Салтычиха, Студенкин Гавриил Ильич, Год: 1874 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 54 минут(ы)

САЛТЫЧИХА.

1730—1801.

Дарья Николаевна Салтыкова, извстная въ народ подъ названіемъ ‘Салтычиха’, была третьей дочерью дворянина Николая Автомоновича Иванова и Анны Ивановны, рожденной Давыдовой, бывшей во второмъ брак за маіоромъ Василіемъ -Семеновичемъ Бредихинымъ. Мать этой послдней и бабка Дарьи Салтыковой — Прасковья Карповна Давыдова жила, въ начал 1760-хъ годовъ, въ Ивановскомъ двичьемъ монастыр. Тетка Дарьи Николаевны — Аграфена Автомоновна въ первомъ брак была за гвардіи капитаномъ Иваномъ Ильичемъ Дмитріевымъ-Мамоновымъ, во второмъ — за генералъ-поручикомъ, кавалеромъ св. Александра Невскаго, Иваномъ Ивановичемъ Бибиковымъ. Старшія сестры ея: едора Николаевна была замужемъ за генералъ-поручикомъ Аонасіемъ Семеновичемъ Жуковымъ, а Татьяна — за Муравьевымъ, дв младшія — Агрппина — за Иваномъ Никифоровичемъ Тютчевымъ и Мара — за Василіемъ Ивановичемъ Измаиловымъ.

Дарья Николаевна родилась въ март 1730 года, вышла замужъ за ротмистра лейбъ-гвардіи коннаго полка Глба Алексевича Салтыкова и имла двухъ сыновей едора и Николая. По муж она находилась въ родств съ Салтыковыми, Строгановыми, Головиными, Толстыми, Лазаревыми, Татищевыми, Шаховскими, Козловскими, Мусиными-Пушкиными, Заскиными, Волынскими, Ягужинскими, Голицыными, Нарышкиными, Глбовыми и Мельгуновыми.

Овдоввъ около 1756 года, Дарья Салтыкова жила съ дтьми въ Москв, въ собственномъ дом, на Кузнецкой улиц, въ приход церкви Введенія пресвятой Богородицы, что на Сртенк, а лто проводила чаще въ подмосковномъ своемъ сел — Троицкомъ.— Отсюда она предпринимала поздки на богомолье въ Кіевъ, къ Казанской Богородиц — въ сел Богородицкомъ — и въ другія мста. По смерти мужа, имя съ небольшимъ 25 лтъ, Дарья Николаевна, длается полноправною распорядительницею своихъ, имній и крестьянъ. Съ тмъ вмст, она начинаетъ терзать своихъ крпостныхъ: собственноручно бьетъ ихъ скалкою, валькомъ, палкою, плетью, утюгомъ, полньями, палитъ на голов волоса, разженными припекательными щипцами беретъ за уши и льетъ на голову и лицо горячую воду. По ея приказу, гайдуки иконюхи наказываютъ ея дворовыхъ, женъ и двокъ, безъ милосердія батожьями, палками, плетьми, кнутьями и комлевыми розгами. Эти изтязанья производились не за какія-либо преступленія или выходящіе изъ ряда проступки, но единственно за нечистое мытье платья и половъ или за недостаточное смотрніе за бабами и двками, мывшими полы и платье. Другой вины, а тмъ боле преступленій со стороны ея крпостныхъ, почти не было, но и этой оказывалось достаточно для возбужденія гнва жестокой барыни. Она выходила изъ себя и забывала свое человчество. ‘Бейте до смерти!’ кричала Салтыкова изъ окна конюхамъ, наказывавшимъ двку Прасковью Ларіонову. ‘Я сама въ отвт и ни кого не боюсь, хотя отъ вотчинъ своихъ отстать готова. Никто ничего сдлать мн не можетъ!’ И несчастную Ларіонову, вина которой состояла въ нечистомъ мыть половъ, по приказанію бaрыни, забиваютъ до смерти.

Обставленная родствомъ и имя въ московскихъ присутственныхъ мстахъ за свои подарки милостивцевъ, она, дйствительно, никого не боялась, и боле шести лтъ, во время царствованія императрицы Елисаветы и императора Петра III, тиранила людей. Находились въ числ ея жертвъ и такіе смльчаки, которые ходили къ начальству жаловаться, но жалобы ихъ оканчивалисъ опять-таки наказаніемъ кнутомъ и ссылкою, или возвращеніемъ, ‘по наказаніи’, къ помщиц.

— ‘Вы мн ничего не сдлаете’, говорила она за обдомъ конюху Савелію Мартынову и другимъ людямъ, по возвращеніи, отъ дйствительнаго статскаго совтника Молчанова — одного изъ своихъ милостивцевъ. ‘Сколько вамъ ни доносить, мн они (т. е. начальство) все ничего не сдлаютъ и меня на васъ не промняютъ’. И Салтыкова говорила правду. Доносчица Нефедьева, по наказаніи кнутомъ, отправлена въ ссылку, а доносчики едоръ Ивановъ Соминъ и едотъ Михайловъ Богомоловъ посл наказанія возвращены, по просьб, ей. Послдняго она отправила въ с. Троицкое, гд и держала въ желзахъ подъ карауломъ.

— ‘Когда-бъ’, говорилъ про Салтыкову ея дворовый Савелій Мартыновъ, ‘ей послабленія не было, то-бъ она отъ таковыхъ непорядковъ и смертныхъ людей ея побои унятца могла’.

Наконецъ, лтомъ 1762 года, Савелію Мартынову и другому его товарищу — Ермолаю Ильину, у котораго барыня убила всхъ его трехъ женъ, удалось какъ-то подать императриц Екатерин II жалобу, пересланную изъ Петербурга въ Юстицъ-коллегію для произведенія слдствія. {По словамъ доносителей, они бжали изъ Москвы въ конц апрля 1762 года тайно въ Петербургъ.} Мартыновъ и Ильинъ, описывая зврскіе поступки своей барыни съ крпостными, просили: ‘чтобъ отъ таковыхъ смертныхъ губительствъ и немилосердныхъ безчеловчныхъ мучительствъ защитить, не отдавая помщиц ихъ, доносителей, и прочихъ во владніе и не допущая до такого губительства и смертнаго убивства, обо всемъ томъ изслдовать, при чемъ-де сверхъ того и еще многія смертоубивственныя и весьма не маловажныя креминальныя дла, учиненныя ею, помщицею, ясне оказатца могутъ, яко отъ 1756 году душъ со ста таковымъ же образомъ ею, помщицею, погублено, и по изслдованіи за т безчеловчныя мучительства и смертныя убивства учинить съ нею какъ законы повелваютъ’.

Слдствіе тянулось шесть лтъ, имнія Салтыковой были взяты въ опеку и опекуномъ назначенъ Сабуровъ. Представляя въ сенатъ донесеніе о всемъ дл, коллегія писала: ‘а сколько человкъ убитыми или умершими за сумнительноство почтено, о томъ значитъ въ семъ экстракт, подъ каждымъ именемъ точно, а по послднимъ, взятымъ въ деревняхъ ея, Салтыковой, сказскамъ, въ дом ея мужеска и женска половъ взятыхъ явилось 138 душъ’. {Въ 32-мъ пункт донесенія коллегіи, гд перечисляются взятыя изъ деревень люди, число 138 отнесено къ одному женскому полу. Г. С.}

Достойно замчанія, что Салтыкова, какъ кажется, не знала грамоты. Въ 1761 году, при продаж человка Гаврилы Андреева, ‘вмсто ее, руку приложилъ отецъ ея духовный’, а по присылк на домъ крпостной книги на эту продажу ‘росписался сынъ ея, лейбъ-гвардіи Измайловскаго полку солдатъ Николай Салтыковъ’.

С.-петербургская контора Правительствующаго Сената, во исполненіе опредленія послдняго, 1-го октября 1762 г. присланъ въ юстицъ-коллегію доносъ на помщицу Дарью Салтыкову, и поданный императриц Екатерин II служителями Салтыковой — Савеліемъ Мартыновымъ и Ермолаемъ Ильинымъ. Въ донос этомъ. Мартыновъ и Ильинъ описывали безчеловчныя мучительства и неоднократныя смертныя убійства со стороны помщицы крестьянъ ея, ихъ женъ и двокъ, начиная съ 1756 года, Коллегія допрашивала Салтыкову и ея людей, и допросы эти представила, 6-го ноября 1763 г., въ контору съ своимъ мнніемъ: ‘что означенную вдову, яко оказавшуюся въ смертныхъ убивствахъ весьма подозрительною, по прописаннымъ въ томъ мнніи обстоятельствамъ и законамъ, во изысканіи истины, надлежитъ пытать’.

На доклад о семъ конторы, послдовало высочайшее повелніе: ‘объявить Салтыковой, что вс обстоятельства онаго дла и многихъ людей свидтельства доводятъ ее до пытки, что съ нею дйствительно и послдуетъ, если она не принесетъ чистосердечнаго признанія. {См. ‘Сборникъ Русскаго Историческаго Общ.’, т. X, стр. 311 и 312, и также: ‘Записки кн. Я. П. Шаховскаго’, изд. ‘Русской Старины’, стр. 248 и 249.} Между тмъ опредлить къ ней искуснаго, честнаго житія и въ божественномъ писаніи знающаго, священникъ на мсяцъ, который бы увщевалъ ее къ признанію, и если и отъ его еще не почувствуетъ она въ совсти своей угрызенія, то чтобъ онъ приготовилъ ее къ неизбжной пытк, а потомъ показать ей жестокость розыска надъ приговореннымъ къ тому преступникомъ, и если еще и тогда чистосердечія отъ нее не будетъ, то представить ея императорскому величеству, не объявляя ей о томъ послднемъ представленіи, и ожидать указа’.

Сенатъ, по 6 департаменту, передавая коллегіи это повелніе, 13-го января 1764 г., предписывалъ объявить оное Салтыковой чрезъ своего члена, ‘исключая изъ того, что ей объявить не велно’. Тогда же Сенатъ потребовалъ распоряженія о выбор къ Салтыковой священника такого, ‘какъ означеннымъ ея императорскаго величества указомъ повелно’, который и обязанъ явиться въ коллегію, а послдняя должна познакомить священника съ дломъ подсудимой и затмъ ‘велть ему для того увщанія быть при ней мсяцъ’.

Къ исполненію указанной Сенатомъ обязанности назначенъ московскою консисторіею священникъ церкви Николая чудотворца Явленнаго, Дмитрій Васильевъ, который 3-го марта 1764 г. донесъ, ‘что онъ означенную Салтыкову чрезъ мсяцъ отъ божественнаго писанія судомъ Божіимъ и Его милосердіемъ увщевалъ, но она, Салтыкова, по оному увщеванію, чистосердечнаго признанія, въ совсти своей не почувствовавъ, не принесла, почему она, Салтыкова, и приготовлена имъ къ неизбжной пытк’. На слдующій день коллегія предписала розыскной экспедиціи при московской губернской канцеляріи донести ей о времени назначенія пытки кому-либо изъ преступниковъ, ‘которой ему не чиня, дать знать коллегіи, такъ какъ при той пытк, для нкоторой надобности, иметъ быть юстицъ-коллегіи собраніе’. По полученіи о семъ извщенія, ‘помянутая вдова Дарья Салтыкова изъ дому ея взята и привезена была въ розыскную экспедицію за карауломъ и сведена была въ застнокъ и въ чинимыхъ ею людямъ своимъ мучительствахъ и оттого смертныхъ убивствахъ, юстицъ-коллегіи присутствующими, что на нее показано и какія на то есть доказательства, довольно была увщевана же, посл чего, по непризнанію ея ни въ чемъ, показана ей очевидно жестокость розыска надъ приговореннымъ къ тому преступникомъ и посему паки чинено же ей было увщеваніе, но она, Салтыкова, по всмъ тмъ увщаніямъ, ни въ чемъ не призналась, съ чмъ и изъ застнка вжила и отдана по прежнему подъ караулъ’. О послдствіяхъ священническаго увщанія и розыска коллегія представила сенату 12-го марта.

Чрезъ два мсяца, 17-го мая 1764 г., 6-й департаментъ, основываясь на высочайшемъ повелніи, предписалъ справиться: ‘естьли къ обличенію Салтыковой довольное свидтельство и былъ-ли повальный обыскъ? и ежели онаго не было и еще какое свидтельство потребно, то оное и обыскъ учинить, какъ онымъ ея императорскаго величества указомъ повелно, не чиня ни людямъ, ни ей пытокъ’.

По распоряженію коллегіи, повальный обыскъ въ Москв, ‘около ея жительства, гд домъ ея состоитъ’, производилъ членъ коллегіи — коллежскій совтникъ Степанъ Волковъ, а въ московскомъ узд, около подмосковнаго Салтыковой села — Троицкаго, другой членъ — надворный совтникъ князь Дмитрій Циціановъ. Волковъ опросилъ разнаго званія людей боле 100 человкъ, изъ коихъ 94 отозвались, ‘что означенная-де вдова Дарья Салтыкова во время жительства своего въ московскомъ дом своемъ, въ какомъ состояніи жизнь свою продолжала — въ добромъ-ли или въ худомъ, о томъ они никто не знаютъ, о мучительствахъ и смертныхъ убивствахъ ею людей ея мужеска и женска полу, они подлинно не вдаютъ и отъ домашнихъ ея ни отъ кого извстія имъ не было, и сами очевидно того не видали и ни отъ кого не слыхали’. Какой-то священникъ показалъ, что одна изъ дворовыхъ женокъ Салтыковой приходила къ нему какъ-то лтомъ и передавала, что помщица взяла къ себ въ домъ дочь 12-ти лтъ, бьетъ и мучитъ ее, и будетъ ли жива — неизвстно, что другія дв женщины въ тоже время разсказывали, что Салтыкова заперла всхъ своихъ женщинъ въ пустую избу и моритъ ихъ голодомъ двое сутокъ, а солдатъ Коломенскаго полка Минай Болотовъ говорилъ, что барыня эта убила до смерти жену дядьки дтей своихъ. Другой священникъ разсказалъ, что лтомъ въ 1762 г. ему довелось быть, по призыву дьякона Введенской церкви и священника церкви оанна Блоградскаго, на съзжемъ двор 1-й полицейской команды, и видть въ телг мертвое тло женщины, на спин коего были велиція раны, при чемъ дьяконъ и прочіе люди говорили ему, что мертвое тло взято изъ Салтыковскаго дома. Изъ 18-ти человкъ боярскихъ людей четверо показали, что въ разное время видли на двор дома Салтыковой людей ея, бритыхъ и въ колодкахъ, употреблявшихся въ такомъ вид въ работу, пятеро — что они сквозь заборъ господскихъ дворовъ часто слышали о происходившихъ, у Салтыковой въ палатахъ побояхъ, при чемъ помщица кричала: ‘бей больше!’ но кого били — не знаютъ и когда — не припомнятъ, а девять человкъ заявили, что они видли на двор у Салтыковой, въ зимнее время, стоявшихъ предъ окнами палатъ босыхъ на мороз мущинъ и женщинъ битыхъ, отчего на рубахахъ и на лицахъ ихъ видна была кровь.

Одновременно съ обыскомъ Волкова въ Москв, Циціановъ опрашивалъ окрестныхъ жителей подмосковнаго села Троицкаго. Изъ нихъ 114 человкъ отозвались совершеннымъ невдніемъ того, какъ поступала Салтыкова съ своими крпостными, 43 человка вотчины коллегіи экономіи показали, что они слышали отъ крестьянъ ея жалобы о томъ, что она бьетъ и мучитъ своихъ людей, но отъ постороннихъ ничего не знаютъ, священникъ и дьяконъ, на основаніи слуховъ многихъ людей, говорили Циціанову, что Салтыкова ‘жизнь свою продолжала въ худомъ состояніи и къ людямъ своимъ строгость употребляла, наказывая ихъ жестоко, а сами они того не видали и заподлинно не знаютъ’, 22 человка помщичьихъ крестьянъ показали, что Салтыкова, какъ они слышали отъ крестьянъ ея, жизнь ведетъ непорядочную и людей своихъ бьетъ и мучитъ. ‘Три года назадъ’, говорили они, ‘лтомъ, изъ села Троицкаго везли чрезъ ихъ деревню мертвое тло двки, при чемъ провожавшіе разсказывали, что двка та убита помщицею, и они видли на тл ея съ рукъ и съ ногъ кожа и съ головы волосы сошли’. Провожавшіе везли тло, для объявленія, въ московскую губернскую канцелярію, при нихъ былъ сотскій, который взялъ изъ вотчины ихъ конвой въ 6 человкъ. Послдніе проводили тло до владнія Донскаго монастыря, деревни Семеновской. Потомъ по слдствію оказалось, что убитая была — екла Герасимова. Лтомъ 1762 г., она, вмст съ другими двками, за нечистоту въ мыть платья и половъ, была счена, по приказу помщицы, розгами, посл чего ее заставляли опять мыть полы. Хотя Герасимова ‘отъ сченія уже и ходить на ногахъ не могла, но помщица била ее еще скалкою’. ‘Посл побой тхъ Герасююва находилась чуть жива: и волосы были у ней выдоаны, и голова проломлена, и спина гнила’. Староста села Троицкаго, Иванъ Михаиловъ, который прежде скрывалъ преступленія своей барыни, ршился везти мертвое тло Герасимовой въ Москву, въ губернскую канцелярію. Тамъ тло осматривалъ лекарь едоръ Смирновъ, причемъ ‘явились на томъ тл — на плечахъ и спин — синіе знаки и опухоль, на поясниц и крестц раны, голова и лвый високъ и глазъ въ разныхъ мстахъ пробиты и сини’.

Повальный обыскъ Циціанова продолжался довольно долго. При этомъ вотчинъ коллегіи-экономіи деревни Саларевой и села Орлова — дьячекъ, двое старостъ, сотскій и 77 человкъ крестьянъ разсказали, что Салтыкова ‘жизнь свою продолжаетъ въ худомъ состояніи, потому что крестьянъ своихъ посылаетъ на работу, не давая имъ никакого пропитанія, и т крестьяне ея ходятъ и кормятся мірскимъ подаяніемъ, отъ людей же ея и крестьянъ слышали жалобы, что она ихъ бьетъ и мучитъ, а o смертныхъ ею убійствахъ людей ея они не вдаютъ и очевидно того не видали’. ‘Только третій годъ’, продолжали они, ‘какъ близъ вотчины своей копали прудъ, тогда пришелъ къ нимъ староста салтыковской Иванъ Михайловъ, извщая, что оная помщица его убила двку свою до смерти, а имя ея не объявилъ, и требовалъ, чтобы ту двку осмотрть, куда отъ нихъ міромъ посланъ былъ крестьянинъ Петръ Куракинъ, и возвратясь объявилъ, что онъ съ прочими окольными сторонними людьми ту двку, избитую, всю въ крови, видлъ, и мертвое ея тло повезено въ Москву, которое и онъ съ прочими провожалъ’. Вдомства коллегіи-экономіи, села Семеновскаго, староста и 11 человкъ крестьянъ’ показали, что третій годъ тому назадъ, лтомъ, староста и крестьяне Салтыковой привезли въ ихъ село мертвое тло двки и передали стоящимъ въ сел ‘на бекет’ солдатамъ, причемъ староста говорилъ, что она убита помщицею, и они видли на томъ мертвомъ тл струпъ: кожа сошла и видно, что обварена’. Часовые отвезли тло въ Москву, въ сыскную команду, гд оно и было принято.

Собранныя Волковымъ и Циціановымъ свднія, съ обширнимъ извлеченіемъ изъ нихъ, коллегія, 25-го апрля 1765 г. представила Сенату, который, 20-го октября того же года, предписалъ: поврить экстрактъ съ подлинными длами, для чего вытребовать ихъ изъ Сыскнаго приказа и губернской полиціймейстерской канцеляріи, и разсмотрть, правильно-ли дла произведены, нтъ-ли въ нихъ какого упущенія или кому понаровки, чмъ ршены или остались безъ ршенія, законно-ли были истязаны доносители, ‘при чемъ и о показанныхъ на судей и канцелярскихъ служителей и другихъ чиновъ подаркахъ, противъ доносительскаго объявленія, тми, на кого оные написаны и кто оные принималъ, собравъ ихъ всхъ, на-крпко изслдовать же и, по окончаніи всего вышеписаннаго, учиня обстоятельные и краткіе экстракты пунктами, о каждой матеріи порознь, такъ чтобъ на вс показанія ясныя и приличныя изъ слдствія и изъ обстоятельства длъ по порядку, какъ происходило, были очистки, и къ тому подписавъ приличные указы, а подъ тхъ, какъ о Салтыковой, въ чемъ она точно винною состоитъ, описать, такъ-й о другихъ приличившихся противъ того-жъ показать, равно и люди Салтыковой, кто правъ и кто въ чемъ виноватъ, росписать же и о всхъ винныхъ и кто чему за свои преступленія, а невинные, какому награжденію подлежатъ по точной сил законовъ, приложить свое мнніе и со оными экстрактами представить правительствующаго сената въ 6-й департаментъ’.

Съ этого только времени, т. е. съ конца октября 1765 года, началось производство настоящаго слдствія о преступленіяхъ Салтыковой, хотя коллегія три года раньше, въ 1762 г., могла бы изъ доносовъ Мартынова и Ильина видть, что дла объ этой помщиц производились въ московскихъ присутственныхъ мстахъ уже съ 1756 г. Коллегія теперь только вытребовала къ себ дла, въ количеств 21, и, разсматривая ихъ, нашла, что доносовъ на Салтыкову было много, изъ коихъ нкоторыми обвинялись члены и чиновники: полиціймейстерской канцеляріи — дйствительный статскій совтникъ Андрей Ивановъ Молчановъ, Сыскнаго приказа — надворный совтникъ Петръ Михайловскій (умершій въ начал 1765 г.), надворный совтникъ Левъ Вельяминовъ-Зерновъ, прокуроръ едоръ Хвощинскій, актуаріусъ Иванъ Пафнутьевъ, и тайной конторы — секретарь Иванъ Яровъ, — въ полученіи отъ Салтыковой подарковъ, вслдствіе этихъ взятокъ, дла о жестокостяхъ ея оканчивались всегда въ пользу помщицы, а доносители, по наказаніи кнутомъ, или отсылались въ ссылку или отдавались въ распоряженіе помщицы, по ея о томъ просьб.

По полученіи длъ, коллегія начала производить слдствіе о каждомъ убитомъ или умершемъ отъ побоевъ лиц, выписывая жалобы Мартынова и Илыша и прочихъ доносителей по пунктамъ, подвергая, затмъ, допросу какъ Салтыкову, такъ и другихъ участниковъ ея преступленій и всхъ знавшихъ и слышавшихъ о томъ или другомъ случа убійства или смерти отъ ранъ, допрашивала священника села Троицкаго, Степана Петрова, если дло касалось погребенія убитаго или умершаго отъ побоевъ при церкви того села, собирала справки отъ вотчинъ: кто и когда изъ крестьянскихъ женъ и дочерей были взяты помщицею въ домъ и куда потомъ двались, и затмъ подъ каждымъ обвиненіемъ длала свое заключеніе о положительной виновности Салтыковой въ преступленіи, или оставляя въ большемъ или меньшемъ подозрніи, не приписывала ей смерти кого либо, и даже, по нкоторымъ, фактически недоказаннымъ₎ убійствамъ ее оправдывала.

II.
Убійство трехъ женъ конюха Ермолая Ильина: Аксиньи Яковлевой, Катерины Семеновой и едосьи Артамоновой.

‘Въ поданномъ ея императорскому величеству оной Салтыковой отъ людей ея доносителей — Савелія Мартынова и Ермолая Ильина — на нее, Салтыкову, доношеній показано: изъ нихъ, доносителей, Ермолай Ильинъ былъ женатъ на 3-хъ женахъ, изъ коихъ помщица третью его жену убила скалкою и полномъ до смерти, а при томъ убивств были люди ея Михайла Мартыновъ, да Петръ Ульяновъ, которую приказала снести сверху и заднюю палату и сама (Салтыкова) за ней сошла съ кормилицею Василисою и съ двкою Аксиньею, и въ той задней палат отливали ее виномъ, чтобъ она хотя мало промолвила, а потомъ посылала за приходскимъ священниковъ Иваномъ Ивановымъ, который и пришелъ, но оной жены его уже живой не засталъ и пошелъ обратно, и ту его, Ильина, жену хоронить не сталъ, а оная помщица убитое жены его мертвое тло, ночнымъ временемъ, съ крестьяниномъ Романомъ Ивановымъ и съ двкою Аксиньею послала въ свое село Троицкое, которые, привезя то мертвое тло, отдали старост Ивану Михайлову, а его, Ильина, посл того отвозу послала въ то-жъ село ея схоронить, и при томъ сказала ему:

— ‘Ты хотя и въ доносъ пойдешь, только ничего не сыщешь, разв хочешь, какъ и прежніе доносители, кнутомъ (быть) высченъ’.

‘Онъ, убоясь того, что и прежде того по разнымъ убивствамъ доносители высчены кнутомъ и сосланы въ ссылку, а другіе съ наказаніемъ кнутомъ отданы для жесточайшаго ея мученія къ ней въ домъ, затмъ и не доносилъ’.

‘Объ убитіи онаго Ильина жены, которую звали Аксиньею, Яковлева дочь, оною Салтыковою, въ 1762 г., въ московской полиціи и въ бывшей правительствующаго сената контор на оную Салтыкову доносили ея-жъ Салтыковой люди: Мелентій Некрасовъ, Володиміръ и Иванъ Шавкуновы, Артемій Тарнохинъ и Игнатій Угрюмовъ, и показывали, что та женка бита ею, помщицею, самою, смертно скалкою и полньями, отъ которыхъ побои и умре скоропостижно и отвезена въ село Троицкое крестьяниномъ Романомъ Ивановымъ съ двкою Аксиньею и погребена попомъ Петровымъ, и при погребеніи для прощанія былъ и мужъ ея Ермолай Ильинъ за карауломъ, дабы не ушелъ и объ убивств не объявилъ. А o томъ слышали они отъ онаго мужа ея Ильина. А при томъ же показывали, что показанный Ермолай Ильинъ женатъ былъ на 3-хъ женахъ: на первой — Катерин Семеновой, на второй — едось Артамоновой, а на третьей — вышеписанной Аксинь Яковлевой, и тхъ первыхъ его двухъ женъ она же, помщица, била разными побоями, сама, полномъ и палкою, а мужъ ихъ Ильинъ попрекалъ, будто бы, за нечистое мытье половъ, — и съ прочими людьми скалъ батожьемъ и плетьми, отъ которыхъ побои и т его дв жены въ разныя времена померли, а во сколько времени посл побой, — о томъ не упомнятъ, и мертвыя ихъ тла — Катерины Семеновой погребено въ Москв, у приходской церкви попомъ Иваномъ Ивановымъ, а едосьи Артамоновой и Аксиньи Яковлевой — отосланы въ село Троицкое съ крестьянами Давыдомъ и Романомъ Ивановыми, гд попомъ Степаномъ Петровымъ и погребены’.

‘И по тмъ ихъ показаніямъ, по указу изъ оной сенатской конторы, какъ объ оныхъ, такъ и о другихъ, показанныхъ въ убійств отъ нихъ на оную помщицу, изслдовать велно сыскному приказу, для чего изъ того ихъ показанія въ сыскной приказъ послана выписка, но въ томъ сыскномъ приказ, по присылк въ оный тхъ показателей, мая съ 13-го 1762 г., до взятія того дла въ юстицъ-коллегію октября до 18-е число того-жъ году, кром какъ справка съ длами, отъ кого на оную Салтыкову были доносы и о комъ именно и какъ ршены, да изъ указовъ выписки, производства никакого не имлось’.

Объ убійств трехъ женъ Ильина Салтыковою показывала, въ іюл 1762 г., въ московской губернской канцеляріи, мать его вдова Дарья Абрамова во время привоза ею, со старостою Иваномъ Михайловымъ, изъ села Троицкаго, мертваго тла дворовой двки еклы Герасимовой (о которой упомянуто выше), то же самое, въ отношеніи Катерины Семеновой и едосьи Артамоновой, показалъ Василій Антоновъ, говоря, что ‘т Ильина дв жены померли подлинно отъ побои ея, Салтыковой’.

Помщица Дарья Салтыкова, по поводу этого обвиненія, въ 1762 г., говорила:

— ‘Оныхъ женокъ до смерти не убивала и изъ нихъ къ Аксинъ Яковлевой приходскаго попа (приводить) исповдывать не приказывала, и ту женку хотя за вины и приказывала людямъ, а кому — не упомню, въ разныя времена наказывать розгами, точно умренно, а смертныхъ побой ей чинимо не было и сама ее ничмъ никогда не бивала. А въ 1761 г., лтомъ, а въ которомъ мсяц и числ — не упомню, въ бытность мою въ сел Троицкомъ, оная.женка Аксинья, съ прочими бабами, пришла пшкомъ въ то село и жила при мн съ мужемъ своимъ, а какъ я въ осень изъ того села похала въ Москву, то оная женка осталась здоровая. А мужъ ея Ермолай Ильинъ пріхалъ со мной въ Москву, и въ томъ же году, зимою, а котораго мсяца и числа — не упомню, оный мужъ ея просилъ меня, чтобы отпустить его въ село Троицкое къ ней, жен, объявляя, что она больна при смерти, и исповдывана, и причащена. Для чего онъ и былъ отпущенъ, а прихавъ оттуда, объявилъ, что она умерла и погребена въ томъ сел попомъ Петровымъ при немъ, Ильин, при чемъ была и мать его, Илыша, женка Дарья Абрамова’.

Въ ноябр 1766 г. Салтыкова къ этому показанію прибавила:

— ‘Женка Катерина Семенова взята мною была и при мн имлась, но во время произвожденія обо мн слдствія въ юстицъ-коллегіи, будучи больна долгое время, умре и погребена в*ь Москв, а елосья Артамонова взята-ль и замужемъ за онымъ Ильинымъ была-ль — за моею болзнію и великимъ безпамятствомъ не упомню, но я тхъ его женъ никогда, ничмъ не бивала и бить никому не приказывала, и померли не отъ моихъ побой’.

Убійство Аксиньи Ильиной подтвердили Михаилъ Мартьяновъ, Петръ Ульяновъ, кормилица Василиса Матвева и двка Аксинья Степанова. Они говорили, ‘что помщица ихъ — Ермолая Ильина жену, Аксинью, яко бы за нечистое мытье половъ, скалкою и полномъ била до смерти, и они все то видли, и послдъ побои ту жену сверху въ заднюю палату велла снести мужу ея, которую и снесъ, куда и она, помщица, съ ними, кормилицею и двкою Аксиньею, пришла. И въ той палат ту женку отливали виномъ, чтобы хотя мало промолвила. Тогда помщица ихъ за попомъ Иваномъ Ивановымъ посылала-ль — они, Мартьяновъ, Ульяновъ и кормилица, не знаютъ, затмъ, что были въ другихъ покояхъ’. А двка Аксинья показала, ‘что оная помщица за помянутымъ попомъ посылала, но онъ той женки уже живой не засталъ и сказалъ, что-де мертвую исповдывать и пріобщать не можно, и для того она, помщица, ту мертвую женку съ нею, Аксиньею, и съ крестьяниномъ Романомъ Ивановымъ отослала въ село Троицкое, которую она и отвезла и отдала старост Ивану Михайлову’.

Крестьянинъ Романъ Ивановъ подтвердилъ отвозъ съ Аксиньею въ село. Троицкое мертваго тла послдней жены Ильина, которое онъ со старостою Михайловымъ и попомъ Петровымъ, при Аксинь, схоронилъ, а Михайловъ подтвердилъ принятіе тла и погребеніе его попомъ при Аксинь и самомъ Ильин.

Священникъ московскій, Иванъ Ивановъ, въ 1762 году, показалъ, ‘что онъ въ домъ къ оной Салтыковой призыванъ былъ, только оной женки живой уже не засталъ и затмъ погребать не сталъ, а отчего*га женка умерла и убита-ли или нтъ, — не знаетъ и ни отъ кого не слыхалъ’, а сельскій священникъ Петровъ отозвался, что дйствительно хоронилъ Ильину при означенныхъ лицахъ и при муж убитой, который передавалъ ему, что жена его умерла отъ побоевъ госпожи. Что же касается смерти другихъ женъ Ильина, то Петровъ отозвался, ‘что едосью Артамонову похоронилъ-ли, за множествомъ ихъ не упомнитъ’, а относительно Катерины Семеновой коллегія оговорила, что ‘попъ Ивановъ, во время производства слдствія прежними производителями, былъ не спрошенъ, а нын объявлено, что онъ умеръ въ декабр 1763 года’.

Юстицъ-коллегія заключила обвиненіе Салтыковой въ убійств трехъ женъ Ильина слдующимъ мнніемъ: ‘женки Аксиньи Яковлевой смерть, что отъ побои оной, Салтыковой, послдовала, обстоятельства дла довольно доказываютъ слдующее: 1) она показала, что та женка умерла отъ болзни въ деревн и при ней не жила, а приходскій попъ свидтельствуетъ, что призванъ (былъ въ Москв) для исповди и ее не засталъ живою, слдовательно, она жила при ней въ Москв, 2) объ отвоз ея мертвой въ село Троицкое и о погребеніи свидтельствуютъ: попъ сельскій, крестьянинъ Романъ Ивановъ и двка Аксинья Степанова, которые, по частому въ Такихъ длахъ употребленію ею, Салтыко вою, какъ ниже сего значитъ, соучастники и согласники были, почему и свидтельство ихъ сильне почитать должно, ибо оно больше признаніемъ есть, нежели свидтельствомъ, 3) когда означенная Салтыкова, уже не одной видла отъ побои смерть, какъ изъ послдующаго ясно окажется, приключаемую, но нсколькимъ, то и случайно совсмъ происшедшимъ почитать не можно, понеже она оттого не воздерживалась, да къ тому-жъ, 4) она, Салтыкова въ побояхъ Аксиньи хотя и не призналась, но что счена была — объявила, смерть же двухъ прочихъ женъ Ильина — Семеновой и Артамоновой ей же, Салтыковой, за недоказомъ по обстоятельствамъ дла, а паче безъ допросу приходскаго попа, за смертію его, о погребеніи Семеновой, и за отрицаніемъ сельскаго попа въ погребеніи-жъ Артамоновой, приписать сумнительно. Слдовательно, и доносителей, такъ какъ бы за недоказъ, винить, за неимніемъ способа дойти до точной истины, не можно-жъ. Двка Аксинья, въ отвоз мертваго тла, вдая, какъ и сама показала, что отъ поб#и умерла, равно и попъ за погребеніе того мертваго тла, не имя никакого виду о исповди и причастіи и чмъ умерла она, женка, признаются виновными-жъ’.

III.
Убійство крестьянина Хрисанфа Андреева.

‘Зимою, въ Филиповъ постъ, вечеромъ’, показывалъ дворовый человкъ Сергй Леонтьевъ, ‘помщица била Андреева сама зжалымъ кнутомъ, яко бы за несмотрніе его за бабами и двками въ мыть половъ, а потомъ, призвавъ дядю его гайдука едота Михайлова Богомолова, приказала того Хрисанфа бить тмъ же кнутомъ нагова, и онъ, гайдукъ, его билъ, и отъ тхъ побои тотъ человкъ и на ногахъ стоять не могъ и, поднявъ его, оный гайдукъ отдалъ подъ караулъ, а кому крестьянамъ — тому не упомнитъ затмъ, что они были изъ разныхъ вотчинъ для караулу. И тотъ Хрисанфъ во всю ночь стоялъ на мороз, а посл того введенъ онъ былъ въ палаты, и она, Салтыкова, втайн у себя сама еще била его палкою и при томъ велла ему (Леонтьеву) принесть разженные припекательные щипцы, кой онъ, Леонтьевъ, и принесъ, и она, Салтыкова, тми разженными щипцами сама брала Хрисанфа за уши и лила горячую воду ему на голову и на лицо изъ чайника и еще палкою била, и какъ упалъ, то и пинками била, отъ котораго бою онъ чуть живъ. Изъ палаты его вынесъ тотъ гайдукъ, и того-жъ дня она, Салтыкова, того битаго человка, едва только живаго, въ саняхъ на дву лошадяхъ, со онымъ гайдукомъ Богомоловымъ, послала, а куда — не знаетъ, а потомъ извстился онъ, Леонтьевъ, что тотъ Хрисанфъ умре’.

Доносители Мартыновъ и Ильинъ писали, ‘что помщица убила Хрисанфа до смерти при себ, изъ своихъ рукъ, и велла принесть Леонтьеву разженные припекательные щипцы и тми щипцами разженными она, помщица ихъ, за уши его брала, и оный Хрисанфъ да томъ мст умеръ, и то мертвое тло гайдукомъ едотомъ Михайловымъ въ то-жъ село Троицкое свезено. и тамъ онымъ спрятано было въ поварн подъ очагъ’. Потомъ Богомоловъ отправился въ Москву доносить объ этомъ преступленіи Салтыковой, но, по случаю ‘задаренія ею въ Сыскномъ Приказ’, онъ былъ высченъ кнутомъ и возвращенъ помщиц, которая отослала его въ Троицкое и тамъ держала въ желзахъ подъ крпкимъ карауломъ.

Богомоловъ — дядя убитаго — показалъ: ‘что помщица била Хрисанфа Андреева зжалою плетью сама, а потомъ, по приказу ее, билъ онъ, Богомоловъ, и отъ тхъ побои тотъ человкъ былъ безгласенъ и только одно дыханіе имлъ, о чемъ онъ объявилъ ей, что умираетъ, и она приказала: ‘ежели-де онъ будетъ говорить, то бы онъ, Богомоловъ, священникомъ его исповдалъ, а ежели говорить не будетъ или умретъ, свезъ (бы) его въ село Троицкое и схоронилъ въ лсу или хотя въ воду бросилъ’. Послдствія доноса легли всею тяжестію на Богомолова потому, что троицкій староста Иванъ Михайловъ, на котораго гайдукъ ссылался, отъ всего отперся, а Салтыкова въ челобитной увряла, что Андреевъ, сосланный въ то село, на скотный дворъ, ‘за продерзности’, бжалъ, ‘и хотя тло его потомъ нашли, занесенное снгомъ, близъ Троицкаго, но, по осмотру, на немъ боевыхъ знаковъ не оказалось, окромя того, что видно только у правой руки персты и повыше колновъ оклевано птицами’.

Въ дйствительности дло было такъ: Богомоловъ повезъ Андреева по назначенію, ночью, но на дорог послдній умеръ. По прізд въ Троицкое, Богомоловъ поставилъ тло съ санями въ хлв, а потомъ объявилъ старост, что Андреева убила помщица, приказывая ему, гайдуку, съ нимъ, Михайловымъ, похоронить тло въ лсу или въ другомъ мст. Богомоловъ даже предлагалъ старост зарыть тло на двор, но послдній ‘на то хороненіе’ не согласился и объявилъ ему, ‘что онаго учинить не можно затмъ, что на тотъ дворъ приходятъ къ нему, старост, многіе сторонніе люди и какъ то тло усмотрятъ, то ему, старост, можетъ быть послдовать истязаніе и онъ въ томъ иметъ опасность. А когда-де помщица приказала ему то мертвое тло въ томъ сел схоронить, то, чтобъ онъ, гайдукъ, гд усмотритъ, тамъ бы и схоронилъ’. Тогда Богомоловъ взялъ изъ хлва тло племянника и при старост снесъ въ поварню, и бросилъ въ подполь. ‘При томъ, кром ихъ, другихъ не было, а о томъ мертвомъ тл онъ, староста, тогда нигд не доносилъ, и онаго тла не предъявлялъ затмъ, что и прежніе доносители на помщицу его за такіе доносы наказаны и въ ссылку посланы’. Когда Богомоловъ объявилъ объ убійств Андреева, то Салтыкова, вытребовавъ къ себ Михайлова, добивалась узнать, ‘гд оное тло оный гайдукъ двалъ?’ на что староста отозвался незнаніемъ. Она отправила Михайлова обратно въ Троицкое съ Романомъ Ивановымъ съ тмъ, чтобы они отыскали тло и схоронили его. По возвращеніи къ помщиц, староста объявилъ ей, что тла не нашли, и объявилъ онъ такъ для того, ‘что оной гайдукъ на нее о убійств онаго человка, Хрисанфа Андреева, уже доноситъ въ Московской полиціи, и буде о томъ мертвомъ тл объявить ей, помщиц, то она можетъ принудить его, старосту, то тло куда схоронить. А какъ, по показанію онаго гайдука, оное тло станутъ на немъ, старост, взыскивать, то ему и взять его будетъ негд, чего убоясь, такъ ей и объявилъ, а при томъ того опасаясь, что тотъ гайдукъ сказывалъ ему, что того человка убила помщица и въ томъ бы ему непринять за то какого напраснаго истязанія’.

Какъ ни отзывался Михайловъ совершеннымъ незнаніемъ о мст нахожденія тла Хрисанфа Андреева, Салтыкова опять послала его съ крестьяниномъ Давыдомъ Ивановымъ искать тло, вывезти и бросить гд-нибудь на дорог, а чтобы Михайловъ не помшалъ этому, то приказала ему отправиться изъ Троицкаго въ Вокшино. Староста, правда, показалъ Иванову тло Андреева, но предупредилъ, чтобы онъ не бралъ его изъ поварни и никуда не бросалъ, представляя ему, что если тло будутъ требовать, то онъ, Ивановъ, обязанъ будетъ представить его. Въ отсутствіе Мйхайлова изъ Троицкаго, прізжалъ туда командированный губернскою канцеляріею подпоручикъ Суковъ, ‘но мертваго тла и старосты въ томъ сел, по объявленію крестьянъ, не явилось’, при чемъ трое изъ нихъ ‘объявили Сукову, что такова мертваго въ привоз онымъ доносителемъ (Богомоловымъ) не бывало и о томъ мертвомъ тл они не слыхали’.

Изъ Вокшина Михайловъ прибылъ, по требованію помщицы, въ Москву и въ покояхъ ея видлъ чиновника Ивана Никитина Ярова, при которомъ Салтыкова учила старосту, какъ отвчать по доносу Богомолова, потомъ она отправила его съ Яровымъ въ домъ послдняго, въ Преображенской слобод, гд Михайловъ и жилъ трое сутокъ. По истеченіи этого времени, Яровъ призвалъ старосту въ горницу и разспрашивалъ объ Андреев, и когда тотъ разсказалъ все чистосердечно, то Яровъ училъ его не показывать о привоз тла въ Троицкое и не бояться Богомолова. Посл этого наставленія, Яровъ повезъ Михайлова въ губернскую канцелярію, въ Кремл онъ оставилъ старосту на паперти церкви Николая чудотворца Галстунскаго, а самъ пошелъ въ канцелярію. Чрезъ полчаса Яровъ вышелъ на крыльцо съ повытчикомъ Иваномъ Григорьевымъ Толстымъ, который и повелъ Михайлова въ канцелярію, гд показалъ доносъ Богомолова. Согласно наставленія Салтыковой и Ярова, Михайловъ показалъ, что никакого мертваго тла Богомоловъ въ Троицкое не привозилъ, ни отъ кого онъ такого не принималъ, гд оно находится — не знаетъ, и не знаетъ ни о томъ, что такой человкъ убитъ, ни о томъ, что онъ былъ даже въ дом его помщицы.

— ‘Правда’, продолжалъ Михайловъ, ‘прізжалъ въ Тронцкое какъ-то Богомоловъ, но только затмъ, чтобы объявить ему, , что изъ Салтыковскаго дома бжалъ дворовый Николай, котораго староста, по приказу помщицы, обязанъ былъ доставить въ Москву, въ случа, если онъ покажется въ Троицкомъ’.

Черезъ дв недли староста отозвался незнаніемъ по этому длу и на допрос секретаря едора Готовцова. Посл такого объявленія Михайлова и челобитной Салтыковой о побг Андреева, Богомоловъ, за неосновательный доносъ, получилъ 25 ударовъ кнутомъ и возвращенъ помщиц.

Пока Михайловъ жилъ въ Вокшин, затмъ въ Москв у барыни и у Ярова, а потомъ содержался при губернской канцеляріи, Салтыкова узнала, отъ Давыда Иванова. о мст нахожденія тла Андреева и составила у себя совтъ изъ актуаріуса Пафнутьева и Ярова, на которомъ ршено было: тло Андреева изъ подполья взять и бросить въ пол, а когда Ивановъ на то не согласился, то они убдили его привезти тло въ Москву, на загородной Салтыковской дворъ, для объявленія въ Сыскномъ приказ, что Ивановъ и сдлалъ вмст съ Иваномъ Артамоновымъ. Оттуда тло, по приказанію Пафнутьева, было доставлено въ Сыскному приказу, тутъ на двор его осматривали, ‘въ самыя сумерки’, Пафнутьевъ съ незнакомымъ Иванову и Артамонову человкомъ, ‘повидимому секретаремъ’, и хотя привезшіе тло указывали, ‘что на вискахъ волосы выщипаны и голова вся проломлена’, но Пафнутьевъ отослалъ ихъ за то прочь. Посл осмотра, послдній приказалъ крестьянину Салтыковой, Ивану Абрамову, росписаться въ пріем тла, но тло передалъ не ему, а Иванову и Артамонову, которымъ поручилъ везти обратно на загородный дворъ, куда на другой день прислалъ съ гробомъ солдата, ‘который въ Сыскномъ приказ старостою и запираетъ казармы’.

Посланный съ Артамоновымъ свезли тло Андреева въ Троицкое, гд оно, посл столькихъ мытарствъ, было наконецъ нохоронено священникомъ Петровымъ.

Въ юстицъ-коллегіи Салтыкова по этому длу показала:

— ‘Назадъ тому года четыре или боле, а котораго году, мсяца и числа — не упомню, объявленный человкъ Хрисанфъ Андреевъ, изъ московскаго моего дому, за продерзности, по приказу моему, отосланъ былъ въ село Троицкое, на скотный дворъ, съ показаннымъ гайдукомъ едотомъ Михайловымъ. Я въ то время была больна. Тотъ гайдукъ, возвратясь, объявилъ, что онъ, Хрисанфъ, туда отвезенъ и на скотный дворъ отданъ. А посл того, дней чрезъ пять, оный же гайдукъ, едотъ, посланъ же вторично въ то село Троицкое для взятія въ Москву копченой ветчины, и какъ возвратился, то я его и о показанномъ Хрисанф спрашивала, что онъ на скотномъ-ли двор живетъ и ходитъ-ди за.скотиною? На оное объявилъ, что тотъ человкъ сбжалъ, а потомъ и гайдукъ, побывъ въ дом дней близъ десяти или меньше. бжалъ же и доносилъ въ московской полиціи, яко бы оный человкъ, Хрисанфъ, умеръ отъ побои моихъ, а я его ничмъ не била и бить его никому не приказывала, и припекательными щипцами за уши не брала, и на голову горячую воду не лила, и о томъ и отъ означеннаго гайдука и въ показаніи тогда не было и нын показано ложно’.

Затмъ, Юстицъ-коллегія подвергла допросу Пафнутьева, Ярова и Толстаго, но они отъ всего отперлись, Вс эти лица показывали, что они между собою незнакомы, у Салтыковой не бывали и совтовъ не давали, Михайлова, Иванова и Артамонова не видали, староста у Ярова не жилъ и послдній его въ Еремлъ не возилъ и Толстому не представлялъ, Пафнутьевъ на загородной дворъ не здилъ, мертваго тла къ Сыскному приказу не привозилъ, осмотра ему не длалъ и обратно привозчикамъ не возвращалъ, солдата съ гробомъ не посылалъ, а Толстой Ярова, какъ показываетъ Михайловъ, не видлъ. Солдатъ сыскнаго приказа, Михаилъ Алексевъ, тоже не подтвердилъ ссылку на него Иванова и Артамонова. По его словамъ, получивъ отъ секретаря Донскаго (уже умершаго) бумагу о погребеніи тла Андреева, ‘онъ въ то село, нанявъ своимъ коштомъ извощика, и похалъ, а какъ пріхалъ, то означенное мертвое тло стояло у церкви на паперти, положенное въ гроб, а кмъ положено — того онъ не знаетъ, и ту память (бумагу) оному попу объявилъ, который то тло съ крестьянами оной Салтыковой, а съ кмъ, имянъ не знаетъ, и погребъ, и посл того онъ, Алексевъ, возвратился и оному секретарю Донскому объявилъ’.

Весьма интересно мнніе коллегіи по длу Андреева: оно много дополняетъ собою разсказанное здсь объ убійств этого несчастнаго и о порядк длопроизводства въ 1759—1762 годахъ въ московскихъ присутственныхъ мстахъ. Коллегія писала: ‘хотя часто помянутая Салтыкова въ показанномъ бою и мученіи человку своему Хрисанфу Андрееву, какъ и во всемъ прочемъ, запиралась, но вс обстоятельства дла, а наипаче села ея подмосковнаго Троицкаго старосты Ивана Михайлова, при послднемъ ему нын допрос, въ сходственности всхъ тогда доносителей показанныхъ окрестностей, признанія, ея причиною смерти онаго Андреева доказываютъ, особливо когда уже ея безчеловчная въ поступкахъ съ рабами и съ рабынями жестокость явна оказалась. Не токмо мры наказанія обыкновеннаго съ нимъ, Андреевымъ, преступила, но нкоторый родъ мученія, христіянамъ неизвстнаго, употребила: разженными щипцами припекательными тянувше за уши и обливая голову горячею изъ чайника водою. Явочная челобитная въ побг записана ноября 22-го (1759 г.), а доносъ уже былъ 19-го числа, а потому отъ нея самой мертвое тло въ Сыскномъ приказ объявлено безъ обстоятельствъ, отъ кого она объ немъ извстилась и кмъ сыскано. Мертвое тло объявлено отъ Салтыковой ноября 27-го (1759 г.) въ Сыскной приказъ, а уже 26-го ноября изъ губернской (канцеляріи) офицеръ посланъ былъ для взятія того тла, о чемъ и ей не знать не можно. На челобитной оной, при которой мертвое тло объявлено, нумера нтъ по входящему. Въ осмотр выговорено, что на тл, въ разныхъ мстахъ, повидимому, птицами оклевано, которая догадка — подозрительная и съ чего то написано, — трудно познать. Вс дла объ, ономъ Хрисанф Андреев производствомъ непорядочны и къ подозрнію въ томъ, что ей, Салтыковой, помогали производители оныхъ къ прикрытію сего поступка, сумнніе довольное подаютъ, а именно: изъ губернской Московской канцеляріи въ Сыскной приказъ дло и колодники почему посланы февраля 12-го (1760 г.), какъ въ доношеніи значитъ, а въ Сыскной приказъ получено и помчено апрлемъ 3-мъ и тмъ числомъ въ томъ Пафнутьевъ канцеляристъ за протоколиста и росписался, а по тому длу рапортъ, отъ поручика Сукова, посланнаго отъ московской губернской канцеляріи для осмотру въ село Троицкое, помченъ 2-мъ ноябремъ, рапортъ писанъ ноября 29-го, а онъ и посланъ былъ 26-го ноября, что совсмъ невозможно быть кажется. Въ Судной приказъ запросъ о Богомолов посланъ, а отъ онаго отвтствовано о Андреев, съ чего видно: запросъ къ протоколу Сыскнаго приказу посланъ отъ дла объ осмотр мертваго тла онаго Андреева за рукою Пафнутьева, (имъ же) отвтствовано и сообщена челобитная Салтыковой, а объ осмотр, изъ чего запросъ посланъ и въ немъ именно и мсяцъ упомянутъ, по длу ни слдовъ нтъ, да и опредленію-жъ на то нтъ. Мертвое тло отдано тмъ, кто оное привезъ, а росписался другой крестьянинъ, и другія, въ экстракт изъясненныя, неисправности оказались Пафнутьева и другихъ, по которымъ всмъ резонамъ Коллегія: 1) причиною смерти признаетъ Салтыкову, 2) причиною того, что доноситель, яко бы за ложный доносъ высченъ кнутомъ, между прочимъ признаетъ первйшаго тогдашняго лжесвидтеля старосту Ивана Михайлова, который нын во всемъ противъ показанія доносителя признался, чмъ онъ жестокое и заслужилъ наказаніе, 3) Пафнутьевъ за непорядочное длопроизводство не меньше заслуживаетъ наказанія, о чемъ о всемъ во мнніи прописано ниже сего, 4) Яровъ отъ подозрнія на него, безъ точнаго въ показуемомъ на него доказательств, присягою очистился, 5) хотя по напрасному претерпнію наказанія едотъ Михайловъ (Богомоловъ) и могъ, по разсужденію коллегіи, въ награжденіе свободу получить, но по вин, которая на третій пунктъ въ разсужденіи изъяснена, самъ себя лишилъ того награжденія’. Въ этомъ 3-мъ пункт, дло идетъ объ убійств Аксиньи, Анны Васильевой, Акулины Андреевой, Аграфены Михайловой, Аграфены Алексевой и Ирины Харламовой Унженской, при чемъ сказано, что доноситель крестьянинъ Ивановъ, тотъ самый, который здилъ искать тло Андреева, по фамиліи Осоминъ (Соминъ), былъ наказанъ за неосновательный доносъ, медаду прочимъ, по свидтельству едота Богомолова, ‘которое онъ, потомъ отмня, повергъ себя вин немалой’,

IV.
Убійство дворовой двушки Марьи Петровой.

Въ 1759 году, Дарья Салтыкова здила на богомолье въ Кіевъ. Она отправилась туда въ начал весны и, возвращаясь въ Москву, на пути въ Троицкое, остановилась на нсколько времени въ имніи своемъ — сельц Вокшин (Оксино тожъ). Тотчасъ же по прибытіи, въ октябр мсяц, убила двку свою Марью Петрову.

Дло было такъ: сначала Салтыкова била Петрову скалкою за нечистое мытье половъ. Натшившись, она приказала Богомолову бить ее зжалымъ кнутомъ, ‘который и билъ, и посл побой, онъ же, Богомоловъ, по приказу же ея, Салтыковой, гонялъ ту двку тмъ же кнутомъ въ прудъ, которая, бывъ въ пруд по горло, изъ того пруда выгнана, и потомъ паки заставляли мыть полъ, но отъ такихъ побои и мученья мыть уже не могла, и тогда-жъ она, помщица, била ту двку падкою, а оной гайдукъ билъ (ту двку) съ нею, по перемнамъ, за то, будто-бъ она ругается и полъ мыть не хочетъ, и отъ тхъ побои та двка Марья въ тхъ же хоромахъ, того-жъ дня, въ вечеру, умерла, и изъ хоромъ тотъ гайдукъ мертвое оной двки тло вытащилъ въ сни’.

Убитая пробыла въ пруд съ четверть часа, и когда одинъ изъ дворовыхъ — Семенъ Фшшиповъ пожелалъ взглянуть на, это зрлище, то Салтыкова отослала его прочь, говоря, ‘что-де ему того смотрть дурно’, почему Филипповъ и ушелъ въ поварню. Кром доносителей — Мартынова и Ильина, убійство Петровой, перевозъ тла ея и зарытіе въ землю, удостоврили своими показаніями: двка Аксинья Степанова, кормилица Василиса Матвева, Андрей Алфимовъ, Николай Артемъевъ, Сергй Леонтьевъ, Семенъ Филипповъ, Алексй Савельевъ, Ульянъ Андреевъ и староста Иванъ Михайловъ.

Позднимъ вечеромъ того же дня, Богомоловъ и Аксинья Степанова повезли тло убитой въ Троицкое на двухъ парахъ лошадей, которыхъ запрягалъ Богомоловъ и, по прибытіи, передали тло старост Михайлову, поставя тло въ бан. Богомоловъ, вроятно по приказанію Салтыковой, уговаривалъ священника Степана Петрова похоронить убитую, приписывая ея смерть болзни, но тотъ требовалъ удостовренія отъ духовнаго отца умершей въ ея исповди и причащеніи. Салтыкова выхала изъ Вокшина въ тотъ же день, ночевала въ другомъ своемъ имніи — Бгичев, и, по прізд въ Троицкое, велла Богомолову снести мертвое тло въ лкъ и зарыть въ землю, ‘сама же во всю ночь ходила по хоромамъ со свчею смотрть: не ушелъ-ли кто подглядть, гд похоронятъ въ лсу’.

Богомоловъ со старостою исполнилъ приказъ: они вывезли тло въ телг и зарыли. На другой день Салтыкова послала въ Москву, къ человку своему Мартьяну Зотову, письмо, приказывая, чтобъ онъ подалъ челобитье о томъ, что Петрова бжала изъ Вокшина, что тотъ и сдлалъ.

На допросъ коллегіи Салтыкова отвчала:

— ‘Въ 1759 г., въ октябр мсяц, я оную двку, которая изъ Ветлужской вотчины, а которой деревни — не упомню, Марью Петрону, сама не бивала и никому бить ничмъ не приказывала, а въ бытность мою въ сел Вокшин, оная двка, по приказу моему, послана была въ село Троицкое съ гайдукомъ едотомъ Михайловымъ (Богомоловъ) и съ крестьянами, а съ кмъ — не знаю, а по прізд моемъ въ то село Троицкое, того-жъ дня, оной гайдукъ объявилъ мн, что та двка съ дороги отъ него бжала, за что тотъ гайдукъ отъ меня и наказанъ былъ того-жъ числа, и о побг той двки приказала словесно, а чрезъ кого — не помню, чтобъ человкъ мой, Мартьянъ Зотовъ, записалъ явочное челобитье, и гд та двка — я неизвстна, а o убійств ея показано на меня напрасно’.

Коллегія постановила слдующее заключеніе: ‘и сей двк Марь Петровой смерть дйствительно ей, Салтыковой, по ея явившимся въ другихъ случаяхъ свирпостямъ, причитается, потому что: 1) явилась взята въ домъ ея изъ Унженской деревни, 2) вс люди, а наипаче сообщница ея въ такихъ худыхъ длахъ, двка Аксинья, сходственно съ доносомъ показала, 3) по многимъ вышепрописаннымъ ея, Салтыковой, поступкамъ, явилось, что она безчеловчныя наказанія употреблять обычай имла, какъ по сему длу битую жесточайше вогнать, почти въ зимнее время, то есть въ октябр мсяц, приказала въ воду, а потомъ заставляла опять мыть полъ и называетъ ея изнеможеніе въ томъ нехотніемъ, и за то опять бить велла, а сія жестокость не инако, какъ смерть приключить и могла, къ которому беззаконію и то приложила, что безъ исповди и причастія въ лсу зарыть велла. По ея прочимъ поступкамъ, Коллегія и по сему длу дале слдовать за ненужное почитаетъ, особливо, чтобъ продолженія большаго произойти не могло, но какъ наискоре правосудіемъ дло было окончено’.

V.
Убійство жены двороваго — Анисьи Григорьевой.

Въ декабр 1757 г. Салтыкова била скалкою и валькомъ женку Григорьеву, а потомъ конюхи Богомоловъ и Ильинъ скли ту женку розгами и батожьемъ. Во время битья, Григорьева выкинула мертваго младенца, котораго жена Ильина — Катерина Семенова (убитая посл см. о ней выше) зарыла въ землю у церкви. Салтыкова послала за священникомъ Введенской церкви Иваномъ Ивановымъ, но онъ живой ея не засталъ, ‘и оная умерла безъ исповди и причастія’. Когда Ивановъ отказался хоронить ‘требуя объявленія похоронной’, помщица послала за капитаномъ съзжей команды Николаемъ Телжкинымъ для осмотра тла. При этомъ осмотр явилось, ‘что на тл той женки оказались видны рубцы отъ сченья и противъ сердца на спин немалая рана и спина вся посинла’, при чемъ мужъ объявилъ Телжкину, что жена его была бита помщицею валькомъ и палкою, отъ чего и умерла.

По распоряженію полиціймейстерской канцеляріи, тло отвезли въ сухопутный госпиталь ‘для анатоміи’, при чемъ явилось по всей спин и по обоимъ бокамъ кожа и мясо, даже до самыхъ внутренностей согнили, по вскрытіи же живота, на желудк и на печени была инфламмація’. Тло Григорьевой было отдано на другой день человку Салтыковой, Алексю Степанову, съ мнніемъ конторы госпиталя, ‘что отъ вышеписанныхъ причинъ умре’. Степановъ привезъ тло съ этимъ мнніемъ въ церковь къ священнику Иванову, который и похоронилъ Григорьеву наканун Рождества. Мужъ умершей, Трофимъ Степановъ, объявилъ о такой смерти своей жены въ полиціи, а Салтыкова, чрезъ Мартьяна Зотова, подала челобитную о побг Степанова, прося показанію его не врить, ‘а учиня ему за побгъ наказаніе кошками, отдать ей’. Такъ какъ, по доносу Трофима Степанова, жена конюха Катерина Ильина и дворовый едоръ Ивановъ Соминъ отозвались незнаніемъ того, что помщица и конюхи били Анисью, увряя, что объ этомъ они не слышали отъ умершей, что она отъ родовъ лежала въ болзни недли съ дв и при смерти была исповдана и пріобщена, то полиціймейстерская канцелярія заключила дло тмъ, что отдала Степанова въ распоряженіе помщицы. {Степанова отдали Салтыковой безъ наказанія по болзни. Г. С.}

Салтыкова показывала:

— ‘Оная женка была больна и по исповди и причастіи умерла, а для похоронъ у приходской церкви не допущена мужемъ ея, который доносилъ въ полицію, яко бы оная умерла отъ побой, и во свидтельств была Ермолая Илъина жена Катерина, а убійства не показывала, а утверждала, что она во болзни умерла, и отослана была изъ полиціи въ госпиталь и оттуда съ письмомъ прислана къ приходской церкви, гд и погребена’. На дополнительномъ допрос, въ ноябр 1766 г., Салтыкова говорила: ‘женка Анисья Григорьева, которая была въ анатоміи, когда была больна, просила я доктора Гевита, чтобъ ее осмотря, отчего она больна, попользовалъ, на что тотъ докторъ мн объявилъ, что у той женки былъ сперва чирей. но потомъ отъ простыхъ лекарствъ прикинулось и сдлался ракъ, зачмъ и лечить не взялся. Да та женка тому доктору и сама сказывала, что у ней былъ чирей и она лечила простымъ лекарствомъ и тмъ растравила’.

Разсматривая это дло, Коллегія нашла, что полиція, имя рапортъ капитана Телжкина, заявленіе мужа Григорьевой о смерти ея отъ побоевъ и медицинскій осмотръ, ‘по которому явилось на всей спин и по обимъ бокамъ кожа и мясо до самыхъ внутренностей согнило, а по вскрытіи живота, на желудк и на печени была инфламація, отъ каковыхъ-де причинъ и умре, — никакой предосторожности ко изысканію истины не употребила и оставила въ молчаніи’, что и посл доноса мужа умершей и показанія Катерины Ильиной о зарытіи тла мертваго младенца, ‘полиція ко изысканію самой истины не приступила и никакой въ томъ строгости не употребила’: она не допрашивала ни Богомолова, ни Ильина, истязывавшихъ Григорьеву, не подвергла допросу священника Иванова, который, по показанію Катерины Ильиной, будто бы, исповдывалъ и причащалъ ее, что въ протокол полиціи написано, что будто бы Ивановъ, исповдывая Григорьеву, не слышалъ отъ нея объявленія, чтобы она была кмъ бита и не видлъ никакихъ отъ побоевъ знаковъ, но ни въ дл, ни въ протокол никакого подобнаго показанія Иванова не заключается, что наказывали Григорьеву Богомоловъ и Ильинъ, а полиція спрашивала о наказаніи у едора Сомина. Коллегія поэтому подвергла допросу дйствительнаго статскаго совтника Молчанова и заключила дло слдующимъ мнніемъ: ‘женки Анисьи Григорьевой смерть, по самой справедливости, по точному свидтельству попа, отъ съзжей офицеровъ и самой анатоміи приписывается побоямъ отъ Салтыковой. Упущенія по сему длу московской полиціи хотя, по большей части, и до производителей принадлежатъ, но и присутствующіе не безвинны.

Однако, какъ оное происходило до состоянія имянныхъ ея императорскаго величества всемилостивйшихъ 1762 года, сентября 22-го и октября 25-го указовъ, къ тому-жъ во взяткахъ, по недоказу, Молчановъ и присягою очистился, то и осужденію (его) точно, по вин, въ силу законовъ, Коллегія не можетъ приступить’.

VI.
Убійство двороваго человка Лукьяна Михева.

Осенью 1761 года, въ сел Троицкомъ, Салтыкова, взявъ за волосы племянника Ульяна Андреева — Лукьяна Михева, ‘била его головою объ стну сама, приговаривая, чтобъ он ей не ругался’, отчего Михевъ ‘и на ногахъ стоять не могъ и обставленъ былъ стульями’. Андреевъ вынесъ племянника ‘въ заднюю’, позвалъ священника Степана Петрова, который исповдывалъ Михева ‘глухою исповдью’ и причастилъ.

Люди Салтыковой Алексй Степановъ и Алексй Савельевъ показали, ‘что онаго человка помщица сама объ стну головою подлинно била смертно, а потомъ били они — свидтели’. Рано утромъ на другой день, посл исповди и причастія, Михевъ умеръ и. похороненъ священникомъ Петровымъ въ сел Троицкомъ. Этотъ священникъ показывалъ, что Михева онъ исповдывалъ ‘глухою исповдью’ и причастилъ, который въ раннія обдни и умеръ, но что при исповди Михевъ ‘ему, попу, сказывалъ, что онъ битъ, по приказу помщицы, людьми ея’.

Салтыкова на допрос отвчала:

— ‘Въ прошломъ 1761 году, въ осень, въ сентябр мсяц, въ подмосковной вотчин, сел Троицкомъ, двороваго человка Лукьяна Михева за волосы и головою объ стну я не бивала. А въ томъ сел въ то время была, и въ ту мою бытность онъ, Михевъ, въ томъ сел былъ и имлся болнъ, за которымъ ходилъ дядя его родной Ульянъ Андреевъ, и въ той болзни онъ. Михевъ, по исповди и причастіи того-жъ села (священникомъ) Степаномъ Петровымъ, умре и погребенъ въ томъ сел при церкви, а сколько времени былъ болнъ — того не упомню’.

Коллегія въ заключеніи своемъ по этому длу полагала: ‘что хотя показаніе священника и содержитъ въ себ разнорчіе въ томъ, что (первоначально) показалъ, что глухою исповдью исповдывалъ, а потомъ, что тотъ умирающій сказалъ, что битъ людьми, но, по жестокосердію ея, Салтыковой, и смерть его, Лукьяна Михева, а особливо потому, что, по битіи, на другой день умеръ, приписывается, между прочимъ, ей же, Салтыковой’.

VII.
Убійство шести дворовыхъ двицъ.

Одинъ изъ дворовыхъ, Родіонъ Тимоеевъ, обвинялъ Салтыкову въ смерти отъ побоевъ ея двокъ: Авдотьи Ерофевой, Татьяны Антиповой, Лукерьи Васильевой, Надежды Васильевой, Настасьи Гавриловой и Аграфены Тимоеевой.

Справками отъ вотчинъ доказано, что двки эти были взяты въ разное время въ господскій домъ, конюхъ Давидъ Ивановъ удостоврялъ также, ‘что он вс имлись при ней въ томъ дом, о чемъ онъ заподлинно знаетъ, потому что ихъ всхъ въ томъ дом видлъ, и изъ нихъ двку Аграфену, тому лтъ семь, оная помщица, призвавъ его, Давида, къ себ въ покой, приказала съ отцомъ ея отвезть въ село Троицкое, почему онъ, съ тмъ ея отцомъ, въ то село и отвезъ, и дорогою видлъ у той двки оба уха разбиты, при чемъ та двка ему, Давиду, и отцу ея сказывала, что ее била помщица, и, не дохавъ до того села, дорогою, та двка отъ того бою умре и мертвое тло въ ономъ сел отдали старост Ерофю Архипову (который въ бгахъ), которое и похоронили съ попомъ Петровымъ’.

Мать Аграфены — Варвара Тимоеева показывала, по слухамъ другихъ, что дочь ея умерла отъ побоевъ помщицы. Крестьяшитъ Романъ Ивановъ отвчалъ на допрос, ‘что таковыя по именамъ двки къ помщиц въ дворовыя взяты-ль были и у нея имлись-ли, и куда выбыли или оныя ею побиты и имъ, Романомъ, въ село Троицкое отвезены были-ль, — о томъ, за много прошедшимъ временемъ, не упомнитъ’. Староста Иванъ Михайловъ говорилъ, что двка Авдотья Ерофева была привезена въ Троицкое мертвая, но кмъ и когда — сказать не могъ, что же касается другихъ, ‘то имлись-ли и куда двались, или померли, и отъ побой-ли помщицыныхъ, или сами собою, и гд погребены, — онъ, Михайловъ, за многимъ къ нему битыхъ, живыхъ и мертвыхъ, привозомъ, о именахъ оныхъ упомнить и точно показать не можетъ’. Запамятованіемъ объ этихъ лицахъ, исключая Ерофевой, отозвался и священникъ Степанъ Петровъ.

Дарья Салтыкова на это обвиненіе показала: — ‘Подмосковной ея вотчины, изъ деревни Телячковой, крестьянскія дочери, двки: Авдотья Васильева, Надежда Васильева-жъ, Настасъя Гаврилова, Аграфена Михайлова (Тимоеева), въ домъ взяты были-ль — о томъ я, за всегдашнею моею головною болзнію и отъ того безпамятствомъ, не упомню, и т двки нын гд имются и въ живыхъ-ли — о томъ я сказать и показать не могу, но тхъ двокъ я не бивала и бить никому не приказывала’.

По длу объ убійств поименованныхъ шести двокъ Коллегія заключила, что ‘хотя ея, Салтыковой, показаніе, по запирательству во всемъ, особливо и въ томъ, въ чемъ уже вс обстоятельства ее винною быть обличаютъ и малаго увренія не длаетъ, наипаче когда и предписанныя отъ всевысочайшаго ея императорскаго величества всемилостивйшей государыни милосердія и человколюбія способы, то есть чрезъ священника нсколько недль увщаніе и показаніе надъ виновнымъ пытки, не подйствовали, въ чаяніи, можетъ Богъ, не хотя ея вчной погибели, сердце ея окаменнное, умягчивши, и склонитъ къ раскаянію столь сихъ злыхъ длъ, — нын она, Салтыкова, какъ и о прочихъ допрашивана, но куда он двались — вроятнаго отводу учинить не могла, да и попъ объ одной двк, равно и крестьянинъ Давидъ Ивановъ о другой двк-жъ, показали сходственно съ доносомъ, но, не имя, кром того, о смерти ихъ отъ побоевъ-доказательствъ, — приписать ей, Салтыковой, смерть оныхъ Коллегія почитаетъ за сумнительное’,

VIII.
Убійство вдовы Ирины Алексевой.

Крестьянинъ Василій Антоновъ обвинялъ также Салтыкову въ смерти отъ побоевъ вдовы Ирины Алексевой, отъ которыхъ она, будто бы, умерла безъ исповди.

Дарья Салтыкова на допрос показала: ‘въ сельц Бгичев крестьянская женка Алексева не токмо, чтобъ, много тому лтъ съ восемь, въ помщичій въ той деревн домъ взята или-бъ, по приказу моему, кмъ людьми моими бита была, но я ее, Ирину, не знаю и о имени ея никогда не слыхивала, и была-ль такая именемъ у меня въ крестьянств въ той деревн — не знаю’. Говоря это, Салтыкова была совершенно права, потому что Ермолай Ильинъ и Николай Артемьевъ показали въ коллегіи, что они и прочіе конюхи Алексевой не били и бить имъ ее помщица не приказывала. ‘Но тому лтъ съ 15 или боле (около 1750 г.), а точно показать не могутъ, оной помщицы ихъ мужъ ротмистръ Глбъ Алексевъ, сынъ Салтыковъ, какъ случился тогда быть въ объявленномъ сельц Бгичев, тогда той вотчины отъ старосты, да и отъ сына ея — Давида Иванова (конюха, который, какъ Романъ Ивановъ и Аксинья Степанова, занимался, по приказу помщицы, вывозомъ мертвыхъ и битыхъ въ село Троицкое), донесено было тому помщику, что оная женка производитъ непристойныя дла и незнаемо какъ портитъ свадьбы, почему тотъ помщикъ оную женку взялъ передъ себя и ее спрашивалъ, и тогда-жъ ту женку имъ Ильину и Артемьеву, да конюхамъ Алексеву и Артамонову, счь батожьемъ (веллъ), которую, по тому его приказу, и скли очень больно. Потомъ ту женку отдалъ старост Степану Григорьеву (умершему) и веллъ ее сковать, а самъ съ ними ухалъ въ Москву, и та женка осталась въ томъ сельц здорова, но посл того слышали они, что она умре, а въ какое именно время и отъ тхъ-ли побои — они не знаютъ и ни отъ кого не слыхали’.

Показаніе Ильина и Артемьева подтвердилъ самъ Давидъ Ивановъ, прибавя къ тому, что посл отъзда Глба Салтыкова, по приказу его, староста еще скъ его, Давида, мать и та въ тотъ же день умерла, ‘и мертвое ея тло онъ, Давидъ, съ братьями погребли сами, безъ попа, Боровскаго узду въ сел Покровскомъ, затмъ, что того села попъ Михайла Алексевъ безъ похоронной мертваго матери его тла погребать не сталъ. А o томъ онъ, Давидъ, нигд не доносилъ, убоясь помщика, да и оному помщику онъ, Давидъ, на оную мать свою ни о чемъ не доносилъ’.

Коллегія нашла, что этотъ доносъ на Салтыкову ложный, а потому ‘оной смерти ей, Салтыковой, приписать не можно, а виновенъ остается доноситель’.

IX.
Истязанные и умерщвленные.

По вотчиннымъ сказкамъ, оказались взятыми изъ деревень Салтыковой, для услугъ въ дом, всего 138 женщинъ и двокъ. Изъ этого количества коллегія производила слдствіе о 50-ти лицахъ, показаны умершими отъ болзней, въ бгахъ, находящимися въ замужеств и при дом — 16 лицъ, безвстно отсутствующими — 72 лица.

Люди Салтыковой обвиняли ее въ убійств или въ смерти 75-ти лицъ обоего пола, изъ этого числа помщица Дарья Салтыкова Коллегіею положительно обвинена въ убійств 38 человкъ, оставлена въ подозрніи въ убійств 26-ти человкъ, оправдана по 1-му случаю, не приписана ей смерть 10-ти лицъ.

Вотъ перечень тхъ ея крпостныхъ людей, которые, по показаніямъ ея людей, оставшихся въ живыхъ, истязаны и замучены до смерти помщицей ихъ Дарьей Салтыковой (противъ признанныхъ коллегіею убитыми ею или умершими отъ побоевъ стоитъ крестъ):

1. Двки: Аграфена Потапова,

2. ‘ Аксинья.

3. ‘ Анна Васильева.

4. ‘ Акулина Андреева.

5. ‘ Аграфена Михайлова.

6. ‘ Аграфена Алексева.

7. ‘ Ирина Харламова.

8. Жены конюха Ильина: Аксинья Яковлева. ум.

9. ‘ ‘ ‘ Катерина Семенова.

10. ‘ ‘ ‘ едосья Артамонова.

11. Двка екла Герасимова. ум.

12. Дворовой Хрисанфъ Андреевъ.

13. Двка Марья Петрова. ум.

14. Женка Анисья Григорьева Степанова. ум.

15. Двка Анна Михайлова.

16. ‘ Пелагея Петрова. ум.

17. Женка Катерина Тимоеева Дементьева. ум.

18. ‘ Анна Петрова. ум.

19. Двка Дарья Дементьева. ум.

20. Дворовый Лукьянъ Михевъ. ум.

21. Двка Акулина Петрова. ум.

22. Женка Степанида Тарасова Шавкунова, ум.

23. Староста Никифоръ Григорьевъ. ум.

24. Двка Прасковья Родіонова. ум.

25. ‘ еона Иванова. ум.

26. ‘ Анна Филимонова. ум.

27. Женка Мавра Исаева. ум.

28. ‘ Прасковья Иванова. ум.

29. ‘ екла Алексева. ум.

30. Двка Ненила Михева. ум.

31. ‘ Марина (Анна) Егорова. ум.

32. ‘ Марина Аонасьева.

33. ‘ Марина едорова.

34. Женка Акулина Максимова. ум.

35. ‘ Прасковья Ларіонова. ум.

36. Двка Марья Алексева. ум.

37. ‘ Марья (прозваніе неизвстно). ум.

38. Двочка Прасковья Никитина (12-ти лтъ). ум.

39. Двка Авдотья Артамонова. ум.

40. ‘ Авдотья Осипова. ум.

41. ‘ Пелагея Иванова. ум.

42. ‘ Агафья Карпова.

43. ‘ Агафья (Аграфена) Нефедьева. ум.

44. Женка Устинья Филиппова. ум.

45. Двка Анна Матвева. ум.

46. ‘ Катерина Иванова. ум.

47. ‘ Елена Тимоеева. ум.

48. ‘ Анна Васильева. ум.

49. ‘ Анна Васильева.

50. Двка Афимья. ум.

51. ‘ Наталья Алексева. ум.

52. ‘ Ирина. ум.

53. ‘ Мара Тимоеева.

54. ‘ Авдотья Ерофева.

55. ‘ Татьяна Антипова.

56. ‘ Лукерья Васильева.

57. ‘ Надежда Васильева.

58. ‘ Настасья Гаврилова.

59. ‘ Аграфена Тимоеева.

60. Вдова прина Алексева.

61. Двка Анна Иванова.

62. ‘ Прасковья Андреева.

63. ‘ Аграфена Агафонова.

64. ‘ Акулина Агафонова.

65. ‘ Марья едорова.

66. Жены конюха Шавкунова: Екатерина Устинова.

67. ‘ ‘ ‘ Наталья Прокофьева.

68. Двка Марья Михайлова.

69. ‘ Акулина Васильева.

70. ‘ Акулина едорова.

71. ‘ Пелагея Вакулова.

72. ‘ Агафья Михайлова.

73. Двочка Елена Васильева Антонова (11-ти лтъ).

74. Жены конюха Юдина: Матрена Иванова Юдина.

75. ‘ ‘ ‘ Устинья Никитина Юдина.

X.
Особыя истязанія.— Излюбленныя жертвы.

Нтъ надобности излагать подробности слдствія по всмъ злодйствамъ Дарьи Салтыковой, такъ какъ подробности эти весьма однообразны, наиболе характеристическіе эпизоды изложены въ первыхъ восьми главахъ нашего очерка. Въ настоящей глав мы ограничимся показаніями доносителей объ убійств еще нсколькихъ женщинъ и двокъ.

Аграфену Агафонову (No 63), взятую въ домъ около 1750 г., Салтыкова била сама катальною скалкою, ‘а конюхи били смертно палками и батожьемъ, отчего руки и ноги у нея были переломаны’.

Акулин Максимовой (No 34) посл битья, безъ всякаго милосердія, скалкою и валькомъ по голов, жгла волосы. Она велла человку своему Алсксю Степанову ‘принести пукъ лучины и, взявъ сама оную лучину и на свчк зажгла, и тмъ огнемъ у той женки волосы сожгла’.

Прасковью Ларіонову (No 35) била собственноручно палкою и полномъ, а конюхи — батожьемъ, при чемъ Салтыкова кричала въ окно:

— ‘Бейте до смерти: я сама въ отвт, и никого не боюсь, хотя отъ вотчинъ своихъ отстать готова. Никто ничего сдлать мн не можетъ’.

Ларіонову забили до смерти. Конюхъ Романъ Ивановъ и двка Аксинья Степанова повезли тло въ Троицкое, а на тло посадили груднаго ребенка убитой, который, не дозжая села, умеръ отъ мороза на труп матери.

Лтомъ и осенью 1762 г., конюхи скли розгами двокъ Марью (No 37), еклу Герасимову (No 11), Авдотью Артамонову (No 39), Авдотью Осипову (No 40) и двнадцатилтнюю двочку Прасковью Никитину (No 38), а посл сченія барыня заставила ихъ опять мыть полы. Хотя двки эти ‘и ходить на ногахъ не могли, но Салтыкова била ихъ еще скалкою’. екла Герасимова была едва жива: ‘и волосы у ней были выдраны, и голова проломлена, и спина отъ побои гнила’. Это та самая Герасимова, которую, въ начал разсказа, староста Михайловъ везъ въ Москву для объявленія полиціи. Авдотью Артамонову посл сченія Салтыкова била еще скалкою, а когда она упала, то приказала вынести вонъ и поставить въ саду, гд Артамонова стояла въ одной рубах (въ октябр мсяц). Салтыкова вышла сама въ садъ бить ее скалкою, а потомъ приказала привести ее въ сни и поставить въ уголъ. Здсь Артамонова упала и умерла. Двку Агафью Нефедьеву (No 43) въ своей спальн помщица била скалкою, а потомъ головою объ схну. Конюхъ Давидъ Ивановъ, отвозя тло Катерины Ивановой (No 46), ‘видлъ отъ бою ноги опухлыя и изъ сдалища текла кровь’, а у Елены Тимоеевой (No 47) носъ былъ разшибленъ и голова проломлена. Женъ конюха Артамона Шавкунова — Екатерину и Наталью (NoNo 66 и 67) Салтыкова била утюгомъ желзнымъ, а потомъ, по приказанію ея, билъ мужъ батожьемъ и плетью. Дочь двороваго Антонова, Елену Васильеву (No 73), 11-ти лтъ, помщица била катальною скалкою по голов, а потомъ съ каменнаго крыльца столкнула. Одна изъ двокъ — Марина едорова, въ ноябр 1762 г., когда Салтыкова находилась уже подъ надзоромъ, разсказывала караульнымъ, что помщица ихъ бьетъ и мучитъ, моритъ голодомъ, заставляетъ въ зимнее время въ холодномъ поко, гд оконницы подняты, мыть полы и отряхивать изъ оконницъ голыми руками изъ платья пыль. Дворовый Мелентій Некрасовъ показывалъ, ‘что тхъ двокъ иныхъ, въ разныя времена, ставливали на двор босыхъ’. Двки Афимья (No 50) и Ирина (No 52) на исповди разсказывали священнику Степану Петрону, ‘что больны отъ побои помщицы ихъ и отъ гладу таковаго, что помщица давала имъ по однажды только въ сутки сть’.

Конюхамъ приходилось наказывать своихъ женъ и другихъ родственниковъ. Одинъ изъ нихъ, Ильинъ, вдовецъ посл трехъ женъ, показывалъ, ‘что онъ, по приказу помщицы, многихъ, взятыхъ изъ разныхъ деревень во дворъ, двокъ и женокъ, бивалъ, во время чего и сама она, помщица, сверхъ ихъ побой, тхъ же бивала, которыя отъ тхъ побои вскор и умирали, но всхъ по имянно, которая тогда бита, и посл того въ какое время умерла и гд каждая похоронена — того точно показать не можетъ. А что она, помщица, ему, Ильину, такъ часто приказывала многихъ двокъ и женокъ бить и при томъ и сама ихъ смертно бивала, и т двки и женки отъ такихъ ея смертнихъ побои помирали, — о томъ онъ. Ильинъ, нигд не объявлялъ и не доносилъ, убоясь оной помщицы своей, а боле того, что и прежніе доносители: женка Василиса Нефедьева, едоръ Ивановъ Соминъ и едотъ Михайловъ Богомоловъ наказаны кнутомъ, то ежели-бъ и онъ, Ильинъ, сталъ доносить, также-жъ былъ истязанъ или еще и въ ссылку посланъ, чего опасаясь и не доносилъ’. Ильинъ молчалъ до вступленія на престолъ императрицы Екатерины II, несмотря на убійство его трехъ женъ.

Убитыхъ, или забитыхъ до смерти, хоронили или въ Москв, если удавалось согласить на то священника Иванова, или отвозили въ Троицкое. Въ послднемъ случа тла отправляли преимущественно по ночамъ, прикрывая ихъ сномъ или чмъ другимъ, зимою — въ саняхъ, а лтомъ въ телг. Сопровождали тла конюхи Давидъ Ивановъ, Романъ Ивановъ, иногда другіе. но почти всегда была при этомъ двка Аксинья Степанова. Если сельскій священникъ, Степанъ Петровъ, не соглашался хоронить. то Салтыкова приглашала его къ себ и тогда дло чаще всего улаживалось, если же нтъ, то не стснялись хоронить вн кладбища.

На вс допросы юстицъ-коллегіи Салтыкова, какъ мы видли выше, показывала почти одно и тоже. Она отвчала: ‘такая-то женка или двка не токмо, чтобъ ею, Салтыковою, тому лтъ (столько-то), въ помщичій дворъ взята, или-бъ, по приказу ея, кмъ людьми ея бита была, но она такую-то женку или двку и не знаетъ и объ имени ея никогда не слыхивала, и была-ль такая у нея въ крестьянств въ той деревн, она не знаетъ’. Или: ‘такая-то женка или двка была-ль въ ея дом, о томъ она — за всегдашнею головною болзнію и отъ того безпамятствомъ — не упомнитъ, и гд т бабы или двки нын имются и въ живыхъ-ли, — о томъ она сказать и показать не можетъ, и тхъ двокъ и женокъ она не бивала и бить никому не приказывала’. Или: ‘и т женки и двки живы-ль или померли, — она не вдаетъ, а хотя, можетъ быть, и померли, но по вол Божіей, а она, Салтыкова, ихъ никогда не бивала и людямъ своимъ бить не приказывала и отъ ея побои он не умирали’. Или: ‘такая-то женка или двка вдругъ занемогла и пришла въ безпамятство и была уже безъ языка, отчего попъ не исповдывалъ, а посл умерла’.

Служитель Дарьи Николаевой Салтыковой, Мартьянъ Зотовъ, посл смерти битыхъ и когда московскій священникъ отказывался хоронить, подавалъ обыкновенно объявленія въ полицію такого содержанія: ‘что въ дом-де его помщицы такая-то женка или двка безъ покаянія умре, которая имлась больна и лежала въ той болзни (горячк, колотьи, рож и проч.) столько-то времени и умерла’. Или: ‘такая-то женка или двка тогда-то занемогла и для исповди ея званъ былъ приходскій домъ, но приходомъ своимъ умедлилъ, а у означенной женки или двки языкъ притупе, и онъ-де, священникъ, исповдовать и причащать не сталъ, и она безъ исповди умерла’. Иногда Зотовъ объявлялъ въ полиціи, что такая-то женка или двка бжала и гд находится — неизвстно. Такъ онъ сдлалъ, по приказу барыни, посл убійства Марьи Петровой (No 13). О двочк Елен Васильевой (No 73) Зотовъ объявилъ, ‘что она шла изъ палатъ въ переднія сни, и невмъ какимъ случаемъ съ крыльца упала, и разшибла лобъ до крови и въ скорости умре’.

Если кто изъ дворовыхъ доносилъ объ убійств или смерти отъ побоевъ своихъ родственницъ и прочихъ страдалицъ, то Салтыкова, которая имла въ присутственныхъ мстахъ милостивцевъ, или, по приказанію ея, Мартьянъ Зотовъ, подавалъ челобитныя о побг доносителя, который, посл битья кнутомъ, или ссылался, какъ Нефедьева, объявившая неудачно о смерти Аграфены Потаповои (No 1), или были возвращаемы къ Салтыковой на новыя истязанія, какъ едоръ Соминъ и едотъ Богомоловъ, доносившіе объ убійств Аксиньи, Васильевой, Андреевой, Михайловой, Алексевой, Харламовой и Хрисанфа Андреева (NoNo 2, 3, 4, 5, 6, 7 и 12).

Изъ разсказа о жестокостяхъ Салтыковой, оказывается, что она, при расправ съ дворовыми и ихъ женами и двками, употребляла собственноручно: скалку, которою платье и блье катаютъ, валекъ, полнья, палку, зжалую плеть, утюгъ, палила волоса на голов лучинами, разженными ‘припекательными’ щипцами брала за уши, била пинками, лила на голову и лицо горячую воду. Конюхи, по ея приказу, наказывали батожьемъ, плетьми, кнутьями, палками, комлевыми розгами. Наказывали не за какія — нибудь, выходящія изъ ряда, преступленія или проступки, но преимущественно за нечистое мытье половъ и платья, и рдко за несмотрніе за бабами и двками въ отношеніи мытья половъ и платья. За такую вину замученъ Хрисанфъ Андреевъ (No 12). Но во всемъ дл нтъ ни указанія, ни намека на то, чтобы Салтыкова употребляла, какъ лакомство, тло своихъ жертвъ, какъ упорно гласила про нее народная молва. Дворовые близко знали свою барыню, и если бы подобное обвиненіе могло имть мсто, то они не забыли бы приписать ей и людодство.

XI.
Любовь, ревность и месть.

Конюхи Ильинъ и Мартыновъ доносили, что барыня ихъ ‘жила беззаконно съ обртающимся у межеванія земель капитаномъ Николаемъ Андреевичемъ Тютчевымъ’, производившимъ межеваніе подъ Москвою, на калужской дорог, въ той мстности, гд находились ея имнія. Передъ великимъ постомъ 1762 г., любовники разошлись, и Тютчевъ началъ сватать двицу Панютину, жившую за Пречистенскими воротами, у Землянаго города, близъ бывшихъ Левшинскихъ бань. Салтыкова, которой было въ это время 32 года, задумала отомстить бывшему своему любезному. а кстати и его невст. По приказанію ея, конюхъ Савельевъ, 12-го и 13-го февраля 1762 г., купилъ, въ главной контор артиллеріи и фортификаціи, 5 фунтовъ пороху, изъ котораго, съ примсью сры, сдлали составъ, завернули все это въ пеньку, и нажгли изъ тряпки труту, ‘чтобъ подоткнуть подъ застрху’. Съ этимъ составомъ помщйца послала конюха Романа Иванова поджечь домъ такъ, ‘чтобъ оной капитанъ Тготчевъ и съ тою невстою въ томъ дом сгорли’. Ивановъ испугался отвтственности и не исполнилъ приказанія, за что былъ битъ. На другую ночь она опять послала его съ Леонтьевымъ, ‘наказывая непремнно сожечъ домъ, и чтобъ Тютчевъ съ Панютиной сгорли’.

— Если же вы того не сдлаете, то убью до смерти, а ее на васъ не промняю’.

Ивановъ съ Леонтьевымъ отправились, первый хотлъ-было уже поджечь составъ, но его остановилъ Леонтьевъ. По возвращеніи къ Салтыковой, они объявили, ‘что сдлать того никакъ невозможно’, за что были биты батожьемъ, а посл битья батожьемъ Ильинъ и Артамоновъ били еще Иванова въ дв палки.

Посл описанной неудачи, Салтыкова не покушалась уже на поджогъ дома: но, узнавъ, что Панютина отправляется въ Брянскій уздъ, что Тютчевъ будетъ провожать ее, и имъ придется хать по тому тракту, гд находятся ея имнія, — она послала Ильина, Давида и Романа Ивановыхъ съ другими дворовыми въ деревню свою Теплые-Стани. Здсь они, съ мужиками другихъ деревень, вооруженные дубьемъ, должны были ожидать прозда Тютчева съ его невстой Панютиной, ‘и какъ онъ продетъ изъ деревни въ поле, нагнатъ съ мужиками, разбить и убить до смерти’.

О томъ умысл узнали сторонніе люди и передали Тютчеву, избавившемуся такимъ образомъ отъ врной смерти, онъ подалъ въ Судный приказъ объявленіе, ‘о вызд за нимъ, наряднымъ дломъ, на четырехъ саняхъ, съ дубьемъ’.

Салтыкова въ коллегіи показала:

— ‘Крестьянина Романа Иванова и человка Леонтьева для зажиганія двора оной Панютиной не посылала, и ежели того они не учинятъ, убить до смерти ихъ — не говаривала, и за то счь никому не приказывала, да и въ то время крестьянина Иванова въ Москв не было, а былъ въ деревн или въ бгахъ, — не упомню, да и я въ то время была больна и исповдана, а человкъ Леонтьевъ находился при московскомъ дом’.

Юстицъ-коллегія заключила это дло слдующимъ мнніемъ: ‘хотя блудное ея, Салтыковой, житіе съ капитаномъ Николаемъ Тютчевымъ остается по слдствію безъ доказательства, но о разбитіи ея приказаніе по справк оказавшіяся отъ помянутаго Тютчева въ Судномъ приказ явочная челобитная, а o зажиганіи справка, взятая отъ пороховаго коммисарства, которою показано, что въ самое то время, какъ сіе происходило, пороху въ покупк ея человкомъ явилось по записк, — явно доказываютъ, и въ сихъ законопреступныхъ страстяхъ ея, Салтыковой, участіе, почему Коллегія ее, Салтыкову, вроятнымъ образомъ находитъ и въ сихъ преступленіяхъ виновною’.

XII.
Доносъ! — Взятки.— Слдователи и судьи.

Въ март 1762 г., дворовые Мелентій Некрасовъ, Владиміръ и Иванъ Шавкуновы, Артемій Тарнахинъ, Игнатій Угрюмовъ и Семенъ Алексевъ, которымъ сдлались невыносимыми тиранства Салтыковой, отправились доносить на нее въ сенатскую контору въ Москв. Помщица узнала объ этомъ и послала за ними въ погоню ‘крестьянъ съ десять’, но Некрасовъ и прочіе ‘скорй добжали до будки, и у будки кричали караулъ’. Ихъ взяли полицейскіе и отвели въ съзжій дворъ, гд и держали трое сутокъ, а потомъ отправили въ полиціймейстерскую канцелярію. Здсь Некрасовъ съ товарищами пробыли дв недли и ночью, на Святой недл, повели ихъ, будто бы, въ Сенатскую контору, но когда арестанты догадались, что ихъ ведутъ въ домъ Салтыковой, то начали показывать за собою ‘дло государево’. Провожавшіе били ихъ по шеямъ, но въ конц концовъ принуждены были вести на съзжій дворъ.

Салтыкова, между тмъ, покушалась взять своихъ людей, посылала Зотова и едота Семенова и съ ними пятерыхъ крестьянъ, на трехъ парахъ, съ тмъ, чтобы Некрасова и прочихъ отправить въ колодкахъ на загородные дворы. Но доносчиковъ не отдали, а переслали въ полицейскую канцелярію, гд не давали имъ, будто бы, ни пить, ни сть въ продолженіи трехъ сутокъ и добивались узнать сущность доноса, {Изъ другихъ мстъ слдственнаго дла видно, что Некрасовъ и прочіе обвиняли барыню во многихъ убійствахъ.} и наконецъ, отправили въ Сенатскую контору, которая передала ихъ потомъ въ распоряженіе юстицъ-коллегіи.

Бгство этихъ лицъ надлало Салтыковой много хлопотъ. Она участила свои поздки къ начальнику полиціймейстерской канцеляріи д. ст. сои. Молчанову, навщая его рано утромъ и поздно вечеромъ, была у него и въ страстную пятницу. здила она къ нему только въ подобныхъ случаяхъ начатія объ ней въ полиціи длъ, *какъ же который доносъ минуется, то она и здить къ нему перестанетъ, а какъ скоро еще сдлается доносъ. то такъ и начнетъ къ нему здить’.

Въ одну изъ поздокъ Салтыкова свезла Молчанову 120 руб, на дорог и обратно ни къ кому не зазжала, а по возвращеніи домой, приказала Мартынову, у котораго взяла деньги, записать. ихъ ‘въ учиненную на то тетрадь’. Потомъ она послала къ Молчанову 20 возовъ сна. Савельевъ, Андреевъ и 18 человкъ другихъ крестьянъ повезли его къ Молчанову, жившему, по словамъ перваго, за Москвою-ркою, близъ церкви Спаса, что въ Наливкахъ, когда хозяинъ былъ у ранней обдни. По возвращеніи оттуда, въ карет, Молчановъ приказалъ принять сно, а Савельеву поднести чарку вина. Привозъ сна Молчанову подтвердили Данила Сергевъ и едоръ Петровъ. Молчановъ, по ихъ словамъ, жилъ ‘за Москвою-ркою, не дозжая острогу, въ переулк.’ Укоряя людей и гнваясь на нихъ, Салтыкова говорила Мартынову и прочимъ, ‘что-де на нее доносы происходятъ по общему ихъ всхъ согласію, и по тмъ-де доносамъ заставили ее здить и просить судей, и тмъ-де ее безпокоятъ и убытчатъ’.

— ‘Радуйтеся’, продолжала она, ‘что я дарю, а вы мн ничего не сдлаете. Сколько вамъ ни доносить, мн они все ничего не сдлаютъ и меня на васъ не промняютъ’.

Молчановъ отперся, онъ показывалъ, что Салтыкова къ нему не здила, денегъ не привозила и сна не присылала. Ложность доноса на него онъ доказывалъ слдующимъ: ‘живетъ онъ въ приход церкви Казанской Богородицы, что у Казанскихъ воротъ, а не у Спаса’, люди не могли знать мыслей барыни, что она прізжала къ нему просить о полощи противъ доносителей, Салтыкова въ великой постъ и страстную пятницу не была у него, ‘да и быть ей въ то время было невозможно, ибо онъ, Молчановъ, обыкновенно Страстную недлю, по долгу христіанскому, гавливалъ, чего ради, убгая суетъ, никого къ себ въ домъ не пускалъ’, Мартыновъ могъ внести въ тетрадь расходъ 120 руб. изъ злобы къ нему, ему не для чего здить въ церковь въ карет, такъ какъ, поблизости ея, ‘онъ незжалъ, а хаживалъ пшъ’, сно онъ покупалъ часто и могъ случайно купить у крестьянъ Салтыковой, а Савельевъ принялъ эту покупку за подарокъ оть барыни.

Салтыкова показывала:

— ‘Во время доносу на меня вдовы Василисы Нефедьевой, яко бы о смертныхъ убивствахъ, а котораго мсяца и числа — не упомню, у служителя Савелія Мартынова денегъ 120 руб. не брала и никому не отдавала, да и его, Савелія, въ то время въ московскомъ моемъ дом не было, а сосланъ прежде того въ подмосковное мое сельцо Вокшино за продерзость такую, что въ пьянств порзалъ себя по горлу ножомъ и имлъ намреніе чрезъ то себя умертвить, и содержался въ то время въ ономъ сел за то подъ карауломъ. А денегъ у него, Савелія Мартынова, вышеписаннаго числа 120 рублевъ, но и ничего тогда на рукахъ не было. И’ къ полицейскому совтнику Молчанову въ то время не здила. Въ 1762 году, въ апрл мсяц, во время доносу служителя Ивана Артамонова съ товарищи на меня-жъ, яко бы въ смертныхъ убивствахъ, оному-жъ совтнику Молчанову, по приказу моему, человкомъ Алексемъ Савельевымъ и со крестьяны ни съ кмъ сна двадцати возовъ не отсылала’.

Юстицъ-коллегія заключила: ‘доносъ на статскаго дйствительнаго совтника Молчанова, по неимнію довольнаго основанія къ доказательству, остается уничтоженнымъ, но по нкоторымъ неисправностямъ и упущеніямъ по дламъ, производимымъ по доносамъ на нее, Салтыкову, въ московской полиціи (кой вс происходили до всемилостивйшихъ указовъ 22-го сентября и 25 октября 1762 г.), поставленъ въ полуподозрніе, однако, какъ онъ, Молчановъ, въ томъ присягою очистился, то коллегія его виновнымъ во взяткахъ почитать и не можетъ’.

Вмст съ Молчановымъ къ допросу были привлечены Яровъ, Пафнутьевъ, Левъ Вельяминовъ-Зерновъ и прокуроръ едоръ Хвощинскій. Про Ярова люди говорили, что оцъ бывалъ у Салтыковой часто и имлъ ‘хожденіе’ по всмъ ея дламъ. Какъ только кто либо изъ людей подавалъ на барыню доносъ въ убійств или смерти отъ побоевъ, она посылала за Яровымъ, который и бывалъ тогда у нея безвыходно, совтовалась она съ нимъ, дарила деньгами и продуктами: свиными тушами, масломъ коровьимъ, гусями, утками, поросятами, ржаной мукой, овсомъ, баранами, сномъ, все это отвозили къ нему Сергй Леонтьевъ, Романъ Ивановъ и Сергй Ивановъ. По приказанію барыни, крестьяне ея — Степанъ Устиновъ, Степанъ Васильевъ, Максимъ Гавриловъ и Данила Петровъ — строили для Ярова дворъ безденежно, въ Москв, въ Преображенской слобод.

Яровъ показывалъ, что по дламъ у Салтыковой не бывалъ, а если иногда въ торжественные дни зазжалъ къ ней, ‘то единственно для отданія поклона по давнишнему знакомству съ матерью ея’, у которой онъ въ малолтств жилъ. Во время доносовъ Дарья Николаевна Салтыкова за нимъ не посылала, онъ у нея не живалъ, совтовъ не давалъ, по дламъ ея не здилъ и о таковыхъ не былъ извстенъ, и денегъ отъ нея и подарковъ не получалъ. Въ 1758 г., во время постройки двора, онъ просилъ Зотова, ‘чтобъ по означенному знакомству прислалъ къ нему изъ крестьянъ помщицы его, кой плотничью работу умютъ, нсколько въ домъ его поработать, почему онъ, Зотовъ, и прислалъ къ нему 3-хъ человкъ, которые съ прочими нанятыми имъ плотниками, плотничью работу и работали но не безденежно, а за плату отъ него ‘.

Салтыкова, ‘какъ въ допрос, такъ и по увщаніи ея въ дач оному Ярову подарковъ, и чтобъ онъ по дламъ ея хожденіе имлъ, во всемъ заперлась и на него ничего не показала’, а юстицъ-коллегія закончила дло Ярова тмъ, что, ‘по недоказанному доносу отъ доносителей и очистившись присягою, остается свободнымъ отъ сужденія’.

Тоже самое показывали доносители и на Пафнутьева, который оправдывался: ‘Онъ безпрестанно и почти ежедневно въ домъ ко оной, Салтыковой, ни по какой просьб не зживалъ, а прізжалъ раза съ два и то не по зову отъ нея, но самъ собою, по давнему его, Пафнутьева, знакомству съ матерью ея, Салтыковой, маіоршею Анною Ивановою дочерью Васильевою_уженою Бредихина, и когда онъ, Пафнутьевъ, у ней, Бредихиной, случался, тогда и она, Салтыкова, у ней бывала и его видла. И по тому знакомству случалось ему, Пафнутьеву, хать куда мимо двора ея, Салтыковой, то и къ ней въ домъ самъ собою зазжалъ и съ нею въ палатахъ сиживалъ, токмо не одинъ на одинъ, но при ней всегда бывали дти и люди ея безвыходно»При этомъ’, объяснялъ Пафнутьевъ: ‘людей ея изъ комнатъ не высылалъ, да и высылать ему въ чужомъ дом и чужихъ людей не можно, совтовъ не давалъ, подарковъ не получалъ, человка своего Гаврилу Андреева Дарья Салтыкова ему не дарила, а таковой принадлежитъ тетк жены его, вдов Агафь Леонтьевой, живущей въ Егорьевскомъ двичьемъ монастыр’.

Спрошенная по поводу этой ссылки на нее, Леонтьева объяснила, что дйствительно, у Салтыковой, съ которой они встрчалась у бабки ея, Прасковьи Карповны Давыдовой, купила означеннаго Андреева за 10 рублей, при посредств бабки, на котораго| купчая совершена въ 1761 г., что потомъ, когда игуменья монастыря его держать при себ не велла, то она отдала его къ тетк своей, вдов Анись Смирновой, которая, ‘по свойству своему’ (она была двоюродной бабкой жен Пафнутьева), жила у Пафнутьева, и что когда Андреевъ, въ 1765 г., бжалъ, укравъ у Смирновой 200 рублей, то она, Леонтьева, и явочное прошеніе подавала.

Справкою изъ московской крпостной конторы подтвердилась покупка Леонтьевой у Салтыковой означеннаго Андреева за 10 рублей.

Салтыкова, по обвиненію въ дач взятокъ Пафнутьеву, отозвалась:

— ‘Я съ Пафнутьевымъ ни по какимъ дламъ ни о чемъ не совтывалась и его ничмъ никогда не даривала, и къ нему въ домъ ничего изъ столоваго запасу ни съ кмъ съ людьми своими не посылывала. И онъ мн по дламъ моимъ ничего въ пользу не длалъ, да и крестьянскаго сына Гаврилу Андреева я ему не даривала, а того человка продала я вдов Агафь Васильевой, дочери протоколиста, Алексевской жен Леонтьева, на котораго и крпость дала ей, Леонтьевой’.

Коллегія сдлала слдующее заключеніе о Пафнутьев: ‘о немъ въ разсужденіи коллежскомъ — въ семъ дл противъ 4-го пункта довольно изъяснено’. Изъясненіе это приведено нами выше по длу объ убійств Хрисанфа Андреева.

Чиновника Михайловскаго подсудимая снабжала въ разное время овсомъ, сномъ, мукой, птицами, гусями и утками и деньгами. Вельяминову-Зернову посылала въ домъ его, на Ордынк, овса — восемь четвертей, а прокурору едору Хвощинскому — муку, сна — 15 возовъ и деньги. едоръ Ивановъ, отвозившій къ Михайловскому, Вельяминову-Зернову и Хвощинскому эти предметы, не зналъ адреса послдняго, а потому Салтыкова приказала ему ‘захать для указанія его двора’ къ Пафнутьеву, куда онъ и зазжалъ, ‘и онъ, Пафнутьевъ, того Хвощинскаго дворъ указать послалъ человка своего, который и указалъ близъ калужскихъ воротъ, на шабаловк’.

Михайловскій умеръ въ 1765 году. Вельяминовъ-Зерновъ объяснялъ въ коллегіи, что Ивановъ никогда ничего къ нему не привозилъ, да и на Ордынк онъ не только двора своего, но и квартиры никогда не имлъ, ‘а какъ прежде сего домъ свой имлъ, такъ и нын иметъ въ Татарской улиц, и тмъ оной крестьянинъ поклепалъ его напрасно’. {Въ другомъ мст слдственнаго дла Романъ Ивановъ говорилъ: ‘въ домъ его, состоящій за Москвою ркою, который иметъ прошедъ по Пятницкой улиц, и повернувъ въ Кузнецкую улицу, на лвой сторон’, показаніе же свое о жительств Вельяминова-Зернова на Ордынк, онъ призналъ ошибочнымъ. Г. С.} Хвощинскій отозвался, что показаніе на него ложно, основано на чьемъ-либо наущеніи или по злости, никогда и никто отъ Салтыковой ему подарковъ не привозилъ, ‘ничего онъ не принималъ и людямъ своимъ принимать не великалъ’. Пафнутьевъ показывалъ, что Ивановъ никогда къ нему за адресомъ Хвопцшскаго не зазжалъ и онъ, Пафнутьевъ, не посылалъ съ нимъ человка своего указывать дворъ Хвощинскаго.

Салтыкова, на допрос о подкуп всхъ этихъ чиновниковъ, отвчала Юстицъ-Коллегіи:

— ‘Во время производства въ Сыскномъ приказ, по доносамъ на меня отъ людей моихъ, женки Василисы Нефедьевой и гайдуковъ едора Иванова и едота Михайлова, Сыскнаго приказу къ присутствующимъ: Петру Михайловскому, ассесору (что нын надворный совтникъ) Льву Вельяминову-Зернову и прокурору Хвощинскому, съ крестьяниномъ своимъ Романомъ Ивановымъ и ни съ кмъ, какъ денегъ, такъ хлба и изъ запаса ничего, ни за что въ подарки не посылывала и ихъ ничмъ не даривала, да и дарить ей было ихъ не за что’.

Коллегія постановила: ‘прокурора Сыскнаго приказу Хвощинскаго и присутствующаго Вельяминова-Зернова не токмо по недоказу отъ доносителей, но и по разностямъ показаніевъ доносителя и на кого онъ ссылался, коллегія во всемъ невинными признаетъ’.

Этимъ заключеніемъ Юстицъ-Коллегія окончила слдствіе о преступленіяхъ Салтыковой, и представила его въ VI департаментъ Сената.

XIII.
Приговоръ и казнъ.

Нтъ ни малйшаго сомннія, что тже ‘присутствовавшіе’ Сыскнаго Приказа, да чиновники Полиціймейстерской канцеляріи, столь многіе годы лакомившіеся дарами помщицы Салтыковой, надоумили ее во всемъ упорно запираться. Дло о мучительствахъ людей ея тянулось шесть лтъ, надзоръ за подсудимой, по крайней мр въ первые годы ея дла былъ не строгій, связи Салтыковой были велики, средства достаточны, а слдовательно и сношенія съ чиновникъ приказнымъ людомъ вполн возможны. И вотъ ея радльцы — Молчановъ, Пафнутьевъ, Яровъ и др., оберегая себя, не оставили и ее въ бд: они, безъ сомннія, были вдохновителями ея упорныхъ, и стойкихъ отвтовъ на тему: ‘знать не знаю, вдать не вдаю’.

Тмъ не мене однако виновность злодйки была слишкомъ очевидна. Кровь многочисленныхъ истязанныхъ и умерщвленныхъ ею жертвъ слишкомъ громко вопіяла о казни преступницы, и вотъ Юстицъ-Коллегія, а затмъ Правительствующій Сенатъ изрекаютъ правдивый приговоръ о ея виновности.

Императрица Екатерина приняла живое участіе въ томъ, чтобы дло правосудія было отправлено неукоснительно, но окончательное его ршеніе не представлялось легкимъ: если съ одной стороны надо было справедливымъ возмездіемъ преступницы наложить узду на животные инстинкты нкоторыхъ другихъ душевладльцевъ, то за то для новой государыни, опиравшейся, главнымъ образомъ, на дворянство, нельзя было оставить безъ вниманія, что виновная есть представительница самаго родовитаго дворянства, а многочисленные ея родичи стоятъ на высшихъ ступеняхъ дворянскаго сословія…

До какой степени представлялось это дло затруднительнымъ для окончательнаго ршенія, это видно изъ цлаго ряда проектовъ резолюцій еще въ самомъ начал дла. Проекты эти сохранились въ бумагахъ Екатерины II за 1768 г., и напечатаны Императорскимъ Русскимъ Историческимъ Обществомъ. {Сборникъ, изд. Императорскимъ Русскимъ Историческимъ Обществомъ, т. X, стр. 311—312.} Вотъ они:

I. {Рукою Ив. Перфил. Елагина съ собственноручными приписками Екатерины II, приписки эти набраны здсь разрядкой.} ‘Объявить оной Салтыковой, что вс обстоятельства дла и ашогихъ людей свидтельства доводятъ ее къ пытк, что дйствительно съ нею и послдуетъ, естьли она не принесетъ чистосердечнаго признанія. Между тмъ, опредлить къ ней искуснаго, честнаго и въ божественномъ писаніи знающаго священника на мсяцъ, который бы увщевалъ ее къ признанію, и есть-ли и отъ него еще непочувствуетъ она въ совсти своей угрызенія, то чтобъ онъ, исповдавъ ее, приготовилъ къ пытк, а потомъ показать ей розыскъ къ тому приговореннаго преступника, а естьли и тогда еще чистосердечія отъ нея не будетъ, то представить намъ, не объявляя о томъ послднемъ представленіи ей

II. {Рукою кн. Якова Петровича Шаховскаго, того самаго, весьма интересныя записки котораго изданы нами отдльною книгою. Спб., 1872 г., въ 8-ю д., 325 стр.} ‘Сожалю, что оная Салтыкова въ показуемыхъ на нея злодяніяхъ по явнымъ, какъ юстиція признаетъ, подозрніямъ, ни достоврнаго оправданія не представила, ни чистосердечной признанности и покаянія не оказываетъ, и мое стараніе, чтобъ она безъ истязанія то учинила, ее не склонило. Повелваю еще, по особливому нашему снисхожденію, отсрочить ее на покаяніе. И во все это время прилежно ее увщевать способнымъ къ тому людямъ. Буде же и затмъ въ упрямств останется, поступать съ нею, Салтыковою, по законамъ, но при томъ прилежно наблюдать, чтобы напраснаго крови пролитія учинено не было, а по окончаніи сего дла, какому кто за вины наказанію или казни подлежать будетъ, представить намъ со мнніемъ.

III. {Рукою кн. Я. П. Шаховскаго.}) ‘Когда оная Салтыкова въ показуемыхъ на нея злодяніяхъ но явнымъ, какъ юстиція признаетъ, подозрніямъ, ни достоврнаго оправданія не представила, ни чистосердечной признанности и покаянія не оказываетъ, и мое стараніе, чтобы она то безъ истязанія учинила, ее не склонило….’.

IV. ‘Рукою Екатерины II: ‘Естьли оная Салтыкова, по свидтельству и по повальному обыску, довольно обличена по признанію Юстицъ-Коллегіи, а пытка только для того по законамъ слдуетъ, чтобъ она призналась въ тхъ смертныхъ убійствахъ, то, не чиня ни людямъ, ни ей пытокъ, признавъ за винную оную Салтыкову, приговорить сентенцію’. {Затмъ отмчено рукою Теплова, что резолюція подписана императрицею (въ 1768 г.), и притомъ его же надпись: ‘Резолюція на поднесенный докладъ отъ шестаго Сенатскаго департамента Московскаго, о Салтыковой, дочери Николаевой, Глба Салтыкова жен, состоявшаяся’.}

Дло окончилось слдующимъ высочайшимъ указомъ, даннымъ Сенату 2-го октября 1768 года.

‘Указъ нашему сенату. Разсмотрвъ поданный вамъ отъ сената докладъ о уголовныхъ длахъ извстной безчеловчной вдовы Дарьи Николаевой дочери, нашли мы, что сей уродъ рода человческаго не могъ воспричинствовать въ столь разныя времена и такого великаго числа душегубства надъ своими собственными слугами обоего пола, однимъ первымъ движеніемъ ярости, свойственнымъ развращеннымъ сердцамъ, но надлежитъ полагать, хотя къ горшему оскорбленію человчества, что она, особливо предъ многими другими убійцами въ свт, иметъ душу совершенно богоотступную и крайне мучительскую. Чего ради повелваемъ нашему сенату: 1) Лишить ее дворянскаго названія и запретить во всей нашей имперіи, чтобъ она ни отъ кого никогда, ни въ какихъ судебныхъ мстахъ и ни по какимъ дламъ впредь, такъ какъ и нын въ семъ нашемъ указ, именована не была названіемъ рода ни отца своего, ни мужа. 2) Приказать въ Москв, гд она нын подъ карауломъ содержится, въ нарочно къ тому назначенный и во всемъ город обнародованный день, вывести ее на первую площадь и, поставя на эшафотъ, прочесть предъ всмъ народомъ заключенную надъ нею въ Юстицъ-Коллегіи сентенцію, съ исключеніемъ изъ оной, какъ выше сказано, родовъ ея мужа и отца, съ присовокупленіемъ къ тому сего нашего указа, а потомъ приковать ее стоячую на томъ же эшафот къ столбу, и прицпить на шею листъ, съ надписью большими словами: Мучительница и душегубица. 3) Когда она выстоитъ цлый часъ на семъ поносительномъ зрлищ, то чтобъ лишить злую ея душу въ сеи жизни всякаго человческаго сообщества, а отъ крови человческой смердящее ея тло предать Промыслу Творца всхъ тварей, приказать, заключа въ желзы, отвести оттуда ее въ одинъ изъ женскихъ монастырей, находящійся въ Бломъ или Земляномъ город, и тамъ, подл которой ни есть церкви, посадить въ нарочно сдланную подземельную тюрьму, въ которой по смерть ея содержать такимъ образомъ, чтобы она ни откуда въ ней свта не имла. Пищу ей обыкновенную старческую подавать туда со свчею, которую опять у ней гасить, какъ скоро она настся, а изъ сего заключенія выводить ее во время каждаго церковнаго служенія въ такое мсто, откуда бы она могла оное слышать, не входя въ церковь.

‘Для исполненія сего нашего указа, сенатъ иметъ учинить отъ себя вс надлежащія къ тому распоряженія. Имнія оставить за ея несчастными дтьми, а съ людьми ея, приличившимися въ семъ дл, и въ прочемъ во всемъ поступить и исполнить такъ, какъ въ вышепомянутомъ, возвращаемомъ при семъ, сенатскомъ доклад намъ представлено’. Екатерина. {См. Архивъ Прав. Сената: книга 125.}.

Указъ о Салтычих состоялся въ Петербург. Казнь совершена въ Москв.

17-го октября 1768 г., въ субботу, посреди Красной площади выстроили высокій эшафотъ, на который вело множество ступеней, посреди эшафота воздвигнутъ былъ столбъ, а въ него были вбиты три цпи. Приготовленія эти подняли всю Москву на ноги. Слухи о жестокостяхъ Салтыковой ходили уже нсколько лтъ и вс желали посмотрть на ‘людодку’. Между тмъ Государыня, движимая добрымъ чувствомъ устрашить душегубцевъ и злодевъ, повелла казнь Салтыковой произвести съ наибольшею огласкою, а потому въ тотъ же день, 17-го октября, по всей Москв о предстоящемъ на другой день ‘позорищ’ сдлана была ‘особая публикація, а по знатнымъ домамъ — повстка’.

18-го октября 1768 г. снгъ шелъ хлопьями, то былъ первый день когда въ тотъ годъ устанавливалась въ Москв зима. Съ ранняго утра народъ несмтными толпами валилъ по всмъ улицамъ, ведущимъ на Красную площадь. Въ начал 12-го часа, предъ полуднемъ, началось ‘позорище’…. Вотъ какъ его описываетъ очевидецъ:

….’Прежде шла гусаръ команда, потомъ везена была на роспускахъ (въ саван) Дарья Николаева Салтыкова, во вдовств, людей мучительница, по сторонамъ которой сидли съ обнаженными шпагами гренадеры. И какъ привезена была къ эшафоту, то, снявъ съ роспусковъ, взвели и привязали цпьми ее къ столбу, гд стояла она около часу, потомъ, посадя паки на роспуски, отвезли въ Ивановскій двичій монастырь, въ сдланную для ней, глубиною въ земли аршина слишкомъ въ три, покаянную, коя вся въ земл, и ни откуда свта нтъ. Оная въ желзахъ, и никого къ ней, кром одной монахини и караульнаго, допускать не велно, да и имъ тогда только ходить къ ней, когда сть принесть должно будетъ, и то при свт, а какъ отъстъ, то опять огонь погасить и во тьм оставить, а когда будетъ церковное пніе, то допускать ее къ церковному окну, къ коему по обыкновеннымъ у ходовъ ступенямъ всходить должна, и быть ей велно до смерти’.

‘А во время ея у столба привязи надтъ былъ на шеи листъ съ напечатанными большими литерами: Мучительница и душегубица. А какъ ее повезли, то посл ея биты были кнутомъ и клеймены люди ея и попъ: попъ — за то, для чего онъ мученныхъ ею хоронилъ, а людей — дворецкаго, который въ особливой милости былъ, и кучера что убитыхъ валилъ, и другихъ, — чмъ и кончилось сіе позорище. Что-жъ принадлежитъ до народу, то не можно поврить, сколько было онаго: почти ни одного мста не осталось на всхъ лавочкахъ, на площади, крышахъ, гд бы людей ни было, а каретъ и другихъ возковъ, — несказанное множество, такъ что многихъ передавили, и каретъ переломали довольно. Пищу-жъ ей велно давать обыкновенную монашескую, и лишена имени, дворянства и отцовской и мужеской фамиліи…. {Это описаніе, въ частномъ письм, найдено Л. Н. Майковымъ въ одномъ старинномъ сборник, очевидно, что въ свое время оно ходило по рукамъ. См. ‘XVIII в.’, кн. IV, стр. 94—95.}’.

Ивановскій монастырь, подъ соборною церковью котораго отведена была покаянная знаменитой душегубиц Салтычих, основанъ около конца XV или начала XVI столтія, ‘въ старыхъ садхъ, подъ боромъ, что на Кулишкахъ’. Достойно замчанія, что онъ, какъ полагаютъ, основанъ въ честь рожденія оанна Грознаго… и вотъ подъ сводами храма этой обители довелось каяться душегубиц……. Возобновленная, посл нсколькихъ пожаровъ, щедротами императрицы Елисаветы Петровны, въ 1761 г., обитель эта, какъ видно изъ указа 20-го іюня 1761 г., была предназначена для призрнія вдовъ и сиротъ заслуженныхъ людей. Въ 1763 г. монастыремъ управляла игуменья, получавшая годоваго жалованья монетою 3 р. 45 коп., монахинь въ немъ было 43, каждой выдавалось въ годъ по 1 р. 72 ¹/₂ к.

Монастырь этотъ, какъ свидтельствуетъ П. М. Снегиревъ {‘Русскія достопамятности’. Выпускъ V: Ивановскій монастырь въ Москв. М., 1862 г., стр. 3, 11—13.} былъ не только усыпальницею для умершихъ, и въ немъ уединялись не одни умершіе для міра, но въ его стнахъ издавна были заключаемы и опальные, жившіе подъ строгимъ надзоромъ… Здсь неволею была пострижена и заключена подъ началъ разлученная съ супругомъ своимъ въ 1610 г., царица Марія Петровна Шуйская. Сюда прислана была изъ Владиміра постриженная также насильно на Бл озер, вторая супруга несчастнаго царевича оанна оанновича, царевна Прасковья Михайловна, изъ роду Соловыхъ, здсь она и умерла въ 1620 г. Сюда присылались, подъ видомъ сумасшедшихъ и секретныхъ, женщины изъ Сыскнаго приказа, изъ Тайной розыскныхъ длъ канцеляріи, раскольницы изъ Раскольничьей конторы и замшанныя въ политическихъ и уголовныхъ длахъ, въ числ ихъ бывали вытерпвшія жестокія истязанія въ застнкахъ и, какъ говорилось, ‘очистившіеся кровью’. Ихъ содержали настоятельницы подъ строгимъ надзоромъ, въ особенныхъ кельяхъ, подвалахъ и застнкахъ, что давало этой обители видъ таинственный и мрачный…

Въ склепъ подъ соборную церковь этого монастыря, 18-го октября 1768 г., перевезена была Салтычиха прямо съ ‘позорища’ на Красной площади. Въ этой подземной темниц провела она одинадцать лтъ. Въ 1779 г. ее перевели въ каменный застнокъ, пристроенный къ горней сторон храма. Насущную скудную пищу подавалъ ей солдатъ сперва въ окно, потомъ въ дверь. Въ тюрьм родила она отъ своего караульнаго…. Молва народная, преувеличивая истязанія, которымъ она подвергала своихъ крпостныхъ людей, обвиняла злодйку въ людодств, увряли, что Салтычиха употребляла себ на жаркое, вмсто сладкаго мяса, женскія груди… Любопытные зачастую толпились у желзной ршетки окошечка ея застнка. Салтычиха ругалась, плевала и совала палку сквозь ршетку въ открытое, въ лтнюю пору, окошечко, обнаруживая тмъ свое закоренлое зврство, которое не погасило въ ней ни раскаяніе въ злодйствахъ, ни истома долговременнаго заключенія въ мрачномъ заклеп. {Такъ разсказываетъ П. М. Снегиревъ въ указанной выше брошюр, со словъ П. . Карабанова, извстнаго читателямъ ‘Русской Старины’ весьма интересными историческими разсказами и анекдотами, напечатанными въ ‘Русской Старин’ изд. 1871 г., т. IV, стр. 583 и 635, изд. 1872 г., т. V, стр. 129, 457, 670 и 767, т. VI, стр. 87 и 284.} Видвшій Салтычиху въ конц прошлаго столтія покойный статскій совтникъ Рудинъ разсказывалъ П. Г. Кичееву, что она была собою полна и уже въ преклонныхъ лтахъ, а по движеніямъ ея казалось, что она не въ полномъ разсудк….

27-го ноября 1801 г. Дарья Николаевна Салтыкова скончалась и похоронена въ Донскомъ монастыр, гд погребались ея родственники. Злая память о ней сохранилась въ народ. Указъ Екатерины II, 2-го октября 1768 г., ходилъ по рукамъ въ печатныхъ экземплярахъ и во множеств рукописныхъ списковъ. Олицетвореніе позорной ея казни перешло даже на лубочныя картинки. {‘Лубочныя картинки русскаго народа въ Московскомъ мір’. Соч. И. Снегирева, М., 1861 г., стр. 67.} Слово ‘Салтычиха’ обратилось въ ругательство.

Г. И. Студенкинъ.

Примчаніе. Дло о Салтычих нсколько разъ останавливало на себ вниманіе изслдователей, но все, что до сихъ поръ печаталось были небольшія отрывочныя замтки. Такъ см. въ ‘Русскихъ достопамятностяхъ’ М., 1862 г., вып. V, стр. 17, въ журнал ‘Зритель’ 1863 г., NoNo 35 и 36: начало изложенія экстракта изъ дла о Салтыковой, ‘Р. А.’ 1865 г., тетр. 2, стр. 247— 256, въ ‘Восемнадцатомъ вк’, т IV, стр. 94—96, въ ‘Чтеніяхъ Москов. Общ. Исторіи и Древностей’ 1872 г., кн. I, смсь, стр. 38—44. Сообщеніемъ настоящей статьи мы обязаны Г. И. Студенкину, уже нсколько разъ обязывавшему ‘Русскую Старику’ своими интересными сообщеніями.

Прилагаемый при этой книг рисунокъ заимствованъ изъ ‘Русск. достонамятвостей’ и изображаетъ соборную церковь Ивановскаго женскаго монастыря (упраздненный въ 1812 г., онъ возобновлевъ въ 1861 г.). Церковь эта (нын перестроенная) была замчательна по своеобразности своего зодчества. Вотъ какъ описываетъ ее Снегиревъ: ‘Она образовала квадратъ съ выдавшимися на вншнихъ стнахъ лопатками и съ четырьмя фронтонами, въ вид трехъугольниковъ, надъ коими возвышалась глава на трибун, обитая вызолоченною жестью, а кровля листовымъ желзомъ. Съ востока къ церкви примыкали три шестигранныя полукружія алтаря, съ завала — обширная трапеза представляла квадратную палату съ придлами. Въ ней, по средин, на четырехгранномъ, величиною въ кубическую сажень, крпостномъ столп опирались со всхъ сторонъ коробовые своды. Въ стнахъ связи были деревянныя, окна малыя и узкія, въ послдствіи расширенныя, толстыя стны сложены изъ крпостныхъ кирпичей, цоколь изъ благо камня низкій, на вншнихъ стнахъ не было никакихъ орнаментовъ. Простота, прочность и низменность давали поводъ предполагать, что эта древняя церковь-трапеза, при первоначальной своей постройк, составляла нижній (зимній) этажъ храма, на коемъ существовалъ верхній съ лтнею церковью. По всмъ признакамъ стариннаго сооруженія кирпичныхъ зданій въ Москв, въ этомъ остатк древняго храмоваго зодчества видна работа русскихъ мастеровъ конца XVI столтія. На южной и сверной сторон у крыльца желзныя двери вели въ подвалъ подъ церковью. На той же сторон къ трапез пристроенъ былъ каменный застнокъ, впослдствіи обращенный въ ризничную палатку…’.

Въ 1861 г. церковь, вмст съ застнкомъ Салтычихи, разобраны, точное изображеніе его передано въ приложенномъ рисунк. Ред.

0x01 graphic

‘Русская Старина‘, No 7, 1874.

САЛТЫЧИХА.

Читайте также: