ту исконную раздльность провинцій, которая, существуя до нашихъ дней, длаетъ неизбжнымъ въ будущемъ федеральное устройство Испаніи. Эта рознь и пассивность народа помогли утвердиться произволу свтскаго господства. Когда въ Испаніи воцарились Габсбурги, въ лиц Карла V, страна сохраняла еще не мало остатковъ старинной свободы и въ городахъ возникло сильное демократическое движеніе. Общины Кастиліи признали власть Карла V только на слдующихъ условіяхъ: ‘Король безъ согласія кортесовъ не можетъ ни жениться, ни вводить въ королевство иностранныхъ войскъ, вс налоги должны регулироваться таксами, по которымъ они взимались при смерти Изабеллы, вс новыя должности, учрежденныя съ тхъ поръ, должны быть уничтожены, каждый городъ долженъ имть въ собраніяхъ кортесовъ одного депутата отъ духовенства, одного отъ дворянства и одного отъ городского населенія, избираемыхъ каждый своимъ сословіемъ. Коропа не можетъ ни руководить назначеніемъ этихъ депутатовъ, ни вліять на него. Никакой членъ кортесовъ, подъ страхомъ смертной казни и конфискаціи имущества, не иметъ права принимать отъ короля пенсіи или должности ни для себя лично, ни для кого-бы то ни было изъ членовъ своего семейства. Кортесы собираются, по крайней мр, одинъ разъ каждые три года — даже въ томъ случа, если ихъ не созываетъ король — для изслдованія, соблюдаются-ли законы и для обсужденія общественныхъ длъ. Судьи должны получать достаточное содержаніе и не имть никакой прибыли отъ постановляемыхъ ими приговоровъ или денежныхъ штрафовъ. Вс привиллегіи, полученныя дворяйствомъ въ ущербъ городскому сословію, должны быть уничтожены, управленіе городами и общинами никогда не должно быть ввряемо дворянину, имущества дворянства должны подлежать общественнымъ налогамъ наравн съ имуществами третьяго сословія. Необходимо нарядить слдствіе надъ поведеніемъ лицъ, управлявшихъ коронными имніями съ восшествія на престолъ Фердинанда, и если король втеченіи тридцати дней не назначитъ слдователей, то кортесы сами назначатъ ихъ….. Наконецъ, король долженъ общать и дать торжественную клятву въ томъ, что онъ будетъ соблюдать вс эти условія и отнюдь не будетъ искать случая обойти или нарушить ихъ. Движеніе городовъ началось при такихъ условіяхъ, лучше которыхъ и желать было нельзя. У Карла не было ни достаточнаго войска, ни денегъ, и онъ готовъ былъ сдлать какія угодно уступки. По дворянство, закоснвшее въ своихъ феодальныхъ понятіяхъ, враждовало съ городами и устремившись въ объятія Карла, сдлалось его союзникомъ. Города тоже ссорились между собою и каждый изъ нихъ, сражаясь съ правительственными войсками за одного себя, не только не поддерживалъ общаго дла, но даже вредилъ ему. Что-же касается всесильнаго духовенства, то оно пользовалась этими между усобицами, чтобы ловить рыбу въ мутной вод и поочередно эксплуатируя то правительство, то города, въ сущности помогало только себ, хотя и содйствовало успху абсолютизма. Въ Толедо, напр., героиня Пашеко произвела возстаніе на деньги духовенства, а когда по его разсчетамъ нужно было повернуть дло въ пользу правительства, то то-же самое духовенство пустило въ народ слухъ, что Пашеко колдунья, народъ возсталъ и отворилъ осаждающимъ городскія ворота. Карлъ побдилъ. Онъ, казнивъ аррагонскаго хустицу, въ лиц его уничтожилъ старинный независимый судъ, онъ сокрушилъ старинные кортесы, ‘коммунеросы’ (общины) Кастиліи и ‘германію’ (братство) Валенсіи. Но утвердивъ свою власть на развалинахъ свободы, Карлъ сдлался по свтскимъ деспотомъ, а верховнымъ защитникомъ католической церкви во всемъ мір, порабощенные-же испанцы удовлетворяли свое самолюбіе тмъ, что они составляютъ ‘священную монархію, безъ которой тотчасъ погибъ-бы корабль св. Петра.’ Религія была главнымъ, почти исключительнымъ мотивомъ всего, что длалъ Карлъ и во время мира, и во время войны. Онъ общалъ пап употребить вс свои усилія, ‘чтобы уничтожить вовсе лютерскую секту или мирными средствами, или силою, а въ случа необходимости, съ помощью другихъ государей.’ ‘Я’ — говоритъ онъ въ вормскомъ эдикт — ‘готовъ былъ-бы пожертвовать моими царствами, моею властью, моими богатствами, моимъ тломъ, моей душой и моею жизнію, чтобы только положить предлъ нечестію Лютера.’ Въ Испаніи онъ не только покровительствовалъ, но даже поджигалъ ярость инквизиціи, предписывая наказывать еретиковъ ‘съ громомъ и силою, которыхъ требуетъ великость преступленія, и судитъ ихъ безъ соблюденія обычныхъ юридическихъ формальностей’ (Laurent, Eludes, IX, 63). Терроръ, отъ котораго давно уже страдала Испанія, Карлъ водворилъ въ Нидерландахъ, запретивъ здсь ‘читать и хранить еретическія книги, проповдывать, поддерживать публично или тайно лютеранское ученіе, учреждать сходки или собранія, длать позорныя иконы или изображенія преблаженной Двы и святыхъ’. За вс эти преступленія слдовала смертная казнь посредствомъ огня или меча для мужчинъ и закопанія живыми въ землю для женщинъ, въ довершеніе варварства, головы казненныхъ нелпо, ради примра и напоминанія, выставлять на копьяхъ’… Не подвергавшимся смертной казни распространителямъ лютеранскихъ книгъ, Карлъ веллъ ‘выжигать на тл раскаленнымъ желзомъ знакъ креста посильне, чтобы его нельзя было уничтожить, имъ должно выкалывать одинъ глазъ или отрубать палецъ, по усмотрнію судьи’. Въ 1546 г. въ Нидерландахъ было умерщвлено, по одному свидтельству, 30,000 протестантовъ, а въ 1562 г.— 36,000. Гроцій говоритъ, что впродолженіи карловскаго царствованія погибло больше 100,000 бельгійскихъ лютеранъ. Истощавшій вс силы своей имперіи на религіозныя войны съ еретиками и магометанами, Карлъ, умирая, сознавалъ, что онъ далеко не выполнилъ своей миссіи и окончаніе ея завщевалъ сыну. ‘Повелваю моему сыну’ — говоритъ онъ — ‘въ качеств отца и въ силу того повиновенія, какое онъ обязанъ оказывать мн, со всевозможною заботливостью преслдовать и наказывать еретиковъ съ суровостью, какой заслуживаетъ ихъ преступленіе, не обращая вниманія ни на мольбы, ни на званіе, ни на положеніе виновныхъ. Съ этою цлью необходимо покровительствовать всюду святому учрежденію инквизиціи… Этимъ онъ удостоится благословенія, которое Господь Богъ ниспошлетъ его царствованію’.

