Роковое увлечение, Толстой Феофил Матвеевич, Год: 1872

Драматургия
Время на прочтение: 47 минут(ы)
Скачать в PDF

РОКОВОЕ УВЛЕЧЕНІЕ.

Драма въ 4-хъ дйствіяхъ.

Къ представленію дозволено. С.-Петербургъ, 26 октября, 1873.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Афанасій едоровичъ Шавровъ, бывшій богатый помщикъ.
Агафонъ Петровичъ Лагодинъ, мелкопомстный помщикъ, сбитый съ толку эмансипаціею, трусливый и запуганный. Въ приживальщикахъ у Афанасія едоровича.
Ольга, 13 лтъ, дочь Шаврова — двушка съ характеромъ.
Князь Беркутовъ, красивый молодой человкъ, личность загадочная.
Евстафій Корпенко, малороссъ, отставной кавалерійскій унтеръ-офицеръ, прикащикъ Шаврова.
Судебный слдователь.
Груша, горничная Ольги.
Буровъ, арестантъ.
Жардармы и полицейскіе.

Дйствіе происходитъ въ имніи Шаврова, въ Орловской губерніи.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Сцена представляетъ обширную комнату, по стнамъ шкафы съ книгами, по правую сторону большой письменный столь, съ папками и бумагами. По лвую диванъ, небольшой столъ, съ чайными принадлежностями.

СЦЕНА I.

Шавровъ и Лагодинъ. (Пьютъ чай. Шавровъ сидитъ на диван и куритъ, а Лагодинъ сидитъ на стул въ почтительной поз.)

Шавровъ.

Совстно какъ-то, живя въ деревн, сидть сложа руки. Земля подъ рукой, сады, оранжереи также, запустить все это жаль, а должно признаться, что пока, на первое время, трудно хозяйничать.

Лагодинъ.

Какже-съ! помилуйте, и какъ еще трудно, почти невозможно-съ. (Привстаетъ.) А я, Афанасій едоровичъ, еще булочку возьму. Превкусный, на сливкахъ, подрумяненыя.

Шавровъ.

Кушай на здоровье! (Продолжая.) Садовника я выписалъ изъ Петербурга, большія деньги плачу, а случается такъ, что цвты не кому полить. Чернорабочихъ нтъ, какъ нтъ! Въ особенности въ рабочую пору.

Лагодинъ.

Врно говорить изволите, Афанасій едоровичъ, истинную правду. (Привстаетъ.) А я еще булочку возьму!

Шавровъ.

Да кушай на здоровье, говорятъ теб! Правду-то я говорю, а рабочихъ нтъ, какъ нтъ, и хоть садъ запускай и оранжереи закрывай.

Лагодинъ (утирая лобъ и ставя чашку на подносъ).

А что-же тутъ хорошаго, смю спросить. (Озираясь и понижая голосъ.) Все это ничто боле, какъ баловство — послдствіе, знаете, распущенности нравовъ.

Шавровъ (прерывая).

Со временемъ все это обойдется, ‘перемелется, все мука будетъ.’ Выработаются другія понятія, заведутся артели и рабочихъ, и прислуги. Ну! а на первыхъ порахъ, разумется, трудновато.

Лагодинъ (озираясь и таинственно).

Нтъ! Афанасій едоровичъ, ‘не перемелется,’ а разв размелется совсмъ. Все это, смю доложить… вышла штука неловкая.

Шавровъ (съ улыбкою).

Какая эта штука?

Лагодинъ.

Да вотъ ваша… (Таинственно.) мансипація.

Шавровъ (смясь).

А ты зачмъ-же самъ просилъ?

Лагодинъ.

Что это вы, Афанасій едоровичъ, побойтесь Бога! Когда же это я просилъ?

Шавровъ (шутя).

Нтъ! любезный другъ, ты не отвиливай.

Лагодинъ.

Какая мн была неволя, скажите на милость, просить о мапсипаціи. То-ли дло былое время! У меня всего было 12 душъ обоего пола, а жили это мы съ покойницей-женой, какъ у Христа за пазухой. И поили, и кормили это они насъ, и табачкомъ снабжали — а про меня вотъ распространили слухи, что будто-бы я всему причиною.

Шавровъ.

Ты что-то путаешь, любезный другъ, вдь ты задолго до 1861 года оставилъ уже свое гнздо и проживалъ у графа Бориса.

Лагодинъ.

Это я по собственному желанію-съ! Жена моя тогда скончалась, скучно стало, и простоквашки не съ кмъ пость бывало — а я, знаете, гршенъ, смерть покушать сладко люблю и при томъ не въ одиночеств, а въ пріятной компаніи. Его сіятельству это извстно было, вотъ он и говорятъ однажды: перезжай, молъ, ко мн — я тебя буду гастроному учить, кулинарному, говоритъ, искусству. И книжки такія мн дали, распрекрасныя такія, что, читая одно росписаніе блюдъ, слюнки потекутъ. Вотъ тогда я перебрался къ ихъ сіятельству, да 8 лтъ и прожилъ. Поврите-ли, что вс даже парадные обды, вс какъ есть, его сіятельство поручалъ мн заказывать. Со смертью графа, вотъ вы благодтель, Афанасій едоровичъ (Цлуетъ въ плечо,) соблаговолили пріютить бездомнаго сироту, а то бы мн, по милости вашей… (Вдругъ понижаетъ голосъ и озирается.) Ухъ, мансипація эта.

Шавровъ.

Да что ты, Агафонъ Петровичъ, чего боишься? Какъ только хоть намекнешь объ мансипаціи, такъ и испугаешься, точно въ воду пырнешь.

Лагодинъ.

А какже! помилуйте.— У насъ посредникъ престрогій. Чуть что противу мансипацги, такъ онъ васъ тотчасъ за рога.

Шавровъ.

Ну ужъ это ты выдумываешь, любезный другъ! Никакой на тебя власти посредникъ не иметъ. Жалобу на тебя отъ мужичка, это правда, онъ приметъ и разберетъ, но до того, что ты на счетъ эмансипаціи думаешь и говоришь, ему дла нтъ.

Лагодинъ.

Ужъ я не знаю-съ! а только въ душ убжденъ, что если посреднику заблагоразсудится, такъ онъ, такъ, или иначе, а въ Сибирь упрячетъ безпремнно. (Шавровъ см&#1123,ется.) Вамъ хорошо смяться, Афанасій едоровичъ, у васъ вонъ какое помстье, и всякій почетъ вамъ отдаютъ, а нашъ братъ, безпріютный, что такое предъ посредникомъ? Червь пресмыкающійся! боле ничего. (Увлекаясь.) А какъ подумаешь, право! Былъ я въ своей изб самъ большой! Бывало, повелваю своими крпостными, и все какъ есть исполняется безпрекословно. Нтъ, Афанасій едоровичъ, мансинація ваша…

Шавровъ (наклоняясь къ Лагодину.)

Берегись, посредникъ идетъ!

Лагодинъ (вздрагивая и не поворачивая головы, громко говоритъ).

Благодтельная реформа положила конецъ народнымъ страданіямъ и возвела Россію на степень первенствующей державы…

Шавровъ (хохочетъ).

Ахъ ты, трусъ естественный. Никакого посредника нтъ, а ты-то причитываешь!!

Лагодинъ (встаетъ и утираетъ себя).

Какже вамъ не совстно, отецъ благодтель, побойтесь Бога, вдь до смерти старика испугали, даже поджилки, затряслися, Ей-Богу!

СЦЕНА II.

Тже и Карпенко (прикащикъ Шаврова, въ унтеръ-офицерской форм).

Карпенко (останавливаясь въ дверяхъ).

Здравія желаемъ, ваше, высокородіе!

Шавровъ.

Здорово, Карпенко! Ну чмъ порадуешь?

Карпенко.

Никакого средства Нтъ, ваше высокородіе, вотъ теперича скоро снокосъ бы нора начинать, клеверъ такъ и распустился, разжирлъ, а изъ 24-хъ вольнонаемныхъ рабочихъ всего только три на лицо.

Шавровъ.

Задатки, небойсь, пораздавалъ?

Карпенко.

Какже! безъ этого нельзя…

Шавровъ.

А пачпорты, небойсь, не отобралъ?

Карпенко.

Помилуйте, ваше высокородіе, какже это возможно! Все, какъ есть, въ порядкахъ у чинилъ.

Шавровъ.

Такъ пожалуйся посреднику.

Карпенко.

Ходилъ, посредственникъ говоритъ, что не его дло. Не стану я, говорить, въ чужомъ узд разыскивать. Ступай, молъ, къ исправнику, тотъ перепишется, съ кмъ слдуетъ.

Шавровъ.

Ну и что же?

Карпенко.

Ходилъ къ исправнику, а онъ, сказываютъ, другую недлю, какъ на мертвомъ тл сидитъ. Вотъ ты тутъ и управляйся, какъ знаешь. (Уходитъ, увидавъ входящую Ольгу.)

СЦЕНА III.

Т же и Ольга кром Корпенко.

Шавровъ (увидавъ Ольгу).

Оленька, здраствуй, другъ мой милый, мы съ тобою еще не видались сегодня.

Ольга (въ волненіи).

Посмотри-ка, отецъ, что у тебя длается на сел.

Шавровъ.

Что такое тамъ происходить? Ужасы какіе нибудь, волки что-ли одолли?

Ольга.

Хуже!! Я сегодня рано утромъ пошла навстить дочь едосьи, вчера ей ногу вилой попортили, навозъ возили. Прихожу я въ село, а тамъ вопль и слезы. Бабы столпились и голосятъ на всю улицу.

Шавровъ.

Что же такое случилось?

Ольга (съ упрекомъ).

Спрашивай еще! самъ знаешь, я чай!

Шавровъ.

Ей, ей! и не догадываюсь.

Ольга.

Пріхалъ посредникъ съ становымъ и объявилъ, что будетъ скотъ продавать. Загнали это на выгонъ коровъ, лошадей, овецъ, поставили караулъ изъ понятыхъ, а бабы вокругъ ревутъ такъ, что душу раздираютъ.

Шавровъ.

Что-жъ длать, другъ мой, мужички пробуютъ новые порядки, платить податей и другихъ повинностей не хотятъ. Думаютъ, авось либо такъ сойдетъ. А посредникъ обязанъ взыскивать казенныя и другія недоимки.

Ольга.

Толкуй, пожалуйста, казенныя! это по твоему требованію крестьянскій скотъ продаютъ.

Шавровъ.

Не можетъ быть! Вдь крестьяне не на оброк, я выпустилъ ихъ на выкупъ, и притомъ ты сама знаешь, что хотя они очень и очень зажиточны, но я отказался отъ 20%, слдуемыхъ съ нихъ по закону.

Ольга.

То-то и есть, выкупныя деньги взыскиваютъ, а за что положенъ выкупъ?

Шавровъ.

Какъ за что? за землю, которою они пользуются. Вдь земля то, кажется, моя или, лучше сказать, наша съ тобою.

Ольга (въ раздумъи).

Это еще вопросъ!

Шавровъ.

Глупенькая ты моя, возлюбленная дочка! Гд это ты набралась этихъ мыслей? Основаніе нашей собственности положено еще до Петра, тогда служилымъ людямъ раздавались земли, столько-то четвертей, съ правомъ вотчиннаго владнія. Потомъ предки паши мало по мало прикупали земли на собственныя деньги, вотъ и образовалась богатая большая вотчина, село Отрадное.

Ольга.

А все же не мшало бы послать сказать посреднику, чтобъ онъ продажу скота пріостановилъ.

Шавровъ.

Не могу, милая ты моя! Пойми же ты, что семейный союзъ основанъ на правахъ собственности. Я не въ прав былъ бы жениться, еслибъ не былъ убжденъ, что могу обезпечить своему семейству безбдное существованіе. Отказаться отъ собственности теперь я не могу и не желаю. Собственно для себя я не боюсь лишеній, но не могу допустить мысль, чтобы ты, мое сокровище, воспитанная въ довольств, не могу, говорю я, подумать, чтобы ты нуждалась въ чемъ либо.

Ольга.

Пожалуйста, обо мн не хлопочи — я всегда съумю прокормить себя.

Шавровъ (ласково).

Вотъ какъ! Это какимъ же образомъ?

Ольга.

Ну, ужъ это мое дло, а вотъ пошли лучше сказать посреднику, чтобы онъ крестьянскаго скота не продавалъ.

Шавровъ.

Какая упрямая! говорятъ теб, что права на это я не имю.

Ольга.

Хорошо же, отецъ, помни это. Ты мн отказалъ, и я теб’ при случа не уступлю. (Цлуетъ отца.)

Шавровъ (шутливо).

Ахъ, какой страхъ!

СЦЕНА IV.

Въ теченіе предыдущей сцены Лагодинъ молчитъ, но выражаетъ нкоторое недоумніе и ужасъ, слушая рчи Ольги, при появленіи ея на сцен, онъ почтительно подходитъ къ ручк. Въ конц III сценц Корпенко показывается въ дверяхъ и слышитъ слова Ольхи касательно продажи крестьянскаго скота.

Тже и Корпенко.

Корпенко.

Не безпокойтесь, барышня, никакой продажи не будетъ!

Шавровъ.

Это почему?

Корпенко.

А отъ того самаго, ваше высокородіе, что покупщиковъ нту-ти. Посредникъ сердится, ногами топаетъ, волосы на себ рветъ, а ничего не подлаешь. Даже престо смхъ, силою покупать не заставишь. Свои не покупаютъ, а чужихъ нтъ. Или, можетъ, плохо оповстили, а можетъ, и запугали. (Хихикаетъ.)

Ольга.

Ну, и слава Богу! Прощайте, папа! Читать пойду… (Афанасій едоровичъ цлуетъ дочъ)

СЦЕНА V.

Тже, кром Ольги.

Корпенко.

На постоялый дворъ, что у възда въ село, въхалъ сегодня утромъ баринъ, не то отставной офицеръ, не то помщикъ, не знаю, право. Одтъ по черкесскому, папаха черная на голов, кинжалъ на пояс.

Шавровъ.

Зачмъ же онъ пріхалъ?

Корпенко.

А вотъ вашему высокородію письмо просили передать. (Вынимаетъ изъ обшлага,)

Шавровъ (оглядываетъ письмо).

Да кто онъ такой?

Корпенко.

Не могу знать! спросить не у кого, прислуги не имется, а пріхали они изъ города на ямщицкой тройк.

Шавровъ (распечатывая письмо).

Что ему надо? (Надваетъ очки, читаетъ письмо, перевертываетъ его нсколько разъ и говоритъ, обращаясь къ Лагодину.) Какой-то князь Беркутовъ! не слыхалъ-ли?

Лагодинъ.

Какже, слыхалъ! неоднократно слыхалъ, князь Бебутовъ — фамилія извстная.

Шавровъ.

Теб говорятъ Беркутовъ, а не Бебутовъ.

Лагодинъ.

Ахъ! Князь Беркутовъ! нтъ, не знаю-съ. Должно быть, также изъ тхъ же странъ. Тамъ вс и?’ папахахъ такихъ ходятъ.

Шавровъ.

Странно мн все это кажется. Вотъ что онъ пишетъ: ‘Наслышавшись, ваше высокородіе, что у васъ есть природнаго собственнаго завода отличнйшія лошади рысистыхъ породъ, осмливаюсь покорнйше просить, не соблаговолите-ли уступить мн оныхъ пару. Съ каковою имю честь оставаться вашего высокородія покорнйшій слуга’. Подписано, князь Беркутовъ! (Въ раздумьи.) Странно! письмо совсмъ безграмотное, а подпись — князь Беркутовъ. (Лагодинъ, хлопая глазами и перебирая пальца ни, произноситъ ‘такъ-съ’.) И посмотри, что за почеркъ. Точно нарисована буква къ букв.

