Ревность, Арцыбашев Михаил Петрович, Год: 1913

Время на прочтение: 72 минут(ы)

М. АРЦЫБАШЕВЪ.

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ.

томъ восьмой.

‘МОСКОВСКОЕ КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО’.
1916.

РЕВНОСТЬ.

Драма въ 5-ти дйствіяхъ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Сергй Петровичъ.
Елена Николаевна, его жена.
Андрей Ивановичъ.
Клавдія Михайловна.
Семенъ Семеновичъ, ея мужъ.
Князь Дарбельяни.
Студентъ Сережа.
Гимназистка Соня.
Поручикъ Ивановъ.
Военный докторъ Коваленко.
Лакей Петръ.
Грузины-музыканты.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Пикникъ въ горахъ. Окруженная высокими старыми соснами лужайка кончается обрывомъ, надъ которымъ выдается большой, повисшій надъ пропастью, кямень. За обрывомъ — темныя лсистыя горы, прорзанныя глубокимъ ущельемъ и ползущими снизу туманами, а надъ ними другія, далекія горы, съ снговыми вершинами, освщенными заходящимъ солнцемъ.

У обрыва, на земл, разложена скатерть, съ закусками и посудой, рядомъ самоваръ и корзина съ виномъ: пустыя бутылки валяются въ трав. Сергй Петровичъ и докторъ Коваленко сидятъ рядомъ на поваленномъ дерев и пьютъ вино. Толстенькій Семенъ Семеновичъ хлопочетъ у самовара. Андрей Ивановичъ, лежа на живот, смотритъ на горы. Ближе, на груд камней, Елена Николаевна — хорошенькая, изящная женщина, въ свтломъ плать и большой соломенной шляп, придающей ей видъ молоденькой, кокетливой двочки, и Клавдія Михайловна, одтая не для пикника шикарно. Гимназистка Соня, прижавшись къ колнамъ Елены Николаевны, снизу вверхъ смотритъ на нее влюбленными глазами, очень большими и очень темными. Передъ ними на земл сидятъ студентъ Сережа и поручикъ Ивановъ, фатоватый, щеголеватый офицеръ. Князь, въ блой черкеск и папах, стоитъ возл Елены Николаевны, черезчуръ картинно прислонившись къ дереву. Центръ всей группы мужчинъ составляетъ Елена Николаевна, и видно, что она знаетъ это и что ей это пріятно.

Постепенно темнетъ, и изъ-за горъ показывается полная свтлая луна.
Сергй Петровичъ (доктору, продолжая начатый разговоръ). Нтъ, докторъ, какъ бы тамъ ни было, а человческіе чувства и поступки зависятъ не столько отъ характера даннаго человка, а отъ цлой сти почти неуловимыхъ деталей и комбинацій, и ни одинъ человкъ не можетъ поручиться за то, какъ онъ поступитъ въ томъ или иномъ случа.
Докторъ. Какъ это ни странно, а, пожалуй, что и такъ.
Андрей Ивановичъ. Ну, а я этого не понимаю: каждый человкъ долженъ ясно отдавать себ отчетъ во всемъ. Не иметъ человкъ права быть дуракомъ!..

(Молчаніе).

Сережа (басомъ). Поручикъ, у васъ спички имются?
Поручикъ. А папиросу дадите?.. Я портсигаръ забылъ.
Сережа. Это можно. Чего-чего, а папиросъ у меня всегда запасъ солидный.
Соня. Вы ужасно много курите, Сережа!
Сережа. Ничего не подлаешь: привычка!.. Я вдь съ семи лтъ курю. Мой организмъ отравленъ алкоголемъ… то-бишь, никотиномъ. Въ гимназіи я за куреніе каждую недлю аккуратно въ карцер сидлъ.
Князь. И, наврное, гораздо аккуратне, чмъ на лекціяхъ.
Сережа. Не острите, князь!.. Вамъ это совсмъ не идетъ. Вы должны загадочно молчать и презрительно усмхаться: вс Хаджи-Мураты и Аммалатъ-Беки загадочно молчатъ и презрительно усмхаются. И, притомъ, въ гимназіяхъ лекцій не полагается, да будетъ вамъ сіе извстно.

(Князь презрительно усмхается и пожимаетъ плечомъ).

Сережа. Ну, вотъ!.. Это я понимаю!.. А то — остроты!.. Стиль, стиль надо выдерживать, князь!.. Въ стил все дло.
Елена Николаевна. А хорошо здсь!.. Вы знаете, я только теперь начала привыкать къ Кавказу и понимать всю его громадность и красоту, а сначала я просто немножко боялась его. Какъ жаль, что мы скоро узжаемъ.
Поручикъ. А вы оставайтесь, Елена Николаевна!
Соня. Конечно, оставайтесь!.. Милая, голубушка, Елена Николаевна, оставайтесь!.. Ну, что вамъ стоитъ?.. А мн вдь еще цлый мсяцъ здсь быть: докторъ сказалъ, что ни за что раньше не отпуститъ.
Докторъ (издали). Опять вдь кашлять начнете!.. Надо хорошенько поправиться.
Соня. Все равно, не поправлюсь!

(Молчаніе).

Поручикъ. А то остались бы, Елена Николаевна? Я вамъ прекрасную лошадь досталъ… Въ горы будемъ здить!
Елена Николаевна. Я бы осталась!.. Сергю нельзя надолго оставить газету.
Поручикъ. Ну, пусть Сергй Петровичъ и детъ, а вы оставайтесь съ нами.
Князь (язвительно). Елена Николаевна, какъ врная жена, никакъ не можетъ жить безъ своего мужа!
Елена Николаевна. Вы думаете?
Князь. Что? Что вы — врнйшая изъ женъ?.. О, смю ли я въ этомъ сомнваться!..
Сережа. А князя, кажется, чрезвычайно огорчаетъ это непредвиднное обстоятельство!
Князь. Не остроумно!

(Клавдія Михайловна хохочетъ).

Елена Николаевна. Чего ты смешься, противная Блонда?
Клавдія Михайловна. Такъ, смшно!.. Врныхъ женъ не бываетъ, князь!
Князь. Какъ не бываетъ? Да вотъ, Елена Николаевна — первая.

(Соня беретъ руку Елены Николаевны и влюбленно прижимаетъ къ щек).

Соня. Какая вы милая!..
Клавдія Михайловна. Ну, Елена Николаевна!.. О присутствующихъ не говорятъ, князь. Это — во-первыхъ, а во-вторыхъ — мы вс невинны отъ рожденья!.. Вс врны до поры до времени! Зарубите это себ на носу!
Елена Николаевна (оглядываясь въ сторону мужа). Блонда, не говори глупостей.
Андрей Ивановичъ (оборачиваясь). Меня всегда удивляло одно: каждый мужчина, даже если онъ и неуменъ, и некрасивъ, и вовсе неинтересенъ, въ теченіе своей жизни иметъ по нскольку связей съ замужними женщинами, а такъ какъ замужнихъ женщинъ, конечно, меньше, чмъ мужчинъ, то простой ариметическій расчетъ показываетъ, что каждая замужняя женщина должна хоть разъ измнить своему мужу.
Сергй Петровичъ. А, можетъ быть, нкоторыя измняютъ по многу разъ и этимъ возстанавливаютъ равновсіе.

(Вс смются).

Сережа. Все-таки это наводитъ на нкоторыя размышленія. Ни за что не женился бы!..
Клавдія Михайловна. Вс мальчики такъ говорятъ. Ну, а если бы вы встртили такую женщину…
Сережа (перебивая, грубо). На васъ-то я, во всякомъ случа, не женился бы!
Клавдія Михайловна. Что это… дерзость?
Сережа. А это какъ вамъ угодно.
Елена Николаевна. Сережа, вы невыносимы со своими рзкостями!

(Сережа сердито отворачивается. Клавдія Михайловна смется).

Елена Николаевна. А все-таки не хочется узжать!.. Въ Москв мы пробудемъ недолго, а потомъ опять на всю зиму въ противный Харьковъ. Ахъ, если бы вы знали, какъ онъ мн надолъ!.. (И а у за). Мн все почему-то кажется, что больше я изъ него не выберусь. Должно быть, я скоро умру! (Смется).
Поручикъ. Ну, вотъ видите!.. А вы хотите ухать!.. Хоть передъ смертью побудьте съ нами подольше.
Елена Николаевна. Увы, не могу!.. Впрочемъ, вдь мы вс земляки, скоро увидимся.
Соня. Не вс.
Князь. Я пріду къ вамъ въ Харьковъ.

(Елена Николаевна украдкой быстро на него взглядываетъ).

Сережа (какъ бы про себя). Его тамъ поставятъ на огород воронъ пугать!
Князь. Что?
Сережа. Ничего!
Елена Николаевна. Сережа!..
Сережа. Да я ничего, Елена Николаевна!.. Ей-Богу, ничего. Я пошутилъ.
Князь. Я не люблю шутокъ, господинъ студентъ.
Сережа (мгновенно вспыхнувъ). Ого!.. Ужъ и ‘господинъ’?.. Ну, а я люблю шутить, когда мн вздумается, господинъ князь!
Елена Николаевна. Да перестаньте же, господа!.. Что это такое!.. Князь, я васъ прошу!..
Князь. Вы можете приказывать, Елена Николаевна.
Елена Николаевна (кокетливо). Ну, я приказываю!.. Слышите? Я приказываю.
Князь. Повинуюсь.

(Сережа нарочито фыркаетъ и закуриваетъ новую папиросу).

Семенъ Семеновичъ. Господа, что же это такое: никто ничего не пьетъ!.. Какой же это пикникъ?
Клавдія Михайловна. Зато ты, кажется, пьешь за всхъ!
Семенъ Семеновичъ (конфузливо хихикая). Ну, гд же за всхъ!.. Нельзя, Клавочка: вечеръ ужъ больно хорошъ!
Клавдія Михайловна (сухо). Хорошій вечеръ не предлогъ, чтобы напиться.
Елена Николаевна. А вотъ я, кажется, сегодня и въ самомъ дл буду пьяна! Князь, вы видли меня когда-нибудь пьяной?.. Я тогда васъ всхъ закручу! Буду пть, танцовать… (Неожиданно). Какой вечеръ!.. Такого вечера уже не будетъ въ моей жизни!..
Соня. Зачмъ вы это говорите!.. Такъ грустно!..
Докторъ. Да, грустно!.. У меня вотъ трое тяжело больныхъ, а я здсь торчу… Вотъ это грустно!
Андрей Ивановичъ. Надоли вы мн, докторъ, со своими больными!.. Я же не ною, что у меня неоконченная статья вторую недлю лежитъ.
Сергй Петровичъ. Больные и безъ васъ умрутъ, докторъ. Отъ этого имъ только легче умирать будетъ.
Семенъ Семеновичъ. Сережа, поручикъ, вина?
Клавдія Михайловна. Въ самомъ дл, давайте лучше пить, господа. Идемте, Сережа!.. Когда русскіе люди долго сидятъ вмст, не пьютъ и въ карты не играютъ, они непремнно начинаютъ говорить или о литератур или о смерти… Скучно!..

(Встаетъ и идетъ къ групп у самовара).

Сергй Петровичъ. Наблюденіе довольно врное!
Семенъ Семеновичъ (весь расцвтая). О, моя Клавочка — умница!.. Вы ея еще не знаете!.. Одинъ разъ она…
Клавдія Михайловна (стоя на колняхъ и наливая вино). Перестань, Семенъ Семеновичъ, а то я еще одно врное наблюденіе скажу: когда мужъ въ восторг отъ своей жены, то или онъ дуракъ…
Докторъ. Или она?
Клавдія Михайловна. Нтъ, или она очень ловко его обманываетъ!.. (Смется). А что, господа, пойдемъ мы сегодня къ водопаду или нтъ?
Соня (вскакивая). Конечно, пойдемъ!.. Сережа, подымайтесь!
Сережа (лниво встаетъ). А что тамъ любопытнаго?.. Водопадъ какъ водопадъ! Вода льется. Пойти лучше чаю выпить, что ли!
Поручикъ. Къ водопаду надо попоздне, когда луна взойдетъ.
Елена Николаевна. Поручикъ, принесите мн вина. Мн такъ хорошо, что даже пошевельнуться лнь!
Поручикъ (срываясь съ мста). Слушаю-съ!.. Вамъ какого?
Елена Николаевна. Все равно.

(Остаются съ княземъ вдвоемъ).

Князь. Вы довольны моимъ послушаніемъ, Елена Николаевна?.. Признаюсь, этотъ мальчишка мн такъ надолъ, что если бы не ваше приказаніе…
Елена Николаевна. Вы — пай мальчикъ!..
Князь. Неужели вы удете?
Елена Николаевна. Увы!..
Князь. Останьтесь!
Елена Николаевна. Для чего?
Князь. Для чего?.. Нтъ, для кого!
Елена Николаевна. Для кого же?
Князь. Для меня.
Елена Николаевна. Для васъ?..

(Нсколько, мгновеній, прищурившись, загадочно и пристально смотритъ на него, потомъ какъ бы нечаянно роняетъ руку. Князь жадно цлуетъ. Елена Николаевна тихо смется и черезъ плечо смотритъ въ сторону другихъ. Подходитъ поручикъ).

Поручикъ. Извольте, Елена Николаевна!

(Елена Николаевна быстро высвобождаетъ руку).

— Князь, а вы что же ничего не пьете?
Князь. Когда я пью вино, я способенъ на большія глупости.

(Елена Николаевна быстро взглядываетъ на него, и незамтно для другихъ выразительно прикладываетъ край стакана къ губамъ. Потомъ залпомъ выпиваетъ вино и бравурно подымаетъ пустой стаканъ вверхъ).

Елена Николаевна. Вотъ, какъ!.. (Смется).
Поручикъ. Браво!.. Въ такой вечеръ, въ присутствіи такой женщины, какъ Елена Николаевна, и безъ вина можно глупостей натворить!
Сережа (подходя). И ты, Брутъ!
Поручикъ. Почему — Брутъ?
Сережа. А это есть такія папиросы — ‘Брутъ’… десять штукъ — шесть копеекъ.
Поручикъ. При чемъ тутъ папиросы?
Сережа. Ршительно не при чемъ!
Елена Николаевна. Сережа, опять?
Клавдія Михайловна (издали). Князь, идите сюда, я хочу съ вами на брудершафтъ выпить!
Семенъ Семеновичъ (укоризненно). Клавочка!
Клавдія Михайловна. Я шучу… Это Семенъ Семеновичъ хочетъ выпить!
Князь. Я никогда не пью на брудершафтъ!
Клавдія Михайловна. Не хотите?.. Ну, такъ я съ Сережей выпью. Сережа, хотите со мною на ты выпить?
Сережа (хмуро). Нтъ, ужъ меня-то вы, пожалуйста, оставьте въ поко.
Клавдія Михайловна. Все равно вы будете со мною на ты!
Сережа. Почему же?
Клавдія Михайловна. Такъ мн кажется!.. (Смете я).
Сережа. А вы перекреститесь, чтобы не казалось.
Елена Николаевна. Ну, опять!.. Что съ вами, Сережа?.. Ко всмъ придираетесь, всмъ говорите дерзости!

(Князь и поручикъ отходятъ къ обрыву и о чемъ-т о переговариваются, оглядываясь на Сережу).

Сережа. Не могу я видть, Елена Николаевна, когда васъ окружаютъ такіе пошлые и глупые люди!.. Не понимаю, какъ вы можете находить удовольствіе въ обществ подобныхъ господъ?.. По-моему, вы ужъ слишкомъ снисходительны.
Елена Николаевна. Ахъ, Сережа!.. Вы еще молоды, и потому — непримиримы. Въ сущности, все это немного смшные, но простые и милые люди. Нельзя быть такимъ требовательнымъ.
Сережа. А, Господи!.. Мало ли съ какой дрянью я самъ возился!.. Но ихъ общество унижаетъ васъ, длаетъ васъ похожей на всхъ!
Елена Николаевна. Сережа, да я и есть такая же, какъ вс!
Сережа (съ юношескимъ восторгомъ). Нтъ, вы не такая!.. Вы, можетъ быть, и хотите быть такою, но это вамъ не удается!
Елена Николаевна. Я не понимаю, Сережа… Вы очень милый мальчикъ, но что такое вы находите во мн? Увряю васъ, что я — самая обыкновенная женщина, жена своего мужа, и больше ничего!
Сережа. Вы сами не знаете, Елена Николаевна, какая вы!..
Елена Николаевна. Просто, вы восторженный мальчикъ, Сережа!.. Я, наконецъ, подумаю, что вы влюблены въ меня!
Сережа. Зачмъ вы это говорите?.. Влюбленъ!.. Это пошлое слово!.. Это поручикъ — влюбленъ, князь — влюбленъ!..
Елена Николаевна. Ну, простите, я пошутила!

(Беретъ его за руку и ласкаетъ глазами).

Сережа. Вы необыкновенная!.. Рядомъ съ вами все кажется какимъ-то скучнымъ, пошлымъ… Я вамъ все могу сказать… До сихъ поръ мн казалось, что я люблю Соню, а теперь мн только жаль ее… она какая-то скучная, незамтная… Ахъ, если бы вы знали, какъ мн больно, что въ вашихъ глазахъ я только мальчишка!..
Елена Николаевна (оставляя его руку, загадочно и медленно). Почемъ вы знаете, Сережа!..
Сережа (быстро). Что вы хотите сказать, Елена Николаевна?.. Не можетъ же быть…
Сергй Петровичъ (подходя). Лена, напрасно ты сидишь на камн. Простудиться можно. О чемъ это вы тутъ такъ горячо разсуждаете, Сережа?
Сережа (смутившись). Такъ, ни о чемъ…
Елена Николаевна (быстро). Жалуется мн на князя!.. А, въ самомъ дл, холодно стало!.. Дай руку… Знаешь, я много пила сегодня… Это нехорошо.
Сергй Петровичъ (помогая ей встать). Ты бы чаю выпила.
Елена Николаевна. И правда… Пойдемъ.

(Беретъ мужа подъ руку и отходитъ, долгимъ взглядомъ, черезъ плечо, оглянувшись на Сережу. Сережа долго смотритъ ей вслдъ, потомъ снимаетъ фуражку, обтираетъ лобъ и, блаженно улыбаясь чему-то, оглядывается на горы, на сосны, на небо).

Клавдія Михайловна (подходя и садясь на мсто Елены Николаевны). Ничего не имете противъ моего присутствія?
Сережа (очнувшись). А?.. Все равно.
Клавдія Михайловна. Любезно!.. Скажите, Сережа, почему вы меня такъ ненавидите?
Сережа. Изъ чего вы это заключаете?
Клавдія Михайловна. Ну, еще бы!.. Вы всегда такъ свирпо смотрите на меня, говорите мн дерзости, придираетесь къ каждому моему слову… Разв ужъ я вамъ такъ противна?
Сережа (грубо). Да.
Клавдія Михайловна (болзненно улыбаясь). Это, по крайней мр, откровенно!
Сережа (смутившись). Зачмъ же вы спрашиваете?
Клавдія Михайловна. Нтъ, что жъ… Правда такъ правда!.. Мн именно и нравится, что вы такой прямой и… грубый!.. Въ сущности, вы очень милый и добрый мальчикъ… и совсмъ еще невинный!
Сережа. Это вамъ больше всего и нравится?
Клавдія Михайловна (невесело смется). А что жъ… это любопытно!..
Сережа. Очень?
Клавдія Михайловна. Да, очень. И если бы вы не были такъ безнадежно влюблены въ Лену…
Сережа. Что за глупости!
Клавдія Михайловна. Ну, полно… Вдь это же вс видятъ!.. Да и что тутъ такого?.. Вы еще молоды, а Лена очень хорошенькая и пикантная женщина… Это естественно. Хотите, я вамъ подамъ одинъ совтъ?
Сережа. Нтъ, ужъ избавьте меня отъ вашихъ совтовъ!
Клавдія Михайловна. Не хотите?.. Напрасно. Вдь я же лучше знаю женщинъ, чмъ вы? Вотъ вы, конечно, считаете святотатствомъ даже взглянуть на Лену, какъ на женщину, а ей, какъ и всмъ, только это и нужно!
Сережа. Вы не смете говорить о Елен Николаевн такія пошлости!
Клавдія Михайловна. А почему нтъ?.. Лена такая же женщина, какъ и вс мы гршныя. Она, конечно, очень любитъ своего мужа, но вчно одно и то же, вчно одно и то же — скучно!.. А на вашей сторон — молодость, нерастраченныя силы… Вдь вы еще никого не любили?.. Вы думаете, ей не любопытно?.. А въ женщин, прежде всего, надо возбудить любопытство… Вы будьте немножко понахальне, смле…
Сережа. Я запрещаю вамъ въ моемъ присутствіи говорить такимъ тономъ о Елен Николаевн!
Клавдія Михайловна (съ нарочитымъ еврейскимъ акцентомъ). Черезъ почему?.. Запомните, Сережа, что женщины не цнятъ тхъ, кто на нихъ молится! Женщина, конечно, очень любитъ поклоненіе, но отдается только тому, кто ее немножко презираетъ. За ваше самоотверженное обожаніе Лена васъ немножко приласкаетъ, а какой-нибудь князь преспокойно вырветъ ее у васъ изъ-подъ носа!
Сережа. Если вы не перестанете!..
Клавдія Михайловна. Ну, хорошо, не буду… Обожайте и поклоняйтесь, Богъ съ вами!.. А знаете, Сережа, когда вы сердитесь, вы становитесь совсмъ интереснымъ мужчиной!.. Мн бы хотлось знать, какой вы съ женщиной?.. Если бы вы были моимъ любовникомъ, я нарочно злила бы васъ и мучила ревностью… Вы, наврное, ужасно ревнивы, Сережа!.. Вы бы меня били.
Сережа. И больно билъ бы… только не изъ ревности.
Клавдія Михайловна. Это интересно!.. Меня еще никто не билъ. Ахъ, какъ жаль, что вы не мой любовникъ!..
Сережа. А скажите, Клавдія Михайловна, много ли среди вашихъ знакомыхъ мужчинъ такихъ, которые еще не удостоились этой чести?
Клавдія Михайловна. Да вы первый!..

(Сережа, не найдясь, пожимаетъ плечами).

Клавдія Михайловна. Ахъ, Сережа, Сережа, напрасно вы ужъ такъ меня презираете!.. Ей-Богу, я не хуже другихъ женщинъ. Я только не скрываю того, что он вс длаютъ исподтишка, да и чего вы хотите отъ меня? Чтобы я была врна своему Семену Семеновичу?.. Да вы посмотрите на него!.. А вдь я молода и красива… этого вы не будете отрицать?.. Мн тоже хочется жизни, любви, красивыхъ моментовъ!..
Сережа. Нечего сказать: красивые моменты!.. Отдаваться всмъ и каждому!
Клавдія Михайловна. Ну, отдаваться!.. Дло не въ этомъ. Это уже только неизбжный конецъ, котораго вы же, мужчины, и требуете… А я вамъ скажу, милый мой, что женщина только тогда и бываетъ интересной, живой и остроумной, когда ее окружаетъ атмосфера влюбленности… Иначе она закисаетъ, тупетъ, становится просто глупой, толстой бабой!.. Терпть не могу толстыхъ, глупыхъ бабъ!..
Сережа. Почему же непремнно толстой?.. И почему мужчины могутъ жить и вн этой пошлой атмосферы?
Клавдія Михайловна. Это совсмъ другое дло!.. У мужчинъ есть много и другихъ интересовъ — общественная дятельность, искусство, литература… А у насъ что?.. Ну, что я, напримръ, буду длать, если засяду возл своего Семена Семеновича, который по три часа посл обда спитъ, храпитъ и въ карты играетъ по цлымъ вечерамъ?..
Сережа. И для женщины есть много дла!
Клавдія Михайловна. Какого?.. Дтей рожать?.. Полы мыть?..
Сережа. Почему же непремнно полы…
Клавдія Михайловна. Ахъ, Сережа! Была я на курсахъ, читала рефераты, бгала по лекціямъ и сходкамъ… Все это — одно притворство!.. Для мужчины это цлый міръ, который онъ самъ создалъ и въ которомъ онъ свой… Для настоящей мужской жизни нужны и умъ, и талантъ, и сила воли, и крпкіе мускулы… Когда женщина лзетъ въ мужскую дятельность, она только смшна и безпомощна!.. До сихъ поръ женщина еще ни одной самостоятельной мыслишки не выдумала, гд же ей бороться съ вами!.. Когда-нибудь, лтъ черезъ триста, когда вся жизнь измнится и женщина станетъ совсмъ другой, тогда, можетъ быть, и она найдетъ свое собственное дло и мужчины станутъ на нее смотрть иначе, а теперь…
Сережа. А теперь, по-моему, лучше, въ самомъ дл, полы мыть, чмъ…
Клавдія Михайловна. Ну, это уже изъ прописей!.. Вы попробуйте сами полы мыть, а тогда и поговоримъ!.. Хороша бы я была съ тряпкой и шваброй!..
Сережа. Во всякомъ случа, лучше, чмъ теперь!..
Клавдія Михайловна. Почему же вы не влюбились въ нашу кухарку Феклу? Она превосходно полы моетъ!.. Лена вдь тоже палецъ о палецъ не ударила никогда!.. Оставьте, пожалуйста, ваши проповди!.. Лучше посмотрите на меня!.. Хорошенько!..
Сережа. Ну, смотрю.
Клавдія Михайловна. И ничего не видите, конечно?
Сережа. Ну, вижу, что вы — довольно красивая женщина… Что же изъ этого?
Клавдія Михайловна. Глупый вы мальчикъ!.. Совсмъ еще глупый!.. Знаете, я на васъ такъ зла, что готова вамъ на шею броситься.
Сережа. Нтъ, зачмъ же!..
Клавдія Михайловна. А чтобы доказать вамъ, что вс ваши прекрасныя слова — только книжный вздоръ, а вамъ, какъ и всмъ, нужна просто хорошенькая женщина!.. Мн бы хотлось такъ васъ закрутить, чтобы вы ползкомъ за мной ползали!..
Сережа. Благодарю покорно!..
Клавдія Михайловна. А потому я хочу вамъ принадлежать… Слышите?
Сережа. Вы, кажется, просто хотите меня своимъ цинизмомъ удивить. Напрасно, въ наше время этимъ никого не удивишь!
Клавдія Михайловна (наклоняясь къ нему всмъ тломъ). Никого я не хочу удивить, а просто мн такъ хочется!.. Это мой капризъ!.. Знаете, завтра вечеромъ я буду одна, Семенъ Семеновичъ играетъ въ клуб… Приходите!.. У меня есть совсмъ прозрачный красный капотъ, я въ немъ очень интересна!.. Я его надну для васъ, слышите?.. Вдь вы еще не видли меня?.. Я гораздо красиве вашей Елены Николаевны. Приходите, я буду ждать!
Сережа. Нтъ… я не приду…
Клавдія Михайловна. Не придете?..
Сережа. Нтъ…
Клавдія Михайловна (наклоняясь еще ближе и заглядывая въ глаза страннымъ, почти страшнымъ взглядомъ). Придете!..
Сережа (взволнованно и растерянно). Зачмъ я вамъ?..
Елена Николаевна (подходитъ, обнявшись съ Соней). О чемъ вы тутъ спорите все?..
Соня. Сережа становится невыносимымъ спорщикомъ!..
Сережа. Это пусть Клавдія Михайловна сама разскажетъ, что она мн предлагала!..
Елена Николаевна. Блонда!..
Сережа. Чортъ знаетъ что такое!.. (Отходитъ).
Соня (оставляя Елену Николаевну, бжитъ за нимъ, тревожно). Что случилось, Сережа?..
Сережа. Ничего… Вы, Соня, еще двочка и многаго не знаете… А когда узнаете, сами станете такой же!.. (Машетъ рукой).
Соня (плачущимъ голосомъ). Не понимаю, Сережа!..

(Отходятъ къ обрыву, гд на камн сидятъ и курятъ поручикъ и князь).

Елена Николаевна. Ну, это уже некрасиво, Блонда!..
Клавдія Михайловна. Что?
Елена Николаевна. Хоть Сережу ты могла бы оставить въ поко!
Клавдія Михайловна. А ты ревнуешь?
Елена Николаевна. Кого, къ кому?.. Сережу къ теб?.. Ты съ ума сошла, Блонда!..
Клавдія Михайловна. Ну, да… я сумасшедшая, развратная, а вы вс — ангелы чистоты и непорочности!.. Ну, и оставьте меня въ поко!.. Не прикидывайся, пожалуйста, такой оскорбленной невинностью! Этимъ ты можешь обманывать своихъ поклонниковъ, а меня не проведешь!..
Елена Николаевна. Ты съ ума сошла!
Семенъ Семеновичъ (подходя съ тарелочкой). Клавочка, ты бы скушала что-нибудь!
Клавдія Михайловна (отталкивая и нечаянно выбивая тарелочку изъ рукъ). Ахъ, убирайтесь вы къ чорту!.. Вы мн надоли!..

(Отходитъ къ обрыву, сдергиваетъ за руку поручика съ мста и садится на самый край пропасти).

Семенъ Семеновичъ. Клавочка… да я… Клавочка!.. Вы не знаете, что съ ней такое?.. Можетъ, я что-нибудь?.. Если бы вы знали, какъ у нея послднее время нервы разстроены!.. Я ей предлагаю серьезно полчиться, а она сердится… Я, говоритъ, здорова. А какое здорова!.. Сами видите, что съ ней длается. И вотъ такъ всегда: неизвстно почему! Ну, вотъ… смотрите!.. Вдь упадетъ!.. Клавочка!.. Просто ума не приложу, что съ ней длать!
Андрей Ивановичъ. А ты попробуй ее поколотить хорошенько!

(Клавдія Михайловна смется).

Семенъ Семеновичъ. Какъ поколотить?.. Что это ты,
Андрей Ивановичъ?.. Я тебя попросилъ бы быть осторожне въ выраженіяхъ… Ты не имешь права!.. Я тебя очень прошу!..
Андрей Ивановичъ. Ну, радуйтесь!.. Да я пошутилъ!
Семенъ Семеновичъ. Нтъ, я тебя убдительно прошу!.. Я не могу позволить, чтобы въ такихъ выраженіяхъ… Какъ ты хочешь, а ты долженъ извиниться передъ Клавочкой!
Андрей Ивановичъ. Здравствуйте!.. Новое дло!..
Семенъ Семеновичъ. Моя жена — превосходная, трогательная женщина!.. Она больная, у нея нервы… но ты не смешь…
Сергй Петровичъ. Да бросьте, Семенъ Семеновичъ!.. Точно вы Андрея не знаете!
Соня (съ обрыва). Смотрите, луна, луна!..
Елена Николаевна. Какъ красиво!..
Докторъ. Да, красиво!.. У меня трое больныхъ, а я сижу здсь и на луну смотрю!.. Какъ это ни странно, а въ сущности — большое свинство!
Соня. Забудьте вы, докторъ, о своихъ больныхъ!.. Я вдь тоже больная?.. Ну, значитъ, вы находитесь при исполненіи своихъ обязанностей!.. Лучше смотрите, какъ хорошо!.. А у насъ, въ Малороссіи, сегодня черезъ костры прыгаютъ!
Сергй Петровичъ. Давайте и мы костеръ устроимъ’ Я люблю костры въ лунную ночь: странно какъ-то — вокругъ огня тни мечутся, дымъ, суета, тревога какая-то, а подымешь глаза вверхъ, тамъ такая спокойная, величавая тишина. И всегда мн грустно становится, что наше слово такъ бдно, что и передать этого нельзя!..
Елена Николаевна (перебивая). Знаете, что… Давайте и мы будемъ прыгать черезъ костеръ!
Соня (бжитъ съ обрыва, радостно). Давайте, давайте!.. Елена Николаевна, милая, давайте!.. Сережа, вы будете прыгать черезъ костеръ?..
Сережа (подходя). А почему нтъ?
Елена Николаевна. А вы, поручикъ, будете?..
Поручикъ. Для васъ я не то что черезъ огонь, а и въ огонь прыгну!
Сережа. И притомъ въ полной парадной форм!
Елена Николаевна. Вотъ какъ!.. (Беретъ поручика подъ руку и на мгновеніе легко прижимается къ нему).Я не знала, что вы такой рыцарь!.. Князь, а вы прыгнули бы въ огонь ради меня?.. Давайте прыгнемъ и сгоримъ!..
Князь. Вмст?
Елена Николаевна. Вмст!..
Князь. Я готовъ.
Сережа. Князь не будетъ черезъ костеръ прыгать: какъ же — Хаджи-Муратъ и вдругъ черезъ костеръ!.. Не подобаетъ!..
Князь. Прыгать, можетъ быть, и не буду, а бросить кого-нибудь въ костеръ могу!
Сережа. Ахъ, какъ страшно!..
Князь. Тамъ ужъ страшно или не страшно, а кому-то я сегодня уши надеру!
Сережа. Что?

(Сергй Петровичъ, становясь между ними, властно).

Сергй Петровичъ. Господа, довольно!..

(Князь круто поворачивается и отходитъ. Сережа смотритъ ему вслдъ, сжавъ кулаки и сверкая глазами).

Сережа. Нахалъ!..
Сергй Петровичъ. Вы сами виноваты: нельзя же цлый день безнаказанно приставать къ человку. Сережа. Я ему въ морду дамъ!
Сергй Петровичъ. Ничего вы не дадите, за это я вамъ ручаюсь… И что это съ вами длается сегодня?..
Клавдія Михайловна (издали, ядовито). Ревнуетъ!
Елена Николаевна (поспшно). Господа, пойдемъ мы сегодня къ водопаду или нтъ?
Сергй Петровичъ (холодно). Какъ хотите. Поручикъ. Надо бы пойти. Луна взошла, тамъ теперь чудный видъ!.. Клавдія Михайловна, вы идете?
Клавдія Михайловна. Конечно, иду!.. А вы будете моимъ кавалеромъ?.. (Встаетъ и идетъ къ нимъ). Поручикъ. Съ наслажденіемъ!
Семенъ Семеновичъ. Да наберите побольше дровъ въ лсу. Я вамъ такой шашлыкъ изжарю, какого у самого Ахметки не найдете!
Сережа. Ладно.

(Сережа уходитъ съ Соней. Клавдія Михайловна съ поручикомъ. Князь выжидательно задерживается).

Елена Николаевна (неискренно). А ты пойдешь, Сергй?
Сергй Петровичъ. Пойдемъ, если хочешь.

(Князь догоняетъ Клавдію Михайловну и поручика).

Елена Николаевна (ласкаясь). Что ты такой скучный?
Сергй Петровичъ. Такъ.
Елена Николаевна. Ты мною недоволенъ?
Сергй Петровичъ. Чего ради… нтъ.
Елена Николаевна. Ну, то то!.. А то я вдь заплакать могу!..
Сергй Петровичъ (невольно улыбаясь). Ребенокъ ты!.. На тебя разв можно серьезно сердиться?..
Елена Николаевна. И не надо!.. Разв можно сердиться на такую хорошенькую женщину, какъ я!..
Сергй Петровичъ. А, въ самомъ дл, ты сегодня хорошенькая!.. Ты у меня кокетка, Ленусенокъ!.. Любишь, когда за тобой ухаживаютъ!..
Елена Николаевна. Вотъ глупости!.. Очень нужно!.. Просто мн весело!.. (Игриво заглядывая въ глаза). Такъ я сегодня интересная?.. А ты меня поцловать не хочешь?..
Сергй Петровичъ. Даже очень хочу!..
Елена Николаевна (прижимаясь къ нему, выразительно). Уйдемъ въ лсъ… подальше… Хочешь?..

(Сергй Петровичъ страстно прижимаетъ локтемъ ея руку. Она снизу вверхъ заглядываетъ ему въ глаза и тихо смется. Они уходятъ, и на лужайк, уже освщенной луною, остаются только докторъ, Андрей Ивановичъ, пересвшій на поваленное дерево, и Семенъ Семеновичъ, который зажигаетъ дв свчи подъ стеклянными колпачками).

Семенъ Семеновичъ. А вы не пойдете?
Докторъ. Чего я тамъ не видалъ?.. Я ужъ лучше тутъ посижу. Что мн — водопадъ? Я его уже сто разъ видлъ… Да и вообще, какъ это ни странно, сорокъ восемь лтъ смотрю на красоты природы, и надоли он мн страшно.
Семенъ Семеновичъ. Старики мы съ тобою, докторъ!.. А ты что, Андрей Ивановичъ, такой скучный сегодня?
Андрей Ивановичъ. Раздражаетъ меня все это! Не пикникъ, а какое-то сплошное вожделніе. Не понимаю я Елены Николаевны!
Докторъ. Гд женщина, тамъ и вожделніе!.. Таковъ законъ природы, и вольтерьянцы напрасно ропщутъ. Вы говорите, не понимаете Елены Николаевны!.. Я вотъ самъ себя не понимаю: у меня трое больныхъ, мое мсто тамъ, а я вотъ здсь торчу. И чего торчу — самъ не знаю.
Андрей Ивановичъ. Вы тоже, докторъ, влюблены немножко!
Докторъ. Нтъ, гд ужъ тутъ!.. Мн влюбляться поздно. Да и просто я смотрю на эти вещи: красивая баба, ну и тянетъ!.. Глупо то, что вдь знаю же я, что я старый холостякъ, отъ котораго, по выраженію моей кухарки Анисьи, уже псиной пахнетъ, знаю, что ничего не добьюсь, да и добиваться не намренъ, а вотъ таскаюсь за нею, сижу, молчу… дуракъ дуракомъ!.. Въ сущности говоря, большое свинство!
Андрей Ивановичъ. А я вотъ чего не понимаю… Если мужчина ухаживаетъ за женщиной, такъ съ опредленной цлью… значитъ, женщина ему нравится, нужна ему… А женщина завлекаетъ, кокетничаетъ, разжигаетъ чувственность даже и тогда, когда мужчина ей совсмъ не нуженъ и не интересенъ!.. Нравится ей быть объектомъ вожделнія, и больше ничего!.. Ей льститъ, когда ея ‘хотятъ’!.. Казалось бы, что тутъ такого лестнаго и любопытнаго? А вдь для того, чтобы мужчины съ ума сходили по ея тлу, женщина на все готова!
Докторъ. Но объ этомъ — ни слова!.. Эхъ, а что у женщины есть, кром ея тла?.. Ни чорта!.. Вы возьмите, къ примру, меня: я человкъ отжившій, опустившійся, конченный человкъ, у меня уже давно ничего святого въ душ не осталось, а все-таки я помню, что у меня есть мои больные и это меня мучитъ… Ну, а женщина живетъ только собою. Ея тло — смыслъ всей ея жизни. Если, скажемъ, у женщины плечи хороши, она главнымъ достоинствомъ человка признаетъ красивыя плечи, и въ нихъ будетъ видть оправданіе всего своего существованія… Была у меня одна знакомая дама, лтъ, этакъ, шестидесяти, такъ та все увряла меня, что у нея спина еще совсмъ молодая. И это утшало ее во всхъ скорбяхъ… Да!
Андрей Ивановичъ. То-то и есть!.. А мы все еще ищемъ какихъ-то Лауръ и Беатриче, не замчая, что ихъ нтъ и быть не можетъ, потому что это только воплощеніе нашей же мужской фантазіи. Женщина не только не можетъ быть Лаурой, она и придумать эту Лауру не въ состояніи. Мы сами своихъ грязныхъ глупыхъ коровницъ, силою своего творческаго воображенія, пересоздаемъ въ прекрасныхъ Дульциней, и, какъ истые Донъ-Кихоты, приносимъ имъ въ жертву вс силы своего ума и чувствъ!.. А для женщины вс эти богатства вздоръ!.. Она вся на земл, въ чувственныхъ наслажденіяхъ, въ мелочахъ, въ ощущеніяхъ своего тла и ей нужно не сокровища ума и сердца, а просто…
Семенъ Семеновичъ. Противно слушать!.. Люди вы умные, интеллигентные, современные люди, а говорите о женщин такъ, что уши вянутъ!.. Нтъ, я вотъ былъ женатъ три раза: первая жена меня бросила, вторая ушла съ инженеромъ…
Андрей Ивановичъ. Первая бросила, а вторая ушла.. Въ чемъ же разница?
Семенъ Семеновичъ. Разница?.. Разницы, пожалуй, нтъ… Да я не о томъ! Ты не перебивай! Что за манера?.. Я хотлъ сказать, что вотъ первая жена меня бросила, вторая… ну, тоже бросила… а все-таки я люблю и уважаю женщину, потому что она вноситъ въ нашу жизнь красоту и поэзію, облагораживаетъ, смягчаетъ жизнь!
Докторъ. Не мели ты, Семенъ Семеновичъ!..
Семенъ Семеновичъ. Нтъ, правда!.. Женщина, это такой великолпный, чуткій инструментъ, что на немъ всякій можетъ сыграть все, что хочетъ и можетъ. Конечно, какой-нибудь Бетховенъ на рояли сонаты разыгрываетъ, а бездарный таперъ на немъ ничего, кром пошлой польки, и выколотить не можетъ, но кто же въ томъ виноватъ, что мы вс не Бетховены?.. Сами мы бездарные, тупые таперы, а злимся на рояль, что изъ него ничего не выходитъ!.. Нтъ, вы неправы, господа: женщина чутка, воспріимчива, нжна, поэтична… Богъ далъ намъ женщину, чтобы она украшала нашу жизнь, а мы ее сами испортили, а потомъ и жалуемся!
Андрей Ивановичъ. Это ты-то испортилъ?
Семенъ Семеновичъ (приподымаясь на колнкахъ, съ жаромъ). А ты что думаешь?.. И я!.. Скажемъ, Клавочка… Разв я не понимаю, что я уже старъ, глупъ, все перезабылъ, что зналъ, ничмъ не интересуюсь, кром водки, службы да картъ?.. Мн бы давно устраниться съ ея дороги, а я вотъ живу, прозябаю, и ее — молодую и прекрасную — заставляю прозябать съ собою!.. Я, какъ жаба какая-то, лопаю прекрасную розу!.. И посл этого, скажите по совсти, разв я имю право удивляться, что у нея портится характеръ, что она становится раздражительной, мелочной, и отъ скуки можетъ натворить такого, въ чемъ она сама будетъ потомъ раскаиваться?.. Нтъ, я все это понимаю и жалю свою Клавочку!.. Она мн даетъ свою молодость, красоту, а что я ей могу дать?
Андрей Ивановичъ. Ну, ты-то, пожалуй, что и ничего!

(Въ лсу слышны голоса и смхъ. Гд-то далеко Соня переливисто звонко кричитъ: Ау!..).

Семенъ Семеновичъ (прислушиваясь). Вотъ вы ругаете женщину, требуете отъ нея чего-то, а зачмъ?.. Вы только любуйтесь ею!.. Нтъ, какъ хотите, а, вотъ, когда я слышу такой голосокъ, у меня слезы отъ радости выступаютъ… Потому — красота, музыка, и больше ничего!.. (Голосокъ Сони ближе). Вотъ, слышите?.. Какъ свирль звенитъ!.. Милая двушка!
Андрей Ивановичъ. Да, милая!.. А потомъ выйдетъ замужъ и станетъ такой же пошлой бабой, какъ и вс!.. Гд-то я читалъ про молодую двушку, которая постоянно напвала: я — принцесса, я — принцесса!.. Вс молодыя двушки — принцессы, а вотъ королевъ что-то не видно!.. Изъ всхъ принцессъ выходятъ только глупыя, мелочныя, вздорныя бабы, да неврныя жены!..
Семенъ Семеновичъ. Ишь ты!.. А среди васъ — много ли королей?.. Нтъ, Богъ далъ намъ прекрасную, нжную женщину, а мы ее испортили, да еще и грязью поливаемъ!.. И вообще, противно слушать!.. Сидите вы тутъ, какъ жабы въ болот, и квакаете на Божью красоту!.. (Безнадежно машетъ рукой и встаетъ). Пора шашлыкъ жарить. Гопъ, гопъ!..

(Голосъ Сони отвчаетъ: Ау-у!..).

Семенъ Семеновичъ (идя навстрчу). Гопъ, гопъ!..
Соня (совсмъ близко). Ау!
Семенъ Семеновичъ. Идите скорй!.. Пора шашлыкъ жа-рить!..
Андрей Ивановичъ. Вотъ образецъ мужа!.. Жена его имла любовниковъ больше, чмъ у него волосъ на лысин… самъ онъ — давно мишень для остротъ всего города, а вотъ, подите, вритъ въ женщину, жену свою обожаетъ! Что за гипнозъ такой!.. Чмъ женщина беретъ насъ?.. Знаетъ ли онъ, по крайней мр, хоть отчасти, что такое представляетъ изъ себя его жена, и какую роль онъ при ней играетъ?
Докторъ. Гд ему!.. Не знаетъ и никогда не узнаетъ. А и узнаетъ, не повритъ!..
Андрей Ивановичъ. Когда у меня былъ романъ съ Клавдіей, и я не приходилъ на свиданія, она всю злость вымещала на бдномъ Семен Семенович и закатывала ему страшныя сцены, а онъ страдалъ и меня же, какъ лучшаго друга, просилъ уговорить ее полчиться отъ нервовъ. Я очень тяготился этой связью, и мн было очень больно его обманывать: онъ вдь, въ сущности, прекрасный человкъ, съ доброй и мягкой, большой душой… Но проклятая баба грозила, что если я ее брошу, она чортъ знаетъ что надлаетъ. И изъ жалости къ нему приходилось какъ можно тщательне его же обманывать!.. А она такъ даже почти и не стснялась!.. Какъ онъ ничего не замтилъ, я до сихъ поръ постичь не могу!..
Докторъ. Потому — дуракъ, и больше ничего!
Андрей Ивановичъ. Нтъ, тутъ не въ глупости дло!.. Мало ли мы знаемъ и большихъ, громаднаго ума и наблюдательности, людей, которыхъ, какъ ребятъ, обманывали ихъ жены!.. Тутъ дло въ томъ, что есть у женщины одна такая омерзительная черта. Эта черта — ложь, особая, половая ложь!.. Женщина лжетъ такъ, какъ мужчина:и не хочетъ и не можетъ лгать!.. Что слова? Словамъ никто не вритъ!.. Женщина всмъ существомъ своимъ лжетъ!.. Когда мужчина измнитъ, онъ сейчасъ же и охладетъ и уже тмъ выдастъ себя. Только круглая дура этого не замтитъ. Женщина же именно изъ чужихъ объятій придетъ особенно страстная, любящая, нжная… Должно быть сладострастіе грха особенно ее разжигаетъ!.. Притомъ, самый порочный мужчина все-таки Стыдится обмана, и это мшаетъ ему лгать какъ слдуетъ. Женщина же совершенно искренно считаетъ за собой право на обманъ Она думаетъ, что обманъ не только не унижаетъ ее, а, напротивъ, длаетъ ее даже интересне!.. Какъ-то была у меня связь съ замужней женщиной, и вотъ, однажды, въ моментъ самыхъ интимныхъ ласкъ, я спросилъ ее: не догадывается ли мужъ?.. И знаете, что она мн отвтила?..
Докторъ. Что?
Андрей Ивановичъ. Она даже обидлась и возразила: мужъ слишкомъ хорошо меня знаетъ, чтобы допустить что-нибудь подобное!!..

(Докторъ смется).

Семенъ Семеновичъ (возвращаясь). А вотъ и наши!..

(Изъ лсу возвращаются гулявшіе. Впереди всхъ бжитъ Соня, въ чрезвычайномъ восторг).

Соня. Музыканты! Музыканты!.. Сейчасъ танцовать будемъ!.. Вотъ весело!
Поручикъ. Елена Николаевна, вы общали съ княземъ протанцовать лезгинку!
Князь. Угодно?
Соня (радостно хлопая въ ладоши). Елена Николаевна, милая, голубушка, протанцуйте!..
Елена Николаевна. Я давно не танцовала… забыла.

(Вс бросаются ее уговаривать).

Поручикъ. Но вы же общали!..
Сергй Петровичъ. Протанцуй, Леночка! Ну, что теб стоитъ!
Клавдія Михайловна. Не ломайся, Ленка!..
Елена Николаевна. Ну, хорошо… Поручикъ, возьмите шляпу.
(Трое бродячихъ грузинъ-музыкантовъ, въ оборванныхъ черкескахъ, безстрастно усаживаются на краю лужайки надъ обрывомъ. Князь о чемъ-то тихо съ ними переговаривается. Старшій грузинъ важно киваетъ головой. Князь выходитъ на средину и подаетъ знакъ. Начинается дикая, нестройная музыка. Елена Николаевна и князь танцуютъ. Вс въ тактъ хлопаютъ въ ладоши. Семенъ Семеновичъ держитъ надъ головой об свчи. Танецъ кончаете я).
Вс. Браво, браво!.. Бисъ!.. Еще!..

(Елена Николаевна, тяжело дыша, останавливается, и не то въ забывчивости, не то отъ усталости, склоняется къ князю, который поддерживаетъ ее, почти обнимая).

Елена Николаевна (съ странной, блуждающей улыбкой). Устала…
Вс. Браво! Браво!.. Бисъ, бисъ!.. Еще!.. Голубушка, Елена Николаевна, еще!.. Молодецъ, князь!..
Сергй Петровичъ (незамтно, какъ бы проходя мимо). Лена!..

(Она испуганно оглядывается, отшатывается отъ князя, и какъ-то вся сжавшись, сдлавшись какой-то маленькой и жалкой, беретъ у поручика шляпу и идетъ къ мужу).

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Вс окна дачи ярко освщены, и дверь на балконъ открыта настежь. Мелькаютъ силуэты, слышны голоса, смхъ и звуки піанино. На площадк, передъ балкономъ, большой столъ, съ неубранной, посл ужина, посудой, бутылками и цвтами. Кругомъ въ безпорядк отодвинутые стулья. Большая лампа безъ абажура горитъ на стол. Въ сторон подъ деревьями — садовая скамья и плетеное кресло. Лтняя теплая ночь. Крыша и стны дома, темныя верхушки кипарисовъ и звздное небо залиты луннымъ свтомъ. Въ глубину сада уходитъ темная таинственная аллея.

Сережа быстро сходитъ въ садъ, Елена Николаевна, встревоженная, идетъ за нимъ. Изъ дверей показывается Соня, но останавливается на верхней ступени балкона и только издали слдитъ за нимъ.

Елена Николаевна. Какъ вы не понимаете, Сережа!.. Я вовсе не хочу, чтобы вы уходили!.. Мн только досадно, что такъ вышло!.. Я чувствую себя точно виноватой въ чемъ-то!
Сережа. При чемъ тутъ вы?..
Елена Николаевна. Нтъ, я знаю, что я всему причиной!.. Я боюсь, Сережа, что этимъ не кончится, и у васъ съ княземъ выйдетъ что-нибудь ужасное! Ахъ, если бы я знала!.. Вдь я виновата, Сережа, да?.. Ну, конечно!.. Я ужасно втрена, Сережа!..
Сережа. Чего вы такъ волнуетесь?.. Ничего не будетъ. Уйду, и все. До свиданія!
Елена Николаевна (беря его за руку). Но вы на меня не сердитесь, Сережа?
Сережа. Какое я имю право сердиться на васъ?.. Да и не могу я на васъ сердиться!.. Я самъ виноватъ: нельзя было распускаться до такой степени!..
Елена Николаевна (заглядывая ему въ глаза). Значитъ, не сердитесь? Нтъ?
Сережа. А вамъ не все равно?
Елена Николаевна. Милый, простите!.. Я виновата передъ вами: я должна была знать, чмъ все это кончится. Но я, ей-Богу, не думала, что это такъ серьезно!
Сережа. Я самъ не думалъ! Ну, да все это чепуха!.. Надо взять себя въ руки и больше ничего!
Елена Николаевна. Но мы съ вами еще увидимся, Сережа?.. Вы придете ко мн въ Харьков?
Сережа (глухо). Мн съ вами лучше не встрчаться, Елена Николаевна!
Елена Николаевна. Почему?
Сережа. Потому, что для меня это слишкомъ тяжело выходитъ, а вамъ — ни къ чему!
Елена Николаевна. Я васъ очень люблю, Сережа!
Сережа. Ну, да!.. Какъ игрушку, которая васъ забавляетъ!..
Елена Николаевна. Совсмъ нтъ, Сережа!.. Зачмъ вы такъ дурно думаете обо мн?
Сережа. Не могу же я допустить, что вы… что я могу значить для васъ что-нибудь!
Елена Николаевна. Ахъ, Сережа!.. Разв я знаю!. Если бы вы знали, какое я странное и дикое существо! Я сама себя иногда не понимаю!.. Вдь я прекрасно знала, къ чему все это поведетъ, и не должна была допускать до этого… Но иногда у меня бываетъ такое глупое настроеніе!.. Вотъ и сейчасъ: вы на меня сердитесь, я виновата передъ вами, все это надо прекратить сразу, а мн чего-то жаль и хочется васъ приласкать… Нжно, нжно… Вотъ такъ!.. (Прижимаетъ руку Сережи къ щек и внезапно умолкаетъ, странно и загадочно глядя ему въ глаза).
Соня (быстро подходя къ нимъ). Елена Николаевна, васъ зовутъ!
Елена Николаевна (выпуская руку Сережи). Кто?
Соня. Тамъ… вс… Сережа, мн надо вамъ сказать что-то!
Елена Николаевна (фальшиво). А я вотъ никакъ не могу успокоить его! Хоть бы вы повліяли на него, Сонечка!
Соня (холодно). Вы это можете сдлать лучше меня.
Елена Николаевна (быстро взглянувъ на нее). Вы такъ думаете?.. Хорошо. Я попробую!.. (Неестественно смется). Такъ я имю на васъ большое вліяніе, Сережа?..
Соня. Васъ ждутъ, Елена Николаевна.
Елена Николаевна. Сейчасъ!.. Такъ вы не сердитесь, Сережа?.. Ну, смотрите же, приходите ко мн въ Харьков… Я буду васъ ждать. Непремнно! А пока до свиданья!..

(Прощается и уходитъ, не взглянувъ на Соню).

Соня. Какъ вамъ не стыдно, Сережа!
Сережа. Чего ради?
Соня. Неужели вы не видите, что она просто играетъ вами!
Сережа. Ну, положимъ!.. Вы еще двочка, Соня, и многаго не понимаете!
Соня (со слезами въ голос). Я все понимаю!.. Я уже не двочка, я тоже женщина!.. Разв я не вижу, что она кокетничаетъ и съ вами, и съ княземъ, и съ поручикомъ? Ей просто хочется, чтобы вс были въ нее влюблены!.. Мн обидно за васъ, Сережа!
Сережа (смущенно). И совершенно напрасно. Я самъ все это прекрасно вижу и не придаю никакого значенія… Все это пустяки, и больше ничего!
Соня. Правда?
Сережа. Ну, конечно. Неужели вы думаете, что я могу серьезно увлечься? Соперничать съ какимъ-то княземъ? Слуга покорный!.. Я еще не такъ глупъ!
Соня. А что у васъ вышло съ этимъ княземъ?
Сережа. Да ничего, чепуха!.. Просто мн стало противно, что такая женщина, какъ Елена Николаевна, можетъ интересоваться такимъ идіотомъ. Я надъ нимъ подтрунивалъ, а онъ отвтилъ дерзостью… Ну, я сказалъ, что дамъ ему въ морду, а онъ, какъ истый Хаджи-Муратъ, схватился за кинжалъ… Чепуха!.. Меня только злитъ, что Елена Николаевна…
Соня. Вы любите ее, Сережа!
Сережа. Ерунда!.. Никого я не люблю. Все это отъ бездлья. Вотъ завтра она удетъ, и все кончится.
Соня (печально и настойчиво). Вы любите ее, Сережа!
Сережа (съ досадой). Перестаньте, Соня, глупости говорить!.. Это, наконецъ, раздражаетъ!.. Да и какое вамъ дло?.. Ну, люблю… ну не люблю… Вамъ-то — что?.. Это касается одного меня, и никто не иметъ права вмшиваться!
Соня. Сережа!
Сережа (сконфузившись). Ну, простите, Сонечка! Я не хотлъ васъ обидть. Только зачмъ же вы пристаете… Ну, вотъ… теперь вы плачете!.. Соня!.. Чортъ знаетъ что такое!.. Я вамъ говорю, что ничего тутъ серьезнаго нтъ и быть не можетъ, чего же еще?.. Перестаньте, Соня!.. Ахъ, какъ мн это все надоло! А тутъ еще эта Клавдія лзетъ… Нтъ, надо все это прекратить разъ и навсегда!.. Я пойду. До свиданья, Соня.
Соня. Прощайте.
Сережа. Такъ чего же вы плачете?.. Ахъ, какая вы!.. Ну, ей-Богу! (Машетъ рукой и уходитъ).
Соня. Сережа!

(Сережа не слышитъ. Соня безпомощно опускаетъ руки и тихо идетъ назадъ. У стола останавливается и задумчиво смотритъ на скатерть. Съ балкона спускаются Андрей Ивановичъ и докторъ).

Андрей Ивановичъ. Выпить, что ли?
Докторъ. Да, какъ это ни странно, а длать больше нечего.
Андрей Ивановичъ. О чемъ вы тутъ мечтаете, Соня?
Соня. Такъ, ни о чемъ. (Опустивъ голову, задумчиво водитъ однимъ пальцемъ по краю тарелки).

(Докторъ, выпивъ, садится въ кресло. Андрей Ивановичъ верхомъ на стулъ у стола).

Докторъ. Кто-то платокъ потерялъ. (Поднимаетъ на дорожк носовой платокъ и кидаетъ на скамью).
Андрей Ивановичъ. Это Елены Николаевны. Докторъ. Такъ кончился пиръ нашъ бдою. Хоть бы они скоре узжали, а то и въ самомъ дл какая-нибудь трагедія разыграется.
Андрей Ивановичъ. Противно все это!.. Мн, главнымъ образомъ, Сергя жаль. (Спохватившись). Соня, вина хотите?
Соня (встрепенувшись). Нтъ… я домой пойду.
Андрей Ивановичъ. Что такъ рано?
Соня. Гд же рано? Уже первый часъ.
Докторъ. Вамъ бы давно надо было въ постели лежать. Вы опять кашлять начали. Температуру сегодня мрили?
Соня. Нтъ.
Докторъ. То-то, что нтъ!.. Этакъ, какъ это ни странно, вы и умереть можете. Идите-ка вы, въ самомъ дл, домой да ложитесь спать. Нечего вамъ тутъ длать.
Соня. Да, я пойду.

(Молча прощается и уходитъ въ домъ. На балкон встрчается съ Еленой Николаевной, за которой идутъ Сергй Петровичъ, Клавдія Михайловна, Семенъ Семеновичъ и поручикъ съ княземъ).

Елена Николаевна. А вы уже уходите, Соня?
Соня. Да, у меня голова болитъ.
Елена Николаевна. Бдная двочка! Ну, идите, идите!.. (Хочетъ поцловаться съ нею, но Соня неловко длаетъ видъ, что не замтила, и, торопливо попрощавшись съ остальными, уходитъ черезъ домъ).
Семенъ Семеновичъ. Хорошо бы теперь кофейку выпить, да и по домамъ. Вамъ вдь завтра рано вставать. Автомобили когда уходятъ?
Сергй Петровичъ. Въ десять.
Семенъ Семеновичъ. Ну, вотъ. Вамъ заснуть передъ дорогой хорошо!
Елена Николаевна. Все равно не засну. Я никогда не сплю передъ отъздомъ.
Клавдія Михайловна (отойдя въ сторону). Лена, поди сюда… Мн надо теб сказать два слова… (Тихо). Слушай, уйми ты своего князя! Онъ сейчасъ о чемъ-то переговаривался съ поручикомъ. Я боюсь, чтобы это не кончилось дуэлью.
Елена Николаевна. Ну, глупости какія!
Клавдія Михайловна. Ладно, сама заварила кашу, теперь и расхлебывай!
Елена Николаевна. При чемъ тутъ я?
Клавдія Михайловна. Ну, хорошо, знаемъ, знаемъ!.. Не притворяйся, пожалуйста!..
Поручикъ. О чемъ вы тутъ такъ таинственно бесдуете?
Клавдія Михайловна. А вамъ надо знать?.. Такъ ты поговори… Такъ ты поговори… Князь, идите сюда, Лена хочетъ вамъ что-то сказать.
Князь. Къ вашимъ услугамъ, Елена Николаевна.
Клавдія Михайловна. А мы съ поручикомъ пойдемъ гулять… Не знаете, поручикъ, почему это, когда я вижу темную аллею въ саду, мн всегда цловаться хочется?
Поручикъ. Съ кмъ?
Клавдія Михайловна. Все равно съ кмъ… Хоть съ вами!
Поручикъ. Я готовъ!

(Клавдія Михайловна смется и беретъ его подъ руку).

Семенъ Семеновичъ. Куда вы?.. Клавочка!
Клавдія Михайловна (изъ темноты). Мы сейчасъ вернемся!..
Семенъ Семеновичъ. Куда они пошли? Сыро уже, простудиться можно!
Андрей Ивановичъ. Не бойся, не простудятся. Давай лучше выпьемъ съ горя.
Семенъ Семеновичъ. Почему съ горя? У меня никакого горя нтъ!
Андрей Ивановичъ. Ты думаешь?.. Ну, все равно, выпьемъ съ радости!
Семенъ Семеновичъ. А ты что пьешь?.. Кварели?..
Сергй Петровичъ (незамтно оглядываясь на жену и князя). Попробуйте этого. Превосходная штука!
Князь. Ну, что же вы хотли мн сказать, Елена Николаевна?
Елена Николаевна. Ничего особеннаго… Вы когда-то сказали, что я могу вамъ приказывать?
Князь. Все, что въ моихъ силахъ!
Елена Николаевна. Ну, такъ я приказываю вамъ, чтобы эта глупая исторія съ Сережей не имла никакихъ послдствій… Слышите?
Князь. Это пожалуй что и выше моихъ силъ!.. Тутъ были посторонніе, а мальчишка совершенно забылся… Меня еще никто не смлъ оскорблять безнаказанно. Вы требуете невозможнаго, Елена Николаевна.
Елена Николаевна. Ну, вотъ вы и докажите, что для меня и невозможное — возможно!
Князь. Гм… А какая мн будетъ награда?
Елена Николаевна. Тамъ увидимъ!
Князь. А если я тоже потребую ‘невозможнаго’?..
Елена Николаевна (кокетливо). Я надюсь, что вы не будете слишкомъ требовательны.
Князь. Какъ знать!.. Предупреждаю васъ, что я ничего даромъ не длаю, а для женщинъ въ особенности.
Елена Николаевна. Вы меня пугаете!.. Но, во всякомъ случа, моя просьба будетъ исполнена?
Князь. Если вы этого требуете?
Елена Николаевна. Требую!
Князь. Ну, что же… противиться не могу! Это даетъ и мн право требовать!
Елена Николаевна. Однако! Вы настойчивы!
Князь. О, да!..

(Елена Николаевна смется. Князь цлуетъ ей руку).

Сергй Петровичъ. Леночка, нельзя ли, въ самомъ дл, кофе?
Елена Николаевна (возвращаясь къ столу). Кофе подадутъ въ комнату. Тутъ становится сыро.
Докторъ. Да, ночи теперь прохладныя. Въ Россіи еще весна… А давно я не видлъ ни настоящей весны, ни осени… На этомъ проклятомъ Кавказ даже времени года не разберешь!.. А мн бы къ лицу была настоящая русская осень: дождь, слякоть, мокрые заборы, мокрыя вороны…
Семенъ Семеновичъ. Гд же это Клавочка пропала?.. Клавочка!
Андрей Ивановичъ. Ты громче!
Семенъ Семеновичъ. Почему?.. Разв они могли далеко зайти?
Андрей Ивановичъ (смется). Ну, этого, братъ, не угадаешь!..
Сергй Петровичъ. Да вы не безпокойтесь, Семенъ Семеновичъ! Придутъ!.. Они, должно быть, на шоссе вышли. Тамъ теперь луна свтитъ.
Елена Николаевна. Пойдемъ и мы гулять на шоссе. Я люблю лунную ночь на шоссе: такъ свтло, воздушно, и дорога такая блая-блая…
Сергй Петровичъ. Что жъ, пойдемъ. Надо, въ самомъ дл, попрощаться съ Кавказомъ. Завтра мы уже будемъ въ позд, а тамъ опять городъ, пыль, жара, духота, редакція!..
Докторъ. Ну, вы идите, а я ужъ лучше тутъ посижу. Мн это шоссе надоло, какъ чорту рдька.
Князь. А разв черти дятъ рдьку?
Докторъ. А чортъ ихъ знаетъ, что они дятъ… Я чертей только разъ и видлъ, да и то, какъ это ни странно, въ пьяномъ вид. Но тогда они ничего не ли.
Семенъ Семеновичъ. Неужели до блой горячки допился? А еще докторъ!
Докторъ. Я такой же докторъ, какъ ты султанская туфля… Впрочемъ, на туфлю ты все-таки больше похожъ!..
Семенъ Семеновичъ. Все остритъ!.. Шутникъ ты, докторъ! А посмотрть на тебя — настоящій палачъ!
Елена Николаевна. Такъ идемъ, господа?
Князь. Позвольте предложить вамъ руку.
Елена Николаевна (съ мальчишескимъ задоромъ). Идетъ!.. (Хватаетъ его подъ руку). Сергй, идмъ!.. Андрей Ивановичъ!
Андрей Ивановичъ. Сейчасъ. (Допиваетъ вино и догоняетъ ихъ).

(Докторъ остается одинъ. Долго сидитъ, потомъ встаетъ, подходитъ къ столу, наливаетъ рюмку и быстро и выпиваетъ).

Докторъ. Тэкъ-съ!.. (Тычетъ вилкой въ какую-то рыбу, но бросаетъ и возвращается на мсто. На скамь попрежнему лежитъ платокъ Елены Николаевны. Докторъ до я то смотритъ на него, потомъ беретъ, осторожно подноситъ къ носу и нюхаетъ, закрывъ г лаза. Ивдругъ со злобой швыряетъ платокъ въ траву).
Докторъ. Обалдлъ на старости лтъ!.. Тьфу… (Садится на скамью и-закуриваетъ). Проклятая баба!..

(Клавдія Михайловна и поручикъ идутъ изъ сада. Она немного растрепана, поручикъ слишкомъ развязенъ и, видимо, смущенъ. Клавдія Михайловна съ размаху бросается въ кресло и поправляетъ прическу. Поручикъ у стола пересматриваетъ бутылки и наливаетъ себ полстакана краснаго вина).

Клавдія Михайловна. А гд же наши?
Докторъ. Пошли гулять по шоссе. А вы гд же это пропадать изволили? Тутъ Семенъ Семеновичъ все безпокоился, какъ бы не зашли слишкомъ далеко! (Клавдія Михайловна смется, закинувъ голову и болтая ногой. Поручикъ притворяется, что не слышитъ и, преувеличенно громко щелкнувъ портсигаромъ, закуриваетъ). Къ тому же и трава теперь сырая!
Клавдія Михайловна. Разв?.. А я и не замтила! Докторъ. Ну, что же… довольны вы своей прогулкой, поручикъ?
Поручикъ (нарочито развязно). О, да!..
Клавдія Михайловна. Да?.. (Смется).
Поручикъ (смутившись). А Елена Николаевна… тоже пошла гулять?
Клавдія Михайловна. Ну, это уже неделикатно, поручикъ! Хоть сегодня вы могли бы не вспоминать о вашей Елен Николаевн! все-таки мн немного обидно.
Поручикъ. Pardon!
Клавдія Михайловна. А мой Отелло гд?
Докторъ. Не оскорбляйте тнь благороднаго венеціанскаго мавра, легкомысленная женщина! Вашъ Семенъ Семеновичъ не Отелло, а всего только членъ уздной земской управы и старый башмакъ!.. Какъ это ни странно, но онъ тоже пошелъ гулять.
Клавдія Михайловна. У васъ злой языкъ, докторъ! Сами вы — старый башмакъ, да еще и стоптанный!.. Ухъ, какъ я растрепалась!.. Это вы виноваты, поручикъ!
Поручикъ. Никогда себ не прощу!..
Клавдія Михайловна (смется). Вы великолпны, поручикъ!.. Пойду причешусь, а то и въ самомъ дл можно подумать, будто мы съ вами цловались! (Xохочетъ, вскакиваетъ и убгаетъ въ домъ).
Докторъ. Ну?
Поручикъ. Что — ну?
Докторъ. Да ужъ извстно, что! Ничего, батенька, не смущайтесь: вс тамъ были!
Поручикъ (самодовольно смясь, треплетъ доктора по плечу). Разв? Неужели и вы, докторъ?
Докторъ (хладнокровно). А знаете, господинъ офицеръ, я хотя и плохой докторъ, но, какъ это ни странно, терпть не могу фамильярностей!
Поручикъ. Какъ?
Докторъ. Да, пожалуй, что и никакъ.
Поручикъ. Странно.
Докторъ. Да, это бываетъ.
Клавдія Михайловна (съ балкона). Господа, кто хочетъ кофе?.. Поручикъ, идите сюда.
Поручикъ. Сію минуту! (Уходитъ, возмущенно оглядываясь на доктора).

(Докторъ тихо насвистываетъ. Изъ сада возвращаются гулявшіе).

Докторъ. А!.. Насладились?
Сергй Петровичъ. Нтъ, въ самомъ дл, хорошо. Напрасно вы не пошли.
Докторъ. А ну его!
Елена Николаевна. Кофе подали, докторъ? Докторъ. Сейчасъ Клавдія Михайловна звала. Семенъ Семеновичъ. Разв Клавочка уже вернулась? Докторъ. Даже до странности просто!
Семенъ Семеновичъ. То-есть, какъ?
Докторъ. А какъ-будто бы нигд и не была.
Семенъ Семеновичъ. Все ты какой-то вздоръ несешь! Намеки, что ли, какіе? Тебя не поймешь. Ты, просто, злой человкъ, докторъ!
Докторъ. А ты — глупый человкъ. Что лучше, я ужъ и не знаю.
Сергй Петровичъ. Ну, что жъ, идемъ кофе пить. Елена Николаевна. Идите, я сейчасъ.

(Вс проходятъ въ домъ, только Елена Николаевна задерживается у стола).

Елена Николаевна. Я тутъ свой платокъ забыла… Вы
не видали, докторъ?
Докторъ (нагибаясь подъ скамью). Вотъ.
Елена Николаевна. Merci. Какъ онъ туда попалъ?
Докторъ. Я его бросилъ.
Елена Николаевна. Вы?.. Зачмъ?
Докторъ. Я сначала хотлъ поцловать его, а потомъ понюхалъ и бросилъ.
Елена Николаевна (удивленно). Почему? Разв мои духи такъ дурно пахнутъ?
Докторъ. Нтъ, я въ духахъ ничего не смыслю. Я даже и не замтилъ, что это духи… Я думалъ, это вашъ запахъ.
Елена Николаевна. Потому и бросили?
Докторъ. Потому и бросилъ.
Елена. Николаевна. Ничего не понимаю!.. (Нюхаетъ платокъ, потомъ опускаетъ его и смотритъ на доктора). Въ чемъ дло?
Докторъ. Ерунда!.. Итакъ, вы завтра узжаете, Елена Николаевна?.. Побудьте со мной минутку. Мн бы хотлось на прощанье поговорить съ вами по душамъ.
Елена Николаевна. Извольте. (Садится въ кресло). Я слушаю.
Докторъ (закуривая папиросу и не глядя). Видите ли, Елена Николаевна… Я старый, отжившій человкъ… все это очень глупо, но дло въ томъ, что, какъ это ни странно, я люблю васъ.
Елена Николаевна. Вы?
Докторъ. Ну, да, я… Смшно?.. Мн самому смшно!.. А, впрочемъ, нтъ… вру!.. Это только со стороны старческая любовь смшна, а мн вовсе не до смху. (Пауза). Слушайте, Елена Николаевна… Мы съ вами, можетъ быть, никогда больше не увидимся.. Скажите, что руководило вами въ т дни… помните?
Елена Николаевна. Что?.. Ничего. Капризъ!.. (Хочетъ встать).
Докторъ. Постойте еще минутку… Такъ капризъ?.. Такъ. Ну, видите ли, а мн сдуру показалось, что это нчто большее, чмъ простой капризъ. Теперь я понимаю, вамъ просто стало жаль меня, жаль одинокаго, никому ненужнаго, забытаго человка… Разсказалъ я вамъ про свои скитанія, одиночество, нужду, безпросвтное пьянство, про постепенное умираніе всего того хорошаго, что когда-то было у меня и что постепенно загасила человческая пошлость… разсказъ не изъ веселыхъ!.. Ну, и жаль стало!.. Ничего на свт нтъ сострадательне, отзывчиве, мягче и нжне женскаго сердца, но зато нтъ ничего и непостоянне, эгоистичне, легкомысленне!.. Вы меня приласкали, какъ старую бродячую собаку, а когда я поддался на вашу ласку и поползъ за вами, виляя хвостомъ, вамъ стало скучно… И уже не жаль, что еще разъ…
Елена Николаевна. Вотъ, странно… Неужели я и передъ вами виновата?
Докторъ. Скажите, неужели вы не могли’ видть даже и такого стараго чудака, какъ я, чтобы не влюбить въ себя?.. Зачмъ это вамъ было нужно?.. Хотлось посмотрть, что изъ этого выйдетъ?.. Да?.. А вамъ не приходило въ голову, что это немножко жестоко?
Елена Николаевна. Я не хотла этого.
Докторъ. Можетъ быть! Можетъ быть, вы это длаете и безсознательно, вотъ, какъ кошка безсознательно ловитъ лапкой все, что движется возл нея… Однако, былъ моментъ, когда…
Елена Николаевна (вставая, нетерпливо). Мн просто жаль васъ стало!.. Вы должны были это понять и не придавать такого значенія!
Докторъ. А теперь — не жаль?
Елена Николаевна (какъ-бы не слыша вопроса). У меня было глупое настроеніе!
Докторъ. Глупое настроеніе?.. Такъ. И больше ничего?.. Теперь оно прошло?
Елена Николаевна (смущенно). Конечно, прошло!
Докторъ. Ну, и баста!.. Въ сущности я самъ зналъ, что не зачмъ и начинать этотъ разговоръ. Конечно, все это вздоръ и глупое настроеніе!.. Прощайте, Елена Николаевна. Я пойду… Мн еще одного больного навстить нужно. Умираетъ человкъ!.. Прощайте.
Елена Николаевна. Прощайте.
Докторъ. И еще я вамъ хотлъ сказать… А впрочемъ… (Перебивая самъ себя). Вы знаете, что Клавдія Михайловна сошлась съ поручикомъ?
Елена Николаевна. Не можетъ быть!.. Какая гадость!.. Бдный Семенъ Семеновичъ!..
Докторъ. Дуракъ, и больше ничего!.. Вс мы дураки, какъ это ни странно. Ну, еще разъ, прощайте!
Елена Николаевна. Прощайте.
Докторъ (съ кривой усмшкой). А руку мн на прощанье не дадите?

(Беретъ ея руку и подноситъ къ губамъ).

Елена Николаевна. Зачмъ это?
Докторъ (выпуская руку). Вамъ непріятно?.. Ну, не надо.
Поручикъ (съ крыльца). Елена Николаевна!
Докторъ. А, господинъ офицеръ!.. Честь имю кланяться.
Поручикъ. Уже уходите?
Докторъ. Представьте себ!.. Какъ это ни странно, ухожу. Аддіо!..

(Шутливо длаетъ ручкой и, сгорбившись, уходитъ въ темную аллею).

Поручикъ (подходя къ задумавшейся Елен Николаевн). О чемъ вы такъ задумались, Елена Николаевна?
Елена Николаевна (вздрогнувъ). Что?
Поручикъ. Что это вамъ докторъ тутъ нашепталъ?
Елена Николаевна (проводя рукой полбу и вставая). Такъ, ничего… Жалкій онъ!
Поручикъ. Непріятный человкъ!.. Вы ужъ слишкомъ снисходительны, Елена Николаевна!.. Грубый и невоспитанный человкъ!.. Итакъ, завтра вы насъ покидаете?
Елена Николаевна (съ гадливой и презрительной усмшкой). Да, но зато Блонда остается!
Поручикъ (въ н съ). Ну, Блонда!..
Елена Николаевна. Какъ презрительно!.. Вы неблагодарны, поручикъ!
Поручикъ (смшавшись). Какъ?
Елена Николаевна. Мн кажется, что вы не имете права такъ отзываться о Блонд!
Поручикъ (овладвъ собою, нагло). А я думаю, что имю!
Елена Николаевна. Ну, я васъ не поздравляю!.. Скажите, вы и о каждой женщин, съ которой… такъ говорите?
Поручикъ. Нельзя равнять всхъ женщинъ, Елена Николаевна!.. Есть женщины и женщины!.. Вы говорите: я неблагодаренъ!.. Я ничего не сказалъ, но если бы между мною и Клавдіею Михайловной и было бы что-нибудь, то, ей-Богу, не стоитъ благодарности то, что такъ легко дается!
Елена Николаевна (насмшливо). Да?.. Ну, вотъ!.. А меня вы упрекали въ неприступности!.. Значитъ, если бы я, какъ вы выражались, уступила вашимъ мольбамъ, вы бы и обо мн говорили такъ же?
Поручикъ. Елена Николаевна!.. Вы и она!..
Елена Николаевна. Какая разница? Об мы женщины!
Поручикъ. Вы — прелестная, чудная женщина!.. Если бы вы захотли…
Елена Николаевна (издваясь). А, вдь, я чуть было не захотла!.. Но теперь, посл вашего отзыва о бдной Блонд, конечно…
Поручикъ. Забудьте о ней, Елена Николаевна!.. Это не то! Это совсмъ не то!
Елена Николаевна. А что же?
Поручикъ. Васъ я люблю!
Елена Николаевна. Будто?
Поручикъ. И вы сомнваетесь!.. О, чудная!..
Елена Николаевна (кончиками пальцевъ бьетъ его по рук). Вы пьяны!
Поручикъ. Да, пьянъ… вами!..
Елена Николаевна (жестко). Нтъ, просто — пьяны!.. Отъ вина или водки!
Поручикъ. Какъ вы жестоки!
Елена Николаевна. А вы, просто, глупы!..
Поручикъ (оскорбленно). Елена Николаевна, вы меня оскорбляете!.. Вы знаете, что.длаютъ съ женщинами въ такихъ случаяхъ?
Елена Николаевна. Цлуютъ?.. Попробуйте!
Поручикъ (отступая, злобно). Значитъ, вы издвались надо мною?
Елена Николаевна. А вы до сихъ поръ не поняли?
Поручикъ. А, хорошо!.. Прекрасно!.. Очень хорошо!..
Елена Николаевна. Ну, тмъ лучше!.. А теперь пойдемте въ комнаты. Мн холодно!..
Поручикъ. Нтъ, ужъ это извините!.. Я не могу позволить…
Елена Николаевна. Князь!

(Поручикъ отскакиваетъ, оглядываясь. Елена Николаевна смется).

Князь (спускаясь къ нимъ). Что же вы насъ совсмъ покинули, Елена Николаевна?
Елена Николаевна. Поручикъ мн смшныя исторіи разсказываетъ.
Князь. А, я и не зналъ, что вы такой юмористъ!
Поручикъ (злобно). Это Елена Николаевна — юмористка, а не я.

(Елена Николаевна смется).

Поручикъ. Да, смйтесь, смйтесь!.. Смется тотъ, кто смется послдній!
Князь (холодно и выразительно). Ну, вамъ-то врядъ ли придется смяться.
Поручикъ. Посмотримъ!..
Князь (такъ-же холодно, чуть-чуть надвигаясь на него). Посмотримъ. А теперь… васъ ждетъ Клавдія Михайловна!

(Поручикъ бшено смотритъ на него, потомъ отступаетъ, бормоча).

Поручикъ. Честь и мсто!..
Князь. Что?!
Поручикъ. Ничего!..

(Съ нарочитой наглостью смется и, высоко закинувъ голову и насвистывая что-то, уходитъ въ домъ).

Князь. Что между вами произошло, Елена Николаевна?.. Имйте въ виду, что я всегда къ вашимъ услугамъ. Елена Николаевна. Я знаю!

(Князь быстро оглядывается кругомъ, вдругъ длаетъ стремительное хищное движеніе и схватываетъ ее за талію).

Елена Николаевна. Что вы!..
Князь (измнившимся голосомъ). Одинъ поцлуй!..
Елена Николаевна. Вы съ ума сошли?.. Насъ могутъ увидть!.. Пустите!.. Вы сумасшедшій!..
Князь. Ну, да: я сумасшедшій, а на сумасшедшихъ не сердятся!..

(Она вырывается, упираясь ему руками въ грудь, но князь побждаетъ сопротивленіе и цлуетъ).

Сергй Петровичъ (спускаясь съ балкона). Лена!.. Гд ты?

(Князь отскакиваетъ. Елена Николаевна съ дикой, блуждающей улыбкой, точно не сознавая всего, смотритъ на него, потомъ приходитъ въ себя и быстро идетъ навстрчу мужу).

Елена Николаевна. Я здсь… Князь уходитъ.
Сергй Петровичъ. Уходите, князь?.. А кофе?
Князь. Благодарю васъ. Поздно.

(Почему-то воцаряется неловкое молчаніе. Сергй Петровичъ медленно переводитъ глаза съ одного на другую).

Елена Николаевна (быстро). Вообрази, Сергй, князь мн сейчасъ сообщилъ удивительную новость: Блонда сошлась съ поручикомъ!.. (Сергй Петровичъ молчитъ). И вообрази, весь романъ произошелъ, пока мы гуляли на шоссе!.. Правда, князь?
Князь (удивленно). Да… конечно.
Елена Николаевна. Какая смшная эта Блонда!.. Сергй Петровичъ (машинально). Смшная? Князь. Мужъ хорошъ!..
Сергй Петровичъ. Да, мужъ… (Опомнившись). Впрочемъ, можетъ быть, это только сплетня?.. Значитъ, вы уходите, князь?
Князь. Да, поздно ужъ… Позвольте пожелать вамъ спокойной ночи и счастливаго пути.
Елена Николаевна. Разв вы не прідете насъ проводить?
Князь. Едва ли я успю. На всякій случай, позвольте съ вами проститься теперь. Я скоро буду въ Харьков. Вы позволите быть у васъ?
Елена Николаевна. Конечно. Мы будемъ очень рады! Непремнно!
Князь. Благодарю васъ. Сочту своимъ долгомъ. Покойной ночи.
Елена Николаевна. До свиданья.

(Князь галантно цлуетъ ей руку и слишкомъ любезно прощается съ Сергемъ Петровичемъ. Потомъ приподымаетъ свою папаху и уходитъ).

Елена Николаевна (вслдъ). Луна зашла… вамъ темно будетъ итти!
Князь (изъ темноты). Ничего… на шоссе свтло. Покойной ночи!
Елена Николаевна. Покойной ночи’.

(Съ улыбкой оборачивается къ мужу. Сергй Петровичъ стоитъ у стола, какъ-то странно глядя внизъ и точно боясь оглянуться на жену. Елена Николаевна пристально смотритъ на него, стараясь угадать, видлъ ли онъ что-нибудь. Потомъ длаетъ искусственно улыбающееся лицо, подходитъ сзади къ мужу и обнимаетъ его).

Елена Николаевна. Устала я!.. Надоли они мн вс!.. Слава Богу, что мы, наконецъ, узжаемъ!..
Сергй Петровичъ (оглядывается на нее такимъ страннымъ взглядомъ, точно видитъ въ первый разъ). Да?
Елена Николаевна. За это послднее время мы почти не оставались вдвоемъ! Я даже соскучилась по теб!.. (Ласкается). Поцлуй.

(Сергй Петровичъ холодно цлуетъ ее, не сводя испытующаго взгляда).

Елена Николаевна. Что ты такъ странно смотришь? Что съ тобой?
Сергй Петровичъ. Ничего
Елена Николаевна. Но я же вижу, что ты чмъ-то недоволенъ!
Сергй Петровичъ. Что такое было между вами?
Елена Николаевна. Когда?.. Съ кмъ?
Сергй Петровичъ. Когда я подошелъ, вы оба смутились… какой-то вздоръ несли…
Елена Николаевна. Это теб показалось!
Сергй Петровичъ. Не лги!.. Я не такъ глупъ, какъ теб хотлось бы!
Елена Николаевна. Ты, кажется, ревнуешь?
Сергй Петровичъ. Я не ревную, но я хочу знать, въ чемъ дло?
Елена Николаевна. Я не понимаю, что ты говоришь!.. Какое дло?.. Въ чемъ?
Сергй Петровичъ. Лена!..
Елена Николаевна (быстро взглянувъ ему въ лицо). Ну, хорошо… Не раздражайся, пожалуйста!.. Я теб все скажу… Я не хотла говорить, чтобы не разстраивать тебя по пустякамъ.
Сергй Петровичъ. Въ чемъ же дло? Что такое?
Елена Николаевна. Да глупости! Не стоитъ говорить… А какова Блонда? Вотъ ужасъ!
Сергй Петровичъ (отстраняя ее). Оставь Блонду!.. Я жду!
Елена Николаевна (какъ-будто не замчая его движенія). Какой ты смшной, когда ревнуешь! Ревнивецъ, ревнивецъ!
Сергй Петровичъ (бшено). Да говори же!
Елена Николаевна (отшатываясь и хватаясь за високъ). Чего ты кричишь? Что теб нужно?
Сергй Петровичъ. Я хочу знать, что произошло между тобою и княземъ.
Елена Николаевна. Да ничего… Ну… ну, этотъ дуракъ объяснился мн въ любви… Вотъ и все!.. Видишь, я теб все сказала.
Сергй Петровичъ. Спасибо!
Елена Николаевна (притворяясь обиженной). Ну, вотъ, такъ я и знала!.. Теб ничего нельзя сказать. Я больше никогда не буду теб разсказывать! (Возвращаясь, съ нжной лаской). Ну, милый!.. Не разстраивайся!.. Это пустяки!.. Каждой хорошенькой женщин объясняются въ любви… Вдь, не могу же я запретить влюбляться въ себя!
Сергй Петровичъ. Запретить — да, но и поощрять это…
Елена Николаевна. Разв я поощряла?
Сергй Петровичъ. Слушай, Лена… я давно хотлъ теб сказать… Я слишкомъ уважаю и тебя и себя, чтобы ревновать, но я вовсе не хочу, чтобы моя жена служила объектомъ для любовныхъ вожделній какого-то князя!.. Неужели ты не понимаешь, въ какое положеніе ставишь меня?
Елена Николаевна. Охота же теб обращать вниманіе на такіе пустяки. Вдь, тутъ же ничего серьезнаго нтъ!
Сергй Петровичъ. Лена, если бы я думалъ иначе, я не говорилъ бы съ тобою, а просто ушелъ бы отъ тебя!.. Въ томъ-то и дло, что все это вздоръ и теб даже совсмъ и не нужно, а положеніе создается нелпое и унизительное для меня!.. Вдь, не могу же я не понимать, чего хотятъ отъ тебя вс эти господа? Каждый изъ нихъ является къ намъ только въ надежд наставить мн рога, или, по крайней мр, подразнить свою чувственность тобою, а я долженъ притворяться, что ничего не вижу, любезно улыбаться и жать имъ руку, чтобы они не подумали, будто я и въ самомъ дл могу ревновать тебя къ нимъ!..
Елена Николаевна. Разв они смютъ думать что-нибудь подобное!
Сергй Петровичъ. Почему же нтъ? Ты принимаешь ихъ ухаживанія, кокетничаешь съ ними… Да разв тотъ же князь посмлъ бы объясняться въ любви, если бы зналъ, что ты сейчасъ же мн все разскажешь?.. Нтъ, онъ былъ увренъ, что ты скроешь, а значитъ, уже будешь обманывать меня съ нимъ!
Елена Николаевна. Вовсе онъ не былъ увренъ!
Сергй Петровичъ. Я отнять повторяю, что я слишкомъ люблю и уважаю тебя, чтобы ревновать, но самая мысль о томъ, что эти пошляки могутъ смотрть на насъ, какъ на кандидатовъ въ неврныя жены и обманутые мужья, для меня унизительна, нестерпима!..
Елена Николаевна. Ну, не сердись!.. (Обнимаетъ его). Ты правъ!.. Я больше не буду!
Сергй Петровичъ. Я не сержусь, а только мн противно все это!.. Противно уже то, что пришлось говорить съ тобою объ этомъ.
Елена Николаевна. Не буду, не буду!.. Прости!.. Теперь, когда мужчины будутъ подходить ко мн, я буду длать вотъ такъ!.. (Длаетъ забавную и уродливую гримаску). Хорошо?..
Сергй Петровичъ. Не паясничай, Лена!.. Все это гораздо серьезне, чмъ ты думаешь!.. Неужели теб, все-таки, кажется все это пустяками?.. Какъ же мало ты уважаешь меня!
Елена Николаевна. Ну, довольно!.. Ты сказалъ, и кончено!.. Я не знала, что это теб такъ непріятно’!.. (Сергй Петровичъ длаетъ безнадежное движеніе). Ну, да… ну, да… я понимаю!.. Конечно, это было гадко!.. Но, вдь я больше не буду!. Ну, не срдись!.. Поцлуй меня!..
Сергй Петровичъ. Ахъ, Лена, Лена!.. Ты все-таки не понимаешь!.. Неужели мы говоримъ на разныхъ языкахъ, и ты не можешь понять, какъ все это грязно и пошло?
Андрей Ивановичъ (съ балкона). Сергй!.. Мы уходимъ!..

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Въ городской квартир Сергя Петровича. Нчто въ род гостиной: рояль, картины, уголокъ изъ мягкой мебели и драпировокъ. Какъ въ мастерской художника, все безалаберно, но красиво. Дв двери, прямо — въ прихожую, направо — во внутреннія комнаты. Елена Николаевна сидитъ въ уголк, съ ногами забравшись на диванъ. Она одта по-домашнему, легко, но нарядно, въ какой-то ворохъ кружевъ и лентъ, вся мягкая и пушистая, какъ кошка. Сережа сидитъ у рояля, Сергй Петровичъ, видно торопясь, стоитъ посреди комнаты.

Сергй Петровичъ. Значитъ, Соня поправляется?.. Я радъ. Она милая двочка! А вы, что жъ такъ рдко къ намъ заходите, Сережа?
Сережа. Да я все собирался…
Сергй Петровичъ. Долго же вы собираетесь!.. Ну, Лена, ты занимай пока гостя, а я пойду… работать надо!..
Елена Николаевна. Иди, иди… Мы теб мшать не будемъ.
Сергй Петровичъ. Вы разршаете, Сережа?
Сережа. Пожалуйста, не стсняйтесь. Если я мшаю, я могу и уйти. Ваша работа поважне моего визита!
Сергй Петровичъ. Нтъ, чмъ же вы -мн можете помшать? Посидите съ Леной, а то она у меня скучаетъ: я, вдь, постоянно, за работой, а юна все одна да одна… Ну, я скоро приду, а пока…

(Длаетъ шутливый привтственный жестъ и уходитъ направо).

Сережа. Что такое теперь пишетъ Сергй Петровичъ?
Елена Николаевна. Ей-Богу, не знаю… Разсказъ какой-то.
Сережа. Счастливая вы, Елена Николаевна!
Елена Николаевна. Чмъ?
Сережа. Ну, какъ же!.. Быть женой такого талантливаго, интереснаго человка!
Елена Николаевна. Ахъ, Сережа!.. Писатели гораздо интересне въ книгахъ, чмъ въ жизни… Скажите лучше, почему вы, въ самомъ дл, стали такъ рдко показываться?
Сережа (вставая и начиная ходить по комнат). Такъ.
Елена Николаевна. Что значитъ — такъ?
Сережа (глухо). Я говорилъ вамъ, Елена Николаевна, что мн лучше съ вами поменьше встрчаться.
Елена Николаевна. Но почему? Мы были такими друзьями!
Сережа. Какая тамъ дружба!..
Елена Николаевна. А отчего же нтъ?
Сережа (не глядя). Вы сами знаете, отчего!
Елена Николаевна (смясь). Ну, хорошо, допустимъ, что знаю… Но это еще не причина, чтобы намъ ссориться, Сережа!
Сережа. Я и не ссорюсь. Только мн тяжело!
Елена Николаевна. А вы не длайте изъ этого трагедію! Смотрите на жизнь веселе!
Сережа. Да, вамъ хорошо говорить!.. Вамъ смшно! Елена Николаевна. Ничуть мн не смшно. Напротивъ, мн очень жаль васъ!
Сережа (грубо). Благодарю! Я въ жалости не нуждаюсь!

(Закуриваетъ новую папиросу и ходитъ. Елена Николаевна съ любопытствомъ слдитъ за нимъ глазами, потомъ медленно откидывается назадъ, закидываетъ руки подъ голову и гибко потягивается всмъ тломъ, странно и слабо улыбаясь).

Елена Николаевна. Меня сегодня съ утра ломаетъ всю… Должно быть, простудилась!.. Сережа!..
Сережа. Что?
Елена Николаевна. Идите сюда. Что вы все ходите?.. Садитесь тутъ… вотъ, сюда!.. (Закрываетъ глаза и опять потягивается).
Сережа (садясь у нея въ ногахъ и украдкой разглядывая ее всю). Слъ… А дальше?
Елена Николаевна (раскрывая притворно удивленные глаза). А дальше — ничего!.. Разв, непремнно, что-нибудь должно быть дальше?
Сережа (стараясь быть наглымъ).Я думаю.
Елена Николаевна. Чего же вы хотите?.. Ну, разскажите мн, что вы подлывали это время… Какъ ваши занятія?
Сережа. Это не интересно!
Елена Николаевна. А что же — интересно?
Сережа. Вы сами знаете, что…
Елена Николаевна. Нтъ, не знаю.
Сережа. Знаете!
Елена Николаевна. Да, ей-Богу, нтъ!.. Скажите, тогда и буду знать!
Сережа. Такія вещи не говорятся.
Елена Николаевна. Значитъ, это что-нибудь стыдное?.. Ну, ничего, говорите!.. Не скажете?.. Такъ я никогда и не узнаю!.. (Театрально вздыхаетъ). Жаль!
Сережа (черезъ силу). Чего вообще хотятъ… отъ женщины.
Елена Николаевна (чуть улыбаясь). А чего хотятъ отъ женщины?
Сережа (вставая съ досадой). Вы, просто, играете со мною, какъ кошка!
Елена Николаевна. Разв я похожа на кошку?
Сережа (злясь). Какъ дв капли воды!
Елена Николаевна. Это хорошо!.. Я очень люблю кошекъ… Он такія граціозныя!.. Сядьте!
Сережа. Не хочу.
Елена Николаевна. А я говорю: сядьте!.. Что это за неповиновеніе!..
Сережа. Ну, слъ.
Елена Николаевна. А знаете, Сережа, что я вамъ скажу…
Сережа. Что?
Елена Николаевна. Вы ужасно смшной!.. Ну, сидите, сидите!.. Я шучу!..
Сережа. Мн не до шутокъ, Елена Николаевна!
Елена Николаевна. Да?.. Ну, хорошо, я буду серьезна… страшно серьезна!.. А какъ вы думаете, Сережа, могу я быть серьезной?
Сережа. А я почемъ знаю!
Елена Николаевна. Скажите, какой злой!.. Идите сюда!
Сережа. Куда?
Елена Николаевна. Сюда, ближе… А теперь скажите: значитъ, я вамъ нравлюсь, какъ женщина? Очень?
Сережа. Очень.
Елена Николаевна. А вы бы хотли, чтобы я васъ поцловала?
Сережа (смутившись до слезъ). Да…
Елена Николаевна. Къ сожалнію, это невозможно!.. Куда вы?.. Сидите же!
Сережа (страдальчески). Мн неудобно!
Елена Николаевна. Неудобно? Ну, сядьте удобне!.. Вотъ такъ!.. (Быстро приподымается и, спустивъ ноги, садится рядомъ, вплотную прижавшись къ нему, и лукаво, искоса заглядывая въ лицо). Теперь хорошо?
Сережа. Елена Николаевна!
Елена Николаевна. И такъ не хорошо?.. Ну, я ужъ и не знаю, какъ лучше!
Сережа (съ ршимостью отчаянія). Вотъ такъ!.. (Неловко обнимаетъ ее за талію).
Елена Николаевна. Ого!.. Нтъ, такъ будетъ, пожалуй, слишкомъ ужъ хорошо!

(Сережа поспшно отдергиваетъ руку).

Елена Николаевна (притворяясь возмущенной и оскорбленной). Этого я отъ васъ не ожидала, Сережа!.. Это пошло!
Сережа (окончательно уничтоженный). Зачмъ вы меня мучите!
Елена Николаевна. Разв я васъ мучаю?

(Сережа медленно встаетъ, пересаживается на кресло и опускаетъ голову на руки).

Сережа. Вы сметесь надо мною!..

(Елена Николаевна съ жестокимъ любопытствомъ смотритъ на него, потомъ тихо встаетъ, кошачьимъ движеніемъ садится и а ручку кресла и заноситъ руку, чтобы погладить его по волосамъ, но въ эту минуту входитъ Сергй Петровичъ. Елена Николаевна быстро отдергиваетъ руку, хочетъ скоре перессть на диванъ, но попадаетъ прямо на ручку дивана и неловко, нелпо съзжаетъ на сиднье. Одну минуту Сергй Петровичъ стоитъ какъ вкопанный, потомъ быстро поворачивается и уходитъ. Пауза. Елена Николаевна растерянно смотритъ ему вслдъ. Сережа, не зная, что ему длать и нелпо раскрывъ ротъ, глядитъ на нее).

Елена Николаевна (съ жестомъ стыда и досады). Ахъ!.. (Встаетъ). Этого только недоставало!.. Ахъ!..
Сережа (робко и глуповато). Можетъ, мн уйти, Елена Николаевна?
Елена Николаевна (съ досадой). Чего ради?.. Чтобы окончательно подчеркнуть, что между нами и въ самомъ дл было Богъ знаетъ что?.. Сидите!

(Молчаніе. Сережа сидитъ, не смя пошевельнуться. Елена Николаевна, упорно глядя въ полъ и сморщивъ брови, что-то напряженно обдумываетъ, потомъ длаетъ ршительный жестъ и идетъ къ мужу. Сережа долго смотритъ ей вслдъ, потомъ растерянно шевелится и машинально достаетъ портсигаръ. За сценой раздаются глухіе голоса, Елена Николаевна что-то рзко вскрикиваетъ. Сережа вздрагиваетъ и, комкая папиросу, засовываетъ обратно въ карманъ. Елена Николаевна входитъ съ злымъ и ршительнымъ лицомъ).

Сережа. Ну, что?
Елена Николаевна (какъ-будто только вспомнивъ о немъ, останавливается и долго смотритъ на него. Лицо ея принимаетъ выраженіе злобы, презрнія и отвращенія). Гд — что?
Сережа (робко). Какъ Сергй Петровичъ?
Елена Николаевна (злобно). Сергй Петровичъ?.. Если бы вы знали, какъ все это мн надоло!..
Сережа. Елена Николаевна!
Елена Николаевна. Что — Елена Николаевна?.. Ну, что?.. Говорите же?.. Ну? Что вамъ нужно отъ меня?
Сережа (подымаясь, оскорбленно). Мн ничего не нужно… Я думалъ…
Елена Николаевна (ядовито смясь). Ахъ, Да!.. Вы меня любите!.. Влюблены! Скажите, пожалуйста!.. Очень мн нужна ваша любовь!.. Вы еще мальчишка, вамъ не о любви, а объ урокахъ думать надо!..
Сережа (въ дикомъ изумленіи, не узнавая е я). Елена Николаевна!
Елена Николаевна (немного опомнившись). Ахъ, не до васъ мн!..

(Быстро поворачивается и опять уходитъ).
(Сережа растерянно смотритъ ей вслдъ, машинально обдергивая тужурку. Потомъ вдругъ, какъ бы понявъ все, срывается съ мста, хватаетъ съ рояля свою фуражку и кидается къ двери, но въ дверяхъ сталкивается съ Клавдіей Михайловной).

Клавдія Михайловна. Сережа!.. Вотъ, встрча!.. Куда же вы?.. Гд Лена?
Сережа. Не знаю… тамъ…
Клавдія Михайловна. Гд — тамъ?.. Что съ вами? Отчего у васъ такой нелпый видъ?
Сережа. Такъ… До свиданья.
Клавдія Михайловна. Какъ, вы уже уходите?.. Нтъ, я васъ не пущу!.. Посидите же со мною. Мы такъ давно съ вами не видались. Разв вы не рады меня видть? Сережа. Ужасно!..
Клавдія Михайловна. Ну, вотъ, и хорошо!.. Сядьте!.. (Отнимаетъ фуражку и силой усаживаетъ его рядомъ съ собой на диванъ). А вы поправились, Сережа! Совсмъ интереснымъ мужчиной выглядите!.. Ну, какъ ваши дла съ Леной?
Сережа (съ внезапнымъ порывомъ). Скажите, Клавдія Михайловна, неужели вс женщины — такія, какъ вы и Елена Николаевна?
Клавдія Михайловна. То-есть, какія?.. Давно ли вы стали сравнивать меня съ Леной?.. Вдь Лена же ‘необыкновенная’ женщина!..
Сережа (глухо). Хоть вы-то не смйтесь надо мной!..
Клавдія Михайловна (внимательно вглядывается въ него и вдругъ нжно, и о-дружески обнимаетъ за плечи)). Сережа, что случилось?.. Лена чмъ-нибудь васъ обидла?
Сережа. Ничего не случилось и никто меня не обижалъ, а только… я самъ себя обидлъ!.. Пустите!..
Клавдія Михайловна (удерживая его). Постойте, не волнуйтесь такъ!.. Я понимаю!.. Бдный мальчикъ!.. Я говорила вамъ, что Лена — такая же пустая, какъ и вс мы!.. Такія разочарованія всегда бываютъ въ ваши годы… Я понимаю, что это должно быть мучительно. Но надо же быть мужчиной!..
Елена Николаевна (входя съ успокоеннымъ и довольнымъ лицомъ). А, Блонда! Что это вы тутъ такъ разнжились?
Клавдія Михайловка. А ты зачмъ Сережу обидла?..
Елена Николаевна. Я васъ обидла, Сережа?.. Ну, глупости какія!..

(Сережа, избгая смотрть на нее, встаетъ и беретъ фуражку).

Елена Николаевна. Уходите?.. Почему?.. Перестаньте, Сережа!.. Вдь я же не виновата, что такъ вышло!..
Клавдія Михайловна. Да что случилось?
Елена Николаевна. Ничего, глупости… Помиримся, Сережа!
Сережа. Я съ вами не ссорился… Только я теперь понялъ, какъ я былъ глупъ и смшонъ… Прощайте! Елена Николаевна. Но это же глупо, Сережа! Сережа. Можетъ быть… До свиданья, Клавдія Михайловна.
Елена Николаевна (холодно и презрительно). Ну, какъ хотите… Не смю васъ удерживать!
Клавдія Михайловна. Подождите, Сережа, я съ вами. Сережа. Пожалуйста.
Елена Николаевна (насмшливо). Однако! Что это вы такъ, вдругъ, собрались оба.
Клавдія Михайловна. Ты его обидла… должна же я, какъ добрая подруга, утшить!..
Елена Николаевна. Ну, желаю теб удачи!.. (Смете я).

(Сережа быстро взглядываетъ на нее и, круто повернувшись, уходитъ. Клавдія Михайловна цлуется съ Еленой Николаевной и смясь уходитъ за нимъ).
(Елена Николаевна, нехорошо улыбаясь, провожаетъ ихъ глазами, потомъ пожимаетъ плечами, идетъ къ роялю, садится и беретъ аккордъ. Входитъ Сергй Петровичъ).

Сергй Петровичъ. Ты одна?.. А гд же твой Сережа?.. (Елена Николаевна молча разворачиваетъ ноты и начинаетъ играть что-то бравурное. Сергй Петровичъ пожимаетъ плечами и ходитъ по комнат, видимо волнуясь. Потомъ нершительно подходитъ къ ней и цлуетъ ее въ шею). Ну, не сердись, Леночка!.. (Елена Николаевна продолжаетъ играть). Лена!.. (Останавливаетъ ея руку на клавишахъ. Елена Николаевна молчитъ и, какъ каменная, смотритъ мимо него въ ноты). Вдь это же глупо, Лена!.. Ты сама виновата и ты же сердишься!.. Странное дло!.. Ну, перестань же!.. Теб вовсе не идетъ, когда ты злишься!.. Ну!.. Посмотри на меня!.. (Теребитъ ее, видимо, насильственно стараясь быть веселымъ).
Елена Николаевна. Оставь меня въ поко!..
Сергй Петровичъ. Да будетъ теб!.. Это скучно, наконецъ!
Елена Николаевна. Скучно?.. А мн не скучно, когда ты на каждомъ шагу длаешь мн гадости?
Сергй Петровичъ. Побойся ты Бога! Какія я теб гадости длаю?
Елена Николаевна. Конечно, гадости!.. Все ты меня въ чемъ-то подозрваешь, ловишь… ставишь въ неловкое положеніе передъ какимъ-то Мальчишкой!.. Ты своей глупой ревностью мн жить не даешь!.. Я не могу больше!.. (Плачетъ).
Сергй Петровичъ. Но согласись сама, что это было странно! Почему же ты такъ растерялась, когда я вошелъ?..
Елена Николаевна. Ну, да, конечно!.. Я теб измнила, цловалась… отдалась ему, вотъ, тутъ, у двери!..
Сергй Петровичъ. Я не говорю этого… Но почему же ты такъ отскочила отъ него?
Елена Николаевна. Никуда я не отскакивала, а просто ты меня испугалъ… Ты же знаешь, какъ у меня нервы разстроены!.. Ну, а когда ты разыгралъ эту глупую сцену, конечно, намъ обоимъ стало неловко!.. Удивительно остроумно!.. Теб, кажется, очень хочется, чтобы этотъ мальчишка, въ самомъ дл, вообразилъ, что ты ревнуешь меня къ нему!..
Сергй Петровичъ. Ну, хорошо… я виноватъ!.. Мн показалось… Ну, и будетъ! Засмйся!.. Смйся!..

(Тормошитъ ее. Елена Николаевна понемногу успокаивается, наконецъ улыбается и уже шутя отталкиваетъ его).

Елена Николаевна. Перестань! Я разсержусь!.. Ты мн прическу испортишь!
Сергй Петровичъ. Ну, вотъ!.. Давно бы такъ!.. Пойдемъ, лучше, посидимъ на диван!.. (Подымаетъ ее и ведетъ къ дивану).
Елена Николаевна (дтски обиженнымъ голосомъ). А все-таки, ты меня обидлъ! И за это ты долженъ, во-первыхъ, попросить прощенія, а во-вторыхъ, купить мн новую шляпу!..
Сергй Петровичъ. Вотъ теб и разъ!.. Совсмъ неожиданный финалъ!..
Елена Николаевна. Но вдь ты же меня обидлъ? Долженъ же ты загладить свою вину?
Сергй Петровичъ. Ну, хорошо! Пусть будетъ по твоему!..

(Елена Николаевна, опять съ ногами забравшись на диванъ, копошится и устраивается, какъ кошка, за его спиной. Сергй Петровичъ машинально беретъ книгу и перелистываетъ).

Сергй Петровичъ. А я сегодня все утро писалъ… усталъ. Ничего не выходитъ. Удивительно, какъ прежде легко и просто работалось, а теперь, съ каждымъ годомъ, все трудне и трудне!.. Должно быть, старъ становлюсь! Впрочемъ, въ послднее время, со всми этими нашими недоразумніями, у меня голова не въ порядк.
Елена Николаевна. А ты зачмъ длаешь драму изъ всякаго пустяка!
Сергй Петровичъ. Это не пустяки, Лена!..

(Изъ книги выпадаетъ листокъ).

— Что это?
Елена Николаевна. Гд — что?..

(Выглядываетъ изъ-за его плеча, мняется въ лиц и вдругъ быстро выхватываетъ листокъ).

Сергй Петровичъ. Отъ кого это письмо?
Елена Николаевна. А теб какое дло?.. Отъ любовника, конечно!..
Сергй Петровичъ. Дай сюда!
Елена Николаевна. Не дамъ!.. Какъ ты смешь читать чужія письма?
Сергй Петровичъ. Если ты не покажешь…
Елена Николаевна (трусливо). Да на, на!.. Возьми, пожалуйста!.. Уже загорлся!.. Даже побллъ весь отъ злости!..
Сергй Петровичъ (читаетъ письмо, какъ бы не понимая ничего). Кто это — ‘твой Д.’?..
Елена Николаевна. Это такъ… Я теб сейчасъ все объясню… Ты не сердись! Видишь ли… Это отъ князя… Того… помнишь… въ Кисловодск?
Сергй Петровичъ. Почему же на ‘ты’?
Елена Николаевна. Ну, опять!.. Господи, какъ мн все это надоло!.. Я съ ума сойду, наконецъ, отъ твоей дикой ревности!.. Неужели ты не понимаешь?.. Обыкновенное объясненіе въ любви… Я же теб говорила, что этотъ дуракъ въ меня влюбился!
Сергй Петровичъ. Но почему же ‘твой’?
Елена Николаевна. А это ты ужъ его спроси!.. Должно быть, для пущей убдительности… поэтическій паосъ!.. Да ты не бсись, пожалуйста! Я ему, все равно, не отвтила… Пишетъ дуракъ, ну и пусть пишетъ!
Сергй Петровичъ. Значитъ, это уже не первое письмо?
Елена Николаевна. Нтъ… Онъ нсколько разъ писалъ… Все въ такомъ же дух!.. Ужасно глупо!..
Сергй Петровичъ (съ неестественнымъ спокойствіемъ). Покажи мн эти письма.
Елена Николаевна. Я ихъ порвала.
Сергй Петровичъ. Почему? Разъ ничего нтъ, зачмъ же ты ихъ уничтожила?
Елена Николаевна. А зачмъ они мн?.. Прочла и порвала!.. Подумаешь, какая драгоцнность!
Сергй Петровичъ. А это?
Елена Николаевна. Просто, забыла! Положила въ книгу и забыла. Поэтому ты и можешь судить, какъ мало я придаю этому значенія. И потомъ, мн и самой непріятно. Я уже просила его оставить меня въ поко, а онъ все не унимается!
Сергй Петровичъ. Какъ, просила? Ты же говоришь, что не отвчала на письма?
Елена Николаевна. Конечно, не отвчала… Я, просто, по телефону сказала…
Сергй Петровичъ. Какъ? Разв онъ здсь?
Елена Николаевна. Ну, да… Чего ты такъ всполохнулся? Вдь онъ же самъ говорилъ теб, что у него тутъ дла…
Сергй Петровичъ. И ты съ нимъ видлась?
Елена Николаевна. Нтъ… Я совершенно случайно встртила по на Садовой.
Сергй Петровичъ. Не видлась! Случайно встртилась!.. Зачмъ ты лжешь, Лена!.. (Встаетъ вн себя).
Елена Николаевна. Конечно, случайно!.. Я даже и не знала, что онъ здсь!.. И притомъ, я была не одна, а съ Блондой!..
Сергй Петровичъ. Лжешь!.. Какъ все это отвратительно!.. Зачмъ эта ложь, зачмъ эти увертки?
Елена Николаевна. А разв я могу съ тобой говорить откровенно, когда ты вчно изъ мухи слона длаешь?.. Тутъ ничего такого не было… Онъ даже просилъ у меня позволенія прійти къ намъ, и только я сама не захотла.
Сергй Петровичъ. Если между вами ничего не было, то почему же?
Елена Николаевна. А зачмъ?.. Разв теб было бы пріятно видть его, когда ты знаешь, что онъ за мной ухаживаетъ?.. Вдь, ты знаешь, этотъ дуракъ только ради меня и пріхалъ!
Сергй Петровичъ. И это теб льститъ?
Елена Николаевна. Удивительно!.. Чмъ же это можетъ мн льстить?.. Ты думаешь, что для меня это такая новость?.. За мной столько мужчинъ всегда бгало, что я давно къ этому привыкла!.. И запомни ты, разъ навсегда, что если бы я дйствительно полюбила кого-нибудь, я не стала бы лгать и обманывать, а просто пришла бы и сказала теб!.. Разв мы связаны?.. И потомъ, онъ скоро удетъ, видться я съ нимъ не буду, и все кончится… Я люблю тебя и мн больше никого не надо!..
Сергй Петровичъ. Да?.. (Съ силой, почти съ отчаяніемъ). Я уже не врю теб, Лена!.. Зачмъ это?.. Что ты сдлала съ нашей любовью?.. (Быстро поворачивается и уходитъ).

(Елена Николаевна остается на диван, глядя ему вслдъ, потомъ быстро рветъ письмо въ клочки).

ЗАНАВСЪ.

Д&#1122,ЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Кабинетъ Сергя Петровича. Направо — большое зеркало надъ очень низкимъ каминомъ, потомъ дверь и почти въ углу — письменный столъ. За нимъ — рабочее кресло, книжный шкапъ, и дверь въ прихожую. Противоположный уголъ занятъ тяжелымъ кожанымъ диваномъ и двумя такими же креслами по бокамъ. Налво — дверь въ комнату Елены Николаевны. Соня, въ кофточк и шляп, сидитъ въ одномъ углу дивана, ближе къ входной двери, Елена Николаевна, одтая очень нарядно, для выхода, въ другомъ углу. Андрей Ивановичъ ходитъ по комнат.

Елена Николаевна. Какъ же это случилось? Засталъ ихъ Семенъ Семеновичъ, что ли?
Андрей Ивановичъ. Должно быть!.. Вдь эта особа не стснялась и все продлывала чуть ли не на лысин у него!.. А я его вчера встртилъ: постарлъ, согнулся, даже посдлъ. Сильно его потрясло! Вотъ проклятая баба!.. И что она нашла въ этомъ мальчишк.
Елена Николаевна. Ну, положимъ, Сережа — очень интересный мальчикъ!
Андрей Ивановичъ. Не знаю, чмъ онъ, тамъ, такъ интересенъ съ женской точки зрнія, но* во всякомъ случа, все это въ достаточной мр гадко! Развратная баба, и больше ничего! Съ кмъ только она ни путалась, одному Богу извстно!
Елена Николаевна. Я и не оправдываю Блонду. Она всегда вела себя отвратительно. Я только думаю, что надо же войти и въ ея положеніе: всю жизнь, вчно жить съ такимъ неинтереснымъ, пошлымъ, глупымъ человкомъ, какъ Семенъ Семеновичъ, вдь это же ужасно!
Андрей Ивановичъ. Ахъ, оставьте, пожалуйста! Что такое — глупый, пошлый. А сама Блонда, что такое изъ себя представляетъ? Подумаешь, какая замчательная, оригинальная женщина!
Елена Николаевна. Блонда, по крайней мр, молода и красива!
Андрей Ивановичъ. Мало ли проститутокъ и молодыхъ, и красивыхъ.
Елена Николаевна. При чемъ тутъ проститутки? Блонда молода: ей хочется жить и любить.
Андрей Ивановичъ. Хороша — любовь! Нечего сказать!
Елена Николаевна (не слушая). А разв можно любить такого человка, какъ Семенъ Семеновичъ? Онъ, конечно, очень милый и добрый, но, вдь, этого же мало.
Андрей Ивановичъ (злорадно). Вотъ, вотъ! Можно быть какимъ угодно замчательнымъ человкомъ, обладать геніальнымъ умомъ и прекрасной душой, но если нтъ при этомъ пріятной наружности, женщин плевать и на умъ и на душу!..
Елена Николаевна (раздражаясь). Скажите, пожалуйста!.. А у васъ не то же самое?.. Вы только любите говорить разныя красивыя слова о любви, врности и духовной близости, а если ваша любовница состарлась и перестала возбуждать вашу чувственность, вы ее бросаете для первой попавшейся двчонки, только потому, что у нея тло посвже!
Андрей Ивановичъ. Можетъ быть, но мужчина, по крайней мр, не длаетъ изъ этого цль своей жизни, а женщина только этимъ и живетъ!
Елена Николаевна. А если женщина такъ ничтожна, то чего ради вы пристаете къ ней? Значитъ, вамъ самимъ только это и нужно!.. Вы поносите женщину, какъ послднюю тварь, а стоитъ мало-мальски хорошенькой женщин васъ пальцемъ поманить, такъ вы забудете все свое презрніе и ползкомъ за ней поползете!.. Почему же вы такъ любите эту тварь, почему ревнуете, съ ума сходите по ней?
Андрей Ивановичъ. Ну, да, къ сожалнію, чувственная власть женщины надъ мужчиной громадна, но, вдь, зато женщина ничего другого и не желаетъ! Ей совершенно достаточно власти тла, потому что тло для нея — все! Да и полно, такъ ли ужъ мы виноваты? Не сама ли женщина вс силы ума и души своей прилагаетъ только къ тому, чтобы сдлать изъ себя великолпную приманку для чувственности?.. Говорятъ, что когда женщина сходится съ мужчиной, она ему ‘отдается’! Не отдается она, а ловитъ его!.. Ну, скажите по совсти, что, какъ не самое беззастнчивое заманиваніе, вс эти обтягивающія платья, вс эти декольтэ, ажурные чулки и прочее?.. Женщина всмъ своимъ видомъ только и говоритъ: ахъ, какъ я хороша!.. Какія наслажденія я могу дать!.. Вотъ, взгляните на этотъ кусочекъ тла, который я показываю маленькимъ, скромнымъ, таинственнымъ декольтэ!.. А если бы вы знали, какая я вся!..
Елена Николаевна. Вы говорите пошлости, и больше ничего!.. Даже противно!
Андрей Ивановичъ. А, противно?.. А выставлять себя напоказъ — не противно?
Елена Николаевна. Кто же выставляетъ? Кокотки?
Андрей Ивановичъ. Ахъ, Елена Николаевна!.. Какія, тутъ, кокотки?.. Это длаютъ вс женщины, начиная съ герцогинь и кончая простой крестьянской двкой!.. Взгляните въ зеркало!
Елена Николаевна (и въ самомъ дл, машинально оглядываясь на зеркало). Ну, однако! Вы уже начинаете дерзости говорить!
Андрей Ивановичъ (спохватившись). Почему — дерзости?.. Мы, просто, споримъ!
Елена Николаевна. Не хочу я съ вами спорить! Вы говорите пошлости и глупости!.. Ну, и оставайтесь при своемъ миломъ убжденіи, что вс женщины — проститутки!.. Вамъ же хуже!.. А по-моему, просто, васъ какая-то женщина здорово обидла, вотъ вы и злитесь!.. Ну, мн пора… Вы идете, Соня?
Соня. Да, я пойду.

(Елена Николаевна подходитъ къ зеркалу и поправляетъ прическу).

Андрей Ивановичъ. А вы, Соня, тоже несогласны со мною?
Соня. Въ чемъ?.. (Тихо). Нтъ, я согласна.

(Елена Николаевна иронически оглядывается на нее, беретъ со стола шляпу и надваетъ ее передъ зеркаломъ).

Андрей Ивановичъ. Жаль, что вы уходите, Елена Николаевна… Я нарочно зашелъ къ вамъ, когда Сергя нтъ дома…
Елена Николаевна (насмшливо). Ужъ не думали ли вы мн въ любви объясниться?.. (Смется). Это было бы очень кстати, посл нашего разговора. Вотъ я была бы рада!..
Андрей Ивановичъ. О, нтъ!.. Въ этомъ отношеніи вы можете быть совершенно спокойны!
Елена Николаевна (кокетливо). Ну, не ручайтесь!
Андрей Ивановичъ. Мн, просто, нужно было поговорить съ вами кое о чемъ.
Елена Николаевна. Въ другой разъ. Мн надо итти. Андрей Ивановичъ. Куда?
Елена Николаевна. А вамъ какое дло?
Андрей Ивановичъ. Такъ… Интересно…
Елена Николаевна (быстро взглядываетъ на него и сейчасъ же отворачивается). Съ какихъ это поръ вы стали мной интересоваться?.. Охъ, смотрите, Андрей Ивановичъ! Не забывайте, что вы другъ Сергя!
Андрей Ивановичъ. Вотъ именно потому, что я — другъ Сергя, я и хотлъ поговорить съ вами.
Елена Николаевна (на мгновеніе пріостанавливается, до половины воткнувъ въ шляпу длинную булавку). А!.. Ну, я догадываюсь, въ чемъ секретъ!.. Но, во-первыхъ, это не ваше дло, а во-вторыхъ, какое вы имете право вмшиваться?.. (Втыкаетъ булавку). Я никому отчета давать не обязана!
Андрей Ивановичъ. Вы сами сказали, что я — другъ Сергя.
Елена Николаевна (оскорбительно). Разв дружба обязываетъ къ шпіонству?
Андрей Ивановичъ. Можетъ быть!
Елена Николаевна. Съ чмъ васъ и поздравляю!.. Ну, я готова. Идемте, Соня.

(Соня встаетъ).

Андрей Ивановичъ. Я только хотлъ предупредить васъ, но если вамъ неугодно меня слушать, какъ хотите! Я знаю, что мн длать!

(Елена Николаевна быстро поворачивается къ нему и пристально смотритъ въ глаза. Андрей Ивановичъ выдерживаетъ взглядъ. Соня съ удивленіемъ переводитъ глаза съ одного на другую).

Елена Николаевна. Вы, кажется, грозите мн?
Андрей Ивановичъ (уклончиво). Чмъ же я вамъ могу грозить?
Елена Николаевна (презрительно пожимая плечами). Мало ли чмъ! Почемъ я знаю!.. Можетъ быть, дружескимъ доносомъ!
Андрей Ивановичъ. А вы боитесь доноса?
Елена Николаевна (гордо). Я никого и ничего не боюсь! А тмъ боле — васъ!
Андрей Ивановичъ. Тмъ хуже!
Елена Николаевна. Для кого?
Андрей Ивановичъ (неопредленно). Можетъ быть, для Сергя… Можетъ быть, для васъ!

(Молчаніе и тотъ же странный поединокъ глазъ. Рука Елены Николаевны дрожитъ и чуть-чуть приподымается. Андрей Ивановичъ невольно опускаетъ глаза на ея руку. Вдругъ Елена Николаевна начинаетъ нервно и неестественно смяться).

Елена Николаевна. Мы, кажется, оба съ ума сошли, Андрей Ивановичъ! Какіе-то намеки, угроза!.. Это становится страшно, какъ въ роман! Лучше перестаньте дуться и говорить вздоръ. Вы идете съ нами или подождете Сергя?
Андрей Ивановичъ. Нтъ. Мн еще надо кое-куда забжать. Можетъ быть, я его встрчу.
Елена Николаевна. Ну, такъ выйдемъ Noмст… Allons!..

(Входитъ Сережа.— Елена Николаевна останавливается какъ вкопанная, Соня машинально садится на прежнее мсто. Сережа глуповато и растерянно улыбается).

Елена Николаевна. Вотъ неожиданный гость!.. Какими судьбами?
Сережа. Я на минутку… Мн только нсколько словъ…
Елена Николаевна. Повезло же мн сегодня на интимные разговоры!.. Въ другой разъ, Сережа: мы уходимъ. Что же вы не здороваетесь?
Сережа. Виноватъ!.. (Торопливо здоровается съ нею и съ Андреемъ Ивановичемъ). Елена Николаевна. А съ Соней?
Сережа. Ахъ, я и не замтилъ!.. Здравствуйте, Сонечка… Какъ поживаете?

(Соня медленно поддаетъ руку, не спуская съ него внимательныхъ и серьезныхъ глазъ).

Андрей Ивановичъ. Ну, а я пойду, Елена Николаевна. До свиданія! (Длаетъ общій шутливый поклонъ и уходитъ).
Елена Николаевна. А который теперь часъ?
Соня (посмотрвъ на свои маленькіе часики). Скоро два.
Елена Николаевна. Какъ поздно!.. Не можете ли вы, Сережа, отложить свои ‘нсколько словъ’ до завтра? Ей-Богу, мн некогда.
Сережа. Вы могли бы удлить мн хоть пять минутъ, Елена Николаевна.
Елена Николаевна. Но мн же надо итти!.. Завтра, Сережа!
Сережа. Какъ хотите… Только завтра я уже ничего вамъ не скажу.
Елена Николаевна (внимательно посмотрвъ на него). Ахъ, какой вы!.. Ну, что жъ съ вами длать. Говорите!
Сережа. Мн бы хотлось наедин…
Соня (вставая). Я подожду васъ въ комнат, Елена Николаевна.
Елена Николаевна. Хорошо… Впрочемъ, вы можете и итти, Соня. Намъ вдь, все равно, не по дорог.
Соня. Ничего, я подожду. (Уходитъ направо).
Елена Николаевна (не снимая шляпы, садится на диванъ). Ну, что же вы мн хотли сказать, Сережа?
Сережа. Я скажу.
Елена Николаевна. Какое у васъ странное лицо. Вы не больны?
Сережа. Нтъ, я здоровъ… (Преувеличенно развязно). Просто, я пьянъ.
Елена Николаевна. Сережа!
Сережа (нагло). Вамъ не нравится?.. Что жъ длать! Мало ли что мн не нравится!
Елена Николаевна. Какой тонъ!.. Что произошло у васъ съ Семенъ Семеновичемъ?
Сережа. Ничего особеннаго. Просто, засталъ меня въ объятіяхъ своей жены… Дло житейское!..
Елена Николаевна. Сережа, я васъ не узнаю!
Сережа. Я самъ себя не узнаю!.. Наплевать!.. Не въ томъ дло.
Елена Николаевна. Но какъ же это могло случиться? Вы всегда такъ третировали Блонду.
Сережа. А, не все ли равно! Блонда такъ Блонда! Чмъ она хуже всякой другой?..
Елена Николаевна. Да, конечно… Что же это — любовь?
Сережа. Какая тамъ любовь! Просто, нужна была женщина!
Елена Николаевна. Но это гадко, Сережа!..
Сережа (ломаясь). Нтъ, ничего! Она оказалась препикантная!.. (Вдругъ падая духомъ). Все равно!.. Я пропалъ, Елена Николаевна!.. (Садится въ первое попавшееся кресло и закрываетъ лицо руками).
Елена Николаевна. Ну, Сережа! Къ чему такой трагизмъ?.. (Кладетъ ему руку на плечо). И что это съ вами сдлалось, Сережа?.. Вы были такой милый, чистый мальчикъ!
Сережа (глухо). Все равно!
Елена Николаевна. Совсмъ не все равно!
Сережа (поднимая голову, ухарски). Наплевать!.. Недорого эта чистота стоитъ!.. Однимъ дуракомъ на свт меньше будетъ, вотъ и все!
Елена Николаевна (тревожно). Что вы хотите длать, Сережа?
Сережа (упрямо, глядя передъ собою въ одну точку). Я знаю, что!
Елена Николаевна (хватая его за руку). Сережа, глупости!.. Вы меня нарочно пугаете!.. Разв можно придавать этому такое значеніе?.. Все пройдетъ, и вы опять будете прежнимъ милымъ, славнымъ Сережей!
Сережа (уныло). Нтъ, это не пройдетъ!.. Я уже не могу быть прежнимъ.. У меня все въ душ загажено, заплевано!.. Я самъ себ противенъ!.. Мн стыдно смотрть на васъ, стыдно Сони… всхъ!.. Разв я не понимаю, какая это пошлость и грязь?.. Разв я не вижу, что я противенъ вамъ теперь!
Елена Николаевна. Что вы выдумываете, Сережа!.. Ничуть вы мн не противны! Мн досадно, что вы сошлись съ Блондой, потому что Блонда не для такихъ, какъ вы, но мн только жаль васъ.
Сережа (вырывая руку, злобно). Да, теперь вамъ жаль!.. Зачмъ вы притворяетесь, Елена Николаевна?.. Никогда вамъ не было жаль меня!
Елена Николаевна. Напрасно вы такъ думаете, Сережа!.. Я всегда относилась къ вамъ хорошо… Но, вдь, не могла же я…
Сережа. А разв я чего-нибудь требовалъ?.. Я только любилъ васъ, и больше ничего!.. Вдь я и теперь люблю васъ!.. Я и съ Блондой сошелся только потому, что любилъ васъ… назло!.. Я былъ какъ сумасшедшій! А вы… неужели вы не видли, что длается со мною?.. Вы все смялись надо мною!.. Неужели вамъ такъ нравилось мучить меня?.. Что я вамъ сдлалъ?.. Ну, пусть, я мальчишка… пусть, это было смшно, но, вдь, я любилъ васъ!.. Почему же вы сразу не прогнали меня? Зачмъ вы играли со мною? Зачмъ?..
Елена Николаевна (безпомощно). Я не понимаю, Сережа, въ чемъ я виновата?
Сережа. Ну да… вы не понимаете! Вы никогда не поймете, потому что у васъ сердца нтъ!.. Вамъ только нравится, когда люди увлекаются вами, когда они васъ любятъ, а сами вы никого и никогда, кром самой себя, не любили!.. Для васъ это была забава, а я… (Неожиданно падаетъ лицомъ на ручку кресла плачетъ).
Елена Николаевна. Сережа! Сережа!.. Что вы?.. Не надо!.. Нельзя же такъ! Сережа!.. Ну, перестаньте!.. Соня!..
Соня (входя). Что тутъ такое?.. Зачмъ я вамъ?
Елена Николаевна. Посмотрите, что съ нимъ длается!.. Онъ пьянъ!.. Сережа! Ахъ, какой!.. Ну, перестаньте же!.. Соня!.. Помогите мн!..
Соня. Съ какой стати?
Елена Николаевна. Сережа!.. Ну, полно же!.. Соня, что же это такое?
Соня. Оставьте меня въ поко!..
Елена Николаевна (удивленно). Что?.. Что съ Вами?..
Соня. Со мною? Ничего.
Елена Николаевна. Вы съ ума сошли?
Соня (съ ненавистью). Я не сошла съ ума, но я давно хотла сказать… я васъ ненавижу, презираю!..
Елена Николаевна. Соня!
Соня (не обращая на нее вниманія, подходитъ къ Сереж и старается поднять его). Сережа, идемте отсюда!.. Какъ вы смете плакать!.. Я не хочу, чтобы вы унижались передъ нею!.. Разв вы не знаете, что она потомъ съ гордостью будетъ разсказывать, что вы плакали у ея ногъ!.. (Сережа подымаетъ голову и дико смотритъ на нее). Вдь въ этомъ вся ея гордость, все ея счастье!.. Я не позволю, чтобы вы унижали себя ей на потху!.. (Дергаетъ его за руку, почти силой подымая съ кресла). Идите отсюда!.. Слышите?.. Идите!.. Или я не знаю, что сдлаю! Боже, какъ это все гадко, подло!

(Сережа, съ какимъ-то дтскимъ испугомъ оглядываясь на нее, покорно идетъ къ двери. Елена Николаевна, не зная, что длать, неестественно вызывающе хохочетъ).

Соня (на мгновеніе останавливаясь въ дверяхъ и поворачиваясь къ ней). Смйтесь, смйтесь!.. Вамъ ничего другого не остается!.. (Уходитъ).

(Елена Николаевна долго сидитъ, на диван ошеломленная, потомъ овладваетъ собою, встаетъ, съ злымъ искаженнымъ лицомъ, подходитъ къ зеркалу, поправляетъ шляпу, оглядываетъ себя всю, еще минуту стоитъ задумавшись, потомъ рзко и презрительно пожимаетъ плечами и быстро уходитъ.

Нкоторое время пусто и тихо. Потомъ въ прихожей слышны голоса, дверь отворяется, и входятъ Сергй Петровичъ, Семенъ Семеновичъ и Андрей Ивановичъ).
Сергй Петровичъ. Самое лучшее, если вы немного поживете у меня… Тутъ, по крайней мр, вы будете не одинъ.
Семенъ Семеновичъ. Что жъ, спасибо… Мн все равно. (Садится на диванъ и озабоченно третъ лысину).

(Андрей Ивановичъ усаживается у стола и закуриваетъ. Сергй Петровичъ заглядываетъ въ комнату Елены Николаевны. Ея отсутствіе, видимо, поражаетъ его, но онъ справляется съ собою, съ ласковой улыбкой возвращается къ Семену Семеновичу и садится рядомъ).

Сергй Петровичъ. Можетъ быть, вы хотите отдохнуть, Семенъ Семеновичъ? Вы не стсняйтесь!
Семенъ Семеновичъ. Все равно.
Андрей Ивановичъ (съ досадой пожимая плечами). И чего ты такъ огорчаешься, Семенъ Семеновичъ?.. Не стоитъ она, чтобы изъ-за нея впадать въ такое отчаяніе!
Семенъ Семеновичъ. Я и не впадаю… Что жъ!.. Самъ виноватъ!.. Ты не думай, я Клавочку не обвиняю!..
Сергй Петровичъ. Ну, полно!.. Въ чемъ вы виноваты?
Семенъ Семеновичъ. Какъ въ чемъ?.. Вы посмотрите на меня, голубчикъ!.. Хорошъ?.. Старый, лысый!.. Что во мн есть?.. Я скучный, пошлый человкъ, Сергй Петровичъ… а у женщины душа тонкая, чувствующая, поэтическая!.. Возьмите вы самую прекрасную розу, Сергй Петровичъ, и поставьте ее, безъ воды и воздуха, рядомъ съ какимъ-нибудь кулемъ муки… И роза завянетъ, Сергй Петровичъ!.. Нтъ, голубчикъ!.. Мн, конечно, и горько, и больно… я, вдь, любилъ Клавочку!.. Тяжело на старости лтъ оставаться одному… Кому я нуженъ теперь? Никому!.. Но Клавочку я не виню!.. Она молода, это естественно… Что жъ, я не препятствую… пусть!.. Я ужъ какъ-нибудь…
Андрей Ивановичъ. Что же она думаетъ длать?.. Этотъ ‘интересный’ Сережа вдь завтра же дастъ ей по ше!.. Въ кокотки, что ли, пойдетъ?
Семенъ Семеновичъ. Что ты, Господь съ тобою, Андрей Ивановичъ!.. Мн даже очень обидно, что ты такъ о Клавочк можешь думать!.. Зачмъ — въ кокотки?.. Можетъ быть, этотъ молодой человкъ дйствительно любитъ ее… Да ее и нельзя не любить!.. Ты ее, просто, не знаешь, Андрей Ивановичъ!.. И потомъ, конечно, не можешь же ты думать, что я такъ -и брошу Клавочку безъ всякой помощи!.. Конечно, я человкъ небогатый, но сто рублей въ мсяцъ для меня не такъ ужъ трудно… Ну, и обстановку нашу… Она вдь привыкла къ ней, а мн — зачмъ?.. Я бы, конечно, могъ и больше, но она сама не возьметъ… Она въ этихъ длахъ очень щепетильна, Андрей Ивановичъ.
Андрей Ивановичъ (съ досадой). Ну, братъ, ты совсмъ дуракъ!
Сергй Петровичъ. Андрей!..
Семенъ Семеновичъ. Ну, да… я дуракъ, а ты умный… Ты умнйшій человкъ, Андрей Ивановичъ, даже прямо скажу — замчательный человкъ, но у тебя сердца нтъ!.. Ты ужъ извини, что я такъ прямо говорю… (Помолчавъ). А какъ вы думаете, Сергй Петровичъ… если поговорить съ Клавочкой?.. Можетъ быть, она еще одумается?..
Андрей Ивановичъ (съ веселой злостью). Что жъ, поговори! Она съ удовольствіемъ тебя проститъ… И еще съ полсотни роговъ теб наставитъ!..
Семенъ Семеновичъ. Ты ея не любишь, Андрей Ивановичъ!.. А Клавочка — превосходный, рдкій человкъ!.. Я самъ виноватъ: надо было больше заботиться о ней, а я цлые вечера въ клуб просиживалъ…
Андрей Ивановичъ. Да она сама тебя въ клубъ спроваживала, чтобы ты не мшалъ ей любовниковъ принимать!
Сергй Петровичъ. Перестань, Андрей!..
Семенъ Семеновичъ. Ты клевещешь на Клавочку, Андрей Ивановичъ!.. Никакихъ любовниковъ у нея не было!
Андрей Ивановичъ. Ну, если хочешь знать, такъ я самъ…
Сергй Петровичъ. Это, наконецъ, возмутительно, Андрей!..
Андрей Ивановичъ (злобно). Ахъ, оставь, пожалуйста!.. Долженъ же онъ хоть когда-нибудь узнать правду!..
Сергй Петровичъ (перебивая его). Вы его не
слушайте, Семенъ Семеновичъ, онъ со злости самъ не знаетъ, что говоритъ!.. Если ты не перестанешь, Андрей, мы съ тобой поссоримся, наконецъ!
Андрей Ивановичъ. Сдлай одолженіе!.. (Отворачивается).
Сергй Петровичъ. Вы бы лучше отдохнули, Семенъ Семеновичъ. Вдь вы, наврное, всю ночь не спали.
Семенъ Семеновичъ. Не спалъ!.. Тяжело, все-таки, знаете!.. Человкъ я стараго закала… это глупо, конечно… у меня устарлыя понятія, а все-таки… Вдь весь городъ смется!..
Сергй Петровичъ. Никто надъ вами не смется, Семенъ Семеновичъ, а напротивъ, вс васъ жалютъ. Разв это ваша вина, что Клавдія Михайловна поступила такъ… легкомысленно? Это — позоръ для нея, а не для васъ!.. Пойдемте, Семенъ Семеновичъ.

(Подымаетъ его подъ руку. Семенъ Семеновичъ покорно подчиняется всему, не переставая озабоченно тереть лысину. Сергй Петровичъ уводитъ его въ свою комнату и скоро возвращается).

Сергй Петровичъ. Слушай, Андрей… Нельзя же такъ!.. У человка вся душа исковеркана, а ты лзешь съ какими-то непрошенными разоблаченіями! Это грубо и жестоко!..
Андрей Ивановичъ (упрямо). Пусть знаетъ правду!..
Сергй Петровичъ. Зачмъ?.. Чему это поможетъ? Андрей Ивановичъ. Все равно!.. Не могу я видть, когда человкъ до такой степени попадаетъ подъ вліяніе какой-то дрянной бабы, что уже ничего не видитъ и не понимаетъ!.. Что за дряблость душевная!..
Сергй Петровичъ (какъ-бы смутившись). Ты никогда не любилъ, Андрей!

(Садится за столъ и перебираетъ какія-то бумаги).

Андрей Ивановичъ. Ну, и слава Богу!..
Сергй Петровичъ. Можетъ быть. Но только тогда ты и права не имешь судить тамъ, гд все построено на любви.
Андрей Ивановичъ. При чемъ тутъ — любовь?.. Какъ бы я ни любилъ, я не долженъ быть слпымъ!..
Сергй Петровичъ (не подымая глазъ). Это не слпота… Когда человкъ любитъ настоящей большой любовью, для него невыносима самая мысль объ измн… Онъ не женщин вритъ, онъ своему ужасу передъ возможной правдой вритъ.

(Молчаніе. Сергй Петровичъ роется въ ящикахъ стола. Андрей Ивановичъ встаетъ и ходитъ по комнат, видимо, мучительно переживая какую-то внутреннюю борьбу).

Сергй Петровичъ (какъ бы отвчая какимъ-то своимъ мыслямъ). Правда!.. А если правда слишкомъ ужасна?..
Андрей Ивановичъ. Все равно!

(Молчаніе).

Андрей Ивановичъ (не глядя и продолжая ходить). Ну, хорошо… Ты говоришь, грубо и жестоко… Такъ. Но скажи, пожалуйста, почему, если мы видимъ, что близкому человку угрожаетъ смертельная опасность, мы считаемъ своимъ долгомъ крикнуть, предостеречь, открыть глаза, а если того же человка обманываетъ любимая женщина, если топчется въ грязь то, что для него дороже жизни: его любовь, вра, счастье, мы должны молчать?
Сергй Петровичъ. Я этого не говорю.
Андрей Ивановичъ (страшно волнуясь). Вообрази себ, что ты долгіе годы былъ другомъ человка, котораго любилъ и уважалъ всей душой… (Сергй Петровичъ вдругъ подымаетъ голову, но Андрей Ивановичъ не смотритъ на него) и вотъ, ты видишь, что этого человка подло и грязно обманываютъ, длаютъ его всеобщимъ посмшищемъ… Что ты долженъ длать?.. Притворяться, будто ничего не видишь, и, слдовательно, тоже обманывать его?.. Какъ бы ты самъ поступилъ въ такомъ случа?
Сергй Петровичъ (не спуская съ него глазъ). Сказалъ бы правду.
Андрей Ивановичъ. Да?.. Сказалъ бы?..
Сергй Петровичъ. Да.
Андрей Ивановичъ. Въ такомъ случа… (Внезапно слабя) почему же ты меня обвиняешь въ грубости и жестокости по отношенію къ Семену Семеновичу?
Сергй Петровичъ (странно и упорно глядя на него). Разв Семенъ Семеновичъ такой другъ твой?
Андрей Ивановичъ (смутившись). Это все равно… Я только беру крайній случай.

(Молчаніе. Андрей Ивановичъ ходитъ по комнат. Сергй Петровичъ пристально и недобро смотритъ на него).

Сергй Петровичъ (медленно). Андрей!
Андрей Ивановичъ. Что?
Сергй Петровичъ (такъ же медленно и странно). Вдь это ты обо мн говорилъ?
Андрей Ивановичъ (съ нелпымъ смшкомъ). Ну, вотъ!.. Здравствуйте!.. При чемъ тутъ ты?.. Мн, просто, хотлось знать твое мнніе и доказать, что какъ бы это ни было грубо и жестоко, но есть такія обстоятельства…
Сергй Петровичъ (перебивая). Ты говорилъ обо мн!
Андрей Ивановичъ (вдругъ останавливаясь и поворачиваясь къ нему). Ну, а если бы и такъ?
Сергй Петровичъ (дрогнувшимъ голосомъ). Значитъ, это правда?
Андрей Ивановичъ. Допустимъ.
Сергй Петровичъ (съ страннымъ спокойствіемъ). Хорошо… Но, скажи, пожалуйста, какія основанія дали теб право на это?.. Вдь ты понимаешь, что ты говоришь?
Андрей Ивановичъ. Да, понимаю!.. Я не знаю, измнила ли теб Елена Николаевна, но думаю, что — да.

(Молчаніе).

Андрей Ивановичъ (съ внезапнымъ порывомъ). Слушай, Сергй!.. Я знаю тебя уже давно, мы много пережили вмст, и за это время я научился цнить и уважать тебя!.. Поврь же, что, прежде чмъ заговорить объ этомъ, я долго мучился… Я сотни разъ спрашивалъ себя, что длать? И если я, наконецъ, ршился, то ты долженъ видть, какъ это мн тяжело!
Сергй Петровичъ. Можетъ быть.
Андрей Ивановичъ (быстро и пристально взглянувъ на него). Ну, да… Я знаю, что въ эту минуту ставлю на карту вс наши отношенія, которыми я такъ дорожу, но, все-таки, я скажу теб правду!.. А тамъ, какъ хочешь. Я не могу доказать, но это и безъ доказательствъ бросается въ глаза…
Сергй Петровичъ. Что?
Андрей Ивановичъ. То, что Елена Николаевна ведетъ себя ужасно!.. Она живетъ только въ атмосфер флирта, окружаетъ себя только мужчинами и сама ищетъ ихъ!.. Когда ты узжалъ изъ Кисловодска въ Москву, князь не отходилъ отъ нея… Я не знаю, что именно было между ними, но знаю, что Елена Николаевна бывала у него, и объ этомъ говорили вс!.. Мн извстно, что между ними была переписка и что въ настоящее время онъ здсь, и они видятся тайкомъ отъ тебя… Да и помимо его! Опять-таки повторяю: я не могу представить доказательствъ, потому что для этого надо быть сыщикомъ, но я убжденъ, что Елена Николаевна измняла теб… и не разъ!..
Сергй Петровичъ. Такъ… Ты не знаешь ничего, но съ легкимъ сердцемъ ршаешься забрасывать Лену грязью…
Андрей Ивановичъ (съ тоской). Сергй!..
Сергй Петровичъ (съ возрастающимъ гнвомъ). Ну, а я долженъ теб сказать, что все, о чемъ ты говоришь, мн давно извстно со словъ самой Елены Николаевны!.. Я знаю, что князь въ нее влюбленъ, знаю, что онъ писалъ ей… даже читалъ его письмо… знаю, что онъ здсь.
Андрей Ивановичъ. Да? И она сама теб объ этомъ разсказывала?.. Ну, я не знаю, чего здсь больше: увренности въ твоей любви или нахальства!
Сергй Петровичъ. Я понимаю, что дружба ко мн могла тебя заставить все преувеличить… Конечно, самый обыкновенный легкомысленный женскій флиртъ, при желаніи, можно раздуть до чего угодно…
Андрей Ивановичъ. Сергй! Ты или слпъ, или одураченъ, или самъ себя стараешься уврить въ этомъ изъ страха передъ правдой!..
Сергй Петровичъ (въ слпой ярости). А ты стараешься облить грязью мою жену изъ слпой безсмысленной ненависти!.. Ты въ послднее время взялъ на себя эффектную роль женоненавистника и добросовстно ее выполняешь, не замчая, что въ своемъ увлеченіи переходишь границы дозволеннаго!..
Андрей Ивановичъ. Значить, ты мн не вришь?
Сергй Петровичъ. Чему же я долженъ врить?.. Ты ничего не сказалъ такого, чего бы я не зналъ самъ!.. Ты все основываешь на догадкахъ и предположеніяхъ, на бабьихъ сплетняхъ, и хочешь, чтобы на этихъ основаніяхъ я оттолкнулъ отъ себя женщину, съ которой прожилъ шесть лтъ, которую люблю и уважаю!..
Андрей Ивановичъ. Догадки, предположенія и бабьи сплетни?.. Хорошо!.. Пусть такъ!.. Блаженъ, кто вруетъ!.. Хорошо. Я знаю, что вмшиваться въ отношенія мужа и жены считается подлымъ и грязнымъ дломъ… Знаю, что посл этого разговора прежнихъ отношеній между нами быть не можетъ… Я думалъ, что ты станешь выше ложнаго самолюбія, но теперь вижу, что это не такъ!.. Конечно, ты никогда не простишь мн, что я могъ даже мысль допустить о твоемъ униженіи, о томъ, что ты, просто, смшонъ!.. Хорошо, пусть такъ. Я не сказалъ ничего, я все налгалъ! Тмъ лучше для тебя!.. Мн было больно и стыдно видть, что человкъ, котораго я ставилъ такъ высоко, котораго такъ любилъ, находится въ глупомъ и смшномъ положеніи. Но ты этого не видишь? Хорошо. Живи, люби женщину, которая волочитъ по грязи твое имя, которая длаетъ тебя всеобщимъ посмшищемъ, которая подло и грязно…
Сергй Петровичъ (длая быстрое движеніе къ нему). Андрей!
Андрей Ивановичъ. Ты ей вришь?.. Врь!.. Врь до конца, врь, когда она будетъ смяться надъ тобой со своимъ любовникомъ… врь, когда посл его ласкъ она прійдетъ къ теб, увряя въ своей страстной и нжной любви… Врь!.. (Въ дверяхъ показывается обезпокоенный Семенъ Семеновичъ). А я, дуракъ!.. Какое мн дло!.. Разв я не знаю, что въ такихъ случаяхъ не врятъ даже собственному разуму, не врятъ своимъ глазамъ!.. Разв я не знаю, что женщина уметъ лгать такъ, какъ намъ и не снилось!.. Ну, чортъ съ тобой!.. На прощанье я скажу теб только одно: ты самъ, рано или поздно, узнаешь правду, а мн слишкомъ тяжело и гадко смотрть и на нее и на тебя. Прощай.

(Стремительно бросается къ двери).

Сергй Петровичъ. Андрей!..

(Дверь захлопывается. Сергй Петровичъ стоитъ молча, руки у него явственно дрожатъ).

Семенъ Семеновичъ (робко). Что такое случилось, голубчикъ?.. Поссорились вы, что ли?
Сергй Петровичъ (вздрогнувъ, оглядывается на него, съ минуту смотритъ неподвижно, потомъ, вдругъ, быстро хватаетъ за плечи). Семенъ Семеновичъ!..
Семенъ Семеновичъ. Что, голубчикъ?.. Что съ вами?
Сергй Петровичъ. Скажите мн правду, Семенъ Семеновичъ!
Семенъ Семеновичъ. Какую правду?.. Господь съ вами!
Сергй Петровичъ. Я никого не спросилъ бы объ этомъ!.. Но вы такой же несчастный человкъ, какъ и я… съ вами мн не стыдно говорить!.. Вы должны знать… скажите: какое отношеніе иметъ князь Дарбельяни къ моей жен?
Семенъ Семеновичъ (испуганно). Что вы, голубчикъ!.. разв я знаю!.. Самое обыкновенное отношеніе!
Сергй Петровичъ. То-есть, что же?.. Она его любовница?
Семенъ Семеновичъ. Что вы, что вы!.. Какъ вы можете это думать, не то что говорить!.. Разв это возможно!.. Елена Николаевна такая прекрасная, милая женщина… и вы такой замчательный, умнйшій, добрйшій человкъ… Да разв можно допустить что-нибудь подобное!..
Сергй Петровичъ. Отчего же нтъ?.. Вдь измнила же вамъ Клавдія Михайловна!..
Семенъ Семеновичъ (вдругъ сгорбившись и озабоченно потирая лысину). Клавочка измнила мн… Это правда… Но то — совсмъ другое дло, Сергй Петровичъ! Совсмъ другое!..
Сергй Петровичъ. Почему?.. Разв Клавдія Михайловна не такая же женщина, какъ и Елена?
Семенъ Семеновичъ. Клавочка — замчательная, необыкновенная женщина… но она несчастная… Вы не знаете, Сергй Петровичъ… я никому не говорилъ… Я думаю, что она больная!
Сергй Петровичъ (съ отвращеніемъ). Вс он больныя!.. Больны пустотой, ничтожествомъ души, разнузданной неудержимой чувственностью!.. (Машетъ рукой и отходитъ къ столу).
Семенъ Семеновичъ (съ ужасомъ). Елена Николаевна!.. Да вы, Сергй Петровичъ, и думать объ этомъ права не имете!.. Что вы это?.. Своимъ подозрніемъ вы ее оскорбляете, Сергй Петровичъ!.. Нехорошо даже!.. Вы простите меня, но это неблагородно съ вашей стороны, Сергй Петровичъ!..
Сергй Петровичъ (садится за столъ и опускаетъ голову на руки). Не знаю… ничего не знаю!..
Семенъ Семеновичъ. Вдь вы же благородный человкъ, Сергй Петровичъ! Какъ же можетъ благородный человкъ заподозрть другого въ такой подлости?..
Сергй Петровичъ (подымая голову и глядя на него съ горькой усмшкой). Я былъ благороднымъ человкомъ!.. Я врилъ своей жен, любилъ ее, не допускалъ мысли объ обман… Я думалъ, что никогда не унижусь до чувства ревности!.. Но теперь не то!.. Я запутался, потерялъ вру, уваженіе къ самому себ, все!.. Я испачкался, исподличался въ этой паутин постоянной лжи, сплетенъ и притворства!.. У меня уже нтъ ни вры, ни гордости!.. Знаете ли вы, что я дошелъ до того, что выспрашиваю прислугу!.. Я научился слдить, подсматривать, подслушивать, неожиданно входить въ комнату, ловить на словахъ, замчать взгляды и улыбки…
Семенъ Семеновичъ. Сергй Петровичъ, голубчикъ! Что вы говорите?.. Да и не поврю я никогда!..
Сергй Петровичъ (криво усмхаясь). Къ сожалнію, это правда!.. Вы думаете, я не поврилъ Андрею?.. Я только изъ гордости притворился, что не врю, а каждое его слово горитъ у меня въ мозгу!.. Какая ужасная вещь — любовь!.. Я знаю все, мн кричитъ объ этомъ каждый ея жестъ, каждое движеніе, а я все-таки не врю, не могу поврить!.. Я боюсь поврить!.. Если бы я могъ узнать все до конца!.. Мн было бы легче застать ее въ объятіяхъ любовника, потому что я узналъ бы тогда правду, ушелъ бы, поборолъ бы свою любовь… А въ этой лжи, въ этой путаниц я долженъ жить и любить, безъ вры, безъ уваженія, презирая и себя и ее!..
Семенъ Семеновичъ (со слезами). Сергй Петровичъ, побойтесь вы Бога!..
Сергй Петровичъ. Почему же другіе не боятся его?..

(Входитъ Елена Николаевна, розовая, улыбающаяся, нарядная и оживленная. Семенъ Семеновичъ, что-то собиравшійся сказать, такъ и остается съ открытымъ ртомъ. Сергй Петровичъ почти съ ужасомъ смотритъ на жену).

Елена Николаевна. А вотъ и я!.. Здравствуйте, Семенъ Семеновичъ! Ты давно дома, Сергй?..
Сергй Петровичъ (вдругъ что-то хитро соображая). Нтъ, мы только что пришли.
Елена Николаевна (передъ зеркаломъ снимая шляпу, бросая ее на стулъ и беззаботно поправляя волосы). А я только что вышла купить одеколону… у меня весь вышелъ. (Садится на ручку кресла Сергя Петровича). Я ужасно рада, что ты дома!.. Я думала, что ты до вечера не придешь сегодня (Трется, какъ кошка, щекой о его щеку). А ты радъ? Если бы ты зналъ, какъ скучно безъ тебя!.. Что вы на меня такъ смотрите, Семенъ Семеновичъ?.. Это ничего, что мы въ вашемъ присутствіи нжничаемъ?
Семенъ Семеновичъ (умиленно). Спасибо, что не стсняетесь меня!.. Я радъ. Видите, Сергй Петровичъ?
Сергй Петровичъ (страннымъ голосомъ). Да… теперь вижу!..
Елена Николаевна. Въ чемъ дло?
Семенъ Семеновичъ (поспшно). Такъ… Разговоръ, тутъ, у насъ былъ… съ Андреемъ Ивановичемъ.
Елена Николаевна (чутъ-чуть отодвигаясь отъ мужа и испытующе глядя на обоихъ). Съ Андреемъ Ивановичемъ?.. Какой разговоръ?..
Семенъ Семеновичъ (озабоченно потирая лысину). Такъ, ничего… пустяки… Просто глупый разговоръ!..

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Обстановка четвертаго акта. Въ комнат Елены Николаевны рзкій звонокъ. Въ дверяхъ появляется лакей Петръ, молодой франтоватый малый.

Елена Николаевна (за сценой). Катя!..
Лакей. Кати нтъ-съ. Это я, Петръ.
Елена Николаевна (выходитъ, съ распущенными волосами, въ нарядномъ мягкомъ капот, съ широкими, легко спадающими рукавами. Капотъ небрежно распахнутъ. Она подходитъ къ зеркалу и обими руками сзади подбрасываетъ волосы, чтобы распустить ихъ). Этой Кати никогда нтъ!.. Я три раза звонила. Баринъ еще не вернулся? Лакей. Никакъ нтъ.
Елена Николаевна (разсматривая себя въ зеркало). Слушайте, Петръ… вы сейчасъ пойдете съ запиской въ Грандъ-Отель, къ князю Дарбельяни. Лакей. Слушаю.

(Елена Николаевна еще разъ оглядываетъ себя въ зеркало и садится къ столу, не обращая вниманія на свой костюмъ. Минутку она о чемъ-т о напряженно думаетъ, хмуря брови, потомъ ршительнымъ жестомъ откидываетъ волосы и берется за перо. Лакей стоитъ въ поз почтительнаго ожиданія и украдкой разсматриваетъ барыню, при каждомъ ея движеніи принимая безстрастный видъ).

Елена Николаевна (не подымая глазъ). Это письмо вы отдадите непремнно самому князю въ руки и подождете отвта.
Лакей. А если ихъ дома не будетъ?
Елена Николаевна. Тогда принесите письмо обратно. Только не отдавайте его мн при… комъ-нибудь. Лакей. Понимаю-съ.
Елена Николаевна. Вы узнайте тамъ, когда князь будетъ дома, и тогда опять пойдете… Слышите?

(Неожиданно подымаетъ голову и ловитъ взглядъ лакея на своей полуобнаженной груди. Лакей быстро отводитъ глаза. Легкая улыбка чуть трогаетъ губы Елены Николаевны. Она небрежно, лвой рукой, собираетъ кружево на груди, но сейчасъ же забываетъ, пишетъ адресъ и отдаетъ письмо).

Елена Николаевна. Ну, вотъ… (Строго). Сейчасъ же идите.
Лакей. Слушаю-съ. (Почтительно кланяется и уходитъ).
(Елена Николаевна опять становится передъ зеркаломъ и, закинувъ руки за голову, любуется собою, чему-то улыбаясь, напвая что-то игривое и покачиваясь. Въ дверяхъ появляется князь. Елена Николаевна томно и сильно потягивается всмъ тломъ, заломивъ пальцы и высоко надъ головой вытянувъ руки, вдругъ замчаетъ въ зеркало князя, быстро опускаетъ руки, оборачивается и инстинктивно закутывается въ свои кружева).
Елена Николаевна. Сюда нельзя!.. Нельзя!.. Я не одта!..
Князь (игриво и хищно). Тмъ лучше!
Елена Николаевна (кокетливо смется). Мало ли что!.. Какъ вы сюда попали?
Князь. Лакей сказалъ мн, что вы одн и отдалъ ваше письмо.
Елена Николаевна. Но я не одта!.. Уходите, уходите!.. Я сейчасъ!

(Хочетъ пройти въ свою комнату, но князь съ чувственной улыбкой загораживаетъ ей дорогу).

Князь. Побудьте со мною… такъ!..
Елена Николаевна. Что за глупости!.. Убирайтесь!
Князь. А если не уберусь?
Елена Николаевна (отступая передъ его руками, высокомрно). Вы забываетесь, князь! Позвольте мн пройти.
Князь. Ни за что!..
Елена Николаевна. Вы съ ума сошли?.. Сейчасъ вернется Сергй!
Князь. Тмъ хуже для него!.. Вы прелестны такъ!
Елена Николаевна. Да уйдите же!
Князь. И не подумаю.
Елена Николаевна. Но это же Богъ знаетъ что!.. Разв я дала вамъ поводъ? Такъ обращаются только съ горничными!
Князь (нагло). И съ женщинами, которымъ это нравится!
Елена Николаевна. Мн нравится?.. Ступайте вонъ!
Князь. Не уйду!.. Мн ваши увертки надоли, Елена Николаевна!.. Что-нибудь одно: или я вамъ нравлюсь, или вы играли со мною отъ скуки. Вы двадцать разъ общали быть у меня и всегда обманывали. Вчера я ждалъ васъ цлый день!.. Можетъ быть, васъ это и забавляетъ, но я не привыкъ быть забавой для женщины, и докажу вамъ это!.. Я самъ шелъ къ вамъ, чтобы объясниться, когда встртилъ ваше письмо… Вы пишете, что любите мужа, и просите оставить васъ въ поко!.. Посл всего, что было между нами, я, наконецъ, не понимаю ничего: кого вы любите, въ самомъ дл, и что такое я для васъ?
Елена Николаевна (насмшливо). Ничто!
Князь (вспыхнувъ). А, такъ?.. Хорошо. Значитъ, все это была игра?.. Прекрасно: игра такъ игра!.. Но я васъ предупреждалъ, Елена Николаевна, что я съ женщинами играю только наврняка!.. Я никому не позволю шутить со мною!.. Я не уйду отсюда до тхъ поръ, пока вы не будете моею!
Елена Николаевна (испуганно). Но чего вы хотите?
Князь (хладнокровно). Васъ!
Елена Николаевна (насмшливо, но неувренно). Надо признаться, что вы необыкновенно удачно выбрали мсто и время для этого!
Князь. Что длать?.. Вы сами виноваты: не надо было обманывать!.. А теперь я не уйду, пока не добьюсь своего!
Елена Николаевна. Вы съ ума сошли!
Князь. Я это уже слышалъ.
Елена Николаевна. Убирайтесь вонъ!..
Князь. Не раньше, чмъ вы будете мн принадлежать!.. Я сказалъ?!.
Елена Николаевна (гордо). Ну, это мы посмотримъ!..
Князь. Посмотримъ… (Хватаетъ ее за руку).
Елена Николаевна (теряясь). Что вы длаете?.. Сюда могутъ войти!.. (Борется съ его объятіями), Это-то… ни-ког-да… не бу-детъ!..
Князь. Нтъ, будетъ!..
Елена Николаевна. Оставьте меня!.. Я не хочу!.. (Съ животной злобой, упираясь руками ему въ грудь), Оставьте меня!.. Нахалъ!.. Я не хочу!.. Вы мн противны!..
Князь. Противенъ?.. Разв?.. А прежде?..
Елена Николаевна. То было прежде, а теперь… я не хочу!.. Слышите! Я не хочу!.. (Князь грубо тащитъ ее къ дивану). Я закричу!.. Я буду кричать!..
Князь. Если хотите скандала?.. Кричите!..
Елена Николаевна. Петръ!.. (Князь бросаетъ ее на диванъ). Что вы длаете! (Цпляясь за его руки). Пустите!..
Князь. Не могу!..
Елена Николаевна. Пустите!.. Милый!.. Пустите!.. Ну, хорошо… я согласна… потомъ!.. Я однусь и мы подемъ къ вамъ… сейчасъ!..
Князь. Не врю!
Елена Николаевна. Потомъ!.. Ради Бога!.. Ахъ!..

(Князь поцлуемъ зажимаетъ ей ротъ, бшено цлуетъ ея руки, плечи, грудь. Елена Николаевна извивается въ его рукахъ, борется изо всхъ силъ и вдругъ слабетъ, закрываетъ глаза и, откинувшись назадъ, обвиваетъ его шею обнаженными руками. Дверь сразмаху отворяется и вбгаетъ Сергй Петровичъ).

Сергй Петровичъ. Что это?.. Лена!..

(Князь отскакиваетъ, и въ ту же секунду Сергй Петровичъ бьетъ его по лицу).

Князь. Ахъ… Такъ?..

(Бросается на него. Безобразная драка въ присутствіи полуобнаженной женщины, соскользнувшей съ дивана и забившейся въ уголъ. Летятъ вещи со стола, опрокидывается стулъ. Елена Николаевна закрываетъ лицо руками. Князь прижимаетъ Сергя Петровича къ столу и хватаетъ его за горло, но на помощь вбгаетъ лакей и бросается на князя. Общая короткая свалка, хриплое звриное рычаніе, и князь вылетаетъ за дверь. Сергй Петровичъ кидается за нимъ, но лакей одной рукой удерживаетъ его, другой отталкивая рвущагося назадъ князя).

Лакей. Не извольте безпокоиться… я самъ… (Выталкиваетъ князя въ прихожую и закрываетъ за собой дверь. Слышенъ шумъ борьбы и голосъ князя: Хамъ!.. Какъ ты смешь!.. Потомъ стукъ двери и все стихаетъ. Лакей возвращается, очень довольный собою).
Лакей. Удалилъ!.. Будетъ помнить!..
Сергй Петровичъ (съ минуту безсмысленно смотритъ на него). Идите вонъ!
Лакей. Я-съ…
Сергй Петровичъ. Вонъ!..

(Лакей выскакиваетъ. Сергй Петровичъ качаясь стоитъ посреди комнаты, потомъ длаетъ нсколько колеблющихся шаговъ и тяжко опускается въ кресло. Пауза. Сергй Петровичъ сидитъ, обхвативъ голову руками и качаясь изъ стороны въ сторону, какъ отъ сильной боли, по временамъ мучительно мыча сквозь зубы. Потомъ затихаетъ и сидитъ неподвижно, закрывъ лицо руками. Елена Николаевна робко подымаетъ голову, съ ужасомъ смотритъ на мужа, потомъ отчаяннымъ жестомъ хватается за голову и встаетъ, растерянно водя руками, точно ища за что ухватиться. Долгая тишина. Елена Николаевна потихоньку начинаетъ двигаться, медленно, падающими шагами подходитъ къ мужу и тихо опускается передъ нимъ на колна).

Елена Николаевна. Сергй!..

(Сергй Петровичъ молчитъ).

Елена Николаевна. Сергй!.. (Робко протягиваетъ руку и дотрогивается до него).
Сергй Петровичъ (бшено отшвыривая ея руку, такъ что она падаетъ руками на полъ). Уйди!.. (Снова закрываетъ лицо руками).
Елена Николаевна (подымаясь на колна и умоляюще протягивая руку, боясь прикоснуться къ нему). Сергй!.. Я не виновата!.. Выслушай меня!.. Я теб все объясню… Это не то, что ты думаешь!..
Сергй Петровичъ (длая движеніе опять броситься на нее). Уйди, или я тебя убью! (Принимаетъ прежнюю позу).
Елена Николаевна (на мгновеніе отшатнувшись, снова подползаетъ къ нему). Но выслушай же меня, Сергй!.. Клянусь теб всмъ, что есть у меня святого, я не виновата ни въ чемъ!.. Я не измнила теб!.. Сергй!.. Вдь, я же люблю тебя!.. Ну, хорошо… если ты хочешь, я уйду… совсмъ… но выслушай меня!.. Онъ все время меня преслдовалъ! Я просила его оставить меня въ поко, не принимала его, не (встрчалась… Я даже хотла сказать теб, но боялась. Неужели ты думаешь, что я могла измнить теб съ нимъ?.. Сергй!.. Ты слушаешь? Я не виновата: онъ прослдилъ, когда тебя не будетъ дома, ворвался сюда, увидлъ меня полуодтую и озврлъ… (Сергй Петровичъ длаетъ движеніе). Но я не виновата!.. Я не хотла этого!.. Я никогда не думала… Ты же видлъ, что я боролась?.. Я даже кричала, звала Петра… Если бы это было то, что ты думаешь, разв мы могли бы… здсь?.. Я виновата только въ томъ, что сразу не попросила тебя оградить меня отъ него. Но я боялась, что выйдетъ дуэль… Это такой ужасный человкъ!.. Поврь мн, Сергй!.. Поврь!.. Я не виновата ни въ чемъ!.. Ну, ты знаешь, что я врю въ клятву? Ну, такъ вотъ: пусть я заболю, пусть всю жизнь буду несчастна… пусть меня оспа обезобразитъ… я теб не измнила!.. Поврь же мн!.. Въ послдній разъ, Сергй!..
Сергй Петровичъ (понемногу начавшій прислушиваться къ ея словамъ). Я слишкомъ врилъ теб!..
Елена Николаевна (съ почти радостнымъ порывомъ, хватая его за руки и прижимаясь къ колнамъ всмъ тломъ). Ну, поврь еще разъ!.. Я тебя никогда не обманывала, то все были пустяки!.. Ты самъ все выдумывалъ!.. Я пустая, легкомысленная, я длала много глупостей, но я никогда не измняла теб, и ты знаешь это!..
Сергй Петровичъ (съ отчаяніемъ). Откуда я знаю?.. Я врилъ теб!..
Елена Николаевна. И ты не ошибался!.. Я всегда говорила теб правду!.. Я любила и люблю только тебя одного, и никто мн не нуженъ!.. Мн, просто, нравилось, что за мною ухаживаютъ, но ничего серьезнаго не было!.. Милый!.. Я знаю, что причинила теб много горя, но что же длать, если я такая втреная? Ты сильне меня, ты мужчина, ты долженъ былъ меня удерживать!.. Милый, прости!.. Прости свою глупую, гадкую, легкомысленную Ленку!.. Я не измняла теб!..
Сергй Петровичъ. Разв я могу теперь теб врить?
Елена Николаевна (обрадованно, еще тсне прижимаясь къ нему). Можешь!.. Клянусь теб, что можешь!..
Сергй Петровичъ (съ тоской). Какъ ты допустила до этого?
Елена Николаевна (поспшно, цпляясь за него). Но, вдь, я не виновата, что этотъ дуракъ съ ума сошелъ!.. А если бы на меня напали хулиганы на улиц, ты бы тоже обвинялъ меня?..
Сергй Петровичъ. Ты довела себя до того, что съ тобой обращаются, какъ съ проституткой!..
Елена Николаевна (оскорбленно отодвигаясь). Со мной еще никто никогда не обращался, какъ съ проституткой!..
Сергй Петровичъ (отталкивая ее). А это — что?.. Оставь!.. Ты кокетничала со всми, ты не могла равнодушно видть ни одного мужчину, вся твоя жизнь была наполнена ими!.. Если ты и не отдавалась всмъ и каждому, то только изъ трусости!.. Такія, какъ ты, хуже проститутокъ! Т отдаются изъ-за куска хлба, а ты изъ одной голой, разнузданной похоти!..
Елена Николаевна. Никому я не отдавала-съ!.. За что ты меня оскорбляешь?
Сергй Петровичъ (вскакивая въ бшенств). Почему я знаю?.. Можетъ быть, ты жила не только съ нимъ… у тебя было много ихъ!..
Елена Николаевна. Сергй!.. Клянусь…
Сергй Петровичъ (не слушая). Какъ ты смешь говорить объ оскорбленіяхъ? Да разв тебя можно оскорбить, когда ты вся кругомъ вывалялась въ грязи!.. Неужели ты думаешь, что я, въ самомъ дл, такъ слпъ, что ничего не видлъ и не понималъ?.. Неужели ты не понимаешь, что я только самъ передъ собою притворялся, старался заставить себя врить, потому что любилъ тебя, и если бы не поврилъ, это было бы слишкомъ ужасно!.. И я заставилъ бы себя врить до конца, если бы сегодня не увидлъ самъ!..
Елена Николаевна (сквозь слезы). Да, вдь, ничего же не было!..
Сергй Петровичъ. Ты даже не понимаешь, что было?.. Было то, что ты разбила нашу жизнь, опошлила ее, залила грязью, отняла у меня вру, спокойствіе и уваженіе къ самому себ!.. Ты довела меня до того, что я, какъ сыщикъ, слдилъ за тобою, не врилъ ни одному твоему слову, ни одной ласк… въ каждомъ мужчин видлъ твоего любовника!.. Ты довела меня до того, что я унижался до разспросовъ чужихъ людей о теб!.. Разспрашивалъ, длалъ себя ихъ посмшищемъ, для того, чтобы убдиться въ томъ, что и такъ было ясно!..
Елена Николаевна (съ отчаяніемъ). Да что же… что — ясно?..
Сергй Петровичъ. Ясно то, что ты — развратная, дрянная, лживая женщина, ничтожество безъ души и сердца, съ одной мелкой, пошлой похотливостью!.. Если ты еще и не измнила мн, если это, правда, была толь ко случайность, то ты измнишь мн завтра, черезъ полгода, черезъ годъ… но измнишь!.. Гадко и подло измнишь, потому что теб нечмъ жить другимъ, а смлости итти напрямикъ у тебя никогда не хватитъ!..
Елена Николаевна (съ проснувшейся гордостью). Ты меня не знаешь!
Сергй Петровичъ. Я тебя не знаю?.. Да я знаю всю тебя, до мельчайшихъ черточекъ души!.. Только я слишкомъ любилъ тебя и не хотлъ знать того, что зналъ!.. Я закрывалъ глаза на всю эту пошлость и грязь и старался объяснить все милой, дтской непосредственностью!.. Я поссорился съ единственнымъ близкимъ человкомъ только потому, что онъ захотлъ, посл долгихъ сомнній и страданій, открыть мн глаза на тебя!..
Елена Николаевна (злобно). Ну, да, я знаю!.. Этотъ мерзавецъ всегда возстанавливалъ тебя противъ меня!.. Это онъ виноватъ во всемъ!..
Сергй Петровичъ. Какъ у тебя языкъ поворачивается говорить это?.. Разв онъ солгалъ?.. Вотъ въ этомъ вся твоя душа: теб не то важно, виновата ли ты, а то, кто именно раскрылъ твою вину!.. Я давно видлъ, что вс, кто не видлъ въ теб женщину, вс для тебя — дураки и мерзавцы!.. Ты разогнала всхъ порядочныхъ людей, окружила себя пошляками и поклонниками… И, въ конц-концовъ, довела меня до того, что съ помощью лакея, который сейчасъ разсказываетъ объ этомъ въ кухн, мн пришлось бить твоего любовника!.. (Со стономъ хватается за голову и падаетъ въ кресло).
Елена Николаевна. Я не знаю… о какихъ любовникахъ ты говоришь?!.
Сергй Петровичъ (какъ въ бреду). Что ты сдлала со мною?.. Что ты сдлала съ нами обоими!.. Разв я могъ бы поврить, что когда-нибудь дойду до такой мерзости, до такого униженія!.. Когда я сталъ догадываться, я думалъ, что если увижу самъ, я, просто, уйду отъ тебя!.. Но въ той лжи, которою ты опутала и себя, и меня, нельзя разобраться: я видлъ тебя въ объятіяхъ любовника, и уже не врю даже собственнымъ глазамъ!.. (Въ страшномъ порыв, притягивая ее къ себ). Лена… дтка моя… скажи правду!..
Елена Николаевна. Что же я теб скажу?.. Я говорю, а ты не вришь!.. Я теб не измняла!..
Сергй Петровичъ. Правда?.. Лена, правда?.. (Сжимаетъ ея руки, съ тоской и надеждой заглядывая въ глаза).
Елена Николаевна. Конечно, правда!.. Глупый!..
Сергй Петровичъ. А если нтъ?.. А если ты сейчасъ въ душ смешься надо мной?.. Такъ не обращаются съ женщинами, которыя не давали на это права!.. А ваши свиданія?..
Елена Николаевна. Никакихъ свиданій у меня не было!.. Я только разъ зашла къ нему на минутку, чтобы объясниться… Этого не надо было длать, но я не придавала этому значенія… И, вдь, я же все разсказывала теб!
Сергй Петровичъ (отбрасывая ея руки). Лжешь!.. Ты не говорила мн, что была у него!
Елена Николаевна. Ну, значитъ… забыла…
Сергй Петровичъ. Забыла?.. (Горько смется). Такъ!.. Странная забывчивость! А письма, а телеграммы?.. Тоже забыла?..
Елена Николаевна. Ну, хорошо… я все скажу: видишь ли… когда ты узжалъ въ Москву, мы были въ горахъ, пили, дурачились, и въ шутку вс выпили на брудершафтъ!.. Я на другой же день и забыла объ этомъ, а этотъ дуракъ…
Сергй Петровичъ (пристально глядя на нее). Сначала ты говорила, что это такъ… нчто, въ род поэтическаго паоса, при объясненіи въ любви… А теперь говоришь, что пила на брудершафтъ!..
Елена Николаевна. Ну, да… я не сказала сразу, потому что боялась тебя: вдь ты же бшеный!.. Это была шутка… и я сама посл раскаивалась…
Сергй Петровичъ. Какъ же ты могла дойти до того, чтобы въ компаніи какой-то пьяной сволочи пить со всми на ты?..
Елена Николаевна. Но это была шутка!.. Вс пили… И Блонда пила…
Сергй Петровичъ. Блонда твоя — проститутка, развратная и пошлая баба!..
Елена Николаевна. Даже Соня пила.
Сергй Петровичъ (съ отвращеніемъ). Зачмъ ты лжешь?
Елена Николаевна. Ну, я не помню… Я не придавала этому значенія… Но, ты видишь, я все сказала!
Сергй Петровичъ. Еще бы!..
Елена Николаевна. Я давно бы сказала, но не хотла причинить теб непріятности.
Сергй Петровичъ. И предпочла довести до драки съ твоимъ любовникомъ?.. Ахъ, Лена, Лена!.. Какъ могла ты пасть такъ низко?.. И зачмъ все это было нужно теб?..
Елена Николаевна. Зачмъ ты мн гадости говоришь?.. Я передъ тобою не виновата, и ты не имешь права…
Сергй Петровичъ (хватая ее за руку, бшено). Я имю право убить тебя!
Елена Николаевна (съ вызовомъ). Убей!.. А оскорблять, говорить пошлости не смешь, не смешь!..
Сергй Петровичъ (съ силой сжимая руку). Я все смю!..

(Елена Николаевна вся изгибается отъ боли. Вдругъ онъ отбрасываетъ ея руку и закрываетъ лицо).

Елена Николаевна (тихо шевелитъ онмвшими пальцами).Ты мн сдлалъ больно!.. (Сергй Петровичъ молчитъ. Елена Николаевна порывисто обнимаетъ его). Ну, милый… прости!… Я больше не буду!.. Тебя безпокоитъ, что будутъ говорить?.. Мы удемъ отсюда!.. Я глупая, гадкая, но, вдь, я люблю тебя!..
Сергй Петровичъ (смотритъ на нее съ горькимъ и тоскливымъ укоромъ). Ахъ, Лена, Лена!.. (Обнимаетъ ее). Если бы ты знала, какъ больно!
Елена Николаевна (тихо и нжно гладитъ его). Ну, будетъ! Будетъ!..
Сергй Петровичъ. Все равно, вся наша жизнь исковеркана!.. Я не могу!.. Сегодня я поврю, а завтра буду мучиться вновь!.. Буду подозрвать, унижаться, слдить, думать, что вс вокругъ знаютъ правду и смются надо мной, а только я одинъ ничего не вижу!.. И никогда, никогда я не узнаю правды!.. Лучше самая страшная правда, чмъ эта тоска… Скажи правду!..
Елена Николаевна (устало, съ болзненной досадой). Какую правду?.. Что ты еще хочешь знать?..
Сергй Петровичъ (отстраняя ее на длину руки и глядя въ глаза почти безумнымъ взглядомъ). Я хочу, чтобы ты сказала правду!
Елена Николаевна. Я все сказала.
Сергй Петровичъ. Не врю!.. (Съ отчаяніемъ отбрасываетъ ея руку).
Елена Николаевна (съ тоской). Но что же мн длать?.. Головой о стну биться, что ли?..
Сергй Петровичъ (вскакивая). Я знаю, что мн длать!.. Я пойду къ нему и заставлю его самого сказать мн все!..
Елена Николаевна (испуганно). Ты этого не сдлаешь!
Сергй Петровичъ. А, боишься?..
Елена Николаевна (смутившись). Я не боюсь…
можешь итти, если теб этого хочется. Только, все равно, онъ теб ничего не скажетъ.
Сергй Петровичъ. Посмотримъ!..
Елена Николаевна (стараясь удержать его). Но онъ можетъ нарочно наговорить Богъ знаетъ чего!..
Сергй Петровичъ (насмшливо). Да?..
Елена Николаевна (безсильно отпуская его и садясь на диванъ). Ну, иди… Мн все равно!.. Только это глупо… Я не понимаю, зачмъ?..
Сергй Петровичъ. Чтобы узнать правду!
Елена Николаевна. Почему же ты не вришь мн, а повришь какому-то князю?
Сергй Петровичъ. Тогда скажи сама!.. Вдь я же вижу, что ты боишься! Скажи!.. Все равно, я узнаю!
Елена Николаевна. Я сказала…
Сергй Петровичъ. А я не врю теб!..
Елена Николаевна (въ нервной усталости). Ну, не врь… Мн все равно!
Сергй Петровичъ. Теб — все равно?!. Какъ ты смешь говорить, что теб все равно?
Елена Николаевна (мечется въ тоск). Ахъ, Боже мой, Боже мой… да что же я теб скажу, наконецъ?.. Я говорю: никогда не измняла… Чего же еще?..
Сергй Петровичъ. А если ты лжешь?.. Если я не могу врить?..
Елена Николаевна (устало). Повришь!..
Сергй Петровичъ. Поврю?.. Ты, кажется, еще издваешься надо мною?.. Неужели ты такъ уврена въ своей власти, что думаешь, будто можешь заставить меня врить во что угодно?..
Елена Николаевна. Я этого не говорила… Я хотла сказать, что сейчасъ ты разстроенъ, а когда успокоишься — самъ увидишь, какіе это пустяки!..
Сергй Петровичъ. И ты искренно думаешь, что это пустяки?.. Что же тогда не пустяки, Лена?!.
Елена Николаевна. Я не виновата, что вы вс съ ума посходили!
Сергй Петровичъ. Почему же ты боишься, чтобы я не похалъ къ нему?
Елена Николаевна. Потому, что я вовсе не хочу, чтобы весь городъ говорилъ, что ты убилъ моего любовника, заставъ насъ на мст преступленія!..
Сергй Петровичъ. А разв это не правда?..
Елена Николаевна (откидываясь на спинку дивана). Я все сказала!.. Думай, что хочешь… Длай, что хочешь!.. Я больше не могу!.. Это пытка!..
Сергй Петровичъ. А для меня не пытка?.. Я не мучаюсь?.. Кто же виноватъ въ этомъ?.. Скажи правду!..
Елена Николаевна (въ болзненной тоск, сквозь зубы). Мм… это скучно, наконецъ!..
Сергй Петровичъ (хватая ее за руку и сдергивая на край дивана). А, теб только скучно?.. Ты была его любовницей!.. (Крутитъ ея руку). Ну, правда?.. Что же ты молчишь?.. Говори!..
Елена Николаевна. Мн больше нечего говорить!.. Пусти руку!.. Пусти!.. Мн больно!..
Сергй Петровичъ. А мн не больно?.. Не больно?.. Я заставлю тебя сказать правду!..
Елена Николаевна (тщетно стараясь вырвать руку). Какую правду?..
Сергй Петровичъ. Любовникъ онъ твой или нтъ?.. Елена Николаевна (отъ боли держась за его руку, усталымъ, упавшимъ голосомъ). Ну, если теб этого такъ хочется… да!.. Любовникъ!..

(Сергй Петровичъ выпускаетъ ея руку. Она потираетъ сдавленное мсто, съ ненавистью затравленнаго звря оглядываясь на него, потомъ отворачивается, усаживается удобне и начинаетъ, какъ-будто совершенно спокойно, поправлять прическу. Совершенно неожиданно, коротко размахнувшись, мужъ бьетъ ее по голов).

Елена Николаевна. Ай!.. (Падаетъ на ручку дивана, дико смотритъ на него, и вдругъ, уткнувшись лицомъ въ подушку, начинаетъ тихо и жалобно плакать).
Сергй Петровичъ (мгновенно опомнившись, въ страшномъ прилив стыда и отчаянія). Лена!.. Лена!.. Прости!.. Я не хотлъ!.. Я съ ума сошелъ!… Леночка!. (Бросается къ ней, цлуя руки, плечи, волосы, стараясь повернуть къ себ).
Елена Николаевна. Уйди!..
Сергй Петровичъ. Леночка!.. Я не помнилъ себя!.. Господи, до чего мы дошли!.. Я ударилъ тебя!.. Мою бдную, милую, слабую Леночку!.. Прости меня!.. Я сумасшедшій!..
Елена Николаевна (вдругъ приподымаясь и съ животной злобой глядя въ лицо). Ты не сумасшедшій, а дуракъ!..
Сергй Петровичъ. Лена!..
Елена Николаевна. Ну, да… дуракъ!.. Идіотъ!.. Я тебя ненавижу!.. Уйди-и!.. (Дико выкрикиваетъ послднее слово).

(Сергй Петровичъ, отшатнувшись, со страхомъ смотритъ на нее. Лицо Елены Николаевны совершенно искажено, волосы спутаны, въ глазахъ страшная, неутолимая, животная ненависть).

Елена Николаевна. Ну, что же ты стоишь?.. Теб надо было знать правду? Ну, такъ, вотъ же теб правда: измнила!.. Слышишь?.. Я теб измнила!..
Сергй Петровичъ (съ послдней отчаянной мольбой, вря и не вря). Лена!..
Елена Николаевна. Что — Лена?.. Ну, да… измнила!.. И не съ нимъ однимъ… у меня было много любовниковъ!.. И вс это знали, одинъ ты, идіотъ несчастный, ничего не видлъ!.. Я тебя презираю, ненавижу… ты мн надолъ!.. Оставь меня!..
Сергй Петровичъ. Замолчи!.. (Хватаетъ ее за руки, точно стараясь удержать).
Елена Николаевна (съ дикимъ, мстительнымъ торжествомъ). Да!.. Да!.. Измнила!. Смялась надъ тобой!.. И если ты меня простишь, я опять измню теб… съ нимъ, съ чортомъ, съ дьяволомъ!.. Буду отдаваться всмъ и каждому!..
Сергй Петровичъ. Да замолчи же!.. (Не помня себя, старается зажать ей ротъ).
Елена Николаевна (вырываясь). Ты же хотлъ знать правду!.. Можетъ, теб нужны подробности?.. Изволь… я…

(Въ слпомъ бшенств, стараясь заглушить ее, Сергй Петровичъ инстинктивно хватаетъ ее за горло. Елена Николаевна отчаянно бьется, пытаясь оторвать его руки и сказать еще что-то. Они сваливаются съ дивана на полъ. Елена Николаевна начинаетъ хрипть, заглушенно стонетъ и затихаетъ въ мелкой дрожи. Сергй Петровичъ еще долго держитъ ее за горло, потомъ всматривается въ лицо, нагибается, прислушивается и вдругъ тихо начинаетъ подыматься, отступали пятясь до самаго стола. На лиц у него кривая, странная и страшная, не то улыбка, не то гримаса).

Сергй Петровичъ. Ну, вотъ… добилась!..

(Начинаетъ сзади шарить по столу, натыкается на папиросу, машинально подноситъ къ глазамъ, тупо, какъ бы не понимая, смотритъ на нее, потомъ вдругъ роняетъ, тихо опускается на стулъ и странно, точно отъ сильнаго холода, потираетъ руки, не спуская глазъ съ трупа).

ЗАНАВСЪ.

Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека