‘Шу-дзин, или Свод летописей’.
Древняя китайская история.
Перевод с китайского Бичурина Н. Я., редакция, предисловие и дополнения Сивиллова Д. П.
Древняя летопись (Шу-дзин) так же, как и прочие пять, а с четверокнижием шесть книг, принадлежит к числу канонических. Это право на наименование дают ей те же самые основания, по которым и другие ей подобные писания себе усваивают, ибо те писания, в которых содержатся правила, касающиеся дорелигиозных понятий, государственного управления, умственного и нравственного образования, гражданского и семейного быта и вообще до внутреннего и внешнего благоустройства народа, китайцы называют ‘дзин’, основными или каноническими сочинениями, а обыкновенные пр[оизведени]я ума, какого бы рода они ни были, называют просто шу — книгами.
Летопись преимущественно занимается всеми предметами, какие прямо указывают на цель сего рода творений. Ибо в состав её входят многие основания, от которых господствующая религия в Китае, известная под именем Жу-цзяо, получила своё начало, развилось государственное управление, раскрылось умственное и нравственное образование, утвердился гражданский и домашний быт и вообще составился весь порядок, какой требуется от человека, как члена общества и как свободно-разумного существа.
Кроме сей главной цели, давшей ей приличное наименование, она ещё имеет и своё собственное, ближайшее к её назначению. Вследствие сего последнего отношения она названа летописью, Шу (ибо ‘шу’ значит ещё летопись, история), потому, что главный её предмет — сказание о происшествиях, случившихся в веках минувших. Сюда относится, во-первых, повествование её о первых государях древнего Китая, Яо и Шуне, как главных образователях и представителях едва возникающего монархического правления в сем гос[ударст]ве, с некоторыми частными учреждениями, вводимыми ими в продолжении их царствований, во-вторых, отсюда она заимствует своё описание всех событий, происходивших в судьбе царствований первых трёх династий: Ся, Шан, Чжоу, достопамятных сколько по предметам политического их существования, так и знаменитым по разным учреждениям государственным, положившим начало для последующих царствований к большому развитию политического и нравственного образования сего государства. Уложения и объявления государей, доклады министров, указы, грамоты, клятвы и тому подобное, появлявшиеся в разные времена и на разные случаи, из которых составились многие главы в летописи, послужили в последующие века путеводной нитью ко многим другим открытиям и узаконениям, как по части религии и нравственности, так и по части государственного и семейного благоустройства, оставаясь между тем сами навсегда непреложными истинами (как обыкновенно выражаются о них китайцы), руководящими людей к главной их цели, направленной к усовершенствованию их во всех отношениях гражданской и нравственно-религиозной жизни. К числу глав её относится также и разделение древнего Китая на губернии со статистическим и географическим их описанием.
Этот очерк, как и подать, наложенная министром Юйем (Юй-гун), довольно занимательны.
Рассматривая канонические книги в учебном их употреблении, древняя летопись, в ряду прочих, особенно считается необходимою по множеству предметов, касающихся до государственного благоустройства для всякого, кто приготовляется к государственной службе, иначе кто, вполне не изучив канонических книг или не в надлежащей ясности уразумев смысл и главное направление их (особенно летописи) к предложенной цели, никогда не может получить учёной степени, а, следовательно, и иметь право на вступление в службу. Из сего видеть можно, в каком уважении сии книги принимаются в Китае и в учебном их отношении. Несмотря на их древнюю простоту и изложение, со многими недостатками соединённое, им, однако ж, всегда отдают предпочтение пред всеми образцовыми творениями позднейших веков, по глубокой ли их древности, или по их основаниям, давшим в Китае жизнь и ход всем обычаям и верованиям, всем узаконениям и правилам, всем обрядам и постановлениям. Как бы то ни было, только они увлекли к себе полное расположение китайцев, которые поставляют в них средоточие всей своей мудрости, и едва ли воображают себе, чтобы где-либо могла найтись подобная мудрость, какая заключена в канонических их книгах, под покровом древних иероглифов сокрытая.
Как бы они ни представляли себе о своей мудрости, для нас, однако ж, любопытно узнать, в чём состоит их мудрость, а узнав её основания в самых её оригинальных памятниках, нельзя не подивиться, как обитатели Срединного царства из таких малых и скудных элементов умели извлечь для себя столь многоразличную пользу и построить столь огромную машину, посредством которой приводится в движение их политическое существование более, нежели 40 столетий. Эту задачу, по моему мнению, решить можно, во-первых, тем, что они положения сих книг приняли за священные и непреложные истины, как и в самом деле они им такими всегда представлялись, по неимению лучших, но, во всяком случае, превосходных по отношению их к правилам жизни, какие они видели у других диких народов, их окружающих, а во-вторых, тем, что на сих элементах с давних веков единожды навсегда построив для себя гражданский и домашний быт, они тем удовольствовались, привыкнув к его единообразию, которое всегда удобно к постоянному следованию и неохотно соглашается оставить прежние правила жизни, освящённые многими веками в угодность каким-нибудь новым переменам.
Указанная важность книг, несмотря на всю их безыскусственность в литературном отношении, мне кажется, подала повод многим из учёных европейцев перевести их на многие знатнейшие языки европейские. Следуя их примеру, я предпринял труд издать и дополнить перевод предшественника моего, отца Иакинфа, выполненный ещё в 1822 г. Из тех китайских книг некоторые мною уже и переведены, в числе коих и сия так называемая Древняя летопись, разделив её на две части (перевод первой осуществлён о. Иакинфом, остаток — мною). О. Иакинфом сделан перевод первых 46 глав, остальных 12 — мною. При переводе летописи я держался толкования, известного под именем: Жи-цзян-шу-цзин-цзе-и сделанного на все канонические книги, равно как и на летопись, учёным комитетом в правление Кан-си, учреждённым при Пекинской Академии наук.
1855 года, сентября 23 дня.
То было когда-то, очень давно. Был Яо-властитель. Он звался ‘Доблести луч’. Сдержан, светел, просвещен и глубок — всегда и во всем. Воистину скромен. Умел уступать. Свет от него — повсюду кругом… Мир и покой он племени дал, проник горы и долы. И жило племя ясно, светло. В согласии были страны вокруг. Когда же там возникал беспорядок, улаживал все.
Тогда отдан был приказ семействам Си и Хе, внимательно следуя обширному Небу, исчислить дни и месяцы, разметить небесные светила, точно дать людям времена [года].
[Яо] определил своим повелением второму из четырех братьев Си, Си-чжуну, поселиться в Юйи, диком восточном углу земли, в Долине восхода солнца Янгу. Он должен был с почтением встречать выходящее солнце, распределять работы на востоке, а день [весеннего] равноденствия, когда произойдет кульминация звезды Птицы (Няо) (по-европейски, как определяли греки, находится в созвездии Гидры), [должен был] установить, как середину весны. Тогда люди станут разделяться [на семьи], а птицы и звери — откладывать яйца и вязаться.
Отдал государь повеление третьему брату Си, Си-шу, поселиться в Южном Перекрестье Нанъцзяо. [Тот должен был] распределять работы [населения] на юге, точно [отмечать] наступление [полдня]. Самый длинный день [летнего солнцестояния], когда произойдет кульминация звезды Огонь (Хо) (в созвездии Скорпиона), [он должен был] определить как середину лета. Тогда люди станут напрягаться [на работах], а птицы и звери — [линять], теряя оперение и шерсть.
Государь определил своим повелением второму из четырех братьев Хе, Хе-чжуну, поселиться на западе в Долине заката солнца Мэйгу. Он (должен был) почтительно провожать заходящее солнце, распределять выполнение приказов на западе. День [осеннего] равноденствия, когда произойдет кульминация звезды Пустоты (Сюй) (в созвездии Водолея), [он должен был] установить как середину осени. Тогда люди [могут] перевести дух, птицы оперяются, а звери покрываются ровной короткой шерстью.
[Правитель] отдал повеление третьему брату Хе, Хе-шу, поселиться в далеком северном Новолунном крае Шофан, в Столице тьмы Юду. [Хе-шу должен был] распределить [работы населения] на севере. Самый короткий день [зимнего солнцестояния], когда произойдет кульминация звезды Головы (Мао) (Альциона, из Плеяд, в Тельце), [он должен был] определить как середину зимы. Тогда люди укрываются в [теплых помещениях], у птиц нарастает пух, а звери покрываются [более длинной] шерстью с подшерстком.
Государь [Яо] сказал: — ‘О, вы, Си и Хе! Возьмите за единицу времясчисления триста [дней] и шесть декад и еще шесть дней, с помощью дополнительного месяца определите [их] по четырем временам года и составьте [из них один] год. Приведите в соответствующий [времени] порядок сто трудов, чтобы просияло всё множество занятий’.
Государь сказал:
— ‘Если бы сейчас возвысить, используя [на службе], то кого’?
Фанци сказал:
— ‘Цесаревич Чжу осведомлен и умен’.
Правитель сказал:
— ‘Увы! Можно ли [призывать на службу] своенравного и ищущего оправданий [своим недочетам]’?
Повелитель сказал:
— ‘Кого бы сделать моим послушным [доверенным] управителем’?
Хуань Доу сказал:
— ‘Вот производитель работ, повсюду стяжал он [славу], проявил себя на деле’.
Владыка сказал:
— ‘Увы! Гладко он говорит, а в деле ненадежен. Являет показное почтение, а превозносит [себя] до небес’.
Правитель сказал:
— ‘О главы четырех уделов! Бурлят и пенятся разлившиеся воды и разрушают всё вокруг, окружают горы, заливают холмы и поднимаются до небес, и тяжко стонут внизу люди. Есть ли такой, кто смог бы остановить их?’
И воскликнули все:
— ‘О, это Гунь!’
И сказал правитель:
— ‘О, он преступен! Он разрушает род, он отвергает повеления’.
И сказали главы гор:
— ‘Он выдающийся! Испытай его! Сможет, тогда используй!’
И сказал правитель:
— ‘Иди, достойный! Такова монаршая воля’!
И трудился девять лет Гунь и не преуспел.
Государь сказал:
— ‘О четыре старшины уделов! Я на троне 70 лет. Если вы способны исполнять [небесное] предопределение, уступлю трон’.
Старшины уделов сказали:
— ‘Нет [среди нас] добродетельного. Позор падет на царский трон’.
Сказал [Яо]:
— ‘Укажите умного, рекомендуя [его] из простых и незнатных’.
Многие стали говорить владыке:
— ‘Есть один холостяк в низах, зовут его Шунь из Юй’.
Правитель сказал:
— ‘Быть по сему. Я слушаю. Каков он’?
Старшины сказали:
— ‘Сын [слепца] Гу. Отец упрям, мачеха своенравна, [единокровный младший брат] Сян заносчив. Но он смог, невзирая на влияние среды и крови, обрести и сохранить добродетель, с каждым разом проявляя всё большую почтительность [к родителям и брату], привел [их] к порядку, не допустив зла’.
Подумал государь:
— ‘Испытаю-ка я [его]! Дочери отправятся туда. Проверю его порядки с помощью [моих] двух дочерей. Он отдал приказ послать двух дочерей (Нюйин и Эхуан) в жёны [Шуню] в Юй к месту впадения притока в [реку] Гуй’.
Государь сказал:
— ‘Такова монаршая воля’!
Да сказано будет! Коль следовать повестовованию древности, правителя Шуня называли Чунхуа (Повторно Цветущий). [Он был] подобен государю [Яо] — глубоко мудр, просвещен и прозорлив, добр, уважителен и скромен. [Вести о его] сокровенной добродетели были услышаны [властями наверху], поэтому он получил повеление занять должность.
[Щунь] тщательно определил пять установлений [человеческих отношений]. Тогда смогли последовать пяти установлениям. [Его] поставили старшим распорядителем — и вся сотня мер пришла в порядок.
Стал принимать [прибывающих к государю на встречу] у четырех ворот — [прибывающие] к четырем воротам стали послушны и почтительны. [Тогда] его послали в великие леса у подножья гор, и он при жестоком ветре и грозе не потерялся.
Сказал правитель [Яо]:
— ‘Приди ты, Шунь! Я рассмотрел твои дела и испытал твои речи. Твои речи определенно привели к успеху. Уже три срока [прошло]. Взойди ты на царский престол’.
Шунь стал отказываться [в пользу более] добродетельного и не принимал престола.
В [добрый] первый день первого месяца принял [Шунь от] закончившего [свое правление государя Яо трон] у Просвещенного Предка (Владыки Мудрости) (по одной из версий, здесь подразумевается обожествлённый родственник (точнее, сын или племянник) т. н. Жёлтого Императора Сюаньюаня).
Выставил астрономические приборы: сюаньцзи и нефритовую перекладину, — чтобы выравнивать семь указателей [должных предприятий].
Затем совершил благоговейное жертвоприношение Верховному Предку, вознес благовонные курения Шести основам, принес жертвы горам и рекам, совершил подношение жертв всем духам.
[Шунь] собрал нефритовые верительные бирки пяти видов. Определив [благоприятный] месяц, определил и [благоприятный] день. Принял четырех старшин и всех глав [уделов], [вручил] половинки нефритовых верительных бирок всем удельным владетелям.
Во второй месяц [того же] года [Шунь] совершил объезд [земель] на востоке. Прибыв к [горе] Дайцзун, в [должном] порядке принес огненные жертвы горам и рекам. Затем принял удельных владетелей востока.
[Он] упорядочил месяцы времен года и их начальные дни. Разобрал звукоряд, меры длины, объема и веса. Установил пять церемониалов [рукоположения удельных правителей гуна, хоу, бо, цзы, нань] и [соответствующие рангам] пять видов нефритовых (верительных бирок]. При встрече [с государем удельные владетели] подносили три вида шелка [разного цвета], двух [животных] живьем, одного убоиной. [Все подношения были] в соответствии с [их] пятью рангами. По завершении [приёмов] [Шунь] возвратился [в столицу!
В пятый месяц [Шунь] совершил объезд [земель] на юге. Прибыв к [горе] Нанькоэ (Южный столп), [он] совершил те же церемонии, что и на [горе] Дай [цзун]. В восьмой месяц [Шунь] совершил объезд [земель] на западе. Прибыв к [горе] Сиюэ (Западный столп), совершил то же, что и в начале. В 11-ый месяц [он] совершил объезд [земель] на севере.
Прибыв к [горе] Бэйюэ (Северный столп), совершил те же церемонии, что и на западе.
Возвращаясь [в столицу], [он] являлся в [храм] усопшего отца и предков [государя], приносил в жертву быка.
Каждые пять лет [Шунь] совершал один ревизорский объезд [земель]. Владетели уделов повсеместно были выслушиваемы.
Высказываясь в докладах, доводили [до сведения правителя] свое мнение, [получали] ясную оценку своим делам, [бывали пожалованы] повозками и одеждой по своей службе.
[Повелитель Шунь], приступив к [делению страны] на 12 областей, определил места удельных жертвоприношений на 12-ти горах, дал выход водам рек.
[Шунь] ввел нормы для определения наказаний. Ссылкой заменялись пять наказаний (клеймление, отсечение ног, носа, кастрация, смертная казнь через обезглавливание). Битье кнутом полагалось за должностные преступления, битье палками — за непослушание [указаниям], денежный штраф — за штрафуемые преступления. За ненамеренные и случайные [преступления] освобождали от наказания. За умышленные преступления наказывали. Осторожно и [очень] осмотрительно [наказывали]! Наказывали обдуманно!
[Тогда] сослали производителя работ (гугуна) в [северо-восточную область] Ючжоу, выслали Хуань Доу на высокие горы, загнали [мятежное племя] тройных Мяо в [местность] Санъвэй, выслали Гуня на [гору] Юйшань. [Эти] четверо поплатились, и вся Поднебесная пришла в покорность.
Через двадцать восемь лет господин [Яо] почил. Сто родов носили траур [по нему], как по усопшим отцу и матери. В течение трех лет в пределах четырех морей умолкли и затихли все восемь видов звуков.
В первый день первого месяца Шунь пришел в храм Просвещенного Предка держать совет с четырьмя старшинами [удельных владетелей]. Открыл по четырем сторонам [храма] двери, чтобы прозреть взглядом и внять слухом [всё и всему] в четырех [странах света]. [Он сказал:]
— ‘Эй, 12 глав [уделов]! Говорю [вам]: Будьте внимательны! Дальних обласкайте, будьте добры с ближними, честных и добродетельных поставьте во главе, а льстецам откажите.
И [тогда] покорятся варвары мань и и’.
Шунь сказал:
— ‘О четыре старшины [удельных владетелей]! Есть ли способные отдать свои силы делу сиятельного властелина [Яо]? [Я] назначу таких главными распорядителями, чтобы вели дела, согласно их свойствам’.
Все сказали:
— ‘Бо Юя сделать управителем общественных работ’.
Государь сказал:
— Верно! О Юй! Ты приведи в порядок воды и земли. Потрудись же над этим’!
Юй сложил руки на груди и склонился в почтительном поклоне, стал уступать [эту должность] Цзи, Се и Гао Яо.
Государь сказал:
— ‘Быть по сему! Ты приступи [к делам]’!
Государь сказал:
— ‘Ци! Простой народ страдает от голода. Ты, Хоу Цзи, посей же множество хлебов’.
Государь сказал:
— ‘Се! Множество родов не чувствует родства, и пять родных в семье не ведают семейного тепла. Быть тебе министром просвещения. Тщательно распространяй пять отношений (под пятью отношениями разумеются отношения: между родителями и детьми, супругами, братьями, государем и подданными, между друзьями) и будь терпим’.
Государь сказал:
— ‘Гао Яо! Варвары мань и и беспокоят нас. Разбойничают и злодействуют, нарушают закон и сеют смуту. Ты будешь министром наказаний. Для пяти наказаний [должны] быть [соответствующие] обстоятельства. Для обстоятельств по [пяти наказаниям должны быть] три [степени] применения. Для пяти [видов] ссылки [должны] быть [соответствующие] места ссылки. Для мест пяти [видов] ссылки [должны быть] три [степени] пребывания [ссыльного]. В ясном разборе добьешься должного определения [наказания]’.
Государь сказал:
— ‘Кого сделать моим послушным [производителем] работ’?
Все сказали:
— ‘Чуя’!
Государь воскликнул:
— ‘Воистину так. Говорю тебе, Чуй. Ты будешь производителем работ’.
Чуй сложил руки на груди и склонился в почтительном поклоне. Стал отказываться в пользу Шу Цяна и Бо-юя.
Государь сказал:
— ‘Быть по сему. Приступай! Ты будешь сотрудничать [с ними].
Государь сказал:
— ‘Кого сделать моим послушным смотрителем трав и деревьев, птиц и зверей [повсюду] от возвышенностей и до низин’?
Все сказали:
— ‘И’!
Государь сказал:
— ‘Воистину. Ах, И, быть тебе моим главным лесничим’.
И сложил руки на груди и склонился в почтительном поклоне. Стал отказываться в пользу Чжу Ху и Сюн Пи.
Государь сказал:
— ‘Быть по сему. Приступай! Ты будешь сотрудничать [с ними]’.
Государь сказал:
— ‘О четыре старшины [удельных владений]! Есть ли способный установить мои три обряда’?
Все сказали:
— ‘Бо И’!
Государь сказал:
— ‘Быть по сему. Ах, Бо! Будь ты распорядителем храма предков. С утра и до ночи будь благоговеен. Будь прям и чист [в своих помыслах]’!
Бо сложил руки на груди и согнулся в почтительном поклоне. Стал отказываться в пользу Куя и Луна.
Государь сказал:
— ‘Быть по сему. Отправляйся [к исполнению] монаршей воли’!
Государь сказал:
— ‘Куй, назначаю тебя устроителем музыки. Учи подрастающее поколение, чтобы были они прямы, но мягки, широки [в подходах], но осмотрительны, тверды, но без жестокости, разборчивы, но без заносчивости. [Пусть] стих словом выражает душевный настрой. Песня декламирует слова. Ноты соответствуют декламации. Тон сливается в гармонии с нотами. [Так] восемь звуков достигнут созвучия. Не допускай между ними нарушения последовательности. И духи и люди пребудут в согласии’.
Куй сказал:
— ‘О, я в камень ударю, по камню я бью. И сотня зверей [под музыку] пускается в пляс’!
Государь сказал:
— ‘Лун! Я ненавижу порочные речи и постыдные поступки, [они] будоражат и приводят в смятение мои службы. Приказываю тебе быть ответственным за получение речей. И в раннюю пору, и в поздний час издавай [мои указы] и вноси [в записи речи подданных]. Мое повеление истово [исполняй]’.
Государь сказал:
— ‘Ах, вы, двадцать два человека! Такова монаршая воля! [Вы] так поможете свершениям Неба! Раз в три срока проверяйте заслуги. По трем проверкам понижайте или повышайте [в должности] помрачивших и проявивших себя’.
[И тогда] все заслуги просияли, а [племена] тройных Мяо отселили на север.
Шунь на 30-ом году жизни был призван [на службу], 30 лет был на службе [у повелителя Яо], занимал трон 50 лет.
[Он] умер, совершая проверочный объезд окраин.
Глава 3.
Мнение великого Юя.
Повелитель Шунь привел в порядок подвластные земли, в краях определил племенных вождей, по средствам существования распределил разряды [обложения]. [Об этом] сделаны записи ‘Начало устройства’, ‘Девять подношений’ в девяти частях, ‘Одаривание мясом и вином за заслуги и угощение вином на торжественных пирах’.
Да сказано будет! Согласно [преданию] древности, великий Юй говорил:
— ‘Преображенье просвещеньем простирая в пределах четырех морей,
Монарху следуют до мелочей’.
И говорил он:
— ‘Когда правитель осознает, правителя бытия в чем тягость есть,
А подданный сумеет осознать
Все трудности быть в подданстве ему,
Правленье будет мирным,
И к добродетели потянется простой народ’.
Повелитель [Шунь] сказал:
— ‘Воистину! Так есть!
Да втуне не лежат благие речи,
И пусть достойный не пребудет в захолустье!
В уделов сотне сотен мир пусть будет.
Уважить многих, свое отбросить и следовать чужому.
Того, кто без ответа, не мытарить,
А кто в нужде и бедности, того не оттолкнуть.
Лишь истинный владыка это сможет’.
Сказал И:
— ‘О! Добродетель государя идет широко. И мудр же он, и свят, и мощен, и украшен. Предопределеньем не забудет [его] Владыка Неба. Вмиг овладеет [пределами он] четырех морей и станет править Поднебесной.
И согласился Юй:
— ‘Послушно следовать — к добру, противно действовать — к несчастью. Так точно тень и эхо’
Лесничий И снова говорил:
— ‘О, будь настороже! Внимательность и осторожность не приведут к обману.
И образца и меры не теряй.
В забавах не рассейся, в усладах не погрязни!
На службу привлекай достойных,
И только их. А скверну изгоняй,
Сомнения не зная. Но в чем сомнения не разобрал,
Того не делай.
И в ста намереньях будь только ясен.
Пути не предавай, что б славу у народа
Заполучить. Но и народ не раздражай,
Желаньям следуя своим.
[С делами] не тяни и не бросай [их].
И варвары отвсюду к князю притекут’.
Сказал Юй государю Шуню:
Сказал Юй:
— ‘О, помни, повелитель! Добродетель
Уменье управлять есть. Народа вскармливание определяет [должное] правленье.
Вода, огонь, металл и древо, земля и злаки — [все] в примененье служат. Равненье добродетели, на пользу приложенье, упроченье живого — совместно [друг с другом состоят в задачах].
[Указанные] посылов девять следуют порядком.
Порядок [этих] девяти [посылов] прославится пусть в песне.
Предупреди добром, угрозою наставь на путь.
А побуждай, прибегнув к песне
О девяти [посылах], не допускай изъянов в них’.
Сказал государь:
— ‘Воистину! Земля спокойна, Небо совершенно.
Шесть средств и три задачи улажены отменно,
Чтоб вечно из поколенья в поколенье
Служить опорой. И это [исполнить] удалось тебе’!.
[Еще] сказал владыка:
— ‘Юй, приблизься!
Сижу я на престоле царском
[Уж] 30 лет и года 3.
[Я], разменяв десяток лет уже девятый,
Пребуду всё в трудах. Не поленись,
Возьми мой люд [себе] ты под начало’.
Ответил Юй:
— ‘[Ведь] в добродетели я не горазд совсем, и люди [за мною] не пойдут.
[Вот] Гао Яо —
Повсюду насадил добродетель.
И добродетель понизу пошла,
Простые народ её усвоил прочно.
Подумай, о владыка! Кто [первый им] на ум приходит,
Так это он, [и] по раздумью — [тоже].
Чье имя на слуху? Его.
Кто точно лучший будет, как не он?!
[Так] вспомни ж, царь, ты о [его] успехах’!
Сказал владыка:
— ‘Гао Яо!
Среди людей вот этих, сановных и простых,
Нет никого, кто б преступил против меня.
Ты будь министром наказаний.
В пять наказаний вникни,
И тем содействие окажешь
Пяти почтениям в надежде мне
Установить порядок.
Пять наказаний приведут к отмене наказаний.
И люди на [должную] средину соберутся.
В том будет твой успех, [так] потрудись!
Ответил Гао Яо:
— ‘Нет в добродетели изъяна у владыки.
С подвластными [он] прост, и милостив [он] в управлении народом.
Вина не переходит на потомков,
А милости продлятся в поколеньях.
Как ни велик непреднамеренный проступок — простит.
Каким бы малым умысел не был — [за преступление] накажет.
Сомненье в преступленье есть — [накажет] легким [наказаньем].
А есть сомнение в заслуге — [он] важно [наградит].
Чтоб не убить невинного, он лучше выпустит беспутного [из рук]. [Его] любви к живому добродетель в сердца людей проникнет. А посему [они] и не нарушат власть предержащими [указанного им]’.
Сказал повелитель:
— ‘[Ты] дал мне по желаниям моим творить порядок.
[Земли] четыре [все] предела
Под веяньем [моим] пришли в движенье.
Твое ж то есть благодеянье’.
И вновь сказал он:
— ‘Приблизься, Юй! Потопа воды встревожили меня.
Ты ж преуспел во всем, что ты сулил.
Ты тем достоин. Мог постараться
[Ты] в уделе, мог ущемить [себя] в семье.
Не возгордился по-пустому. Ты тем достоин.
Ты многого себе не приписал,
[Хотя] в способностях с тобою в Поднебесной
Не потягаться никому. Ты не зазнался,
[Хотя] успешными делами в Поднебесной
С тобою некому поспорить. Великую в тебе
Я вижу добродетель,
Хвалю твои обширные заслуги.
Чреда небесных сроков упадает
На одного тебя. В конце концов
Тебе взять должность главного владыки.
Людские помыслы тревожны,
И Провиденья мысль неразличима.
Так будь нацелен и цельным будь.
Веди [ты] верно середину.
