СТАТЬЯ ПЕРВАЯ.
СТАТЬЯ ПЕРВАЯ.
‘Современникъ’, No 11, 1849
Путешествие в южную Африку, именно в страну Наталя, кафров, амазалу и макатиссов и до тропика Козерога, совершенное в 1838 по 1844 г. Адульфом Дельгоргом, Хотинский Матвей Степанович, Год: 1849
Время на прочтение: 31 минут(ы)
Voyage dans l’Afrique australe, notamment dans le lerritoire de Natal, dass celui des Cafres Amazoulons et Makatisses et jusqu’au tropique de Capricorne, excut durant les annes. 1838, 1839, 1840, 1841, 1842, 1843 et 1844, par M. Adulphe Delegorgue. Avec une introduction p. M. Albert-Monlemont. Accompagn de dessins et caries. Paris, 1848, in 8, 2 vol. (Путешествіе въ южную Африку, именно въ страну Наталя, кафровъ, амазалу и макатиссовъ и до тропика Козерога, совершонное въ 1838 по 1844 г. Адульфомъ Дельгоргомъ. Съ предисловіемъ г. Альберта Монтемона, рисунками и картами. Парижъ. 1848 г. въ 8 д. л., 2 тома).
Авторъ сочиненія, котораго заглавіе мы сейчасъ представили нашимъ читателямъ, принадлежитъ къ числу самыхъ интересныхъ путешественниковъ нашего времени, и личность его не мене замчательна самой книги. Оставшись сиротою въ самой ранней молодости, онъ приготовлялся къ юридическому поприщу, которое, впрочемъ, было вовсе несообразно съ его характеромъ и наклонностями. Еще въ малолтств любилъ онъ читать описанія дальнихъ путешествій въ страны малоизвстныя, и эти чтенія постепенно развивали въ немъ охоту къ странствованіямъ. Воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, онъ сбросилъ съ себя адвокатскую шапку и сыскалъ должность на корабл, отправлявшемся въ Сенегаль. Въ теченіи пяти лтъ постилъ онъ сверные берега Европы, западный берегъ Африки и Антильскіе острова, но жизнь и занятія на корабл не понравились молодому искателю приключеній. Онъ воротился въ Дуэ (Douai), свою родину, и тамъ задумалъ планъ многолтняго путешествія въ южную Африку. Безъ всякой помощи со стороны правительства или какого-либо мецената, съ весьма ограниченными денежными средствами и съ самыми поверхностными свдніями въ естественныхъ наукахъ, поддерживаемый одною только твердою волею, Дельгоргъ совершилъ одно изъ затруднительнйшихъ путешествій въ страны, гд до него не была еще нога европейца, и вывезъ оттуда богатую коллекцію разнородныхъ этнографическихъ и естественно-историческихъ свдній и предметовъ, послужившихъ значительнымъ для наукъ пособіемъ.
Путешествіе Дельгорга не походитъ на другія, предпринимаемыя обыкновенно съ опредленною ученою, политическою или коммерческою цлію, и поэтому носитъ на себ совершенно отличительный характеръ. Это — незатйливый разсказъ страстнаго охотника, заброшеннаго судьбою или собственною волею въ дикую, двственную страну,— охотника, пробирающагося, съ ружьемъ за плечами и въ случайномъ товариществ, все дале и дале, куда глядятъ глаза да бжитъ зврь, не заботясь о томъ, далеко ли зашелъ онъ и куда заведетъ его случай среди безтропинныхъ пустынь и лсовъ. Впрочемъ, и то сказать, этотъ охотникъ не по-плечу нашимъ доморощеннымъ Немвродамъ, и дичь его не похожа на ту, которую удается намъ стрлять у себя дома. Не въ утку или куропатку, не въ зайца и даже не въ медвдя цлитъ онъ: его дуло ищетъ, слоновъ да львовъ, кровожадныхъ гіенъ да чудовищныхъ, иппопотамовъ, и обстановка этой грандіозной охоты, на которую нашъ авантюристъ пускается часто одинъ-одинехонекъ, состоитъ не изъ нашихъ болотъ и степей съ ихъ мирными жителями, а изъ пустынь южной Африки, населенныхъ, дикими племенами кафровъ. На такой охот не можетъ быть недостатка въ приключеніяхъ, и нашъ авторъ разсказываетъ ихъ просто, безъ затй, претензій и хвастовства, по съ задушевнымъ жаромъ и тономъ образованнаго человка, который не только уметъ отличаться въ товариществ, готентотовъ, но и въ состояніи занять видное мсто въ любой парижской гостиной.
Познакомивъ съ личностью автора, мы считаемъ нужнымъ сказать нсколько предварительныхъ словъ о стран, въ которую онъ направилъ, свое странничество, хотя и то и другое гораздо рзче и опредлительне выказывается въ самомъ, разсказ путешественника. Но мы полагаемъ, что такой предварительный взглядъ, необходимъ для того, чтобы читатель могъ заблаговременно составить свое понятіе о томъ, чего онъ можетъ, требовать и надяться отъ автора книги.
На крайней южной оконечности африканскаго материка лежитъ обширное пространство земли, называемое колоніею Мыса Доброй Надежды и составляющее одно изъ важнйшихъ заморскихъ владній Англіи. Верстъ до 800 въ длину и отъ четырехъ до пяти сотъ въ ширину, лежитъ площадь, заключающая въ себ почти до 250 тысячь квадратныхъ верстъ, окаймленная съ трехъ сторонъ линіею береговъ, слишкомъ въ 250 географическихъ миль. На этомъ обширномъ пространств, ограниченномъ съ запада и юга Океаномъ, съ востока землею Кафровъ, а съ свера Готентотіею, простирающеюся въ невдомыя страны внутренней Африки, живутъ, подъ верховною властію англійской королевы, около двухъ сотъ тысячь человкъ, изъ которыхъ 60,000 блыхъ и свободныхъ цвтныхъ людей, 40,000 негровъ, 30,000 гетентотовъ и слишкомъ 50,000 кафровъ и бошесмановъ (лсныхъ людей). Здсь, среди могущественной растительности близкихъ къ тропику странъ, видишь почти вс роды нашихъ европейскихъ домашнихъ животныхъ рядомъ съ туземными: въ поляхъ же и лсахъ куропатка попадается вслдъ за сгроусомъ, гіена травитъ зайца, буйволъ пасется въ дебри недалеко отъ стада слоновъ и чудовищный иппопотамъ поднимаетъ изъ воды колоссальную голову, чтобы посмотрть на пьющую газель или носорога. Ступайте осторожне въ густой трав: тамъ гнздятся ядовитыя зми, да страшные блые муравьи. Не ждите здсь ни весны, ни осени, потому-что здсь только два времени года: лто, въ которое при палящемъ зно не падаетъ ни капли дождя, и зима, въ которую онъ льетъ нсколько мсяцевъ, почти безъ перемежки.
Три державы, владычествовавшія каждая въ свою очередь морями, водружали поочередно свои флаги на таинственномъ мысу, который впервые былъ обогнутъ Васко де Гамою и по справедливости названъ Мысомъ Бурь (Capo de lus tormentos). Но подвигъ Гамы разсялъ волшебный мракъ, лежавшій надъ южнымъ Океаномъ, и открылъ европейскимъ кораблямъ путь въ Индйское море, блестящая будущность, представлявшаяся оттого португальской торговл, побудила измнить названіе Бурнаго мыса въ мысъ Доброй Надежды. Это событіе совершилось почти въ тоже самое время, какъ Колумбъ открывалъ Америку.
Казалось, новооткрытый мысъ представлялъ самый естественный пунктъ роздыха для лузитанскихъ кораблей шедшихъ въ Индію и возвращавшихся оттуда, но не только португальцы не основали тутъ поселенія, а даже не догадались выстроить, на случай нужды, и временного укрпленія или станцій. Прошло боле вка, пока явились туда голландцы, но и т продумали полстолтія, прежде чмъ ршились заложить колонію. Первое поселеніе голландцевъ на мыс Доброй Надежды заложено фонъ Рибекомъ 8 апрля 1652 года и послужило краеугольнымъ камнемъ батавскаго могущества на южной оконечности Африки, постоянно возраставшаго съ тхъ поръ до 1795 г. Въ послднюю эпоху, вслдствіе переворотовъ, причиненныхъ въ Европ первою Французскою революціею, англичане завладли мысомъ Доброй Надежды, который впрочемъ былъ возвращенъ Голландіи въ 1803 году, по заключеніи Аміенскаго мирнаго договора. Однакожъ, три года спустя, Англія покорила вновь эту колонію своей власти и сохранила ее съ тхъ поръ, утвердивъ окончательно права свои постановленіемъ Внскаго конгресса въ 1815 году.
Вотъ въ нсколькихъ строкахъ исторія мыса Доброй Надежды. Но прежде чмъ мы перейдемъ къ разсказу г. Дельгорга, скажемъ нсколько словъ о прежнихъ замчательныхъ путешествіяхъ въ эти страны, совершенныхъ во время голландскаго и британскаго владычества. По нашему мннію, странствованіе смлаго Француза выставится черезъ это предъ читателями гораздо рельефне.
Первое извстное путешествіе но южной оконечности африканскаго материка совершилъ нкто Лопецъ въ конц XVI вка. Описаніе его странствованія, изданное Пигафеттою въ 1591 году, (подъ названіемъ: Описаніе страны между Конго, мысомъ Доброй Надежды и Ниломъ), даетъ намъ первое понятіе о кафрахъ и о стран Наталь (Рождества), названной такъ потому, что она впервые открыта въ день Рождества Христова.
Вслдъ за Лопецомъ появились въ упомянутыхъ мстахъ нсколько голландскихъ и англійскихъ туристовъ, объ открытіяхъ которыхъ сохранилось очень мало свдній, такъ-что второе замчательное путешествіе относится уже къ 1673 году, когда Тенъ Ринъ (Ten Rhyne) постилъ Мысъ и страну Готентотовъ. Краткое описаніе этихъ странъ было издано въ 1686 г. въ Шафгаузен, на латинскомъ язык.
Въ 1705 году, ланддростъ Куптъ, въ теченіи полутора мсяца постилъ нсколько готентотскихъ деревень для вымна у туземныхъ жителей быковъ, нужныхъ голландскимъ колонистамъ.
Съ 1705 до 1713 г. длилось странствованіе Колбе, путешественника хотя и правдиваго, но легковрнаго. Онъ описалъ страну, запятую въ то время колонистами, и познакомилъ Европу съ нравами, обычаями и формою правленія ихъ дикихъ сосдей.
Книга Колбе (изданная въ трехъ томахъ) заключаетъ въ себ много драгоцнныхъ свдній, но, къ сожалнію, въ ней попадаются странности, свидтельствующія о легковріи автора.
Путешествіе Лакайля (Lacaille), совершенное въ 1751 и 1752 годахъ, ограничивалось одною только астрономическою цлію — наблюденія звздъ южнаго неба. За Лакайлемъ Хонъ и Бринкъ, въ 1761 и 1762 годахъ, мечтатель Бернардерь де Сенъ-Пьерръ въ 1771 и наконецъ Спарманъ въ 1772 по 1776 г. посщали мысъ Доброй Надежды. Особенно замчательно путешествіе послдняго, весьма подробно описавшаго правый образъ жизни кафровъ, готентотовъ и бошесмановъ и принесшаго богатую жатву предметовъ естественно-историческихъ.
Рядомъ и одновременно съ Спарманомъ, является Тунбергъ, отличный натуралиста’, изслдовавшій протяженіе владній капской колоніи, особливо въ ботаническомъ отношеніи. За нимъ (1777 — 1779) слдовалъ Патерсонъ, дале предшественниковъ своихъ проникшій на сверъ въ неизвстныя страны и переступившій, по этому направленію, Оранжевую рку, а къ востоку за большую Рыбную рку, лежащую въ глубин земли кафровъ.
Наконецъ (1780 — 1785) является Левальякъ, затмившій славу своихъ предшественниковъ и сообщившій множество любопытнйшихъ подробностей, касательно орнитологіи и вообще зоологіи этихъ малоизвстныхъ странъ. Замтимъ однакожь, что въ описаніи путешествія Левальяка, составленномъ молодымъ талантливымъ писателемъ Барономъ, часто встрчаются мста, боле похожія на романъ, нежели на истину. Молодой разскащикъ, кажется, искалъ заинтересовать читателей любопытными подробностями, прикрашенными воображеніемъ, и не заботился объ истин Фактовъ, поэтому, книга его, содержащая много преувеличеній, читается весьма легко и отличается необыкновенною занимательностью.
Въ 1796 г., въ годъ англійскаго завоеванія, американецъ Стаутъ (Stout), голландецъ (Jong) и англичанипъ Персиваль, странствовали по землямъ кафровъ и готентотовъ, и въ тоже время Французъ Деграпире изслдовалъ положеніе береговъ Капской колоніи. За ними, въ конц прошлаго вка, слдовали Барроу, Семиль, Трутеръ иСомервиль. Послдній, перешагнувъ за Снговыя горы, открылъ но ту сторону пустынь плодородныя равнины, Дотол неизвстныя европейцамъ.
Во время кратковременнаго возстановленія батавскаго владычества (1803—1806), совершившагося вслдствіе аміенскаго трактата, ученный путешественникъ, Генрихъ Лихтенштейнъ, постилъ колонію и сосднія съ ней земли и издалъ ихъ описаніе, чрезвычайно богатое, какъ учеными фактами, такъ и подробностями о жизни и обычаяхъ туземныхъ племенъ.
По возвращеніи колоніи подъ власть Англіи, множество британскихъ туристовъ устремились въ эти страны. Между ними замчателенъ миссіонеръ Кэмбль (Campbell), углублявшійся въ 1812—1815 на сверъ и востокъ капскихъ владній и проникнувшій въ земли гриновъ и наминовъ. Онъ явился туда вторично въ 1820 г. съ другимъ миссіонеромъ Филипомъ, который дошелъ даже до Датаку (въ 1825 г.). Англійскіе миссіонеры увряютъ, что собраты ихъ Кэмбль и Филипъ своими путешествіями много способствовали къ просвщенію туземныхъ дикарей и къ упроченію мирныхъ отношеній ихъ къ колонистамъ, но Деньгоргъ, прожившій боле шести лтъ въ тхъ странахъ, свидтельствуетъ о совершенно противномъ и утверждаетъ, что упомянутые миссіонеры своимъ Фанатическимъ неблагоразуміемъ вселили въ туземцахъ ненависть къ европейцамъ и ихъ просвщенію и разными непозволительными средствами еще боле развратили дикихъ чадъ природы, населяющихъ земли, сопредльны я владніямъ колоніи. Трудно, не бывши на мст, ршить, кто правъ, кто виноватъ. Авторъ лежащей предъ читателемъ статьи самъ имлъ случай провести нсколько дней въ Каптоун (Cap Town), столиц Канской колоніи, и, сообразивъ слышанное и виднное тамъ, съ свидтельствами другихъ путешественниковъ, раздляетъ мнніе Дельгорга и не можетъ вообще похвалить дйствій англійскихъ миссіонеровъ, которыхъ ему удавалось видть вн Европы.
Оставимъ, однакожь, въ-поко миссіонеровъ и обратимся къ борчелю (Burchell), собравшему съ 1800 по 1812 г. безчисленныя зоологическія и ботаническія сокровища на Мыс и сопредльныхъ ему странахъ. По слдамъ его шелъ Томпсонъ, съ 1821 по 1,824 г.
Пока Томпсонъ занимался приведеніемъ въ порядокъ своихъ богатыхъ коллекцій, Коуперъ Розъ (Cowper- Hose) изслдовалъ движеніе и состояніе пограничнаго населенія колоніи (съ 1824 по 1828), миссіонеръ Халбекъ постилъ земли тамбуковъ и кафровъ (въ 1827 г.), а Кови (Cowie) и Гринъ (Green), англійскіе колонисты, проникнули до залива Лагоа. Докторъ же Смитъ (Smith) съ своей стороны достигнулъ до тропика Козерога, но только но совершенно другой дорог, чмъ по которой прошелъ впослдствіи Дельгоргъ..
Наконецъ въ 1841 году капитанъ Харрисъ, находившійся въ служб остъ-индской компаніи, издалъ въ 1841 году, въ Лондон, описаніе своихъ охотничьихъ экскурзій въ страну кафровъ Масиликаци, гд сообщилъ нсколько географическихъ данныхъ о Грэмстоун (Graham’s Town), Графренцет (Graf-Heynett) и Снговыхъ горахъ, съ подробностями о боерсахъ, или голландскихъ поселенцахъ. Эта книга была бы довольно интересна, если бы содержаніе ея не исчезало совершенно предъ гораздо полнйшимъ и замчательнйшимъ трудомъ г. Дельгорга, въ сравненіи съ которымъ сочиненіе Харриса теряетъ всякую дну, тмъ боле, что англійскій капитанъ, раздляя недоброжелательство многихъ изъ своихъ земляковъ къ голландскимъ поселенцамъ, отзывается о нихъ съ самой дурной стороны, и притомъ весьма часто безъ всякаго основанія, кром національной вражды. Въ этомъ отношеніи Дельгоргъ былъ гораздо безпристрастне, несмотря на то, что не одинъ разъ терплъ личныя непріятности и даже обиды отъ боерсовъ.
Пора приступить намъ наконецъ къ самому разсказу французскаго туриста.
Въ первой глав авторъ знакомитъ насъ съ побудительными причинами его путешествія, съ перездомъ изъ Европы на мысъ Доброй Надежды, съ видомъ Кантоуна и Столовой горы. За тмъ описываетъ онъ путешествіе свое къ Потерянному озеру (Мегіоогеи Valley), при чемъ сообщаетъ любопытныя свднія о способахъ путешествія въ тхъ странахъ, и о тамошнихъ волахъ, замняющихъ нашихъ лошадей. Относительно предметовъ естественной исторіи, въ первой глав описаны полосатая гіена и птицы Фламманы.
Каптоунъ, во время голландскаго владычества называвшійся Капштатомъ, очень красивый городъ съ широкими, правильными улицами и домами, построенными на одинъ ладъ. Крыши этихъ домовъ устроены въ вид террасъ, и однообразіе зданій нарушается только изрдка расписанными и раскрашенными фасадами. Улицы не вымощены камнемъ, но усыпаны крпко убитымъ крупнымъ пескомъ (гравіемъ), такая мостовая возможна только въ мстахъ, гд дождь идетъ довольно рдко. Населеніе города состоитъ изъ двадцати пяти тысячь душь англичанъ, голландцевъ, готентотовъ, кафровъ, негровъ, малайцевъ, мулатовъ и другихъ племенъ, представляющихъ вс возможныя видоизмненія цвта человческой кожи. Вообще городъ носитъ на себ отпечатокъ какой-то опрятности, свойственной городамъ голландскимъ.
Положеніе Каптоуна чрезвычайно живописно, и мы не можемъ вспомнить о немъ безъ восхищенія. Онъ выстроенъ на некрутой покатости, спускающейся къ Столовому заливу, покрытому мачтами судовъ, идущихъ въ Остъ-Индію и возвращающихся оттуда. Каптоунскій рейдъ не отличается удобствами якорной стоянки, но его должно было выбрать за неимніемъ другого, лучшаго: онъ защищенъ отъ юго-восточныхъ втровъ, но зато сверо-занадные бушуютъ тамъ на простор и причиняютъ частыя бдствія. Говорятъ, будто бы намрены предпринять гигантскія работы для приведенія рейда въ совершенно безопасное при всякой погод положеніе.
Съ одной стороны Каптоунъ омывается волнами Столоваго залива, а съ прочихъ онъ прислоненъ къ величественнымъ горамъ — Демоновой, Столовой и двумъ Львинымъ, представляющимъ величественную панораму. Климатъ очень здоровъ, за исключеніемъ простудныхъ болзней. Сверный втеръ наноситъ съ пустынь внутренней Африки нестерпимый зной, но часто, при перемн втра въ юго-восточный, въ полчаса времени температура понижается на двадцать градусовъ. Поэтому здсь встрчаешь нердко странное для иностранца явленіе, что вс жители города разомъ получаютъ насморкъ и длаются охриплыми.
Несмотря на это, Каптоунъ считается мстомъ весьма здоровымъ для европейцевъ, и Офицеры остъ-индской арміи прізжаютъ сюда въ отпускъ для поправленія здоровья, разстроеннаго знойнымъ климатомъ Индіи. Это самые почетные гости въ город, потому-что они здсь иногда въ теченіи двухъ или трехъ мсяцевъ проживаютъ двухъ — и трехгодовые оклады своего огромнаго жалованья.
Впрочемъ, Какъ бы то ни было, а прежняя веселая и пріятная жизнь въ Капштат осталась только въ воспоминаніяхъ старожиловъ. Ханжество англійскихъ миссіонеровъ превратило прежнихъ гостепріимныхъ колонистовъ въ лицемровъ: въ воскресные дни встрчаешь одни постныя лица, скрывающія подъ личиною благочестія отвратительный эгоизмъ, ненасытную жажду къ деньгамъ и коренную испорченность нравовъ. Общество трезвости и проповди миссіонеровъ не уменьшили пьянства и не развили христіянскихъ добродтелей, а только поселили въ сердц скрытность, лицемріе да ханжество. Какъ отрадно вспомнить при этомъ случа о мудрой терпимости нашей православной церкви, которая видитъ въ людяхъ обыкновенныхъ людей, и посл молитвы дозволяетъ развлеченіе невинными забавами. Въ Англіи, Соединенныхъ Штатахъ и везд, гд господствуетъ англиканизмъ, воскресенье представляетъ не праздничный, а какой-то траурный, постный день, тогда-какъ у насъ посл теплой молитвы Подателю благъ, труженикъ наслаждается безпрепятственно и неукоризненно благами, дарованными всещедрою рукою для услажденія человческой жизни. У насъ, какъ установлено закономъ природы,
‘Всему свои часъ — труду, бездлью
И легкокрылому веселью! ‘
Въ Каптоун васъ не спросятъ, къ какой вы принадлежите вр или націи: англичанинъ лишаетъ васъ права распоряжаться воскреснымъ днемъ но произволу, принуждаетъ принимать наружность постника и скучать такъ, какъ онъ самъ скучаетъ.
Англичане уничтожили театръ, существовавшій при голландскомъ правленіи. Они даже закрыли прекрасный зоологическій музеумъ, считая его ненужнымъ для колоніи учрежденіемъ, а богатый ботаническій садъ, гд растенія тропиковъ, предъ переходомъ своимъ въ Европу, привыкали къ холодному климату, такъ рзко отличному отъ зноя ихъ отчизны, превращенъ частію въ огородъ губернатора, частію въ пастбище для городского стада. Странная черта въ просвщенной націи — превратить ботаническій садъ въ огородъ и городской выгонъ!
Способъ путешествія въ Капской колоніи и вообще въ южной оконечности Африки, за исключеніемъ пшеходнаго, довольно оригиналенъ, я самъ имлъ случай наблюдать его.
Вообразите себ экипажъ, очень похожій на нашу ревельскую Фуру, но только въ большихъ размрахъ и еще надежне окованный, длина его отъ семи до семи съ половиною аршинъ, а ширина около полутора. Подобно упомянутымъ Фурамъ, на немъ устроена сверху полукруглая крыша изъ клеенки, а внутренность раздлена на три отдленія поперечными скамейками. Сзади и по бокамъ экипажа прикрплены сундуки или ящики для поклажи. Во внутренность входятъ помощію подножекъ, или, правильне сказать, лсенокъ, съ нсколькими ступенями: эти лсенки устроены между колесами, съ обихъ сторонъ Фуры и сзади, боковые входы запираются дверьми, а задній — люкомъ.
Но этого еще мало. Такъ-какъ путешествующіе въ такихъ гигантскихъ экипажахъ имютъ въ виду провести не одну ночь подъ открытымъ небомъ, то надъ крышею укрпляется еще четырехугольная рама тхъ же размровъ, какъ и самый экипажъ, на эту раму навязываются ремни, служащіе койкою для путешественниковъ въ ночное время. Конечно, должность тюфяковъ исправляетъ при этомъ всякаго рода верхняя одежда, потому-что и безъ нихъ титаническая повозка нагружена до-нельзя всякимъ скарбомъ и рухлядью.
Этотъ экипажъ, всящій съ кладью не мене полутораста пудовъ, долженъ катиться по мстности, на которой или вовсе нтъ дорогъ, или есть такія, которыхъ совстно назвать этимъ именемъ. Эти дороги идутъ по каменьямъ и пескамъ, съ горы на гору, чрезъ рки и овраги безъ мостовъ. Здсь нечего думать о лошадяхъ: въ капскія повозки запрягаютъ обыкновенно отъ пяти до девяти паръ здшнихъ воловъ, животныхъ, отличающихся невроятною силою. Мене пяти паръ не запрягаютъ ни въ какомъ случа, а при далекихъ и трудныхъ перездахъ число ихъ доходитъ иногда до двнадцати паръ. И этимъ всмъ управляетъ одинъ возница, да и должно признаться, что искуснйшіе изъ европейскихъ кучеровъ и ямщиковъ, просто, дрянь въ сравненіи съ капскими автомедонами.
На пути къ Потерянному озеру, Дельгоргъ имлъ случай впервые испытать южно-африканскую охоту, но здсь ему попадались только пантеры да гіены, которыхъ голландскіе поселенцы травятъ пріученными для этой охоты собаками. Другая, боле благородная и опасная охота, гд человкъ становится съ звремъ лицомъ къ лицу, охота на львовъ, слоновъ и иппопотамовъ, предстояла нашему путешественнику еще впереди.
На мыс Доброй Надежды водится дв породы гіенъ: полосатая и темная. Первая изъ нихъ живетъ внутри лсовъ и равнинъ, питаясь остатками дичи, убитой львами, а вторая — животное рыбоядное, бродитъ вдоль морского берега и пожираетъ тла, выбрасываемыя моремъ, которое въ иныхъ мстахъ нагромоздило толщи раковъ и другихъ черепокожныхъ отъ двухъ до трехъ аршинъ вышиною. Она бродитъ по ночамъ, отъискивая добычу на влажномъ морскомъ песку, и боерсы не боятся за свои стада при ея сосдств, зная, что ей по вкусу только мясо морскихъ животныхъ, которыхъ всегда много валяется по берегу. Сила челюстей обоихъ видовъ гіенъ одинаково замчательна, и, кажется, въ этомъ отношеніи гіена занимаетъ первое мсто въ животномъ царств.
Посл экскурзіи къ Потерянному озеру и его окрестностямъ, описаннымъ во второй и третьей главахъ, нашъ авторъ возвратился на Мысъ и оттуда немедленно отправился въ Портъ-Наталь. Въ залив Алгоа, между Капомъ и Портъ-Наталемъ, встртилъ онъ первыхъ кафровъ: они принадлежали къ племени фангу и отличались высокимъ ростомъ и непомрно длинными руками и ногами, вс тяжелыя работы предоставляются имъ, а эти люди работаютъ нагіе, подъ лучами палящаго солнца и подъ холоднымъ дождемъ, даже передникъ не составляетъ необходимой принадлежности ихъ незатйливаго туалета. Хакъ-какъ вся цль этихъ кафровъ состоитъ въ томъ, чтобы заработать количество денегъ, необходимое для покупки одной или двухъ паръ коровъ, то рдко одно лицо работаетъ въ город доле шести мсяцевъ. Заработавъ нужную сумму, кафръ возвращается въ свою степную обитель, а мсто зro замняется вновь пришедшимъ бднякомъ. Вообще кафры окрестностей залива Алгоа живутъ смирно и приносятъ европейскимъ поселенцамъ много пользы.
Едва прибылъ нашъ путешественникъ въ Портъ-Наталь, какъ захворалъ мстною болзнію, которую зовутъ портъ-натальскимъ скорбутомъ. Ноги несчастнаго покрылись широкими и глубокими язвами, проникающими до кости и причиняющими съ самого начала нестерпимую боль. Вс жители Портъ-Наталя — мужчины, женщины и дти, боле или мене страдаютъ этимъ страшнымъ недугомъ, который исцляется самъ собою, при приближеніи старости. Эта болзнь причиняется, по всей вроятности, маленькимъ краснымъ наскомымъ, весьма обильнымъ въ окрестныхъ равнинахъ и лсахъ, покрытыхъ густою и очень сухою травой. Въ-самомъ-дл, въ 1842 г. начали выжигать эту траву, и болзнь тотчасъ же ослабла. Въ нкоторомъ отдаленіи отъ берега, гд начинается холмистая мстность, красная букашка совсмъ исчезаетъ, и тамъ не слыхать о страшной болзни, которая, впрочемъ, преимущественно поражаетъ людей съ блою кожею.
Вообще южная Африка изобилуетъ паразитными наскомыми, которыя живутъ на живомъ тл людей и животныхъ. Дельгоргъ приводитъ страшные примры этой язвы, которыхъ мы не ршаемся повторять слабонервнымъ читателямъ. Довольно того, что паразитовъ можно найти въ складкахъ кожи слоновъ и носороговъ, въ перьяхъ птицъ, между чешуями пресмыкающихся и въ ушахъ иппопотамовъ. Везд страшный жилецъ впускаетъ въ кожу свое отравленное жало и пораждаетъ самые злокачественные нарывы.
Все время пребыванія въ Портъ-Натал и его окрестностяхъ, когда только не удерживала его болзнь, Дельгоргъ посвящалъ на собраніе естественно-историческихъ предметовъ, чмъ заслужилъ отъ туземцевъ презрительныя названія voogel obstroper (набивателя птицъ) и voogel soccer (собирателя цвтовъ), которыми голландскіе поселенцы величаютъ натуралистовъ. Эти господа полагаютъ несомннно, что естественные предметы вывозятся въ Европу на продажу и идутъ для украшенія комнатъ и т. п., при чемъ не пропустятъ посмяться надъ страннымъ вкусомъ жителей Европы.
Познакомившись съ англійскимъ лейтенантомъ Хардингомъ, Дельгоргъ отправился съ нимъ на первую охоту за иппопотамами. Наши охотники прибыли на полуостровокъ, довольно глубоко вдающійся въ озеро, населенное этими толстокожими чудовищами, и, тихонько подкравшись къ берегу, поросшему камышемъ, не могли удержаться отъ восторженнаго восклицанія: пятнадцать иппопотамовъ выставили свои головы изъ воды на такомъ разстояніи, что, казалось, не только пулею изъ винтовки, но можно было докинуть до нихъ камнемъ. Хардингъ и Дельгоргъ пожимали другъ другу руки и клялись перестрлять всхъ иппопотамовъ, жившихъ въ озер, что казалось имъ дломъ весьма легкимъ.Только готентотскій мулатъ Хендерикъ, ихъ проводникъ, насмшливо улыбался, глядя на восторгъ европейцевъ: полудикій туземецъ, привыкшій къ зрлищу тамошней природы, лучше умлъ судить о разстояніяхъ, чмъ образованные пришлецы. Нигд глазъ не обманывается такъ, какъ въ безпредльности дикихъ пустынь.
Въ южной Африк, когда останавливаются на дорог для роздыха или ночлега, первымъ дломъ бываетъ отыскиванье сухихъ сучьевъ или травы для варки кофи, необходимаго тамъ напитка. Сколько бы разъ въ сутки ни откладывали воловъ, каждый разъ непремнно варится кофэ, такъ-что случается иногда пить его по шести разъ въ день. Такъ-какъ день уже клонился къ концу, то охотники, напившись кофе и поужинавъ привезенными изъ Портъ-Наталя припасами, расположились ночевать на мягкой, низкой трав, покрывавшей полуостровъ, окруженный иппопотамами и крокодилами. Какое завидное положеніе для нашихъ смльчаковъ, еще недавно покинувшихъ лондонскія и парижскія гостиныя! Впрочемъ, они легли спать, убаюкиваемые самыми пріятными мечтами и съ надеждою на покойную ночь, потому-что хорошо знали, что пппопотамъ не питается человческимъ мясомъ, а аллигаторъ, смлый и проворный въ вод, становится страшнымъ трусомъ на суш.
Но если наши странники остались покойными Со стороны водяныхъ чудовищь, то они жестоко ошиблись, расчитывая на спокойную ночь и забывъ о маленькомъ наскомомъ, столь обыкновенномъ въ жаркихъ странахъ, на берегахъ озеръ и ркъ. Во время дневного зноя милліарды москитовъ скрываются въ трав, тростникахъ и ил и вылетаютъ только по захожденіи солнца. Эта страшная язва опасне и неотразиме крокодиловъ и львовъ, борода, ротъ, носъ, глаза, уши несчастныхъ путниковъ наполняются миріадами кровожадныхъ наскомыхъ, столь малыхъ, что они едва видимы простымъ глазомъ. Наши европейскіе комары не могутъ дать даже слабаго понятія о тхъ мученіяхъ, которыми терзаютъ москитосы несчастнаго путешественника, расположившагося ночевать на берегу африканской или американской рки, въ гу эпоху года, когда свирпствуютъ москитосы. Дельгоргъ и Хардингъ вполн испытали эту муку. Тутъ было не до сна, какъ сумасшедшіе бгали они взадъ и впередъ съ неистовыми криками, блье ихъ и кожа покрылись кровью, пна выступала изо рта, и если бы восходящее солнце не положило предла такимъ страданіямъ, то наступившая отъ боли лихорадка, вроятно не позволила бы имъ прожить боле однихъ сутокъ. Туземцы, съ малолтства привыкшіе къ москитосамъ, страдаютъ гораздо меньше.
При восхожденіи солнца, кровожадныя наскомыя исчезли мгновенно, какъ бы по мановенію волшебнаго жезла, но лица нашихъ охотниковъ были до-того опухши, что они съ трудомъ узнали другъ друга. Постоянныя, въ теченіи двухъ часовъ, прийочки лица холодною водою значительно уменьшили опухоль.
Первая неудача для стрлковъ. Иппопотамовъ должно стрлять рано утромъ, пока не подуетъ дневной втеръ, потому-что головы этихъ животныхъ гораздо лучше означаются среди спокойной воды. Пока примачивали опухшія лица и глаза холодною водою, солнце поднялось надъ горизонтомъ довольно высоко и задулъ втерокъ, возмутившій зеркальную поверхность озера. Потомъ должно было искать прохода чрезъ чащу тростниковъ, покрывавшую тонкій берегъ озера, а такое путешествіе среди тростниковъ очень опасно, и, совсмъ неожиданно оступившись, можно попасть по-поясъ въ лужу, въ которой сторожитъ васъ открытая пасть аллигатора.
Охота за иппопотамами опасна преимущественно со стороны крокодиловъ. Охотникъ сторожить глазомъ за рчнымъ конемъ {Иппопотамъ слово греческое о значитъ рчной конь.} — и не замчаетъ, что въ десяти шагахъ отъ него, въ луж, закрытой тростникомъ, въ-уровень съ водою, слдятъ за его собственными движеніями два маленькіе глаза безобразной головы грязно-зеленаго цвта: эти глаза, эта голова принадлежать чудовищному ящеру въ дв или три сажени длиною, который ждетъ только, чтобы охотникъ оступился съ шаткой кочки, на которой онъ стоитъ, безпечно выжидая иппопотами и зная, что лужа кругомъ неопасна, потому-что не глубже какъ по-поясъ. Наконецъ онъ выждалъ голову пахидерма {Иппонотамы принадлежатъ къ числу толстокожихъ животныхъ, или пахидермовъ.}, пуля вонзилась въ нее и охотникъ перескакиваетъ на другую кочку, дабы приблизиться къ своей добыч. Но горе ему, если инстинктъ не предупредитъ его о близкомъ присутствіи врага. Едва нога неосторожнаго успла уйти въ воду но-колно, какъ уже разинутая пасть гигантскаго, ящера очутилась близь нея. Ловкій охотникъ отпрянулъ назадъ на сушу и если лишился лакомаго куска ипопотамова жира, то долженъ благодарить судьбу, что самъ не попался на завтракъ крокодилу.
Нельзя сказать, впрочемъ, чтобы крокодилы приносили исключительно одинъ только вредъ. Въ жаркихъ климатахъ, отчизн львовъ, тигровъ, гіенъ и другихъ большихъ кровожадныхъ животныхъ, рки безпрерывно наполняются трупами слабйшихъ зврей, убгающихъ туда отъ преслдованій своихъ гонителей. Къ тому же, дикія животныя, населяющія въ несчетномъ множеств необитаемыя человкомъ пространства жаркихъ странъ, както любятъ приходить оканчивать свою жизнь въ прохладныхъ струяхъ ркъ и всякихъ озеръ. Скопленіе огромныхъ количествъ труповъ заразило бы воздухъ, еслибы крокодилы не пособляли своею прожорливостью. Такъ, напримръ, индйцы имютъ обыкновеніе бросать своихъ Покойниковъ въ священныя воды Ганга: эта рка запрудилась бы человческими трупами, еслибы Гангъ не изобиловалъ крокодилами.
Европейскій охотникъ какъ-скоро замтитъ крокодила, то не можетъ удержаться, чтобы не выстрлить по немъ, хотя знаетъ, что изъ сотни выстрловъ едва ли одинъ выдается смертельный. Отражательная сила воды защищаетъ крокодила надежне, чмъ его крпкая чешуя. При нсколько косвенномъ направленіи, пуля почти всегда длаетъ рикошетъ, то есть отскакиваетъ отъ гладкой поверхности воды.
При охотахъ за львами, слонами, тиграми, носорогами, иппопотамами, крокодилами, буйволами, необходимымъ условіемъ поставляется огромный калибръ ружья, которое, слдовательно, не можетъ быть иначе Какъ одноствольное. Пули длаются изъ смси четырехъ частей свинца и двухъ частей олова: если взять чистый свинецъ, то он выходятъ слишкомъ мягки и не довольно глубоко проникаютъ въ тло или даже совсмъ сплющиваются на твердой кож, если же положить много олова, то, кром легкости, пуля длается хрупкою и распадается вдребезги при удар.
Возвратимся къ нашимъ охотникамъ. Они пробились довольно долго, пока достигли до окраины озера, но тутъ убдились, что головы ныряющихъ иппопотамовъ находятся вн выстрловъ. Впрочемъ, счастливый случай улыбнулся имъ: они нашли близь берега нчто въ род ящика, длиною въ 10, а шириною въ 3 фута, весьма вроятно, онъ былъ построенъ предшественниками нашихъ героевъ въ-замнъ лодки. Вытащивъ на берегъ, отлили изъ него воду и, законопативъ щели травою, опять спустили его на озеро: онъ поднималъ трехъ человкъ, и въ него помстились Дельгоргъ, Хардингъ и готентотскій мулатъ Хендерикъ, служившій проводникомъ. Отплывъ отъ берета на нсколько сотъ шаговъ, они увидли, на опушк тростниковой чащи, огромную Голову иппопотама, два раза вынырнувшую на одномъ и томъ же мст, и тотчасъ подъхали на разстояніе шести шаговъ. Между тмъ ящикъ, худо законопаченный, наполнялся водою. На европейскомъ озер вся бда ограничилась бы невольнымъ купаньемъ, но здсь надобно было плыть до берега около сотни саженъ, въ-запуски съ иппопотамами и аллигаторами. Что было тутъ длать? Отливать воду шляпами значило испугать иппопотама, который ужь врно бы не вынырнулъ опять вблизи. Въ это мгновеніе нершительности показалась вновь голова изъ воды, и дв пули дружно вонзились въ нее. Животное быстро повернулось въ вод, но отъ этого движенія пошла зыбь, начавшая захлестывать ящикъ и безъ того до трехъ четвертей полный водою. Охотники, видя, что тутъ нечего разсуждать доле, проворно принялись отливать воду своими шляпами, но происшедшая отъ быстрыхъ движеній качка едва не утопила ихъ. Если бы въ это время иппопотаму вздумалось повернуться еще разъ, то зыбь непремнно захлеснула бы импровизованную лодку нашихъ смльчаковъ: глупое животное не догадалось, однакожь, отмстить своимъ врагамъ.
Дв нули сидли на-врное въ голов иппопотама, но не тронули мозга, и поэтому животное скрылось подъ водою, только если раненъ мозгъ, оно умираетъ немедленно. Видя неудачность охоты и опасаясь вторичнаго потопленія, охотники поспшили къ берегу, гд, поужинавъ очень плохо, приказали перенести свою палатку подальше отъ озера и его москитосовъ, на ближній холмъ, и надялись тамъ провести покойную ночь посл страданій и усталости прошедшихъ сутокъ.
Справедлива пословица, что человкъ предполагаетъ, а Богъ располагаетъ. Едва успли уснуть наши герои, какъ вдругъ были внезапно пробуждены какимъ-то страшнымъ и могучимъ потрясеніемъ: надъ головами ихъ блистали яркія созвздія южнаго неба, а палатки какъ будто Не было и въ-помин. Загадка, однакожь, скоро пояснялась: внезапно налетвшій вихрь однимъ порывомъ унесъ палатку вмст съ кольями, къ которымъ она была прикрплена. Что было длать въ такомъ положеніи? Осталось одно только средство — лечь спать подъ открытымъ небомъ, за невозможностью выбора должно было и этимъ удовольствоваться.
На-утро оказалось, что порывъ вихря не только умчалъ съ собою палатку, но и большую часть вещей нашихъ охотниковъ. Собравъ съ большимъ трудомъ, что было возможно, они пустились опять за иппопотами, но втряная погода неблагопріятствовала въ тотъ день охот. Съ другой стороны, побуждаемые недостаткомъ състныхъ припасовъ, они должны были заняться стрляніемъ мелкой, пернатой дичи, которой здсь было довольно.
На слдующій день охотники ранили еще нсколько иппопотамовъ, которые вс ушли въ воду. Видя неудачу охоты и по причин истеченія срока отпуска, даннаго Хердингу, они должны были возвратиться домой съ пустыми руками. На дорог замтили они огромною стадо хищныхъ птицъ, кружившихся на томъ тст, гд стрляли но первому иппопотаму, впослдствіи узнали, что животное, раненое смертельно, всплыло и было вытащено на сушу кадрами, которые отняли трупъ у вороновъ, указавшихъ имъ мсто добычи.
Возвратясь съ этой охоты, Дельгоргъ пустился въ экскурзію вмст съ молодымъ англичаниномъ Парнеромъ, шведскимъ натуралистомъ Валбергомъ (посщавшимъ южную Африку одновременно съ Дельгоргомъ и дошедшимъ почти также до тропика) и другими охотниками. Близь рки Омъ Комасъ они встртили бглаго англійскаго солдата Роберта Джойса, который разсказалъ имъ, что кэфры недалеко оттуда убили слона изъ ружей, и онъ, подойдя взглянуть на трупъ, встртился тамъ лицомъ къ лицу со львомъ. Наши охотники направились въ указанную имъ сторону, но, не доходя еще версты до назначеннаго мста, были поражены ужаснымъ зловоніемъ: нужна была вся твердость воли, чтобы продолжать дорогу въ подобной духот. Но каково же было удивленіе европейцевъ, когда они увидали трупъ слона, окруженный не хищными зврями, а двумя десятками кафровъ, пожиравшихъ смрадный, гніющій трупъ. Остановимся и опустимъ завсу на эту грязно страшную сцену.
Слонъ былъ самаго огромнаго роста и вышиною не мене 12 футовъ. И ктожь убилъ этого слона? кафръ, но имени Бобъ, небольшого роста, весь изувченный и вооруженный плохимъ ружьемъ, изъ котораго, однакожь, пуля пробила мозгъ звря. Лицо и все тло кафра было изрыто рубцами отъ зажившихъ ранъ, лвая щека разорвана по-поламъ, а нижняя челюсть перебита въ двухъ мстахъ. Несчастный, будучи еще ребенкомъ, былъ схваченъ гіеною и отбитъ родителями. Онъ слылъ однимъ изъ лучшихъ охотниковъ своего племени.
Между Дельгоргомъ и Бобомъ завязался весьма интересный разговоръ, который мы приводимъ здсь.
— Какую выгоду получишь ты оттого, что убилъ слона?
— Во-первыхъ, мы вс полакомимся слоновымъ мясомъ, а во-вторыхъ, мн достанется одинъ изъ клыковъ.
— Куда же днется другой клыкъ?
— Его возметъ себ Оглэ, вождь моего племени, да и мой клыкъ я обязанъ продать ему же за корову или за дв, какъ ему вздумается.
— Много у тебя теперь коровъ?
— Да есть-таки! Мн часто удавалось бить слоновъ и получать коровъ за клыки. Молокомъ я питаюсь самъ и кормлю семейство, а телятъ мняю (Тутъ онъ засмялся какимъ-то страннымъ образомъ)!
— На что же ты ихъ мняешь?
— Разумется, на что! на хорошенькихъ, молоденькихъ двушекъ, которыхъ я удостоиваю счастія быть моими женами.
— Много ли у тебя женъ?
— (Со вздохомъ) Всего только четыре! но я надюсь еще потрудиться и тогда обзаведусь еще парочкой.
— На что теб такое множество женъ?
— Какъ, на что? чмъ больше у мужчинъ коровъ и женъ, тмъ онъ богаче и счастливе: онъ не голодаетъ, иметъ безпрерывно вокругъ себя прислугу и пользуется всеобщимъ уваженіемъ. На корову всегда можно вымнять двушку, которая сперва послужитъ намъ сама, а потомъ народитъ еще дочерей, которыхъ можно продать за ту же цну, за которую куплены матери.
Вотъ вамъ образчикъ кафрскихъ нравовъ. Стада и жены составляютъ все ихъ богатство и замняютъ у нихъ монету, которой употребленіе имъ мало извстно. Многіе вожди имютъ боле сотни женъ, а кафрскій король Павда показывалъ Дельгоргу свой гаремъ, состоящій изъ 400 женщинъ, взятыхъ двушками, а въ то время бывшихъ почти безъ исключенія матерями. Другой климатъ, другая кровь, другіе нравы!
Возвращаясь отъ трупа убитаго кафрами слона, Дельгоргъ былъ свидтелемъ полевого пожара. Такъ-какъ въ сухой степной трав гнздится безчисленное множество наскомыхъ, вредныхъ людямъ, животнымъ и растеніямъ, то, чтобы хотя нсколько ограничить ихъ распространеніе, кафры обыкновенно однажды въ годъ зажигаютъ степную траву, истребляя такими пожарами наскомыхъ, ихъ яйца, гусеницы иличинки. Зми погибаютъ также при этихъ благодтельныхъ пожарахъ.,
Такъ-какъ саранча составляетъ одинъ изъ бичей кафрскихъ плантацій, то стараются отъискивать мстности, гд она отрождастся весною изъ яичекъ: на эти мста выгоняютъ стада овецъ, истребляющихъ еще неокрыленную саранчу въ ужасномъ множеств. Не мало пособляютъ въ этомъ отношеніи наскомоядныя птицы, столь обильныя въ Южной Африк.
Въ осьмой глав дельгорговой книги описана вражда кафрскихъ владтелей Панды и Дингаана. Первый, при помощи голландскихъ поселенцевъ, одерживаетъ побду и становится королемъ кафровъ.
Дельгоргъ находился въ числ европейцевъ, пришедшихъ на помощь къ Панд, котораго дла и образъ жизни онъ описываетъ самымъ подробнымъ образомъ. Между прочимъ, нашъ искатель приключеній проникнулъ однажды въ палатку кафрскаго вождя, въ то время, какъ тотъ еще спалъ. При этомъ случа Французскій путешественникъ рисуетъ соблазнительную картину молодца Панды, лежащаго на одномъ лож съ десятью молодыми двушками, окружавшими своего повелителя въ самыхъ разнообразныхъ положеніяхъ. Въ теченіи цлаго дня, какъ мужчины, такъ и-женщины этого неразвращеннаго народа ходятъ нагіе и только немногіе носятъ родъ коротенькаго передника. А Дельгоргъ увряетъ насъ-честію, что тамъ нравы гораздо чище, чмъ у образованнйшихъ европейскихъ націй. Изображеніе же самого Панды онъ заключаетъ выраженіемъ англиканскаго миссіонера, у котораго спросили, что онъ думаетъ о новомъ корол кафровъ:
‘I know Panda: he is а Coffer gentleman {Я знаю Павду: это кафръ-джентльменъ.}. По мннію Дельгорга, Павда даже боле чмъ джентльменъ. И все-таки въ самый день вступленія своего на престолъ онъ приказалъ убить одного изъ своихъ министровъ, потому-что, по суеврному обычаю, для сохраненія себя отъ вліянія злыхъ духовъ и для упроченія будущихъ побдъ надъ врагами, онъ необходимо долженъ былъ въ тотъ день вымазаться весь кровью одного изъ вождей и състь его сердце, которое ему представлялось въ полночь, изжаренное въ собственномъ жир убитаго!
Бродячая жизнь Дельгорга привела его въ голландское мстечко Питеръ-Морицъ-бургъ, состоящее изъ нсколькихъ хижинъ, сплетенныхъ изъ сучьевъ и обмазанныхъ глиною, смшанною съ коровьимъ пометомъ. Тутъ ожидало его тяжелое испытаніе. Внутренности хижинъ были наполнены миріадами блохъ и отвратительнйшихъ клоповъ, преогромныя крысы таскали по ночамъ свчи, чулки, сапоги и даже кусали носъ, уши и пальцы несчастнаго путешественника. Снаружи домовъ бродили толпами голодныя и чрезвычайно злыя собаки, кидавшіяся на прохожихъ. Въ этомъ гнусномъ мстечк обязанъ онъ былъ прожить два мсяца, въ которые палящій зной солнца не позволялъ пуститься въ путь по окрестной открытой равнин.
Какъ-скоро зной уменьшился, Дельгоргъ направилъ свой путь къ стран бошесмановъ, или лсныхъ людей, къ горамъ, поросшимъ лсами жолтаго {Geele-out.}, вонючаго {Stinck-out.} и желзнаго {Hyster-out.} деревьевъ. Въ этихъ лсахъ прежде водились слоны, но туземцы истребили ихъ ямами-западнями, такъ что теперь еще только остались тамъ буйволы. Но и за ними охота чрезвычайно опасна, и въ бытность тамъ нашего путешественника г. Мейеръ Хоунъ (Merer Howen) упалъ въ такую яму и погибъ ужасною смертію.
Кафры, подъ командою Дингаана, сверженнаго властителя, напали на селенія голландскихъ поселенцевъ, изъ которыхъ мужчины ушли на помощь Нанд. Тамъ умертвили они самымъ безчеловчнымъ образомъ 317 женщинъ и дтей: головы грудныхъ младенцевъ разбивали о камни предъ глазами матерей, разрзали животы беременныхъ женщинъ, или, повсивъ мать за ноги, били по ея голов головами ея дтей. Но.голландскіе боеры, возвращавшіеся въ это время изъ похода настигли злодевъ, и 900 голландцевъ убили 3,200 человкъ изъ двадцатипятитысячной арміи кафровъ. Множество бглецовъ кинулось въ ближнюю рку (названную впослдствіи Ркою Крови) и спрятались въ вод, выставивъ только поверхъ ея ротъ и носъ. Въ этомъ неудобномъ положеніи они держались нсколько часовъ, подражали иппопотамамъ и надясь уйти по наступленіи ночи, но хитрость была случайно открыта, и боеры, свъ на плоты, нещадно перестрляли кафровъ, искавшихъ спасенія въ неудавшейся хитрости.
По возвращеніи изъ экспедиціи противъ Дингаана, Дельгоргъ занялся опять исключительно охотою и собираніемъ коллекціи естественныхъ предметовъ. Тутъ ему случалось не разъ входить-въ близкое сосдство съ пресмыкающимися, одинъ видъ которыхъ вселяетъ какое-то невольное чувство отвращенія не только въ человк, но и во всхъ почти животныхъ. Читатели догадались, что мы говоримъ здсь о змяхъ.
Если южная Африка изобилуетъ ядовитыми змями, то въ ней встрчаются также многіе виды этихъ пресмыкающихся совершенно безвредныхъ или только опасныхъ по своему росту и удивительной сил мускуловъ. Впрочемъ, путешественники обыкновенно преувеличиваютъ опасность, представляющуюся человку отъ змй. За весьма рдкими исключеніями, почти вс зми, ядовитыя и неядовитыя, не нападаютъ на человка. Т изъ нихъ, которыя движутся проворно, безразлично стараются скрыться, какъ-скоро заслышатъ походку человка или другого большого животнаго, и шорохъ бглянокъ весьма часто слышится въ сухой окрестной трав. Другія же, неповоротливыя, опасаясь попасть подъ ноги и быть раздавленными, лежатъ обыкновенно, свернувшись клубкомъ подъ защитою кустарниковъ, и притомъ выбираютъ по инстинкту колючіе. Если змя отправляется на охоту за крысами, мышами и другими небольшими животными, составляющими ея обыкновенную пищу, то она рдко удаляется отъ своей норы боле какъ на сотню шаговъ. Услышавъ приближеніе врага, она напрягаетъ мускулы, вытягивается кверху, надуваетъ шею, открываетъ пасть и, высунувъ двухъ-концовый языкъ свой, похожій на вилочку, издаетъ страшный, характеристическій свистъ. Надобно дать пройти двумъ-тремъ минутамъ, и пресмыкающееся убгаетъ въ свою нору, но если безпечный прохожій не замтитъ близкаго врага и не дойдетъ къ нему поближе, то горе ему! Это безвидное тло, безъ членовъ, представляетъ страшное оружіе: оно вмст и лукъ, и тетива, потравленная стрла. Опираясь на свернутомъ въ спираль хвост, оно кидается на прохожаго и хватаютъ его разинутою весьма расторжимою пастью, какъ-будто указательнымъ и большимъ пальцами. Сила челюстей тутъ, однакожь, мало значитъ: вся опасность заключается въ тонкихъ и острыхъ полыхъ зубахъ, источающихъ ядовитую влагу. Эти зубы сообщаются мшечками, заключенными въ челюстяхъ и составляющими резервуаръ яда.
Таковы ядовитыя зми, но боа и пионы дйствуютъ совершенно иначе. Природа отказала имъ въ яд, но зато устроила ихъ тло какъ бы одинъ колоссальный мускулъ, которымъ они обвиваютъ и давятъ свою добычу. Впрочемъ, Дельгоргу никогда не случалось слышать, чтобы боа нападали на человка, они ведутъ войну, только съ небольшими млекопитающими и птицами. Главный вредъ, причиняемый жителямъ Портъ-Наталя, гд этихъ змю чрезвычайно много, состоитъ въ томъ, что пресмыкающееся забирается ночью въ чуланы и курятники, гд сидятъ на яйцахъ куры и другія домашнія птицы, пожираетъ ихъ и потомъ совершаетъ свой пищеварительный процессъ, свернувшись клубкомъ на яйцахъ съденной матки. Впрочемъ, такія штуки рдко проходятъ даромъ, и пресмыкающееся, найденное утромъ на яйцахъ, падаетъ жертвою справедливой мести хозяина сожранной птицы.
Случается иногда, что боа забирается потихоньку въ обитаемые дома и тамъ, спрятавшись на чердак или подъ кроватью, ожидаетъ кошекъ или мышей. Однажды боа-пионъ, четырехъ аршинъ длиною, забрался на пологъ постели, въ которой спали хозяева дома, гд остановился Дельгоргъ. Супружеская чета вовсе не подозрвала такого сосдства, какъ вдругъ, однажды, молодая хозяйка, вздумавъ положить что-то на пологъ, ощупала холодное, скользкое тло пресмыкающагося, которое, лниво приподнявъ голову, начало обвиваться вокругъ бленькой ручки. На крикъ дамы прибжалъ ея мужъ и ударомъ трости заставилъ бжать врага, котораго потомъ убили палками.
Кафры очень хорошо знаютъ, что боа не длаютъ вреда человку, и потому никогда не убиваютъ ихъ, позволяя этимъ гадамъ заползать безнаказанно въ хижины. Они даже считаютъ ихъ за какихъ-то сверхестественныхъ существъ, находящихся въ сношеніи съ замогильнымъ міромъ. Особенно любятъ они весьма красивую змю отъ 2 до 3 футовъ длиною, испещренную жолтыми, коричневыми и зелеными пятнами, которую называютъ ишлу-зели: эта змя безвредна и водится во множеств вокругъ и внутри кафрскихъ хижинъ, гд она занимается ловлею мышей и крысъ не хуже нашихъ кошекъ и этимъ доставляетъ кафрамъ значительную пользу.
Кром разныхъ видовъ trigonocephalus, опредленныхъ зологически, Дельгоргъ видлъ въ южной Африк нсколько чрезвычайно ядовитыхъ змй, донын неизвстныхъ въ Европ и неопредленныхъ еще ученымъ образомъ. Таковы: змя съ ожерельемъ {У поселенцевъ ring-hals adder.}, ночная ехидна {Nacht-adder.}, древесная змя {Boom-adder.} живущая на сучьяхъ деревъ и питающаяся птицами, ипхези кафровъ, или плевунья {Spouwer-slange.}, обладающая, по разсказамъ очевидцевъ, странною способностію выплевывать свой ядъ на разстояніи боле сажени: если брызги яда попадутъ въ глазъ, то онъ воспаляется и лопается, блулу {Poff-adder.}— толстая,-короткая и неповоротливая тварь, кидающаяся обыкновенно бокомъ или задомъ, жолтая змя съ колпакомъ {Geel-slange kooper-kaapel.}, весьма проворная и чрезвычайно ядовитая, но, къ счастію, очень рдкая, наконецъ страшная мемба, сро-бураго цвта и длиною около двухъ саженъ, необыкновенно проворная, ядовитая и смлая. Одна изъ этихъ послднихъ змй преслдовала однажды Дельгорга и товарища его кафра Буланче боле сотни шаговъ, они успли спастись отъ нея бгомъ только потому, что свернули съ гладкой тропинки въ высокую и густую траву, гд зм трудно было подвигаться впередъ. Это самая опасная изъ кафрскихъ змй, но сил, смлости и яду. По увренію кафровъ, она никогда не кусаетъ въ ногу, но всегда въ спину, въ шею, въ грудь или въ голову, такъ-что нтъ никакой надежды спасти несчастнаго, укушеннаго мембою.
Одна изъ самыхъ обыкновенныхъ въ окрестностяхъ Портъ-Наталя охотъ, есть охота за иппопотамами, которыхъ Дельгоргъ перебилъ бездну. Несмотря на колоссальный ростъ и страшную силу этого животнаго, охота за нимъ вовсе но такъ опасна и скоре похожа на рыбную ловлю, чмъ на настоящую охоту. Тутъ нужны не смлость и мужество, а терпніе и неподвижность удильщика, горькость глаза и врность руки, чтобы улучить мгновеніе, когда голова иппопотама вынырнетъ на поверхность воды: не медля ни одного мгновенія, нужно улучить его пулею въ черепъ, между глазомъ и ухомъ. Голова иппопотама огромна, но черепъ его чрезвычайно малъ, и потому нелегко попасть въ него за 70 или за 100 шаговъ, когда цлишь только одну секунду. Разъ Дельгоргъ съ товарищами ранили въ одинъ день боле тридцати иппопотамовъ, и всхъ въ голову, а убили только одного: въ немъ сидло 27 пуль, изъ которыхъ шесть въ голов, и въ томъ числ только одна нанесла смертельную рану.
Такъ-какъ этотъ зврь сидитъ цлый день въ вод, изрдка высовывая морду, и то на нсколько секундъ, то кафры охотятся за ними иногда въ лунныя ночи. Ночью животное, выходитъ изъ воды на паству, но недостатокъ луннаго свта для мткости выстрла и миріады москитосовъ, осаждающія ночью охотника, не дозволяютъ этой охоты европейцу. Только кафры да голландскіе колонисты, не знающіе кушанья деликатне иппопотамова сала, ршаются на ночную охоту, ради своего лакомаго блюда.
Большая часть ркъ южной Африки широки и глубоки только въ дождливое время года, а въ засуху курица иногда перейдетъ черезъ нихъ не замоча ногъ. Крокодилы зарываются тогда въ мокрый песокъ и безъ нищи лежатъ въ ожиданіи прибыли воды. Но иппопотамы неспособны къ этому, и потому во всхъ ркахъ, гд они водятся, роютъ себ, въ самыхъ глубокихъ мстахъ рчного дна, рвы и ямы отъ 8 до 9 футовъ глубиною, въ которыхъ сохраняется вода, въ то время, какъ русло рки почти совершенно высохнетъ. Въ ркахъ, которыя только мелютъ, трудно судить о размрахъ этихъ ямъ и рвовъ, но Дельгоргъ имлъ случай видть, подл поворотнаго круга Козерога {Въ 600 верстахъ отъ ближайшаго морского берега и въ 800 отъ устья Лимпопо.}, почти совсмъ высохшее русло Ури, или Лимпопо, наполненное ямами около 5—6 саженъ длиною и 2—3 шириною, глубина ихъ, какъ выше сказано, отъ 8 до 9 футовъ. Эти ямы, соединенныя между собою широкими рвами, содержали каждая но десятку и боле иппопотамовъ. Такіе ряды ямъ называются голландскими поселенцами see-koe-gal, то есть гатью водяныхъ коровъ.
Чмъ шире, глубже и многоводне рка и чмъ пустынне окрестная страна, тмъ боле можно видть въ русл иппопотамовыхъ гатей, потому-что животныя выбираютъ преимущественно упомянутыя сейчасъ мстности. Иногда, въ засуху, они удаляются изъ рчныхъ ямъ въ ближайшія озера: это случается, когда ихъ безпокоятъ люди или когда вода въ ямахъ начнетъ высыхать. Также, по мр приближенія населенія къ источникамъ ркъ, иппопотамы переселяются оттуда въ боле широкія и глубокія мста, лежащія поближе къ устьямъ.
Число этихъ амфибій, нкогда столь огромное въ южной Африк, теперь уменьшается съ каждымъ годомъ, и это уменьшеніе такъ быстро, что становится замтнымъ уже по прошествіи немногихъ лтъ. Такъ, напримръ, въ Тонгуел въ 1839 году, трое охотниковъ убивали ежемсячно отъ 30 до 35 иппопотамовъ, въ 1840 г. съ небольшимъ по 20, въ 1841 г. по 10, въ 1842 г. по 4, а въ 1843 по 1 и не боле какъ по 2. Не трудно предсказать, что въ скоромъ времени иппопотамы сдлаются рдкостью, везд, куда проникнутъ европейскіе поселенцы.
О долговчности этихъ амфибій можно заключать только изъ того, что одинъ изъ плантаторовъ, г. Мелкъ, даетъ въ своемъ пруду пріютъ нсколькимъ иппопотамамъ, гд ихъ никто не безпокоитъ, и которые поэтому сдлались мене дикими. Готтентотскіе старожилы помнятъ нкоторыхъ изъ этихъ животныхъ уже боле 60 лтъ.
Длина иппопотама около полуторы сажени, а вышина слишкомъ два аршина, ноги же его не выше 10 или 12 вершковъ. Несмотря на такую тяжелую Форму, онъ бгаетъ по суш едва ли не быстре человка. Онъ смиренъ и не трогаетъ людей, даже въ вод, противопоставляя непріятелямъ свою толстую кожу, натянутую на слой жира. Пули трудно берутъ ее, но кафрскіе дротики пробиваютъ ее довольно хорошо. Пища этого животнаго состоитъ исключительно въ трав, камышахъ и изрдка въ древесныхъ почкахъ, которыхъ онъ ищетъ по ночамъ иногда за 10 и 20 верстъ отъ рки.
Мясо стараго иппопотама жостко и невкусно, но у молодого оно походитъ на свинину. Лучшее же кушанье составляетъ его жиръ, о которомъ и европейцы вспоминаютъ не иначе, какъ облизывая губы.
Скажемъ теперь нсколько словъ о гіенахъ, столь обыкновенныхъ въ Кафреріи.
Немало сказокъ распространено на-счетъ полосатой, или капской гіены. Это отвратительное животное мало опасно для охотника. Не обладая ни быстротою бга, ни способностію прыгать, и притомъ будучи труслива, гіена бродитъ только ночью и нападаетъ на слабыхъ животныхъ, на падаль, или откапыпаетъ трупы. Она опасна для стадъ, но преимущественно питается околвшими большими животными или остатками львиной охоты. Не нападая никогда на бодрствующаго человка, она смло хватаетъ спящаго за лицо или за горло. Впрочемъ, этотъ зврь чрезвычайно хитеръ и остороженъ и не вдается въ явную опасность.
Прожорливость гіенъ превосходитъ всякое вроятіе, и это животное часто съдаетъ въ одну ночь количество мяса, равняющееся ея всу. Въ этомъ отношеніи она похожа на дикихъ собакъ (Супhyaena venatico), которыя, будучи, однакожь, меньше гіены, отличаются своею смлостію и быстротою бга, охотясь цлыми стадами днемъ и нападая на человка. Дельгоргъ увряетъ, что это самые кровожадные зври, которыхъ ему случалось видть.
Перейдемъ теперь къ слонамъ.
Охота за слонами есть самая интересная изъ всхъ. Слоны пасутся иногда стадами по нскольку сотъ штукъ, особенно въ тхъ мстахъ, гд ростетъ плодъ макано, который они очень любятъ. Подходить къ нимъ надобно съ чрезвычайною осторожностію, потому-что слонъ иметъ необыкновенно чуткое обоняніе: онъ слышитъ человка за версту, если только втеръ ему благопріятствуетъ, и тогда неосторожный охотникъ наврное рискуетъ жизнію. Слонъ, опьянвшій отъ дйствія плодовъ макано, кидается съ слпою яростію за человкомъ, осмлившимся потревожить его уединеніе, и преслдуетъ его неутомимо, съ ужасающею быстротою. Тутъ одно спасеніе: уйти изъ-подъ втра, чрезъ лсъ, траву и кустарники, или, если возможно, взобраться на такую крутизну, которая была бы для слона недоступною.
Сперва Дельгоргъ не врилъ этимъ разсказамъ кафровъ, но вскор ему удалось увидть дйствіе плодовъ макано надъ слонами и надъ самимъ собой. Плодъ отзывается скипидарнымъ или смолистымъ запахомъ и бываетъ яблочно-зеленаго цвта, съ прозрачною кожею и мясомъ, какъ у сквозныхъ наливныхъ яблоковъ. Форма его слегка сплюснутая и нсколько овальная, мясо кислое и внутри содержащее косточку, которую невозможно раскусить зубами. Десятокъ этихъ плодовъ опьяняетъ человка быстре, чмъ дв или три бутылки шампанскаго, а слонъ такъ любитъ эти плоды, что пожираетъ ихъ сотнями. Немудрено, что посл такого дессерта онъ забываетъ свою обыкновенную важность и длается бшенымъ. Охота за слонами, навшимися плодовъ макано, вдесятеро опасне, чмъ обыкновенная.
Однажды Дельгоргъ, съ нсколькими кафрами, набрелъ вовремя охоты на рощу изъ макано. Охотники спшили освжиться кислымъ сокомъ, производящимъ такое быстрое опьяненіе. Не прошло получаса, и наши кафры хохотали въ-запуски, разсказывая во хмлю самыя безалаберныя пещи. То одинъ клялся, что видитъ, какъ два слона, навшись макано и опьянвъ, ведутъ другъ друга, поддерживаясь взаимно хоботами, то другой божится, что при встрч съ слономъ непремнно отржетъ у живого хвостъ, третій уврялъ, что вдали лежитъ цлое стадо слоновъ совершенно лишившихся чувствъ отъ макано. Но вдругъ посреди этой безтолковой болтовни, какъ электрическій ударъ, пронеслось вполголоса сказанное слово: слоны! Какъ ни часто сыпалось это слово въ разговор, но на этотъ раза, оно было произнесено съ такимъ выраженіемъ, что вс невольно вздрогнули и замолчали. Подъ ногами охотниковъ тянулось глубокое ущеліе, примыкавшее къ равнин, въ которую они шли. Тамъ, среди жолто-зеленой травы, доходившей человку по поясъ, но не хватавшей до колнъ слона паслись три гиганта самаго большого роста. Мстность давала слонамъ большое превосходство предъ охотниками, но такъ-какъ втеръ былъ въ пользу послднихъ, то Дельгоргъ немедленно составилъ планъ нападенія. Въ долин было мало деревьевъ и кустарниковъ, но зато въ высокой трав можно было хорошо спрятаться. ‘Впередъ, ребята!— сказалъ онъ вполголоса — и чтобъ ни травка ни хрустнула, ни камень не скатился подъ ногою!’
Сдлавъ обходъ, для того, чтобы спуститься долину, въ мст, невидимомъ для пасущихся слоновъ, охотники осторожно поползли въ высокой трав. До слоновъ оставалось еще около 500 шаговъ, какъ вдругъ кафръ Кочобана, ползшій передъ Дельгергомъ, спугнулъ зайца, притаившагося въ трав: это обратило на себя вниманіе чуткихъ колоссовъ, которые отодвинулись шаговъ на двсти подале. Пришлось ползти еще. Приблизившись на 35 шаговъ къ самому большому изъ слоновъ, Дельгоргъ обернулся, и увидлъ, что за нимъ ползутъ только двое — Кочобана да Булапче. Безмолвный знакъ послужилъ сигналомъ: три человка мгновенно выросли изъ травы, и почти разомъ грянули три выстрла въ голову ближайшаго слона, эхо загрохотало отъ этихъ могучихъ сотрясеній, произведенныхъ ружьями, заряженными каждое пулею въ 20 золотниковъ всомъ. Почти въ тоже мгновеніе что-то колоссальное промчалось вихремъ въ двухъ шагахъ отъ охотниковъ: то были два слона, бжавшихъ съ поля сраженія. Если бы они взяли на два аршина праве, то стоптали бы смльчаковъ.
Опомнившись отъ перваго впечатлнія ужаса, охотники увидли гиганта, лежавшаго въ 30 шагахъ отъ нихъ. ‘Пуля моя на пять дюймовъ выше праваго глаза!’ закричалъ Дельгоргъ — не то слонъ вашъ. Въ-самомъ-дл, огромная пуля пробила мозгъ въ сказанномъ мст.
Слонъ былъ 11 футовъ вышиною и каждый изъ его клыковъ всилъ полтора пуда.
Вотъ бдимъ изъ сотни эпизодовъ охоты за слонами, разсказанныхъ Дельгоргомъ, и, притомъ, не самый драматическій, а взятый на удачу. Битва съ слономъ похожа на дуэль съ человкомъ, и какъ бы ни былъ хладнокровенъ охотникъ, какъ бы ни былъ.-вренъ его выстрлъ, онъ все-таки рискуетъ поплатиться жизнію. Слонъ бгаетъ чрезвычайно проворно и если только завидитъ нападающаго врага, то идетъ на него. Всего трудне бить самку, когда она ходитъ съ своимъ дтенышемъ и бываетъ очень сердита. На охоту за слонами пускаются только самые, неустрашимые, и такъ-какъ стада слоновъ попадаются далеко отъ человческихъ жилищъ, то для этой охоты нужно совершать путешествіе, продолжающееся по нскольку мсяцевъ.
Слоны рдко пасутся одиноко, а чаще но нскольку десятковъ и сотенъ вмст. Приступъ къ -нимъ нелегокъ, потому-что слоны, какъ мы говорили, очень чутки. Надобно подползти нечувствительно и вдругъ, какъ бы выросши изъ земли, стрлять колосса между глазомъ и ухомъ, на одну треть разстоянія ближе къ послднему, Осчка или промахъ тутъ стоятъ жизни. Остальное стадо, испуганное выстрломъ и воображая опасность гораздо важне, чмъ она въ-самомъ-дл, кидается бжать. Хорошо, если при этой титанической ретирад охотникъ останется въ сторон. А что, если одинъ изъ колоссовъ, завидя врага, пойдетъ на него прямо? Пулею въ грудь слона не убьешь, но это единственное средство спасенія, потому-что иногда ошеломленное чудовище даетъ время охотнику спрятаться. Раздраженный слонъ не щадитъ ни праваго, ни виноватаго, онъ не любитъ тхъ, кто нарушаетъ его уединеніе, и многіе кафры, мужчины и женщины, вовсе, не помышлявшіе о сосдств слоновъ, длались-жертвою ихъ гнва.
Напоръ слоновъ страшенъ особенно, когда они бгутъ стадомъ: ураганъ не производитъ такихъ опустошеній. Дельгоргъ собственными глазами видлъ деревья, въ 60 футовъ вышины и 9 футовъ въ окружности, сломанныя напоромъ слоновъ такъ, какъ трость переломленная человкомъ на колн. Черезъ двадцать лтъ еще видны слды той дороги, но которой бжало стадо, и старыя деревья хранятъ еще слды ранъ, нанесенныхъ имъ въ молодости.
Какое же можно вывести изъ всего этого заключеніе?
Слонъ великъ, силенъ, проворенъ, уменъ и мстителенъ.
Человкъ малъ, слабъ, медленъ въ движеніяхъ, но онъ обладаетъ умомъ, предъ которымъ сокрушается сила слона. Стадо изъ пятидесяти слоновъ, по десяти въ рядъ, несущееся какъ вихрь, въ состояніи смять любую изъ нашихъ рощей. Но пусть смлый человкъ, обладающій невозмутимымъ хладнокровіемъ, станетъ въ 60 шагахъ предъ этимъ бгущимъ стадомъ и выстрлитъ въ него: почти всегда вся масса остановится и побжитъ назадъ. Это не сказка, а фактъ, неоднократно случавшійся. Кафры иногда безъ ружей, съ однимъ ассагаемъ {Родъ копья съ широкимъ, закругленнымъ остріемъ.}, идутъ.на слона. Подкравшись сзади, они кидаютъ свой ассагай такъ искусно, что перерзываютъ въ задней ног животнаго ахиллесову жилу: зврь, лишенный возможности бжать, добивается сотнями дротиковъ. Король амазулуевъ Дингаанъ часто травилъ слоновъ цлыми полками своего войска, вооруженнаго блымъ оружіемъ, и смотрлъ на эту траи но съ вершины скалы, неприступной для слоновъ.
Вотъ какъ совершались и по-нын совершаются эти травли.
За нсколько дней до назначеннаго для великой охоты времени, посланцы отправляются но всему протяженію земли кафровъ-амазулуевъ, отъ береговъ Омпанганы до Тунгуены. и отъ морского берега до горъ Кватламбенскихъ, повелвая именемъ короля, чтобы вс кафрскіе воины собирались въ назначенный день въ долину Омфилосъ-Омшлону, къ пирамидальной скал Омгрооти.
На-канун великаго дня, тысячь двадцать вооруженныхъ людей собираются у подошвы скалы, на вершин которой, воздымающейся на 800 футовъ, совтъ вождей, присвъ на корточки, выслушиваетъ приказанія владыки, сидящаго на трон, высченномъ изъ одного куста гранита.
Вся армія раздляется на отряды или полки, по 1,000 человкъ въ каждомъ, и, растянувшись необозримою цпью, окружаетъ окрестности Омфилосъ-Омшлону и Омшлати-Омкулу. Эта облава съ дикими воплями гонитъ стада слоновъ къ подножію скалы, на которой сидитъ король, вооруженный телескопомъ, подаркомъ англичанъ. Съ вершины неприступнаго слонамъ утеса наблюдаетъ онъ за движеніями колоссовъ, кажущихся ему такими малютками, и разсылаетъ приказанія своей арміи, которая кишитъ дятельностью какъ муравьи въ своемъ гнзд и съ неустрашимою смлостію движется по мановенію гордаго повелителя.
При этихъ маневрахъ соблюдаются величайшая правильность и порядокъ. Стада мало-по-малу сгоняются въ кучу и сжимаются безпрерывно уменьшающимся кругомъ облавы. Уамазулуевъ, на охот и на войн, вся тактика состоитъ въ томъ, чтобы окружить непріятеля.
Испуганные крикомъ и звуками оружія, слоны тснятся къ подножію скалы, и прямыя сообщенія между сидящими на ней и арміею въ долин становятся невозможными чрезъ посредство гонцевъ. Тогда начинаются телеграфическіе знаки: красная шаль распахнулась втромъ на вершин Омгрооти, и дикій вопль двадцати тысячь голосовъ смшался съ ревомъ слоновъ, поражаемыхъ ассагаями. Разъяренные зври, чувствуя боль отъ ранъ, забываютъ испугъ и кидаются въ свою очередь на нападающихъ. Люди, щиты, дротики перемшиваются въ кровавую кучу, но за десяткомъ падшихъ храбрецовъ слдуетъ другой десятокъ, мсто истребленной сотни занимаетъ новая сотня воиновъ, и слоны, разбитые врозь, окружаются каждый отдльно со всхъ сторонъ. Усталый и испуганный слонъ защищается отъ стоящихъ напереди враговъ, а между тмъ одинъ смльчакъ, поднятый другимъ на плечи, подкрался сзади, лвою хватается за хвостъ, а правою рубитъ его съ одного разу. Проворный какъ молнія, онъ оставляетъ слона вымещать свою ярость на другихъ, а самъ летитъ къ повелителю амазулуевъ съ кровавымъ трофеемъ, отрзаннымъ у живого звря и служащимъ у кафровъ знакомъ побды.
— Хорошо! восклицаетъ довольный травлею повелитель и даетъ знакъ убивать зврей, истощенныхъ уже потерею крови.
Однажды Дингаанъ приказалъ привести къ себ дикаго слона живымъ. Шесть тысячъ человкъ отправились и исполнили его приказаніе. Конечно, оно стоило жизни трехъ сотъ человкъ но должно вспомнить, что нагой кафръ вооруженъ однимъ только ассагаемъ, а словъ страшенъ и для толпы, закованной въ желзо. Но кафры знаютъ, что лучше итти на сомнительную опасность отъ звря, чмъ на врную смерть, ожидающую всякаго бглеца съ королевской охоты.
Что значитъ предъ этою охотою охота бошесмана, достигающая, впрочемъ, той же цли! Дикарь ползетъ къ колоссу, вооруженный лукомъ и стрлами, съ широкимъ остріемъ, намазаннымъ черною ядовитою смолою. Приблизившись къ зврю, онъ ожидаетъ минуты, когда тотъ станетъ такимъ образомъ, что возможно пустить стрлу въ животъ: слонъ едва почувствуетъ рану, но если изъ нея вытекла хоть одна капля крови, то дло сдлано. Ядъ течетъ по жиламъ гиганта: онъ ложится и околваетъ. Одинъ бошесманъ небольшою стрлою достигаетъ той же цли, которая стоитъ амазулуямъ столькихъ трудовъ и кропи.
Слоновъ бьютъ почти только изъ-за ихъ клыковъ, потому-что мясо ихъ невкусно, а кожа далеко хуже и слабе иппопотамовой и даже носороговой.
Въ слдующей стать мы познакомимъ читателей съ охотами на львовъ и носороговъ и съ содержаніемъ второго тома путешествія Дельгорга.