ЭРМИТАЖНЫЙ
ТЕАТРЪ,
или
СОБРАНІЕ
ТЕАТРАЛЬНЫХЪ СОЧИНЕНІЙ
ЕКАТЕРИНЫ II.
Переводъ съ французскаго.
Въ университетской Типографіи,
у Люби, Гарія и Попова.
ЕКАТЕРИНА II занимая знаменитое мсто между малымъ числомъ прославившихся и отличившихъ Себя на Трон женщин, не удивительно, что возбудила любопытство изыскивать самыя подробности Ея жизни, обратившей на Себя вниманіе Своего вка, и разсматривать анекдоты, разговоры и творенія, изображающія Ея характер, вкус и занятія, Ея великія дла, свойства и недостатки. Панигиристы обыкновенно представляютъ намъ въ живыхъ краскахъ такихъ великихъ Особъ, играющихъ блистательныя роли на театр міра. А потому-то и пріятно взглянуть на частную и близкую такъ-сказать къ наклонностямъ жизнь сихъ великихъ людей. Вотъ причина, заставившая насъ издать сіи творенія, называемыя Эрмитажнымъ Театромъ {Сей Театръ былъ построенъ по повелнію ЕКАТЕРИНЫ въ С. П. Б. въ Эрмитажной части Дворца.}.
ВЕЛИКОЙ ЕКАТЕРИН, какъ Она возвратилась въ 1787 году изъ Крыма, вздумалось съиграть не представляемыя еще нигд піэсы на семъ Театр. Чтобы исполнить Свое намреніе. Она пригласила нкоторыхъ находившихся съ Нею въ свит во время путешествія Ея въ сію страну. И первая для ободренія другихъ написала (на Французскомъ язык) нсколько піэсъ изъ пословицъ. Лучшая труппа Актеровъ играла на семъ Театр.— Нкоторымъ только Особамъ позволено быть при этихъ представленіяхъ.
Сочинители, писавшіе для Эрмитажнаго Театра піэсы, были: ИМПЕРАТРИЦА, Оберъ-Камергер Шуваловъ, Графъ Мамоновъ, Графъ Строгоновъ, Графъ Кобенцель, Посланникъ Австрійскаго Дому, Сегюръ, Министр Французской, Князь де Линьи, Генерал Австрійской, Дестатъ, Французъ бывшій при Кабинет Императрицы, и дочь Французскаго Актера Офреня.
Когда было съиграно на семъ Театр нсколько піэсъ, то ЕКАТЕРИНА повелла собрать ихъ, изъ числа которыхъ здсь мы предлагаемъ только т, кои сочинить изволила Сама Императрица.
Комедiя въ одномъ дйствіи.
МАРКИЗА, вдова.
РОДЕНКУРЪ, дядя Монкальмовъ.
МОНКАЛЬМЪ.
МАРКИЗЪ де СУШЬ, другъ Монкальмовъ.
ГОТВОА, отецъ Маркизы.
ГРАФЪ А, дйствующее нмое лице, которому можно, какое угодно, дать имя.
МАРТОНА, горнишная Маркизы.
МОНКАЛЬМЪ вводной сторон театра, а МАРТОНА въ другой.
Могу ли я видть Госпожу Маркизу?
Теперь не льзя ее видть, потому что ее нтъ дома, но скоро она будетъ.
Прошу покорно сказать, когда вы ее увидите, что я скоро приду къ ней съ другомъ моимъ Маркизомъ де Сушь.— Онъ меня об этомъ просилъ.
Очень хорошо, сударь: постараюсь.
РОДЕНКУРЪ, МОНКАЛЬМЪ и МАРТОНА.
Что ты здсь подлываешь, племянничикъ?
Я говорю съ Мартоною.
Я очень люблю говорить одинъ наедин.
Наедин! совсмъ нтъ, дядюшка.
Я особенное имю смявшіе попадать въ такіе разговоры.
На этотъ раз, дядюшка! ваше счастіе не слишкомъ велико.
Поди — поди, душа моя , не опасайтесь меня въ этомъ.
Никто и не думалъ о томъ.
Смотри, что значитъ такой видъ этой двушки? Какъ она забавляется своимъ фартукомъ — ленточками! Она даже не знаетъ, что длать своими руками — и куда взглянуть — Какіе взгляды, физіогномія!— Браво, браво, Мартона!… Вотъ какъ она проводитъ людей!… Но вашъ покорный слуга Роденкуръ не плнится этимъ.— Экая плутовка! ты это очень умешь сдлать!
Правду, сударь, сказать, я не понимаю, чего вы отъ меня хотите, но я думаю об обман также, какъ и о старыхъ грхахъ своихъ.
Вотъ ужь она и ушла!… Ге! племянник, сказалъ ли ты Мартон? … Что ты ей сказалъ? Я скроменъ — мн можно все сказать — я отъ роду никому не измнялъ и не длалъ помхи… Знай, что я не коварной человк.
Съ хотою, дядюшка, я говорилъ Мартон, что скоро буду къ Маркиз съ другомъ моимъ Маркизомъ де Сушь.
Очень хорошо, — вотъ ужь я и узналъ причину… Вотъ что утверждаетъ мое мнніе: какая нужда говорить теб об этомъ Мартон?
Я хотлъ, что бы узнала о томъ Маркиза.
Для чего же самъ ты не хочешь ее о семъ увдомишь?
Ее теперь нтъ дома.
Ее нтъ дома!— а какъ ее нтъ, такъ ты и вздумалъ быть съ горнишною наедин Какъ это хорошо! Но Маркиза де Сушь для чего ты хочешь привесть сюда?
Онъ меня об этомъ просилъ.
Я очень тому врю — врю, что онъ не попустому сюда придетъ.
Онъ придетъ сюда засвидтельствовать только свое почтеніе Маркиз.
Свое почтеніе? такъ! какъ будто бы не знаютъ, для чего люди приходятъ въ такую кампанію.
О дядюшка! Ваши разговоры несносны.
Я очень врю, племянничикъ… очень врю, но я ничего не сказалъ противнаго, любезный племянник — ничего… Этотъ Маркиз прекрасной человк: онъ иметъ очень привлекательной видъ, и скоро очень нравится женщинамъ… Клянусь честію! племянникъ, естьли бы я вздумалъ, также какъ и ты, жениться въ своей старости, то врно бы я не показалъ Маркиза де Сушь моей будущей… Я объ этомъ много думалъ.
Что вы говорите, дядюшка! Я очень знаю сердце Маркизы, и ласкаюсь, что она привязана ко мн, она основательна въ мысляхъ своихъ… да и Маркизъ искренній мой другъ.
Такъ… такъ… племянничикъ — все прекрасно, все хорошо!— Но у Маркиза есть глаза, уши, и ротъ, — да и у Маркизы есть также… Изъ глазъ вылетаютъ разительныя взгляды, изо рту, слова — чувства, которыя потомъ входятъ въ уши, а изъ ушей прямо въ сердце. Вотъ какъ длается!— А ты поступишь очень худо, естьли приведешь съ собою Маркиза.
Но, любезный дядюшка! вы обыкновенно смотрите на вещи съ духомъ, безпрестанно наполненнымъ привиденіями, подозрніемъ и химерами, — но я созсмъ противнаго свойства. Малйшее подозрніе, естьли бы я сдлалъ въ разсужденіи Маркизы, которую нжно люблю, повергнетъ меня въ отчаяніе.
Э, любезный племянник, не отчаявайся! нтъ, неотчаявайся: у Маркизы есть глаза и у друга твоего также. Они увидются и взглянутъ друг на друга… Естьли же нтъ, о! это тмъ хуже — тмъ хуже… Не еще хуже, естьли они разойдутся — тогда все погибло.
РОДЕНКУРЪ, МОНКАЛЬМЪ и МАРКИЗА.
Я очень рада, государи мои, что васъ нашла здсь.
Вы смущены, сударыня, что это значитъ? (Монкальму въ полголоса). Смотри, любезный племянник, какъ она холодно тебя приняла!
Позвольте узнать, сударыня, откуда вы изволили пріхать?—
Я пріхала отъ тетушки, она больна, и что еще боле у злонравна.
Роденкуръ (Монкальму въ полголоса.)
Она даже не удостоила и взглянуть на тебя.
Не обезпокоена ли она чмъ?
Она получила письма отъ батюшки — он нын будетъ.
Роденкуръ (Монкальму въ полголоса.)
Она безпрестанно краснетъ и блднетъ, она мшается въ своихъ словахъ.
Эта новость довершаетъ мое благополучіе, естьли вы ее считаете, сударыня, предвстницею того счастливаго дня, котрой насъ соединитъ на вки.
Это справедливо, что мой батюшка будетъ сюда, по я боюсь, чтобъ он не нанесъ мн какихъ горестей.
Роденкуръ (Монкальму въ полголоса.)
Слышишь, Монкальмъ — горестей!
Вся моя надежда въ васъ, сударыня, вы знаете мою къ вамъ любовь — мою приверженность…. Я не мене васъ почитаю, скользко и люблю, и осмливаюсь надяться, что вы меня не отвергнете..
Я бы презрила сама себя естьли бъ было возможно. Но представьте себя на моемъ мст. Гнвъ батюшки смущаетъ меня.— Противиться ему — я въ отчаяніе прихожу, и еще боле отказаться отъ тхъ чувствъ, которыя составляютъ и составятъ счастіе въ моей жизни.
Роденкуръ (Монкальму въ полголоса.)
Ты берешь участіе въ ея намреніяхъ?
О! дядюшка, вы только длаете шумъ, надясь, что васъ не услышатъ.
Роденкуръ (Монкальму въ полголоса.)
Я исправно играю мою роль, я длаю то, что должно. Вотъ моя роль, вотъ обороты — больше я ничего не имю въ семъ свт, племянник! должно быть чмъ нибудь, или ничмъ, предосторожности вс наблюдены: вотъ мое имніе, вотъ наслдство, всякой на свою долю — длаетъ что нибудь.
(Монкальмъ пожимаетъ плечами.)
А для чего вы перешептываетесь друг съ другомъ?
О! ничего, сударыня…. Это безпокойство моего племянника, которой всему этому причиною…
Мое безпокойство!.. Не думайте об этомъ, дядюшка. Я ни мало не обезпокоенъ, сударыня, это угодно было дядюшк счесть меня такимъ…
Но что это за тайна, которую вы отъ меня оба скрываете?
Отвчай, племянник, отвчай, я послушаю, что ты скажешь.
Я!— я скажу правду.
Скажк-ка, скажи.
Я пришелъ сюда, сударыня, увдомить васъ, что Маркизъ де Сушь просилъ меня, чтобы вы позволили ему притти къ себ.
Маркизъ де Сушь! онъ возвратился? Я до крайности возхищаюсь этимъ: я знаю, что онъ вашъ друг, и я очень буду рада увидться съ нимъ. Сдлайте милость, просите его ко мн скоре.
Смотри, съ какою радостію слышитъ она о его возвращеніи!… Что ты об этомъ скажешь?
Въ одно мгновеніе, сударыня, онъ будетъ у васъ.
Но туда же вы такъ скоро спшите? Подождите нсколько — онъ уже и ушелъ… Мн было надобно ему кое что сказать.
Для него, кажется, слишкомъ нужно привести къ вамъ своего друга… Естьли бъ я былъ на его мст, конечно бы я не былъ столько услужливъ.
Услужливъ! что вы разумете чрезъ это?
О! конечно, сударыня, ничего…. Да и какую вы имете при этомъ идею?
Я!.. Мн это слово слишкомъ показалось страннымъ…
Страннымъ…. такъ…. страннымъ… справедливо. Это терминъ, вы меня очень разумете.
Поистинн нтъ!— я ничего изъ всего этого не понимаю.
Не совсмъ худо, не справедливости не совсмъ.
Что это значитъ, что вы нын со мною приняли такой скрытной тонъ? Для чего это? Не произошло ли чего, о чемъ еще я не знаю? Не интересное ли что для меня? Для чего вы мн о семъ не сказываете, что произошло? Что вы длали здсь до моего приходу?— Всякая неизвстность мучитъ меня!
Успокойтесь, сударыня.— Ничего — поврьте, ничего.
Ничего, или что нибудь, я хочу знать, что такое, или вы отказываетесь отъ моей дружбы?
Что вамъ угодно знать?
Что вы длали, что говорили съ Монкальмомъ, прежде нежели я взошла?
Я засталъ здсь Монкальмъ….
Здсь! онъ скучалъ, и дожидался меня.
Совсмъ не то, сударыня, онъ не одинъ былъ.
Съ кмъ же онъ былъ здсь.
Онъ здсь былъ, сударыня… О! я опасаюсь, чтобы васъ не тронуть… не раздражить. Не подумайте, чтобы я хотлъ смутить васъ…
Смутить меня! да и съ кмъ! съ Монкальмомъ? Это невозможное дло! Но кто это такой, скажите, ктобы могъ, по вашему, смутить насъ?
О! бездлица, бездлица!
Да какая же?
Самая малая, пустая!…
Прошу васъ, вмсто тысячи слов, скажите однимъ, кто это такой?
Вамъ Это угодно, сударыня, я повинуюсь. Какой трудности стоитъ мн сказать вамъ, но дружба заставляетъ меня это сдлать.
Прошу васъ, скоре.
Я засталъ, сударыня, Монкальма наедин съ Мартоною, вашею горнишною.
Какъ! Монкальма? о нтъ! это быть не можетъ…. Да гд же?
Здсь — въ то время, какъ васъ не было.
Какъ меня не было?
О! это была драгоцннйшая минута….
Для меня несносна такая довренность!
Я очень къ стати пришелъ. И естьли бъ вы примтили ихъ безпокойство…. и перемнной вид на обоихъ на нихъ — въ ту минуту вы бы не могли удержаться отъ смху.
Я и въ эту никакой не чувствую къ нимъ ненависти.
О! сударыня, Маркиз де Сушь скоро перемнитъ мрачное это положеніе, он веселъ, и разсмшитъ хоть бы кого.
Я бы такъ думаете?
Сказываютъ, что он васъ довольно забавляетъ, сударыня.
Меня! но пусть такъ — это иногда случалось.
О! говорятъ очень часто.
Да кто же вамъ об этомъ сказалъ?
Но отъ этого у Монкальма родится ревность.
О! какая глупость! это не возможно. Я не имю ни малой склонности къ Маркизу, я его очень мало знаю, он только что длаетъ угрюмымъ Монкальма.
Но вы говорите страннымъ тономъ, съ жестами, съ смятеніемъ, что заставляетъ думать иначе… Кажется мн, что вы задумываетесь.
Вы очень странны. Вы наполнили мн голову ревностію, и вы готовы о чемъ-то наговорить и Монкальву.
Вотъ и Мартона. Можетъ-быть вамъ надобно сдлать ей нкоторыя препорученія, и я очень бы былъ рад, естьли бъ мн встртиться теперь съ Маркизомъ де Сушь.
Что теб здсь надобно?
Я пришла доложить вамъ, сударыня, что Менкальмъ скоро къ вамъ будетъ съ своимъ другомъ Маркизомъ де Сушь.
Это не до тебя касается — я ужь знаю объ этомъ.
Но я не могла угадать, сударыня, что вы о семъ знаете, сверхъ же того просилъ меня Монкальмъ, чтобы увдомишь васъ об этомъ.
Что значитъ сердитой этотъ тонъ, съ какимъ говоришь ты мн?
Я, сударыня!— я говорю такъ, какъ обыкновенно говорила. Всякой иметъ свой тонъ.
Этотъ тонъ скоро тебя спровадитъ!— онъ необыкновенной и несносной. Но сверхъ того я очень не довольна твоимъ поведеніемъ.
Моимъ поведеніемъ!.. Извольте, въ чемъ вы можете упрекнуть меня?
Но что я знаю, такъ уже этого довольно, мн не нравится быть одинъ наедин.
О, сударыня! я не имю столько духу, сколько вы. Но есть ли вы мн позволите сказать вамъ мои мысли — я думаю, что бы всмъ этимъ одолжены Роденкуру. Этотъ человкъ только уметъ посвать подозрнія и ссоры, куда не придетъ. Естьли жь бы я была такою же госпожею, какъ и вы, я бы умла чмъ отучить его отъ ворот своихъ. Но вотъ Господинъ Монкальмъ, Роденкуръ и Маркизъ.
МАРКИЗА, МАРГОНА, РОДЕНКУРЪ, МОНКАЛЬМЪ и МАРКИЗЪ де СУШЬ.
Въ угожденіе ваше, сударыня, я доставилъ вамъ моего друга.
О! я свидтель, я свидтель въ том, что вы очень его желали.
Я единственно обязанъ, сударыня, моему другу, что вы ко мн такъ расположены.
Я очень рада, что имю удовольствіе опять васъ видть.
Роденкуръ (къ Монкальму.)
Примчаешь ли, племянникъ, взаимное смятеніе въ лиц ихъ?—