Самые рьяные изъ клерикаловъ были недовольны даже Карломъ. ‘Послабленія императора’ — говоритъ Рейнальди — ‘придали силы ереси, между тмъ какъ казнь Лютера и нкоторыхъ другихъ лицъ спасла-бы миріады душъ’. Но въ сорокалтнее царствованіе его сына, /Филиппа II, сбылись вс желанія духовенства. Филиппъ держался правилъ, что ‘лучше вовсе не царствовать, чмъ царствовать надъ еретиками’, и готовъ былъ истребить всхъ своихъ подданныхъ, если-бы они обратились въ ересь. Ради этого святого дла, Филиппъ жертвовалъ всмъ, даже собственнымъ самолюбіемъ, Юнъ безпрекословно исполнялъ вс требованія духовенства/ а духовенство въ этихъ требованіяхъ заходило слишкомъ далеко. Вотъ, напр., что писалъ королю хересскій пустынникъ, монахъ Лоренцо. ‘Умоляю, ваше величество, не имть никакого сожалнія къ еретикамъ, этимъ жесточайшимъ врагамъ Іисуса Христа. Святйшій царь Давидъ не имлъ никакой жалости къ врагамъ божіимъ, онъ избивалъ ихъ всхъ, не щадя ни мужчинъ, ни женщинъ. Моисей въ одну ночь перерзалъ 3,000 человкъ изъ народа израильскаго. Ангелъ въ одну ночь умертвилъ 60,000 враговъ божіихъ. И все-таки они, поступая такъ, не были жестокими, они только но жалли тхъ, которые не почитали Бога. Ваше величество — царь, какъ Давидъ, вождь народа божія, какъ Моисей, ангелъ божій, ибо писаніе такъ называетъ королей, враги-же Бога живого — это т еретики, т богохульники, т святотатцы, т идолопоклонники, т кровожадные зври, которые не преминутъ разрушить святилище божіе въ Нидерландахъ, если во время не предупредить столь гибельнаго и плачевнаго бдствія’. Святой мужъ былъ, впрочемъ, не очень требователенъ, онъ просилъ только 2,000 еретическихъ головъ, считая этого достаточнымъ для искоренія ереси. Но Филиппъ былъ государь щедрый… Истребивъ послдніе слды ереси въ Испаніи, общественное мнніе которой поддерживало его въ этомъ святомъ дл, Филиппъ устремился на Нидерланды. Сущность его политики здсь отлично выражается слдующими словами герцога Альбы: ‘лучше имть разрушенное царство, сохранивъ его Богу и королю посредствомъ войны, чмъ имть его въ цлости въ угоду дьяволу и его послдователямъ, еретикамъ’. Кровожадный Альба казнилъ въ одномъ только Брюссел больше 18,000 человкъ, а число протестантовъ, истребленныхъ въ другихъ провинціяхъ, простиралось до 100,000. Желаніе Филиппа, исполнилось, онъ не сталъ царствовать надъ еретиками, Нидерланды отложились, а Испанія, погубившая въ этой безсмысленной войн цвтъ своей арміи, нажила долгъ въ 800,000,000 піастровъ. При такой фанатической и совершенно искренней ровности къ вр, Филиппъ былъ типомъ современныхъ ему испанцевъ, въ конецъ развращенныхъ католичествомъ. Преданность церкви и наружное благочестіе совершенно мирились въ немъ съ жестокостью, безсердечіемъ, вроломствомъ и необузданнымъ сладострастіемъ. Но развратъ былъ еще меньшимъ изъ его пороковъ. Филиппъ, подозрительный, подобно всмъ тиранамъ, поручилъ своему секретарю Перецу убить друга и совтника своего брата, Эсковеда. Эсковедо погибъ. Духовникъ короля разршилъ его отъ грха. Филиппъ облагодтельствовалъ Переца, но потомъ изъ ревности предалъ его суду за убійство Эсковедо. Перецъ имлъ документы, доказывавшіе участіе въ этомъ дл самого короля, но король требовалъ ихъ выдачи. Перецъ уступилъ. Изможженный одиннадцатилтлимъ заключеніемъ, онъ былъ подвергнутъ ужаснымъ пыткамъ и призналъ себя виновнымъ въ убійств. Онъ убжалъ въ Арраготю, но здсь его схватила инквизиція, по просьб Филиппа, онъ бжалъ въ Наварру, Англію, Францію, но его всюду преслдовали убійцы. Все это было въ порядк вещей и вполн гармонировало съ общекатолическою и особенно съ испанскою моралью. Тотъ-же государь вмст съ папою Піемъ V, причтеннымъ къ лику святыхъ, замышляли другое, возмутительное убійство. Пана писалъ Филиппу: ‘Нашъ возлюбленный сынъ Ридольфи, съ помощью божіей, передаетъ вашему величеству о нкоторыхъ вещахъ, не мало касающихся чести Бога всемогущаго и пользы христіанства… Отъ всей глубины своего сердца мы молимъ Искупителя, да пошлетъ Онъ, по своему милосердію, успхъ тому, что предполагается совершить ради Его славы и чести’. Ридольфи объявилъ, что папа предлагаетъ убитъ англійскую королеву Елисавету. Въ испанскомъ государственномъ совт начались обсужденія, убивать-ли ее или сначала только завлад&#1123,ть ею, когда-же ршили, что лучше убитъ, то возникъ вопросъ, какъ убить и т. д. И ни одного голоса не было подано противъ этого безумнаго плана! Кардиналы и епископы, засдавшіе въ совт, съ радостью ухватились за этотъ заговоръ. Герцогъ Альба возражалъ только относительно трудностей выполненія, но король настаивалъ, доказывая, что это дло божіе, что самъ Богъ будетъ покровительствовать этому святому предпріятію’, и что его, Филиппа, ничто не можетъ отклонить отъ выполненія этого плана. (Laurent, id., 92).

Во всхъ своихъ дйствіяхъ, въ своемъ характер, страстяхъ, убжденіяхъ Филиппъ былъ продуктомъ и типомъ католической Испаніи. Его любили и обожали даже за его тираннію. И какъ-же было не любить и не обожать такого короля испанцамъ, изъ которыхъ каждый былъ Филиппомъ въ миніатюр? Могла-ли не рукоплескать варварствамъ этого короля та. масса, даже женщины и дти которой съ яростью бросали еретиковъ въ пламя, та масса, которая была убждена, что похвально убивать каждаго отступника, и хотя немного сомнвалась, можетъ-ли сынъ или дочь убить своихъ еретиковъ-родителей, но ни мало не сомнвалась въ томъ, что за ересь можно убивать своихъ дтей, братьевъ, сестеръ! Народъ обожалъ Филиппа и покланялся ему, ‘считая, по свидтельству одного современника, его повелнія до такой степени священными, что ихъ невозможно было-бы нарушить, не оскорбивъ самого Бога».

