Время на прочтение: 16 минут(ы)
Отечественная история в рассказах и картинах
Родная старина: Отечественная история в рассказах и картинах. (С XVI до XVII ст.)/ Сост. В. Д. Сиповский.— М.: Современник, 1993.— (История России в рассказах для детей).
OCR Бычков М. Н.
В этом выпуске так же, как в предыдущем, многие очерки и рассказы составлены преимущественно на основании источников. Главнейшими из них были летописи, собрание государственных грамот и договоров, акты исторические, архив юго-западной России, Уложение, письма царя Алексея, сочинение Котошихина и др., из сочинений иностранных писателей: ‘Сказания современников о Смутном времени’, ‘Описание Украины’ Боплана, ‘Путешествие’ Олеария, ‘Путешествие’ Мейерберга и некоторые другие.
Главнейшими пособиями, на основании которых составлены некоторые очерки, послужили нам — ‘История России’ Соловьева, ‘Исторические монографии’ и другие сочинения Костомарова, ‘Быт русских царей’, ‘Быт русских цариц’ и ‘Опыты древностей’ Забелина, ‘Боярская дума’ и ‘Сказания иностранных писателей о России’ Ключевского, ‘История Русской церкви’ Макария и другие. По некоторым частным вопросам мы пользовались статьями Кавелина (‘Мысли о Русской истории’), Антоновича (‘Южно-русские деятели’), Иконникова (‘Русская женщина в допетровскую эпоху’), Пыпина (‘История славянских литератур’), Кояловича (‘О церковной унии и др.’), Знаменского (‘Русская церковная история’), Михневича (‘Исторические этюды’), Порфирьева (‘История русской словесности’) и мн. др.
Что касается иллюстраций, то в примечаниях к рисункам в конце книги указаны все труды, откуда они заимствованы. Считаем нужным заметить, что одни рисунки представляют факсимиле подлинников, другие — уменьшенное изображение их, а в некоторых случаях политипажи наши, сохраняя точность в изображении одежды, оружия и проч., представляют как бы некоторое исправление подлинника: мы не считали нужным передавать в нашей книге явную неправильность в изображении человеческой фигуры или грубое нарушение перспективы, что нередко встречается в рисунках у Олеария и у Мейерберга.
Считаем приятным для себя долгом выразить здесь нашу искреннюю признательность А. Н. Пыпину и В. Я. Стоюнину, давшим нам возможность воспользоваться некоторыми редкими изданиями из их библиотек, что значительно облегчило нам труд по части иллюстрации книги.
Все рисунки в тексте заимствованы нами из книг, имеющих научное значение, а две картинки, служащие украшением книги, представляют уменьшенные копии, первая (Призвание Михаила Феодоровича на царство’) — с картины профессора Шамшина, а вторая (‘Шествие на осляти’) — с рисунка Шварца.
О задаче нашего труда мы говорили подробно в предисловии к первому выпуску. Главною целью нашей было дать учащемуся юношеству такое пособие по отечественной истории, которое, дополняя и освещая факты, изложенные в общеупотребительных учебниках, давало бы по возможности более живое представление обо всем достопамятном в отечественной истории, особенно же о внутреннем строе жизни и быте наших предков, притом не в виде отрывочных эпизодов, а в связном, последовательном рассказе. При соблюдении последнего условия нам, понятно, нельзя было избежать сухих страниц, на которых говорится по большей части о внешних фактах немногим более, чем в общепринятых руководствах: опустить эти страницы значило бы нарушить связь, весьма важную в историческом изложении, а развить подробнее — значило бы дать книге слишком уже большой объем и сделать ее менее доступною для учащихся (книга наша и так вышла значительно больше предполагаемых размеров). В некоторых случаях трудно было миновать повторений: напр., в этом выпуске, говоря о различных событиях, мы старались по возможности более обставить их бытовыми подробностями, а затем в конце книги, в бытовых очерках, под общим заглавием ‘Состояние Русской земли к исходу XVII ст.’, в которых хотели мы обрисовать быт, нравы и обычаи нашей старины в некоторой системе, очевидно, трудно было иногда не упоминать сказанного уже ранее.