Лагодинъ (косится ни письмо.)

Чтоже-съ, почеркъ отличный, крупный такой, я и безъ очковъ различить могу. Ну и письмо, чтоже-съ, очень почтительное!

Шавровъ (улыбаясь).

Что теб такъ поправилось? можетъ то, что онъ проситъ уступить оныхъ пару, съ каковою иметъ честь оставаться моимъ покорнйшимъ слугою.

Лагодинъ (конфузится).

Нтъ-съ! я такъ вообще говорю, что письмо почтительно и красиво написано.

Шавровъ (въ раздумьи).

Все это мн очень не нравится. Богъ его знаетъ, что это за князь? откуда онъ взялся и отъ кого онъ могъ слышать о моемъ небольшомъ конномъ завод. (Обращаясь къ Корпенко.) И зачмъ это ты не сказалъ ему, братецъ ты мой, что лошади никуда не годятся, что продажныхъ, молъ, нтъ.

Корпенко.

Помилуйте, ваше высокородіе, какже это я да свое добро буду хапть. Матки у насъ первйшій сортъ, круторебрыя, да и жеребцы загляденье. Что за грудь! что за крупъ! что за глаза! да хоть у ‘Красавчика’, любимца барышни, да такой лошади и на лебедянской ярмарк не сыскать. А ваша милость говорить изволите: зачмъ это я не охаилъ. Вдь это грхъ, красивую такую тварь Божію порочить. Нельзя также сказать было, что продажныхъ лошадей нту-ти, такъ какъ въ узд я повстилъ, что у насъ молъ 8 отборныхъ лошадей предстоитъ на сбытъ въ семъ году,

Шавровъ.

Ну, нечего длать! сходи на постоялый дворъ и скажи, что прошу князя, сказать, молъ, велли, милости просимъ.

Корпенко.

Слушаю-съ! ваше высокородіе! (Уходитъ.)

СЦЕНА VI.

Шавровъ и Лагодинъ.

Шавровъ.

А какъ ты думаешь? Вдь придется пригласить обдать этого князя.

Лагодинъ (оживляясь).

Какже-съ, непремнно слдуетъ. Гд же его сіятельству откушать. Вдь не на постояломъ двор. Тамъ кром крутой гречневой каши да жидкихъ щей, я чай, ничего нтъ.

Шавровъ.

Ну такъ ты помоги мн въ этомъ дол.

Лагодинъ.

Съ величайшею радостью, Афанасій едоровичъ, ужъ такъ-то поусерствую, что довольны останетесь.

Шавровъ (улыбаясь).

Какъ бишь тебя величалъ покойный графъ.

Лагодинъ (пріятно улыбаясь).

Они меня сначала господиномъ Птухомъ называли, знаете, въ книжк у Гоголева есть такой помщикъ, большой былъ охотникъ сладко покушать, а потомъ, когда я навострился по части кулинарнаго искусства, какъ его сіятельство говорить изволили, то Вательчикомъ называть стали. Ужъ это я познаю, что обозначаетъ.

Шавровъ.

Такъ займись ты этимъ дломъ, Вательчикъ, ты, я знаю, навострился и знаешь, что для сіятельныхъ желудковъ потребно.

Лагодинъ.

Помилуйте-съ! до тонкости то есть знаю-съ!

Шавровъ.

Вотъ меню на сегодняшній обдъ. Бискъ.

Лагодинъ.

Это можно-съ. Значитъ, раковый супъ, только слдуетъ хорошенько протерть, раковыхъ внутренностей не жалть, что бы отваръ, знаете, этакій сизый отливъ получилъ и потомъ подпустить немного каемчеку, перчику такого краснаго, побольше раковыхъ шеекъ — штукъ пять, шесть кнелей на каждую тарелку, во раковыхъ хребтовъ отнюдь не класть. Это по трактирному, не подобаетъ!

Шавровъ (читая меню).

Потомъ пирожки разные!…

Лагодинъ.

И это хорошо-съ! Въ волованчики можно моэльчику подпустить.

Шавровъ.

Это что такое?

Лагодинъ.

Моэльчикъ, это значитъ мозгъ изъ костей! а посредин положить жаренаго на сливочномъ масл персиля, то есть петрушки, этакъ горкой положить.

Шавровъ (продолжая просматривать меню).

Поваръ сказывалъ, что въ город не достали хорошей говядины, а свои волы еще на подножномъ корму, въ убой не поступали еще, такъ онъ предлагаетъ индйку съ яблоками, начиненую.

Лагодинъ.

Помилуйте, Афанасій едоровичъ! Это ужъ невозможно: индйка начиненая яблоками тутъ не у мста. Не княжеское это кушанье! Слдовало бы тутъ филейчикъ хорошенькій съ анчоусовымъ масленіемъ, или ростбифъ по англійски, но ужъ ежели хорошей говядины нтъ, такъ можно сдлать пожарскія котлеты, изъ однихъ куриныхъ крылышекъ, на густыхъ сливкахъ, а посреди блюда каштановый пюре, сухіе каштаны есть, я знаю-съ, а кругомъ блюда сдлать этакую ршеточку изъ тста. Отмнно красиво будетъ! настоящее, можно сказать, княжеское блюдо. Потомъ, слдовало-бы рыбу….

Шавровъ.

Какая же у насъ здсь рыба? Разв велть наловить въ пруд лещей или карасей въ смтан подать.

Лагодинъ.

Невозможно-съ, Афанасій едоровичъ, такая рыба не сіятельное кушанье. Вотъ если бы четверти въ три или четыре лаксъ-форель, или судачекъ, такъ его можно было бы обложить раками, вотъ это хорошо! А что въ меню написано, Афанасій едоровичъ?

Шавровъ.

Въ меню поставлено блые грибы въ смтан.

Лагодинъ.

Ой! ой! невозможно, Афанасій едоровичъ, ей-ей, невозможно! это совсмъ ужъ деревенское кушанье. А вотъ я давеча шелъ по огороду, такъ тамъ еще артишоки остались. Можно аргишоки подать о натюрилъ, соусъ пикантъ или а-ла-барилулъ, тутъ и грибы пустить въ ходъ можно.

Шавровъ.

Чтожъ, хорошо! пожалуй.

Лагодинъ.

А на жаркое можно ту-же индйку, только безъ яблоковъ, а просто на просто на вертел жареную, а кругомъ за неимніемъ дичи дроздовъ на грамен.

Шавровъ.

Ну! а сладкое какое?

Лагодинъ.

Пломбыръ, Афанасій едоровичъ, безпремнно пломбыръ! а кругомъ гласитированный буше-де-дамъ и корзиночки изъ карамели, а въ нихъ по крупной земляник. Отлично будетъ. Его сіятельство отмнно довольны останутся. (Потираетъ руки и прищелкиваетъ языкомъ.)

Шавровъ.

Такъ поди же, любезный Вательчикъ, распорядись!

Лагодинъ (радостно).

Съ превеличайшимъ удовольствіемъ, Афанасій едоровичъ! ну, на счетъ винъ различныхъ?

Шавровъ.

Это ужъ я самъ скажу буфетчику.

Лагодинъ.

Слушаю-съ! (Уходитъ, но возвращается отъ двери.) А потомъ, когда его сіятельство прідутъ, такъ позвольте мн, Афанасій едоровичъ, взойдти сюда, однимъ глазкомъ взглянуть.

Шавровъ.

Приходи, кто же теб мшаетъ.

Лагодинъ.

Покорно благодарю. (Уходитъ.)

СЦЕНА VII.

Шавровъ, а потомъ князь Беркутовъ.

Шавровъ (одинъ).

Все это мн больно не нравится! не сдается мн этотъ князь — да и только! Какъ бы поскорй его спустить? Разв лошадей задаромъ уступить? (Входитъ Князь въ Черкесск съ патронами на груди, на пояс кинжалъ. Въ дверяхъ снимаетъ папаху, волосы черные, курчавые. Князь входитъ развязно, закидывая голову назадъ.)

Князь (къ Шаврову).

Честь имю рекомендоваться, князь Беркутовъ, Грузіи уроженецъ. Наслышавшись о достоинствахъ разводимой вами рысистой породы лошадей, осмлился явиться съ покорнйшею просьбою — уступить мн пару.

Шавровъ (холодно).

Извольте, князь! Только лошадей моихъ напрасно вамъ расхвалили. Он почти что степной породы, можно сказать, ноги у нихъ крупныя, копыта не стаканчикомъ, а тарелкою, крупы тоже по степному развиты….

Князь (прерывая).

Это все равно! была бы кровь породистая. У насъ, на Кавказ, на иную лошадь и глядть нечего, а ей цны нтъ. Происхожденія ужъ такого!

Шавровъ.

А вы, князь, давно въ Россіи?

Князь.

Да ужъ порядкомъ.

Шавровъ.

То-то я удивляюсь, что у васъ довольно чистый русскій выговоръ.

Князь (крутитъ усъ и искоса посматриваетъ на Шаврова)

Да вдь я въ Россіи воспитывался.

Шавровъ.

А въ какомъ заведеніи?

Князь.

Въ Петербург.

Шавровъ.

Я спрашиваю, въ какомъ заведеніи?

Князь (уклоняясь).

У родныхъ. Въ Петербург у меня много родныхъ, люди богатые. И у меня также большія помстья въ Грузіи. И знаете, что это у меня за кахетинское вино, такъ это чудо! Кувшины этакъ въ землю врыты, а кувшины-то такіе большущіе,t что человкъ потонуть можетъ, и вино такимъ образомъ весь свой запахъ сохраняетъ. Чудо!

Шавровъ (всматриваясь въ Князя).

Вы охотникъ, князь, до хорошаго вина?

Кяязь (спохватясь).

Да, конечно, но не очень! Такъ, за хорошимъ обдомъ выпить стаканъ — другой могу съ удовольствіемъ, а впрочемъ, могу и безъ вина обойтись. Вотъ что я до страсти люблю, такъ это лошадей и деревенскую жизнь. Это для меня очарованіе. (Въ саду показывается Ольга подъ зонтикомъ, она выступаетъ медленно, услышавъ незнакомый голосъ, еще боле замедляетъ шагъ, прислушиваясь къ словамъ незнакомца. Князь продолжая). Выйдешь это рано утромъ въ садъ, повсюду благоуханіе, птички чирикаютъ, грудь дышеть свободно, а тамъ сельское хозяйство, лса, стада и пр., и пр. Вдь и вы, кажется, любите деревенскую жизнь.

Шавровъ (недоврчиво).

Да, люблю жить въ деревн, и дочь моя, слава Богу, любить также. (Увидавъ Ольгу, входящую въ двери, выходящія на террасу.) А вотъ и дочь моя! (Обращаясь къ дочери.) Князь Беркутовъ! (Указывая на дочь.) Дочь моя Ольга!

СЦЕНА VII.

Тже и Ольга. Князь, увидавъ Ольгу, встаетъ стремительно, какъ будто пораженный какимъ-то сверхъестественнымъ видніемъ. Онъ смотритъ, широко открывъ глаза, одною рукою хватается за рукоять кинжала, а другою закидываетъ кудри свои назадъ.

Князь (стараясь придать словамъ восточный выговоръ).

Сыны Востока не умютъ ничего таить, у нихъ душа на ладони, какъ говорятъ въ Россіи. Я пораженъ и ослпленъ! (Шавровъ хмурится.)

Ольга (улыбаясь).

Что-же, я люблю людей откровенныхъ и ненавижу ложь и лукавство.

Князь.

У насъ, на Кавказ, наказываютъ вотъ этимъ (Хватаясь за кинжалъ.) за ложь и (Обращаясь предпочтительно къ Ольг.) непостоянство.

Ольга (смясь).

Да это вы, мущины, такъ распоряжаетесь.

Князь.

Извините, и женщины! Чуть не такъ, тотчасъ же за кинжалъ.

Шавровъ (въ сторону).

Странное дло: говоритъ гладко, а пишетъ… гадко.

Ольга.

На Кавказ, между татаръ, женщина — раба, а что можетъ быть постыдне и позорне рабства!

Князь.

Извините! У горца жена помощница и сотрудница, можно сказать. Въ случа чего такого, нападенія, напримръ, и она возьмется за ружье.

Ольга.

Какъ это должно быть отрадно: раздлять труды мужа своего и, въ случа надобности, способствовать его защит. (Лагодинъ осторожно входитъ, стараясь, чтобъ его не замтили, съ одной стороны сцены Ольга и Князь продолжаютъ разговаривать вполголоса, съ другой—Шавровъ и Лагодинъ.)

Лагодинъ (вполголоса).

Все будетъ отлично, Афанасій едоровичъ, только каенчику не оказалось, такъ я его обыкновеннымъ перцемъ замнилъ.

Шавровъ (разсянно).

Не нравится онъ мн…

Лагодинъ.

Кто это, черный перецъ? Что-же длать, краснаго не имется.

Шавровъ.

Отвяжисъ ты съ перцемъ своимъ! (Тихо, указывая глазами на Князя.) Не нравится мн вотъ этотъ господинъ.

Лагодинъ.

Помилуйте, Афанасій едоровичъ, почему же это? Красивый такой мущина, глазами такъ и сверкаетъ — и такое, кажется, галантерейное обращеніе.

Шавровъ (задумчиво).

То-то и есть: галантерейность обращенія! Не то коломенскій монтеръ, какъ говорятъ на Александринской сцен, не то провинціальный нахалъ… Загадочная личность!

Лагодинъ.

Это вамъ, Афанасій едоровичъ, отъ одежды его сіятельства такъ кажется: будто на театр представляетъ. (Ольга громко смется.)

Шавровъ (вздрагиваетъ и спрашиваетъ).

Оленька, что съ тобою?

Ольга (сквозь смхъ).

Вотъ князь увряетъ, что мущина тогда только истинно любитъ, когда по одному знаку любимой женщины готовъ пронзить себя кинжаломъ.

Шавровъ.

Князь говоритъ о нравахъ горцевъ, они большею частью — дикари.

Князь.

Нтъ, извините!… И у насъ, въ Грузіи, мы готовы по одному знаку любимой женщины пронзить себя кинжаломъ.

Шавровъ.

Не спорю, князь: но какая же порядочная, благовоспитанная женщина потребуетъ отъ любящаго ея человка, чтобы онъ пырнулъ себя кинжаломъ?

Ольга.

Не говоры, отецъ, ручаться нельзя! Въ жизни могутъ встртиться такія обстоятельства, что женщин легче перенести смерть любимаго человка, чмъ измну, или позоръ!.. (Смется.) Впрочемъ, вдь я сама почти дикарка — ты знаешь, папа, какъ я живу…

Шавровъ (недовольный).

Полно вздоръ болтать, Оленька, ты двушка благовоспитанная…

Князь (обращаясь къ Шаврову).

Кстати, позвольте извиниться предъ вами. Я пріхалъ къ вамъ по длу и отнимаю у васъ время пустыми, можетъ быть, разговорами. Не угодно-ли вамъ приказать, чтобы мн показали лошадей, которыхъ вы намрены уступить.(Смотритъ на часы.) До города, кажется, верстъ тридцать, если не боле, мн къ обденному времену желательно было-бы попасть.

Шавровъ (не хотя).

Позвольте, князь, попросить васъ откушать у насъ, а до обда мы сходимъ на конный дворъ, и вы посмотрите всхъ лошадей, назначенныхъ въ продажу.

Князь.

Помилуйте, мн очень совстно! Я, право, не знаю, могу-ли принять обязательное ваше приглашеніе. (Лагодинъ выказываетъ волненіе.)

Ольга.

Отчего же нтъ, князь! Что за церемоніи, у насъ по деревенски, по простот: хлбъ соль на стол — такъ и милости просимъ откушать.

Князь.

Ужъ если и вамъ, Ольга Афанасьевна, угодно приказать, такъ я ослушаться не смю. (Бойко предлагаетъ руку Ольг и въ дверяхъ ухарски надваетъ папаху)

Ольга.

И я пойду съ вами на конный дворъ, хочу посмотрть на Красавчика (Конфузится.), то есть, я хотла сказать, что хочу посмотрть на любимою мою лошадь — Красавчикомъ называется. (Уходятъ Князь съ Ольгою подъ руку впереди, Шавровъ и Лагодинъ сзади. У Шаврова хмурный видъ.)

Занавсъ опускается.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Сцена представляетъ садъ. По лвую руку небольшая открытая бесдка, окруженная съ трехъ сторонъ кустами, по правую крыльцо въ нсколько ступеней, ведущее въ домъ. Задняя декорація: густыя аллеи, прудъ, цвтникъ и проч.

СЦЕНА I.

Ольга и отецъ ея.

Шавровъ (сходя съ лстницы).

Скажи, пожалуйста, другъ мой Оленькаи что же это значитъ? Господинъ этотъ пріхалъ сюда по длу, незванный, непрошенный, лошадей, говоритъ, пріхалъ покупать, и вотъ ужъ шестой дені, какъ торчитъ здсь безвыздно.

Ольга (ласково).

Не ворчи, папа, это я его удерживаю.

Шавровъ.

Побойся Бога, Оленька, что это ты говоришь!

Ольга.

Нтъ, право, папа, мн съ нимъ весело. Подумай въ самомъ дл, какую я жизнь веду! Вдь по истин затворническую. Скучать я, не скучаю, занятіе, слава Богу, есть, но иногда поболтать хочется! Ты, хотя и называешь меня философкою, во согласись, что я еще молода, и пойми, что мн иногда смерть поболтать хочется.

Шавровъ.

Но о чемъ же вы говорите!

Ольга (шутя).

Папа, вы изволите предаваться любопытству! Это нехорошо.

Шавровъ (не обращая вниманія на слова Ольги и продолжая съ нкоторымъ волненіемъ).

И о чемъ говорить съ человкомъ, котораго не знаешь..

Ольга (прерывая).

Вотъ и ошибаетесь! Я знаю его въ совершенств. Онъ человкъ искренній, прямой, откровенный, у него душа на ладони, какъ онъ выразился справедливо въ первый день своего прізда.

Шавровъ.

Полно, такъ-ли?

Ольга.

Совершенно такъ! Онъ ненавидитъ ложь, коварство и за правду готовъ голову сложить.

Шавровъ (въ волненіи).

Положимъ, что такъ, но вдь онъ не получилъ никакого воспитанія, хотя и утверждаетъ, что воспитывался въ Петербург у богатыхъ родныхъ…

Ольга.

Тмъ лучше, значитъ, его не выдрессировали, какъ ученую собачку.

Шавровъ (продолжая).

Пишетъ онъ безграмотно — показалъ бы я теб письмо, въ которомъ онъ проситъ дозволенія посмотрть продажныхъ лошадей, такъ ты бы за него покраснла…

Ольга.

Вовсе не покраснла-бы…

Шавровъ (прерывая).

Вдь онъ совершенный неучъ!

Ольга.

Это не бда! выучиться грамот, писать и нахватать вершковъ по части разныхъ наукъ каждый можетъ, а благородный, возвышенныя чувства даются не каждому.

Шавровъ (съ безпокойствомъ).

Такъ онъ ужъ говорилъ теб о своихъ чувствахъ?

Ольга.

Опять! отецъ, это, право, нехорошо! Ты меня допрашиваешь, а не самъ-ли ты говорилъ, что предоставляешь мн полную свободу чувствъ.

Шавровъ (нжно).

Оленька, душа моя! да вдь страшно! Ей-Богу, страшно! Ты вдь у меня порохъ.,

Ольга (улыбаясь).

Ну что-же? Тмъ лучше: искра одна, и я взлечу на воздухъ. Говорятъ, что двухъ смертей не бывать, а одной не миновать! Такъ лучше смерть скоропостижная, чмъ медленная и мучительная.

Шавровъ (грустно).

Вотъ какія у тебя мысли!

Ольга (ласково грозитъ).

А ты меня не называй порохомъ! Дйствительно, я могу глубоко привязаться отъ всей души и отъ всего сердца, такъ что, не смотря на любовь мою къ свобод, я привяжусь на вки, но воспламениться, какъ какая нибудь институтка, я думаю, что я неспособна.

Шавровъ.

То-то, другъ мой Оленка, вдь бда привязаться въ человку, который совершенно другихъ понятій, другаго воспитанія. Вспомни слова его при первой вашей встрч: ‘я ослпленъ, я пораженъ!’ сказалъ онъ, выпучивъ глаза… Ну прилично ли это? скажи сама.

Ольга (улыбаясь).

Ужъ это не взыщите! Онъ самъ объявилъ про себя, что онъ полудикарь, сынъ Востока.

Шавровъ.

Да полно, такъ ли?

Ольга (нетерпливо).

Опять! Да за что-же это, отецъ, ты какъ будто подозрваешь его въ какомъ-то обман?

Шавровъ.

Говоритъ-ли онъ съ тобой о Петербург?

Ольга.

Никогда! Онъ только съ восторгомъ говоритъ о своей родин, о Грузіи, ему любезной.

Шавровъ

Ну вотъ, видишь-ли! а мн сдается, что онъ большую часть своей жизни таскался по петербургскимъ улицамъ.

Ольга (съ недовольнымъ видомъ).

Богъ тебя знаетъ, отецъ, откуда приходятъ къ теб эти сомннія.

Шавровъ.

Страшно! ну просто страшно! а почему и отчего, объяснить не могу. Ради Бога, Оленька, будь съ нимъ поосторожне.

Ольга (серьезно и твердо).

Никогда твоя дочь не сдлаетъ ничего недостойнаго. Въ этомъ ты можешь быть твердо убжденъ, а тамъ ‘чему быть, тому не миновать’. Это ужъ судьба ршитъ.

СЦЕНА II.

Тже и Князь. Вмсто папахи на голов у нею блая фуражка, изъ подъ которой вьются кудри. Онъ выходитъ изъ дому.

Князь (обращаясь къ Шаврову).

Я пришелъ, Афанасій едоровичъ, проститься и поблагодарить васъ за гостепріимство, я хочу сегодня ухать.

Ольга (взглянувъ съ удивленіемъ на Князя).

А у кого вы просили дозволенія ухать сегодня?

Князь.

Право совстно, Ольга Афанасьевна, пріхалъ лошадей покупать, лошади превосходныя, но мн неподходящія, лошадей не купилъ, а шесть дней прогостилъ.

Ольга.

И вы сожалете, что такъ долго прогостили у насъ?

Князь.

Я боюсь, чтобы мн не напомнили русской пословицы: ‘незваный гость хуже татарина’.

Ольга.

Но позвольте, какъ-же это вы удете сегодня? у васъ вдь нтъ здсь своихъ лошадей?

Князь.

Я хотлъ просить Афанасія едоровича послать въ городъ за ямщицкой тройкой.

Шавровъ.

Извольте, князь, я сейчасъ прикажу. (Хочетъ удалиться, чтобы отдать приказаніе, Ольга удерживаетъ.)

Ольга.

Постой, отецъ! А мы вотъ что сдлаемъ: лошадей вамъ сегодня не дадимъ и за ямщицкой тройкой не пошлемъ. Не такъ ли, отецъ?

Шавровъ.

Не знаю, Оленька, какое же мы имемъ право насильно удерживать князя.

Ольга (къ Князю съ удареніемъ).

А васъ насильно удерживаютъ?

Князь (запинаясь).

Право совстно, Ольга Афанасьевна!

Ольга (строю).

Хорошо! пойдемте въ бесдку, я вамъ преподнесу небольшой урокъ европейской вжливости. (Князь склоняетъ голову въ знакъ согласія. Ольга, подходя къ отцу и подставляя лобъ.) До свиданія, папа! (Шавровъ съ чувствомъ грусти смотритъ на дочь и беретъ ее за руки, какъ-бы желая удержать, но она цлуетъ отца въ об щеки, вырываетъ руку и убгаетъ, приглашая Князя слдовать за ней. Шавровъ смотритъ ей вслдъ и грустный входитъ въ домъ.)

СЦЕНА III.

Ольга и Князь (въ бесдк).

Ольга.

Какое право имли вы посл того, что вы на этомъ самомъ мст вчера говорили мн, какое право имли вы придти и объявить ршительно, что сегодня же узжаете отсюда?

Князь.

Но что-же мн длать, Ольга Афанасьевна?

Ольга (прерывая).

Помолчите! Дайте мн высказаться. Какое же понятіе имете вы о нравственномъ значеніи женщины? Такъ вы можете дозволять себ наговорить все то, что вамъ придетъ въ голову, наобщать Богъ знаетъ чего, надавать клятвъ въ безпредльной преданности и какой то неземной любви и вдругъ ни съ того, ни съ сего придти и объявить: прощайте, я сегодня же узжаю.

Князь.

Но войдите въ мое положеніе! Неужели вы не замчаете, Ольга Афанасьевна, какъ батюшка вашъ косо на меня смотритъ.

Ольга.

А я смотрю на васъ косо.

Князь.

Но обожаемая Ольга Афанас….

Ольга (прерывая).

Пожалуйста, безъ громкихъ фразъ. Отвчайте прямо, смотрю я на васъ косо?

Князь.

Вы ко мн милостивы и снисходительны.

Ольга.

И это все не то, я имла поводъ предполагать, что между нами не можетъ быть и рчи о милости и снисхожденіи. Что влекло меня къ вамъ? Это ваша самобытность, ваше прямодушіе и ненависть ваша ко лжи и притворству, отвчайте прямо, уврены ли вы въ моихъ къ вамъ чувствахъ?

Князь.

Смю надяться, но батюшк вашему я не по нраву

Ольга.

То отецъ, а то я!

Князь.

Но вдь не пойдете же вы за меня безъ согласія вашего отца?

Ольга (ршительно).

Нтъ, не пойду! Но отецъ согласится, да я то не соглашусь, пока не выяснится окончательно между нами двумя: какое понятіе имете вы о правахъ и значеніи женщины въ семейной жизни?

Шавровъ (на порог дома возвышаетъ голосъ.)

Оленька, кліенты твои, или паціенты тебя спрашиваютъ. Принесли бабы дтей, просятъ оспу привить.

Ольга.

Сколько дтей?

Шавровъ.

Пятеро.

Ольга.

Ну это недолго: у меня все готово, я какъ разъ привью. (Къ Князю.) Погодите меня здсь, я сейчасъ вернусь. Мы докончимъ разговоръ нашъ.

КНЯЗЬ.

Позвольте, Ольга Афанасьевна, мн посмотрть на ваше искусство, я никогда не видалъ, какъ оспу прививаютъ.

Ольга.

Пойдемте, я вамъ покажу. (Уходитъ. Съ другой стороны выходитъ Лагодинъ и Корпенко.)

СЦЕНА IV.

Шавровъ, Лагодинъ и Корпенко.

Корпенко (подавая газеты и письмо).

Почтарь вернулся, ваше высокородіе, вотъ письмо, которое отдалъ ему почтмейстеръ. У васъ, говоритъ, молъ, гоститъ черкесскій князь, такъ онъ просилъ переслать ему въ село Отрадное письма, если будутъ на его имя.

Шавровъ (смотритъ надпись).

Его сіятельству, князю Валеріану Николаевичу Беркутову, странно (Въ раздумьи про себя.), значитъ, онъ имлъ намреніе прожить здсь нкоторое время. Странно, очень странно!

Корпенко.

Воля милости вашей, ваше высокородіе, а не сдается мн самъ князь. Человкъ онъ неблагонадежный.

Шавровъ.

Это еще что за вздоръ? кто далъ теб право судить о княз.

Корпенко.

Да помилуйте, ваше высокородіе, какъ человкъ прізжаетъ покупать лошадей, а самъ никакого въ нихъ толку не знаетъ. Показываютъ ему слишкомъ 3 вершковыхъ лошадей, а оно говоритъ, малорослы, для упряжи-то малорослы! Мерина подвели, милушкина сына, грудь во-какая, колни съ добрую чайную чашку, копыта въ тарелку, а онъ говоритъ: дожно быть малосильный, милушкинъ-то сынъ малосильный, сто пудовъ свезетъ.

Шавровъ.

Все это пустяки. Что-же? можетъ быть, онъ дйствительно толку не знаетъ въ лошадяхъ, но зачмъ же такъ выражаться, ты говоришь, человкъ неблагонадежный!

Корпенко.

Осмливаюсь доложить: вдь вотъ онъ князь черкесскій, говоритъ, что тамъ гд-то въ далекихъ странахъ, уродился, ‘а первое у него слово — у насъ, въ Питер, молъ, такъ-то и такъ-то’. Придетъ онъ. на конный дворъ и такую фанаберію распуститъ, что только ушами хлопаешь. ‘Я, молъ, со всми графами и князьями, съ министрами въ Питер знакомъ….

Шавровъ (въ сторону).

Боже мой, что за мученіе! (Къ Корпенко.) Ну, хорошо, Корпенко! ступай себ съ Богомъ, и прошу тебя вздорныхъ слуховъ на счетъ моихъ гостей не распускать.

Корпенко.

Слушаю-съ, ваше высокородіе! (Уходитъ.)

СЦЕНА V.

Шавровъ и Лагодинъ.

Шавровъ.

Слышалъ, что говорилъ Карпенко?

Лагодинъ.

Слышалъ, Афанасій едоровичъ, да что же, вдь Корпенко отличный человкъ, но простой, куда же ему о княз сужденіе имть.

Шавровъ (въ волненіи).

Оно, конечно, но знаешь ли, что я теб скажу, вдь ты почти свой человкъ, другъ мой Агафонъ Петровичъ, такъ скажу я теб откровенно, что у меня сердце не на мст. Боюсь я этого князя, да и только.

Лагодинъ.

Помилуйте, Афанасій едоровичъ, его сіятельство, кажется мн, отличный человкъ, красивый такой Пущина и обхожденія такого столичнаго, вотъ, можетъ быть, вспыльчиваго нрава: все за кинжалъ хватается. Но это, можетъ быть, уже такъ у него въ натур.

Шавровъ (занятый своими мыслями).

Не хотлось бы мн, чтобы онъ торчалъ тутъ все возл дочери, не хотлось бы мн, чтобы онъ оставался съ ней наедин.

Лагодинъ.

Что-же? Прикажите, Афанасій едоровичъ, ‘не хочу, молъ, да и только’.

Шавровъ.

Да этого невозможно! Понимаешь-ли, что это не мыслимо!

Лагодинъ.

Такъ какъ-же сдлать?

Шавровъ.

А вотъ что. Они тамъ оспу прививаютъ и, когда вернутся, то опятъ усядутся, вроятно, въ этой бесдк продолжать начатый разговоръ. Такъ вотъ этому-то разговору необходимо помшать. Мн самому нельзя, потому что дочь вспылитъ, приметъ это за посягательство на свободу ея чувствъ. А ты, другъ Агафонъ Петровичъ, сослужи мн службу, помоги мн въ этомъ дл, мн бы только разговоръ этотъ отсрочить. Время много значитъ!

Лагодинъ (хлопая глазами).

Такъ что-же прикажете?

Шавровъ.

Помшай разговору, вотъ о чемъ я тебя прошу.

Лагодинъ (въ раздумьи).

Какъ-же это сдлать? Разв вотъ что, Афанасій едоровичъ, когда это они усядутся въ бесдк, и пойдетъ это у нихъ этотъ самый разговоръ, котораго вы опасаетесь, то пробраться это сзади бесдки да собакой залаять, вотъ они испугаются и убгутъ.

Шавровъ (нетерпливо).

Что ты за вздоръ говоришь! А ты просто войди въ бесдку, ты вдь здсь свой человкъ, ну и сядь возл него….

Лагодинъ (съ испугомъ).

Что вы, благодтель, да вдь его свтлость меня кинжаломъ нырнетъ.

Шавровъ.

Пустяки, не пырнетъ. А ты въ разговоръ вступи, о погод чтоли, или объ урожа, ну словомъ сказать, о чемъ нибудь заговори.

Лагодинъ.

А его сіятельство въ неудовольствіе войдетъ, сверкнетъ глазами, да кинжаломъ и пырнетъ.

Шавровъ.

Да нтъ же, не пырнетъ.

Лагодинъ.

Ей-Богу, пырнетъ.

Шавровъ (въ разсяніи).

Ну, что-же длать!

Лагодинъ.

Какъ вы изволили сказать?

Шавровъ (въ крайнемъ волненіи).

Неужели ты не можешь оказать мн эту услугу? Кинжаломъ онъ не пырнетъ. Это пустяки, не посметъ, но можетъ раскричаться, наговорить теб дерзостей.

Лагодинъ (не мною успокоенный).

Это-то ничего-съ, дерзостей я не боюсь, и брань на вороту не виснетъ.

Шавровъ.

Ну спасибо, спасибо! Такъ смотри же, любезный другъ Агафонъ Петровичъ, какъ они усядутся въ бесдку, ты тотчасъ туда.

Лагодинъ.

Слушаю-съ! (Ольга и Князь показываются въ глубин&#1123, сцены, Лагодинъ, завидя ихъ, шопотомъ говоритъ. ‘идутъ-съ, идутъ’. Шавровъ уходитъ въ домъ, Лагодинъ то провожаетъ.)

СЦЕНА VI.

Ольга, Князь и потомъ Лагодинъ.

Ольга (проходя чрезъ сцену).

Теперь я попривыкла, а прежде не могла слышать раздирающихъ воплей беззащитныхъ малютокъ. Знаю очень хорошо, что это и не слишкомъ больно, и что это къ ихъ же добру, но какъ заплачутъ, бывало, такъ и я въ слезы.

Князь.

У васъ такое ужъ доброе сердце, Ольга Афанасьевна!

Ольга.

А вотъ увидимъ, скажите-ли вы то-же, выслушавъ меня. (Входить въ бесдку и садится на скамейку.) Давеча я сказала, что я ни на что не ршусь прежде, чмъ выяснится окончательно между нами: какія вы имете понятія о правахъ и значеніи женщины въ семейной жизни. (Въ это время Лагодинъ проходитъ черезъ сцену по направленію къ-бесдк и при послднихъ словахъ Ольги внезапно появляется предъ нею.)

Лагодинъ (путаясь и конфузясь).

Тятенька вашъ, Ольга Афанасьевна, приказали у васъ спросить, не холодно-ли вамъ, такъ какъ время вечернее.

Ольга (недовольная).

Что это вы говорите? на двор тепло.

Лагодинъ.

А можетъ ихъ сіятельству не жарко-ли?

Князь.

Что это такое? не намекъ ли ужъ съ вашей стороны, милостивый государь! (Крутитъ усы и сверкаетъ глазами.) Ольг Афанасьевн холодно, а мн будто-бы жарко.

Лагодинъ (ежась, въ сторону).

Пырнетъ, ей-Богу, пырнетъ! (Къ Князю съ подобострастною улыбкою.) Что-же, ваше сіятельство, ничего тутъ мудренаго нтъ. У меня покойница жена, бывало, и зимою форточки открываетъ, а мн все какъ бы тепле было. Я и у печки едва согрваюсь, а она, бывало, и на мороз потетъ. Ей-Богу, такъ-съ!

Князь (сердито).

Супруги вашей я не имлъ чести знать да и съ вами знакомиться я не желаю, но предупреждаю васъ, милостивый государь, что ни вашихъ намековъ, ни вашихъ совтовъ я не потерррплю!

Лагодинъ (вскакиваетъ въ сторону).

Пырнетъ, сейчасъ пырпетъ! (Выходитъ изъ бесдки, но не ршается отойдти. Онъ смотритъ вверхъ.) А вотъ и журавли полетли, ухъ! какъ ихъ много! трехугольникомъ такъ и летятъ. (Обращаясь къ Ольг.) Не угодно ли вамг. посмотрть, Ольга Афанасьевна! (Ольга успокаиваетъ Князя, вскочившаго на ноги.)

Ольга (обращаясь къ Лагодину).

Послушайте, добрйшій Агафонъ Петровичъ, уходите-ка вы лучше отсюда! (Кивая головой на Князя.) Мн нужно съ нимъ переговорить. И если отецъ спросить у васъ, зачмъ вы ушли, то скажите, что это по моему совту. Слышите, такъ и скажите!

Лагодинъ (радостно).

Слушаю-съ! Прощенія просимъ! (Поспшно удаляется.)

СЦЕНА VII.

Ольга и Князь.

Ольга

Такъ возвратимся къ нашему разговору, вы поняли, о чемъ я знать хочу?

Князь.

Я уже говорилъ вамъ, Ольга Афанасьевна, что у насъ, въ Грузіи, женщина царствуетъ, вотъ и на грузинскомъ престол было больше царицъ, чмъ царей. У насъ женщина повелваетъ.

Ольга.

Это уже лишнее. Никакихъ повелній я отдавать не желаю, а хочу только равноправности. Я желала бы быть вотъ такой черкешенкой, какъ вы говорите, то есть, я желала бы быть помощникомъ, сотрудникомъ и, если возможно, товарищемъ своему мужу.

Князь.

Помилуйте, какъ это возможно! Жена — ангелъ хранитель, можно сказать, она высшее существо.

Ольга.

Это все пустыя слова! никакихъ высшихъ существъ, какъ вы выражаетесь, на свт не бываетъ. А я желаю, если, какъ говорится, отдамъ вамъ ‘свою рукфи сердце,’ чтобы мы составляли — какъ сказано въ одномъ изъ апостольскихъ писаній: ‘едину душу и едину плоть’, чтобы я была вы, а вы я! Понимаете?

Князь.

Помилуйте, да это высшее блаженство, идеалъ жизни!

Ольга.

Ужъ я не знаю, таковъ-ли идеалъ жизни, но я желала бы, чтобы между нами, ни съ той. ни съ другой стороны никакого первенства не существовало бы. Надюсь, что мы будемъ жить душа въ душу и въ жизни пойдемъ рука объ руку, все у насъ будетъ сообща, не нарушая однако же самостоятельности каждаго изъ насъ. Можно и должно заявлять свои мысли и желанія, можно иногда сказать: ‘я хочу!’, но требовать чего либо настойчиво во имя какого-то первенства никогда.

Князь (схватывая руку Ольги и поднося ее къ губамъ).

Все это я чувствую и понимаю!

Ольга.

Такъ помните же, я вы — вы я! Вотъ нашъ кодексъ. А теперь выслушайте, чего я требую отъ мужа. Я требую полной откровенности и взаимнаго доврія. Я ненавижу притворство и лукавство и презираю ложь. Честный человкъ посовстится обмануть другаго на копйку, а тутъ лжетъ и хитритъ изъ за какого нибудь негоднаго поцлуя. Согласитесь, что это отвратительно!

Князь.

Помилуйте, что это вы говорите, Ольга Афанасьевна! Да можетъ-ли въ голову придти человку, страстно любящему подругу своей жизни, подобный вздоръ.

Ольга (улыбаясь).

Можетъ, все можетъ быть. Пока я еще не замужемъ, я сочла долгомъ предупредить, какъ я смотрю на супружескую жизнь. Такъ какъ я ввряю вамъ судьбу свою и общаю вамъ полное довріе, то и отъ васъ я требую, слышите-ли, требую общанія,что и вы будете имть ко мн также полное, безусловное довріе. Согласны вы раздлить мои мысли и возрнія на счетъ супружеской жизни?

Князь.

Помилуйте, да что же можетъ быть лучше? Это рай земной!… Ольга (подавая Князю руку).
Такъ вотъ же вамъ моя рука, а Теперь ступайте съ Богомъ, подите, объяснитесь съ отцемъ. (Князь восторженно цлуетъ об руки Ольги.) Кстати, вотъ и отецъ идетъ въ нашу сторону.

СЦЕНА VIII.

Тже и Шавровъ, сходитъ съ крыльца, угрюмый и задумчивый.

Ольга (выходя изъ бесдки).

Вотъ онъ! (Указывая на Князя.) Желаеть съ тобою переговорить.

Шавровъ (вздрагиваетъ).

Что угодно князю?

Ольга (ласково и тихо).

Да ты не хмурься такъ и, пожалуйста, не опасайся за меня! Дай ужъ мн позаботиться о собственной своей участи.

Князь (путаясь и конфузясь).

Конечно, Афанасій едоровичъ, я еще ни чмъ не заслужилъ вашего благорасположенія, и очень хорошо понимаю, что я не долженъ осчастливиться… Но вы можете понять, что человкъ своимъ сердцемъ не владетъ…

Ольга (прерывая).

Все это ненужныя слова. Говорите прямо: Афанасій едоровичъ, прошу у васъ руки вашей дочери.

Лавровъ.(растерявшись).

Оленька, другъ мой! Какже это возможно, такъ вдругъ, неожиданно…

Ольга (улыбаясь).

Ну, не совсмъ неожиданно!? Ты ужъ третій день волнуешься и безпокоишься. (Ласкаясь.) Сокровище свое утратить боишься! (Къ Князю.) Вдь я сокровище папаши.

Князь.

Помилуйте, Ольга Афанасьевна, для кого же вы не сокровище?

Ольга (шутя).

Ну, хорошо! это потомъ, на комплементы, если угодно, будетъ довольно времени, а теперь говорите о дл. Ну, что-же вы? Просите же моей руки! Вдь я сказала вамъ, что безъ согласія отца я за васъ не пойду.

Князь.

Что-же мн повторять то, что уже вы объяснили вашему батюшк, конечно, я этого счастія не достоинъ, по смю надяться.

Шавровъ.

Князь, конечно, я благодаренъ вамъ за честь, но… (Обращаясь къ дочери.) Оленька, другъ мой! Нельзя же такъ скоро, дай мн опомниться, дай мн подумать… Пойми, что тутъ рчь идетъ объ участи всей твоей жизни!

Ольга.

Очень хорошо понимаю, вотъ я и подумала объ устройств своей участи…

Шавровъ.

Нельзя же такъ скоро….

Ольга (прерывая).

А теб хотлось бы самому устроить мою участь? Нтъ, ужъ извини, это не согласно съ нашими условіями. Ты мн сказалъ, что въ чувствахъ моихъ стснять меня не будешь, что выборъ мужа ты вполн предоставляешь моему усмотрнію. Правду-ли я говорю?

Шавровъ.

Правду, другъ мой Оленька, правду! но зачмъ же такая поспшность, дай обдумать….

Ольга.

Да я все обдумала, во всемъ съ нимъ условилась (Показывая на Князя), и условіе наше мы твердо и ненарушимо сохранимъ. (Шутя.) ‘Кто слову измнитъ, тому да будетъ стыдно.’ Мы поршили, что между нами будетъ существовать полная равноправность, слдовательно, мы не должны зависть другъ отъ друга въ матеріальномъ отношеніи. (Обращаясь къ Князю.) Вы говорите, что у васъ есть значительное имніе въ Грузіи.

Князь.

Какже, есть значительное имніе.

Ольга.

Представляющее какую цнность? Какъ вы полагаете?

Князь.

Да тысячъ сорокъ, я полагаю!

Ольга (обращаясь къ отцу).

Отецъ! можешь ты мн дать въ приданое такую же сумму?

Шавровъ (почти со слезами).

Могу, другъ мой Олечка, могу. Но вдь и имніе все теб же достанется посл, меня.

Ольга (ласково).

Объ этомъ думать не извольте. О продолженіи вашихъ дней дти наши (Къ Князю.) будутъ молить Бога. А ты скажи врно: можешь ли мн назначить въ приданое 40 тысячъ.

Шавровъ.

Говорю теб, что могу….

Ольга (обращаясь къ Князю).

Такъ вотъ и у меня, и у васъ будетъ по сорока тысячъ, слдовательно, мы другъ отъ друга независимы будемъ въ матеріальномъ отношеніи.

Князь.

Ольга Афанасьевна! все, что мое, всегда будетъ ваше.

Ольга.

Опять лишнія слова…. Слдовательно, теперь остается только получить отцовское разршеніе и благословеніе.

Шавровъ.

Ольга, другъ мой, повремени немного: ради Бога дай опомниться, дай подумать.

Ольга.

О чемъ же теб думать, папа! Вдь ты знаешь, что я не уступлю, это я теб сказала, а выборъ мой сдланъ, и ни зачто въ мір я его не измню.

Шавровъ.

Хорошо, по твоему будетъ, не требуй только, чтобы я вотъ сейчасъ, сію минуту даль бы свое согласіе и благословилъ бы тебя ни новую жизнь. Ради Бога пойми же ты чувства отца, ну дай мн хоть одну ночь, чтобы свыкнуться, сродниться съ этой мыслью. Не требуй моего ршительнаго слова, хоть до завтрешняго дня.

Ольга.

Какъ хочешь, это отъ тебя зависитъ. Ты хоть годъ цлый не разршай, я ждать буду. Будь спокоенъ, безъ твоего согласія замужъ я не выйду.

Шавровъ (цлуетъ со слезами).

Ну, спасибо, другъ мой, Оленька, спасибо!

Ольга (протягивая руку Князю).

Такъ до завтраго, прощайте пока.

Князь.

Какая будетъ хорошая жена у меня! (Князь почтительно цлуетъ руку. Шавровъ и дочь его входятъ въ домъ, а Князь уходитъ въ другую сторону.)

Занавсъ падаетъ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Дйствіе происходить въ уздномъ город. Сцена представляетъ довольно грязкую комнату въ гостинниц.

СЦЕНА I.

Князь одинъ, а потомъ горничная Груша. Подъ рукой Князя небольшой столъ, на которомъ поставленъ стаканъ чаю и графинъ съ коньякомъ. Князь въ архалук куритъ и просматриваетъ С.-Петербургскія вдомости.

Князь.

Этакъ съ тоски умрешь. Пять мсяцевъ кисну въ уздной трущоб и только утшенія, что пульку — другую въ билліардъ сыграть, да вотъ вдомости просмотришь, а тутъ еще притворяйся, языкъ себ ломай, корчи грузина. И все изъ одной деликатности, чтобъ се чортъ побралъ! (Просматривая вдомости.) А вдь самое пріятное чтеніе казенныя эти объявленія. Читаешь, напримръ, разыскивается, молъ, мщанинъ Василій Пробковъ, ростомъ 2 арш., 6 1/2 вершковъ, лицо кругло, чистое, на правой щек небольшая родинка, борода и усы русые, обвиняемый въ убійств Анисьи едоровой, и проч. и проч. Воображенію тотчасъ представляется цлая картина. Рослый. видный парень, косая сажень въ плечахъ, взглядъ свирпый, или страстный, смотря потому, по какой причин укокошилъ онъ эту Анисью, изъ ревности, или изъ корысти. Стараешься представить себ, какъ это онъ пырнулъ, въ грудь, въ животъ, или горло перерзалъ. Допытываешься, кричала ли Анисья, страдала ли она, или просто дала себя зарзать, какъ цыпленокъ? Тутъ, въ объявленіяхъ этихъ, есть пища для ума и сердца: а ужъ эти передовыя статьи надоли мн, какъ горькая рдька! Ну какое мн дло знать, что какой-то графъ Парижскій здитъ съ поклономъ къ какому-то графу Шамборскому. (Чрезъ сцену проходитъ Груша съ бльемъ, Князь вскакиваетъ, ловитъ се и садится вновь въ кресло, поставивъ се предъ собой.)

Князь.

Ага! попрыгунья стрекоза! попалась! кругомъ все скачешь — а потомъ, ко мн не прискачешь.

Груша.

Пустите, ваше сіятельство, какъ вамъ не стыдно, увидитъ еще кто нибудь!

Князь.

Нтъ! не пущу! попалась такъ расплачивайся. (Держитъ ее за талію.) Вдь ты настоящій бутончикъ, Груша!

Груша.

Полноте, ваше сіятельство, право, не годится! какой это бутончикъ, я не понимаю.

Князь.

Розовый бутончикъ.

Груша.

Вотъ еще что выдумали! намъ и шиповникомъ быть, такъ и то не подъ стать.

Князь (уколовъ себ палецъ о булавку).

Ай, ай! и дйствительно, шиповникъ! Вишь, какъ уколола.

Груша (смется).

Ништо вамъ, ваше сіятельство, по дломъ досталось! Пустите, князь! право стыдно вамъ, недавно женились, супруга у васъ молодая и красавица, а вотъ вы какимъ художествомъ занимаетесь….

Князь.

Жена ‘особь статья’, то казенное добро, а ты на шарамышку. Поцлуй, такъ отпущу.

Груша (уклончиво).

Что же это, ваше сіятельство, право такъ нельзя..

Князь (декламируетъ).

За яблоко отецъ людей
Утратилъ рай, утратилъ душу,
Но мн-ль винить поступокъ сей,
Я самъ бы отдалъ все за Грушу.

Груша (вырываясь).

Ну такъ и кушайте грушу на здоровье.

Князь (преслдуя Грушу).

Я тебя хочу скушать, бутончикъ! (Догоняетъ въ дверяхъ, нсколько разъ цлуетъ насильно, въ это время дверь отворяется, и Ольга Афанасьевна показывается. Груша убгаетъ)

СЦЕНА II.

Ольга и Князь. Захваченный въ расплохъ. Князь подходитъ къ столу, отпиваетъ глотокъ чаю, закуриваетъ папиросу и беретъ въ руки газету. Ольга не спша снимаетъ шляпу, оправляетъ платье и спокойно подходитъ къ Князю.

Ольга.

Что ты тутъ длаешь, Валеріанъ!

Князь.

Кажется, видть можешь! пью чай, курю, читаю вдомости.

Ольга.

Я у тебя спрашиваю, что ты тутъ съ Грушей длалъ. Я вдь видла, что ты цловалъ ее.

Князь.

Велика бда! Ну поцловалъ! что же такое?

Ольга.

Бды большой, конечно, тутъ нтъ, но за чтоже ты губишь несчастную двушку?

Князь (гордо).

Это еще что?

Ольга.

Здсь другаго порядочнаго мста ей не найдти — а оставлять у себя посл твоей продлки я не хочу.

Князь (вспыльчиво).

Что это за тонъ! что за манеры! Не хочу! да я хочу!

Ольга (спокойно).

Послушай, Валеріанъ, не нарушай нашихъ условій, оставь за каждымъ изъ насъ собственную самостоятельность. Груша находится въ услуженіи не у тебя, а у меня.

Князь (запальчиво).

Вс эти условія и фанаберіи можно было разводить въ бесдк села Отраднаго до замужества, но теперь я одинъ здсь хозяинъ, и распоражаться вамъ, по собственному вашему усмотрнію, не дозволю!

Ольга (съ тихимъ упрекомъ).

Валеріанъ! другъ мой! Неужели вс твои слова, возвышенныя твои чувства, которыя ты такъ пламенно высказывалъ неужели все это были только пустыя фразы?

Князь (грубо).

Ужъ я не знаю, только прошу васъ знать и помнить, что въ дом я хозяинъ и распорядитель. А ваша обязанность слушаться и повиноваться, ‘жена да убоится мужа своего’. Вы это, кажется, и въ церкви слышали!

Ольга (спокойно).

Нтъ! бояться я не хочу, а желала бы уважать и любить.

Князь.

Хороша любовь! отъ отца не ршаетесь, или не хотите вытребовать общанное приданое.

Ольга.

Да вдь онъ отдалъ теб въ день свадьбы десять тысячъ.

Князь.

Большія деньги! десять тысячъ! А по милости вашей вотъ мы киснемъ здсь пятый мсяцъ въ уздномъ городишк.

Ольга.

Я давно готова хать, куда ты пожелаешь, но ты самъ ждешь какихъ то свдній изъ Грузіи. Удемъ сегодня же, если хочешь.

Князь (нетерпливо).

Удемъ, удемъ, а деньги гд?

Ольга.

Куда же двались полученныя тобою десять тысячъ?

Князь.

Куда двались! я кой-какіе долги заплатилъ, потомъ купилъ выгодныя акціи Рыбинско- бологовской желзной дороги, наконецъ, мы живемъ же на что нибудь!

Ольга (тихо).

Но долги твои, а не мои, а для покупки акцій ты могъ бы со мною посовтоваться.

Князь (запальчиво).

Убирайтесь вы съ вашими двичьими пустыми, сентиментльными условіями. (Иронически.) ‘Хочу быть той черкешенкой, хочу быть помощникомъ и сотрудникомъ мужа’! Хороша помощница! хороша сотрудница, слдуемыхъ мужу денегъ вытребовать отъ отца не уметъ!

Ольга (мрачно, но спокойно).

Хорошо, вытребую, какъ ты выражаеться, но что же изъ этого будетъ?

Князь (смягчясь).

Какъ что? Подемъ въ Москву, въ Одессу, устроимъ тамъ разныя выгодныя аферы — а тамъ въ Грузію благодатную, страну Востока и кахетинскаго вина, словомъ сказать, заживемъ, а теперь мы прозябаемъ.

Ольга (задумчиво).

Такъ жизнь вдвоемъ, глазъ на глазъ со мною, ты называешь прозябаніемъ!

Князь.

Ахъ Ольга, ради Бога, не придирайся ты къ словамъ! Я привыкъ жить на юг, въ стран благодатной, а тутъ морозъ, грязь и нечистота. Ну! пока до свиданія. (Хочетъ поцловать Ольгу, та отворачивается и подставляетъ ему щеку.) Я. пойду сыграть пульку на билліард. А ты ужъ, пожалуйста, если придетъ отецъ, облопошь мн его, какъ слдуетъ. (Ольга содрогается, подымаетъ глаза къ небу съ страдальческимъ выраженіемъ, но тотчасъ же сдерживается и принимаетъ прежній спокойный видъ.)

СЦЕНА III.

Ольга (одна, задумчиво).

Неужели въ дйствительной жизни, то есть, не по теоріи, а на практик повсюду ложь и лукавство! Я готова была поручиться, судя по открытому характеру Валеріана, по искренности его, по прямодушію, что онъ не способенъ хитрить и лукавить. Я полюбила его именно за то, что онъ, какъ самъ говоритъ про себя, сынъ Востока, полудикарь, и полагала, чти онъ не могъ еще заразиться своекорыстными воззрніями сыновъ гнилаго Запада. А выходитъ иначе! Впрочемъ, съ моей стороны это малодушіе, чтожъ это я отчаяваюсь! Это, можетъ быть, такъ! проходящее искушеніе, а со стороны Валеріана минутная вспышка неудовольствія, или попытка принять на себя роль домашняго самодура. Говорятъ, что искренняя женская любовь, какъ искренняя вра, ‘горы ворочаетъ’, отчего же мн не попробовать мою горочку, то есть, Валеріана моего переиначить его, пересоздать характеръ, перевоспитать и согрть охладвшую его душу лучами искренней любви. Что же касается до лобызаній Груши, то это пустяки, послдствія пылкаго нрава сыновъ Востока, по оставить это такъ нельзя. (Звонитъ, входитъ сконфуженная Груша.)

СЦЕНА IV.

Ольга.

Подойди поближе, Груша! (Груша подходитъ.) Ты добрая, усердная двушка, и мн жаль съ тобою разстаться, но я не могу оставить тебя у себя.

Груша (со слезами).

Я ни душой, ни тломъ не виновата, ей-Богу! Это только одно баловство со стороны его сіятельства.

Ольга.

Знаю, моя милая, знаю: но что же длать! Такое ужъ приключилось обстоятельство, что оставаться теб у меня не слдуетъ.

Груша (плачетъ).

Чмъ же я виновата? На кого вы меня покидаете, барышня? то бишь — виновата! ваше сіятельство! что я буду теперича въ деревн длать?

Ольга.

Ну полно-же! Не плачь, Груша! Твой отецъ буфетчикъ въ Отрадномъ, такъ ты возвратись къ нему, а я напишу прикащику, чтобы онъ пріискалъ теб какое либо необременительное дло. А тамъ, Богъ дастъ, и женихъ отыщется. (Груша продолжаетъ всхлипывать) Ну, довольно, поцлуй меня и ступай съ Богомъ. (Груша цлуетъ руку Ольги Афанасьевны, а та ее обнимаетъ и цлуетъ.)

СЦЕНА V.

Шавровъ и Ольга. Въ одну дверь выходитъ Груша, а въ другую входитъ Шавровъ. Ольга идетъ на встрчу.

Ольга.

Ахъ, папа! какъ я рада…

Шавровъ (цлуетъ дочь).

Здраствуй, Оленька! здравствуй, другъ сердечный! Ну какъ поживаешь? Все ли благополучно?

Ольга.

Слава Богу, папа! ничего живу себ по маленьку.

Шавровъ.

И счастливо?

Ольга (немного заминаясь).

Особеннаго счастья нтъ, но, слава Богу, пока жить можно. А вотъ что, лапа! у тебя въ готовности остальныя деньги моего приданаго.

Шавровъ.

Да! въ 5% бумагахъ государственнаго банка. А что?

Ольга.

Валеріанъ поручилъ мн попросить ихъ у васъ.

Шавровъ.

Зачмъ это? Вдь я и такъ далъ ему изъ принадлежащихъ теб суммъ 10 т.. Неужели онъ ихъ ужъ израсходовалъ?

Ольга.

Онъ купилъ на эти деньги, то есть, на часть этихъ денегъ какія-то акціи.

Шавровъ.

Такъ вотъ она хваленая ваша равноправность и равнофортунность, ты еще его денегъ и не понюхала, а онъ ужъ швыряетъ твое состояніе щедрою рукой,

Ольга (ласкась).

Ты, право, слишкомъ строгъ къ Валеріану. Не можетъ же быть онъ ужъ*такъ благоразуменъ и такъ разсчетливъ, какъ ты. Вдь онъ еще молодъ. Жизнь его только что начинается.

Шавровъ.

То-то молодъ! Дйствительно, слишкомъ еще молодъ для супружеской жизни. Вотъ, когда я шелъ сюда и проходилъ по корридору, то видлъ, какъ онъ въ билліардной шары катаетъ. И еслибы ты видла, съ какимъ азартомъ и съ какими подозрительными личностями онъ играетъ. Не успешь оглянуться, какъ онъ вс твои деньги спуститъ или въ билліардъ, или въ карты.

Ольга.

Полно теб, папа! слова твои только грусть наводятъ. Богъ милостивъ, все будетъ благополучно.

ПОЛОВОЙ (пріотворяя дверь).

Афанасій едоровичъ! одинъ господинъ тамъ васъ спрашиваетъ.

Шавровъ.

Что ему нужно? Кто это?

Половой

Сами увидите! Говоритъ, молъ, по весьма важному длу.

Шавровъ (подумавъ).

Кто это можетъ быть? пойду, нечего длать. До свиданія, Оленька! (Цлуетъ дочь и уходитъ.)

СЦЕНА VI.

Ольга (одна).

Досадно, что отецъ относится съ такимъ недовріемъ къ Валеріану. Я боюсь, что это испортитъ дло, съ Валеріаномъ нужно дйствовать осторожно. Если онъ догадается, что отецъ подозрваетъ его въ расточительств, то бда! Серьезно разсорится, пожалуй, а этого мн бы очень не хотлось. Если надеждамъ моимъ суждено оправдаться, (Опускаетъ глаза.) то чрезъ нсколько мсяцевъ у насъ будетъ приращеніе семейства, (Съ чувствомъ.) а я такъ желала бы, чтобы въ нашемъ семейств все было бы мирно, тихо, честно…

СЦЕНА VII.

Ольга, Шавровъ и за нимъ Г. Прохоровъ — судебный слдователь.

Шавровъ (блдный, взволнованный).

Оленька, другъ мой! ты, пожалуйста, не пугайся, но вотъ г. Прозоровъ, судебный слдователь, желаетъ поговорить съ тобой.

Ольга (въ волненіи).

Что такое? судебный слдователь? Зачмъ ему со мною говорить?

Прозоровъ.

Извините меня, сударыня, но я обязанъ предложить вамъ. нсколько вопросовъ прежде свиданія моего съ вашимъ супругомъ.

Ольга.

Какое вамъ дло до моего мужа? Вы меня пугаете.

Прозоровъ.

Виноватъ, сударыня, но я обязанъ для вашего же спокойствія спросить у васъ: давно ли вы познакомились съ вашимъ мужемъ?

Ольга.

Зачмъ это вамъ знать? я право не понимаю! за мужемъ — я… сколько времени я за мужемъ? скажи отецъ, у меня что-то мысли путаются. Ф

Шавровъ.

Да скоро шесть мсяцевъ будетъ.

Прозоровъ (обращаясь къ Ольг).

А между первою вашею встрчею и днемъ свадьбы сколько прошло времени?

Ольга.

Да дней восемь — не боле.

Прозоровъ.

Отлично! вотъ этого я и добивался. Слдовательно, вы вышли замужъ по увлеченію, не имя никакого понятія о прецедентахъ вашего мужа.

Ольга.

Какіе же это прецеденты? я не понимаю.

Прозоровъ.

Я хотлъ сказать, что вы но имли никакого понятія о прежней жизни вашего мужа и его сношеніяхъ съ другими лицами…

Ольга.

Ничего я не знаю. Я его увидла, полюбила и замужъ вышла съ согласія отца моего. Вотъ все, что я знаю.

Прозоровъ.

Но съ тхъ поръ, какъ вы за мужемъ, вы не замчали ли чего особеннаго? Не получаетъ ли вашъ мужъ писемъ изъ Петербурга?

Ольга.

Я писемъ мужа не читаю!

Прозоровъ.

Конечно, но въ качеств новобрачной, можетъ быть, почеркъ нкоторыхъ изъ этихъ писемъ могъ возбудить въ васъ подозрніе, чувство ревности….

Ольга (съ достоинствомъ).

За кого вы меня принимаете, господня ь слдователь? Никакое чувство ревности не можетъ побудить меня читать чужія письма. Наконецъ — если есть дйствительно у мужа моего какая-то подозрительная корреспонденція, то неужели вы полагаете, что я въ состояніи сдлать доносъ на своего мужа? Очень ошибаетесь.

Прозоровъ.

Я не уговариваю васъ сдлать на мужа доносъ, но предлагаю вамъ нкоторые вопросы для огражденія васъ отъ отвтственности.

Ольга (прерывая).

Да я сама не желаю ограждать себя отъ отвтственности, а принимаю ее вполн. Я солидарна со всми дйствіями и поступками мужа.

Прозоровъ.

Сударыня! не говорите этого ради Бога…

Ольга.

Да какая и въ чемъ отвтственность? Въ чемъ же обвиняется мой мужъ?

Прозоровъ.

Все это вскор объяснится. (Обращаясь къ Афанасію едоровичу.) Не поразили ли васъ нкоторыя несообразности въ словахъ, поведеніи и манерахъ вашего теперешняго зятя.

Шавровъ.

Я долженъ признаться, что душа^моя не лежала къ нему съ первыхъ же дней нашего съ нимъ знакомства.

Ольга (сверкнувъ глазами).

Отець! о твоихъ личныхъ чувствахъ не распространяйся, никому нтъ дла до твоихъ симпатій и антипатій.

Прозоровъ, (къ Ольг).

Извините, сударыня, но я попросилъ бы васъ не прерывать показаній вашего отца.

Ольга.

Такъ это показанія! такъ это формальное слдствіе!

Прозоровъ.

Предварительное. (Къ Афанасью едоровичу.) Такъ васъ поразили нкоторыя несообразности и между прочимъ….

Шавровъ.

И между прочимъ мн страннымъ казалось, что грузинскій князь, хотя и воспитавшійся въ Петербург, но проживающій, какъ онъ говоритъ, большую часть въ Грузіи, владетъ довольно свободно русскимъ языкомъ и говорить на чуждомъ ему нарчіи безъ малйшаго акцента.

Ольга (вн себя).

Отецъ! ты хочешь что ли погубить моего мужа?

Шавровъ.

Ольга, другъ мой, долгъ совсти и чести повелваетъ мн…

Ольга.

Ничего теб долгъ совсти и чести въ этомъ случа не повелваетъ. (Въ эту минуту наружная дверь съ шумомъ отворяется.)

СЦЕНА VIII.

Тже и Князь. Въ дверяхъ показывается Князь съ кіемъ въ рукахъ, безъ архалука, съ засученными рукавами рубашки. Въ открытую дверь видны жандармы, полицейскіе и любопытствующіе.

КНЯЗЬ (грозно.)

Что тутъ такое происходитъ? Я сейчасъ только узналъ, что въ корридор предъ моимъ нумеромъ торчатъ какія-то усатыя, вооруженныя, подозрительныя личности… Что это значить? (Ольга подаетъ ему Черкесску, надвъ ее, Князь медленно подходитъ къ слдователю.) Ужъ не вашъ ли это конвой? Да и кто вы такой, милостивый государь?

Прозоровъ (громко).

Запереть дверь!

Князь.

Ого! Да вы здсь и распоряжаться изволите.

Прозоровъ.

Имю на это полное право. (Пристально всматриваясь въ Князя.) Я судебный слдователь.

Князь (небрежно).

Вотъ какъ! А позвольте спросить вашу фамилію?

Прозоровъ.

Прозоровъ.

Князь.

Какое же вы. господинъ Прозоровъ, можете имть дло до князя Беркутова?

Прозоровъ.

До князя Беркутова — не знаю, но до васъ я имю дло и очень серьезное дло.

Князь.

Какъ же это вы можете имть дло до меня и не имть дла до князя Беркутова. Любопытно, странно! да и кто поручится мн, что вы дйствительно судебный слдователь, а не какой нибудь…

Прозоровъ (прерывая).

Не оканчивайте, это можетъ послужить вамъ во вредъ. Впрочемъ, если вамъ угодно, то не угодно ли взглянуть на мою карточку, на ней обозначено мое званіе.

Князь (читаетъ иронически).

Прозоровъ, судебный слдователь. Ахъ какъ страшно!

Прозоровъ (съ удареніемъ смотря прямо въ лицо Князю).

Страшно для преступниковъ, но для честныхъ людей вовсе нестрашно.

Князь (немного конфузясь).

Однако вы не забывайтесь, милостивый государь! Что это за намеки? Что это за пристальные взгляды?

Прозоровъ (не отвчая на вопросъ).

Я желалъ-бы избавить вашу супругу отъ непріятныхъ для нея объясненій: жъ неугодно ли, чтобы я выслушалъ ваши показанія въ другой комнат, въ присутствіи секретаря и, если желаетъ, вашего тестя.

Князь.

Что это за допросъ? Какія Вамъ нужны объясненія, показанія?

Ольга (въ отвтъ слдователю).

Мсто мое при муж! пожалуйста, не стсняйтесь. Я заране знаю, что это кончится ничмъ. Тугъ или очевидное недоразумніе, или явная клевета.

Прозоровъ.

Предупреждаю васъ, сударыня, что вы услышите очень прискорбныя для васъ вещи. (Ольга презрительно улыбается. Прозоровъ обращаясь къ князю). Не были ли вы знакомы въ Петербург съ писаремъ Валеріаномъ Василенко?

Князь (гордо).

Какое можетъ быть у меня знакомство съ какимъ-то писаремъ!

Прозоровъ, (продолжая).

Василенко этотъ — сдаточный изъ цыганъ. Смазливая его рожица, смышленность и въ особенности замчательныя его способности по части каллиграфіи обратили на него вниманіе начальства.

Князь (иронически.)

Какъ интересно!

Прозоровъ.

По этой причин Валеріанъ Василенко попалъ въ канцелярію одного изъ высшихъ правительственныхъ учрежденій, въ качеств писаря. Какъ ловкій мошенникъ (Съ удареніемъ взглядывая на Князя.) онъ съумлъ втереться въ довренность казначея…

Князь.

Врно, глупъ былъ казначей!

Прозоровъ (не слушая).

Который, вопреки неоднократныхъ запрещеній, доврялъ этому Василепк значительныя суммы… Онъ, то есть, казначей, поручалъ ему разносить по домамъ жалованье крупныхъ чиновниковъ, числящихся по министерству.

Князь.

Глупъ былъ казначей, это очевидно!

Прозоровъ (продолжая).

Однажды Василенко пропалъ, и слдъ его простылъ, и въ то-же время оказалась недостача въ суммахъ казначея. Пять тысячъ рублей. не дошли но назначенію.

КНЯЗЬ (иронически).

Отчего такъ мало?

Прозоровъ.

Вроятно, въ разносномъ портфел не оказалось боле.

Князь.

Но благо Василенко этотъ исчезъ, и слдъ его простылъ — ну и Богъ съ нимъ, пусть его пропадаетъ.

Прозоровъ.

Къ несчастію, начальство не того-же мннія и приняло мры къ отысканію бжавшаго.

Князь (иронически).

Ну, если начальство приняло дятельныя мры, то, пожалуй, и попадетъ на слдъ бглеца!

Прозоровъ.

Вы правы, потому что оно уже напало на слдъ. Вотъ какъ это случилось: въ одномъ изъ уцлвшихъ въ Петербург цыганскихъ таборовъ находится пвунья Маша, прозванная Глазуниха по случаю необычайно большихъ, блистающихъ, черныхъ глазъ. (Князь крутитъ усы.) Въ одинъ прекрасный день сыскная петербургская полиція, узнавшая какъ-то, что Маша Глазуниха переписывается съ какою то подозрительною личностію, нагрянула и перехватила письмо подписанное, какъ вы думаете, кмъ.

Князь.

Можетъ быть, персидскимъ шахомъ!

Прозоровъ.

Нтъ! подписано оно: князь Беркутовъ. Вашимъ именемъ.

Князь.

Какой однако наглый мошенникъ!

Прозоровъ.

Кто это?

Князь.

Да вотъ тотъ, что подписалъ самовольно князь Беркутовъ.

Прозоровъ.

Дйствительно! Въ письм этомъ сказано между прочимъ, что нижеподписавшійся сбирается жениться на богатой невст, что при полученіи первой порціи приданаго, по выраженію этого князя, онъ вышлетъ безпремнно ‘милой своей Глазуних порядочный кушъ на орхи.’ —

Князь.

И что же, сдержалъ свое общаніе — выслалъ деньги?

Прозоровъ.

Не знаю наврное: но по случаю этого письма — наведены справки, и препровождены мн кой-какіе документы и, между прочимъ, вотъ эта фотографическая карточка, найденная у той же Глазунихи. (Вынимаетъ фотографію.) Не угодно-ли полюбопытствовать?

Князь (смотритъ на карточку).

Похоже на меня. Странно!

Прозоровъ.

Вы находите, что это странно?

Князь.

Разумется, случайное сходство.

Прозоровъ (обращаясь къ Ольг).

А вы, сударыня, не признаете ли этой карточки?

Ольга (пожимая плечами).

Случайное сходство! (Шавровъ, посмотрвъ на карточку, грустно опускаетъ голову.)

Прозоровъ.

Кром этого мн прислана одна бумага, писанная рукою Василенки, для сличенія почерка, на случай, если найдется здсь какое нибудь письмо, писанное княземъ самозванцемъ. (Просматриваетъ документы. Шавровъ жестами подзываетъ Ольгу, опускаетъ руку въ карманъ и вынимаетъ письмо, подписанное Беркутовымъ. Шавровъ тихо дочери, ‘я захватилъ это письмо, чтобы убдить тебя’… Ольга быстро вырываетъ письмо изъ рукъ отца и бросаетъ его въ горячій каминъ. Слдователь, замтивъ это, устремляется къ камину, предъ которымъ стоитъ Ольга. Она смотритъ на Прозорова вызывающимъ взглядомъ. Письмо вспыхиваетъ.)

Прозоровъ.

Что это вы бросили въ каминъ?

Ольга.

Это до васъ не касается! сожгла ненужный счетъ..

Прозоровъ (строго).

Сударыня, вы подвергаете себя серьезной отвтственности, потому что письмо, писанное рукою вашего мужа, могло бы служить весьма вскою уликою.

Ольга.

Да я отъ отвтственности и не отказываюсь, говорю вамъ, сдлайте одолженіе, привлекайте меня къ отвтственности, сколько угодно.

Князь (обращаясь къ слдователю).

Однако-жъ, господинъ Прозоровъ, пора кончить всю эту комедію. Вы мастерски разсказали романическую какую-то исторію о какомъ-то мазурик, которому заблагоразсудилось подписать письмо — князь Беркутовъ. Потомъ представили фотографію какого-то цыгана, съ которымъ къ несчастью я имю поразительное, но, конечно, случайное сходство, и наконецъ, вы заподозрили жену мою въ сожженіи какого-то важнаго документа. Согласитесь, что все это весьма шатко и не иметъ, говоря по судебному, юридическаго значенія. Я былъ, есть и буду князь Беркутовъ, и ‘ока вы по суду не докажете, что это не такъ, то прошу васъ обращаться со мной и съ княгиней, какъ подобаетъ съ людьми высшаго сословія.

Прозоровъ.

Но какіе же вы можете представить документальныя доказательства о вашемъ княжскомъ званіи?

Князь (улыбаясь).

Съ которыхъ поръ князь, хотя и грузинскій, но русскій подданный, не находящійся на служб и разъзжающій по Россіи, обязанъ имть плакатный паспортъ?

Прозоровъ.

Не плакатный паспортъ, а какой нибудь видъ — на всякій случай…

Князь.

Вотъ вамъ метрическое свидтельство. Кажется, это документъ?

Прозоровъ.

Да! но вамъ ли оно принадлежитъ?

Князь.

Вы можете, наконецъ, справиться у почтмейстера, къ кому онъ препровождаетъ письма, адресованныя на имя князя Беркутова….

Прозоровъ (улыбаясь).

Это еще не доказательство.

Князь (отворяетъ ящикъ стола).

Наконецъ, вотъ вамъ цлый пукъ писемъ, адрессованныхъ на имя князя Валеріана Беркутова и полученные мною. (Показываетъ адрессы писемъ издали, одно изъ писемъ выскользаетъ и падаетъ на полъ. Слдователь быстро ею подымаетъ. Князь въ волненіи.) Позвольте получить обратно, вамъ достаточно видть адрессъ.

Прозоровъ.

Вотъ какъ! почеркъ Глазунихи. По милости предусмотрительной петербургской сыскной полиціи мн высланъ ‘facsimile’ замчательной этой особы.

Князь.

Господинъ Прозоровъ! прошу васъ возвратить мн это письмо, это съ вашей стороны не деликатно.

Прозоровъ.

Нтъ, извините! письмо это можетъ выяснить многое и по дарованной мн закономъ власти я обязанъ его прочитать. (Пробгаетъ глазами. Князь въ крайнемъ волненіи. Прозоровъ къ Ольг.) Вы ршились, повидимому, отвергать вс доказательства и отстаивать мужа вашего, во что бы то ни стало. Это и похвально, и отчасти понятно. Но неужели вотъ и эта улика (Показывая на письмо.) не откроетъ вамъ глава и не убдитъ, что вы сдлались жертвой постыднаго обмана. Выслушайте!

Князь.

Какъ это мило! читать чужія письма. (Въ крайнемъ волненіи пытается помшать чтенію, но слдователь съ твердостію отводитъ

Прозоровъ.

Обязанность судебнаго вдомства ограждать честныхъ людей отъ козней личностей, способныхъ на всякое преступленіе.

Князь.

Господинъ слдователь! не забывайтесь, докажите прежде, въ чемъ состоитъ преступленіе.

Прозоровъ (строго).

Извольте молчатъ! (Читая письмо.) ‘Валерьянчикъ — мой красавчикъ, я недавно извстилась, что ты произвелъ себя въ князья, брау, брау, брау! какъ кричали бывало, когда еще въ юности отхватывали мы съ тобою цыганскаго трепака’.

Прозоровъ.

Письмо это писано мсяца четыре тому назадъ и, вроятно, разъхалось съ письмомъ, о которомъ я уже упоминалъ. (Продолжая читать.) Я слышала также, что ты женился на какой-то степной куропаточк. Это я не совсмъ хорошо понимаю, а впрочемъ, по цыганскому уставу, можетъ, такъ и слдуетъ, такъ облопошь ты мн ее порядкомъ (При слов ‘облопошь’ Ольга вздрагиваетъ и хмуритъ брови.) и пришли ты мн мамошки, побольше мамошки, помнишь, мы такъ съ тобою деньги называли. Цлую сахарныя твои уста и черныя прекрасныя очеса — твоя по гробъ Глазуниха.

Прозоровъ (по окончаніи чтенія всматривается въ выраженіе лица Ольги).

Что-же, это васъ не убждаетъ?

Ольга (съ презрніемъ).

Это писала какая-то полоумная, сумасшедшая женщина. Я выше этихъ грязныхъ дрязгъ.

Прозоровъ.

Ну, извините! а меня такъ это письмо совершенно убждаетъ! (Возвышая голосъ.) Грибинъ! (Входитъ секретарь.) Опечатать вотъ этотъ столъ, со всми находящимися въ немъ письмами и бумагами, и вотъ этотъ шкафъ.

Князь.

Помилуйте, да это разбой! самоуправство! (Указывая на шкафъ.) Тутъ вс мои вещи, драгоцнныя вещи….

Прозоровъ.

Не безпокойтесь, ничего не пропадетъ, а вещи ваши вамъ долго не понадобятся, потому что я васъ сейчасъ прикажу арестовать.

Князь (въ изступленіи).

Это мы еще увидимъ. Во всякомъ случа живымъ не дамся! (Бжитъ къ стн, на которой виситъ его кинжалъ. Ольга бросается къ нему и вырываетъ изъ рукъ кинжалъ.)

Прозоровъ (возвышая голосъ).

Жандармы!

(Жандармы входятъ и становятся по об стороны Беркутова. Въ дверяхъ становятся двое полицейскихъ солдатъ. Прозоровъ къ Князю.)

Вы видите, что сопротивленіе было бы не благоразумно. Благодарите же жену вашу, она спасла васъ, вроятно, отъ каторги, потому что сопротивленіе судебнымъ властямъ съ оружіемъ въ рукахъ подвергаетъ строгому наказанію. (Обращаясь къ Ольг.) Извините меня, сударыня, но я обязанъ разлучить васъ съ вашимъ мужемъ. Сегодня же ночью онъ отправленъ будетъ въ острогъ въ губернскій городъ.

Ольга (твердо).

Я послдую за нимъ.

Прозоровъ.

Но предупреждаю васъ, что пока будетъ продолжаться формальное слдствіе, васъ впускать къ нему не будутъ.

Ольга.

Это уже мое дло.

Прозоровъ.

Какъ угодно!

Князь.

Ну, г. Прозоровъ, надлали вы много вздоровъ.

Прозоровъ.

Это судъ ршитъ.

Князь (грозитъ).

Но во всякомъ случа мы съ вами разсчитаемся.

Прозоровъ.

Это увидимъ. (Князя уводятъ жандармы, слдователь, поклонившись Ольг и отцу ея, уходитъ.)

СЦЕНА IX.

Ольга и Шавровъ.

Шавровъ (удерживая Ольгу, которая порывается за Княземъ.)

Ольга, другъ мой, образумься, подемъ домой въ Отрадное, разв ты невидишь, какому извергу ты вврила судьбу свою!

Ольга (вырываясь).

Оставь меня, оставь! Никто меня не удержитъ. Я за нимъ пойду! Все это клевета, гнусная клевета! Его хотятъ погубить — вотъ и ты хочешь его погубить.

Шавровъ.

Ольга, дочь моя, опомнись ради Бога!

Ольга.

Еслибы мн сказали, что онъ убилъ, зарзалъ человка изъ чувства ревности, или такъ, подъ вліяніемъ минутнаго гнвя, я поврила бы, можетъ быть, но осмлиться утверждать, что онъ укралъ, это слишкомъ глупо! Очевидно, что это клевета, гнусная клевета.

Шавровъ.

Но вспомни про письмо этой Глазунихи.

Ольга.

Какое мн дло до этихъ гадостей! Разв можетъ какая нибудь Глазуниха любить его, какъ я его люблю.

Шавровъ.

Но вдь ты видишь, что онъ любви твоей не достоинъ.

Ольга.

Пустяки! любовь перерождаетъ, возвышаетъ человка. Чтобы я не съумла завладть современемъ душою и сердцемъ моего Валеріана? Да это пустяки! Никогда не поврю. (Цлуетъ отца.) Прощай, отецъ! Я пойду узнать, въ которомъ часу моего Валеріана отправляютъ. (Какъ будто въ забытьи.) Посадили въ острогъ! Судить будутъ! Но еще мы поборемся.

Занавсъ опускается.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Сцена представляетъ комнату въ губернскомъ острог, въ такъ называемой ь благородномъ отдленія. По об стороны дв кровати, покрытыя байковыми одялами.

СЦЕНА I.

Беркутовъ и Буровъ. Беркутовъ сидитъ въ кровати, передъ нимъ Буровъ на стул. Играютъ въ карты и записываютъ на бумажкахъ карамдашемъ. Подъ кроватью бутылки съ виномъ и стаканы.

Буровъ.

Какъ подумаешь, ваше сіятельство, какъ вамъ все удается!

Беркутовъ.

Ну не со всмъ-то, иначе не попался бы въ острогъ.

Буровъ.

Конечно-съ, но я говорю, что вотъ вамъ и въ карточки играть не мшаютъ, и курите вы, сколько душ угодно, и вотъ такъ (Указывая подъ кровать.) имется порядочный погребокъ.

Беркутовъ.

Вся сила въ деньгахъ. Были бы мамошки, то есть, деньги, Такъ человкъ всегда въ аккурат находится.

Буровъ.

Оно точно-съ! а вотъ я сидлъ здсь также съ благородною особою, изъ неимущихъ только, такъ бывало смотритель то и дло навщаетъ. Посмотритъ это и подъ кроватью, и подъ подушкой, и одяло приподыметъ — а самъ носомъ поводитъ. Вы смотрите, господа, не курите, говорить каждый разъ, за это здсь строго взыскиваютъ. Знаемъ мы, что это значитъ, чуть не такъ: въ такой клоповникъ засадятъ, что почище ташкентскаго. Къ тому-же вотъ вы, ваше сіятельство, здсь всего три мсяца, а вамъ уже справили и поршили, а я такъ сижу одиннадцатый мсяцъ, да и конца еще не предвижу.

Беркутовъ.

Да у васъ былъ адвокатъ?

Буровъ.

Какой тутъ адвокатъ! очереднаго приставили.

Беркутовъ.

Ну, а я такъ выписывалъ изъ Петербурга наилучшаго. Кругленькій, пузатенькій такой, и при томъ говорунъ на славу. Такіе турусы на колесахъ подпускалъ, что публика заливается, хохочетъ, предсдателю не унять. Вотъ этотъ самый адвокатъ всмъ и орудовалъ, не давалъ длу залежаться. Однако же не отстоялъ: ‘да, виновенъ’! отвчали присяжные, чтобъ имъ пусто было. А я ни въ чемъ не сознавался: знать не знаю, вдать не вдаю! Князь я, молъ, Беркутовъ, а по писарь Василенко — да и только.

Буровъ.

Такова ужъ судьба, ваше сіятельство… Ничего тутъ не подлаешь! Покоряться нужно!

Беркутовъ.

А скажите по правд, вы-то за что судитесь?

Буровъ.

За сущую бездлицу. Вотъ плевое, можно сказать, дло. Подъ чужую руку подписалъ. Хотлось маленько деньженокъ подтибрить.

Беркутовъ.

Ну и что же, подтибрили?

Буровъ.

Какое подтибрилъ! не удалось — я только предъявилъ этотъ чекъ въ Учетный, а меня за шиворотъ, такъ что по усамъ текло, давъ ротъ не попало!

Беркутовъ.

Что же, вы тотчасъ сознались?

Буровъ.

Помилуйте, какъ это можно! я сталъ разные отводцы подпускать, запуталъ человкъ съ десятокъ, на одного даже такого указалъ, что въ Архангельск проживаетъ. Вотъ и пошли переписки съ проволочками.

Беркутовъ.

Что жъ мудренаго, что дло ваше тянется, вы сами виноваты.

Буровъ.

Да куда же мн спшить, ваше сіятельство! Вдь здсь тепло, и вотъ компанія благородная есть, а ужъ мн не миновать по Владимірк прогуляться. Вдь я, признаться, книжечку-то съ чеками изъ запертаго столика пріобрлъ.

Беркутовъ.

Ага! значитъ со взломомъ.

Буровъ (кивая головой и подмигивая).

Маленечко есть тотъ грхъ.

Беркутовъ.

Однако, мы заговорились, пора пульку кончить! Да не сходить-ли въ погребокъ? для куражу!

Буровъ.

Можно, ваше сіятельство, можно! (Беркутовъ достаетъ изъ подъ кровати стаканы и вино. Оба пьютъ.)

Беркутовъ (щелкая языкомъ).

Важная мадера! Первый сортъ, три цлковыхъ бутылочка. Вотъ какъ мы себя угощаемъ!

Буровъ (сдавая карты).

Знаете что, ваше сіятельство? мн сдается, что и начальство не совсмъ-то уврено, что вы не заправскій князь, иначе васъ перевели бы изъ благороднаго отдленія.

Беркутовъ (сбирая карты).

Нельзя! деликатность соблюдаютъ. Ршеніе не взошло еще въ законную силу. (Смотритъ въ карты.)

Буровъ.

Вотъ еще я что хотлось сказать: ршеніе по вашему длу, каково бы оно ни было, безпремнно утвердятъ, такъ я посовтывалъ бы вашему сіятельству сказаться больнымъ, проситься въ госпиталь, подмазать, вдь у васъ есть чмъ, вотъ и проваляетесь въ госпитал мсяцъ или два. А то что-же за охота тащиться по Владимірк въ морозъ — или тамъ слякоть. Дайте лтнему времени установиться.

Беркутовъ.

Да вдь скука смертельная въ госпитал. Тамъ и въ картишки не съ кмъ поиграть.

Буровъ.

Оно конечно, не больно весело — но вдь устроиться и тамъ ваше сіятельство съумете!

СЦЕНА II.

Тже и Ольга. (Ольга блдная, грустная, но спокойная. Одта она въ широкую блузу, закрывающую талію. Увидавъ обстановку, стаканы, забытые на стол, и карты, она нахмуривается. Ольга подходитъ къ мужу и подаетъ ему руку. Буровъ привстаетъ.)

Беркутовъ (увидавъ жену, приподымаетъ голову, собираетъ карты и также протягиваетъ руку).

А! здравствуй, Ольга, какъ поживаешь? (Ольга ничего не отвчаетъ. Она осматривается и увидавъ, что платье мужа, платяныя щетки — набросаны на кровати, приводитъ все въ порядокъ. Беркутовъ и Буровъ продолжаютъ играть.)

Ольга (подходитъ къ столу и указывая на стаканы и на бутылку).

Вы бы хоть прибрали это, а то взойдетъ смотритель, пожалуй.

(Ставитъ подъ кровать стаканы.)

Беркутовъ.

Спасибо, хозяйка! заводи порядокъ, это хорошо! (Поднимаетъ карты.) Ну ужъ теперь я выиграю.

Буровъ (смется).

Посмотримъ-съ.

Беркутовъ (съ досадой).

Чортъ знаетъ, что за счатье! Да вы все этакъ, значитъ, забрали? (Входя въ азартъ.) Хотите другую талію?

Ольга.

Валеріанъ — мн съ тобой необходимо переговорить.

Беркутовъ.

Пожалуйста, не мшай! успемъ еще…

Ольга.

Нтъ! не успемъ. Прошу тебя не играть боле. (Беркутовъ съ досадою расплачивается.)

Беркутовъ.

Сколько вамъ? двадцать два рубля? Получайте, кушайте на здоровье…

Буровъ (съ ужимкою).

Отыграетесь, ваше сіятельство, а я пойду по корридору погуляю… (Кланяется Ольг и уходитъ.)

СЦЕНА III.

Ольга и Беркутовъ.

Ольга.

Охота теб играть съ этимъ господиномъ, онъ тебя на врняка обыграетъ.

Беркутовъ.

Ну, ужъ и на врняка! я вдь не дуракъ!

Ольга.

Конечно, не дуракъ! оттого и лучше было бы теб заняться чтеніемъ. (Указывая подъ кровать.) Вотъ сколько я навезла книгъ изъ дому, а он у тебя валяются въ погребк твоемъ, то есть, подъ кроватью.

Беркутовъ.

Да некогда читать: Буровъ все тутъ торчитъ, а скука одолваетъ — вотъ и сядешь по невол съ нимъ въ карты играть.

Ольга (улыбаясь).

Ну, хорошо! Богъ съ тобой! играй въ карты, если это можетъ тебя забавлять и отводитъ мысль отъ постигшей тебя участи, по милости клеветы и людской злобы. А что касается до книгъ, то мы съ тобой успемъ еще начитаться. Я вотъ о чемъ хотла съ тобой переговорить. Состоявшееся ршеніе, конечно, будетъ утверждено, и намъ не миновать прогуляться въ Сибирь.

Беркутовъ.

Отчего же намъ? ты можешь здсь оставаться.

Ольга.

Ну ужъ это мое дло. Ршеніе взойдетъ въ законную силу на дняхъ и весьма можетъ быть, что послдуетъ распоряженіе тотчасъ же тебя отправить.

Беркутовъ.

Что же длать! судьбы своей не миновать!

Ольга.

Но если тебя отправятъ въ скоромъ времени, то мн нельзя будетъ слдовать за тобою, а отпустить тебя одного я не желаю. Теперь хать мн невозможно, ты вдь знаешь, чего я ожидаю.

Беркутовъ.

Ахъ, да! я и забылъ, ты ожидаешь снять широкую блузу.

Ольга.

Ну да! (Улыбаясь.) Это хорошо сказано!

Беркутовъ.

Но зачмъ же теб хать? Путь тяжелый, дальній, страна чужая, суровая. Право, зачмъ теб?

Ольга.

Какъ зачмъ! А кто-жъ будетъ о теб заботиться? Кто будетъ стараться облегчить твою участь? Шутка-ли нести бремя тяжелаго обвиненія и въ чемъ же: въ самозванств и… страшно сказать — въ воровств.

Беркутовъ.

Да! тяжело, трудно, нечего сказать! (Избгаетъ взора Ольги.)

Ольга.

Такъ вотъ, моя обязаность и состоитъ въ томъ, чтобы облегчить теб это бремя. Я буду постоянно у тебя на глазахъ, ты будешь видть подл себя ежеминутно женщину теб преданную, отвергающую взведенную на тебя клевету и готовую положить за тебя душу.

Беркутовъ (приходя въ волненіе).

Ольга, я, право, этого не стою!

Ольга.

Вотъ мы и отправимся съ тобою въ дальній, суровый край, что вдь и тамъ люди живутъ! И устроимъ мы тамъ себ жизнь тихую, спокойную. Займемся хозяйствомъ, купимъ, если нужно будетъ. участокъ земли-я возьму съ собою порядочную сумму…

Беркутовъ.

А много?

Ольга.

Да всю остальную сумму приданаго.

Беркутовъ.

Ого! Это порядочныя деньги! этакъ, пожалуй, и въ Америку можно будетъ удрать.

Ольга.

Что за выраженіе, Валеріанъ! Зачмъ удирать, зачмъ намъ быть бглецами, нужно постараться устроиться въ Сибири. Впрочемъ, это еще увидимъ — все зависитъ отъ обстоятельствъ. Что положительно врно, это то, что я посвящаю теб исключительно всю свою жизнь. Отказываюсь отъ родныхъ, отказываюсь отъ отца…

Беркутовъ (въ волненіи).

Ольга, ради Бога, не говори такъ! Право, ты лучше меня!

Ольга.

Нтъ, не лучше, но сердце-то у меня… какъ бы сказать, боле любящее. Вотъ и ты постарайся любить меня, какъ я тебя люблю.

Беркутовъ.

Ольга! ряди Бога… вотъ я совсмъ обабился, ты меня до глубины сердца растрогала, вотъ даже и слеза прошибаетъ. (Третъ себ глаза.)

Ольга (нжно).

Тмъ лучше, другъ мой, тмъ лучше, ‘слеза умиленія — слеза спасенія’! (Протягиваетъ ему руку.)

Беркутовъ.

Нтъ, нтъ, я недостоинъ!

Ольга.

Полно ребячиться-давай же руку.

Беркутовъ.

Нтъ, не достоинъ. (Бросается на колни.) Ольга Афанасьевна! я виноватъ предъ вами…

Ольга.

Полно же дурачиться! опять какая нибудь Груша подвернулась? Встань-же!

Беркутовъ.

Нтъ, нтъ, я жестоко, я непростительно виноватъ предъ вами…

Ольга.

Въ чемъ же?

Беркутовъ.

Я… я вдь дйствительно не князь, а бывшій писарь Василенко…

Ольга (съ испугомъ).

Что! что ты говоришь?

Беркутовъ.

Я тотъ самый писарь Василенко, котораго разыскивали. (Встаетъ.)

Ольга (съ горькимъ упрекомъ).

За что же ты меня обманулъ! Какъ могъ ты такъ упорно лгать, утверждая на суд до послдней минуты, что ты тотъ самый молодой князь Беркутовъ, котораго полагали погибшимъ въ Кур…

Беркутовъ.

Я виноватъ, жестоко виноватъ предъ вами, Ольга Афанасьевна…

Ольга.

Называй меня Ольга, вдь я все-таки жена твоя.

Беркутовъ.

Я виноватъ, но выслушайте меня: съ годъ тому назадъ я увидалъ васъ случайно въ Москв, на Тверскомъ бульвар. Вы прогуливались съ вашимъ батюшкой. Съ той минуты вы овладли моимъ сердцемъ. Я зналъ кто вы, и отчаянье чуть не овладло мною. Какимъ образомъ, думалъ я, ничтожный писарь мажетъ имть доступъ въ домъ богатаго знатнаго помщика Шаврова? Долго, мучительно долго думалъ я, и наконецъ мн пришла мысль выдать себя за князя Беркутова, погибшаго дйствительно въ Кур, какъ я узналъ отъ одного изъ своихъ товарищей, въ то время недавно возвратившагося съ Кавказа. Вы помните, подъ какимъ предлогомъ я пріхалъ въ Отрадное, вы помните, какое впечатленіе произвели вы на меня, когда я увидлъ васъ вблизи, въ двухъ шагахъ отъ себя.

Ольга.

Зачмъ же, замтивъ, что я отдалась теб душою и сердцемъ — зачмъ же, зная уже независимость моего характера, тогда же не открылъ мн правды?

Беркутовъ.

Помилуйте! отецъ вашъ выгналъ-бы меня позорно изъ Отраднаго.

Ольга (обдумывая).

Нтъ! не выгналъ бы.

Беркутовъ (продолжая).

А я въ то время находился въ чаду отъ вашей обстановки. Довольство, роскошь, порядокъ, на которыя я смотрлъ съ завистью, и къ которымъ давно стремились мои помыслы — находились у меня такъ сказать, подъ рукой. Скажите! какже мн было отказаться отъ подобнаго благополучія? Вотъ я и ршился довести дло до конца.

Ольга (строго глядя на Беркутова).

Скажи… а деньги, которыя тогда пропали, (Содрогаясь.) ты ихъ укралъ?

Беркутовъ (съ обидой).

Зачмъ же говорить — укралъ! я взялъ ихъ на время — съ твердымъ намреніемъ возвратить при первой возможности.

Ольга (холодно и презрительно).

Деньги эти нужно тотчасъ же внести.

Беркутовъ.

Зачмъ же? Вдь казна приняла ихъ на свой счетъ. Чиновники удовлетворены жалованьемъ вполн.

Ольга.

Все равно, внести надо!

Беркутовъ.

Жаль! пригодились бы!

Ольга.

Чего теб жаль? Денегъ? Лучше бы обо мн пожаллъ!

Беркутовъ.

Да я по васъ и сокрушаюсь.

Ольга.

За взносомъ денегъ этихъ, участь твоя, вроятно, смягчена будетъ, я однимъ, преступленіемъ все-таки будетъ меньше.

Беркутовъ.

Но это еще не все — чистосердечнымъ, полнымъ покаяніемъ я хочу очистить свою совсть. Узнайте же всю глубину моей противъ васъ вины. Я былъ уже женатъ, когда просилъ вашей руки.

Ольга (глубоко пораженная).

Женатъ! на комъ же?

Беркутовъ.

На той-же Глазуних…

Ольга (почти вскрикиваетъ).

Боже мой! Боже мой! это уже слишкомъ безжалостно, да что караешь ты меня, о Боже мой! (Оборачиваясь къ Беркутову.) Злодй, да что же будетъ съ несчастнымъ нашимъ ребенкомъ!

Беркутовъ.

Ршайте — я во всемъ подчиняюсь. (Ольга закрываетъ лицо и остается какъ бы въ оцпененіи. Беркутовъ въ сторону.) Такъ то лучше! съ ней нужно дйствовать на чистоту.

Ольга (придя въ себя).

Ршай, говоришь ты. Да на что-жъ ршиться-то. Эта женщина предъявитъ свои права, что-же я то тогда буду? Боже мой, какое наказаніе!

Беркутовъ.

Объ этомъ не безпокойтесь, это не въ цыганскихъ обычаяхъ, вдь не заявила же она на суд о правахъ своихъ: извстно, цыганская свадьба, къ тому-же она боится меня, какъ огня, и при томъ ей всегда можно ротъ заткнуть.

Ольга (съ презрніемъ).

Чмъ же это? деньгами, конечно?

Беркутовъ.

Разумется!

Ольга (съ отчаяніемъ).

Боже мой! какая грязь! какая мерзость! и ничего не придумаешь! (Посл минуты молчанія.) Нтъ исхода. Вдь я все-таки твоя жена! Вдь ребенокъ твой! мн некуда дваться! Жизнь твоя — моя жизнь! (Какъ будто въ забытьи.), со временемъ я прощу — я это знаю! Много, много понадобится любви, чтобы смыть всю эту грязь, но рано или поздно, любовь восторжествуетъ. Въ этомъ я убждена. Но кто-же можетъ поручиться, что и тамъ, на краю свта, женщина эта не встанемъ между имъ и мною.

Беркутовъ.

Я поручусь! исполните ваше предположеніе, позжайте за мною въ Сибирь, и я вамъ ручаюсь, что никто и ничто не смутитъ вашего спокойствія.

Ольга.

Спокойствія! хорошо спокойствіе!

СЦЕНА IV.

Чиновникъ съ поврочнымъ спискомъ въ рукахъ, въ наружныхъ дверяхъ становится сторожъ. Ольга, Беркутовъ и чиновникъ.

Чиновникъ (смотря въ списокъ).

Арестантъ Валеріанъ Василенко!

Беркутовъ.

Я за него!

Чиновникъ.

Васъ требуютъ въ канцелярію для объявленія вамъ резолюціи на просьбу, которую вы подали.

Беркутовъ.

Никакой просьбы я не подавалъ.

Ольга (тихо).

Молчи! это я за тебя подавала.

Чиновникъ.

Извольте отправляться въ канцелярію въ сопровожденіи сторожа. (Указываетъ на сторожа, стоящаго у двери. Чиновникъ уходитъ.)

Ольга.

Такъ смотри же, объяви въ канцеляріи, что сегодня же будетъ пополнена… растраченная сумма.

Беркутовъ.

Слушаю! (Въ сторону.) Значитъ, ршилась хать за мной — дло въ шапк… (Въ дверяхъ встрчается съ Шавровымъ, Беркутовъ вытягивается и громко произноситъ: здравія желаю ваше высокородіе. Уходитъ.)

СЦЕНА V.

Ольга и отецъ ея.

Шавровъ (провожая Беркутова глазами, къ Ольг).

Что это съ нимъ?

Ольга (горько улыбаясь).

Какъ видишь! хочетъ доказать, что у него энергическій характеръ! Духу еще достаетъ дурачиться! Это онъ съ тобою по солдатски поздоровался. Онъ мн сейчасъ признался, что онъ не князь, а бывшій писарь Василенко.

Шавровъ.

Я давно въ этомъ убжденъ и удивляюсь, какъ это ты еще могла сомнваться, не смотря на улики и неоспоримыя свидтельскія показанія.

Ольга.

Въ томъ положеніи, въ которое я поставлена горестными, страшными обстоятельствами, я закрываю глаза, какъ человкъ, котораго низвергаютъ въ пропасть.

Шавровъ.

Неужели, узнавъ теперь истину во всей ея страшной нагот,— ты не измнишь принятаго тобою ршенія послдовать за этимъ человкомъ?

Ольга.

Нтъ, не измню. Другаго исхода для меня нтъ. Выборъ невозможенъ. Если останусь здсь — я падшая женщина, если поду за нимъ и посвящу всю свою жизнь ему, то я исполню долгъ любящей женщины.

Шавровъ.

Но какже любить человка, къ которому не возможно имть никакого уваженія!

Ольга.

Уважать Валеріана въ настоящую минуту я, конечно, не могу, но разлюбить его я также не въ силахъ. Пойми отецъ, что любовь — сила, которая способна вытащить человка даже изъ грязи. Чистосердечное признаніе Валеріана, слеза раскаянія, блеснувшая давеча на его глазахъ, доказываютъ, что въ глубин души его теплится еще искра добра. Моя обязанность — не дать погаснуть этой искр и поддержать не совершенно еще погибшаго мужа….

Шавровъ.

Не врится мн ни въ раскаяніе, ни въ слезы умиленія этого человка! Но вдь у тебя, другъ мой Ольга, есть и другія привязанности. Неужели въ сердц твоемъ не осталось ни малйшей искры, если не любви, то по крайней мр признательности къ престарлому твоему отцу?

Ольга.

Извини меня отецъ, но я вотъ что теб скажу. Съ той минуты, какъ двушка по собственному выбору отдалась всецло избрана нему ея сердцемъ, она, какъ говорится, ‘отрзанный ломоть’.

Шавровъ.

Не такъ разсуждала-бы ты, если бы покойница твоя мать была еще въ живыхъ. Не потеряй ты ея, будучи еще четырехлтнимъ ребенкомъ, она съумла бы подчинить тебя своему вліянію.

Ольга.

Можетъ быть! Но не сожалй, пожалуйста, отецъ, что не стснялъ моихъ чувствъ и не старался руководить всми моими помыслами. Тогда изъ меня вышла бы, можетъ быть, боле благовоспитанная кукла, но не женщина, готовая жертвовать своею жизнью для исполненія тяжелой обязанности. Я ошиблась въ своемъ выбор, жизнь моя исковеркана, но я ни на шагъ не отступлю отъ своего призванія. Я буду утшительницею, защитою и опорою падшаго, это правда, но человка свободно избраннаго моимъ сердцемъ.

Шавровъ.

Но что же будетъ съ твоимъ ребенкомъ? Какъ же вернется онъ сюда? и не будетъ ли онъ дйствительно ‘отрзаннымъ ломтемъ’ отъ общества, семейства и родины.

Ольга.

Что касается до меня лично, то прости меня, отецъ, но а ужъ не вернусь сюда, и если сынъ мой, или дочь захотятъ послушать моего совта, то и они останутся гражданами ихъ новой родины. Краснть передъ людьми за прошлое отца, хотя и несправедливое, но до крайности тяжелое наказаніе.

СЦЕНА VI.

Тже и Беркутовъ.

Беркутовъ (появляясь въ дверяхъ).

Свершилось!… Маршъ въ Сибирь!… (Развязно и почти весело.) Ршеніе утверждено, но отчасти смягчено по милости прошенія. Вмсто 15 лтъ 10 лтъ пребыванія въ Енисейской губерніи.(Обращаясь къ Ольг.) По твоему желанію я объявилъ, что… растраченныя пять тысячъ будутъ сегодня-же пополнены. При взнос этихъ денегъ послдуетъ, вроятно, и нкоторое измненіе въ наказаніи. Да! Я и забылъ сказать, что кром десятилтней ссылки мн предстояло еще 18 мсяцевъ непріятнаго пребыванія въ арестантскихъ ротахъ. Чиновникъ полагаетъ, что это будетъ вовсе отмнено и при этомъ случа благодтель этотъ приказалъ смотрителю перевести меня въ отдльную комнату, въ госпиталь, въ ожиданіи новаго постановленія. О всхъ оныхъ обстоятельствахъ честь имю донести! (Самодовольно закуриваетъ папиросу.)

Шавровъ (тихо Ольг).

И ты не измнишь своего ршенія, послдуешь за нимъ?

Ольга (ласкаясь къ отцу).

Да, отецъ!… Прости меня ради Бога!

Шавровъ.

Да взгляни ты на него! Вдь на лиц его нтъ и тни раскаянія! Онъ даже не понимаетъ, какое страшное пожертвованіе ты длаешь для него.

Ольга.

Пойметъ!.. Со временемъ пойметъ, увряю тебя.

Шавровъ.

Въ ожиданіи этого новаго постановленія създимъ, Ольга, въ Отрадное. Ты простишься, по крайней мр, съ роднымъ твоимъ гнздомъ, гд такъ счастливо жилось намъ съ тобой. (Обнимаетъ дочь со слезами.)

Ольга.

Нтъ, отецъ, я не поду. Далеко, вдь 400 верстъ въ оба конца, а мн предстоитъ такой тяжелый, далекій путь!!… Ужъ я лучше здсь отдохну… И притомъ одинъ видъ нашего роднаго гнздышка истерзаетъ мое сердце… Зачмъ лишнія слезы, лишнія мученія, и такъ ужъ ихъ довольно!… Ступай себ съ Богомъ, и простимся лучше здсь. (Бросаются въ объятія другъ друга.)

Беркутовъ (подходитъ къ Ольг съ ея стороны и тихо ей шепчетъ).

Не забудь деньги. (Ольга, утирая лицо, взглядываетъ съ гнвомъ на нею. Беркутовъ обращаясь къ Шаврову.) Позвольте, тятенька, и мн съ вами проститься….

Шавровъ (грозно).

Проси, злодй, у ней прощенья!… (Указывая на дочь.) Слезами смой грязь, которою ты запятналъ ее, прикасаясь къ существу чистому, непорочному, ты, душегубецъ!… Ты погубилъ разомъ три жизни — мою, несчастной твоей жены и жизнь будущаго вашего ребенка. Несчастная твоя жена можетъ и простить тебя со временемъ, но я никогда!… (Въ крайнемъ волненіи бросается еще разъ въ объятія дочери.)

Беркутовъ.

Такъ прощайте-же. Благодаримъ покорно за родительское наставленіе.

Занавсъ опускается.

КОНЕЦЪ.

еофлистовъ.

‘Театральная Библіотека’, No 2, 1872

Толстой Феофил Матвеевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Король Генрих V, Шекспир Вильям, Год: 1598
  2. Человек и сверхчеловек, Шоу Бернард, Год: 1903
  3. Разбойники, Шиллер Фридрих, Год: 1781
  4. Небо и земля, Байрон Джордж Гордон, Год: 1821
  5. Три Елены, Неизвестные Авторы, Год: 1868
  6. Сеян, Джонсон Бен, Год: 1603
  7. Конец всему делу венец, Шекспир Вильям, Год: 1602
  8. Обращение капитана Брассбоунда, Шоу Бернард, Год: 1901
Электронная библиотека