‘Послднимъ и самымъ важнымъ предпріятіемъ Филиппа II было снаряженіе знаменитой армады, имвшей цлью искорененіе ереси въ Англіи. Неудача этого предпріятія и слдовавшее затмъ изгнаніе морисковъ были началомъ быстраго паденія Испаніи. Съ 1598 по 1700 г. на испанскомъ престол возсдали Филиппы III и IV и Карлъ II, самые неспособные изъ испанскихъ королей, Силы націи, доведенныя до крайняго напряженія при первыхъ двухъ Габсбургахъ, при послднихъ трехъ совершенію упали и страна погрузилась въ апатію. Народъ былъ въ конецъ разоренъ. Правительство удерживало вс норманскія, гогенштауфенскія и арабскія подати съ алькабалой во глав, доходившей до 14% съ цны товара при каждой его продаж, оно вымогало подарки, поддлывало монету, силою захватывало золото, привозимое изъ Америки, отнимало металлическія деньги и взамнъ ихъ выдавало ничего не стоющія бумаги, закладывало иностранцамъ имущества и доходы съ провинцій, отнимало у своихъ кредиторовъ залоги и понижало проценты, издавало стснительные торговые законы, до того внезапно повышало налоги на первыя жизненныя потребности, что, напримръ, соль поднималась въ цн съ 30 до 300 реаловъ, наконецъ, ни чиновники, ни солдаты не получали жалованья и жили грабежемъ, да взятками. Промышленность нала. Иностранцы разучились строить корабли и принуждены были прекратить не только торговлю по берегамъ, но даже рыбный промыселъ, потому что и на моряхъ, и на берегахъ Испаніи хозяйничали не только англійскіе и голландскіе, но даже африканскіе пираты. Около тысячи городовъ и мстечекъ совершенно обезлюдли. Народонаселеніе Мадрида втеченіи XVII вка съ 400,000 уменьшилось до 200,000 чел. Въ Севиль число ткацкихъ станковъ съ 16,000 упало до 300. Въ Толедо въ пятнадцать лтъ число шерстяныхъ мануфактуръ съ 50 съ лишнимъ уменьшилось до 13. Производство перчатокъ, которымъ славилась Испанія во всей Европ, вовсе прекратилось. Эстремадура превратилась въ пустыню, Валенсія, Каталонія, роскошная Андалузія утратили всякое торговое и промышленное значеніе. ‘Безъ иностранцевъ, жаловались испанцы,— мы не можемъ одться: у насъ нтъ ни полотна, ни сукна, безъ нихъ мы не можемъ писать: у насъ нтъ бумаги’. Въ окрестностяхъ Мадрида и въ самой столиц царили голодъ, голодная смерть, ужасные разбои и убійства изъ-за куска хлба. Въ 1664 г. президентъ Кастиліи, въ сопровожденіи палача и военной команды, принужденъ былъ объзжать окрестныя деревни, заставляя жителей везти на столичные рынки послдніе запасы хлба. Сборщики податей отнимали весь домашній скарбъ, даже снимали и продавали кровли съ домовъ. Жители разбгались и къ концу XVII вка боле ²/₃ домовъ пришли въ совершенное запустніе. Бдность простиралась до того, что не хватало денегъ даже на столъ короля, а столичная полиція съ голоду занималась грабежемъ. Всюду возникли многочисленныя шайки разбойниковъ, служащія язвой страны до послдняго времени. Сотни тысячъ нищихъ не имли другого пропитанія, кром монастырскихъ подачекъ. Испанія потеряла почти вс свои важныя владнія въ Европ, погрузилась въ апатію и анархію, а власть лишилась всякой силы и не знала никакихъ боле дйствительныхъ средствъ къ правленію длъ, кром молитвъ. Даже кортесы занимались только тмъ, что возносили жалобныя просьбы къ иконанъ св. Яго и см. Терезіи, да вели пренія о томъ, кто изъ этихъ святыхъ способне помочь горю! Были и попытки освободиться изъ-подъ ига, въ 1640 г. возстали Каталонія и Португалія, за ними послдовали Неаполь, Сицилія, Аррагонія, Андалузія. Валенсія, Наварра. Для Испаніи эти мятежи приносили одинъ только вредъ: иностранныя земли отпадали отъ нея, а испанскіе мятежи, только усиливали анархію и вс неразлучныя съ нею бдствія.

Въ то время, какъ въ Европ начинался уже вкъ разума и владычество духовенства постепенно падало, Испанія не только оставалась въ своемъ прежнемъ невжеств, но подъ вліяніемъ сейчасъ упомянутыхъ бдствій становилась еще невжественне и суеврне, чмъ прежде. По мр того, какъ падало правительство, усиливалось значеніе духовенства, которое съ безсердечною наглостью пользовалось бдственными временами отечества для накопленія богатствъ и упроченія своей тиранніи. Хищничество духовенства, доходило до того, что въ 1626 г. противъ него нашлись вынужденнымъ протестовать даже правоврные кортесы. Въ 1690 г. въ Испаніи при 7% милліоновъ жителей приходилось на 9,000 мужскихъ монастырей, 168,000 духовенства и въ томъ числ 90.000 монаховъ. Къ половин XVIII в. церковь получала 360,000,000 ежегоднаго дохода,— столько-же, сколько и государство. Все управленіе страной находилось въ рукахъ епископовъ и генераловъ религіозныхъ орденовъ, и лучшіе политики Испаніи говорили о государственныхъ финансахъ: ‘это дло богослововъ, они точно знаютъ состояніе монархіи’. Вс образованные люди занимались или войной, или теологіей, иди и тмъ и другимъ вмст. Испанская письменность состояла преимущественно изъ сочиненій противъ ереси, панегириковъ инквизиціи, легендъ о чудесахъ, житій святыхъ, исторій монастырей и соборовъ. Самые геніальные писатели губили свои таланты, рабски склоняя свои выи подъ губительнымъ ярмомъ католицизма. Лопе-де-Вега былъ попомъ, служилъ въ инквизиціи и сожигалъ еретиковъ. Морето, одинъ изъ величайшихъ драматурговъ Испаніи, былъ монахомъ. Кальдеронъ былъ капелланомъ Филиппа IV и поэтомъ инквизиціи. Знаменитый комикъ Вильявиціоза служилъ въ инквизиціи и былъ до того проникнутъ любовью къ этому учрежденію, что завщалъ всмъ своимъ родственникамъ и потомкамъ служить въ немъ, хотя-бы и на самыхъ незначительныхъ должностяхъ! Десятки другихъ, не мене извстныхъ поэтовъ, историковъ, ученыхъ были или попами, или монахами, или состояли при св. инквизиціи. Такимъ образомъ, и наука и искуства, и литература все было направлено къ поддержанію католицизма. Народное образованіе находилось въ рукахъ духовенства и заключалось въ одной католической схоластик. Вс науки преподавались на самомъ варварскомъ латинскомъ нарчіи и по средневковымъ руководствамъ, въ которыхъ не допускалось никакихъ измненій. Университеты приготовляли только теологовъ, шарлатановъ-мединовъ, да продажныхъ чиновниковъ. Торресъ, учившійся въ саламанкскомъ университет въ начал XVIII в., говоритъ, что только посл пятилтняго ученія въ немъ онъ впервые услыхалъ о существованіи математическихъ наукъ. Этотъ-же университетъ въ 1771 г. отвергъ еретическую систему Ньютона, въ то-же самое время въ Испаніи отрицали открытое Гарвеемъ кровообращеніе, вовсе не было кафедръ государственнаго права, физики, анатоміи и ботаники, не было порядочныхъ географическихъ картъ, не было ни одного аптекаря, который съумлъ-бы приготовить самое простое лекарство, напр., глауберову соль, не было ни инженеровъ, ни искусныхъ рудокоповъ, ни судостроителей, и вражда ко всякому нововведенію простиралась до того, что когда въ 1760 г. было предложено очистить улицы Мадрида отъ нечистотъ, то это возбудило общій протестъ, поддерживаемый даже учеными докторами, доказывавшими, что ‘такъ какъ воздухъ топокъ и пронзителенъ, то очень можетъ быть, что дурныя испаренія, отягчая атмосферу, лишаютъ ее нкоторыхъ вредныхъ свойствъ’.

Окончательная гибель Испаніи была неизбжна, если-бы духовенству удалось совершенно и на долго изолировать ее отъ всякаго вліянія образованной Европы. Но это было невозможно.

II.

Въ 1700 г. послдній отпрыскъ Габсбурговъ, Карлъ II сошелъ въ могилу и въ лиц внука Людовика XIV, Филиппа V, на испанскій престолъ вступили Бурбоны. Управленіе Испаніей, за совершеннымъ недостаткомъ способныхъ туземцевъ, перешло въ руки иностранцевъ, преимущественно французовъ, дйствовавшихъ въ дух просвщеннаго абсолютизма. Страна замтно ожила и поправилась. Достаточная молодежь начала здить учиться въ Европу. Въ литератур явилось нсколько талантливыхъ дятелей, подвергавшихъ раціональной критик положеніе страны и пропагандировавшихъ европейское знаніе. Появились даже сатиры на монаховъ. Поправилась промышленность, а финансы были доведены до такого блестящаго состоянія, что доходы превышали расходы. Духовенство подвергнуто налогамъ, подъ видомъ займовъ. Королевская власть начала борьбу съ инквизиціей и съ Римомъ. И все это было только подготовленіемъ къ блестящему царствованію Карла ІІІ (1759—1788 г.),— подготовленіемъ, выдвинувшимъ на сцену нсколько первоклассныхъ государственныхъ дятелей. Во глав ихъ стоитъ графъ Аранда, кровный аристократъ, другъ Вольтера, поклонникъ энциклопедистовъ, представитель и средоточіе новыхъ идей въ Испаніи. Боле умренный, но и боле практическій Кампомайесъ, крестьянинъ по происхожденію, честный патріотъ, былъ не только правителемъ государства, но и первокласснымъ, всестороннимъ публицистомъ и замчательнымъ ученымъ, возбуждавшимъ всюду любовь къ изученію отечества. Онъ по былъ кабинетнымъ чиновникомъ, а разъжалъ по стран, изучая жизнь, правы, понятія и потребности народа, и возбуждая самодятельность его посредствомъ основанныхъ имъ экономическихъ обществъ. Графъ Фроридабланка хотя и не былъ такимъ либераломъ, какъ два предыдущіе, но какъ первостепенный дипломатъ, какъ министръ во вкус Ришелье, а главное, какъ заклятый врагъ клерикаловъ, онъ способенъ былъ оказать важныя услуги Испаніи, и, дйствительно, оказалъ ихъ. Лучшимъ-же плодомъ происходившаго тогда въ испанскомъ обществ умственнаго движенія безспорно былъ Ховельяносъ, неподкупный чиновникъ, честнйшій патріотъ, замчательный поэтъ, археологъ, политико-экономъ, юристъ, историкъ, инженеръ. Это былъ всеобщій возбудитель, универсальный труженикъ въ род нашего Ломоносова, но далеко превосходившій послдняго и прокладывавшій новые пути во всхъ отрасляхъ своей многосторонней дятельности. Онъ старался освободить школу изъ-подъ власти духовенства и, указывая въ невжеств народа коренное зло Испаніи, доказывалъ, что главная забота правительства, желающаго блага стран, должна состоять во всеобщемъ просвщеніи народной массы.

Окруженный подобными сотрудниками, образованный и энергичный Карлъ III впродолженіи всего своего царствованія неутомимо боролся противъ основной язвы, губившей Испанію,— католической тиранніи. Онъ ограничилъ могущество духовенства и подвергъ послднее налогамъ, онъ обуздалъ инквизицію и выгналъ іезуитовъ, онъ обратилъ главное вниманіе своего правительства на образованіе, основывалъ школы и академіи, направилъ ихъ въ дух вка, протежировалъ ученымъ и литераторамъ. при немъ ожила промышленность, легче вздохнули рабочіе классы, развились и улучшились пути сообщенія, оживилась торговля и средства народа до того поправились, что, несмотря на возвышеніе налоговъ, они собирались легко, а государственная казна была полна. Въ колоніяхъ были также сдланы важныя улучшенія, введена свобода торговли, и вслдствіи этого въ Испаніи ввозъ иностранныхъ произведеній утроился, вывозъ туземныхъ упятерился, ввозъ-же изъ Америки увеличился въ десять разъ. Гоненія за ересь прекратились, пытки были отмнены, религіозные мотивы устранены изъ вншней политики, и поставивъ Испанію снова на степень первостепенной державы, Карлъ вовсе устранилъ ее отъ вмшательства въ дла вры и въ добавокъ ко всему заключилъ союзъ съ турками. Не перечисляя другихъ не мене важныхъ реформъ и улучшеній, скажемъ только, что Испанія совершенно преобразилась во всхъ отношеніяхъ и, повидимому, пошла по той же дорог, по которой шла фракція при послднихъ Бурбонахъ.

Но горе было въ томъ, что все это движеніе захватывало только малочислсіный верхній классъ общества и не проникало въ глубь народной массы, которая по-прежнему оставалась въ невжеств, суеврно преклонялась передъ авторитетомъ каждаго попа и монаха, не возбуждалась къ самодятельности и только, по своей исконной привычк къ повиновенію, слушалась узды, находившейся въ искусныхъ и энергическихъ рукахъ. Даже при Карл можно уже было видть, чего слдуетъ ожидать отъ этой массы въ томъ случа, когда измнится къ худшему личный составъ правительства. Черезъ годъ посл изгнанія іезуитовъ, напр., въ одинъ торжественный день Карлъ выходитъ на балконъ своего дворца, готовый дать народу все, чего онъ ни попроситъ. И граждане Мадрида почти единогласно начали умолять его, чтобы онъ облагодтельствовалъ Испанію, дозволивъ вернуться въ нее братьямъ святого іезуитскаго ордена!.. Слпо врившая своимъ духовнымъ руководителямъ, масса была готова помогать имъ въ ниспроверженіи всхъ еретическихъ реформъ и въ возстановленіи церковныхъ привилегій, ограниченныхъ правительствомъ Карла, удалившимъ отъ управленія государствомъ поповъ и прелатовъ и замнившимъ ихъ свтской аристократіей.

Въ конц 1788 г. Карлъ III умеръ и воцарился Карлъ IV, человкъ невжественный, ограниченный и безсердечный, равнодушный къ религіи и въ то же время лицемрный почитатель ея. Дородный силачъ, ловкій охотникъ, хорошій кучеръ, онъ не обладалъ никакими другими талантами и находился подъ башмакомъ жены, итальянки, Маріи Луизы. Она успла привязать недалекаго короля не только къ себ, но даже къ своему любовнику Годою. Въ день коронаціи Карлъ явился къ народу со всей семьей, обнимая одною рукою шею Годоя. Не видитъ его день — и, уже самъ не свой отъ скуки, спрашиваетъ: ‘гд-же мой Мануйлинька?’ Старая, подурнвшая, беззубая королева была очень ревнива къ мужу, не по любви, а изъ желанія властвовать надъ нимъ, она употребляла вс усилія, чтобы устранить Карла отъ встрчъ съ женщинами, которыя могли-бы увлечь этого сорокалтняго толстяка. Она высылала изъ Мадрида всхъ сколько-нибудь подозрительныхъ красавицъ. Еще боле ревнива она была къ Годою, которому было воспрещено всякое общество, особенно женское, и онъ былъ постоянно окруженъ шпіонами королевы. Быстро повышая Годоя, королевская чета сдлала его грандомъ, маркизомъ, герцогомъ, первымъ богачемъ, первымъ вельможей Испаніи, правителемъ государства. Этотъ пустой и развратный гвардеецъ былъ до того невжественъ, что, уже будучи нкоторое время министромъ, впервые узналъ, что Россія и Пруссія не одно и то-же, и называлъ ганзейскіе города (villas hanseaticas) азіятскими островами (isJas asiaticas!). Но онъ обладалъ здоровымъ, красивымъ тломъ, и, благодаря этому, впродолженіи плтьнадцати лтъ былъ фактическимъ королемъ и губителемъ Испаніи. При двор началось господство самыхъ грязныхъ интригъ. Испанцы скандализировались открытою связью королевы съ Годоемъ. Пасквили проникали даже въ покои короля. Столица наполнилась шпіонами. Начались аресты и административныя ссылки. ‘Недовріе — писалъ русскій посланникъ (Испанія Девятнадцатаго Вка, А. Трачевскаго) господствуетъ среди всякаго рода лицъ, принадлежащихъ ко двору. Уже не существуетъ большихъ собраній, и всякій старается избгать двора изъ опасенія навлечь на себя немилость по простому подозрнію’. Вс порядочные люди были удалены. Годой хозяйничалъ въ государств и опустошалъ казну. Уже осенью 1790 г. оказалось, что въ казначейств не достаетъ 7,000,000 реаловъ, назначенныхъ на уплату рабочимъ въ гаваняхъ, но взятыхъ королевой ‘на свои нужды’, т. е. для Годоя. Въ то время въ сосдней Франціи началась революція, а въ Испаніи ожесточенное гоненіе ‘вредныхъ идей’, выдуманныхъ французскими еретиками. Вс ученыя и литературныя общества были уничтожены, въ университетахъ запрещено преподаваніе философіи, при чемъ министръ, распоряжавшійся этимъ, замтилъ, что его величество не нуждается въ философахъ, офицерамъ запрещалось ‘ говорить о ныншнемъ положеніи Франціи’, газетамъ предписывалось ‘ничего не печатать о французскихъ длахъ’, инквизиція усилила свою полицейскую и цензурную дятельность, даже испанскимъ посланникамъ запрещалось имть запрещенныя французскія книги, изъ Мадрида высланы вс лица, неимвшія ‘опредленныхъ занятій’ и приняты ‘пристойныя мры, чтобы выслать пристойнымъ образомъ всхъ французовъ, ‘безстыдныхъ вралей и болтуновъ’, проживающіе въ Испаніи иностранцы обязаны были присягнуть королю и католической церкви, отказаться отъ своихъ званій, титуловъ и отъ всхъ спошспій съ своимъ отечествомъ, подъ страхомъ каторжной работы, тюрьмы и конфискаціи имущества. Вс эти безумства сначала возбуждали въ обществ нкоторый ропотъ, и указы, наклеенные на улицахъ столицы, ‘наглый, по своей природ, мадридскій народъ’ нердко ‘одни мерзостями гадилъ, а другіе разрывалъ’, но словамъ нашего посланника. Но духовенство не дремало, оно во вс свои рты проповдывало, что французскіе революціонеры — враги Бога и разбойники, что они грабятъ церкви, ругаются надъ врой, истребляютъ духовенство и, недовольствуясь гибелью Франціи, устремляютъ свои преступные взоры на хранительницу и защитницу вры — Испанію. Общественное мнніе было фанатазировано, а Годой, переходя въ иностранныхъ длахъ отъ одной нелпости къ другой, хлопоталъ о защит ‘праваго дла’, боялся конвента, хотлъ вступить съ нимъ въ нейтральный союзъ, въ то-же время интриговалъ противъ него и довелъ французовъ до того, что они ршили объявить войну Испаніи. Это событіе и всть о казни Людовика XVI подняли на ноги весь Пиринейскій полуостровъ. Народъ гонитъ и избиваетъ французовъ, какъ въ древности онъ гналъ и избивалъ евреевъ или морисковъ, провинціи волнуются, предлагаютъ деньги и солдатъ для войны съ мятежной шайкой революціонеровъ, одни жертвуютъ на войну милліоны реаловъ, другіе — своихъ дтей, третьи-приданое женъ, нкоторые — послдніе свои башмаки, въ столицу то и дло вступаютъ отряды вооруженныхъ волонтеровъ, на защиту святого дла вооружаются монахи, бглецы, вернувшіеся добровольно изъ своихъ убжищъ, разбойники, а контрабандисты Сіерры-Морены выставляютъ отрядъ въ 300 человкъ. Король съ гнвомъ клянется наказать Францію, чувствительная королева утопаетъ въ слезахъ, а трусливый Годой храбро извщаетъ иностранные дворы, что доведенная имъ до ничтожества Испанія жестоко покараетъ мятежныхъ французовъ. Началась безсмысленная, позорная война, оконченная въ 1795 г. миромъ, за который Годой получилъ титулъ князя мира, земли, приносившія 1,000,000 ежегоднаго дохода, лейбъ-стражу, превосходившую своимъ блескомъ королевскую гвардію. Теперь онъ вознесся на вершину своего могущества, повелвалъ даже королевой, раздавалъ должности родственникамъ своихъ безчисленныхъ любовницъ, безумно расточалъ послдніе остатки казны и вмст съ дворомъ кутилъ на-пропалую. Едва окончивъ войну съ Франціей, онъ впутался въ войну съ Англіей, ршившись отнять у нея первенство на мор! Испанскій флотъ былъ уничтоженъ при первой встрч съ англичанами, которые немедленно-же убили всю испанскую торговлю и совершенно разстроили испанскіе финансы.

Положеніе страны было ужасное, и вс реформы предшествовавшаго царствованія какъ будто никогда не существовали. Безумныя войны, расточительность двора, казнокрадство и обднніе народа производили то, что съ воцаренія Карла — Годоя дефицитъ ежегодно простирался до 150,000,000 реаловъ, вслдствіе войны съ Франціей онъ увеличился на 1.269,000,000, а въ 1797 г. къ нему прибавилось еще 800,000,000. Ни соблазнительныя лотереи, ни принудительные займы, ничто не могло поправить длъ. Страна нищенствовала, а дворъ поглощалъ боле ¹/₆, всхъ доходовъ. Чиновники не получали жалованья, солдаты голодали и ходили чуть не нагіе, а вельможи имли царское содержаніе. Годой занималъ десятки прибыльныхъ должностей и получалъ больше, чмъ вс судьи Испаніи, взятые вмст. Производительность страны была парализирована. Только третья часть сельской и городской земли находилась въ свободномъ владніи, остальныя дв трети принадлежали духовенству и дворянству, которые въ нкоторыхъ провинціяхъ были единственными землевладльцами, а крестьяне — ихъ поденщиками. Эти дв трети земли, принадлежавшія привилегированнымъ сословіямъ, не приносили и половины того дохода, какой давала остальная, свободная треть. Промышленности не было почти никакой и большую часть товаровъ Испанія получала изъ-за границы, на деньги, выжатыя изъ своихъ колоній. Провинціи жили совершенно изолированно одна отъ другой, и протяженіе всхъ дорогъ не превышало 3,000 километровъ. Дороги были усяны ворами и разбойниками, которые взимали дань почти съ каждаго прозжающаго. Дурное состояніе внутреннихъ сообщеній доходило до того, что, напр., въ Картаген, по случаю голода, фунтъ дурного хлба стоилъ 30 франковъ, а въ Ламанч, всего въ 30 французскихъ миляхъ отъ Картагены, продавался въ изобиліи отличный хлбъ по 10 сантимовъ за фунтъ. Почты ходили дважды въ недлю изъ Мадрида только въ Кадиксъ, Барцелону и Ирунъ. На границахъ многочисленныхъ провинцій и при възд въ города, путешественники и товары переписывались и уплачивали тяжкіе налоги. Провинціи были населены чрезвычайно неравномрно и имли различныя мры, всъ, монету, говорили разными нарчіями и чуждались другъ друга. Он управлялись военными диктаторами, подъ названіемъ генералъ-капитановъ. Уголовное законодательство представляло изъ себя чудовищную смсь средневковыхъ законовъ съ новйшими постановленіями, безчисленное множество спеціальныхъ судовъ, и притомъ такихъ, какъ инквизиція, совершенно устраняло равенство людей передъ закономъ, а взяточничество и произволъ убивали даже всякое представленіе о правосудіи. Всеобщій гнетъ, давившій всякое проявленіе мысли, доходилъ до чудовищнаго регламентированья промышленности. Правительство выдумало раздлить дятельность колоній и метрополій на спеціальности, такъ, напр., извстныя отрасли горнаго дла были дозволены въ колоніяхъ, но запрещены въ Испаніи и наоборотъ. Корпоративныя цеховыя стсненія убивали собою развитіе ремеслъ. Армія набиралась посредствомъ вербовки, а флотъ пополнялся матросами, насильно захватываемыми гд ни попало. Народное образованіе со временъ Карла III совершенно пало. Подъ вліяніемъ реакціи, университеты снова получили свой прежній средневковый характеръ, и съ ихъ кафедръ бездарные профессора, на язык варварской латыни, по-прежнему преподавали древнюю премудрость. Физика, астрономія, естественныя науки были въ полномъ пренебреженіи, по за то процвтали въ полномъ блеск своемъ теологія, римское право римская казуистика и искуство схоластическаго словопренія. Студенты вели средневковую бродячую жизнь. Въ мантіяхъ, съ гитарами и шпагами, они бродили по стран, задавали серенады, питались милостыней или кормились въ монастыряхъ. Грамотный крестьянинъ былъ величайшею рдкостью, а умвшая читать женщина навлекала на себя подозрніе въ безнравственности. Инквизиція, подслушивая и подглядывая каждое движеніе совсти и мысли, совершенно подавила литературу. Кром богословскихъ книгъ ничего по печаталось и на всю страну существовало только четыре ничтожныя тазетишки, выходившія дважды въ недлю, одна изъ нихъ издавалась въ Мадрид. Театръ былъ въ совершенномъ упадк и спектаклю ршительно предпочитался бой быковъ, а король, чтобы не скучать и не быть одному въ театр, разсыпалъ по улицамъ своихъ лакеевъ, чтобы приглашать прохожихъ даромъ. За то религіознымъ церемоніямъ не было и счету. Цлая половила дней въ году принадлежала праздникамъ’ Между-тмъ, какъ въ странахъ мене фанатическихъ особенною популярностью пользуются радостные, свтлые праздники, напр., Пасха и Рождество, ‘въ мрачной, изуврной Испаніи наиболе выдвигаются впередъ такія мрачныя празднества, какъ, напр., страстная недля съ своими потрясающими процессіями и церемоніями, внушающими религіозный ужасъ,На перекресткахъ улицъ, на площадяхъ и въ переулкахъ всюду были устроены ниши со статуями и иконами святыхъ, по почалъ передъ ними теплились свчи и лампады, и это было единственное уличное освщеніе. Противъ засухи, голода, наводненія, скотскихъ падежей и всхъ болзней боролось одно лишь духовенство своими заклинаніями и тому подобными средствами. Больные обращались не къ лекарямъ, а къ амулетамъ и реликвіямъ. Доходы церкви превосходили доходы государства. Обнищавшая страна кормила 150,000 монаховъ, монахинь и поповъ, на каждую тысячу жителей приходилось 11 духовныхъ. Скопляя громадныя богатства, поддерживая и развивая нищенство, оковывая умъ, пропагандируя аскетизмъ и смиреніе, духовенство въ то-же время развивало въ народ всевозможные пороки. Оно систематически развращало женщинъ, портило мальчиковъ, плодило незаконныхъ дтей и смотрло сквозь пальцы на то, какъ религіозныя процессіи и торжества сплошь и рядомъ оканчивались оргіями. Монастыри, какъ и въ средніе вка, были притопами разврата и тунеядства. Поддерживая фанатизмъ, лицемріе и пустосвятство, духовенство воспользовалось событіями въ сосдней Франціи, чтобы усилить вражду испанцевъ ко всякой прогрессивной иде и поддерживало въ нихъ тотъ ложный патріотизмъ, въ силу котораго правоврная, по пищал, невжественная, безоружная Испанія считала себя богоизбранною націей и готова была выйти на бой со всей Европой, въ надежд на одну только общаемую патерами сверхестсственную помощь. Наконецъ, благодаря тому-же духовенству главнымъ образомъ, мы видимъ непомрное развитіе той роскоши, которая существуетъ какъ-будто для того только, чтобы рзче обрисовался контрастъ между пою и нищетою страны, вопіющею бдностью народа, нечистотою городовъ, грязью закулисной домашней жизни и строгостью проповдуемаго всюду аскетизма. Это не комфортабельная роскошь англійскаго лорда, а роскошь на показъ, удовлетворяющая пустому самолюбію, ослпляющая бдную массу и повергающая ее въ прахъ передъ такимъ грандіознымъ величіемъ. Народъ бденъ, нищъ, но католическіе храмы и монастыри великолпны, а изъ духовенства даже люди самыхъ строгихъ правилъ живутъ роскошне иныхъ королей. Кардиналъ Химинесъ, напр., носилъ на тл власяницу и рясу нищенствующаго монаха, по прикрывалъ ихъ великолпнымъ костюмомъ своего званія, онъ питался зеленью и кореньями, спалъ на голыхъ доскахъ, и въ то-же время жилъ въ самой роскошной обстановк, достойной любого государя. Поражая народъ такимъ великолпіемъ, духовенство и воспитанные имъ высшіе классы внушали ему не меньшее благоговніе своей неприступностью, гордостью и повелительностью. Что у народа, развившагося иначе, возбудило-бы одно только недовольство и раздраженіе, въ Испаніи повергало его въ прахъ и онъ съ умиленіемъ лобзалъ ноги своихъ старйшинъ.

Ко всмъ другимъ бдствіямъ описываемаго времени присоединилось еще сильное броженіе въ колоніяхъ, готовыхъ отдлиться отъ Испаніи и тмъ лишить ее послдняго источника богатствъ.

Главною цлью колоніальной политики было извлеченіе золота и серебра, которыхъ одно только правительство получило изъ Америки съ 1492 г. до 30 милліардовъ франковъ. Завоевавъ необозримую роскошную страну, ограбивъ жителей, разрушивъ туземную цивилизацію, истребивъ милліоны индйцевъ и водворивъ рабство негровъ, испанцы опочили отъ трудовъ, и колоніи погрузились въ сонную, апатичную жизнь, нарушаемую только по временамъ жестокими притсненіями правителей, да взрывами анархическихъ мятежей. Торговля и промышленность колоній были регулированы такъ, чтобы держать ихъ въ постоянномъ безсиліи и постоянной зависимости отъ метрополіи. Въ дл управленія испанское правительство стремилось не къ тому, чтобы слить разнообразные элементы народонаселенія, но чтобы разъединить ихъ и, разъединивъ, обезсилить. Каждому сословію, каждой рас, каждому учрежденію оно создавало противовсъ въ другихъ сословіяхъ, расахъ и учрежденіяхъ. Поддерживая маіораты и дворянство, оно мшало развитію свободнаго земледльческаго сословія, оно вооружало духовенство противъ городскихъ совтовъ, назначая чиновниками исключительно туземцевъ Испаніи, оно ставило ихъ во враждебныя отношенія къ испанцамъ Америки, а этихъ послднихъ къ инородцамъ. Но вредне всего было то нравственное иго католицизма, которое давило Америку еще больше, чмъ Испанію, и послдствія котораго существуютъ до сихъ поръ. Ради краткости, мы остановимся здсь только на судьбахъ Парагвая, исторія котораго вполн выясняетъ всю гибельность католическаго деспотизма даже въ самой мягкой его форм. Миссіонеры осуществили въ Парагва свой идеалъ ‘свободнаго’ католическаго государства. Обративъ туземцевъ въ христіанство, привязавъ ихъ къ вр посредствомъ театральнаго эфектнаго богослуженія, увеличивъ число жителей своихъ колоній посредствомъ военныхъ набговъ на индйскія племена и захватовъ туземцевъ въ плнъ цлыми толпами, отцы іезуиты заставили ихъ работать, и, устроивъ имъ безбдную достаточную жизнь, превратили ихъ въ довольныхъ судьбою животныхъ, безпрекословно трудившихся по приказамъ и программамъ начальства. Вся жизнь колоній была напередъ росписана по частямъ и мельчайшимъ подробностямъ. Утромъ жители шли въ церковь, подъ надзоромъ своихъ опекуновъ, потомъ отправлялись на работы, распредляемыя миссіонерами, которые однихъ заставляли плотничать, другихъ ковать, третьихъ воздлывать землю. Инспекторы неотлучно слдили за работами, направляли ихъ, наказывали лнивыхъ, поощряли послушныхъ. Миссіонеры раздавали индйцамъ земельные участки, выдавали имъ смена для посва, принимали сжатый хлбъ въ общественные магазины и распоряжались послдними. За малйшія отступленія отъ приказаній, за лность, пьянство, развратъ, за каждый церковный грхъ, за самое повинное проявленіе личной гордости или умственной самодятельности индйцевъ наказывали тлесно, или, но выраженію самихъ миссіонеровъ, ‘давали имъ предвкушать сладость мученичества’. Посредствомъ исповди іезуиты знали всю подноготную семейной жизни и сдлали то, что каждый индецъ шпіонилъ на каждаго. Дтей воспитывали на общественный счетъ, пользуясь образованіемъ для порабощенія ума ‘благому и сладкому игу’ католичества. Въ колоніи было запрещено възжать даже испанцамъ, кром губернатора и епископа, да и за послдними на каждомъ шагу слдили шпіоны. Войско получало оружіе только на время похода, по окончаніи котораго оно отбиралось и складывалось въ арсеналы, а офицеры, возгордившіеся своими побдами, получали урокъ смиренномудрія посредствомъ тлесныхъ наказаній. Посл изгнанія іезуитовъ, возбудившаго неудовольствіе и волненіе, какъ въ Парагва, такъ и въ другихъ мстностяхъ Америки, Парагвай очутился въ самомъ плачевномъ состояніи. Туземцы, отвыкшіе отъ всякой самостоятельности, и невжественные до того, что не знали даже употребленія денегъ, погрузились въ неисходную бдность, вымирали отъ голода и эпидемій и даже въ обыкновенное время больные составляли пятую часть народонаселенія. Когда силою обстоятельствъ Парагвай очутился независимымъ, то имъ тотчасъ-же завладлъ докторъ Франсія и возстановилъ въ немъ прежнюю іезуитскую систему всесторонней опоки, водворилъ такой военный деспотизмъ, на который съ ужасомъ смотрла даже южная Америка. Чтобы дать понятіе о результатахъ системы, царствовавшей въ Парагва боле ста лтъ, припомнимъ, что недавно владычествующій въ немъ Лопецъ, затявъ безумную войну съ Бразиліей, Урагваемъ и Аргентинской республикой, встртилъ въ своихъ подданныхъ одно безусловное повиновеніе. Онъ разстрливалъ генераловъ за ихъ военныя неудачи, въ 1865 г. за неуспшный походъ онъ разстрлялъ десятаго изъ солдатъ и половину офицеровъ. Состоявшая при немъ комиссія изъ трехъ поповъ просто неистовствовала въ стран, захватывая и казня всхъ подозрительныхъ ей лицъ, не только парагвайцевъ, но даже иностранцевъ и дипломатическихъ агентовъ. 1,900 женщинъ изъ лучшихъ фамилій были закованы въ цпи и сосланы на сельскія работы. ‘За весьма немногими исключеніями, говоритъ одинъ писатель,— Ловецъ погубилъ лучшую и самую почтенную часть парагвайскаго народонаселенія, онъ разстрливалъ самыхъ знатныхъ лицъ безъ всякаго суда. Онъ умертвилъ женъ всхъ бжавшихъ парагвайцевъ, такой-же участи подвергались иностранные купцы. Всхъ жертвъ насчитываютъ до 180,000 человкъ’.

Въ Перу, Мехик и другихъ испанскихъ колоніяхъ господствовала. система управленія, подобная парагвайской, и принесла подобные-же, хотя и не столь гибельные плоды. Впрочемъ, при Карл III, какъ мы уже говорили, испанское правительство, изгнавъ іезуитовъ, допустивъ свободу торговли и сношенія съ иностранцами и произведя нсколько другихъ реформъ въ своихъ колоніяхъ, пробудило въ нихъ по только промышленную, но и умственную жизнь. Колоніи начали принимать европейскій видъ, въ нихъ возникало образованное городское сословіе, открывались новыя учебныя заведенія, начались насмшки надъ схоластической испанской ученостью, развивался скептицизмъ, чувствовалось вліяніе французскихъ энциклопедистовъ. А съ тхъ поръ, ‘какъ колоніи подверглись сильному вліянію заграничныхъ событій — освобожденія сверной Америки и французской революціи,— событій, начавшихъ собою новый политическій вкъ,— идея независимости уже не могла быть подавлена. Съ этихъ поръ вице-короли не переставали доносить о неспокойномъ состояніи головъ и сердецъ, о подстрекательств чужеземцевъ, о пропаганд республиканскихъ идей. Теперь инквизиціи было повсюду много работы, американцы читали, писали и перепечатывали грубымъ, деревяннымъ шрифтомъ запрещенныя французскія книги, умственные и политическіе интересы питались этими запрещенными плодами. Втеченіи нсколькихъ лтъ, съ тою быстрою зрлостью, которая составляетъ особенность всхъ колонистовъ, образовалась восторженная молодежь, павшая потомъ первою жертвою въ передовыхъ битвахъ революціи’ (Gorvinus). Когда-же съ воцареніемъ Карла — Годоя правительство начало закрывать школы, преслдовать всякое свободное проявленіе мысли, выражать мнніе, что креоловъ не слдуетъ учить ничему, кром библіи, запретило заграничныя путешествія и обрушило на креоловъ всю ярость инквизиціи, когда колоніи сдлались какою-то богадльнею для самыхъ безнравственныхъ чиновниковъ, покупавшихъ свои мста у ненавистнаго Годоя, когда судъ превратился снова въ торговлю законами, а администрація въ грабежъ, — то революціонный духъ разлился по всмъ колоніямъ и он нетерпливо медали только первой возможности къ отдленію, неизбжность котораго ужо предвидли и наиболе прозорливые люди въ самой Испаніи. По нелпость испанской системы отзывается въ нихъ до настоящаго времени. Въ нихъ царствуетъ не наука, а доктрины католическаго духовенства, подъ формой республики владычествуетъ анархія, благодаря слабости земледльческаго сословія, рабству, сословной розни и многочисленности непроизводительнаго бродячаго народонаселенія, въ род испанскихъ разбойниковъ или нашихъ старинныхъ казаковъ, способные и богатые авантюристы то и дло вербуютъ себ здсь многочисленныя шайки, низвергаютъ правительство, грабятъ казначейство, разстрливаютъ своихъ противниковъ и деспотствуютъ до тхъ поръ, пока не погибаютъ сами отъ такого-же переворота.

Революціонное движеніе не ограничивалось однми колоніями: оно было замтно и въ самой Испаніи. Либеральная и просвтительная эпоха Карла III, при всей поверхностности своего вліянія, все-таки оставила замтные слды въ испанскомъ обществ, а европейскія событія еще боле возбуждали умы, правительство-же какъ-будто нарочно вело себя такъ, чтобы расшатать окончательно зданіе государства. Произвольный и безтолковый временщикъ возмущалъ даже духовенство и дворянство, вооружалъ противъ себя вс партіи и водворялъ начатки той постоянной анархіи, отъ которой Испанія страдаетъ до послдняго времени. Еще во время войны съ Франціей былъ открытъ заговоръ, въ составъ котораго входили не только вельможи, но даже монахи и самъ генералъ-инквизиторъ. Цлью заговорщиковъ было сверженіе Годоя, созваніе кортесовъ и миръ съ Франціей. Высшіе слои общества боле и боле возмущались упадкомъ страны, исчезалъ даже пресловутый испанскій патріотизмъ, на нашествіе французовъ начинали смотрть, какъ на единственное сродство къ обновленію, чаще и чаще раздавались голоса, что ‘пора явиться французамъ я прогнать господъ, которые но умютъ управлять, пусть придутъ они, мы примемъ ихъ съ радостью’. Дло дошло до того, что высшее правительственное учрежденіе — кастильскій совтъ началъ смло и рзко выражать свой ропотъ на положеніе длъ. На одно замчаніе Карла, составленное, конечно, Годоемъ, онъ отвчалъ: ‘совтъ очень хорошо знаетъ, чье презрнное перо написало или продиктовало такой указъ, злоупотребляя священнымъ именемъ вашего величества. Онъ съ скорбію предвидитъ достойное проклятія паденіе тропа. Возстаньте-же, в. в., отъ глубокой летаргіи, въ которую вы уже такъ давно погрузились! Пора уже вамъ свергнуть съ себя опутавшее васъ иго ничтожныхъ развратниковъ’. Въ этихъ протестахъ вельможъ и революціоннаго броженія высшаго общества замтно уже начало всей послдующей семидесятилтней борьбы за власть революціонныхъ антрепренеровъ въ род какихъ-нибудь Нарваеца или Прима. Совтъ, вельможи, прелаты возмущались главнымъ образомъ тмъ, что управленіе принадлежитъ во имъ, исконнымъ властителямъ народа, а ничтожному выскочк, эксъ-любовнику королевы. Но во всякомъ случа въ это время были уже смена и того прогрессивнаго движенія, которое, проявляясь и постепенно усиливаясь, преобразовывало Испанію. Въ это время воспитывалось поколніе, создавшее конституцію 1812 г., — воспитывалось подъ вліяніемъ французскихъ идей, а отчасти и собственной литературы, давшей обществу нсколько замчательныхъ произведеній. Такова была, напр., сатира ‘Хлба и быковъ!’, смло нападавшая на низкое духовенство, ничтожное образованіе, судопроизводство, администрацію. Таковы были стихотворенія молодого поэта Квинтана и многія сочиненія неутомимаго старика Ховельяноса, открывшаго въ Астуріи замчательный политехническій институтъ. Либеральное движеніе напугало правительство, дворъ струсилъ, и Годой началъ либеральничать, въ министерство былъ призванъ Ховельяносъ. Но когда на попытки послдняго ему отвчали интригами и покушеніями на жизнь, то онъ съ отвращеніемъ удалился изъ этого омута. Подъ руководствомъ Годоя, страной стали упразнить новые министры, — Урквихо и образецъ всевозможныхъ пороковъ, Кабальеро. А въ довершеніе всхъ бдствій въ Испаніи свирпствовали моровая язва, голодъ и землетрясенія. Эпидемія была такъ опустошительна, что принуждены были закрыть университеты. Мра пшеницы отъ 40 реаловъ дошла до 400. Г’одойже изобрталъ постоянно заговоры и, выставляя себя спасителемъ трона, боле и боле упрочивалъ свое положеніе, въ провинціяхъ разъзжали французскіе агитаторы, Наполеонъ открыто заявлялъ, что онъ скоро ударитъ на Испанію своими ‘молніями’. Карлъ разсорился съ своимъ сыномъ и благонамренные испанцы держали сторону послдняго, французская армія вступила въ страну, король приготовился бжать въ Америку, но былъ удержанъ возставшимъ народомъ, Годой сверженъ, арестованъ, жилища его родственниковъ и чиновниковъ опустошены чернью, его собственныя имущества, на сумму 2.000,000,000 реаловъ, конфискованы. Въ довершеніе всей этой суматохи, въ Испаніи явилось три короля: отецъ Карлъ и сынъ Фердинандъ, оспаривавшіе другъ у друга право на корону, да еще Іосифъ Бонапартъ, утвердившійся въ Мадрид съ помощью французскихъ штыковъ и пушекъ. Карла и Фердинанда вмст съ Годоемъ Наполеонъ безъ всякихъ церемоній увезъ во Францію. Карлъ уступилъ вс свои права императору, ‘какъ единственному государю, который способенъ при теперешнихъ условіяхъ возстановить порядокъ’.

С. Шашковъ.

(Продолженіе будетъ.)

‘Дло’, No 7, 1872

СУДЬБЫ ИСПАНІИ.

Читайте также: