РАЗВИТІЕ И ПОРЧА.
РАЗВИТІЕ И ПОРЧА.
(Статья вторая.)
В. Португаловъ.
‘Дло’, No 12, 1870
Развитие и порча, Португалов Вениамин Осипович, Год: 1870
Время на прочтение: 39 минут(ы)
Если мы представимъ самую низшую ступень человческаго существованія, на которой едва замтны слды жизни, похожей на жизнь европейца, и затмъ поднимемся до самаго высшаго уровня цивилизованнаго быта, то вамъ прежде всего бросится въ глаза громадная разница въ матеріальномъ благосостояніи несчастнаго дикаря и развитаго европейца. Эта разница такъ велика, какъ велико разстояніе отъ безобразной, холодной и зловонной юрты до кристальнаго дворца Лондона. Собственно, въ этомъ и состоитъ главное преимущество цивилизаціи. Она увеличиваетъ удобства нашей жизни, даетъ намъ лучшія и боле легкія средства для борьбы съ окружающимъ міромъ и, дйствуя на матеріальную сторону нашей жизни, вмст съ тмъ возвышаетъ и нравственный ея уровень. Она между-прочимъ облагораживаетъ отношенія между полами. Это такое огромное преимущество культурно-историческихъ народовъ сравнительно съ дикарями, что оцнить его сразу, по одному какому-нибудь благотворному послдствію, было-бы крайне ошибочно и неврно. Кром исчисленныхъ нами выше преимуществъ, улучшенное положеніе женщины у цивилизованныхъ народовъ ведетъ за собою боле или мене нормальную плодовитость, между тмъ какъ забитая и загнанная женщина дикаря отличается крайнимъ безплодіемъ, что уже само по себ составляетъ одну изъ могущественнйшихъ причинъ вымиранія первобытныхъ племенъ. Это явленіе довольно рзко обозначается въ Полинезіи, на Марказас, въ Гава, на Таити, среди маорисовъ, а также въ Меланезіи, къ покой Голландіи и даже въ Америк. Явленіе это до того рзко бросилось въ глаза естествоиспытателямъ и путешественникамъ, что многіе изъ нихъ сочли его за особенность, исключительно свойственную низшимъ расамъ, за что-то присущее ихъ организаціи, ихъ натур. Въ самомъ дл, довольно странно, что у ботокудовъ у макузи, у большинства бразиліянскихъ племенъ, также-какъ у большинства сверо-американскихъ индйцевъ жени, имютъ очень мало дтей иди и вовсе ихъ не имютъ. Такую крайнюю безплодность причиняетъ, съ одной стороны, слишкомъ продолжительное кормленіе грудью дтей, съ другой,— нужда, рабская подавленность и вчное обремененіе непосильными трудами истощаютъ ихъ слабыя силы и кладутъ преждевременный конецъ ихъ жалкому существованію. Кром того, многія племена совершаютъ свои браки въ одномъ и томъ-же племени, а такъ-какъ нкоторыя изъ нихъ ограничиваются чуть не одной фамиліей, то можно безъ преувеличенія сказать, что они совершаютъ свои браки въ одномъ семейств. Но такое кровное и родственное сближеніе неминуемо ведетъ къ уменьшенной плодовитости, а стало бытьи къ вымиранію, какъ это замчено, по увренію Чуди, у ботокудовъ.
Слишкомъ ранніе браки — другое обстоятельство, располагающее къ безплодію, особенно у племенъ, страдающихъ недостаткомъ женщинъ. Такъ въ Гвіан у тарума за недостаткомъ женщинъ браки совершаются даже до наступленія половой зрлости. Въ нкоторыхъ мстахъ избытокъ мужчинъ и недостатокъ женщинъ, напримръ въ Новой Голландіи, имлъ послдствіемъ тотъ странный и весьма пагубный обычай, что молодыхъ двушекъ отдавали тамъ замужъ за стариковъ и только посл смерти послднихъ, когда сами женщины уже переступали за первую молодость, ихъ снова бракосочетали съ юношами. То-же было у ирокезовъ.
Что въ этой безплодности женщинъ играетъ существенную роль жалкое положеніе женщинъ, доказывается тмъ, что явленіе это совершенію измняется къ лучшему тамъ, гд положеніе женщинъ улучшено. Такъ новозеландки съ европейцами и ботокудянки съ блыми, а также, что очень важно, съ неграми даютъ очень обильный приплодъ. Это ничмъ инымъ не можетъ быть объяснено такъ врно,’какъ боле спокойною жизнью съ извстнымъ довольствомъ, какимъ пользуются женщины, соединяясь съ иноплеменниками. Утверждать, что это послдствіе помси съ высшей расой, будетъ ошибка,потому-что негры не выше ботокудовъ, между тмъ фактъ плодовитости все-таки остается и здсь въ своей сил.
Любовь или привязанность къ дтямъ, безспорно, самое безкорыстное чувство, равномрно распредленное во всемъ животномъ царств. Но чмъ отличается это чувство у человка, вполн развитого образованнаго, отъ привязанности къ дтямъ, выражаемой дикарями? Дикарь любитъ и воспитываетъ своего ребенка только въ личномъ интерес, для удовлетворенія своего самаго грубаго эгоистическаго чувства, и потому только личнымъ интересомъ руководится онъ при воспитаніи и вскармливаніи своихъ дтей. Человкъ образованный и развитый любитъ и воспитываетъ своихъ дтей въ интерес цлаго общества, съ соціальною цлью, для пользы своей страны. Это — непроходимая бездна… То человческое общество, которое выработало такой гражданскій взглядъ на дтей, стоитъ на неизмримо-высокой степени развитія, и основы его соціальнаго быта несокрушимы. Первые проблески такого строя замтны лишь въ древней Греціи въ лучшую пору ея историческаго развитія, но во всей своей сил принципъ этотъ вырабатывается новымъ свтомъ, представляющимъ наилучшую высшую форму соціальнаго строя, какой когда-либо видлъ міръ. Но дикарь выражаетъ это чувство совсмъ иначе. Онъ распоряжается своими дтьми смотря по обстоятельствамъ. Онъ ихъ, правда, любитъ со всею силою животной привязанности, но если они ему почему-либо мшаютъ, онъ спшитъ отъ нихъ отдлаться тмъ или другимъ путемъ. Такъ готентоты придерживаются стариннаго обычая, въ силу котораго они зарываютъ живьемъ грудныхъ дтей, какъ-скоро мать умерла. Если являются на скверный людской свтъ двойни, то одно дитя непремнно падаетъ жертвой. Бушмены, при семейныхъ ссорахъ, во время голода, который такъ часто посщаетъ ихъ или при столкновеніи съ врагами, спшатъ избавиться отъ лишней обузы — отъ дтей. Они это длаютъ иногда просто изъ мести, когда одинъ изъ супруговъ хочетъ насолить другому. Это намъ напоминаетъ случай, какъ одна женщина отрзала себ носъ, чтобы отомстить мужу и напакостить ему тмъ, что вс станутъ надъ нимъ трунить, что у него безносая жена. Какъ-только бушменъ предвидитъ затрудненіе въ прокормленіи себя и дтей, онъ ихъ истребляетъ. Тамъ, гд безпомощныя дти вызываютъ малйшее умственное или физическое напряженіе дикаря, къ чему онъ нисколько не привыкъ, такъ-какъ это вовсе не въ его натур, тамъ дикарь видитъ въ дтяхъ помху своей жизни и устраняетъ эту помху самымъ врнымъ способомъ.
При такомъ взгляд на дтей ничего нтъ удивительнаго, что дикарь старается задушить это злосчастное созданіе еще въ утроб матери, а потому искуственный выкидышъ сильно распространенъ между всми дикарями вообще. Явленіе это, конечно, иметъ всевозможныя варіяціи. Атопаски просто заботятся о выкидыш. Гуава большую часть двочекъ убиваютъ при самомъ акт рожденія или зарываютъ ихъ живыми въ землю, такъ-что вскармливаютъ едва половину рождающихся дтей. У племени тупи существовалъ обычай, что новорожденнаго ребенка клали на порогъ и, если отецъ поднималъ его, то это означало, что онъ признаетъ его своимъ. Въ противномъ случа ребенка убивали. Можно себ вообразить, сколько дтей истребляло такое самодурство дикарей! Племя гуай-кура просто изчезло съ лица земли, благодаря тому, что они все собирались пощадить лишь послднее дитя, а такъ-какъ очень трудно разсчитать, какое будетъ послднее, то они довели себя до того, что изчезли съ лица земли. Основаніемъ такому обычаю, по увренію индіанокъ, послужило то предположеніе, что отъ правильныхъ и своевременныхъ родовъ он старются и дурнютъ, а имъ, видите-ли, необходимо сохранить свою красоту. Въ сущности-же дло вовсе не въ томъ. Такъ-какъ они вчно. бродяжничаютъ и нердко сами мрутъ съ голода, то для нихъ дйствительно невозможно прокормить больше одного ребенка. А потому, какъ-только такая матрона чувствуетъ себя въ тягости (а не въ благословенномъ положеніи), она ложится на землю, а окружающія ее бабы отпускаютъ ей такіе сильные удары въ животъ, что вскор показывается кровь, а затмъ и несчастный плодъ. Какъ назвать эту акушерскую операцію? Исходъ ея такой-же, какъ посл цезарскаго сченія, потому-что большинство тутъ-же умираетъ, а если какая и остается въ живыхъ, то она всю свою жизнь хиретъ и чахнетъ.
Карибы всегда убиваютъ одно дитя при появленіи на свтъ двойней: съ одной стороны рожать двойни считается неприличіемъ — человкъ не крыса, не кошка, не двуутробка, на самомъ дл, чтобы сразу рожать по нскольку экземпляровъ. Съ другой стороны, кто знаетъ, не означаютъ-ли двойпи супружескую неврность. Слабыя и уродливыя дти у этихъ первобытныхъ спартанцевъ вовсе нетерпимы, а потому ихъ истребляютъ тотчасъ, чтобы избавиться отъ излишней обязанности возиться съ ними. Прекрасный полъ этихъ племенъ иметъ самыя разнообразныя настойки травъ, чтобы произвести выкидышъ, притомъ въ различныхъ мстностяхъ эта операція совершается въ различное время, смотря по тому, гд что считается цлесообразне для красоты и здоровья. Даже у культурныхъ народовъ Америки господствовалъ тотъ-же обычай. Мехиканцы смотрли на двойни, какъ на врный признакъ, означающій смерть отца или матери, а потому старались предотвратить этотъ приговоръ судьбы смертью одного изъ дтей. Въ Перу двойни также считались дурнымъ предзнаменованіемъ для родителей, почему тамъ спшили умилостивить судьбу или продолжительнымъ постомъ, или умерщвленіемъ одного ребенка. Дорійскія женщины убивали дтей, чтобъ сохранить свою красоту.
Т-же обычаи свирпствуютъ въ Новой Голландіи. Кром прежнихъ причинъ дтоубійства, здсь замчательны слдующія. Трудные роды, причиняющіе сильную боль, служатъ яснымъ доказательствомъ, что плодъ одержимъ злымъ духомъ, а потому такихъ субъектовъ немедленно убиваютъ. Той-же участи подвергаются вс дти, происходящія отъ европейскихъ родителей, если послдніе бросаютъ мать на произволъ судьбы. И вообще дти, рожденныя отъ иноплеменниковъ, особенно мальчики, немедленно истребляются, двочки же и безъ того истребляются. Такъ, каждая мать считаетъ своимъ долгомъ убить если не вторую, такъ, по крайней мр, третью двочку. Случается даже и такъ, что родители за лучшее предпочитаютъ сожрать своихъ новорожденныхъ дтей. Какъ при такихъ обстоятельствахъ ожидать приращенія, и увеличенія народонаселенія? Какого ждать добра отъ такихъ всесокрушающихъ міровоззрній? Какія преимущества можетъ прогипоставить такой народъ въ борьб за существованіе при столкновеніи съ цивилизованнымъ народомъ и какъ ему не вымирать, когда собственная умственная тупость является его первымъ и самымъ страшнымъ врагомъ.
Но нигд нтъ такого систематическаго потребленія дтей, какъ на островахъ Океаніи вообще. Такъ, въ Микронезіи ни одна мать не можетъ возростить больше трехъ дтей: всхъ остальныхъ она должна истребить. На всхъ этихъ островахъ мстное правительство заботится о предупрежденіи чрезмрнаго размноженія населенія и съ этой цлью принимаетъ мры, чтобы тмъ или другимъ путемъ устранить излишекъ. Здсь, значитъ, законъ Мальтуса практикуется de facto и господствуетъ во всей своей сил. Такая предусмотрительность нашла себ подраженіе, если не въ количественномъ отношеніи, то по меньшей мр, въ качественномъ въ систем наполеоновскаго растлванія и гнета, эта система зорко слдила, чтобы въ стран не было избытка и излишка людей интеллигентныхъ, развитыхъ и всегда старалась удалить ихъ во всевозможныя Кайены. Этимъ, конечно, достигалась та-же цль, какъ и въ Микронезіи. Какъ въ Микронезіи нельзя было опасаться избытка лишнихъ ртовъ, такъ въ наполеоновской Франціи спокойно можно было спать, пока разные Льетри удаляли излишекъ слишкомъ пылкихъ и мыслящихъ головъ.
На Таити дтоубійство до того въ ходу, что объ немъ говорятъ нисколько не стсняясь, какъ о самой обыденной вещи и, по меньшей мр, дв трети дтей истребляется съ полнйшимъ равнодушіемъ. Первые дти до третьяго включительно обыкновенно умерщвляются, двойни тоа:е самое и ужь непремнно. Отсюда, съ одной стороны, роды быстро слдуютъ одни за другими, съ другой стороны, вовсе не рдкость встртить женщину, которая обагрила свои руки кровью 4, 6, 8, 10 и даже большаго числа дтей, зато нельзя встртить ни одной почти, которая была-бы свободна отъ этой неумышленной жестокости. Тамъ была ассоціація Ареонсъ, члены которой обязаны были строго подчиняться закону, предписывавшему истребленіе всхъ дтей, и кто преступалъ этотъ законъ — немедленно былъ исключаемъ изъ общества. Какъ исключеніе, дозволялось лишь господствующимъ князьямъ оставить въ живыхъ первенца-сына, а знатнйшіе члены обязаны были старшее въ род дитя и всхъ двочекъ непремнно умертвить. На островахъ Товарищества два путешественника Вилліамо и Беннетъ хотли освдомиться, какъ сильно распространено тамъ дтоубійство. Сидя въ комнат, въ которой тутъ случайно сошлось нсколько женщинъ, они обратились къ нимъ съ вопросомъ, сколько дтей каждая изъ нихъ истребила на своемъ вку, и получили слдующій отвтъ: одна убила 9 дтей, другая 7, третья 5, вс трое вмст 21 дитя! Одна особа, умирая, созналась, что она доконала 16, а какой-то знатный начальникъ удовлетворился лишь 19 дтоубійствами. И все это длается изъ опасенія, чтобы не дать разростись народонаселенію на остров, гд отецъ, вскармливающій четырехъ дтей, считался-бы самымъ несчастнымъ страдальцемъ, до крайности обремененнымъ непомрной нуждой.
Способъ умерщвленія дтей отличается необыкновеннымъ разнообразіемъ. Какъ хотите, а изобртательность людская на гадости также талантлива, какъ и на хорошія дла, если на первыя не больше, чмъ на послднія. Дтямъ накладываютъ на ротъ мокрую тряпку или сжимаютъ гортань пальцами, или просверливаютъ голову заостреннымъ бамбукомъ еще въ утроб матеря, или въ минуту появленія на свтъ,— или наконецъ зарываютъ живыми въ землю, причемъ самая земля не касается ребенка непосредственно, а изъ нея образуютъ сводъ. Все это еще ничего. Но вотъ боле утонченная манера, достойная незабвенной инквизиціи: новорожденному ломаютъ пополамъ конечные суставы на пальцахъ рукъ и ногъ и, если младенецъ настолько упоренъ, что не соглашается испустить духъ отъ этой операціи, то ее совершаютъ дальше надъ мыщелками. Если и посл этого смерть не беретъ, то очередь за локтевымъ и колннымъ суставами. Если ребенокъ все-таки упорствуетъ и продолжаетъ жить, то, понятное дло, ничего больше не остается длать, какъ задавить его. И все это длается съ самымъ благочестивымъ намреніемъ. Какъ инквизиція сотнями сожигала еретиковъ во славу Божію, такъ и дикари совершаютъ эту чудовищную жестокость единственно изъ высокаго уваженія къ душ ребенка, ибо души умерщвляемыхъ, воображаемыя въ образ стрекозы, все-таки считаются священными и пользуются уваженіемъ. Почти въ каждой деревн, какъ въ любой европейской тюрьм палачи, находятся сейчасъ-же охотники, избирающіе дтоубійство своимъ спеціальнымъ ремесломъ. Вотъ что странно. Въ случа, если не найдется такого мастера и ребенокъ проживетъ хотя-бы четверть часа, то его уже убить никакъ нельзя и тогда онъ становится нжно любимымъ своими родителями дтищемъ. Чмъ это лучше, чмъ это уступитъ круповскимъ пушкамъ, митральезамъ, игольчатымъ ружьямъ, бомбамъ, начиненнымъ нитроглицериномъ, и другимъ изобртеніямъ, придуманнымъ, благодаря цивилизованнымъ дикарямъ, для истребленія рода человческаго? И откуда такая заносчивость у quasi-цивилизованныхъ дикарей, гордящихся этими богопротивными изобртеніями и щеголяющихъ этими безчеловчными жестокостями? И кто больше заслуживаетъ названія дикаря,— отаитянинъ, ломающій суставы новорожденнаго ребенка, или пруссакъ, толкающій въ пылающій огонь безсильную старуху? предоставляемъ судить читателю.
Одно изъ капитальнйшихъ преимуществъ, которыми цивилизація и культура наградили образованнаго человка, заключается, по нашему крайнему разумнію, въ томъ, что онъ цнитъ свою жизнь, дорожитъ своимъ здоровьемъ и съ такимъ-же уваженіемъ относится къ жизни и здоровью другихъ. Дикарь ни во что не ставитъ свое тло, у него жизнь — копейка, здоровье — предметъ, нестоющій особеннаго вниманія. Такъ-же грубо смотритъ онъ на жизнь и здоровье другихъ людей, а потому человческія жертвоприношенія, канибализмъ и самыя истребительныя воины, сопровождаемыя всевозможными варварскими пріемами, считаются у дикарей дломъ самымъ обыкновеннымъ. Такъ, во Флорид при смерти господина умерщвляли всхъ его женъ и всю прислугу, чтобъ она ему служила на томъ свт, гд она ему тоже надобится для тхъ-же цлей, какія выполняла на земл. Тамъ-же приносили въ жертву солнцу первороднаго сына. Жертвоприношенія дтей были довольно часты въ Виргиніи, въ Новой Англіи, у племени сіу. У карибовъ, при смерти воеппоцачальниковъ, нсколько женъ хоронили вмст съ нимъ живыми, а знатныхъ господъ сопровождалъ на тотъ свтъ непремнно одинъ изъ его рабовъ, котораго также живого зарывали въ землю. Все это цвточки, посмотримъ на ягодки. Человческія жертвоприношенія, которыхъ требовала религія культурныхъ народовъ Америки, превосходятъ всякое вроятіе, и происхожденіе этого обычая теряется въ самой допотопной древности. Насъ въ этомъ случа даже нисколько не утшаетъ, что явленіе это вытекаетъ изъ самой глубокой религіозности и не основывается на жестокости. Людямъ вовсе оттого не легче, что та или другая колоссальная гадость опирается на такую-же колоссальную глупость. Этимъ лишь объясняются, но нисколько не оправдываются вс человческія заблужденія. Утшительно разв лишь то, что съ успхомъ цивилизаціи глупости людскія уменьшаются въ количеств и въ размрахъ. Такъ индо-германскія племена и семиты во время оно также отличались этой дикой набожностью и истребляли другъ друга во имя религіи. Теперь, по крайней мр, это изчезло изъ общественнаго культа. Жертвоприношенія людей въ древней Мехик просто ужасны. Во время открытія Америки епископъ Зумаррага насчитывалъ до 20,000 жертвъ ежегодно, въ главномъ город и его окрестностяхъ ежегодно приносилось въ жертву 2,500. Овіедо утверждаетъ, что Монтезума ежегодно приносилъ въ жертву до 5,000, при какомъ-то праздник въ город Тласкала ежегодно падало 800 жертвъ. Въ случа какого-нибудь общественнаго несчастья, напр., засухи, неурожая, число жертвъ увеличивалось. Освященіе главнаго храма въ Тенотитлан, по словамъ Торквемады, стоило 62,344 жизней, а по другимъ источникамъ до 80,000 жизней. Изъ череповъ этихъ жертвъ устраивались пирамиды и такая пирамида въ главномъ мехиканскомъ храм содержала 136,000 череповъ. Кром того, каждый маленькій праздничекъ требовалъ хоть нсколькихъ жертвъ, а большой многихъ и очень многихъ. Смерть знатной особы была въ то-же время смертью для всхъ его женъ и рабовъ, потому-что на 4, 20, 40 и 80 день совершались по немъ тризны, стоившія жизни десяткамъ людей. Въ Гватемал кипхи и въ Никарагу толтеки также были щедры на человческія жертвоприношенія, какъ и мехиканцы. Въ Дохіи при смерти властелина любимыя имъ жены отравлялись.
Въ Перу для жертвоприношенія употреблялись военноплнные и притомъ въ особенно-торжественныхъ случаяхъ. Но при смерти любого инка до 1,000 женъ и рабовъ добровольно лишали себя жизни, чтобы и на томъ свт служить своему господину. Это платоническое холопство совершенно въ нравахъ невжественной и суеврной толпы, на какой-бы сощальной ступени она пи стояла. Больше же всего здсь доставалось на долю несчастныхъ дтей. Какъ только заболвалъ какой-нибудь знатный баринъ, тогда немедленно приносили въ жертву божеству одного изъ егэ дтей, въ полной увренности, что божество удовлетворится этой замной, замстителемъ, подставой. При выступленіи въ походъ, при заболваніи владыки и при его миропомазаніи приносились въ жертву мальчики, рже двочки, въ возраст отъ 4 до 10 лтъ и въ числ отъ 200 до 1,000. Покойнику отъ одного уха до другого проводили кровавую полосу изъ крови жертвы, все это длалось въ угоду божеству, которое особенно любило дтей. Это доказывается тмъ, что дти охотно шли на встрчу смерти: ихъ увряли, конечно, что имъ достается лучшая доля. Такое систематическое истребленіе дтей лучше всего доказываетъ, съ какимъ пренебреженіемъ относится дикарь къ своей и чужой жизни и до какого извращенія всякаго здраваго смысла можетъ донести человка одолвающая глупость.
Но нигд въ такихъ размрахъ не совершались человческія жертвоприношенія, какъ на островахъ Фиджи. Совершеннолтіе любого изъ сыновей военоначальниковъ празднуется особымъ торжествомъ. Однажды для такого празднества былъ уничтоженъ цлый городъ, вс жители умерщвлены, собраны въ кучу, на нее наложили слой рабовъ и сверхъ всего этого услся новопосвященный виновникъ торжества. Вс претерпвшіе кораблекрушеніе и приставшіе къ ихъ берегу должны быть убиты. Это ихъ неоспоримое врованіе, и кто этого не сдлаетъ, самъ можетъ претерпть кораблекрушеніе. Состарвшіеся родители погребаются заживо своими дтьми, а больныя дти своими родителями, и это по личной иниціатив и но собственному желанію жертвы, потому-что вс они глубоко уврены, что посл такого рода смерти сразу они переселяются въ иную, лучшую жизнь. Вотъ причина, почему такой обычай практикуется съ чувствомъ искренней привязанности, и отсюда, конечно, понятно, что очень мало людей умираетъ своею естественною смертью. Надъ могилой и при похоронныхъ процессіяхъ воеводъ человческія жертвы также обыкновенны, какъ и многочисленны, причемъ первенство оспариваютъ любимыя жены и боле преданные рабы. Мать, любимый сынъ которой умеръ, отправляется вслдъ за нимъ въ могилу, другъ сопровождаетъ друга. Глупыя жертвы до того уврены въ возмездіи на томъ свт, что он торопятся какъ можно скоре покончить съ жизнью, а потому жены сами налагаютъ на себя руки, если никто не хочетъ оказать имъ этой услуги. Приведемъ слдующій, весьма интересный, случай: какой-то островитянинъ Фиджи въ силу какого-то состраданія не задавилъ своего плнника и отказалъ своему божеству въ этой жертв, и что-же? божество приснилось ему, грозно укоряло его въ такомъ ужасномъ упущеніи и до того терзало его, что несчастный островитянинъ чуть не впалъ въ бшенство. О, какъ часто люди свои болзненныя, разстроенныя фантазіи принимаютъ за повелнія свыше, и какъ часто люди въ самыхъ важныхъ своихъ семейныхъ и общественныхъ длахъ руководствуются разными предчувствіями, сновидніями, грезами и ложными ощущеніями.
При закладк и освященіи домовъ и разныхъ зданій, храмовъ и прочее, считалось непремннымъ условіемъ человческое жертвоприношеніе. Обычай этотъ былъ распространенъ по всему свту. Древніе семиты строго соблюдали этотъ обрядъ. Финикійскіе города считались застрахованными отъ непріятеля, когда у всхъ городскихъ воротъ зарывали людей. У индо-германскихъ племенъ обычай этотъ былъ въ большомъ ходу, и слды его до сихъ поръ замтны: такъ, въ южномъ Гарц, самое маленькое дитя дома погружается босикомъ въ холодную воду рки, чтобы ее задержать. Тотъ-же обычай имлъ мсто и у славянъ и у кельтовъ, гд до сихъ поръ употребляютъ разныхъ животныхъ на закланіе. Это доказываетъ, что животныя здсь заступили мсто прежнихъ человческихъ жертвоприношеній. То-же значеніе, по всей вроятности, иметъ то множество череповъ, которыми украшены входы но дворецъ, городскія ворота и общественныя площади въ Дагоме и у дагомейскаго короля. Особенно же этотъ обычай доведенъ до чрезмрности на островахъ Фиджи. Тамъ всякую вновь отстроенную ладью необходимо спустить въ море по тлу живыхъ рабовъ, чтобы застраховать ее отъ бурь и несчастій. Въ каждомъ, вновь строющемся, зданіи каждый столбъ, чтобы онъ прочно держался, долженъ обхватить рабъ и заживо съ нимъ быть схороненъ, задавленъ, на что всегда можно найти охотниковъ, въ надежд на хорошее вознагражденіе въ царств тней. Въ Новой-Зеландіи средній столбъ зданія всегда долженъ былъ покоиться на цлой групп труповъ. Тотъ-же обычай и въ южной Америк: дворецъ Боготы опирался на груду двичьихъ труповъ, а фундаментъ и столбы были напитаны человческою кровью. Въ Малороссіи, при постройк дома, рабочіе вырзываютъ изъ дерева изображеніе гуся или утки я укрпляютъ это изображеніе къ верхушк лсовъ, окружающихъ зданіе. Нтъ сомннія, что это символъ прежнихъ жертвоприношеній. Вс эти странныя человческія жертвоприношенія служатъ одною изъ могущественнйшихъ причинъ вымиранія первобытныхъ народовъ и доказываютъ, съ одной стороны, какъ ничтожна жизнь людская въ глазахъ дикихъ и какъ, съ другой стороны, громадны преимущества въ этомъ отношеніи людей и народовъ цивилизаціи. Не знаешь, чему скоре удивляться, тому-ли, что первобытныя племена вымираютъ, или, врне, тому, какъ они при такихъ условіяхъ давнымъ-давно не изчезли съ лица земли безслдно. Искуственный выкидышъ, дтоубійство и жертвоприношенія, казалось-бы, достаточно свидтельствуютъ, какъ мало цнитъ дикарь человческую жизнь и какъ ничтожны въ его глазахъ именно т отношенія, которыми цивилизованный человкъ больше всего дорожитъ. Однако, въ жизни дикарей есть явленія, которыя еще рельефне характеризуютъ, какъ грубы и ограниченны ихъ понятія о жизни. Это именно война и особенно людодство, канибализмъ. Но война — понятіе весьма условное. Читатель, знакомый съ ходомъ военныхъ событій современной прусско-французской рзни, впадетъ въ грубую ошибку, если онъ подумаетъ, что дикари также запасаются разными Шаспо и истребляютъ другъ друга по всмъ правиламъ тактики и стратегіи. Тотъ способъ войны, котораго придерживаются современные представители высшей цивилизаціи, выступающіе въ открытое поле и подвергающіе свою жизнь очевидной опасности, въ глазахъ первобытнаго человка — величайшая глупость. Все искуство военнаго дикаря, по его понятіямъ, состоитъ лишь въ умньи подстеречь врага, внезапно на него напасть или устроить засаду, почему онъ старается проявить не храбрость, а быстроту, лукавство, хитрость, отвагу или смлость. Но зато у нихъ война нескончаема, потому что вчно найдется не одинъ поводъ къ войн, то у нихъ возникаютъ споры изъ-за границъ, то кипитъ въ нихъ чувство мести изъ-за кровной обиды, то они въ большинств случаевъ становятся самымъ безсознательнымъ, слпымъ орудіемъ борьбы за существованіе, выражаемой непримиримой родовой ненавистью и національной враждой. Все это ежеминутно даетъ имъ все новую и новую пищу къ самой ненасытной кровожадности. Такъ сверо-американскіе дикари очень воинственны и всю жизнь свою посвящаютъ длу взаимнаго истребленія безъ всякой благовидной причины, безъ малйшаго осмысленнаго повода. Но этотъ скрытный, можно сказать, трусливый способъ войны ведетъ къ самымъ, гибельнымъ послдствіямъ. Они ведутъ кровопролитнйшія войны, потому что неприготовленный, обезоруженный дикарь при внезапномъ нападеніи совершенно теряется и тогда врагъ не знаетъ пощады. Жены, дти, и старъ и младъ — все падаетъ подъ жестокими и безпощадными ударами врага, которому необходимо какъ можно больше скальповъ {Кожа, содранная съ головы.}, такъ какъ эта добыча считается величайшею воинскою доблестью. Въ Виргиніи, особенно у гуроновъ, женъ и дтей сперва обращали въ рабство, но если война затягивалась и об стороны ожесточались, то побдитель забывалъ всякое чувство состраданія и кровопролитіе обыкновенно продолжалось до тхъ поръ, пока рука не отказывалась больше служить отъ истощенія физической силы. Да… но этого рода война имла для дикарей всегда самое роковое значеніе, она всегда угрожала существованію цлыхъ народовъ и всегда была самою могущественною и самою непосредственною причиною вымиранія. Этимъ однимъ путемъ положительно изчезли съ лица земли цлыя племена сверо-американскихъ индйцевъ. Если къ этому присоединить еще людодство, которое, хотя у сверо-американскихъ дикарей не было слишкомъ распространено, тмъ не мене значительно проявлялось, то намъ станетъ вполн попятнымъ, что вымираніе дикихъ племенъ — явленіе слишкомъ обыкновенное и не иметъ въ себ ровно ничего загадочнаго. Тутъ даже ненужно такъ-называемаго ‘дуновенія цивилизаціи’, чтобы истребить населеніе цлыхъ полосъ земля. И дйствительно многія племена изчезли и изчезаютъ безслдно, особенно если истребленіе ихъ опирается на религіозный принципъ. Такъ, у многихъ сверо-американскихъ племенъ существо вали цлыя общества, которыя питались человческимъ мясомъ для пріобртенія какихъ-то воображаемыхъ, сверхъестественныхъ силъ. Другія племена ограничивались тмъ, что добывали лишь сердце пораженнаго ими плннаго врага и съдали или изъ мести, или въ надежд, что сила и храбрость врага перейдетъ къ тому, кто сожретъ это сердце. Такъ, цивилизованный дикарь мечтаетъ, что съ пріобртеніемъ профессорской кафедры онъ сдлается обладателемъ потребныхъ для этого качествъ и свойствъ.
Еще сильне свирпствовала война и еще боле было распространено людодство въ южной Америк. Здсь-то и жило то отвратительное племя, которое свое названіе канибалы передало самому гнусному явленію, извстному съ тхъ поръ подъ именемъ канибализма. Первоначальное мсто ихъ жительства были Антильскіе. острова. Отсюда, но разсказамъ Колумба, они длали опустошительные набги на сосднія страны, проникали подчасъ довольно далеко въ глубь материка, чтобы достать себ женъ, а мужчинъ они убивали и пожирали также, какъ и дтей, прижитыхъ съ плнными женщинами. Даже жены ихъ были страшно воинственны и до того самостоятельно дрались съ врагами, что сказаніе объ амазонкахъ, такъ часто повторяющееся въ сверной части южной Америки, вроятно, обязано своимъ происхожденіемъ этимъ необыкновеннымъ женщинамъ.
Если мы теперь обратимъ вниманіе на то, что племя туни было безумно-храбро и воинственно и что оно также, какъ и гуарана, пита лось человческимъ мясомъ, если сообразимъ, что почти вс южно-американскія племена отличались неимоврною храбростью и были между собою въ постоянной и вчной войн, такъ-какъ они вс были канибалами, особенно-же племена гуайкурусъ, тобосъ, абиноны, патагонцы и жители Огненной земли,— если сообразимъ, что вс эти племена занимались истребленіемъ мужчинъ, женъate и дтей обращала въ рабство, то намъ будетъ совершенно ясно, почему численность этихъ племенъ значительно уменьшилась и теперь продолжаетъ уменьшаться. Сильное людодство господствовало и въ Мехик. Рабы и военно-плнные, принесенные въ жертву, вслдъ затмъ были пожираемы, а у племени онитолиссъ человческое мясо открыто продавалось на рынк. Этотъ обычаи до того тамъ былъ въ обыкновеніи, что объ этомъ говорили также просто, какъ у насъ о баранин. Воображаемъ положеніе испанцевъ, когда дикари сказали имъ, что ихъ мясо горькаго вкуса!
Еще интересне военное искуство и людодство на островахъ Океаніи и въ Австраліи. Собственно говоря, въ Австраліи битвы не отличаются такимъ кровопролитіемъ, какъ теперешняя прусско-французская рзня. Тамъ обыкновенно сойдутся дв враждебныя партіи въ 200 человкъ каждая и сначала долго и сильно ругаютъ одно другую на чемъ свтъ стоитъ, потомъ он наступаютъ другъ на друга и начинаютъ метать свои копья, пока кого-нибудь не поранятъ. Тотъ поднимаетъ ужаснйшій крикъ, и тогда битва прекращается. Подумайте, какую тоску и скуку нагналъ-бы такой способъ войны на французовъ и пруссаковъ, считающихъ себя такъ далеко ушедшими въ цивилизаціи и такъ неизмримо выше стоящими австралійскихъ дикарей. Послдніе, однакожъ, не уступятъ первымъ ни въ мужеств и храбрости, ни въ сил и стойкости, а въ умньи переносить физическую боль и всякія лишенія дикари эти поспорятъ съ любымъ цивилизованнымъ народомъ Европы. При всеобщей враждебности всхъ племенъ между собою въ Австраліи, при постоянныхъ войнахъ изъ-за самыхъ пустыхъ поводовъ, и при томъ способ вести войну, котораго они придерживаются, стараясь напасть на спящихъ и безоружныхъ, ничего нтъ удивительнаго, что войны у нихъ безконечны, ибо они никогда не могутъ вполн утолить свою жажду мести. Понятно, что все это, вмст взятое, не можетъ не имть самаго пагубнаго вліянія какъ на ихъ численность, такъ и на существованіе ихъ вообще. И нтъ ни малйшаго сомннія, что эти войны — одна изъ могущественныхъ причинъ ихъ вымиранія.
Еще хуже эти отношенія въ Меланезіи. На остров Тана свирпствуетъ вчная вражда между отдльными племенами и всякое частное оскорбленіе влечетъ за собой общественную войну и ненасытнйшій канибализмъ: убитыхъ враговъ ржутъ въ куски, варятъ ихъ мясо съ корнемъ ямсъ, цвтныхъ они всегда предпочитаютъ блымъ (противны на вкусъ, должно быть) и, въ знакъ особаго расположенія къ друзьямъ и, знакомымъ, разсылаютъ имъ отдльныя порціи. На островахъ Эрроманго и Маре до того неистовствовала война и людодство, что даже не щадили ближайшихъ родственниковъ. Только-бы попались въ плнъ, — ихъ тотчасъ-же убиваютъ и жрутъ. На остров Луизіада, по увренію лучшаго знатока этихъ острововъ, Марздева. господствуетъ самый грубый канибализмъ. Тамъ пожираютъ и друга, и недруга, само собою разумется умершихъ также, какъ и убитыхъ. Обитатели острова Изабелла отчаянные воины и самые грубые людоды. Нкоторыя племена Новой Гвинеи убиваютъ всякаго, кто имъ попадется подъ руку, чтобы добыть, по возможности, больше головъ, потому что считается большимъ подвигомъ имть ихъ побольше,— и вотъ, въ силу этой одной грубой причины и исключительно для одной этой цли тамъ возникаютъ самыя упорныя и самыя кровопролитнйшія войны. Нужно-ли еще что-нибудь таинственное или загадочное для объясненія вымиранія первобытныхъ племенъ?
Каждое явленіе въ природ какъ-будто за правило себ поставило имть различныя степени, начиная отъ maximum’а и доходя до minimum’а. Взаимное истребленіе и пододство также варьируютъ въ различной форм, но нигд эти явленія не достигали такихъ формъ и не дошли до такихъ крайностей, какъ на островахъ Фиджи. Тамъ жизнь человческая потеряла всякую цнность, какъ товаръ совершенно вышедшій изъ употребленія и неимющій никакого запроса на мірскомъ рынк. Тамъ вчная война: кто-нибудь съ кмъ-нибудь да воюетъ, кто-нибудь кого-нибудь да преслдуетъ, и ужь, конечно, никоимъ образомъ не на животъ, а на смерть. Ложь, коварство, обманъ, предательство и измна какъ будто какъ тамъ и родились, выросли и воспитались до такой степени виртуозности, что довріе и безопасность тамъ немыслимы, не смютъ обнаружить тамъ и тни своего существованія. Вотъ почему тамъ никто не сметъ выйти безъ оружія изъ опасенія внезапнаго и коварнаго нападенія, даже самые ближайшіе родственники не смютъ полагаться другъ на друга: до того тамъ необходимо быть осмотрительнымъ. И это, конечно, не безъ самой основательной причины, потому-что при своихъ нападеніяхъ они не знаютъ ни малйшей пощады: все падаетъ подъ ихъ ударами, такъ: что цлыя области опустошаются и вымираютъ. При такомъ зврскомъ настроеніи, ничего нтъ мудренаго, и что людодство процвтаетъ тамъ такъ, какъ нигд больше на всемъ бломъ и черномъ свт. Въ глазахъ тамошнихъ дикарей вовсе нтъ людей, а водятся лишь дв свиньи: настоящая свинья и ‘длинная свинья’, это — человкъ. На всякомъ праздник, на любомъ банкет самое лакомое блюдо — человческое мясо. И племя, которое задаетъ такой пиръ, не останавливается ничмъ, въ случа надобности они пожираютъ собственныхъ дтей, вс же враги, попавшіе въ плнъ, вс, потерпвшіе кораблекрушеніе, безусловно съдаются. Въ случа крайности, чтобы добыть искомое мясо, первый встрчный безоружный субъектъ изъ народа становится этой жертвой, такъ однажды 16 женщинъ были пойманы и съдены. И стоитъ лишь такому пирующему племени не послать этого драгоцннаго лакомства всмъ союзнымъ племенамъ и друзьямъ, чтобы изъ-за этого возбудить самую мстительную войну. Изжареннаго еще стараются предварительно разукрасить. Ему даютъ дубину въ руки, намазываютъ лицо красной краской и надваютъ на голову парикъ. Поврьте, что еслибы у него были рога, то они наврное покрыли-бы ихъ позолотой. Бабы же собираются вокругъ, издваются надъ трупомъ и выкидываютъ самые безстыжіе па, танцуя и отплясывая самый дикій и циническій капканъ. Способъ приготовленія человческаго мяса очень разнообразенъ. Однажды умеръ сынъ одного изъ военочальниковъ. Отецъ, оплакивая невозвратимую потерю сына, вопилъ: ‘онъ былъ такъ храбръ! Бывало онъ озлится на своихъ женъ, и тогда онъ ихъ немедленно убивалъ и самъ-же пожиралъ!’. На одномъ такомъ банкет кровожадные фиджи сожрали 200 военно-плнныхъ враговъ. Кто умираетъ естественной смертью, того, собственно говоря, не дятъ, однакожъ случается и такъ, что вскрываютъ могилы и пожираютъ трупы. Но и этого мало, зврство ихъ не останавливается ни передъ чмъ. Эти Шейлоки отрзываютъ по куску мяса отъ живого врага и съдаютъ его въ его-же глазахъ! Положимъ, что основой этого каннбализма сначала была зврская ненависть, жажда мести, подчасъ хвастовство или намреніе усвоить себ свойства и качества пожираемаго, но теперь тамъ единственная причина людодства — просто пристрастіе къ человческому мясу, какъ къ вкусному лакомому блюду, которое они теперь предпочитаютъ ршительно всякому другому. А потому они никогда не дятъ его сырымъ, и вилка для этого блюда совершенно особенная: ею запрещено кушать что-нибудь другое (табу). Съ барабаннымъ боемъ приглашаютъ они своихъ единомышленниковъ и сотоварищей, а женщинъ, рабовъ и нкоторыхъ жрецовъ вовсе не допускаютъ до такихъ пирушекъ. Они конечно, оправдываютъ все это тмъ, что это они длаютъ во имя божества, которое, по ихъ понятіямъ, архи-канибалъ {Правъ Вольней, говора, что дикари создаютъ себ боговъ по своему образу и подобію.}, они увряютъ, что они посвящаютъ вс эти блюда сперва божеству, которое, конечно, отказывается жрать добытую ими пищу, и тогда лишь позволяютъ они себ състь все это. Не выбросить-же, на самомъ дл, такой лакомый кусокъ! Но чего нельзя оправдать этимъ путемъ? И какъ, на самомъ дл, этимъ путемъ не оправдать вс другія гадости, когда имъ оправдывается людодство?
Эта страшная страсть къ людодству поддерживается еще самымъ суетнымъ тщеславіемъ. Для дикаря обладать черепомъ убитаго врага — все равно, что для маршала Наполеона заполучить орденъ почетнаго легіона и вотъ почему дикари съ такимъ неистовствомъ преслдуютъ свою ничтожную и жалкую цль. Отъ души жалемъ, что этотъ обычай изчезъ у цивилизованныхъ народовъ, хотя символы его сохранились доднесь. Такъ овладть шпагой врага почти тоже значитъ, что заручиться черепомъ дикаря.
Войны дикарей имютъ еще то пагубное послдствіе, что вслдъ за истребленіемъ людей обыкновенно слдуетъ опустошеніе до тла страны. Поля, засянныя разными злаками и питательными кореньями, раззоряются до послдняго зерна, кокосовыя пальмы и хлбныя деревья срубаются до единаго, жилища сожигаются, всякія пожитки увозятся, уничтожаются — словомъ, раззореніе полное, повсемстное, и посл этого страна на многіе годы превращается въ пустыню. Но не тоже ли самое мы видимъ теперь на поляхъ тхъ двухъ великихъ народовъ, которые хвастаются тмъ, что они стоятъ во глав высшей цивилизаціи, въ чемъ, конечно, не можетъ быть никакого сомннія? Но если мы видимъ такія явленія среди дикарей на разныхъ Фиджи et tutti quanti, то мы тамъ не видимъ ни универептетовъ и академій, ни желзныхъ дорогъ и телеграфовъ, ни храмовъ наукъ и искуствъ, ни культуры и цивилизаціи.
Но довольно этихъ ужасовъ и омерзительныхъ сторонъ человка: отвернемся отъ нихъ съ такимъ-же отвращеніемъ, какъ отъ всего гнуснаго и недостойнаго людей, отвернемся отъ этихъ проявленій дикой жизни, называемыхъ человческими жертвоприношеніями, дтоубійствомъ, людодствомъ и прусско-французской рзней. Но намъ необходимо, хотя еще разъ, обернуться и взглянуть на все пройденное, чтобы къ нему не возвращаться больше. Читателю теперь должно быть ясно явленіе вымиранія, которое совершенно отлично отъ явленія вырожденія, что будетъ предметовъ дальнйшаго нашего изслдованія. Мы теперь повторимъ вкратц, что вымираніе есть неизбжный результатъ цлой группы причинъ, работающихъ заодно, неминуемымъ слдствіемъ которыхъ должно быть исчезаніе цлыхъ племенъ. Слишкомъ большая воспріимчивость дикарей къ міазмамъ, болзни, возникающія невольно при столкновеніи первобытныхъ народовъ съ цивилизованными европейцами, опустошительныя эпидеміи, неистово свирпствовавшія среди дикарей и завезенныя къ нимъ представителями цивилизаціи, полнйшее пренебреженіе и самое безчеловчное обращеніе съ больными, полнйшая безпечность дикаря и отсутствіе всякой заботы О завтрашнемъ дн, безпардонное распутство и обычный развратъ, затмъ безплодіе, искуственный выкидышъ и непомрное дтоубійство, наконецъ человческія жертвоприношенія, войны и людодство — комплектъ всхъ этихъ причинъ вмст взятыхъ — агрегатъ такихъ явленій.— Чего-же еще нужно, чтобъ народъ вымиралъ массами? Поставьте самый цивилизованный, самый крпкій, исторически развитой народъ въ такія-же условія быта и онъ также станетъ вымирать, какъ любое племя дикарей. Нтъ! хуже и скоре вымретъ. Мы смло можемъ утверждать, что никакой цивилизованной народъ такъ долго не устоялъ бы и невынесъ-бы и десятой доли тхъ невзгодъ, какія, выноситъ дикарь. Изнженное европейское общество могло бы погибнуть и отъ не сравненію слбйшихъ причинъ. Если еще что спасаетъ дикарей — такъ это — полнйшее отсутствіе психическихъ или душевныхъ страданій, Дикари, такъ сказать, страдаютъ лишь физически, а не морально. Они вымираютъ лишь отъ физическихъ непосредственныхъ ударовъ, имъ чужды моральныя и интеллектуальныя страданія — удлъ народовъ культуры и высшей цивилизаціи. Посмотрите, что сталось съ Франціей, avec cette grande nation, въ какихъ-нибудь два мсяца, когда пришлось ей испытать рядъ пораженій. Мы не позволимъ себ назвать ее въ настоящую минуту деморализованной: пусть такъ думаетъ близорукое филистерство, но она пала духомъ, она убита горемъ, ея нравственныя и интеллектульныя страданія ужасны. Ее побиваетъ не Бисмаркъ и игольчатыя ружья, а глубокая, психическая скорбь, душевная боль, какую причиняетъ безнадежная любовь, оскорбленное самолюбіе, глубоко искренній патріотизмъ изгнаннаго въ ссылку мученика своихъ несокрушимыхъ убжденіи….
Такова картина вымиранія первобытныхъ племенъ, таковы ея ужасающія причины, таковъ неизбжный исходъ ихъ быта! О неужели они такъ-таки вс и пропадутъ безслдно? Неужели ничто не способно спасти ихъ и отвратить этотъ безжалостный результатъ? Неужели цивилизація со всми своими средствами… Позвольте — мы еще ничего не сказали о томъ, какъ поступала съ ними цивилизація — мы скоро возвратимся къ этому вопросу — а пока намъ нужно сказать, въ чемъ-же преимущества собственно цивилизованныхъ народовъ сравнительно съ дикарями. Вдь большинство явленій, если не вс, описанныхъ нами изъ быта дикарей, встрчается также и у самыхъ цивилизованныхъ народовъ, такъ въ чемъ же собственно преимущества послднихъ передъ первыми? Вопросъ вполн раціональный, хотя и несовсмъ врно поставленный. Правда, людодства и человческихъ жертвоприношеній у цивилизованныхъ народовъ нтъ больше, но войны, истребительныя и опустошительныя войны до сихъ поръ тиранизируютъ человчество, а эпидеміи, нищета и бдность, искуственные выкидыши, дтоубійство, пьянство и развратъ — все это слишкомъ знакомо цивилизованнымъ народамъ, чтобъ игнорировать эти явленія и махнуть на нихъ рукой. Если же нтъ людодства и человческихъ жертвоприношеній, то давно-ли европейское общество освободилось отъ пытокъ, инквизицій, anto-daf и сожиганій на кострахъ разныхъ вдьмъ и волшебницъ. Отсылаемъ читателя за подробностями, отъ которыхъ у него мурашки побгутъ по тлу, къ Лекки {Geschichte des Ursprunges und Einflusses der Aufklaerung in Europa. Стр. 101—107.}, которыя ему вполн докажутъ, что жестокости европейскихъ народовъ до недавняго прошлаго во многомъ похожи на грубые пріемы дикарей. По громадныя преимущества цивилизованныхъ народовъ сравнительно съ дикарями въ борьб за существованіе заключаются именно въ томъ, что вс эти явленія у дикарей составляютъ господствующій элементъ, явленія эти у нихъ слишкомъ общи, обыденны и обыкновенны, между тмъ, какъ у людей и народовъ цивилизованныхъ эти явленія слишкомъ исключительны, рдки и составляютъ элементъ ненормальный. Величайшее преимущество, которымъ, по нашему крайнему разумнію, владетъ цивилизованный народъ предъ дикаремъ, это — протестъ и протестъ активный, а не пассивный. Цивилизація, просвщеніе, прогрессъ народа начинается лишь съ того момента, когда въ немъ зарождается критика и протестъ противъ существующаго зла. Возрождеіне Европы началось именно такимъ образомъ. Протестъ — могущественнйшее орудіе, двигающее прогрессъ и цивилизацію. Первобытные народы не знаютъ протеста, и у нихъ нтъ протестующихъ, у нихъ нтъ развитыхъ людей, негодующихъ на ихъ грубую и дикую жизнь и ищущихъ лучшихъ формъ существованія. Вс явленія своей жизни они считаютъ нормальными. У нихъ нтъ развитыхъ людей, выдающихся изъ общей массы и способныхъ анализировать явленія своей жизни. Оттого они вчно находятся instatu quo. Отсюда ихъ безусловная неподвижность и вчный застой. Этимъ громаднымъ преимуществомъ владютъ лишь культурные и цивилизованные народы, и этой сил они обязаны всми успхами прогресса. Почти ни одно явленіе изъ описанной нами жизни дикарей не встртило съ ихъ стороны никакого протеста, никакого противодйствія, между тмъ какъ каждый шагъ въ жизни цивилизованныхъ народовъ подвергается глубокому анализу, и малйшее уклоненіе отъ выработанной лучшими умами нормы встрчаетъ сильнйшій отпоръ и неумолкаемый протестъ. Такая рзня и зврская жестокость, какими заявляютъ себя теперь отсталые и отживающіе элементы нмецкой націи, принадлежатъ, правда, къ явленіямъ той-же дикой, неразумной и недостойной цивилизаціи жизни, но за-то все, что есть образованнаго, развитаго, честнаго, разумнаго въ Европ и Америк, громко и съ болью сердца протестуетъ противъ этой бойни, гнушается главными виновниками этого народнаго бдствія. Такимъ образомъ мы видимъ, что многія явленія изъ жизни дикарей повторяются у цивилизованныхъ народовъ, и такъ-какъ одинаковыя явленія имютъ всегда одинаковыя послдствія, то очень естественно, что т-же причины могутъ довести любой цивилизованной народъ до вымиранія и, конечно, доводятъ, если въ сред его не явится протеста, если онъ заблаговременно не приметъ мръ къ устраненію угрожающей ему опасности, къ предупрежденію преждевременной смерти. Даже дикари иногда приходятъ сами къ сознанію царюющаго среди нихъ зла и готовы остановить его. Такъ извстію, что людодство прежде было несравненно шире распространено и мстами прекратилось по личной иниціатив, безъ всякаго посторонняго вмшательства какихъ-бы то ни было миссіонеровъ, безъ вліянія христіанства, которое тоже несомннно привело въ нкоторыхъ другихъ мстахъ къ прекращенію этого отвратительнаго явленія. Какъ-только въ народ зародилось сознаніе, что такое-то явленіе компрометируетъ его человческое достоинство, и сознаніе это старается принять активную форму, то не подлежитъ сомннію, что такое явленіе исчезнетъ. Но пока протестъ замкнутъ въ самомъ себ и не выходитъ наружу изъ своей пассивной рамки, до тхъ поръ онъ не иметъ никакого значенія. Такъ, напримръ, и среди народовъ европейскихъ въ извстной масс можетъ долгое время жить протестъ безъ всякаго значенія, потому-что сама масса слишкомъ пассивна и не иметъ активныхъ, развитыхъ людей, готовыхъ заявить протестъ. Такое явленіе возможно у народа, стоящаго почти всею своею массою на самой зародышевой ступени развитія. Таковы, напр. наши раскольники.
Поэтому, хотя протестъ и есть самое капитальное преимущество, какимъ владетъ цивилизованный человкъ, но такое значеніе онъ пріобртаетъ лишь тогда, когда онъ выраженъ въ активной форм. И въ этомъ отношеніи народы Запада имютъ свое неоспоримое преимущество, и вотъ почему народамъ запада далеко до вымиранія, хотя у нихъ и повторяются многія явленія, напоминающія жизнь дикарей.
Итакъ, жестокія эпидеміи одинаково постигаютъ какъ дикарей, такъ и цивилизованныхъ народовъ, по дикари совершенно безсильны противъ нихъ и безропотно подчиняются этому бдствію, цивилизованные же народы, особенно-же цивилизованное общество принимаетъ противъ нихъ самыя энергическія мры, предупреждаетъ и предохраняетъ себя отъ появленія и развитія эпидемій. Цивилизованное общество выработало для себя общественную гигіену и въ этомъ его громадное преимущество. Голодъ, нищета и невжество одинаково посщаютъ какъ дикарей, такъ и цивилизованныхъ народовъ, по первые безпомощны и зависятъ отъ случая, вторые ищутъ самыхъ радикальныхъ мръ противъ такихъ общественныхъ бдъ и находятъ ихъ — и вотъ другое капитальное преимущество цивилизаціи. Дтоубійство, искуственный выкидышъ, безплодіе, развратъ и распутство также свойственны дикарямъ, какъ и народамъ, гордымъ своею цивилизаціею, но первые до того сжились съ этими явленіями, что они кажутся имъ самыми естественными, между тмъ какъ цивилизація энергически противодйствуетъ всмъ такимъ общественнымъ бдствіямъ, это опять-таки громадное преимущество цивилизаціи. Наконецъ, войны также гибельны какъ для дикарей, такъ и для народовъ цивилизаціи, по первые смотрятъ на воину, какъ на одно изъ условій самаго существованіи, между-тмъ, какъ всякая война вызываетъ теперь въ цивилизованныхъ кружкахъ стараго и новаго свта самый негодующій протестъ и глубокое отвращеніе къ торжеству грубой силы. Слдовательно, чмъ народъ иметъ больше такихъ преимуществъ, чмъ больше въ немъ негодующихъ элементовъ, чмъ энергичне его протестъ противъ существующихъ безпорядковъ, чмъ больше въ немъ представителей умственнаго и нравственнаго развитія, тмъ этотъ народъ сильне въ борьб за существованіе, тмъ могущественне его историческое значеніе, тмъ прочне его соціальное положеніе, тмъ счастливе онъ.
Этимъ мы закончимъ обзоръ вымиранія вообще, по факты нами представленные касаются также вопроса о будущности первобытныхъ племенъ, которымъ намъ здсь слдуетъ заняться для большей ясности самаго явленія вымиранія. Вопросъ этотъ, однакоже, требуетъ предварительнаго ознакомленія съ тми пріемами цивилизаціи, какіе употреблялись въ отношенія первобытныхъ дикарей. Обращеніе блыхъ людей съ цвтными объяснитъ намъ кое-что. Самое постыдное пятно, компрометирующее цивилизацію — это эксплуатація дикихъ племенъ европейцами. Цлые вка европейцы выдлывали съ дикарями всякія безобразія, какія только способна придумать преступная и развратная фантазія, руководимая необузданными страстями, и эти-же эксплуататоры остались правы, вышли сухи изъ воды, а дикари кругомъ виноваты, потому будто-бы, что не съумли усвоить плодовъ цивилизаціи, такъ щедро предлагаемыхъ этимъ пасынкамъ природы. Чтобы убдиться, насколько между собою солидарны народы европейской цивилизаціи, стоитъ посмотрть, какъ они вс одинаково безразсудно поступали съ первобытными племенами во всхъ частяхъ свта. Насъ здсь еще не столько интересуетъ физическое истребленіе ли карей европейцами, сколько та нравственная порча, которую внесли европейцы въ бытъ дикарей и которая окончательно и безвозвратно погубила ихъ. Намъ извстно, что готтентоты уже до знакомства съ европейцами представляли собой народъ. шедшій къ паденію и начинавшій вымирать. Сосдніе народы сжали ихъ со всхъ сторонъ, имъ не было житья, ихъ стснили въ самую жалкую кучу и порядкомъ поубавили въ числ. но все это ничто въ сравненіи съ тмъ, что съ ними выдлывали голландцы, явившіеся на мысъ Доброй Надежды въ 1652 году. Прежде всего они забрали у нихъ столько земли, сколько имъ понадобилось, а понадобилось имъ очень много, потому-что, какъ люди благороднаго происхожденіи и высокой породы, они были очень лнивы, воздлывали каждый разъ все новыя и новыя земли и предпочли заниматься скотоводствомъ, а не земледліемъ. Затмъ вовсе некстати законъ запретилъ обращать готтентотовъ въ рабство, но разв нельзя обойти законъ? И вотъ ихъ обратили въ служителей и такъ-какъ ихъ нельзя было продавать, какъ рабовъ, то съ ними обращались въ тысячу разъ хуже, чмъ съ рабами. Но въ 1796 году судьба послала спасеніе: англичане ‘эти искусные, по словамъ Расплюева, мореплаватели’, вытснили голландцевъ и заняли ихъ мсто на мыс Доброй Надежды. Сначала національная ихъ суетность сильно гнушалась недостойными поступками голландцевъ, по ма.то-по-малу они стали имъ подражать во всемъ. Недаромъ, конечно, дикари Океанія считаютъ человка ‘длинной свиньей’ — европейцы въ этомъ отношеніи нисколько получше, потому-что голландцы иначе не называли готтентотовъ, какъ ‘чернымъ скотомъ’. У одного голландца захворалъ лихорадкой ‘черный скотъ’, бывшій у него въ услуженіи. Болзнь приняла дурной оборотъ: боэръ повсилъ носъ. Его старались утшить. ‘Да чортъ съ нимъ, сказалъ боэръ: мн лишь-бы найти другого погонщика для продажи масла, а тамъ чортъ съ нимъ и съ его душой’. И это вовсе не исключительный случай, а общее воззрніе и господствующее отношеніе. А до чего простиралось истребленіе какихъ-нибудь бушменовъ, можно судить уже по тому, что одинъ весьма почтенный господинъ въ какихъ-нибудь 6 лтъ полонилъ и убилъ 3,200 бушменовъ, а другой участвовалъ въ одномъ поход, стоившемъ 2,700 бушменамъ жизни. Томсонъ зналъ одного колониста, который втеченіе 30 лтъ принялъ участіе въ 32 такихъ хищническихъ набгахъ, изъ коихъ каждый обходился въ 200 бушменовъ. Съ завоеваніемъ мыса англичанами система эта должна была прекратиться, но боэры до того привыкли къ этимъ набгамъ, что ихъ ужь никакъ нельзя было отучить отъ нея и, по всей вроятности, бушменамъ отъ англійскаго управленія досталось еще хуже, чмъ отъ голландскаго. Наконецъ боэрамъ надоли вс эти ненавистныя англійскія постановленія, и они въ числ 5,000 переселились въ Портъ Наталь, гд они свободно и безцеремонно могли продолжать свое омерзительное своеволіе. Знаете, читатели, какъ такого рода поступки называются? Неизбжная смерть отъ ‘дуновенія высокой культуры!’ Ботъ до какого безстыдства доходятъ люди, заинтересованные въ порабощеніи другихъ людей. Что-же удивительнаго, что готтентоты питаютъ теперь къ европейцамъ самую непримиримую ненависть, такъ-что едва ли возможно какое-нибудь на нихъ вліяніе. Мудрено-ли, что теперь готтентоты стали грубе, лниве и нравственно испорченне, чмъ они были до знакомства съ превосходительными и высокоблагородными европейскими барышниками. Очень ужь странно вводили христіанство голландцы среди готтентотовъ. На многихъ храмахъ гласили надписи: ‘собакамъ и готтентотамъ входъ запрещается’. Всми силами боэры старались не допустить распространенія христіанской вры среди дикарей, они запретили своимъ рабамъ и ихъ дтямъ принимать крещеніе и подъ страхомъ смертной казни запрещали имъ даже произносить имя миссіи и ея резиденціи. Голландская компанія вс усилія употребила, чтобы выжить моравскихъ братьевъ изъ среды готтентотовъ, потому-что они имли слишкомъ большое вліяніе на послднихъ. Въ 1831 г. случилось даже такъ, что готтентоты, руководимые миссіонерами, удалились и устроили поселеніе на Kot-River, гд они скоро достигли цвтущаго состоянія, и чтоже? Съ большимъ трудомъ удалось не допустить боэровъ до окончательнаго разрушенія этой колоніи, и то силою. Двсти лтъ, какъ готтентоты живутъ въ такихъ тискахъ, и все-таки еще не исчезли!
Можно отдать честь и справедливость европейцамъ, что они очень большіе мастера на гуртовыя убійства. Они смло могутъ похвалиться, что это искуство доведено у нихъ до высочайшей степени совершенства и стоитъ превыше всхъ прочихъ искуствъ. Притомъ они ни одному богу такъ врно не служатъ, какъ Марсу, и остаются всегда и везд послдовательны, потому-что они съ одинаковымъ рвеніемъ истребляютъ другъ друга также, какъ и всякія чужеземныя племена. Послушаемъ, какъ они съумли расправиться съ американскими дикарями. Нужно замтить, что индйцы сверной Америки очень привтливо встртили европейцевъ, а европейцы первые постарались разрушить добрыя отношенія. Изъ-за какого то пустого предлога они напали на племя неко,.700 человкъ пало при внезапномъ и неожиданномъ нападеніи, остальныхъ они разсяли, истребили, продали въ рабство. Англичане и испанцы первые придумали въ сверной Америк ‘благородную охоту’ на рабовъ Даже благочестивые пуритане, которыхъ ханжество также противно, какъ противно набожному еврею свиное сало, и т молили и благодарили Господа Бога за то, что онъ ниспослалъ сильную и истребительную эпидемію, обезлюдившую страну и переморившую индйцевъ сотнями. Всякій удачный походъ христіанъ противъ индйцевъ, сопровождавшійся всякими жестокостями и стоившій жизни тысячамъ индйцевъ, эти благочестивые мужи считали признакомъ божьей благодати, и на всякую неудачу смотрли, какъ на гнвъ божій, какъ на кару за ихъ собственные грхи. Удивительная логика благочестія! Часто подумывали, какъ-бы совсмъ истребить индйцевъ. Посл этого, конечно, ничего нтъ мудренаго, что еще въ нашемъ XIX столтіи правительству Соединенныхъ-Штатовъ былъ представленъ проектъ и, вроятно, не одинъ, какъ совсмъ искоренить индйцевъ. И какъ ихъ искореняли-то! Англичане долго сомнвались и колебались, совмстно-ли это съ христіанскимъ ученіемъ и съ человколюбіемъ сожигать враговъ живыми. Но такъ или иначе, а они вполн достигли цли, потому-что многія и многія мощныя племена съ корнемъ уничтожены европейцами.
Еще хуже заявляли себя европейцы въ южной Америк. Тутъ отличались испанцы, достойные подданные Филиппа II, во владніяхъ котораго хотя солнце никогда не заходило, но подданные никогда не видли его свтлымъ и чистымъ, не привтствовали съ радостью, а смотрли на него лишь сквозь черныя тучи фанатизма, преслдованія, мракобсія и въ вчномъ страх за жизнь свою. Законъ запрещалъ обращать людей въ рабство, но онъ не запрещалъ держать готовыхъ рабовъ. Законъ гласилъ: вы имете право держать у себя только тхъ рабовъ, которые были рабами у туземныхъ владтелей и вамъ проданы, какъ рабы. Кажется, чего-же больше? И испанцы отлично воспользовались этимъ постановленіемъ. Вотъ они отправляются въ походъ и лавируютъ такъ, чтобы взять въ плнъ военачальника, котораго они принуждаютъ выкупать свою свободу продажей всхъ своихъ рабовъ. Мстное управленіе признавало эту куплю совершенно законною. Если же, бывало, найдется такой дуракъ, который самъ добровольно покорится, то испанцы подъ его предводительствомъ нападали на его враговъ, чтобы ихъ обратить въ рабство. Изъ этого вытекаетъ та мораль, что какъ-бы законъ ни былъ хитеръ, но такъ-какъ онъ придуманъ людьми, то не можетъ быть, чтобъ не нашлось людей еще хитре, которые съумли-бы обойти его. Въ большомъ обыкновеніи было обрзаніе ушей и носа. Испанцы были опытные хирурги по этой части и вообще очень находчивый народъ. Такъ, законъ запрещалъ слишкомъ обременять вьючныхъ животныхъ. Ну что же? Это послужило удобнйшимъ случаемъ обратить самихъ индйцевъ въ вьючныхъ животныхъ. Ими, конечно, затыкали вс дыры: рудокопныя работы, вс домашнія черныя услуги — все возлагалось на индйцевъ, а похищеніе сабинянокъ тамъ совершалось систематически чуть не каждый день. Но индйцы были настолько глупы и неблагодарны, что были недовольны этими милыми пріемами своихъ высокихъ постителей и массами возставали. Европейцамъ того только и нужно: индйцевъ крошили, какъ капусту, хотя они подчасъ не давали спуску и своимъ эксплуататорамъ.
Та-же исторія повторялась и въ Бразиліи. Сначала, какъ водится, туземцамъ наобщали вс блага свободы, потомъ стали смотрть сквозь пальцы на ‘благородную охоту’ за людьми, а тамъ и разршили ее, потому нельзя-же иначе, и дошли до того, что въ 3 года съ 1628 по 1630 въ Ріо-де-Жанейро было продано 60,000 индйцевъ въ рабство. Вс они были изъ Парагвая. Это вызвало кровопролитнйшую расирю, въ которой, трудно сказать, кто кого перещеголялъ въ одичалости и зврств — европейцы дикарей, или дикари европейцевъ. Скоре первые. Къ счастью, подоспли святые отцы іезуиты. Они воспротивились такому напрасному пролитію крови и окончательному порабощенію туземцевъ. Они всячески хлопотали закрпостить индйцевъ для своего ордена и такъ-какъ они прикрывали эту цль всякими благовидностями, то имъ ровно ничего не удалось. Даже и теперь положеніе индйцевъ не лучше подъ владычествомъ бразильцевъ или португальцевъ, потому-что изъ всхъ европейскихъ народовъ португальцы безчеловчне и безбожне всхъ обращались съ индйцами Америки.
Для большаго успха охоты воспитали особую породу кровожадныхъ собакъ, которыя помогали своимъ столь-же кровожадными, охотникамъ вывдывать непріятельскій лагерь. Офицеры соперничали между собою такими собаками, а какой-то лейтенантъ Антоніо Перейра (да сохранитъ исторія это великое имя!) кормилъ своихъ собакъ однимъ лишь мясомъ индйцевъ, чтобы воспитать и развить въ нихъ безошибочный нюхъ. Когда съ введеніемъ боле приспособленныхъ къ труду негровъ въ индйцахъ не оказывалось надобности, то экспедиція имла цлью не плнъ безполезныхъ людей, а по возможности боле гуртовое истребленіе ихъ. Для достиженія этой цли — возможно большаго истребленія, они оставляли въ лсу платье людей, умершихъ въ осп или скарлатин, въ надежд, что индйцы присвоятъ себ это платье и между ними появятся опустошительныя эпидеміи. И надежды ихъ рдко обманывали. Точь-вточь такъ поступали англичане въ сверной Америк. О достойное соревнованіе! Еще теперь, по увренію Чуди, въ Бразиліи встрчаются личности, для которыхъ охота на индйцевъ — величайшее наслажденіе и еще недавно какой-то комендантъ напалъ на альдею, индйскую деревню, за какое-то преступленіе и, въ звакь тріумфа, принесъ съ собою триста ушей. Тамъ и до сихъ поръ водятся самые закоренлые фанатики, которыхъ девизъ ‘истребить альдею’. Это ихъ единственная мечта, которая ихъ вдохновляетъ, чаруетъ. Такъ, недавно снарядилась тамъ съ этой цлью экспедиція. Ночью окружили обреченную на жертву альдею и едва начало свтать, они напали на спящихъ, такъ-что съ восходомъ солнца дымились лишь окровавленные и разтерзанные трупы. Читатель, вы не подумайте, что мы передаемъ вамъ эпизодъ изъ современной прусско-французской бойни. Бдные индйцы, не подозрвая и не предчувствуя угрожающей имъ гибели, спятъ себ беззаботнымъ сномъ, и вотъ являются европейцы, овладваютъ предварительно всмъ оружіемъ индйцевъ и отправляютъ ихъ спать вчнымъ, непробуднымъ сномъ. Въ живыхъ оставляютъ лишь дтей и женщинъ, которыхъ продаютъ въ рабство. И въ большинстве случаевъ, единственная причина, побуждающая напасть и уничтожить беззащитную альдею — страсть къ добыч, захватить дтей, продать въ рабство и выручить деньги. Все это творится въ конституціонной Бразиліи противъ природныхъ обитателей страны!
Такой-же участи подверглись храбрые арауканы, которые въ теченіе 200-лтней ожесточенной борьбы отстаиваютъ у испанцевъ свою независимость. Храбрые арауканы теперь почти совсмъ одичали. Напрасно было-бы искать въ нихъ прежнихъ храбрецовъ и мужественныхъ воиновъ. Неистовыя жестокости европейцевъ и вчная война исказили это благородное племя и низвели его на степень самыхъ грубыхъ дикарей. Пусть-же вся тяжесть этого безстыдства падетъ на главныхъ виновниковъ этой несправедливости, на европейцевъ!
Какъ обращались съ ними испанцы — лучшимъ примромъ можетъ послужить слдующій разсказъ очевидца. Маіоръ Родригецъ преслдовалъ какое-то небольшое племя индйцевъ. Долго онъ искалъ это племя, которое тщательно укрылось отъ вражескихъ преслдованій. но ему удалось поймать изъ этого племени одну женщину съ сыпомъ и маленькой дочкой. Никакія угрозы и никакія общанія не могли побудить эту несчастную выдать своихъ. Тогда заставили сына стать на колни и разстрляли его въ глазахъ матери и сестры. Тмъ не мене женщина оставалась непоколебимою. Тогда и ей приказали стать на колни, чтобы умереть, малолтняя дочь не выдержала, взмолилась и общала открыть убжище отца и братьевъ. Мать бросилась на нее и хотла ее задушить, разгнванная, но ее оторвали отъ двочки, отправились въ указанное ею направленіе, а мать все продолжала осыпать ее самыми адскими проклятіями за трусость и измну. Несчастная мать должна была быть свидтельницей избіенія всхъ членовъ ея семейства и сама послдняя испустила духъ, проклиная прощальнымъ взглядомъ всю Европу съ ея цивилизаціей, съ ея гнусной ложью и съ ея безчеловчною и зврскою жестокостью. И это опять-таки далеко не единственный и исключительный случай, а явленіе, которое совершается сплошь и рядомъ. Посл этого насъ хотятъ уврить, что невольничество есть лучшій исходъ, какого можетъ желать цвтной человкъ при столкновеніи съ блымъ. И это называется ‘дуновеніемъ высокой культуры’, которую не могутъ претворить, усвоить, впитать, вынести дикари. Къ сожалнію, эти жертвы европейской эксплуатаціи не могутъ утшить себя даже тмъ, что между истинными представителями европейской цивилизаціи и ея заднимъ, скотнымъ дворомъ разныхъ барышниковъ и маіоровъ, въ род Родригеца, лежитъ цлая пропасть.
Ботокуды также терпли сильное гоненіе отъ европейцевъ, іезуиты за нихъ вступились и давай ихъ обращать въ христіанство. Но способъ, которымъ они производили крещеніе и какимъ домогались его, былъ для дикарей самымъ тяжелымъ испытаніемъ. Они ихъ нагоняли, ловили и при малйшемъ сопротивленіи запирали въ карцеры, гд держали ихъ до тхъ поръ, пока дикари не соглашались принять крещеніе. Хотя испанскіе законы и запрещали такой способъ обращенія, но тмъ не мене онъ былъ въ полномъ ходу.
Въ Калифорніи тоже очень оригинально обращали іезуиты индйцевъ въ христіанство. Если, бывало, кто изъ туземцевъ противится новому ученію, его заключаютъ въ тюрьму и морятъ голодомъ нсколько дней, потомъ показываютъ ему кусокъ мяса, чтобы ему дать понятіе о томъ, какое хорошее житье его ожидаетъ у миссіонеровъ и этимъ путемъ его заманивали обратиться въ христіанство. Пойманныхъ бглецовъ пороли и били палками, чему подвергали даже женщинъ, и прившивали имъ тяжелые желзные шесты, чтобъ отнять у нихъ возможность къ бгству. Прозелиты обыкновенію служили благочестивымъ отцамъ миссіонерамъ, какъ рабы, поэтому нисколько не удивительно, что туземцы употребляли вс средства, чтобы избгнуть въ предлагаемой имъ религіи и навязываемой европейской культуры. Но лучшимъ средствомъ избгнуть того и другого оказалась для нихъ смерть. Они въ миссіяхъ умирали en masse. Болзни тамъ не выводились и смертность съ каждымъ годомъ возрастала. Въ 1786 году окрестили 7701 индйца, изъ нихъ въ короткое время умерло 2388. Въ 1813 году окрестили 57,328 и изъ нихъ умерло 37,437. Но это еще было милостиво, потому-что когда миссіи въ Калифорніи были упразднены въ силу измнившихся политическихъ событій, положеніе туземцевъ значительно ухудшилось. Начались страшнйшія охоты на рабовъ или просто травля людей, ихъ рубили, гд только настигали, безъ различія нола и возраста. Одинъ испанскій генералъ научилъ военному строю калифорнійцевъ и образовалъ изъ нихъ солдатъ, но, убдившись, что они очень наметались въ военномъ дл, онъ испугался ихъ и веллъ всхъ изрубить. Читая эти описанія, какъ прикажете поступать: смяться или плакать? А разв Наполеонъ III не трусилъ своихъ собственныхъ солдатъ?!
Но хуже всего европейцы дали себя знать культурнымъ народамъ Америки, съ которыми впервые они познакомились. Завоеваніе Мехики стоило гораздо большаго числа людей, чмъ сколько ихъ пожертвовано было богамъ во все время существованія мехиканскаго государства. Кортесъ и его послдователи не давали пощады ни женщинамъ, ни дтямъ. Кортесъ раздлилъ всхъ мехиканцевъ между испанскими завоевателями и роздалъ ихъ въ качеств прислуги, такъ-что какъ высшая аристократія, такъ и простонародье должно было выполнять для своихъ новыхъ господъ самыя тяжелыя работы, что съ непривычки дйствовало на нихъ самымъ пагубнымъ образомъ. Кто не повиновался или кто отказывался взносить подати изъ-за какихъ бы то ни было причинъ, продавался въ рабство. Но налоги были вообще очень тяжкіе и взыскивались съ необыкновенною строгостью. Многіе туземцы съ отчаянья лишали себя жизни, другіе отказывались производить потомство или прибгали къ искуственнымъ выкидышамъ, чтобы избавить своихъ дтей отъ невыносимо-тяжкаго ига. Къ тому-же еще были разрушены вс водопроводы, вслдствіе чего страна обратилась въ пустыню. Ко всему этому вскор присоединилась святая инквизиція, которая дйствовала такъ ревностно, что сожигала по 100 еретиковъ заразъ — словомъ, на несчастныхъ мехиканцевъ сразу обрушилась такая бездна несчастій, что едва-ли какой-нибудь народъ въ свт въ состояніи былъ-бы вынести такое тлетворное ‘дуновеніе высокой культуры’, и они вымирали массами. Ужь если чему удивляться, такъ скоре тому, что, несмотря на такую цивилизацію, народъ до сихъ поръ сохранилъ еще остатки своего прежняго существованія, Та-же исторія повторилась и въ Перу, чему ручательствомъ служитъ одно имя Пизаро. И эта процедура вдь длилась не день и не годъ, а цлые два, три вка… Есть чмъ похвастать европейцамъ!
Трудно сказать, кому изъ европейскихъ народовъ принадлежитъ пальма первенства въ дл распространенія описанной нами цивилизаціи и въ надленіи дикарей ‘дуновеніемъ высокой культуры’. Голландцы, англичане, испанцы, португальцы и французы не уступятъ въ этомъ отношеніи другъ другу ни одного лавроваго листочка изъ своей славы. Но къ прискорбію и русскіе не безъ грха. Камчадаламъ и алеутамъ выпало первымъ на долю воспринять плоды цивилизаціи изъ рукъ именитыхъ русскихъ воиновъ и разныхъ промышленниковъ. Атласовъ, открывшій Камчатку въ 1699 г. и назначенный правителемъ края въ 1706 году, до того свирпствовалъ во ввренномъ ему кра, что его собственные подчиненные, казаки, возстали противъ него и завладли полуостровомъ. Но несчастнымъ камчадаламъ отъ этого не стало лучше. ‘Спин одинаково больно, кто не держитъ кнутъ’, говоритъ геніальнйшій русскій публицистъ, и казаки, разъ привыкшіе къ убійствамъ и крови, зврски деспотствовали среди камчадаловъ. Исторія этого полуострова, со дня открытія и до 1731 года, есть рядъ злодйствъ, убійствъ, возстаній и неистовыхъ кровопролитій. Наконецъ терпніе камчадаловъ лопнуло, и они возстали въ всемъ пространств полуострова, какъ одинъ человкъ. И вотъ, несмотря на то, что камчадалы дикари, они однакожъ настолько были разумны, что успли составить на всемъ полуостров заговоръ и сохранили его въ глубокой тайн, такъ-что такой прыти никто отъ нихъ не ожидалъ, и Берингъ, бывшій тогда тамъ съ войсками, никакъ не подозрвалъ, чтобы они были способны на такія энергическія предпріятія. Заговоръ, однакожъ, охватилъ весь полуостровъ и былъ до того хорошо организованъ, что съ удаленіемъ Беринга вс русскіе съ женами и дтьми были истреблены или взяты въ плнъ. Но Берингъ какъ-то возвратился, и тогда расплата была коротка…
Почти вся Океанія въ различной степени подверглась той-же участи. Въ Меланезіи, напр., мстному населенію много вреда причинили торговцы сандальнымъ деревомъ, обыкновенно англійскіе или американскіе капитаны, которые прибгали къ самымъ омерзительнымъ и гнуснйшимъ насиліямъ, чтобы добыть нужнаго товару. Присвоивая себ это дерево въ собственность везд, гд они только находили его, они естественнымъ образомъ вызывали туземцевъ на бой. Газъ, во время такой схватки, туземцы скрылись въ пещеру въ близь лежащей гор, матросы настигли ихъ, зажгли огонь у входа въ пещеру и задушили дымомъ всхъ укрывшихся въ пещер.
Въ Покой Голландіи образованные англичане поступали съ туземцами самымъ варварскимъ образомъ. Полнйшее своеволіе — единственное явленіе, съ которымъ могли хорошенько ознакомиться туземцы. Наймутъ кого на работу,— и въ большинств случаевъ ничего не платятъ, или, во всякомъ случа, несравненно меньше, чмъ европейскому работнику. Понятно, что туземцы предпочитаютъ нищенствовать и шататься безъ дла, чмъ работать даромъ. Везд и во всемъ англичане обращалась съ ними, какъ съ дикими животными, а потому они съ отвращеніемъ смотрли на прививаемую имъ культуру, хотя они довольно способны воспринять ее и развиваться. Лордъ Грей разсказываетъ случай, какъ одинъ туземецъ, получившій хорошее европейское образованіе и проявившій извстную долю дарованія, плюнулъ на все и возвратился къ своимъ въ дикіе первобытные лса. Кто-же позволитъ себ порицать его? Среди своихъ онъ нашелъ семью, почести, пріобрлъ, имущество, а въ колоніи его презирали, онъ былъ голъ, одинокъ, ничто. ‘И я бы такъ поступилъ’, говорить лордъ Грей.
Туземцы Тасманіи, которые были еще миролюбиве новоголландцевъ, уже не существуютъ боле. Это — дло европейскихъ рукъ.
Что особенно вредило всмъ народамъ Океаніи, такъ это, конечно, колоніи преступниковъ. Тутъ европейцы строго придерживались малороссійской пословицы ‘отъ тоби небоже, то мыни негоже’. Все, что выплевывало европейское общество, отправлялось туда цивилизовать дикарей. Какъ эти подчасъ совершалось, можетъ пояснить слдующій примръ. Преступникъ вручаетъ туземцу заряженное ружье и уговариваетъ его, чтобы онъ выстрлилъ самъ себ въ ухо, если хочетъ испытать пріятное ощущеніе, чтобы склонить къ этому, онъ сначала выстрливаетъ незаряженыымъ ружьемъ себ въ ухо. Понятное дло, что тасманіецъ застрлился и палъ самой жалкой жертвой самаго гнуснаго обмана со стороны представителя европейской цивилизаціи.
Когда колонія туда прибыла, то одинъ офицеръ вздумалъ позабавиться и угостить картечью мирныхъ чадъ очаровательной природы. Неистовства долго длились, наконецъ мирныя дти не вынесли и возстали, чтобы пасть безвозвратно. Великій англичанинъ Дарвинъ съ горечью сознаетъ, что вся вина въ ихъ вымираніи всею своею тяжестью падаетъ на его соотечественниковъ. Нигд истребленіе туземныхъ обитателей не совершалось съ такою жестокостью и нигд, ихъ такъ систематически не доконали до послдняго, какъ въ Тасманіи. Несмываемое пятно на ХІХ-омъ вк. Вчный упрекъ ему! Все нами здсь приведенное, казалось, должно бы убдить каждаго, что нечего обвинять первобытныхъ народовъ въ неспособности усвоивать себ плоды цивилизаціи. Не они чуждались культуры, а культура всегда и везд отшатывалась отъ нихъ!
До сихъ поръ мы описывали прямые и непосредственные удары, которые причиняли европейцы первобытнымъ племенамъ, но мы не коснулись вреднаго вліянія безнравственности мнимой европейской цивилизаціи. Понадобились-бы цлые фоліанты, чтобы описать послдствія той нравственной порчи, которую вносили европейцы въ жизнь и соціальный бытъ дикарей. И вліяніе этой нравственной порчи неизмримо хуже и глубже поражало, чмъ физическія страданія. Послднія дйствовали, какъ острая болзнь, которая, разъ поразивъ организмъ, оставляетъ его въ поко, первыя бередили организмъ хронически, отравляя вс соки его, какъ злокачественная язва, какъ разъдающій ракъ, какъ венерическая зараза.
Вс жестокости и злодйства, которыми надляли европейцы первобытныхъ народовъ, еще полбды, но нравственное растлніе, привитое къ нимъ, едвали излечимо. Были моменты въ исторіи, когда человческое общество подвергалось страшному истребленію, но оно совершалось въ силу нравственной идеи и потому ударъ былъ временный, безъ дурныхъ послдствій, и какъ только ударъ миновалъ, общество быстро оправлялось, уходило впередъ и становилось еще могущественне прежняго. Какъ часто упрекали французскую революцію или Петра Великаго въ кровопролитіи и при этомъ упускали изъ виду, что эти ужасныя кровопролитія имли всегда временный характеръ и были лишь минутнымъ несчастьемъ, но они не портили нравственно массы народной на нсколько поколній, между тмъ, какъ благодтельныя послдствія такихъ историческихъ явленій, какъ французскій переворотъ XVIII вка или Петръ Великій, чувствуются до-сихъ-поръ чуть не въ каждомъ уголку земного шара. Изъ этого, однакожъ, не слдуетъ, чтобы цль оправдывала средства или чтобы мы оправдывали эти явленія исторической необходимостью, мы только констатируемъ фактъ и говоримъ, что изъ двухъ золъ все-же лучше выбрать меньшее. Какой-нибудь Наполеонъ, можетъ быть, меньше истребилъ людей, чмъ французская революція, но онъ нравственно растлилъ, можетъ быть, не одно поколніе. Но когда эти два фактора соединяются вмст — и физическое истребленіе и нравственное растлніе, тутъ ужь ничего не подлаешь. Остается одно — пропадать, хоть будь семи пядей во лбу. У первобытныхъ же народовъ не то что семи пядей, а лба-то совсмъ подчасъ нтъ. Гд-же имъ было бороться съ такими могучими силами, и что оставалось имъ длать, какъ не вымирать, вымирать и вымирать…
Несправедливость, оказанная европейцами первобытнымъ племенамъ, еще и потому заслуживаетъ строжайшаго порицанія, что она въ высшей степени вредна самимъ-же европейцамъ, и, конечно, никто не станетъ утверждать, что истребленіе первобытныхъ племенъ можетъ принести европейцамъ какую-бы то ни было пользу. Европейцы, еслибъ они даже поставили себ задачей распространеніе цивилизаціи, не должны были бы упускать изъ виду, что природа не любитъ однообразій, и насильно навязывать другимъ свое выработанное вками — значитъ стремиться подвести всхъ и все къ одному уровню, сравнять все, что, по меньшей мр, невозможно и немыслимо. Цивилизація, какъ плодъ высшаго развитія культурныхъ народовъ, есть та могущественная сила, которая сближаетъ людей, бывшихъ, въ естественномъ состояніи, во враждебныхъ отношеніяхъ. Она группируетъ въ органическое цлое разрозненные элементы и придаетъ человческому обществу прочность и независимость и длаетъ возможнымъ, что огромное количество спящихъ силъ становится свободнымъ. Освободившіяся силы и влекутъ общество къ высшему развитію. Цивилизація, слдовательно, одна даетъ возможность раскрыть, проявить и обнаружить дятельность человческаго духа. Но такую дятельность, въ различной степени и разнообразной форм или въ большей или меньшей мр, способенъ проявить каждый народъ. А потому главная задача цивилизованныхъ народовъ въ отношеніи нецивилизованныхъ состоитъ лишь въ томъ, чтобы имъ передать хорошія стороны цивилизаціи, а не истреблять ихъ самыми могущественными средствами, какими надлила ихъ цивилизація. Цивилизованные народы должны при этомъ постоянно имть въ виду, что ничто такъ не вредитъ развитію, какъ возвратъ въ дикое состояніе, потому-что это нравственное паденіе слдуетъ, съ возрастающею скоростью, обыкновеннымъ законамъ паденія. Грубое обращеніе съ дикарями прямо повлекло европейцевъ назадъ, и продолжительное варварское истребленіе дикарей имло своимъ первымъ послдствіемъ нравственное паденіе самихъ европейцевъ. Цлые отдлы образованныхъ народовъ, въ силу причиненной дикарямъ несправедливости и благодаря своей лности и любостяжанію, впали въ крайнее варварство или остановились въ развитіи. Такъ голландцы на мыс Доброй Надежды, испанцы, португальцы и отчасти англичане въ Америк потеряли значеніе цивилизованныхъ народовъ и значительно приблизились къ тмъ, которыми они прежде такъ гнушались. Вчное проливаніе крови и постоянныя убійства сдлали ихъ равнодушными къ человческимъ страданіямъ и наполнили ихъ душу зврскою жестокостью. Съ другой стороны разнообразіе окружающей насъ природы не допускаетъ однообразіи въ цивилизаціи. Разнообразныя способности и свойства дикарей продуктированы втеченіе вковъ естественными условіями каждой страны и имютъ везд свое незамтное значеніе и полновсное достоинство, которымъ скоре слдуетъ пользоваться, а не пренебрегать. На всемъ земномъ шар происходитъ работа: кому суждено, чтобъ у него преобладала физическая работа, — кому умственный трудъ достался въ преимущественный удлъ, у одного производительне умственный трудъ, у другого физическій, а у иного оба рода работы въ полной гармоніи. Но пока suum cuique. Крайнимъ температурамъ тропическихъ и полярныхъ странъ суждено проявить преобладающую продуктивность матеріальныхъ силъ, умренному же поясу — интеллектуальныхъ силъ. Высокая степень развитія интеллектуальныхъ силъ едвали возможна подъ тропиками, гд крайняя температура дйствуетъ разслабляющимъ образомъ какъ на туземцевъ, такъ и на европейцевъ. Но такъ-какъ европеецъ все-таки сразу нигд не можетъ аклиматизироваться, то въ личномъ интерес европейца, чтобъ ему туземецъ былъ всегда и во всемъ помощникомъ и другомъ. Во сколько было-бы лучше для всхъ колоній, еслибъ вмсто кровопролитіи, туземцы нашли въ переселенцахъ наставниковъ, а переселенцы въ туземцахъ помощниковъ и интеллигентныхъ рабочихъ. Отсюда понятно, насколько практичнй для европейца заботиться о сохраненіи и развитіи туземныхъ племенъ.
Хорошее знакомство съ окружающей природой, которымъ обладаютъ естественныя племена,— такой кладъ, которымъ никакъ не слдуетъ пренебрегать. Вдь нкоторые изъ нихъ создали такую богатую и оригинальную культуру, что разрушеніе ея навсегда останется невознаградимою потерей для человчества. Даже мехиканская мораль достигла такой чистоты, что многіе ея принципы едвали уступятъ христіянскимъ. Во всякомъ случа, въ интерес цивилизаціи имть самые разнообразные центры культуры. Человчество отъ того можетъ лишь выиграть. Различіе культуръ иметъ ту неоспоримую выгоду, что ихъ взаимное столкновеніе, соревнованіе, соперничество, конкуренція, самостоятельное творчество обогащаютъ и разнообразятъ человческій интеллектъ до безконечности, а это въ конц концовъ приводитъ лишь къ стройному и разнообразному въ однообразіи развитію.
А потому все, что осталось отъ первобытныхъ племенъ (а осталось гораздо больше, чмъ думаетъ читатель) должно быть пощажено. Борьба за существованіе и естественный подборъ сдлаютъ свое дло безъ насильственнаго вмшательства человка. Нечего его торопить и черезчуръ ему споспшествовать. Сильнйшіе и безъ того побдятъ слабйшихъ, они распространятъ свое могущество и, во всякомъ случа, будутъ господствующими. Но это сдлается само собою, безъ опіума, безъ огня и меча, безъ всякихъ насильственныхъ мръ. Средство въ рукахъ людей, но цивилизованные народы должны выказать свое превосходство надъ первобытными племенами не въ физической, все уничтожающей и все сокрушающей, сил: превосходство ихъ должно выражаться въ умственномъ и нравственномъ совершенств. Вотъ единственное орудіе, которое вправ цивилизованные народы пустить въ ходъ въ своей борьб за жизнь съ дикими народами.
Что-же нужно сдлать, чтобъ поднять духъ первобытныхъ народовъ и не дать имъ погибнуть окончательно? А все то, что нужно сдлать вообще для спасенія каждаго народа. Хотите поднять духъ этихъ народовъ?… Вызовите въ нихъ чувство собственнаго достоинства, устраните навязанные имъ такъ щедро пороки и подйствуйте на ихъ хорошую сторону, оживляя и укрпляя ее. Необходимо ихъ прежде сдлать людьми, а потомъ уже христіанами, говоритъ Герландъ. Для этого необходимо обезпечить ихъ естественныя права, признать неприкосновенною ихъ собственностью почву, на которой они живутъ, и строго слдить за тмъ, чтобы колонисты не причиняли имъ нималйшей несправедливости,— иначе говоря, поставить на мст всерастлвающаго принципа эксплуатаціи и анархіи принципъ человческой и соціальной солидарности. Понятное дло, что такихъ людей, какъ лордъ Грей, немного найдется, но все-же государства, владющія колоніями, могутъ установить такое управленіе, которое гарантировало-бы туземцамъ и личность и собственность ихъ. Но до сихъ поръ англійскіе и вообще европейскіе матросы руководствовались лишь однимъ правомъ.— правомъ насилія, правомъ сильнаго. Преступленія, совершаемыя ими, остаются безнаказанными, между тмъ какъ малйшее преступленіе со стороны туземцевъ въ отношеніи европейцевъ наказывается съ строжайшею жестокостью. Такая несправедливость явно свидтельствуетъ о нравственной несостоятельности самихъ европейцевъ и одинаково вредна какъ тмъ, такъ и другимъ. Какое понятіе могутъ себ составить цвтные люди о нравственности блыхъ, когда имъ приходится быть свидтелями слдующей катастрофы. На одномъ изъ острововъ Микронезіи какой-то купецъ продалъ огнестрльное оружіе враждебному племени. Король веллъ его убить. Тогда весною 1867 г. прибылъ англійскій военный корабль ‘Персеусъ’ подъ начальствомъ капитана Стевенса, чтобъ потребовать возмездія. Изслдовавъ дло, Стевенсъ убдился, что купецъ поступилъ безчестно, продавая оружіе врагамъ, тмъ не мене онъ ршился строго наказать (для примра, значитъ) виновныхъ и потребовалъ казни короля. Островитяне, угрожаемые непобдимою армадою военнаго корабля, ршились не сопротивляться, но просили, чтобы приговоръ надъ королемъ, по крайней мр, исполнили матросы корабля, но на это Стевенсъ никакъ не хотлъ согласиться. ‘Островитяне сами должны его казнить’. И островитяне сами казнили своего короля. Но этого мало. Островитяне провозгласили своимъ королемъ самого капитана. Стевенсъ возложилъ на свою главу корону и поспшилъ de facto доказать, что онъ вполн достоинъ своего предшественника и уметъ пользоваться своимъ правомъ, какъ слдуетъ. Тотчасъ онъ издалъ декретъ, которымъ всмъ подданнымъ повелно было доставить на бортъ корабля куръ, лицъ, плодовъ и всего, чего можно было достать. Все было немедленно и безпрекословно исполнено. Конечно, все это досталось королю безъ всякой платы, хотя нкоторыхъ-то подданныхъ, особенно усердныхъ, импровизированное величество и вознаградило всякими бездлушками, ножиками, ножницами и т. п. Собравъ дань, король удалился, предоставивъ туземцамъ выбрать себ короля по своему вкусу.— Это постыдное дло совершилось на глазахъ всей образованной Европы, подъ эгидой англійскаго флага, и вс газеты передавали этотъ фактъ, какъ забавный анекдотъ, какъ молодецкую штуку! Такъ поступать значитъ топтать ногами свое собственное національное значеніе и достоинство. Такъ поступать значитъ оскорблять чувство справедливости и гуманности. И это длаетъ не Нагиба Степановъ, а представитель пресловутой поборницы человческихъ правъ Англіи, и во имя справедливости. И такой пошлый поступокъ приводитъ въ восторгъ всю европейскую публику! Пока будутъ имть мсто такія явленія, до тхъ поръ первобытнымъ племенамъ нечего ждать добра, до тхъ поръ и европейцамъ нечего хвастать, что они въ нравственномъ отношеніи ушли дальше дикарей.
Правительства и общества развитыхъ людей должны употребить вс свои силы, чтобы искоренить вс эти несправедливости. Такія улучшенныя отношенія поднимутъ нравственность самихъ европейцевъ, подвинутъ ихъ дальше по пути прогресса, и тогда цивилизація принесетъ всему человчеству несмтное благо. Мы нисколько не впадемъ въ преувеличеніе, если скажемъ вмст съ Герландомъ, что все совершенное въ Европ для нравственнаго возвеличенія блыхъ въ той-же мр отразится и на цвтныхъ.
Позитивная философія, устами de Pompery утверждаетъ {La Philosophic positive. 1870. No 5. Стр. 277.}, что ‘только сентиментальнымъ людямъ непріятна та истина, что chaque peuple n’а gnralement que le gouvernement qu’il mrit’. De Pompery можетъ насъ причислить къ сентиментальнымъ людямъ, по приведенные нами факты и обобщенія даютъ намъ право придти къ другому заключенію. Мы убждены, что нтъ на всемъ земномъ шар ни одного народа, который не заслуживалъ-бы лучшаго соціальнаго строя, чмъ тотъ, который онъ иметъ. Данныя, нами приведенныя, вс прямо говорятъ въ пользу этого положенія.