В. Г. КОРОЛЕНКО.
В. Г. КОРОЛЕНКО.
Сказаніе объ ангел невднія.
Сказаніе объ ангел невднія.
‘Всюду жизнь’. Сборникъ разсказовъ и стихотвореній. составилъ С. А. АН—СКЙ.
СПБ. Изд-ство ‘Разумъ’, 1909
Сказание об ангеле неведения, Короленко Владимир Галактионович, Год: 1909
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Владимиръ Галактіоновичъ Короленко — одинъ изъ самыхъ крупныхъ современныхъ русскихъ писателей. Род. въ 1853 г., въ Житомір отъ отца по происхожденію казака и матери польки. Въ 1871 г., по окончаніи реальнаго училища въ Ровн, поступилъ въ Петербургскій Технологическій институтъ, но въ слдующемъ году перевелся въ Москву, въ Петровскую сельско-хозяйственную академію. Въ 1874 г. былъ исключенъ изъ нея за то, что отъ имени товарищей подалъ начальству прошеніе. Сталъ заниматься частными уроками, поддерживая семью. Въ конц 70-хъ гг. за политическую агитацію сосланъ въ Сибирь, гд большую часть ссылки вынужденъ былъ провести въ отдаленной Якутской области. Въ середин 80-хъ гг. ему было разршено вернуться въ Европейскую Россію. Когда въ 1891 г. случился первый большой недородъ. В. Г. объздилъ пораженныя голодомъ деревни, организуя помощь крестьянамъ. Съ 1895 г. издаетъ журналъ ‘Русское Богатство’.
Произведенія В. Г. Короленко ‘Сонъ Макара’, ‘Въ дурномъ обществ’, ‘Лсъ шумитъ’, ‘Слпой музыкантъ’, ‘омъ-Кипуръ’, ‘Безъ языка’, ‘Морозъ’ и др. хорошо извстны всмъ грамотнымъ людямъ не только въ Россіи, но и заграницей.
В. Г. Короленко написалъ печатаемое здсь ‘Сказаніе объ ангел невднія’.
Однажды Богъ сжалился надъ землею, сплошь покрытою зломъ и бдствіями. И сказалъ: ‘Я пошлю людямъ моего любимаго ангела, котораго еще не видла земля’… И онъ позвалъ къ Себ невиннаго ангела, которому имя ‘Невдніе зла’.
Во взор ангела была такая глубокая ясность, такая тихая радость и кротость невинности, что всякій разъ, когда взоръ Бога, слишкомъ долго обращенный на гршную землю, омрачался,— Онъ смотрлъ въ лицо Своего любимца, въ его синіе, сіяющіе глаза, и Самъ прояснялся… Ангелъ предсталъ передъ Богомъ въ своей блоснжной одежд и поднялъ на Него свои взоры, въ которыхъ искрилось юное невдніе…
И Богъ сказалъ Своему ангелу: ‘Лети вотъ туда, на землю, пусть люди увидятъ твою ясность и устыдятся мрачнаго позора. Устыдятся и бросятъ. Твое невдніе такъ сильно, что и они забудутъ о порок’.
Ангелъ улыбнулся и тихо понесся къ земл.
Многіе его видли, и кому случалось взглянуть въ его чистые глаза, тотъ просвтлялся… И несчастный забывалъ свое горе, а злой забывалъ свою злобу, и кругомъ ангела злоба смолкала, а онъ летлъ дальше, и попрежнему глаза его были ясны, потому что онъ не вдалъ зла.
Однажды онъ летлъ надъ землей и увидлъ въ лсу человка. Человкъ шелъ по троп, прислушиваясь къ лсному шуму, и озирался, потому что за нимъ гнались люди.
Но ангелъ не зналъ, зачмъ люди гонятся за человкомъ, и хотлъ спуститься къ несчастному и предстать передъ нимъ въ чащ, сіяя своей чистотой и кроткой невинностью.
Но въ это время тотъ человкъ подошелъ къ жилищу другого человка, который сидлъ на порог, и, упавъ въ изнеможеніи передъ домомъ, бглецъ сказалъ:
‘Я не могу итти дальше, я утомленъ, и за мной погоня, и меня убьютъ. Дай мн пріютъ и защиту подъ твоимъ кровомъ’.
И человкъ отвтилъ: ‘Я знаю, кто тебя гонитъ: ихъ отцы и дды всегда гнали невинныхъ, а мои отцы и дды давали пріютъ слабымъ и угнетеннымъ!.. И я дамъ теб пріютъ. Войди въ мой домъ и усни… Но прежде, дай, я розобью твои цпи, какъ длали мои отцы и дды и завщали мн’.
И онъ сломалъ цпи и сильной рукой бросилъ ихъ далеко, сказавъ: ‘Да не осквернится домъ отцовъ моихъ и домъ моихъ дтей цпями рабства’!
И гонимый человкъ вошелъ въ домъ и уснулъ, а ангелъ все слышалъ и видлъ и ничего не понялъ, потому что имя его было Невдніе.
Онъ склонился надъ истомленнымъ, и улыбка заиграла на устахъ спящаго, и душа его стала ясна, а сонъ крпокъ.
Тогда ангелъ полетлъ дальше.
И невдалек встртилъ людей — усталыхъ, измученныхъ и разъяренныхъ. Злоба застилала ихъ глаза, и они не видли, что передъ ними ангелъ, а только спрашивали: не видлъ ли онъ человка въ цпяхъ.
И ангелъ, протянувъ съ ясной улыбкой руку къ дому, гд видлъ человка въ цпяхъ, сказалъ: — ‘Идите за мной: онъ — тамъ’.
И самъ пошелъ впереди и привелъ ихъ къ дому, гд бглецъ спалъ.
И только хозяинъ заслышалъ шаги людей и увидлъ идущихъ, онъ быстро поднялся и вошелъ въ домъ.
И, разбудивъ спавшаго, сказалъ ему: ‘Братъ, ты отдохнулъ. Уходи изъ моего, дома и спши уйти подальше, потому что сюда приближается погоня’…
Человкъ испугался и сказалъ:
‘Они убьютъ меня въ лсу. Я слишколъ долго спалъ у тебя и потому не успю уйти… Горе мн, я погибъ!…’
Но хозяинъ отвтилъ:
‘Уходи скоре, а я займу ихъ здсь. Отцы завщали мн хранить сонъ гостя, и еще никто не страдалъ отъ того, что спалъ въ моемъ дом.’
Бглецъ поврилъ и пошелъ въ лсъ, а хозяинъ взялъ оружіе и сталъ на порог.
И люди погони, подойдя, увидли хозяина и сказали:
‘Въ твоемъ дом есть человкъ, котораго мы ищемъ убить. Отдай намъ его’.
Но хозяинъ отвчалъ:
‘Ваши отцы и дды всегда гнали невинныхъ, а мои отцы завщали мн хранить сонъ гостя’.
Тогда люди обнажили мечи, а ангелъ стоялъ и не понималъ ничего, потому что имя его было Невдніе.
И сталь скрестилась со сталью и громко звенла и визжала, оспаривая жизнь человка, который защищалъ жизнь другого…
И долго сталь сверкала, скрежетала и звенла, пока, наконецъ, съ короткимъ шипніемъ зми, не впилась въ грудь защитника. И онъ упалъ на порогъ своего дома, обагренный кровью…
Эта кровь брызнула изъ раны и попала на блоснжную одежду ангела и осталась на ней алымъ пятномъ. А слухъ ангела былъ пораженъ предсмертнымъ стономъ человка, котораго онъ погубилъ по невднію…
Гонители-же кинулись въ домъ и никого не нашли. И, выйдя оттуда, сказали хозяину:
‘Вотъ ты солгалъ, скрылъ отъ насъ истину, и самъ умираешь’.
А хозяинъ отвтилъ:
‘Я скрылъ отъ васъ истину, но моя правда ясно передъ Богомъ, потому что я умираю, защитивъ слабаго, какъ длали мои отцы и дды. И свою кровъ я завщаю моимъ дтямъ и дтямъ вашимъ’.
И съ этими словами онъ умеръ, а ангелъ, слышавшій вс слова, не понялъ ихъ смысла, потому что его имя было Невдніе…
Но лишь только взглядъ ангела упалъ на алую кровь,— ея отблескъ отразился въ его глазахъ, и они потеряли свою прежнюю ясность… Онъ поднялъ ихъ на людей съ выраженіемъ жалобы и испуга, а затмъ, въ ужас смерти, поднялся къ престолу Бога и сталъ передъ Нимъ. И Богъ взглянулъ въ его глаза и на его одежду…
Ангелъ стоялъ передъ Нимъ, и въ глазахъ его не было ясности, а было смущеніе, и боль, и стыдъ, потому что онъ былъ обагренъ кровью. И глаза ангела были мутны, потому что въ нихъ не было уже чистаго невднія прежнихъ временъ, но они не засіяли еще скорбнымъ познаніемъ.
И Богъ омрачился, а ангелъ сказалъ съ упрекомъ:
‘О, Адонай, Адонай!.. Вотъ куда Ты послалъ Своего любимца… вотъ что люди сдлали со мною… на моемъ сердц теперь камень’.
И Богъ, глядя на ангела, заплакалъ:
‘О, люди, люди! Родъ жестокій и неисправимый,— что вы сдлали съ Моимъ любимцемъ! Исполнилась мра долготерпнія Моего, и Я пролью на васъ гибель!..
И, обратившись къ ангелу, спросилъ:
‘Какъ это случилось съ тобой и гд потерялъ ты свою прежнюю ясность?’
Тогда ангелъ разсказалъ Адонаю все, что съ нимъ было.
Богъ поникъ головой и сказалъ:
‘Горе, великое горе!.. Ты сдлалъ не то, что было нужно’…
А ангелъ воскликнулъ:
‘Ты Самъ послалъ меня на землю. Ты виновенъ въ томъ, что случилось, а не я!.. Сними же тяжесть, которая давитъ мн сердце, сними съ моей одежды эти отвратительныя алыя пятна… Сдлай, Предвчный, чтобы я не зналъ, какъ прежде, чтобы въ душ моей опять воцарилась ясность святого невднія’…
И ангелъ, рыдая, склонился предъ престоломъ Бога.
Но Богъ отвтилъ:
‘Не знаешь самъ, о чемъ просишь. Я не сдлаю этого, но сдлаю другое: вмсто Невднія, Я дамъ теб Скорбное пониманіе.
И Богъ разсказалъ ангелу, какая кровь обагрила его одежду, и сказалъ ему:.
‘Я заповдаю теб носить эту кровь, какъ святыню. Это чистая кровь, пролитая на защиту слабаго. И, зная это,— ты будешь скорбть, а невдніе никогда къ теб не возвратится…
‘Даже и Я не могу изгладить то, что разъ было въ прошедшемъ. И неужели ты хочешь, чтобы назади осталось все то, что было, а въ твоемъ сердце царила бы ясная радость?.. Того-ли желаешь, о томъ-ли просишь?..
И пока Богъ говорилъ, въ глазахъ ангела исчезла смущенная боль, и засвтилось въ нихъ скорбное знаніе, и онъ ужаснулся и упалъ передъ престоломъ Божіимъ и воскликнулъ.
‘Нтъ, Всемогущій!.. Не хочу ясности невднія!… Оставь мн навсегда мою скорбь’.
И Богъ поднялъ ангела и сказалъ:
‘Ты попрежнему будешь Моимъ любимцемъ, и Моя любовь станетъ къ теб еще больше… Но отнын имя теб будетъ уже не Невдніе, Твое имя — Великая скорбь…
И ангелъ поднялся и поднялъ глаза на Бога: и Богъ опять съ любовію смотрлъ въ эти глаза и видлъ въ нихъ… скорбь.
И ангелъ сказалъ:
‘Теперь, господи, отпусти меня опять на землю… Я снесу священную кровь праведника дтямъ его и дтямъ убійцъ… И пусть, когда они выростутъ, ясность замнится въ ихъ глазахъ скорбью познанія.
‘И тогда дти праведника будутъ готовы вставать на защиту слабыхъ, по обычаю своего рода, и будутъ исполнять завщанія отцовъ до тхъ поръ, пока дти гонителей поймутъ всю скорбь истекающую изъ завщанія насильниковъ…’
И, преклонясь предъ престоломъ Бога, ангелъ поднялся и, тихо взмахнувъ крыльями, понесся къ земл, а Богъ съ любовью слдилъ за тихимъ полетомъ Скорби…