![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/a01-19.jpg)
ВЪ ДОБРЫЙ ЧАСЪ
ВЪ ДОБРЫЙ ЧАСЪ
РАЗСКАЗЫ ДЛЯ ДВОЧЕКЪ
ОТЪ 9 ДО 12 ЛТЪ
В. П. АНДРЕЕВСКОЙ.
О.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Изданіе Ф. А. Битепажа.
ОГЛАВЛЕНЕ.
КРАСАВИЦА ДОРА.
КРАСАВИЦА ДОРА.
Рассказы для девочек, Андреевская Варвара Павловна, Год: 1888
Время на прочтение: 17 минут(ы)
Красавица Дора
Шипы и розы
Цыганка
Сила характера
Ужасная ночь
Даша и Маша
Время подходило къ Рождественскимъ праздникамъ, по шумнымъ, многолюднымъ улицамъ Петербурга было замтно особенное оживленіе, на-встрчу то и знай попадались прохожіе и прозжіе, нагруженные различными пакетами, свертками, корзинками. Вс они словно торопились куда-то, словно боялись опоздать, и ежели останавливались на нсколько минутъ, то исключительно около кандитерскихъ или игрушечныхъ магазиновъ, въ зеркальныхъ окнахъ которыхъ было выставлено множество изящныхъ, разнообразныхъ и конечно весьма дорогихъ вещей.
— Мама, посмотри какая превосходная кукла!— сказала одна маленькая двочка, обратившись къ матери:— купи мн ее, подари на елку, я буду такъ рада… такъ счастлива… назову Дорой… мн давно хотлось имть красавицу куклу, и назвать этимъ именемъ.
— Хорошо, дитя мое, съ большимъ удовольствіемъ, только не сегодня.
— Почему же, мамочка, не сегодня?
— Во-первыхъ, я не взяла съ собою денегъ, а во-вторыхъ, какъ ты сама знаешь, намъ надо отправиться по дламъ довольно далеко, и таскать съ собою такую тяжелую ношу неудобно.,
— А если тмъ временемъ ее кто-нибудь купитъ?
— Поищемъ другую.
— Трудно будетъ найти другую, такую красивую.
— Найдемъ, дастъ Богъ, не одна же она въ цломъ Петербург.
— Но позволь по крайней мр войти въ магазинъ и узнать цну.
— Хорошо,— согласилась мама.
Катя, такъ звали двочку, начала поспшно взбираться по ступенькамъ, мать осталась на тротуар, по ожидать пришлось не долго — черезъ нсколько минутъ стройная, изящная фигурка ея снова показалась въ дверяхъ.
— Всего пятнадцать рублей, мамочка, я думала гораздо дороже…
— Да, это конечно очень дешево для такой превосходной куклы,— замтила мама, и пошла дале. Катя, безпрестанно оглядываясь назадъ, нехотя послдовала за нею.
— Барышня, а барышня!— раздался вдругъ около слабый дтскій голосокъ.
Катя остановилась и увидла въ нсколькихъ шагахъ отъ себя маленькую, очень бдно одтую двочку.
— Купите у меня какую-нибудь бездлицу!— и двочка, держа въ рукахъ низкій четырехугольный ящикъ, ловко сдернула съ него дырявую, пеструю салфетку, подъ которой находилось множество различныхъ, лубочныхъ бонбоньерокъ, въ вид домиковъ, мельницъ, кастрюлекъ и т. п.
— Купите, милая барышня, недорого отдамъ!
Катя мимоходомъ бросила бглый взглядъ въ ящикъ, но занятая мыслью о превосходной кукл, не имла ни малйшаго желанія пріобрсти бонбоньерки, и молча прошла дале. Двочка глубоко вздохнула.
— Ахъ, барышня, барышня, считаете бездлицею заплатить въ магазин за куклу пятнадцать рублей и не можете выкинуть нсколько мдныхъ копечекъ, чтобы дать возможность бдному человку купить кусокъ чернаго хлба,— проговорила она сквозь слезы.
Г-жа Алымова, т.-е. мать Кати, случайно услыхала эти слова, они схватили ее за сердце, добрая женщина сдлала нсколько шаговъ назадъ, чтобы вернуть двочку, но послдняя въ эту минуту стояла около какого-то мужчины, одтаго въ суконный тулупъ, и съ сіяющей физіономіей отсчитывала ему съ разу нсколько дюжинъ бонбоньерокъ.
Мужчина оказался купцомъ изъ мелочной лавочки, обрадовавшись мене чмъ невысокой цн предлагаемаго товара, онъ съ большимъ удовольствіемъ взялъ его весь сполна, заплатилъ деньги и отправился своей дорогой, а двочка долго еще стояла на мст, зажавъ въ посинлый отъ холода кулачекъ полученныя деньги.
— Продала?— спросила ее г-жа Алымова.
— Да, сударыня, Господь послалъ добраго человка,— отозвалась она радостно.
— Бдняжка! Ты должно быть очень нуждаешься въ деньгахъ, ежели, несмотря на сильный морозъ и стужу, ходишь по улицамъ съ товаромъ безъ теплыхъ сапогъ и шубки.
Двочка молча опустила глаза, и Катя, которая, слдуя примру матери, тоже подошла къ ней, увидла какъ по блдненькимъ щечкамъ ея скатились дв крупныя слезы.
Г-жа Алымова повторила свой вопросъ.
— Конечно, сударыня,— отвчала она:— ежелибъ мн не удалось сегодня продать мои коробочки, то не на что было бы купить для мамы не только лкарства, но даже хлба.
— А твоя мама нездорова?
— Да.
— И вы очень бдны?
Двочка вмсто отвта горько заплакала.
— Мамочка,— шептала Катя,— у меня въ карман есть немного мелкихъ денегъ, можно отдать ихъ этой несчастной малютк?
Мама утвердительно кивнула головой. Катя вынула изъ кармана пунцовый плюшевый кошелекъ и высыпала на руку маленькой торговки все, что тамъ находилось.
— Что вы, что вы, барышня,— отозвалась послдняя: — разв можно такъ много!.. Нтъ, я не возьму…
— Отчего?
— Мн совстно.
— Вовсе не много, это теб только кажется.
И во избжаніе дальнйшихъ объясненій, сію минуту отошла прочь.
— Пошли вамъ Господи добраго здоровья,— говорила вслдъ ей маленькая Стеша — такъ звали бдную двочку:— вотъ-то мама и Николка обрадуются, когда увидятъ, что я принесла такое множество денегъ!— продолжала она разсуждать вслухъ, быстро шагая но обледенлому тротуару и заворачивая изъ улицы въ улицу.
Путешествіе ея затянулось довольно долго, такъ какъ жилище матери находилось въ одномъ изъ самыхъ отдаленныхъ переулковъ Петербурга, тамъ уже не было замтно того оживленія, какъ въ центр города, прохожіе встрчались чрезвычайно рдко, а прозжіе еще того мене, фонари стояли далеко одинъ отъ другого, дома смотрли на свтъ Божій какъ-то непривтливо, словомъ, легко было догадаться, что тутъ селятся люди, на долю которыхъ выпалъ тяжелый жребій вчной борьбы съ нуждою.
Стеша торопливо шагала впередъ, несмотря на свой ветхій костюмъ, едва прикрывавшій тщедушное тльце, она нисколько не замчала холода и все думала объ одномъ, какъ бы скоре добраться до дому и сообщить матери и брату о неожиданной радости. Но вотъ, наконецъ цль путешествія достигнута, едва переводя духъ отъ слишкомъ скорой ходьбы и утомленія, Стеша остановилась около воротъ невысокаго двухэтажнаго дома, и отворила калитку. Калитка жалобно заскрипла на своихъ ржавыхъ петляхъ, дворовая собака Розка съ громкимъ лаемъ выскочила-было изъ будки, но узнавъ двочку принялась ласкаться и подпрыгивать. Стеша погладила ее и пошла дале во внутрь двора, гд виднлась низкая, покривившаяся и какъ бы вросшая совершенно въ землю дверь, клочки ободранной рогожи, прибитые къ ней вроятно для того, чтобы защищать отъ холода и вьюги, покрылись инеемъ, ломаная желзная ручка тоже, двочк стоило большого труда отворить ее.
— Мама, милая, дорогая,— вскричала она, весело вбжавъ въ низкую, сырую комнату, которая въ сущности скоре походила на собачью конуру, чмъ на человческое жилище,— посмотри сколько я принесла денегъ!
— По откуда ты взяла ихъ, Стеша?— отозвался слабый, болзненный голосъ молодой женщины, лежавшей на простой деревянной кровати и прикрытой различными лохмотьями, замнявшими одяло.— Неужели выручила за бонбоньерки?
— Нтъ, денегъ, вырученныхъ за бонбоньерки, тутъ не будетъ и половины.
— Тогда откуда же остальныя?
Стеша подробно разсказала свою встрчу съ г-жею Алымовой и ея дочерью. Больная слушала разсказъ съ большимъ вниманіемъ, и затмъ набожно перекрестилась.
— Гд же Николка?— спросила двочка, замтивъ отсутствіе брата.
— Отправился продавать нсколько деревянныхъ куколъ, которыя намастерилъ за ночь, и вроятно скоро воротится, потому что ушелъ уже довольно давно, да вотъ, кажется, онъ, какъ разъ и легокъ на помин,— добавила бдная женщина, заслышавъ въ сняхъ какой-то шорохъ.
— Да, да, это дйствительно долженъ быть онъ,— замтила Стеша, бросившись на-встрчу брату.— Ты?— спросила она черезъ дверь.
— Я, отпирай скоре, прозябъ такъ, какъ еще никогда не приходилось въ жизни,— отвтилъ снаружи дтскій голосокъ, и вслдъ затмъ на порог показался очень бдно одтый мальчикъ, личико котораго чрезвычайно походило на личико Стеши.
— Какъ твои дла?— спросила послдняя.
— Плохо, ничего почти не продалъ, все назадъ принесъ.
— Неужели?
— Да.
— Какъ это обидно!
— Ужасно.
— Спать сегодня, значитъ, придется ложиться безъ ужина, а я, какъ на зло, сильно проголодался…
— Ну ужъ этого не придется. Ужинать будемъ, и даже лучше, чмъ когда бы то ни было.
— Мальчикъ горько улыбнулся.
— Не вришь?— спросила его Стеша.
Хотлъ бы, Стеша, врить, да не врится,— отвчалъ онъ съ глубокимъ вздохомъ.
— Я теб серьезно говорю, что мы будемъ ужинать, и ужинать на славу.
— Но почему же, на какія деньги?
— Сейчасъ все увидишь и узнаешь, врь только въ то, что мы разбогатли!
— Гд тамъ разбогатть! Съ чего разбогатть! Ужъ не отъ продажи ли твоихъ бумажныхъ коробочекъ?
Стеша вмсто отвта высыпала на столъ деньги, которыя лежали у нея въ карман. Мальчикъ сдлалъ удивленное лицо, и какъ бы не вря собственнымъ глазамъ, сталъ ощупывать каждую монету по очереди, а Стеша тмъ временемъ принялась съ новымъ оживленіемъ разсказывать вс мельчайшія подробности встрчи съ маленькой барышней. На двор, между тмъ, совершенно стемнло. Николка снова напомнилъ объ ужин и, взявъ со стола нсколько мдныхъ монетъ, живо сбгалъ въ мелочную лавочку за свчкой, такъ какъ просидвъ прошлую ночь за работой, почти до разсвта, сжегъ ту, которая была дома, окончательно, потомъ купилъ охапку дровъ, протопилъ чугунку. Стеша поставила чайникъ, принесла булокъ, молока и сахару.
— У насъ сегодня настоящій балъ,— сказала она, усаживаясь къ столу:— все было бы отлично, только вотъ ты, мама, поправляйся скоре.
— Поправлюсь, поправлюсь,— отвчала больная, стараясь придать своему голосу какъ можно боле силы.
— Да ты давно все говоришь: поправлюсь, поправлюсь, а между тмъ по прежнему лежишь блдная, худая, почти ничего не кушаешь и не пьешь кром лкарства, которое уже надо глотать волей-неволей, дай налью чайку, выпей!
— Нтъ, Стеша, не хочется, спасибо, завтра лучше.
— Ну, вотъ, опять завтра!.
И двочка бросилась къ кровати больной, охватила ручейками ея исхудалый станъ и покрывала поцлуями лицо, шею, руки. На глазахъ больной навернулись слезы: ‘Не жилица я на бломъ свт,— казалось говорили эти глаза,— скоро покину васъ, милыя дтки, и вы останетесь круглыми сиротами’.
— Иди, иди, напейся тепленькаго чаю,— сказала она ласково гладя дочь по голов,— а то смотри, совсмъ замерзла вдь, руки точно льдинки.
Стеша сла рядомъ съ братомъ къ простому блому деревянному столу. Заваренный въ глиняномъ горшк чай и получерствый ситный-хлбъ изъ мелочной лавочки казался имъ обоимъ чрезвычайно вкуснымъ, они кушали съ большимъ аппетитомъ. Стеша принималась въ десятый разъ разсказывать свои похожденія, Николка слушалъ ее со вниманіемъ и изрдка перебивалъ рчь, чтобы сдлать какой-нибудь вопросъ, на который она отвчала очень охотно. Разговоръ затянулся довольно долго, больная задремала, дти, замтивъ это, бесдовали шопотомъ.
— Какъ ты думаешь, Стеша, скоро мама поправится?— спросилъ мальчикъ, тревожно взглянувъ на сестру.
— Не знаю, право, меня саму здоровье ее очень безпокоитъ.
— Надо было бы пригласить хорошаго доктора, можетъ быть тотъ, къ которому она ходила въ больницу, худо лчитъ, потому что пользы никакой не видно.
— Но вдь хорошій докторъ, потребуетъ дорогой платы.
— Что же, у насъ теперь есть деньги.
— Ахъ, Стеша, разв ихъ хватитъ?
— Конечно хватитъ,— съ гордостью отвчала Стеша, и снова вынувъ изъ кармана кошелекъ, осторожно высыпала всю казну передъ братомъ.
— Давай пересчитывать.
— Давай.
Денегъ оказалось всего два рубля тридцать копекъ.
— Ну, что же, по твоему этого мало?— спросила она.
— Конечно мало, ни одинъ порядочный докторъ не подетъ на домъ къ больному меньше чмъ за два рубля.
— Отлично, у насъ еще остается тридцать копекъ.
— А сколько стоило лкарство послдній разъ, не помнишь?
— Не помню.
— Вотъ то-то и есть, я же помню очень хорошо, что мы заплатили въ аптеку пятьдесятъ-шесть копекъ.
— Нтъ, нтъ, не можетъ быть, ты ошибаешься,— гораздо меньше.
— Не ошибаюсь, Стеша, у меня память превосходная.
— Ошибаешься, ошибаешься,— настаивала двочка.
— Зачмъ намъ спорить, взглянемъ на рецептъ, тамъ цна наврное проставлена.
И не дожидаясь возраженій, Никодка спрыгнулъ съ мста, побжалъ къ окну, снялъ небольшую сткляночку съ какой-то блдно-розовой жидкостью, поднесъ ближе къ свту, и многозначительно ударивъ пальчикомъ по цифр 56, взглянулъ на сестру.
Стеша печально склонила головку.
— Что же намъ длать, что предпринять?— сказала она почти съ отчаяніемъ по прошествіи нсколькихъ минутъ.
— Ума не приложу!
— Хотя бы эти противныя куклы какъ-нибудь продать.
— Да, но если никто не покупаетъ!
— Знаешь, Коля, дай ты мн ихъ завтра, можетъ быть, я буду счастливе.
— Возьми попробуй, только едва ли удастся.
— А можетъ быть, вотъ вдь сегодня продала вс коробочки разомъ, теперь же время подходитъ къ Рождеству, спросъ на игрушки большой, и право я не понимаю, почему он никому не нравятся!— добавила Стеша, и вынувъ изъ бумаги нсколько простыхъ неуклюжихъ куколъ, начала ихъ разглядывать.
Куклы эти Николка мастерилъ самъ перочиннымъ ножикомъ изъ разныхъ кусочковъ дерева, а Стеша шила на нихъ платья, довольствуясь тми тряпочками, которыя ей давали сосдки. Слдовательно, легко можно было вообразить каковы он были на самомъ дл, и не трудно догадаться почему желающихъ пріобрсти подобную покупку не находилось.
— Если удастся распродать,— сказалъ мальчикъ,— то я постараюсь надлать еще, а до тхъ поръ надо приняться за коробочки, тамъ у меня довольно осталось картону и разноцвтной бумаги.
— Да, конечно, не будемъ терять понапрасну времени, я тоже хочу помогать теб.
Дти принялись за работу, въ комнат царствовала полнйшая тишина, изрдка нарушаемая или протяжнымъ стономъ больной матери, или глухимъ едва доносившимся гуломъ прозжавшаго вдали экипажа. Пусто, холодно и неуютно было въ этомъ мрачномъ сыромъ подвал, покрытыя плесенью стны слабо освщались одною свчкой, воздухъ былъ спертый, удушливый, единственное окно, выходившее на грязный дворъ, оказалось не только замерзшимъ сверху до низу, но еще почти на половину разбитымъ, на мсто стеколъ въ немъ красовались какіе-то ободранные листы желза, которые при малйшемъ порыв втра дребезжали съ такою силою, что невольно наводили страхъ на обоихъ малютокъ, но увлеченные начатымъ дломъ, они повидимому все еще не хотли идти спать и ршили, по примру прошлой ночи, заниматься работою до тхъ поръ, пока свча не догоритъ окончательно.
Въ квартир Алымовыхъ, между тмъ, убранной съ большимъ вкусомъ и роскошью, шли дятельныя приготовленія къ предстоящей лк. Катя любила сама украшать ее и увшивать различными лакомствами. Но подарки обыкновенно получала сюрпризомъ. На этотъ же разъ ей такъ сильно хотлось имть ту большую куклу, которую видла въ окн магазина, что она упросила маму не покупать больше никакихъ подарковъ, а разршить завтра утромъ, по возвращеніи изъ гимназіи, отправиться за нею лично.
— Одно боюсь, чтобы ее кто не купилъ до завтра!— въ сотый разъ повторяла Катя, прыгая около лки.
— Не купятъ — успокоивала няня,— а если купятъ, тогда найдемъ другую.
— Нтъ, няня, пожалуйста не говори такъ. Я хочу имть именно эту куклу… другой мн никакой не надобно.
— Ну и получишь ее наврное, коли такъ хочется.
— Скоре бы только дождаться завтрашняго дня! Научи какъ это сдлать?
— Не знаю, моя голубка.
— А вотъ что, лягу я сегодня раньше спать.
— Пожалуй, ложись, только зачмъ это?
— Ахъ, какая ты, няня, недогадливая! Затмъ, чтобы скоре наступило утро.
Няня молча улыбнулась. Катя посмотрла искоса и не могла надивиться тому хладнокровію, съ которымъ старушка относилась къ ея горячему желанію скоре пріобрсти красавицу Дору, ей казалось, что большаго, высшаго счастія не можетъ быть на земл, она цлый вечеръ толковала о кукл, и занимаясь убранствомъ лки, почти совсмъ не думала о томъ, что длаетъ: навшивала по десятку апельсиновъ и яблокъ на одно и то же мсто, оставляя рядомъ нсколько суковъ пустыми.
— Такъ не годится, выйдетъ некрасиво,— замтила няня. Двочка конфузилась, снова снимала фрукты, распредляла ихъ какъ слдуетъ, но затмъ, забывшись, опять становилась разсянною. Наконецъ, вошедшій въ комнату лакей позвалъ ее въ столовую чай кушать.
— Мамочка, ты ее забыла общанія?— сказала она, подойдя къ матери.
— Какого, другъ мой?
— Завтра вмст со мною прямо изъ гимназіи пройти за куклой.
— Нтъ, нтъ, успокойся, не забыла.
— А теб ее очень хочется?— вмшался въ разговоръ папа.
— Очень, и если бы ты только могъ видть, что это за прелесть, то не удивился бы.
— Но, Катюша, кукла стоитъ пятнадцать рублей, если мама купитъ ее, то о другихъ подаркахъ нечего и думать.
— Я знаю.
— И согласна съ этимъ условіемъ?
— Совершенно, мн ничего больше не надо, кром куклы, я буду любить ее посл мамы и тебя больше всего на свт, стану сама шить блье и платья, устрою постель,:— и Катя, подъ вліяніемъ радостной мысли о предстоящемъ блаженств, намревалась вступить съ папой въ безконечную бесду, но стнные часы ударили десять,— надо было отправляться на покой.
Цлую ночь снилась Кат большая кукла: то представлялась она ей въ вид какой-то волшебницы, то маленькаго ребенка, то нарядной барыни.
Проснувшись поутру, двочка первымъ дломъ сообщила обо всемъ нян, но няня отнеслась къ ея разсказу точно также безучастно, какъ вчера, и все торопила пить чай и повторять уроки, чтобы не опоздать въ гимназію.
‘Удивительная женщина,— мысленно проговорила Катя,— неужели я тоже сдлаюсь такою, когда состарюсь? Кажется, интересне большой куклы съ курчавымъ парикомъ ничего не можетъ быть въ мір, а она даже не слушаетъ, когда ей говоришь объ этомъ’.
— Катя, Катя,— повторяла няня,— о чемъ ты думаешь? Смотри, чуть не убжала въ холодныхъ сапожкахъ, вдь на двор морозъ! Этакая, право, втренница!
— Ну, не ворчи, няня -забыла, сейчасъ надну.
— Чего не ворчи, нельзя быть такой разсянной,— оправдывалась старушка, подавая теплую обувь.
Катя поспшно надла сапоги и вышла на улицу. Утро стояло свжее, морозное, снгъ такъ хорошо хрустлъ подъ ногами, покрытые инеемъ деревья блестли на солнышк и казались усыпанными цлыми тысячами разноцвтныхъ звздочекъ.
Катя чувствовала себя чрезвычайно легко и весело, дорога въ гимназію не казалась такою скучною какъ обыкновенно, швейцаръ Василій, отворившій дверь, тоже выглядывалъ сегодня какъ-то особенно, да и подруги вс стали миле, даже вчно серьезная, вчно надутая физіономія классной дамы теперь точно улыбалась.
— Алымова, ты чуть-чуть не опоздала!— послышался изъ сосдней комнаты дтскій голосокъ одной изъ пріятельницъ.
— Чуть-чуть не считается,— весело отвчала Катя и, дружески расцловавшись съ двочкой, побжала въ классную, гд остальныя воспитанницы уже становились на молитву.
Утреннія занятія начались обычнымъ порядкомъ, затмъ позвали къ завтраку, посл завтрака вс опять пошли въ классы. Катя съ радостнымъ замираніемъ сердца посматривала на часы, она знала, что скоро наступитъ блаженная, давно ожидаемая минута — мама, придетъ за нею сама, чтобы вмст отправиться въ магазинъ… Вотъ и послдній звонокъ раздался, двочки быстро повскакали со скамеекъ и съ шумомъ бросились въ переднюю, сначала он шли попарно, но затмъ, смшались въ общую массу, поднялась страшная суматоха: вс въ голосъ говорили, кричали, смялись — все это смшивалось въ одинъ общій непонятный гулъ, который отъ времени до времени сливался съ громкими звуками безконечныхъ поцлуевъ.
— Тише, тише!— раздавался голосъ классной дамы или учительницы.— Нельзя такъ кричать и болтать, вы съ ногъ собьете другъ друга, осторожне.
Но дти, мало обращая вниманія, бгали и кричали по прежнему до тхъ поръ, пока наконецъ стеклянная дверь растворилась, и он цлою гурьбою хлынули на улицу. Катя, конечно, была въ числ первыхъ.
— Ну, мамочка,— обратилась она къ матери, которая давно ожидала ее у подъзда,— теперь мы съ тобою отправляемся за куклою, неправда ли?
— Да, только раньше занесемъ домой книги — намъ, все равно, надо идти мимо, затмъ я пойду по дламъ, а ты уже одна отправишься въ магазинъ.
Катя охотно согласилась, мене чмъ черезъ полчаса книги были доставлены на квартиру, и наша маленькая знакомая, поцловавшись съ матерью, направилась къ игрушечному магазину. ‘Тутъ ли красавица Дора, не купили ли ее?’, опять мысленно проговорила она, взглянувъ на зеркальное стекло окна, и вдругъ — о ужасъ!— куклы не оказалось на прежнемъ мст.
Съ сильно бьющимся сердцемъ поднялась двочка на лстницу.
— Я сегодня пришла къ вамъ, чтобы купить ту самую куклу, которую вы вчера показывали,— обратилась она къ одному изъ приказчиковъ.
— Большую въ парик, за пятнадцать рублей?
— Да, она стояла на окошк.
— Ее только что купили.
— Купили!— повторила Катя, и въ голос ея слышалось почти отчаяніе.
— Сейчасъ, передъ вами, но не извольте огорчаться: завтра мы получимъ цлую дюжину точно такихъ же.
Взволнованное личико Кати прояснилось.
— Наврное?— спросила она улыбнувшись.
— Наврное.
— Пожалуйста, припасите одну для меня, никому не продавайте, я приду за ней непремнно.
— Очень хорошо, будьте покойны.
И приказчикъ съ вжливымъ поклономъ отворилъ дверь своей постительниц, которая, желая сократить путь, пошла ближнею дорогой. Завернувъ въ одинъ изъ переулковъ, она нечаянно наткнулась на устроенный, по случаю предстоящаго праздника, игрушечный баракъ, гд, прислонившись около низенькаго деревяннаго столика, сидла Стеша со своими куклами.
— Здравствуйте, барышня,— окликнула она Катю.
— Здравствуй, милая, что ты тутъ длаешь?
— Да вотъ опять вышла на промыселъ, продаю куклы, это работа моего брата, не хотите ли купить, дешево отдамъ, потому что нужны деньги, мама очень больна и не на что купить лкарства.
— А гд живетъ твоя мама?
— Далеко отсюда: на Петербургской сторон, въ конц Дворянской улицы, д. No 127.
— Что же, она лчится?
— Пока была въ силахъ, ходила въ больницу къ доктору два раза въ недлю, а теперь не можетъ.
Говоря это, Стеша съ трудомъ удерживала слезы.
— Но вы бы позвали доктора на-домъ.
— Нельзя.
— Почему?
— Потому что доктору надо заплатить, а у насъ нтъ денегъ.
И, не будучи дале въ силахъ владть собой, Стеша громко разрыдалась. Катя смотрла на нее съ состраданіемъ, она чувствовала, что ей самой слезы подступаютъ къ горлу.
— Куколъ твоихъ мн не надо,— сказала тогда двочка дрожащимъ голосомъ,— а вотъ возьми себ серебряный рубль, который папа подарилъ мн въ день рожденія, въ настоящую минуту въ немъ заключается все мое богатство, больше я не могу ничего предложить.
— Ахъ, милая, дорогая барышня,— отвчала Стеша, схвативъ ея руку,— мн право даже совстно второй разъ брать отъ васъ деньги даромъ, пожалуйста, пока выберите себ хотя одну изъ этихъ маленькихъ куколъ, а затмъ Николка сдлаетъ для васъ другую, большую и красивую… только бы съ мамой все было благополучно.
— А ей очень худо?
— Очень!— отвчала Стеша, разразившись громкими рыданіями.
— Такъ ты бы пошла домой скоре.
— Разв можно идти домой безъ копйки, вдь я сижу здсь для того, чтобъ получить хоть сколько-нибудь денегъ.
— Но теперь, когда у тебя есть рубль…
— О, теперь другое дло, конечно, я сію минуту побгу къ мам, она, бдная, обрадуется и будетъ молить Бога, чтобы Онъ послалъ вамъ счастія и богатства.
Говоря это, Стеша начала поспшно складывать товаръ въ стоявшую тутъ же, около столика, плетеную корзинку. Катя помогала ей, какъ вдругъ позади послышались чьи-то торопливые шаги, об двочки обернулись.
— Коля,— испуганно вскричала маленькая торговка, увидавъ передъ собою брата:— зачмъ ты пришелъ? что случилось?
— Мам очень худо…— сквозь слезы отвчалъ мальчикъ, она меня послала за тобою, сказавъ, чтобы ты бросила все и какъ можно скоре бжала домой.
— Бгу, бгу, но по дорог надо непремнно поискать доктора.
— Хорошо, тмъ боле, что у насъ отъ вчерашнихъ денегъ еще осталось довольно, чтобы заплатить ему за визитъ, а на лкарства попросимъ у кого-нибудь изъ сосдей.
— Да и у сосдей просить не надо: вотъ эта добрая барышня дала мн серебряный рубль,— отвчала Стеша, указывая глазами на Катю Алымову.
— Коля снялъ шапку, поклонился и хотлъ поцловать руку доброй барышн, но она не дала, а дружески обняла мальчика.
— Не благодари, Коля, это такая бездлица, про которую говорить не стоитъ, мн очень хочется помочь вамъ чмъ-нибудь побольше, и я уврена, что мои родители не откажутъ въ этомъ, если не сегодня, то завтра утромъ непремнно мы съ мамой придемъ къ вамъ.
Дти еще разъ поблагодарили Катю, и торопливыми шагами направились въ свое бдное жилище на Петербургскую сторону, дорога казалась имъ безконечно-длинною, они почти не говорили ни слова и только отъ времени до времени молча обтирали катившіяся по щекамъ слезы. Но вотъ, наконецъ, цль путешествія достигнута. Коля отворилъ низкую, косую дверь и первый вбжалъ въ сырую конуру, гд на той же самой деревянной кровати, придвинутой къ нетопленной печк, лежала мать ихъ съ полузакрытыми глазами, лицо ея было необыкновенно блдно, губы посинли и сложились въ какую-то страшную улыбку.
— Стеша пришла, мама,— проговорилъ мальчикъ, нагнувшись къ изголовью больной,— ты хотла сказать ей что-то.
Больная открыла глаза, знакомъ подозвала Стешу, велла встать рядомъ съ братомъ и слабымъ, едва слышнымъ голосомъ начала говорить о томъ, что она чувствуетъ и сознаетъ, что послднія минуты ея наступаютъ.
— Мама, милая, дорогая,— въ голосъ отвчали дти сквозь глухія рыданія,— не говори такихъ ужасныхъ вещей, ты поправишься, будешь жива, здорова… сію минуту придетъ докторъ… онъ поможетъ теб.
— Докторъ?— переспросила больная,— зачмъ докторъ?.. не надо… не поможетъ онъ… поздно… къ чему напрасно тратить деньги, которыхъ у васъ и безъ того мало.
— Нтъ, мамочка, напротивъ въ деньгахъ недостатку нтъ, вчера вечеромъ мы насчитали цлыхъ два рубля тридцать копекъ, а сегодня та же самая барышня дала еще рубль.
И какъ бы въ доказательство истины своихъ словъ, Стеша вынула изъ кармана серебряную монету.
— Я позвала тебя, Стеша, затмъ,— продолжала больная,— чтобы, какъ старшей, поручить Нолю, когда меня не станетъ, ты должна будешь заботиться о немъ, свтъ вдь, говорятъ, не безъ добрыхъ людей,— можетъ, кто изъ сосдей приметъ въ васъ участіе. Старайся прежде всего сама быть честною, хорошею двочкою, и ему внушай то же самое… любите, почитайте Бога… Онъ не оставитъ васъ!— Больная замолчала, чтобы перевести духъ, дти покрывали ея лицо и руки горячими поцлуями, такъ прошло нсколько минутъ, затмъ начала она снова что-то говорить, какъ вдругъ дверь скрипнула и на порог показался докторъ.
— Докторъ, докторъ,— обратилась къ нему Стеша умоляющимъ голосомъ,— ради самого Бога, ради всего, что для васъ дорого, помогите нашей мам, спасите ее!
Докторъ ласково потрепалъ двочку по плечу, подошелъ къ постели больной и принялся осматривать ее съ большимъ вниманіемъ.
Катя Алымова между тмъ давно уже была дома, усвшись на мягкомъ бархатномъ диван, въ будуар матери, она ожидала появленія послдней съ большимъ нетерпніемъ, хорошенькое личико двочки казалось чрезвычайно задумчивымъ, на немъ лежалъ отпечатокъ чего-то особеннаго, она безпрестанно вскакивала съ мста, торопливо ходила взадъ и впередъ по мягкому ковру, потомъ снова садилась: ‘Нтъ, я, кажется, не въ силахъ сдлать этого,— проговорила она сама себ,— да, а между тмъ поступить иначе трудно.
И она опять заметалась по комнат, но вотъ, наконецъ, въ прихожей раздался звонокъ.
‘Врно мама’, подумала Катя и опрометью бросилась на-встрчу, это оказался посыльный съ письмомъ, въ которомъ мама сообщала, что по непредвиднному обстоятельству, не только она, но и папа не вернется раньше вечера, вслдствіе чего приказывала Кат во-время обдать, пить вечерній чай и ложиться.
— Хорошо,— отвчала двочка посыльному и, грустно склонивъ головку, пошла въ свою комнату, день тянулся чрезвычайно долго. Кат пришлось почти все время быть одной, такъ какъ единственный находившійся дома сотоварищъ ея, старушка няня, чувствовала себя нездоровою и лежала въ кровати, отъ нечего длать Катя снова принялась украшать лку, но и это, вмсто того, чтобы развлечь, навело еще боле тоски, она была душевно рада, когда висвшіе въ столовой часы ударили десять: ‘по крайней мр скоре наступитъ завтрашнее утро’, сказала она сама себ, пошла въ свою комнату, живо раздлась, акуратно сложила на стулъ платье, помолилась Богу, легла въ постель, и, вытянувъ маленькія ножки, крпко заснула.
Съ наступленіемъ слдующаго дня двочка поднялась очень рано и, выйдя въ столовую первая, тревожно ожидала появленія матери.
— Наконецъ-то, милая мамочка,— сказала она, увидавъ вошедшую туда же г-жу Алымову,— я ждала тебя съ большимъ, большимъ нетерпніемъ.
— Знаю, дружокъ, ты ждала меня съ большимъ нетерпніемъ, чтобы идти скорй въ магазинъ за куклою, не правда ли?
— Да, т.-е. нтъ…— отвчала нершительно Катя и опустила глаза,
— Какъ нтъ, неужели ты больше не хочешь имть ту куклу, которая вчера теб такъ нравилась?
— Разв возможно не хотть такую прелесть?
— Но въ чемъ же тогда дло, дитя мое?
— Въ томъ, мамочка, что у меня будетъ къ теб огромная просьба, вдь ты не откажешь? Да, да, не откажешь?— допытывалась двочка, покрывая лицо и руки матери безчисленными поцлуями.
— Прежде ты должна сказать, въ чемъ именно заключается эта просьба?
— Хорошо, только слушай внимательно.
Мама улыбнулась, Катя подвинула свой стулъ совсмъ близко къ стулу матери и начала подробно разсказывать о своей встрч съ маленькой торговкой.
— Ну, и что же?— спросила госпожа Алымова, когда длинное повствованіе было окончено: — я все-таки не могу понять въ чемъ состоитъ твоя просьба?
— Въ томъ, чтобы сейчасъ же посл чая ты похала со мною на Петербургскую сторону и согласилась т пятнадцать рублей, которые были предназначены для покупки куклы, отдать несчастной женщин на лкарства.
Мама молча взглянула въ глаза Кати: они были полны слезъ и въ то же время блестли какъ-то радостно.
— Поцлуй меня, Катюша,— сказала г. Алымова, крпко прижавъ къ груди Катю,— ты хорошая, добрая двочка, я считаю это для себя большимъ счастьемъ!
Катя прильнула головкою къ лицу матери, крупныя слезы струились по ея розовенькому личику, но это не были т тяжелыя, горькія слезы, которыя вызываются нравственнымъ страданіемъ, она чувствовала, что дтское сердечко ея наполнено свтлымъ, хорошимъ, новымъ, еще неизвданнымъ ощущеніемъ, и хотя не легко было примириться съ мыслью о томъ, что превосходная кукла въ блокуромъ парик никогда больше не можетъ принадлежать ей, но тмъ не мене Катя охотно отказывалась отъ возможности обладать подобнымъ сокровищемъ и съ непритворнымъ удовольствіемъ отдавала деньги на доброе дло.
— Сейчасъ я прикажу заложить сани,— сказала г. Алымова и вышла изъ комнаты.
Мене чмъ черезъ четверть часа сани были поданы къ подъзду, Катя одла теплые сапожки, шляпку, шубку и въ сопровожденіи матери отправилась на Петербургскую сторону по данному Стешею адресу. Собственная лошадь Алымовыхъ бжала скоро, сильно отбивая копытами рыхлый только-что выпавшій за ночь снгъ, она совершенно незамтно для себя везла щегольскія санки, и быстро заворачивая изъ улицы въ улицу, по прошествіи весьма короткаго срока остановилась около того дома, гд жила Стеша.
— Какъ же мы найдемъ ея квартиру?— спросила Катя:— вдь она номера не сказала.
— Ничего, барышня,— вмшался кучеръ,— домъ не великъ, тутъ, я думаю и жильцы вс на перечетъ. Эй, дворникъ!— крикнулъ онъ, соскочивъ съ козелъ и ударивъ кнутовищемъ въ одно изъ замерзшихъ оконъ нижняго этажа. На двор раздался пронзительный лай Розки, которая, услыхавъ чужого, путаясь въ снжныхъ сугробахъ по самую шею, старалась какъ-нибудь пролзть въ подворотню.
— Кто тамъ?— отозвался изъ-за обледенвшаго окна грубый мужской голосъ.
— Надо видть дворника.
— Сейчасъ придетъ, подождите.
Прошло однако добрыхъ полчаса, пока наконецъ калитка скрипнула и заспанная неуклюжая фигура дворника, закутанная въ овчиный тулупъ, вышл