Р. Григорьевъ, ‘На ущерб’. Романъ С.-Петербургъ, 1913 г. Цна 1 руб. 50 коп.
Р. Григорьевъ, ‘На ущерб’. Романъ С.-Петербургъ, 1913 г. Цна 1 руб. 50 коп.
В. В. Водовозовъ.
‘Современникъ’, кн. 3, 1913
Р. Григорьев, ‘На ущербе’. Роман С.-Петербург, 1913 г, Водовозов Василий Васильевич, Год: 1913
Время на прочтение: 3 минут(ы)
На ущерб соціалъ-демократическаго движенія въ періодъ перваго междудумья и послдующихъ годовъ,— таково содержаніе романа. Авторъ видимо близко знакомъ съ жизнью, которую онъ изображаетъ, и для ея пониманія читатель найдетъ въ роман факты и краски, которыхъ не дадутъ ему ни партійныя газеты, ни протоколы партійныхъ създовъ, ни судебные отчеты. Когда движеніе росло, въ него шли самые различные люди,— и художникъ Галимскій, и ‘барышня, играющая въ революцію’, ищущая объясненій въ любви и ведущая имъ точный счетъ, Лидія, и многіе другіе, по духу столь же ему чуждые, когда движеніе оказалось на ущерб, эти люди отъ него отходятъ. Движеніе на ущерб, но оно не разбито, не уничтожено, да и ‘ущербъ’ скоре кажущійся, оказывающійся лишь въ вншнихъ симптомахъ.
— Вы оторваны отъ движенія, товарищъ. Мы вовсе не разбиты. Мы вс ушли отъ насъ. Но за эти тяжелые годы мы (т. е. рабочіе) сами поднялись. У насъ молодежь выросла за это время!
Такую оцнку текущаго политическаго момента даетъ устами одного рабочаго самъ авторъ (стр. 294). Едва ли, однако, она вполн соотвтствуетъ дйствительности,— по крайней мр въ томъ же роман нтъ недостатка въ фактахъ, свидтельствующихъ о разброд и упадк духа въ рабочей сред.
— Мы вынесли изъ опыта движенія тяжелое убжденіе, чти не оказались на должной высот (стр. 274). Въ такихъ словахъ другого героя, произносимымъ посл освобожденія изъ тюрьмы, авторъ даетъ свою оцнку прошедшему историческому моменту,— и эти слова романа, какъ и многія другія его мста, интересно сопоставить съ соотвтственными мстами совсмъ другого литературнаго произведенія, относящагося къ другой исторической эпох, именно романа ‘Die von Hohenstein’ Шпильгагена (русскіе переводы подъ заглавіемъ ‘Гогенштейны’ и ‘Два поколнія’), въ которомъ авторъ устами своихъ героевъ объясняетъ причины неудачи революціи 1848 года.
Едва ли не наиболе интересной стороной романа Григорьева является изображеніе имъ той прошвуположности, если не въ стремленіяхъ, то въ психологіи революціоннаго пролетаріата и революціонной интеллигенціи, которые, несмотря на тождество политическаго и соціальнаго міросозерцанія, на полную однородность задачъ и стремленій, все-таки, какъ показываетъ авторъ, относятся другъ къ другу по большей части съ недовріемъ и раздражаніемъ. Для недоврія, по свидтельству автора, имются достаточныя основанія съ одной стороны въ невысокой культурности рабочихъ, даже стоящихъ во глав движенія, съ другой — въ недостаточной глубин, въ поверхностности революціонныхъ увлеченій многихъ, хотя далеко не всхъ, интеллигентовъ. Пьяная пирушка у одного изъ наиболе развитыхъ рабочихъ, заканчивающаяся дракой, принадлежитъ къ лучшимъ картинамъ романа. Въ ней авторъ счастливо избжалъ и дворянско-черносотеннаго презрнія къ народу и сантиментальной идеализаціи рабочаго, свойственной какъ многимъ народническимъ, такъ и многимъ соціалъ-демократическимъ писателямъ. Въ противовсъ ей авторъ изображаетъ постепенное охлажденіе и измну длу революціи многихъ интеллигентовъ, и изображаетъ психологически очень врно. Впрочемъ, и рабочіе не всегда оказываются достаточно твердыми въ своихъ соціалъ-демократическихъ убжденіяхъ, подъ вліяніемъ неудачъ они начинаютъ думать о нелпйшихъ экспропріаціяхъ или совершать нелпйшіе террористическіе акты, которые не въ меньшей степени противорчатъ ихъ вчерашнимъ убжденіямъ и настроенію, чмъ эстетизмъ или свтская жизнь, въ которую бросаются ушедшіе отъ революціи интеллигенты.
Романъ страдаетъ многими недостатками, въ немъ слишкомъ много лицъ, и нкоторыя изъ нихъ безъ нужды замедляютъ развитіе фабулы. Въ то же время многое не договорено, взаимныя отношенія героевъ не всегда ясны. ‘Барышня, играющая въ революцію’ — одна изъ главныхъ героинь романа — одновременно ведетъ дв любовныя интриги, и читатель узнаетъ о второй изъ нихъ только въ конц романа вмст съ обманутымъ ею любовникомъ, при чемъ для него такъ же, какъ и для героя романа, остается тайной, кто второй возлюбленный Лидіи. Этимъ грубо нарушается ‘цльность и отчетливость художественнаго впечатлнія читателя, для котораго весь образъ Лидіи длается неполнымъ, незаконченнымъ.
Такихъ дефектовъ въ роман довольно много. Чувствуется, что авторъ нсшггчекъ въ литератур, и что онъ недостаточно поработалъ надъ своимъ произведеніемъ. Тмъ не мене оно прочтется съ интересомъ, такъ какъ у автора есть запасъ живыхъ, интересныхъ наблюденій, есть способность къ психологическому анализу. Пусть только онъ больше обрабатываетъ и дольше вынашиваетъ свои произведенія.