О подвигахъ русскихъ моряковъ
Составила В. П. Андреевская
Перепечатано безъ измненія съ перваго изданія, допущеннаго особымъ отдломъ ученаго Комитета Министерства Народнаго Просвщенія для библіотекъ низшихъ учебныхъ заведеній и для безплатн. народныхъ читаленъ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Книгоиздательство Н. С. Аскарханова
6, Троицкая ул., 6
1911
Свирпое обращеніе турокъ съ подвластными имъ христіанами съ давнихъ поръ сильно возмущало сердца русскаго народа, который не могъ безъ содроганія слышать о томъ, какъ ненавистный ему турокъ-басурманъ обижаетъ его собрата и единоврца-грека, какъ льется кровь невинная, какъ сжигаются православные монастыри, какъ казнятъ православныхъ патріарховъ и какъ турецкая стража, съ пренебреженіемъ относится къ нашей святын, безцеремонно заходитъ въ ограду храма Святаго Гроба Господня, чтобы закурить тамъ свою трубку….
Много, много разъ русское войско ополчалось на турокъ и шло въ защиту святой вры, много наносило погромовъ непріятелю, заставляя Султановъ соглашаться на требованія Русскихъ Государей относиться иначе къ нашимъ единоврцамъ, но все это въ сущности далеко не приносило той пользы, которая была-бы желательна. Турки притихали только на время, а затмъ, при каждомъ удобномъ случа, съ новой силой и новымъ зврствомъ чинили свой судъ и расправу.
Зная хорошо, на сколько прискорбно каждому русскому человку смотрть на подобныя безчинства и самъ скорбя душею, Императоръ Николай I въ 1852 г. ршилъ сдлать новую попытку образумить Турокъ и помочь Грекамъ, не прибгая къ кровопролитію. Попытка, къ несчастью, не удалась.
По проискамъ Французскаго Императора Наполеона III (родного племянника, того самаго Наполеона Бонапарта, который въ 1812 году нагрянулъ на Россію) Турки стали въ особенности притснять подданныхъ имъ восточныхъ православныхъ христіанъ, лютеранъ же и католиковъ, благодаря защит Франціи, Англіи, Пруссіи и Австріи, оставляли въ поко. Возмутительно то, что жители этихъ вышеназванныхъ государствъ, сами христіане, не останавливались передъ тмъ, чтобы, такъ сказать, направить враговъ Христовой вры на православное населеніе, а Туркамъ только этого и надо было.
Императоръ Николай Павловичъ, потерявъ терпніе, отправилъ івъ Константинополь къ Султану Князя Меньшикова съ требованіемъ точнаго исполненія раньше заключеннаго договора, приказавъ кром того объявить, что Русскій Царь — первый войны начинать веетаки не будетъ, а предлагаетъ кончить дло мирно.
Порта (такъ называется Турецкое Правительство) опять-таки, конечно, по настоянію Англіи и Наполеона, отвтила форменнымъ отказомъ, вынудивъ такимъ образомъ нашего Государя объявить, что онъ считаетъ необходимымъ занять русскими войсками Молдавію и Валахію (ныншнюю Румынію). Порта и на это, однако, ничего не отвтила, она надялась на помощь враговъ Россіи, и старалась только по мр возможности затянутъ переговоры, леля тайную мысль, такъ или иначе, вовлечь Россію въ войну, съ цлью умалить ея славу.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/a2_02.jpg)
Понятно, что Англія и Франція противъ этого ничего не имли, но Англичанъ тмъ не мене не на шутку смущала мысль, что нашъ Русскій флотъ во время Наваринскаго погрома не уступалъ въ храбрости и знаніи дла ихъ собственному, изъ чего невольно выводилось заключеніе, что и въ данную минуту онъ легко могъ явиться ему же опаснымъ соперникомъ, уничтожить такого соперника имъ крпко хотлось, и вотъ потому-то, воспользовавшись враждой Наполеона къ Россіи, они въ одинъ прекрасный день поспшили заключить съ нимъ союзъ, чтобы дйствовать противъ насъ сообща, и, несмотря на раньше заключенные договоры, отправили свой союзный Англо-Французскій флотъ къ Константинополю въ вид угрозы Россіи. Но Россія не изъ трусливыхъ, угрозы ихъ не испугалась, да и Русскій царь, кром того, отступить отъ своего слова неспособенъ, а потому, не смотря на готовность Англіи и Франціи защищать Турокъ, онъ все-таки не отмнилъ разъ данное русскимъ войскамъ приказаніе занять Молдавію и Валахію.
‘Не завоеваній ищемъ мы,— повдано было русскому народу въ Высочайшемъ манифест — въ нихъ Россія не нуждается, мы ищемъ удовлетворенія справедливаго права, столь явно нарушеннаго. Мы и теперь готовы остановить движеніе нашего войока, если Оттоманская Порта обяжется свято наблюдать неприкосновенность православной церкви. Но если упорство и ослпленіе хотятъ противнаго, тогда, призвавъ Бога на помощь, Ему предоставимъ ршить споръ нашъ, и съ полной надеждой на Всемогущую Десницу пойдемъ впередъ за Вру Православную’.
Сказано — сдлано. Русскія войска пошли впередъ за вру Православную, и расположились вдоль Дуная, что касается Англичанъ и Французовъ, то они, хотя явно не вступали съ нами въ борьбу и даже какъ-будто вели съ Русскимъ Царемъ дружественные переговоры, но на самомъ дл по прежнему продолжали cвои неблаговидные происки и подстрекательства, возстановляя противъ насъ Турцію, которая вдругъ, безъ всякаго видимаго къ тому повода, объявила Россіи войну, послала сообщить объ этомъ въ Петербургъ и, не предупредивъ нашихъ главнокомандующихъ, начала съ того, что Турецкій начальникъ на Дуна, Омеръ-Паша, въ одинъ прекрасный день потребовалъ, чтобы командовавшій Русскимъ отрядомъ князь Горчаковъ, въ теченіе двухъ недльнаго срока, очистилъ Турецкія владнія. Отношенія съ каждымъ днемъ становились все боле и боле натянутыми, хотя явной, открытой войны еще не было, такое неопредленное положеніе продолжалось нкоторое время.
Часть нашей Дунайской флотиліи, подъ начальствомъ капитана 2-го ранга Варнаховскаго (флотиліей называется отрядъ мелкихъ военныхъ судовъ), получила приказаніе подняться вверхъ но рк до Галиціи, пройти куда нельзя было иначе, какъ мимо вновь возведенной крпости Исакчи, гд турецкими работами тогда завдывалъ одинъ французскій полковникъ, постоянно хваставшійся передъ всми своей безграничной властью и съ гордостью утверждавшій, что ‘безъ его разршенія даже птица не сметъ пролетть мимо Исакчи’.
Когда капитану Варнаховскому объ этомъ доложили, онъ улыбнулся и затмъ, спокойно снявшись съ якоря со всмъ своимъ отрядомъ, состоящимъ изъ 2 пароходовъ съ 4-мя орудіями на каждомъ и восемью канонерскими лодками съ 24-мя небольшими пушками, смло направился къ извстной цли, но едва усплъ подойти къ крпости, какъ оттуда по передовому пароходу его былъ открытъ огонь, на что онъ со своей стороны приказалъ отвчать тмъ же.
Расположивъ лодки по бокамъ пароходовъ, чтобы защитить машины отъ выстрловъ Турокъ, которые старались направлять ихъ именно туда съ явнымъ намреніемъ причинить порчу,— отрядъ капитана Варнаховскаго продолжалъ стойко подвигаться впередъ, хотя путь выдался не легкій, такъ какъ идти приходилось противъ теченія, среди густого дыма, настолько застилавшаго все окружное пространство, что порою даже становилось невозможно прицливаться. Благодаря-ли тому, что молодцы матросы, находили все-таки возможность улучить удобный моментъ или вслдствіе, простой счастливой случайности, но наши выстрлы свое дло сдлали, сбивъ у Турокъ цлыхъ три орудія и разгромивъ непріятельскій лагерь, расположенный на скат горы противъ города Исакчи.
Непріятель, однако, несмотря на невыгодность своего положенія, все время продолжалъ отстрливаться, наша флотилія находилась почти полтора часа подъ непрерывнымъ огнемъ, который, впрочемъ, не помшалъ ей добраться до Галаца безъ особенныхъ потерь и поврежденій.
Кром матросовъ, на судахъ находилась еще и пхота (Модлинскій пхотный полкъ). Первые и послдніе одинаково показали себя молодцами. Русскій солдатъ, къ какому-бы роду оружія ни принадлежалъ, всегда, везд и при всевозможныхъ обстоятельствахъ уметъ принаравливаться: поступивъ на корабль, онъ живо осваивается съ окружающей обстановкой и своимъ присутствіемъ приноситъ пользу матросу, точно также какъ и матросъ, высаженный на берегъ, идетъ рука объ руку съ своимъ сухопутнымъ товарищемъ, не останавливаясь ни передъ какою преградою.
Итакъ, первыя схватки Русскихъ съ Турками близь Исаки и кончились въ нашу пользу, у непріятеля оказалось до полутораста человкъ убитыхъ и до трехъ сотъ раненыхъ, съ нашей стороны убито нижнихъ чиновъ всего 6, а ранено 44, но зато въ числ убитыхъ находился и самъ капитанъ Варнаховскій.
Почти одновременно съ только-что описанной схваткой, Турки точно такимъ же образомъ, не объявляя явной войны, вторглись въ наши предлы на Кавказ, напавъ на находившійся на берегу Чернаго моря, между Поти и Батумомъ, небольшой пограничный постъ Св. Николая.
Нападеніе было сдлано въ темную, ненастную ночь, на 16 октября, когда кругомъ, какъ говорится, не было видно ни эти, и дождь лилъ ведромъ, на посту, состоявшемъ всего изъ нсколькихъ ветхихъ, полуразвалившихся строеній, окружавшихъ небольшую деревянную церковь, вдругъ раздалась тревога.
Начальникъ тамошней команды, капитанъ линейнаго батальона Щербаковъ, присланный туда для защиты русскихъ границъ, съ двумя неполными ротами линейнаго батальона, тремя орудіями, казаками и сотней кавказской милиціи замтилъ, что партія Кабулетцевъ (такъ называлось одно разбойничье племя, жившее по турецкому берегу) осторожно высаживается близь поста, очевидно съ цлью грабежа.
Желая устранить непріятность, капитанъ Щербаковъ сосредоточилъ все свое вниманіе на томъ, чтобы не допустить разбойниковъ, привести въ исполненіе задуманный ими планъ, и никакъ не подозрвалъ замысла Еобулетцевъ, явившихся просто съ цлью отвлечь вниманіе гарнизона отъ громаднаго количества турецкихъ судовъ, которыя, воспользовавшись темнотою, уже успли подплыть къ берегу и высадить за него нсколько батальоновъ пхоты.
Только къ утру, когда начало свтать, Русскій гарнизонъ съ ужасомъ замтилъ, какъ ловко обошли его Турки, вооруженныя силы которыхъ въ 20 разъ превышали наши. Началась перестрлка, русскіе солдаты встртили Турокъ бглымъ огнемъ, но это не принесло никакой пользы, такъ какъ количество неожиданно появившагося непріятеля росло съ каждою минутою. Русскіе отбивались храбро, отбивались до тхъ поръ, пока у нихъ хватало силъ, Турки же, подступая все ближе и ближе, въ конц концовъ взялись за шашки и кинжалы. Пощады отъ нихъ ждать было нечего, они жгли, рубили, калчили все, что попадалось подъ руку, и наконецъ въ заключеніе съ неистовымъ крикомъ ворвались въ церковь, гд мстный священникъ Іеромонахъ Серафимъ въ полномъ облаченіи служилъ молебенъ. Обезумвшіе отъ ярости басурманы, какъ дикіе зври, бросились на него, свалили съ ногъ и отпилили ему голову, затмъ отправились къ находившемуся по близости провіантскому магазину, около двери магазина стоялъ часовой. Сообразивъ, что въ общемъ дло
наше проиграно и что опасенія нтъ, онъ съ какою-то лихорадочною ршимостью поспшилъ зажечь пукъ сухой рогожи, чтобы бросить его-подъ строеніе, которое вспыхнуло моментально и такимъ образомъ не досталось въ руки непріятеля.
Турки взбсились еще боле, они продолжали неистовствовать такъ, какъ никогда-, доле сопротивляться оказалось невозможно, наши солдатика валились, словно мухи, но сдаваться добровольно изъ нихъ все-таки никто не хотлъ, и если Турки на сей разъ остались побдителями, то во всякомъ случа побда досталась имъ не дешево.
Скорбная всть о занятіи непріятелемъ поста Св. Николая немедленно дошла до начальника черноморской береговой линіи генерала Миронова, который, желая удостовриться дйствительно ли непріятель вторгся въ наши предлы, поспшилъ отправиться туда на пароход ‘Колхида’ и на всякій случай прихватилъ съ собою роту линейнаго баталіона.
Когда онъ добрался до цли путешествія, то-есть до нашего берега, гд находился постъ Св. Николая, то ему бросились въ глаза мелькавшіе на берегу огоньки, обозначавшіе присутствіе тамъ лагеря, но вопросъ заключался въ томъ, чей это былъ лагерь: Русскій или Турецкій, что различить въ темнот оказалось немыслимо, пришлось ждать разсвта.
Въ виду могущей встртиться опасности, генералъ приказалъ пароходу выйти въ море, а когда утренній туманъ разсялся на столько, что можно было различать предметы, то, къ великому своему неудовольствію, явно разсмотрлъ въ лагер желтые и красные значки, служившіе доказательствомъ, что берегъ занятъ Турками.
Доле сомнваться было нечего. ‘Колхид’ слдовало отойти дальше и встать такимъ образомъ, чтобы быть вн выстрловъ. Раздалась команда, но тутъ вдругъ случилось слдующее, совершенно непредвиденное обстоятельство. Въ разстояніи отъ турецкаго лагеря не боле восьмидесяти саженей пароходъ слъ на мель.
