НАШЕ ОБЩЕСТВО
(1820 — 1870)
ВЪ ГЕРОЯХЪ И ГЕРОИНЯХЪ
ЛИТЕРАТУРЫ.
М. В. Авдева.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
1874.
ЧАСТЬ II.
I.
СОФЬЯ ФАМУСОВА.
I.
СОФЬЯ ФАМУСОВА.
Софья Фамусова, Авдеев Михаил Васильевич, Год: 1874
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Передъ нами Москва. Раннее утро въ барскомъ дом, но въ немъ уже не спятъ, или, лучше сказать, не спятъ еще иные. Горничная, дремавшая на стул — просыпается и стучитъ въ запертую дверь своей барышни, которая,— о ужасъ!— сидитъ тамъ съ мужчиной и медлитъ съ нимъ разстаться. Если Жюльетта выходитъ ночью къ Ромео и даже, говоря возвышеннымъ языкомъ,— лобзается съ нимъ, это не оскорбляетъ и ханжу: тамъ, въ Италіи, между какими-нибудь Монтекки и Капулетти оно можетъ быть такъ и слдуетъ. Но въ Москв, въ хорошемъ дом, свтская двушка, проводящая ночь съ мужчиной, — это не только ‘исторія’, а ‘сконапель истоаръ’, какъ выражалась дама, пріятная во всхъ отношеніяхъ. Сконапель истоаръ дйствительно и происходитъ, но насъ не она занимаетъ.
Мы сейчасъ замтили, что сужденія объ одномъ и томъ же случа бываютъ различны, смотря потому гд, съ кмъ и въ какое время онъ произошелъ и кто судитъ, а потому посмотримъ, кто вышелъ на зар изъ запертой комнаты. Выходитъ хорошенькая, молодая двица высшаго круга — Софья Павловна Фамусова, съ нкіимъ мужчиной. Софья Павловна получила воспитаніе ‘какъ вс’, т. е. какъ вс двушки ея средствъ и круга
Ужъ о твоемъ ли не радли
Объ воспитаніи съ колыбели?
говоритъ ея нжный отецъ
Мать умерла,— умлъ я принанять
Въ мадамъ Розье вторую мать
воспитательницу-совершенство, которая имла одинъ недостатокъ, что
За лишнихъ въ годъ пятьсотъ рублей
Сманить себя другими допустила.
Да не въ мадам сила
Когда въ глазахъ примръ отца.
Дйствительно, отецъ, окружающая среда,— все благообразно и нравственно по наружности. Но разв и Софья по наружности не нравственна? Она ничмъ не высказываетъ своей любви къ избранному,— она и избрала его, можетъ быть, потому, что это человкъ домашній, съ которымъ все можетъ быть шито и крыто и, какъ видимъ, скрываетъ все’ очень хорошо: любовныя встрчи назначаетъ ночью и не только дверь запирается для этого, но и становится на часы предайная горничная. Слдовательно, почтенный Павелъ Аанасьевичъ напрасно кричитъ на Софью:— примръ не пропалъ даромъ,— и дочка его хоть и рискуетъ нсколько (нельзя же требовать въ 17 лтъ большаго благоразумія и осторожности!), но наружною нравственностью весьма дорожитъ. Затмъ, что еще можно сказать о Софь? Да красивая московская барышня,— и ничего боле! Конечно, по свтскому уставу, назначеніе всякой барышни вообще и московской въ особенности — выйти хорошо замужъ и для этого уловлять въ свои сти жениха, пріятнаго во всхъ отношеніяхъ, но
Любви вс возрасты послушны
и мы не бросимъ камня осужденія въ хорошо развитую 17-ти-лтнюю красавицу, которая, прежде замужества, пробуетъ силы, такъ сказать in partibus іnfidelium. Но ‘мткою достоинства женщины, можетъ быть мужчина, котораго она любитъ’, сказалъ Блинскій. Кто же этотъ мужчина, этотъ избранный Софьи, для котораго она рискуетъ своей доброй славой?
Молчалина знаетъ всякій и распространяться о немъ нечего:— это нравственный лакей, самаго лакейскаго сорта, сказали бы мы, если-бы не боялись обидть всхъ порядочныхъ лакеевъ. Но… бывали, говорятъ, случаи, что наши прабабки, запертыя въ теремахъ, наши бабки, жившія одн въ деревенской глуши, снисходили и до смертныхъ, стоявшихъ на общественной лстниц не выше запятокъ. Да и у насъ ли однихъ? Конечно, въ этомъ случа у бдныхъ женщинъ не доставало силы противиться побужденіямъ чисто физическимъ, но виноваты ли он, если требованія общества такъ сложились, что въ то время, когда молодые люди отдаютъ свои лучшія силы горничнымъ, или женщинамъ гораздо худшаго ремесла,— на двушку, полную жизни и здоровья падаетъ неизгладимое пятно за неозаконенную связь не только съ человкомъ низшаго общественнаго слоя, но и со всякимъ мужчиной!
Однако же, въ наше время поврки общественныхъ мнній, справедливость требуетъ сказать, что и съ чисто физіологической стороны женщина должна быть гораздо разборчиве въ своемъ выбор, чмъ мужчина, ибо вліяніе развитости родителей на способности ребенка уже достаточно доказано новйшими наблюденіями. Смотря на вопросъ съ этой точки зрнія — мужчина при связи своей съ ниже его по нравственному развитію стоящей женщиной оказываетъ на происшедшаго отъ этой связи ребенка благотворное вліяніе — онъ его возвышаетъ до себя, женщина же напротивъ при связи съ мене ея развитымъ мужчиной унижаетъ, низводитъ качество своего плода. Такимъ образомъ, установившееся мнніе свта — боле строгое къ женщин, нежели мужчин, иметъ касательно ея выбора свое оправданіе и право.
‘Предразсудокъ — онъ обломокъ старой правды’, сказалъ намъ Гамлетъ-Баратынскій и наука въ этомъ случа подтверждаетъ то, что кажется предубжденіемъ. Поклонники установившейся нравственности, можетъ быть, сочтутъ бъ нашей стороны дерзостью даже. и разборъ такихъ общепринятыхъ, патентованныхъ и привиллегированныхъ понятій, какъ т, которыхъ мы коснулись, но по крайней мр, они отдадутъ намъ справедливость, что мы относимся къ этимъ понятіямъ добросовстно и безъ предубжденія. И такъ, Софья Павловна погршила не только противъ условныхъ общественныхъ понятій, избравъ предметомъ своей склонности Молчалива, человка какого-бы то ни было класса, но самаго низкаго развитія,— она погршила и протитъ требованій боле разумныхъ и основательныхъ. Если она жива — а мы въ этомъ не сомнваемся, да и каждому до днесь случается встртиться съ Софьями Павловнами,— то она не можетъ сказать, что мы гремимъ противъ нее тми истрепанными ‘благородными’ фразами и съ тмъ жаромъ, которыми ‘о честности высокой говоритъ’ извстный ея знакомецъ Гепетиловъ, и должна будетъ согласиться, что мы стараемся смотрть покойно и безпристрастно. Но какъ ловкая барышня, она, конечно, возразитъ, что мы говоримъ ‘Богъ знаетъ о чемъ’, что она любила Молчалина весьма чисто, и если и имла неосторожность запираться съ нимъ по ночамъ, то занималась тамъ дуэтами самаго невиннаго свойства. Мы однакоже очень удивимъ Софью Павловну Фамусову и другихъ Софій Павловнъ, если скажемъ, что обстоятельство, которое она приводитъ въ свое оправданіе, въ нашихъ глазахъ еще боле обвиняетъ ее, если мы ей отвтимъ: вы тмъ боле виноваты, что ваша любовь была, какъ вы говорите, самаго невиннаго сорта. Дйствительно, если бы m-lle Фамусова не сладила съ побужденіями чисто матеріальнаго свойства и отдалась хотя бы Молчалину, — мы бы пожалли объ ней и пожалли о тхъ условіяхъ, которыя помшали ея боле свободному и разумному выбору,— но нтъ! Она сладила и борется успшно съ этими побужденіями,— она прикрываетъ и полуудовлетворяетъ ихъ общеніями чисто нравственнаго свойства. Но съ кмъ-же бесдуетъ и толкуетъ, чьимъ обществомъ наслаждается она?— Молчалина, этого прототипа подлости, пронырливости и тупоумія! Молчаливъ, въ ослпленіи чувственнаго порыва, могъ быть допущенъ, какъ любовникъ неопытной двушки,— его, по выраженія Чацкаго, на это станетъ и можетъ къ тому же онъ былъ красивый мужчина, но Молчалинъ — предметъ любви, ограничивающейся умственнымъ общеніемъ, Молчалинъ, воплощеніе нравственнаго идеала двушки, это позоръ и безобразіе, это — паденіе, ниже котораго мы ничего не можемъ придумать! О любовниц Молчалина мы бы пожалли, влюбленную въ Молчалина мы презираемъ! Посмотримъ-же, каковы должны быть наслдственныя качества, развитіе и строй окружающаго общества, которые низводятъ двушку до такого унизительнаго ничтожества.
Природными качествами Софья Павловна уродилась въ мать, Фамусовъ самъ, въ минуту огорченія, выразился, что
Ни дать, ни взять, она
Какъ мать ея, покойница жена.
Бывало я съ дражайшей половиной
Чуть врозь:— ужъ гд нибудь съ мужчиной.
Нравственными-же взглядами, судя по ея выбору, наградилъ ее почтенный родитель. Она растетъ вмст съ умнымъ, бойкимъ и способнымъ мальчикомъ Чацкимъ и между ними начинается дтская любовь. Но мальчику, едва онъ обратился въ юношу, показался душенъ и тсенъ этотъ домъ и онъ вырвался изъ него. Софья остается съ мадамъ Розье и отцемъ и развивается подъ благотворнымъ вліяніемъ наемной француженки, учителей,— ‘числомъ поболе, цною подешевле’ — и дорогого родителя. Влекомый возобновившимся чувствомъ Чацкій, ставъ на свои ноги, возвращается къ Софь ‘влюбленнымъ, взыскательнымъ и огорченнымъ’, и мы охотно вримъ послднимъ эпитетамъ, потому что не нужно быть очень требовательнымъ, чтобы остаться недовольнымъ обстановкою и развитіемъ, въ которыхъ онъ нашелъ свою возлюбленную. Онъ узжаетъ странствовать, учиться а двушка, кончившая весьма необширный курсъ наукъ, брошенная гувернанткою, сманенной за лишнихъ 500 рублей, остается со вдовцемъ родителемъ полновластною хозяйкою. Въ этомъ дом живетъ чиновникъ и нахлбникъ ея отца, вытащенный имъ по его выраженію изъ грязи — Молчалинъ, но остающійся вполн грязнымъ въ нравственномъ отношеніи. И вотъ, двушка, въ ожиданіи жениха, вздумала заняться этою дрянью. Каковы должны быть скука, бездлье, уровень понятій, нравственное развитіе двушки, чтобы ей пришло въ голову заняться подобнымъ господиномъ? Мы говоримъ, ей пришло въ голову, потому что Молчалинъ, конечно, въ этомъ нисколько не виноватъ, онъ не смлъ поднять глаза на дочь своего начальника, онъ зналъ, что любовь съ нею не доставитъ ему ничего, кром хлопотъ и можетъ кончиться изгнаніемъ по ше въ старую грязь. Но и противиться Софь онъ не сметъ, онъ любитъ ее, какъ справедливо выразился ‘по должности’ и ни минуты не забывается:
Возьметъ онъ руку, къ сердцу жметъ.
Изъ глубины души вздохнетъ,
Ни слова вольнаго и такъ вся ночь проходитъ
Рука съ рукою и глазъ съ меня не сводитъ,
повствуетъ Софья своей горничной, которая не удержалась, чтобы не расхохотаться надъ такимъ препровожденіемъ времени, потому что, дйствительно, глупе ничего придумать нельзя… Софья командуетъ, Софья назначаетъ свиданія и ей, конечно, пришлось и вызвать Молчалина на эту любовь. Все это показываетъ тайный полуразвратъ, смлость и совершенное отсутствіе всякихъ строгихъ понятій о требованіяхъ жизни въ семнадцатилтней двушк. А посмотрите, какъ она въ тоже время ловко и съ какимъ тактомъ держитъ себя въ свт, какъ умла отклонить навязчивость и даже одурачить такого человка, какъ Чацкій! Чмъ она не ‘прекрасная’, въ свтскомъ смысл, двица, чмъ не отличная невста? Правда, любовь, или, лучше сказать, развратное занятіе, — потому что совстно называть любовью подобныя отношенія къ подобному человку,— какъ они ни скрыты отъ свта, не могли не отозваться на образ мыслей Софьи. Мы очень невысокаго мннія о томъ нравственномъ состояніи, въ которомъ была она до знакомства съ Молчалинымъ, но не можемъ себ представить, чтобы у молоденькой двочки, хотя бы воспитанной какъ Софья, сложился такой идеалъ мужчины, будущаго возлюбленнаго и мужа, какимъ восхищается потомъ Софья. Любовь, говорятъ, слпа, она не видитъ, или скрашиваетъ недостатки въ любимомъ человк,.но послушайте какъ сама Софья отзывается о Молчалин:
Смотрите, дружбу всхъ онъ въ дом пріобрлъ,
При батюшк три года служитъ, тотъ часто безъ толку сердитъ
А онъ безмолвіемъ его обезоружитъ,
Отъ доброты души проститъ.
Веселостей искать бы могъ —
Ничуть: отъ старичковъ не ступитъ за порогъ
Мы рзвимся, хохочемъ —
Онъ съ ними цлый день: засядетъ — радъ не радъ —
Играетъ…
Конечно, нтъ въ немъ этого ума,
Что геній для иныхъ, а для иныхъ — чума
весьма зло замчаетъ она Чацкому
Да этакій-ли умъ семейство осчастливитъ
Чудеснйшаго свойства
Онъ наконецъ уступчивъ, скроменъ, тихъ,
Въ лиц ни тни безпокойства
И на душ проступковъ никакихъ…
Не правдали, что подобный идеалъ могъ быть подготовленъ, но не могъ сложиться даже у пустйшей свтской барышни, если-бы растлвающее общеніе съ Молчаливымъ не низвело ее постепенно до него. Она могла не любить Чацкаго, она совершенно справедливо замтила, что такой умъ какъ его не общаетъ семейнаго счастія, и счастія особенно по ея требованію, она могла думать и прежде, что
Если любитъ кто кого
Зачмъ ума искать и здить такъ далеко?
Но чтобы снизойти и не только примириться, но оправдывать и полюбить такое ничтожество, какъ Молчалинъ, даже въ ея прикрашенномъ изображеніи,— до такой степени ничтожества свтской и сколько-нибудь воспитанной двушки можно дойти только постепеннымъ паденіемъ. Причиной этого паденія, причиной ея любви къ Молчалину, были, какъ мы видимъ, родовыя наклонности, воспитаніе и совершенное бездлье и скука. Двушка въ подобномъ положеніи, если нтъ никого подъ рукою, начинаетъ развлекаться даже такимъ нравственнымъ лакеемъ, какъ Молчалинъ, увлекается дале и дале и наконецъ, начавъ отъ скуки, отъ неумренныхъ занятіями и серьозными стремленіями физическихъ побужденій, она падаетъ до того уровня, на которомъ мы находимъ Софью. А между тмъ, при этой низости понятій и совершенномъ нравственномъ растлніи, какъ остался невредимъ весь наружный свтскій блескъ! Какъ Софья кажется по наружности нравственно чиста и строга, какъ ее уважаютъ въ обществ, какъ вс довольны ея развитіемъ, умомъ и тактомъ. И даже самъ Чацкій, выслушавъ ея сужденія о Молчалин, принимаетъ ихъ за иронію и шутку. Таковы гниль, ничтожество и развратъ внутри, и таковы отношенія, такой кругъ дятельности — если только была въ темъ какая-нибудь дятельность — и воззрнія ея общества, что эта гниль, даже не скрываемая (кром тайныхъ свиданій), ничмъ не ржетъ глазъ и никого, кром Чацкаго, не поражаетъ. Вотъ каковы были развитіе, мннія, занятія свтской двушки и требованія относительно ея общества во времена, изображенныя въ ‘Горе отъ ума’ и въ кругу, имъ описанномъ. Затмъ, предоставляемъ наблюдательнымъ свтскимъ людямъ судить, какъ далеко отъ Софьи Павловны ушла съ тхъ поръ въ своемъ развитіи, взглядахъ и образ дятельности современная двушка подобнаго круга.
Но очеркъ нашъ былъ бы не полонъ и причины, руководившія Софьей Павловной въ ея выбор, не вс исчерпаны, если-бы мы не упомянули объ одной черт, ясно проглядывающей въ женскихъ характерахъ, выведенныхъ въ замчательнйшей общественной комедіи.
Читатель улыбнется, если мы скажемъ, что Софья Павловна, какъ и другія грибодовскія дамы и двицы, стремятся къ тому, что нын называютъ эмансипаціей, стремятся къ женской свобод и независимости.
Да, это несомннно. И то еще замчательне, что женщины того времени были гораздо требовательне ныншнихъ. Нынче женщина мечтаетъ, какъ о высшемъ идеал,— о равенств съ мужчиной: тогдашняя женщина этимъ недовольствуется. Она хочетъ господствова надъ мужчиной и даже достигаетъ этого. Средство ею употребленное очень просто: она избираетъ мужа изъ людей тхъ свойствъ, которые смло ползутъ на заряженную пушку, но противъ мало-мальски настойчивой и ловкой женщины опускаютъ руки. Примровъ такихъ мужей мы видимъ нсколько въ комедіи: таковъ бывшій гусаръ и хватъ Платонъ Михайловичъ Горичь, котораго хорошенькая жена въ полгода превратила въ тряпку. Таковъ князь Тугоуховскій, до глубокой старости состоящій на посылкахъ у жены. Чацкій очень хорошо подмтилъ этотъ способъ освобожденія, придуманный московскими женщинами, сказавъ что:
Мужъ мальчикъ, мужъ слуга изъ жениныхъ пажей —
Высокій идеалъ московскихъ всхъ мужей.
И очень можетъ быть, что Софья Павловна, занявшись отъ нечего длать Молчалинымъ, впослдствіи стала подумывать о немъ, какъ о муж, именно потому, что онъ безъ хлопотъ общалъ олицетворить московскій идеалъ мужа-лакея и выкупалъ этимъ недостатки рожденія, состоянія и проч. Очень можетъ быть, что сбудется рченное Чацкимъ: Софья помирится съ Молчалинымъ, примирится съ нимъ и Фамусовъ, согласится на бракъ его съ дочерью, будетъ общими съ ней силами выводить въ люди зятя и, судя по качествамъ Молчалина, нтъ сомннія, легко въ этомъ успетъ и въ Москв будетъ одной счастливой парой и одной свободной женщиной боле!
Такова свтская двушка и ея первыя патріархальныя попытки къ господству и освобожденію, которыя мы видимъ въ нашей литератур.