Особенное внимание обратили мы на изложение, старались по мере сил достигнуть возможно большей простоты и чистоты языка, чтобы наша книга, хотя по содержанию и рассчитанная преимущественно на учащееся юношество, в большинстве рассказов была доступна всякому грамотному человеку.
Достигнуты ли нами хотя сколько-нибудь намеченные цели — судить, конечно, не нам, но мы сочтем скромный труд наш не напрасным, если он даже и в самой малой части учащейся молодежи возбудит уважение и любовь к памяти лучших деятелей родной старины, пробудит сколько-нибудь живой интерес к ней и послужит переходной ступенью от учебника к чтению вышеупомянутых почтенных научных трудов, которые дадут настоящее и полное знание пережитого и передуманного русским народом.
Только тот может быть полезным, сознательно действующим гражданином, кто знает и любит свое отечество, а знать и любить его сколько-нибудь разумно, не ведая его прошлого, нельзя.
Предисловие
I. Царь Феодор и Борис Годунов
Царствование Феодора Ивановича. Боярские смуты. Домашняя жизнь царя. Войны и сношения с соседями. Учреждение патриаршества. Убиение царевича Димитрия. Прикрепление крестьян к земле. Избрание Бориса Годунова на престол.
Царствование царя Бориса. Русские нравы и обычаи по рассказам иностранцев. Начало смут в царствование Бориса. Лжедимитрий I.
II. Смутное время
Царь Феодор Борисович. Измена Басманова и гибель Годунова.
Царствование Лжедимитрия I. Смерть Лжедимитрия I.
Полуцарь. Восстания против Василия. Тушинский вор. Осада Троицкой лавры. Разорение земли тушинцами. Скопин-Шуйский. Сведение с престола Василия Ивановича.
Междуцарствие. Поляки в Москве. Московские послы под Смоленском. Патриарх Гермоген. Народное движение против поляков. Страстная неделя 1611 г. в Москве. Русское ополчение под Москвою. Взятие Смоленска поляками. Лихолетье. Минин и Пожарский. Освобождение Москвы и избрание царя.
III. Царствование Михаила Феодоровича
Воцарение его и венчание на царство. Очищение Русской земли от внутренних врагов. Столбовский мир. Война с Польшей и Деулинское перемирие. Патриарх Филарет и его деятельность. Вторая война с Польшей. Азовское дело. Иноземцы в России. Последние годы царствования Михаила Феодоровича.
IV. Западная Русь в конце XVI и в начале XVII века
Люблинская уния. Иезуиты в Литве и западной Руси. Состояние западнорусской церкви в конце XVI ст. Церковная уния. Борьба православия с унией. Петр Могила. Казаки и борьба их с турками и татарами. Казацкие думы о турецкой неволе. Казацкие восстания против Польши. Угнетение крестьян. Новые восстания казаков. Запорожская Сечь.
V. Царствование Алексея Михайловича
Смуты в начале царствования. Соборное уложение и судебное дело. Присоединение Малороссии. Богдан Хмельницкий. Восстание на Украине. Борьба Польши с казаками. Вторая война Хмельницкого с Польшей. Переяславская рада. Малороссия. Война с Польшей и Швецией. Смерть Хмельницкого и смуты в Малороссии. Денежные затруднения и смуты в Москве. Царь Алексей Михайлович. Возвышение Никона. Патриаршество Никона. Исправление богослужебных книг и обрядов. Разлад между царем и Никоном. Суд над Никоном. Борьба с расколом. Восстание Разина. Новые люди в Москве. Ордин-Нащокин и Матвеев. Последние годы царствования Алексея Михайловича.
VI. Царствование Феодора Алексеевича
Придворные дела и падение А. С. Матвеева. Внешние события. Уничтожение местничества. Церковные дела и просвещение.
VII. Состояние русской земли к исходу XVII ст.
Страна, деревни, села и города. Москва. Состав населения и государственный строй. Войско. Государственные доходы, промышленность и торговля. Домашний быт. (Жилище. Внутреннее убранство его. Утварь. Одежда. Пища.) Распорядок повседневной жизни. (Дневные занятия. Выезды. Прием гостей. Пиры и братчины.) Семейный быт. (Взгляд на женщину. Жена. Положение женщины. Семейные обычаи: родины и крестины, именины, сватовство и свадьба, новоселье, похороны.) Состояние образованности. (Народная поэзия. Книжная словесность. Обучение грамоте. Искусства. Умственное развитие.) Удовольствия и развлечения. (Взгляд на удовольствия. Скоморохи. Кулачные бои. Корыстные игры [зернь, тавлеи, карты и проч.].) Заключение.
Родословные таблицы
Примечания к рисункам.
Царь Феодор и Борис Годунов
Царствование Феодора Ивановича (1584—1598)
После смерти Ивана Васильевича начинаются боярские смуты. Наследовать престол пришлось второму сыну Грозного, Феодору. Он вовсе не походил ни на своего отца, ни на старшего брата — был слабого здоровья, малого росту, дряблый телом, с бледным, пухлым лицом, с которого почти никогда не сходила простодушная улыбка. Ходил он тихими, неровными шагами, нравом был чрезвычайно добродушен, приветлив, кроток, но недалек умом. По склонностям своим он был более инок, чем царь: беседы с богомольцами — странниками и монахами — занимали его гораздо более, чем речи думных бояр, богослужение и церковные обряды были ему милее государственных дел, а церковный благовест слаще всякой музыки… Что царский трон был не по нем — это вполне сознавал Иван Васильевич и сильно скорбел о старшем своем сыне, который больше походил на отца, чем Феодор.
Хотя Феодору было тогда 27 лет, но у него не было ни сил, ни охоты править государством, и потому вопрос о том, какой боярский род станет у престола, являлся очень важным. В это время два княжеские рода выдвигались на первое место: князья Мстиславские, потомки Гедимина, и князья Шуйские из дома Рюрика. Представители первого рода не отличались особенными способностями, во главе рода Шуйских стоял знаменитый князь Иван Петрович, доблестный защитник Пскова, поднявший славу своего рода, сильно пострадавшего от опал Грозного. Наряду с этими знаменитыми княжескими родами стояли два старые боярские рода, породнившиеся с царским домом: Романовы-Юрьевы и Годуновы. Боярин Никита Романович Юрьев, родной дядя государя, был представителем первого рода, а боярин Борис Федорович Годунов, царский шурин, представителем второго. Царь Феодор был женат на его сестре Ирине.
Уже в ночь после смерти царя Ивана сторонники Феодора распорядились отправить маленького Димитрия, его мать и родственников, бояр Нагих, в Углич, который был дан в удел Димитрию отцом. Скоро после этого поднялся мятеж: в народе разнесся слух, что боярин Богдан Вельский, сторонник Нагих, отравил покойного царя и хочет извести Феодора. Толпы народа ломились в Кремль и требовали выдачи царского лиходея. Вельского спасли только тем, что тотчас же выслали из Москвы.
Сначала главным лицом при царе и правителем был Никита Романович, но недолго: он скоро заболел и умер. Тогда место его занял царский шурин. Борис Годунов был человек очень умный, честолюбивый, ловкий, изворотливый, притом чрезвычайно осторожный: задавшись какой-либо целью, он шел к ней потихоньку, как бы крадучись. Он был в числе опричников, женился на дочери Малюты Скуратова, но держался так осторожно, что не запятнал себя кровью и в то же время сумел вкрасться в доверие и милость царя — уже одно это показывает гибкий ум Бориса. Говорят, что Годунов бросился было защищать царевича Ивана от ударов разгневанного царя и был сильно побит, зато потом, когда царь раскаялся в своем преступлении, Борис вошел в большую честь.
Красивый собою, умный и красноречивый, царский шурин, понятно, должен был иметь важное значение при слабом Феодоре.
31 мая происходило венчание Феодора на царство. Торжество это совершилось чрезвычайно пышно. Целую неделю продолжались пиры, веселия, народные празднества, потехи и забавы. Щедро посыпались царские милости на митрополита, духовенство, бояр и народ: уменьшены налоги, освобождены заключенные, отпущены военнопленные, несколько заслуженных сановников возведено в боярское достоинство, Ивану Петровичу Шуйскому пожалованы все доходы с города Пскова, доблестная защита которого была всем памятна, словом, никогда еще Москва не видала столько царских милостей, как при венчании на царство добродушного Феодора Ивановича. Но никто не был осыпан такими щедротами, как Борис Годунов: он получил не только высокий сан конюшего, но и титул ближнего великого боярина, наместника двух царств, Казанского и Астраханского, ему даны были громадные поместья, все луга на берегу Москвы-реки, сборы с целых областей, доходы с некоторых промыслов сверх денежного жалованья. Годунов и так был не беден, но эти новые, щедрые пожалования сделали его богатейшим человеком в России, ежегодные доходы его, говорят, достигали до ста тысяч рублей, он мог на свой счет снарядить из своих крестьян стотысячную рать. Никто из самых даже знатных бояр не мог равняться богатством с ним, царь один был богаче его. Понятно, что завистников у Годунова было не мало, не только богатство, но и высшая власть в государстве попадала в его руки, а происхождением своим он стоял ниже многих бояр. (Свой род вел он от татарского мурзы Чета, который в XIV в. поселился на Руси и принял крещение. Внук его, Иван, получил прозвище Годун, от которого и стали все потомки зваться Годуновыми.) Хотя в боярской думе Годунов не занимал первого места — он садился обыкновенно четвертым,— но скоро все поняли, что он — главное лицо в государстве и высшая власть в его руках. Все делалось по его желанию. Царь во всем слушался его, в иных случаях, когда надо было, Борис действовал на царя чрез свою сестру Ирину, которую Феодор боготворил.
Некоторым из знатных бояр невыносимо было, что Годунов, человек не особенно знатный, незаслуженный, татарского происхождения, притом еще юный, тридцатидвухлетний, орудует всеми делами в государстве. Против него составился заговор. Князья Шуйские, Воротынские, Голицыны и др. порешили извести его, уговорили князя Мстиславского, с которым он был близок, зазвать его к себе на пир и тут думали его убить. Заговор этот был открыт. Князь Иван Мстиславский схвачен и пострижен в монахи, многих разослали по разным городам, некоторых заключили в темницы. Казней не было. Шуйские вывернулись из беды — их не тронули. Годунов сильно злобился на них, но, зная, как их любят в Москве, особенно торговый люд, он попытался даже сблизиться с ними. Митрополит хотел быть примирителем, призвал к себе Годунова и Шуйских и умолял их оставить вражду. Враги примирились, но не надолго. Когда Иван Петрович Шуйский, вышедши от митрополита, объявил своим сторонникам, толпою стоявшим у Грановитой палаты и ждавшим его, что они, Шуйские, помирились с Борисом Федоровичем, то из толпы выступили два купца и сказали:
— Помирились вы головами нашими: и вам пропасть от Бориса, и нам!
В ту же ночь оба эти купца пропали без вести: были схвачены и сосланы неведомо куда. Это, конечно, возбудило у Шуйских снова вражду к Годунову. Повели на этот раз дело более тонко: составили челобитную государю, в которой просили его развестись с бездетной Ириной и вступить в новый брак, так как для блага государства нужен наследник царю. Уговорили и митрополита Дионисия подписаться и умолять царя о новом браке. Челобитную подписали, кроме бояр, именитые московские купцы. Годунову грозила опасность. Как ни любил Феодор Ирину, но мог уважить и просьбу москвичей, а особенно митрополита. Но Годунов вовремя узнал о враждебном замысле и постарался всеми силами уговорить Дионисия отстать от этой затеи: он выставил ему на вид, что дети еще могут быть у Ирины, а если их не будет, то законный наследник уже есть — брат царя, Димитрий Углицкий. Дионисий согласился не начинать этого дела, и замысел Шуйских, таким образом, расстроился.
После этого случая Годунов убедился, что для него опасно оставлять Шуйских в Москве: они могли еще новое что-нибудь предпринять против него. По словам летописи, по наущению Бориса подкупленные слуги Шуйских донесли на своих господ, что они задумали измену. Этого доноса было достаточно Годунову. Шуйских перехватали, людей их пытали, добивались от них новых улик против господ, но ничего не добились. Несмотря на это, Иван Петрович Шуйский был отправлен в Белоозеро и там, говорят, по приказу Годунова, удавлен. Такая же участь постигла другого Шуйского. Пострадали и многие сторонники их: одни были казнены, другие заключены в тюрьмы, третьих заслали в далекие города…
Дионисий, видя эту жестокую расправу Годунова со своими недругами, задумал было, по старому обычаю святителей, печаловаться у царя за опальных бояр и жаловаться на насилия и неправды Годунова, но последствия были плачевны для митрополита. Годунов уверил Феодора, что Дионисий не пастырь, а волк в овечьей коже. Дионисий был свергнут и заточен в монастырь, а в митрополиты возведен Иов, ростовский архиепископ, человек вполне преданный Годунову.
Теперь у Годунова не было соперников и сильных врагов, никто не стоял ему поперек дороги, и он стал всемогущим правителем.
Феодор Иванович совсем не вмешивался в дела правления и всецело отдавался своим склонностям. Мы имеем весьма любопытные и обстоятельные сведения о его домашней жизни. Вставал он рано, около четырех часов утра. К нему являлся тогда его духовный отец, придворный священник, с крестом, благословлял его, прикасаясь концом креста к его лбу и ланитам. Царь целовал крест. Затем вносилась в покой икона с изображением того святого, который праздновался в тот день. Икону эту ставили к прочим образам, которыми была уставлена вся комната. Пред образами, богато украшенными жемчугом и драгоценными камнями, теплились лампады и горели восковые свечи. Царь молился с четверть часа. Затем священник вносил серебряную чашу со святой водой и кропил ею сперва образа, потом царя. Святую воду ежедневно приносили свежую, ее присылали царю игумены ближних и дальних монастырей от имени того святого, в честь которого построен монастырь.
После утренней молитвы царь посылал к царице спросить, хорошо ли она почивала, в добром ли она здоровье, а немного времени спустя сам шел здороваться с нею, и оба шли в свою домовую церковь к заутрене, которая длилась около часу. Вернувшись из церкви, царь садился в большом покое, куда приходили к нему на поклон бояре, которые были в милости при дворе. Здесь царь и бояре, если имели что сказать, беседовали между собой. Так бывало всякий день, если только здоровье царя или какие-либо случаи не мешали этому.
Около девяти часов утра царь шел в другую церковь (в один из кремлевских соборов), к обедне, продолжавшейся около двух часов, после нее царь беседовал несколько времени с боярами и разными сановниками, затем возвращался домой и отдыхал до обеда.
За обедом (обыкновенно в полдень) проводил царь немало времени. Каждое кушанье, отпуская на государев стол, должен был сперва отведать повар в присутствии главного дворецкого, потом дворяне-слуги (называемые ж_и_л_ь_ц_а_м_и) несли блюдо к столу, впереди шел дворецкий. У царского стола кушанье принимал крайчий, давал отведать его сперва особому для того чиновнику, а потом ставил блюдо пред государем. Число кушаний, подаваемых обыкновенно за царским столом, бывало около семидесяти, в праздники или при угощении послов блюд подавалось гораздо больше. Сперва приносились разные печенья, потом жареное и, наконец, похлебки. В царской столовой, за особым столом, ежедневно обедали некоторые из знатнейших придворных сановников и царский духовник. В стороне стоял еще стол с прекрасною и богатою посудой и большим медным чаном со льдом и снегом, здесь стояли кубки ,с напитками, которые подавались за столом. Чашу, из которой пил сам царь, в продолжение всего обеда держал особый чиновник и подносил ее по требованию царя, каждый раз приветствуя его низким поклоном. Кушанье, поданное на стол, раскладывали на несколько блюд, и царь, в знак своего благоволения, посылал их своим сановникам.
После обеда царь ложился отдыхать и почивал обыкновенно три часа или два,— меньше в том случае, когда ходил в баню или отправлялся смотреть на кулачный бой, любимую народную потеху. Спать после обеда было в обычае у всех русских. После отдыха царь шел к вечерне, после которой проводил обыкновенно несколько времени с царицею и тешился шутами, карлами и карлицами, которые всячески дурачились, кувыркались, пели песни. Это было самой любимой забавой Феодора. Несмотря на свою доброту, он иногда тешился и другой потехой, которая наряду с кулачными боями свидетельствовала о грубости тогдашних нравов,— смотрел на бой с медведями.
Бой происходил следующим образом. В круг, обнесенный стеною, ставили человека, который должен был бороться с медведем — бежать и скрыться было некуда. Медведей ловили нарочно для этой потехи и самых крупных и лютых держали в железных клетках для боя. Когда выпускали медведя, он, став на задние лапы, с ревом и с разинутой пастью шел прямо на своего противника. Спасение последнего зависело от ловкости его. Если ему удавалось всадить в грудь медведя между двумя передними лапами рогатину и упереть другой конец ее у своих ног, то победа над зверем была одержана. Чаще всего так и случалось, потому что на бой с медведем решались выходить лишь опытные и лихие охотники. Но бывали и несчастные случаи, когда охотник давал промах, тогда лютый зверь на глазах зрителей раздирал несчастного своими когтями и зубами. Искусного бойца, одолевшего зверя, вели к царскому погребу, где вдоволь поили в честь государя. Такие потехи бывали только по праздникам.
Иногда царь проводил время, рассматривая изделия своих мастеров золотых дел, портных, золотошвеек и пр. Царские одежды и украшения, особенно торжественные, отличались, как известно, необыкновенною роскошью и великолепием.
Когда после ужина наступало время спать, священник читал несколько молитв, и царь молился перед сном, как и утром, около четверти часа.
Главные придворные сановники были следующие: конюший, дворецкий, казначей, постельничий и некоторые другие. Названия этих должностей показывают их значение. Кроме этих высших придворных сановников, при особе царя находилось для услуг двести человек дворян, так называемых жильцов. Две тысячи стрельцов составляли отряд царских телохранителей, он делился на части, которые поочередно стояли на страже на царском дворе.
В ночное время при царской спальне находился постельничий с одним или двумя лицами, особенно близкими к царю. В смежной комнате помещалось еще шесть человек из придворных, известных своею верностью. В третьем покое спали жильцы, которые должны были сменяться каждую ночь по сорока человек.
Порядки домашней жизни царя Феодора были, конечно, те же, как и прежних государей, отличалась она лишь еще большим проявлением набожности, да не было тех шумных удовольствий, которым любил порою предаваться Грозный.
ВОЙНЫ И СНОШЕНИЯ С СОСЕДЯМИ
Царствование Феодора Ивановича было довольно мирным: ни царь, ни правитель войны не любили, но избегнуть ее все же не могли.
Годунов, при его тонком, изворотливом уме, осторожном, но твердом нраве, был настоящим государственным человеком, но, на беду, слишком уж был осторожен, и потому хорошо задуманное дело иногда ему не удавалось, если для довершения его нужна была смелость и быстрая решимость.
В 1586 году умер Стефан Баторий, непримиримый и опасный враг Москвы. В числе лиц, легко могущих попасть после него на польский престол, был Сигизмунд, сын шведского короля Иоанна, а по матери родной племянник Сигизмунда Августа, польского короля из дома Ягелла. С избранием Сигизмунда на польский престол Польша и Швеция, два постоянные врага Москвы, могли соединиться под одной властью. Годунов понимал, как это опасно для Москвы, и начал сильно хлопотать, чтобы этого не случилось: он отправил в Польшу послов, которым было наказано постараться об избрании в короли царя Феодора, а если это не удастся, то порадеть в пользу эрцгерцога австрийского Максимилиана, брата германского императора. Литовцы очень хотели царя Феодора. Слабость его и неспособность к управлению не могли считаться помехой к избранию: король в Польше был только для виду, а всеми делами орудовали вельможи и паны на сеймах. Сначала дело пошло было успешно для Феодора, но Годунов медлил, не воспользовался удобным временем: послы его были очень щедры на обещания, но денег им не было дано, чтобы ублаготворить сторонников Феодора и привлечь к нему новых доброхотов. Тянулись переговоры о вере: поляки не хотели иметь королем некатолика, а Феодор, конечно, не мог переменить своей веры. Дело не сладилось. Русским послам без денег не удалось поддержать и Максимилиана, одержали верх сторонники Сигизмунда. Он был избран и вступил на престол (1587). Русским удалось только добиться заключения перемирия на пятнадцать лет.
Со Швецией по окончании перемирия началась война в 1590 г. Борис двинул на врагов огромную рать. Сам царь был при войске для воодушевления его. Война была удачна для русских: Ям, Иван-город и Копорье, отнятые у них при Грозном, были возвращены. Поляки не помогли шведам. По смерти шведского короля Иоанна в 1592 г. король польский Сигизмунд стал и шведским королем, но не надолго. Он был ревностный католик и сильно враждовал против лютеранства, а шведы были лютеране, и потому они его сильно невзлюбили. Этим задумал воспользоваться дядя Сигизмунда, Карл, правитель Швеции, и завладеть шведским престолом. Им обоим было тогда не до войны, и в 1595 году был заключен вечный мир России со Швецией. Ям, Иван-город, Копорье и Корела достались русским.
Крымские татары держали в постоянной тревоге нашу южную украину. Хан Казы-Гирей лукаво заговаривал с московским правительством о союзе против Литвы, требовал щедрых подарков, и в то же время шайки татар нападали на русские села и деревни, грабили их и жгли. Это было делом обычным. Но 26 июня 1591 г. прискакали в Москву гонцы с вестью, что степь покрылась тучами ханской силы, что не менее полутораста тысяч татар быстро идет к Туле. Крымцы так внезапно очутились на Оке, что русским оставалось думать только о защите столицы. На беду, главные военные силы наши находились на севере, так как со дня на день ждали разрыва со Швецией. Годунов, однако, не упал духом, приказал всем воеводам степных крепостей с их отрядами спешить к Серпухову. Таким образом собралась значительная рать, начальство над нею было вручено князю Мстиславскому. Москва приготовилась к осаде. Быстро были построены деревянные стены вокруг предместья за Москвой-рекой, чтобы татары не могли снова сжечь столицу, как двадцать лет тому назад. Пригородные монастыри были обращены в настоящие крепости. Русское войско у самого города в поле укрепилось и ждало врага. Добродушный царь побывал в войске, милостиво ободрял воевод. Годунов в блестящих доспехах объезжал рать. Его приветствовали как главного вождя, но он предоставил высшее начальство над войском князю Мстиславскому, а сам занял второе место.
4 июля подошли татары к Москве. Хан, обозрев с Поклонной горы местность, приказал ударить на русских. Татарская конница спустилась с высот и напала на передовой русский отряд. Загремели пушки с кремлевских стен, со стен монастырей, из укрепленного стана. Ядра и пули из ручных пищалей осыпали татар, которые поэтому принуждены были нападать врассыпную. Сломить русских им было очень трудно.
На стенах городских, башнях, колокольнях громоздился народ, со страхом и любопытством следивший за боем. В церквах молились. Молился усердно и благочестивый царь.
Сражение было нерешительно. Главные силы той и другой стороны еще не вступали в бой, но поле битвы было покрыто трупами, и татарских тел было гораздо больше, чем русских: пушки и ручные пищали выручили русских из беды. Годунов обращал большое внимание на военное дело: в Москве в это время иностранные и русские мастера отливали пушки, иногда даже огромных размеров (царь-пушка). Стрельцы обучались стрельбе из ручных пищалей. В русском войске были отряды иностранных опытных мушкетеров. Хотя тогдашние пушки и ружья были еще очень несовершенны, но все же вреда наносили гораздо больше, чем татарские стрелы, а своим громом пугали лошадей, и татарская конница не могла действовать как следует.
Годунов не жалел пороху, и всю ночь гремела пальба. Татары стали спрашивать у русских пленников, что это значит, а те догадались сказать, что в Москве пальбой выражают радость, так как прибыли, вероятно, свежие войска, давно ожидаемые из Новгорода. Хан рассчитывал было взять Москву врасплох, но, встретив сильный отпор и боясь, чтобы и в самом деле к русским не подоспели главные их боевые силы, велел поспешно отступить в ту же ночь. С рассветом в Москве разнеслась радостная весть, что хан бежал. При звоне всех московских колоколов и радостных криках народа конные полки кинулись в погоню за татарами. Русские захватили большую добычу, перебили и забрали в плен множество врагов.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/sip1_01.jpg)
Щедро были награждены воеводы и почетными наградами (золотыми медалями), и другими царскими милостями, а Годунов, кроме разных дорогих подарков, получил самый почетный титул ‘Слуги’, который давался очень редко и то за особые услуги.
На следующий год татары снова сделали набег на рязанские, каширские и тульские земли и увели на этот раз огромное число пленных. Хотя Годунов для укрепления южной степной украины устроил целый ряд новых укреплений, засек и крепостей (Белгород, Оскол, Валуйки и др.), но оборонить длинную степную границу было все-таки очень трудно.
Завел было Годунов переговоры с Турцией, просил султана обуздать татар, но турецкое правительство отнеслось к русским высокомерно, требовало, чтобы Москва отдала султану Астрахань и Казань, удалила с Дону казаков, сильно беспокоивших и турок, и татар, и отступилась от кахетинского царя. Кахетинский, или иверский, князь Александр незадолго пред тем обратился в Москву с мольбой к царю — взять Кахетию под свою высокую руку и спасти от притеснений нечестивых врагов. Кахетия, которую теснили в то время с одной стороны турки, с другой — персы, была принята в московское подданство. Понятно, что турецкий султан злобился за это на Москву, и потому переговоры кончились ничем.
Пришлось позаботиться о союзниках на случай войны с турками, не* сколько лет с этою целью велись сношения с германским императором, велись переговоры о том же и с персидским шахом, но все попытки найти надежных союзников для борьбы с Турцией оказались бесплодными.
Деятельные сношения с Англией не прерывались, английская королева, видимо, очень дорожила дружбою Москвы, величала Годунова своим ‘кровным, любительным приятелем’. Для Англии была очень выгодна беспошлинная торговля с Россией. В свою очередь Годунов старался усилить торговые сношения с Западной Европой, на Белом море, по его приказу, была заложена Архангельская пристань.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/sip1_02.jpg)
На востоке дела русских шли удачно. После гибели Ермака, казалось, погибнет и его дело и полудикие татарские орды снова будут владеть богатым Сибирским краем, но Годунов понимал, как важно обладание этой страной для торговли, и посылал в Сибирь отряд за отрядом, владычество русских здесь мало-помалу упрочивалось и постройкой городов (Тобольск, Пелым, Березов, Тюмень и др.).
Пал Царьград — с ним пало и значение царьградского, или византийского, патриарха: он стал как бы пленником турецкого султана. Турки смотрели на христиан с презрением, всячески их теснили, грабили — и некогда богатые христианские области на Востоке запустели. Восточные патриархи, в том числе и византийский, стали искать в Москве покровительства и денежной помощи. С Востока беспрестанно являлись сюда духовные лица, приносили царю от патриархов в дар частицы мощей и разные священные вещи и умоляли о денежной помощи. В посланиях царю ярко выставлялись бедствия и нищета христианской церкви на Востоке, русского царя величали ‘вторым Константином, самодержцем всего
Прочитали? Поделиться с друзьями:
