Рассказы о сибирских золотых приисках, Небольсин Павел Иванович, Год: 1847 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 34 минут(ы)

РАЗСКАЗЫ О СИБИРСКИХЪ ЗОЛОТЫХЪ ПРІИСКАХЪ.

Статья четвертая.

Городъ Томскъ.— Мха.— Чай.— Палы.— Ачинскъ.— Минусинскъ.— Карату въ.— Инородцы.— Народы татарскіе.— Преданіе о Якутахъ.— Самоды.— Остяки.— Калмыки и ихъ бытъ.— Дзюнгорскіе двоеданцы.— Монголы.— Буряты и ихъ бытъ.— Тунгусы.— Князь Гантимуръ.— Бытъ бродячихъ Тунгусовъ.— Алтайскіе каменьщики.— Шаманъ.— Покореніе инородцевъ, ихъ раздленіе и права.— Распространеніе христіанства.— Чудскіе города.— Развалины.— Надписи.— Копи.— Курганы.— Пещеры.— Минеральныя воды.

Городъ Томскъ, основанный, какъ уже замчено, въ 1604 году, во времена Петра-Великаго, вмщалъ въ себ около двухъ съ половиною тысячь жителей {П. С. З. Р. И. No 3380. Просвщенія 1843, No 2.}, въ 1840 году въ немъ считалось до 12,000 жителей {Журналъ Министерства Народнаго Просвщенія.}, нын же, особенно въ зимнее время, когда въ Томскъ съзжаются золотопромышленной, ихъ управляющіе и прикащики и возвращаются ходившіе на пріиски въ работу здшніе мщане, — общее число жителей города Томска, не исключая городовыхъ казаковъ и войсковыхъ чиновъ, можно положить до 20,000 душъ. Въ Томск есть гимназія съ пансіономъ, три уздныя и два приходскія училища. Въ нихъ воспитывается круглымъ числомъ въ годъ до 350 учениковъ {Отчеты г. министра народнаго просвщенія за 1843, 1844 и 1845 года.}. Впрочемъ, изъ этого не слдуетъ заключать, чтобъ просвщеніе тихо подвигалось впередъ: это доказываетъ только родительскую слабость, неохоту разстаться съ дтищемъ, котораго съ малыхъ лтъ пріучаютъ быть практически-полезнымъ отцу на поприщ его промышленыхъ занятій. Но вообще говоря, грамотность въ Сибири сильна, даже въ деревняхъ, въ крестьянскомъ сословіи, первая забота отцовъ о томъ, чтобъ ихъ дти, особенно мальчики, непремнно знали грамоту и цифирь, необходимую при всхъ разсчетахъ, въ этомъ отношеніи, Сибиряковъ можно раздлить на умющихъ читать и писать, на умющихъ разбирать только церковную печать и на знающихъ одн цифры и незнающихъ грамоты.

Во всей Сибири городъ Томскъ славится своимъ дтскимъ пріютомъ, устроеннымъ здсь на капиталъ, пожертвованный д. с. с. Ал. Ст. Завилейскою и содержимымъ щедрыми и весьма-значительными приношеніями попечительницы пріюта, кол. сов. Ал. Пав. Асташевой. Пріютъ этотъ, подъ непосредственнымъ распоряженіемъ просвщенной смотрительницы Кат. Ив. Рексъ и наблюденіемъ попечительницы, поставленъ на такую степень совершенства, управляется съ такою любовію и заботами объ укорененіи въ сердцахъ юныхъ питомцевъ правилъ строгой нравственности и пріобрлъ такое довріе отцовъ и матерей семейства, что родители съ весьма-достаточнымъ, даже богатымъ состояніемъ изъ Барнаула, Омска и другихъ городовъ, добиваются изъ всхъ силъ чести помстить туда дтей своихъ.

Томскъ иметъ свой банкъ, подъ названіемъ Общественнаго Сибирскаго Банка, и ссужаетъ своими капиталами преимущественно золотопромышлениковъ, которые, по смотря на разлившееся всюду богатство, очень-часто нуждаются въ деньгахъ… Это съ перваго раза должно показаться страннымъ, особенно, когда со всхъ сторонъ поминутно слышишь и даже самъ видишь, что въ Сибири деньги ни почемъ, и капиталъ въ-десять тысячь рублей серебромъ по считается деньгами. Деньги дйствительно ни почемъ въ Сибири — въ-слдствіе всеобщаго направленія золотопромышлениковъ поставить на своемъ и во что бы ни стало пріобрсть все необходимое для разработки пріисковъ, приносящихъ двсти-триста процентовъ. Но деньги не всегда могутъ быть въ наличности, особенно если взять во вниманіе незапасливость, неразсчетливость и надежду на авось. Золотопромышленикъ сдаетъ свое золото въ конц золотопромышленаго года, начинающагося съ перваго числа октября, и сдаетъ его въ Барнаул, естественное дло, что онъ не можетъ въ ту же минуту получить за него деньги, выдающіяся изъ Санктпетербургскаго Монетнаго Двора: онъдолженъ необходимождать, пока это золото прійдетъ въ Петербургъ и пока тамъ произведутъ ему контр-пробу для того, чтобъ сдлать правильную поврку — сколько въ принадлежащемъ промышлевику золот заключается чистаго золота, сколько серебра и сколько другихъ примсей и за тмъ произвести точный разсчетъ, какая ему слдуетъ въ выдачу сумма денегъ, за вычетомъ податей и другихъ расходовъ. Эта операція продолжается нсколько недль и даже мсяцевъ, считая тутъ и дорогу и вспомнивъ, что контр-проб въ Петербург должны подвергнуться нсколько сотъ слитковъ, въ которые обращено разсыпное золото еще въ Барнаул. А между-тмъ, съ первыхъ чиселъ сентября золотопромышленику крайне нужны деньги: онъ долженъ сдлать 10-го сентября окончательный разсчетъ своимъ рабочимъ за ихъ труды, чтобъ ни одному изъ нихъ не! остаться должнымъ ни копейки иначе никто не пойдетъ къ нему въ работу, или, можетъ случиться, обнаружится даже общее неудовольствіе и бунтъ. Посл 10-го сентября золотопромышленикъ долженъ раздать задатки тмъ, кого онъ найметъ въ работы на будущее лто: пропустишь удобное время — останешься безъ рабочихъ. Въ это же время должно закупить провіантъ и фуражъ для будущихъ операцій, раздать часть суммъ и употребить ихъ на прочія закупки. Въ этихъ предварительныхъ занятіяхъ проходитъ вся осень, и зимою все должно быть доставлено на пріиски. Тутъ деньгами нуждается каждый: и беззаботный мстный золотопромышленикъ, и управляющій какой-нибудь компаніи, котораго петербургскіе доврители не снабдили своевременно денежными средствами. Каждый готовъ дать какіе угодно проценты, чтобъ только совершенно обезпечить себя въ своихъ операціяхъ. Поэтому вс и хлопочутъ заблаговременно заложить квитанцію на сплавленное въ Барнаул золото въ Общественномъ Сибирскомъ Банк, чтобъ избжать потери времени при пересылк его для залога въ Коммерческомъ Банк въ Санктпетербург, впредь до полной уплаты сумть за золото изъ Монетнаго-Двора. Кому деньги слишкомъ къ-спху — тотъ по невол долженъ обратиться къ ростовщикамъ, которые удятъ подобныхъ рыбокъ и прославляютъ свое занятіе, а оно, какъ извстно, прибыльне всякихъ золотыхъ розсыпей: ни гильдейскихъ повинностей, ни другихъ податей, ни риску — ничего тутъ не нужно, одни только чистые барыши.

Томскъ состоитъ изъ трехъ частей: Татарской-Слободы при възд въ городъ: это предмстіе Томска, высшій классъ населенія живетъ на той сторон рчки Ушайки, на которой господствуетъ возвышенность, носящая названіе Юрточной-Горы. Здсь, въ недавнія еще времена, была густая роща, которой слды видны понын около мужскаго монастыря съ одного края и противъ зданія присутственныхъ мстъ съ другаго. На Юрточной-Гор поселился цвтъ всего Томска. Квартиры здсь очень-дороги и за одну комнату съ приличными перегородками и со службами берутъ по 15 р. с. въ мсяцъ. Прочіе жители и торгующее сословіе живутъ на противоположномъ берегу Ушайки, осняемомъ высокою Воскресенскою-Горою на вызд въ Красноярскъ. Въ этой части города помщаются два гостиные двора, каменный и деревянный, уцлвшіе отъ пожара, и нсколько площадей. На главной же площади былъ устроенъ олимпійскій циркъ, котораго наздники и наздницы, въ дни представленій, разъзжали по городу въ костюмахъ дикихъ Индійцевъ, при звукахъ двухъ пронзительно-вывшихъ трубъ.

Въ этомъ город сильное вниманіе зазжаго человка обращаютъ на себя грубые нищіе, цлое утро они ходятъ по городу, громко стуча въ окна нижнихъ этажей и съ крупной бранью отходя отъ домовъ, обыватели которыхъ глухи къ прошеніямъ этихъ тунядцевъ, сильныхъ и здоровыхъ, но пренебрегающихъ трудами и работой.— Въ Томск много Татаръ и Башкировъ, они разносятъ по домамъ для продажи низкіе сорты чаевъ, дурные халаты, разные ковры, моржанъ или корольки, ожерелья изъ китайскаго мрамора, и продаютъ вс эти рдкости въ десять разъ дешевле запрошенной сначала цпы.— Татарки занимаются исправленіемъ нкоторыхъ медицинскихъ операцій и славятся искусствомъ приставлять піявки.— Здшнія торговки, исправляющія должность встовщицъ, свахъ и коммиссіонершъ по разнороднымъ порученіямъ, промышляютъ преимущественно промномъ чепчиковъ на бличьи мха и цвточнаго чая на башмаки и другія мелочи,’ продажею китайскихъ матеріи фанзы, чучунчи и канфы. Фанза и чучунча идутъ иногда на блье охотникамъ до шелковаго блья, что сравнительно стоитъ гораздо-дороже голландскаго полотна, котороо тамъ въ рдкость, кинфа же, или китайскій атласъ, изъ куска котораго выходятъ два салопа, далеко уступаетъ въ превосходств хорошему атласу нашихъ фабрикъ и скоро счется.— Томскія мщанки-двушки имютъ обыкновеніе, идя въ храмъ Божій, распускать волосы по плечамъ, не заплетая ихъ въ косы, и покрывать голову маленькимъ платочкомъ, но вечерамъ въ хорошую погоду он собираются группами у воротъ пріятельскихъ домовъ и безъ умолку ревутъ, или, по-нашему, распваютъ разныя псни.— Евреевъ въ Томск довольно, но почти вс они заняты постоянными трудами и занимаются ремеслами, изъ которыхъ на первомъ план стоитъ работа дрогъ — общеупотребительнаго по всей Сибири экипажа, въ род нашихъ старинныхъ линеекъ, донын употребляемыхъ въ имніяхъ нкоторыхъ помщиковъ. У него ходъ тарантаса, то есть, дв оси, передняя и задняя, соединенныя между собой пятью долгими палчинами, или длинными и толстыми березовыми шестами, на эту связь прикрпляется дрожечный кузовъ, продолженный до безконечности, отъ задней оси до передней, аршина на четыре. На этихъ дрогахъ можетъ спокойно умститься до двнадцати человкъ сдоковъ.— Здшніе обязательные торговцы, по полученіи новыхъ транспортовъ съ ирбитской ярмарки, дарятъ своихъ постоянныхъ и значительныхъ покупателей дорогими въ Томск гостинцами — морожеными яблоками и лимонами, сморщенными и гнилыми грушами, затвердлыми московскими сайками и сухарями, а иногда, какъ самою драгоцнною рдкостію — кислыми апельсинами.-Въ Томск замчательны также, въ аристократической части города, лучшая изъ гостиницъ, содержимая старымъ петербургскимъ знакомцемъ, Албиносомъ, и иностранная мангазея Французскихъ винъ изъ Казани, женевскихъ часовъ изъ Петербурга, парижскихъ бронзъ изъ Москвы, англійскихъ пальто изъ Риги, бразильскихъ брильянтовъ изъ Варшавы и разныхъ нмецкихъ хитростей — г. Фохта.

Зданія, замчательныя въ Томск по своей красот, на Юрточной-Гор, новый соборъ, еще не конченный вчерн, огромный домъ присутственныхъ мстъ, домы съ садами и оранжереями гг. Асташова и Горохова, обладающаго богатою коллекціею китайскихъ рдкостей, на противоположной сторон рки Ушайки домъ градскаго общества и нсколько домовъ наслдниковъ купца Неупокоева. Эта часть много пострадала отъ пожара, бывшаго въ Томск въ 1845 году, 17-го іюня, и истребившаго семь кварталовъ по направленію рки Томи, но въ томъ же году она начала вновь обстроиваться, когда погорлые жители были обрадованы августйшею помощію Государя. Посланный отъ Его Величества съ капиталами курьеръ въ дв недли, если еще не мене, явился изъ Петербурга въ Томскъ, проскакавъ четыре тысячи съ половиною верстъ.— На Воскресенской-Гор замчательны по своей архитектур православная церковь, католическій косцёлъ, въ которомъ священниками въ прежніе годы были іезуиты, и домъ конторы золотопромышленика каммергера и командора Бекетова, обладавшаго въ томскомъ округ весьма-большимъ числомъ пріисковъ, пріобртшихъ извстность наружнымъ богатствомъ и изяществомъ амбаровъ и жилыхъ домовъ.

Находясь, такъ-сказать, въ сердц Сибири подумаешь, что тутъ очень-легко запастись мхами для себя или для знакомыхъ. Однакожь, нтъ: въ Томск мховъ не достанешь, есть мха въ Сибири, но вовсе не такіе, какихъ бы желалось. Яргаки, нчто въ род халата, выдлываемые изъ коневой шкуры, привозятся сюда изъ Казани и носятся одними лакеями, и то когда нтъ морозовъ. Дахи, или шубы изъ выдланной шкуры дикой козы, лося или сохатаго, какъ ихъ здсь называютъ, шерстью вверхъ и безъ подкладки, очень теплы въ самые сильные морозы, но ихъ носитъ только простой народъ, извощики, и притомъ, съ ними должно обращаться очень-бережно: снимать на холоду и прятать подальше отъ сырости и тепла, а не то шерсть вылзетъ, и шуба пропадетъ. Бличьи мха идутъ подъ мужскіе халаты и подъ шубы небогатыхъ людей, мхомъ бурундука обшиваютъ женскія кацавейки, которыя въ Сибири не выходятъ изъ моды: но въ этомъ мх тепла никакого нтъ. Овчинъ, заіічьихъ и волчьихъ мховъ, и безъ Сибири везд много, медвжьи шубы не красивы, да ихъ мало и видно. Въ тайг медвдь часто попадается, но его на пріискахъ не бьютъ: во время похода по лсу, дай-Богъ, чтобъ незваный гость самъ не тронулъ, а то гд съ нимъ справиться! Часто ружья нтъ у путника, а иногда и есть оно, да черезъ пять человкъ у шестаго, и то или вовсе не заряжено, или заряжено дробью, или пистона не надто, а еще чаще — храбреца на медвдя не найдется сразиться съ нимъ на узенькой таёжной дорог, гд двоимъ рядомъ не прохать. Во время пріисковыхъ работъ — пріискателямъ не до медвдя. Случается, что онъ и на пріискъ пожалуетъ, и хозяйскую лошадь или рогатую скотину испортитъ въ то время, когда они пасутся не въ дальнемъ отъ пріиска разстояніи, а все-таки хозяинъ пріиска не ршится отправить людей для наказанія нарушителя общественнаго спокойствія, потому-что всякій золотопромышленикъ дорожитъ каждымъ рабочимъ не въ-отношеніи какой-нибудь филантропической идеи, а въ томъ разсчет, что рабочіе и на охот, и на работ дятъ одинаково сытно, а въ-продолженіе того времени, пока они съищутъ медвдя и, Богъ-всть, убьютъ ли еще его, — они наработаются вдоволь и добудутъ столько золота, чего и не стоитъ медвдь со всми его предками и потомками. Мало теперь Сибиряковъ, которые встарину, съ одной рогатиной, одни, безъ помощниковъ, вступали съ медвдемъ въ рукопашную: это ужь не прежній народъ, не храбрые удальцы, а люди положительные, ищущіе чего-нибудь существеннаго! Теперь почти одни инородцы ловятъ пушныхъ зврей, преимущественно соболя, блку и лисицу. Но и соболь, и блка, и лисица далеко удалились отъ жилищъ человческихъ, лсные пожары и шумъ отъ работъ на золотыхъ пріискахъ и поисковыя партіи зологопромышлениковъ годъ-отъ году прогоняютъ звря дальше и дальше. Однакожь, пушные зври ловятся и теперь ясачными, во этихъ промышлениковъ стерегутъ купцы, которые, съ врожденною Сибирякамъ топкостью, мастерски обдлываютъ эти дла, скупаютъ мха въ одн руки и отправляютъ ихъ въ Рассею. Порядочнаго мха въ Сибири и не купишь, а если и прійдется по случаю достать то очень-дорого, и несравненно дороже той цны, по которой мха продаются въ Москв или Петербург, притомъ же, въ Сибири не умютъ порядочно ихъ выдлывать, исключая однихъ шкуръ сохатаго. Зажиточные люди ходятъ въ енотовыхъ шубахъ, отъ насъ же къ нимъ высылаемыхъ.

Хорошаго чая тоже нтъ въ Сибири, преимущественно въ Томск и Красноярск. Высшіе сорты чаевъ только провозятъ по Сибири изъ Кяхты въ Нижній-Повгородъ, и большинству, какъ говорится, не удастся понюхать ханскихъ сортовъ. Охотники выписываютъ чай для своихъ семействъ изъ Иркутска или изъ Кяхты. Въ Томск только одинъ оптовой торговецъ, но онъ не торгуетъ въ разницу, и потому Шелунги, или какого-нибудь особеннаго въ этомъ же род — здсь достать невозможно. Чай, здсь продаваемый въ ящикахъ китайской укладки, посредственнаго достоинства, носитъ ‘фамилію Ши-ми-чеи-дзи и стоитъ отъ десяти до двнадцати рублей серебромъ за ящикъ въ 2 ¹/₂ фунта вса, двойные ящики стоютъ двадцать-пять или тридцать рублей серебромъ, глядя по покупателю: съ богатаго подороже. Тотъ чай, который чайные караванные прикащики продаютъ подъ названіемъ совочнаго и цвточнаго, выгодне покупать у нихъ-самихъ или у торговокъ, чмъ у купцовъ, которые обыкновенно берутъ рубля два барыша на фунтъ, но этого сорта чай очень-невысокаго-достоинства, очень-простъ, что называется — людской, и если называется цвточнымъ, то, вроятно, потому только, что продается завернутымъ въ цвтной, темно-розовой бумаг, не иначе.

Есть еще одинъ родъ чая, который въ Петербург неизвстенъ: это кирпичный, преимущественно употребляемый монгольскими племенами, его пьютъ и русскіе крестьяне, но исключительно на золотыхъ пріискахъ. Чай этотъ варятъ въ котлахъ, на вод, рдко на молок, и прибавляютъ къ нему соли и коровьяго масла. Онъ чрезвычайно-питателенъ.Съ примсью поджаренной муки, чай этотъ называется затураномъ. Кирпичнымъ онъ названъ потому, что является въ торговл въ плотномъ вид, полуфунтовыми массами, въ плиткахъ, и приготовляется изъ грубыхъ листьевъ чайнаго дерева.

Разсыпной чай началъ входить во всеобщее употребленіе со временъ Петра-Великаго, а до того времени онъ продавался въ аптекахъ какъ лекарство, противодйствующее вліянію заразительнаго воздуха и вина. Кирпичный чай былъ издавна извстенъ пограничнымъ казакамъ въ Сибири. Въ 1638 году русское посольство, бывшее у Алтыи-Хана на южномъ рубеж Западной-Сибири, устыдилось принять поднесенные ему въ подарокъ двсти башей чаю, потому-что чай этотъ казался слишкомъ-ничтожнымъ и неуважительнымъ. Изъ такого отзыва заключаютъ, что тогда были уже извстны чаи высшихъ сортовъ. Въ 1654 году, боярскій сынъ Байковъ, отправленный во времена царя Алекся Михайловича въ Китай, въ дневник своемъ упоминаетъ объ угощеніи его тамъ чаемъ, какъ о вещи весьма-обыкновенной. Въ 1674 году, чай въ московскихъ аптекахъ продавался по 30 копеекъ за фунтъ {Журн. Мин, Внутр. Длъ 1843 года, No 7-й.}.

