Ромео и Джульетта, Шекспир Вильям, Год: 1594 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 79 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ПАНТЕОНЪ РУССКАГО И ВСХЪ ЕВРОПЕЙСКИХЪ ТЕАТРОВЪ.

1841.

ЧАСТЬ I.

РОМЕО И ЮЛІЯ,

ДРАМА ВЪ ПЯТИ ДЙСТВІЯХЪ.

СОЧ. ВИЛЛІАМА ШЕКСПИРА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
М. Каткова.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Эскалъ, герцогъ Веронскій.

Графъ Парисъ, родственникъ герцога.

Монтэгю, Капулетъ, главы двухъ враждебныхъ домовъ.

Капулетъ 2-й, его родственникъ.

Ромео, сынъ Монтэгю.

Меркуціо, родственникъ герцога и другъ Ромео.

Бенволіо, племянникъ Монтэгю и другъ Ромео.

Тибальтъ, племянникъ синьоры Капулетъ.

Лоренцо.

Іоаннъ.

Бальтазаръ, служитель Ромео.

Самсонъ, Грегоріо, Піетро, слуги изъ дома Капулета.

Абрамъ, служитель изъ дома Монтэгю.

Аптекарь.

Музыкангы.

Пажъ Париса.

Синьора Монтэгю.

Синьора Капулеть.

Юлія, дочь Капулета.

Нянька Юліи.

Граждане Веронскіе, партизаны мужскаго и женскаго пола обоихъ враждебныхъ домовъ, маски, стражи и проч.

(Дйствіе происходитъ въ Верон и только одна сцена V-го акта въ Мантуз.)

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ПЛОЩАДЬ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Самсонъ и Грегоріо, вооруженные мечами и щитами.

САМСОНЪ.

Грегоріо, клянусь честью, мы не дадимъ играть собою.

ГРЕГОРІО.

Правда! что мы за игрушки.

САМСОНЪ.

Меня только затронь, я какъ разъ вытяну…

ГРЕГОРІО.

Шею — поклониться?

САМСОНЪ.

Стоитъ только разшевелить меня: я спуску не дамъ — какъ разъ убью.

ГРИГОРІО.

Да разшевелить-то тебя нельзя какъ разъ.

САМСОНЪ.

Собака изъ дому Монтэгю всегда разшевелитъ меня…

ГРЕГОРІО.

Разшевелить — значитъ тронуть съ мста, а быть храбрымъ значить твердо и крпко стоять на немъ. У тебя ноги, нечего сказать, умютъ шевелиться…

САМСОНЪ.

Противъ собаки изъ этого дома я всегда буду крпко стоять на мст: попадись мн только кто нибудь на глаза — и мужчинамъ и женщинамъ, всмъ бда!

ГРЕГОРІО.

За что же женщинамъ? ссора только между нашими господами и вами, ихъ служителями.

САМСОНЪ..

Всмъ бда, говорю я теб! Не попадайся лучше! Подравшись съ мужчинами, я также припру и-женщинъ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же, Абрамъ и Балтазаръ.

ГРЕГОРІО.

А вотъ, посмотримъ, таковъ ли ты на дл, видишь ли, сюда идутъ двое изъ дому Монтэгю. Обнажай-ка мечь свой.

САМСОНЪ.

Мечь-то у меня готовъ… начинай ссору, я буду прикрывать тылъ.

ГРЕГОРІО.

Какъ? Ужъ и тылъ? Ужъ у тебя и ноги зашевелились?

САМСОНЪ.

Не бойся за меня!

ГРЕГОРІО.

Боюсь за тебя!

САМСОНЪ.

Пусть справедливость будетъ на нашей сторон, пусть они начнутъ.

ГРЕГОРІО.

Я нахмурю брови, когда они будутъ проходить мимо, и пусть тогда они начнутъ, если имъ будетъ угодно.

САМСОНЪ.

Не угодно, а если осмлятся, я буду грызть на нихъ большой палецъ, и то-то позоръ для нихъ, если стерпятъ!

АБРАМЪ.

Это не на насъ ли вы грызете палецъ, милостивый государь?

САМСОНЪ.

Я грызу свой палецъ, господинъ мой.

АБРАМЪ.

Вы на насъ грызете палецъ, почтенйшій?

САМСОНЪ.

На нашей сторонъ будетъ справедливость, если я скажу: да?

ГРЕГОРІО.

Нтъ!

САМСОНЪ.

Нтъ, государь мой, я не на васъ грызу палецъ, не на васъ, господинъ мой, а таки грызу свой палецъ.

ГРИГОРІО.

Вы хотите завести ссору, милостивый государь?

АБРАМЪ.

Ссору, господинъ мой? Нтъ, совсмъ нтъ.

САМСОНЪ.

А если вы ищете ссоры, то я къ вашимъ услугамъ, и служу такому же хорошему господину, какъ и вы.

ГРИГОРІО.

Нтъ, государь мой!

ЯВЛЕНІЕ III.

Т же, Бнволіо, въ нкоторомъ разстояніи, Тивальтъ.

ГРЕГОРІО.

Скажи, что лучше, сюда идетъ одинъ изъ родственниковъ нашего господина.

САМСОНЪ.

Лучше, лучше, мой почтеннйшій.

АБРАМЪ.

Ты лжешь.

САЙГОНЪ.

Обнажайте же мечи, если вы мужчины! не ударь себя лицемъ въ грязь, Грегоріо.

(Они дерутся.)

БЕНВОЛІО.

Прочь, дураки, разойдитесь! Мечи въ ножны! Вы сами не знаете, что длаете. (Выбиваетъ у нихъ мечи, приближается Тибальтъ.)

ТИБАЛЬТЪ.

Ты обнажилъ свой мечь средь этихъ тварей?

Взгляни, Бенволіо! смерть ждетъ тебя.

БЕНВОЛІО.

Я только ихъ разбить хочу,— вложи

Свой мечь иль помоги мн имъ разнять ихъ.

ТИБАЛЬТЪ.

Какъ? обнаживши мечъ, ты толковать

О мир вздумалъ… о, я ненавижу,

Какъ адъ, какъ всхъ Монтэговъ, какъ тебя,

Я ненавижу слово ‘миръ’. Презрнный!

Готовься къ оборон!

(Дерутся, многіе партизаны обоихъ домовъ присоединяются къ сражающимся. Тревога, входятъ граждане съ дрекольями.)

ГРАЖДАНЕ.

Дреколья! палокъ! бей ихъ, бей ихъ, бей!

Долой и Капулетовъ и Монтэговъ!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т же, Капулетъ въ спальнемъ плать, и жена его.

КАПУЛЕТЪ.

Что здсь за шумъ? Мой мечь, мой длинный мечь!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Костыль ему! за чмъ теб твой мечь?

КАПУЛЕТЪ.

Мой мечь, я говорю! Вонъ Монтэгю

Идетъ сюда, мечемъ мн угрожая!

ЯВЛЕНІЕ V.

Т же, Монтэгю и жена его.

МОНТЭГЮ.

А! подлый Капулетъ!… Пусти меня…

СИНЬОРА МОНТАГЮ.

Нтъ, нтъ! Теб не дамъ я шагу сдлать!…

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т же и Герцогъ со свитою.

ГЕРЦОГЪ.

Мятежные спокойствія враги

Вы, обагрившіе согражданъ кровью

Мечи свои… Не ужьли и меня

Вы слушать не хотите, люди!… зври!

Огонь вражды губительной своей

Вы заливаете багрянымъ токомъ

Своей же крови… Но подъ страхомъ мукъ

И казни, выбросьте изъ рукъ кровавыхъ

Такъ вами оскверненные мечи,

И гнвному властителю внимайте!

Ты, старый Капулетъ, ты, Монтэгю,

Своей враждою за пустое слово

Вы тишину ужъ трижды возмущали

На улицахъ, и граждане Вероны,

Презрвъ красу обычаевъ степенныхъ,

Въ рукахъ, оцпененныхъ долгимъ миромъ,

Свое оружье ржавое колеблютъ,

Чтобъ васъ разнять, въ вражд оцпенвшихъ.

Внимайте мн. мятежные: клянусь.

Что если вновь вашъ городъ возмутите,

Вы жизнію за нарушенье мира

Поплатитеся мн. Теперь немедля

Всмъ разойтись. Вы, Капулетъ, за мной!

Вы, Монтэгю, должны явиться въ полдень

Въ судилище, гд засдаемъ мы,

Узнать дальнйшее ршенье наше.

Подъ смертной казнію, сейчасъ же всмъ

Мы вновь повелваемъ разойтися.

(Герцогъ, свита его, Капулетъ. Жена его, Тибальтъ, граждане и служителя уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ VII.

Монтэгю, жена его и Бенволіо.

МОНТЭГЮ.

Кто старую вражду разжегъ опять?

Ты былъ, племянникъ, при начал?

БЕНВОЛІО.

Ваши

И вашего врага дралися слуги,

Когда я подошелъ, я вынулъ мечъ

Чтобъ ихъ разнять, но вдругъ явился тутъ же

Надменный, бшеный Тибальтъ съ мечемъ.

И, понося презрительно меня,

Онъ воздухъ разскалъ мечемъ, а воздухъ

Въ отвтъ ему насмшливо свисталъ!

Пока мы съ нимъ ударами мнялись

Сбгалися толпы вслдъ за толпами,

Бой общій завязался, герцогъ самъ

Явился и развелъ по сторонамъ.

СИНЬОРА МОНТЭГЮ.

Гд Ромео? Ты видлъ ли его

Сегодня?… О! какъ рада я, что не былъ

На этой битв онъ!

БЕНВОЛІО.

За часъ до той

Поры, какъ въ золотомъ окн востока,

Божественное солнце показалось.

Тревожнымъ духомъ вызванъ за городъ

Я былъ, и тамъ подъ тнью сикоморовъ,

На западъ отъ Вероны, въ сторон

Я видлъ сына вашего, который,

Такъ рано ужъ гулялъ тамъ, я къ нему,

Но онъ меня едва завидя, скрылся

Meжду деревъ. Я, зная по себ.

Что въ одиночеств всегда сильне

Бываетъ въ насъ душа напряжена,

Своею, не слдя его, дорогой

Пошелъ, и самъ старался избжать

Того, кто избгалъ со мною встрчи.

МОНТЭГЮ.

Не разъ его тамъ по утру видали,

Какъ помогалъ слезами онъ рос

Увлажить землю, и сгущалъ туманы

Своими вздохами. Но только солнце

Взойдетъ на край востока и отдернетъ

Завсы мрачныя авроры ложа,

Домой укрыться отъ сіянья дня

Спшитъ мой сынъ, угрюмый и тяжелый,

И, затворившись въ комнат своей.

Онъ заслоняетъ окна, изгоняетъ

Отрадный свтъ, и самого-себя

Искусственною ночью окружаетъ.

О! до добра не доведетъ его

Унынье это! Намъ стараться должно

Причину уничтожить…

БЕНВОЛІО.

Такъ ужъ вы,

Мой благородный дядя, знаете

Причину?…

МОНТЕГЮ.

Нтъ, не знаю и не могъ

Отъ Ромео никакъ я допытаться.

БЕНВОЛІО.

Такъ у него разспрашивали вы?

МОНТАГЮ.

И самъ и чрезъ другихъ, но все напрасно!

Онъ самъ своихъ совтникъ ощущеній,

Своей душ — я не скажу какъ вренъ.

Своей душ онъ служитъ стражемъ, скрытенъ,

И молчаливъ, и сжатъ всегда въ себ.

Мой сынъ, не развернувшійся цвтокъ

Подточенный коварнымъ червемъ,

Погибнетъ, бытіемъ не насладясь,

Не распустивъ своихъ листочковъ нжныхъ

И не успвъ ихъ солнцу посвятить!

Мы бъ помогли, когда бъ причину знали

Его нмой, безвыходной печали!

(Ромео показывается въ отдаленности.)

БЕНВОЛІО.

Вотъ онъ и самъ, оставьте насъ однихъ,

Я васъ прошу, синьоръ, онъ все мн скажетъ,

А если нтъ, то много мн откажетъ.

МОНТЕГЮ.

Дай Богъ, чтобъ ты узналъ оставшись съ нимъ

Всю истину. Синьора, поспшимъ.

(Уходить съ женою.)

ЯВЛЕНІЕ VIII

Бенволіо и Ромео.

БЕНВОЛІО.

А, братецъ! Утро доброе теб.

РОМЕО.

Не ужели еще все утро?

БЕНВОЛІО.

Девять

Недавно било.

РОМЕО.

О, какъ медленно

Текутъ часы печали… Кажется,

То мой отецъ -такъ скоро удалился?

БЕНВОЛІО.

Онъ. Но какая же печаль часы

Для Ромео такъ длитъ?

РОМЕО.

Тмъ не владю,

Что сокращаетъ ихъ.

БЕНВОЛІО.

А! ты влюбленъ!

РОМЕО.

Далеко…

БЕНВОЛІО.

Отъ любви?

РОМЕО.

Да, отъ любви,

Отъ той, которую люблю…

БЕНВОЛІО.

Итакъ,

Любовь въ мечтахъ лишь сладостна бываетъ.

РОМЕО.

Любовь хотя съ повязкой на глазахъ,

Но видитъ все, въ пути неошибется!..

Гд будемъ мы обдать?.. Горе мн…

Что было здсь передъ моимъ приходомъ?

Но нтъ, не говори, я знаю все,

Широкое раздолье здсь для злобы,

Но для любви еще раздолье шире!

О, злобная любовь и любящая злоба!

Изъ ничего явившееся ничто!

Тревожная безпечность, втреность

Задумчивая, безобразный хаосъ

Прелестныхъ образовъ! Тяжелый пухъ,

Огонь холодный, свтлый дымъ,

Больное, сонъ и бодрствованье вмст!

Что есть и вмст нтъ! Я чувствую

Любовь, и это чувство ненавижу…

Ты не смешься.

БЕНВОЛІО.

Нтъ, скоре плачу.

РОМЕО.

О чемъ же, добрая душа?

БЕНВОЛІО.

О томъ,

Что добрая душа твоя страдаетъ!

РОМЕО.

Э! полно! такова судьба любви!

Сосредоточены мои мученья,

Не сдавливай ихъ грузомъ сожалнья,

Разширишь ты мученія мои.

Довольно мн и своего страданья:

Какъ тяжко на душ оно лежитъ!

О другъ! ко мн не нужно состраданья:

Оно меня сильнй отяготитъ!

Любовь есть дымъ, скопленный изъ вздыханій,

Очистившись, она сверкнетъ огнемъ

Въ глазахъ двухъ любящихъ созданій,

Невозмущенная въ спокойствіи своемъ,

Она есть море: глубь его отъ слезъ

Любовниковъ растетъ и прибываетъ.—

Ну, что еще любовь? съ умомъ безумье,

Смертельный ядъ, цлительный бальзамъ….

Прощай, мой другъ!

БЕНВОЛІО.

Нтъ, милый Ромео,

Ты оскорбишь меня, оставивъ такъ….

РОМЕО.

Я потерялъ себя — меня здсь нтъ.

Какой я Ромео! въ другомъ онъ мст.

БЕНВОЛІО.

Скажи безъ шутокъ — ты въ кого влюбленъ?

РОМЕО.

Безъ шутокъ, другъ? Ты хочешь, чтобъ я плакалъ?

БЕНВОЛІО.

Какъ плакалъ? нтъ! тебя прошу я только

Сказать безъ шутокъ, кто она.

РОМЕО.

Не все ли то же —

Просить лежащаго на смертномъ лож

О завщаніи! Такою просьбой

Усилишь ты его страданій боль

Я, братецъ, женщину люблю!

БЕНВОЛІО.

Ну, такъ!

Я въ цль попалъ, сказавъ, что ты влюбленъ.

РОМЕО

Стрлецъ чудесный ты. А какъ прекрасна

Моей любви царица!

БЕНВОЛІО.

Врь мн, другъ!

Чмъ лучше цль, тмъ легче достиженье.

РОМЕО.

Здсь промахнулся ты: для выстрловъ она

Эротовыхъ, поврь, недостижима,

И непорочности броней облечена

И мудростью Діаны, невредима

Отъ дтскихъ стрлъ. Она моихъ рчей

Не слушаетъ — и взоръ своихъ очей

Ловить не позволяетъ. Даже злато,

Всесоблазняющее злато,

Не соблазнитъ ея: она богата.

И вмст такъ она бдна,

Что если вдругъ умретъ она,

Ея богатствъ уже не станетъ:

Она богата красотой,

А ты вдь знаешь, братецъ мой,

Что красота отъ смерти вянетъ.

БЕНВОЛІО.

Да разв ужъ она дала обтъ

Безбрачною остаться навсегда?

РОМЕО.

Да, да, обтъ — и скупостью своей

Произведетъ она опустошенье

Великое: что такъ прекрасно въ ней,

Не перейдетъ въ другія поколнья,

И съ голоду умретъ ея краса,

И красоты не будетъ больше въ свт.

И прелести и умъ въ ней — чудеса!

Краса жъ ея, съ умомъ живя въ совт,

Меня своимъ спасеньемъ погубить

Произнесла обтъ — и въ томъ обт

Я умеръ, другъ, я умеръ съ тмъ, чтобъ жить

И чтобъ тебя объ этомъ извстить.

БЕНВОЛІО.

Послушайся меня, объ ней не думай.

РОМЕО.

О, научи жъ меня не думать, другъ!

БЕНВОЛІО.

Побольше воли дай своимъ глазамъ

И на другихъ красавицъ обрати ихъ.

РОМЕО.

Да, черезъ то о прелестяхъ ея

Чудесныхъ чаще думать буду я.

Счастливая та маска, что прильнувъ

Къ лицу красавицы, его цлуетъ,

Намъ чернотой своею намекаетъ,

Что кроется подъ нею красота.

Тотъ, кто лишился зрнья, не забудетъ

Потери неоцнной. Ты покажешь

Мн женщину, которая красой

Всхъ женщинъ превзойдетъ, невольно я

Припомню ту, которая и эту

Собою помрачитъ… прощай, мой другъ,

Объ ней забыть меня ты не научишь!

БЕНВОЛІО.

Я заплачу теб за откровенность,

Или твоимъ умру я должникомъ.

(Оба уходятъ.)

Перемна.

Улица.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Капулетъ, Парисъ и Слуга.

КАПУЛЕТЪ.

И Монтэгю обязанностямъ равнымъ

Со мною подчиненъ… Да, право, мн

Вс кажется, что старикамъ какъ мы

Не трудно помириться.

ПАРИСЪ.

Оба вы

Въ Верон уважаемы равно.

Прискорбно намъ въ такой непримиримой

И продолжительной вражд васъ видть,

Но что теперь вы скажете, синьоръ —

Въ отвтъ на предложеніе мое?

КАПУЛЕТЬ.

Все то же, что и прежде, дочь моя

Еще дитя, со свтомъ незнакома…

Ей нтъ еще четырнадцати лтъ.

И года черезъ три, не мене

О брак можно будетъ думать ей.

ПАРИСЪ.

Въ ея лта уже счастливыми

Бываютъ матерями.

КАПУЛЕТЬ.

Сколько же

И погибаетъ тхъ, которыя

Безъ времени въ союзъ вступаютъ брачный!

Мои надежды вс землею алчной

Поглощены — осталась лишь она

Моей земли наслдница одна.

Старайтесь заслужить ея вниманье

Мое согласье часть ея желанья —

И выборъ мой пусть дочь ршитъ моя.

Сегодня пиръ даю я у себя,

Какъ изстари велось, и приглашаю

Всхъ тхъ, кого люблю, межъ ними васъ

Я милости прошу и ожидаю.

И въ эту ночь да пиршеств у насъ

Мой бдный домъ сіяньемъ озарится

Свтилъ земныхъ, и яркимъ блескомъ ихъ

Небесное сіянье помрачится.

Какъ въ юношахъ веселыхъ и живыхъ

Душа дрожитъ отъ сладкаго волненья,

Когда апрль разряженный спшитъ

Во слдъ зим хромой — въ васъ ощущенье

Такое же въ сей вечеръ оживитъ

Цвтковъ плнительныхъ и свжихъ видъ.

Красавицъ всхъ разсмотрите вы сами

И изберете ту, которая красами

Для вашихъ глазъ затмитъ подругъ своихъ.

Тамъ дочь моя одною между нихъ

Не по достоинству, — по счету только будетъ.

А ты (обращается къ слуг) ступай, обгай городъ весь

Найди всхъ тхъ особъ, которыхъ здсь (подавая бумагу)

Написаны названья. Ты имъ скажешь,

Что нынче весь къ услугамъ ихъ мой домъ,

И въ дом ихъ радушный ждетъ пріемъ.

(Капулеть и Парись уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ X.

Слуга одинъ, потомъ Бенволіо и Ромео.

СЛУГА.

Сыщи тхъ, которыхъ фамиліи написаны здсь! Да тутъ, чортъ знаетъ, что написано! Написано, что сапожникъ долженъ знать свои ножницы, а портной шило, что рыбакъ пишетъ картины, а живописецъ ловитъ рыбъ! Но я посланъ отыскать тхъ, которыхъ имена здсь написаны и никакъ не могу отыскать толку въ томъ, что здсь написано. Надо попросить какого нибудь ученаго… Э, да вотъ кстати…

(Входятъ Бенволіо и Ромео.)

БЕНВОЛІО.

Поврь, что истинны мои слова.

Огонь огня задушитъ пламеннье!

Когда твоя отъ быстраго круженья

Внезапно завертится голова,

Въ другую должно сторону кружиться!

Страданіе страданьемъ укротится,

И мукою ты муку исцлишь!

Когда въ твой глазъ проникнула зараза,

Заразы ядъ ты выгонишь изъ глаза,

Когда его вторично заразишь

РОМЕО.

Листъ придорожника для этого полезенъ.

БЕНВОЛІО.

Листъ придорожника?… да для чего жъ?

РОМЕО.

Для переломленной ноги твоей.

БЕНВОЛІО.

Ай, ай! Ужъ не сошелъ ли ты съ ума?

РОМЕО.

Нтъ, не сошель, но крпче связанъ —

Чмъ всякой сумасшедшій, запертой

Въ своей тюрм, моримый голодомъ.

Терзаемый и мучимый и… и (къ слуг)

Любезный, здравствуй!

СЛУГА.

Благодаренъ, сударь,

Пошли вамъ Богъ здоровья. Вы читать,

Позвольте мн спросить, умете?

РОМЕО.

О, да! мою судьбу въ моемъ несчастьи.

СЛУГА.

Быть можетъ этому вы научились

Безъ книги, сударь: во, скажите, вы

Прочтете-ль все, на что посмотрите?

РОМЕО.

Да, если знаю буквы и языкъ.

СЛУГА.

По чести сказано, прощенья просимъ!

РОМЕО.

Стой, стой! давай прочту.

(Читаетъ.)

‘Синьоръ Мартино съ супругой и дочерьми, графъ Ансельмо съ своими прекрасными сестрами, вдовствующая синьора Витрувіо, синьоръ Плаченціо съ своими милыми племянницами, Меркуціо съ братомъ своимъ Валентиномъ, мой почтенный родственникъ Капулетъ съ супругою и дочерьми, моя прекрасная племянница Розалина, Ливія, синьоръ Валенціо съ своимъ двоюроднымъ братомъ Тибальтомъ, Луціо и прелестная Елена’.

Блестящее собранье (Отдаетъ слуг бумагу), но кудажъ

Оно приглашено, мой другъ?

СЛУГА.

Туда.

РОМЕО.

Куда?

СЛУГА.

Къ намъ въ домъ на ужинъ.

РОМЕО.

Въ чей же домъ?

СЛУГА.

Въ домъ господина моего.

РОМЕО.

Ну такъ!

О господин-то и должно было бъ

Тебя спросить.

СЛУГА.

Ну, да, ужъ я скажу вамъ теперь безъ спрашиванья. Господина, мой знатный, богатый Капулетъ, и если вы не изъ дома Монтэгю, то милости просимъ, придите къ вамъ осушить стаканъ вина. Счастливо оставаться.

(Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ XI.

Ромео и Бенволіо.

БЕНВОЛІО.

На этомъ праздникъ

Старинномъ Капулета — Розалина

Съ веронскими красавицами будетъ. —

Пойдемъ туда и глазомъ безпристрастнымъ

Съ другими ты ее сравни, которыхъ

Я покажу теб. Тогда увидишь,

Что лебедь твой не лебедь, а ворона.

РОМЕО.

Когда, забывъ религію святую,

Мои глаза посмютъ ложь такую,

Такой расколъ нелпый утверждать,

Огнемъ имъ будутъ слзы — пусть сгорятъ,

Когда тонуть въ слезахъ имъ было мало,

Отступники прозрачные!… о, нтъ

Отъ той поры, когда начался свтъ.

Всевидящее солнце не видало

Такой красы…

БЕНВОЛІО.

Посмотримъ! Врь мн, другъ,

Ты потому такъ ею очарованъ,

Что у тебя въ глазахъ она одна,

Что сравнивалъ ее ты съ лей самою,

Сравни ее съ красавицей другою:

Такъ на всахъ подымется она.

Да вотъ, пойдемъ на праздникъ Капулета, —

И тамъ во всемъ сіяньи красоты,

Теб такихъ я покажу, что ты

На Розалину и не взглянешь посл.

РОМЕО.

Пойду — не съ тмъ, чтобъ на другихъ смотрть,

Но чтобъ ее въ сіяніи узрть.

(Уходятъ.)

Перемна.

Комната въ дом Капулета.

ЯВЛЕНІЕ XII.

Синьора Капулетъ и Няня.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Гд, няня, дочь моя? позвать ее.

НЯНЯ.

Клянусь вамъ цломудріемъ моимъ —

Когда мн былъ двнадцатый годокъ,

Что я ужъ кликала ее.— Эй, птичка!

Эй, козочка!… Помилуй Боже насъ!.:

Да гд жъ она? Синьора Юлія!

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Т же и Юлія.

ЮЛІЯ.

Что? кто меня тамъ кличетъ?

НЯНЬКА.

Къ матушк

Идите.

ЮЛІЯ.

Что, синьора, вамъ угодно?

СИЬОРА КАПУЛЕТТИ.

Вотъ дло въ чемъ… поди, оставь насъ, няня,

Намъ надобно наедин поговорить…

Иль нтъ, постой, постой.. л вспомнила,

Что въ нашемъ разговор ты должна

Участвовать. Ты знаешь, дочь моя

На самомъ лучшемъ возраст теперь.

НЯНЯ.

Отъ часика до часика я вамъ

Сочту ея лта.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Ей нтъ еще

Четырнадцати лтъ, неправда ли?

НЯНЯ.

Что ей еще четырнадцати нтъ годовъ,

Я дамъ вамъ про закладъ четырнадцать зубовъ.

Да жаль, что всхъ-то у меня четыре.

До перваго дня августа, скажите,

Осталось сколько дней?

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ

Тринадцать слишкомъ.

НЯНЯ.

Ну, слишкомъ ли, безъ лишка ль — не въ томъ дло,

А дло въ томъ, что именно на первый

День августа она родилась въ ночь.

Сузана,— упокой ея Богъ Душу,

Вдь ей была ровесницею, — да!

Господь прибралъ се, мою голубку,

А ужъ куда она меня любила!

Объ чемъ бишь я… позвольте, я сказала,

Что августа на первое ей минетъ

Четырнадцать я врно это знаю.

Да вотъ… одинадцать вдь лтъ прошло

Съ тхъ поръ, какъ здсь землетрясенье было.

Я помню хорошо — ее тогда

Я начала отъ груди отнимать.

И вотъ на солнушк у стнки я

Подъ самой голубятней съ ней сижу…

Вы были въ Манту тогда съ синьоромъ.

Сижу, и вотъ она было за грудь,

А грудь себ натерла я полынью,

Лишь дурочка отвдала полынь,—

Давай меня рученкой бить по груди…

Но вдругъ… тррр… голубятня на верху

Какъ затрещитъ и какъ заходитъ все!

Что духу есть я бросилась оттуда,

И погонять меня не нужно было.

Съ тхъ поръ прошло одинадцать ужъ лтъ.

Тогда она держалась ужъ на ножкахъ,

Бывало, ходитъ переваливаясь

Изъ стороны въ другую — разъ за-то

Какъ стукнулася славно лбомъ она.

А чуть мой мужъ, — спокой его Богъ душу!—

Куда какой забавникъ былъ покойникъ!—

Поднявъ ее съ земли: ‘э!’ говоритъ.

‘Такъ ты лицомъ все падаешь? постой

Какъ поумне будешь, такъ небось

Затылкомъ будешь падать’, что, вдь правда?

И что жъ ей Богу, перестала плакать

Моя голубушка — ‘да’ говоритъ:

Вдь шутка, такъ, а сбудется, смотрите,

И черезъ тысячу бы лтъ я позабыла…

‘Ну что, вдь правда,’ говоритъ,

А дурочка ужъ боле не плачетъ

И отвчаетъ: ‘да.’

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Ну перестань,

Довольно.

НЯНЯ.

Слушаю, синьора, я

Молчу, да ужъ никакъ отъ смху-то

Не удержусь, когда лишь вспомню это,

И плакать перестала, отвчаетъ: ‘да.’

А вдь какая шишка-то у ней

На лбу вскочила — какъ она кричала!

‘Эге!’ сказалъ мой мужъ, ты падаешь лицемъ,

Со временемъ затылкомъ станешь падать,

Не правда ль, Юленька?’ да, говоритъ

И плакать унялась.

ЮЛІЯ.

Уймись и ты!

Прошу тебя я, няня, замолчи.

НЯНЯ.

Ну, ну, молчу. Пошли теб Богъ счастья!

Изъ всхъ дтей, которыхъ я вскормила

Ты лучше всхъ была,— и можетъ быть

Меня Богъ приведетъ попировать

На свадебк твоей.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Да, кстати, я

Объ ней-то и хотла говорить.

Что, Юліи, ты думаешь о бракъ?

ЮЛІЯ.

Объ этой чести я и не мечтала.

НЯНЯ.

Когда бъ не я тебя кормила грудью,

То я сказала бы. что мудрость ты

Всосала съ молокомъ. Скажите — честь!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Ну, такъ подумай-же теперь. У насъ

Въ твои лта давно выходятъ за мужъ,

Давно ужъ матери семействъ,— да вотъ

За чмъ ходить далеко, а сама

Объ эту пору жизнь дала теб.

Ну, коротко и ясно, Юліи:

Парисъ — краса всей нашей молодежи

Твоей руки просилъ.

НЯНЯ.

Вотъ человкъ,

Синьора, вотъ, синьора, человкъ

Такой, что вс… какъ слепленный изъ воску.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Прекраснйшій цвтокъ весны веронской.

НЯНЯ.

Ахъ, да! цвтокъ!… И подлинно цвтокъ.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Что скажешь? Нравится ль теб Парисъ?

Вотъ, въ этотъ вечеръ будетъ онъ у насъ,

Читай лицо Парисово, на немъ

Блаженства роскошь красоты перомъ

Начертана — черты его прекрасны,

Другъ съ другомъ гармонически согласны.

Читай же въ нихъ. Ты много въ нихъ прочтешь!

То драгоцнное любви творенье.

Тому, чего въ лиц ты не поймешь,

Въ его глазахъ найдешь ты объясненье.

Свяжи жъ Париса ты — дай книг переплетъ.

Но рыбка вдь внутри воды живетъ…

Та книга дорога — дороже вдвое,

Которая въ оправ золотой,

И содержаніе иметъ золотое.

И все твое, когда онъ будетъ твой.

Тебя жъ самой, поврь мн, не убудетъ.

НЯНЯ.

Убудетъ? нтъ, ея тогда прибудетъ.

ЮЛІЯ.

Я посмотрю, довольно ли смотрть,

Чтобъ полюбить кого-нибудь, синьора.

Вы моего властительница взора —

Куда укажете, туда ему летть.

СЛУГА, входитъ.

Синьора, гости съхались, столъ уже накрытъ, васъ и молодую синьору спрашиваютъ везд, няньку проклинаютъ въ кладовой, все въ движеніи, я тороплюсь къ своей должности, синьора, поспшите.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Идемъ. Скоре Юлія, графъ ждетъ.

ЮЛІЯ.

Ступай, дитя, ищи ночей счастливыхъ

Къ своимъ счастливымъ днямъ.

(Уходить.)

Перемна.

Улица.

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Ромео, Меркуціо, Бенволіо, въ сопровожденіи пяти или шести масокъ, служителей съ факелами.

РОМЕО.

Должна ль намъ эта рчь быть извиненьемъ?

Иль такъ, безъ околичностей войдемъ?

БЕНВОЛІО.

Теперь на вс подобныя продлки

Прошла ужъ мода. Мы не понесемъ,

Съ повязкой на глазахъ и шарфомъ, Купидона,

Съ татарскимъ лукомъ, согнутымъ изъ драни, —

Страшилище для дамъ, и мы войдемъ

Безъ церемоніи, безъ всякаго пролога.

Пусть тамъ объ насъ какое имъ угодно

Составятъ мннье, мы составимъ танецъ!

А тамъ уйдемъ.

РОМЕО.

Я прыгать не хочу,

Подайте факелъ мн: я слишкомъ мраченъ,

По крайней мръ, свтъ передъ собой

Я понесу.

МЕРКУЦІО.

Нтъ, милый Ромео,

Ты долженъ танцовать.

РОМЕО.

Не буду, другъ.

Вы въ башмакахъ летучихъ танцовальныхъ

И сами вы такъ веселы, легки,

А я съ такой тяжелою душою —

Какъ поднимусь я отъ земли?

МЕРКУЦІО.

Вдь ты

Влюбленъ и служишь Купидону, что жъ?

Возьми на время крылья у него,

И подымись, какъ хочешь, высоко.

РОМЕО.

Я слишкомъ глубоко стрлой его

Пронженъ, и на его воздушныхъ крыльяхъ

Я не могу подпитье я высоко.

Я слишкомъ крпко связанъ, я не въ силахъ

Перешагнуть и чрезъ одну ступень

Моей тоски глухой, я упаду.

Подъ тяжкимъ бременемъ любви.

МЕРКУЦІО.

И упадешь въ нее же, признаюсь,

Отъ этого паденья не легко

Такой вещиц нжной будетъ.

РОМЕО.

Нжной?

Любовь вещь нжная? о, нтъ, напротивъ,

Она груба, мучительна, жестока,

И какъ терновникъ колется…

МЕРКУЦІО.

А если

Любовь къ теб жестока такъ, будь самъ

Жестокимъ къ ней: коли ее, когда

Она тебя кольнетъ:— ты побдишь!

Подать футляръ для моего лица!

(Надвая маску.)

На маску маска! Мн теперь нтъ дла,

Что безобразіе мое предметомъ

Для любопытства станетъ, эта рожа

Пусть за меня краснетъ.

БЕНВОЛІО.

Ну, идемъ!

Стучите и войдемъ, а какъ войдемъ

Живй, друзья, работайте ногами!

РОМЕО.

Подайте факелъ мн! Пускай повсы

Безчувственный тростникъ подошвами щекочатъ,

Пусть мотыльки безпечные порхаютъ,

А я? свтить я буду и смотрть.

Вс веселы, вс ищутъ удовольствій,

А мн такъ грустно, мутно все вокругъ…

МЕРКУЦІО.

Да, грязь мутна. Ты по уши въ грязи,

Въ любви хотлъ сказать я, виноватъ!

Да полно намъ стоить и длать день изъ ночи.

РОМЕО.

Мы дня не длаемъ изъ ночи,— и…

МЕРКУЦІО.

Ты, кажется, сбираешься острить?

Я, господинъ почтенный мой, хотлъ

Сказать, что факелы у насъ напрасно

Горятъ, какъ свчи днемъ. Прошу покорно

Мои слова въ прямомъ иль смысл брать,

Они полны ума и разсужденья.

РОМЕО.

Конечно, мы съ умомъ идемъ туда,

На этотъ балъ, однако же итти

Туда — безумство.

МЕРКУЦІО.

Почему? Позволь

Спросить.

РОМЕО.

Мн этой ночью снился сонъ.

МЕРКУЦІО.

О, вижу я! къ теб царица Мабъ

Являлась, бабка повивальная

Средь фей. Она является всегда

Величиной не боле агата,

Что въ перстн у судьи блеститъ на пальц.

У спящихъ по ногамъ она гуляетъ

И здитъ въ у пряж изъ атомовъ

Мельчайшихъ, у нея въ колесахъ спицы

Изъ пауковыхъ йогъ, верхъ колесницы

Изъ крыльевъ стрекозы, а збруя вся

Изъ самой тонкой ткани паука,

Узда изъ влажнаго луны сіянья,

А кнутъ изъ кожи и костей сверчка,

Комаръ у ней въ зеленой куртк кучеръ,

Пустая скорлупа орха колесница.

Издліе каретниковъ искусныхъ —

Черви и векши, мастеровъ старинныхъ,

Ужъ съ незапамятныхъ временъ

Они работаютъ на фей. Съ такимъ снарядомъ

Она ночной порой изволитъ рыскать

То по мозгу любовниковъ: имъ снятся

Тогда любовь, то здитъ по колнкамъ

Придворнаго: придворному тогда

Поклоны грезятся, иль вдоль по пальцамъ

Подьячаго — и грезитъ онъ о взяткахъ,

Или по губкамъ двушекъ — и имъ

Мечтаются лобзанья. Злая Мабъ

Ихъ часто прыщиками покрываетъ

За то, что ихъ дыханье портится

Сластями, иногда она гуляетъ

У царедворца по носу — и чуетъ

Онъ имъ во сн, откуда втеръ дуетъ.

То по груди солдата пронесется —

И грезитъ онъ о битвахъ, о засадахъ,

О штурмахъ бурныхъ, о клинкахъ испанскихъ,

О веселящемъ духъ, крпительномъ напитк,

Вдругъ слышитъ барабанъ, вотъ онъ вскочилъ,

Въ испуг смотритъ, бормоча молитву —

Потомъ, перевернувшись, засыпаетъ.

И эта самая же Мабъ, средь ночи,

У лошадей въ клочки взбиваетъ гриву

И колтуны свиваетъ изъ волосъ

Взъерошенныхъ, а колтуны, развившись,

Бду пророчатъ, это самая

Та вдьма, что гнететъ такъ тяжко…

РОМЕО.

Полно!

Довольно ужъ, Меркуціо, довольно,

Твои слова вокругъ нуля вертятся.

МЕРКУЦІО.

Ты правъ! они вокругъ вертятся сновъ,

Сны дти праздной головы. Они

Изъ ничего раждаются, какъ воздухъ,

Неуловимы, пусты, и, какъ втеръ,

Измнчивы, который то прижмется

Къ ледяной груди полночи, то вдругъ

Отъ ней бжитъ, сердитый, и ужъ къ югу

Росою окропляющему югу,

Лицо онъ обращаетъ.

БЕНВОЛІО.

Этотъ втръ

Продулъ насъ такъ, что сами стали мы

Не много втрены. Что мы стоимъ?

Ужъ ужинъ конченъ: поздно мы придемъ.

РОМЕО.

А я боюсь, не рано ль мы придемъ,

Мой духъ предчувствуетъ, что съ этой ночи

Надъ жизнію моей отяготетъ

Какой-то страшный рокъ, и для меня

Среди разгульнаго веселья бала

Начнется грозное свершеніе

Того, что тамъ, въ звздахъ, теперь сокрыто.

И жизнь презрнная, теперь въ груди

Замкнутая — безвременно погибнетъ….

Но такъ и быть! Пусть тотъ, кто правитъ

Рулемъ моей ладьи — мой путь опредлитъ.

Впередъ, мои веселые друзья!

БЕНВОЛІО.

Бей въ барабанъ!

(Вс уходятъ.)

Перемна.

Зала въ дом Капулета.

ЯВЛЕНІЕ XV.

Слуги, музыканты, потомъ, Капулетъ 1-й, Капулетъ 2-й, Тибальтъ, Парисъ, синьора Капулетъ, Юліи, Ромео, Меркуціо, Бенволіо, множество гостей въ массахъ и безъ масокъ.

1-й СЛУГА.

Гд же Потпанъ? что онъ не помогаетъ намъ убирать! лижетъ, и думаю, тарелки!

2-й СЛУГА.

Плохо, если вс галантерейныя вещи будутъ въ однихъ рукахъ, да если руки-то еще не вымыты.

1-Й СЛУГА.

Прочь отсюда кресла, отдвигай въ сторону шкафъ, смотрите за серебромъ. Не забудь, пріятель, спрятать мн кусочикъ марципану, да сдлай, братъ, дружбу, скажи привратнику, чтобъ онъ пропустилъ сюда Сузанну и Леночку. Эй! Антонъ, Потпанъ!

(Входить еще нсколько слугъ.)

3-й СЛУГА.

Здсь, братецъ, здсь мы на готов.

1-й СЛУГА.

Въ большой залъ васъ спрашиваютъ, кличутъ, ищутъ везд.

3-й СЛУГА.

Да вдь намъ не растянуться же, мы не можемъ бытъ и тамъ и здсь въ одно время. Живй, ребята! Молодцами смотрите…

(Слуги отходятъ на заднюю часть сцены.)

КАПУЛЕТЪ 1-й.

Привтъ мой, господа! Берите дамъ

И танцовать живе начинайте!

Сударыни, скоре къ длу, если

Мозолями не страждутъ ваши ножки.

Ага, прекрасныя мои синьоры,

Посмотримъ-ка теперь: которая

Не станетъ танцовать! Я побожусь,

Что танцовать ей не даютъ мозоли.

Что — что — задлъ я васъ?— ага!

Привтъ мой вамъ, почтеннйшіе гости!

Синьоры, помню время я былое,

Когда и я, какъ вы, рядился въ маску,

Когда и я прекрасной на ушко

Нашептывалъ и нравиться умлъ!

Прошло, прошло то времячко, прошло…

Я отъ души вамъ радъ, мои синьоры!

Скоре, музыканты, начинайте!

Раздайтеся, для танцевъ мсто нужно.

Ну, двушки, скачите и пляшите!

(музыканты играютъ, танцы.)

Огня сюда по больше, негодяи!

Столы долой, и потушить огонь

Въ камин — здсь ужъ слишкомъ стало жарко.

(Капулету 2-му.)

Садись, родня, садись, мой Капулетъ,

И я къ теб подсяду. Мы съ тобой

Отъ танцевъ далеко ушли!… А какъ

Давно съ тхъ поръ, какъ мы въ послдній разъ

Маскировалися съ тобой?…

2-й КАПУЛЕТЪ.

Да! да!

Тому назадъ ужъ тридцать лтъ, мой другъ!

1-й КАПУЛЕТЪ.

Э, нтъ! куда жъ, гораздо меньше, меньше!

Вдь это было у Люченціо

На свадьб, а отъ той поры, я помню,

Прошло всего небольше, какъ лтъ двадцать

Съ какимъ нибудь пяткомъ.

2-Й КАПУЛЕТЪ.

Нтъ, больше, больше!

Да сынъ его гораздо старше! сыну

Его ужъ тридцать лтъ.

1-й КАПУЛЕТЪ.

Ну, какъ ты можешь

Мн это говорить? Какъ! сынъ его

Тому не боле двухъ лтъ считался

Несовершеннолтнимъ.

РОМЕО, служителю.

Кто та дама,

Которая своей рукой почтила

Вонъ рыцаря того?

СЛУГА.

Не знаю, сударь!

РОМЕО.

О, Творецъ! Какъ сіяетъ она! такъ огонь не блеститъ!

Какъ рубинъ на ушахъ эіопки, сверкая, виситъ, —

Такъ ея красота на ланитахъ полночи горитъ!

Недоступно свята для людскихъ вожделеній!

Дорога для земли и ея наслажденій!

Съ этой дивной красой, среди этихъ людей,

Блый голубь она въ черной стаи грачей!

Лишь окончится танецъ къ ней, къ ней поспшу я,

И рукой своей грубой ея рукъ коснусь я.

О, любило ль ты, сердце? нтъ, нтъ, отрекись!

Отрекись и ты, зрнье! предъ дивной красою смирись!

ТИБАЛЬТЪ.

Я узнаю, чей голосъ: Монтэгю

Быть долженъ. Эй, подать мн мечь скоре!

Такъ эта тварь, прикрывшись этой рожей,

Осмлилась притти надъ нами посмяться.

Клянуся честью рода моего

Не грхъ къ отцамъ отправить мн его!

1-q КАПУЛЕТЪ.

Что тамъ, племянникъ, ты бушуешь?

ТИБАЛЬТЪ.

Дядя,

Нашъ врагъ — вотъ онъ — вотъ Монтэгю!

И негодяй здсь сметъ показаться

Надъ нашимъ праздникомъ, надъ нами наругаться!

1-й КАПУЛЕТЪ.

То юный Ромео?

ТИБАЛЬТЪ.

Такъ, такъ,— то онъ,

То подлый Ромео!

1-й КАПУЛЕТЪ.

Ну, полно, полно!

Любезный мой племянникъ, успокойся,

Оставь его, мой другъ, себя ведетъ

Прекрасно онъ, какъ должно дворянину,

Въ Верон слухъ объ немъ хорошій ходитъ,

И ни за вс сокровища Вероны

Не соглашусь я оскорбить его

Въ моемъ дому. Къ терпнью пріучайся,

Забудь о немъ, я этого хочу,

И ежели мою ты волю чтишь,—

Будь веселъ, другъ, расправь на лбу морщины —

Нейдутъ нахмуренныя брови къ пиру.

ТИБАЛЬТЪ.

Идутъ, когда такая тварь на немъ,

Присутствуетъ какъ гость. Нтъ, не могу,

Не потерплю его я здсь!

КАПУЛЕТЪ.

Онъ долженъ,

Онъ долженъ быть терпимъ! прошу покорно!

Да что ты это, мой дружокъ! вотъ-на!

Скажи: я здсь хозяинъ, или ты?

Ты не потерпишь — Боже упаси!

Ты хочешь здсь, среди моихъ гостей,

Тревогу произвесть? Что ты, мой другъ,

Птушишься? что ты за птица?

ТИБАЛЬТЪ.

Дядя,

Какой позоръ, какой позоръ для насъ!

КАПУЛЕТЪ.

Эге! ты ужъ изъ рукъ вонъ, мой любезный!

Да что съ тобой? Поберегись, пріятель…

Какъ смешь ты противорчить мн!

Прекрасно сказано, мои друзья, —

Ступай, птухъ задорный!.. да смотри

Не забушуй не то — огня сюда,

По больше свту!— я уйму тебя,

Живе, веселй, мои друзья!

ТИБАЛЬТЪ.

Насильное терпнье повстрчало

Свободный гнвъ — и тло задрожало

Отъ встрчи ихъ… Въ притворной тишин

Лишь только сверху сладко-желчь на дв.

(Уходить.)

РОМЕО, подходитъ къ Юліи и беретъ ея руку.

О, если и рукою дерзновенной

Тебя, твою святыню оскорбилъ —

Я каюся душою умиленной,

Я чувствую: я тяжко согршилъ!

Но вотъ уста: лобзанье я моленье

Изгладятъ слдъ прикосновенья!

ЮЛІЯ.

Нтъ, не вини руки своей напрасно,

О, не вини, мой добрый пилигримъ!

Руки твоей привтствіе прекрасно:

Не оскорбилъ-бы ты святаго имъ!

Да, рукъ безстрастныхъ пожиманье —

Вотъ, пилигримъ, твое лобзанье!

РОМЕО.

На что жъ уста! Пильгримъ иметъ ихъ!

ЮЛІЯ.

Иметъ — да, по для молитвъ однихъ.

РОМЕО.

О! внемли же, святая, пильгрима моленье:

Какъ рукамъ ты дала — такъ устамъ позволенье

Дай молиться, молиться, святая, теб!

Или смнитъ отчаянье вру войн!

ЮЛІЯ.

Хотя святой внимаетъ гласъ моленья,

Но ликъ его, безстрастный, недвижимъ —

Ты знаешь самъ, мой добрый пилигримъ.

РОМЕО.

Такъ я беру молитвы исполненье,

А ты — ты недвижимою пребудь.

(Цлуетъ ее).

Хвала теб вольне дышитъ грудь!

Твои уста святыя сняли

Теперь грхи мои съ меня!

ЮЛІЯ.

Какъ, пилигримъ и на себя

Мои уста твои грхи приняли?

РОМЕО.

Мои грхи! о сладостный упрекъ!

Отдай назадъ все, все, что передали

Мои уста теб!

(Вновь цлуетъ ее).

ЮЛІЯ.

О, ты далекъ,

Какъ вижу я, въ искусств цловаться!

НЯНЯ.

Извольте къ матушк скоре отправляться:

Она теперь сказать вамъ что-то хочетъ.

РОМЕО.

Кто мать ея?

НЯНЯ.

Какъ кто! хозяйка дома,

Мой господинъ честной, преумная,

Предобродтельная дама, я

Кормила грудью дочь ея, вотъ ту,

Которая сейчасъ стоила съ вами.

Счастливецъ тотъ, кто будетъ мужемъ ей.

(Отходить.)

РОМЕО.

Какъ! Капулетъ! О, жизнь моя!

Тебя врагу навки отдалъ я!

БЕНВОЛІО.

Пора! пора! балъ близокъ къ окончанью!

РОМЕО.

Начало новому, конецъ его страданью.

КАПУЛЕТЪ.

Какъ, господа?— вы собираетесь?

Постойте — вотъ сейчасъ поспетъ ужинъ.

Нельзя? Когда нельзя — такъ такъ и быть!

Всхъ васъ, мои почтеннйшіе гости.

Благодарю за посщенье я,

Покойной ночи вамъ! покойной ночи!

Огня сюда! Эй, факеловъ побольше!

Пора въ постель и мн.

(Къ 3-му Кивулету).

Клянуся честью,

Ужъ поздно, другъ, пора намъ на покой!

(Уходятъ вс, кром Юліи и Няни.)

ЮЛІЯ.

Кто этотъ господинъ? скажи мн, няня.

НЯНЯ.

Сынъ стараго Тиберьо и наслдникъ.

ЮЛІЯ.

А этотъ, вотъ что къ двери подошелъ?

НЯНЯ.

Какъ кажется, Петрукьо молодой.

ЮЛІЯ.

А тотъ, что въ слдъ за нимъ идетъ теперь,

Вотъ тотъ, что не хотлъ и танцевать?

НЯНЯ.

Не знаю этого.

ЮЛІЯ.

Поди узнай.

Что если у него ужъ есть подруга?

О, гробъ тогда замнитъ мн супруга!

НЯНЯ.

Онъ Ромео и Монтэгю вдобавокъ,

Сынъ вашего смертельнаго врага.

ЮЛІЯ.

Единственная ненависть моя

Единственной моей любовью стала!

Не зная, — слишкомъ рано увидала,

И увидавъ, узнала поздно я.

О, какъ меня любовь переродила!

Смертельнаго врага я полюбила!

НЯНЯ.

Что, что такое?

ЮЛІЯ.

Ни чего, — стихи.

Я слышала отъ кавалера ихъ,

Что танцовалъ со мной.

(Слышенъ голосъ — ‘Юлія’).

НЯНЯ.

Сейчасъ идемъ.

Зовутъ, пойдемте — зала ужъ пуста.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Площадь, прилегающая къ саду Капулетова дома.

РОМЕО (Входитъ)

Могу-ль впередъ я, если сердце здсь?

Назадъ, ты дряблая земля, ищи

Свой центръ.

(Взбирается на стну, спрыгиваетъ въ садъ).
(Входятъ Бевеоліо и Меркуціо)

БЕНВОЛІО.

Эй, Ромео, другъ Ромео!

МЕРКУЦІО.

Уменъ твой Ромео, клянусь душой,

Онъ спрятался теперь въ своей постелъ:

БЕНВОЛІО.

Онъ этою дорогою бжалъ

И перелзъ чрезъ эту стну въ садъ.

Покличь его, мой другъ Меркуціо.

МЕРКУЦІО.

Не кликать я, а заклинать ужъ буду,

Эй, Ромео! мечтатель, сумасшедшій!

Огонь и страсть! явись къ намъ въ вид вздоха.

Скажи одинъ какой-нибудь стишокъ,

И я доволенъ! Простони: о горе!

Срифмуй любовь и кровь, и кумушк

Венер комплиментъ скажи, пошли

Проклятіе ея сынку слпому,

Который мастеръ былъ стрлять, когда

Царь Кофетуа въ нищую влюбился.

Не слышитъ онъ, не шевельнется онъ!

Ужъ нтъ его: соколъ нашъ умеръ, умеръ!

Я долженъ заклинать его теперь.

Внимай, внимай: тебя я заклинаю

Глазами яркими, глазами Розалины.

Челомъ ея высокимъ, и устами

Пурпурными, и ножкой стройненькой,

И сокровенными ея красами,

Явись, явись къ намъ въ образ своемъ!

БЕНВОЛІО.

Ну, полно — ты его разсердишь этимъ.

МЕРКУЦІО.

За что же тутъ сердиться будетъ онъ,

За что же? заклинаніе мое

Прекрасно, благородно, и во имя

Владычицы его, съ благою цлью

Я заклиналъ…

БЕНВОЛІО.

Онъ спрятался теперь

За этими деревьями, онъ ищетъ,

Бесды съ тьмой ночною, вдь любовь

Его слпа, — и темнота идетъ къ ней!

МЕРКУЦІО.

Но если бы любовь была слпа,

Такъ-бы любовь не достигала цли.

Теперь сидитъ подъ деревомъ онъ врно

И думаетъ: какъ хорошо бы, еслибъ

Красавица его преобразилась

Въ какой нибудь изъ тихъ плодовъ посплыхъ,

Которые надъ нимъ теперь висятъ.

Протай же, Гомео: спокойной ночи!

Пойду скорй въ свою постель залягу:

Постель муравчатая холодна

И мн вредна. А ты идешь со мной?

БЕНВОЛІО.

Идемъ. Напрасно будемъ мы искать

Того, кто дать себя найти не хочетъ.

(Уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ II.

Садъ Капулета.

РОМЕО, (входитъ).

Кто ранъ не зналъ, — надъ мракомъ тотъ смется.

(Юлія показывается у окна).

Но тише, что за свтъ блеснулъ въ окн!

О, то — востокъ, а солнце — Юлія!

Всходи, всходи прекрасное свтило,

И блдную отъ зависти луну

Убей своимъ явленьемъ! Какъ она

Болзненно томится, сознавая,

Что ты прекрасне ея, хотя

И служишь ей: такъ не служи же ей,

Когда она завидуетъ теб!

О, сбрось же, сбрось съ себя покровъ весталки,

Томительный покровъ! однимъ безумцамъ

Носить его не тяжко — сбрось его!

Такъ! то — она, моя владычица,

Моя любовь! о еслибъ ты себя

Сама моей владычицей назвала!

Вотъ говоритъ она, но говоритъ

Она безъ словъ… Что нужды до того!

Ея глаза, я вижу, говорятъ….

Я буду отвчать…. Я слишкомъ смлъ:

Рчь не ко мн ея. Дв самыя

Прекрасныя звзды на цломъ неб,

Куда-нибудь за дломъ отлучившись,

Просили поблистать ея глаза

Въ свое отсутствіе…. что если бы

Ея глаза на мсто ихъ, а звзды

Къ ней на чело бы перешли?

О, на ея лиц померкли-бъ звзды!

Глаза-жъ ея въ эир свтъ такой

Пролили-бы, что птицы, встрепенувшись,

Запли-бы, принявши ночь за день!

О, посмотри, какъ на руку она

Склонила голову…. Зачмъ, зачмъ

Я не перчатка на ея рук!

ЮЛІЯ.

О, горе мн!

РОМЕО.

Тсъ!… говоритъ она…

О продолжай, мой свтлый ангелъ! ты

Надъ головой моей средь ночи блещешь

Въ такой-же слав, какъ посланникъ неба

Предъ взорами смущенными полей,

Которые, упавъ на землю навзничь,

На дивнаго посла взираютъ въ страх,

А онъ скользитъ, туманы разская,

Въ эир голубомъ….

ЮЛІЯ.

О, Ромео!

За чмъ ты — Ромео! О, отрекись

Отъ своего отца и откажись

Отъ своего названья! Если жъ ты

Не хочешь — поклянись любить меня

И я ужъ боле — не Капулетъ!

РОМЕО (про себя).

Еще-ли слушать мн, иль говорить?

ЮЛІЯ.

Одно твое названье только врагъ мн,

Кто — ты? Не Монтэгю — нтъ! ты — ты самъ!

Что Монтэгю такое? это вдь

Не есть рука, не есть лицо, нога,

Иль часть другая человка!

О, назовись ты именемъ другимъ!

Что въ имени!— какъ розу ни зови —

Она всегда прекрасна, благовонна,

И Ромео останется вс тотъ-же.

Какъ ни зови его! о Ромео,

Отбрось-же ты, отбрось свое названье,

И за него, за этотъ звукъ пустой,

Возьми ты всю меня!….

РОМЕО.

На этомъ слов

Тебя ловлю я, — о, скажи мн только

Что я любимъ — и вновь и окрещенъ!!

Отнын я не Ромео!

ЮЛІЯ.

Кто ты,

Въ тни ночной подслушавшій меня?

РОМЕО.

По имени теперь я не умю

Назвать себя. Мн тяжко, ненавистно

Названье, ненавистное теб,

И существуй оно лишь на бумаг,

Я-бъ разорвалъ его и уничтожилъ.

ЮЛІЯ.

Мой слухъ ста словъ въ себя еще не принялъ,

А ма знакомъ языкъ, звучащій ими.

Не Ромео ли ты, не Монтэгю ли?

РОМЕО.

Не Ромео, не Монтэгю, когда

Теб, моя святая не-угодно.

ЮЛІЯ.

За чмъ и какъ, скажи, сюда пришелъ ты?

Стна и высока и неприступна,

Иль ты забылъ. кто ты, въ какомъ ты мст?

Что, еслибъ ты внезапно повстрчался

Моимъ роднымъ?

РОМЕО.

Любви на легкихъ крыльяхъ

Перелетлъ чрезъ эту стну я,

Любовь смла: — она на вс дерзаетъ,

И потому твои родные мн

Не могутъ быть преградой!

ЮЛІЯ.

Они

Убьютъ тебя, когда увидятъ здсь:

РОМЕО.

Ахъ! взоры мн твои опаснй,

Чмъ двадцать ихъ мечей, и если только

Твой свтлый взоръ свтле взглянетъ,

Я закаленъ и не боюсь ихъ злобы!

ЮЛІЯ.

Не дай имъ Богъ здсь встртиться съ тобой!

РОМЕО.

Отъ нихъ меня скрываетъ мракъ ночной,

Но ежели твоей любовью я

Не овладлъ — то пусть меня найдутъ:

Мн лучше смерть отъ ихъ мечей, чмъ жизнь,

Лишенная твоей любви!—

ЮЛІИ.

Скажи,

Что указалъ теб сюда дорогу?

РОМЕО.

Любовь! она меня и научила

Искать тебя — она дала совтъ.

А я ей далъ глаза. Не кормчій я ,

Но еслибъ ты была на берегу

Противномъ и далекомъ океана, —

Пустился бъ за такимъ алмазомъ я.

ЮЛІЯ.

Лицо мое скрываетъ маска ночи,

И потому не можешь видть ты,

Какимъ румянцемъ стыдъ его покрылъ

За все, что ты, подкравшися, услышалъ:

И я могла бы церемонной быть,

И ловко бы могла отъ словъ своихъ

Отречься, но — прощайте вы, приличья!

Ты любишь ли меня? я знаю — ты

Мн скажешь да! а я теб поврю,

Но не клянись ты можешь измнить:

Зевсъ, говорятъ, смется вроломству

Любовниковъ. О, милый Ромео,

Скажи мн Прямо: любишь ты меня?

Ты, можетъ быть, подумаешь, что слишкомъ

Легко я отдалась теб? Пожалуй —

Сурова буду я, нахмурю бровь

И взорами холодными смотрть

На вс твои исканья буду… Нтъ,

Нтъ, ни за что на свт!..

Да, Монтэгю, я слишкомъ пламенна,

И Потому ты можешь втреной

Почесть меня, и думать, что легко

Мной овладть, — не врь мн, человкъ,

Я постоянне, врне буду,

Чмъ т, которыя хитрй меня,

Которыя искусне меня умютъ

Быть недоступными, но, признаюсь,

Я бъ и сама не такъ легко сдалась,

Я бъ и сама была не такъ доступна,

Когда бы ты случайно не подслушалъ,

Невидимый, моей завтной тайны,

И прежде, чмъ могла я остеречься.

И потому прости меня, не думай,

Что я слаба и слишкомъ втрена: —

Ночь измнила мн…

РОМЕО.

Синьора, я

Клянусь священною луной, ея

Серебрянымъ сіяньемъ…

ЮЛІЯ.

Не клянись

Луной, непостоянною луной!

О, и боюсь, чтобъ не была твоя

Любовь измнчива подобно ей.

РОМЕО.

Но чмъ же клясться мн?

ЮЛІЯ.

Не надо клятвы!

Но если хочешь ты, то поклянись

Самимъ собой, собою — божествомъ

Моей любви — и я всему поврю.

РОМЕО.

О, если страсть моя…

ЮЛІЯ.

Довольно! нтъ,

Нтъ — не клянись… я не нарадуюсь

Теб, но, Ромео, меня пугаетъ

Ночной союзъ вашъ: такъ нежданно, быстро,

Поспшно такъ, такъ сходно съ молніей,

Которая блеснетъ, и прежде чмъ

Ты скажешь: — молнія — уже исчезнетъ.

Прощай, мой Ромео, прощай! Дай Богъ

Чтобы цвтокъ любви дыханьемъ лта

Совсмъ развился къ первой нашей встрч!

Ночь добрая! И усть будетъ такъ же сладокъ

Твой сонъ, какъ сладко мн дышать теперь!

РОМЕО.

И ты, меня не успокоивъ, хочешь

Оставить?

ЮЛІЯ.

Но чего жъ, мой Ромео,

Желаешь ты?

РОМЕО.

Обмна клятвъ!…

ЮЛІЯ.

О, я

Свою давно теб ужъ отдала,

Тогда еще, когда ты не просилъ.

Теперь бы вновь ее имть желала…

РОМЕО.

Такъ ты ее желаешь взять назадъ?

Но для чего жъ, моя любовь?

ЮЛІЯ.

Чтобъ снова

И въ тотъ же миги теб отдать ее.

Но я имю то, чего, желаю:

Какъ море, безгранична моя щедрость,

Какъ море, глубока моя любовь

Чмъ больше я теб даю,

Тмъ больше я имю: безконечно

И то и это.

(няня зоветъ ее изнутри.)

Но я слышу шумъ.

Прощай, мой другъ.— Сейчасъ иду я, няня!

Не измнись, прекрасный Монтэгю!

Постой — я возвращусь въ одно мгновенье.

РОМЕО.

О, ночь счастливая, счастливая!

Боюсь я, чтобы не проснуться мн!

Нтъ. Это сонь — роскошный, чудный сонъ!

ЮЛІЯ.

Еще, мой Ромео, еще три слова.

Потомъ прощай ужъ въ самомъ дл. Если

Любовь своя чиста и благородна,

И если бракъ намренье твое,

То дай мн знать съ тмъ человкомъ завтра,

Котораго къ теб найду прислать я:

Гд и когда обрядъ свершиться долженъ.

Къ твоимъ ногамъ мою судьбу кладу,

И за тобою, мой властитель,

На край вселенной я пойду!

НЯНЯ, внутри.

Синьора!

ЮЛІЯ.

Хорошо — сейчасъ. Но если

Ты затаилъ въ душ другое,— я

Прошу тебя…

НЯНЯ, внутри.

Синьора Юлія!

ЮЛІЯ.

Сейчасъ, сейчасъ иду… Тогда, оставь

Меня, оставь меня, моей тоск…

Такъ завтра я пришлю къ теб.

РОМЕО.

Клянусь

Моей душой…

ЮЛІЯ.

Прощай! сто разъ, сто разъ

Ночь добрая теб!

(Уходить.)

РОМЕО, одинъ.

И во сто разъ,

Она мн стала хуже безъ тебя!

Любовь къ любви, какъ мальчики изъ школы,

Нейдетъ — летитъ, итакъ же, какъ они

Лниво, пасмурно плетутся въ школу,

Съ любовью разлучается любовь…

ЮЛІЯ, вновь появляется у окна.

Эй, Ромео, мой Ромео!— Зачмъ

Сокольничаго голосъ не дамъ мн,

Чтобы тебя, мой соколъ благородный,

Назадъ призвать! Неволя шопотомъ

Лишь можетъ говорить — не то бы я

На части всю пещеру раздробила,

Гд нимфа Эхо спитъ, и повтореньемъ

Названья милаго заставила-бъ

Ее охрипнуть.

РОМЕО.

То она зоветъ,

Моя владычица — ея то голосъ!

Какъ музыка, серебряный и нжный,

Ночной порой звучитъ любимый голосъ!

ЮЛІЯ.

Мой Ромео!

РОМЕО.

Прекрасный ангелъ мой!

ЮЛІИ.

Въ какомъ часу къ теб прислать мн завтра?

РОМЕО.

По утру въ девять.

ЮЛІЯ.

Въ девять?— хорошо.

Такъ жди жъ — пришлю. Мн этотъ срокъ, мой милый,

Покажется, я знаю, цлымъ вкомъ!

Тебя звала за чмъ-то я — а вотъ —

Совсмъ забыла.

РОМЕО.

О, позволь, позволь

Остаться мн, пока ты снова вспомнишь!

ЮЛІЯ.

Я буду все позабывать, пока

Передо мной ты будешь оставаться.

Я буду помнить лишь одно: тебя

И то, что ты передо мной, и какъ

Отрадно мн сообщество твое.

РОМЕО.

О, если такъ — отсюда я ни шагу,

Чтобъ дольше ты могла припоминать,

Чтобъ больше я на мст оставался,

Забывъ, что есть другое мсто въ мір.

ЮЛІЯ.

Ужъ скоро утро,— мн хотлось бы,

Чтобъ ты ушелъ, но знаешь, какъ ушелъ?

Какъ птичка у ребенка шалуна,

Вспорхну всъ руки, немножко отлетаетъ,

Но плнную на шелковомъ снурк

Шалунъ къ себ обратно привлекаетъ.

РОМЕО.

О, я желалъ бы птичкой быть твоей.

ЮЛІЯ.

Я все бы отдала сама за это,

Но если бъ ты моею птичкой былъ,

Я задушила бъ ласками тебя!

Прощай! печаль прощальнаго привта

Такъ сладостна, что до разсвта

‘Прощай! прощай!’ твердила бъ я!..

(Уходить.)

РОМЕО.

Пусть сладкій сонъ твои рсницы оснитъ

И грудь покой отрадный освжитъ!

Желалъ бы въ сонъ теперь я обратиться.

Теперь пора, къ Лоренцо поспшу,

Все разсказать, — во всемъ ему открыться,—

И намъ помочь его я упрошу.

ЯВЛЕНІЕ III.

Входитъ ЛОРЕНЦО съ корзинкою.

ЛОРЕНЦО.

Ужъ брежжитъ день въ туманномъ отдаленьи

И гонитъ ночь улыбкою своей.

Она бжитъ, шатаясь въ утомленьи.

Отъ натиска титановыхъ коней!

Но прежде, чмъ сіяющее око

Свтила дня зажжетъ края востока

И оживятъ уснувшій міръ собой,

Мн надобно наполнить коробъ мой

Полезными и вредными травами.

Земля есть мать и гробъ природы всей.

И сколько чадъ предъ нашими глазами

На лон матери питаются своей!

И каждое иметъ назначенье

Не равное,— во вс безъ исключенья

Различныя достоинства храпятъ.

Могучая въ твореньи благодать!

Она видна и въ камн и въ растеньи.

Все благо и прекрасно на земл,

Когда живетъ въ своемъ опредленьи,

Добро везд, добро найдешь и въ зл.

Когда жъ предметъ пойдетъ по направленью,

Противному его предназначенью,

По сущности добро, онъ станеть — зломъ.

Такъ человкъ: что добродтель въ немъ,

То можетъ быть порокомъ,— и дянье

Достоинство пороку можетъ дать.

Вотъ напримръ растенье это взять:

Живительно оно для обонянья

И силою чудесною свжитъ,

Но проглоти его, и ядъ ужасный

Мгновенію кровь въ теб оледенитъ.

Въ немъ два врага, враждуя ежечасно,

Принуждены подъ кровлей жить одной.

Такъ благодать святая съ волей дикой

Живутъ въ душ и властвуютъ душой,

И если зло вдругъ явится владыкой

Червь смерти състъ тебя, цвточекъ мой!

ЯВЛЕНІЕ IV.

РОМЕО и ЛОРЕНЦО.

РОМЕО.

Привтствую тебя съ дневнымъ разсвтомъ!

ЛОРЕНЦО.

Благослови Господь — но чей языкъ

Такъ рано мн звучитъ своимъ привтомъ?

Мой юный сынъ! Когда въ столь ранній мигъ

Ты добрый день усплъ сказать постели,

Такъ стало быть ты боленъ въ самомъ дл,

И отъ души твоей далекъ покой.

У старика забота обитаетъ

Въ глазахъ, а гд себ она свиваетъ

Гнздо, туда не ходитъ гость ночной —

Отрадный сонъ, но гд безпечной головою

Приляжетъ юность,— гамъ владыка сонъ,—

Тамъ царствуетъ самодержавно онъ.

Да, да! увренъ я, что раннею порою

Тебя съ одра забота подняла.

Когда жъ не такъ,— мой Ромео — признайся:

Одно изъ двухъ — твоя постель была

На эту ночь пуста: ну, Ромео, покайся.

РОМЕО.

Ты правъ, она пуста была, — по я

Отрадою такою насладился,

Какой и сонь не дастъ.

ЛОРЕНЦО.

Прости тебя

Господь, прости твой грхъ, — ты находился,

У Розалины?

РОМЕО.

Розалина, мой

Отецъ духовный?— нтъ! и имя это

Я позабылъ, нтъ! злобно надо мной

Не властвуетъ оно.

ЛОРЕНЦО.

Я радъ душой,

Но гд жъ ты былъ, мой сынъ я жду отвта.

РОМЕО.

Не повторяй вопроса своего,

Я все скажу теб и безъ него.

Я былъ на пиршеств врага. Мгновенно

Меня въ расплохъ тамъ кто-то уязвилъ,

По язвой я за язву заплатилъ!

Лишь ты одинъ своей рукой священной

Отъ нашихъ язвъ насъ можешь исцлить.

О, мой отецъ! любовью побжденный,

Я за врага пришелъ тебя просить!

ЛОРЕНЦО.

Загадками получитъ отпущенье,

Кто кается загадками въ грхахъ.

Мой добрый сынъ! ясне будь въ словахъ.

РОМЕО.

Такъ вотъ теб загадки объявленье:

Мою любовь и сердце посвятилъ

Я дочери прекрасной Капулета!

Но я ее люблю не безъ отвта:

Въ отвть ея любовь я получилъ.

Лишь только бракъ союза не скрпилъ…

Когда и гд и какъ мы повстрчались,

И клятвами въ любви съ ней размнялись,

Дорогой все я раскажу теб.

Теперь орошу, дай общанье мн

Сего дня-жъ брачное намъ дать благословенье.

ЛОРЕНЦО.

Святой Францискъ, какое измненье!

И такъ потухъ огонь любви твоей

И Розалина позабыта!

О, вижу и! у молодыхъ людей

Не въ сердц глубоко любовь сокрыта,

А лишь въ глазахъ блеститъ. О. Боже мой!

Какое множество воды соленой

Растратилъ ты, красавицей алненный!

Не уже ли хотлъ солевою водой

Свою любовь ты для того поправишь,

Чтобъ, невкусивъ отъ ней, ее оставить?

Лучами солнца не разбитъ

Густой туманъ твоихъ вздыханій,

Мой старый слухъ еще хранитъ

Печальный звукъ твоихъ стенаній.

О! на лиц твоемъ не высохли слды

Пролитыхъ слезъ,— и если ты былъ ты.

И ежели тебя мученья т терзали,

То ты и муки т существовали

Для Розалины лишь, для ней одной!

И вдругъ теперь внезапная съ тобой

Произошла такая перемна!

Что скажешь ты на это мн въ отвтъ:

Не правда ли, что женщин измна

Простительна, когда — въ мужчин, силы нтъ?

РОМЕО.

Не самъ ли ты давалъ мн наставленье

Забыть ее и за любовь бранилъ?

ЛОРЕНЦО.

Не за любовь, за идолослуженье.

РОМЕО.

Ты погребсти любовь меня просилъ.

ЛОРЕНЦО.

Зарывъ одну, ты вырылъ ужъ другую.

РОМЕО.

Отецъ мой, за любовь мою вторую

Прошу тебя, не порицай меня!

Теперь любимъ, любимъ взаимно я,

Да! Юлія любовь мою признала,

А прежде я любилъ одинъ…

ЛОРЕНЦО.

O Розалина, другъ, ужъ видно знала,

Что механически твоя любовь читала

Не зная буквъ. Но такъ и быть, мой сынъ,

Мой юный втренникъ, ступай за мною.

Мн мысль одна теб помочь велитъ.

Быть можетъ васъ, кипящихъ злой враждою,

Въ союзъ любви сей бракъ соединитъ.

РОМЕО.

О, мой отецъ! идемъ, идемъ скоре!

ЛОРЕНЦО.

Не торопись,— шагъ медленный врне.

(Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Улица.

Входятъ Бенволіо и Меркуціо.

МЕРКУЦІО.

Гд у чорта долженъ быть этотъ Ромео? Дома ли провелъ онъ эту ночь?

БЕНВОЛІО.

По крайней мр не въ дом своего отца. Я говорилъ съ его человкомъ.

МЕРКУЦІО.

Все это блдная, бездушная двчонка,

Все Розалина такъ его терзаетъ!

О, онъ съ ума сойдетъ!

БЕНВОЛІО.

Къ нему прислалъ

Письмо Тибальтъ, племянникъ Капулета….

МЕРКУЦІО.

Вызовъ на дуэль, клянусь жизнію.

БЕНВОЛІО.

Ромео будетъ отвчать ему.

МЕРКУЦІО.

Кто уметъ писать, тотъ конечно можетъ отвчать на письмо.

БЕНВОЛІО.

Нтъ, онъ будетъ отвчать хозяину письма такимъ же тономъ презрнія, какимъ тотъ писалъ къ нему.

МЕРКУЦІО.

Увы, бдный Ромео! тебя уже боле нтъ въ живыхъ! Тебя пронзилъ насквозь черный глазъ блдной двочки! Любовная псенка прострлила тебя черезъ одно ухо въ другое, твое сердце какъ мишень раздвоено стрлой слпаго малютки стрлка.— Ему ли теперь тягаться съ Тибальтомъ…

БЕНВОЛІО.

Да что же такое твой Тибальтъ?

БЕНВОЛІО.

Да ужъ конечно что-нибудь боле, нежели просто царь кошечьяго рода, поврь мн. О, это бравый и мужественный герой комплиментовъ. Для него сражаться то же, что для тебя пропть псенку, у него все разсчитано, время, разстояніе, пропорція. Онъ не дастъ отдохнуть: разъ, два, и въ третій шпага ужъ въ груди у тебя. Дуэлистъ, дуэлистъ! онъ знаетъ наизусть вс правила дуэли. Passado!— punto reverso!— ha!—

БЕНВОЛІО.

Ну, что еще?

МЕРКУЦІО.

Пусть чортъ возьметъ всхъ этихъ жеманныхъ, приторныхъ глупцовъ! Ты только и услышишь отъ нихъ: ахъ какой прекрасный клинокъ! ахъ, какой статный молодецъ!— ахъ, какая смазливая двочка!— Не досадно-ли, дружище, что намъ должно терпть отъ этихъ заморскихъ мухъ, отъ этихъ модныхъ шутовъ, отъ этихъ pardonnez-moi, которые до того заботятся о новыхъ формахъ, что не усидятъ спокойно на старой скамейк!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т же и Ромео.

БЕНВОЛІО.

Вотъ и Ромео, вотъ и Ромео.

МЕРКУЦІО.

Вотъ онъ идетъ, какъ вяленая сельдь! О рыба, рыба!.. Скажи мн, какъ сдлался ты рыбой?… Теперь онъ думаетъ о стихахъ, въ которыхъ излился Петрарка. Луара въ сравненіи съ дамою его сердпа не боле, какъ кухарка, — жаль только, что любовникъ-то ея былъ удале на рифмы, Дидона толстая баба, Клеопатра — цыганка, Елена и Геро — простыя двки, Тизбе сроглазая двчонка или что-нибудь подобное… Синьоръ Ромео, bon jour!— Французское привтствіе вашимъ французскимъ панталонамъ. Славную шутку сыграли вы съ нами вчера!

РОМЕО.

Добраго утра обоимъ вамъ. Какую шутку сыгралъ я съ вами?

МЕРКУЦІО.

А вы забыли, милостивый государь, забыли, что поступили съ нами вчера такъ, какъ будто мы никогда не были знакомы. Теперь поняли вы?

РОМЕО.

Виноватъ, добрый Меркуціо, я имлъ тогда важное дло, въ гакомъ случа, какой былъ со мною вчера, нельзя требовать отъ человка, чтобъ онъ помпилъ о мелкихъ приличіяхъ и уходя непремнно кивнулъ головою.

МЕРКУЦІО.

Слдовательно въ такомъ случа должно помнить о глубокихъ приличіяхъ и уходя не головой кивнуть, а приссть?

РОМЕО.

То есть, ты хочешь сказать — быть черезчуръ вжливымъ?

МЕРКУЦІО.

Такъ, такъ, ты попалъ.

РОМЕО.

Невозможно вжливе объясняться.

МЕРКУЦІО.

О, я могу назвать себя цвткомъ вжливости, потому-что остроуміе мое цвтетъ.

РОМЕО.

Какъ предъ лтомъ?

МЕРКУЦІО.

Продолжай, продолжай. Пока ты будешь развивать свою остроту, прудъ отцвтетъ, вода выхлынетъ — и бда теб!

РОМЕО.

О водяное остроуміе, о жалкое остроуміе, поражающее только своею безцвтностію!

МЕРКУЦІО.

Добрый Бенволіо, разними насъ, остроуміе мое изнемогаетъ.

РОМЕО.

Погоняй и шпорь, поговнй и шпорь! или я провозглашу побду.

МЕРКУЦІО.

Да, если твои остроты будутъ все такъ-же скакать гусемъ, какъ дикіе гуси и такъ-же быстро одна за другою,— то я погибъ, — и не мудрено: въ каждомъ изъ чувствъ твоихъ гораздо боле дичи, — виноватъ! болю быстроты дикаго гуся, хотлъ я сказать, нежели у меня во всхъ пяти. Впрочемъ, признаться, вдь и мои остроты также скакали гусемъ.

РОМЕО.

Милый Меркуціо! Кто же сомнвался въ твоихъ гусиныхъ свойствахъ?

МЕРКУЦІО.

За эту шутку я укушу теб ухо.

РОМЕО.

Нтъ, добрый гусь, не кусайся.

МЕРКУЦІО.

Твое остроуміе черезъ-чуръ острый соусъ.

РОМЕО.

Разв такой соусъ не лучше всякаго другаго идетъ къ черезчуръ сладкому гусю?

МЕРКУЦІО.

О, Ромео, твое остроуміе растягивается точь въ точь, какъ козья шкура отъ вершка до полу-сажени.

РОМЕО.

Что же? Если оно въ самомъ дл такъ растягивается, то и ты такъ же растягиваешься, потому-что мое остроуміе полно тобою,— и выходитъ, что ты въ длину и ширину величайшій гусь изъ всего рода гусей.

МЕРКУЦІО.

Ну вотъ суди самъ:— не лучше ли это, чмъ вздыхать отъ любви? Теперь ты милъ и любезенъ, теперь ты настоящій Ромео, теперь ты сталь тмъ, чмъ ты долженъ быть, какъ по природ своей, такъ и по воспитанію. Эта глупая любовь ршительно походитъ на дурачка, который бгаетъ взадъ и впередъ, высунувъ языкъ и ищетъ мстечка, куда бы всунуть свою куклу.

БЕНВОЛІО.

Будетъ, — полно! стой здсь.

МЕРКУЦІО.

Если еще только будетъ полно, то зачмъ же ты перервалъ меня — и не далъ мн дополнить?

БЕНВОЛІО.

Для того, чтобъ ты не переполнилъ.

МЕРКУЦІО.

О, нтъ, ты ошибаешься: я дошелъ было до такой глубины, которую не только переполнить, но и наполнить нельзя.

РОМЕО.

Друзья, смотрите: какой дорогой товаръ посылаетъ намъ Богъ.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Т же, няня и Піетро.

МЕРКУЦІО.

Парусъ, парусъ, парусъ!

БЕНВОЛІО.

Цлыхъ два: юбка и штаны.

НЯНЯ.

Піетро!

ПІЕТРО.

Что угодно?

НЯНЯ.

Мое опахало, Піетро!

МЕРКУЦІО.

Пожалуйста, добрый Піетро, дай ей скоре опахало, пусть она закроется, тогда право пріятне будетъ смотрть на нее.

НЯНЯ.

Подай вамъ Богъ доброе утро, синьоры.

МЕРКУЦІО.

Пошли вамъ Богъ добрый вечеръ, прекрасная синьора.

НЯНЯ.

Разв теперь вечеръ!

МЕРКУЦІО.

Да, да! около вечера! Наглая рука кадрана хватаетъ уже за хвостъ полудня.

(Заступаетъ дорогу).

НЯНЯ.

Отойдите прочь! Что вы за человкъ?

РОМЕО.

Человкъ, которымъ природа плюнула на себя.

НЯНЯ.

Клянусь моимъ цломудріемъ, это славно сказано: — плюнула на себя,— очень остро сказано. Синьоры, не можетъ ли кто-нибудь сказать мн, гд я могу найти молодаго Ромео?

РОМЕО.

Я скажу вамъ. Но молодой Ромео будетъ старе, когда вы его найдете, нежели теперь, когда вы его ищете. За недостаткомъ худшаго, я младшій изъ всхъ, которые зовутся этимъ именемъ.

НЯНЯ.

Какъ это хорошо вы говорите.

МЕРКУЦІО.

Ахъ, какъ умно! Стало быть онъ хорошо сказалъ, сказавъ, что онъ хуже всхъ. Какъ мило, какъ остроумно!

НЯНЯ

Если вы точно Ромео, синьоръ, то мн надобно наедин переговорить съ вами.

БЕНВОЛІО.

Она хочетъ пригласить его куда-нибудь на таинственный ужинъ.

МЕРКУЦІО.

Эге — сваха, сваха, сваха! ого-го, ату-его!

РОМЕО.

Что ты затравилъ?

МЕРКУЦІО.

Затравилъ да не зайца, синьоръ. Впрочемъ, синьоръ, можетъ быть и зайца, только запеченнаго въ постномъ пирог, такого, который уже посдлъ и состарился прежде, чмъ можно было его състь.

Старый заяцъ сдой,

Превосходное кушанье въ постъ.

По ужъ заяцъ совсмъ посдлъ

Прежде, чмъ для стола онъ посплъ.

Ромео, будешь ты нынче къ дом своего отца? Мы будемъ тамъ обдать.

РОМЕО.

Я буду вслдъ за вами.

МЕРКУЦІО.

Прощайте, древняя синьора, прощайте, прощайте!

(Меркуціо и Бенволіо уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Ромео, няня и Піетро.

НЯНЯ.

Скажите мн, синьоръ, что за человкъ этотъ грубіянъ?

РОМЕО.

Человкъ, няня, который очень любитъ слушать себя и который наговоритъ въ продолженіи одной минуты столько всякой всячины, что и самъ не разберетъ въ цлый мсяцъ.

НЯНЯ.

Если онъ осмлится чернить меня, то будьонъ въ десять разъ сильне, я справлюсь съ нимъ и съ двадцатью такими разбойниками. Подлый негодяй! Что онъ? своего брата-повсу, что-ли, нашелъ во мн? (къ Піетро). А ты что стоишь тамъ? Теб и горя мало, что всякой негодяй длаетъ изъ меня забаву себ.

ПІЕТРО.

Я не видалъ, чтобы кто-нибудь длалъ изъ васъ забаву себ, а если бы увидлъ, то я бы тотчасъ обнажилъ мой мечь. Я не хуже другаго умю обнажать мечь, когда представится случай къ доброй ссор, и когда справедливость на моей сторон.

НЯНЯ.

Я такъ разсердилась, что, передъ Богомъ, вс члены дрожатъ, какъ въ лихорадк. Подлецъ негодный!— Прошу, синьоръ, перемолвить со мною словечко. Какъ я ужъ сказала, мои молодая госпожа послала меня отыскать васъ, что она велла сказать — я еще не скажу. Прежде позвольте мн отъ себя сказать вамъ, что на вашей душ, какъ говорится, будетъ большой грхъ, когда вы ее сдлаете несчастною, она такая молоденькая, и если вы ее обманете, то вдь, вы знаете, обманывать молодую двушку, да еще благородную — очень дурно, не хорошее очень дло.

РОМЕО.

Няня, отнеси мой привтъ своей госпож, я протестую….

НЯНЯ.

Добрая душа!— Поврьте моей чести, синьоръ, я все это ей скажу. Боже мой, Боже, какъ-же обрадуется она.

РОМЕО.

Что же ты ей скажешь, няня? ты меня не выслушала.

НЯНЯ.

Ахъ, синьоръ! я ей скажу, что вы протестуете, вдь это дворянское словцо,— какъ мн этого не понять!

РОМЕО.

Скажи ей, чтобы она нашла предлогъ вытти сего дня посл обда изъ дому и чтобъ она пришла къ Лоренцо, въ его жилищ будетъ совершенъ брачный обрядъ, возьми это за труды.

НЯНЯ.

Нтъ, синьоръ, нтъ, ни одной монетки не возьму.

РОМЕО.

Полно, полно: я прошу тебя, возьми,

НЯНЯ.

Сегодня посл обда, синьоръ?— хорошо — она будетъ тамъ.

РОМЕО.

Ты жъ, няня добрая, побудь тогда

За монастырскою оградой. Тамъ

Мой человкъ найдетъ тебя, онъ дастъ

Веревочную лстницу теб,

По этой лстниц таинственною ночью

Достигну я ступени высочайшей —

Блаженства высочайшаго…

Прощай и будь врна — награда будетъ.

Прощай — приветь мой госпож своей.

НЯНЯ.

Благослови васъ Богъ на небесахъ!

Ахъ — да, послушайте, синьоръ!

РОМЕО.

Что, няня,

Что хочешь ты сказать?

НЯНЯ.

Скажите-ка,

Надеженъ ли вашъ человкъ, синьоръ?

РОМЕО.

О, какъ булатъ — за это я ручаюсь.

НЯНЯ.

Ну хорошо, синьоръ. Какая милая двушка моя госпожа. Ахъ, Боже мой, Боже мой! Когда она была еще вотъ этакой маленькой двочкой и только что начинала лепетать… о, здсь въ Верон есть одинъ знатный графъ Парисъ, ужъ какъ хочется ему полакомиться ею! а она, моя любочка, скоре согласится смотрть на жабу, да, синьоръ, на жабу, чмъ на него. Когда мн захочется посердить ее, я начну хвалить Париса, поврьте моей совсти, синьоръ — она вся такъ и поблднетъ,— ни дать ни взять самое блое полотно. Скажите, Розмаринъ и Ромео начинаются съ одной буквы?

РОМЕО.

Да, няня.— Но къ чему это?— да, оба эти слова начинаются съ буквы Р…

НЯНЯ.

Ахъ, насмшникъ! вдь это собачья буква. Р—такъ говорятъ собаки. Нтъ, я знаю, оно начинается съ какой-нибудь другой буквы,— а ужъ какъ это она тамъ славно говоритъ объ васъ и о розмаринъ,— ужъ бы вамъ точно было любо послушать.

РОМЕО.

Скажи мой привтъ своей госпожъ.

(Уходитъ).

НЯНЯ.

И, да пожалуй хоть тысячу разъ. Піетро!

РОМЕО.

А?

НЯНЯ.

Піетро, возьми мое опахало и ступай впередъ.

(Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ IX.

Садъ Капулета.

ЮЛІЯ, одна.

Какъ виню я послала, било девять,

Чрезъ полчаса она притти хотла.

Что если не найдетъ она его?…

Не можетъ быть… она замшкалась,

О, какъ неповоротлива она!

По настоящему любви гонцами

Должны бы мысли быть: онъ летаютъ

Быстре въ десять разъ, чмъ солнца лучь,

Который съ горъ сгоняетъ тнь ночную.

Вотъ почему любви богиня здитъ

На голубяхъ, вотъ почему Эротъ

Вооруженъ воздушными крылами.

Ужъ верхней высоты въ своемъ пути

Достигло солнце, ужъ теперь двнадцать,

Ужъ три часа прошло отъ девяти.

Ее жъ все нтъ какъ нтъ. О, если бъ въ ней

Кипла кровь, жизнь юная играла,

Какъ быстро бы тогда она летала!

Мои слова къ нему, его слова

Ко мн — ее какъ мячь-бы посылали…

Но эти старики — подумаешь —

Что мертвые — чуть движутся — ползутъ…

И тяжелы и блдны какъ свинецъ.

ЯВЛЕНІЕ X.

Юлія, Няня и Піетро.

ЮЛІЯ.

О, Боже мой! вотъ, вотъ она идетъ!

Чти няня милая, что ты несешь?

Ну, что,— скажи, ты видла его?

Пусть человкъ твой выдетъ…

НЯНЯ.

Піетро, выдь.

Стань у дверей.

ЮЛІЯ.

Ну, миленькая няня.

Теперь… Творецъ!— Какой печальный видъ!…

Когда твои извстія печальны,

Ты ихъ разсказывай съ лицомъ веселымъ,

А если добрыя ты всти принесла,

Не порти-жъ музыки встей веселыхъ

Своимъ лицомъ печальнымъ…

НЯНЯ.

Уфъ, — постойте!

Вотъ, отдохну — устала, мочи нтъ.

Охъ, Боже мой, такъ кости вс и ломитъ!

ЮЛІЯ.

Охотно бъ я за новости твои

Свои бы кости отдала теб!

Ну, разскажи жъ мн, няня милая!

Пожалуйста, — скоре разскажи…

НЯНЯ.

Ахъ, мой Творецъ! вдь насъ никто не гонитъ.

Какъ будто вамъ нельзя и подождать?

Вы видите: едва могу дышать,

Перевести духъ дайте.

ЮЛІЯ.

Какова!

Она дышать не можетъ!… У тебя

Вдь достаетъ же духу мн сказать,

Что ты дышать не можешь? Вмсто всхъ

Ненужныхъ словъ, всхъ этихъ увреній

Что ты не можешь говорить — ты мн

Давно бы все успла разсказать.

Что принесла ты мн? Какую новость?

Хорошую или дурную всть?

На это отвчай, на это только —

А прочаго я буду ждать спокойно.

О, успокой меня — скажи скоре —

Хорошую или дурную всть?

НЯНЯ.

Ну, признаюсь — промахнулись же вы, не умете выбирать мужчин. Ромео! Нтъ, не то… хотя у него самое красивое лицо, однакожъ такихъ стройныхъ ногъ, какъ у него, не найти нигд. Что же касается до его рукъ, до его стана, то, хотя объ нихъ не стоитъ и говорить, — они превосходятъ всякое сравненіе. Хоть его и нельзя назвать цвткомъ вжливости, во и за это ужъ я постою, онъ кротокъ какъ агнецъ. Ступай своею дорогой, двушка, и служи Богу.— Да что, вы ужъ обдали?

ЮЛІЯ.

Нтъ, нтъ… Все это знала я и прежде.

Что онъ сказалъ о брак, что о бракъ?

НЯНЯ.

Охъ, Боже мой! Какъ голова болитъ!

Что у меня за голова такая!

Такъ и стучитъ! какъ будто на двадцать

Частей она распасться хочетъ.

А поясница-то какъ ломитъ, Боже мой!

Охъ! поясница, поясница!.. Вы

Теперь должны бы совстью терзаться.

Задавши мн такую гонку… Вдь это

Хоть въ гробъ ложись.

ЮЛІЯ.

Клянусь, мн право жаль,

Что ты себя такъ дурно чувствуешь.

Ахъ, няня милая, скажи, скажи

Что говорилъ теб мой Ромео!

НЯНЯ.

Онъ говорилъ, какъ честный дворянинъ

И добрый, и учтивый и красивый,

И добродтельный, — могу ручаться!

Гд ваша маменька?…

ЮЛІЯ.

Гд маменька?..

Какъ гд?— тамъ въ комнатахъ — гд жъ быть ей больше?

Ахъ, какъ ты странно отвчаешь мн!

Онъ говорилъ какъ честный дворянинъ —

Гд ваша маменька?..

НЯНЯ.

Господь ты мой!

Какой огонь — поди-ка ты, пожалуй.

Спасибо — вотъ награда за труды,

Вотъ и лекарство для костей больныхъ!

Извольте-ка теперь ходить вы сами

А я для васъ не стану больше бгать.

ЮЛІЯ.

Да полно же теб: скажи скоре,

Скажи, что Ромео?

НЯНЯ.

Позволено

Итти сего-дня вамъ на исповдь?

ЮЛІЯ.

Да.

НЯНЯ.

Если такъ, ступайте жъ вы къ Лоренцо.

Вы у него себ найдете мужа,

Который сдлаетъ женою васъ…

Ну, вотъ, теперь и щечки расцвли,

Такъ и горятъ — о, молодая кровь!

Скорй, скорй готовьтесь въ церковь, я жъ

За лстницей для Ромео пойду,

По ней онъ къ вамъ ужо взобраться долженъ.

Нтъ — прежде я пойду помъ — а вы

Не мшкая идите-ка къ Лоренцо.

ЮЛІЯ.

Спшу туда, гд счастье ждетъ меня.

Прощай же, няня добрая моя.

(Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ XI.

Жилище Лоренцо.

Лоренцо и Ромео.

ЛОРЕНЦО.

О, небо! улыбнись на этотъ бракъ,

Да не смутятъ насъ въ будущемъ бды!

РОМЕО.

Аминь, аминь! но пусть придетъ бда,

Когда и какъ себ захочетъ!

Не перевсить ей того блаженства,

Которое даетъ одна минута мн

Во взглядъ на нее. Пусть бракъ святой

Соединитъ навки наши руки —

Тогда любви губительница — смерть

Пусть явится, пусть длаетъ она

Все, же, что у нея во власти сдлать,

Мн только бъ Юлію назвать своею —

И этого довольно для меня.

ЛОРЕНЦО.

Такой восторгъ насильственный и быстрый

Насильственно и быстро умираетъ

Въ мигъ полнаго разгара своего.

Такъ съ порохомъ огонь поцловавшись

Уничтожается въ мгновенной вспышк,

И слишкомъ сладкій медъ почти всегда

Бываетъ приторенъ и портитъ вкусъ.

И потому умренно люби,

Когда любить ты хочешь прочно, врно.

Не слишкомъ медленно, не слишкомъ быстро

Иди,— когда притти желаешь въ пору.

ЯВЛЕНІЕ XII.

Т же и Юлія.

ЛОРЕНЦО.

Вотъ и сама синьора Юлія.

Смотри — ногою легкою своей

Она едва касается помоста.

Любовники, мн кажется, пойдутъ

Удобно и легко по тонкимъ нитямъ,

Что въ воздух колеблятся осеннемъ.

Такъ суеты легки!

ЮЛІЯ.

Отецъ мой, добрый вечеръ!

ЛОРЕНЦО.

Благодарить тебя ужъ Ромео

И за меня и за себя возмется.

ЮЛІЯ.

О, если такъ, то и ему привтъ

Такой же какъ теб. А то за что же

Благодарить меня теперь онъ будетъ!

РОМЕО.

Ахъ, Юлія! Когда въ твоей душ

Такая жъ полнота какъ и въ моей,

И если выразить ее ты въ силахъ,

То освяти своимъ дыханьемъ воздухъ,

Пусть музыкой прольется голосъ твой

И выскажетъ волшебное блаженство,

Которое объяло насъ теперь.

ЮЛІЯ.

Не словомъ, Ромео, богато чувство, —

Своею полнотой оно богато!

И пышныхъ словъ нарядъ ему не нуженъ.

О, бденъ тотъ, кто можетъ сосчитать

Все то, чмъ жизнь полна бываетъ!

Моей любви богатство такъ велико,

Что я и третьяго не въ силахъ счесть.

ЛОРЕНЦО.

Идемъ, идемъ! скорй приступимъ къ длу.

Пока союзъ вашъ церковь не скрпила,

Я не могу оставить васъ однихъ.

(Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ ТРЕТІЕ.

Площадь.

Бенволіо, Меркуціо, пажъ его и слуга.

БЕНВОЛІО.

Меркуціо, пожалуйста, уйдемъ.

Того гляди, что встртишь Капулетовъ.

День жаркій — зной,— не избжать вамъ драки,

Отъ зноя кровь безумная кипитъ.

МЕРКУЦІО.

Ты походишь на тхъ молодцовъ, которые, войдя въ таверну, бросаютъ свою шпагу за столъ и говорятъ: дай Богъ, чтобы мн не было сего дня въ теб нужды! И между тмъ, когда на нихъ подйствуетъ вліяніе второй чарочки, обнажаютъ эту же самую шпагу на трактирщика, и конечно ужъ безъ всякой нужды.

БЕНВОЛІО.

И по этому я похожъ на этихъ молодцовъ?

МЕРКУЦІО.

Да, да! Такого горячаго забіяки, какъ ты, не найдешь въ цлой Италіи, нтъ никого вспыльчиве тебя, когда ты разгорячишься, и никого горяче, когда ты вспылишь.

БЕНВОЛІО.

Ну, да къ чему же все это?

МЕРКУЦІО.

О, еслибы можно было найти двухъ такихъ молодцовъ, какъ ты, то мы бы скоро лишились и того и другаго: они бы непремнно убили другъ друга. Ты!.. да, ты въ состояніи поссориться съ человкомъ за то, что у него на бород однимъ волосомъ больше или меньше, нежели у тебя. Ты можешь поссориться съ человкомъ, который грызетъ орхи, и потому только, что у тебя глаза орховаго цвта, о, только твои глаза и могутъ увидть въ этомъ предлогъ для ссоры. Твоя голова полна какъ яйцо, и полна ссорами: впрочемъ, отъ частыхъ ударовъ она стала теперь похожа за выденное яйцо. Не поссорился ли ты съ кмъ-то за то, что тотъ кашлялъ на улиц и безпокоилъ твою собаку, которая спала на солнц? Не ты ли затялъ ссору съ портнымъ за то, что онъ обновилъ свое платье, не дождавшись праздника? Съ другимъ за то, что онъ на новыхъ башмакахъ носилъ старый бантикъ. И ты, ты хочешь давать мн наставленіе, какъ должно избгать ссоръ?

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же и Тибальтъ съ своими партизанами.

БЕНВОЛІО.

Клянусь головою, сюда идутъ Капулеты!

МЕРКУЦІО.

Клянусь пятою,— мн мало до нихъ нужды.

ТИБАЛЬТЪ, (обращаясь къ сопровождающимъ его).

Не отставайте вы, поближе будьте,

Я съ этими хочу поговорить.

(Подходить къ Бенволо и Меркуціо.)

Синьоры, мой привтъ: съ однимъ изъ васъ

Мн нужно бы словечко перемолвить.

МЕРКУЦІО.

Съ однимъ изъ насъ словечко? нельзя-ли соединить съ чмъ-нибудь другимъ, нельзя ли сдлать такъ, чтобы слово было и ударъ былъ.

ТИБАЛЬТЪ.

О, вы всегда найдете меня готовымъ на это, синьоръ, когда вамъ угодно будетъ подать поводъ.

МЕРКУЦІО.

А разв вы сами не можете найти повода, такъ вамъ надобно подать его?

ТИБАЛЬТЪ.

Меркуціо! ты въ одномъ аккорд съ Ромео.

МЕРКУЦІО.

Аккордъ! что это такое? ты не хочешь ли изъ насъ сдлать музыкантовъ. Берегись: ты не услышишь отъ насъ ничего, кром диссонансовъ. Вотъ мой смычекъ, я тебя заставлю плясать подъ него. Чортъ возьми, аккордъ!—

БЕНВОЛІО.

Синьоры, мы стоимъ на площади,

Или уйдемъ куда-нибудь подальше,

Иль объясняйтесь хладнокровне.

Иль разойдитеся. Взгляните, сколько глазъ

На насъ глядятъ.

МЕРКУЦІО.

Глаза на то даны,

Чтобы глядть, и никому въ угоду

Я не уйду отсюда, я…

ЯВЛЕНІЕ III.

Т же и Ромео.

ТИБАЛЬТЪ.

Миръ съ вами,

Синьоръ, сюда идетъ мой человкъ.

МЕРКУЦІО.

Я дамъ себя повсить, если онъ

Носилъ когда-нибудь ливрею вашу!—

Ступайте въ поле: онъ пойдетъ за вами,

И въ этомъ смысл, не ошиблись вы,

Для вашей чести онъ слуга покорный.

ТИБАЛЬТЪ.

Та ненависть, которую всегда!

Питалъ я, Ромео, къ теб, — не можетъ

Привта лучшаго придумать, кром

Вотъ этого привта: ты подлецъ!

РОМЕО.

Что мн велитъ любить тебя Тибальтъ,

То мн велитъ простить ожесточенье

Привта твоего. Я не подлецъ.

Прощай, я вижу, ты меня не знаешь.

ТИБАЛЬТЪ.

Нтъ, нтъ! не отвертишься ты словами,

Не выкупишь ты ими оскорбленья.

Нтъ, становись и обнажай свой мечь!

РОМЕО.

Не думаю, чтобъ я когда-нибудь

Могъ оскорбить тебя, нтъ, ты не правъ:

Напротивъ, я люблю тебя гораздо больше,

Чмъ можешь ты вообразить, не зная

Причины, почему люблю тебя.

Итакъ, оставь свою вражду ко мн,

Мой добрый Капулетъ, — о, это имя

Мн также дорого, какъ и мое.

МЕРКУЦІО.

Безкровное, позорное смиренье,

A la stoccata лишь его искупитъ.

(Обнажая мечъ).

Ну, мышеловъ Тибальтъ — не хочешь ли

Со мной схватиться?

ТИБАЛЬТЪ.

Но чего, скажи,

Ты хочешь отъ меня?

МЕРКУЦІО.

Добрый царь кошекъ, не боле какъ одной изъ десяти твоихъ жизней. Вытаскивай за уши свой мечь или твои уши попробуютъ моего меча.

ТИБАЛЬТЪ.

Къ услугамъ вашимъ я…

(Обнажаетъ мечъ),

РОМЕО.

Мой другъ, Меркуціо, вложи свой мечъ!

МЕРКУЦІО.

Ну-ка, синьоръ, passado!

(Они дерутся.)

РОМЕО.

Бенволіо!

Берись за мечъ, обезоружимъ ихъ!

Синьоры, стыдно вамъ, остановитесь!

Меркуціо, Тибальтъ! забыли вы,

Что герцогъ строго запретилъ вступать

На улицахъ веронскихъ въ драку, — стой!

Тибальтъ, Меркуціо, мой добрый другъ!

(Тибальтъ и его партизаны уходять.)

МЕРКУЦІО.

Я раненъ,

Чума на ваши домы!— жизнь исчезла,

А онъ ушелъ и не взялъ ничего!

БЕНВОЛІО.

Неужли равенъ ты, Меркуціо?

МЕРКУЦІО.

Немножко оцарапанъ, оцарапанъ?

Довольно этого съ меня, гд пажъ мой?

Эй, лекаря найди мн, негодяй!

РОМЕО.

Не унывай, ты раненъ не опасно.

МЕРКУЦІО.

Да, да! конечно, рана моя не глубже колодца и не шире церковныхъ воротъ, впрочемъ она достаточна, другой не понадобится. Завтра милости прошу къ себ:— вы найдете меня пресерьзнымъ человкомъ… Что-жъ? будетъ съ меня! Довольно я повозился на этомъ мір… Чума на оба ваши дома!… О чортъ возьми! Эта собака, эта крыса, эта мышь, эта кошка, эта гадина могла убить человка! Хвастунъ, негодяй, подлецъ, который дерется по правиламъ ариметики! Какой дьяволъ дернулъ тебя сунуться между нами? Негодяй пронзилъ меня шпагою изъ-подъ твоей руки!

РОМЕО.

Я думалъ сдлать къ лучшему…

МЕРКУЦІО.

Ну, пособи, Бенволіо, добраться

Мн до какого-нибудь дома здсь.

Я изнемогъ! Чума на ваши домы!

Я милостію ихъ пойду теперь

На кормъ червямъ! Чума на ваши домы!

(Уходятъ Меркуціо и Бевволіо.)

РОМЕО.

Меркуціо, мой другъ, мой врный другъ

И герцога ближайшій родственникъ

Убитъ,— и за меня убитъ, и честь моя

Оскорблена Тибальтомъ, тмъ Тибальтомъ,

Съ которымъ я — въ родство вступилъ за часъ!…

О, Юлія, твоя краса меня

Изъ мужа въ женщину преобразила,

Желзный мой характеръ размягчила!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Ромео и Бенволіо.

БЕНВОЛІО.

О, Ромео! Меркуціо скончался!

Ужъ благородный духъ за облаками!

Какъ рано землю онъ презрлъ…

РОМЕО.

О этотъ мрачный, черный день

Впередъ далеко броситъ тнь!

ЯВЛЕНІЕ V.

Т же и Тибальтъ.

БЕНВОЛІО.

Вотъ бшеный Тибальтъ идетъ назадъ.

РОМЕО.

И онъ живетъ, и торжествуетъ онъ!

Меркуціо убитъ!— Ступай, ступай

На небеса разборчивая кротость!

Да будетъ бшенство съ огнемъ во взор

Руководителемъ моимъ теперь!

Тибальтъ! возьми обратно подлеца,

Котораго ты мн недавно далъ.

Душа Меркуціо недалеко

Теперь еще отъ насъ уйти успла, —

И ждетъ она твоей души, Тибальтъ!

Иль ты, иль я, иль оба мы должны

За нимъ итти.

ТИБАЛЬТЪ.

Ты, мальчикъ жалкій, съ нимъ

Соединишься.

РОМЕО.

Это пусть ршитъ!

(Бьются, Тибальтъ надаетъ).

БЕНВОЛІО.

Бги скоре, Ромео, бги!

Весь городъ поднялся. Тибальтъ убитъ.

Что ты стоишь, какъ будто оглашенный?

Судъ герцога теб предпишетъ смерть,

Когда ты будешь схваченъ, — о, бги,

Бги скорй!

РОМЕО.

Я случая игрушка!

БЕНВОЛЮ.

Что жъ ты стоишь?

(Ромео уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Бенволіо, Гражданинъ.

ГРАЖДАНИНЪ.

Гд тотъ, которыми быль

Меркуціо убить? какой дорогой онъ,

Тибальтъ, убійца, убжалъ?—

БЕНВОЛІО.

Вотъ здсь

Тибальтъ лежитъ.

ГРАЖДАНИНЪ.

Во имя герцога

Синьоръ, прошу васъ слдовать за мной.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Т же. Герцогъ со свитою, Монтэгю, Капулетъ, ихъ жены и проч.

ГЕРЦОГЪ.

Гд подлые зачинщики кровавой драки?

БЕНВОЛІО.

О, благородный герцогъ! я могу

Теб сказать вс обстоятельства

Несчастныя кровавой этой ссоры.

Убійца храбраго Меркуціо,

По крови близкаго теб, — вотъ онъ

Лежитъ сраженъ рукою Ромео.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Тибальтъ, племянникъ мой! сынъ брата моего!

Видъ горестный! Увы! племянникъ мой,

Пролита кровь твоя!— Ты правосуденъ,

О герцогъ! ты — за нашу кровь прольешь

Кровь нашего врага!… Племянникъ мой!

Племянникъ мой!

ГЕРЦОГЪ.

Бенволіо! скажи

Кто началъ ссору?

БЕНВОЛІО.

Тотъ, кто здсь лежитъ,

Поверженный рукою Ромео.

Напрасно Ромео старался успокоить

Словами мирными его, напрасно

Ему напоминалъ онъ, какъ ничтожна

Причина ссоры, представлялъ вашъ гнвъ…

И это все такъ кротко, такъ смиренно,

И даже униженно говорилъ.

Но тщетно все: Тибальтъ неукротимый

Былъ къ миру глухъ, онъ бросился мгновенно

На храбраго Меркуціо съ мечемъ.

Меркуціо разгорячился также, —

Мечемъ своимъ онъ встртилъ мечъ врага,

Одной рукой съ небрежностью воинской

Онъ отбивалъ напоръ холодной смерти,

Другою жъ отсылалъ ее къ Тибальту

Назадъ — Тибальтъ искусно отражалъ.

Остановитесь. Ромео кричалъ,

Друзья остановитесь, разойдитесь

И въ тотъ же мигъ быстре словъ своихъ

Въ средину ихъ онъ ринулся съ мечемь —

И ловкою рукой мечи развелъ.

Но между тмъ изъ-подъ руки его

Тибальта мечъ коварный угодилъ

Въ меркуціеву грудь… Тибальтъ ушель,

Но вскор воротился, Ромео

Отмщеньемъ запылалъ тогда,— и вотъ

Быстре молніи они схватились,

И прежде, чмъ я мечъ свой вынуть могъ,

Чтобъ ихъ разнять,— Тибальтъ уже лежалъ

Безжизненный, а Ромео ушелъ.

Вотъ все, — я ничего не утаилъ,

И если я солгалъ, казни меня —

Въ твоихъ рукахъ и жизнь, и смерть моя.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Онъ родственникъ убійц, онъ пристрастенъ,

Не правду онъ сказалъ: въ несчастной схватк

До двадцати здсь билось человкъ —

И двадцать человкъ одну сгубили жизнь.

Я правосудія прошу, о герцогъ!

И ты его мн долженъ оказать,

Ты долженъ казнь убійц предписать.

ГЕГЦОГЪ.

Тибальта Ромео убилъ,

Меркуціо сраженъ Тибальтомъ былъ!

За эту драгоцнную мн кровь

Кто будетъ отвчать?

МОНТЕГЮ.

Не Ромео —

О, герцогъ! онъ былъ другъ Меркуціо,

Онъ сдлалъ то, что сдлалъ-бы законъ:

Его рукой Тибальтъ былъ умерщвленъ.

ГЕРЦОГЪ.

И Ромео за это изгоняемъ

Немедленно изъ нашей мы земли!

Вы ссоритесь,— а мы за васъ страдаемъ.

И кровный мой лежитъ въ своей крови.

Отнын буду глухъ для состраданья,

Вы плачете, вы просите меня, —

Но слезы не изгладятъ злодянья.

И такъ не нужно слезъ: внимайте мн!

И мигъ одинъ въ моей земл

Для Ромео послднее мгновенье.

Несите трупъ. Исполнить появленье!

Преступникъ тотъ, щадитъ кто преступленье.

(Уходятъ вс.)

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Комната въ дом Капулета.

ЮЛІЯ, (одна).

Скорй, скорй, огненноногіе,

Къ жилищу Фебову скачите, кони!

Когда бы Фаэтонъ, о кони, вами правилъ,

Давно бы васъ онъ къ западу угналъ,

Тнистая давно бъ настала ночь!

О ночь, прибжище любви, приди

И распусти свой занавсъ густой,

Чтобы затмился взоръ идущихъ мимо,

Чтобъ Ромео пришелъ въ мои объятья

Невидимый, никмъ не осужденный!

Любовникамъ довольно ужъ свтло

Отъ блеска ихъ взаимной красоты!

Ктому-жь, какъ говорятъ, слпа любовь —

Что-жь можетъ съ ней дружне ночи быть?

Иди же ты, торжественная ночь,

Какъ величавая жена, вся въ черномъ!

И научи меня, какъ вмст проиграть

И выиграть въ таинственной игр.

Закрой меня, чтобы по видно было,

Какъ мн въ лицо бьетъ двственная кровь,

Закрой меня своей мантильей черной,

И не снимай ея съ меня, пока

Застнчивость любви моей пройдетъ,

И долгъ святой смущать ея не будетъ!

О ночь, приди!— мой Ромео приди!

Я жду тебя, ты день во тьм ночной!

На крыльяхъ ночи ты бле будешь,

Чмъ новый снгъ на вороновыхъ перьяхъ!

Ночь милая, ночь полная любви.

Ты, черноокая, иди, иди,

И моего мн Ромео подай!…

А если онъ умретъ, возьми его,

На звзды мелкія разржь его:

Онъ небо такъ роскошно озаритъ,

Что цлый міръ тебя полюбитъ, ночь,

Хвастливый день теб свой тронь уступитъ.

Я для себя купила домъ любви,

Но жить въ него еще не перешла,

Я куплена сама, по мой властитель

Не взялъ еще меня, своей покупки.

Мн скученъ этотъ день, какъ ночь ребенку

Нетерпливому на свтлый праздникъ,

Въ который онъ сбирается надть

Свою обновку въ первый разъ. Ахъ, няня!

(Входить няня съ веревочною лстницею).

И всти мн несетъ. О, тотъ языкъ, который

Лишь имя Ромео произнесетъ,

Небеснымъ краснорчіемъ звучитъ!

Ну что ты, милая, что скажешь няня?

Что у тебя въ рукахъ? А, лстница,

Что Ромео просилъ тебя достать…

НЯНЯ.

Да, лстница!

(Бросаетъ лстницу на полъ).

ЮЛІЯ.

А, горе мн! скажи мн, что случилось?

Зачмъ свои ломаешь руки ты?

НЯНЯ.

О горе намъ! онъ умеръ, умеръ, умеръ!

Погибли мы, синьора, мы погибли!

Несчастный день! онъ умеръ, онъ убитъ!

ЮЛІЯ.

Ужели такъ завистлива судьба!

НЯНЯ.

Нтъ не судьбу, а Ромео вините!

О Ромео, о Ромео! кто бъ могъ

Подумать? Ромео!

ЮЛІЯ.

Что ты за дьяволъ —

Что мучаешь меня такою пыткой?

Въ самомъ аду такихъ мученій нтъ!

Что? Ромео убилъ себя, убилъ?

Скажи мни да, мн только да одно —

И этотъ звукъ мн будетъ ядовитй,

Чмъ смертоносный василиска взоръ.

Иль я, иль этотъ звукъ, но вмст мы

Существовать не можемъ. Умеръ онъ?

Скажи мн да, и нтъ, когда онъ живъ,

Отъ этихъ звуковъ жизнь моя зависитъ!

НЯНЯ.

Я видла, вотъ этими глазами,

Я рану видла — помилуй Боже!

Здсь, на груди его широкой рану!

Трупъ бдный, жалкій трупъ, кровавый трупъ,

И блдный, блдный будто пепелъ! весь

Въ крови, въ крови, запекшейся крови…

Я въ обморокъ упала…

ЮЛІЯ.

Сердце, сердце!

О, гд теперь твое богатство? ты

Банкрутъ теперь!…

Въ тюрьму глаза: вамъ больше невидать!

Свободы прахъ презрнный, въ прахъ разсыпься!

Остановись, движенье, здсь… Одна

Доска меня и Ромео придавитъ.

НЯНЯ.

Тибальтъ, Тибальтъ! Ты такъ меня любилъ!

Такъ вжливъ былъ! такъ благороденъ былъ!

Я дожила тебя увидть мертвымъ!

ЮЛІЯ.

Со всхъ сторонъ противный втеръ дуетъ!

Какъ? Ромео убитъ и мертвъ Тибальтъ!

Любимый братъ! супругъ боготворимый!

Не протрубила-ли послдняя труба?

Кто жь живъ еще, когда двухъ этихъ нтъ?

НЯНЯ.

Тибальта нтъ, — а Ромео въ изгинньи

За то, что онъ Тибальта умертвилъ.

ЮЛІЯ.

О Боже! Ромео убилъ Тибальта?

НЯНЯ.

Убилъ, убилъ! о горе! умертвилъ!

ЮЛІЯ.

Змя, змя, сокрытая въ цвтахъ!

Когда убжище дракона было

Великолпно такъ! Злодй съ лицомъ

Очаровательнымъ! Духъ злобный тьмы,

Видъ духа свтлаго принявшій!…

О, воронъ въ перьяхъ голубиныхъ, агнецъ,

Исполненный свирпствомъ лютымъ волка!

Презрнный духъ въ богоподобномъ тл!

Кто можетъ такъ себ противорчить?

Природа, ты зачмъ сходила въ адъ,

Духъ демона зачмъ, зачмъ впустила

Ты въ рай земной прекраснйшаго тла?

Видалъ ли кто-нибудь въ такой оправ

Съ такимъ ужаснымъ содержаньемъ книгу!

Обманъ въ такомъ великолпномъ храм,

Обманъ живетъ…

НЯНЯ.

Ни правды нтъ, ни вры,

Ни чести у мужчинъ, вс вроломны,

Измнчивы, коварны и притворны!

Эй, человкъ! дай мн немного спирту.

Вс эти горести, печали, слезы

Меня состарятъ. Стыдъ, позоръ на Ромео!

ЮЛІЯ.

Будь проклятъ твой языкъ за это слово!

Позоръ! Нтъ, не рожденъ онъ для позора!

Не сметъ стыдъ чела его коснуться.

Стыдъ самъ-себя тогда бы устыдился!

Чело его величественный тронъ

Для повелительницы міра — чести!

Какимъ же я была животнымъ низкимъ,

Когда его дерзнула порицать!

НЯНЯ.

Вы хвалите того, кмъ брать вашъ былъ

Убитъ?

ЮЛІЯ.

Такъ неужели жь я должна

Супруга порицать? а! бдный мой супрутъ,

Властитель мой! Теперь какой языкъ

Благословлять твое названье будетъ,

Когда ужъ я, твоя жена, жена,

Неболе какъ три часа назадъ,

Проклясть его успла!…

Зачмъ же брата моего, негодный,

Ты умертвилъ? но этотъ братъ хотлъ

Супруга моего убить, — назадъ,

О слезы глупыя, назадъ теките

Къ источнику — Вы данники печали,

Какою же ошибкой дань свою

Приносите вы радости теперь?

Тибальтъ хотлъ супруга моего

Убить, но живъ супругъ — убитъ Тибальтъ!

Прекрасно все: о чемъ же плачу я?

Но есть одна изъ всхъ ея встей:

Тибальта смерть ничто въ сравненьи съ ней!

Какъ смертный грхъ духъ гршника тревожитъ,

Такъ память мн она гнететъ!

Тибальтъ убитъ и изгнанъ Ромео,

О, это изгнанъ, это слово изгнанъ

Тибальтовъ десять тысячь умертвило!

Конечно горестна Тибальта смерть,

Но тутъ и все, и если горе любятъ

Являться къ намъ со свитой бдъ другихъ,

То для чего за этими словами:

Тибальтъ убитъ, она мн не сказала,

Отецъ твой, или мать, иль даже оба?

Обыкновенная была бъ тутъ горесть.

Тибальтъ убитъ, и изгнанъ Ромео:

И изгнанъ Ромео — два эти слова

Всхъ — мать, отца, Тибальта, Ромео

И Юлію, всхъ умертвили, всхъ!

И изгнанъ Ромео, о въ этомъ слов

Нтъ ни война, ни мры, ни предла!

И слово бы напрасно захотло

Всю полноту несчастья передать!

Скажи мн, гд мои отецъ и мать?

НЯНЯ.

Они надъ трупомъ все Тибальта плачутъ.

Хотите-ли? я васъ къ нимъ приведу,

ЮЛІЯ.

Не обмываютъ ли слезами ранъ его?

Пусть плачутъ, пусть! поплачутъ, перестанутъ.

Когда ихъ потоки слезъ ихъ вс изсякнутъ,

И объ изгнаніи супруга моего

Свои пролью. Теперь ты, няня, можешь.

Унесть назадъ веревки эти вс.

Бдняжка лстница — жалка ты мн!

Ты не нужна теперь, ты не поможешь

Притти ко мн супругу моему.

Обмануты мы, лстница, съ тобою!

Въ изгнаньи онъ: ты не нужна ему,

А я, не бывъ женой, умру вдовою.

Я въ брачную постель теперь пойду,

Не Ромео, а смерть я въ ней найду.

НЯНЯ.

Ступайте въ комнату свою, а я

Найду вамъ Ромео — утшить васъ.

Я знаю, гд его теперь найти.

Увидитесь вы съ нимъ,— пойду скорй,

Теперь онъ у Лоренцо.

ЮЛІЯ.

О, найди,

Найди его. И пусть мой врный рыцарь

Наднетъ перстень мой: отдай ему.

Проси его притти ко мн проститься.

(Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ IX.

Жилище Лоренцо.

Ромео и Лоренцо.

ЛОРЕНЦО.

Выдь, Ромео, о боязливый, выдь!

Несчастье въ красоту твою влюбилось,

И грозная судьбина нарекла

Тебя своимъ супругомъ.

РОМЕО.

Мой отецъ,

Что новаго? что герцогъ присудилъ?

Какое же, невдомое мн,

Несчастіе со мной знакомства ищетъ?

ЛОРЕНЦО.

Давно теб несчастіе знакомо,

Мой милый сынъ, ты слишкомъ друженъ съ нимъ.

Я всть теб принесъ о герцогскомъ

Ршеніи.

РОМЕО.

Конечно, казнь — не меньше —

Мн судъ властителя опредлилъ?

ЛОРЕНЦО.

О нтъ! не столь жестокое ршенье

Уста его теб произнесли:

Нтъ, не за смерть, а только на изгнанье

Ты осужденъ.

РОМЕО.

Га! какъ! изгнаніе?

О, пощади меня: скажи, что смерть!

Ужасне безъ всякаго сравненья,

Ужасне изгнанье для меня,

Чмъ смерть… О, Бога ради, мой отецъ,

Не говори, не говори ‘изгнанье!’

ЛОРЕНЦО.

Ты изъ одной Вероны только изгнанъ,

Такъ успокойся же: вдь міръ великъ!

РОМЕО.

Какой же міръ нашелъ ты вн Вероны?

Вн стнъ ея — чистилище, самъ адъ!

Быть изгнану изъ стнъ Вероны — значитъ

Быть изгнану изъ міра — умереть!

Вотъ видишь ли изгнанье значить смерть

Полъ ложнымъ именемъ, и называя

Изгнаньемъ смерть, ты голову мн рубишь,

Съ улыбкой, топоромъ позолоченымъ.

ЛОРЕНЦО.

О смертный грхъ! какая грубая

Неблагодарность! какъ?… твою вину

Законы наши смертью наказуютъ,

Но добрый принцъ, вступившись за тебя.

Законъ смягчилъ, и слово это — смерть

Изгнаньемъ замнилъ — и въ этомъ ты

Не видишь милости?

РОМЕО.

Какая милость?

Да это приговоръ къ мученьямъ пытки!

Гд Юлія живетъ — тамъ рай, тамъ небо!

И даже самыя собаки, кошки,

И всякое презрнное творенье

Не лишено блаженства быть вблизи

Отъ ней, а Ромео его лишенъ!…

Почетне, завидное и выше

Жизнь мухи, чмъ моя, да! для нея

Рукъ дивныхъ близна, рукъ Юліи

Доступна, и она украдкой можетъ

Амврозію похитить съ устъ ея,

Съ тхъ цломудренныхъ и чистыхъ губокъ,

Которыя, другъ къ другу прикасаясь,

Отъ собственныхъ лобзаній пламенютъ,

А Ромео не можетъ: онъ изгнанникъ!

Я не могу — а мухи, мухи могутъ!

Они народъ свободный — я изгнанникъ!

Еще ль теперь ты станешь говорить,

Что будто бы изгнаніе — не смерть?

Иль для того, чтобъ умертвить меня,

Ты не нашелъ ни яду, ни ножа,

И ничего другаго, кром слова

Ужаснаго’ изгнанье’?… какъ!…изгнанье…

Старикъ! въ аду проклятый это слово

Съ стенаніемъ и воплемъ изрыгаетъ…

О, какъ ты могъ, почтенный мужъ, мой другъ,

Мой духовникъ, какъ могъ ты поразить

Меня такимъ ужаснымъ словомъ? какъ,

Скажи мн, у тебя достало духу

Произнести его?…

ЛОРЕНЦО.

Безумецъ ты, безумецъ!

Дай вымолвить хоть слово мн.

РОМЕО.

Нтъ, нтъ!

Ты вновь заговоришь мн объ изгнаньи!

ЛОРЕНЦО.

Я средство дамъ теб снести его:

На философію теб я укажу.

На мудрую цлительницу ранъ,

Ты съ ней найдешь въ изгнаньи утшенье.

РОМЕО.

Опять изгнаніе! Пусть чортъ возьметъ

Всю философію твою!— Когда

Она не можетъ Юлію создать,

Перенести въ другое мсто городъ

И герцога ршенье измнить,

То философія твоя безплодна,

Безсильна, не нужна, — и больше ты

Не говори объ ней ни слова мн.

ЛОРЕНЦО.

Теперь я вижу, что безумцы глухи.

РОМЕО.

Какъ мн не быть глухимъ, когда вы слпы

Вы — мудрецы!

ЛОРЕНЦО.

Поговоримъ теперь

О положеніи твоемъ.

РОМЕО.

Не можешь ты

И говорить о томъ. чего не чувствуешь!

Когда бы ты такъ молодь былъ, какъ я,

И еслибъ Юлія была твоею,

И еслибъ ты, назвавъ ее супругой

За полчаса, убійцей сталъ Тибальта,

И такъ-же бъ изгнавъ былъ,— тогдабь ты могъ

Что хочешь говорить, рвать волосы

На голов, и на полъ грянуться,

Какъ я теперь, чтобы себ

Заране измрить гробъ на немъ!…

ЛОРЕНЦО.

Вставь, вставь! Стучатся, добрый Ромео!

Встань, скройся гд-нибудь.

РОМЕО.

Нтъ, пть!

Не скроюся, когда меня не скроютъ

Моихъ вздыханій облака!

ЛОРЕЦО.

Ты слышишь,

Стучатся… эй, кто тамъ?…. Встань, Ромео!

Ты хочешь, чтобъ тебя схватили?… встань!

Сейчасъ, сейчасъ!… Вставай скорй и скройся

Вотъ въ эту дверь… Сейчасъ я отопру!…

О какъ же ты упрямъ! Иду, иду!…

Кто тамъ стучится такъ?… кто ты? откуда?

Что надобно теб?…

НЯНЯ, (за сценою.)

Впустите прежде,

А тамъ узнаете зачмъ и къ вамъ.

Меня синьора Юлія прислала.

ЛОРЕНЦО.

А если такъ, то милости прошу.

ЯВЛЕНІЕ X.

Т же и няня.

НЯНЯ.

Ахъ, мужъ святой, скажи мн мужъ святой,

Гд Ромео, супругъ моей синьоры?

ЛОРЕНЦО.

Тамъ на полу: онъ опьянлъ отъ слезъ.

НЯНЯ.

Ахъ точно такъ и съ госпожей моей,

Вотъ точно такъ.

ЛОРЕНЦО.

Плачевное

Сочувствіе, и горестное сходство!

НЯНЯ.

Вотъ точно такъ лежитъ она, рыдаетъ

И плачетъ, плачетъ и рыдаетъ… Встаньте!

Да встаньте же, не стыдноль: вы мужчина.

Я васъ отъ Юліи, для Юліи

Прошу, да встаньте-жь… Боже, какъ вы это

Такъ глубоко упали въ горесть!…

РОМЕО.

Няня!

НЯНЯ.

Ахъ, мой синьоръ, конецъ вашъ общій смерть!

РОМЕО.

Объ Юліи ты говорила? Что,

Скажи мн, что не видитъ ли она

Во мн закоренлаго убійцу?

Я нашего блаженства первый цвтъ

Усплъ ужь кровью запятнать, и кровью

Ей родственной. Скажи мн, гд она?

И что она? Что говоритъ она?

НЯНЯ.

О, ничего синьоръ, не говоритъ.

Все плачетъ лишь она, все плачетъ, плачетъ,

То броситея въ постель, то вскочить вдругъ,

Зоветъ Тибальта,— вдругъ воскликнетъ: Ромео!

И бросится въ постель.

РОМЕО.

О, это имя

Ее сражаетъ какъ ударъ смертельный!

Такъ, этою рукой, которая

Проклятымъ именемъ заклеймена,

Убитъ былъ родственникъ ея. Старикъ

Скажи мн, о скажи, въ какой же части

Скелета этого названіе

Мое живетъ? скажи, чтобы я могъ

Опустошить жилище ненавистное.

(Извлекаетъ мечь.)

ЛОРЕНЦО.

Останови неистовую руку!

Мужчина-ль ты? по образу мужчина, —

Твои-жъ рыданья — женскія рыданья,

Твои поступки звря обличаютъ,

Во образ мужчины, женщина

Ты безобразная, иль лучше — зврь

Полъ видомъ женщины и мужа вмст.

Ты удивилъ меня, клянусь Францискомъ!

Я почиталъ тебя благоразумнй!

Тибальта ты убилъ, теперь себя

Ты хочешь умертвить, свою супругу,

Которая въ теб лишь и живетъ.

Ты надъ рожденіемъ своимъ, надъ небомъ

И надъ землей ругаешься. Въ теб

И небо и земля черезъ рожденье

Слились, какъ въ человкъ, воедино,

И цлое прекрасное ты хочешь

На части раздробить. Стыдись, стыдись

Позорить ты и тла красоту,

И умъ твой, и любовь. Какъ ростовщикъ,

Имя множество вещей въ залог,

Хранитъ ихъ вс безъ пользы для себя.

Такъ точно красота, любовь и умъ

Въ теб вн назначенья своего.

Твое столь благородное лицо

Фигур восковой теперь подобно:

Въ немъ силы мужеской нисколько нтъ.

Своей любви торжественную клятву

Ты обратилъ въ кощунство, убивая

То существо, которое любить

Ты далъ обтъ, твой умъ, который долженъ

Быть украшеніемъ твоей любви,

Твоей наружности, и управлять

Какъ той такъ и другой, забылъ себя,

Обезобразился въ своемъ правленьи,

Онъ пороху теперь подобенъ сталъ

Въ рукахъ у неискуснаго солдата,

Невжествомъ твоимъ воспламененный

И причинившій смерть теб, тому,

Кому-бъ защитой долженъ быть всегдашней.

Опомнись, встань! Жива твоя супруга,

А за нее сейчасъ ты умиралъ,

Теб неимоврно служитъ счастье.

Тибальтъ хотлъ тебя убить, а ты

Убилъ его,— и это также счастье.

Законъ, теб грозившій смертной казнью.

Сталъ другъ твой, и теб опредлилъ

Изгнанье вмсто смерти: счастье также.

Ты осненъ благословеньемъ свыше,

И за тобой ухаживаетъ счастье.

А ты какъ двочка упрямая,

Капризная изволишь губы дуть

И на судьбу и на любовь свою.

Эй берегись! чтобъ не было и худо!

Иди же ты теперь къ своей супруг,

Какъ вы условились,— утшь ее!

Однакоже, смотри, не медли тамъ,

А то бда:— ‘Когда разставятъ стражу,

Теб отсель пробраться будетъ трудно.

Ты въ Манту до той поры пробудешь,

Когда намъ можно будетъ сдлать гласнымъ

Вашъ бракъ, и домы ваши примирить,

И испросить у герцога прощенье.

И возвратишься ты въ свою Верону,—

Тогда ты будешь веселъ, счастливъ

И во сто разъ счастливй, веселй,

Чмъ горестенъ теперь. Ступай ты, ниня,

Ступай впередъ, и кланяйся синьор,

Скажи ей, чтобъ она всхъ въ дом спать

Скоре постаралась уложить.

Не трудно сдлать это ей: ихъ всхъ,

Я думаю, тяжелая печаль

Ужь убаюкала. Вслдъ за тобой

Пойдетъ и Ромео.

НЯНЯ.

Ахъ, Боже мой!

Какъ хорошо: я бъ слушала всю ночь,

Ужъ видно, что ученый говоритъ.

Синьоръ, я госпож моей скажу,

Что вы идете къ ней за мною вслдъ.

РОМЕО.

Скажи. Да не забудь сказать ей также,

Чтобъ приготовилась она бранить меня.

НЯНЯ.

Она велла вамъ отдать кольцо.

Синьоръ. Поторопитесь, времени

Теперь терять не должно: поздно ужь.

(Уходятъ.)

РОМЕО.

Какъ оживилъ меня подарокъ этотъ!

ЛОРЕНЦО.

Ступай, ступай! да будетъ Богъ съ тобою!

Отъ этого судьба твоя зависитъ.

Смотри-же — до свта оставь Верону,

До той поры, когда разставятъ стражу.

Въ противномъ случа переоднься.

Ты поселишься въ Манту, а я

Найду служителя здсь твоего,

И буду съ нимъ увдомлять тебя

По временамъ о всемъ, что здсь случится.

Дай руку мн, ужь поздно, другъ прощай!

РОМЕО.

Мн грустно бы съ тобой разстаться было,

Когда-бъ меня отсюда вызывало

Не высочайшее блаженство въ мір.

Прощай.

(Уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ XI.

Комната въ дом Капулета.

Входить Капулетъ, синьора Капулетъ и Парисъ.

КАПУЛЕТЪ.

Такъ выпали несчастливо дла,

Что съ нашей дочерью мы не успли

Поговорить и взять ея согласье.

Вотъ видите ль: она любила очень

Двоюроднаго брата своего,

Тибальта, ну и я любилъ его,

Что жь длать! вс для смерти мы родились.

Теперь ужь слишкомъ поздно, и она

Внизъ не сойдетъ. Я бъ самъ, поврьте мн,

Давно бы ужь въ своей постели былъ,

Когда бъ не вы и не бесда съ вами.

ПАРИСЪ.

Не кстати въ это горестное время,

Я знаю, думать мн о сватовств.

Синьора, доброй ночи, мой поклонъ

Синьор Юліи.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Я передамъ

Привтъ вашъ Юліи, и завтра же

По утру я съ ней стану говорить…

КАПУЛЕТЪ.

Ужь за согласье дочери моей

Я отвчаю вамъ, синьоръ Парисъ.

Я думаю, что мн она во всемъ

Послушна будетъ что я говорю?

Тутъ мало — думаю: я убжденъ.

Жена, ты погоди теперь ложиться —

Сходи-ка прежде къ ней, и дай ей знать

О предложеньи сына моего

Париса, да скажи ей, слышитъ-ли,

Что въ середу,— нтъ погоди, постой…

Какой день нынче?

ПАРИСЪ.

Понедльникъ нынче.

КАПУЛЕТЪ.

Э! понедльникъ! ха, ха, ха! Такъ нтъ же, нтъ,

Нтъ, въ середу ужъ слишкомъ скоро будетъ,

Такъ ужь въ четвергъ. Скажи ей, что въ четвергъ

Она должна съ Парисомъ въ бракъ вступить.

Вы, графъ, что скажете? что? нравится

Поспшность эта вамъ… Мы, знаете,

Не будемъ слишкомъ много шуму длать,

Два три не больше друга, а не то

Подумаютъ пожалуй, что Тибальта

Не потревожила васъ смерть,— и такъ

Мы пригласимъ полдюжину друзей,

И все съ концемъ. Ну что вы скажете

О четверг?

ПАРИСЪ.

Синьоръ, я бы желалъ,

Чтобы четвергъ былъ завтра-же.

КАПУЛЕТЪ.

Ну ладно!

Теперь ступайте съ Богомъ. Такъ въ четвергъ.

Сходи же къ Юліи теперь, жена,

И дай ей знать, что свадьбу мы въ четвергъ

Хотимъ сыграть.— Прощайте графъ, прощайте.

Огня мн въ комнату! Теперь такъ поздно,

Что скоро будетъ рано. Ну прощайте.

(Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ XII.

Комната Юліи.

Ромео и Юлія.

ЮЛІЯ.

Не торопись, еще не скоро день:

То соловей, не жаворонокъ, врь,

Пугливый слухъ твой пньемъ поразилъ

Онъ по ночамъ всегда поетъ за томъ

Громадномъ дерев,-то соловей.

Поврь мн другъ, то соловей проплъ.

РОМЕО.

То жаворонокъ плъ, — предвстникъ утра,

Не соловей, о, милая, взгляни —

Ты видишь ли какъ на восток свтъ

Завистливый разскъ т облака.

Сгорли ужъ ночныя свчи,— день

Веселый всталъ и силится подняться

Надъ этими туманными горами,

Уйду такъ буду живъ, останусь — смерть.

ЮЛІЯ.

Тотъ свтъ не свтъ дневной, я знаю, знаю.

То посланный отъ солнца метеоръ

Свтить теб въ твоемъ ночномъ пути.

Останься жъ другъ, еще уйти успешь.

РОМЕО.

Такъ пусть меня возьмутъ, пусть повлекутъ

На смерть меня — останусь! Я доволенъ.

Такъ Юлія моя желаетъ. Точно —

Тотъ срый свтъ не утра срый глазъ,

То отблескъ блдный Цинтіи чела.

Не жаворонокъ, нтъ, а соловей

Небесный сводъ такъ громко огласилъ.

Я не уйду, остаться я хочу!

Ну, смерть, добро пожаловать, я радъ,

Такъ хочетъ Юлія… Итакъ, мой другъ…

Давай же говорить, не скоро день.

ЮЛІЯ.

Нтъ, нтъ! ужъ наступаетъ онъ. Бги,

Бги скорй, бги. То жаворонокъ,

Онъ выводилъ свою нестройную

И непріятную для слуха пснь.

Вотъ говорятъ, что жаворонокъ длитъ

На сладкіе аккорды пснь свою,

Не правда, нтъ! Онъ раздляетъ насъ.

Поврье есть, что жаворонокъ будто

Глазами съ жабой помнялся.

О какъ бы я желала, чтобы онъ

И голосомъ съ ней также помнялся:

Изъ рукъ моихъ твою онъ вырываетъ,

Предвстникъ дня, тебя онъ изгоняетъ!

Бги: востокъ свтле и свтлй!

РОМЕО.

Намъ небосклонъ тмне и тмнй.

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Т же и Няня.

НЯНЯ.

Синьора!

ЮЛІЯ.

Няня!

НЯНЯ.

Къ вамъ матушка идетъ. Ужъ разсвтаетъ,

Смотрите, берегитесь вы, синьора.

(Уходитъ.)

ЮЛІЯ.

И такъ, окно, ты день ко мн впусти,

Жизнь выпусти.

РОМЕО.

Прощай, прощай!

Лишь поцлуй одинъ и я спущусь.

(Ромео спускается).

ЮЛІЯ.

Такъ ты ушелъ? любовь моя, мой другъ.

Властитель мой! О, каждый день въ часу

Увдомлять меня ты долженъ о себ:

Да, для меня отнын много дней

Въ минут каждой будетъ. Если такъ,

Стара же буду я, когда увижу

Вновь Ромео, супруга моего.

РОМЕО.

Прощай, не упущу ни одного

Я случая прислать теб привтъ,

Любовь моя.

ЮЛІЯ.

О Ромео, скажи

Какъ думаешь,— увидимся вдь мы?

РОМЕО.

Не сомнваюсь я — и, знаешь другъ,

Со временемъ вс наши горести

Послужатъ намъ предметомъ разговоровъ:

Какъ будетъ сладко намъ ихъ вспоминать!

ЮЛІЯ.

О Боже мой! какой во мн зловщій духъ!

Ты кажешься мн мертвецомъ теперь,

Стоя внизу, иль зрніе мое

Обманчиво, иль очень блденъ ты.

РОМЕО.

О Юлія, поврь: для глазъ моихъ

Ты также мертвой блдностью покрыта.

Кровь нашу горесть пьетъ… Прощай, прощай!

(Ромео уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Юлія и синьора Капулетъ.

ЮЛІЯ.

Судьба, судьба! тебя непостоянной

Зовутъ: чего жь ты хочешь отъ него,

Отъ Ромео: онъ славенъ постоянствомъ.

Такъ будь же ты, судьба непостоянна

И не удерживай его надолго,

А поскорй назадъ пришли ко мн.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Что, Юлія? ты встала ужь.

ЮЛІЯ.

Кто это?

Никакъ то мать моя? Что это значитъ

Такъ поздно не легла? Такъ рано встала?

Что въ этотъ часъ ее ко мн приводитъ.

(Входитъ синьора Капулетъ).

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Что Юлія, что скажешь ты?

ЮЛІЯ.

Синьора,

Я дурно чувствую себя.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Все плачешь

О смерти брата своего Тибальта?

Не хочешь ли слезами ты его

Поднять изъ гроба. Еслибъ и могла

Поднять, то не могла бы оживить.

Умренная горесть обличаетъ

Любовь,— печаль излишняя всегда

О глупости свидтельствуетъ нашей.

ЮЛІЯ.

Такъ ощутительна моя утрата,

Я не могу не плакать…

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Такъ утрату

Ты больше ощутишь, и все таки

Не ощутишь утраченнаго друга..

ЮЛІЯ.

Утрату чувствуя съ такою силой,

Я только и могу о друг плакать.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

О Юлія, я вижу плачешь ты

Не столько отъ того, что онъ убитъ,

Какъ отъ того, что тотъ подлецъ живетъ,

Который умертвилъ его.

ЮЛІЯ.

Подлецъ?

Какой подлецъ, синьора?

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Ромео!

ЮЛІЯ.

Подлецъ и Ромео, ахъ, сколько миль

Ихъ отдляетъ отъ Вероны. Пусть

Проститъ его Господь, а я прощаю

Отъ всей души, никто еще, какъ онъ,

Не волновалъ души моей и сердца.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

И потому, что онъ еще живетъ,

Убійца!

ЮЛІЯ.

Да, синьора, что живетъ,

Такъ далеко отъ рукъ моихъ… О, я

Желала бы одна отмстить ему

За смерть Тибальта.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Мы отмстимъ, небойся!

И такъ не плачь, я въ Мантую пошлю.

Гд онъ живетъ теперь, изгнанникъ низкій…

Я знаю одного тамъ человка,

Который у гоститъ его такимъ напиткомъ

Что скоро онъ къ Тибальту отойдетъ.

Надюсь я, что ты довольна будешь.

ЮЛІЯ.

О нтъ, не буду я довольна, нтъ!

Пока его я не увижу… мертвымъ!

Тибальта смерть терзаетъ сердце мн:

О еслибъ вы нашли кого нибудь, синьора,

Свести къ нему мой ядъ, о страшный ядъ

Составлю я, и Ромео, его

Принявъ, въ минуту бы заснулъ спокойно!

Какъ тяжко слышать мн его названье

И не летть къ нему… чтобъ отомстить

На тл Ромео Тибальта смерть!

СИНЬОРА КАПУЛЬГЬ.

Составь свой ядъ, найду я человка.

Теперь, дитя мое, скажу теб

Повеселе, новость.

ЮЛІЯ.

Кстати, кстати.

Веселая во дни печали новость, —

Какая же, прошу я васъ, синьора?

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Да, да! дитя мое, въ отц своемъ

Имешь ты заботливаго друга,

Чтобъ вывесть изъ тоски твоей тебя,

Онъ праздникъ неожиданный теб

Готовитъ, дочь.

ЮЛІЯ.

Синьора, что за праздникъ?

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Дитя мое, въ четвергъ поутру рано

Цвтъ нашего дворянства, благородный

И юный графъ Парисъ тебя во храм

Петра — своей супругой назоветъ,

Веселою супругой.

ЮЛІЯ.

Нтъ, клянусь

Петровымъ храмомъ и Петромъ самимъ,

Не буду я веселою супругой.

Мн удивительна поспшность эта:

Какъ можетъ онъ искать моей руки,

Не получивъ согласья моего!

Я васъ прошу, скажите моему

Отцу, что не хочу и въ бракъ вступать,

Что еслибъ должно было мн избрать

Себ супруга, то скорй бы я

Избрала Ромео — вы знаете

Какъ онъ мн милъ — чмъ этого Париса.

Да это точно новость для меня.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Отецъ твой самъ идетъ сюда, скажи

Ему сама, что мн сказала ты,

И посмотри, какъ приметъ это онъ.

ЯВЛЕНІЕ XV.

Т же, Капулетъ и няня.

КАПУЛЕТЪ.

Когда закатится за западъ солнце,

На землю падаетъ роса…

Когда же закатилась жизнь Тибальта,

Дождь ливмя льетъ…

Какъ, ты еще все плачешь, дочь? все плачешь?

Твой дождь часъ-отъ-часу сильнй, сильнй!

Изъ маленькой своей особы, дочь,

Ты длаешь подобье моря, лодки

И втра наконецъ. Твои глаза

Могу назвать я моремъ: въ нихъ я вижу

Приливы и отливы бурныхъ слезъ

А тло — лодкою средь моря слезъ.

Порывы же твоихъ вздыханій — втеръ,

Свирпствуютъ ужасно втръ и море,

И ежели они не усмирятся,

То лодочка разбитая грозой

Должна погибнуть. ‘У жена, ну что?

Сказала ли ей ты ршенье наше?

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Сказала я, синьоръ, она не хочетъ,

И васъ благодаритъ. О, лучше бы

Безумная вступила съ гробомъ въ бракъ!

КАПУЛЕТЪ.

Постой, жена! дай мн догнать тебя.

Какъ, какъ? она не хочетъ? какъ? она

Неблагодарною быть сметъ, a?

Такъ эта дрянь и не гордится тмъ,

Что благороднаго Париса я

Въ супруги выбралъ ей? Она себя

Не назвала счастливйшей на свт?

ЮЛІЯ.

Я этимъ не горжусь, вы угадали,

Но благодарна я, — гордиться тмъ

Я не могу, въ чемъ вижу зло себ,

Но я за зло могу благодарить,

Когда его источникъ есть — любовь!

КАПУЛЕТЪ.

Что, что такое, что? ты умничать

Изволишь, — а? Что это значить все?

Горжусь и благодарна я и нтъ,

Не благодарна я и не горжусь.

Эй душенька, смотри! Не нужно-мн

Ни благодарности, ни гордости твоей!

Разправь-ка деликатные свои

Суставы, — къ четвергу готова будь

Итти во храмъ Петра съ Парисомъ,— слышишь?

Иль я тебя на петл потащу.

Прочь отъ меня ты, блдная двчонка,

Негодное, проклятое изчадье!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Фай, фай! что ты, въ ум ли ты своемъ!

ЮЛІЯ.

Мой добрый батюшка, я на колняхъ

Молю васъ выслушать меня съ терпньемъ.

КАПУЛЕТЪ.

Пусть чортъ тебя возьметъ, негодная

И своевольная двчонка! Слушай,

Не раздражай меня, готова будь

Итти въ четвергъ съ Парисомъ въ церковь, или

И на глаза не попадайся мн.

Не возражай, не отвчай, молчи…

Зудить моя рука. Ну вотъ, жена,

Съ тобой всегда жалли мы, что Богъ

Одно лишь дтище оставилъ намъ.

Теперь благодарю Его за это!

Намъ въ наказанье Богъ ее послалъ.

Пусть чортъ тебя возьметъ, изчадье ада.

НЯНЯ.

Господь ее спаси! Вамъ грхъ, синьоръ,

Такъ обращаться съ ней.

КАПУЛЕТЪ.

Ты что, ты что?

Синьора мудрость,— ты то что? Держи

Покрпче свой языкъ, или ступай

Съ нимъ къ кумушкамъ своимъ и тамъ болтай.

НЯНЯ.

Я словомъ не ушибла никого.

КАПУЛЕТЪ.

О, Господи! спаси насъ и помилуй!

НЯНЯ.

Да разв ужъ нельзя и говорить?

КАПУЛЕТЪ.

Молчи болтунья глупая, молчать!

Ступай-ка лучше къ кумушкамъ своимъ

И важничай тамъ съ ними за стаканомъ,

Здсь не нуждаются въ твоихъ совтахъ.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Ты очень вспыльчивъ.

КАПУЛЕТЪ.

Господи Ты, Боже!

Отъ этого могу я обезумть,

Днемъ, ночью, дома и въ чужихъ людяхъ,

Во сн и наяву одна была

Забота у меня найти ей мужа…

И вотъ теперь, когда и ей нашелъ

Супруга знатнаго происхожденья,

Въ союз кровномъ съ герцогомъ самимъ,

Богатаго, прекраснаго собой

И съ головы до ногъ, какъ говорятъ,

Осыпаннаго счастія дарами, —

Ну словомъ лучше пожелать нельзя…

И что же? глупая двчонка, кукла

Плаксивая невидитъ въ этомъ счастья,

И говоритъ: я замужъ не хочу,

Я не люблю, я слишкомъ молода,

Прошу меня уволить, извините.

Ну, хорошо,— я извиню тебя!

Ступай, кормись, гд хочешь, у меня

Нтъ въ дом мста для тебя, ступай!

Обдумай же теперь: шутить, ты знаешь,

Я не люблю,— четвергъ не далеко,

На сердце руку и обдумай. Хочешь

Моею быть — отдамъ тебя Парису.

А если нтъ, я выгоню тебя,

Будь нищею, подъ окнами таскайся

И голодай,— умри за улиц!

Клянусь душой! я никогда тебя

Своею дочерью не назову,

И изъ того, что мн принадлежитъ,

Поврь, ты не получишь ничего.

Обдумай же, я твердый, своемъ ршеньи.

(Уходитъ.)

ЮЛІЯ.

О Боже, Боже мой, ужели съ облаковъ

Во глубь моихъ мученій не проникнетъ

Взоръ состраданія. О, мать моя,

Не отвергай меня, не отвергай,

Отсрочь мн этотъ бракъ на мсяцъ лишь

Лишь не надолго, еслижъ нтъ, то пусть

Мн ложе брачное готовятъ тамъ,

Гд положенъ Тибальта трупъ кровавый!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Не говори со мной объ этомъ, я

Ни слова не скажу, что хочешь длай,

Мн до тебя нтъ дла никакого.

(Уходить.)

ЮЛІЯ.

Творецъ! О, няня! посовтуй мн.

Какъ мн спастись… Супругъ мой на земл,

На неб клятва, данная супругу…

Какъ ей теперь ко мн сойти назадъ?

Супругъ одинъ, покинувъ землю, можетъ

Сослать ее обратно мн. О, няня!

Утшь меня… О горе, горе!… Небо,

За что на слабое созданье ты

Обрушило такую тяжесть. Няня.

Что скажешь ты? ужели у тебя

Нтъ никакого радостнаго слова,

И никакого утшенья, няня.

НЯНЯ.

О, какъ не быть! послушайте меня:

Вдь Ромео теперь въ изгнаньи, руку

На отсченіе даю, что онъ

Не будетъ смть здсь снова показаться,

Чтобъ объявить на васъ свои права,

А еслибъ и дерзнулъ на это онъ,

То не иначе какъ тайкомъ, украдкой.

Теперь при обстоятельствахъ такихъ,

Вы лучшаго не можете придумать,

Какъ вытти за Париса. Ахъ, синьора,

Что это за любезный кавалеръ!

Вашъ Ромео,— дрянь просто передъ нимъ!..

Какъ взоръ орла, синьора, взоръ его

И проницателенъ и быстръ и свжъ.

Поврьте совсти моей, синьора,

Вашъ бракъ второй счастливй будетъ, лучше,

Гораздо лучше онъ, чмъ первый бракъ.

Да еслибъ и не такъ—что жъ толку въ немъ.

Супругъ вашъ первый умеръ, право лучше,

Когда бы умеръ онъ, вдь онъ для васъ

Не служитъ ни къ чему, что пользы въ немъ?

ЮЛІЯ.

Отъ сердца ли ты говоришь?

НЯНЯ.

Отъ сердца,

И отъ души, когда жь не такъ, пусть Богъ

И душу мн и сердце проклянетъ.

ЮЛІЯ.

Аминь.

НЯНЯ.

Къ чему аминь сказали вы?

ЮЛІЯ.

Чудесно ты утшила меня!

Ступай, и отъ меня скажи синьоръ,

Что оскорбивъ отца, ршилась я

Итти раскаятся въ грхахъ моихъ,

На исповдь къ монаху Францисканцу.

НЯНЯ.

Я доложу, вы вздумали прекрасно.

(Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ XVI.

Юлія. (одна).

Проклятая, коварный, злобный дьяволъ!

Изъ двухъ твоихъ грховъ, который больше —

Совтъ ли злой презрть святую клятву,

Иль то, что ты супруга моего

Дерзнула порицать тмъ языкомъ,

Которымъ столько тысячъ разъ его

Превозносила всхъ на свт выше?

Ступай совтница! отнын ты

И грудь мои раздлены навки.

Теперь пойду въ Лоренцо я, когда

Лоренцо мн помочь не будетъ въ силахъ,

Найду въ себ я силу умереть.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНІЕ I.

Келья Лоренцо.

Лоренцо и Парисъ.

ЛОРЕНЦО.

Въ четвергъ, синьоръ? ужъ это слишкомъ скоро.

ПАРИСЪ.

Отецъ мой, Капулетъ, желаетъ такъ,

Не мн его поспшность замедлять.

ЛОРЕНЦО.

Вы говорите, неизвстно вамъ,—

Какъ думаетъ она сама объ этомъ.

ПАРИСЬ.

Я потому не говорилъ объ этомъ,

Что въ горести она теперь безмрной

По случаю тибальтова убійства.

Въ обители стенанія и плача

Не улыбается любви богиня.

Отецъ ея боится, чтобъ она

Подъ бременемъ тоски своей не пала,

И бракъ нашъ для того онъ ускоряетъ,

Чтобы сдержать потоки слезъ ея.

Которыя сильнй всегда бываютъ

Въ уединеніи. Такъ вотъ причина

Поспшности: вы знаете ее.

ЛОРЕНЦО (въ сторону.)

О лучше бъ я не зналъ, что остановкой

Должно ей быть! Смотрите вонъ идетъ

Сюда сама синьора, вотъ она.

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же и Юлія.

ПАРИСЪ.

Какъ счастливо мы встртились теперь,

Моя владычица, моя супруга!

ЮЛІЯ.

Я буду тмъ, чмъ вы меня назвали,

Когда супругой вашей буду я.

ПАРИСЪ.

И это будетъ, непремнно быть

Должно въ четвергъ.

ЮЛІЯ.

Что быть должно, то будетъ.

ПАРИСЪ.

Вотъ это истина.

ЛОРЕНЦО.

Скажите, вы

На исповдь пришли къ отцу святому?

ЮЛІЯ.

Нтъ, не къ нему, а къ вамъ, когда бы я

На вашъ вопросъ отвтъ дала.

ПАРИСЪ.

И отъ него

Не скройте же, что любите меня.

ЮЛІЯ.

Отъ васъ не скрою я,— люблю его.

ПАРИСЪ.

Увренъ я, что вы признаетесь

Въ любви ко мн.

ЮЛІЯ.

О если это такъ,

То боле цны въ моемъ признаньи будетъ,

Когда его я сдлаю заочно,

Чмъ вамъ въ лицо.

ПАРИСЪ.

Бдняжечка, твое

Прекрасное лицо отъ горькихъ слезъ

Жестоко пострадало.

ЮЛІЯ.

О, не много

У моего лица отняли слезы!

Кто не богатъ, не много тотъ теряетъ.

ПАРИСЪ.

Вы оскорбляете лицо свое

Словами этими гораздо больше,

Чмъ слезы вс.

ЮЛІЯ.

Нтъ, истина, синьоръ,

Не можетъ оскорбить, что я сказала,

То своему лицу сказала я.

ПАРИСЪ.

Твое лицо не мн ль принадлежитъ?—

И собственность мою ты оскорбила.

ЮЛІЯ.

Быть можетъ, вы и правы, мой синьоръ,

Незнаю и: не мн мое лицо

Принадлежитъ. Досугъ-ли, мой отецъ.

Теб теперь? не то я вечеромъ

Сюда приду.

ЛОРЕНЦО.

Теперь свободенъ я,

И мой досугъ къ твоимъ услугамъ, дочь.

Синьоръ, наедин намъ должно быть.

ПАРИСЪ.

Избави Богъ смутить снятое дло!

Сейчасъ же я уйду. Ну, Юлія!

Я рано разбужу тебя въ четвергъ!

И такъ прошай, прощай до четверга,

Теперь прими священное лобзанье.

(Парисъ цлуеть ея руку и уходитъ.)

ЮЛІЯ.

Запри, запри скоре дверь… приди…

И помога мн плакать: все погибло!

Нтъ для меня спасенья, нтъ надежды!

ЛОРЕНЦО.

Ахъ, Юлія! я знаю скорбь твою,

Она меня выводитъ изъ ума.

Какъ слышалъ я, ршительно въ четвергъ

Ты съ этимъ графомъ въ бракъ должна вступить.

ЮЛІЯ.

Не говори, что слышалъ ты объ этомъ,

Когда сказать не можешь, какъ спастись,

И если мн твоя помочь не можетъ мудрость,

Одобри лишь ршеніе мое —

И этотъ ножъ въ мгновенье мн поможетъ.

Меня и Ромео самъ Богъ соединилъ,

Моя рука принадлежитъ супругу —

И прежде чмъ отдать ее другому,

Я лучше отску ее…

Скорй въ себ я сердце умерщвлю,

Чмъ допущу другому передаться.

О, пусть же, пусть мн опытность твоя

Подастъ теперь совтъ какой-нибудь,

Не то, смотри, сыграетъ роль судьи

Вотъ этотъ ножъ: разсудитъ онъ меня

Съ моей бдой,— онъ тяжбу разршитъ,

Которой ты ни старостью своей,

Ни мудрою наукой не ршишь!

О, говори, скоре говори!

Мн ждать нельзя: я жажду умереть,

Когда все то, что ты сказать мн можешь,

Не будетъ словомъ избавленья.

ЛОРЕНЦО

Тише

Дочь, надежда: мелькнуло что-то мн,

Похожее какъ будто на надежду,

Но то, что намъ свершить оно велитъ,

Отчаянно, ужасна, какъ и то

Что мы хотимъ предотвратить теперь.

Когда, чтобъ избжать съ Парисомъ брака,

Ты силу чувствуешь въ себ на смерть,

То безъ сомннія ршишься ты

Быть въ состояніи подобномъ смерти?..

Ршишься ты? я средство дамъ теб.

ЮЛІЯ.

Чтобъ избжать ужаснаго союза.

Готова я съ той башни соскочить!

Охотнй я въ разбойничій притонъ

Или въ берлогу змй пойду… О, лучше!

Прикуй меня къ одной цпи съ медвдемъ,

Иль ночью на кладбище брось меня,

Покрытое костями мертвецовъ,

Скелетами и черепами ихъ

Безгубыми и желтыми! Пусть буду

Я слышать стукъ и трескъ сухихъ костей!

Иль положи въ недавнюю могилу

И съ мертвецомъ однимъ однь покровомъ:

На все, на все готова я ршиться,

О чемъ я не могла и слышать прежде

Безъ ужаса, на все ршусь безъ страха,

Безъ всякаго раздумья, лишь остаться бъ

Супругу моему — женою чистой.

ЛОРЕНЦО.

Такъ слушай же, или теперь домой,

Будь весела, скажи, что ты согласна

За графа вытти. Завтра середа,

Но завтрешнюю ночь ты постарайся

Одной остаться къ комнат своей,

И даже няню не пускай ложиться,

Съ собой. Когда совсмъ въ постель ты ляжешь,

Вотъ эту склянку выпей всю до дна.

Вдругъ пробжитъ по тлу у тебя

Сокъ усыпляющій, холодный. Онъ

Въ теб вс жизненныя силы схватитъ.

Артеріи замрутъ, не станутъ биться,

Ни теплоты не будетъ, ни дыханья,

Ничто не обличитъ, что ты живешь,

Лица и устъ твоихъ увянутъ розы

И блднымъ пепломъ станутъ. Окна глазъ

Закроются какъ будто дланью смерти.

И каждый членъ, упругость потерявъ,

Недвижимый, окостенетъ весь

И будетъ холоденъ. Ты въ этомъ вид,

Взаймы у смерти цпенящей взятомъ,

Пробудешь сорокъ-два часа, потомъ

Какъ будто бы отъ сладостнаго сна

Проснешься ты. Когда придетъ поутру

Женихъ тебя будитъ, мертва ты будешь.

По нашему обычаю, тогда

Тебя въ одежды лучшія однутъ,

И понесутъ, не закрывая гроба,

Въ могильный склепъ фамильи Капулетовъ,

А между тмъ, еще ты не проснешься.

Я къ Ромео пошлю письмо и дамъ

Все знать ему — и онъ сюда прибудетъ.

Мы съ нимъ тогда стеречь твой будемъ сонъ,

И какъ проснешься ты, то въ туже ночь

Удешь въ Мантую отсюда съ нимъ.

Вотъ, что должно тебя освободить

Отъ этого ужаснаго стыда,

Когда въ теб ни женская причуда,

Ни женскій страхъ души не поколеблетъ.

ЮЛІЯ.

Дай мн, о дай! не говори о страх.

ЛОРЕНЦО.

На вотъ, возьми! неколебима будь

И счастлива въ ршеніи своемъ,

А къ Ромео пошлю монаха я

Съ письмомъ скорй.

ЮЛІЯ.

Любовь, дай силы мн!

Она одна меня избавить можетъ,

Прощай, отецъ мой милый.

(Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ III.

Комната въ домъ Капулета.

Капулетъ, синьора Капулетъ, няня, и слуга.

КАПУЛЕТЬ.

По списку этому зови гостей.

(1-й слуга уходить.)

Ты, негодяй, ступай и приведи

Мн двадцать поваровъ искусныхъ.

2-й СЛУГА.

Ужь дурнаго не приведу, синьоръ, вдь я посмотрю, облизываютъ ли они у себя пальцы.

КАПУЛЕТТЪ.

Да что же ты черезъ это узнаешь?

2-й СЛУГА.

А какъ же, синьоръ. Тотъ плохой поваръ, который не облизываетъ своихъ пальцевъ, такъ ужь того я не приведу, который не уметъ облизывать пальцевъ.

КАПУЛЕТЬ.

Иди же скорй.

(Слуга уходитъ).

Эхъ, не успемъ мы всего уладить!

Гд дочь моя? На исповдь пошла?

НЯНЯ.

Такъ точно, мой синьоръ.

КАПУЛЕТЬ.

Ну, дай-то Богъ,

Чтобы монахъ на путь ее наставилъ.

Какая своевольная двчонка!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т же и Юлія.

НЯНЯ.

Смотрите-ка, какъ весело идетъ.

КАПУЛЕТЬ.

Ну что, упрямица? Гд ты бродила?

ЮЛІЯ.

Я тамъ была, гд научилась я

Раскаянью въ грх непослушанья.

Монахъ святой веллъ мн пасть къ ногамъ

Отца и у него молить прощенье.

Я васъ молю простить меня, — отнын

Не выду я изъ послушанья къ вамъ.

КАПУЛЕТЪ.

Послать скорй за графомъ, — извстить

Его объ этомъ. Я хочу, чтобъ бракъ

Былъ завтра же поутру совершенъ.

ЮЛІЯ.

Я встртилася съ графомъ у Лоренцо.

Изъ правъ любви ему я уступила

Все то, что скромности не оскорбляетъ.

КАПУЛЕТЪ.

Я радъ, я радъ, — вотъ хорошо, ну встань.

Все это такъ, какъ быть должно. Я графа

Хочу сейчасъ же видть. Эй, кто тамъ!

Ступай, зови сюда скоре графа.

Какой монахъ почтенный, право онъ

Сокровище для города всего.

ЮЛІЯ.

Ты, няня, хочешь ли итти со мной

Въ мою уборную и мн помочь

Для завтрашняго дня наряды выбрать?

СИНЬОРА КАПУЛЕТЬ.

Для завтрашняго дня? для четверга.

До четверга довольно времяни.

КАПУЛЕТЬ.

Ступай сь ней, няня. Завтра, завтра свадьба.

(Юліи и няня уходить.)

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Когда же приготовить все успемъ?

Вдь скоро ночь.

КАПУЛЕТЬ.

Молчи ужъ ты, успемъ!

Какъ я примусь, такъ все пойдетъ какъ надо —

Поврь, жена. Поди-ка къ Юліи

И помоги въ нарядахъ ей! я нынче

Совсмъ не лягу спать — оставь меня,-

На этотъ разъ я буду самъ хозяйкой.

(Синьора Капулетъ уходитъ).

Кто тамъ? Вс разбрелись… ну что жъ?

Я къ графу самъ пойду и самъ его

Увдомлю, что свадьба будетъ завтра.

(Уходя.)

Какъ у меня теперь легко на сердц!

Одумалась упрямица моя!

ЯВЛЕНІЕ V.

Комната Юліи.

Юлія и няня.

ЮЛІЯ.

Конечно, этотъ лучше всхъ нарядъ.

Но, няня милая, прошу тебя,

Оставь меня одну на эту ночь.

Мн надобно молиться много, много,

Чтобъ надъ собой умилостивить небо:

Ты знаешь грхъ тяжелый я свершаю.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т же и синьора Капулетъ.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЬ.

Вы все еще хлопочете! Ну что,

Вамъ не нужна ли помощь?

ЮЛІЯ.

Нтъ, синьора,

Мы выбрали ужъ все, что нужно будетъ.

Теперь позвольте мн одной остаться.

Пусть няня эту ночь пробудетъ съ вами,

Вы въ хлопотахъ: она помочь вамъ можетъ.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЬ.

Прощай, спокойной ночи! лягъ теперь,

Теб покой необходимъ.

(Синьора Капулетъ и няня уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ VII.

Юлія, (одна.)

Прощайте!

Когда мы вновь увидимся, Богъ знаетъ!

Томящій холодъ страха пробгаетъ

По жиламъ у меня и жизнь во мн

Оледняетъ… кликну ихъ назадъ…

Мн страшно… Няня! но зачмъ мн няня?

Одной сыграть мн должно эту сцену.

Приди, фіалъ!

Что, если не подйствуетъ напитокъ?…

И повлекутъ меня на бракъ съ Парисомъ?…

Нтъ, нтъ! вотъ что спасетъ меня, лягъ здсь!

(Кладетъ возл себя кинжалъ).

Что если это ядъ? что, если онъ

Нарочно для меня его составилъ,

Чтобъ отвратить позоръ втораго брака?

Боюсь — но впрочемъ нтъ, не можетъ быть,

Онъ праведный, благочестивый мужъ…

Оставь меня, оставь, дурная мысль!…

Но если я проснуся въ этомъ гробъ

Не во время, не къ той пор, когда

Придетъ мой Ромео спасти меня?…

Я не могу безъ ужаса подумать!…

Я задохнусь подъ сводами пещеры:

Вдь въ пасть ея не входитъ свжій воздухъ.

И я умру, и мертвую меня

Мой Ромео найдетъ!… Положимъ нтъ,

Я не умру, — но очень можетъ быть,

Что страшное тьмы съ смертью сочетанье,

И ужасомъ исполненное мсто:

Пещера мрачная, гроба, могилы,

Гд праддовъ моихъ умершихъ кости

Ужь нсколько столтій хоронились,

Гд свжій трупъ, кровавый трупъ, Тибальта

Лежитъ, гніетъ, окутавъ въ саванъ свой,

И гд, поврье есть, въ часы ночные

Блуждаютъ привиднья… Боже, мой,

Создатель мой!… легко, легко, быть можетъ,

Проснувшись я… и этотъ смрадъ гніенья,

Невнятныя стенанья подъ землей,

Похожія на стопы Мандрагоры,

Когда ее съ корнями вырываютъ…

И если человкъ услышитъ ихъ,

Онъ обезуметъ… легко быть можетъ…

О, если и проснусь, отъ ужаса

Разстроится мой умъ, — безумная

Начну играть моихъ отцовъ костями,

И съ мертваго Тибальта сдерну саванъ,

И въ бшеномъ припадк костью предка

Я раздроблю больной свой черепъ… о!..

Смотри, вотъ онъ, я вижу, духъ Тибальта,

Онъ ищетъ Ромео, — а! Ромео,

Ты прокололъ его концемъ меча!

Остановись, Тибальтъ, постой, постой…

Иду я, Ромео — пью за тебя!

(Бросается на постель.)

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Зала въ дом Капулета.

Синьора Капулетъ и няня.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЬ.

Вотъ, на ключи, и разныхъ пряностей

Ты забери побольше.

НЯНЯ.

Финиковъ

Въ пирожное на кухн требуютъ.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Т же и Капулетъ.

КАПУЛЕТЪ.

Живй, живй, второй птухъ проплъ,

Ужь колоколъ звонилъ — ужь три часа.

Ты, добрая Анджелика, сходи

Да посмотри за кухонной работой.

НЯНЯ.

Идите-ка, идите, хлопотунъ,

Ложитесь спать, не лягте-ка — смотрите,

Больнымъ вамъ завтра быть.

КАПУЛЕТЪ.

Вотъ вздоръ какой.

Я часто ночи проводилъ безъ сна,

Для длъ гораздо меньшихъ, чмъ теперь,

И болнъ не былъ никогда.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЬ.

Я знаю,

Ты волокита не послдній былъ

Въ свои года. Теперь не то, теперь

Сама прогуливать я буду сонъ,

Чтобъ только по ночамъ ты не гулялъ.

(Уходятъ синьора Капулетъ и няня.)

КАПУЛЕТЪ.

Ревнивая какая! Человкъ,

Что тамъ несешь ты — а?

ЯВЛЕНІЕ X.

Капулетъ и Слуга.

1-й СЛУГА.

Для повара несу я что-то, самъ не знаю что.

КАПУЛЕТЬ.

Иди скорй, иди скорй, (слуга уходитъ) Ты, братъ,

Ступай полньевъ принеси сухихъ,

Піетро кликни: онъ теб покажетъ,

Гд ихъ найти.

2-й слуга.

И у меня, синьоръ,

Есть голова — найдетъ она полнья,

И не зачмъ полньями Піетро

Тревожить мн, синьоръ.

КАПУЛЕТЬ,

Клянусь душой,

Онъ ловко говоритъ. Ай, негодяй!

Ха, ха! каковъ?— да ты, братъ самъ полно!

Ужь разсвло — клянуся честью, день!

Вотъ съ музыкой игратъ придетъ сейчасъ.

(Музыка.)

Что онъ сказалъ, то сдержитъ — музыку

Ужь слышу я, онъ близко, — няня, няня!

Жена, кто тамъ… Эй няня, чортъ возьми!

(Входитъ няня.)

Ступай скоре, Юлію буди

И помоги убраться ей, ступай, —

А я пойду съ Парисомъ поболтаю.

Ну, шевелись, или скорй: женихъ

Ужь здсь — ступай скорй, я говорю.

(Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ XI.

Комната Юліи. Юлія въ постел.

НЯНЯ.

Синьора! ай, синьора! Юлія!

Эге — да какъ же крпко спитъ она!

Эй козочка, синьора! Фу, какая

Сонливица! вставай, мой свтъ, вставай

Синьора, милочка моя, невста!

Фу, Боже мой, ни слова, ни словечка!

На цлую недлю видно вы

Хотите выспаться, и то сказать

На будущую ночь, ручаюсь я,

Парисъ стараться неусыпно будетъ,

Чтобъ неуснули вы. Прости насъ, Боже!—

Какъ спитъ она здорово!— надобно

Мн разбудить се, — синьора,

Синьора, — эй синьора! хорошо жь

Вотъ графъ придетъ, застанетъ васъ въ постел,

Онъ васъ спугнетъ, и вскочите вы разомъ,—

Ахъ! Боже мой, совсмъ одтая,

Не скинула и платья! Охъ, какая!

Опять въ постель упала,— какъ-нибудь

Да разбужу — синьора, ай синьора!

Синьора! Ахъ! мой Боже!— помогите!

О горе мн, зачмъ родилась я!

Подайте спирту мн.. Синьора! синьора!

ЯВЛЕНІЕ XII.

Т же и синьора Капулетъ.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЬ.

Что здсь за шумъ?

НЯНЯ.

Плачевный день! плачевный!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Скажи мн, что такое?

НЯНЯ.

Посмотрите!

О тяжкій день!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

О горе, горе мн!

Мое дитя, дитя мое, проснись!

О, оживи! проглянь! иль я умру

Съ тобою… помогите! помогите!

Кричи, зови!

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Т же и Капулетъ.

КАПУЛЕТЪ.

Э, стыдъ какой! Скоре

Ведите Юлію — ужь здсь.

НЯНЯ.

Ужь умерла она, она скончалась!

Мертва, мертва, несчастный день! о горе!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Несчастный день! она мертва, мертва!

КАПУЛЕТЪ.

Га! дайте мн ее увидть — о!

Ужь холодна! остановилась кровь

И члены замерли, оцпенли….

Отъ этихъ устъ ужь отлетла жизнь!

Смерть на нее легла, морозъ, морозъ

Безвременный сдавилъ цвтокъ прекрасный,

Прекраснйшій на всемъ лугу!

Проклятый часъ! старикъ несчастный я!

НЯНЯ.

Плачевный день!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

О, злополучный день!

КАПУЛЕТЪ.

О смерть! ты у меня ее отняла,—

Чтобъ воплями мн душу истомить:

Зачмъ же ты теперь языкъ сковала

И не даешь мн говорить?

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Т же, Лоренцо, Парисъ съ музыкантами.

ЛОРЕНЦО.

Готова-ли итти невста въ церковь?

КАПУЛЕТЪ.

Пойдетъ она, но ужь не возвратится.

О, сынъ мой! въ эту ночь на брачный день твой

Съ невстою твоею смерть легла.

Смотри, вотъ здсь лежитъ она.— Цвтокъ

Прекрасный, смерть тебя оборвала!

Сонъ смерти взялъ въ супруги дочь мою,

Онъ ма и зять, онъ и наслдникъ мой!

Я умереть хочу, и все оставлю зятю:

Исчезла жизнь — все достается смерти!

ПАРИСЪ.

Такъ долго ждалъ я видть это утро —

Какой же видъ оно мн представляетъ!

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Проклятый день, день бдственный, несчастный!

О, ненавистный день! плачевный часъ!

Такого часу время не видало

Съ тхъ поръ, какъ начало свой путь оно!

Одно дитя, одно всегда и было,

Одно дитя, одно лишь бдное дитя!

Одна была отрада у меня,

Одно мн было утшенье — смерть

Взяла его!

НЯНЯ.

О горе, горе, горе!

День горестный, день бдственный, плачевный!

Такого дня еще я не видала.

О день! о день! о ненавистный день!

Земля такого дня еще не знала,

Такого мрачнаго! О день несчастный!

ПАРИСЪ.

Обманутъ я, растерзанъ, оскорбленъ,

Убитъ! О смерть чудовище! тобой

Обманутъ я. О смерть свирпая

Ты растерзала, ты меня низвергла!

Любовь моя! о жизнь! нтъ ужь не жизнь,—

Любовь!— Любовь моя въ объятьяхъ смерти!

КАПУЛЕТЪ.

Отчаянье, убійство, муки, адъ!

Часъ горестный! зачмъ, зачмъ пришелъ ты?

Убилъ, убилъ ты наше торжество!

Дитя мое, дитя! душа моя!

Я дтищемъ своимъ тебя назвать

Не смю — умерла ты, умерла!

О горе мн! дитя мое скончалось!

ЛОРЕНЦО.

Довольно! постыдитесь! горесть вы

Не укротите горестнымъ стенаньемъ.

Въ прекрасной двушк дв части было,

И часть одна принадлежала вамъ,

Другая часть принадлежала небу,

Теперь же вся принадлежитъ она ему:

И что жъ могло быть лучше для нея?

Вы вашу часть упрочить не могли,

Вы не могли сберечь ее отъ смерти.

Богъ къ жизни вчной пріобщилъ свою.

Цль высочайшая стремленій вашихъ

Была ее возвысить, рай отрадъ

Въ стремленіяхъ своихъ вы находили.

Объ чемъ же вы рыдаете теперь?

Превыше облаковъ она теперь

Вознесена, она на горнемъ неб!

Плохую жь вы любовь имли къ ней,

Когда въ отчаянье вдаетесь вы

Безумное, и плачете о томъ,

Что Богъ ее возвысилъ!….

Отрите-жь слезы, полно плакать, тло

Прекрасное внчайте розмариномъ,

И въ лучшія убравъ ее одежды,

Какъ слдуетъ, вы въ церковь понесите….

КАПУЛЕТЪ.

Приготовленья къ свадебному миру

Для мрачныхъ похоронъ послужатъ вамъ.

Звонъ колокольный, заунывный звонъ —

Вотъ наша музыка, — пиръ свадебный

Въ печальныя поминки перешелъ,

А свадебныя псни въ панихиду,

И не невсту — трупъ цвты украсятъ!

ЛОРЕНЦО.

Синьоръ, ступайте, вы, синьора, съ нимъ,

И вы Парисъ идите. Приготовьтесь

Вс слдовать за мертвецомъ прекраснымъ.

За что-нибудь караетъ небо васъ:

Съ покорностью внимайте Божій гласъ!

(Капулетъ, синьора Капулетъ, Парисъ, Лоренцо уходятъ, уносятъ Юлію.)

ЯВЛЕНІЕ XV

Музыканты и няня.

1-й МУЗЫКАНТЪ.

Намъ теперь приходится убрать наши инструменты и убираться.

НЯНЯ.

Ахъ, люди добрые! ахъ, уберите!

Не до того теперь: везд разстройство.

(Уходитъ.)

1-й МУЗЫКАНТЪ.

Ну, что жь? настроить можно какъ-нибудь.

ЯВЛЕНІЕ XVI.

Т же и Піетро.

ПІЕТРО.

Музыканты, о, музыканты!— отраду сердечную, отраду сердечную! Если вы не хотите, чтобъ я умеръ — сыграйте отраду сердечную.

1-й МУЗЫКАНТЪ.

Зачмъ же отраду сердечную?

ПІЕТРО.

О музыканты! затмъ, что мое сердце само напваетъ вотъ этотъ припвъ:

Изныло отъ горя сердечко мое!

Сыграйте же мн, пожалуйста, что-нибудь веселенькое.

2-й МУЗЫКАНТЪ.

Теперь не до игры.

ПІЕТРО.

Такъ вы не хотите?

МУЗЫКАНТЫ.

Нтъ!

ПІЕТРО.

А я бы вамъ заплатилъ звучную плату.

1-й МУЗЫКАНТЪ.

Чмъ же бы ты заплатилъ намъ?

ПІЕТРО.

Не деньгами, нтъ! а я бы сплъ вамъ, я бы послужилъ вамъ своимъ голосомъ.

1-й МУЗЫКАНТЪ.

Правда, холопъ только и можетъ платить своею службою.

ПІЕТРО.

Теб видно захотлось, чтобы холопскій кинжалъ постучался въ твою голову.

2-й МУЗЫКАНТЪ.

Вложи-ка свой кинжалъ, а выложи лучше свое остроуміе.

ПІЕТРО.

Берегитесь же моего остроумія, и проколю васъ желзнымъ остріемъ безъ помощи кинжала. Отвчайте мн, какъ слдуетъ умнымъ людямъ.

Когда душа болитъ отъ дкой муки,

И горести грудь нашу истомятъ,

То музыки серебряные звуки…

Почему серебряные звуки? а? почему сказано музыки серебряные звуки? Что ты скажешь, Симонъ Струнка?

1-й МУЗЫКАНТЪ.

Да потому, должно быть, что серебро иметъ пріятный звукъ.

ПІЕТРО.

Прекрасно. Ну а ты Гуго Бубенъ?

2-й МУЗЫКАНТЪ.

Я думаю, потому серебряные звуки, что музыканты звучать за серебро.

ПІЕТРО.

Превосходно. Ты что скажешь, Джемсъ Запвало?

3-й МУЗЫКАНТЪ.

Да что сказать, я ужь не знаю что сказать.

ПІЕТРО.

Ахъ, братъ, прости, я забылъ, что ты пвчій. Я ужъ самъ скажу за тебя. Музыки серебряные звуки сказано потому, что вашъ братъ рдко получаетъ золото за свое звучанье.

То музыки серебряные звуки

Мгновенно грудь и душу исцлятъ!

(Піетро уходить напвая.)

1-й МУЗЫКАНТЪ.

Что это за негодяй такой?

2-й МУЗЫКАНТЪ.

Ну его къ чорту, Джакъ! Пойдемъ-ка туда, подождемъ похоронной процессіи, можетъ быть, еще и пообдать дадутъ.

(Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Мантуа. Улица.

РОМЕО (одинъ.)

Когда не лжетъ глазъ, видящій во сн,

То сны мои мн радость близкую

Пророчатъ. Царь груди моей легко

И весело на трон возсдаетъ.

Весь этотъ день какой-то дивный духъ

Какъ будто бы меня приподнимаетъ

Веселыми мечтами отъ земли.

Мн снилося, что будто бы пришла

Сюда моя супруга, и нашла

Меня уже умершимъ, (странный сонъ!

Я былъ мертвецъ, не потерявъ сознанья!)

И будто бы она въ меня вдохнула

Жизнь новую, и будто я возсталъ

И ощутилъ себя владыкой міра.

О Боже мой! и призраки любви

Такъ радостью богаты! что жь она,

Сама любовь? какими же она

Богатствами владетъ!

ЯВЛЕНІЕ II.

Ромео и Бальтазаръ.

РОМЕО.

Изъ Вероны

Извстья! -Ну что, мой Бальтазаръ?

Ты не письмо ль привезъ мн отъ Лоренцо?

Ну что моя супруга? что она?

Что мой отецъ? объ ней то мн скажи,

Объ Юліи моей: здорова-ли?—

Она всего дороже… все прекрасно,

Когда она благополучна только.

БАЛЬТАЗАРЪ.

Прекрасно все: она благополучна…

Въ могил Капулетовъ прахъ ея

Покоится, безсмертная жь душа

Средь ангеловъ, я видлъ самъ,

Какъ вынесли ее въ могильный склепъ.

И съ похоронъ я прямо поскакалъ

Къ вамъ съ этой встію сюда, простите

Меня за всть плачевную мою!

Вы сами мн приказывали строго

Васъ извщать не медля обо всемъ.

РОМЕО.

Какъ, въ самомъ дл? ну, теперь судьба,

Съ тобой расчетъ оконченъ!.. Бальтазаръ!

Ты знаешь домъ, въ которомъ я живу?

Ступай сейчасъ, достань бумаги мн,

Достань чернилъ — да лошадей нанять:

Я ду въ ночь.

БАЛЬТАЗАРЪ.

Простите мн, синьоръ:

Я не могу оставить насъ теперь.

Вы блдны такъ, вашъ взоръ блуждаетъ дико —

Недоброе онъ предвщаетъ мн.

РОМЕО.

Пустое, другъ, пустое! ты ошибся…

Оставь меня и длай все, что я

Теб веллъ. А отъ Лоренцо нтъ

Письма ко мн?

БАЛЬТАЗАРЪ.

Нтъ, добрый мой синьоръ.

РОМЕО.

Ну все равно: ступай же ты теперь

Найми мн лошадей, я за тобой

Приду сейчасъ же.

(Бальтазаръ уходить.)

ЯВЛЕНІЕ III.

РОМЕО, (ОДИНЪ.)

Хорошо же, Юлія, —

Я въ эту ночь съ тобой соединюсь.

Подумаемъ о средствахъ.— А, не долго

Мысль страшная ты заставляешь ждать.

Того, кому нужна бываешь ты!..

Мн въ голову пришелъ одинъ аптекарь….

Онъ гд-то здсь живетъ не подалеку…

Его недавно, какъ-то видлъ я…

Съ лицемъ нахмуреннымъ, въ лохмотьяхъ бдныхъ,

Заботливо онъ травы разбиралъ,

Въ глазахъ его былъ виднъ страшный холодъ,

И до костей его изгрызла нищета…

Въ его убогой лавк, видлъ я,

Висла черепаха, крокодилъ

И чучелы другихъ уродливыхъ

Страшилищь, нищенски по полкамъ были

Разставлены пустые ящики,

Зеленые горшки и пузырьки.

Согнившая аптекарская дрянь

Валялася какъ будто на показъ,

Смотря на нищету его, тогда

Я самъ-себ сказалъ, вотъ если бы

Кому-нибудь понадобился ядъ,

Котораго продажа въ Манту

Подъ смертной казнію запрещена, —

Вотъ этотъ негодяй презрнный тотчасъ

Продастъ его, о эта мысль тогда

Была предвстницей того, что скоро

Нуждаться самъ я буду въ яд! Этотъ

Бднякъ его теперь продать мн долженъ.

Сегодня праздникъ, кажется, какой-то

И лавка заперта его. Эй, ты!

Аптекарь.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Ромео и Аптекарь.

АПТЕКАРЬ.

Кто зоветъ меня такъ громко?

РОМЕО.

Поди сюда. Я вижу бденъ онъ.

Вотъ видишь 60 червонцевъ здсь:

За нихъ мн дай ты драхму яду, слышишь!

Такого яду дай, чтобы въ одно

Мгновенье онъ по жиламъ разливался,

Чтобъ жизнью утомленный человкъ,

Принявъ его, на мст мертвымъ палъ.

Такого яду дай, чтобъ отъ него

Дыханіе изъ тла вылетало

Съ такою же могучей быстротой,

Какъ порохъ, загорвшись, вылетаетъ

Изъ пушки…

АПТЕКАРЬ.

Я имю ядъ такой.

Но въ Манту подъ смертной казнію

Законъ его продажу запрещаетъ.

РОМЕО.

Какъ, неуже-ль боишься смерти ты,

Бднякъ, оборванный, несчастный? Голодъ

Въ твоихъ щекахъ, гнетущая нужда

Въ глазахъ твоихъ гнздится, нищета

Клочками на спин твоей повисла.

Нтъ, этотъ міръ теб не другъ, недругъ

Теб законъ, предписанный отъ міра:

Закон тебя обогатить не можетъ.—

Такой законъ не издавался міромъ.

Такъ выдь же ты изъ нищеты своей

И откажись отъ ней — на вотъ, возьми…

АПТЕКАРЬ.

Я волей твердъ, но бдность уступаетъ.

РОМЕО.

И золото я бдности твоей

Даю, а воля пусть не принимаетъ.

АПТЕКАРЬ.

Вотъ ядъ: къ какую вамъ угодно жидкость

Вы всыпьте порошокъ и выпейте,

И еслибъ вы хоть двадцать человкъ

Превосходили силою своей,

Лишитесь жизни вы въ одно мгновенье.

РОМЕО.

Вотъ золото: возьми ты этотъ ядь,

Онъ гибельнй для человка, больше,

Гораздо больше онъ надлалъ зла

На этой отвратительной земл,

Чмъ бдный запрещенный порошокъ.

Не ты мн продалъ ядь, а я теб.

Прощай, купи себ скоре корму

И мясомъ кости голыя однь.

Пойдемъ со мной, лекарство, а не ядъ,

Ко гробу Юліи пойдемъ со мной,

Мн тамъ нужна твоя услуга будетъ.

(Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Жилище Лоренцо.

Іоаннъ и Лоренцо.

ІОАННЪ.

Лоренцо, эй! Лоренцо, братъ Лоренцо!

(Входитъ Лоренцо.)

ЛОРЕНЦО.

А, это голосъ брата Іоанна.

Грядущему изъ Мантуи привтъ.

Что Ромео? Ну что онъ говоритъ?

Иль, можетъ быть, онъ написалъ ко мн,

Такъ дай письмо.

ІОАННЪ.

Я не былъ въ Манту.

Отправившись за братомъ босоногимъ,

Чтобъ взять его и съ нимъ пуститься въ путь,—

А онъ тогда недужныхъ навщалъ,—

Съ товарищемъ я остановленъ былъ

Градскою стражею по подозрнью,

Что оба мы въ больниц заразились,

Въ больниц, гд свирпствуетъ чума.

ЛОРЕНЦО.

Кто жъ къ Ромео отнесъ мое письмо?

ІОАННЪ.

Послать не могъ я также, — вотъ оно,

Никто не брался отнести его:

Страшились вс чумы.

ЛОРЕНЦО.

Несчастный случай!

Письмо мое, клянусь св. Францискомъ,

Имло много важнаго въ себ.

Опасность изъ того большая можетъ быть,

Что не было доставлено оно.

Братъ Іоаннъ, ступай скорй, достань

Мн ломъ и принеси сюда сейчасъ же.

ІОАННЪ.

Братъ мой, иду,— и принесу теб.

ЛОРЕНЦО.

Теперь спшить мн должно къ монументу,

Наврное вотъ въ эти три часа

И Юлія прекрасная проснется.

И мн она не будетъ благодарна,

Что Ромео объ этихъ приключеньяхъ

Не получилъ извстья никакого.

Но въ Маптую тогда я напишу

Вторичное письмо, а Юлію

Возьму къ себ,— она пробудетъ здсь

Въ моей обители до той норы,

Какъ Ромео сюда прибыть успетъ.

О трупъ живой, о бдный трупъ живой,

Въ могил мертвеца похороненный!

(Уходить).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Могильный склепъ, монументъ Капулетовъ.

Парисъ, его пажъ съ цвтами и факелами.

ПАРИСЪ.

Подай мн факелъ, пажъ, поди стань одаль,

Нтъ, нтъ! ненужно факела, возьми

Я не хочу, чтобъ видли меня,

Поди и лягъ во всю свою длину

Подъ кипарисомъ тмъ, и ухо ты

Плотнй къ земл изрытой приложи.

Земли рыхла отъ частыхъ погребеній,

Малйшій шорохъ ты услышать можешь,

Ты свистомъ мн подашь сигналъ тотчасъ-же,

Когда шаги услышишь чьи-нибудь.

Подай цвты, ступай, исполни все.

ПАЖЪ.

Мн страшно одному остаться здсь,

Среди могилъ, но должно покориться!

ПАРИСЪ.

Я ложе брачное твое, цвтокъ

Прекраснйшій, цвтами усыпаю!

Счастливый гробъ въ своихъ объятьяхъ ты,

Вмшаешь совершенный образецъ

Безсмертія. Прелестное созданье,

Средь ангеловъ живущее теперь,

О Юлія, прими послдній даръ

Изъ рукъ моихъ, изъ рукъ того, который

Благоговлъ передъ тобой при жизни

И гробь твой чтитъ надгробною хвалой!

(Пажъ свиститъ)

Мн пажъ даетъ сигналъ — идутъ сюда.

Чья святотатская нога блуждаетъ

Въ ночное время здсь, о, кто смущаетъ

Надгробное привтствіе любви?

Какъ! съ факелами? Ночь, сокрой меня на мигъ.

(Отходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ VII.

Ромео и Бальтазаръ.

РОМЕО.

Подай мн ломъ и ротъ возьми письмо.

Ты моему отцу вручишь его

Поутру завтра, дай теперь мн факелъ.

Послушай! если жизнь теб мила.

То что бы ты ни видлъ, чтобъ ни слышалъ,

Не подходи, не прерывай меня…

Я въ ложе смертное хочу сойти,

Чтобы лицо жены моей увидть.

Но главное, чтобъ съ пальца у нея

Снять драгоцнное кольцо, мн нужно.

Для дла важнаго оно мн нужно!

Уйди же, другъ, уйди совсмъ отсюда.

Но если ты, влекомый любопытствомъ,

Осмлишься подсматривать за мной.

Бда теб, клянуся небесами,

Клянусь,— я разорву тебя на части

И жадное кладбище я усю

Твоими членами: часъ этотъ страшенъ!

Намренья мои свирпо-дики,

Не такъ неумолимъ голодный тигръ

И море бурное не такъ опасно!…

БАЛЬТАЗАРЪ.

Синьоръ, уйду, не помшаю вамъ.

РОМЕО.

Ты этимъ дружбу мн свою докажешь.

Возьми вотъ это, другъ, или скорй.

Живи, будь счастливъ, добрый человкъ.

БАЛЬТАЗАРЪ.

Слова его, напротивъ, заставляютъ

Не уходить, ужасенъ взоръ его,

Намреньямъ его не врю я.

(Отходить.)

РОМЕО.

Пасть ненасытная, утроба смерти!

Часть лучшую пожрала ты,

Я вскрою челюсти твои гнилыя,

(Разбиваетъ двери монумента.)

И начиню тебя я новой пищей.

ПАРИСЪ.

А! изгнанный надменный Монтэгю,

Который умертвилъ двоюроднаго брата

Моей возлюбленной, я думаю.

Что это и свело ее во гробъ,

О, онъ пришелъ сюда, чтобъ наругаться

Надъ ихъ тлами — я схвачу его.

(Приближается.)

Останови свой нечестивый замысл,

О подлый Монтэгю! неужли мщенье

Ты простираешь за предлы смерти?

Я задержу тебя, изгнанникъ низкій,

Ступай за мной, ты долженъ умереть.

РОМЕО.

Я долженъ умереть, за этимъ я

Сюда пришелъ, мой добрый юноша.

Не искушай отчаяннаго ты,

Бги, оставь меня: ты видишь ли,

Какое множество здсь мертвыхъ,

Подумай же объ нихъ и устрашись.

О юноша, прошу тебя, прошу

Не навлекай на голову мою

Ты новаго грха,— не раздражай меня,

Уйди скорй! Клянуся небомъ, я

Гораздо боле тебя люблю,

Чмъ самого-себя, поврь — сюда

Я съ умысломъ на жизнь свою пришелъ.

Уйди жъ, уйди, живи — ты посл скажешь,

Что человкъ съ больнымъ умомъ тебя

Изъ сожалнья же къ теб просилъ уйти,

ПАРИСЪ.

Я презираю вс твои угрозы,

Преступникъ ты: я здсь тебя свяжу.

РОМЕО.

Такъ ты меня на битву вызываешь,

Ну, мальчикъ, берегись.

(Они дерутся.)

ПАЖЪ.

О, Боже мой?

Они дерутся, побгу за стражей!

ПАРИСЪ.

О, я убитъ! (Падаетъ.) Съ ней положи меня,

Когда теб доступно состраданье.

РОМЕО.

Исполню, хорошо, но кто же онъ?

Вгляжусь въ его лице… А! родственникъ

Меркуціо — Парисъ… Что говорилъ мн

Мой человкъ, когда мы шли сюда?

Былъ невнимателенъ мой духъ тревожный.

Какъ полнится, мн Бальтазаръ сказалъ,

Что будто съ Юліей былъ обрученъ

Парисъ. Сказалъ мн это Бальтазаръ?

Иль мн пригрзилось? Быть можетъ, это

Я въ помшательств ума вообразилъ,

Когда онъ мн разсказывалъ объ ней.

О дай, Парисъ, дай руку мн свою!

Въ одной со мной несчастья черной книг

Записанъ ты! въ торжественной гробниц

Я схороню тебя, въ гробниц? Нтъ!

Въ обители прозрачной, полной свта:

Въ ней Юлія покоится, Парисъ!

И красотой гробницу превращаетъ

Въ веселую обитель ликованій!

Покойся здсь, мертвецъ, похороненный

Руками мертвеца!..

(Кладетъ его въ монументъ.)

Не рдко люди

Становятся въ послднія минуты

Вдругъ веселы, и эту вспышку жизни

Зовутъ мгновенной молніей предъ смертью.

Но вспышку мрачную мою — могу-ль

Я молнійнымъ лучомъ назвать? Супруга!

О Юлія! дыханіе твое

Смерть выпила, по не иметъ смерть

Надъ красотой твоею власти — ты

Не побжденная лежишь!…

О! красоты сіяетъ цвтъ пурпурный

И на устахъ, и на лиц твоемъ,

Смерть пальца блднаго еще до нихъ

Не довела… А ты, Тибальтъ, ты здсь ли

Лежишь въ своемъ кровавомъ одяньи?

Что лучшаго могу теб я сдлать,

Какъ не повергнуть твоего врага

Рукою той, которая сломила

Цвтъ юности твоей! Прости меня,

Мой братъ!… Ахъ Юліи, ты отчего

Все также хороша? Неужли долженъ

Подумать ч, что призракъ безтлесный,

Въ тебя влюбилась смерть, и здсь во тьм

Костлявое чудовище тебя

Хранитъ и требуетъ твоей любви…

Но я — я здсь! Тебя стеречь я буду,

Изъ этого чертога мрачной ночи

Не виду никогда, на вки здсь

Останусь я,— въ сообществ червей,

Прислужниковъ теперешнихъ твоихъ:

Здсь вчное пристанище себ

Я осную, и съ тла моего,

Наскучившаго міромъ, я стряхну

Ярмо враждебныхъ звздъ… Глаза, глядите

Въ послдній разъ, вы, руки, обнимите

Въ послдній разъ! А вы, уста,

Врата дыханія, запечатлйте

Законнымъ поцлуемъ то, что и

У смерти ненасытной сторговалъ

На вчное владнье! О приди

Мой горькій проводник, приди, пряди.

Ты кормчій безнадежный,— вотъ минута!

Бросай скорй на гибельный утесъ

Свой утомленный и больной корабль!…

За Юлію я пью! (Пьетъ.) Аптекарь честный,

О! быстро дйствуетъ твое лекарство!

Такъ, съ этимъ я лобзаньемъ умираю.

(Умираетъ.)

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Входитъ съ другаго конца пещеры Лоренцо съ факеломъ и ломомъ.

ЛОРЕНЦО.

Святой Францискъ! направь мои шаги.

Ужъ сколько разъ мои скользили ноги

Между гробовъ во мгл ночной! Кто тамъ?

Кто въ часъ глухой и поздній въ гости къ смерти

Пришелъ?

БАЛЬТАЗАРЪ.

Вашъ другъ и человкъ съ нимъ вмст.

Знакомый вамъ.

ЛОРЕНЦО.

Благослови тебя Господь!

Скажи, мой добрый другъ, чей факелъ тамъ

Льетъ тщетный свтъ по головамъ и черепамъ

Лишеннымъ глазъ? какъ мн сдается, онъ

Горитъ у монумента Капулетовъ.

БАЛЬТАЗАРЪ.

Вы не ошиблись, мужъ благочестивый,

И господинъ мой тамъ, любимый вами.

ЛОРЕНЦО.

Кто?

БАЛЬТАЗАРЪ.

Ромео.

ЛОРЕНЦО.

Давно ли онъ пришелъ?

БАЛЬТАЗАРЪ.

Ужь полчаса.

ЛОРЕНЦО.

Ступай за мной въ пещеру.

БАЛЬТАЗАРЪ.

Не смю я, мой господинъ не знаетъ,

Что и остался здсь. Ужасно онъ

Грозить мн смертію, когда осмлюсь

Остаться здсь и подсмотрть за нимъ.

ЛОРЕНЦО.

Останься жъ, я пойду одинъ. Страхъ, страхъ,

Овладваетъ мной…

БАЛЬТАЗАР.

Когда я спалъ

Подъ кипарисомъ, мн пригрезилось,

Что будто господинъ мой съ кмъ-то бился

И что противника убилъ мой господинъ.

ЛОРЕНЦО.

Эй, Ромео! (Приближается.) О Боже, Боже! горе!

Чья это кровь предъ входомъ монумента

Пролита? Чьи мечи лежатъ нагіе,

Окровавленные въ жилищ мира?

(Входитъ въ монументъ.)

Какъ, Ромео? О! блдный… Кто еще?

Какъ, и Парись? и весь окровавленный!

Она встаетъ…

(Юлія просыпается и встаетъ)

ЮЛІЯ.

Лоренцо!… гд же мой супругъ?

Я. помню хорошо, гд а должна была

Проснуться и гд проснулась я,

Гд жь мой супругъ, Ромео?

(Слышенъ шумъ.)

ЛОРЕНЦО.

Я слышу шумъ….

Синьора, убжимъ скорй отсюда,

Изъ этого жилища смерти, язвы

И неестественнаго сна! Уйдемъ!

Могущество превыше смертныхъ силъ

Разрушило предначертанья наши.

О поспши! твой мужъ въ твоихъ объятьяхъ

Лежатъ безжизненный. Вотъ и Парисъ.

Пойдемъ, пойдемъ, я отведу тебя

Въ обитель инокинь святыхъ — спши,

Не спрашивай. Ужъ стража здсь, идутъ..

Идемъ же, Юлія! (Шумъ усиливается) я ухожу.

(Уходить.)

ЮЛІЯ.

Ступай, ступай! я не пойду съ тобой

Что это? склянка… О, какъ крпко сжала

Ее рука супруга моего!

А! вижу — ядъ, супругъ мой, дни твои

Безвременно скончалъ. Какой ты жадный,

Все выпилъ, все, ни капли не оставилъ..

Возьму лобзанье съ устъ твоихъ. Быть можетъ,

Достаточно на нихъ осталось яду.

Чтобъ умертвить, чтобъ изцлить меня.

(Она цлуетъ его.)

Уста твои теплы.

ГОЛОСА, (за сценой.)

Куда же, гд?

ЮЛІЯ.

Я слышу шумъ! скорй, скоре къ длу!

А! благодтельный кинжалъ!— сюда!—

(Схватываетъ кинжалъ Ромео.)

Здсь, здсь ножны твои! (Закалывается)

Заржавй здсь,

А мн дай умереть!

(Умираетъ.)

ПАЖЪ.

Вотъ здсь, вонъ тамъ, гд факелъ свтится.

1-й СТРАЖЪ.

Кровь на земл, обгайте кладбище,

Берите всхъ, кто попадется вамъ.

(Нкоторые выходятъ).

О жалкій видъ!— Вотъ графъ лежитъ убитый

И Юлія въ крови, тепла еще,

И видно, что не давно умерла,

А между-тмъ она схоронена

Два дна назадъ… Ступайте къ герцогу,

Бгите къ Капулетамъ,— поднимите

Всхъ въ дом Монтэгю, другихъ зовите!

(Выходятъ еще нсколько человкъ. Входятъ нкоторые изъ стражей съ Бальтазаромъ.)

2-й СТРАЖЪ.

Вотъ Ромео служитель,— на кладбище

Нашли его.

1-й СТРАЖЪ.

Держите же его

До той поры, какъ герцогъ самъ прибудетъ.

(Входитъ другой стражъ съ Лоренцо.)

5-й СТРАЖЪ.

Вотъ мн монахъ попался — онъ дрожитъ

И плачетъ и вздыхаетъ. У него

Я взялъ вотъ этотъ ломъ и мечъ.

А шелъ онъ съ этой стороны кладбища.

1-й СТРАЖЪ.

Большое подозрнье,— задержите.

(Входитъ герцогъ ее свитою).

ГЕРЦОГЪ.

Какое же. несчастье здсь случилось?

Какое же несчастье васъ воззвало

Отъ утренняго сна?

(Входятъ Капулетъ, синьора Капулетъ и другіе.)

КАПУЛЕТЪ.

Что значитъ это?

Что за тревога здсь — и что это за крики?

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

Народъ на улиц взываетъ: Ромео!

Другіе: Юлія, Парисъ! и вс бгутъ

Сюда къ гробниц нашей.

ГЕРЦОГЪ.

Что за страхъ

Смущаетъ всхъ и слухъ тревожитъ нашъ?

1-й СТРАЖЪ.

Вотъ, повелитель, графъ Парисъ лежитъ.

Вотъ мертвый Ромео, вотъ Юлія,

Умершая давно, но теплая,

И умерщвленная сейчасъ.

ГЕРЦОГЪ.

Ищите,

И разъузнайте какъ столь страшное убійство

Свершилось.

1-й СТРАЖЪ.

Вотъ мы нашли монаха,

И Ромео умершаго слугу.

При нихъ вс нужныя орудья были,

Чтобъ отперетъ жилище мертвецовъ.

КАПУЛЕТЪ.

О, Боже мой! Жена — смотри, дочь паша,

Въ крови! Кинжалъ ошибся: домъ его

Теперь пустой — при бедр Монтэгю,

А онъ попалъ въ грудь дочери моей.

СИНЬОРА КАПУЛЕТЪ.

О этотъ видъ, видъ смерти, будто звонъ,

Звонъ похоронный, въ гробъ меня зовущій.

(Входятъ Монтэгю и другіе.)

ГЕРЦОГЪ.

Приблизься, Монтэгю ты рано всталъ,

Но раньше легъ наслдникъ твой и сынъ.

МОНТЭГЮ.

Ахъ, повелитель мой, жена мои

Скончалась въ эту ночь — печаль о сын

Изгнанник ей сокрушила грудь.

Какія жь вновь несчастья сговорились

И бдной старости моей грозятъ?

ГЕРЦОГЪ.

Смотри — и ты увидишь.

МОНТЭГЮ.

О сынъ мой, сынъ!

Не хорошо съ отцемъ ты поступилъ.

Не давъ ему пойти впередъ ко гробу.

ГЕРЦОГЪ.

Сдержите же теперь свои стенанья —

Все темное намъ должно уяснить,

И отыскавъ источникъ бдъ кровавыхъ

Я поведу печали ваши самъ

И васъ самихъ, быть можетъ, приведу

Къ могил я. Умолкните жь, теперь,

И скорбь свою терпнью покорите.

На чью главу упало подозрнье?

ЛОРЕНЦО.

Всхъ больше на меня оно упало,

Хоть меньше всхъ способенъ я на то.

Въ чемъ можете меня подозрвать,

Противъ меня и время говорить

И мсто страшнаго убійства. И вотъ

Я здсь стою: признаніемъ моимъ

Я обвиню и извиню себя.

ГЕРЦОГЪ.

Такъ говори-жь, и разскажи, что знаешь.

ЛОРЕНЦО.

Мое повствованье будетъ кратко,

На долгій же мучительный разсказъ

Не стало-бы дыханья моего,

Срокъ не великъ моей печальной жизни.

Сей Ромео, лежащій здсь безъ жизни,

Сей Ромео, былъ Юліи супругъ.

А Юлія, безжизненная также

Его супругой врною была,

Я брачное имъ далъ благословенье,

День тайнаго союза ихъ былъ днемъ

Погибели Тибальта — смерть его

Изгнала новобрачнаго отсюда.

Объ немъ-то такъ, совсмъ не о Тибальт,

Крушилась Юлія. Вы думали

Освободить ее отъ власти горя,

Вы силою хотли за Париса

Отдать ее. Она ко мн пришла,

Съ отчаяньемъ во взор умоляла.

Отъ этого вторичнаго союза

Ее спасти,— и въ кель у меня

Убить себя грозила. Я ей далъ,

Своей наукою руководимый,—

Напитокъ усыпительный, и онъ

11е обманулъ меня, и произвелъ

То дйствіе, котораго я ждалъ:

Онъ далъ ей видъ умершей. Между тмъ

Я къ Ромео послалъ письмо, чтобъ онъ

Прибылъ сюда, къ несчастной этой ночи,

Помочь ей встать изъ чуждаго ей гроба.

Но тотъ, съ кмъ я послалъ мое письмо,

Врагъ Іоаннъ, случайно былъ задержанъ,

И мн вчера принесъ письмо обратно.

Тогда ршился я пойти одинъ

Подъ этотъ сводъ, въ минуту пробужденья,

Чтобъ Юлію отвесть въ мою обитель.

Тамъ, думалъ я, останется она

До той поры, какъ Ромео получитъ

Извстье обо всемъ. Какъ я пришелъ,

Ужь грачи. Парисъ и врный Ромео

Безжизненны лежали здсь. Она

Проснулася, я умолялъ ее

Пойти со мной — съ терпніемъ нести

Небесный приговоръ. Возникшій шумъ

Меня уйти заставилъ, а она

Въ отчаяньи за мною не пошла

И собственной рукой лишила жизни

Себя, какъ видимъ мы. Вотъ все, что знаю.

Кормилиц былъ тайный бракъ извстенъ.

Вотъ все, и если въ чемъ-нибудь меня

Находите виновнымъ вы, то пусть

Жизнь старая моя погибнетъ жертвой

Подъ строгостью закона безпощадной!

ГЕРЦОГЪ.

Мы праведнымъ тебя всегда считали.

Гд Ромео служитель?— Что ты скажешь?

БАЛЬТАЗАРЪ.

Я господину моему привезъ извстье

О смерти Юліи. Изъ Мантуи

Онъ прискакалъ сюда, къ гробниц этой.

Здсь онъ письмо мня отдалъ — вотъ оно,

Письмо къ отцу — и смертью мн грозилъ,

Идя въ пещеру, если я останусь.

ГЕРЦОГЪ.

Подай письмо,— я посмотрю его.

А гд Парисовъ пажъ, поднявшій стражу?

Что длалъ здсь твой господинъ — скажи.

ПАЖЪ.

Онъ усыпалъ цвтами гробъ невсты,

Заране велвъ мн отойти.

Вдругъ кто-то съ факеломъ сюда явился,

Чтобъ отворить гробницу — и мгновенно

Мой господинъ напалъ на незнакомца,

А я скорй за стражей побжалъ.

ГЕРЦОГЪ.

Письмо слова монаха подтверждаетъ,

Здсь ихъ любовь, извстіе о смерти…

Онъ пишетъ также здсь, что ядъ купилъ —

У бднаго аптекаря,— и съ нимъ

Пришелъ подъ этотъ сводъ, чтобъ умереть.

Приблизьтесь Капулетъ и Монтэпо!

Сюда, враги! Смотрите: бичь небесный

Караетъ васъ за дикую вражду.

Вс радости у васъ убило небо

И чмъ же, чмъ?— любовію убило!

Двухъ человкъ по крови близкихъ мн

Лишился я — надъ всми Бога длань!

КАПУЛЕТЪ.

О, братъ мой, Монтэгю, дай руку мн.

МОНТ’ГЮ.

И болю, чмъ руку дамъ теб:

Я статую изъ золота поставлю

Въ честь Юліи,— и никогда,

Пока слыветъ Вероною Верона

Въ такую цну статуи не будетъ.

КАПУЛЕТЪ.

Такую жь статую поставлю я

Въ честь Ромео, съ его супругой рядомъ

О жертвы бдныя вражды несчастной!

ГЕРЦОГЪ.

Угрюмый миръ намъ этотъ день несетъ —

Свтило дня не хочетъ появиться!

Идемъ, несчастныхъ длъ разсмотримъ ходъ,

Одни накажутся, инымъ простится.

Нтъ повсти печальне, чмъ повсть

О Ромео и Юліи его!

РОМЕО И ЮЛІЯ,

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТІЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Читайте также: