Шалость, Крылов Виктор Александрович, Год: 1897

Драматургия
Время на прочтение: 52 минут(ы)
Скачать в PDF

ШАЛОСТЬ.
ИЗЪ АЛЬБОМА ПУТЕШЕСТВЕННИКА ПО ИТАЛІИ.

КОМЕДІЯ ВЪ ТРЕХЪ ДЙСТВІЯХЪ.

Виктора Крылова
(Александрова).

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
1897.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Викушинъ, Александръ Тимоеичъ,— чиновное петербургское лицо.
Викушина, Лидія Николаевна (Лика).
Пелевина, Ирина Гурьевна,— двица изъ Москвы, богатая.
Хвостова, Варвара Савишна,— тоже двица, но бдная, ея компаніонка.
Ботовъ, Дмитрій Павлычъ,— художникъ.
Бербатовъ, Петръ Петровичъ,— тоже художникъ, одвается нсколько эксцентрично, la Van-Dyk.
Зарукинъ, Андре и Спиридонычъ,— богатый москвичъ, изъ цивилизующагося купечества
Папенька, Маменька, Дочка, нмецкое семейство.
Англичанинъ.
Лакей гостинницы, итальянецъ.

Дйствіе происходитъ въ Италіи, на одномъ изъ острововъ Неаполитанскаго залива.

ПЕРВОЕ ДЙСТВІЕ.

Садикъ передъ виллой-гостинницей. Справа часть виллы въ два этажа (верхній исчезаетъ въ верхнихъ сукнахъ). Нижній этажъ на высокомъ цокол (въ полтора человка) обнесенъ легкимъ узкимъ балкончикомъ, съ котораго сходъ на сцену. Изъ виллы выходъ на балкончикъ. Вся вилла обросла дикимъ виноградомъ и розами. Передъ виллой садовая мебель, слва подъ верандой тоже. Въ глубин черезъ всю сцену каменный парапетъ, за нимъ верхушки деревьевъ и кустовъ, какъ-бы растущихъ на косогор. Въ отдаленіи море и за нимъ Везувій.

I.
БОТОВЪ, ВЕРБАТОВЪ и ЗАРУКИНЪ — вс трое пьютъ кофе слва, потомъ СЕМЕЙСТВО НМЦЕВЪ.

Зарукинъ — только что налилъ себ и хлебнулъ.

Пх!!.. что это они такое кладутъ въ этотъ кофе? Какую-то жженую корку дубовую… Это кофе! это кофе!!..

Язвительно смется.

Вербатовъ.

Пейте, пейте, нечего форсить-то, вдь другого не дадутъ.

Зарукинъ.

Мы дураки! мы, русскіе, сто тысячъ разъ дураки со всми нашими путешествіями, а наши доктора еще глупе насъ… (Передразнивая.) ‘Поживите въ хорошемъ климат, гд-нибудь въ Италіи… у подножія Везувія…’ Помилуйте, прежде всего мн нужно для здоровья не климатъ, а хорошее расположеніе духа. Если у меня нервы раздражены, если я злюсь каждый день, какой тутъ климатъ поможетъ?

Ботовъ.

Охота же злиться.

Зарукинъ.

Когда злятъ!.. (Беретъ молочникъ.) Вотъ это сливки у нихъ, хм! сливки! я думаю, они никогда коровы и не видывали, эти сливки. Это химическое соединеніе мла и воды. У меня въ Москв этакія сливки давно-бы лакею въ физіономію полетли.

Бербатовъ.

Ну, у васъ въ Москв тоже какъ случатся…

Зарукинъ.

Что это? на счетъ ды?.. Нтъ, ужъ извините. Такъ-то кушать въ цломъ мір не умютъ, какъ у насъ,— нигд ршительно! Да и не могутъ, матеріала того нтъ. Вдь это только слава, что тутъ омаръ, что въ немъ?— противъ нашего рака ему не устоять… ракъ и тоньше и… если его la bordelaise подать… а ужъ рыбы такой, какъ у насъ, не угодно-ли! отчаливайте: осетринка или стерлядь… да одна-ли рыба! нуте-ка, пожалуйте мн здсь рябчика! Что вы мн здсь за нашего рябчика дадите?

Ботовъ.

Еще-бы вы привередничали.

Зарукинъ.

Какой ужъ тутъ привередничать? хоть-бы запросто да сытно было. Я многаго не требую. Дайте мн хорошій кусокъ хорошаго мяса — и я буду доволенъ. Завели эти проклятые таблъ-д’оты: сидишь за столомъ битыхъ три часа, пятьдесятъ восемь разъ теб тарелки мняютъ,— все новое блюдо: редичка — блюдо, сардиночка — блюдо, говядинки лохмоточекъ, какъ листикъ почтовой бумаги, положатъ… Встанешь изо стола, точно цлый день на бирж промаялся, а въ желудк птухи поютъ, хоть сначала начинай обдать.

Ботовъ.

Вы-бы особо заказывали, на что вы за табль-д’отъ садитесь?

Зарукинъ.

Удивительно мн весело одному обдать. Тутъ хоть вс вмст дураковъ разыгрываемъ, на людяхъ и смерть красна. Это вдь только вонъ сдовласая англичанка съ локонами можетъ одна кушать, когда вс другіе кончили,— на нее что-ли любоваться?.. Вотъ тоже! она одна можетъ довести человка до бшенства: въ перчаткахъ обдаетъ! зачмъ она въ перчаткахъ обдаетъ?

Бербатовъ.

Вамъ-то что за дло?!

Зарукинъ.

Раздражаетъ меня, видть противно.

Бербатовъ.

Васъ тутъ все раздражаетъ.

Зарукинъ — вскакивая со стула.

И вы больше всхъ. Вы всегда счастливы, была-бы вамъ только баба, вы ужь и засіяли… и все равно какая баба, только-бы вамъ передъ юбкой козломъ вертться… за всякой грязной торговкой бжать готовъ.

Бербатовъ.

Въ торговк-то и встртите чистый національный типъ. Итальянская торговка-то что твоя королева!

Зарукинъ.

Да вдь у нея ногти грязные, вдь она чеснокъ стъ… и что вы очки втираете, національный типъ!! Вы даже съ двицей Пелевиной по цлымъ днямъ проводите, кажется, ужь на что типъ старой двы замоскворцкой: нервы лечитъ, съ дурищей компаньонкой бранится, а вы вдь все вмст гуляете, разговариваете, и вамъ любо!

Бербатовъ.

Я не могу жить безъ женскаго общества.

Зарукинъ.

Разв это женское общество? Это общество прокислой патоки, что въ зубахъ вязнетъ.

Бербатовъ.

За неимніемъ гербовой пишемъ на простой. Вы и сами ихъ компаніей не гнушаетесь.

Зарукинъ.

Мн больше и длать здсь нечего, а вы художникъ. Отчего вы не рисуете? Вы сюда работать пріхали. Вонъ Дмитрій Павлыча я понимаю, онъ занятъ, онъ съ утра ушелъ и длаетъ этюды.. А вы чего болтаетесь? какой вы живописецъ? что вы такое живописуете? гд? на чемъ? какими красками?

Бербатовъ.

Опять-таки это все не ваше дло. Дмитрій Павлычъ мн не указъ. Онъ художникъ спокойный, ровный, у него все, какъ по мрочк, акуратенъ, прилеженъ во всякое время. Я энтузіастъ, я бурный человкъ! Меня вдохновляетъ минута. Пришла минута — и я весь тутъ, нтъ минуты — я ничто,.

Ботовъ — встаетъ.

Мн, собственно, непонятно, Андрей Спиридонычъ, къ чему вы тутъ остаетесь, коли ужъ вамъ такъ гадко.

Зарукинъ.

Я и ду, я на-дняхъ непремнно уду. Хотите вмст? Вы вдь тоже собирались.

Ботовъ.

Да, но я узжаю сегодня.

Зарукинъ.

Какъ сегодня?

Ботовъ.

Въ два часа пароходъ отходитъ. Я ужъ расплатился въ отел, надо только вещи уложить.

Зарукинъ.

Зачмъ сегодня? Погодите денька два, погодите до четверга.
Въ глубин сцены появляется семейство нмцевъ: папенька, маменька и дочка.

Ботовъ.

Не могу.

Зарукинъ.

Мн въ четвергъ блье принесутъ отъ прачки, въ четвергъ вмст и подемъ, не оставлять же здсь блье.

Ботовъ.

Никакъ не могу, у меня такъ ужъ разсчитано, чтобъ сегодня хать.

Зарукинъ.

Ну, что за разсчеты? не по векселю платить. Подождите меня. Слушайте! можетъ, надумаетесь,— я въ четвергъ непремнно, такъ и знайте… въ Неаполь… пожалуй, и дальше вмст.

Ботовъ уходитъ.

Бербатовъ.

Слава Богу, что вы, наконецъ, отсюда уберетесь,— какъ ужъ вы мн надоли своимъ брюжжаньемъ.

Зарукинъ.

Поневол забрюжжишь, когда скучно.

Бербатовъ.

Оттого и скучно, что вы человкъ безсодержательный, ничмъ пользоваться не умет. (Указывая на семейство нмцевъ, которые въ глубин оживленно разговариваютъ и смются.) Вонъ вамъ нмцы! Берите примръ, глядите, какъ наслаждаются.

Зарукинъ.

Они зря хохочутъ, оттого что вырвались на волю, дома-то имъ хохотать запрещаютъ. (Нмцы поютъ.) Батюшки!— пніе… да еще хоровое,.. Эй вы, милые! Богъ подастъ!

Бербатовъ.

Умютъ жить въ свое удовольствіе, никмъ не стсняются: отпили кофе, пошли гулять… поютъ. (Нмцы, напвая, удаляются. Пніе замираетъ отдаленіи). А вы все только брюжжите! еще богатый человк могъ бы на общее развлеченіе праздникъ устроить, танцы народные, музыку… Куда вы деньги бережете?

Зарукинъ.

Ужъ, разумется, не на то, чтобъ васъ потшать.

Бербатовъ.

Я въ вашихъ деньгахъ не нуждаюсь, я ихъ презираю. У васъ деньги тунеядца. У меня свои есть, талантомъ добытыя, трудомъ… фу, какой несносный человкъ!

Входитъ Пелевина и Хвостова.

II.
Т-ЖЕ, ПЕЛЕВИНА и ХВОСТОВА.,

Пелевина.

Здравствуйте. Объ чемъ у васъ такой оживленный разговоръ? Я, еще по лстниц сходя, слышала ваши голоса.

Зарукинъ.

У васъ болзненный слухъ. Нервныя дамы всегда такъ, за три версты все слышатъ,

Хвостова.

Ирина Гурьевна въ этомъ не виноваты, что он нервная особа.

Слва садится и вяжетъ.

Зарукинъ — отходя и про себя.

Не одобрили! все значитъ въ порядк вещей… теперь пойдетъ разговоръ про сегодняшнюю жаркую погоду.

Пелевина — садясь.

Какъ жарко сегодня!

Зарукинъ — про себя.

Ну, вотъ! Это ужъ первымъ долгомъ! и утро не въ утро, коли этого не сказать.

Хвостова — Бербатову.

Если хотите, Петръ Петровичъ, Московскія вдомости,— мы получили.

Зарукинъ — про себя.

Теперь про вдомости пойдетъ.

Хвостова.

Ничего интереснаго нтъ, самыя пустыя статьи.

Зарукинъ — про себя.

Каждый-то божій день это повторяется и не надостъ… Уйдти лучше, совсмъ тутъ съ ними изругаешься.

Уходитъ.

III.
Т-ЖЕ безъ ЗАРУКИНА, потомъ ЛИКА, за ней ЛАКЕЙ гостинницы, въ конц АНГЛИЧАНИНЪ.

Пелевина.

Какой неделикатный.

Бербатовъ.

Не безпокойтесь, на-дняхъ узжаетъ.

Пелевина.

Очень рада. Я бы съ нимъ скоро совсмъ кланяться перестала.

Хвостова.

А я вамъ новость скажу.

Пелевина.

Какую?

Хвостова.

У насъ еще русское семейство пріхало, въ нашемъ отел остановилось.

Бербатовъ.

Когда?

Пелевина.

Въ то самое время, какъ вы пропадали. Вчера вдь цлый день васъ не было видно, совсмъ однхъ насъ оставили. Съ пароходомъ пріхалъ какой-то господинъ и дама — русскіе.

Хвостова.

Вотъ здсь остановились, это вотъ ихъ комнаты, съ балкончикомъ-то выходъ… Обдали за табль-д’отомъ, только не очень разговорчивы… Вы какъ думаете, Ирина Гурьевна, онъ ей кто приходится?

Пелевина.

Что мн думать? Ничуть я не желаю думать.

Хвостова.

Обращенье совсмъ не такое, чтобъ онъ ей былъ отецъ, а по годамъ могъ бы ей отцомъ быть. Неужели мужъ? Старъ онъ, чтобы мужемъ быть.

Пелевина.

Насъ съ вами это не касается.

Хвостова.

Впрочемъ, за границей-то здсь паспортовъ не спрашиваютъ, и не разберешь родства,— кто съ кмъ здитъ… бываютъ случаи…

Пелевина.

Какъ вы такъ говорите, Варвара Савишна?.. Ничего не зная, и такія заключенія сейчасъ длаете.

Хвостова.

Ну, ужъ вамъ, извстно, я никогда не угожу, что бы ни сказала.

Пелевина.

Ахъ!— опять!— начинается.

Хвостова.

Неправда разв?— Начинается… скажете тоже!

Бербатовъ

Милыя дамы! нехорошо!

Пелевина.

Чего она обидлась? Скажите, ну, чего она обидлась?

Хвостова

Обидлась, потому что отъ васъ все только выговоры слышишь одни, да недовольство… точно я маленькая двочка, ужъ въ уголъ меня поставьте.

Пелевина.

Ну, что она со мной длаетъ? Ну, скажите ей, пожалуйста… она меня измучаетъ, скажите ей.

Бербатовъ.

Милыя дамы, перестаньте. Я уйду.

Хвостова.

Молчать буду… все время буду молчать, извольте.

Пелевина.

Я васъ для компаніи съ собой взяла, чтобы мн веселй было, не одной, а вы исторіи затваете, еще больше мои нервы разстраиваете. Не надо было хать, коли такъ.

Хвостова.

Не угожу! говорю, не угожу, не могу угодить.

Бербатовъ.

Misericordia! Я опять уйду, на весь день уйду! Что вамъ за радость право… Давайте-ка, чмъ препираться-то, поговоримъ о новопрізжихъ… Такъ у насъ еще русскіе въ отел? прекрасно… старичокъ и молодая дама?

Хвостова — ворчливо.

Дама-ли, двица, почемъ я знаю.

Бербатовъ.

И не дурна собой?

Хвостова.

Для кого дурна, для кого не дурна.

Бербатовъ.

Молода, по крайней мр?

Хвостова.

Вотъ выйдетъ, увидите.

Бербатовъ.

У! какая вы злюка!

Пелевина.

Варвара Савишна, если вы не перестанете дуться, я сейчасъ отсюда уду или вы узжайте. Я не могу слушать ваши капризы, я для здоровья сюда пріхала.

Хвостова — все еще обидчиво, но смягчаясь.

Кажется я… ничего такого… (Вдругъ мняетъ тонъ на быстрый и покорный.) Ну, не сердитесь, ангелъ мой, Ирина Гурьевна, ангелъ… ну, не сердитесь.

Пелевина.

Невыносимо это, ей богу.

Хвостова.

Я вдь понимаю, Ирина Гурьевна, я чувствую, что я вамъ въ тягость. Что-жь мн длать?— никакъ съ собой совладать не могу. Я отъ любви моей, ей богу… никто васъ такъ не любитъ, какъ я… ангелъ, не сердитесь…

Пелевина.

Хорошо ужь, довольно, довольно пожалуйста… Петръ Петровичъ, сегодня-то вы насъ не оставляйте. Я что вчера придумала: намъ бы вмст на ослахъ въ горы похать, верхомъ. Оттуда должно быть видъ удивительный.

Бербатовъ.

А какъ васъ тамъ оселъ этотъ на верху-то чебурахнетъ, черезъ шею?

Пелевина.

Здсь, говорятъ, ослы привычные по горамъ ходить, опасности нтъ… мы провожатаго возьмемъ. Подемъ, пожалуйста, все хоть разнообразіе какое-нибудь…

Хвостова — внезапно.

Посмотрите-ка, посмотрите-ка! кажется, занавску отдернули.

Бербатовъ.

Гд?

Хвостова.

Отъ окна-то, у этихъ новыхъ прізжихъ. Ирина Гурьевна, это она тамъ ходитъ, видите въ окн.

Пелевина.

Пускай ее ходитъ, что-жь намъ-то?.. Вы не вздумайте кланяться, вы всмъ готовы кланяться, только бы обратить на себя вниманіе.

Хвостова.

Не опасайтесь за меня, я знаю приличіе… (Суетливо.) Идетъ, идетъ, сюда идетъ!..

На балкончик появляется Лика. Они за ней наблюдаютъ.

ЛИКА — осматриваетъ кругомъ, потомъ обращаясь въ дверь за кулисы.

Что?.. нтъ, не очень жарко, прелестно здсь. Я прикажу подать кофе на воздух… А?

Прислушивается.

Хвостова — тихо.

Это она съ нимъ переговаривается.

Пелевина.

Безъ васъ никто этого не понимаетъ.

Лика — въ дверь.

Хорошо… (Кличетъ.) Pasquale! Pasquale!

Появляется Лакей.

Лакей.

Che commanda la signorina?

Лика.

Pasquale, volete prepararci il caffe qui su questа piccola tavola.

Лакей.

Signora si.

Уходитъ. Лика уходитъ въ домъ.

БЕРБАТОВЪ — который невольно заглядлся на Лику, сдлалъ къ ней нсколько шаговъ и вышелъ изъ вернды.

Per bacco! какая прелесть.

Хвостова.

Петръ Петровичъ!.. Петръ Петровичъ! что это она ему приказала?

Бербатовъ.

Надо будетъ познакомиться, непремнно надо познакомиться.

Длаетъ два шага назадъ.

Пелевина.

Какъ васъ поразило! даже не слышите, что васъ спрашиваютъ.

Бербатовъ — подходя.

Вы меня спрашиваете?

Хвостова.

Что это она ему сказала?

Бербатовъ.

Она велла сюда кофе принести, они тутъ будутъ кофе пить.

Пелевина.

Подемте-же, Петръ Петровичъ, на ослахъ въ горы!

Бербатовъ — про себя.

Какъ-же не такъ, похалъ я съ вами, съ дурами когда тутъ такое знакомство предстоитъ… спровадить-бы ихъ… (Громко.) Хорошо-съ, подемте… только ужъ если хать, такъ надо сейчасъ, взбираться на гору долго, шагомъ придется, да отдыхать по дорог.

Въ глубин появляется длинный англичанинъ, онъ останавливается, раскрываетъ подзорную трубу и глядитъ въ нее.

Пелевина.

Мы готовы хоть сію минуту.

Бербатовъ.

Ступайте-же къ себ. Я пойду нанять ословъ, а вы переодньтесь. Въ этомъ на гор будетъ холодно.

Хвостова.

Ирина Гурьевна, намъ-бы завтракъ съ собой взять легонькій, проголодаешься вдь тамъ.

Бербатовъ.

Необходимо взять. Ступайте-же, приготовьте все и ждите меня у себя въ номер.

Пелевина.

Смотрите-же, вы не долго.

Хвостова.

Вдь мы сейчасъ готовы!

Об уходятъ.

IV.

БЕРБАТОВЪ и АНГЛИЧАНИНЪ, потомъ ЛИКА.

Бербатовъ — посл ухода дамъ.

Ладно, ладно, ждите,— приду посл дождичка въ четвергъ… Какая прелесть!.. Только-бы тутъ никого разгуливающихъ не было. Осмотримъ горизонтъ. (Оборачивается и видитъ англичанина. Ну, такъ и есть! непремнно выползетъ какая-нибудь этакая великая Британія… Въ сотый разъ вдь этотъ англичанинъ тутъ виды разсматриваетъ и все-таки никакъ не можетъ пройдти мимо, чтобъ сейчасъ не вынуть свой телескопъ, и… (Въ глубину.) Не отравляй ты, душенька, моего счастья,— уйди!.. (Англичанинъ закрываетъ подзорную трубку.) Слушается!.. Въ самомъ дл, кажется… (Англичанинъ идетъ.) Уходитъ… ну… ну… (Англичанинъ ушелъ). Merci!.. (Выступая на авансцену и глядя на домъ.) Какая прелесть!.. Кто бы такая?.. (Съ легкимъ вздохомъ.) Только должно быть двица. Чрезвычайно будетъ печально, если двица… дай богъ, чтобы дама!.. Что-жь? какъ будто нтъ этакихъ молодыхъ дамъ, случаются вдь и раннія замужества… (Лика появляется въ дверяхъ.) А! выходитъ… о! mia carissima!.. о, divina!— божество мое… Дай Господи, чтобъ она была дама. (Лика выходитъ съ книгой въ рукахъ и садится слва передъ домомъ). Какъ-бы къ ней подойти и познакомиться? Какой-бы предлогъ?.. разв старика дождаться, можетъ быть, онъ папиросу закуритъ, попросить огня?.. хорошо-бы такъ, пока она одна, познакомиться… вдь, можетъ быть, старикъ-то и не куритъ,— есть вдь такіе уроды, что совсмъ не курятъ, никакъ и не подступишься къ нимъ… Рискну… (Закуриваетъ папиросу.) Гм!.. пожалуй, дуракомъ назоветъ… ну что-жь такое?! пускай назоветъ… потомъ вдь узнаетъ, что это былъ только предлогъ… Надо-же какъ-нибудь. (Подходитъ къ Лик.) Извините, madame, я слышалъ вы соотечественница, такъ я прямо по-русски…

Лика.

Что-съ?

Бербатовъ.

Извините, можетъ, вамъ мшаетъ, что я курю? можетъ быть, вы не переносите табачнаго дыму?

Лика.

Здсь-то? въ саду?— я и не замтила, что вы курите.

Бербатовъ.

Конечно, втерокъ разноситъ… все-жь таки…

Лика — про себя.

Что за глупый вопросъ?

Бербатовъ.

Къ тому-же вотъ, кажется вы кофе собираетесь пить и можетъ быть… (Внезапно мняя тонъ.) А здсь кофе не хорошъ, въ Италіи не умютъ хорошо кофе приготовлять, ужь будьте снисходительны… не прогнвайтесь.

Лика.

Вы что-же, здсь при гостинниц состоите?

Бербатовъ.

Какъ при гостинниц?

Лика.

Служите здсь?

Бербатовъ — про себя.

Да она меня за лакея принимаетъ. (Ей.) Почему вамъ такъ показалось?

Лика.

Вы какъ-то особенно извиняетесь за здшній кофе.

Бербатовъ.

Ахъ, я только предупреждаю, мн ршительно все равно скверный кофе или нтъ. Впрочемъ, я лгу: мн это не можетъ быть все равно… мн это очень важно, такъ какъ этотъ кофе вы будете кушать. (Про себя.) Пошлость сказалъ, чувствую, что сказалъ пошлость (Ей.) Оттого что… какъ путешественникъ… я обязанъ принять участье въ прекрасной соотечественниц. (Про себя.) Кажется, не понравилось! (Ей.) Вы здсь проздомъ или поживете?

Лика.

Это не отъ меня зависитъ.

Бербатовъ.

Потому что если долго останетесь, я боюсь, вы соскучитесь… Природа здсь, правда, роскошная… видъ художественный, но немножко однообразный: море и и больше ничего. Прогулокъ мало и общества почти никакого нтъ. Задетъ клтчатый англичанинъ съ желтой подругой, нмецъ… русскіе какіе-то монстры, стыдишься ихъ и признавать русскими.

Лика.

Вы врно патріотъ?

Бербатовъ.

Нисколько… но все-таки какъ-то передъ собой неловко. (Про себя.) Опять сталъ путаться. (Ей.) Вы замтили?— на балконъ-то выходили, я сидлъ тутъ съ двумя дамами?— это русскія. Пелевина, старая два изъ Москвы, и съ компаньонкой… Какія дуры, я вамъ скажу…

Лика.

Вы изучаете нравы?

Бербатовъ.

Такъ… отчасти… а главное знаете… (Беретъ стулъ и подсаживается.) У меня очень странный характеръ.

Лика.

Очень доврчивый,

Бербатовъ.

Вы полагаете, что доврчивый?

Лика.

Еще-бы, вы собираетесь мн объ немъ разсказывать, совсмъ меня не зная.

Бербатовъ.

Да, да! это наша русская натура!.. мы любимъ простоту и откровенность, это такъ скоро сближаетъ.

Лика.

Вотъ въ этомъ я съ вами согласна: мы любимъ простоту и откровенность, позвольте-же мн это вамъ доказать… я хочу тоже откровенно…

Бербатовъ.— сіяя.

О! сдлайте одолженіе.

Лика.

Я вотъ не дочитала книгу… и мн ужасно интересно…

Бербатовъ — встаетъ.

А я вамъ мшаю? Виноватъ-съ, извините. (Отходите) Отшвырнула. Ну, да ничего, начало сдлано, унывать не станемъ… Вотъ старикъ выйдетъ, можетъ, онъ будетъ покладисте… Что-бы ему сказать? Разв, что онъ похожъ на какого-нибудь моего знакомаго… Нтъ ужъ, это слишкомъ старо… (Глянувъ за кулисы). O! Che diabolo! Теперь этотъ мужичина лзетъ… Не увидалъ-бы ее… Santa Maria!.. ее-то не увидалъ-бы… будетъ тутъ толочься.

Входитъ Зарукинъ на второмъ план. Бербатовъ пошелъ ему навстрчу.

V.
ЛИКА, БЕРБАТОВЪ, ЗАРУКИНЪ.

Зарукинъ.

Ну, батюшка, слава богу, прачка блье принесла, и я тоже могу хать сегодня. На видали-ли Ботова?

Лика — вздрогнувъ, про себя,

Кого?

Зарукинъ.

Заходилъ въ его номеръ,— нтъ. (Кличетъ.) Дмитрій Павлычъ!— а, Дмитрій Павлычъ!

Лика жадно прислушивается.

Бербатовъ.

Что вы кричите?

Зарукинъ.

Можетъ, онъ здсь гд-нибудь.

Бербатовъ.

Кто же такъ кричитъ? вдь здсь не лсъ, не роща. Ботовъ рисовать ушелъ вонъ по той дорог — онъ, врно, тамъ скалу рисуетъ… (Про себя.) Убирайся только подальше.

Зарукинъ.

Надо сговориться, коли вмст…

Уходитъ.

Лика.

Дмитрій здсь… А! наконецъ-то. Разспросить этого… (Бербатову.) Послушайте…

Бербатовъ — про себя.

Зоветъ! сама зоветъ! я говорилъ не унывать… (Подойдя къ Лик.) Что прикажете?

Лика.

Я дочитала… я кончила… Если вы хотите мн разсказать про здшнихъ путешественниковъ, какъ вы мн сейчасъ остроумно разсказывали,— садитесь пожалуйста.

Бербатовъ.

Очень радъ. (Садясь и про себя.) Клюетъ, клюетъ, ура!

Лика.

Такъ вы говорили, тутъ какія-то дв дамы.

Бербатовъ.

Да-съ. Пелевина съ компаньонкой.

Лика.

А какъ ихъ зовутъ?

Бербатовъ.

Ирина Гурьевна, а компаньонку Варвара Савишна.

Лика.

Ну, еще кто?

Бербатовъ.

Изъ русскихъ?

Лика.

Да.

Бербатовъ.

Изъ русскихъ есть еще одинъ пасторъ изъ Ревеля, только онъ совсмъ по русски не говоритъ.

Лика.

А еще?

Бербатовъ.

Еще сейчасъ вотъ проходилъ богатый мужикъ изъ Москвы, Зарукинъ… Знаете, изъ этакихъ, изъ русскихъ болвановъ.

Лика.

И зовутъ его?

Бербатовъ.

Андрей Спиридонычъ… Спи-ри-до-нычъ, слышите происхожденіе…

Лика.

А еще?

Бербатовъ.

Еще, пожалуй, Ботовъ художникъ.

Лика.

Дмитрій Павлычъ?

Бербатовъ.

Вы его знаете?

Лика.

Немножко.

Бербатовъ.

Позвольте-же и мн съ своей стороны спросить, съ кмъ я имю честь?..

Лика.

Моя фамилія Викушина. Зовутъ меня Лидія Николаевна.

Бeрбатовъ.

Прекрасное имя!.. (Про себя.) Опять пошлость! Чего я конфужусь? (Громко.) А вашъ пріздъ, Лидія Николаевна, произвелъ здсь большую сенсацію.

Лика.

Что вы?

Бербатовъ.

Много разговоровъ.

Лика.

Обо мн? Что-жъ такое?

Бербатовъ.

Да вотъ большой былъ споръ объ этомъ, кто вы такая: дама или двица, супруга этого старичка или дочь?

Лика.

А вы какъ думаете?

Бербатовъ — съ легкимъ вздохомъ.

Вроятно, дочь, вы такъ молоды.

Лика.

Разв молодыхъ дамъ не бываетъ?

Бербатовъ.

Конечно, бываетъ, и это самыя лучшія дамы…

Лика.

А вы что-бы хотли, чтобъ я была?

Бербатовъ.

Я-бы хотлъ, чтобы вы были то, что вы есть.

Лика.

Я то, что вы хотите.

Бербатовъ — радостно.

Неужели дама!? вы замужемъ? это вашъ супругъ?

Лика.

А, такъ вы хотите, чтобъ я была дама?

Бербатовъ.

Сорвалось съ языка, такъ ужь скрывать нечего: признаюсь — да.

Лика.

Почему?

Бербатовъ.

Потому что двица — это какое-то существо недозрлое… или, по крайней мр, на него надо смотрть, какъ на недозрлое. Съ двицей постоянно стсняешься…. Потомъ, и это очень важно: на двиц всегда, рискуешь жениться, на чужой жен — никогда.

Лика.

Однако, у васъ дйствительно откровенный русскій характеръ.

Бербатовъ — вставая.

А! mio Dio, я только громко высказываюсь, а думаютъ то-же самое большинство мужчинъ. Замужняя женщина намъ всегда привлекательне, потому-что между нами и ею стна — ея мужъ. Посмотрите кругомъ: изъ десяти мужчинъ едва одинъ поглядываетъ на молодую двицу, остальные девять вс глядятъ на молодую даму.

Лика — тоже вставъ.

Благодарю васъ за урокъ, можетъ быть, вы и правы… (Какъ бы про себя обдумывая что-то.) Прекрасно! (Ему). Я дама, я замужняя дама . (Появляется Викушинъ). А вотъ и мой мужъ.

VI.
Т-ЖЕ и ВИКУШИНЪ, потовъ ЛАКЕЙ.

Викушинъ — удивленный.

Что такое?

Лика.

Я сказала: вотъ мой мужъ. Чего-жь ты удивляешься? Какъ будто ты не знаешь, что ты на мн женатъ, что-я твоя супруга?… Здравствуй, милый, съ добрымъ утромъ, поцлуй свою Лику.

Викушинъ — сконфуженно.

Да, но я… здравствуй.

Цлуетъ ее.

Бербатовъ — про себя.

Усиленная любезность — подозрительный знакъ.

Лика.

Чтожь кофе не несутъ! (Кличетъ). Pasquale! Pasquale!

Лакей — входя.

Subito, subito, Signora, lo porto.

Лика.

Metta qui… e bene, Pasquale, e bene… (Кокетливо присядая). Mille grazie, Signore!

Лакей — важно раскланиваясь.

О, Signora! suo servitore!!.. (Переходитъ къ веранд. Проходя мимо Бербатова, длаетъ плутовское лицо и говоритъ ему.) Che carina la piccola russa!

Бербатовъ — про себя.

Ахъ ты скотина! тоже сметъ восхищаться… Che carina!.. ma che bestia!!

Лакей въ это время взялъ пустую посуду въ веранд и уходитъ въ глубину за виллу. Лика наливаетъ кофе, старательно ухаживая за Викушинымъ.

Викушинъ.

Что съ тобой сегодня?

Лика.

Ничего! (Смется). Я счастлива, я весела. Разв ты этому не радъ?

Цлуетъ его.

Викушинъ.

Перестань пожалуйста, шалить.

Бербатовъ.

Чрезвычайно подозрительное ухаживанье.

Лика.

Тутъ оказывается, вотъ мн господинъ говорилъ,— много русскихъ, теб не будетъ скучно… и знаешь, кто между прочимъ: мой знакомый, художникъ Ботовъ.

Бербатовъ.

Виноватъ, Ботова ужь вы не считайте, онъ сегодня узжаетъ.

Лика.

Куда?

Бербатовъ.

Въ Неаполь, въ два часа на пароход.

Лика — внезапно, почти вскрикнувъ.

Да это невозможно! (Оправляясь.) Это очень жалко… потому-что… Вотъ мой мужъ любитъ живопись и художниковъ. Да нельзя-ли его остановитъ, хоть на нсколько дней.

Бербатовъ.

О! если дло только за этимъ, то позвольте рекомендоваться: я тоже художникъ,— Бербатовъ.

Лика.

Вы тоже художникъ? (Про себя.) Какъ не кстати… нельзя-же, чтобъ онъ ухалъ такъ, и не зналъ, не видлъ

Викушинъ — Бербатову.

Вы въ здшнемъ-же отел квартируете?

Бербатовъ.

Да, мы вс тутъ. Моя комната съ той стороны и Пелевина тамъ-же Ботовъ тутъ вотъ во второмъ этаж, дв комнаты занимаетъ.

Лика — Викушину.

Во второмъ? Ахъ, дружокъ! не взять-ли намъ его комнаты? вдь онъ узжаетъ.

Викушинъ.

Зачмъ? У насъ комнаты прекрасныя.

Лика.

Во второмъ этаж гораздо лучше, воздухъ чище, не такъ сыро… Ты сегодня спалъ очень долго, это не годится, это тяжелый сонъ.

Викушинъ.

Богъ тебя знаетъ, что ты сегодня…

Бербатовъ.

Коли угодно, вотъ Ботовъ удетъ, тогда можно будетъ взглянуть его комнаты.

Лика.

Взглянуть мало… надо-бы его спросить..

Бербатовъ.

Ботова? Извольте, я сейчасъ…

Лика.

Нтъ!.. ужь если вы такъ добры… (Смясь.) А вдь это вы давеча правду сказали, что мы, русскіе, скоро сходимся, вотъ ужъ я какъ вами пользоваться начинаю: подите къ нему, попросите, чтобы онъ на минутку пришелъ сюда,— я сама съ нимъ поговорю.

Бербатовъ.

Сію-же секунду, если еще успю…

Викушинъ.

Да зачмъ намъ?

Лика.

Оставь, ты не знаешь… (Бербатову). Пожалуйста, скажите ему, что одна его знакомая проситъ… онъ человкъ любезный, онъ не откажетъ.

Бербатовъ.

Сейчасъ бгу-съ! (Про себя). Да это прелесть! это даръ небесный!..

VII.

ВИКУШИНЪ и ЛИКА.

Викушинъ.

Объясни на милость, что такое, съ тобой?

Лика.

Я сказала теб: я весела! Я рада, что ты здоровъ, хорошо выспался, мой дядяша милый… я рада, что мы съ тобой здсь, въ Италіи…

Викушинъ.

Нечего картины-то расписывать, не объ этомъ я спрашиваю. Ты мн скажи, съ чего ты взяла объявлять ему, что я твой мужъ?

Лика.

Чтожь тутъ обиднаго для тебя?

Викушинъ.

Обиднаго ничего,— да неправда.

Лика.

Напротивъ, это теб должно быть очень лестно: посмотри-ка, какъ они теб вс будутъ поклоняться за то, что у тебя такая миленькая молоденькая женка.

Викушинъ.

Спасибо за протекцію, только я въ ней не нуждаюсь.

Лика.

Вдь я же-бы могла быть твоей женой!.. и старше тебя женятся на молодыхъ.

Викушинъ.

Не въ томъ дло. Зачмъ людей-то морочить?

Лика.

Дядяша, милый, кушай свой кофе, кушай. Вотъ я теб еще налью… ну что, право, пристаешь изъ какихъ пустяковъ… ну, мн такъ вздумалось пошалить… что за преступленіе?

Викушинъ.

Странная шалость-то ужь очень.

Лика.

Вдь это какъ будетъ смшно, ты увидишь. Ну что теб стоитъ? Не все теб равно: женатый ты или нтъ. Я тебя ревновать не буду, ей богу, ухаживай за кмъ хочешь.

Викушинъ.

Ахъ, какъ вы добры!

Лика.

Милый дядяша, ну потшь меня. Уступи мн, не спорь, пожалуйста, одинъ разъ тебя прошу!

Викушинъ.

Да неловко, сумасбродка ты этакая… Степенный человкъ, и въ лтахъ, и въ чин, и вдругъ надувать… да еще чмъ надувать-то!

Лика.

Не ты надуваешь,— я надуваю… пожалуйста, вдь не надолго: чрезъ недлю удемъ и всему конецъ… Что? опять забылъ сигару? Покурить хочешь?.. Сейчасъ принесу… сиди, сиди, сейчасъ.

VIII.

ВИКУШИНЪ одинъ, потомъ БОТОВЪ и БЕРБАТОВЪ.

Викушинъ.

Теперь и поправить-то трудно: ее въ неловкое положеніе поставишь… какой сорванецъ!.. что сочинила.

Входятъ Бербатовъ и Ботовъ.

Бербатовъ.

Вотъ-съ вамъ художникъ Ботовъ, Дмитрій Павлычъ… а супруга ваша гд?

Викушинъ.

Супруга моя… она-съ пошла… (Про себя.) Ну вотъ ужъ я самъ ее супругой называю… (Громко.) Она за сигарой пошла.

Ботовъ.

Петръ Петровичъ сказалъ мн, что вы хотите занять мои комнаты, вы своими недовольны?

Викушинъ.

То есть я собственно — я очень доволенъ, я ни за что никуда не переду.

Ботовъ.

Объ чемъ-же меня хотятъ спросить?

Викушинъ — про себя.

Съ комнатами еще тутъ напутала. (Громко, но конфузливо.) То есть, какъ вамъ сказать… все можетъ случиться: и ваши комнаты понадобятся… вдь это все она…

Ботовъ.

Ваша супруга?

Викушинъ — еще больше конфузясь.

Моя… да… то есть.. (Про себя.) Этакій сорванецъ, что она со мной сдлала…,

Лика появляется на балкончик.

IX.

Т-ЖЕ и ЛИКА.

Лика — съ балкончика.

Bon giorno, signore, come sta?

Ботовъ — пораженный, не вря глазамъ.

Лик!.. это вы?.. Лидія Николаевна! Какая неожиданная встрча! Вы какъ здсь?

Лика.

По той-же дорог пріхала, какъ и вы.

Ботовъ.

Вотъ счастливая случайность.

Лика.

Совсмъ не случайность, если-бы васъ не позвали, вы-бы ухали, не повидавшись.

Ботовъ.

Такъ это вы?.. Я никакъ не ожидалъ.

Лика — Викушину.

Вотъ теб сигара, дружокъ.

Ботовъ.

Вы… замужемъ?

Лика.

Ну да! ну чтожь?.. почему-же мн не выйдти замужъ?

Бербатовъ — про себя.

Что такое между ними?

Лика.

Вы познакомились съ мужемъ?

Ботовъ.

Съ вашимъ… супругомъ…

Лика.

Садитесь… А мы вотъ разговорились о комнатахъ… такъ какъ вы сегодня узжаете…

Ботовъ.

Правда, я предполагалъ ухать, но…

Лика.

Разв передумали? Какъ это мило! Васъ что-нибудь задерживаетъ, какъ это кстати… Неправда-ли, задерживаетъ?— да?

Бербатовъ.

Дмитрій Павлычъ, какъ-же такъ? Вы только что говорили, что даже вещи вс собрали.

Ботовъ.

Тутъ явилось одно обстоятельство…

Бербатовъ — раздраженно.

Какое?— позвольте.

Ботовъ.

Хочется еще одинъ эскизъ набросать, рисуночекъ одной развалины, что касается моихъ комнатъ, сдлайте одолженіе, коли он вамъ понравятся, берите ихъ, я перейду куда-нибудь.

Лика.

А! нтъ, нтъ вы не узжаете, такъ это совсмъ другое дло. (Викушину.) И къ чему ты хочешь мнять, дружокъ, наши комнаты совсмъ не такъ плохи.

Викушинъ.

Я хочу? Теперь все на меня свалила… да я самъ говорилъ,— это ты все…

Лика — перебивая его, Ботову.

Какъ я рада, что расъ задержалъ этотъ рисунокъ… Вы намъ удлите немножко вашего времени, не все-же будете работать?

Бербатовъ — Ботову.

Странный какой у васъ характеръ, Дмитрій Павлычъ, сейчасъ хали, теперь не дете… (Про себя.) Повредитъ, наврно повредитъ!

Лика — Викушину.

Видишь, дружокъ, какъ намъ будетъ весело и хорошо. Мы будемъ окружены искусствомъ. Дмитрій Павлычъ покажетъ намъ свои картины… мой мужъ ужасно любить живопись… между нами сказать, очень мало въ ней понимаетъ,— но любитъ страстно.

Викушинъ.

Что ты, матушка, все про меня, ты про себя разсказывай!

Лика.

Охъ, ужъ эти мужья!.. вс они такіе, Дмитрій Павлычъ: не терпятъ, чтобъ люди видли, какъ объ нихъ заботятся. Такъ, неправда-ли, вы намъ покажете свои картины.

Бербатовъ.

И я покажу.

Лика.

Да, да, и вы покажете. (Викушину.) Ты увидишь, дружокъ, какъ мы вс будемъ за тобой ухаживать.

Викушинъ — встаетъ.

Я письма писать пойду, мн надо письма писать.

Лика.

И я съ тобой. Ты въ чемодан ни бумаги, ни чернилъ не найдешь, а найдешь, такъ разбрызгаешь… я теб все сама достану… (Викушинъ махнулъ рукой и ушелъ въ домъ.) Господа, извините…

Идетъ на лсенку.

Ботовъ.

Что это?— лицемріе или дйствительно она его любитъ?

Лика — на лстниц.

Стало быть, мы не прощаемся. A rivederci, Signore, a rivederci!

Уходитъ.

X.

БОТОВЪ и БЕРБАТОВЪ, потомъ ЗАРУКИНЪ.

Бербатовъ — про себя.

Это еще подозрительне, чмъ ея супружескія ухаживанья.

Ботовъ — про себя.

Лика замужемъ… и совсмъ какая-то другая стала… я ее не узнаю…

Бербатовъ.

Быстро-же вы мняете ваши ршенія. Что такое васъ вдругъ заставило остаться?

Ботовъ.

Я вамъ сказалъ.

Бербатовъ.

Это предлогъ, вы и не думали ни о какомъ рисунк, пока ее не увидли. Вы изъ-за моей барыньки остаетесь.

Ботовъ.

Почему-жь это она ваша?

Бербатовъ.

Ну да, можетъ быть, и больше ваша!.. Я былъ глупъ, на свою голову притащилъ васъ сюда… но я васъ предупреждаю: я дешево ее не отдамъ, я буду бороться.

Ботовъ.

Только не со мной.

Бербатовъ.

Ну, ну, ну,— ужъ я вижу, ужь я вижу.

Входитъ Зарукинъ.

Зарукинъ — Ботову.

Наконецъ-то я васъ нашелъ: ну-съ, ду съ вами сегодня: блье принесено, и я иду сейчасъ укладываться.

Ботовъ.

А я только-что хотлъ вамъ сказать, что согласенъ подождать васъ до четверга. Я сегодня хать не могу.

Зарукинъ.

Послушайте, изо всхъ русскихъ я васъ одного уважалъ за акуратность, а вы тоже — флюгеромъ.

Ботовъ.

Не могу, какъ хотите.

Уходитъ.

Бербатовъ.

Да, если-бъ вы ее видли и вы-бы не ухали.

Зарукинъ.

Кого?

Бербатовъ.

Нтъ, вы этого не слыхали… будто, что я этого не сказалъ! (Про себя.) Еще себ на шею . (Ему.) Узжайте, узжайте.

Зарукинъ.

Не толкайтесь, что вы? Захочу — уду, не захочу, такъ вы меня не прогоните.,

Входятъ ПЕЛЕВИНА и ХВОСТОВА.

XI.

Т-ЖЕ, ПЕЛЕВИНА и ХВОСТОВА, потомъ АНГЛИЧАНИНЪ.

Пелевина.

Ай да Петръ Петровичъ!.. ждемъ, ждемъ васъ, а вы что-же? Гд-же ослы?

Бербатовъ.

Ослы!.. ослы!.. вонъ ослы!..

Зарукинъ.

Будьте приличны! Машетъ на меня рукой и кричитъ: вонъ ослы!

Снова въ глубин появляется англичанинъ съ трубой.

Бербатовъ.

Сегодня меня увольте… извините: мн сегодня невозможно… и завтра тоже будетъ невозможно, и посл завтра… и потомъ…

Пелевина.

Такъ вы насъ въ отставку… Пока никого не было и мы были хороши, а теперь лучше нашлись?

Хвостова.

Петръ Петровичъ, возьмите Московскія вдомости, вотъ я принесла Московскія вдомости.

Бербатовъ.

Не нужно мн! Избавьте меня… Вонъ англичанину отдайте, онъ съ вами подетъ…

Зарукинъ.

Кто лучше? гд лучше?

Убгаетъ, преслдуемый Хвостовой, Пелевина идетъ за ними, Зарукинъ тоже, повторяя: ‘кто лучше? гд лучше?’

ВТОРОЕ ДЙСТВІЕ.

Комната Викушиныхъ. Сцена по возможности не глубока. Въ задней стн, противъ средины сцены, широкая арка. За аркой видна балюстрада балкона и дале садъ. На арк навшана тяжелая гардина, которой можно закрыть всю арку. Подл лвой стны диванчикъ, стулья и столъ. За ними въ углу этажерка и складной стуликъ у стны. Мебель по стнамъ.

По поднятіи занавса Бербатовъ сидитъ справа у маленькаго столика и рисуетъ. Входитъ Зарукинъ, за нимъ лакей несетъ вазу съ фруктами.

I.

БЕРБАТОВЪ, ЗАРУКИНЪ, ЛАКЕЙ.

Зарукинъ.

Давай сюда… сюда ставь… (Лакей ставитъ вазу на столъ передъ диваномъ.) Такъ… (Осматриваетъ.) Ну! Не Богъ всть какой подборъ, для Италіи-то можно-бы и лучше фрукты подобрать… Nicht viel gut… nicht… тьфу! я это по нмецки… А отчего ананаса нтъ? Я сказалъ, чтобъ непремнно былъ ананасъ. Петръ Петровичъ, спросите его, почему нтъ ананаса?

Бербатовъ.

Что я вамъ за переводчикъ дался.

Зарукинъ.

Убудетъ васъ, что-ли, если скажете?

Бербатовъ.

Не хочу ваше богатое невжество поощрять. Разлетлись вы жить въ Италію, такъ поучитесь сперва.

Зарукинъ.

Ахъ, какая премудрость, Боже мой!

Бербатовъ.

Не премудрость, а вы все таки не умете сказать… (Передразнивая его.) Nicht gut, nicht gut!.. Ха, ха, ха…

Зарукинъ.

Смшно! Потшайтесь! И но нужно ананаса, что взяли?.. (Лакею.) Ну, сколько теб заплатить? Комбьэнъ?.. комбьэнъ иль фо… ахъ ты дубина итальянская, ничего ты не понимаешь, дуракъ этакій.

Лакей.

Si signore.

Зарукинъ.

Регардэ! На, бери, смотри… (Показываетъ ему деньги.) Бери, сколько теб?

Лакей.

А!.. cinque lire, signore, cinque lire. (Беретъ деньги.)

Зарукинъ.

Ну теперь, allez… э… прикажэ… что я вру!?.

Бербатовъ.

Ха, ха… прикажэ! Вы воображаете, что коли будете коверкать русскія слова, такъ онъ скоре пойметъ.

Зарукинъ.

Отстаньте… Какъ это спросить — готова-ли лодка намъ кататься?.. (Бербатову.) Не надо, не надо, я не съ вами совтуюсь… (Лакею.) Ээ!.. la compania… promenare… per… per…

Длаетъ жесты, какъ гребутъ веслами.

Лакей — догадавшись.

Si signore, capisco! tutto e pronto.

Зарукинъ.

Да, готово… ну allez, allez…

Лакей уходитъ.

Бербатовъ.

Что вы мало разговаривали съ нимъ. Ха, ха… премило это у васъ выходитъ, преграціозно.

Зарукинъ.

Будто вы вс языки на свт знаете. Повезъ-бы я васъ въ Лапландію, посмотрлъ-бы, какъ-бы вы тоже тамъ: компренэ! Живописецъ! рисуетъ… Ночь на двор, а онъ рисуетъ. Она, что-ли, вамъ приказала?

Бербатовъ.

Кто она?

Зарукинъ.

Лидія Николавна, для нея вдь вы это.

Бербатовъ.

Хоть-бы и для нея-съ, никто мн этого не запретитъ.

Зарукинъ.

А вы и не поняли для чего она вамъ приказываетъ? Вдь это только, чтобъ васъ къ стулу пригвоздить, чтобъ вы ей меньше надодали, эхъ вы, простота!..

Бербатовъ.

Никто мн не приказывалъ и даже не просили… довольно мн было замтить, что этотъ, пейзажъ нравится… мн очень пріятно, на память…

Зарукинъ.

Фу! какія тонкости, подумаешь.

Бербатовъ.

Гд вамъ это понять!? вы вдь, если кто вамъ понравится, вы какъ ухаживаете? нельзя-ли что-нибудь купить, какъ-нибудь угостить! Желудокъ испортить,— больше-то ничего не вздумаете, за васъ всякую любезность деньги справляютъ. Отними у васъ деньги, такъ вы что? общипанный павлинъ!

Зарукинъ.

Это когда отнимутъ, а пока еще не отняли… потягайтесь-ка со мной. Мн эти вещи, батюшка, не въ диковинку, много времени на нжности не трачу. Мн не нужно по вашему фокусничать.

Бербатовъ.

Какъ это фокусничать?

Зарукинъ.

Геніальностью-то своей хвастать… Разрядился шутомъ! завитой, размазанный, пиджаки какіе-то особенные завелъ, ха, ха, бантъ на шею… вс люди, какъ люди, одинъ чортъ въ колпак,— чистая каррикатура.

Бербатовъ.

Васъ, видно, критик-то портной обучалъ… въ швейной мастерской міросозерцаніе почерпаете?

Зарукинъ.

Какое представленіе приготовилъ: художникъ живописуетъ… придетъ она, взглянетъ, ‘ахъ!’ — и прямо вамъ въ объятья. Дожидайтесь.

Бербатовъ.

Нтъ, она первымъ дломъ къ фруктамъ, покушать… Вы ее сейчасъ въ лодочку приглашаете прокатиться по морю, ночью, при лун… гд за вами тягаться!

Входитъ Хвостова.

II.

БЕРБАТОВЪ, ЗАРУБИНЪ и ХВОСТОВА.

Хвостова.

Какой прилежный сдлался, ночью работаетъ, не то, что прежде, по цлымъ днямъ карандаша въ руки не бралъ. Для Лидіи Николавны рисуете?

Бербатовъ.

Что за манера такая: для того, для этого… рисую потому, что хочу, и отдамъ тоже кому захочу.

Хвостова.

Намъ не отдадите, понятно.

Бербатовъ.

Я вамъ дарилъ картинку.

Хвостова.

Это гд изба-то нарисована? Merci, намъ избы-то и въ Россіи глаза намозолили,— невидаль какая! изъ Италіи везти стоитъ!.. небось ей вы итальянскіе виды рисуете, море… (Оборачивается и видитъ фрукты.) Ахъ, какія груши! гд вы взяли?

Зарукинъ.

Не троньте, пожалуйста, будете угощаться, когда вс придутъ.

Хвостова.

Тоже для Лидіи Николавны?

Зарукинъ.

Для всхъ.

Хвостова.

Ну ужъ для всхъ. Пока мы одн-то были, никогда этого не видывали, слава богу изъ-за Лидіи Николавны и намъ любезности перепадать стали.

Зарукинъ.

Слава богу, такъ вы и благодарите ее, чего же вы шипите?

Хвостова.

Выраженья какія! шипите!.. точно я змя… вжливый кавалеръ

Входитъ Викушина и Лика.

III.

Т-ЖЕ, ВИКУШИНЪ и ЛИКА.

Викушинъ.

Эге! у насъ ужъ гости… а мы гуляли.

Лика.

Дай шляпу, папочка.

Зарукинъ.

Позвольте мн.

Подбгаетъ, беретъ шляпу у Викушина и ставить ее на этажерку.

Викушинъ.

Что это? опять вы фрукты принесли! давно-ли отобдали?.. димъ, димъ,— смотрть тошно.

Садится подл стола.

Бербатовъ.

Вы ужъ съ него не взыщите, вы цль его цните, цль хорошая: услужить хочетъ. Чтожь съ него спрашивать, коли онъ другихъ радостей не понимаетъ?— пость, да попить, да погулять.

Зарукинъ.

Что-то вы тоже не очень-то отказываетесь пость-то, да погулять.

Викушинъ.

А вы все рисуете? Темно вдь, глаза испортите.

Зарукинъ.

Это ужь такой талантъ. Ему все равно: и при свт, и во тьм можетъ рисовать, одинаково хорошо будетъ.

Бербатовъ.

Я перестаю.

Викушинъ.

Покажите-ка, что вы тамъ намазюкали? Андрей Спиридонычъ, зажгите свчи.

Зарукинъ зажигаетъ свчи на стол.

Лика.

И гардину задерните, чтобъ мушкара на свтъ не налетла.

Бербатовъ подноситъ рисунокъ Викушину. Зарукинъ задергиваетъ гардину, закрывая всю арку.

Хвостова.

Виды итальянскіе для васъ рисуетъ.

Бербатовъ.

Позвольте, вы не такъ взяли, вы кверху ногами взяли, вотъ такъ….

Хвостова и Лика смотрятъ на картину изъ-за спины Викушина.

Викушинъ.

Ничего, хорошо. Что же это будетъ изображать?

Лика.

Папочка, ты не узнаешь? Это видъ изъ нашего окна… видишь, горы?

Зарукинъ — тоже заглянувъ.

Узнать не легко, какія это горы? это носорогъ какой-то… конечно, носорогъ! вотъ ноги, вотъ руки.

Бербатовъ.

Ха, ха, ха… руки! у носорога-то руки… ужь помалчивали-бы при вашемъ то невжеств. Ха-ха…

Зарукинъ.

Экое вамъ счастье, что я обмолвился. Не придирайтесь къ слову… вотъ заднія ноги, вотъ переднія, вотъ хвостъ!— носорогъ и есть.

Лика.

Не слушайте его, рисуночекъ выйдетъ прелестный, мн очень нравится.

Хвостова.

Извстно хорошо… разв для васъ онъ не постарается?.. вотъ и мальчика посадилъ подъ дерево.

Викушинъ.

Гд вы мальчика видите?

Хвостова.

Вотъ, клубочкомъ свернулся.

Бербатовъ.

Какой-же это мальчикъ? Это камень.

Зарукинъ — прыснувъ со смху.

Ха, ха, ха!.. вотъ какъ рисуетъ, подписывать надо, не то мальчикъ, не то камень.

Бербатовъ — отнимая рисунокъ.

Я очень не люблю показывать мои рисунки, пока они еще не кончены!

Кладетъ рисунокъ на этажерку.

Зарукинъ.

Я-бы на вашемъ мст и конченныхъ никому не показывалъ,— срамятъ только, да обижаютъ.

Викушинъ.

Что вы все ссоритесь, понять васъ не могу, что вамъ длить?

Входятъ Пелевина и Ботовъ.

IV.

Т-ЖЕ, ПЕЛЕВИНА и БОТОВЪ.

Пелевина.

Ну! демъ мы кататься на лодк или не демъ?

Садится справа.

Зарукинъ.

Все готово-съ, пожалуйте. Александръ Тимофеичъ, Лидія Николавна, угодно-съ? Командуйте.

Викушинъ.

Я съ вами не поду, ступайте безъ меня.

Бербатовъ.

Вы не хотите?

Викушинъ.

Пристало-ли мн съ моей степенностью да на вод колыхаться,— терпть этого не могу. У меня подъ ногами должна быть почва твердая.

Лика.

Папочка, но… ты одинъ останешься? Чтожь теб одному длать?

Викушинъ.

А вотъ сяду на балконъ и буду въ пространство глядть.

Уходитъ за арку.

Лика.

Теб скучно будетъ, хочешь я тоже не поду?

Бербатовъ.

Какъ вы не подете? тогда зачмъ-же хать? зачмъ вся прогулка?

Пелевина — обидчиво.

Разумется, зачмъ-же тогда? вдь все для одной Лидіи Николавны.

Хвостова.

Мы-то тутъ съ боку припека!

Зарукинъ.

Да коли правду говорить…

Лика — ему тихо.

Молчите, я поду. (Пелевиной.) Вы его не слушайте. Подемте вс и будемъ хохотать и веселиться.

Пелевина.

Нтъ ужъ, вы веселитесь… для васъ вдь все это длаютъ, мы домой пойдемъ.

Лика.

Ахъ, право… какъ это непріятно, изъ-за какого-нибудь слова и все разстроивается… Андрей Спиридонычъ, уврьте Ирину Гурьевну, что не для меня вы готовили, что для всхъ,— уговорите ее… Дмитрій Павлычъ, пожалуйста, уговорите… ну что такое обижаться!

Зарукинъ — Пелевиной.

Полноте! что вы, въ самомъ дл, обижаетесь, только огорчаете Лидію Николавну. Вы намъ весь вечеръ портите.

Ботовъ.

Позвольте, позвольте, я вамъ объясню.

Зарукинъ и Ботовъ убждаютъ Пелевину. Лика и Бербатовъ въ сторон отъ нихъ.

Лика — Бербатову.

Если вы впередъ будете такъ себя вести, я разсержусь и говорить съ вами не стану.

Бербатовъ.

Когда я жить безъ васъ не могу.

Лика.

И длаете мн постоянныя непріятности. Не забывайте-же, что я замужемъ. Вы ее злите, а меня этимъ подводите подъ сплетни и пересуды. Это и не умно, и… даже не практично.

Бербатовъ.

Но я за васъ…

Лика.

Преданный-то человкъ наоборотъ-бы: за ней ухаживалъ, а не за мной, чтобы она мн не завидовала и не злилась.

Бербатовъ.

Чтобъ отклонить подозрніе?!

Лика.

Точно вы младенецъ.

Отходятъ отъ него.

Бербатовъ.

Понимаю… правда, правда, истина… (Про себя.) О! что она мн сказала!.. что она сказала!.. смйтесь, господа, смйтесь… посмотримъ, поглядимъ… Буду ухаживать, за кмъ хотите буду.

Лика — ко всмъ, похлопывая въ ладоши.

Ну-съ, такъ не теряйте времени!..

Хвостова — которая все время, оставалась у стола.

Фрукты-то съ собой-бы взять, хоть что-нибудь… Можетъ, на прогулк кому вздумается.

Лика.

Возьмите въ карманъ, коли хотите.

Хвостова берегъ три груши, и прячетъ въ карманъ.

Зарукинъ.

Вы ужь и вазу въ карманъ запрячьте.

Хвостова.

Мн позволили.

Зарукинъ.

А вы обрадовались… куда вы это набираете?

Лика — Зарукину.

Перестаньте.

Зарукинъ — Лик, почти громко.

Помилуйте, это коровы. Имъ въ пору сна возъ, а не…

Пелевина.

Варвара Савишна, положите назадъ.

Хвостова.

Назадъ? отчего назадъ?

Пелевина.

Положите назадъ… не нужно вамъ чужихъ фруктъ… положите, не сердите меня, ну-съ… ну… сейчасъ-же… (Та кладетъ дв груши.) Нтъ вс… вс положите, и третью тоже.

Хвостова.

Да я только дв взяла.

Пелевина.

Не сердите меня.

Хвостова — вынимаетъ и кладетъ третью грушу.

Какая неделикатность, такъ ужъ и не знаю.

Переходятъ направо къ Пелевиной.

Лика.

Ахъ! Творецъ мой!.. Андрей Спиридонычъ! эти фрукты вы мн принесли? да?.. стало быть, они мои, я могу ими распоряжаться?

Зарукинъ.

Распоряжайтесь.

Лика.

Извольте-же сейчасъ снести всю вазу въ комнату Ирины Гурьевны.

Бербатовъ.

Безподобно! ха, ха, ха!.. безподобно!.. Онъ городилъ, городилъ вазу: компренэ да прикажэ, плнить хотлъ,— а вы его… ха, ха!.. браво! браво!

Зарукинъ — Лик.

Мн теперь эту вазу все равно, что въ мусорную яму бросить, потому-что единственно ради васъ одной…

Лика.

Вы не должны этого показывать.

Зарукинъ.

Я не въ силахъ таить…

Лика.

Я вамъ приказываю быть съ ними любезнымъ… и гораздо любезне, чмъ со мной, слышите.

Зарукинъ.

А что мн за это будетъ?

Лика.

Я вамъ приказываю.

Зарукинъ.

Посмотрю, что мн за это будетъ. Ирина Гурьевна, Варвара Савишна, приношу покаяніе и прошу меня простить. Я грубый невжа… но въ душ я добръ и милъ… Лидія Николавна приказала, имъ угодно,— я иду поставить фрукты къ вамъ — и буду ждать всхъ васъ на берегу у лодки… (Лик.) Посмотрю, что мн за это будетъ.

Уходитъ.

Бербатовъ.

Однако, вы надъ нимъ властвуете.

Лика.

Да, если-бъ и вы были такъ послушны…

Бербатовъ.

Буду, буду!..

Лика

Дмитрій Павлычъ! (Ботовъ къ ней подходитъ.) Докажите, что вы мн истинный другъ, исполните мою просьбу.

Ботовъ.

Все, до малйшаго каприза.

Лика.

Останьтесь съ папочкой.

Ботовъ.

Не хать съ вами?

Лика.

Ему, бдняжк, скучно одному, пожалуйста.

Ботовъ — недовольный.

Если вы этого непремнно требуете…

Лика.

Я прошу.

Бербатовъ — ей тихо.

Вы молодецъ! благодарю.

Уходитъ къ Пелевиной и любезничаетъ съ ней.

Ботовъ.

Я только не понимаю за что?..

Лика.

Вы?

Ботовъ.

За что я меньше всхъ другихъ долженъ пользоваться вашимъ обществомъ?

Лика.

Разв меньше!

Ботовъ.

Вы этого не замчаете? Потому-что вамъ все равно: здсь-ли я, нтъ-ли.

Лика — пожимая плечами.

Гм!.. то: ‘до малйшаго каприза!’ а то упреки.

Ботовъ.

Надолъ я вамъ? Хотите, я уду? совсмъ и на глаза не покажусь.

Лика.

Смерть моя!— какіе вы вс злые и обидчивые. Васъ просятъ остаться, вы говорите — уду, какъ логично!

Отходитъ отъ него. Викушинъ возвращается.

Викушинъ.

Чтожь вы копаетесь, не дете?.. Вонъ взошла луна златая!..

Лика.

Идемте, идемте, въ самомъ дл поздно будетъ…

Хвостова.

Андрей Спиридонычъ дожидается.

Пелевина.

Пойдемте.

Уходитъ съ Хвостовой.

Бербатовъ.

А вы?

Лика.

И я… Только вотъ съ папочкой прощусь. (Вербатовъ ушелъ.) Прощай, мой бдный папуличка, не скучай безъ меня, будь паинька.

Викушинъ.

Довольно теб! Оставь меня въ поко.
Лика — бжитъ къ арк, тамъ останавливается и посылаетъ рукой поцлуи.
Uno, due, tre, quatro, cinque…

Викушинъ.

Уйди!

Лика разражается смхомъ и исчезаетъ.

V.

ВИКУШИНЪ и БОТОВЪ.

Викушинъ.

Вы зачмъ остались?

Ботовъ.

Приказано мн, чтобъ съ вами быть, занимать васъ.

Викушинъ.

Ну садитесь, занимайте.

Ботовъ.

Приказано… ослушаться нельзя. Лидія Николавна, видите, какъ тутъ нами всми кружитъ…

Викушинъ.

Баловница ужасная.

Ботовъ.

Въ какомъ смысл баловница?

Викушинъ.

Порядка никакого не знаетъ, ни въ обращеніи, ни въ чемъ,— все финтитъ . не строго воспитана, не въ правилахъ.

Ботовъ.

Она, кажется, въ гимназіи училась?

Викушинъ.

Да. И тамъ-то присмотръ плохой, а дома и того хуже былъ. Мать ея умерла рано, такъ и росла безъ женскаго вниманія.

Ботовъ.

Съ однимъ отцомъ?

Викушинъ.

Нтъ, жила, пожалуй, тамъ у брата какая-то дальняя родственница, кричала на нее: ‘не смй! не смй!’ а она ей передъ носомъ шмыгъ — вотъ теб и не смй. Двчонка шаловливая всегда была, съ самаго дтства.

Ботовъ.

Вы ее съ дтства знали?

Викушинъ.

Какъ-же иначе? что за вопросъ? Потомъ очень ужъ ее избаловали. Умеръ братъ, попала она мн на руки семнадцати лтъ,— поди, совладай съ ней. Стали ее приглашать къ себ на лто гостить то та, то другая товарка… ну, я не препятствовалъ… везд-то ее любятъ, она веселуха такая, совсмъ и избаловали.

Ботовъ.

Извините меня, я что-то не пойму: ‘братъ, братъ’, про какого брата вы говорите?

Викушинъ.

Про моего брата Николая.

Ботовъ.

Что-же онъ Лидіи Николавн?

Викушинъ.

Отецъ ея, коли я ей дядя… какой вы сегодня несообразительный.

Ботовъ.

Вы ей дядя? родной?

Викушинъ.

Родно… (Не договариваетъ.) Да на что вамъ понадобилось это узнавать? Вы ея родословную таблицу, что-ли, составляете?

Ботовъ.

Я вотъ не понимаю, какъ-же вы могли на ней жениться, если вы ей родной дядя?.. у насъ по закону нельзя жениться на родной племянниц?

Викушинъ — встаетъ и длаетъ два шага.

По вашему мннію, это для меня очень забавный разговоръ?

Ботовъ.

Я только удивился… я не зналъ…

Викушинъ.

И всегда вы этакъ занимаете людей? разспросами да удивленіемъ? Кому и какой прокъ въ вашемъ удивленіи.

Ботовъ.

Къ слову пришлось…

Викушинъ.

Къ какому слову? Вы ни одного путнаго слова не сказали, все я говорю. Не вы меня занимаете, а я васъ.

Ботовъ.

Чего-же вы гнваетесь? Ну, хорошо, я васъ объ этомъ больше спрашивать не буду.

Викушинъ.

Чрезвычайно обяжете.

Прохаживается.

Ботовъ.

Такъ объ чемъ-же намъ разговаривать?

Викушинъ.

Ваше дло — не мое. Вамъ поручено — вы и выдумывайте, я за васъ выдумывать не намренъ.

Ботовъ.

Ха, ха!.. такъ вотъ, я выдумалъ объ чемъ: читалъ я сегодня итальянскія газеты,— какой случай былъ въ парламент.

Викушинъ.

Нисколько мн не интересно знать про вашъ парламентъ,— я тамъ засдать не буду.

Ботовъ.

Гм… не интересно… Постойте, такъ я вамъ разскажу, какъ тутъ въ Италіи мозаику длаютъ.

Викушинъ.

Ну васъ, съ вашей мозаикой!

Ботовъ.

Вамъ ршительно угодить можетъ только одна Лидія Николавна. Скажите, давно вы на ней женаты?

Викушинъ.

Далась вамъ опять Лидія Николавна.

Ботовъ.

Дивлюсь я ей…

Викушинъ.

И я дивлюсь: зачмъ она васъ тутъ оставила? ничего въ васъ занимательнаго нтъ, нисколько вы разговаривать не умете… и не просилъ я совсмъ,— зачмъ она васъ оставила?

Ботовъ.

Хотите я уйду? Можетъ быть, они еще не ухали.

Входитъ Лика. Ботовъ невольно слегка вскрикиваетъ.

VI.

Т-ЖЕ и ЛИКА.

Лика.

Нтъ-съ, ухали. Я ихъ усадила въ лодку, а когда пришлось мн садиться, я забоялась войти: ‘нтъ, нтъ, ни за что! вонъ, говорю, объзжайте, вонъ къ тому камню, я оттуда сяду…’ только это они отплыли отъ берега, я крикнула лодочникамъ: ‘avanti! avanti!’ и убжала.

Ботовъ.

Ха, ха! какой сюрпризъ для нашихъ кавалеровъ.

Лика.

Я не могла хать безъ папочки, я такъ боялась, что теб скучно здсь.

Викушинъ.

Не заботься ты, пожалуйста, о моей скук… мн скучать очень весело, я люблю скучать.. вотъ развлекателя какого мн навязала… точно судебный слдователь, такъ и вцпился: ‘давно-ли женились? да кто ей сватъ?.. да кто ей братъ?’ — фу! даже вспотлъ!

Лика — Ботову.

Понадйся на васъ! Чмъ вы его такъ раздражили?

Викушинъ.

Да не раздражили меня совсмъ. Надоло мн все это.

Лика.

Что?

Викушинъ.

Оставь ты меня… я вотъ закурю сигару, сяду на лсенку и буду на луну смотрть… занимайтесь вы безъ меня, забудьте обо мн, пожалуйста.

Уходитъ за занавску арки, Лика остается одна съ Ботовымъ.

VII.

ЛИКА и БОТОВЪ.

Лика длаетъ шагъ къ арк.

Ботовъ.

Не идите за нимъ!.. не идите, останьтесь! Довольно вамъ эту комедію-то играть.

Лика — остановясь.

Вотъ привтствіе! признаюсь.

Ботовъ.

Конечно, комедія!.. Кто-же не видитъ, что вс эти ухаживанья за вашимъ мужемъ фальшь и напускное? Не даромъ-же онъ бжитъ отъ нихъ. Останьтесь, поговоримте… я такъ радъ, что вы вернулись.

Лика.

Вы думаете, я вернулась для васъ?

Ботовъ.

Нтъ, я этого не думалъ, но вы сказали и теперь я невольно думаю… да, я убжденъ, что именно для меня.

Лика.

Напрасно.

Ботовъ.

Не говорите такъ, не жалйте, даже въ шутку не жалйте, что сдлали мн эту маленькую любезность: вы осчастливили меня, я, наконецъ, вижу васъ наедин, нтъ этихъ постороннихъ между нами, и я опять могу, Лика моя, опять…

Лика — прерывая его.

Я васъ прошу: вы меня такъ не называйте.

Ботовъ.

Я прежде называлъ.

Лика.

Прежде было прежде… теперь совсмъ не то… не то, что прежде.

Ботовъ.

Вы сердиты на меня? вы, можетъ быть, вправ сердиться…

Лика.

Кто сердится, не такъ встрчается, какъ мы: я не отвернулась отъ васъ, не убжала, я, напротивъ, обрадовалась и сама васъ позвала.

Ботовъ.

Но это маска! Вы притворяетесь привтливой и равнодушной… ваше любезное Обхожденіе простой доброй знакомкой, чужой!.. все это маска… Или вы никогда меня не любили, или… если любили… вы должны сердиться.

Лика.

Къ чему-же это насъ приведетъ?

Ботовъ.

Къ объясненію… я жду его, я хочу его, ищу съ той минуты, какъ снова увидлъ васъ.

Лика.

А потомъ?

Ботовъ.

Что-бы ни было потомъ! все, что хотите… Вдь я еще люблю васъ,— люблю, какъ при первой нашей встрч! можетъ быть, и больше, чмъ тогда, можетъ быть, и наврно, что гораздо больше… Лика, зачмъ вы торопились выйти замужъ и не писали мн даже объ этомъ?.. Зачмъ все это такъ случилось?

Лика.

Вы заставляете меня вспоминать минуты очень тяжелыя, но что съ вами длать? вы настаиваете… такъ хоть ради того, что было хорошаго въ этомъ — прошломъ, давайте вспоминать. Я гостила лтомъ въ деревн у школьной подруги, вы жили по сосдству, мы познакомились, разговорились, сблизились… полюбили другъ друга.

Ботовъ.

Хорошее было время.

Лика.

Мы полюбили, по не совсмъ одинаково. Для васъ это чувство, врно, ужь было не новостью, я его испытывала впервые… До встрчи съ вами у меня въ жизни были только дв привязанности… ребенкомъ я была влюблена въ Петра великаго и перепортила вс книжки русской исторіи, подчеркивая его имя… и потомъ еще пятнадцати лтъ я поцловала перчатку моего учителя музыки. Онъ какъ-то сыгралъ намъ что-то до того увлекательное, что я почувствовала слезы, тайкомъ схватила его перчатку и поцловала внутри, съ изнанки, чтобы, когда онъ наднетъ, мой поцлуй коснулся его руки. Ну, вотъ, кром этихъ двухъ глупостей, двухъ дтскихъ вспышекъ, до васъ у меня никогда никакой любви не было. Потомъ прямо вы.

Ботовъ.

То-есть любовь настоящая, взаимная.

Лика.

Вы первый на меня взглянули не какъ вс другіе: вы не искали моихъ шутокъ, моего дтскаго баловства, вы искали душу, искали умъ. Вы первый заговорили со мной серьезно, стали серьезно и спорить, и соглашаться, совтывались, выслушивали мои замчанія… съ вами я какъ-то сразу выросла. Вы поняли, что подъ этой моей веселостью и легкомысліемъ таится еще что-то, боле глубокое, боле достойное, человчное,— и указали мн это. Вы какъ будто заставили меня одуматься и оцнить себя. Я полюбила васъ, я вся отдалась моему чувству… Господи! какъ я была счастлива! словно новый міръ открылся предо мною, новая жизнь началась.

Ботовъ.

Такъ и было.

Лика.

Вы ухали… (Глядятъ на него въ упоръ, съ плохо скрытымъ упрекомъ.) Вамъ надо было ухать. Мы разстались. Сперва я даже не сообразила, что это? Мн было только горько, невыносимо горько… пошла наша переписка… прошелъ годъ, письма становились рже, холоднй. Я обидлась, я сама стала рже писать, ждала вашихъ упрековъ,— упрековъ не было: письма такія спокойныя и все рже, рже… я задумалась… начала разбирать вс наши разговоры и этотъ вашъ отъздъ… думала, разбирала — и поняла.

Ботовъ.

Что-же вы поняли?

Лика.

Любила только одна я, у васъ это было лтнее времяпровожденіе.

Ботовъ.

Неправда.

Лика.

Вы поддались милому развлеченью, но замтили, что я засумасшествовала, что въ себ этому отвта не находите и отошли… просто, умно, честно, не обрывая, не оскорбляя грубой правдой… такъ, исподволь, въ отдаленьи, замерли. Я затосковала. Прежнее прошло — новое погибло. Куда пропалъ и смхъ, и веселье! Какъ мертвая стала. Это приписали болзни. Предложили хать за-границу лечиться… я обрадовалась, потому что…

Ботовъ.

И боится договорить!.. Потому что надялась, хотла встртить меня. Къ чему-же было выходить замужъ за стараго дядю?

Лика — опомнясь отъ невольной искренности.

Онъ вамъ сказалъ, что онъ мн дядя? онъ путаетъ родство — онъ дальній. Замужъ! отчего-же не выйти за хорошаго человка? Не все равно какъ жить, когда живешь, чтобъ только существовать.

Ботовъ.

Зачмъ вы торопились? отчего не написали мн?.. Хорошій человкъ! да вдь старикъ-же! не жаль вамъ было себя?

Лика.

Нтъ, лгать не стану,— пожалла. Какъ одлась я въ подвнечное платье да пошла къ зеркалу,— вся въ бломъ, и блый вуаль, и цвты на голов,— такъ я себ понравилась, такая хорошенькая. Вспомнила про васъ. Не видитъ онъ меня такой, взглянулъ-бы хоть… И вотъ этакая, какъ есть, — — я достанусь… (Не оканчиваетъ, останавливается, потомъ вздохнувъ.) не ему!.. очень я тогда себя пожалла.

Ботовъ.

И все-таки ршились…

Лика.

Вы-же меня не хотли! вы-же ушли.

Ботовъ.

Неправда, неправда, тысячу разъ неправда. Я былъ неакуратенъ въ переписк, можетъ быть, но оттого, что я слишкомъ былъ увренъ въ васъ… Я ухалъ въ Италію, чтобъ учиться, развить свое дарованіе художника, и нигд ни на минуту не переставалъ любить васъ и люблю теперь. Я былъ увренъ, что вы моя, что вы останетесь моей.

Лика.

Точно вещь какая!— взялъ, заперъ въ сундукъ и думать забылъ: ‘моя, молъ, когда понадобится, выну!..’ Вдь это убійство!.. (Сгоряча!) Если ты любилъ… если вы — въ самомъ дл любили меня, зачмъ было меня бросать? узжать одному? спокойно тянуть эти ласковыя рчи?… Я-бы пшкомъ пошла за вами въ вашу Италію, я-бы все сдлала, что-бы вы мн не сказали…

Ботовъ.

Сдлай.

Лика.

Прежде надо было объ этомъ думать.

Ботовъ.

Ты вдь твоего мужа не любишь! ты любишь меня, я знаю. Не говори: нтъ… если ты скажешь нтъ,— ты солжешь.

Л И K А — прислушиваясь.

Погодите! онъ, кажется, зоветъ!

Ботовъ.

О! я готовъ его убить!!

Лика — съ упрекомъ.

Дмитрій Павлычъ!

Ботовъ.

Прости меня, Лика, прости.

Лика.

Сядьте, сядьте, дружокъ, не надо такъ… Если теперь вы въ самомъ дл не обманываете… ни себя, ни меня… не отчаивайтесь, нтъ, все можетъ хорошо… сдлаться… (Пожимаетъ ему руку и идетъ къ занавсу арки.) Ты звалъ, папа? (Прислушивается.) Сейчасъ. (Возвращается къ авансцен,) онъ проситъ стаканъ лимонаду, помогите мн сдлать… (Беретъ съ этажерки воду, сахаръ и лимонъ. Ботовъ наливаетъ въ стаканъ.) Довольно, не такъ полно…

Она, стоя у стола, длаетъ лимонадъ. Онъ сидитъ подл нея и любуется ею.

Ботовъ — съ затаенной страстью.

Я не буду отчаяваться. Лика, я ужъ и тмъ счастливъ, что встртилъ тебя… Вотъ, она тутъ, опять подл меня, моя Лика, я опять вижу ее… я сознаю, что она тутъ… (Лика улыбается и покачиваетъ головой.) Нечего ухмыляться-то и головкой покачивать… да, Лика, ты тутъ и теперь для меня никто не существуетъ… ты одна…

Лика — глотнувъ лимонадъ и подавая ему.

Попробуйте, кажется, лимона мало?

Ботовъ.

Я твои мысли узнаю.

Пьетъ.

Лика.

Я васъ не объ мысляхъ спрашиваю.

Ботовъ.

А я ихъ узналъ.

Лика.

Какія-же?

Ботовъ.

Ты сама знаешь, чего спрашивать?

Лика — улыбаясь.

Пустяки говорите.

Ботовъ.

Сильне жми… Нтъ, у тебя силенокъ мало… Я теб помогу. (Схватываетъ ея руки и сжимаетъ ихъ.) Какъ дрожатъ твои ручки…

Лика.

Оставьте!

Онъ невольно подносить руки ея къ своимъ губамъ и цлуетъ ихъ. Входитъ Викушинъ.

VIII.

Т-ЖЕ и ВИКУШИНЪ.

Викушинъ.

Я забылъ, что вы здсь.

Ботовъ — съ легкимъ смущеніемъ.

Мы лимонадъ для васъ длали… вмст.

Лика — подавая стаканъ.

Вотъ, папа.

Викушинъ — попробовавъ.

Немножко пересластили.

Пьетъ.

Ботовъ.

Хорошо тамъ, на воздух?

Викушинъ.

Прогуляйтесь, увидите.

Ботовъ.

Какъ-то наши соотечественники наслаждаются теперь — на мор-то?!

Викушинъ.

Кончили наслаждаться, не долго накатались, домой идутъ. Сейчасъ я видлъ, какъ лодка причалила.

Лика.

Отчего-же такъ скоро!.. Только-бы они тамъ опять вс не перессорились…

Входитъ Бербатовъ и хохочетъ.

IX.

Т-ЖЕ и БЕРБАТОВЪ.

Бербатовъ.

Вотъ ловко-то, вотъ мастерски?.. Теперь больше не сунутся съ нами кататься.

Ботовъ.

Какую-нибудь шутку гадкую сотворили съ нашими дамами?

Бербатовъ.

Было… ха, ха… вольно-же имъ считать себя за настоящихъ дамъ… какія это дамы? он больше для оттнка, чтобъ рефлексъ производить.

Викушинъ.

Напрасно,— дамы очень обходительныя.

Бербатовъ.

Особы драгоцнныя, что говорить! могутъ доставить величайшее блаженство, только, такъ сказать, путемъ отраженія, какъ рзкая тнь въ живописи. Мазнешь гд-нибудь, этакъ потемне, свтлое-то такъ ярко и выступитъ. Вотъ и эти дамы: съ ними наскучаешься вдосталь — и вдругъ посл нихъ милое общество!— восторгъ небесный!.. А вдь он и чуять не хотятъ, что ихъ берутъ кататься только для оттнка.

Входитъ Зарукинъ и хохочетъ.

X.

Т-ЖЕ и ЗАРУКИНЪ.

Зарукинъ.

Мы сейчасъ гидротерапію устроили… водяное леченіе.

Лика.

Что вы такое сдлали?

Зарукинъ.

Гидротерапію нашимъ барынямъ. Хороши, сударыня, хороши… avanti, avanti,— и исчезла, какъ метеоръ.

Лика.

Я, право, не знаю, что со мной сдлалось… вдругъ отъ чего-то страшно было идти въ лодку, а еслибъ я не убжала, прогулка-бы разстроилась.

Зарукинъ.

Мы вотъ оба разозлились, все и выместили на барыняхъ. Неужто, думаю, съ ними кататься всю ночь, накладно будетъ, он, пожалуй, рады… Я гребца долой, слъ самъ за весла, да какъ цапну!— такъ моихъ голубушекъ сверху до низу и окатилъ водицей.

Викушинъ.

Это вы и называете водяное леченіе?

Зарукинъ.

Чтожь? вода итальянская, морская, здоровая… въ ней для здоровья купаются.

Бербатовъ.

По крайней мр, ужь отъ одной-то болзни мы ихъ вылечили: навязываться своей компаніей намъ больше не будутъ.

Лика.

И не стыдно вамъ это прямо про себя разсказывать?.. Надъ чмъ сметесь? что сдлали невжество двумъ слабымъ женщинамъ.

Бербатовъ.

Какія он слабыя?.. я лодку сталъ качать, такъ эта двица Хвостова такъ въ меня вцпилась,— чуть руку не вывихнула.

Викушинъ.

Не хорошо, господа, не красиво, не порядочно.

Бербатовъ.

Все онъ! разв онъ что путное выдумаетъ?.. у него и шутки то все какія-то дубоватыя, неуклюжія.

Зарукинъ.

У меня дубоватыя?.. А кто лодку качалъ?.. онъ лодку качалъ, да еще мн подмигивалъ, чтобъ я на нихъ больше брызгалъ.

Бербатовъ.

Я подмигивалъ? съ чего-же вы это взяли?.. Стану я вамъ подмигивать!?. и какъ это вы ночью увидать могли? да и вообще что за манера подмигивать?.. это жулики московскіе подмигиваютъ…

Лика.

Довольно, господа, прошу не спорить. Я не совсмъ здорова сегодня, устала и голова болитъ.

Зарукинъ.

Еще-бы не болть, здсь душно. Пойдемте-ка съ нами пройтись.

Бербатовъ.

Мы вдь за этимъ и шли, пойдемте всей компаніей.

Викушинъ.

Я, пожалуй, по бережку, по дорожк промяться не прочь.

Лика.

Поди, папочка… а я лягу, мн не хочется… мн нездоровится.

Бербатовъ.

Опять безъ васъ?

Викушинъ.

Эге!.. да, можетъ, я тоже у васъ для оттнка?..

Лика.

Кто-же это сметъ сказать?

Бербатовъ.

Нтъ, нтъ, съ вами очень пріятно.

Лика — беретъ пальто.

Папочка, хочешь пальто?.. (Бросаетъ пальто Бербатову.) Возьмите, понесите его пальто, можетъ, ему дорогой холодно покажется. (Зарукину.) А вы его стульчикъ складной понесете, онъ любитъ иногда приссть. (Зарукинъ беретъ складной стуликъ. Ботову.) Вы тоже съ ними пойдете?

Ботовъ.

Нтъ, мн еще сегодня надо позаняться, кое-что почитать.

Лика.

Ну, такъ желаю вамъ… (Беретъ его руки въ свои.) пріятной, очень пріятной ночи… (Викушину.) Папа, я буду спать, когда ты придешь… Прощай, милый.

Цлуетъ его.

Викушинъ

Прощай.

Бербатовъ.

Какая холодность! какое спокойствіе въ отвтъ на поцлуй такого ангела, какъ вы!.. И вы увряете, что можете любить его!?. (Идетъ и быстро возвращается.) Да… я сказалъ, что онъ не для оттнка вашъ мужъ… это я при немъ только, а вамъ откровенно скажу: онъ тоже для оттнка и для очень сильнаго.

Уходитъ за ними.

Зарукинъ.

Это опять жертва… (Показываетъ стуликъ.) И двойная,— такъ и запишите.

Лика.

Вы точно лавочникъ, все счеты представляете.

Зарукинъ.

До завтра-съ,— спите сладко.

Уходитъ.

XI.

ЛИКА одна, потомъ БОТОВЪ.

Лика.

Понялъ или нтъ?.. Пойметъ, конечно… конечно, придетъ… Онъ опять мой! опять какъ тогда… опять! О! какъ хорошо жить!.. (Тушитъ лампу, идетъ и отворяетъ гардину.) въ самомъ дл, какая чудная ночь!.. (Отдергивая всю занавсъ, такъ что вся арка открыта. Въ глубин въ саду и на балкон яркое лунное освщеніе.) Идутъ… (Слдитъ за ушедшими.) Слава богу, зашли за уголъ… Скрылись… (За сценой на мандолин играютъ мандолинату.) А! мандолина! моя милая мандолината!.. (Прислушивается, потомъ въ порыв восторга.) О, la bella Italia! la terra de Dio е de l’amore!.. (Прислушивается, потомъ внезапно.) Неужто не понялъ?.. (Опять прислушивается.) А! вотъ онъ!.. кусты шелестятъ… это онъ… онъ! Я хочу, чтобъ это былъ онъ.

Прикрываетъ себя отъ сада занавсью арки, у балкона появляется Ботовъ. Такимъ образомъ она вся видна публик, освщенная луной, но Ботовъ, сталъ почти подл нея, ее не видитъ.

Ботовъ.

Лика!.. Лика!.. выглянь мое солнышко… жизнь моя!.. Лика!.. они ушли и ты лечь еще не успла… Лика!.. (Она смется и откидываетъ занавсъ.) А! ты спряталась, плутовка, ты ждала меня.

Лика.

А ваши занятья? Вы заниматься шли.

Ботовъ.

Какое у меня теперь можетъ быть занятье, кром мысли о теб, кром желанья тебя видть? Ты сказала мн: Пріятной ночи!— я искалъ ее, и вотъ моя божественная ночь началась!

Лика.

Тише… слышите… мандолина… Ахъ, какъ хорошо!

Ботовъ.

Что? Лика.

Лика.

Жить хорошо! Сердце замираетъ. А я было ужъ думала, что это все прошло… я ужъ хоронила себя… но нтъ! теперь я буду жить… теперь я такъ хочу жить, словно этой жизни и конца не будетъ, и не должно быть никогда!

Ботовъ.

Лика моя…

Лика.

Не троньте,— я уйду… я не знаю… мн страшно…

Ботовъ.

Лика, поцлуй меня.

Лика.

Нтъ! Отъ этого большое несчастье.

Ботовъ.

Поцлуй меня, Лика.

Лика.

Я боюсь… я васъ поцловала одинъ только разъ въ моей жизни, когда вы узжали, и этотъ поцлуй мн принесъ несчастье: ты ухалъ… забылъ… не хочу, боюсь…

Ботовъ.

Такъ теб и теперь жалко потерять меня, Лика! Я вдь говорилъ, что ты меня любишь… Я тогда, прощался, теперь я здороваюсь, поцлуй меня!— и все, что было между этими двумя поцлуями… забудемъ обо всемъ! Пускай оно погибнетъ!..

Лика.

Да… если-бы такъ!..

Ботовъ.

Хочешь, чтобъ было такъ? хочешь?

Они цлуются.

ТРЕТЬЕ ДЙСТВІЕ.

Декорація перваго дйствія. Пелевина сидитъ съ шитьемъ въ веранд, Хвостова ходитъ по сцен, заглядывая за кулисы и въ окно виллы.

I.

ПЕЛЕВИНА и ХВОСТОВА.

Пелевина.

Варвара Савишна!

Хвостова.

Что вы?

Пелевина.

Сядьте на мсто, что вамъ не сидится?

Хвостова — подойдя и садясь.

Вдь это вы какъ понимаете, Ирина Гурьевна? Вдь это они чувствуютъ свою вину, боятся выйдти, чтобъ съ нами не встртиться.

Пелевина.

Какія вздорныя у васъ мысли!.. этакіе безшабашные, да будутъ бояться.

Хвостова.

Наврно боятся… посл вчерашняго обращенія… избгаютъ.

Пелевина.

Уши вянутъ васъ слушать. Что вы имъ такое можете сдлать, чтобъ имъ бояться?

Хвостова.

Да не посмютъ въ глаза взглянуть, вотъ что. Пускай-ка теперь намъ встртятся! Пускай только попробуютъ встртиться… пускай, пускай…

Пелевина.

Ну, что-жь будетъ?

Хвостова.

Я говорю только, пускай… пускай на глаза попадутся.

Пелевина.

Заладила: пускай, пускай,— гроза какая… что такое ужасное вы имъ тутъ готовите?

Хвостова.

Не ужасное, а вотъ стану такъ, руки сложу и прямо въ глаза взгляну… вотъ такъ, прямо въ упоръ!— и смутятся, переконфузятся.

Пелевина.

Нашли конфузливыхъ! очень имъ нужно.

Хвостова.

Увидите, какъ растеряются!.. (Глянувъ за кулисы.) Смотрите, идетъ, прямо сюда идетъ!

Пелевина.

Ну, завертлись!.. Сидите смирно, и, пожалуйста, вашихъ взглядовъ въ упоръ чтобъ не было. Не обращайте никакого вниманья, будто не замчаете и совсмъ не знакомы.

Хвостова.

Я съ нимъ!?— не безпокойтесь, ни слова не скажу… Я съ вами буду говорить.

Входитъ Зарукинъ.

II.

Т-ЖЕ и ЗАРУКИНЪ.

Зарукинъ.

А, вы тутъ? Здравствуйте. Лидіи Николавны не видали? не выходила еще? (Молчаніе.) Я васъ спрашиваю,— или ужъ вы въ секту святыхъ молчальниковъ поступили?.. (Хвостова строго взглядываетъ на него и отворачивается.) Скажите!.. отвчать не угодно!.. Какое зрлище! Движущаяся живая картина. Почемъ за входъ?

Хвостова — всю сцену ведетъ, обращаясь къ Пелевиной.

До какой наглости люди могутъ доходить, до какого безстыдства,— не видала-бы своими глазами,— не поврила-бы.

Пелевина.

Оставьте.

Хвостова.

Когда чувствуешь за собой провинность, такъ хоть имй совсть, не лзь прямо на глаза, никто не проситъ.

Пелевина.

Нашли о чемъ разговаривать.

Хвостова.

Ирина Гурьевна, еслибъ мы еще были какія-нибудь грубіянки или ругательницы… мы всегда съ такимъ вниманіемъ, съ такимъ предупрежденіемъ… улыбкой встрчали да привтствіемъ.

Зарукинъ.

А почему вы знаете: можетъ ваши улыбки мн никакого удовольствія не доставляютъ?

Хвостова.

Московскія вдомости давали читать.

Зарукинъ.

Боже, какъ облагодтельствовали!

Хвостова

Да, подите-ка, достаньте здсь Московскія вдомости… пустая вещь, въ Москв за гривенникъ купишь, а здсь и милліонъ давайте, сейчасъ подъ рукой не найдете.

Пелевина.

Оставьте.

Хвостова.

Ирина Гурьевна, васъ-то вдь слегка задло, а меня, какъ изъ ведра, платье выжимать пришлось… Да еще потомъ какъ ни въ чемъ не бывало придти издваться!?— я-бы со стыда сгорла встртиться.

Зарукинъ.

А горть-бы стали, мы-бы потушили… мы-бы васъ опять водицей.

Хвостова порывается говорить, Пелевина ее останавливаетъ.

Пелевина.

Варвара Савишна, я вамъ приказываю замолчать… Берите съ меня примръ: я не меньше вашего обижена, а я молчу… потому-что у невжи, да у нахала всегда на новую дерзость наскочишь.

Зарукинъ.

Ну, это у васъ молчаніе ругательное.

Пелевина.

Мужикъ всегда мужикомъ останется: одньте его въ пиджакъ, положите ему сто тысячъ въ карманъ, когда онъ по натур своей мужикъ, вжливости не пойметъ.

Входитъ Бербатовъ.

III.

Т-ЖЕ и БЕРБАТОВЪ.

Бербатовъ — идя къ Пелевиной.

Ирина Гурьевна…

Зарукинъ — перехватывая его.

Подите-ка, я васъ объ чемъ спрошу.

Бербатовъ.

Дайте поздороваться.

Зарукинъ.

Не надо… напрасно будете стараться. Да слушайте-же,— я вамъ хочу задать загадку.

Бербатовъ.

Что за выдумки?

Зарукинъ.

Угадайте: чего на свт нтъ глупе?

Бербатовъ.

Глупе? Да, это не легко. Глупе, глупе… (Обдумываетъ.) Да глупе нтъ того, какъ когда вы объ живописи начнете разсуждать.

Хвостова.

Врно! врно! Ахъ, какъ срзалъ, чудесно!

Зарукинъ.

Всегда-то вы какой-нибудь дурацкой шуткой отдлываетесь, я васъ серьезно спрашиваю… А если вы, по вашему маломыслію, сами этого не знаете, такъ я вамъ скажу: нтъ ничего глупе на свт женскихъ претензій… (Пелевина встала.) Ага! прямо въ цль.

Пелевина — Хвостовой.

Пойдемте.

Строго уходивъ. Бербатовъ кланяется, но она не отвчаетъ на поклонъ. Хвостова, уходя, останавливается на секунду, бросаетъ взглядъ презрнья и уходитъ.

IV.

ЗАРУКИНЪ и БЕРБАТОВЪ.

Зарукинъ.

Куда вы за ними? видите, он обижены вчерашнимъ пассажемъ.

Бербатовъ.

До сихъ поръ все сердятся?

Зарукинъ.

И прекрасно, что сердятся,— теперь мшать не будутъ, но вотъ вы… откровенно говоря, вы мн очень мшаете.

Бербатовъ.

Да и вы мн тоже.

Зарукинъ.

Хоть-бы и васъ обидть чмъ-нибудь,— такъ нтъ, невозможно, самолюбьишко такое гибкое, ничмъ не обидишь… Э! да объ чемъ-же я хлопочу? я вотъ что съ вами сдлаю: я вамъ закажу картинку нарисовать, только съ условіемъ, чтобъ не здсь, а подальше гд-нибудь. Позжайте вы въ Римъ и срисуйте мн тамъ куполъ Петра… я вамъ заплачу… и вояжъ на мой счетъ.

Бербатовъ.

Иначе говоря — вы меня отсюда спровадить хотите.

Зарукинъ.

Разумется, за что-же я вамъ деньги-то буду платить? не за рисунокъ-же! Я вашъ рисунокъ моей кухарк подарю.

Бербатовъ.

Такъ я-же вамъ скажу, что я своей свободы не продаю.

Зарукинъ.

Очень нелпо длаете. Рафаэлемъ вы не будете, весь вкъ все будете писать итальянку у фонтана, такъ благо случай подвернулся: продавайте свободу и совсть… Всякій продаетъ что можетъ… коли у васъ другаго богатства нтъ,— радуйтесь, что кому-нибудь такая дрянь понадобилась.

Бербатовъ.

Ну, будетъ вамъ юродствовать-то. Скажите ка, Лидія Николавна вышла?

Зарукинъ.

Не знаю, я самъ ее ищу.

Входитъ Викушинъ.

V.

Т-ЖЕ и ВИКУШИНЪ.

Викушинъ.

Ага! два Аякса вдругъ!.. здорово живете, что поздно встаете, вертуны-балтуны?

Бербатовъ — про себя.

Этотъ старикъ такъ много себ позволять начинаетъ.

Здороваются.

Зарукинъ.

А вы ужъ давненько поднялись?

Викушинъ.

Не грудной младенецъ, чтобы днемъ спать. Пожалуйте къ намъ.

Зарукинъ.

Очень вамъ благодаренъ, съ большимъ удовольствіемъ.

Бербатовъ.

Я еще и пейзажъ у васъ не кончилъ.

Викушинъ.

Ну да, вы порисуете, а онъ почитаетъ.

Зарукинъ.

Опять по вчерашнему, походы Суворова? Александръ Тимоеичъ, помилосердуйте… (Быстро.) Я романъ принесу, я походы терпть не могу.

Викушинъ.

Васъ и не просятъ ихъ любить, а вы читайте. Для меня вдь, такъ и читайте, что я хочу. А не угодно, я не принуждаю, я и безъ васъ обойдусь.

Зарукинъ.

Нтъ, что-же? я очень радъ… походы такъ походы… я только думалъ, что вашей супруг будетъ скучно.

Викушинъ.

Объ ней не безпокойтесь, она взяла вышиванье и на гору ушла, моремъ любоваться.

Бербатовъ.

Ахъ, Лидіи Николавны дома нтъ?

Викушинъ.

Нту. Пойдемте.

Бербатовъ.

Я… я сейчасъ явлюсь… мн къ себ забжать, взять карандаши.

Викушинъ.

Вы ихъ у насъ оставили.

Бербатовъ.

Не вс, мн нуженъ другой номеръ — помягче.

Зарукинъ.

Вы вдь это врете… вы удрать хотите… Не пускайте его, Александръ Тимоеичъ, онъ уйдетъ и пропадетъ.

Бербатовъ.

Какъ умно! Зачмъ-же я пропаду?

Зарукинъ.

Я съ нимъ пойду, я ему не дамъ убжать.

Бербатовъ.

Надзоръ какой — полицейскій.

Зарукинъ.

Извольте идти, берите свои карандаши, я посмотрю.

Бербатовъ.

Смотрите.

Зарукинъ.

Я васъ насквозь вишу, меня не надуете.

Идутъ очень степенно къ вилл. Пока на нихъ смотрятъ Викушинъ, но едва онъ отвернулся, они быстро убгаютъ въ противоположную сторону.

Викушинъ.

Шатуны, пустомели!

Вошла Хвостова.

VI.

ВИКУШИНЪ и ХВОСТОВА.

Хвостова — про себя.

Ну! на силу убрались. (Громко.) Александръ Тимоеичъ, здравствуйте.

Викушинъ.

Откуда вы выскочили?

Хвостова.

Ждала, чтобъ они ушли. У меня къ вамъ есть разговоръ, тайный секретъ… Какъ это вы еще разговариваете съ такими господами. Вамъ даже кланяться съ ними унизительно. Мы не кланяемся. Знаете, что они съ нами вчера сдлали?

Викушинъ.

Прополоскали немножко морской водой,— слышалъ.

Хвостова.

За вс наши ласки, за Московскія вдомости и за все… кому пріятно, когда вода течетъ по спин. Ухаживаютъ они тамъ за вашей супругой, но почему-же…

Викушинъ.

Вы мою супругу не троньте.

Хвостова.

А я объ ней-то и пришла вамъ говорить.

Викушинъ.

Жалю, весьма жалю.

Хвостова.

Я не сплетница Ей-богу, Александръ Тимоеичъ, храни меня богъ и помилуй, я не сплетница, но единственно уважая васъ, какъ русскаго… мы должны отстаивать другъ друга на чужой сторон.

Викушинъ.

Не размазывайте.

Хвостова.

Не спорю: коли собственно вникнуть, вы этого могли ожидать. Кто въ ваши годы женится на такой молоденькой, хорошенькой… веселенькаго характера… разв она, по легкомыслію, можетъ понять на какой высот должна себя держать, какъ ваша подруга жизни, такого почтеннаго человка, уважаемаго…

Викушинъ.

Кто васъ городить научилъ?

Хвостова.

Нельзя, Александръ Тимоеичъ, есть вещи такія, что нельзя объ нихъ такъ прямо бухать,— надо приготовить.

Викушинъ.

Нтъ, вы лучше прямо бухайте, безъ приготовленій.

Хвостова.

Не хорошо… Александръ Тимоеичъ, ей-богу, не хорошо!.. сами разсудите: мы въ чужой сторон, вс: націи видятъ… и французы, и англичане, и нмцы, вс націи… скажутъ: вотъ русскіе какъ ведутъ себя. Мы тоже русскіе, тнь ложится и на насъ.

Викушинъ.

Какая тнь?

Хвостова.

Мужчины вдь подлый народъ… ухъ, подлый… то есть не вы, а эти: Бербатовъ тамъ да Зарукинъ. Они вс готовы заняться около молоденькой, хорошенькой дамочки, коли она позволяетъ… изъ-за нея даже насъ водою облили.

Викушинъ.

Фу-ты!.. прощайте.

Хвостова.

Сейчасъ скажу, коли вы ужь такъ нетерпливы. Вчера вечеромъ… какъ только мы вернулись, раздваемся, тутъ вдругъ кто-то заигралъ на мандолин, вечеръ райскій, я и(выгляни въ окно… вдругъ, гляжу, къ вашему балкончику, сквозь кусты пробирается мужчина. Кто это былъ, не разглядла, а мужчина молодой… вдругъ… вы не испугайтесь… вдругъ…

Викушинъ.

Только и слышишь отъ васъ: вдругъ, да вдругъ, да вдругъ!..

Хвостова.

Она, супруга ваша…. вышла и затялся у нихъ разговоръ, что-то онъ ее какъ будто все упрашиваетъ… она отмахивалась, отмахивалась и не выдержала: какъ бросится ему на шею цловать! ей-богу, на каторгу меня сошлите, коли я солгала.

Викушинъ.

Ну?

Хвостова.

Чего ну?.. мало вамъ этого?.. Ну, поцловались и разошлись.

Викушинъ.

Да, это очень… того… странно.

Хвостова — про себя.

Вотъ дуракъ!— жена цлуется съ мужчиной, а онъ говоритъ: странно.

Викушинъ.

Надо узнать, кто такой… Я ее спрошу, я ее непремнно спрошу.

Хвостова.

Только вы про меня не говорите.. и на нее, на бдняжку, не очень накидывайтесь… сдержите свой гнвъ, по христіански…

Викушинъ.

Какой гнвъ?

Хвостова.

На жену, что свой долгъ преступила,

Викушинъ.

Ахъ да… нтъ, я ничего… я только спрошу.

Хвостова.

Молода вдь еще…

Викушинъ.

Съ кмъ не бываетъ?!

Хвостова — про себя.

Совсмъ дуракъ! или ужь очень по ея дудк пляшетъ… (Ему.) Потому что все-таки сами вы тутъ не безъ вины… какъ-же такому старику жениться да на такой двчоночк…

Викушинъ.

Никто васъ объ этомъ не спрашиваетъ… вы сказали и ступайте.

Хвостова — про себя.

Ну, и тутъ невжества дождалась.

Входитъ Лика, напвая мандолинату.

VII.

Т-ЖЕ и ЛИКА.

Хвостова.

Ахъ! птичка голосистая! съ утра поетъ… а ужъ тутъ объ васъ справляются, справляются, вс кавалеры… Зарукинъ да Бербатовъ, высуня языкъ, бгаютъ, какъ собаки: гд Лидія Николавна? да что съ ней?

Лика.

Я была на гор.

Хвостова.

Завидно мн вамъ, какъ вы всхъ этихъ мужчинъ какъ хлыстикомъ подгоняете… на что ужь Александръ Тимоеичъ, человкъ почтенныхъ лтъ и заслуженный,— вы и того совсмъ къ своимъ маленькимъ лапочкамъ прибрали.

Лика.

У насъ съ нимъ всегда миръ и согласіе.

Хочетъ поцловать Викушина, онъ отстраняется.

Викушинъ.

Перестаньте, пожалуйста, я этого не желаю.

Хвостова — про себя.

Сейчасъ семейная сцена разразится,— уйдти… Пускай онъ ее невозможно потреплетъ, ништо ей, не задирай носъ… (Громко.) Я вашему согласію и счастью не мшаю, меня Ирина Гурьевна ждетъ…

Уходитъ.

VIII.

ВИКУШИНЪ и ЛИКА.

Лика.

Дядяша, чмъ я провинилась?

Викушинъ.

Всмъ вашимъ глупымъ поведеніемъ, вы и меня, и себя длаете посмшищемъ всхъ.

Лика.

Зачмъ-же вашимъ? зачмъ-же вы?— я и безъ этого пойму, что ты мной недоволенъ.

Викушинъ.

Ты или вы, все равно, но я этого не хочу, и не хочу, и не хочу больше!.. Встртила тутъ какихъ-то поврежденныхъ и кокетничаетъ съ ними,— стыдно.. просто срамъ!.. да еще меня фиглярничать заставила: какую исторію навязала!.. Супруга!.. не хочу я больше этого надувательства… Супруга! чтобъ мн изъ-за тебя наставленія читали, что я глупъ, старый хрнъ женился на молоденькой вертушк!.. и что жена меня обманываетъ, и чортъ знаетъ что!?.

Лика.

Ха, ха! дядяша, что мн въ голову пришло… ха, ха… точно ты въ самомъ дл мн строгій мужъ и упреки ревности длаешь… только ты совсмъ не такъ, ты не умешь, дядяша, ты совсмъ не умешь, ха, ха, ха!..

Викушинъ.

Уймитесь! что за смхъ?!

Лика.

Ты долженъ кулаки сжать, а ты и не можешь, у тебя рука не такая… посмотри, какая блая, мягкая, пухлая… сожми,— ну вотъ: это совсмъ не кулакъ, это подушечка…

Смется.

Викушинъ.

Веселитесь, веселитесь! почтенно!— умное занятіе себ придумала: выслушивать любовныя пошлости отъ всякаго встрчнаго, кому понравится твоя смазливая рожица… Сплетенъ захотлось, разговоровъ глупыхъ!..

Лика.

Про меня?.. Теб что-нибудь сказали?

Викушинъ.

Похвальныя вещи, самыя похвальныя. Цловалась будто ты тутъ въ окн ночью съ кмъ-то.

Лика.

А! подсмотрли.

Викушинъ.

Такъ это правда? такъ ужь и до этого дошло? Великолпно!

Лика.

Ты узнай прежде, а потомъ жури… узнай съ кмъ. Я цловалась съ моимъ женихомъ.

Викушинъ.

Кто это такъ скоро усплъ присвататься?

Лика — съ легкимъ вздохомъ.

Очень не скоро… Ботовъ… Мы съ нимъ давно знакомы… любимъ другъ друга давно. (Смется.) Но онъ еще не присватался, онъ все еще думаетъ, что я замужемъ.

Викушинъ.

И ты называешь его женихомъ? и не понимаешь до чего ты… почтенно! почтенно!.. онъ тебя считаетъ чужой женой, а ты съ нимъ цлуешься…

Лика.

Онъ на мн женится, въ этомъ не сомнвайся.

Викушинъ.

Да что-же это такое? да вдь это плутовство, это мошенничество!.. Такъ вотъ вы меня зачмъ въ супруги произвели?— чтобъ волокиту въ сть запутать? благодарю… какія ухищренія!.. благодарю… Но если ты себ такимъ путемъ жениховъ добывать стараешься, такъ ужъ меня извини, я помогать теб не намренъ.

Лика.

Дядя! про меня?.. ты…

Викушинъ,

Не намренъ… это пріемъ недостойный и къ добру не ведетъ. Коли твой Ботовъ пустой малый и вниманье на тебя обратилъ только потому, что ты чужая жена, такъ не будетъ онъ теб хорошимъ мужемъ никогда… Да и ошибаешься: не всякаго поймаешь на эту удочку… отъ волокитства до внца много времени и десять разъ удрать можно,— и удеретъ, и прекрасно сдлаетъ, потому что нельзя доврять жен, которая обманомъ себ мужа заманила… нельзя-съ!..

Лика — которая вначал порывалась говорить, но потомъ молча глядитъ на него, крайне взволнованная.

Какъ-же ты смешь?..

Викушинъ.

Что?

Лика.

Какъ-же ты смешь говорить мн такія гадости? Неужели-же нтъ во мн ршительно ничего хорошаго, чтобъ и безъ такихъ уловокъ меня искали, желали?.. и будто такъ мало во мн самолюбія… я говорить съ тобой не хочу.

Викушинъ — опшивъ.

Зачмъ-же тогда вс эти хитрости.

Лика.

Господи! шалость!— пустая шалость, чтобъ немножко позлить, отплатить маленькое охлажденіе,— и вдругъ выводить изъ этого такія гадости!.. (Съ удареніемъ.) Я поймать хочу!? у меня и мыслей-то такихъ скверныхъ не можетъ быть… и ты, дядя!.. знаешь меня и говоришь… это безсовстно, дядя!

Викушинъ.

Глупыя шалости всегда съ глупыми послдствіями…

Лика.

И про него ты сказалъ неправду… А! еслибъ я хоть на минуту подозрвала, что онъ изъ-за волокитства, что тутъ нтъ любви настоящей… Ты не смешь этого говорить! онъ любить меня… ты не смешь, ты не знаешь его.

Викушинъ — совсмъ размякнувъ.

Не знаю, матушка, конечно, не знаю, не выходи изъ себя.

Лика — горячо.

Какъ-же ты говоришь, когда не знаешь?

Викушинъ.

Предполагать все можно.

Лика.

А меня этимъ несчастной длаешь?.. Ты хочешь, чтобъ я сомнвалась въ немъ… я въ немъ нисколько не сомнваюсь,— но ты не хочешь… Да если хоть немножко правда… эта неправда, но если хоть немножко!— я уду отсюда сейчасъ, я безъ теб уду и пропадай они вс на свт.

Викушинъ.

Не горячись… не горячись, Ликушка… Лика… ну, полно… Ликушенька…

Лика.

Дядя… приведи сейчасъ ихъ къ намъ всхъ… я не могу сама… я двухъ словъ связно… я должна опомниться… я сразу это… прошу тебя, дядяша… чтобъ ни для кого тутъ не было ни обмана, ни подозрнія, ни сомннья…

Викушинъ.

Къ чему-же торопиться?

Лика.

Или я счастлива, или совсмъ несчастна!— какъ-же не торопиться узнать?.. совершенно наврно… Ты-же вдь отравилъ мою увренность? ты-же хочешь, чтобъ я сомнвалась?

Викушинъ.

Ни мало не хочу… почемъ-же я зналъ, что тамъ у васъ? Ну, да все разъяснимъ. сейчасъ разъяснимъ… иду, иду, смйся же опять… сейчасъ всхъ дураковъ сгоню и торжественно это… судить его станемъ… ха, ха… да смйся же, что ты… ишь какая.

Уходить.

IX.

ЛИКА одна, потомъ БЕРБАТОВЪ.

Лика.

Могла-ли я ждать?.. О! если дядя правъ? Если это такъ?.. Я не знаю, что!.. меня считать способной на… какая гадость!!

Входитъ Бербатовъ.

Бербатовъ.

Мой маленькій демонъ, я первый васъ нашелъ. Мы втроемъ васъ искали: я, Ботовъ и Зарукинъ, но я глазасте ихъ, издали замтилъ платьице.

Лика.

Что вамъ отъ меня нужно?

Бербатовъ.

Какой вопросъ?.. вы знаете: видть васъ, говорить съ вами, всегда, всегда!

Лика.

Это вамъ совсмъ не нужно, вы отъ меня ничего пріятнаго не услышите.

Бербатовъ.

Отчего-же такая немилость сегодня, очаровательница наша.

Лика.

Петръ Петровичъ, довольно… Вы мн вотъ ужь нсколько дней постоянно напваете про вашу любовь. Я хочу, чтобъ этому былъ конецъ… до сихъ поръ я позволяла вамъ эту шутку, но теперь больше не позволю.

Бербатовъ.

Вы не врите въ искренность моей любви!..

Лика.

Въ искренность любви!!. А! вс вы тутъ меня любите, вс… вонъ и Зарукинъ сегодня прислалъ мн съ горничной письмо, такое восторженное…

Бербатовъ.

Да вдь онъ оселъ-же, Зарукинъ… какъ вы еще вспоминаете объ немъ? это онъ изъ какого-нибудь романа выписалъ, онъ самъ двухъ строкъ связно не выдумаетъ.

Лика.

Самъ-ли, или прочиталъ гд…

Бербатовъ — перебивая ее.

Да и не прочиталъ! онъ ничего не читаетъ… ему другой кто-нибудь подыскалъ, онъ нанялъ кого-нибудь, заплатилъ, чтобъ ему письмо выписали. Вы сравниваете его со мной? говорите: шутка! мое увлеченье шутка!.. когда я изъ-за васъ ничего не могу работать и провожу время съ Пелевиной и ея компаніонкой!.. вы мн все не врите! все не врите!

Лика.

Скажите: вы кого-же любите, меня или жену моего мужа? Ну да, помните, при нашей первой встрч вы такъ откровенно сознавались мн, что желали-бы, чтобъ я была дама, потому что не рискуешь… помните…

Бербатовъ.

Гм… такъ это вообще.. но относительно васъ я не длаю различія.

Лика.

Вы любите меня?.. даже еслибъ я не была замужемъ?

Бербатовъ.

Да вдь этого нтъ.

Лика.

Я говорю: если-бы…

Бербатовъ.

Что говорить о томъ, что было-бы, если-бы…

Лика.

А если это есть! если я обманула васъ и вы посл вашихъ признаній дйствительно рискуете…

Бербатовъ.

Чмъ?

Лика.

Жениться…

Бербатовъ.

Признаюсь, это было-бы большое несчастье. Жениться мн невозможно, я не долженъ жениться… я натура страстная, увлекающаяся, безумно увлекающаяся, но за себя ручаться не могу. Это ничего не доказываетъ: я люблю, можетъ быть, сильне всякаго другого, но когда нельзя за себя ручаться, какъ связать себя на всю жизнь? Это безчестно. Бываютъ, знаете, этакія натуры…

Лика.

Бываютъ, да, къ несчастью, бываютъ.

Бербатовъ.

Но зачмъ связывать себя на всю жизнь? какъ будто мы не живемъ постоянно настоящей минутой? Неужели намъ пренебрегать нашимъ счастьемъ оттого, что мы не смотримъ въ даль?.. берите то, что подъ рукой…

Лика.

Остановитесь! мн ваша философія извстна… Чувствуете-ли вы, что готовы сказать ужасную… пошлость,— вы за нее можете поплатиться, предупреждаю васъ.

Бербатовъ.

Я опять-таки повторяю вамъ: я только откровенно говорю, что думаютъ вс.

Лика.

О, нтъ! не вс! это клевета.

Бербатовъ — про себя.

Что съ ней приключилось?

Входятъ Ботовъ и Зарукинъ.

X.
Т-ЖЕ, БОТОВЪ и ЗАРУКИНЪ.

Зарукинъ.

Лидія Николавна! мы васъ тамъ ищемъ, а вы тутъ разговариваете… (Укоризненно.) съ кмъ?!. вы себя не щадите!..

Бербатовъ — отводя его въ сторону.

Найдите предлогъ, уведите меня.

Зарукинъ.

Куда вы меня тащите?

Бербатовъ — тихо.

Уведите меня, тутъ ужасное дло… Я ее не понимаю, она разсердилась на что-то.

Зарукинъ.

Что?

Бербатовъ — такъ-же.

Она, кажется, хочетъ жаловаться мужу на насъ, что мы за ней ухаживаемъ. Уведите меня.

Зарукинъ.

Какъ жаловаться мужу? Я ей написалъ такое любовное письмо!..

Бербатовъ.

Ну, и попадетъ вамъ. Уведите меня, я подробно разскажу.

Лика.

Петръ Петровичъ, куда-же вы? Я докажу вамъ…

Бербатовъ — ей.

Андрей Спиридонычъ пришелъ мн сказать, что тамъ меня ждутъ… Кто меня ждетъ?

Зарукинъ.

Этотъ… какъ его?.. ну, знаете..

Берватовъ.

Да,— русскій пасторъ изъ Ревеля? онъ?

Зарукинъ.

Онъ, онъ.

Берватовъ.

Врно, ему опять письмо прислали русское, онъ ничего не понимаетъ, проситъ перевести…

Зарукинъ.

Да, да, вотъ именно…

Бербатовъ — дразня его, тихо.

Вотъ именно!.. самъ ничего выдумать не уметъ… (Лик.) Вы позволите?— я сейчасъ вернусь.

Зарукинъ.

Мы сейчасъ…

Бербатовъ — тихо ему.

Вотъ именно!.. Эхъ вы!!..

Оба уходятъ.

XI.

ЛИКА и БОТОВЪ.

Ботовъ.

Никакого пастора тамъ нтъ… Зарукинъ со мной былъ все время… чего они переполошились?

Лика.

Гм!.. старая, старая псня! везд все та-нее гадость и грязь… Ахъ, какъ это все противно! какъ противно!…

Ботовъ.

Что? Лика.

Лика.

Видть то, что я вижу, и длать, что я длаю!

Ботовъ.

Лика, моя радость, доброе мое сердечко…

Лика.

Не спшите вашими ласками, не тратьтесь на нжныя слова, чтобъ не пришлось и вамъ попасть въ глупое замшательство, и выдумывать пастора, и бжать отъ меня.

Ботовъ.

Что такое? какая ты суровая… разв ты за ночь переродилась?

Лика.

О! я все та-же!.. какая была и вчера… и годъ тому назадъ.

Ботовъ.

Такъ въ чемъ-же дло?.. Давай, поговоримъ объ этомъ, обсудимъ, какъ теперь намъ поступать.

Лика.

Обсудимъ!.. меня возмущаетъ этотъ хладнокровный тонъ!.. смирнехонько сядемъ, вотъ тутъ, рядышкомъ и станемъ обсуждать… что обсудимъ?— какую прогулку сдлать, что-ли? на лодк или въ экипаж?

Ботовъ.

Чмъ ты такъ раздражена?

Лика.

Ничмъ! не стоитъ!.. все это очень натурально?

Ботовъ.

Я не понимаю, Лика.

Лика.

О, создатель! неужели вс одно и то-же — и самые лучшіе даже?.. Чего вамъ горячиться? вы знаете, что я замужемъ, привязана, прикована къ мужу, вамъ это на руку: вы преспокойно будете обдумывать, какъ теперь воспользоваться моей несчастной любовью къ вамъ… Отчего-же не спокойно обсуждать? что это для васъ? разв тутъ какой-нибудь переломъ вашей жизни, начало какого-нибудь новаго существованья?!. нтъ!— это развлеченье, по дорог, жизнь пойдетъ по прежнему, ничто не измнилось!

Ботовъ.

Лика…

Лика.

Да! развлеченье, прекрасное, увлекательное!— отчего-же и не увлекаться, когда это не даетъ никакихъ обязанностей, не связываетъ ничмъ?.. Вы, можетъ быть, тоже, какъ Бербатовъ, такая натура!.. онъ говоритъ: бываютъ такія натуры!.. не ручаетесь за себя и считаете нечестнымъ себя связать врой въ будущее, потому что о сю пору сознаете, что рано или поздно все-таки придется… все это бросить!?

Ботовъ.

Я тебя не брошу.

Лика.

Теперь, потому что я замужемъ.

Ботовъ.

Чтожь такое, что ты замужемъ?.. дтей у тебя нтъ, мужъ добрый старикъ,— скорй отецъ, чмъ мужъ, онъ долженъ понять, онъ пойметъ, что ты ему не пара… нтъ, ты не прикована, Лика, я оторву тебя, я увезу тебя, насильно, если нужно!

Лика.

И навсегда? чтобъ никогда не разставаться?.. Уврь меня! отними у меня мое глупое подозрніе… Навсегда!?..

Ботовъ.

Навсегда, Лика. Какъ не хорошо ты толкуешь мое спокойствіе. Я оттого спокоенъ, что эта новая наша жизнь для меня ршена безповоротно, что теперь никакого колебанья во мн нтъ. Мы обручились нашимъ вчерашнимъ поцлуемъ и насъ никто не разведетъ. Не такъ-ли? сядь.

Лика — кладетъ ему руки на плечи.

Такъ, такъ, мой дорогой! Я говорила, что они клевещутъ на тебя!

Цлуетъ его.

Ботовъ.

Кто?

Лика.

Прости мн жестокое слово! Твоя правда во всемъ, милый человкъ, давай спокойно обсуждать.

Ботовъ.

Какъ сказать твоему мужу? какъ отнять у него?..

Лика.

А, это очень легко.

Ботовъ.

Разв ты съ нимъ въ разлад, въ ссор?

Лика.

Нтъ, напротивъ, напротивъ, мы ужасно любимъ другъ друга.

Ботовъ.

Такъ ему будетъ тяжело и непріятно.

Лика.

Да нтъ, нисколько… ему будетъ очень пріятно.

Ботовъ.

Что ты убжишь отъ него ко мн?

Лика.

Онъ будетъ очень радъ.

Ботовъ.

Такъ онъ тобой пренебрегаетъ? Онъ къ теб равнодушенъ?

Лика.

Да нтъ-же, совсмъ не то, но… ты главнаго не знаешь, самаго главнаго.

Ботовъ.

Скажи, такъ буду знать.

Лика.

Надо сказать, безъ этого не обойдешься, да ужъ очень оно мн… неловко.

Ботовъ.

Передо мной-то неловко?

Лика.

Именно передъ тобой,— другимъ-бы я никмъ не стснялась… но ты мой любимый, да вдь надо… видишь: онъ будетъ радъ, Александръ Тимоеичъ, онъ очень будетъ радъ… потому что… потому что… (Ршительно и быстро.) Онъ мн совсмъ не мужъ, а дядя.

Ботовъ.

Что ты говоришь?! Такъ ты и не переставала быть моей.

Лика.

Прости, милый, прости… Тутъ не было никакого плутовства, ей-богу,— ни расчетовъ, ни кокетства, нтъ,— одна шалость!.. я теб сознаюсь и ты повришь… Я сердита была на тебя, обижена, что ты сталъ меня забывать, у меня явилось злое чувство: отмстить немножко мои мученья, помучить и тебя, чтобъ ты понялъ, что я испытывала, теряя тебя… хотла заставить пожалть обо мн, но и въ мысляхъ не было, какъ вотъ дядя… чтобы завлекать, ловить жениха, какая гадость!.. вдь ты такъ не думаешь?

Ботовъ.

Нтъ.

Лика.

Ты счастливъ?

Ботовъ

Очень.

Лика.

Если ты хоть разъ въ жизни такъ подумаешь, я откажусь отъ моего счастья!

Ботовъ.

Да еще безъ твоей шалости, кто знаетъ!?.. можетъ быть, я-бы и не понялъ, чего мн стоить уступить тебя другому.

Лика.

Такъ я хорошо сдлала? такъ слдовало тебя помучить? да?

Входятъ Пелевина и Хвостова.

ХІІ.

Т ЖЕ, ПЕЛЕВИНА и ХВОСТОВА, потомъ ВИКУШИНЪ, БЕРБАТОВЪ, ЗАРУКИНЪ и лакей гостинницы.

Пелевина.

Объяснились? можно поздравлять?

Хвостова.

Что это вы, плутовочка маленькая, обманывать насъ вздумали, надувать?.. Намъ дядюшка все сейчасъ разсказалъ… обманщица!— замужняя! дама!..

Лика.

Ну, не все равно? ну, черезъ мсяцъ буду замужемъ… немножко прежде срока назвалась.

Пелевина.

Можно поздравлять?

Лика.

Можно, можно…

Хвостова.

И заберетъ-же она васъ въ руки, Дмитрій Павлычъ… Смотрите вы на неё… Уююй, какая!

Въ глубин доказывается Бербатовъ и Зарукинъ, за ними гонится Викушинъ и схватываетъ ихъ за руки.

Викушинъ.

Петръ Петровичъ! Петръ Петровичъ! Андрей Спиридонычъ!.. куда вы? постойте…

Бербатовъ.

Извините, пожалуйста, намъ некогда.

Викушинъ.

Нтъ, не извиню… Пожалуйте, мн необходимо одно объясненіе….

Бербатовъ.

Я телеграмму получилъ, у меня братъ скончался, я сейчасъ ду…

Зарукинъ.

У него братъ скончался, мы демъ…

Бербатовъ.

Андрей Спиридонычъ сопровождаетъ, въ гор… поможетъ… передайте мой поклонъ вашей супруг…

Лика.

Неужели удете, не простясь?

Бербатовъ.

А мы, вс тутъ… мы торопимся, если сегодня не удемъ, вы знаете, сюда пароходъ заходитъ только черезъ два дня.

Ботовъ.

Успете, до отъзда еще полтора часа осталось.

Бербатовъ.

Надо уложиться… (Въ глубин лакей гостинницы провозитъ тачку, нагруженную дорожными вещами.) Вонъ, видите, нмцы тоже дутъ, вонъ ихъ вещи на пароходъ повезли.

Лика.

Только два слова: Андрей Спиридонычъ, вы мн сегодня записку прислали.

Зарукинъ.

Мн отвта не надо.

Лика.

Я и не могу отвтить, я ее не читала.

Зарукинъ.

И хорошо, что не читали.

Лика.

Я ее подарила какому-то мужичку, какому-то ладзарони… онъ изъ нея сдлалъ трубочку и закурилъ.

Бербатовъ.

Ха, ха!.. вотъ на что пригодилось ваше любовное признанье!

Викушинъ.

Любовное?

Лика.

А ваше и на трубочку пригодиться не можетъ.

Бербатовъ.

Ахъ!.. позвольте… у меня братъ…

Лика.

Умеръ?.. Прощайте. А на прощанье… должны-же и вы тоже узнать… я не дама, я вамъ солгала. Я скоро буду дама, поздравьте меня, потому что ужъ съ годъ, какъ я невста Дмитрія Павлыча… но пока… извините меня: я двица… и вотъ мой милый дядяша! Цлуетъ Викушина.

Бербатовъ.

Каково!.. и вс смются? Никто не сердитъ?

Зарукинъ.

Послушайте, можетъ быть, вашъ братъ совсмъ не умеръ?

Бербатовъ.

Кто вамъ сказалъ, что умеръ? я говорю боленъ, опасно боленъ.

Лика.

Ну, врно, ужь не такъ опасно.

Викушинъ.

Можетъ быть, и совсмъ не боленъ, а здоровёхонекъ.

Пелевина.

Да и нтъ никакого брата у него, кому тамъ болть!

Лика.

А! и вы насъ тоже обманывали? и у васъ это была только шалость?

Бербатовъ.

Шалость, ей-богу, одна только шалость!.. и братъ, и признанье, и вчерашнее обливанье, и все… а такъ какъ тутъ вс желаютъ, чтобъ мы остались…

Пелевина.

Кто это вс?

Зарукинъ.

Мы не подемъ, мы остаемся. Я кстати опять отдалъ блье прачк.

Хвостова.

И напрасно вы ихъ задержали, пускай-бы хали… и вдругъ-бы этому пароходу да другой пароходъ въ бокъ стукнулъ, и сталъ-бы онъ, сердечный окунаться…

Зарукинъ.

Однако! благодарю!..

Лика.

Не пугайтесь! вдь это тоже шалость!..

Вс смются.

——

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ

Виктора Крылова.
(Александрова).

ТОМЪ ТРЕТІЙ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Г. Шредера, Гороховая, 49.
1882.

ОТЪ АВТОРА.

I.

Въ конц 60-хъ годовъ, второю оригинальною пьесою, поставленною мною на сцену, была комедія въ 4-хъ дйствіяхъ подъ заглавіемъ ‘Неземныя созданья’. Мн хотлось показать въ этой пьес тотъ бездушный эгоизмъ, сухость и мелочность, которые у людей извстной среды часто прикрываются напускнымъ великодушіемъ и лицемрной душевной теплотой. Идея эта олицетворялась по преимуществу въ образ трехъ женщинъ различнаго возраста: наивной двушки, скрывающей подъ участіемъ ко всему хорошему полнйшую душевную пустоту и ничтожество, замужней женщины, старающейся видть какую-то великодушную сердечную борьбу въ банальной интрижк разврата и потачк своимъ слабостямъ, — и наконецъ въ эгоистичной старух, разыгрывающей роль благодтельной широкой души, но въ сущности заботящейся только о мелочномъ благ своемъ и своей внучки. Задача эта, крайне интересная сама по себ, была, однако, не по силамъ начинающему драматургу, пьеса понравилась актерамъ въ чтеніи, но, при исполненіи ея въ Москв, въ конц шестидесятыхъ годовъ, торжественно провалилась и всего на всего сыграна была только раза три, четыре. Прошло нсколько лтъ и въ 1872 году мн вздумалось примнить заново къ той-же тем, пріобртенныя за это время знаніе и опытность. Я взялъ изъ неудавшейся пьесы постановку замужней женщины и написалъ комедію: ‘Поэзія любви’. Сосредоточеніе темы на лицемріи въ дл половой любви дало возможность боле широкой разработки сюжета именно въ этой области.
Въ вковой борьб за любовь и изъ-за любви нердко бываетъ очень много лицемрія, какъ бываетъ оно и въ другого рода психической борьб. Общественныя условія, налагающія цпи на извстнаго рода проявленія жизни человческой, могутъ являться хорошимъ прибжищемъ самоуслажденія для людей, не желающихъ покорять свои слабости,— и часто именно т, кто боле всего жалуется на цпи, мене всего желали-бы, чтобы цпей не было. Общественныя условія мутная вода, въ ней легко ловить рыбу, тутъ не мало случаевъ выставить всякаго рода маленькія гадости подвигами протеста, сваливать свои гршки на безвыходность положенія, драпироваться угнетенностью. Иные люди очень любятъ такого рода тюрьму, въ ней уютно и привольно ихъ совсти, подъ гнетомъ меньше отвтственности, съ пріобртеніемъ наибольшихъ правъ эта отвтственность увеличивается и потому, когда такой человкъ получаетъ, въ какой-либо мр, величайшее изъ благъ человческихъ, свободу, для него это не радость, а горе, ему нечего длать со свободой, ему неудобно, не на что жаловаться, нечмъ оправдываться. Эта тема большаго комизма, разнообразіе ея велико и ей предстоитъ еще не мало разработки, въ моей комедіи я примнилъ ее къ проявленію любовныхъ столкновеній. Бракъ, въ томъ вид, въ которомъ онъ практикуется, подъ покровомъ иныхъ законодательствъ, есть оружіе обоюду-острое, иногда гораздо боле способствующее супружеской измн, чмъ укрпляющее супружескую врность. Являясь конечнымъ результатомъ глупой путаницы и лжи, въ которой нравственныя привязанности смшиваются и подавляются матерьяльнымъ благосостояніемъ, бракъ, при затруднительности развода, при стснительности предписанныхъ закономъ супружескихъ отношеній, конечно, безпрестанно является цпями жизни, но именно оттого-то и даетъ возможность этимъ пользоваться. Разнаго рода взаимный обманъ и неприглядныя продлки находить свое оправданіе въ этихъ цпяхъ и многія обычныя развратныя супружескія измны не случались-бы, еслибы не помогала имъ нкоторая несокрушимость брака. Вотъ основа комедіи ‘Поэзія любви’. Любовникъ и любовница лицемрно толкуютъ о поэзіи любви, проклинаютъ мужа и общественныя условія, яко-бы заставляющія пускаться на компромиссъ, развратничать тайкомъ, — но все это длается именно въ виду той увренности, что бракъ не дозволитъ имъ честнаго откровеннаго общежитія, со всми проистекающими оттого неудобствами. Чрезъ нсколько лтъ посл постановки комедіи въ Москв и Петербург почти въ одно время появились дв французскія пьесы, повторившія до крайности близко тотъ-же сюжетъ, именно: ‘La petite marquise’ — Мальяка и Галеви и одноактная комедія ‘L’acrobate’. Впослдствіи почти та-же идея легла въ основу комедіи В. Сарду: ‘Divorons’, и она-же является въ заключительной развязк ком. Соловьева ‘женитьба Блугина’.
Комедія ‘Поэзія любви’ поставлена была сперва въ Москв. Мн помнится Шумскій, когда я предложилъ ему выбрать себ роль одного изъ двухъ мужей, отвтилъ мн, что съ большимъ удовольствіемъ будетъ играть и ту и другую роль, какую я самъ ему назначу, такъ ему нравилась пьеса. Комедія прошла съ успхомъ въ обихъ столицахъ, даже критика отнеслась къ ней сочувственне, чмъ ко многимъ другимъ моимъ произведеніямъ и все-таки пьеса продержалась недолго, не боле двухъ сезоновъ, возобновлена до сихъ поръ не была, но время отъ времени постоянно появляется на репертуар провинціальныхъ сценъ.
Конечно, счастье мое было, что комедіи Мельяка Галеви и Сарду появились посл моей, иначе меня-бы непремнно тотчасъ обвинили, что я у нихъ взялъ свой сюжетъ какъ это мн говорили по поводу пьесы ‘Шалость’. Нужды нтъ, что и діалогъ и лица не подходятъ ни къ какой чужой пьес, — достаточно того, что въ ‘Шалости’ двушка выдаетъ себя за замужнюю даму, что можно насчитать десятокъ пьесъ, гд встрчается тоже самое, чтобъ нашлись люди, готовые тотчасъ обвинить въ литературномъ заимствованіи безъ указанія источника, какъ-бы въ литературномъ хищеніи. Кстати сказать, меня всегда удивляло это рвеніе нкоторыхъ обсужденій, старающихся во что-бы то ни стало заподозрить непосредственную наблюдательность и творчество русскаго автора. Не дале какъ въ прошломъ году въ Париж была поставлена на сцену пьеса ‘Un voyage d’agrement’ — дословно повторяющая сюжетъ одной изъ первыхъ моихъ комедій: ‘Къ мировому!’ — и такое совпаденіе никого, конечно, не удивитъ. Но когда у насъ, въ Россіи, встрчается хотя-бы и гораздо боле отдаленное сходство такого рода, сейчасъ находятся люди, готовые обвинять въ плажіат. И это обвиненіе тмъ легче, что спорить съ нимъ довольно трудно, потому-что изъ строки въ строку пришлось бы слдить за двумя пьесами, сличая ихъ указывая несправедливость выводовъ намреннаго или слишкомъ поверхностнаго сопоставленія.
Комедія ‘Шалость’ — вполн оригинальная пьеса и представляетъ скоре веселыя сцены заграничной жизни кружка нашихъ соотечественниковъ, чмъ цльную комедію. И здсь какъ въ ‘Поэзіи любви’ встрчается мотивъ отстраненія отъ себя отвтственности, налагаемой любовной привязанностью, но онъ пріуроченъ къ другимъ даннымъ, главнымъ образомъ его только подозрваютъ и онъ въ развитіи пьесы заслоняется картинкой той небрежности, того неумнія дорожить этимъ чувствомъ, изъ за которыхъ часто такъ много высокаго счастья человческаго пропадаетъ въ самомъ зародыш.
Пьеса исполнена была въ Москв и Петербург въ сезонъ 1880—81 годовъ, причемъ особенно выдалась основная ея сцена въ конц 2-го акта, выясняющая отношенія влюбленныхъ и заканчивающаяся ихъ примиреніемъ, поставленная нарочно, для усиленія этой минуты блаженства, въ роскошную итальянскую обстановку. Большой успхъ пьесы повторился и на частныхъ, даже на любительскихъ сценахъ, куда она вошла въ репертуаръ какъ одна изъ любимыхъ пьесъ. Въ первый разъ комедія ‘Шалость’ — была напечатана въ журнал ‘Живописное Обозрніе’ — въ первыхъ номерахъ 1881 года. ‘Поэзія любви’ является здсь вторымъ изданіемъ, первое было напечатано отдльной книгой.

Викторъ Крыловъ.

17-го Апрля
1882.
Крылов Виктор Александрович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Надя Муранова, Крылов Виктор Александрович, Год: 1890
  2. Поэзия любви, Крылов Виктор Александрович, Год: 1882
  3. Звезда падучая, Крылов Виктор Александрович, Год: 1894
  4. Секретное предписание, Крылов Виктор Александрович, Год: 1888
  5. Сыны Израиля, Крылов Виктор Александрович, Год: 1901
  6. Под гнетом утраты, Крылов Виктор Александрович, Год: 1896
  7. К мировому!, Крылов Виктор Александрович, Год: 1892
  8. Завоеванное, Крылов Виктор Александрович, Год: 1890
Электронная библиотека