‘Вотъ это хорошо!’ послышался съ берега голосъ, говорившій ломанымъ русскимъ языкомъ, и вслдъ затмъ раздался выстрлъ.
Командиръ парохода капитанъ Кузьминскій отдалъ приказаніе завести якорь по направленію къ морю, съ тмъ разсчетомъ, чтобы, притягиваясь, сняться съ мели.
Экипажъ принялся усердно тянуть заводъ. Все шло благополучно, никто изъ присутствующихъ не допускалъ даже мысли о возможности какой-либо неудачи, какъ вдругъ, къ общему ужасу, канатъ неожиданно лопнулъ и всякая надежда на спасеніе исчезла…
Пальба съ берега между тмъ не прекращалась, правый бортъ парохода вскор оказался весь пронизаннымъ, дымовыя трубы испорченными, верхнія постройки пробиты ядрами и пулями. Положеніе съ каждой минутой становилось все боле отчаяннымъ. Для облегченія парохода не оставалось другого средства, какъ срубить переднюю мачту. Лейтенантъ Степановъ, схвативъ топоръ и, высоко занеся его надъ головою, хотлъ это исполнить собственноручно, но, посл первыхъ же взмаховъ, оказался раненымъ, вслдствіе чего начатое имъ дло пришлось продолжать другому, его же увели въ каюту.
Команда между тмъ пыталась завести другой якорь, чтобы по немъ стянуться. При работ присутствовалъ самъ командиръ — капитанъ-лейтенантъ Кузьминскій, давая надлежащія указанія. Дло, повидимому, ладилось, еще минуты 2—3 и цль очевидно была бы достигнута, но… тутъ случилось новое препятствіе, новое замедленіе — капитанъ получилъ контузію въ голову и упалъ безъ чувствъ.
Явившійся на помощь докторъ старался какъ можно скоре привести его въ сознаніе, благодаря чему, по прошествіи нсколькихъ минутъ, капитанъ открылъ глаза.
— Это ничего, ребята, пройдетъ, не смущайтесь, длайте свое дло!— обратился онъ къ матросамъ, стараясь приподняться, и только-что хотлъ отдать еще какое-то дополнительное приказаніе, какъ осколокъ непріятельской гранаты смертельно ранилъ его въ спину. Начальство пришлось принять барону Дистерло, посл него старшему. Баронъ приказалъ немедленно дорубить мачту, и когда при этомъ кормовой флагъ вдругъ оказался сшибленнымъ, то собственными своими руками сію же минуту замнилъ его новымъ. Непріятель между тмъ, продолжалъ обстрливать насъ съ прежнею силою, и по наведеннымъ впослдствіи справкамъ оказалось, что ‘Колхида’ въ этомъ дл, не будучи въ состояніи сдвинуться съ мста, получила боле 120 пробоинъ.
Солдаты положительно выбивались изъ силъ, стараясь сдлать все возможное, чтобы какъ нибудь стянуть свшій на мель пароходъ, но трудъ ихъ не увнчивался успхомъ. На нкоторыхъ лицахъ, изнуренныхъ продолжительною работою, уже выражалось нчто похожее на отчаяніе, каждый очевидно видлъ и сознавалъ предстоящую и неминуемую гибель: одни, выпустивъ изъ рукъ канатъ, стояли неподвижно, другіе, снявъ шапки, усердно молились. Но вотъ, вдругъ, пароходъ какъ будто тихо закачался на мст, а потомъ и тронулся… вс сразу оживились и, точно подгоняемые невидимою силою, на перебой другъ передъ другомъ бросились къ канату, оснили себя крестнымъ знаменіемъ и, вздохнувъ свободне, поплыли наконецъ впередъ… Четверть часа спустя, турецкій лагерь скрылся изъ виду…
Пока русскому войску приходилось такимъ образомъ бороться съ Турками на Дуна и на Кавказ, порою при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ, съ сравнительно небольшими силами, Черноморскій флотъ тоже не дремалъ.
Во глав его стояло два лихихъ адмирала: Нахимовъ и Корниловъ, оба они давно были извстны своею отвагою, и попавшіе подъ ихъ начальство подчиненные никогда не боялись сразиться гд и съ кмъ угодно.
Они зорко слдили за Турецкими судами, инстинктивно чуяли скорое наступленіе войны и съ нетерпніемъ ожидали минуты, когда, наконецъ, получится приказаніе вступить въ открытый бой.
Блистательное дло ‘Колхиды’ близь поста Св. Николая и всти изъ Дунайской армій про подвигъ Варнаховскаго еще больше, такъ сказать, подзадоривали ихъ.
— ‘Господи, да когда же это намъ объявятъ, что мы можемъ не только отражать, но и нападать!’ повторяли они безпрестанно.
1-го Ноября завтная мечта ихъ наконецъ осуществилась:— (въ эскадр адмирала Нахимова было получено. извстіе объ объявленіи войны.
Офицеры и матросы со слезами радости поздравляли другъ друга и сожалли только объ одномъ, что нсколько дней уже стоявшее ненастье явилось помхой тому, чтобы адмиралъ могъ скоре сообщить всмъ кораблямъ окончательное ршеніе. Недли черезъ полторы, однако, не смотря на то, что погода все еще не измнялась къ лучшему и безпрестанныя бури норою почти превращались въ настоящій штормъ, адмиралъ нашелъ необходимымъ отправить два корабля въ Севастополь, а самъ съ остальными поплылъ вдоль непріятельскаго берега мимо Синопской бухты, гд, какъ въ самомъ спокойномъ мст, позднею осенью, когда Черное море обыкновенно бываетъ въ особенности бурливо, всегда располагалась большая часть турецкаго флота.
Заране предвкушая удовольствіе побороться съ ненавистными Турками, матросы горли нетерпніемъ скоре приступить къ длу, и чмъ ближе подходили жъ бухт, тмъ становились оживленне, шуткамъ и остротамъ надъ басурманами не было конца.
Вотъ и. бухта, наконецъ,— стала видна, словно на ладони… Нахимовъ смло вошелъ въ нее — вошелъ точно домой, безъ всякой боязни, безъ всякой церемоніи, вошелъ и, остановившись на разстояніи пушечнаго выстрла, сталъ тщательно осматривать расположеніе турецкихъ судовъ, защищенныхъ береговыми батареями, а потомъ, чтобы лишить ихъ возможности выйти оттуда до тхъ поръ, пока не подойдутъ поджидаемые имъ корабли изъ Севастополя, размстился -около самаго входа.
Собственная сила его состояла изъ слдующихъ кораблей: ‘Императрица Марія’, ‘Чесма’, ‘Ростиславъ’, затмъ ‘Парижъ’, ‘Великій Князь Константинъ’, ‘Три Святителя’ (изъ эскадры Новосильскаго) и двухъ фрегатовъ ‘Кагулъ’ и ‘Кулевчи’.
Нахимовъ раздлялъ вполн общее мнніе подчиненныхъ и тоже жаждалъ скоре посчитаться съ врагами, онъ заране былъ увренъ въ успх, во-первыхъ, главнымъ образомъ уповалъ на милость Всевышняго, а во-вторыхъ, возлагалъ крпкія надежды на своихъ отважныхъ ‘дтокъ’, какъ обыкновенно называлъ матросовъ.
Пригласивъ къ себ на корабль для личнаго объясненія адмирала Новосильскаго и всхъ командировъ и разсказавъ подробно, что и какъ надо длать, онъ отдалъ тотъ знаменитый приказъ, который среди морского міра пріобрлъ особую извстность и считается образцовымъ: ‘Государь Императоръ и Россія ожидаютъ славныхъ подвиговъ отъ Черноморскаго флота. Отъ насъ зависитъ оправдать ожиданія!’. Этими словами приказъ заканчивается.
По прочтеніи приказа на адмиральскомъ корабл взвился сигналъ: ‘Приготовиться къ бою и идти на Синопскій рейдъ’.
Вс встрепенулись. Священники на корабляхъ начали служить молебны, обходили палубы, кропили людей Св. водою и въ короткихъ словахъ давали надлежащія наставленія, затмъ, къ назначенному часу вся эскадра построилась въ дв колонны и съ высоко разввающимися на мачтахъ русскими флагами быстро, на всхъ парусахъ, понеслась прямо на непріятеля.
Въ первой колонн на корабл ‘Императрица Марія’ шелъ самъ Нахимовъ, а во второй, на ‘Париж’ {Командиромъ ‘Парижа’ былъ знаменитый впослдствіи Истоминъ, геройски погибшій на Малаховомъ курган.} — Новосильскій.
Погода, какъ и раньше, стояла пасмурная, не привтливая, все пространство вокругъ было покрыто густымъ туманомъ, который сначала даже мшалъ длать необходимыя наблюденія, но затмъ, когда онъ нсколько разсялся, то съ русскихъ судовъ можно было ясно видть, какъ Турки тоже торопились закончить свои приготовленія къ бою.
Ихъ суда расположились въ глубин залива — полукругомъ, ближе къ берегу стояло два парохода, начавшіе уже разводить пары, и два грузовыхъ судна, а вдали виднлось нсколько купеческихъ судовъ.
Попутный втеръ очень способствовалъ быстрому приближенію нашей эскадры къ непріятелю. Раздалась тревога, команда начала смачивать палубу, опускать сукно надъ крюйтъ-камерами (то есть надъ корабельными пороховыми погребами), люди видимо находились въ возбужденномъ состояніи. Ровно въ 12 часовъ на Турецкомъ адмиральскомъ корабл показался первый клубъ дыма, и раздался первый выстрлъ, одновременно съ этимъ нашъ русскій корабль ‘Три Святителя’, ставши бортомъ и не крпя парусовъ, тоже открылъ огонь, примру его послдовали остальные.
Подобнаго маневра Турки, очевидно, никакъ не ожидали, наводили вс свои орудія вверхъ, благодаря чему направленные на насъ выстрлы, въ первое время, не причиняли намъ ни малйшаго вреда, затмъ Турки стали палить по другому направленію, наши въ долгу не оставались.
Шумъ, громъ и гвалтъ стояли невообразимые, откатъ орудій, стоны раненыхъ — все это слилось въ одинъ общій, непонятный гулъ. Непріятельскія ядра сыпались на насъ градомъ, больше всхъ пришлось пострадать кораблю ‘Императрица Марія’, такъ какъ онъ находился къ непріятелю ближе, но это не мшало ему также отвчать огнемъ, идти гордо впередъ и, остановившись наконецъ противъ адмиральскаго турецкаго фрегата ‘Аунни-аллахъ’, бросить якорь.
Что касается остальныхъ судовъ нашей эскадры, то они точно также, не обращая вниманія на непріятельскія ядра, спокойно занимали мста въ полукруг, съ такимъ расчетомъ, чтобы противъ каждаго русскаго корабля приходилось по два или даже по три турецкихъ.
Пальба съ корабля ‘Императрицы Маріи’ все время велась замчательно искусно, результатомъ чего получилось, что ‘Аунни-Аллахъ’ не могъ ее выдержать, и вскор принужденъ былъ ретироваться. Не видя другого исхода, онъ ршилъ отклепать якорную цпь, предоставивъ себя на волю теченія, которое понесло его прямо къ берегу, но, проходя мимо другого нашего адмиральскаго корабля ‘Парижъ’, онъ попалъ подъ разрушительный огонь и вскор, окончательно искалченный, былъ выброшенъ на мель.
Корабль ‘Императрица Марія’ между тмъ усплъ уже направить свои орудія на другой турецкій фрегатъ, бывшій нкогда, русскимъ и носившимъ названіе ‘Рафаила’, но впослдствіи отнятый у насъ Турками и прозванный ими ‘Фазли-Аллахъ’, что означаетъ въ перевод ‘Богомъ данный’.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/a2_03.jpg)
Это единственное судно, отбитое Турками у Россіи за все время ихъ не однократныхъ войнъ съ нами. Когда въ 1829 году Императору Николаю Первому доложили объ этомъ прискорбномъ факт, то Императоръ замтилъ слдующее: ‘Если фрегатъ Рафаилъ когда-нибудь будетъ возвращенъ въ наши руки, то повелваю предать его огню, какъ недостойную память Русскаго флота’.
И вотъ теперь на долю корабля ‘Императрица Марія’ выпалъ наконецъ счастливый жребій исполнить приговоръ Русскаго Царя.
Благодаря тщательнымъ усиліямъ офицеровъ и матросовъ, отъ ‘Фазли-Аллаха’ черезъ часъ времени ничего не осталось, такъ какъ онъ былъ охваченъ пламенемъ и, вынужденный выброситься на берегъ, окончательно сгорлъ. Огонь раскидывался во ввс стороны съ неимоврною быстротою, покрывая горящими обломками турецкую часть города, вслдствіе чего, конечно, и тамъ начался пожаръ, продолжавшійся почти во все время пребыванія нашей эскадры, такъ какъ перепуганные жители разбжались и тушить пожаръ было некому.
Бой продолжался своимъ порядкомъ, съ той и другой стороны замчалась полная отвага. Наша эскадра вела дло чрезвычайно удачно, нанося непріятелю погромы и уничтожая непріятельскія суда при каждомъ удобномъ случа, а корабль ‘Чесма’ кром того, расположившись вдоль двухъ береговыхъ батарей, въ конц концовъ уничтожилъ ихъ до основанія, въ то время, какъ корабль ‘Великій Князь Константинъ’, въ подмогу ему, взорвалъ большой турецкій флотъ, обломками котораго буквально закидало другую, расположенную но близости, батарею,— закидало настолько, что она перестала дйствовать.
Начальникъ эскадры адмиралъ Павелъ Степановичъ Нахимовъ съ гордостью смотрлъ на подвиги храбрыхъ моряковъ, и не могъ налюбоваться геройству и молодечеству своихъ ‘дтокъ’, спокойно стоя на палуб, въ минуту самаго разгара боя, съ подзорной трубой въ рук, онъ зорко слдилъ за всмъ, что совершалось вокругъ… Человческая кровь лилась ркою, общій адскій гвалтъ не прекращался ни на секунду, потеря со стороны Турокъ была велика, но и намъ подчасъ тоже приходилось не легко. На корабл ‘Три Святителя’, напримръ, непріятелю удалось перебить ширингъ (конецъ взятый отъ якоря на корму, чтобы удобне ставить судно по извстнымъ направленіямъ), это обстоятельство причинило кораблю сильное поврежденіе, и результатъ могъ получиться печальный, положеніе грозило сдлаться отчаяннымъ, но по счастью на помощь явился сосдній корабль ‘Ростиславъ’, онъ началъ громить турецкую батарею во-всю, громилъ до тхъ поръ, пока его самого не постигло неожиданное бдствіе, стоившее ему не мало человческихъ жертвъ. Непріятельская граната разбила его палубу, ударила въ одно изъ орудій и, къ довершенію общаго ужаса, еще чутьчуть не зажгла пороховой ящикъ, въ предупрежденіе бдствія однако были приняты надлежащія мры, но во всякомъ случа судну грозила сильная опасность, такъ какъ загоравшіяся мстами части валились ко входу въ пороховой погребъ, и отъ одной какъ нибудь незамченной искры корабль могъ легко взлетть на воздухъ. Наступила суматоха, которая впрочемъ, продолжалась не долго. Молодой мичманъ Колокольцевъ нашелся первый: онъ вызвалъ впередъ нсколько человкъ матросовъ, и быстро принялся тушить огонь, что по какой-то счастливой случайности ему удалось какъ нельзя лучше. Пороховой погребъ остался неприкосновененъ, при взрыв же орудія раненыхъ и обожженыхъ оказалось около сорока человкъ. Въ числ прочихъ пострадалъ матросъ Майстренко, которому выжгло оба глаза, бдняга, конечно, на вкъ лишился возможности видть людей и свтъ Божій, но, какъ христіанинъ въ душ, съ врой служа царю и отечеству, онъ не ропталъ на свою горькую долю, а напротивъ, всегда съ особеннымъ удовольствіемъ и увлеченіемъ разсказывалъ про все пережитое и перечувствованное. Стоило только завести рчь по этому поводу — и Майстренко принимался говорить неумолкаемо: ‘Сначала, вишь ты, Турки угощали насъ ядрами,— начиналъ онъ свой разсказъ громко, отчетливо и при этомъ лицо его принимало какое-то особенное выраженіе,— а потомъ, какъ мы запалили, такъ ажно небу жарко стало, такой бды, да калчи имъ понадлали, что они, какъ говорится, своихъ не узнали… какому кораблю мачты посбивали, какой на бокъ уложили, а какой и совсмъ на воздухъ взорвали! Не сладко, думаю, тогда было басурманамъ проклятымъ, да впрочемъ, такъ имъ и надобно, много они погубили нашихъ душъ православныхъ, про тхъ, что погибли въ бою, говорить нечего — это дло понятное, ну, значитъ война и шабашъ, хоть онъ и басурманинъ, а все же обязанность свою долженъ чувствовать: вышелъ на бой — знай ржь, пали, коли непріятеля, непріятель со своей стороны съ тобою то же самое длаетъ,— а вотъ на плнныхъ, да на людей беззащитныхъ нападать не слдуетъ, для турковъ же проклятыхъ это самое разлюбезное дло. Слыхалъ я не разъ, какъ разсказывали, что, занявъ постъ Св. Николая, они захватили въ плнъ какого-то таможеннаго чиновника и для потхи принялись стрлять въ него, какъ въ цль, потомъ пытали врача, чтобы заставить сознаться, куда онъ спряталъ деньги, и подъ конецъ перерзали почти всхъ женщинъ и дтей…’ Много подобныхъ разсказовъ слушалось среди героевъ Синопской битвы. Переходя изъ устъ въ уста и будучи порою занесены въ различныя записки, они читались и читаются каждымъ русскимъ человкомъ, а военнымъ въ особенности съ большимъ интересомъ.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/a2_04.jpg)
Итакъ, несмотря на понесенные убытки, дла русской эскадры, въ общемъ, стояли хорошо, побда видимо молилась въ нашу сторону, хотя непріятель старался отбиваться до послдней возможности, русскія и турецкія ядра летали въ воздух въ перемшку, взрывы съ обихъ сторонъ раздавались безпрестанно, корабли ни на секунду не уменьшали огня и какъ бы соперничали одинъ съ другимъ въ храбрости. Но вотъ мало-по-малу число летавшихъ въ воздух турецкихъ ядеръ стало убавляться,— Турки, волей-не-волей, принуждены были придти къ заключенію, что борьба для нихъ дольше не подъ силу и что для Русской эскадры наступила пора ликованія!
Изъ уцлвшихъ отъ взрыва и пожара Турецкихъ судовъ въ исправности не оказалось ни одного, количество убитыхъ и раненыхъ достигало громадныхъ размровъ, въ числ послднихъ былъ найденъ самъ начальникъ эскадры Османъ-Паша, покинутый командой, съ перебитой ногой, ухватившись за какую-то снасть, онъ по поясъ плавалъ въ вод, когда наша шлюпка подобрала его вмст съ остальными ранеными, угнетенный видъ которыхъ и мольбы облегчить страданія порою невольно возбуждали нчто похожее на чувство жалости въ сердцахъ даже ненавидвшихъ ихъ русскихъ матросовъ.
Синопская бухта тоже представляла собою ужасный видъ: куда ни оглянешься, везд только и видишь груды развалинъ, обгорлые столбы и, такъ сказать, одни остовы бывшихъ кораблей и фрегатовъ, наполненные теперь тлами убитыхъ. Изъ города, однако, отъ времени до времени раздавались выстрлы, вслдствіе чего адмиралъ Нахимовъ послалъ туда объявить мстнымъ властямъ, что если они не перестанутъ стрлять по эскадр, то завтра же, на томъ мст, гд теперь находится Синопъ, не останется камня на камн. Но каково было изумленіе посланныхъ, когда, прибывъ къ цли, они не застали тамъ не только никого изъ властей, но даже ни одного Турка, а выстрлы продолжались по’ прежнему.
— Что такое? Что это значитъ?— задавали себ вопросъ посланные, и посл тщательнаго наблюденія, наконецъ, разгадали суть дла: оказалось, что Турки, признавъ себя побжденными въ конецъ и ршившись спастись бгствомъ, оставили заряженныя орудія, которыя во время пожара накаливались отъ огня и сами стрляли.
Радостная всть о томъ, что Синопское сраженіе выиграно, быстро разошлась по Россіи, молодецкіе подвиги русскихъ моряковъ вызывали восторгъ, тмъ боле, что каждый отлично понималъ, на сколько Синопскій бой былъ важенъ въ томъ отношеніи, что, благодаря ему, Турки все-таки не попали на Кавказъ и черезъ это расположенныя тамъ (т. е. на Кавказ) наши войска, крайне малочисленныя, могли смло продержаться до весны, въ ожиданіи посланныхъ туда новыхъ подкрпленій. Вслдъ за радостнымъ извстіемъ о Синопскомъ бо, нсколько дней спустя, по Россіи пронеслась новая, не мене того пріятная новость о томъ, что семь тысячъ кавказскихъ богатырей подъ начальствомъ князя Бебутова въ прахъ разбили тридцатитысячную турецкую армію и захватили двадцать четыре орудія.
Во всхъ православныхъ храмахъ служили благодарственные молебны, ликованіе было всеобщее, начиная отъ Чернаго моря и вплоть до Благо нельзя было отыскать мстечка или уголка, гд бы не праздновалась двойная побда русскихъ богатырей. Имена Бебутова и Нахимова сдлались извстными, впослдствіи, когда, по окончаніи боя, оба они вернулись на берегъ, то по ихъ адресамъ чуть не каждый день со всхъ концовъ Россіи получались поздравленія, а Нахимову еще кром того отъ какого-то богомольца, пожелавшаго скрыть свое имя и остаться неизвстнымъ, былъ присланъ образъ Святого угодника Николая Чудотворца.
Приносимыя поздравленія Нахимовъ всегда принималъ со своей обычной скромностью, себ не приписывая никакихъ заслугъ, и утверждалъ одно — что съ такими молодцами, какъ его ‘дтки’, не такія дла можно продлывать.— Образомъ же Святого Угодника -очень дорожилъ, и, согласно одновременно съ нимъ полученному въ письм совту того же самаго неизвстнаго богомольца, снялъ съ него дв копіи, одну постоянно носилъ на груди, другую во время плаваній вшалъ въ своей кают.
Разгромивъ Турецкій флотъ и завладвъ Синопомъ, нашей эскадр однако думать объ отдых было некогда,— ей предстояло еще одно крайне тяжелое дло, надъ которымъ задумывался даже самъ Нахимовъ:— надо было возвращаться въ Севастополь, возвращаться среди глухой осени, при страшномъ, почти постоянномъ ураган. Кром того встрчалась необходимость обязательно переплыть поперекъ всего Чернаго моря въ то время, когда Англо-Французскій флотъ стоялъ не по далеку отъ Ко
Прочитали? Поделиться с друзьями:
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/a2_01.jpg)