Русская община на кавказско-черноморскомъ побережь
І.
II.
III.
IV.
——
С. Васюковъ.
‘Встникъ Европы’, No 12, 1905
Русская община на кавказско-черноморском побережье, Васюков Семен Иванович, Год: 1905
Время на прочтение: 26 минут(ы)
Кавказско-черноморское побережье мы знаемъ по курортнымъ мстамъ и посадамъ Туапсе, Сочи, Гагры и проч., но не знаемъ трудовыхъ центровъ побережья, не знаемъ, какъ живетъ поселенный русскій народъ — и въ чемъ его будущее?
Побережье пережило культуры: греческую, римскую, черкесскую и въ настоящее время переживаетъ русскую. Еще въ глубокой древности побережье считалось лакомымъ кусочкомъ для народовъ, страной не только пріятной по климату и роскошной растительности для дачнаго пребыванія изнженныхъ патриціевъ, но и страной богатой и сильной по производительности и всякимъ естественнымъ богатствамъ. Сколько остатковъ прежняго, отжитаго величія, слдовъ заселенности и жизни осталось и теперь еще!..
Но приступимъ къ русской общин и культур.
Мстная война кончилась. Кавказъ, а вмст съ нимъ и побережье покорены русскими. Черкесы ушли въ Турцію, оставшіеся переселены въ кубанскія степи подъ надзоръ казаковъ. Покончили свою культуру горцы, и съ 60-хъ годовъ побережье начало заселяться русскими. Интересны первые шаги поселенцевъ въ стран для нихъ новой, въ совершенно незнакомыхъ условіяхъ. Они не имли понятія о мстахъ, куда хали, одни неволею, другіе охотою, не знали, какъ и т, которые ихъ посылали, какъ не знаютъ до сихъ поръ мстъ т, ‘кому вдать надлежитъ’. Первые поселенцы были казаки-степняки тогда упраздненнаго шапсугскаго батальона, переведеннаго въ гражданское состояніе. Положеніе 18-го октября 1870 года предоставляло огромныя льготы для поселившихся: при общинномъ земельномъ устройств на каждую душу мужского пола, родившуюся до 1870 г., полагалось въ юрту {Юртъ — мірская земля.} по 20 десятинъ, кром одной десятины, отведенной въ полную ихъ собственность ( 55), общинная же земля была отрзана на правахъ крестьянъ-собственниковъ. Въ теченіе 15-ти-лтняго срока, считая съ 10-го марта 1866 года, поселенцы освобождались отъ воинскаго постоя, отъ всякихъ гербовыхъ и канцелярскихъ пошлинъ, торговать могли по однимъ льготнымъ свидтельствамъ безъ платежа пошлинъ, могли устраивать фабрики и заводы, не подвергаясь никакимъ денежнымъ сборамъ въ казну, и наконецъ освобождались отъ платежа податей и отправленія денежной и натуральной повинности.
Вотъ какими льготами пользовались въ новомъ, благодатномъ кра первые поселенцы-казаки, которыхъ, если они шли охотою, надляли кром всего еще десятидесятинными ‘потомственными’ (въ частную собственность) участками. Но этихъ охотниковъ, какъ видно изъ нарзаннаго числа участковъ, было не особенно много — пришлось селить силою, причемъ не пренебрегали порочными по приговорамъ столичныхъ обществъ членами. Такимъ образомъ организовалось 12 большихъ станицъ съ двумя поселками.
Впрочемъ, заселеніе или, врне, раздача земель производилась не только простымъ казакамъ, но и офицерамъ упраздненнаго шапсугскаго батальона, которые получили безплатно въ полную собственность участки земли: штабъ-офицеры по 400, а оберъ-офицеры по 200 десятинъ. Полковники и генералы верстались по 1.000 десятинъ. Но вс эти крупные землевладльцы ршительно никакой сельскохозяйственной дятельности не проявили, нкоторые продали задешево жалованныя земли, а другіе, повидимому, ждутъ цнъ и владютъ огромными лсными и береговыми площадями земель, не имя на нихъ не только какого-нибудь хозяйства, но даже турлучной хаты для сторожа, ибо эти вельможи предоставляютъ охрану своихъ владній мстнымъ лавочникамъ, платя имъ по 100 и даже по 50 руб. жалованья въ годъ.
Мн приходилось длать десятки верстъ пшкомъ по берегу моря. Идешь, идешь — скалы да лсъ, и нтъ ни жилья, ни человка. Потомъ спросишь:— Чьи эти земли?— ‘Такого-то генерала или князя!’ — Отчего же пустуютъ такія прекрасныя береговыя угодья?— ‘Да такъ,— отвчаютъ мстные жители:— прежде греки потихоньку табакомъ занимались, а теперь никого нтъ!..’ Не мало земель принадлежитъ министерству государственныхъ имуществъ: въ горахъ такія земли тоже пустынны, а по берегу нарзаны культурные участки въ размр около 10 и боле десятинъ, сдаваемые на льготныхъ условіяхъ частнымъ лицамъ подъ высшія культуры. Но слабо прививается и двигается эта высшая культура, вслдствіе отсутствія дорогъ и, потому, дороговизны на самые необходимые предметы потребленія и строительные и другіе матеріалы. Морской путь почти не эксплоатируется для сельскохозяйственныхъ потребностей, пароходы идутъ мимо селеній и культурныхъ участковъ и, точно издваясь надъ несчастными хозяевами, идутъ близко, въ какой-нибудь верст отъ берега! Кром того, дорогъ перпендикулярныхъ новороссійско-сухумскому шоссе нтъ, хотя прежде, при черкесахъ, таковыя были и содержались въ прочномъ порядк. Я лично въ горахъ на охот находилъ совершенно сохранившіеся каменные мосты, которые такъ заросли, что нельзя и подозрвать было о ихъ существованіи, еслибы не старый, мстный охотникъ, который мн указалъ эти мосты въ непроходимой теперь горной глуши. Вообще, черкесы свои многочисленныя горныя дороги содержали хорошо, объ источникахъ заботились чрезвычайно и лсоистребленіемъ не занимались. Русскіе первые поселенцы не только не поддержали черкесской культуры, для нихъ полезной и прямо необходимой, но уничтожили даже слды жилищъ и дорогъ непріятеля.
Что же длали на первыхъ порахъ поселенцы? Первые четыре года — ничего. Высадили ихъ по береговымъ ‘щелямъ’, указали имъ ‘рукой’ земли и, прибавивъ, что все это — ваше, живите, молъ, работайте и будетъ вамъ хорошо! Ни указаній, ни совтовъ, о какихъ бы то ни было инструкторахъ не было ни рчи, ‘ни думки’. Съ ними вмст поселились священники и фельдшера, да еще начальники изъ бывшихъ офицеровъ. Кругомъ — горы, дремучій лсъ и море, все незнакомыя картины для степняковъ. Что имъ длать? Стали они ‘робить’ хаты и балаганы по низменностямъ около рчекъ, гд никогда не селились черкесы, занимая жилищами своими возвышенности надъ низинами, въ которыхъ они разводили сады и разрабатывали поля. Русскіе, напротивъ, поставили хаты въ самыхъ низкихъ мстахъ, ниже даже уровня моря, и, разумется, en masse заболли лихорадками. Священники и фельдшера пригодились, дйствительно, очень скоро: одни лечили, другіе хоронили, ибо лихорадки при такихъ условіяхъ выражались осложненіями, которыя вели въ могилу. ‘Много насъ тогда перемерло, охъ, много!’ — разсказывали мн оставшіеся въ живыхъ поселенцы.— ‘Поврите ли, бывало, вс лежимъ, подняться нтъ силъ и воды некому подать… Что дтей похоронили,— такъ и валились ребята!.. Посл — ничего, обтерплись!’
Но я долженъ прибавить, что и теперь отъ лихорадокъ страдаютъ главнымъ образомъ первые поселенцы, старожилы, которыхъ усадьбы находятся въ ямахъ, между возвышенностями, среди густой, непроходимой чащи фруктовыхъ деревьевъ и непремнно около рчки. Кое-гд еще оставались черкесы, которые уводили скотъ у переселенцевъ. На первыхъ порахъ бывшимъ казакамъ пришлось обороняться отъ горцевъ, имть съ ними враждебныя столкновенія въ горахъ, разыскивать еще существовавшіе аулы. Вотъ во время этихъ экспедицій поселенцы находили нкоторые запасы зерна, оставленные невольными эмигрантами-горцами, и цвтущіе, великолпные фруктовые ихъ сады.
— Что было фруктовъ,— разсказывали мн старожилы,— и, Боже мой! По 25 пудовъ и боле яблокъ и бергамотъ съ дерева брали… Некуда фруктовъ было двать!.. Возить стали въ городъ… Это, впрочемъ, посл, когда провіантъ перестали выдавать.
Первые поселенцы въ теченіе четырехъ лтъ получали солдатскій паекъ по 1 п. 32 ф. муки и по 8 1/2 фунтовъ крупы на человка, причемъ полный паекъ считался отъ семилтняго возраста, а до тхъ поръ дти все-таки получали полъ-пая. Для перевозки изъ Кубанской области многочисленнаго провіанта въ построенные склады была организована береговая флотилія на казенныя средства, существующая и понын на ту же субсидію, но ршительно ничего для населенія не работающая, а служащая интересамъ богатйшаго акціонернаго ‘Русскаго Общества пароходства и торговли’, очень извстнаго, какъ въ текущей пресс, такъ и мстнымъ береговымъ жителямъ Чернаго моря, своими отрицательными отношеніями. Другими словами, это Общество существуетъ исключительно для своихъ акціонеровъ, ихъ интересовъ, но не для развитія края, причемъ оно — монопольное.
Итакъ, поселенцы были обезпечены мукой, крупой, превосходными фруктами и рыбой, въ изобиліи живущей въ мор и рчкахъ.
— Я былъ грамотный,— разсказывалъ мн казакъ-переселенецъ, завдывающій раздачей провіанта въ одной изъ станицъ, и потому былъ назначенъ по выдач пайковъ. Дла было много… разные счеты и разсчеты… Бывало, въ семь родится хлопецъ, сейчасъ же его батько бжитъ ко мн: ‘Пиши,— говоритъ,— вноси въ списки дока!’ — дня, вдь, не пропуститъ, бісовъ сынъ!
— А что, хватало пайковъ? не голодали поселенцы?..
— И, что вы!.. не тільки хватало, оставалось дюже… Скільки тхъ пайковъ пропивалось… Квитки можно было мнять на что угодно, въ магазин всякаго товара было!.. горілка тоже!!..
— А что, отъ лихорадки въ вашей станиц добре помирали?
— Изъ 888 человкъ въ нашей станиц за два, кажется, года померло около 200 человкъ. Это взрослыхъ, а дтей — пропасть!..
— Много садовъ оставили черкесы?
— Много… хо-оррошіе сады… Если бы не порубили, и по сіе время фруктовъ хватило бы на всхъ!.. Теперь пооставалось мало, которые посл запрета…
— Зачмъ же было рубить фруктовыя деревья, когда кругомъ лса сколько угодно!?
— Зачмъ?! — усмхаясь, отвчалъ мн старожилъ.— А затмъ, что не хотлось ‘лзти’ на дерево, чтобы сымать фрухты, а срубилъ, значитъ и собралъ съ лежачаго дерева прямо на фуру, да и айда!.. Многіе такъ длали!.. Посл, когда перестала казна паекъ выдавать, когда на свои средства кормиться стали, вотъ тогда и взялись за умъ, и запретъ положили, и штрафъ…
— Какой запретъ?
— Мірской!..— приговоръ, значитъ! Вс черкесскіе, какіе ближніе, сады по дворамъ надльнымъ подлили, и кто у кого фрухту чужую сниметъ, съ того 10 р. въ общество штрафъ… Еще бы, когда посл казеннаго пайка насъ черкесская фрухта кормить стала, и мы стали ее беречь!
— Какимъ же это образомъ?
— Очень просто! Стали возить, да и теперь возимъ яблоки и бергамоты въ Екатеринодаръ и мняемъ на муку, пудъ на пудъ выходитъ… Когда на фрухту урожай, мы всегда съ хлбомъ, который у насъ въ лавкахъ продается по 1 р. 60 к. пудъ… А какой хлбъ? сами видли!..
— Да, мука не важная! — согласился я.
— Вотъ изъ-за хлба-то мы и бьемся, и вспоминаемъ наши кубанскія степи. Въ горахъ пшеница если и родитъ,— то мышь ее постъ, то ливнемъ весной снесетъ… Трудно надяться на здшніе урожаи хлба!..
— А хлбъ вс сютъ?
— А какъ же!?.. извстно,— вс жители…
— А сады не разводятъ?
— Мало кто!.. Почти можно сказать, что этимъ не занимаются.
Считаю нелишнимъ для характеристики первыхъ поселенцевъ-казаковъ привести довольно оригинальный фактъ. Когда наступило время поселенцамъ стать на свои хозяйскія ноги, когда пришла пора окончанія выдачи казенной помощи натурой, то остроумные казаки заявили по начальству, что пшеница на горной земл совершенно не родитъ, а имъ безъ хлба жить невозможно. Тогда посланъ былъ чиновникъ, при которомъ поселенцы должны были посять выданную имъ пшеницу. Что же они сдлали?.. Предварительно обварили зерно въ кипятк, а затмъ посяли. Пшеница, конечно, не родила, что имъ дало возможность еще годъ прожить на казенныхъ хлбахъ, хотя ихъ хитроумная продлка была узнана властями впослдствіи. Съ тхъ поръ началась самостоятельная жизнь первыхъ поселенцевъ, жизнь, по правд сказать, трудная, безъ дорогъ, безъ близкихъ рынковъ, выручали одни только черкесскіе фрукты, когда по осени поселенскія фуры изъ новороссійскаго (ныншняго) округа тянулись въ Новороссійскъ, а изъ туапсинскаго въ Екатеринодаръ черезъ горные перевалы по труднымъ дорогамъ.
Такъ прошло время до проведенія такъ называемаго голоднаго шоссе (отъ Новороссійска до Сухума) въ 1891 году и до прибытія изъ Россіи новыхъ поселенцевъ, которые извстны на побережь подъ именемъ новоселовъ. Еще черноморская губернія не организовалась, и побережье принадлежало къ Кубанской области, какъ черноморскій округъ. Губернія же объявилась только въ 1896 году. Въ то время были назначены попечители, изъ которыхъ проявилъ нкоторую дятельность М. Ф. Пенчулъ. Онъ разъзжалъ по станицамъ, раздавалъ для посадки деревья, но, къ сожалнію, изъ этого почти ничего не вышло,— поселяне расчищали лсъ и сяли пшеницу. Фруктовыя деревья садили немногіе, хотя самые тонкіе французскіе сорта принимались и шли прекрасно безъ всякаго со стороны поселенцевъ ухода.
Конецъ 80-хъ и начало 90-хъ годовъ ознаменовались приливомъ новыхъ поселенцевъ, которыхъ при самомъ ихъ первомъ появленіи принимали въ свое общество старые жители по приговорамъ, взимая съ каждой семьи по 25 рублей. Затмъ мстное начальство селило пришлыхъ изъ Россіи людей по приказу, селило въ т же станицы казаковъ-старожиловъ.
Но эти новые поселенцы селились уже на другихъ условіяхъ, а именно на основаніи ‘Положенія’, Высочайше утвержденнаго, 10 марта 1866 года, причемъ надлъ производился не на душу, а на дворъ или семью по 30 десятинъ боле или мене удобной земли, какъ пахотной, такъ и снокосной. Но этихъ подворныхъ надловъ новоселамъ не отрзали, а они, поступивъ въ общество, получали одну, дв десятины подъ расчистку земли изъ-подъ лса. Прежде чмъ обдлать землю подъ пашни, нужно было корчевать лсъ, а корчевка въ горахъ — трудная, ибо на побережь крпка и почва, и растительность.
Новоселамъ подъ ихъ усадебныя мста обществомъ указывалась земля въ количеств 800 кв. саженъ около жилищъ староселовъ. Такимъ образомъ росли станицы, застраивались, и старо- и новожилы составляли одно общество, платя одинаковыя мірскія, но различныя казенныя подати. Около этого времени начальникъ черноморскаго округа, грекъ Никифораки, выписывалъ изъ Малой Азіи и селилъ на побережь грековъ, какъ и русскихъ новоселовъ, на основаніи ‘Положенія’ 10 марта 1866 г. Кром грековъ, въ половин 80-хъ годовъ были поселены чехи, поляки и эстонцы. Послдніе, надленные также тридцатидесятинными надлами на семью, были поселены отдльно, составляя самостоятельныя земледльческія колоніи, но также на условіяхъ общиннаго землевладнія.
Чтобы лучше уяснить читателю характеръ русской общины на побережь, я возьму одну изъ большихъ станицъ туапсинскаго округа, которую я изучилъ детально. Тогда легко понять ту земельную неурядицу, которая ведетъ русскую культуру на побережь къ отрицательнымъ результатамъ и при которой немыслимо ждать производительнаго труда и боле или мене стройнаго хозяйства, согласно мстнымъ почвеннымъ и климатическимъ условіямъ.
Станица или селеніе, которое я теперь буду описывать, большое — боле 200 дворовъ,— съ населеніемъ вмст съ иногородными насчитываетъ боле 1.400 душъ обоего пола, причемъ старожиловъ 548 душъ, а новожиловъ 730 душъ, остальное число жителей приходится на посторонній общин элементъ: на дачниковъ, рабочихъ, духовенство, полицію, лавочниковъ и проч. Какъ я уже упоминалъ, старожилы живутъ въ самыхъ низкихъ мстахъ станицы, новожилы — ближе къ морю, тоже около рчки, лишь нкоторые изъ нихъ поставили хаты по возвышеннымъ мстамъ, гд сравнительно сухо и видъ на море великолпный, чмъ, впрочемъ, интересуется разв рдкій житель селенія. Степняки не любятъ моря и горъ, причемъ расчищенныя въ горахъ мста подъ посвы они называютъ степью.
— Гд твой батько! — спросишь мальца около хаты.
— На степу! — отвчаетъ малый или жена поселянина.
Вокругъ старожильскихъ хатъ растутъ сильныя черкесскія яблони и груши, которыя такъ разрослись, что переплетаются втвями другъ съ другомъ, нкоторыя втви засохли, но хозяева не обрзаютъ ихъ и фруктовыхъ деревьевъ не окапываютъ. Но удивительно: растутъ и даютъ изобильные урожаи прекрасныхъ плодовъ эти полудикія черкесскія деревья. Изрдка встртится груша французскаго происхожденія, тоже урожайная безъ ухода. Откуда? Раздавалъ попечитель Пенчулъ, посадили и растетъ, и ‘рясно’ даетъ плоды! Однимъ словомъ, при самомъ бгломъ осмотр совершенно ясно, что сама природа создала это мсто для высшихъ культуръ плодоводства и виноградарства, но поселяне совершенно глухи къ этому и многолтними культурами не занимаются, сосредоточивъ вс свои интересы ‘въ степи’, гд пшеница и ихъ баштаны. Вы не думайте, что это происходитъ отъ невжества и ихъ полнаго непониманія собственныхъ интересовъ, нтъ, здсь другія причины, исключительно земельныя, о которыхъ будетъ рчь впереди.
Итакъ, разнородная, разнохарактерная община работаетъ ‘на степи’, высшими культурами не занимается. Какъ же распредлены ихъ земли? участками? поровну? по передлу? — ршительно никакого порядка въ этомъ общинномъ владніи нтъ, нтъ ничего похожаго на великорусское равненіе общинное, и нтъ ничего хоть сколько-нибудь похожаго на земельную справедливость.
Старожилы владютъ участками большею частью близкими къ селенію, хотя таковые имются и у новожиловъ, пришедшихъ раньше: такъ что старо- и новожилы ‘въ степи’ владютъ смежно, да и тамъ дальше вмст съ новожилами работаютъ и старожилы, однимъ словомъ, владніе землей мірской — смшанное, безъ раздленія старыхъ поселенцевъ отъ новыхъ. Конечно, у всякаго старожила въ юрту имется участокъ, у одного по размрамъ больше, у другого меньше, владетъ каждый тмъ количествомъ, которое онъ занялъ и расчистилъ изъ подъ лса, когда земли было много вольной и когда новожиловъ было немного или они еще вовсе не приходили. Такимъ образомъ, у одного въ пользованіи 5 десятинъ, у другого — 10 и боле, а у третьяго — 3 и даже одна десятина. Это у старожиловъ. А у новожиловъ и того хуже: одни имютъ въ пользованіи нсколько десятинъ, другіе съ грхомъ пополамъ владютъ по одной и по полторы десятины, а нкоторые, и немало такихъ, не имютъ вовсе надльной земли, хотя вс подати сполна платятъ наравн съ пользующимися землею. Можете себ представить мірское согласіе въ такой общин при такихъ земельныхъ условіяхъ, и если къ этому еще прибавить, что община составлялась по времени разноплеменная: членами ея и казаки-кубанцы, и крестьяне-хохлы кіевской, херсонской, черниговской губерній, и великороссы орловской, курской и др., и все это вмст, одни съ землей, другіе безъ земли, хотя по ‘Положенію’ всмъ полагается. Но что длать, когда боле или мене удобные участки заняты и остаются горы высокія, да скалы, да земля каменистая (известковая), годная для виноградниковъ, но не для посва пшеницы.
Надо помнить, что въ горномъ побережь ведется хозяйство степное,— въ этомъ-то и состоитъ хозяйственная трагикомедія, причемъ такое положеніе вещей до тхъ поръ будетъ составлять земельную характеристику побережья, пока будетъ существовать въ горномъ кра степная и притомъ смшанная община!
Въ общин, которую я взялъ, какъ представительницу остальныхъ русскихъ селеній и притомъ безъ греческаго населенія,— что, конечно, подбавляетъ путаницы и несогласія,— въ этой общин всхъ старожиловъ 548 душъ обоего пола и новожиловъ 730 душъ. Старожилы, какъ крестьяне собственники, съ 1881 года платятъ подати: а) земельной государственной подати и b) казеннаго земскаго (земства въ черноморской губ. нтъ) по 3 р. 39 к. съ надльной души, да мірского сбора 3 р. 49, итого 6 р. 88 к. Новожилы съ каждаго двора мірского сбора — такую же цифру 3 р. 49 к., земскаго и оброчной подати 4 р. 46 к., итого 7 р. 95 к. въ годъ. Въ это же общество входятъ дв небольшія колоніи чеховъ и поляковъ, о которыхъ я долженъ, спустя немного, сказать нсколько словъ. Колонисты поселены тоже на 30-тидесятинномъ надл, какъ и новожилы, но податей платятъ больше: оброчной подати и земскаго сбора съ двора по 7 р. 96 к. и мірского сбора 2 р. 55 к., слдовательно, всего въ годъ — 10 р. 51.
Такимъ образомъ, выходитъ, что подати казенныя съ членовъ одного и того же общества берутся неравныя, и какъ это ни странно,— съ тхъ меньше, кто пользуется землей больше. Ошибка, конечно, была въ томъ, что старо- и новожиловъ селили въ одну общину, а нужно было ихъ выдлять порознь, съ нарзомъ на каждую по отдльному юрту. Немудрено, что въ такой странной, разнохарактерной общин при земельныхъ притязаніяхъ и притомъ вполн законныхъ, какъ со стороны старо-, такъ и новожиловъ, между ними происходятъ постоянныя несогласія ршительно по каждому вопросу, даже не касающемуся земельныхъ надловъ, ибо неравенство въ пользованіи послднихъ составляетъ тотъ тяжелый кошмаръ, который всегда виситъ надъ русской общиной на побережь. Раздлить ихъ теперь на два юрта, разрубить пополамъ это хотя и нелпое, но живое тло, врядъ ли цлесообразно, но длать все-таки что-нибудь нужно: такую общину оставлять на побережь нельзя. Мстная администрація, повидимому, пришла къ такому же выводу, ибо въ прошедшемъ (1904) году лтомъ были попытки раздлить въ земельномъ отношеніи старожиловъ отъ новожиловъ, раздлить чертой на правую и лвую сторону: по одной сторон будутъ жить и работать старо, а по другой новожилы. Попытки эти въ общемъ потерпли неудачу, да и въ самомъ дл какой это раздлъ, который долженъ повести за собой многочисленные раздлы, передлы, обмны, замны земельными участками между всми членами общины, короче сказать — коренной передлъ всего юрта, всей земли, какъ старо, такъ и новожительской. Одн общины отъ такого раздла отказались, другія, раздлившись направо и налво (по рчк), вступили въ еще боле враждебныя отношенія, нежели были прежде, стали требовать выкупа обработанныхъ участковъ, которые перешли отъ обработавшихъ къ неработавшимъ, причемъ первымъ достались участки двственные, которые нужно корчевать, т. е. тянуть мочалу опять сначала! Прибавьте ко всему, что эти земельные ‘Монтекки и Капулетти’ между собой породнились посредствомъ браковъ, что они составляютъ и будутъ составлять одинъ міръ, одинъ приходъ, что вс другіе, кром земельныхъ, интересы у нихъ общіе, и что въ неравныхъ земельныхъ правахъ старо- и новожилы связаны между собою на всю жизнь крпкими узами. Не это ли удивительно?
— Какъ же вы теперь раздлитесь? — спрашиваю я у члена удивительной общины.— Что же? у васъ выгонъ и прогонъ будутъ общіе?
— Какое!! — отвтилъ общинникъ.— Разные выгоны будутъ… начистую надо раздлиться, потому — безъ этого нельзя намъ!..
— Какъ же раздлиться-то, когда участки ваши перемшаны, какъ въ безпорядк шашки,— говорю я. — Вотъ у тебя обработанный участокъ, а ты получишь хмирчье {Хмирчье — мстное названье мелколсья съ колючимъ непролазнымъ кустарникомъ.}!..
— Пускай! — отвчаетъ мой собесдникъ съ отчаяніемъ.— Пускай, лишь бы мой участокъ былъ, какой онъ ни на есть… Я бы, можетъ, фрукты тамъ посадилъ, или виноградъ, когда земля подъ хлбъ не годится… Раздлиться надо… Сколько годовъ ждемъ земли своей!..
Это говорилъ мн новожилъ. Теперь послушаемъ, что говоритъ старожилъ.
— У меня участокъ — какъ-разъ для сада… хорошій былъ бы садъ, о, какой хорошій, и я охотникъ заняться бы имъ, не для себя, а для дтей выростилъ бы… Какой участокъ! и отъ нордъ-оста защищенный, а вотъ приходится картофель, кукурузу садить!..
— Почему?
— Какъ почему? — отвтилъ онъ съ удивленіемъ.— При раздл, можетъ, мой участокъ отойдетъ къ другому, которому и садикъ мой достанется… Это не дло!.. Еслибы семь моей пошелъ, тогда отчего не постараться!..
— Стало-быть вы желали бы, чтобы вашъ юртовой участокъ поступилъ въ вашу полную собственность, и но смерти вашей перешелъ бы къ дтямъ по наслдству?..
Старикъ совсмъ оживился.
— Еще бы не желать!.. Тогда все, и садикъ, и виноградничекъ, все можно обладить… Пускай десять, хоть пять десятинъ удобной земли, остальная будетъ неудобная, но своя, собственная, тогда — совсмъ другое дло!..
Другой, третій, четвертый старожители говорятъ то же, однимъ словомъ, такъ: ‘Пусть отдадутъ намъ по двадцати десятинъ ровной земли, удобной и неудобной вмст, пусть наржутъ двадцатидесятинные участки — мы сами раздлимъ, сами и подъ выпасъ, и подъ прогоны отведемъ, и больше намъ ничего не нужно!.. А теперь сами знаете, какое можетъ быть хозяйство?!.. Самое неврное… Вотъ, еслибы не нагнали къ намъ этихъ новожителей… тогда — еще бы!’… Но уже при послднихъ словахъ тонъ благодушнаго мечтателя быстро, при одномъ имени новожителя, переходитъ сразу въ озлобленный.
Что касается новожителей, то они гораздо сговорчиве первыхъ. Въ самомъ дл, очень многіе изъ нихъ не имютъ ни клочка земли въ юрту и живутъ многіе годы въ ожиданіи, прирабатывая на сторон, занимаясь плотничьимъ дломъ, пилкой лса и проч.
— Отчего же не похлопочешь объ участк въ юрту? — спрашиваю я такого новожителя.
— Удобныхъ, говорятъ, земель нтъ, указываютъ, вонъ, на т горы, да что я тамъ буду робить?!..
— Отчего же?.. далеко? земля негодная что-ли?..
— Да нтъ, земля хорошая!.. Оно, конечно, не близко… Трудная тамъ раскорчевка!..
— Стало быть и прекрасно!.. Взять и работать!..
— Ничего бы! Вода тамъ родниковая, хату можно поставить… Какой баштанъ будетъ!..
Вы слушаете и дивитесь.
— Въ чемъ же дло, наконецъ?!
— Раздлъ скоро будетъ, тогда мои труды пропадутъ даромъ… Тамъ хоть и далеко, а раскорчеванную землю всякій возьметъ… Надо правду сказать, добрая земля… и вода хорошая!
Дайте такому новоселу участокъ въ полное владніе,— онъ не на такой гор возьметъ, не посмотритъ на всю тяжесть разработки земли, онъ рукъ не положитъ, пока не вычиститъ все ‘хмирчье’, не повалитъ крпкихъ кавказскихъ деревьевъ, пока вполн не устроится на своемъ мст. А теперь болтается, прирабатываетъ и ждетъ своего надла, своей земли, которая отъ него не отойдетъ и которая никакому передлу подлежать не будетъ. Что тогда онъ будетъ робить на своемъ участк — это покажетъ будущее, покажутъ его способности и хозяйственныя соображенія, хотя степняка трудно оторвать отъ зернового хозяйства и поставить на другую культуру, но время и мстныя условія сдлаютъ свое дло, а въ способностяхъ русскаго человка природа не обидла. Во всякомъ случа будущее крестьянскаго хозяйства на побережь, въ смысл прогресса и устойчивости, никоимъ образомъ не можетъ выразиться при условіи общиннаго землевладнія, а тмъ боле такого, которое роковымъ образомъ создалось на побережь и которое на многіе, многіе годы несомннно будетъ тормозить развитіе края и даже вредно отражаться на его будущемъ, что мы сейчасъ и постараемся доказать.
Мн возразятъ, что чехи, поляки, эстонцы и вообще колонисты живутъ и устроились на побережь недурно, и ихъ хозяйства, если не процвтаютъ, все-таки поставлены хорошо,— а они поселены на томъ же юртовомъ (общинномъ) ‘Положеніи’ 10 марта 1866 года, какъ и русскіе поселенцы-новожилы.
Такъ-то оно такъ, да разница огромная. Начать съ того, что колонисты не внесли съ собой ни малйшаго понятія о юртовомъ землепользованіи. Они пришли, положимъ, ихъ было тридцать семей, и они получили, по ‘Положенію’, юртъ — ровно девятьсотъ десятинъ удобной и неудобной земли. Что же они сдлали на первыхъ порахъ? Очень просто,— раздлили землю подворно, поровну, отвели подъ выпасъ, кое-что оставили подъ Общественнымъ лсомъ и начали работать, работать крпко, не покладая рукъ своихъ. Разв что-либо подобное сдлали первые поселенцы, разв они подлили между собой участки, когда земли было много? Правда, начальство ихъ кормило, о нихъ заботилось, но что изъ этого вышло?! Чехамъ отвели землю и оставили ихъ совершенно въ поко, лишь бы платили подати. Дйствительно, за колонистами никогда не бываетъ недоимокъ, и вс подати они всегда вносятъ ране срока, а за русскими поселенцами, старо- и новожилами, почти всегда недоимки казенныя, а изъ мірскихъ они никогда не выходятъ, и ничтожное жалованье писарю (20 рублей въ мсяцъ) выплачиваютъ съ натугой. Чехи культивировали землю, приноравливаясь къ мстнымъ условіямъ, и отлично доказали, что хозяйствовать на побережь можно, да еще какъ, а русскіе устраивались да устраивались и, кром вырубки лсовъ на продажу, ровно ни въ чемъ себя не проявили, кром земельныхъ неурядицъ, а вдь и т и другіе — въ однихъ и тхъ же условіяхъ, а чехи, принадлежащіе, вншнимъ образомъ, къ тому селенію, которое я имю въ виду въ этомъ очерк,— даже въ худшихъ условіяхъ, ибо ихъ колоніи въ горахъ, далеко отъ моря — и виноградная культура недоступна, да и фруктовая страдаетъ отъ весеннихъ заморозковъ, а у русскихъ этого нтъ — все благопріятно и для виноградарства, и плодоводства.
Но послушайте, что говорилъ мн чехъ одной изъ этихъ колоній.
— Мы и нсколько польскихъ семей пришли сюда, на побережье, изъ Австріи въ 1884 году, когда трудное житье било здсь, шоссе еще не было построено, дороги — плохія, хлба достать и за деньги было трудно!.. Пришли мы съ какими достатками?! Капиталовъ никакихъ не было, даже одёжины недоставало, кром крпкихъ рабочихъ рукъ, да сильнаго желанія свободно хозяйствовать — ничего у насъ не было… Ну, и бдствовали по первоначалу, сильно бдствовали!.. Стали расчищать землю, пшеницу посяли, скотину завели, траву на смена выписали, ну, дла и пошли — и стало теперь хорошо. Вы видли мое хозяйство?.. Лошади добрыя, скота довольно, все есть и денегъ сотъ семь, восемь въ запас всегда найдется. Теперь табакомъ почти вс занимаемся — дло выгодное!..
— Стало-быть, здсь выгодно хозяйничать, землей кормиться?..
— Еще бы,— отвчалъ колонистъ,— и чмъ дальше, тмъ выгодне будетъ.
— Отчего же русскіе плохо живутъ?
— Несогласія, земли своей не знаютъ, все длятся, спорятъ… какъ это можно?! При хозяйств спокойствіе нужно, надо думать, много думать! — прибавилъ серьезно колонистъ.
Дйствительно, колонисты — прекрасные, разумные и вполн самостоятельные работники. Въ этомъ я убдился при подворномъ изслдованіи нкоторыхъ колоній. Они довольно скоро приспособились къ мстнымъ условіямъ, и хозяйство ведутъ разное: гд виноградная культура, тамъ они занимаются винодліемъ, гд фрукты родятъ, тамъ плодоводствомъ, а въ лсныхъ мстахъ — скотоводствомъ и производствомъ молочныхъ продуктовъ. На черноморскомъ побережь лучше чешскаго (вообще колонистовъ, которыхъ называютъ чехами) масла не найти, также молока, сметаны и проч.
Въ селеніи русскомъ трудно найти бутылку хорошаго молока, а масла положительно нтъ, и немудрено — скотъ худой, заморенный, безъ всякаго ухода и постоянно на подножномъ корму. У чеховъ — наоборотъ, скотъ содержится не только хорошо, но со вниманіемъ и несомнннымъ знаніемъ скотоводства. Помщенія — просторныя, свтлыя, полъ деревянный — такихъ скотныхъ построекъ не имется ни въ одной русской станиц даже у самаго богатаго поселянина. Стойловое содержаніе скота въ колоніяхъ продолжается въ теченіе трехъ мсяцевъ, и навозъ, накопившійся въ помщеніяхъ, увозится на поля. Кормится во время зимняго содержанія скотъ отличнымъ сномъ изъ сянныхъ травъ клевера, люцерны.
Понятно, молочные продукты превосходны.
Кром того, чехи занимаются культурой табака, который считается лучшимъ и на рынк цнится (рубля на два пудъ) выше поселянскаго табака. Но какая разница въ количеств производимаго табака колонистами и русскими? Всхъ плантаторовъ-поселянъ въ селеніи, которое я описываю, при наличности боле 200 дворовъ, 19 человкъ, обработывающихъ подъ табакъ земли около 12 десятинъ, а первая колонія при 15 дворахъ и 15 плантаторахъ обработываетъ 11 десятинъ, а вторая колонія при 14 дворахъ и 13-ти плантаторахъ обработываетъ 8 десятинъ и 1.800 кв. саж. Разница огромная, если принять во вниманіе принадлежащія площади земель: русскіе поселенцы имютъ во владніи боле 7.000 десятинъ, а каждая колонія чеховъ 420—450 десятинъ.
Въ этомъ большомъ прибрежномъ русскомъ селеніи, какъ уже по опыту доказано, виноградъ и фрукты родятся самаго тонкаго, высокаго качества. Но, спрашивается, сколько хозяевъ этимъ дломъ занимаются, и какое количество земли подъ означенными культурами находится? Виноградниками — 8 человкъ, у которыхъ всего заложено виноградными лозами одна десятина 1.400 кв. саж., причемъ культура ведется самымъ примитивнымъ образомъ, такъ какъ крестьяне о виноградарств, а тмъ боле винодліи понятія никакого не имютъ и научить ихъ некому. Что касается разныхъ инструкторовъ-чиновниковъ, то, живя въ теченіе двухъ лтъ въ этомъ самомъ селеніи, я ни разу не видалъ ни одного, хотя слышалъ, что какой-то спеціалистъ по плодоводству или виноградарству прохалъ чрезъ селеніе, черезъ которое, впрочемъ, проходитъ шоссе.
Поселяне отчасти кормятся оставшимися черкесскими садами, которые до сихъ поръ даютъ чудные фрукты, всегда имющіе сбытъ въ Новороссійск и Екатеринодар. Прекрасно, но сколько завели эти поселяне въ теченіе сорокалтняго хозяйства своихъ собственныхъ садовъ въ описываемомъ мною типичномъ русскомъ селеніи побережья? Всего 15 садовъ, занимающихъ площадь 3 десятины 1.650 кв. саж. Но къ этому надо прибавить, что большинство деревьевъ въ означенныхъ садахъ — старыя черкесскія. Еще прибавлю, что преобладающими фруктами въ садочкахъ (если не черкесское яблоко и груша) являются сливы и притомъ мелкій, плохой сортъ, такъ какъ черкесскія крупныя, сочныя сливы уже вывелись и имются два дерева у одного поселянина-старожила.
Но что за виноградники у нкоторыхъ старожиловъ?! Покончило свое существованіе столтнее дерево орха недалеко отъ хаты хозяина, отъ гиганта осталась нижняя часть ствола съ нсколькими засохшими втвями, по которымъ пущена ‘изабелла’. Ну, не оригинальный ли виноградникъ?!..
Но чмъ же живутъ русскіе поселенцы на побережь?— спроситъ читатель.— Вы говорите, хлба у нихъ нтъ, а если хватаетъ, то, слава Богу, до новаго года, табакомъ занимаются немногіе, о плодоводств и виноградарств и говорить нечего, остаются черкесскіе фрукты, которые русскіе мняютъ на хлбъ… Ну, а если эти благодтельные фрукты не уродятся, тогда что?
Вотъ на этотъ вопросъ я и постараюсь отвтить обстоятельно.
Русскіе поселяне побережья или черноморской губерніи занимаются продажей лса, притомъ въ весьма солидныхъ размрахъ. Торговля эта въ послдніе годы вполн организована и лсоистребленіе идетъ, что называется, ‘во всю’. Въ результат горныя рки мельчаютъ, а малыя и совсмъ пропадаютъ, великолпные родники горные, что такъ берегли и чмъ гордились черкесы, отходятъ въ область преданія, климатъ, измняясь, становится боле суровымъ зимой, ибо уничтоженіе лсовъ даетъ полный просторъ сверо-восточнымъ втрамъ, которые безъ задержки теперь падаютъ въ долины и проч. Истребленіемъ и продажей лса поселяне кормятся, уплачиваютъ подати и живутъ сравнительно не дурно, нисколько не думая о разведеніи высшихъ культуръ и вообще о приспособленномъ къ мстнымъ условіямъ хозяйств. Что думать?! Лса въ горахъ общественнаго много, на нашъ вкъ хватитъ, а посл… а посл хоть трава не расти! Когда-то еще раздлятся, да передлятся, лсъ не принадлежитъ ни Ивану, ни Степану, руби его, изводи и давай наживаться мстнымъ своимъ кулакамъ и зазжимъ скупщикамъ, которые поселились въ русскихъ станицахъ подъ флагомъ мелочныхъ лавочниковъ.
Мн возразятъ: но какъ же рубятъ въ такомъ количеств поселяне общественный лсъ и кто имъ на это даетъ разршеніе? Какъ кто? Конечно, мстное начальство, къ которому поселяне обращаются со слезными просьбами, что хлбъ не уродилъ, что нечмъ кормиться и нечмъ подати платить. Начальство разршаетъ вырубку лса по 1/8 и мене десятины на хозяина, что же, въ самомъ дл, длать, какъ отказать, когда, дйствительно, пшеницу мышь съла, когда отъ засухи травы не родились и проч.? Что длать!.. рубите, православные!.. И православные рубятъ, рубятъ и возятъ и день, и ночь, и считаютъ дрова кубическими саженями, продавая каждую по 12 рублей. Все это дровяное богатство, среди котораго, да и по большой части, великолпные строевые дубовые экземпляры свозятся на морской берегъ, гд складываются въ штабели и приходящими парусными судами и грузовыми ,пароходами грузятся и увозятся въ Керчь, Маріуполь, Бердянскъ и другіе города. Съ тхъ поръ, какъ организовалась правильная лсная торговля на побережь, нкоторые поселяне прибрежныхъ станицъ обзавелись фелюгами {Морская лодка, поднимающая до 300 пудовъ груза.}, посредствомъ которыхъ заработываютъ ‘добре’. Кто же эти лсопромышленники и какая почва ихъ создала? Неустойчивость общиннаго хозяйства на побережь и постоянная нужда въ хлб, который притомъ дорогъ, такъ какъ пароходы для экономическихъ надобностей селеній въ ихъ бухты не заходятъ, а вс жизненные и хозяйственные продукты доставляются гужевымъ способомъ изъ Кубанской области, Екатеринодара, Керчи черезъ Новороссійскъ.
При крайне ограниченныхъ потребностяхъ въ нашемъ селеніи существуютъ три мелочныхъ лавки, которыя между собой не конкуррируютъ и цны держатъ высоко. Почему? Да собственно спеціальная ихъ торговля не въ мелочи, а въ лс. Для мелочной торговли въ такомъ селеніи совершенно достаточно одной лавки, но ихъ три. Хитрая механика состоитъ въ томъ, что главный предметъ торговли такого мелочнаго торговца — лсъ, подъ который лавочникъ отпускаетъ поселянамъ крупу, муку, разные товары въ долгъ. О цн и добротности товара при такихъ условіяхъ не можетъ быть рчи: во-первыхъ — кредитъ, а во-вторыхъ — нужда. Такимъ образомъ, побережные общинники мало-по-малу очутились въ рукахъ скупщиковъ лса. Лсъ — вся надежда русскаго поселянина на побережь, лсъ — врное средство добыть всегда и муки, и чаю, и сахару, и даже одежину. Конечно, для такого промысла нужно имть пару воловъ или лошадей, пилу, топоръ и только. При такомъ положеніи огромное количество лса увозится съ побережья. Лтомъ сразу по нскольку судовъ приходятъ въ каждое береговое селеніе для погрузки лса. Поселяне возятъ, возятъ и нтъ конца этому лсоистребленію.
Рубятъ лсъ сплошь, не молодой, но старый, дубовый, рубятъ, оставляя мелочь, пни и кустарникъ, не корчуя, не раздлывая землю подъ пашню. Черезъ нсколько лтъ, а то и на другой годъ, на мст величавыхъ дубовъ образовывается сплошная колючка, непролазная, мелкая чаща, черезъ которую ни пройти, ни прохать невозможно. Вотъ вамъ и культура!
Но много еще лса на побережь: когда-то его еще весь вырубятъ! Постоянной, непрерывной рубк лса въ большой степени помогаютъ наслдственные, собственные участки, о которыхъ я упоминалъ выше. Когда запрещено рубить общественный лсъ на продажу, то возятъ лсъ съ потомственныхъ участковъ, а поди разбери, гд срублено дерево? Нужно для этого имть особый надзоръ, цлый пожалуй штатъ надсмотрщиковъ! Кром того, для своей надобности, для постройки, ремонта, наконецъ для отопленія рубить лсъ во всякое время можно… И рубятъ… Рубятъ и возятъ часто не по обыкновенной дорог, но черезъ кусты и рчки, вокругъ станицы и притомъ ночью. Нкоторое время, и довольно продолжительное, я наблюдалъ за однимъ сравнительно зажиточнымъ поселяниномъ, который вмст съ сыномъ, на тройк лошадей при двухъ подводахъ, буквально и день и ночь, возилъ окольными дорогами лсъ. Я удивлялся и думалъ, когда же, наконецъ, спятъ эти люди? Станица, неправильно разбросанная по низинамъ и возвышенностямъ, представляетъ любопытную и характерную картину.
Буквально, у каждаго двора хаты близъ воротъ на улиц сложены или солидныя бренна, или напиленныя дрова, у одного больше, у другого — меньше, но непремнно какой-нибудь лсъ да сложенъ, конечно, въ ожиданіи отправки къ морю. Если заглянете во внутрь двора, то увидите тоже спиленныя деревья дуба, ольхи, береста и другія. Пойдемте къ морю. На пространств боле версты берега — дрова и дрова, помченныя, кому принадлежатъ. Еслибы Калхасъ заглянулъ въ нашу станицу, то сказалъ бы: ‘Все дрова, дрова!.. слишкомъ много дровъ!’
Но, между тмъ, здсь все растетъ, и производительность почвы въ высокой степени интенсивна и разнообразна. Какая-нибудь одна десятина безусловно можетъ прокормить цлое семейство, но для этого хозяинъ-работникъ долженъ обладать нкоторыми сельскохозяйственными знаніями и опытомъ, а побережный поселянинъ, выросшій на административной опек, въ большинств случаевъ вполн безграмотенъ и къ просвщенію даже не стремится, несмотря на то, что въ станиц два училища: одно двухъ-классное, министерское, другое — церковно-приходское. Въ первомъ учатся мальчики, во второмъ — двочки. Отцы отдаютъ въ школу только маленькихъ, а едва хлопцы подрастаютъ и нсколько крпнутъ, берутъ въ работы или пасти козъ, овецъ,— вообще, дло найдется. Да и на что ему грамота, когда его настоящее и будущее заключаются въ рубк и возк лса съ горъ на берегъ моря. Льготы по воинской повинности и т не привлекаютъ: въ нашей станиц еще ни одинъ ученикъ не выдержалъ экзамена, дающаго право на такую льготу.
Повторяю, производительность и естественное богатство узкой приморской полосы, куда входитъ черноморская губернія, вн всякаго сомннія. Но что же длать? Какъ эксплоатировать благородную природу?
Назадъ тому два года, въ нсколькихъ верстахъ отъ селенія на берегу моря поселился швейцарецъ М. Онъ взялъ въ аренду у частнаго владльца землю и сталъ хозяйничать. Уже черезъ годъ пустынный уголокъ сдлался цвтущимъ. Опытный садоводъ чего-чего только не развелъ на своемъ участк: лучшіе фруктовые сорта плодовъ, декоративные, до семидесяти видовъ розъ и проч. Разводя школу и, внимательно наблюдая, г. М. пришелъ къ заключенію, что лучшаго мста для плодоводства, какъ побережье черноморской губерніи, едва ли можно найти въ южной Европ.
— Мои двухлтніе опыты блестящи,— говорилъ онъ мн: — посмотрите, какъ все растетъ сильно и крпко, безъискусственно, такъ какъ я поливки не допускаю. Я долго работалъ въ южной Франціи и Крыму, но такой сильной почвы, такой производительности не встрчалъ еще… Здсь пріятно работать!
И дйствительно, работаетъ человкъ, и люди видятъ это и начинаютъ понимать. За дешевую цну у швейцарца можно купить однолтнихъ и двухлтнихъ фруктовыхъ посадокъ, за совершенные пустяки можно развести роскошный промышленный садъ.
Развелъ небольшой садъ я: вс деревья, выдержавъ довольно суровую зиму, принялись превосходно. Какой ростъ и стройность, и сила! Поселяне знали, у кого я пріобрлъ посадки, и что же? Они стали покупать деревья, чтобы садить около хатъ, однимъ словомъ, разводить на усадебной садочки.
— Отчего бы вамъ не попробовать заняться садами на надльныхъ участкахъ? Я знаю тамъ мста прекрасныя…
— Да и мы знаемъ мста,— соглашались они,— да Богъ ее знаетъ, разведешь садъ, а земля отъ тебя отойдетъ… земля-то общественная, сегодня моя, завтра — твоя…
— Можно и общественную землю по приговору общества передлить участками надолго, на двнадцать лтъ, напримръ.
— Нтъ, такое дло не подойдетъ… Табакомъ, какурузой еще можно заниматься, да и то трудно, а садами и совсмъ невозможно…
— А еслибы юртовой участокъ совсмъ не отошелъ бы, если онъ обработанъ подъ садъ, виноградникъ?..
— И тогда намъ не съ руки этимъ дломъ заниматься… Около дома можно, можно и присмотрть, и оберегать, потому мы живемъ въ станиц…
— Отчего же не жить тамъ, если будетъ большой садъ?.. Кстати, у васъ тамъ все хозяйство, и посвы, и баштанъ…
— Это на ‘степу’-то жить?! — замтилъ еще молодой хозяинъ.— Ой, было бы хорошо, да начальство не позволяетъ!.. Жить надо въ станиц, чтобы повинности справлять разныя!..
— Разв нельзя жить на надльныхъ участкахъ?
— Воспрещено! А разв садъ безъ надзора можно оставить: сколько тамъ всякаго зврья, и медвдей, и дикихъ козъ… и зиму и лто будутъ хозяйствовать по-своему!..
Приходится задуматься надъ такими обстоятельствами, задуматься и придти къ заключенію о полной недостаточности нашего общиннаго землевладнія на побережь, совершенно не пригодномъ для зерновыхъ культуръ, которыми уже сорокъ лтъ пробавляются русскіе поселенцы. Въ самомъ дл, тамъ, гд они по степной привычк колупаютъ одну, дв десятины подъ пшеницу, могъ бы расти прекрасный садъ, а тамъ выше, на земляхъ, теперь считающихся безусловно неудобными, развивалась бы тонкая виноградная лоза…
Бгло очертивъ русскую общину на побережь, тяжелыя, запутанныя условія, въ которыхъ эта община пребываетъ въ настоящее время, мы невольно приходимъ къ печальному выводу: только слишкомъ поверхностные наблюдатели не могутъ замтить, что сами поселяне тяготятся такой формой землевладнія и хозяйственный выходъ и свое будущее устойчивое хозяйство видятъ въ подворномъ наслдственномъ прав владнія, притомъ при совершенно свободномъ земледльческомъ труд, безъ всякой административной опеки, которая, какъ мы видимъ, до добра не довела и общинное поселянское хозяйство. Во время моего трехлтняго пребыванія и скитанія по русскимъ поселеннымъ центрамъ побережья, во время бесдъ съ сельскими жителями, я ни отъ одного русскаго не слыхалъ ничего въ защиту общиннаго владнія,— ршительно вс поселяне желаютъ имть собственные участки. На такомъ только принцип и возможенъ раздлъ переселенцевъ. Правда, нкоторые поселенцы на первыхъ порахъ продадутъ свои участки и уйдутъ въ Россію. Можетъ быть, что ихъ скупятъ кулаки и земля такихъ участковъ станетъ предметомъ спекуляціи, будетъ продаваться. Но я не думаю, чтобы такая спекуляція имла прочную почву среди трудового элемента, вдали отъ морского берега, за которымъ собственно и гонятся дачники и назжіе культурные люди. Напротивъ, намъ кажется, что трудовые поселки привлекутъ въ свою среду свойственные имъ элементы, которые на своей земл, при благопріятномъ климат, потрудятся дйствительно надъ высшими культурами. Можетъ быть, культурно-трудовое піонерство внесетъ новый духъ, новую струю, освжающую атмосферу коснаго поселянскаго хозяйства, создавшагося въ новомъ кра, благодаря неблагопріятнымъ условіямъ, вслдствіе того, что этотъ край не былъ изученъ не только систематически, но даже и поверхностно.
Указывая на полную непригодность на побережь общиннаго землевладнія, я долженъ прибавить, что въ принцип я не противникъ этой русской исторической формы землевладнія. Я совершенно понимаю такую форму въ степныхъ полосахъ при зерновомъ хозяйств и сравнительно однородной по качеству земл. Я прекрасно знаю, насколько приспособились наши крестьяне къ совершенно справедливому, точному и сложному (по клиньямъ) равненію полей и снокосовъ во время передловъ, когда принимаются со вниманіе и качество, и отдаленность земель отъ усадебныхъ мстъ, и даже топографическія условія надловъ. Но попробуйте передлить справедливо на основаніи принципа общиннаго землевладнія горныя и приморскія земли побережья, гд каждая пядь, каждый кусокъ нсколькихъ квадратныхъ саженъ представляетъ собой разницу и весьма часто рзкую,— напримръ, одна и другая полоса, совершенно равныя по количеству, одинаковыя по качеству почвы, находящіяся подъ равными углами наклона, но первая полоса на югъ, а вторая на сверъ, и что же? Первая — дорогое для виноградника мсто, а вторая ршительно ничего не стоитъ: это безусловно неудобная земля. Съ лсомъ — наоборотъ: на сверныхъ склонахъ растетъ сильный, могучій лсъ, а на южныхъ — слабе древесная растительность, кустарники богаче, разростается больше лознякъ, колючка, къ сверу же лсъ почти чистый.
Вотъ условія для хозяйства, разнообразныя, еще не изслдованныя, не изученныя. Въ самомъ дл, прошло сорокъ лтъ, а мы не имемъ даже простого статистическаго изслдованія побережья, края сравнительно небольшого, съ населеніемъ сто тысячъ душъ. Не говоря о томъ, что такой статистическій матеріалъ давалъ бы больше возможности оріентироваться въ тхъ вопросахъ, которые я затрагиваю, но свднія эти были бы важны для исторіи русской культуры на побережь. Вопросъ о статистическомъ изслдованіи былъ затронутъ въ текущей пресс, въ феврал 1903 г. мною въ статистической коммиссіи при ‘Императорскомъ вольномъ экономическомъ обществ’ былъ прочитанъ докладъ о необходимости экономическаго изслдованія черноморскаго побережья, причемъ была представлена программа работы. Но къ такому изслдованію, безусловно необходимому, ни мстная, ни общая администрація приступить, повидимому, не желаетъ, а земства, какъ извстно, въ молодой черноморской губерніи не имется. А между тмъ въ такой небольшой, но крайне разнообразной по почвеннымъ и климатическимъ условіямъ губерніи одно только земство и могло бы разршить многочисленные, теперь назрвшіе сельскохозяйственные и экономическіе вопросы. Побережье богато, но оно еще не эксплоатировано русскими по недоразумнію и невжеству, и его будущее впереди, близкомъ или далекомъ — покажутъ обстоятельства, но что это будущее можетъ быть блестящимъ, и губернія (и все побережье) богатой, дающей, слдовательно, государству значительный доходъ — въ этомъ я нисколько не сомнваюсь. Но теперь спитъ это знаменитое побережье, пустынно и тихо и въ горахъ, и на мор, разв въ лсу стукъ топора да визгъ пилы нарушаютъ покой дремлющаго царства. Сто тысячъ населенія теперь, да и то голодное, а когда разовьются въ этомъ дивномъ кра жизнь и культура, тогда будутъ милліоны людей, которымъ не будетъ тсно, ибо они вс поглотятся работой. Складъ и особенность сельскохозяйственныхъ работъ на побережь оригинальны: каждый хозяинъ участка долженъ быть въ то же время и работникомъ, конечно главнымъ, ибо на немъ лежитъ иниціатива. Эти условія уже начинаютъ мало-по-малу складываться, а при боле благопріятныхъ для свободнаго хозяйства условіяхъ и при наличности земскаго самоуправленія, все живое, съ иниціативой, полезной для края, выдвинется на арену общественной дятельности. Не бойтесь, и теперь для земства найдутся на побережь люди, а настоящее (не спекулятивное, какъ было до сихъ поръ) оживленіе побережья привлечетъ изъ Россіи настоящихъ культурныхъ работниковъ, откройте, наконецъ, доступъ иностранцамъ, если они знающіе и полезные люди, пусть живутъ и богатютъ и показываютъ русскимъ врные пути эксплоатаціи и процвтанія побережья, которое не уйдетъ изъ рукъ русскихъ, особенно когда оно будетъ населенное и цвтущее.
Задачи земства на черноморскомъ побережь ясны, какъ божій день: всестороннее изслдованіе края въ сельскохозяйственномъ и экономическомъ отношеніяхъ. удешевленіе на первыхъ порахъ хлба для крестьянъ путемъ устройства земскихъ складовъ для продажи муки (мстные лавочники и кулаки продаютъ пудъ муки по 1 р. 60 к., покупая ее въ Екатеринодар 90 к. пудъ). Нужда въ хлб такая, что поселяне сами здятъ по непроходимымъ почти горнымъ дорогамъ въ Екатеринодаръ за мукой, теряя при этомъ дв недли на поздку.
По сіе время русскіе поселяне не знаютъ, куда имъ обратиться за сменами (травъ) для посва, гд купить дешевле и лучше плуги на наличныя деньги. Коммиссіонерами въ нашихъ мстахъ являются псаломщики и дьячки, забирая себ за коммиссію лихіе проценты. Для разведенія плодовыхъ садовъ и виноградниковъ крестьяне не знаютъ, куда обратиться за саженцами и чубуками (хорошо, что въ нашей округ поселился садоводъ-швейцарецъ!). Дале, имъ нужно на первыхъ порахъ получить разныя свднія и указанія, что можетъ сдлать земскій агрономъ, которому работы на побережь будетъ очень много. Дале, табачное производство и сбытъ,— который всецло теперь находится въ рукахъ скупщиковъ и перекупщиковъ, которые зарабатываютъ боле 50%.
Земство могло бы устроить табачные склады и войти въ непосредственныя сношенія съ фабрикантами, и этотъ огромный % отъ перекупки табака распредлился бы между земствомъ и производителями. Земству на побережь много, очень много работы, задачи земства благородныя и крайне реальныя: каждый годъ станетъ показывать результаты, видимые даже для близорукихъ. Въ самомъ дл, дороги, необходимость которыхъ сознается ярко и населеніемъ, и администраціей, медицинская помощь, которая поставлена на побережь ниже всякой критики — при одномъ врач на цлый округъ. Возможно ли это? Укажите мн такую губернію, гд бы врачъ въ большомъ селеніи (напр., въ нашемъ) могъ бывать одинъ разъ въ годъ, гд нтъ ни фельдшерскаго пункта, ни аптеки и гд поселяне сами лечатся, своими средствами!? И это на блестящемъ черноморскомъ побережь, гд чуть не ршено было провести страшно дорогую (стоимостью боле 200 милліоновъ) желзную дорогу, чтобы удовлетворить алчные аппетиты спекуляторовъ! Не напомнила бы эта желзная дорога человка голоднаго и въ рубищ, но въ блестящемъ фрак лучшаго петербургскаго портного!?
Дороги (а не дорога!) дйствительно нужны только хозяйственныя, перпендикулярныя съ морю и пути по морю. Земство всецло можетъ этимъ заняться и освтить вс нужды края, давая въ то же время средства вырабатывать ту сельскохозяйственную единицу, которая вполн бы подходила къ условіямъ той или другой мстности побережья. Я не стану говорить объ артельномъ винодліи (подвалахъ и орудіяхъ производства), о сбереженіи фруктовъ и проч.,— все придетъ въ свое время, только при всхъ этихъ экономическихъ и хозяйственныхъ задачахъ не нужно забывать народной школы, которая въ такомъ оригинальномъ кра должна имть свою физіономію, должна ближе стоять и выражать жизнь и интересы насущныхъ потребностей населенія. Школа въ высокой степени поможетъ культур побережья, а земство должно выработать ея будущую организацію.
Пора взглянуть на побережье, какъ на богатйшую, производительную губернію, при условіяхъ мелкаго культурнаго хозяйства во глав съ трудовымъ населеніемъ. Время не ждетъ и Россія должна работать внутри себя и для себя.
с. Архипоосиповка.
1904 г.