Про совочный чай караванные прикащики разсказываютъ, что онъ берется изъ цльныхъ цибиковъ, отъ каждой изъ шести сторонъ, — на совки, для пробы, и пробы эти составляютъ собственность прикащика. Не знаю, правда ли это, а только караванные прикащики, вроятно съ большаго барыша, отчаянно кутятъ по дорог. Останавливаясь по деревнямъ, они нарзываются простой сивухой, а по городамъ пользуются полною свободой холостаго дикаря, ухарски разъзжаютъ съ юными Сибирячками цлый день на извощикахъ, которые тамъ очень-дороги, и, въ заключеніе, напиваются до-нельзя шампанскимъ. Особенная, страшная попойка, когда Томь и Обь совершенно очистятся отъ льда. Здсь чай, пришедшій изъ Кяхты сухимъ путемъ, нагружается въ особо-устроенныя суда и идетъ водой до Тюмени, перваго отъ Петербурга города Тобольской-Губерніи, а оттуда его везутъ дале въ Россію.— Во время нагрузки и приготовленій къ отъзду, въ-продолженіе цлой недли по берегу Томи собирается все городское населеніе, нсколько хоровъ, или врне — артелей псенниковъ, изъ числа судорабочихъ, распваетъ въ разныхъ мстахъ русскія псни (сибирскихъ псень нтъ) при выстрлахъ изъ ружей или Фальконета, которымъ каждое судно вооружено. Бахусъ, Амуръ, а съ ними и Меркурій, въ своемъ двойственномъ значеніи покровителя торговли и воровства — вотъ три божества, которымъ въ эти дни толпы народа приносятъ постоянныя жертвы. Все дышетъ и сіяетъ весельемъ, хотя не весьма чистымъ, псни, крикъ и гамъ разбушевавшихся гулякъ слышатся далеко за полночь.

Выхавъ изъ Томска, я отправился на минусинскій пріискъ по систем рки Амыла, на который мн надлежало посмотрть.

Я халъ всю дорогу во время паловъ, или огня, который жители пускаютъ по степямъ и лсамъ, выжигая такимъ-образомъ старую траву и способствуя лучшему росту новой. Правда тутъ не обходится иногда безъ лсныхъ пожаровъ, да на это не слишкомъ смотрятъ, въ Сибири, особенно въ Восточной, въ любомъ округ можно встртить огромныя пространства выжженнаго лса: полувковыя и вковыя запрещенія на счетъ сохраненія лсовъ давно вышли изъ памяти {П. С. 3. Р. И. 8881 и 18334.}, и палы до-сихъ-поръ не выходятъ изъ употребленія.

Прозжая ночью по горнымъ скатамъ или спускаясь въ пространную долину, не налюбуешься этою естественною иллюминаціею. Струйки огня, какъ свтящіеся зми, пробираются между травой разнообразными зигзагами. Съ одного конца яркой линіи свта, огонь, не находя для себя пищи, мгновенно потухаетъ, съ другаго конца онъ быстро перемняетъ направленіе только-что взятое, кидается въ сторону и жадно бжитъ впередъ, пожирая новую пищу. Огонь является въ тысяч мстахъ, чертитъ безтолковые вензели, выбираетъ себ мстечко, гд бы можно было ему перебжать дорогу, часто раздляющуюся на нсколько втвей, которыя сходятся посл въ одинъ путь и, разъигравшись въ сухой трав, не щадитъ ничего, все истребляетъ. Но это только ночью. Днемъ хать такими мстами очень-непріятно. Запахъ гари довольно отвратителенъ, воздухъ длается спертымъ, синее небо скрывается за тучами дыма, яркое солнышко выглядываетъ какимъ-то рыжимъ пятномъ, мстоположенія не красивы и исчерчены черными кругами отъ выгорлыхъ травъ.

Прохавъ пограничные столбы Томской Губерніи, я вступилъ въ первый городъ Енисейской-Губерніи, Ачинскъ, и очутился на территоріи Восточной-Сибири. Разницы съ Западной Сибирью мало: все, кажется, одинаково, что тамъ, что здсь — одн вороны не одинаковы. Въ Западной-Сибири вороны, какъ вороны, такія же, какъ и везд, а въ Восточной-Сибири он ршительно черныя, самаго густаго чернаго цвта и до мертвечины и тому-подобныхъ лакомствъ такъ падки, что почти подъ каждымъ городомъ, и довольно часто, можно встртить ихъ цлыми арміями и быть свидтелемъ жестокой войны между воронами и галками. Предметомъ битвы бываетъ разная падаль, которую жители стащутъ, или свезутъ съ улицы, да и бросятъ на поле, тутъ же, близехонько, но все таки за городомъ,— хоть въ пятидесяти саженяхъ, да за городомъ. И это длается въ полномъ сознаніи исполненія полицейскихъ распоряженій! Въ ямы не зарываютъ — хлопотъ много, да и къ-чему лишать цлое сословіе хищныхъ пернатыхъ куска хлба: Поэтому нисколько и не удивительно встртить тутъ бездну череповъ бдныхъ Йориковъ конской или свиной породы и вспомнить арію изъ’ Руслана и Людмилы’: ‘о поле, поле! кто тебя усялъ мертвыми костями?…’

Ачинскъ старый городъ, онъ уже лтъ двсти стоитъ на Чулым, образующемъ здсь хорошую пристань. Основаніе его относятъ къ 1641 году, когда здсь выстроенъ былъ еще только острогъ. Разоренный Киргизами, онъ возобновленъ былъ въ 1682 году. Мстоположеніе его довольно-пріятно. Городъ этотъ, однакожь, не процвтаетъ, хотя и иметъ къ тому вс средства, изъ которыхъ главное — водяное сообщеніе съ Волгою, прерываемое только верстъ на шестьдесятъ волокомъ между рками Турою и Чусовбю. Ачинскіе мщане прежде занимались исключительно хлбопашествомъ, но золотопромышленость переманила къ себ вс руки — и Ачинцы пошли на пріиски, гд они успли избаловаться и усвоить себ кой-какія дурныя наклонности, каковы усиленное пьянство, картежничество, непокорность. строптивость и кража золота, за что, однакожь, они рдко попадаются въ руки правосудія, частію отъ безпечнаго надзора своихъ начальниковъ, частію отъ длежа барышами съ прочею братіею и отъ искусства совершенно скрывать слды преступленія, на частныхъ же золотыхъ пріискахъ постояннаго осмотра рабочихъ не бываетъ, да никто, еслибъ и захотлъ, не ршится на это, потому-что рабочіе поднимутъ тревогу и если теперь же самовольно не разойдутся, то на будущее время никто не наймется къ этому хозяину.

До-сихъ-поръ отъ самой Казани я халъ все на востокъ, здсь, въ Ачинск, надлежало своротить на югъ и пробираться черезъ Минусинскъ въ Каратузъ.

Минусинскъ — окружный, или, по-нашему, уздный городъ Енисейской Губерніи, городъ новый, только съ 1822 года возвышенный на эту степень изъ деревни Большой-Минюсы. Не будь здсь золотыхъ пріисковъ — вкъ бы ему быть деревней. Но вотъ что значатъ обстоятельства: завелось въ округ свое золото — сюда нахала цивилизація со всми своими принадлежностями, хорошими и худыми, явились потребители высшаго полета — и сюда стали ящиками возить шампанское, подраздляя его на три разряда: на клико перваго сорта, просто клико и просто шампанское.

Минусинскъ — городокъ чистенькій, съ небольшимъ народонаселеніемъ около тысячи человкъ, занимающихся преимущественно хлбопашествомъ, которымъ Минусинскій-Округъ изобилуетъ, картофель разводится здсь тоже весьма-усердно. Сбытъ хлба на золотые промыслы какъ у себя, такъ и внизъ по Енисею, приноситъ жителямъ большія выгоды. При всемъ томъ жители не такъ испортились отъ близкаго сосдства золотыхъ промысловъ, пьянство, развратъ и воровство не развиты еще здсь въ той степени, до которой дошли нкоторыя другія мста, посщаемыя людьми, побывавшими на золотыхъ пріискахъ, особенно на богатыхъ.

Городъ этотъ стоитъ на песчаной степи, заросшей полынью, и отъ-того сливки здсь прегорькія. Въ немъ одна только церковь, есть домъ полиціи съ каланчей и — роскошь маленькихъ городовъ фонари, никакъ цлая дюжина, которые зажигаются только въ самые торжественные дни. Гостинницъ нтъ: прізжіе останавливаются, какъ это обыкновенно ведется, начиная еще съ города Перми — на постоялыхъ дворахъ. Прислуживаетъ всегда прекрасный полъ, берутъ отъ двухъ рублей до двухъ съ полтиною ассигнаціями съ человка: тутъ и квартира, и приборъ для чая, и обдъ, и ужинъ. Во время моего пребыванія въ этомъ город, что продолжалось однажды цлый мсяцъ, каждый день мн подавали: въ обдъ — щи и жареную утку, въ ужинъ — жареную утку и щи, другихъ перемнъ ле было.

Каратузъ — крайнее русское селеніе въ этомъ направленіи, между Минусинскомъ и китайской границей. Это казачій Форпостъ, резиденція золотопромышлениковъ, а попросту сказать, деревня. Нсколько десятковъ казаковъ, исполняющихъ полицейскую обязанность, не придаютъ особеннаго колорита этой мстности, во особенность свою Каратузъ пріобрлъ при развитіи въ этомъ краю золотой промышлености. Онъ замчателенъ тмъ, что золотопромышленики выстроили здсь себ хорошіе домы, основали складочныя мста, завели конторы и исключительно тутъ производятъ свои распорядительныя операціи. Отъ-того вс подобныя Каратузу крайнія къ пріискамъ деревни со складочными мстами и называются резиденціями, то-есть факторіями, въ какихъ бы округахъ они ни были учреждены. Въ-продолженіе цлаго года резиденціи эти кипятъ жизнію: здсь происходятся заподряды товаровъ, пріемъ ихъ изъ другихъ деревень, наемка рабочихъ, иногда разсчетъ ихъ, отправка тяжестей на пріиски, зимою въ узенькихъ саняхъ, въ которыя лошади впрягаются гусемъ, одна за другой, а лтомъ на вьючныхъ лошадяхъ,— и вс другія предуготовительныя распоряженія. Исполнительныя операціи золотопромышлениковъ, то-есть поиски, разработка и добываніе золота производятся на самыхъ пріискахъ, въ мстахъ вн человческихъ жилищъ, въ глубин горъ, въ глуши, въ долинахъ удаленныхъ отъ деревень часто верстъ на двсти, на триста, въ тайг, то-есть въ двственныхъ черныхъ лсахъ, жилищ однихъ бродячихъ инородцевъ, которые, конечно, отсюда удаляются и занимаютъ другія мста, гд ничто не можетъ мшать ихъ обычнымъ занятіямъ и гд зврь еще не разогнанъ постояннымъ присутствіемъ человка и безпрестаннымъ шумомъ и грохотомъ, которымъ обыкновенно сопровождаются пріисковыя работы.

Инородцевъ я встртилъ еще въ Минусинск, здсь, въ Каратуз, я видлъ ихъ больше и замтилъ, что физіономіи тхъ и другихъ весьма-различны и даютъ поводъ къ несомннному заключенію, что въ этомъ краю разсяны разныя совершенно-отдльныя другъ отъ друга, племена. Живутъ они въ коническихъ урасахъ, шалашахъ изъ тонкихъ жердей, воткнутыхъ подъ угломъ въ землю и соединенныхъ между собою противоположными концами, а сверху обложенныхъ искусно содранною корою. Управленіе инородцами этого края сосредоточено въ трехъ степныхъ думахъ: Койбальской, Бачинской и Сагайской, гд имъ ведутся точные списки.

Я видлъ множество кургановъ, уставленныхъ по угламъ высокими каменными плитами ребромъ и расположенныхъ правильными улицами съ замтною симметріей), видлъ невдомыя мн надписи на утесистыхъ берегахъ Енисея и, замтивъ между ними русскія слова, обозначавшія фамилію извстнаго путешественника г. Щукина, начертавшаго ихъ на неприступной скал, задумалъ-было самъ увковчить тутъ же свое имя, но, поразсудивъ, что для достиженія желанной высоты въ глазахъ потомства — надо было прежде, кром потери времени, разъ двадцать умереть, разбивъ голову объ окраины береговыхъ камней или погибнуть въ пучинахъ Енисея,— я убдился, что потомство не заслужило еще подобной жертвы съ моей стороны, и затю свою оставилъ.

Въ бытность мою въ этихъ краяхъ, пріхалъ туда же какой-то путешественникъ, которому вдругъ, безъ всякихъ приготовленій, пришла въ голову мысль заняться изслдованіями объ инородцахъ. Не зная, съ какой стороны приняться за это дло, онъ сталъ разспрашивать о нихъ у здшнихъ жителей. Узнавъ отъ нихъ, что это все Татары, все Чудь, путешественникъ нашъ замтилъ весьма-основательно, что здшніе Татары не похожи на казанскихъ Татаръ, торгующихъ мыломъ и халатами. Чтобъ познакомиться съ ними поближе, онъ ршился разговориться съ первымъ полудикимъ, который ему попадется и въ этихъ видахъ встртился съ широкоплечимъ молодцомъ. Голова у него была не бритая и украшена длинными черными волосами, глаза большіе темнокаріе, быстрый взглядъ, блые какъ жемчугъ зубы, довольно красивыя черты лица, смуглая кожа и весьма-рдкіе коротенькіе волосы на усахъ и на бород.

— Какъ тебя зовутъ, любезный другъ? спросилъ неприготовленный къ длу путешественникъ.

— А теб зачмъ? отвчалъ ясачный.

— Разв тебя нельзя спросить?

— Да теб, бачка, что въ томъ, какъ меня зовутъ?

— А я хотлъ-было дать теб на водку, если ты будешь отвчать на мои вопросы, возразилъ тонкій ученый, затронувъ нжную струну своего субъекта, котораго онъ непремнно хотлъ считать за прототипа всхъ здшнихъ туземцевъ.

— А! если на водку сулишь — спрашивай, бачка! Больше спрашивай!

— Какъ же тебя зовутъ?

— Кулунакъ Наргозевъ, бачка.

— Кто жь ты такой?

— А никто!

— Не правда, первое дло — ты человкъ.

— Ха, ха, бачка! кто жь не человкъ? И я человкъ! Про это и спрашивать нечего.

— Какой же ты человкъ: русскій или не русскій?

— Нтъ, бачка, я не русскій, я ясачный, я ясакъ даю.

— Этого мало, вотъ Кузьма Сидоровъ, у котораго я остановился… доведись, что ему велятъ ясакъ платить, а все онъ не будетъ такой ясачный, какъ ты.

— Нтъ, бачка, не будетъ.

— Отъ-чего же?

— Онъ крещеный Русскій, а я Чудь, Татаринъ.

— А какъ ты Богу молишься?

— Такъ же, какъ и Кузьма, и я крещеный.

— А прежде кто ты былъ: мухаммеданинъ? спросилъ путешественникъ, увренный, что всякій Татаринъ непремнно долженъ быть не иначе, какъ мухаымеданиномъ.

— Какой такой?

— Ты врилъ Мухаммеду?

— Не слыхалъ, бачка, мудрено говоришь.

— Прежде чмъ теб крестъ надли, какъ ты Богу молился?

— Не знаю, бачка, это давно было.

— Какъ ты съ своими ясачными же разговариваешь?

— Такъ же, какъ съ тобой, бачка: я спрошу — они скажутъ, а они спросятъ — я имъ скажу.

— Да нтъ, не то! Какой вы народъ — вотъ что мн хочется знать.

— О, мы народъ хорошій!

Недобившись толку отъ ясачнаго, путешественникъ бросилъ свои изслдованія и лишилъ науку драгоцнныхъ открытій историческихъ и филологическихъ.

А между-тмъ о сибирскихъ инородцахъ многое извстно, хотя, вообще говоря, до-сихъ-поръ нтъ полнаго и удовлетворительнаго ихъ описанія въ одномъ цломъ, что для частнаго человка весьма-затруднительно. Не будучи посвящены въ тайны Востока, не обладаніями знаніями и средствами, безъ которыхъ нельзя ршиться на глубоко-ученыя изслдованія о разноплеменныхъ народахъ Сибири, да и не имя на то ни малйшаго притязанія, мы тмъ не мене считаемъ долгомъ исчислить здсь эти народы и присовокупить о нихъ т отрывочныя, но, можетъ-быть, для иныхъ нелишенныя интереса извстія, которыя довелось намъ или самимъ собрать, или вычитать изъ книгъ, бывшихъ подъ рукою, нисколько не ручаясь за достоверность приводимыхъ нами преданій, коль скоро они не подтверждаются оффиціальными документами или другими неопровержимыми источниками.

Начнемъ съ Пермской-Губерніи.

Въ ней инородцевъ считается: Татаръ, Черемисъ и Пермяковъ 24,000 душъ, Башкировъ и Тептерей 40,000 душъ, Вогуловъ до 1500 душъ.

Изъ числа этихъ 65,500 душъ 58,000 мухаммедане и 7500 Вогуловъ и Черемисовъ язычники {Журналъ Министерства Внутреннихъ Длъ 1846 года, No 4.}.

Вогулы, Вотяки, Остяки и Черемиссы извстны Русскимъ издавна и еще въ шестнадцатомъ столтіи безпокоили наши владнія своими набгами, такъ въ 1572 году дана была Якову Строгонову граммата о посылк казаковъ, Остяковъ и Вогуличеи для прекращенія опустошеній, произведенныхъ Черемиссами по Кам, въ 1581 году даны были дв грамматы о посылк ратныхъ людей для охраненія ихъ отъ набговъ Вогуличеи, а въ 1582 году велно было выслать въ Чердынь атамана Ермака Тимоеева и волжскихъ казаковъ, вооружившихъ своими набгами Вотяковъ и Вогуличеи {Журн. Мин. Нар. Просв. 1843 года, No 10.}. По писцовой книг Михаила Корсакова, у Татаръ и Остяковъ заводились еще въ 1623 году селенія вмст съ выходцами изъ Чердыни, Вятчанами. По повелнію царя Михаила едоровича земля около города Кунгура принадлежала иретскимъ Татарамъ {Г. Лосевъ.}.

Объ инородцахъ по Ишиму есть преданіе, что Калмыки или Буряты, выходцы бухарскіе, имли хана Тохтамыша, сына Цадаева. Скитаясь по пустынямъ, они проходили рку Ишимъ. Въ то время убжалъ у нихъ многочисленный табунъ лошадей, для отъисканія ихъ остались здсь тридцать-три табунщика, и при нихъ три женщины. Занявшись отъискиваніемъ лошадей, они такъ отъ сотоварищей своихъ отстали, что нагнать ихъ уже не могли, а потому и расположились жить по рк Ишиму, принявъ себ прозваніе Хазахъ, что, по словамъ ихъ, означало заблудившихся. Вскор посл того, именно въ 1603 году, они безъ сопротивленія были покорены казаками {Г. Лосевъ.}. Въ Ишимскомъ-Округ осдлыхъ Татаръ и Ташкентцовъ считается до 700 душъ обоего пола, а кочевыхъ Киргизовъ до 800 душъ {?. ??????.}.

Барабинцы и тарскіе юртовые подгородные Татары отъ налоговъ и тяготы тарскихъ воеводъ князя Юрья Шаховскаго съ товарищами — учинили возстаніе. Побивъ служилыхъ людей, они ссылались съ Блыми Калмыками и не смотря на шерть, или присягу, которую они дали по своей вр на коран, въ 1608 году откочевали на рку Чулымъ, да на Карагатъ. Посланный къ нимъ для уговора тобольскій служилый Татаринъ, Кизилбай Капландаевъ, привезъ съ собой князца Кугу Такова, брата Малгутана Кучагова, да Алчугуна Чагирова. Они объявили, что князецъ ихъ Декуту обрадовался зву и милости царской, и вс они прикочуютъ назадъ. Изъ шерти и статейнаго списка ихъ видно, что они измнили отъ лихихъ насильствъ Шаховскаго съ товарищи, да ротмистра Кротова и боярскаго сына Шахова, которые съ нихъ большія взятки брали и женъ и дочерей къ себ отнимали. Въ 1609 году, къ измнникамъ Барабинцамъ присоединились и юртовскіе Татары. Они посл прикочевали обратно, но не вс, въ 1633 году непокорныхъ велно было принудить къ тому силою оружія {П. С. 3. Р. И. No 1670.}.

Бухарцы поселились въ Сибири съ давнихъ временъ, на покупныхъ земляхъ, въ числ 83 человкъ. Изъ грамматы царя Михаила едоровича 1645 года, подтвержденной царями Іоанномъ и Петромъ Алексевичами въ 1686 году, видно, что они преимущественно занимались торговлею въ русскихъ городахъ. Въ 1701 году Бухарцы обложены денежною податью {Тамъ же, NoNo 1209, 1857 и 4486.}.

Башкиры происхожденіе свое ведутъ то отъ Ногаевъ, то отъ Бурятъ, а народныя сказки даютъ имъ въ родоначальники Чингне Хана. По нкоторымъ признакамъ ученые заключаютъ, что Башкиры смсь племенъ татарскаго, монгольскаго и чудскаго {Ж. М. Н. П. 1843 No 7.}. На Башкирцевъ было положено сбора 22,758 рублей 78 копеекъ, но они его не платили. Въ табели окладныхъ и неокладныхъ сборовъ противъ этой цифры Петръ-Великій, въ 1724 году, поставилъ крыжъ, крестъ, что означало, чтобъ сборъ этотъ отставить {П. С. 3. Р. И. No 4548.}.

О томскихъ Татарахъ или Еутминцахъ мы уже имли случай говорить въ прошедшемъ мсяц, прибавимъ здсь только то, что остатки древней крпостцы, на противоположной городу Томску сторон рки Томи, по разсказамъ ученаго путешественника, доктора Кастрена, до-сихъ-поръ носятъ названіе городка, который былъ зимнимъ мстопребываніемъ князца Тояна {Ж. М. H. П. 1846 No 6.}.

Кійскге Татары кочевали въ пустынныхъ равнинахъ, орошаемыхъ ркою Кіею, въ Томскомъ-Округ. Объ нихъ сохранилась одна граммата слдующаго содержанія:

‘По государеву цареву и великаго князя Михаила еодоровича всея Россіи указу отъ государевыхъ воеводъ, отъ князя Ивана едоровича Татева съ товарищи Томскаго Узда Кійской Волости князцу Курчею.— Напредь сего ты великому государю царю и великому князю всея Россіи самодержцу и многихъ государствъ государю и обладателю по своей вр далъ въ свою правду шерть, съ тмъ, чтобы теб со всею своею кійскою волостію государю царю и великому князю Михаилу еодоровичу всея Россіи служить, и прямить, и добра хотть во всемъ, и быть подъ его государевою царскою рукою и прямомъ холопств навки неотступно, и съ людей своихъ давать государю по десяти соболей съ человка.— И ты, Курчей, правду свою и шерть на сей великому государю царю и великому князю Михаилу еодоровичу шерт ждалъ государеву къ себ мналость и жалованье. А забылъ: въ прошломъ (1624) году великому государю царю и великому князю Михайлу еодоровичу всея Россіи измнилъ, со всею своею кійскою волостію бжалъ къ государевымъ измнникамъ въ киргизскую землицу невдомо отъ чего, отъ тсноты ли чьей, или отъ продажи. И по сіе время къ государевой милости не обратился, въ Томскъ городъ не идешь и въ винахъ своихъ государю не бьешь челомъ. А нын прислалъ ты въ Томскъ городъ съ государевымъ ясакомъ брата своего Кашина, а самъ въ городъ не пришелъ.— А ты бы, Курчей, помня свою прежнюю неправду, въ чемъ ты великому государю царю и великому князю Михаилу еодоровичу всея Россіи шерть далъ, отъ измны своей отсталъ и обратился къ великому государю царю и великому князю Михаилу еодоровичу и халъ бы въ городъ и далъ шерть на томъ, что теб быть подъ его государевою царскою рукою въ прямомъ холопств навки неотступно. А государь царь и великій князь Михаилъ еодоровичъ всея Россіи тебя, Курчея, пожалуетъ попрежнему, твоихъ винъ вспомянуть не велитъ, а велитъ тебя держать въ своемъ государскомъ милостивомъ призрніи и отъ недруговъ твоихъ тебя во всемъ оборонитъ.— Я отъ конго теб и всей твоей кійской волости людямъ были какія насильства и тсноты или продажи отъ воеводъ или служилыхъ людей — ты бы на тхъ людей принесъ къ государю царю и великому князю Михаилу еодоровичу всея Россіи объ обидахъ своихъ челобитную. Государь царь и великій князь Михаилъ еодоровичъ велитъ теб на тхъ людей дать оборону безъ пощады и государево жалованье теб будетъ въ Томскомъ город и кормъ довольный и назадъ велитъ тебя государь отпустить въ свою волость безъ задержанія.— А сія теб грамота опасная, и ты бы сей опасной грамот врилъ безъ всякаго опасенія: кром теб государской милости и жалованья — ничего не будетъ.— Къ сей опасной грамот государеву цареву и великаго князя Михайла еодоровича всея Россіи печать царства Сибирскаго Томскаго города приложилъ воевода князь Иванъ Татевъ, лта (7140—1632) декабря кн (28) дня’ {Г. Лосевъ, пользовавшійся, какъ онъ самъ говоритъ, длами Иркутскаго Архива.}.

Вроятно этотъ Курчей былъ преемникъ князца Умака, о которомъ еуштинскій князекъ Тоянъ упоминалъ въ прошеніи къ царю Борису едоровичу въ 1604 году, и изслдованіе о которомъ наша Академія возложила между прочимъ на ученаго путешественника доктора Кастрена. Умакъ жилъ въ четырнадцати дняхъ пути отъ Еуштинцевъ, слдовательно отъ Томска, а отъ Томска до ныншняго огромнаго кійскаго села, находящагося между городами Томскомъ и Ачинскомъ, на берегу Кіи, будетъ ровно дв недли пшаго хода, конечно съ растахами.

Черневые Татары сближаются къ городу Кузнецку, живутъ домами, вообще крещены, но придерживаются шаманства, хлбопашествомъ занимаются единственно для удовлетворенія собственныхъ только своихъ нуждъ и отличаются допотопнымъ способомъ приготовленія муки въ пищу.— По созрніи зерна, они срзываютъ простымъ ножомъ солому близь самаго колоса, связываютъ въ небольшіе снопы, просушиваютъ ихъ на жерди, на чистомъ воздух, потомъ каждый снопъ отдльно насаживаютъ на шестъ и зажигаютъ. Когда содома перегоритъ, и зерно, все еще въ шелух, отдлится, они молотятъ его кривою палкою и собираютъ, какъ говорятъ Сибиряки, въ туясы, или по-нашему бураки изъ бересты, потомъ чистое зерно поджариваютъ на огн въ котлахъ, толкутъ въ ступ или трутъ каменными плитками и, наконецъ, муку съ водой употребляютъ въ пищу. Кром этого они дятъ рыбу и птицу, мясо дикихъ животныхъ и лошадей и не гнушаются падалью {‘Записки о народахъ, обитающихъ въ Бійскомъ, Кузнецкомъ и Красноярскомъ Округахъ’— каинскаго землемра Дмитренки около 1810 года. Рукопись.}.

Кумандинскіе Татары. Въ 1810 году ихъ было шесть волостей Нижнекумандинская, Верхнекумандинская, Комляжская, Кузнецкая, Кергежская и Южская, всего душъ 1209, ясаку сбиралось по оцнк на 1474 рубля 84 копейки. Жили они по рчк Куманд, въ вершинахъ Біи, имющей начало изъ озера Телецкаго, или Алтынъ (по-русски, Золотаго), по берегамъ Телецкаго Озера и по рк Катуни.— Родъ свой ведутъ отъ подданныхъ бывшаго въ сагайскихъ степяхъ татарскаго князя Мегмета-Кула, брата кучумова. Въ старые годы назывались Телесами. Отъ Калмыковъ разнятся во всемъ и съ ними не смшиваются, частію крещены, а боле придерживаются шаманства, называя верховнаго Создателя Бурхапомъ. Живутъ зимой въ землянкахъ, а лтомъ въ шалашахъ, покрытыхъ берестою и корою, занимаются промысломъ зврей и нсколько земледліемъ. Тлосложенія они весьма-слабаго, цвтъ лица — какъ у человка, изнуреннаго болзнями. Они одваются въ короткія овчинныя шубы, или въ халаты, толсто настеганные шерстью, рубахи носятъ безъ воротника, ноги обвертываютъ ‘Теплою Травою’, растущею близь озеръ и имющею свойство долго не изнашиваться. Женщины наряды свои покупаютъ въ селеніяхъ у Русскихъ. Двки заплетаютъ нсколько коси чекъ, привязывая къ нимъ яркаго цвта ленточки и лоскутки китайки, носятъ кольца и большія сережки. Умершихъ хоронятъ вдали отъ своихъ жилищъ, длая на четырехъ столбахъ невысокія подмостки, на нихъ кладутъ покойника, завернутаго въ разныя обноски и заваливаютъ лсомъ и каменьями {‘Записки и наблюденія съ 1804 г. о Кумандинскихъ Татарахъ, Таутелеутахъ и Калмыкахъ бійскаго земскаго исправника, обер-берг-гауптмана 6-го класса Александра Горохова 1811. Рукопись.}.

Ачинскіе Татары. О происхожденіи ихъ нтъ никакихъ положительныхъ свдній.Они обитаютъ въ Ачинскомъ Округ Енисейской-Губерніи въ Ужурской Волости, вс они осдлые, одна половина ихъ, 385 душъ мужескаго пола и 363 души женскаго пола, несутъ обыкновенныя инородческія повинности деньгами, а другая половина, 435 душъ мужескаго пола и 341 душа женскаго пола, платятъ ясакъ натурой. Они боле уже ста лтъ крещены и слдуютъ во всемъ русскимъ обычаямъ, живутъ въ двадцати-пяти селеніяхъ {Журналъ Министерства Народнаго Просвщенія 184а г. No 8.}.

Мелетскіе Татары. Названіе мелетскихъ происходитъ отъ бывшаго нкогда Мелетскаго-Острога, на мст котораго находится нын деревянная церковь и инородческая управа въ Ачинскомъ-Округ.— Мелетскихъ Татаръ считается 34 души мужескаго пола и 32 женскаго, они осдлы, прилежно занимаются хлбопашествомъ и рыболовствомъ, употребляютъ въ разговор татарскій языкъ, но знаютъ и по-русски {Тамъ же.}.

Якуты. По преданіямъ извстно, что Якуты отдлились отъ жительствовавшихъ по Барабинской-Сгепи Татаръ, называвшихся Саха, которыхъ именемъ и Якуты себя называютъ. Названіе это однозвучно съ монгольскими Сахами, разрушившими около 130 года до Р. Хр. Бактрійское Царство. При разбор, въ начал ныншняго столтія, бумагъ въ иркутскомъ архив, найденъ былъ слдующій отрывокъ:

‘Въ старыхъ запискахъ, безъ означенія времени, видно, что нкій князь Онь, поганской породы Татаръ, въ старину у рки Ишима живущій, имлъ подъ властію своею многихъ иноплеменныхъ (народовъ по Иртышу, Тобблу, Тур и другимъ ркамъ. Но противъ его возсталъ простой человкъ, который побдилъ государя сего, взялъ въ плнъ и умертвилъ — и потомъ былъ повелитель подданныхъ его. По прошествіи нсколькихъ лтъ явился къ нему сынъ умерщвленнаго князя, именемъ Талибуга. Котораго похититель княжеской власти принялъ къ себ милостиво и поручилъ ему войско противъ живущихъ у рки Оби народовъ. Которыхъ онъ усмирилъ и наложилъ на нихъ дань. По возвращеніи его съ побдою и добычею, похитившій власть княжескую сталъ именоваться ханомъ, а побдителю позволилъ избрать себ жилище, который и построилъ городъ Чингидинъ, въ коемъ жилъ спокойно до смерти своей. И лепеталось наслдство дтямъ, но не надолго, ибо дти его были оттуда изгнаны мятежниками. Одинъ изъ нихъ, называвшійся Онеомъ, пришелъ на устье рки Ишима, и построилъ городъ Кизельтуру. По немъ наслдовалъ Иртушемъ, по имени котораго и рка Иртышъ получила названіе. Но тюменскій ханъ приступилъ нечаянно войною и побдилъ его, а по выгнаніи его изъ города оставилъ, вмсто владльца, нкотораго Сарчичика съ принадлежащими ему родовичами, отъ которыхъ и племя татарское прозвано Сарчичикъ. Изгнанникъ прибгъ къ князю казачьей орды, гд живучи, имлъ сына, князя Мымаха или Маймака, который по смерти отца своего плненъ сибирскимъ княземъ Ходаемъ, отъ коего оставшійся наслдникъ Марь имлъ въ супружеств сестру казанскаго ‘хана Упака. Но былъ весьма несчастливъ, потому что казанскій ханъ зятя своего Марь плнилъ войною съ сынами Обдеромъ и Ебалакомъ, нанялъ столицу Чингидинъ, а отъ несчастнаго поколнія оставшіяся дв младыя отрасли и жизни лишить повеллъ. Тогда-то упомянутый Мымахъ или Маймакъ съ родственника мы бжалъ къ сильному предводителю татарскихъ родовъ Омого-и-бай, который принялъ его въ покровительство свое, принужденъ былъ изъ родины своей въ Барабійскія Степи переселиться по причин пришествія Россіянъ, коихъ оружіе везд тогда прозвучало славу побдъ.— Омого-и-бай съ Мымахомъ пришли къ Монголамъ, но были приняты непріятелями, отъ которыхъ удалились они съ людьми своими внизъ по Лен, — и тамъ покорены Россіянами.’

Омого-и-бай извстенъ по преданіямъ какъ первый предводитель Якутовъ. Вмст съ подвластными ему племенами, онъ былъ выгнанъ изъ родины своей силою русскаго оружія и удалился сперва къ вершин Лены, но когда Буряты и Тунгусы оттуда его прогнали, то онъ пустился на плотахъ внизъ по рк Лен до Гусиныхъ-Горъ, гд Буряты и Тунгусы его нагнали и начали кровопролитное сраженіе.— Мсто это и Буряты и Тунгусы и Якуты согласно показываютъ.— Первое извстіе о нихъ Русскіе получили въ 1621 году, когда вилюйскіе Тунгусы извстили мангазейскихъ казаковъ, что Якуты, со скотомъ своимъ вышедшіе изъ красноярскихъ предловъ, — въ многочисленныхъ стеченіяхъ заняли мста по Лен, начиная отъ устья впадающей въ нее съ западной стороны, между рками Витимомъ и Олекмою, рки, называемой Пюи, между Леною и Вилюемъ, по ркамъ Оленёку, Алдану, Яну и Индигирк и вытснили Тунгусовъ съ природныхъ ихъ мстъ {Г. Лосевъ.}.

Нсколько Якутовъ, и именно только два рода обитаютъ нын въ туруханскомъ кра, на берегахъ Енисея, около селенія Шорохина и по берегамъ Хёты, Боганиды и Хатанги {Г. Кеопенъ: Инструкція доктору Кастрену.}. Но большинство Якутовъ занимаетъ теперь отдльную область, которой они и сообщили свое названіе. Они стоятъ на самой нисшей степени образованія, грамоты не имютъ, мало занимаются земледліемъ и находятся въ крайней бдности. Живутъ они въ деревянныхъ юртахъ, питаются чмъ попало, даже падалью, не дятъ только собакъ, которыя, вмст съ оленями, рогатымъ скотомъ и лошадьми, составляютъ все ихъ богатство. И лтомъ и зимою они носятъ одинъ и тотъ же костюмъ — зипунъ изъ звриныхъ кожъ, крытый грубымъ сукномъ. Одни только богатые князцы носятъ рубахи изъ дабы, бумажной матеріи синяго цвта, и зипуны, крытые синимъ сукномъ. Якуты замчательны своимъ искусствомъ рзать изъ кости гребни и шкатулки и шить разноцвтные ковры изъ конской колеи. Они отъ языческой вры давно уже отстали, но на утвержденіе ихъ въ правилахъ христіанскаго благочестія тперь обращено особенно-ревностное вниманіе {Ж. М. В. Д. 1844 г. No 11.}.

Замтимъ въ заключеніе, что о происхожденіи названія Татаръ есть мнніе, что это потомки древняго племени Та-та, принадлежавшаго къ обширному и могущественному царству Уйгурскому. котораго столицею былъ городъ Голинъ или Горинъ, въ окрестностяхъ этого города заложенъ былъ ныншній Селенгинскъ {Тамъ же 1844 г., No 4.}.

Самоды въ древности были сопредльны Финнамъ. На томъ основаніи, что Финны называли себя Соумаленъ, а Лапландцы земл своей даютъ названіе Самоядна, многіе считаютъ Самодовъ и Лапландцевъ за одинъ народъ. Сибирскіе Самоды, занимавшіе мсто при Анабар-Рк и вдоль Ледовитаго-Моря, вмст съ Вогуличами, Остяками и Татарами, отъ Кучумахана предались Русскимъ въ 1611 году {Г. Лосевъ.}. Въ настоящее время, Самоды обитаютъ въ Мезенскомъ-Округ Архангельской-Губерніи, въ Березовскомъ-Округ Тобольской-Губерніи, къ сверу отъ рки Сыни, впадающей въ Обь съ лвой стороны, при залив Обскомъ и на востокъ отъ Оби, хотя эти послднія племена Клапротъ и составитель остяцкаго словаря, тобольскій священникъ Вологодскій, отчисляютъ къ Остякамъ. Самодское же племя занимаетъ мста вверхъ по рк Тазу, по обоимъ берегамъ этой рки и на тундр между Тазомъ и Енисеемъ, по притокамъ Оби: Ваг, Тыму и Кети, Парабелу и Чулыму до Томска и близь Васюгана или Васегана. Отъ Нижней-Оби на востокъ до рки Хатанги, все пространство обитаемо именно Самодами, или, по-крайней-мр, сродными имъ племенами. Наконецъ по берегамъ ркъ Хеты, Пясины, Хатанги и Таймура обитаютъ также Самоды {Ж. М. Н. П. 1845 г., No 4 и 1846 г. NoNo 4 и 6, и Енисейская-Губернія г. Степанова 1835.}.

Къ Самодамъ же причисляютъ Маторовъ, Юраковъ или ІОраповъ и Калмажепиловъ, Камышинцовъ, Камасинцовъ или правильне Камачинцовъ.

Маторы весьма немногочисленное племя, не упоминаемое даже въ оффиціальныхъ бумагахъ инородческихъ думъ. Въ минувшемъ десятилтіи ихъ считалось не боле девяти семействъ {Тамъ же.}.

Юраки — самый сверный родъ Самодовъ. Въ дополнительной инструкціи капитан— командору Берингу 16 марта 1733 года, относительно этихъ племенъ, между-прочимъ, было сказано: между Оби и Енисея ркъ кочуютъ такъ-называемые Юрацкая Самоядь, которые въ ясакъ еще не обложены и всегдашнія съ Остяками драки имютъ {П. С. З. Р. И. No 6351.}. Нын племя это бродитъ съ лвой стороны Енисея по тундр къ морю.

Камачинцы, кочующіе въ Канскомъ-Округ, раздляются на три улуса: 1) Абалаковъ, 85 душъ мужескаго пола и 76 женскаго: они бродячіе и занимаютъ мста по рчк Шимж, по ркамъ Кан, Ман, Пезо и около Блогорья по рчк Кулеж, Мими, Кирел, Анж, Тукм, Куж, Игил, Идар, Кунгус и Тайб. Пристанище, которое они посщаютъ наиболе — это мсто около деревни Анжи, въ 150 или 200 верстахъ, въ вершинахъ ркъ Кана, Маны и Шалки, падшей въ Минусинскомъ-Округ въ рку Енисей, 2) Угомаковскій-Улусъ, состоящій изъ смси съ Татарами, заключаетъ въ себ бродячихъ 7 душъ мужескаго пола и 3 женскаго и кочевыхъ 89 душъ мужескаго пола и 63 женскаго. Они кочуютъ по берегамъ рки Рыбной въ 156 верстахъ отъ Канска и дале по рчк Сивер и Селбі, равно какъ и на сосднихъ степяхъ, т изъ нихъ, которые не имютъ постояннаго пристанища, каждые два года его мняютъ, судя по тому, гд находятъ лучшую охоту. Нкоторые изъ нихъ даже переселились въ Малорыбинское, Анжинское и Найское или Перовое селенія Канскаго-Округа, и 3) Агульскій или Пантыковъ-Улусъ, состоитъ изъ 42 душъ мужескаго пола и 34 душъ женскаго пола. Они по-большей-части жиутъ разсянно въ русскихъ селеніяхъ, между старожилами, то-есть Русскими, съ давнихъ лтъ поселившимися въ Сибири, немногіе только обитаютъ въ своихъ юртахъ при рчк Агул, во ст верстахъ отъ Канска.— Вс Камачинцы православнаго вроисповданія {Г. Кеппенъ: Дополнительная инструкція доктору Кастрену.}.

Остяки, или Юштяки. Слово это, какъ увряютъ, означало у чудскихъ племенъ то же, что у Грековъ Барбарбсъ, а у Русскихъ Нмецъ — все не-русское на западъ, или Чудь, Чужь — все не русское на востокъ, то-есть, человкъ чуждый, дикій. Они еще въ 1608 году не только покорились Россіи, но оказывали побдителямъ, подъ предводительствомъ своихъ князцовъ Урмука и Памака, вспоможеніе къ преодолнію восточныхъ порубежныхъ съ ними народовъ.— По собственнымъ ихъ преданіямъ Остяки происходятъ отъ Пермяковъ, т, которые обитали по ркамъ Кети и Томи, въ язык своемъ весьма-много сходствовали съ Самодами и въ семнадцатомъ столтіи раздлялись на слдующіе четыре рода’. Ариновъ, Катовъ, Койбаловъ и Асановъ. Перешедши отсюда въ 1610 году на рку Верхнюю-Тунгузку, они начали не только тснить и разорять ясачныхъ Тунгусовъ, но даже сопротивлялись небольшимъ отрядамъ казаковъ, наконецъ дошло до того, что и казаки стали ихъ робть, а Тунгусы, совершенно пораженные страхомъ дальнйшихъ опасностей, мало-по-малу разошлись въ разныя стороны {Г. Лосевъ.}.

Въ настоящее время, Остяки кочуютъ тамъ же, гд и Самоды, вслдъ за ними. Рка Сыня, впадающая, ниже Березова, съ лвой стороны въ рку Обь, есть самый сверный предлъ Остяковъ {Г. Шёгренъ: Инструкція доктору Кастрену.}.— Дале на востокъ, Остяки кочуютъ въ Туруханскомъ-Кра: три рода на берегахъ Туруханкн, Таза и Куреики, а два рода на берегахъ Аганы и Нарильски, и, наконецъ, еще дале три рода ихъ занимаютъ мста около Анцыферовской-Волости и Маковской-Пристани на Кети {Г. Кеппенъ.}.— Кочующіе на Енисе, надъ Туруханскомъ, при Южной-Тунгуск, такъ-называемые енисейскіе Остяки, или Енисейцы, имбацкіе Остяки, называвшіеся прежде Этъ, Остяки по Елогую, пумпокольскіе Остяки и вымершія племена Асановъ, Катовъ и Ариновъ относятъ къ совершенно отдльному отъ собственно такъ-называемыхъ Остяковъ поколнію, сходствующему съ Остяками разв только въ томъ, что они также ведутъ кочевую жизнь. Во время пребыванія въ Сибири Миллера, въ 1735 году, Ариновъ оставалось въ Сибири только 9 семействъ, и между ними лишь одинъ старецъ говорилъ аринскимъ языкомъ. Арины покорены были въ 1608 году Русскими подъ начальствомъ кетскаго воеводы Молчанова. Всегдашнее кочевье ихъ было на усть Качи, Енисейской-Губерніи, и владніе ихъ называлось Тулкою. Главная отрасль этого народа, подъ именемъ Ари, еще въ XIII столтіи переселилась съ береговъ Енисея вмст съ Монголами въ страну, лежащую между Казанью и Вяткою и получившую отъ нихъ названіе Арской-Земли {Э. Л. т. III и г. Шегренъ.}.

Койбалы, причисляемые одними къ татарскому племени, другими къ Самодамъ, а третьими къ Остякамъ, кочуютъ въ Минусинскомъ-Округ на правомъ берегу Абакана, начиная отъ впаденія въ него Табата внизъ, до впаденія АбакАна въ Енисей, по берегамъ Тубы и рчки Салбы. Койбаловъ въ послднее время считалось 635 душъ мужескаго и 493 души женскаго пола {Г. Кеппенъ.}.

Къ Калхасскому племени причисляютъ существующія нын въ маломъ числ семействъ племена Алтыровъ, Бельтировъ и Мрасовъ, вс они кочуютъ въ Минусинскомъ-Округ и управляются безъ различія въ соединенной Сагайской Степной Дум.

Алтыры издревле кочевали по Абакану. Они вмст съ Бельтирами добровольно пришли въ русское подданство еще въ 1610 году, въ то время, когда единоплеменники ихъ Киргизы, и именно средняя ихъ орда, явились непокорными русскому владычеству {Ж. М. В. Д. 1844 г., No 4, и г. Лосевъ.}.

Бельтиры кочуютъ между Таштыпомъ и Абаканомъ, влво отъ Абакана, если я не ошибаюсь, то въ 1842 году ихъ было только два семейства. Въ прошломъ столтіи они содержали караулы на китайской границ при урочищ Шабин-Дабага и обязанность эту раздляли съ сосдями своими, Сагайцами {П. С. 3. P. И. No 5189.}.

Мрасы кочуютъ въ Минусинскомъ же Округ на берегахъ Мрасы {Г. Кеппенъ.}.

О Киргизахъ мы здсь не упоминаемъ, потому-что племена ихъ общеизвстны изъ спеціальныхъ описаній.

Изъ огромнаго монгольскаго племени, раздлившагося на три обширныя отрасли, т. е. собственно такъ-называемыхъ Монголовъ, Бурятовъ и Ойратовъ или Калмыковъ — мы займемся сперва сибирскими Калмыками. Къ нимъ принадлежатъ: собственно такъ-называемые Калмыки, Сагайцы, Качинцы, Сойоты, Телеуты, Теленгуты и Таутелеуты. Послдніе три племени именуются у насъ блыми Калмыками.

Калмыки собственно такъ-называемые обитаютъ между Алтайскихъ-Горъ и раздляются на шесть дючинъ или волостей: первая — по ркамъ Катуни и Илимпея, вторая, пятая и шестая — близь озера Теный и у рчекъ Сарасы, семы, Урсула и КарАкола, а третья и четвертая при рчкахъ КАн, Эбаган, Песчаной и Чарышу. Въ мстахъ ихъ кочевья воздухъ всегда свжій и здоровый, большаго снга, кром горъ, не бываетъ, растительность сильна, и, по стаяніи, снговъ молодая трава появляется на другой, много на третій день.— Постояннаго жительства Калмыки не имютъ, а перекочевываютъ съ мста на мсто съ своими юртами, которыхъ разстановка, равно какъ и сдланіе лошадей, лежитъ на обязанности женъ.— Калмыковъ считается 1203 души, ясака сбирается по оцнк на 1383 рубля 98 копеекъ.

Калмыки въ совершенное подданство Россіи поступили въ 1740 году {Видно изъ длъ бывшей Тобольской Воеводской Канцеляріи. Прим. г. Горохова.}, сами же они ведутъ счисленіе водворенія своего въ этихъ мстахъ отъ разоренія Зюнгорскаго-Царства Монголами и Киргиз-Діайсаками {Кыръ — по-русски степь, гызъ — человкъ, кай — кто, сакъ — остороженъ, сами же Киргизы называютъ себя просто Хазакъ, — потерявшійся, заблудившійся, бглый, неимющій дома, разбойникъ. Прим. г. Горохова.}.— Калмыки по преданіямъ стариковъ разсказываютъ, что они прежде назывались Уйреты, Упреты или Элеты и находились въ подданств Золотой-Орды Алтыи-Хана {Къ Алтын-Хану было послано въ 1638 году изъ Москвы посольство (Ж. М. В. Д. 1843 г. No 7), а сынъ его Лоджанъ въ 1664 году, при цар Алекс Михайлович принялъ подданство Россіи, получивъ вмст съ тмъ титулъ Мунгальскаго Царя (П. С. З. P. И. No 367), а отъ царя едора Алексевича получилъ милость царскую: дв половины сукна аглецкаго добраго, четыре портища камки и портище атласу добраго (П. С. P. P. И. No 800).} и переходили въ потомкахъ его до Кипчака.— Въ наружномъ вид, въ обрядахъ вры, въ язык и въ обращеніи въ домашнемъ быту весьма сходствуютъ съ Зюнгорцами, обитающими по другой сторон кряжа {Зюнгорскія или джунгарскія племена еще въ XV столтіи составились изъ четырехъ калмыцкихъ поколній, по присоединеніи этого края въ 1754 году, къ Китайской Имперіи,— на этихъ же мстахъ были поселены и наши волжскіе Калмыки, вышедшіе изъ Россіи въ 1771 году (Э. Л. т. XVI).}.

Зюнгорцы эти неоднократно порывались большими скопищами перейдти на жительство по сю сторону Алтая {П. С. 3. Р. И. No 11124.}, но всякій разъ были задерживаемы пограничными караулами Китайцевъ. Послднее покушеніе ихъ было въ 1808 году, но ихъ настигли на Саянскихъ-Горахъ и воротили назадъ, что и было причиною переписки китайскаго правительства съ русскими мстными властями.

Калмыкамъ издавна предоставлено право суглановъ или общихъ създовъ лучшихъ людей и родоначальниковъ на извстное мсто, здсь они разсуждаютъ объ общественныхъ длахъ, чинятъ разбирательство тяжебъ между своими, недовольные этимъ ршеніемъ приносятъ жалобы исправнику, который совершенно оканчиваетъ дло.— Сугланы эти, или мірскія сходки, составляемыя для сдачи ясака, сами собою обращаются въ ярмарки, коль-скоро сюда съдутся торговцы {Тамъ же, No 29126.}.

Ясакъ Калмыки платили сначала въ город Кузнецк, а съ ныншняго столтія вносятъ его въ Бійск {Тамъ же, No 19196.}.

Калмыки женятъ сыновей своихъ и выдаютъ замужъ дочерей по собственному своему благоусмотрнію, не заботясь о согласіи жениха и невсты: главную роль здсь играетъ калымъ, или плата за невсту. Число женъ не опредляется, но ограничивается обыкновенно четырьмя.

Родильницамъ въ родахъ помогаютъ родственницы, которыя въ послднія минуты мнутъ и давятъ ей животъ, а постители, кто бы они ни были, ударяютъ больную три раза полою, приговаривая ‘утуръ-барзынъ’, т. е. выходи скорй. Новорожденнаго лтомъ тотчасъ же купаютъ въ вод и сушатъ на солнц, или у огня, а зимой валяютъ въ снгу и, отогрвъ у огня, мажутъ всего масломъ, саломъ и сметаной. Потомъ даютъ имя, сообразное съ тмъ предметомъ, который старшему въ род или съ перваго раза кинется въ глаза, или просто прійдетъ въ голову.— Ребенка до-тхъ-поръ, пока онъ не начнетъ ходить, кормятъ обыкновенно соскомъ изъ скотскаго или звринаго жира. Матери рдко кормятъ грудью. Мальчиковъ съ восьми лтъ пріучаютъ здить верхомъ на быкахъ и лошадяхъ, различать свою и чужую скотину, пасти ее, ловить лошадей на всемъ скаку арканами и, наконецъ, когда силы ихъ достаточно укрпятся — учатъ ловл зврей и стрлянію изъ луковъ.

Грамоты у Калмыковъ нтъ вовсе.

Физіономія Калмыковъ извстная: широкое, смуглое и, вдобавокъ, запачканное сажей лицо, черныя глаза въ узенькихъ щелкахъ, приплюснутый носъ, большой ротъ, синія губы, оттопыренвыя уши, кривыя ноги отъ безпрестанной зды верхомъ съ монгольской посадкой, рдкіе волосы на бород, порядочные усы и на бритой голов, черная коса, въ которую, для красы, вплетены еще конскіе волосы.

Одежда лтомъ и зимою — одна и та же: или шуба съ длинными рукавами, или кожанъ, то-есть, та же шуба, только вовсе безъ шерсти, кожаныя чембары, или штаны, войлочные чулки, красные сапоги безъ каблуковъ съ толстыми подошвами, и плоская круглая шапка изъ желтой канфы, опушенная мхомъ и украшенная красною кистью.

Женщины имютъ тотъ же обликъ лица и такъ же одваются, какъ и мужчины, но сверхъ шубъ носятъ еще чегедекъ или камзолъ изъ канфы безъ рукавовъ. Въ косички, которыя он носятъ въ большомъ количеств, он вплетаютъ корольки, бисеръ, серебряныя бляхи и ракушки, на ше — серебряные обручи, моржанъ, корольки и бисеръ, на рукахъ кольца.

Общія черты: крайняя неопрятность, грязь, тупыя способности, праздность. Кром того, у мужчинъ картежная игра и пьянство.

Калмыки держатся шаманства. У нихъ есть смирный богъ — Кутай Каираканъ Эбошъ, и злой чортъ — Казыръ-Шайтанъ. Тому и другому они приносятъ жертвы — лошадь, корову, быка или овцу при содйствіи шамановъ, и жертвенное мясо, изжаривъ на угляхъ, дятъ, не допуская женщинъ присутствовать при этомъ. Покланяются солнцу, которое почитаютъ за глазъ Бога — Харахъ-Кутай.

Калмыки превосходно стрляютъ изъ луковъ и ружей, которые у нихъ бываютъ съ Фитилемъ и занимаются звринымъ промысломъ въ Блкахъ, находящихся во внутренности Алтая, и по краямъ его у Тигирека, у бухтарминскихъ покатей или въ Саянскихъ-Горахъ, примыкающихъ къ Кузнецку {Система алтайская съ юга ограничиваетъ обширное углубленіе сибирской почвы, она начинается у Зминогорскаго-Рудника, тамъ, гд впадаетъ рка Уба въ Иртышъ, и оканчивается у горъ Гурби, у южной оконечности Байкала. Длина всей цпи 21 градусъ долготы — 260 географическихъ миль или 4420 верстъ. Гумбольдтъ включаетъ въ эту систему и такъ-называемый Малый-Алтай, или Алтай-Бекли, и цпь саянскую и снжныя вершины Тангпу и горъ Улангомъ-Ула. Система Алтайскихъ-Горъ окружаетъ источники Иртыша и Енисея, сверо-западная ея часть упирается въ Телецкое-Озеро и въ мсто соединенія Біи и Катуни. Восточная часть ихъ извстна подъ именемъ горъ Саянскихъ, Танглу и Мала, въ За Байкаломъ, у Верхняго Кентля и горъ Дауріи система алтайская соприкасается съ системами Западнаго-Хитана и Яблоннаго-Хребта. Собственно такъ-называемый Алтай почти весь находится въ русскихъ владніяхъ и образуетъ ршительно одну группу горъ, которая выдастся, какъ огромный мысъ, на западной оконечности цпей, входящихъ въ составъ алтайской системы (Ж. М. И. П. 1844 г., No 5).}. Снгъ на Блкахъ никогда совсмъ не таетъ, во случается по временамъ, въ жаркое лто, что огромныя массы снга, въ нсколько саженъ длины и толщины, отрываясь сверху горы, падаютъ на проложенную подл горъ тропу.

Каждою изъ шести дючинъ, на которыя раздлены Калмыки, управляетъ зайсангъ, ему подчинены одинъ или два демичея, т. е. сотника {1247 ст. IX т. Свод. 3.о Сост. изд. 1842 г.}, подъ ними два или три гоуленьги, ниже ихъ арбанаки.

Покойниковъ хоронятъ тремя различными способами: одни сожигаютъ ихъ вмст съ лучшею лошадью и съ любимыми вещами, лукомъ, стрлами, съ сдломъ, плетью и гамзой или трубкой, другіе отвозятъ ихъ въ горы и заваливаютъ каменьями и лсомъ, третьи зашиваютъ покойника въ кошму или войлокъ, и вшаютъ на сукъ высокаго дерева {Г. Гороховъ.}.

Сагайцы обитаютъ между рками Аскызомъ и Эсью, по берегамъ Таштына и Арбата, текущихъ въ Абаканъ, по собственно такъ-называемой Сагайской-Степи. Число ихъ съ точностію нельзя опредлить: въ Сагайской Степной Дум, которой подчинены вмст съ Сагайцами и Алтыры, Бельтяры и Мрасы — подвдомственныхъ ей инородцевъ вообще считается 3897 душъ мужскаго и 4011 душъ женскаго пола {Ж. М. Н. П. 1845 г., No 8.}. Сагайцы занимаются хлбопашествомъ единственно только про себя, засвая рожь, ярицу, ячмень и пшеницу. Сверхъ-того, промышляютъ ловлею пушныхъ зврей по правому берегу Енисея. Они почти вс крещены и только малая часть ихъ придерживается шаманства {Г. Дмитренко.}.

Качинцы, въ древнія времена называвшіеся Каши или Каштаръ, кочевали между Блымъ и Чернымъ Іюсами, и еще въ 1672 году, при князц Конкер-Котечин, платили дань Русскимъ по пяти соболей съ каждаго мужчины. Происхожденіе свое воспвали такъ: ‘Кэйда тугаръ салъ? Кешта тюльбигенъ? Кемчуга изырь? Джиланту кизалжиръ?’ Что по-русски означаетъ: ‘Какого рода? Съ Кемчуга или Енисея? Изъ Зминаго или изъ Красноярска?’ Городомъ ихъ на Енисе Русскіе дйствительно овладли еще въ шестнадцатомъ столтіи {Все это видно изъ дла въ иркутскомъ архив подъ No 1899. Прим. г. Лосева.}. Нын они обитаютъ преимущественно на древнихъ своихъ мстахъ, въ Минусинскомъ-Округ по степи, носящей ихъ названіе, Качинской, на лвомъ берегу Енисея и влво Абакана по берегамъ Іюса, впадающаго въ Чулымъ. Въ Минусинскомъ-Округ ихъ считается 3460 душъ мужскаго и 3119 душъ женскаго пола. Въ Красноярскомъ-Округ Качинцевъ считается 241 душа мужскаго и 231 женскаго пола, они имютъ около тысячи десятинъ земли, управленіе ихъ находится въ лежащемъ въ пяти верстахъ отъ Красноярска селеніи Торгошин, гд пребываетъ избираемый ими староста. Они живутъ разсянно, и трудно ихъ различать отъ Русскихъ, съ которыми они одинаковаго вроисповданія {Ж. М. Н. П. 1845 г., No 8.}. Минусинскіе Качинцы раздляются на восемь родовъ: Тубинскіе, Абалтаевскіе, Абалоковскіе, Тинскіе, Яринско-Остинскіе, Татаровскіе, Татьшіевскіе и Казановскіе. Управленіе ихъ сосредоточено въ Качинской Степной Дум. Есть преданіе, что они кочевали прежде по берегамъ Качи, у ныншняго Красноярска.

Сойоты сдлались извстны Русскимъ съ 1604 года, обитало въ то время при енисейскихъ порогахъ, по ихъ Ойматуру именуемыхъ, и вели свое происхожденіе отъ предводителя татарскихъ породъ — Пореня. Природное жительство они имли по ркамъ Оби и Енисею. На тхъ мстахъ, гд были ихъ улусы, Русскіе, въ начал семнадцатаго столтія ихъ покорившіе, примтили много древнихъ развалинъ, въ вид каменныхъ маяковъ, о которыхъ опытомъ дознано, что это могилы неизвстныхъ народовъ, необычайно большими каменьями выкладенныя {Г. Лосевъ.}.— Отдльное племя ихъ, извстное подъ названіемъ Табунутскихъ Сойотовъ, приняло подданство Россіи въ 1689 году. Предводитель ихъ, Саинъ-Окинъ, съ товарищами и шуленгами обязался вносить ясакъ поголовно соболями, рысями, лисицами, а въ случа нужды и давать подводы {П. С. 3. Р. И. No 1336.}. Они обитаютъ около Тункинска и у юго-западной оконечности Байкальскаго-Озера {Ж. М. Н. П. 1845 г., No 8.}, но извстны и около Минусинска, гд много разсказываютъ про ихъ дикую жизнь въ горахъ Алтайскихъ близъ китайской границы и про ихъ удивительное искусство владть лукомъ.

Телеуты извстны русскому правительству съ 1601 года, какъ народы бдные и малочисленные, обитавшіе между Калмыками при самыхъ вершинахъ рки Оби.— Когда они, оставя, въ 1609 году, прежнія свои жилища, добровольно покорились Россіи, то имъ даны были земли близь города Томска между татарскими улусами. Однакожь не, вс Телеуты вышли изъ жилищъ своихъ, а большая ихъ часть осталась у Калмыковъ. Они природный свой языкъ позабыли и нын говорятъ по-татарски, а въ приказныхъ длахъ съ давнихъ временъ называются Блыми-Калмыками {Г. Лосевъ.}.

Теленгуты покорены въ 1609 году. Два главные ихъ рода, подъ предводительствомъ князьковъ Манзуя и Бокоя, кочевали между рками Анюемъ и Чарышемъ, впадающими въ Обь, прочіе же роды ихъ бродили по рчкамъ Алб и Кингйри {Г. Лосевъ.}.

Таутелеуты или Дзюнгорскіе Двоеданцы раздляются на дв волости и управляются двумя родоначальниками, демичами. Кочуютъ они въ глуши Алтайскихъ-Горъ, прохавъ замчательную по высот и по сдлообразному виду гору Эда-Кубу-Туу, за такъ-называемую Студёною-Падью,— гд всегда, даже среди лта, бываетъ жестоко-холодно и втрено,— въ вершинахъ ркъ Чулышмана, Башкауса, по лвой сторон Катуни, между ея вершиною и вершиною Чуи, имющихъ начало свое въ границахъ китайскихъ владній. Мстоположеніе ихъ кочевья похоже на степь, грунтъ земли мелкій голышникъ и дресва, зимами снгу весьма-мало, лсъ — черемуха, тальникъ и низкій березнякъ, травы по рчкамъ достаточно, озеръ много, горы кругомъ отдалены на большое пространство. Таутелеуты исповдуютъ буддизмъ, но придерживаются и шаманства. Ростомъ крупны, манерами горды и грубы, знаютъ грамоту, земледліемъ не занимаются, скотоводство у нихъ въ хорошемъ состояніи, торгъ ведутъ рогатымъ скотомъ и промниваютъ китайскіе товары и серебро на европейскія издлія. Судомъ и расправою вдаются у Китайцевъ. Число Таутелеутовь неизвстно, ясакъ платятъ и Китаю, въ пограничномъ город Уляту, и Россіи — въ Бійск, въ количеств по оцнк на 200 руб. ассиг.— Языкъ ихъ состоитъ изъ словъ монгольскихъ и калмыцкихъ {Г. Гороховъ.}.— По другимъ извстіямъ, эти идолопоклонники, хотя и составляютъ одно племя съ Китайцами, однакожь говорятъ самымъ испорченнымъ турецкимъ нарчіемъ, дань китайскому правительству платятъ въ город Буюнту, въ шести дняхъ пути отъ русской границы въ провинціи Улуссутой {Ж. М. Н. П. 1843 г., No 1.}.

Селенгинскіе Калмыки, Урянхаи, Мунгалы, Олоты или Соити (въ старинныхъ бумагахъ названія эти употреблялись одно вмсто другаго), вышедшіе изъ Китая Монголы, кочевали съ давнихъ временъ по обоимъ берегамъ рки Селенги {Г. Лосевъ.}, подданство Россіи они приняли при тайш Ирки Кантазіи, въ 1689 голу, и выговорили себ право не платить поголовнаго ясака, а со всхъ пяти кошсуновъ, на которые они были раздлены, длать ежегодный сборъ по 50 лошадей, 50 быковъ и 50 барановъ {Г. Лосевъ.}. Но въ 1696 году ‘Мунгалы и иные иноземцы въ Даурахъ отъ Нерчинска откочевали ‘за границу» {Тамъ же, No 1342.}. Въ 1757 году длались большія приготовленія и ожидали перехода къ намъ Монголовъ въ большихъ массахъ, по случаю бывшихъ въ то время въ Кита волненій, произведенныхъ Амурсаною {Э. Л. T. Il и XVI.}.

(Продолженіе слдуетъ.)

‘Отечественныя Записки’, No 9, 1847

РАЗСКАЗЫ О СИБИРСКИХЪ ЗОЛОТЫХЪ ПРІИСКАХЪ.

Читайте также: