АФРИКА
АФРИКА
Путешествіе Давида Ливингстона по нижнему теченію Замбези до водопадовъ Кебра-база.
Путешествіе Давида Ливингстона по нижнему теченію Замбези до водопадовъ Кебра-база.
Африка, Ливингстон Давид, Год: 1874
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Въ первомъ (1873) год журнала ‘Живописное Обозрніе’ было много говорено, какими значительными открытіями, въ области географіи и этнографіи, обязаны ученый міръ смлому путешественнику и миссіонеру Ливингстону. Обзоромъ его замчательной дятельности займемся мы и въ настоящемъ, т. е. второмъ году нашего журнала.
Одного взгляда на приложенную въ прошломъ году карту достаточно, чтобы видть, какое огромное пространство пройдено Ливингстономъ въ южной Африк и какъ далеко оставилъ онъ за собой всхъ другихъ путешественниковъ въ этой части свта. Исходной точкой его смлыхъ экспедицій былъ Колобенгъ. Оттуда онъ отправился на сверъ, разыскалъ озеро Н’гами и открылъ среднее и верхнее теченіе Замбези съ ея удивительными водопадами, великолпіе и размры которыхъ превосходятъ даже прославленную Ніагару.
Ни враждебныя племена, ни лихорадки и дикіе зври, ничто не могло остановить его, онъ твердо и неуклонно продолжалъ подвигаться на западъ и дошелъ до Лоанды на Атлантическомъ океан. Но, перерзавъ цлую половину южноафриканскаго континента, Ливингстонъ не удовольствовался этимъ: ему захотлось увнчать свое великое дло обратной экспедиціей къ восточному берегу. И вотъ онъ снова двигается въ путь и, направляясь по теченію Замбези, достигаетъ Килимане и такимъ образомъ открываетъ южную Африку во всю ея ширину отъ одного океана до другого и разршаетъ множество вопросовъ, остававшихся темными. Этого мало. Возвратившись оттуда, онъ не остался въ поко, а тотчасъ отправился въ Англію, гд, встрченный какъ одинъ изъ первыхъ изслдователей нашего вка, обратился къ правительству съ просьбою снарядить новую экспедицію въ восточную Африку и поручить ему начальство надъ нею. Министерство иностранныхъ длъ, во глав котораго находился тогда графъ Кларендонъ, склоняясь на его убжденія, снеслось съ географическимъ обществомъ и съ общаго согласія поручило великому путешественнику изслдовать обширную область рки Замбези, обращая при этомъ преимущественное вниманіе на естественные источники восточной и центральной Африки, собрать возможно больше свдній о живущихъ тамъ народахъ, поощрить ихъ къ ремесламъ и земледлію, чтобы приготовить такимъ образомъ, гд можно, запасы туземныхъ товаровъ (хлопчатой бумаги и пр.) для англійской торговли и наконецъ съ корнемъ вырвать постыдный торгъ людьми.
Кром Ливингстона, новая экспедиція состояла изъ брата его, естествоиспытателя Карла Ливингстона и врачей д-ра Кирка и Торнтона, послдній, впрочемъ, оставилъ ихъ тотчасъ по прізд къ Замбези, присоединился къ Декену и отправился съ нимъ на изслдованіе Килиманджаро. Вс вышеупомянутые члены были люди дльные, серьезные, предпріимчивые, нестрашившіеся ни опасностей, ни лишеній. Чтобы успшне дйствовать, они раздлали свои занятія. Киркъ взялся составить коллекцію предметовъ, относящихся къ естественной исторіи и дйствительно собралъ 4,000 видовъ различныхъ растеній, множество птицъ, наскомыхъ, разныя породы деревьевъ и разные сорты хлопчатника. Ему помогалъ Карлъ Ливингстонъ, занимавшійся, кром того, веденіемъ метеорологическихъ и магнитныхъ журналовъ и наблюденій. Давиду же Ливингстону, стоявшему во глав экспедиціи, выпала главная задача, а именно стараться упрочить между туземцами европейское вліяніе и распространить христіанство.
Новая экспедиція отправилась изъ Англіи 10 марта 1856 на пароход ‘Pearl’ (жемчужина) и счастливо прибывъ въ Капштадтъ, въ слдующемъ ма, высадилась на восточномъ берегу Африки. Ближайшей задачей ея было ршить вопросъ: можетъ ли Замбези служить торговымъ или вообще путемъ для распространенія христіанства во внутреннихъ странахъ? Ливингстонъ предавался сангвинической надежд, что современемъ Замбези сдлается самой важной торговой жилой внутренней Африки. Но уже изъ того, что о ней было сказано по поводу перваго его путешествія по ней, не трудно видть, что онъ горько заблуждался. Ея во допады, ея постоянно переносимыя съ мста на мсто обширныя мели, многочисленныя быстрины и пороги, все это вмст всегда будетъ вчнымъ препятствіемъ правильному судоходству. Тоже должно сказать и объ опасныхъ дюнахъ, загромождающихъ ея дельту и въ высшей степени затрудняющихъ въздъ въ переплетенные рукава, которыми она изливается въ море. Между этими рукавами важне 4: на запад Миламбе, затмъ Конгоне, потомъ Луабе и наконецъ Тимбве, называемый также Музело. При высокомъ стояніи воды полосы земли, между протоками, часто совсмъ затопляются, обращаются въ болота и образуютъ цлый лабиринтъ, перемняющій свой видъ, смотря по количеству песку, приносимаго ркой. Приходя ежегодно цлыми массами изъ внутреннихъ странъ, песокъ достигаетъ моря, сталкивается съ волнами Индійскаго океана, скучивается и образуетъ цлые барьеры, длающіеся непреодолимымъ препятствіемъ для большихъ судовъ. Вслдствіе всего этого Замбези не можетъ служить путемъ культуры, подобно Нилу и Нигеру, другія рки южной Африки: Конго, Оранжевая и т. д. также далеко уступаютъ свернымъ водамъ. Замтимъ здсь еще то, что южная Африка страдаетъ вообще недостаткомъ какихъ бы то ни было путей сообщенія. Тамъ, или совсмъ нтъ дорогъ, или он до крайности неудобны. Наконецъ ея не мене многочисленныя и обширныя, какъ и на свер, пустыни не могутъ похвалиться веселыми, улыбающимися оазисами, которыми природа такъ щедро благословила страну финиковой пальмы и Сахару. Оттого то сверная половина Африки испещрена огромной стью караванныхъ путей, по ней расхаживаютъ тысячами нагруженные товарами ‘корабли пустынь’ (верблюды) и съ незапамятныхъ временъ поддерживаютъ сношенія между прибрежьемъ Средиземнаго моря и внутренними странами. Ничего подобнаго не представляетъ южная Африка: какъ уже было замчено, рки ея не могутъ служить путями сообщеній, и надежда, упрочить тамъ культуру очень слаба.
Чтобы нсколько устранить вышеназванныя препятствія, Ливингстонъ привезъ изъ Англіи маленькій пароходъ, который можно было, въ случа надобности, разбирать по частямъ. Прибывъ въ Килимане, путешественники сложили его на скорую руку и поплыли вверхъ по Конгоне, самому удобному рукаву Замбези.
Легко и весело неслись теперь оба судна по рк, но трудно описать чувства, охватившія душу смлыхъ изслдователей, когда передъ ними развернулось поле ихъ будущей дятельности. Предпріятіе было опасное, всякій хорошо сознавалъ, что дло идетъ на жизнь или на смерть. Ливингстонъ самъ пишетъ, что волненіе, овладвшее имъ, сыномъ свера, при вид тропической природы, должно было походить на то состояніе души, съ которымъ первый человкъ вступилъ въ рай. Передъ нимъ открывался новый міръ, его ожидала новая жизнь, все, что онъ видлъ, каждый звукъ, достигавшій его слуха, имлъ въ себ прелесть новизны. Первое, что должно было поразить свернаго уроженца, была, конечно, роскошная растительность, покрывавшая берега темной и мутной рки, съ шумомъ катившей свои илистыя волны. Довольно многочисленныя еще здсь стройныя, финиковыя пальмы и другія формы отступали однако на второй планъ, преобладающимъ видомъ были мангровыя деревья. Рядомъ съ ними изъ кучи многочисленныхъ перепутавшихся корней и роскошной травы поднимались, какъ свчи, африканскіе панданы (pandanus), опиравшіеся на цлый конусъ воздушныхъ корней и перевитыхъ густымъ покровомъ чужеядныхъ растеній, спускавшихся граціозными гирляндами съ втвей. Ботаникъ экспедиціи д-ръ Киркъ посвятилъ свое вниманіе главнымъ образомъ мангровымъ видамъ, спускавшимся вмст съ роскошными папоротниками и другими растеніями до самаго берега и ростущимъ даже въ вод. Одно имя этого дерева сразу приводитъ намъ на память лихорадки и болотный воздухъ, дйствительно характеризующій область этого вида, за то немногіе туземцы, которыхъ Ливингстонъ встртилъ въ этой части Конгоне и которые, принявъ его, вроятно, за португальца, безъ оглядки бросились прочь, находятъ въ ихъ густой чащ такое врное убжище, лучше котораго нельзя и желать.
Мангровое дерево (rhizophora) отличается тмъ, что его смена пускаютъ ростки, не покидая родительскаго ствола. Порядокъ принадлежитъ исключительно тропическимъ видамъ и состоитъ изъ деревьевъ и кустовъ, растущихъ большею частью по морскимъ берегамъ. Обыкновенное мангровое дерево, о которомъ здсь идетъ рчь, всегда зелено, достигаетъ отъ 40 — 50 футовъ вышины и иметъ очень оригинальный видъ, придаваемый ему, какъ привсками на втвяхъ, такъ и совершенно особеннымъ способомъ пускать корни. Собственно корни поднимаясь въ вид дугъ надъ илистой почвой, въ которой растутъ деревья, образуютъ родъ свода и служатъ убжищемъ тысячамъ маленькихъ черепокожихъ животныхъ, остающихся на растеніи во время отлива и подавшихъ поводъ къ ошибочному мннію, будто устрицы растутъ на деревьяхъ, впрочемъ, въ ограниченномъ смысл, т. е. что он держатся на деревьяхъ, не питаясь однако ими, мнніе это будетъ буквально врно. Въ вершинахъ мангровъ также пріютилось не мало обитателей, тамъ, напримръ, живутъ прекрасные водяные орлы (haliaetos vocifer), тамъ раздается звучный голосъ зимородки (halcyon striolata). Въ ихъ же тни находятъ себ, во время дневного жара, убжище безчисленныя стаи москитовъ, которые, подъ вечеръ, такъ ужасно мучатъ людей, имющихъ несчастіе быть вблизи мангровъ.
Илистая почва подъ манграми покрыта обыкновенно краббами, при малйшей опасности убгающихъ въ свои норки. При наступленіи отлива, ихъ маленькіе дтеныши тысячами выходятъ изъ своихъ подземныхъ квартиръ и, какъ трудолюбивыя пчелки, такъ прилежно работаютъ, что взрываютъ на цлыя мили гладкій, береговой песокъ. Работа эта состоитъ въ томъ что они своими клешнями ловко схватываютъ щепотку песку, подносятъ ихъ одну за другой ко рту и, повидимому, глотаютъ его, но вглядвшись ближе, замчаешь, что они выбираютъ изъ него только животные остатки, а остальное бросаютъ прочь. Между тмъ взрослые краббы сидятъ дома и задаютъ совершенно своеобразные концерты. Но вотъ приближается врагъ ихъ (phacochoerus аітісаnus), вырываетъ ихъ изъ илистыхъ ямочекъ и съдаетъ. Многочисленныя стаи рыбъ, водящихся въ мелкихъ мстахъ между Конгоне и материкомъ, привлекаютъ сюда множество пеликановъ, которые истребляютъ ихъ въ огромномъ количеств. Въ апрл пеликаны вьютъ гнзда на низменныхъ островахъ и своими яицами, отзывающимися рыбой, доставляютъ туземцамъ очень лакомое блюдо.
Мангровыя деревья играютъ въ экономіи природы очень важную роль, ежегодно отнимая у океана новыя части и передавая ихъ въ пользованіе людямъ. Происходить это двоякимъ образомъ: посредствомъ постоянно подвигающихся впередъ корней и посредствомъ смянъ, пускающихъ воздушные ростки. Смена или ростки эти не оставляютъ своей высокой колыбели, пока не примутъ видъ настоящихъ деревьевъ, затмъ они опускаются въ находящійся подъ ними илъ, пускаютъ корни и оттсняютъ воду все дальше и дальше. Другой способъ размноженія происходитъ посредствомъ новыхъ корней, выходящихъ изъ ствола въ нкоторомъ разстояніи надъ уровнемъ воды, корни эти спускаются, въ вид дугъ, въ илъ и образуютъ, такъ сказать, оплоты противъ разрушительной силы вторгающейся воды. Такимъ образомъ новыя растенія, выйдя изъ родного ствола, впродолженіе нсколькихъ лтъ, подвигаются все впередъ, достигаютъ высоты около 15 футовъ и отдаляются отъ роднаго дерева на значительное разстояніе. Посл, этого образованіе новыхъ корней замедляется, начинаетъ работать верхушка, она разстягивается во вс стороны и пускаетъ всюду новыя втви, втви, въ свою очередь, подобно фиговымъ деревьямъ, пускаютъ тонкія, длинныя волокна, которыя, удлиняясь чрезвычайно быстро, спускаются со всевозможныхъ высотъ, проникаютъ въ илъ и длаются впослдствіи самостоятельными деревьями. Черезъ нсколько лтъ образуется наконецъ огромный растительный лабиринтъ, скрпляющій и сдерживающій постоянно размываемую почву, а между тмъ частички земли, скучиваясь боле и боле, возвышаютъ почву, такъ что все, бывшее прежде водой, длается болотомъ, а потомъ и болото мало по малу обращается въ сушу. Въ мстахъ, гд много мангровъ, какъ напримръ на берегахъ Конгоне, такое завоеваніе у моря совершается простымъ и естественныъ размноженіемъ съ помощію опускающихся въ воду смянныхъ отростковъ, дающихъ корни. По разсказами путешественниковъ, плодъ этого дерева годенъ въ пищу и иметъ сладкій вкусъ. Кора его очень полезна при дубленіи и потому дорого цнится туземцами.
Между мангровыми лсами, очень тщательно изслдованными д-ромъ Киркомъ и за ними, путешественники открыли обширныя плодородныя равнины, покрытые травой часто въ сажень вышины. Такъ какъ животныхъ здсь очень много, то трава эта чрезвычайно мшаетъ охотиться, и туземцы нердко принуждены выжигать равнины, причемъ часто сгораютъ и сосдніе лса. Между встрчаемыми здсь животными особенно многочисленны водяные козлы (acgocerus ellipsiprimuus). Желая перебраться съ одного пастбища на другое, они выжидаютъ, когда вода отхлынетъ, затмъ бросаются въ рку, переплываютъ мелкія мста и отправляются на отысканіе другихъ боле тучныхъ луговъ. Охота за ними вообще не успшна, такъ какъ попасть въ нихъ трудно, да кром того они очень живучи. Большею частью выстрлъ въ затылокъ кладетъ ихъ на мст, но за то они убгали часто, получивъ три раны въ легкія или другія части организма. Въ сосдств моря мясо ихъ сочно и вкусно и напоминаетъ говядину, дальше, внутрь материка, оно такъ жестко и сухо, что даже неприхотливые негры дятъ его только во время сильнаго голода. Можетъ быть разница эта находится въ связи съ количествомъ соли, содержимой водой и даже береговыми растеніями. Встрчаются здсь также болотные козлы (redunca eleotragus), которые днемъ прячутся въ высокой трав и, завидя охотника, неподвижно лежатъ, пока онъ не пойдетъ совсмъ близко, тогда они быстро вскакиваютъ и съ шумомъ убгаютъ прочь.
По утру и вечеромъ изъ мангровыхъ чащъ выходятъ прекрасные и пестрые лсные козлы (tragelaphus sylvatica) и отправляются за падалью. Замтя опасность, онъ обращается въ бгство, испуская громкій крикъ, напоминающій слово ‘мпабала’ за что такъ и называется туземцами. Водяной козелъ любитъ открытую ровную мстность и рдко ложится днемъ. Въ ясную и втряную погоду животныя эти очень робки и дики и потому поймать ихъ очень трудно, но въ тихій, пасмурный день къ нимъ очень легко подкрасться. Наконецъ, въ мангровыхъ лсахъ попадаются изрдка леопарды (felis leopardus), называемые португальцами тиграми и стаи зеленоватыхъ обезъянъ (пузи).
На Конгоне также путешественники были свидтелями, какъ туземцы собирали стебли ядовитаго ползучаго растенія бузунгу (dirca palustris) и связывали въ пучки. Этими стеблями они отравляли воду въ рк и такимъ образомъ морили рыбу, которая подплывала къ берегамъ и умирала. Растеніе это иметъ мотыльковые цвты тлеснаго цвта и гладкіе, заостренные листья, кора его усяна маленькими блыми крапинками, а ядъ его, говорятъ, опасенъ и людямъ, пьющимъ отравленную воду, но уморенная имъ рыба, будучи сварена, совершенно безвредна. Такъ какъ бузунгу удаляетъ также наскомыхъ, то, при добываніи пальмоваго вина, деревья эти намазываются имъ, чтобы помшать снующимъ всюду муравьямъ подползать къ вину въ то время, какъ оно сочится изъ ствола въ подставленные подъ него маленькіе сосуды. Къ неособенно пріятнымъ обитателямъ этихъ лсовъ принадлежатъ бегемоты и крокодилы, о которыхъ мы будемъ говорить ниже, встрчается тамъ также не вредящая никому пила-рыба въ 1 1/2 фута длины. Она поднимается на цлыя мили вверхъ по Конгоне и Замбези, но не употребляется въ пищу туземцами. Дальше пароходы натолкнулись на нсколько негритянскихъ хижинъ, выглядывавшихъ изъ-подъ кокосовыхъ пальмъ и банановъ и представлявшихъ очевидное доказательство, какъ въ одинаковыхъ условіяхъ люди прибгаютъ къ подобнымъ или даже тождественнымъ способамъ удовлетворенія своихъ нуждъ. Въ самомъ дл, деревни, построенныя на сваяхъ въ швейцарскихъ озерахъ и жилища на Яв, описанныя Юнгомъ, представляютъ въ главныхъ чертахъ совершенно одно и тоже. Тамъ море, здсь илистая, тинистая почва длаютъ необходимой одну и ту же архитектуру, и такъ какъ человкъ увязъ бы въ болот, то онъ взбирается въ свое жилище съ помощію лстницъ. Повидимому, здшніе негры заразились торговымъ духомъ португальцевъ, потому что ни мало не боясь нашихъ пароходовъ, они ловко подъзжали къ намъ и снабжали насъ медомъ, воскомъ, плодами и другими продуктами. На плодородныхъ мстахъ вокругъ ихъ хижинъ они воздлываютъ рисъ, сахарный картофель, тыквы, капусту, лукъ, горохъ и немного хлопчатника и сахарнаго тростнику. Передъ европейцами они не оказывали никакого страху, группами стояли на берегу и съ удивленіемъ разсматривали пароходъ ‘Pearl’, о которомъ одинъ старикъ говорилъ, что это пловучая деревня, сдланная изъ одного ствола.
Недалеко отъ острова Зимбо рка сдлалась слишкомъ мелкой для ‘Pearl’ и потому онъ повернулъ назадъ, предоставляя ‘Ma-Робертъ’ и его экипажъ ихъ судьб. Пробывъ нкоторое время на остров, пароходъ направился къ ближайшему португальскому поселенію Мацаро. Время это какъ разъ было безпокойное и опасное: португальцы находились въ войн съ однимъ метисомъ (муллатомъ) по имени Маріано или Матакенго, который одержавъ надъ ними нсколько побдъ, построилъ, при впаденіи Шире въ Замбези, крпость и собственно говоря, фактически вся страна между этими рками и Мацаро принадлежала ему. Маріано, боле извстный подъ туземнымъ именемъ Матакенги, означающимъ ‘дрожащій, какъ осиновый листъ’, слылъ, и не безъ основанія, грозой сосднихъ областей. Его сподвижники, вооруженные съ головы до ногъ по европейски, исходили близъ лежащія земли взадъ и впередъ и безъ разбора нападали даже на своихъ, грабили и ловили ихъ, гд могли, и тащили въ кандалахъ на продажу въ гавань Килимане (Квилимане). Но, скажутъ намъ, Килимане принадлежитъ португальцамъ? Да, она принадлежитъ португальцамъ и управляется европейскимъ губернаторомъ, но какое дло губернатору до бдныхъ рабовъ, приведенныхъ изъ внутреннихъ странъ? Онъ преспокойно смотрлъ, какъ отправляли ихъ толпами на сахарныя плантаціи французскаго острова Бурбонъ подъ невиннымъ именемъ ‘свободныхъ переселенцевъ’. За то португальцы и пожинаютъ теперь плоды своего равнодушія: благодаря своей слабости, они потеряли всякое значеніе въ тхъ странахъ, какъ то ясно доказало слдующее происшествіе. Лтомъ 1858 года вся окрестная страна возстала: 600 хорошо вооруженныхъ и дисциплинированныхъ португальскихъ солдатъ были уничтожены и только небольшіе остатки этого батальона достигли берега. Между тмъ Маріано, въ глазахъ португальцевъ, безпрепятственно продолжалъ совершать свои злодйства, пока не проникнулъ въ португальскую колонію ‘Сенна’ на Замбези и не началъ тамъ грабить и разбойничать. Тогда наконецъ и португальцы вышли изъ терпнія и выступили противъ злодя со всми своими силами. Маріано былъ жестокій, кровожадный человкъ, которому ничего не стоило приколоть плнныхъ и который однажды съ величайшимъ равнодушіемъ умертвилъ 40 рабовъ, поставленныхъ въ рядъ.
По объявленіи войны, онъ сначала попытался подкупить губернатора въ Килимане, но тотъ веллъ его заковать въ цпи и отвезти для суда въ Мозамбикъ. Братъ Маріано Бонга продолжалъ войну и держалъ всю страну въ постоянномъ страх. 15 іюня 1858 г. наша экспедиція въ первый разъ наткнулась, у Мацаро, на хорошо вооруженныхъ людей его, и такъ какъ они объявили, что готовы жить въ мир съ англичанами, то Ливингстонъ и не вмшался въ ихъ вражду. Вскор посл того произошла битва въ виду англичанъ, такъ что послдніе слдили за нею съ парохода. Малочисленные португальскіе солдаты укрылись на одномъ изъ острововъ Замбези, бунтовщики же заняли берегъ рки. Получивъ подкрпленіе, португальцы въ двухъ-трехъ битвахъ разбили мятежниковъ, и сожгли крпость Маріано. Тогда Бонга сталъ просить мира и война прекратилась.
Ниже Мацаро берега Замбези очень однообразны. Травянистая монотонная равнина ея необитаема, въ рк множество острововъ, а по берегамъ гнздятся такъ называемыя ‘песчаныя ласточки’. У самаго Мацаро мстность нсколько живописне. Здсь отъ Замбези отдляется мелкій каналъ Муту и идетъ къ рк Килимане, которая совершенно самостоятельна отъ первой.
Въ окрестностяхъ Мацаро и по Муту живутъ барруры, разбойническій народъ, пользующійся весьма дурной славой, но доставляющій отличныхъ лодочниковъ. Между тмъ, на каждомъ шагу путешественники убждались боле и боле, какъ непрочно португальское владычество по низовьямъ Замбези. Съ юга, въ принадлежащія имъ области вторглись воинственные цулу или ландины, поселившіеся, впрочемъ, собственно, на правомъ берегу, но отдльные отряды ихъ разлились повсюду и проникли даже на западъ отъ озера Ниссы. Такимъ образомъ, владычество надъ страною собственно принадлежитъ ландинамъ, которые съ періодическою правильностью вторгаются въ португальскія поселенія, предаютъ ихъ огню и мечу, распоряжаются со всми и всмъ, какъ имъ заблагоразсудится, берутъ огромную дань и проводятъ свободное время въ военныхъ пляскахъ слдующаго рода. Поднявъ вверхъ свои мечи, эти черные, голые дикари съ разввающеюся на плечахъ леопардовой шкурой, выставляются въ рядъ, и ударяютъ своими обтянутыми буйволовой или бегемотовой кожей щитами другъ о друга. Между тамъ какъ туземцы равнодушно смотрятъ на все это, португальскіе купцы строятъ кислыя мины въ грустномъ сознаніи, что имъ придется считаться съ ними, и что ни одному сколько нибудь зажиточному человку не избжать вниманія ландинъ. При такихъ условіяхъ колоніи, конечно, не только не процвтаютъ, но приходятъ все въ большій и большій упадокъ. По разсказамъ Ливингстона, богатые купцы, кром небольшихъ подарковъ бусами, мдной проволокой, принуждены ежегодно доставлять не мене 200 кусковъ сукна, каждый въ 16 аршинъ. И горе смльчаку, задумавшему уклониться отъ этой контрибуціи. Посл этого ни торговцу, ни колонисту нтъ никакой выгоды и охоты трудиться. Плоды его трудовъ достанутся другимъ, и въ стран царствуетъ повсюду полнйшая лнь и апатія. На вопросъ Ливингстона, отчего тамъ не воздлываютъ нкоторыхъ полезныхъ и выгодныхъ продуктовъ, жители Сенны отвчали: ‘Къ чему? чмъ больше мы работаемъ, тмъ большую дань берутъ съ насъ ландины’.
Съ тамошними португальцами Ливингстонъ поставилъ себя на самую дружескую ногу и узналъ отъ губернатора, что владнія эти ежегодно стоятъ правительству отъ 36 до 40 тысячъ талеровъ и не приносятъ ничего.
Для топки парохода Ma-Робертъ употребляли здсь черное дерево и такъ называемую негніючку.
Послдняя достигаетъ иногда 4 футовъ въ пеперечник, и инженеръ парохода, знавшій хорошо ея цнность въ Англіи, съ сожалніемъ, и только скрпя сердце, ршался подкладывать ее подъ котелъ. Въ окрестностяхъ Шупанга часто встрчается индиго и каучуковыя растенія. Индиго прежде вывозилось, а изъ каучука приготовляются игральные мячики. Въ лсахъ растетъ дерево мокунду-кунду, изъ его прекраснаго, свтложелтаго ствола длаютъ отличныя мачты, кром того, оно даетъ горькое вещество, очень полезное отъ лихорадки. Изъ твердаго дерева гунда, заключающаго много кремнезему, приготовляютъ большія лодки, поднимающія до 80 центнеровъ. За право рубить эти деревья, одинъ португалецъ платилъ въ 1858 г. ежегодно 200 долларовъ, а при преемник его пулу увеличили эту сумму до 300 долларовъ. Выше по Замбези, на правомъ берегу рки, у дома называемаго Шупанга, около 40 англійскихъ миль ниже впаденія Шире, лежитъ мсто, которому суждено было получить грустную извстность въ исторіи африканскихъ путешествій. Прозжая мимо него на пароход Ma-Робертъ, Ливингстонъ и не подозрвалъ, что въ 1862 году онъ похоронитъ здсь свою жену. Могила ея находится подъ баобабомъ. Въ 1867 году ее постилъ Юнгъ, и она была еще очень хорошо сохранена, но въ дом Шупанга не видно было никого, онъ стоялъ въ развалинахъ (благодаря ландинамъ), и служилъ пріютомъ только летучимъ мышамъ.
Между тмъ путешественники проплыли рукавъ Конгоне и вступили въ Замбези, которая, по убжденію Ливингстона, должна, была современемъ сдлаться отличнымъ торговымъ путемъ. Предположеніе это было крайне ошибочно, и все, что представлялось взорамъ, ясно свидтельствовало, что это только иллюзія. Острова на рк чрезвычайно многочисленны, они съуживаютъ фарватеръ и, перемняя постоянно свое положеніе, служатъ сильнымъ препятствіемъ правильному судоходству. На многихъ изъ нихъ, между прочимъ, и на маленькомъ Ньамотобзи, Ливингстонъ встртилъ особенный народецъ манодцо или акомбви, которые, будучи вытснены изъ своей родины, поселились здсь, и занимаются ловлей бегемотовъ. Вообще, язычники по Замбези считаютъ этихъ животныхъ нечистыми и, подобно магометанамъ, брезгаютъ его мясомъ, но у манодцо они не только считаются лакомствомъ, но вся жизнь этихъ людей слагается сообразно жизни и привычкамъ этихъ толстокожихъ, за которыми они отправляются на своихъ быстрыхъ лодкахъ съ особенными гарпунами очень оригинальной формы и ловятъ ихъ очень удачно, хотя и не безъ труда и опасности. Какого именно рода эти гарпуны можно видть на нашемъ политипаж. Манодцо не вступаютъ совсмъ въ сношенія съ остальными прибрежными жителями, женятся только между собой, не имютъ обычая татуироваться и гораздо черне другихъ туземцевъ. Вообще, они очень странное явленіе, которое, впрочемъ, не безъ примра въ Африк. Такъ мы знаемъ, что христіане абиссинцы также не дятъ бегемотовъ, между тмъ, живущее между нами племя войто, отличающееся языкомъ и нравомъ, и обычаями, ревностно занимается охотой на этого звря. Оно живетъ у озера Тапа и презирается своими сосдями. Арабы гомранъ, у Сетита, употребляютъ точно такіе же гарпуны съ поплавкомъ на веревк, какъ и акомбви, и такимъ образомъ мы видимъ, что отъ 18 градуса южной широты до 14о сверной употребляется одинъ и тотъ же способъ ловли, и одни и тже снаряды, тоже самое мы найдемъ и на запад. Поплавокъ на веревк постоянно указываетъ охотнику, гд находится бегемотъ. Раненаго звря преслдуютъ въ лодк. При этомъ происходитъ въ высшей степени оживленная сцена, имющая чрезвычайную прелесть для всякаго любителя охоты. Получивъ рану, животное приходитъ въ страшную ярость и, пыхтя и сопя, поднимается со дна рки, куда оно сначала спряталось, и, увидя поплавокъ, воображаетъ, что онъ гонится за нимъ и старается спастись отъ него постояннымъ ныряньемъ. Тогда охотники устремляются за нимъ, привязываютъ къ поплавку веревку и притягиваютъ звря къ берегу. Не будучи въ состояніи противиться, бегемотъ выскакиваетъ изъ воды, скрежещетъ своими мощными зубами и бшенно пыхтитъ и пнитъ воду, затмъ сжимаетъ свои огромныя челюсти и старается схватить тянущую его веревку, но напрасно: веревка притаскиваетъ его къ берегу, а острыя пики безжалостно добиваютъ его. Между тмъ, сила его такова, что онъ раздробляетъ рукоятки пикъ, какъ соломинки, но подъ конецъ, и этотъ колоссъ присужденъ покориться человку, который мясо его употребляетъ въ пищу, а изъ толстой кожи длаетъ различныя нужныя ему вещи.
По берегамъ Замбези, на сверной сторон которой протягивается цпь высокихъ горъ, естествоиспытатель Киркъ имлъ возможность длать различныя наблюденія. Здсь также найдена была прекрасная, полосатая антилопа куду съ ея спирально завитыми рогами, и Ливингстонъ съ удовольствіемъ привтствовалъ въ ней стараго знакомаго. Это красивое животное живетъ до экватора и даже дальше, встрчается въ Нубіи и Абиссиніи, гд, впрочемъ, называется агазе, и показываетъ, какую обширную область занимаютъ нкоторыя африканскія породы. Изъ растеній вниманіе д-ра Кирка остановило непріятно пахнущая paeditivia foetida, о которой туземцы разсказывали, что запахъ ея причиняетъ головныя боли и лихорадки, что дйствительно оказалось справедливымъ.
Дальше по рк путешественники стали чаще и больше встрчаться съ людьми. Рка была покрыта гребными лодками, которыми черные управляли такъ ловко и скоро, что часто перегоняли пароходъ. Впрочемъ, Ливингстонъ все боле и боле убждался, что Ма-Робертъ никуда не годился. Онъ ползъ противъ теченія, какъ улитка, и такъ какъ котелъ былъ устроенъ очень дурно, то отопленіе его требовало чрезвычайно много дровъ и заставляло ихъ постоянно и надолго останавливаться, чтобъ заготовить горючій матеріалъ. Какъ онъ былъ плохъ и безполезенъ, видно уже и изъ того, что туземцы опережали его на лодкахъ. Послдніе были очень ласковы, дружески привтствовали путешественниковъ и, встрчаясь съ ними на сухомъ пути, на узкой тропинк, всегда сторонились и давали имъ дорогу.
Съ свера въ Замбези извивается рка Шире, несущая сюда воды огромнаго озера Ніассы, впродолженіе нашего разсказа, мы еще не разъ вернемся какъ къ той, такъ и другому. На этотъ разъ экспедиція миновала устья Шире у Шамоара и достигла португальскаго селенія Сенны. Сенна расположена на правомъ берегу Замбези въ низменной равнин, замыкаемой сзади нсколькими холмами. Въ город, окруженномъ частоколомъ, который служитъ защитой отъ вторженія разбойниковъ-сосдей, мало большихъ домовъ, зато много развалинъ, а на мст прежней церкви находится одинъ сгнившій крестъ. Везд виднъ былъ упадокъ и запустніе. Даже валы Форта почти сравнялись съ окрестной равниной и служили мстомъ пастбища для коровъ. Немногіе тамошніе купцы не ведутъ торговли въ город, а посылаютъ своихъ рабовъ на охоту за слонами и потомъ продаютъ полученную такимъ образомъ слоновую кость. Мстечко Сенна такъ нездорово, что каждый прізжій европеецъ заболваетъ лихорадкой, если не на первый, то непремнно на второй день по прибытіи, паденіе его было до такой степени неминуемо, что даже отъ тхъ немногихъ остатковъ, напоминающихъ городъ, которые нашелъ Ливингстонъ, черезъ какія нибудь 10 лтъ не осталось и слда. Въ 1867 г. мстечко это было совершенно покинуто, и Юнгъ нашелъ тамъ только огороженный фортъ съ 600 португальскими солдатами. Какъ не страненъ вопросъ: кто больше вредитъ стран, португальцы, или многочисленные крокодилы въ Замбези, а, разбирая дятельность, или скоре отсутствіе всякой дятельности первыхъ, невольно задаешь его себ и, что еще больше, находишь, что ршить его очень трудно.
Изъ Сенны путешественники поплыли къ лежащему, среди Замбези, густо населенному острову Пита, гд Ливингстонъ имлъ случай познакомиться съ однимъ очень страннымъ обычаемъ ‘сегуато’. Тамошній начальникъ, мулаттъ, пришелъ на пароходъ и принесъ нсколько зеленыхъ маисовыхъ сноповъ. За этотъ пустой подарокъ у нихъ принято платить вдвое боле его стоимости, и они пользуются этимъ довольно безсовстно. Если, такъ объясняетъ Ливингстонъ, у туземца завелась дрянная, старая курица или нсколько маисовыхъ сноповъ, ничего не стоящихъ, онъ тотчасъ обращаетъ ихъ въ сегуато, т. е. даритъ съ самыми сердечными изліяніями и прекрасными увреніями и приходитъ въ ужасное негодованіе, если ему не заплатятъ вдвое. Смекнувъ въ чемъ дло, Ливингстонъ сталъ отклонять отъ себя подобныя приношенія, предлагая купить ихъ, но ему постоянно отвчали: ‘нтъ, это никакъ нельзя, это сегуато’.
8 сентября Ma-Робертъ подошелъ къ Тете и Ливингстонъ поспшилъ на берегъ къ остававшимся тамъ врнымъ ему макололамъ. Послдніе чрезвычайно обрадовались ему и бросились обнимать его, между тмъ какъ другіе останавливали товарищей, восклицая: ‘не трогайте, не трогайте, а то запачкаете его платье’. Они живо схватили его вещи и снесли на берегъ, а одинъ поэтъ макололъ импровизировалъ даже на этотъ радостный случай особенное пніе. Португальскія власти также приняли очень дружески знаменитаго изслдователя, который, такимъ образомъ, опять очутился въ Тете, главномъ пункт португальскихъ колоній по Замбези. По показаніямъ Ливингстона городъ этотъ, когда онъ постилъ его въ первый разъ въ 1856 г. насчитывалъ 4500 душъ жителей, по офиціальнымъ португальскимъ донесеніямъ число это почти не возвысилось въ 1860, а именно тамъ было не боле 4646 человкъ, въ Килимане же, въ тоже время находилось 3366 душъ.
Ни одно изъ этихъ мстечекъ не получило никакого значенія, число блыхъ обывателей въ нихъ чрезвычайно незначительно, и полнйшій упадокъ характеризуетъ эти такъ называемые ‘города’. Да и можно ли ожидать дйствительнаго развитія тамъ, гд царствуетъ торговля раб