ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА
КНИГА 3.
БЕЗПЛАТНОЕ ПРИЛОЖЕНІЕ
к журналу
‘ПРИРОДА И ЛЮДИ’
1909
СЕМЬЯ ТОГГСОВЪ.
СЕМЬЯ ТОГГСОВЪ.
Переводъ А. Н. Линдегренъ.
Семья Тоггсов, Диккенс Чарльз, Год: 1836
Время на прочтение: 21 минут(ы)
Въ одной изъ узкихъ улицъ на Сэррейскомъ берегу Темзы, въ трехъ минутахъ ходьбы отъ стараго Лондонскаго моста, нкогда жилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ, маленькій смуглолицый человкъ, съ свтлыми волосами, съ моргавшими глазками, коротконогій и довольно толстый въ обхват, если-бъ смрить его отъ средней пуговицы жилета до орнаментальныхъ пуговицъ сзади сюртука. Фигура его жены, милйшей миссисъ Тоггсъ, если не могла похвалиться безупречной стройностью, то была не лишена пріятности, а станъ ея единственной дщери, благовоспитанной миссъ Чарлотты Тоггсъ, быстро развивался, созрвая до состоянія той роскошной пышности, которая восхищала взоры и плняла сердце мистера Джозефа Тоггса въ его молодые годы. Мистеръ Саймонъ Тоггсъ, единственный сынъ почтенной четы Тоггсовъ и единственный братъ миссъ Чарлотты Тоггсъ, замтно отличался, какъ своей комплекціей, такъ и умственнымъ складомъ отъ остальныхъ членовъ своей семьи. Худощавость его задіумчиваго лица и нкоторое предрасположеніе къ слабости въ сухопарыхъ ногахъ краснорчиво свидтельствовали о возвышенномъ ум и романическихъ наклонностяхъ. И мельчайшія черты характера въ подобномъ существ представляютъ не малый интересъ для пытливыхъ умовъ. Саймонъ Тоггсъ обыкновенно показывался въ публик обутымъ въ просторные башмаки и черные бумажные чулки и обнаруживалъ особенную привязанность къ черной лакированной палк безъ ремешка или какого либо иного украшенія.
Пожалуй нтъ той профессіи, какъ бы полезна она ни была, нтъ того занятія, какъ ни будь оно почтенно, которыя избгли бы мелочныхъ нападокъ пошлыхъ умовъ. Мистеръ Джозефъ Тоггсъ былъ бакалейнымъ торговцемъ. Казалось бы, что тлетворное дыханіе клеветы не могло коснуться бакалейщика. Какъ бы не такъ! Сосди заклеймили Тоггса названіемъ мелочнаго торгаша, и ядовитый голосъ зависти прямо утверждалъ, что онъ продаетъ кофе и чай осьмушками, сахаръ унціями, сыръ — ломтиками, табакъ маленькими пачками, а масло кусочками. Впрочемъ эти насмшки не смущали Тоггсовъ. Глава семьи преспокойно занимался колоніальной торговлей, жена его завдывала продажею сыра, миссъ Тоггсъ продолжала свое образованіе. Мистеръ Саймонъ Тоггсъ велъ торговыя книги отца и думалъ свою думу.
Въ одинъ прекрасный весенній день этотъ джентльменъ сидлъ на боченк за маленькой красной конторкой съ деревянной ршеткою, украшавшей уголъ прилавка, когда изъ подкатившаго къ дому кэба выпрыгнулъ незнакомецъ и поспшно вошелъ въ магазинъ. На немъ было черное пальто, а въ рукахъ, кром зеленаго зонтика, синяя сумка.
— Мистеръ Тоггсъ?— вопросительно произнесъ онъ
— Меня зовутъ Тоггсомъ,— подтвердилъ Саймонъ.
— Есть другой мистеръ Тоггсъ,— возразилъ незнакомецъ, посматривая на стеклянную дверь, которая вела въ помщеніе за лавкой, за нею ясно виднлось круглое лицо хозяина, выглядывавшаго изъ подъ занавски.
Мистеръ Саймонъ граціозно махнулъ перомъ, точно поманилъ къ себ отца, и мистеръ Тоггсъ старшій весьма проворно предсталъ передъ постителемъ.
— Я изъ Темпля,— сказалъ человкъ съ сумкой.
— Изъ Темпля!— подхватила миссисъ Тоггсъ, распахнувъ дверь въ маленькую столовую и обнаруживъ при этомъ въ перспектив миссъ Тоггсъ.
— Изъ Темпля!— воскликнули въ одинъ голосъ миссъ Тоггсъ и мистеръ Саймонъ Тоггсъ.
— Изъ Темпля!— повторилъ за ниміі мистеръ Джозефъ, поблднвъ, какъ голландскій сыръ.
— Изъ Темпля,— подтвердилъ человкъ съ сумкой, отъ мистера Коуера, адвоката. Мистеръ Тоггсъ, поздравляю васъ, сэръ! Радуйтесь, леди, вашему благополучію. Наши хлопоты увнчались успхомъ.
И человкъ съ сумкою принялся, не торопясь, освобождаться отъ своего зонтика и перчатокъ, чтобы пожать руку мистеру Джозефу Тоггсу.
Едва только усплъ незнакомецъ выговорить слова: ‘наши хлопоты увнчались успхомъ’, какъ мистеръ Саймонъ Тоггсъ вскочилъ съ боченка, вытаращилъ глаза, съ трудомъ перевелъ духъ, принялся чертить цифру восемь въ воздух своимъ перомъ, наконецъ, опустился на руки своей испуганной матери и упалъ въ обморокъ безъ всякой видимой причины и повода.
— Воды!— не своимъ голосомъ закричала миссисъ Тоггсъ.
— Приди въ себя, сынокъ!— воскликнулъ отецъ.
— Саймонъ! Милый Саймонъ!— взвизгнула сестра.
— Мн теперь лучше!— произнесъ мистеръ Саймонъ Тоггсъ.— Какъ,— успхъ?
Тутъ, въ вид нагляднаго подтвержденія, что ему лучше, онъ снова покатился безъ памяти и былъ вынесенъ въ комнату за лавкой соединенными усиліями остальныхъ членовъ семьи и человка съ сумкой.
Случайному зрителю этой сцены или всякому, незнакомому съ семейными обстоятельствами Тоггсовъ, этотъ обморокъ показался бы необъяснимымъ. Но тотъ, кто былъ посвященъ въ миссію человка съ сумкой, а тмъ боле кто зналъ раздражительность нервовъ мистера Саймона Тоггса, нисколько бы не удивился его припадку. Долго длившаяся тяжба по поводу признанія дйствительности духовнаго завщанія неожиданно окончилась въ пользу Тоггсовъ, и мистеръ Джозефъ Тоггсъ сдлался обладателемъ капитала въ двадцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ.
Продолжительный семейный совтъ состоялся въ тотъ же вечеръ, въ маленькой столовой, цлью его было устроить дальнйшія судьбы семейства Тоггсовъ. Лавку заперли раньше обыкновеннаго. Напрасно стучались въ затворенную дверь покупатели, пришедшіе кто за четверкой сахару, кто за осьмушкой хлба, кто за щепотью перца. Вс эти покупки пришлось отложить ‘до субботы’. Но по вол рока имъ было не суждено состояться совсмъ.
— Намъ, конечно, слдуетъ бросить торговлю.— сказала миссъ Тоггсъ.
— О, разумется,— подтвердила миссисъ Тоггсъ.
— Саймонъ пойдетъ по судебной части,— фантазировалъ отецъ.
— И съ этихъ поръ я стану подписываться ‘Симонъ’,— подхватилъ сынокъ.
— А я буду называться Шарлотой,— ршила дочь.
— Теперь вамъ слдутъ звать меня всегда мамашей, а вашего отца папашей,— сказала миссисъ Тоггсъ.
— Хорошо. А папаша долженъ отстать отъ своихъ вульгарныхъ привычекъ,— вставила миссъ Тоггсъ.
— Ужъ я позабочусь обо всемъ этомъ,— привтливо согласился тотъ.
Въ данную минуту онъ лъ маринованную лососину своимъ карманнымъ ножомъ.
— Намъ надо сейчасъ оставить городъ,— сказалъ мистеръ ‘Симонъ’ Тоггсъ.
Вс согласились, что это необходимый предварительный шагъ для перехода къ свтскости. Но тутъ же возникъ вопросъ: куда имъ похать?
— Въ Гревзендъ?— мягко предложилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.
Эта идея была единодушно осмяна. Гревзендъ нашли низкимъ.
— Въ Маргэтъ?— подала свой голосъ миссисъ Тоггсъ.
Часъ отъ часу не легче! Тамъ никого кром торговаго люда.
— Въ Брайтонъ?
Но мистеръ Симонъ Тоггсъ привелъ неопровержимое возраженіе противъ этого плана. Вс дилижансы, ходившіе туда, поочередно опрокидывались за послднія три недли, при чемъ на каждое крушеніе подобнаго рода приходилось среднимъ числомъ по два убитыхъ пассажира и по шести раненыхъ, и въ каждомъ случа, какъ, не обинуясь, свидтельствовали газеты, вина отнюдь не падала на кучера.
— Разв въ Рамсгэтъ?— задумчиво промолвилъ мистеръ Симонъ.
Ну, разумется! Какъ глупо, что это раньше не пришло имъ въ голову! Рамсгэтъ былъ самымъ подходящимъ для ихъ мстомъ.
Два мсяца спустя посл этого разговора пароходъ, совершающій рейсы между Лондономъ и Рамсгэтомъ, весело бжалъ внизъ по рк. Флагъ на немъ разввался, оркестръ гремль, пассажиры разговаривали между собою, все вокругъ казалось радостнымъ и оживленнымъ. Да и не мудрено: сами Тоггсы были на его борту.
— Очаровательно, не правда-ли?— говорилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ въ своемъ пальто бутылочнаго цвта съ такимъ же бархатнымъ воротникомъ и въ синей дорожной фуражк съ золотымъ позументомъ.
— Безподобно,— отвчалъ мистеръ Симонъ Тоггсъ, уже записавшійся въ адвокаты.— Безподобно!
— Восхитительное утро, сэръ!— замтилъ видный мужчина съ военной выправкой въ синемъ сюртук, застегнутомъ наглухо и въ блыхъ брюкахъ со штрипками.
Мистеръ Симонъ Тоггсъ взялъ на себя отвтить на его замчаніе.
— Божественное!— подхватилъ онъ.
— Должно быть, вы восторженный поклонникъ красотъ природы, сэръ?— спросилъ джентльменъ съ военной осанкой.
— Вы угадали, сэръ,— отвчалъ мистеръ Симонъ Тоггсъ.
— Много путешествовали?— полюбопытствовалъ тотъ опять.
— Не особенно,— сознался Симонъ.
— Но, конечно, побывали на континент?— продолжалъ любознательный пассажиръ.
— Не совсмъ,— уклончиво отвтилъ молодой человкъ, точно хотлъ сказать, что похалъ туда, но вернулся съ полдороги.
— Вроятно вы хотите доставить вашему сыну удовольствіе совершить большой туръ?— обратился господинъ военнаго склада къ мистеру Джозефу Тоггсу.
Не понимая хорошенько, что за штука ‘большой туръ’ и какимъ образомъ онъ изготовляется, бывшій бакалейный торговецъ далъ утвердительный отвтъ.
Какъ разъ въ ту минуту къ нимъ приблизилась легкой походкой со своего мста на корм молодая особа въ шелковомъ плащ ‘блошинаго’ цвта и такихъ же сапожкахъ, съ длинными локонами, черными, какъ смоль, съ большими черными глазами, въ коротенькихъ юбочкахъ, оставлявшихъ на виду несравненныя ножки.
— Уольтеръ, милый,— сказала она военному.
— Что, Билинда, моя радость?— отозвался тотъ.
— Зачмъ ты такъ долго оставляешь меня одну?— продолжала черноглазая красотка.— Меня вывели изъ терпнья нахальные взгляды вонъ тхъ молодыхъ людей.
— Какъ,— они осмлились?!— воскликнулъ джентльменъ военнаго склада съ такою горячностью, что мистеръ Симонъ Тоггсъ отвелъ глаза отъ личика молодой леди съ невроятною поспшностью.— Какіе молодые люди, гд?
И воинственный пассажиръ стиснулъ кулаки, свирпо озираясь на стоявшихъ поодаль курильщиковъ сигаръ.
— Успокойся, Уольтеръ, умоляю тебя!— говорила его подруга.
— Нтъ, ужъ извини!— кипятился ревнивецъ.
— Оставьте, сэръ,— вмшался мистеръ Симонъ Тоггсъ,— они не стоютъ вашего вниманія.
— Дйствительно, не стоитъ,— увщевала брюнетка своего запальчиваго друга.
— Хорошо, я успокоюсь,— сдался, наконецъ, онъ.— Вы правы, сэръ, благодарю васъ за своевременное вмшательство, которое спасло меня, пожалуй, отъ грха человкоубійства.
Укротивъ свою ярость, военный стиснулъ руку мистеру Симону Тоггсу.
— Моя сестра, сэръ,— сказалъ тотъ, замтивъ, что новый знакомый бросалъ восхищенный взглядъ на миссъ Шарлоту.
— Моя жена, сударыня, миссисъ Уотерсъ,— сказалъ бравый капитанъ, представляя черноокую леди.
— Моя мать, сударыня, миссисъ Тоггсъ,— продолжалъ мистеръ Симонъ, на что капитанъ съ супругой пробормотали нсколько любезностей, а семья Тоггсовь старалась держать себя какъ можно развязне.
— Милый Уольтсръ,— сказала брюнетка посл того, какъ они съ полчаса проболтали съ Тоггсами.
— Что, моя ненаглядная?— отозвался супругъ.
— Не находишь ли ты, что этотъ джентльменъ (кивокъ головою въ сторону мистера Симона Тоггса) похожа, какъ дв капли воды, на маркиза Карривини?
— Ужасно похожъ, ей Богу!— согласился капитанъ.
— Это сходство поразило меня съ перваго взгляда,— продолжала молодая женщина, обративъ пристальный и меланхолическій взоръ на зардвшееся лицо Сшгона.
Тотъ оглянулся вокругъ и, замтивъ, что вс смотрятъ на него, не зналъ, куда двать глаза.
— Ни дать, ни взять, маркизъ,— подтвердилъ его новый пріятель.
— Удивительное дло!— промолвила, томно вздыхая, капитанша.
— Вы не знакомы съ маркизомъ, сэръ?— освдомился ея супругъ.
Мистеръ Симонъ Тоггсъ пробормоталъ отрицательный отвть.
— Если-бъ вы были съ нимъ знакомы,—продолжалъ капитанъ Уольтерсъ, то убдились бы, насколько вы вправ гордиться сходствомъ съ нимъ: это въ высшей степени изящный господинъ самой привлекательной наружности.
— Въ самомъ дл такъ! Совершенно врно!— съ жаромъ подхватила Билинда.
При этомъ ея глаза встртились съ глазами Симона Тоггса, и она стыдливо потупилась
Все это было въ высшей степени лестно для самолюбія Тоггсовъ. Когда же при дальнйшемъ разговор выяснилось, что миссъ Шарлота Тоггсъ была точною копіей одной титулованной родственницы миссисъ Билинды Уотерсъ, а сама миссисъ Тоггсъ настоящимъ двойникомъ вдовствующей герцогни Добльтонъ, то ихъ восторгъ по поводу пріобртенія такого милаго и пріятнаго знакомства не зналъ предловъ. Даже гордое достоинство капитана Уольтера Уольтерса смягчилось до того, что онъ позволилъ мистеру Джозефу Тоггсу уговорить себя раздлить съ новыми друзьями скромное угощенье на палуб, состоявшее изъ холоднаго паштета съ голубями, который запивали хересомъ. И самая оживленная бесда, при содйствіи такихъ пріятныхъ возбуждающихъ, не прерывалась до той минуты, когда путешественники достигли Гамсгэтской пристани.
— Прощайте, душечка,— сказала капитанша Уотерсъ миссъ Шарлот какъ разъ передъ началомъ суматохи, сопровождающей высадку пассажировъ съ парохода.— Завтра утромъ мы увидимся на пляж, а такъ какъ мы уврены, что найдемъ себ къ завтрашнему дню квартиру, то, надюсь, будемъ съ вами неразлучны на будущее время.
— О, разумется!— съ жаромъ подхватила миссъ Шарлота Тоггсъ.
— Ваши билеты, леди и джентльмены!— возгласилъ человкъ у пароходнаго кожуха.
— Не требуется ли носильщикъ, сэръ?— приставала ватага блузниковъ.
— Идемъ же, моя милочка!— звалъ жену капитанъ Уольтерсъ.
— Прощайте,— сказала она,— прощайте, мистеръ Симонъ.
И посл крпкаго рукопожатія, сильно взвинтившаго нервы милйшаго юноши, капитанша затерялась въ толп. Передъ Симономъ мелькнули еще разъ лишь ботинки блошинаго цвта, проворно спускавшіеся по ступенямъ траппа, блый платочекъ, которымъ махнули въ знакъ привтствія, и жгучій взоръ черныхъ очей. Чета Уольтерсовъ исчезла, покинувъ юнаго Тоггса одинокимъ въ бездушномъ мір.
Молча и разсянно слдовалъ этотъ чувствительнйшій молодой джентльменъ за своими почтенными родителями и вереницей блузниковъ съ тачками по дамб, пока толкотня и шумная суматоха кругомъ не заставили его опомниться. Солнце сіяло ярко, море, приплясывая подъ собственную музыку, весело катило свои волны, множество публики прогуливалось туда и сюда, молодыя двицы хихикали потихоньку между собою, пожилыя лэди разговаривали, нарядныя няньки щеголяли своими туалетами, а ихъ маленькіе питомцы шмыгали взадъ и впередъ подъ ногами и даже между ногъ взрослыхъ съ самой беззаботной игривостью, потшая присутствующихъ. Были тутъ и старые джентльмены, старавшіеся открыть отдаленные предметы въ длинные телескопы, и молодые, выставлявшіе на показъ самихъ себя въ отложныхъ воротничкахъ, леди съ складными стульями на рук и кресла на колесахъ съ больными, компаніи, ожидающія на пристали прибытія другихъ компаній на пароход. Всюду только и звучали: говоръ, смхъ, привтствія и веселье.
— Извозчика, сэръ!— закричало хоромъ десятка полтора свободныхъ возницъ съ полудюжиной мальчишекъ въ придачу, едва мистеръ Джозефъ Тоггсъ ступилъ на улицу во глав своей маленькой свиты.
— Наконецъ-то дождался хорошаго сдока!— воскликнулъ одинъ, съ насмшливой учтивостью дотрогиваясь до полей своей шляпы.—Очень разъ васъ видть, сэръ,— цлыхъ шесть недль поглядывалъ, не пожалуетъ ли ваша милость. Прыгайте ко мн живе, сэръ!
— Славная, легкая пролеточка и рзвая лошадь, сэръ,— подговаривалъ другой: — бжитъ по четырнадцати миль въ часъ, такъ что все сливается передъ глазами отъ скорой зды.
— Помстительная муха {Пролетка въ Англіи называется ‘мухой’. Прим. перев.} для вашей поклажи, сэръ, настоящая шпанская,— острилъ третій.
— Вотъ для васъ экипажъ, сэръ!— подхватилъ его товарищъ, вкочивъ на козлы и побуждая разбитую сдую клячу тряхнуть стариной, пустившись вскачъ. Извольте взглянуть на лошадку, сэръ: смирна, какъ ягненокъ, а ужъ ретива,— что твой паровикъ!
Преодолвъ соблазнъ воспользоваться услугами даже такой доблестной четвероногой твари, мистеръ Джонъ Тоггсъ подалъ знакъ владльцу грязной колымаги зеленоватаго цвта, обитой внутри линючимъ полосатымъ тикомъ, и когда въ ней размстили багажъ вмст со всей семьею, то животное въ оглобляхъ, покруживъ съ четверть часа на одномъ мст, согласилось, наконецъ, тронуться на поиски квартиры.
— Сколько найдется у васъ кроватей?— закричала миссисъ Тоггсъ изъ рыдвина, обращаясь къ женщин, отворившей дверь въ первомъ дом съ билетикомъ о сдач комнатъ постояльцамъ.
— А сколько вамъ нужно, сударыня?— сказали ей, разумется, на это.
— Три.
— Не угодно ли войти, сударыня?
Миссисъ Тоггсъ вышла изъ экипажа. Семейство не переставало ахать отъ восторга. Великолпный видъ на море изъ лицевыхъ оконъ — прямо роскошь!— Короткая пауза. Миссисъ Тоггсъ вернулась обратно.
— Одна комната съ однимъ матрасомъ.
— Для какого же чорта не сказать этого сразу?— довольно раздражительно спросилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ
— Не знаю,— отвчала жена.
— Негодяи!— воскликнулъ вспыльчивый Симонъ.
Новый билетикъ у входа. Новая остановка. Тотъ же вопросъ, тотъ же отвтъ — одинаковый результатъ.
— Для чего имъ водить людей за носъ, не понимаю!— вознущ лея мистеръ Джозефъ Тоггсъ, потерявшій всякое терпніе.
— Не могу сказать,— отвчала невозмутимая миссисъ Тоггсъ.
— Таковъ ужь здсь обычай, сэръ,— вмшался извозчикъ, стараясь дать удовлетворительное объясненіе нелпой оказіи, и они тронулись дальше, чтобъ продолжатъ свои развдки, натыкаясь на новыя разочарованія
Уже смеркалось, когда ихъ ‘муха’,— быстрота движенія которой не соотвтствовала ея названію,— вскарабкавшись на четыре или пять крутыхъ пригорковъ, остановилась у крыльца одного запыленнаго дома съ венеціанскимъ окномъ, изъ котораго открывался дивный видъ на море, если высунуться изъ него до половины туловища, сильно рискуя вывалиться на дворъ. Миссисъ Тоггсъ произвела рекогносцировку. Внизу гостиная и три клтушки надъ нею съ одной постелью въ каждой. Домъ на дв половины. Хозяева помщаются по другую сторону сней. Пятеро дтей пили молоко съ кипяткомъ въ столовой, а шестой малышъ, изгнанный оттуда за дурное поведеніе, ревлъ благимъ матомъ, катаясь по полу въ сняхъ.
— Какъ цна?— освдомилась нанимательница.
Хозяйка раскидывала умомъ, не накинуть ли ей лишнюю гинею, и потому, слегка покашливая, притворялась, будто бы не разслышала вопроса.
— Какъ цна, говорю я?— повторила миссисъ Тоггсъ, повысивъ голосъ.
— Пять гиней въ недлю съ услугами, сударыня,— отвчала содержательница меблированныхъ комнатъ.
(Подъ ‘услугами’ подразумвалась привиллегія звонить, сколько душ угодно, ради собственной потхи).
— Дорогонько!— замтила прізжая.
— Ахъ, что вы, сударыня!— возразила хозяйка съ снисходительной улыбкой сожалнія къ такому незнанію мстныхъ нравовъ и обычаевъ.— Напротивъ, очень дешево!
Подобный авторитетъ былъ неоспоримъ. Миссисъ Тоггсъ уплатила за недлю впередъ и сняла квартиру на мсяцъ. Часъ спустя семья сидла за чаемъ въ своемъ новомъ жилищ.
— Чудесные ‘криветы’! — замтилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.
— Креветы,— съ жаромъ поправилъ мистеръ Симонъ, бросивъ на виновника своихъ дней хмурый взглядъ, полный угрюмой укоризны.
— Ну, пусть будетъ по твоему,— согласился родитель. Но криветы или креветы, не все ли это равно? Вотъ велика важность!
— Велика важность, отецъ!— подхватилъ сынъ съ сожалніемъ, къ которому примшивалась злоба.— Что сказалъ бы капитанъ Уольтерсъ, замтивъ подобное невжество?
— Или что сказала бы милая капитанша Уольтерсъ,— прибавила Шарлота, еслибъ увидала, какъ наша мать — то есть мамаша!— стъ креветы цликомъ, съ головою и всмъ остальнымъ!
— Страшно и подумать!— содрогаясь, воскликнулъ ея братъ.— Какая разница съ вдовствующей герцогиней Доббльтонъ!— тутъ-же мелькнуло у него въ голов.
— Прехорошенькая женщина эта капитанша Уольтерсъ, не правда ли, Симонъ?— спросила миссъ Шарлота.
— Ангелъ красоты!— подхватилъ Симонъ, котораго кинуло въ краску.
— Ай-аи!— произнесъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.— Смотри, сынокъ, берегись! Женщина замужняя, понимаешь…
И онъ многозначительно подмигнулъ однимъ изъ своихъ моргающихъ глазъ.
— Зачмъ,— воскликнулъ Симонъ, вскакивая съ мста въ нарыв ярости, столь же неожиданномъ, сколько и тревожномъ — зачмъ напоминать мн объ этой отрав моего счастья, объ этомъ крушеніи всхъ моихъ надеждъ?! Зачмъ язвить меня горестями, которыя обрушились мн на голову. Разв не достаточно того, что… что… что…
Тутъ его рчь оборвалась, но отъ того ли, что онъ не нашелъ подходящаго слова, или отъ прескшагося дыханія,— такъ и осталось невыясненнымъ. Тонъ этого обращенія, какъ и видъ, съ какимъ романическій Симонъ поспшно позвонилъ и потребовалъ себ свчу, отзывались внушительной торжественностью, ршительно недопускавшей возраженій. Онъ драматически отправился спать, а полчаса спустя его примру послдовала и остальная семья, не мало смущенная и встревоженная.
Если пристань представила Тоггсамъ сцену шумнаго оживленія и суеты при ихъ высадк въ Рамсгэт, то ее далеко превзошло зрлище песчанаго плажа на слдующее утро посл ихъ прибытія. Стоялъ теплый, ясный день съ безоблачнымъ небомъ, съ легкимъ бризомъ, тянувшимъ съ моря. На берегу были т же дамы и кавалеры, т же дти, т же няньки, т же телескопы, т же портшезы. Дамскій полъ занимался шитьемъ и вязаньемъ, надзоромъ за младшими или чтеніемъ романовъ. Мужчины читали газеты и журналы. Дти рыли деревянными лопатками ямки въ песк, гд тотчасъ проступала вода, няньки съ малютками на рукахъ бгали вдогонку за волнами, а потомъ бжали обратно за ними, догоняемыя волной. Отъ времени до времени парусный ботикъ отчаливалъ отъ берега съ веселой шумной компаніей пассажировъ или возвращался обратно съ удивительно молчаливыми и словно пришибленными пловцами унылаго вида.
— Вотъ теб разъ!— воскликнула миссисъ Тоггсъ, когда вся почтенная семейка, обитая въ желтые башмаки, услась на плетеные стулья, поставленные на рыхлый песокъ и тотчасъ увязнувшіе въ немъ фута на два съ половиной подъ своимъ грузомъ.— Вотъ теб разъ!
Мистеръ Симонъ, съ напряженіемъ всхъ своихъ силъ, еле вытащилъ стулья изъ песковъ, посл чего отнесъ ихъ дальше отъ берега.
— А вдь — ей Богу!— какія-то леди идутъ купаться!— съ крайнимъ изумленіемъ воскликнулъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.
— Шш! папа!— остановила его дочь.
— Врно теб говорю, моя милая,— настаивалъ отецъ.
Въ самомъ дл четыре молодыя особы, запасшись полотенцами, взбгали по ступенямъ купальной будочки. Лошадь вошла въ воду, барахтаясь въ ней, будочка повернулась, кучеръ слъ на свое мсто, а рзвыя купальщицы кинулись въ волны съ громкимъ плескомъ.
— Однако-же, ловко!— вымолвилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ посл смущеннаго молчанія. Мистеръ Симонъ тихо кашлянулъ въ замшательств.
— Ай, да съ той стороны подходятъ еще нсколько мужчинъ! Тоже купаться!— воскликнула его мать, тономъ ужаса.
Три будочки, три лошади, тройное барахтанье, тройной поворотъ, тройной всплескъ, и трое джентльменовъ принялись рзвиться въ вод на подобіе дельфиновъ.
— Ловко, нечего сказать!— снова повторилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.
На этотъ разъ кашлянула Шарлота, и опять наступила пауза. Она была прервана пріятнымъ образомъ.
— Какъ поживаете, милочка? Мы цлое утро поджидали васъ,— произнесъ чей-то голосъ по адресу Шарлоты, и къ Тоггсамъ приблизилась ихъ вчерашняя знакомая подъ руку съ мужемъ.
— Какъ ваше здоровіе?— заговорилъ капитанъ Уольтеръ Уотерсъ наипріятнйшимъ тономъ, посл чего послдовалъ дружескій обмнъ привтствій.
— Билинда, моя дорогая!— сказалъ онъ опять, поднеся бинокль къ глазамъ и поглядывая на море.
— Что, мой дружокъ?— отозвалась жена.
— Вдь, это Гарри Томпкинсъ.
— Гд?— спросила Билинда, въ свою очередь вооружившись биноклемъ.
— Да онъ купается.
— Ишь ты въ самомъ дл! Онъ насъ не видитъ не такъ ли?
— Нтъ, должно быть, не видитъ,— отвчалъ капитанъ.— Клянись честью, это престранно!
— Что?— полюбопытствовала Билинда.
— Мэри Гольдингъ также тамъ.
— Не можетъ быть! Гд-же? (Бинокли опять пущены въ дло).
— Да вонъ тамъ!— произнесъ капитанъ, указывая на одну изь купальщицъ, которая казалась въ своемъ купальномъ костюм завернутой въ патентованный макинтошъ скудныхъ размровъ.
— Это она и есть!— воскликнула капитанша.— Вотъ курьезъ, что мы увидимъ ихъ обоихъ!
— Да, немалый,— съ невозмутимымъ хладнокровіемъ замтилъ ея мужъ.
— Это здсь обыденная вещь, какъ видите,— прошепталъ мистеръ Симонъ Тоггсъ своему отцу.
— Вижу, вижу,— тмъ же осторожнымъ шопотомъ вымолвилъ старикъ.— А все же дико, не такъ ли?
Мистеръ Симонъ Тоггсъ кивнулъ въ знакъ согласія.
— Что вы намрены длать сегодня поутру?— освдомился капитанъ. Не позавтракать ли намъ въ Пегуэл?
— Что-жь, я бы съ удовольствіемъ!— подхватила миссисъ Тоггсъ.
Она отъ роду не слыхивала о Пегуэл, но предложеніе позавтракать весьма пріятно отозвалось у вей въ ушахъ.
— Какъ же мы туда отправимся?— продолжалъ Уольтерсъ. Пшкомъ черезчуръ жарко.
— Къ фантон, что-ли?— продолжалъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.
— Въ фаэтон,— шопотомъ поправилъ его сынъ.
— По моему, одного фантона было бы достаточно,— сказалъ вслухъ бакалейщикъ, не обративъ вниманія на поправку. Впрочемъ, берите хоть два, коли вамъ угодно.
— Мн такъ хотлось бы хать на осл,— вмшалась Билинда.
— О, и мн также!— отозвалась, какъ эхо, Шарлота Тоггсъ.
— Хорошо, мы можемъ взять пролетку,— согласился капитанъ,— а вы позжайте вдвоемъ на ослахъ.
Возникло новое затрудненіе. миссисъ Уольтерсъ объявившія, что двумъ дамамъ ршительно неприлично хать верхомъ безъ провожатаго. Помочь горю, однако, было очень легко. Пожалуй, молодой мистеръ Тоггсъ будетъ настолько любезенъ, что согласится сопутствовать имъ.
Мистеръ Симонъ Тоггсъ вспыхнулъ, улыбнулся, отороплъ, и нершительно возразилъ, что онъ плохой наздникъ. Но его возраженіе было тотчасъ опровергнуто. Пролетку нашли мигомъ и наняли трехъ ословъ, о которыхъ владлецъ отозвался съ торжественною клятвою, что въ нихъ на три четверти крови, а на одну четверть корма.
— Шевелись!— заоралъ одинъ изъ двухъ мальчишекъ, слдовавшихъ сзади въ качеств погонщиковъ, между тмъ, какъ Бндинду Уольтерсъ и Шарлоту Тоггсъ начало подбрасывать, толкать во вс стороны и немилосердно трясти въ сдл.
— Гей! гей! гей!— рявкнулъ, что было мочи, другой мальчишка позади мистера Симона Тоггса.
Оселъ поскакалъ, сломя голову, стремена звонко хлестали по каблукамъ Симоновыхъ сапогъ, а Симоновы сапоги почти задвали землю.
— Эй!-эй! У… у… у!!— кричалъ во все горло мистеръ Симонъ Тоггсъ посреди этого гвалта.
— Не пускайте его въ галопъ!— визжала позади него миссисъ Уольтерсъ.
— Мой оселъ сворачиваетъ въ питейный домъ!— вопила Шарлота въ арьергард.
— Гей! гей! гей!— усердствовали мальчишки, стараясь перекричать другъ друга, и ослы мчались, во весь духъ, какъ будто ничто уже не могло ихъ остановить.
Однако, все на свт иметъ конецъ, даже ослиный галопъ прекращается со временемъ. Животное, бывшее подъ мистеромъ Симономъ Тоггсомъ, чувствуя разныя непріятныя подергиванья мундштука, значенія которыхъ оно никакъ не могло уразумть, внезапно навалилось бокомъ на кирпичную ограду и выразило свое недовольство треніемъ ноги сдока о ея жесткую поверхность. Оселъ капитанши Уольтерсъ, очевидно, подъ вліяніемъ игривости, кинулся, очертя голову, въ загородку и отказывался изъ нея выйти, тогда какъ четвероногое, доставшееся на долю миссъ Шарлоты Тоггсъ, по своему проявило чувство радости при этихъ потшныхъ приключеніяхъ: твердо упершись передними ногами въ землю, оно стало брыкаться задними тесьма ловкимъ, но довольно опаснымъ манеромъ.
Эта неожиданная остановка ретивой скачки естественно вызвала нкоторый переполохъ. Об дамы неистово кричали нсколько минутъ, между тмъ какъ мистеръ Снмонъ Тоггсъ, помимо сильной физической боли, страдалъ еще душевно при вид отчаяннаго положенія своихъ спутницъ, которымъ онъ былъ не въ состояніи помочь, потому что его нога была крпко ущемлена между ослинымъ бокомъ и оградой. Однако, усилія, мальчишекъ при содйствіи остроумнаго пріема въ вид закручиванья хвоста наиболе непокорнаго изъ ословъ возстановили порядокъ гораздо скоре, чмъ было можно ожидать, и маленькая кавалькада снова затрусила дальніе..
— Теперь пустимъ ихъ шагомъ,— сказалъ мистеръ Симонь Тоггсъ. Безчеловчно гнать животныхъ черезъ силу.
— Какъ вамъ угодно, сэръ,— отвчалъ мальчишка, ухмыляясь у него за спиной и перемигиваясь съ товарищемъ, точно ему стало ясно, что замчаніе Симона насчетъ безчеловчности относилось скоре къ самымъ сдокамъ, чмъ къ животнымъ.
— Какой чудесный день, моя дорогая!— замтила Шарлота.
— Очаровательный, дивный!— подхватила, миссисъ Уольтерсъ. А что за роскошный видъ, мистеръ Тоггсъ!— прибавила она.
Симонъ заглянулъ прямо въ лицо Билинд, когда произнесъ:
— Дйствительно, роскошный!
Юная леди смущенно потупилась и позволила своему ослику немного отстать. Симонъ Тоггсъ машинально сдлалъ тоже самое.
Наступило краткое молчаніе, прерванное только вздохомъ мистера Симона Тоггса.
— Мистеръ Симонъ,— внезапно сказала впологолоса черноокая капитанша,— мистеръ Симонъ, я принадлежу другому.
Мистеръ Симонъ выразилъ свое полное согласіе съ заявленіемъ, котораго было невозможно опровергнуть.
— Если-бъ не это…— продолжала Билинда и запнулась.
— Что-жь тогда, что?..— допытывался ея спутникъ. Не терзайте меня. Что вы хотите сказать?
— Если-бъ не это,— начала опять миссисъ Уотерсъ,— если-бъ до замужества мн было суждено встртить и полюбить благороднаго юношу… съ родственной мн душой… съ однороднымъ умомъ… человка, способнаго чувствовать и оцнить чувства, которыя…
— Боже, что я слышу!— воскликнулъ мистеръ Симонъ Тоггсъ.— Возможно ли это? Осмлюсь ли я поврить моему… Шевелись!— (Послднее прозаическое восклицаніе относилось къ ослу, который, уткнувъ голову между передними ногами, какъ будто вникалъ съ большою тревогой въ состояніе своихъ копытъ.
— Гей-гей-гей!— закричали мальчики сзади.
— Шевелись!— снова повторилъ Симонъ Тоггсъ.
— Гей-гей-гей!— усердствовали погопщики.
Обидлось ли животное повелительнымъ тономъ мистера Тоггса, или было испугано топотомъ сапогъ понукавшихъ его мальчишекъ, или же внезапно воспылало благороднымъ усердіемъ обогнать всхъ прочихъ ословъ, только оно рванулось вдругъ впередъ и поскакало такою бойкою рысью, что съ сдока тотчасъ слетла шляпа. Осликъ мигомъ домчалъ его до гостиницы ‘Пегуэльская бухта’, гд избавилъ отъ безпокойства слзать съ сдла, перекинувъ его черезъ голову прямехонько въ дверь таверны.
Велико было смущеніе мистера. Симона Тоггса, когда его подняли и поставили на ноги двое служителей, миссисъ Тоггсъ порядкомъ напугалась за своего сына, а капитанша Уотерсъ испытывала жгучую тревогу объ его участи. Впрочемъ, скоро обнаружилось, что онъ пострадалъ немногимъ больше осла: мистеръ Симонъ только слегка оцарапался, а буйный оселъ, какъ ни въ чемъ не бывало, щипалъ траву. Такимъ образомъ поздку признали восхитительной. Супруги Тоггсъ вмст съ капитаномъ Уотерсъ заказали завтракъ въ садик, разбитомъ во двор гостиницы, на стол стояли блюдечки съ крупными креветами, сливочное масло, черствыя булки, бутылки съ элемъ. Небо оставалось безоблачнымъ. Передъ глазами туристовъ красовались цвточныя клумбы и ярко-зеленый дернъ, море отъ подошвы утеса, простиралось вдаль, до самой линіи горизонта, гд взоръ не могъ уже различить ничего, по его гладкой поверхности скользили суда подъ парусами, которые казались на разстояніи такими же блыми и маленькими, какъ разввающіеся носовые платочки. Креветы были превосходны, эль и того лучше, а капитанъ Уотерсъ еще миле всей этой благодати. Капитанша удивительно разошлась посл завтрака. Она вздумала бгать вдогонку по лужайк между цвточныхъ клумбъ сначала за своимъ мужемъ, потомъ за мистеромъ Симономъ, потомъ за миссъ Шарлотой, при чемъ заливалась громкимъ смхомъ. Но, по словамъ капитана, это ничего не значило, кто-же въ самомъ дл могъ здсь знать, что они за люди? Вроятно, вс въ гостиниц считали ихъ простыми смертными.— ‘Само собою разумется’,— отвчалъ на это мистеръ Джозефъ Тоггсъ. Посл завтрака вся компанія отправилась нсколько дале, чтобъ спуститься по крутымъ деревяннымъ ступенямъ, которыя вели къ подножію утеса. Тутъ прізжіе любовались крабами, морскими водорослями и угрями до тхъ поръ, пока спохватились, что имъ давно пора отправиться обратно въ Рамсгэтъ. Въ заключеніе мистеръ Симонъ Тоггсъ сталъ подниматься по лстниц послднимъ, а миссисъ Уотерсъ предпослдней.
хать на осл къ мсту его постояннаго жительства дло совсмъ иное и гораздо боле исполнимое, чмъ хать на немъ въ противоположную сторону. Оно требуетъ большой предусмотрительности и присутствія духа въ одномъ случа, чтобъ предугадывать частые порывы блудливаго ослинаго воображенія, тогда какъ въ другомъ вся ваша задача ограничивается тмъ, что вы должны держать свой путь, слпо доврившись инстинкту животнаго. Мистеръ Симонъ Тоггсъ избралъ послдній способъ на возвратномъ пути. И его нервы были такъ мало разстроены путешествіемъ, что онъ отлично понялъ, какая перспектива, открывается передъ нимъ на предстоящій вечеръ. Между Тоггсами и Уотерсами было ршено сойтись опять въ курзал.
Курзалъ былъ наводненъ публикой. Тамъ собрались т-же леди и т-же джентльмены, которые прогуливались утромъ по ллажу, а наканун по дамб. Молодыя особы въ коричневомъ плать и браслетахъ изъ черной бархатной ленты торговали бездлушками въ кіоск или предсдательствовали за столами, гд шла азартная игра въ концертномъ зал. Здсь можно было встртить маменекъ съ дочерьми-невстами, занятыхъ игрой, или гуляющихъ подъ звуки музыки, при чемъ молодежь усердно предавалась втихомолку флирту. Здсь попадались вертопрахи, которые прикидывались сантиментальными и вздыхали, или, наоборотъ, корчили изъ себя свирпыхъ усачей. Здсь сошлись: миссисъ Тоггсъ въ плать янтарнаго цвта, миссъ Тоггсъ въ небесно-голубомъ и капитанша Уотерсъ въ розовомъ. Тутъ парадировалъ капитанъ Уотерсъ въ венгерк съ золотыми шнурами, тутъ были: мистеръ Симонъ Тоггсъ въ бальныхъ башмакахъ, въ золотистомъ жилет и мистеръ Джозефъ Тоггсъ въ синемъ сюртук и гофрированномъ жабо.
— Нумера: третій, восьмой и одиннадцатый!— громко и отчетливо произнесла одна изъ молодыхъ особъ въ коричневомъ плать.
— Нумера: третій, восьмой и одиннадцатый!— повторила, какъ эхо, ея товарка въ такой же форменной одежд.
— Нумеръ третій вышелъ,— сказала первая двица.— Нумера восьмой и одиннадцатый.
— Нумера восьмой и одиннадцатый,— отозвалась опять вторая леди.
— Нумеръ восьмой вышелъ, Мэри-Анна,— заявила первая.
— Нумеръ одиннадцатый!— возгласила вторая.
— Теперь вс нумера разобраны, леди, прошу пожаловать!— сказала первая.
Представительницы нумеровъ: третьяго, восьмого, одиннадцатаго и прочихъ столпились вокругъ игорнаго стола.
— Не угодно ли вамъ бросить, сударыня?— предложила предсдательствующая богиня, передавая стаканъ съ игральными костями старшей дочери дебелой дамы, окруженной четырьмя дочерями.
Между зрителями воцарилась глубокая тишина.
— Бросай, моя милочка Дженъ!—сказала дебелая маменька.
Интересное проявленіе застнчивости, вспышка румянца подъ прикрытіемъ батистоваго платочка, перешептыванье съ младшею сестрой.
— Душка Амелія, бросай за твою сестру,— продолжала видная леди и затмъ, повернувшись къ ходячей реклам макассароваго масла Роулэнда, стоявшей вблизи нея, она прибавила: Дженъ чрезвычайно скромна и застнчива, но я не могу сердиться на нее за это. Безхитростная и простодушная двушка такъ неподдльно мила, что я часто желаю, чтобъ моя Амелія больше походила на сестру.
Джентльменъ съ баками высказалъ шепотомъ свое восторженное одобреніе.
— Ну, что-же ты, дружочекъ?— произнесла почтенная маменька.
Миссъ Амелія бросила кости — восемь очковъ для сестры, десять для себя.
— Хорошенькая фигурка у Амеліи,— шепнула, дебелая леди сухопарому юнош позади нея.
— Превосходная!
— А какой нравъ! Я похожа на васъ въ этомъ отношеніи. Меня невольно увлекаетъ эта живость, эта бойкость. Ахъ! (подавленный вздохъ) я желала бы сдлать бдняжку Дженъ немного боле похожей на мою милую Амелію!
Молодой человкъ искренно согласился съ этимъ желаніемъ. Какъ онъ, такъ и господинъ съ баками, остались вполн довольны.
— Кто это такая?— освдомился мистеръ Симонъ Тоггсъ у капитанши, когда особа низенькаго роста въ синей бархатной шляп съ перьями была введена, въ оркестръ толстякомъ въ черной пар.
— Миссисъ Типпинъ, артистка лондонскихъ театровъ,— сообщила Билинда, справившись съ программой концерта.
Талантливая миссисъ Типпинъ, снисходительно принявъ аплодисменты и крики ‘браво!’, привтствовавшіе ея появленіе, спла популярную каватину: ‘Дайте мн сказать’, подъ аккомпаниментъ своего мужа на рояли, посл того супруги помнялись мстами, жена аккомпанировала мистеру Типпину, который исполнилъ комическую псенку. Вызванныя ею рукоплесканія уступали только бурному одобренію аріи съ варіаціями, исполненной на гитар миссъ Типпинъ подъ аккомпаниментъ мистера Типпина на собственномъ подбородк.
Такъ прошелъ вечеръ, такъ проходили дни и вечера Тоггсовъ и Уотерсовъ въ продолженіе шести недль. Блажь поутру, катанье на ослахъ въ полдень, прогулка по дамб посл полудня, курзалъ по вечерамъ, и всюду одни и т-же лица.
Въ послдній вечеръ, шесть недль спустя, мсяцъ ярко свтилъ надъ спокойнымъ моремъ, которое ударялось въ подножіе высокихъ долговязыхъ утесовъ какъ разъ съ достаточнымъ шумомъ для того, чтобъ убаюкать старую рыбу, не потревоживъ молодой. Въ этотъ тихій часъ можно было различить дв человческія фигуры (если-бъ было кому смотрть на нихъ), сидвшія на одной изъ деревянныхъ скамеекъ, разставленныхъ у края западнаго утеса. Мсяцъ поднялся выше по небосклону во время двухчасового странствія съ тхъ поръ, какъ эти фигуры услись тамъ, между тмъ он все еще не трогались съ мста. Толпа праздношатающихся пордла и разсялась, музыка странствующихъ артистовъ замерла въ отдаленіи, огоньки одинъ за другимъ зажигались въ окнахъ далекихъ домовъ, одинъ сторожевой солдатъ за другимъ проходили мимо, направляясь къ своему уединенному посту, а сидвшая парочка оставалась неразлучной. Нкоторыя части этихъ двухъ фигуръ прятались въ густой тни, но лунное сіяніе ярко освщало ботинку блошинаго цвта и лакированную палку. Мистеръ Симонъ Тоггсъ и капитанша Уотерсъ сидли на той скамь. Они не разговаривали между собою, а молча смотрли на море.
— Уольтеръ вернется завтра,— сказала, наконецъ, миссисъ Уотерсъ, уныло прерывая молчаніе.
Мистеръ Симонъ Тоггсъ вздохнулъ на подобіе втра, разгулявшагося въ кустахъ крыжовника, когда отвтилъ на это:
— Увы, онъ вернется!
— О, Симонъ,— продолжала Билинда,— цломудреннаго упоенія, тихаго счастья этой единственной недля платонической любви слишкомъ много для меня!
Симонъ собирался намекнуть, что для него это было слишкомъ мало, но запнулся и пробормоталъ что-то невнятное.
— И подумать только, что даже этотъ проблескъ счастья при всей его невинности,— воскликнула Билинда, долженъ быть утраченъ навсегда!
— О, не говорите ‘навсегда’, Билинда,— подхватилъ чувствительный юноша, между тмъ какъ дв крупныя слезы побжали на перегонку по его блдному лицу, (оно было такъ длинно, что представляло полный просторъ для состязанія подобнаго рода) — не говорите ‘навсегда!’
— Я должна такъ говорить!— возразила капитанша.
— Почему?— заспорилъ Симонъ,— о, почему? Такое платоническое знакомство, какъ наше, настолько невинно, что даже вашъ мужъ не можетъ возставать противъ него.
— Мой мужъ!— подхватила миссисъ Уотерсъ.— Мало же вы его знаете! Ревнивъ и мстителенъ, свирпъ въ расправ съ врагомъ, безуменъ въ своей ревности. Неужели вы хотите быть убитымъ у меня на глазахъ?
Прерывающимся отъ волненія голосомъ мистеръ Симонъ Тоггсъ высказалъ свое нерасположеніе быть умерщвленнымъ на чьихъ бы то ни было глазахъ.
— Тогда оставьте меня,— промолвила капитанша.— Оставьте меня сегодня вечеромъ на вки. Ужъ поздно: пора по домамъ.
Мистеръ Симонъ Тоггсъ печально предложилъ леди свою руку и повелъ ее домой. Онъ остановился у дверей… онъ почувствовалъ платоническое пожатіе руки.
— Доброй ночи,— нершительно промолвилъ влюбленный.
— Доброй ночи!— сказала, сквозь рыданія, леди.
Ея кавалеръ продолжалъ топтаться на мст.
— Не угодно ли вамъ зайти, сударь?— вмшалась служанка. Мистеръ Симонъ Тоггсъ колебался. О, это колебаніе! Въ конц концовъ онъ вошелъ.