Профессия г-жи Воррен, Шоу Бернард, Год: 1893

Драматургия
Время на прочтение: 82 минут(ы)
Скачать в PDF

Б. Шоу.

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІИ.

Томъ IV.

Изданіе В. М. Саблина.

ПРОФЕССІЯ г-жи ВОРРЕНЪ.

(пьеса непріятная).

Переводъ Л. Экснера.

Москва.— 1911.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Лтній день. Посл обда. Въ саду на дач, расположенной по восточному склону холма, нсколько южне Хеслемира, въ графств Соррей. Дача находится въ лвомъ углу сада, она покрыта соломенной крышей. Налво отъ веранды широкое окно съ ршеткой. Къ главному зданію подъ прямымъ угломъ справа примыкаетъ небольшой флигель. Отъ него вокругъ всего сада тянется ограда съ калиткою съ правой стороны. За оградою по склону холма виденъ лугъ. Къ скамь на веранд прислонено нсколько складныхъ садовыхъ стульевъ съ сидньями изъ парусины. Подъ окномъ у стны дамскій велосипедъ. Нсколько вправо отъ крыльца гамакъ, подвшенный на двухъ столбахъ. Онъ защищенъ отъ солнца большимъ холщевымъ зонтомъ, воткнутымъ въ землю. Въ гамак, головой къ дому и ногами къ оград, лежитъ молодая двушка, она читаетъ и длаетъ замтки. Подъ рукой у нея, рядомъ съ гамакомъ, стоитъ обыкновенный кухонный стулъ и на немъ цлая груда толстыхъ, повидимому, научныхъ книгъ и нсколько листовъ писчей бумаги.
Изъ-за флигеля на лугу показывается господинъ, который идетъ вдоль ограды. Онъ немного старше среднихъ лтъ. Въ наружности его есть что-то, напоминающее художника. У него нервное подвижное лицо и очень изящныя манеры. Щеки и подбородокъ гладко выбриты. Брови сдыя, усы черные. Въ шелковистыхъ черныхъ волосахъ протянулись тамъ и сямъ срыя и блыя нити. Одтъ онъ не по мод, но съ большимъ вкусомъ. Повидимому, онъ не увренъ, что не ошибся дорогой, смотритъ черезъ ограду, внимательно оглядываетъ мстность и замчаетъ молодую двушку.
Господинъ снимаетъ шляпу. Извините пожалуйста, что мн приходится васъ потревожить. Не можете ли вы указать мн дорогу въ Хайндхедъ-Вью къ дому госпожи Алисонъ?
Молодая двушка, отрывая взглядъ отъ книги. Это и есть домъ госпожи Алисонъ. Продолжаетъ читать.
Господинъ. Въ самомъ дл!— Въ такомъ случа позвольте спросить, не вы ли m-elle Виви Ворренъ?
Молодая двушка, поворачиваясь на локт, чтобы разглядть его, рзко. Да, это я.
Господинъ, оробвъ. Боюсь показаться навязчивымъ. Мое имя Прэдъ. Виви сейчасъ же бросаетъ книги на стулъ и вскакиваетъ съ гамака. Ахъ, не безпокойтесь изъ-за меня.
Виви идетъ къ калитк и открываетъ ее. Войдите, господинъ Прэдъ. Онъ входитъ. Очень рада васъ видть, пожинаетъ ему руку съ большою простотою и сердечностью. Она привлекательная представительница типа молодой англичанки средняго класса, съ высшимъ образованіемъ, разумной, способной и ршительной. Ей двадцать два года, она самоувренна, хорошо владетъ собою. Костюмъ ея вроетъ, удобенъ для работ и въ то же время изященъ. На пояс цпочка съ различными привсками, въ числ которыхъ можно замтить вчное перо и разрезной ножъ.
Прэдъ. Вы очень добры, миссъ Ворренъ. Она захлопываетъ сильнымъ толчкомъ калитку. Онъ проходитъ на средину сада, расправляя свои слегка онмвшіе отъ ея черезчуръ сильнаго рукопожатія пальцы. Пріхала ли ваша матушка?
Виви настораживается, быстро. Разв она прізжаетъ?
Прэдъ, пораженный. А вы разв не ожидали?
Виви. Нтъ.
Прэдъ. О, Господи, надюсь все-таки, что я не ошибся днемъ! Хотя это — ей Богу — было бы на меня похоже! Ваша матушка написала мн въ Хорсхемъ, ч гобы я пріхалъ сюда, и общала сдлать мн честь познакомить меня съ вами? Сама она прідетъ изъ Лондона.
Виви, совсмъ не обрадовавшись. Вотъ какъ! Гм!.. Моей матери, повидимому, доставляетъ удовольствіе каждый разъ нагрянуть ко мн сюрпризомъ. Мн кажется, ей хочется подсмотрть, какъ я веду себя въ ея отсутствіи. Однако, придется, вроятно, и мн какъ-нибудь устроить ей большой сюрпризъ, если она будетъ такъ, не спросившись меня, принимать ршенія, касающіяся моей персоны.— Она еще не пріхала.
Прэдъ въ замшательств. Мн, право, очень жаль, что…
Виви, стараясь подавить дурное настроеніе. Вы тутъ ни въ чемъ не виноваты, господинъ Прэдъ. Поврьте, я очень рада вашему прізду. Изъ всхъ друзей моей матери вы единственный, съ которымъ я хотла познакомиться, и я просила ее объ этомъ.
Прэдъ съ облегченіемъ и обрадовавшись. Это, право, очень мило съ вашей стороны, миссъ Ворренъ!
Виви. Пойдемте, если хотите, въ комнаты: или вы предпочитаете, остаться здсь въ саду.
Прэдъ. Лучше въ саду, не правда ли?
Виви. Тогда я пойду, принесу еще одинъ стулъ. Идетъ на веранду за стуломъ.
Прэдъ слдуетъ за нею. Ахъ, пожалуйста, позвольте,— Я самъ. Кладетъ руки на спинку стула.
Виви даетъ ему взять стулъ. Только берегите свои пальцы, — эти стулья довольно-таки коварная вещь. Идетъ къ стулу съ книгами, сбрасываетъ ихъ въ гамакъ и однимъ движеніемъ ставитъ стулъ передъ гамакомъ.
Прэдъ, только что раздвинувъ свой стулъ. Дайте пожалуйста мн этотъ твердый стулъ,— я люблю сидть на твердыхъ стульяхъ.
Виви. Я также. Садится. Садитесь, господинъ Прэдъ, Это приглашеніе она длаетъ веселымъ повелительнымъ тономъ, такъ какъ въ его стараніи понравиться ей она видитъ ясное доказательство слабости его характера.
Прэдъ. А не пойти ли намъ лучше H вокзалъ встртить вашу матушку?
Виви холодно. Къ чему? Она знаетъ дорогу, прэдъ медлитъ и, нсколько смущенный, садится на садовый стулъ. Знаете ли, вы выглядите совсмъ такъ, какъ я васъ себ представляла. Надюсь, вы желали бы подружиться со мною?
Прэдъ, снова просіявъ. Благодарю васъ, милая миссъ Ворренъ,— спасибо вамъ. Поврьте, я такъ радъ, что ваша мать не испортила, васъ!
Виви. Въ какомъ смысл?
Прэдъ. Ну въ томъ, что не сдлала изъ васъ дюжиннаго человка. Вотъ видите ли, милая миссъ Ворренъ, я прирожденный анархистъ, я ненавижу всякую власть и авторитеты,— она уничтожаетъ естественныя отношенія между родителями и дтьми,— даже между матерью и дочерью. Я всегда боялся, что ваша мать употребитъ всю силу своей власти, чтобы сдлать изъ васъ совсмъ обыденнаго зауряднаго человка. И знаете, такъ пріятно убдиться въ противномъ.
Виви. А разв я вела себя не обыкновеннымъ образомъ?
Прэдъ. О, нтъ! По крайней мр не обычно, не обыкновеннымъ образомъ — понимаете? Она киваетъ головою, онъ продолжаетъ съ большою сердечностью. Это было такъ мило съ вашей стороны, когда вы сказали, что желали бы подружиться со мною. Вы, современныя молодыя двушки, восхитительны — прямо-таки великолпны!
Виви съ сомнньемъ. Въ какомъ смысл? Она наблюдаетъ его съ нкоторымъ разочарованіемъ въ его ум и характер.
Прэдъ. Когда я былъ въ вашемъ возраст, то молодые люди и молодыя двушки боялись другъ друга, между ними не было добраго товарищества — не было ничего реальнаго — а только вычитанная изъ романовъ галантность и притомъ чрезвычайно аффектированная и пошлая. Двичья скромность! Рыцарская мужественность! Нужно было всегда говорить ‘нтъ’, когда на ум и на сердц было ‘да’,— чистая мука для робкихъ и искреннихъ душъ.
Виви. Да, могу себ представить, тогда страшно расточали драгоцнное время — особенно женщины.
Прэдъ. О, тогда расточалась жизнь — это было расточительство во всхъ смыслахъ! Теперь все-таки стало лучше въ этомъ отношеніи. А знаете ли вы, что я-таки волновался, думая, какъ мы встртимся, когда узналъ о томъ, какъ блестяще вы окончили курсъ въ Кембридж? Въ мое время просто неслыханная вещь: получить третью ученую степень! Двушк! Прямо замчательно! И знаете ли, это какъ нельзя боле понятно. Потому что первую степень получаетъ всегда какой-нибудь нездоровый честолюбецъ, который можетъ выдолбить вс предметы только на время, покуда онъ боленъ.
Виви. Эти отличія не стоятъ того труда, который на нихъ затрачивается, и я бы не согласилась продлать ту же исторію во второй разъ за ту же плату.
Прэдъ съ ужасомъ. За ту же плату!
Виви. Ну да, я продлала это за пятьдесятъ фунтовъ. Вамъ, можетъ-быть, не разсказывали еще, какъ это произошло. Моя учительница въ Ньюкгэм, госпожа Лэтэмъ, сказала какъ-то моей матери, что у меня достаточно способностей, чтобы съ отличіемъ окончить математическій факультетъ,— конечно, еслибы я серьезно взялась за дло. А въ то время — вы, вроятно, еще помните это — какъ разъ во всхъ газетамъ было много шуму по поводу Филиппы Семмерсъ, получившей первую степень. Мама тогда только и мечтала, чтобы и я цобилась такого же тріумфа. А я заявила наотрзъ, что я вдь не собираюсь стать учительницей и что не согласна на такую зубрежку, потому что мн жаль своего времени. Впрочемъ, сказала, что я не прочь попробовать добиться четвертой степени, но только — если получу за это пятьдесятъ фунтовъ. Мама была, конечно, недовольна, но поворчавъ немного, согласилась на такую сдлку, а я сдлала больше, чмъ требовалось по условію. Но во второй разъ я бы такъ дешево на это не пошла и меньше двухсотъ фунтовъ стерлинговъ я бы за свою работу не взяла.
Прэдъ, сильно опечаленный. Великій Боже! Это, однакоже, слишкомъ практическій способъ смотрть на вещи!
Виви. А вы ожидали встртить во мн непрактичную особу?
Прэдъ. Нтъ, нтъ! Но вдь, наврно, не было бы непрактичнымъ принять при этомъ въ расчетъ не только трудъ, необходимый для достиженія такого рода отличій, но также и его воспитательное значеніе.
Виви. Воспитательное значеніе! Нтъ, господинъ Прэдъ. Извстно ли вамъ, что значитъ выдержать экзаменъ по математик? Это значитъ зубрить, зубрить и зубрить — ежедневно зубрить по шестъ или по восемь часовъ только математику и ничего, кром математики! Вс думаютъ, что я что-нибудь понимаю въ наукахъ, а я ничего не знаю, кром математики. Я умю составлять вычисленія для инженеровъ, электро-техниковъ, для страховыхъ обществъ и т. д., но я почти ничего не смыслю въ ихъ дл по существу. Я даже ариметики толкомъ не изучила. За исключеніемъ математики, лаунъ-тениса, ды, спанья, зды на велосипед и прогулокъ, я боле невжественна, чмъ любая женщина, никогда не готовившаяся ни къ какимъ экзаменамъ.
Прэдъ, возмущенный. Что же это за уродливый безплодный методъ примнялся тамъ у васъ! Какая нелпая и жалкая система! Я такъ и зналъ! Я предчувствовалъ, что въ результат должно получиться только полное уничтоженіе того, что длаетъ женщину прекрасной.
Виви. Ну, съ этой стороны я ничего не имю возразить противъ тамошняго метода. И во всякомъ случа я ужъ постараюсь, чтобы онъ не остался у меня въ рукахъ безплоднымъ, въ этомъ ужъ можете на меня положиться.
Прэдъ. Какимъ образомъ?
Виви. Я открою бюро въ Сити и займусь переда точными записями и вычисленіями для страховыхъ обществъ. Буду составлять уставы для нихъ и слдить за биржей. Сюда я пріхала, чтобы заняться изученіемъ законовъ, а вовсе не затмъ, чтобы наслаждаться каникулами, какъ думаетъ мама. Я ненавижу каникулы!
Прэдъ. Меня ужасъ беретъ, когда и слышу въ вашихъ устахъ такія рчи! Неужели же у васъ нтъ желанія познакомиться съ красотою и поэзіей жизни?
Виви. Не признаю ни той, ни другой, въ этомъ ужъ можете положиться на меня.
Прэдъ. Не можетъ быть, чтобы вы серьезно такъ думали.
Виви. О, совершенно серьезно. Я люблю работать при условіи, чтобы трудъ былъ хорошо оплаченъ. А когда я устаю отъ работы, тогда мн пріятны удобное кресло, сигара, немножко виски и романъ съ занимательной исторіей похожденій какого-нибудь сыщика.
Прэдъ, горячо протестуя. Не врю! Я художникъ и не могу этому поврить! Отказываюсь врить! Съ воодушевленіемъ. Ахъ, милая миссъ Ворренъ, я вижу, вы еще не знаете, какой чудесный міръ Можетъ открыть человку искусство!
Виви. Знаю. Испытала уже! Прошлой весной я провела недль шесть съ Гоноріей Фрэзеръ въ Лондон. Мама думала, что мы все время будемъ бгать по городу и осматривать его достопримчательности, а я вмсто этого каждый день бывала у Гоноріи въ бюро на улиц Чэнсери-Ленъ, и мы вмст прилежно работали надъ вычисленіями для страховыхъ обществъ. Я помогала ей изо всхъ силъ, какъ только можетъ помогать новичокъ. По вечерамъ мы курили и болтали и намъ въ голову не приходило совершать прогулки съ другою цлью, чмъ для моціона. При этомъ я получала удовольствія больше, чмъ когда-либо въ жизни. Я покрыла вс свои расходы и, кром того, была посвящена во вс пріемы этого дла безъ малйшихъ денежныхъ затратъ съ моей стороны.
Прэдъ. Но, Господи, Боже мой, миссъ Ворренъ, неужели же въ этомъ, по-вашему, и заключается знакомство съ искусствомъ?
Виви. Подождите — начала-то вдь я не съ этого. Въ Лондонъ меня пригласила одна бывшая подруга,— въ Ньюнгам мы жили съ нею въ одной комнат. Прізжаю я къ ней, а она, оказывается, устроилась съ цлою компаніей художницъ на улиц Фицъ-Джонсъ. Ну он сейчасъ же потащили меня въ картинную галлерею, затмъ въ оперу, потомъ въ концертъ. Тамъ цлый вечеръ играли Бетховена и Вагнера, Вагнера и Бетховена. Ни за что бы я не согласилась продлать это еще разъ! Сначала изъ вжливости я переносила все это, и такъ продолжалось три дня. Но затмъ я заявила напрямикъ, что не могу больше выдерживать и ушла на Чэнсери-Ленъ. Ну вотъ теперь ты знаете, что за прекрасный экземпляръ современной молодой двушки находится въ моемъ лиц передъ вами. Какъ вы думаете, сойдемся ли мы съ мамой?
Прэдъ смущенно. Я надюсь… э…
Виви. Мн не интересно слышать, на что вы надетесь, я хочу знать ваше мнніе!
Прэдъ. Ну, откровенно говоря, я боюсь, что ваша мать будетъ нсколько разочарована. Я не хочу сказать, чтобы въ васъ были какіе-нибудь недостатки, которые бы мн бросились въ глаза,— о, нтъ! Я этого не говорю… но вы такъ не похожи на ея идеалъ,
Виви. Какъ же выглядитъ ея идеалъ?
Прэдъ. Вамъ, вроятно, случалось наблюдать, миссъ Ворренъ, что люди, недовольные своею собственною жизнью, обыкновенно полагаютъ, что этотъ міръ былъ бы очень прекрасенъ, если бы каждый человкъ въ немъ получилъ другое воспитаніе. Такъ вотъ, жизнь вашей матери… э… э… я полагаю, что вы знаете…
Виви. Я ничего не знаю. Прэдъ пораженъ. Его удивленіе еще увеличивается, когда она продолжаетъ. Въ этомъ именно и заключается вся трудность положенія. Вы забываете, господинъ Прэдъ, что я почти совсмъ не знаю моей матери. Съ самаго ранняго дтства я жила въ Англіи, въ школ и затмъ въ университет — въ общежитіи или у людей, которымъ платилось за мое содержаніе. Всю жизнь я прожила у чужихъ, а моя мать жила въ Брюссел или въ Вн и никогда не брала и не пускала меня къ себ, я ее вижу только тогда, когда она появляется, на нсколько дней въ Англіи. Я не жалуюсь: это было даже очень хорошо, потому что люди ко мн всегда относились хорошо и къ тому же мн всегда доставлялись средства въ достаточномъ изобиліи, чтобы сдлать пріятною мою жизнь. Но не воображайте, чтобы я что-нибудь знала о моей матери. Вы, наврное, знаете гораздо боле.
Прэдъ чувствуетъ себя очень неловко. Въ такомъ случа… Останавливается, совсмъ-потерявшись. Затмъ съ принужденной веселостью. Однако, что за глупости говоримъ мы съ вами! Само собою разумется, что вы превосходно столкуетесь съ вашей матерью! Онъ поднимается и оглядываетъ открывающійся изъ сада видъ. Что за прелесть этотъ уголокъ земли, на которомъ вы живете!
Виви неподвижно. Вы мняете предметъ разговора. Если вы полагаете, что это не подтверждаетъ моихъ самыхъ худшихъ опасеній, то вы считаете меня гораздо глупе, чмъ я имю претензію быть.
Прэдъ. Вашихъ самыхъ худшихъ опасеній?! О, пожалуйста, не говорите такихъ словъ!
Виви. Можетъ быть жизнь моей матери не выноситъ того, чтобы о ней говорили?
Прэдъ. Подумайте только, миссъ Виви! Разв это не естественно,.что извстное чувство деликатности мшаетъ мн говорить о моей старой пріятельниц за ея спиной и притомъ съ ея собственной дочерью? У васъ вдь будетъ.еще много случаевъ поговорить съ нею обо всемъ, когда, она прідетъ сюда. Обезпокоенный. Однако, странно, что ея еще нтъ!
Виви. Нтъ! Она не захочетъ говорить со мною о своей жизни. Подымаясь. Во всякомъ случа, не буду настаивать, чтобы вы мн разсказали что-нибудь объ этомъ. Но примите во вниманіе, господинъ Прэдъ, что между нами произойдетъ сильная борьба, я въ этомъ уврена, когда она услышитъ о моемъ проект насчетъ Чэнсери-Лена.
Прэдъ печально. Боюсь, что вы правы!
Виви. И побда въ этой борьб останется за мною, потому что, во-первыхъ, мн стоитъ только ухать въ Лондонъ, и на другой же день я начну сама зарабатывать средства къ жизни, теперь какъ разъ мн представляется случай замстить Гонорію. А во-вторыхъ, у меня нтъ никакихъ тайнъ, разоблаченія которыхъ я опасалась бы, тогда какъ у моей матери он, повидимому, имются. И при случа я использую это преимущество.
Прэдъ, шокированный. О, нтъ, пожалуйста нтъ! Этого вы все-таки не сдлаете!
Виви. Тогда скажите мн, почему я не должна этого сдлать?
Прэдъ. Этого я не могу — право не могу! Я обращаюсь къ вашимъ лучшимъ чувствамъ. Она улыбается его сантиментальности. А впрочемъ, смотрите, берегитесь, чтобы не зайти слишкомъ далеко. Съ вашей матушкой шутки плохи, когда она разсердится.
Виви. Вамъ не удастся запугать меня, господинъ Прэдъ. За мсяцъ въ Чэнсери-Ленъ у меня была возможность наблюдать нсколько женщинъ, очень похожихъ на мою мать. Он являлись за совтомъ къ Гоноріи и этотъ опытъ мн пригодится. Вы бы могли помочь моей побд. Но если бы мн пришлось, благодаря своему незнанью, проявить больше рзкости, чмъ нужно, то помните, господинъ Прэдъ, что виноваты въ этомъ будете вы, такъ какъ вы отказались сообщить мн необходимыя свднія. Ну, Богъ съ нимъ, перестанемъ говорить объ этомъ. Она беретъ свой стулъ и ставитъ uro на старое мсто около гамака такимъ же сильнымъ движеніемъ, какъ и раньше.
Прэдъ принимаетъ отчаянное ршеніе! Одно слово, миссъ Ворренъ! Лучше ужъ я разскажу вамъ все. Мн это тяжело, но…
Передъ калиткою появляются госпожа Ворренъ и сэръ Джорджъ Крофтсъ. Госпожа Ворренъ — хорошо сохранившаяся жизнерадостная дама, въ возраст отъ сорока до пятидесяти лтъ. Производитъ впечатлніе избалованной деспотичной натуры, вообще же это типъ довольно пріятной, плутоватой бой-бабы. Костюмъ на ней бросается въ глаза, великолпная шляпа и свтлая плотно облегающая бюстъ блуза съ модными рукавами.
Крофтсъ — высокій, крпко сложенный молодящійся господинъ лтъ пятидесяти, одтый по мод и не по возрасту. Говоритъ въ носъ, и голосъ у него, неожиданно для его крупной фигуры, дискантовый. Онъ гладко выбритъ, физіономіей напоминаетъ бульдога, у него большія плоскія уши и толстый затылокъ. Это смсь типовъ грубаго дльца, спортсмена и помщика-кулака.
Виви. Ага, вотъ они. Они входятъ въ садъ, Виви идетъ имъ навстрчу. Какъ поживаешь, мама? Господинъ Прэдъ здсь уже съ полчаса и ждетъ тебя.
Г-жа Ворренъ. Если вамъ пришлось здсь подождать, Прэдъ, такъ вы сами виноваты. Я надялась что у васъ хватитъ ума, чтобы сообразить, что я пріду съ 3-хчасовымъ поздомъ. Виви, милая двочка, наднь шляпу, а то ты загоришь. Ахъ, я позабыла представить васъ другъ другу. Сэръ Джорджъ Крофтсъ — моя маленькая Виви.
Крофтсъ со всею вжливостью, на какую ‘въ только способенъ, направляется къ Виви, она киваетъ ему головой, но не обнаруживаетъ желанія подать ему руку. Я уже давно и много слышалъ о васъ. Позвольте старинному другу вашей мамаши пожать вашу руку.
Виви, смривъ его взглядомъ съ головы до ногъ, сухо. Если это такъ важно для васъ. Беретъ его нжно протянутую руку и пожимаетъ ее такъ крпко, что онъ широко раскрываетъ глаза. Затмъ она отворачивается отъ него и спрапіи наетъ свою мать: Хочешь, зайдемъ въ комнаты? Или вынести еще на ру стульевъ? Уходитъ за стульями.
Г-жа Ворренъ. Ну, Джорджъ, какъ она вамъ нравится?
Крофтсъ жалобно. У нея очень сильное рукопожатіе. Вы уже подавали ей руку, Прэдъ?
Прэдъ. Да, но это скоро пройдетъ.
Крофтсъ. Я надюсь. Появляется Виви съ двумя стульями, Крофтсъ спшитъ ей навстрчу и хочетъ ей помочь. Позвольте.
Г-жа Ворренъ покровительственно. Позволь сэру Джорджу помочь теб, милое дитя.
Виви почти бросаетъ ему оба стула. Держите. Отряхаетъ пыль со своихъ рукъ и обращается къ г-ж Ворренъ Вроятно, ты хочешь чаю?
Г-жа Ворренъ садится на стулъ Прэда и обмахивается, Я умираю отъ жажды! Я должна чего-нибудь выпить.
Виви. Ну, я пойду похлопочу. Входитъ Въ домъ. Сару Джорджу тмъ временемъ удалось раздвинуть одинъ стулъ, и онъ ставитъ его около г-жи Ворренъ съ лвой стороны. Другой онъ бросаетъ на траву и усаживается. Съ набалдашникомъ своей палки во рту онъ выглядитъ растерянно и совершенно безпомощно. Прэдъ, который еще чувствуетъ себя очень неловко, ходитъ нервно по саду взадъ и впередъ, вправо отъ г-жи Ворренъ.
Г-жа Ворренъ къ Прэду, глядя на Крофтса. Посмотрите-ка на него, Прэдъ, какъ вы находите, похожъ ли онъ на довольнаго человка? Три года моей жизни мучилъ онъ меня, чтобы я ему показала свою маленькую двочку,— а теперь, когда я удовлетворила его желаніе, онъ совсмъ не въ своей тарелк. Оживленно. Оправьтесь-ка, Джорджъ, и выньте палку изо рта!
Крофтсъ недовольно повинуется.
Прэдъ. Я думаю, знаете ли, — вы мн разршите это замчаніе — намъ слдовало бы лучше отказаться отъ привычки смотрть на Виви, какъ на маленькую двочку. Вамъ извстно, что она дйствительно заслужила свое отличіе, и по всему, что я отъ нея слышалъ, я не знаю, не старше ли она любого изъ насъ.
Г-жа Ворренъ. Ей это кажется страшно забавнымъ. Вы только послушайте его, Джорджъ! Старше любого изъ васъ. Ну, она-таки здорово провела васъ своимъ важничаньемъ!
Прэдъ. Однако, молодые люди особенно чувствительны къ такого рода обращенію.
Г-жа Ворренъ. Да. Но молодыхъ людей слдуетъ отучить это всхъ этихъ.глупостей — и еще отъ многаго другого. Не вмшивайтесь въ это, мой милый Прэдъ, Я лучше васъ знаю, какъ мн обходиться съ моей дочерью. Прэдъ многозначительно качаетъ головой и ходитъ, заложивъ руки за спину, взадъ и впередъ по саду. Г-жа Ворренъ притворно смется, но въ то же время проницательно смотритъ на него съ замтнымъ безпокойствомъ. Затмъ обращается шопотомъ къ Крофтсу. Что съ нимъ случилось? Отчего онъ такъ встревоженъ?
Крофтсъ мрачно. Вы боитесь Прэда.
Г-жа Ворренъ. Что такое? Чтобы я боялась стараго милаго Прэда? Чего ради? Вдь его и муха не боится!
Крофтсъ. А вы боитесь.
Г-жа Ворренъ недовольно. Я васъ попрошу заботиться о своихъ собственныхъ длахъ и не вымешать на мн своего дурного настроенія. Васъ-то я во всякомъ случа не боюсь, и если вы не можете быть любезнымъ, то лучше уходите себ домой. Встаетъ и поворачивается къ нему спиною. При этомъ она оказывается лицомъ къ лицу съ Прэдомъ. Прэдъ, я знаю, вашими устами говорило ваше доброе сердце. Вы боитесь, что я могу повздорить съ Виви.
Прэдъ. Милая Китти, вы думаете, что я оскорбленъ. Пожалуйста, не воображайте этого! Но вы знате, я часто замчаю вещи, которыя ускользаютъ отъ вашего вниманія, и хотя вы никогда не слушаетесь моихъ совтовъ, все-таки вамъ иногда приходится потомъ сознаваться, что лучше бы было, если бы вы меня послушались.
Г-жа Ворренъ. Ну, и что же вы теперь замчаете?
Прэдъ, А только то, что Виви уже взрослая двушка. Прошу васъ, Китти, обращайтесь съ нею съ Подобающимъ уваженіемъ.
Г-жа Ворренъ съ искреннимъ изумленіемъ, Съ уваженіемъ! Чтобы я обращалась съ уваженіемъ со своею собственною дочерью! Скажите пожалуйста! Еще чего?
Виви показывается въ дверяхъ и зоветъ г-жу Ворренъ. Мама! Ты, можетъ быть, зайдешь въ мою комнату и снимешь передъ чаемъ шляпу?
Г-жа Ворренъ. Да, да, милое дитя! Она снисходительно улыбается Прэду и, проходя мимо него, треплетъ его по щек, уходитъ за Виви.
Крофтсъ тихонько. Эй, Прэдъ!
Прэдъ. Ну?
Крофтсъ. Я бы хотлъ поставить одинъ очень щекотливый вопросъ.
Прэдъ. Пожалуйста. Занимаетъ мсто г-жи Ворренъ и придвигаетъ стулъ поближе къ Крофтсу.
Крофтсъ. Ну, вотъ такъ хорошо. А то он еще услышать насъ изъ окна.— Не разсказывала ли вамъ Китти когда-нибудь, кто отецъ этой двушки?
Прэдъ. Нтъ, никогда.
Крофтсъ. У васъ даже и представленія нтъ, кто онъ такой?
Прэдъ. Ни малйшаго.
Крофтсъ недоврчиво. Ну да, я знаю, вы, вроятно, чувствуете извстное обязательство ничего не говорить, если она вамъ что-нибудь доврила. Но это очень тяжело, оставаться на этотъ счетъ въ невдніи теперь, когда мы ежедневно будемъ встрчаться съ нею. Вдь мы не знаемъ въ точности, какого рода чувства имемъ мы право питать къ ней.
Прэдъ. Да, но вдь это въ сущности ничего не мняетъ. Мы будемъ обращаться съ нею такъ, какъ она заслуживаетъ. Какое намъ дло до того, кто ея отецъ?
Крофтсъ подозрительно.Такъ вы, стало быть знаете, кто онъ такой?
Прэдъ съ нкоторымъ нетерпніемъ. Вдь я вамъ только что сказалъ, что не знаю этого,— разв вы меня не поняли?
Крофтсъ. Вотъ видите ли, Прэдъ, я прошу васъ оказать мн большую услугу: если вы это знаете. Прэдъ длаетъ протестующее движеніе. Я говорю только, если вы это знаете, то вы бы могли меня успокоить, по крайней мр насчетъ моихъ собственныхъ чувствъ. Фактъ тотъ, что, я чувствую, она привлекаетъ меня. О, не пугайтесь — это совершенно невинное чувство, ру вотъ это именно меня и безпокоитъ. Потому что, насколько я знаю, я могъ бы быть ея отцомъ.
Прэдъ. Вы? Невозможно! О, нтъ! Это вздоръ!
Крофтсъ хитро, ловя его на слов. Стало быть, вы знаете совершенно опредленно, что это не я?
Прэдъ. Говорятъ вамъ, что я знаю на этотъ счетъ не больше, чмъ вы сами! Но въ самомъ дл, Крофтсъ — ахъ, нтъ, это вн всякаго сомннія! Вдь ни малйшаго сходства!
Крофтсъ. Ну, что касается этого, то насколько я могу, видть, у нея нтъ вдь сходства и съ матерью. Въ конц концовъ она вдь не ваша дочь — не правда ли, нтъ?
Прэдъ встрчаетъ этотъ вопросъ возмущеніемъ, затмъ съ нкоторымъ усиліемъ овладваетъ собою и отвчаетъ мягко и серьезно. Выслушайте меня, мой милый Крофтсъ: я не знаю жизни госпожи Ворренъ съ этой стороны, и въ этомъ смысл я никогда не имлъ съ нею дла — она со мною никогда не говорила о такого рода вещахъ, и, конечно, я также никогда не заговаривалъ съ нею о нихъ. Ваше чувство деликатности могло бы вамъ подсказать, что хорошенькая женщина нуждается въ нсколькихъ друзьяхъ, которые не…. ну, словомъ, которые не стоятъ съ нею на этой ног. Ея собственная красота стала бы мукою для нея, если бы она не могла, при желаніи, быть застрахована отъ такихъ отношеній. Вы, вроятно, находитесь съ Китти въ боле интимныхъ отношеніяхъ, чмъ я, и, наврно вамъ самимъ гораздо лучше разспросить ее обо всемъ этомъ.
Крофтсъ нетерпливо подымается. Скрашивалъ я ее уже объ этомъ — много разъ! Но ей такъ хотлось, чтобы ребенокъ остался только за нею, что она, пожалуй, стала бы даже отрицать, что у него и вообще-то былъ отецъ. Нтъ, у нея ничего не выпытаешь — по крайней мр ничего похожаго на правду. А я изъ-за этого чувствую себя очень не по себ, Прэдъ.
Прэдъ, также подымаясь. Ну, судя по вашей вншности, вы во всякомъ случа достаточно стары, чтобы быть ея отцомъ. Я ничего не имю противъ того, чтобы мы оба относились къ Виви по-родственному, какъ къ двушк, которую мы обязаны поддерживать. и охранять. А все другое… что касается настоящаго отца, то, кто бы онъ ни былъ, вроятно онъ, былъ негодяемъ. Вы вдь раздляете это мнніе, не правда ли?
Крофтсъ сердито. Я не старе васъ, если вы затрогиваете этотъ вопросъ!
Прэдъ. О, да, вы старе меня, мой милый. Вы родились уже старымъ — между тмъ какъ я никогда въ своей жизни не могъ почувствовать себя съ увренностью взрослымъ человкомъ.
Г-жа Ворренъ зоветъ изъ комнаты. Прэдъ! Джорджъ! Ча-ай пить!
Крофтсъ торопливо. Она зоветъ насъ! Поспшно уходитъ.
Прэдъ качаетъ задумчиво головою и медленно собирается послдовать за нимъ, но, услышавъ свое имя, поворачивается къ калитк, передъ которою оказывается молодой человкъ. Это красивый, обходительный, изящно одтый молодой повса. Онъ немного старше двадцати лтъ, у него очень пріятный голосъ и милыя, хотя и дерзкія манеры Въ рукахъ у него легкое магазинное ружье.
Молодой человкъ, Эй, Прэдъ!
Прэдъ. А, Франкъ Гарднеръ! Франкъ входитъ и дружески пожимаетъ ему руку. Господи Боже мой, вы какими судьбами здсь?
Франкъ. Я живу здсь у моего отца.
Прэдъ. У знаменитаго неумолимаго римлянина?
Франкъ. Онъ здсь пасторомъ. Эту осень я проведу у своихъ — для экономіи. Въ іюн дло дошло до кризиса — непреклонному римлянину пришлось за платить мои долги. Поэтому онъ очень плохо отзывается обо мн, такъ же какъ и я объ немъ. А вы что длаете въ этихъ мстахъ? Знакомы ли вы со здшнею публикой?
Прэдъ. Да. Я тутъ въ гостяхъ у нкоей миссъ Варренъ.
Франкъ восторженно. Какъ! Вы знакомы съ Виви? Не правда ли, интересная двушка? Я ей даю уроки стрльбы — вотъ видите. Показываетъ свое ружье. Я очень радъ, что вы знаете ее. Вы одинъ изъ немногихъ людей, съ которыми ей слдуетъ быть знакомой. Улыбается и, повышая свой пріятный голосъ почти до поющаго тона, восклицаетъ: Ахъ, это такъ весело, что мы встртились именно здсь, Прэдъ! Не правда ли?
Прэдъ. Я старый другъ матери m-elle Виви. Госпожа Ворренъ пригласила меня сюда, чтобы познакомить меня съ своей дочерью.
Франкъ. Ея мать пріхала сюда?
Прэдъ. Да. Она тамъ, въ дом, и пьетъ чай.
Г-жа Ворренъ кричитъ. Прэ-э-дъ! Чай простынетъ.
Прэдъ кричитъ. Сейчасъ, госпожа Ворренъ, сію минуту! Я здсь встртилъ одного пріятеля!
Г-жа Ворренъ. Кого?
Прэдъ громче. Друга!
Г-жа Ворренъ. Такъ тащите его сюда!
Прэдъ. Съ удовольствіемъ! Франку. Согласны?
Франкъ. Его это чрезвычайно потшаетъ. Это мать Виви?
Прэдъ. Да.
Франкъ. Чортъ побери, вотъ потха! Какъ вы думаете, я ей понравлюсь?
Прэдъ. Не сомнваюсь, что да, какъ всегда и везд. Идемте, вы можете сейчасъ же. попытать свое счастье. Тащитъ его.
Франкъ. Погодите минутку! Серьезно. Я хочу доврить вамъ свою тайну.
Прэдъ. Ахъ, пожалуйста, не надо. Наврно опять какая-нибудь новая глупость, въ род исторіи съ буфетчицей въ Редчил.
Франкъ. Новая глупость гораздо серьезне. Вы сказали, что встртились съ Виви теперь въ первый разъ?
Прэдъ. Да.
Франкъ восторженно. Тогда вы и понятія не имете, что это за двушка. Какой характеръ! И такой умъ! Ей Богу, Прэдъ, могу вамъ сказать только одно: умница! И золотое сердечко.
Крофтсъ высовываетъ голову изъ окна. Прэдъ! Гд же вы? Идите, наконецъ! Исчезаетъ.
Франкъ. Ого! Вотъ такъ морда! Онъ бы могъ получить за нее премію на собачьей выставк, не правда ли? Кто это такой?
Прэдъ. Это сэръ Джорджъ Крофтсъ, старый другъ госпожи Ворренъ. Пойдемте же!
По дорог къ веранд они останавливаются, услышавъ зовъ изъ-за ограды. У калитки появляется пожилой пасторъ.
Пасторъ зоветъ. Франкъ!
Франкъ. Что такое? Прэду. Это неумолимый римлянинъ! Пастору. Сейчасъ, отецъ, я уже иду. Прэду. Ну, Прэдъ, идите лучше вы сами пить чай, а я сейчасъ вернусь.
Прэдъ. Прекрасно, Раскланивается съ пасторомъ, который холодно отвчаетъ на его поклонъ. Прэдъ заходитъ въ домъ. Пасторъ остается у калитки, вытянувшись и опираясь на нее руками. Достопочтенный Самуилъ Гарднеръ — священникъ англиканской церкви. Ему уже за пятьдесятъ. Человкъ съ большими претензіями, безуспшно пытающійся авторитетно выступать въ роли отца и священника, безпокойный и безъ толку ворчливый, онъ не внушаетъ къ себ уваженія.
Пасторъ Самуилъ. Ну, смю спросить, кто такіе твои здшніе друзья?
Франкъ. О, на этотъ счетъ не безпокойся, отецъ, можешь входить сюда смло.
Пасторъ Самуилъ. Нтъ, я не войду, прежде чмъ не буду знать, чей это садъ!
Франкъ. Это садъ миссъ Ворренъ.
Пасторъ Самуилъ. Съ тхъ поръ какъ она здсь, я еще не видлъ ея въ церкви.
Франкъ. Тутъ нтъ ничего страннаго. Она вдь получила третью степень въ университет — она человкъ интеллигентный! Въ наукахъ она оказала больше успховъ, чмъ ты… Какой же смыслъ ей слушать твои поученія?
Пасторъ Самуилъ. Ты слишкомъ дерзокъ!
Франкъ. Ахъ, это неважно. Вдь насъ никто не слышитъ! Входи же. Открываетъ калитку и безъ церемоніи вталкиваетъ отца въ садъ. Мн бы хотлось представить тебя ей. Мы съ миссъ Ворренъ большіе друзья. Она очаровательная двушка! Помнишь ли ты еще, какой совтъ ты мн далъ въ прошломъ году въ іюл?
Пасторъ Самуилъ строго. Да. Я совтовалъ теб преодолть свою лность и страсть возражать старшимъ и поискать себ какого-нибудь мста, на которомъ бы ты жилъ на свой счетъ, а не сидлъ, бы на моей ше.
Франкъ. Нтъ, это ты подумалъ уже потомъ про себя, а твой совтъ въ дйствительности сводился къ тому, что такъ какъ у меня нтъ ни ума, ни денегъ, то я лучше всего сдлалъ бы, если бы женился на двушк съ деньгами и съ умомъ. Ну такъ, видишь ли, миссъ Ворренъ умна — этого ты не станешь отрицать!
Пасторъ Самуилъ. Умъ — это еще не все!
Франкъ. Ну, конечно, нтъ. Затмъ нужно принять во вниманіе деньги.
Пасторъ Самуилъ строго прерываетъ его. Я не деньги имлъ въ виду! Я говорилъ о вещахъ высшаго порядка, напримръ, о соціальномъ положеніи.
Франкъ. Ну, такія вещи я ни во что не ставлю!
Пасторъ Самуилъ. Да, но я считаю ихъ важными!
Франкъ. Но вдь никто не требуетъ, чтобы ты женился на ней. Во всякомъ случа она иметъ высокую ученую степень Кембриджскаго университета и кажется располагаетъ и деньгами въ достаточномъ для своихъ нуждъ количеств.
Пасторъ Самуилъ впадаетъ въ нсколько ироническое настроеніе. Я очень сомнваюсь, чтобы у нея оказалось денегъ достаточно для твоихъ нуждъ!
Франкъ. Ничего, хватитъ. Я вдь совсмъ не такъ расточителенъ! Я веду очень правильный образъ жизни, почти не играю въ карты, не пью или во всякомъ случа никогда не бываю пьянъ съ такою регулярностью, какъ это бывало съ тобою, когда ты былъ въ моемъ возраст.
Пасторъ Самуилъ глухо ворчитъ. Тихо! Молчи!
Франкъ. Ты самъ разсказывалъ, когда я чуть съ ума не сошелъ изъ-за буфетчицы въ Редчил — что ты принужденъ былъ предложить пятьдесятъ фунтовъ одной женщин, чтобы выкупить свои письма.
Пасторъ Самуилъ съ ужасомъ. III-ш!.. III-ш!.. Франкъ, ради Бога! Со страхомъ оглядывается кругомъ. Не видя никого поблизости, онъ собирается съ духомъ и снова начинаетъ сердито, затмъ продолжаетъ въ боле примирительномъ тон. Ты очень некрасиво пользуешься тмъ, что я теб доврилъ для твоей же пользы, чтобы спасти тебя отъ ошибки, въ которой теб пришлось бы потомъ всю жизнь каяться. Глупости, совершенныя твоимъ отцомъ, должны теб служить предостерегающимъ примромъ, а ты пользуешься ими для извиненія своихъ собственныхъ.
Франкъ. Слыхалъ ли ты исторію про герцога Веллингтона и его письма.
Пасторъ Самуилъ. Не слыхалъ и слушать ее не желаю!
Франкъ. Старый желзный герцогъ не выбрасывалъ изъ-за такихъ пустяковъ пятидесяти фунтовъ, — о нтъ! Онъ просто написалъ: ‘Моя милая Дженни! Опубликуй мои письма въ печати, и чортъ бы тебя побралъ! Дружески преданный теб Веллингтонъ’. Вотъ такъ бы и теб слдовало сдлать.
Пасторъ Самуилъ жалобно. Франкъ, сынъ мой, когда я писалъ эти письма, я отдавалъ себя во власть этой женщин, а когда разсказалъ теб о ней, то отдалъ себя теб во власть и теперь, долженъ. сказать, сожалю объ этомъ. Она возвратила мн мои деньги со словами, которыхъ я никогда не забуду: ‘Знаніе — сила!— сказала она,— и я никогда не продамъ того, въ чемъ моя сила’. Съ тхъ поръ прошло уже больше двадцати лтъ, и она ни разу не воспользовалась своею властью и вообще ни на минуту не причинила мн безпокойства. А ты поступаешь по отношенію ко мн хуже, чмъ эта женщина, Франкъ!
Франкъ. Охотно врю! Но разв ты ей читалъ когда-нибудь такія проповди, какъ мн, и притомъ ежедневно?
Пасторъ Самуилъ, уязвленный почти до слезъ. Я ухожу отъ тебя! Ты неисправимъ! Поворачивается къ калитк.
Франкъ, нимало не тронутый этимъ. Скажи тамъ у насъ, чтобы меня не ждали сегодня къ чаю. Будь такъ добръ, твое преподобіе! Онъ проходитъ къ дому и въ дверяхъ встрчается съ Виви. За нею слдуютъ Прэдъ, Крофтсъ и г-жа Ворренъ.
Виви Франку. Это вашъ отецъ, Франкъ? Я очень бы желала съ нимъ познакомиться.
Франкъ. Да, это мой отецъ. Зоветъ. Отецъ! Пасторъ Самуилъ оборачивается у ограды и нервно мнетъ свою шляпу. Прэдъ спускается съ противоположной стороны въ садъ и уже улыбается, готовясь къ обмну привтствій. Крофтсъ ходитъ около гамака и раскачиваетъ его своею палкой. Госпожа Ворренъ останавливается на порог дома и пристально вглядывается въ пастора. Позвольте мн представить васъ другъ другу — мой отецъ… m-elle Ворренъ.
Виви подходитъ къ пастору и пожимаетъ ему руку. Очень рада васъ видть, господинъ пасторъ! Господа! Позвольте представить васъ всхъ другъ другу: Господинъ пасторъ Гарднеръ — господинъ Франкъ Гарднеръ — господинъ Прэдъ — господинъ Джорджъ Крофтсъ и… Мужчины раскланиваются другъ съ другомъ, снимая шляпы. Въ это время раздается восклицаніе госпожи Ворренъ, которая бросается къ пастору Самуилу.
Г-жа Ворренъ. Да вдь это Самуилъ Гарднеръ! Господи, онъ сталъ пасторомъ! Вы насъ не узнаете, Самуилъ? Вотъ это Джорджъ Крофтсъ, — посмотрите, какой онъ молодецъ! Сама жизнь! Вы не узнаете меня?
Пасторъ Самуилъ. Его бросило въ краску. Дйствительно, я не могу припомнить… э…
Г-жа Ворренъ. Ну, конечно! Но это вы, вн вся, каго сомннія! У меня еще сохранилась цлая кипа вашихъ писемъ! Я какъ разъ недавно перебирала ихъ.
Пасторъ Самуилъ въ величайшемъ смущеніи. Если не ошибаюсь, m-elle Вавазоръ…
Г-жа Ворренъ быстро поправляетъ его громкимъ шопотомъ. III-ш!.. Вздоръ какой! Госпожа Ворренъ разв не видите, — здсь моя дочь!

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Въ помщеніи дачи. Наступаетъ ночь. По средин передней стны обращенное на востокъ ршетчатое окно со спущенными занавсками. Налво отъ него дверь на веранду. Въ лвой стн дверь во флигель. У стны буфетъ, на немъ свча и спички Рядомъ съ нимъ винтовка Франка со стволомъ, прислоненнымъ къ буфетному шкафчику съ посудой. По средин комнаты столь съ зажженною лампой. Другой столъ направо отъ окна у стны заваленъ книгами и письменными принадлежностями Виви. Каминъ находится съ правой стороны. Справа и слва у стола два стула.
Дверь дома открывается, и видно звздное небо. Входитъ госпожа Ворренъ, закутанная въ шаль, которую она взяла у Виви. За нею слдуетъ Франкъ. Она гуляла достаточно долго, устала и вздыхаетъ съ облегченіемъ, отшпиливая шляпу. Снимаетъ ее и кладетъ на столъ, заткнувши булавку въ поля.
Г-жа Ворренъ. О, Господи! Не знаю, что на дач хуже: гулять ли или скучать, сидя дома! Теперь бы я съ удовольствіемъ выпила стаканъ виски съ содовой водой, если бы только здсь можно было достать что-нибудь въ этомъ род.
Франкъ помогаетъ ей снять шаль и при этомъ съ тихою ласкою касается пальцами ея плечъ. Можетъ быть, Виви суметъ достать.
Г-жа Ворренъ одно мгновеніе смотрятъ прищурившись на него, такъ какъ его движеніе не осталось незамченнынъ ею. Ну вотъ еще вздоръ! Чтобы такая молоденькая двушка какъ Виви имла дло съ такими напитками! Да все равно — это неважно! Усталая опускается на стулъ, стоящій у стола. Хотла бы я знать, чмъ она наполняетъ здсь свое время. Я бы предпочла быть теперь въ Вн.
Франкъ. Съ удовольствіемъ бы взялся сопровождать васъ туда. Старательно складываетъ шаль, вшаетъ ее на спинку другого стула и садится напротивъ госпожи Ворренъ.
Г-жа Ворренъ. Смотрите! Я начинаю думать, что вы истинный сынъ вашего отца.
Франкъ. Какъ, разв старикъ… что?
Г-жа Ворренъ. Перестанемъ говорить объ этомъ! Что вы можете знать о такихъ вещахъ? Вы еще дитя.
Франкъ. Подемте вмст въ Вну! Вотъ была бы потха!
Г-жа Ворренъ. Нтъ, благодарствуйте. Вна для васъ не подходящее мсто — по крайней мр, покуда вы не станете немного старше. Киваетъ, чтобы подкрпить свой совтъ. Онъ скраиваетъ огорченную мину, но ей противорчатъ его смющіеся глаза. Она смотритъ на него, затмъ поднимается и идетъ къ нему. Послушайте-ка вы, мой маленькій мальчикъ. Она беретъ его голову руками и поднимаетъ ее, Я вижу васъ насквозь, благодаря вашему сходству съ вашимъ отцомъ,— я знаю васъ лучше, чмъ вы сами себя знаете. Не вбивайте себ въ голову ложныхъ мыслей обо мн — слышите?
Франкъ галантно, вкрадчивымъ голосомъ. Ничего не подлаешь, милая госпожа Ворренъ, это заложено въ крови. Она замахивается на него, какъ будто хочетъ дать ему пощечину, затмъ смотритъ нкоторое время на красивое, смющееся, обращенное къ ней лицо, наконецъ, цлуетъ Франка, но сейчасъ же затмъ отворачивается, страшно недовольная сама собою.
Г-жа Ворренъ. Ну вотъ! Этого мн совсмъ не слдовало длать! Я дурная женщина! Но вы пожалуйста ничего себ не воображайте, мой милый, это былъ всего лишь материнскій поцлуй. Идите ухаживайте за Виви.
Франкъ. Ну это-то я длаю и безъ вашего совта.
Г-жа Ворренъ рзкимъ тономъ тревоги въ голос. Что?!.
Франкъ. Мы съ Виви — закадычные друзья!
Г-жа Ворренъ. Что вы хотите этимъ сказать? Послушайте-ка, да будетъ вамъ сказано: я не потерплю, чтобы такой молодой повса увивался за моей маленькой двочкой! Поняли? Я не хочу этого!
Франкъ, нимало не смущаясь. Моя милая госпожа Ворренъ, будьте спокойны: мои намренія честныя — совершенно честныя. И притомъ ваша маленькая двочка совершенно не нуждается въ вашей помощи, чтобы защитить себя. Она и вполовину не такъ нуждается въ присмотр, какъ ея мамаша. И знаете ли она не такъ красива.
Г-жа Ворренъ, пораженная этимъ увреніемъ. А знаете ли, въ васъ сидитъ-таки изрядная доза безстыдства. Не знаю только, откуда это въ васъ, во всякомъ случа, не отъ отца. На веранд слышны голоса и шаги. III-ш!.. Идутъ! Быстро садится. Замтьте это себ, я васъ предупредила. Входитъ пасторъ и за нимъ Крофтсъ. Гд же это вы застряли? А гд Прэдъ и Виви?
Крофтсъ кладетъ шляпу на скамью у камина и ставитъ палку въ уголъ. Они ушли наверхъ, а мы зашли въ деревню, такъ какъ мн захотлось пить. Садится на скамью у камина и вытягиваетъ на ней свои ноги.
Г-жа Ворренъ. Ей не слдовало бы такъ убгать, не сказавши мн ни слова. Франку. Принесите стулъ вашему отцу, Франкъ, гд ваши хорошія манеры? Франкъ вскакиваетъ и любезно предлагаетъ своему отцу стулъ, Затмъ беретъ у стны другой и садится у длинной стороны стола между отцомъ и госпожей Ворренъ. Джорджъ, гд вы будете сегодня ночевать? Здсь вамъ нельзя остаться. И какъ быть съ Предомъ?
Крофтсъ. Меня приметъ ночевать Гарднеръ.
Г-жа Ворренъ. О себ-то вы, конечно, позаботились? но какъ устроить Прэда?
Крофтсъ. Не знаю, думаю, онъ можетъ провести ночь въ гостиниц.
Г-жа Ворренъ. Не найдется ли у васъ для него мста, Самуилъ?
Пасторъ Самуилъ. Я… знаете ли, я связанъ в’ею должностью и не всегда могу поступать такъ, какъ мн бы хотлось. Я… позвольте мн поставить вопросъ относительно соціальнаго положенія господина Прэда.
Г-жа Ворренъ. О, на этотъ счетъ все въ порядк. Онъ архитекторъ. Однако, какъ же васъ опутали на старости лтъ разныя условности, Самуилъ!
Франкъ. Да, онъ очень почтенный человкъ, отецъ! Онъ выстроилъ въ Монмаутшир домъ для герцога Бофора. Ты слышалъ наврное объ этомъ? Съ радостною гордостью киваетъ госпож Ворренъ и привтливо смотритъ въ глаза своему отцу.
Пасторъ Самуилъ. Въ такомъ случа мы, конечно, почтемъ себя счастливыми! Онъ, вроятно, и лично знакомъ съ герцогомъ Бофоромъ?
Франкъ. Они интимные друзья!— Мы можемъ помстить его въ комнат, гд прежде жила Джорджина.
Г-жа Ворренъ. Итакъ съ этимъ улажено. Хоть бы они ужъ вернулись, чтобы мы могли поужинать! Нехорошо съ ихъ стороны, что они такъ поздно остаются одни.
Крофтсъ сердито. А вамъ-то что до этого?
Г-жа Ворренъ. Все равно! Я не хочу, чтобъ было такъ!
Франкъ. Мы лучше сдлаемъ, если не будемъ ждать ихъ, госпожа Ворренъ, Прэдъ останется тамъ съ нею до послдней возможности, онъ еще и представленія не иметъ, что значитъ бродить съ Виви между верескомъ въ лтнюю ночь.
Крофтсъ выпрямляется ошеломленный. Ну, знаете ли!
Пасторъ Самуилъ вмсто обычнаго елейнаго тона вдругъ произноситъ съ большою силой и искренностью, Франкъ! Разъ навсегда: выкинь Виви изъ головы! Госпожа Ворренъ подтвердитъ теб, что теб нечего и думать о Виви!
Крофтсъ. Конечно, и думать нечего!
Франкъ съ очаровательнымъ спокойствіемъ. Правда ли это, госпожа Ворренъ?
Г-жа Ворренъ въ раздумья. Право не знаю, Самуилъ. Если Виви захочется замужъ, то я не предвижу ничего хорошаго, если бы я стала мшать ей.
Пасторъ Самуилъ пораженный. Ей выйти замужъ за него!? Вашей дочери за моего сына? Подумайте т.лысо… это невозможно!
Крофтсъ. Конечно, невозможно! Что вы, съ ума сошли, Китти?
Г-жа Ворренъ съ горечью. Почему же нтъ? Разв моя дочь не достаточно хороша для вашего сына?
Пасторъ Самуилъ. Ахъ, конечно, моя милая госпожа Ворренъ! Но вдь вы знаете т основанія…
Г-жа Ворренъ вызывающе. Никакихъ основаній я не знаю! А если вамъ извстны какія-нибудь основанія, то вы можете сообщить ихъ своему сыну, а если угодно то и моей дочери и всему вашему приходу.
Пасторъ Самуилъ безпомощно. Вы вдь прекрасно знаете, что я никому не могу сообщить этихъ основаній. Но мой сынъ повритъ мн, если я ему скажу, что такія основанія имются.
Франкъ. Онъ, конечно, повритъ теб, отецъ. Но разв твои основанія когда-нибудь оказывали какое-нибудь вліяніе на поведеніе твоего сына?
Крофтсъ. Вы не можете жениться на Виви, вотъ! И все! Онъ подымается и, ставъ спиною къ камину, ршительно нахмуриваетъ брови.
Г-жа Ворренъ обращается рзко къ нему. А вамъ-то какое дло, позвольте васъ спросить?
Франкъ самымъ красивымъ лирическимъ тономъ своего голоса. Я какъ разъ собирался со свойственною мн любезностью обратиться къ вамъ съ этимъ же самымъ вопросомъ.
Крофтсъ г-ж Ворренъ. Я полагаю, что вы не захотите выдать свою дочь замужъ за человка моложе ея, безъ копейки за душою и даже безъ опредленной профессіи. Вдь онъ не суметъ прокормить свою жену. Спросите у Самуила, если не врите! Къ пастору Самуилу. Что, вы дадите ему нужныя деньги?
Пасторъ Самуилъ, Ни копейки! Я ему уже выдлилъ его долю наслдства, и онъ еще въ іюл истратилъ послднюю копейку изъ него, у г-жи.Ворренъ мняется выраженіе лица.
Крофтсъ, наблюдая ее. Ну вотъ видите! Вдь я же вамъ говорилъ! Онъ снова занимаетъ свое мсто на скамь передъ каминомъ и вытягиваетъ на ней свои ноги, какъ бы считая, что вопросъ ршенъ уже окончательно.
Франкъ жалобно. Нтъ, но вдь это совсмъ коммерческая точка зрнія! Неужели вы думаете, что m-elle Ворренъ выйдетъ замужъ изъ-за денегъ? Если мы любимъ другъ друга…
Г-жа Ворренъ. Благодарю покорно! Ваша любовь слишкомъ дешевое удовольствіе! Если у васъ нтъ средствъ, чтобы содержать свою жену, то вопросъ ршенъ: въ такомъ случа вы не получите Виви.
Франкъ, ему это кажется очень забавнымъ. Ну, а ты, отецъ, что скажешь на это.
Пасторъ Самуилъ. Я совершенно согласенъ съ мнніемъ госпожи Ворренъ.
Франкъ. А добрый старый сэръ Крофтсъ уже высказалъ свое мнніе?
Крофтсъ сердито поворачивается на локт. Оставьтека свое безстыдство про себя! Поняли?
Франкъ язвительно. Мн очень жаль, что это васъ изумляетъ, но вдь вы только что сами брались говорить со мною какъ отецъ. За это я вамъ премного благодаренъ. Съ меня довольно и одного отца.
Крофтсъ гнвно. Га! Отворачивается.
Франкъ подымается. Госпожа Ворренъ, я не могу отказаться отъ моей Виви — ни даже ради васъ.
Г-жа Ворренъ съ материнскою нжностью. Ахъ, со рванецъ!
Франкъ продолжаетъ. И такъ какъ вы безъ сомннія намрены сосватать ее за другого, то я не буду терять золотого времени и сдлаю ей предложеніе. Вс устремляютъ на него взоры, а онъ начинаетъ, ни мало не смущаясь, декламировать:
Своей судьбы, быть можетъ, онъ страшится.
Его заслуги малы — что о нихъ сказать?
Онъ руку протянуть за счастіемъ боится,—
Въ предчувствіи потери трудно рисковать.
Въ это время открывается дверь, и входятъ Виви и Прэдъ Франкъ останавливается. Прэдъ кладетъ свою шляпу на буфетъ. Присутствующіе сейчасъ же принимаютъ боле корректный тонъ. Крофтсъ спускаетъ ноги со скамьи и выпрямляется, когда Прэдъ подходитъ къ нему къ камину. Г-жа Ворренъ теряетъ свою непринужденность и, чтобы скрыть это, прибгаетъ къ сварливому тону.
Г-жа Ворренъ. Скажи Бога ради, гд ты была, Виви?
Виви снимаетъ шляпу и небрежно бросаетъ ее на столъ. На вершин холма.
Г-жа Ворренъ. Теб не слдовало такъ убгать, не сказавши мн ни слова. Я не могла даже отвтить на вопросъ, куда ты длась. И кром того вдь уже ночь.
Виви не обращаетъ вниманія на слова матери, подходитъ къ двери и раскрываетъ ее. Надо посмотрть, какъ дла, насчетъ ужина. Боюсь, что мы не помстимся вс за столомъ.
Г-жа Ворренъ. Ты поняла, что я сказала, Виви?
Виви спокойно. Да, мама. Возвращаясь къ затрудненіямъ по поводу стола. Сколько насъ всхъ? Считаетъ. Одинъ, два, три, четыре, пять, шесть… ну да, двумъ изъ насъ придется подождать, покуда другіе поужинаютъ. У госпожи Алисонъ тарелокъ и приборовъ только на четыре персоны,
Прэдъ. О, обо мн не заботьтесь, я…
Виви. Вы сдлали большую прогулку и голодны, господинъ Прэдъ. Вы получите ужинъ сейчасъ же. Я сама могу подождать, я подышу себ товарища по несчастью, который согласится подождать со мною.— Франкъ, вы голодны?
Франкъ. Ни капельки — ей Богу нтъ!
Г-жа Ворренъ Крофтсу. Вы вдь также не голодны, не правда ли, Джорджъ,— вы также можете подождать.
Крофтсъ. Чортъ побери! Я съ обда ничего не лъ. Можетъ быть Самуилъ подождетъ вмсто меня?
Франкъ. Что вы, заморить хотите моего бднаго отца?
Пасторъ Самуилъ недовольно. Ты ужъ позволь мн самому говорить за себя. Я ничего не имю противъ того, чтобы подождать.
Виви ршительно. Этого совсмъ ненужно. Ждать придется только двоимъ. Открываетъ дверь въ сосднюю комнату. Господинъ пасторъ, вы поведете маму къ столу. Пасторъ Самуилъ предлагаетъ руку госпож Ворренъ, и они идутъ въ сосднюю комнату. Вс, за исключеніемъ Прэда, видимо, недовольны такимъ распредленіемъ, но не знаютъ, какъ ему помшать. Виви стоитъ въ дверяхъ и смотритъ вслдъ ушедшимъ. Господинъ Прэдъ, сумете ли вы протсниться къ вашему мсту? Тамъ очень тсно. Смотрите, не выпачкайтесь, стна выблена… такъ, хорошо! Ну что, вамъ не слишкомъ неудобно сидть тамъ?
Голосъ Прэда. Мн очень удобно — благодарю васъ.
Голосъ г-жи Ворренъ. Оставь пожалуйста дверь открытою, дитя мое! Франкъ взглядываетъ на Виви, затмъ крадется къ наружной двери и тихонько распахиваетъ ее настежь. О, Господи, здсь ужасный сквознякъ! Закрой же дверь, моя милая! Виви сейчасъ же закрываетъ дверь.
Франкъ снова безшумно закрываетъ наружную дверь. Торжествующе. Ага!.. Наконецъ-то, мы избавились отъ нихъ. Ну, Вивочка, какъ вамъ нравится мой старикъ?
Виви съ озабоченнымъ видомъ, серьезно. Я почти не говорила съ нимъ, онъ не производитъ на меня впечатлнія очень дльнаго человка.
Франкъ. Да, знаете ли, однакоже, онъ не такъ глупъ, какъ кажется съ виду. Вотъ видите ли, онъ состоитъ здсь пасторомъ и пытается жить соотвтственно этому сану, поэтому ему и приходится строитъ изъ себя большаго осла, чмъ онъ на самомъ дл есть. Нтъ, старикъ не такъ плохъ… бдный старина! Онъ мн совсмъ не такъ противенъ, какъ вы, можетъ быть, думаете. Въ сущности онъ хорошій. Какъ вы думаете, уживетесь вы съ нимъ?
Виви съ нкоторою досадою. Я не думаю, чтобы мн въ будущемъ пришлось много сталкиваться съ нимъ, такъ же какъ и со всмъ кругомъ старыхъ пріятелей моей мамы,— за исключеніемъ, можетъ быть, Прэда.— А какъ вамъ нравится моя мать?
Франкъ. Сказать вамъ серьезно и откровенно?
Виви. Да — серьезно и откровенно.
Франкъ. Ну, я нахожу ее очень пикантною, но съ нею надо держать ухо востро. А Крофтсъ! Господи Боже мой, этотъ Крофтсъ!
Виви. Да, это порода, Франкъ!
Франкъ. Вотъ ужъ дйствительно банда!
Виви съ негодованіемъ. Когда я только подумаю, что я тоже могла бы стать такою же лнтяйкой, безцльно слоняющейся въ промежуткахъ между завтракомъ и обдомъ, обдомъ и ужиномъ, существомъ безъ воли и характера, безо всякаго пониманія окружающихъ явленій! Я бы скоре покончила съ собою, чмъ жить такою жизнью!
Франкъ. Вотъ ужъ не стоило бы! Зачмъ взваливать на себя трудъ и заботу, когда можно обойтись безъ этого! Если бы мн да ваше счастье! Нтъ, что я ставлю въ укоръ этимъ людямъ, такъ это ихъ манеры. Он неприличны и неряшливы — страшно неряшливы!
Виви. А вы думаете, будете лучше Крофтся въ его возраст, если не будете трудиться?
Франкъ. Конечно, и даже гораздо лучше! Но Ни ночка не должна читать мн нотацій, потому что ея маленькій мальчикъ неисправимъ. Пытается погладить се по щек.
Виви отталкиваетъ его руку, рзко. Прочь! Вивочка сегодня не въ такомъ настроеніи, чтобы баловать своего мальчугана!
Франкъ. Какъ это нелюбезно!
Виви топаетъ ногою. Будьте серьезны, какъ я!
Франкъ. Ну, хорошо, будемъ вести ученые разговоры. Миссъ Ворренъ, вамъ, конечно, извстно, что вс передовые мыслители согласны въ томъ, что половина болзней современной цивилизаціи происходить отъ того, что людямъ приходится какъ разъ въ молодости подавлять въ себ чувство любви, въ этомъ смысл они принуждены голодать. Ну такъ вагъ я…
Виви коротко, прерывая его. Вы становитесь скучны! Открываетъ дверь въ столовую. Не найдется ли у васъ тамъ мста для Франка? Онъ жалуется, что ему приходится голодать.
Г-жа Ворренъ изъ столовой. Конечно, найдется! Слышенъ звонъ передвигаемыхъ стакановъ и ножей. Ну вотъ! Теперь мсто для него готово, рядомъ съ мною. Идите сюда, Франкъ.
Франкъ идетъ и тихонько говоритъ Виви. Ну, берегитесь, вашъ мальчуганъ еще расквитается се своей Вивочкой! Входить въ столовую.
Г-жа Ворренъ изъ столовой. Входи и ты сюда, Вини, дитя мое! Ты, вроятно, умираешь отъ голода. Выходитъ изъ столовой, за нею слдуетъ Крофтсъ и почтительно придерживаетъ дверь, чтобы пропустить Виви. Виви проходитъ, не взглянувъ на него, и онъ затворяетъ за нею дверь. Джорджъ, вы наврное еще не кончили сть, вдь вы почти ничего не ли.
Крофтсъ. Мн хотлось только немного пить, вотъ и все! Засовываетъ руки въ карманъ и начинаетъ, недовольный и раздосадованный, ходить взадъ и впередъ по комнат.
Г-жа Ворренъ. А я гршнымъ дломъ люблю пость, только не очень-то нашься холоднымъ мясомъ и сыромъ да салатомъ. Вздыхаетъ, такъ какъ она еще голодна, затмъ лниво садится около стола.
Крофтсъ. Зачмъ вы поощряете этого щенка?
Г-жа Ворренъ, сейчасъ же понявши, въ чемъ дло. Я вамъ что-то скажу, Джорджъ: чего вы хотите отъ моей двочки? Я наблюдала вашу манеру глядть на нее. Помните, я знаю васъ и знаю, что означаютъ ваши взгляды.
Крофтсъ. Что жъ, на нее, по-вашему, и посмотрть нельзя?
Г-жа Ворренъ. Я бы вамъ очень скоро указала двери и отправила бы обратно въ Лондонъ, если бы я только замтила, что вы собираетесь сдлать какую-нибудь глупость. Потому что одинъ мизинецъ моей Виви для меня дороже, чмъ вы весь съ тломъ и душой. Крофтсъ слушаетъ, насмшливо оскаливъ зубы. Г-жа Ворренъ немного краснетъ по поводу своей слабости и театральности, съ которою она выступила передъ Крофтсомъ въ роли любящей матери. Она прибавляетъ боле спокойнымъ тономъ. Впрочемъ, можете успокоиться, у щенка не больше шансовъ, чмъ у васъ.
Крофтсъ. Разв мужчина не иметъ права интересоваться молодою двушкой?
Г-жа Ворренъ. Не такой, какъ вы.
Крофтсъ. Сколько ей лтъ?
Г-жа Ворренъ. До этого вамъ дла нтъ.
Крофтсъ. Почему вы длаете изъ этого такую тайну?
Г-жа Ворренъ, Потому что мн такъ нравится.
Крофтсъ. Во всякомъ случа мн еще нтъ пятидесяти, и состояніе мое теперь больше, чмъ когда-либо…
Г-жа Ворренъ, прерывая его. Да, потому что вы такой же скряга, какъ и развратникъ.
Крофтсъ продолжаетъ. Барона тоже не каждый-то день въ зятья достать можно. Никто другой въ моемъ положеніи не согласился бы получить васъ въ тещи. Почему бы ей не выйти за меня замужъ?
Г-жа Ворренъ. За васъ?!
Крофтсъ. А почему бы и нтъ? Мы втроемъ могли бы великолпно, ужиться. Я умру раньше Виви, и тогда она осталась бы блестящею вдовой съ кучей денегъ. Все это я выяснилъ себ, покуда я тутъ ходилъ съ этимъ дуракомъ.
Г-жа Ворренъ возмущенная. Да, это такая вещь, которую вы могли себ выяснить! Онъ останавливается, и они глядятъ другъ на друга: она твердо, но съ извстнымъ уваженіемъ къ нему, которое борется въ ней съ одолвающимъ ее отвращеніемъ, онъ со скрытымъ чувственнымъ блескомъ въ глазахъ и съ растерянною заискивающей улыбкой.
Kрофтсъ, внезапно обезпокоившись, становится настойчивымъ, такъ какъ не видитъ съ ея стороны выраженія согласіи. Вотъ видите ли, Китти, вы вдь разумная женщина, и передо мною вамъ незачмъ разыгрывать роль нравственнаго совершенства, не буду васъ больше спрашивать, и вамъ незачмъ мн больше отвчать. Я завщаю Виви все мое состояніе, а если вы пожелаете имть въ день свадьбы особый чекъ для себя, то вы можете написать на немъ какую угодно сумму — т.-е., конечно, какую угодно разумную.
Г-жа Ворренъ. Такъ вотъ вы къ чему, стало быть, пришли, Джорджъ — совсмъ какъ и всякій другой отжившій старикъ. Фи!
Крофтсъ дико. Убирайтесь вы къ чорту!
Г-жа Ворренъ подымается и гордо мряетъ его взглядомъ, но въ это время какъ разъ открывается дверь изъ столовой, и слышны голоса остальной компаніи, которая затмъ входитъ въ-комнату. Крофтсъ, не въ состояніи справиться съ обуревающимъ его гнвомъ, ршаетъ уйти. Входитъ пасторъ.
Пасторъ Самуилъ, оглядываясь. А гд же сэръ Крофтсъ.
Г-жа Ворренъ. Онъ пошелъ выкурить свою трубку! Подходитъ къ камину и поворачивается спиною къ пастору, чтобы скрыть свое волненіе. Пасторъ идетъ къ столу за шляпой. Тмъ временемъ входитъ Виви и за нею Франкъ, который садится съ выраженіемъ крайняго изнуренія. Г-жа Ворренъ оглядывается на Виви и спрашиваетъ съ нжностью, которая звучитъ, пожалуй, еще боле аффектировано, чмъ обыкновенно. Ну, дитя мое, какъ теб понравился ужинъ.
Виви. Ты вдь знаешь, каковъ бываетъ ужинъ у госпожи Алисонъ. Поворачивается къ Франку и гладитъ его по голов. Бдный Франкъ! Мяса уже не осталось ни кусочка, и ему пришлось довольствоваться только хлбомъ съ сыромъ да пивомъ! Серьезно, какъ будто она что-нибудь готовила для ужина. Масло было, дйствительно, ужасно плохое, придется мн самой покупать.
Франкъ. Ради Бога, сдлайте это. Виви подходитъ къ письменному столу и записываетъ, что она должна заказать масло. Прэдъ выходитъ изъ столовой и складываетъ свой носовой платокъ, который служилъ ему вмсто салфетки.
Пасторъ Самуилъ. Франкъ, сынъ мой, намъ пора уже подумать о возвращеніи домой, твоя мать еще не знаетъ, что у насъ будутъ гости.
Прэдъ. Боюсь, что мы стснимъ васъ.
Франкъ. Нисколько, Прэдъ. Моя мать будетъ очень рада познакомиться съ вами. Она очень интеллигентная женщина, у нея художественная натура, а здсь она изъ году въ годъ только и видитъ, что старика. Вы можете себ, стало быть, представить, какъ печально ея существованіе. Къ пастору Самуилу. Ты вдь не отличаешься ни интеллигентностью, ни художественными наклонностями, — не правда ли, отецъ? Ну, ты веди Прэда сейчасъ же къ намъ домой, а я еще посижу тутъ и поболтаю съ госпожей Ворренъ, Крофтса ты найдешь въ саду. Онъ составитъ прекрасную компанію для нашего бульдога.
Прэдъ беретъ свою шляпу съ буфета и подходитъ къ Франку. Идемте и вы съ нами, Франкъ. Госпожа Ворренъ давно не видалась съ миссъ Виви, а мы имъ не даемъ ни минуты побыть съ глазу на глазъ.
Франкъ съ восхищеніемъ смотритъ на Прэда. Вы правы,— я и забылъ совсмъ. Спасибо, что напомнили. Прэдъ — вы джентльменъ въ полномъ смысл этого Слова! Вы всегда были моимъ идеаломъ. Подымается и хочетъ итти, но останавливается на мгновеніе между своимъ отцомъ и Прэдомъ и кладетъ послднему свою руку на плечо. Ахъ, почему вы не мой отецъ, вмсто этого недостойнаго господина. Другою рукою онъ касается плеча своего отца.
Пасторъ Самуилъ кричитъ на него Тихо, не изрекай хулы на отца своего.
Г-жа Ворренъ смется отъ всего сердца. Вамъ бы слдовало его лучше воспитать, Самуилъ. Спокойной ночи. Вотъ — возьмите съ собою шляпу и палку сэра Джорджа и пожелайте ему отъ меня спокойной ночи.
Пасторъ Самуилъ беретъ у нея изъ рукъ палку и шляпу. Спокойной ночи. Они пожимаютъ другъ другу руки. Проходя мимо Виви, онъ также жметъ ей руку и говоритъ ей: ‘Спокойной ночи’. Затмъ обращается ворчливо повелительнымъ тономъ къ Франку. Ты тоже пойдешь съ нами — моментально! Онъ выходитъ. Тмъ временемъ Франкъ беретъ свою шапку съ буфета и изъ угла свое ружье. Прэдъ пожимаетъ руку г-ж Ворренъ и Виви и выходитъ. Г-жа Ворренъ лниво провожаетъ его до двери и смотритъ ему вслдъ, когда онъ идетъ черезъ садъ. Франкъ молча проситъ у Виви поцлуя, но она прощается съ нимъ суровымъ взглядомъ и, взявъ пару книгъ и нсколько листовъ, бумаги съ письменнаго стола, садится къ ламп за столъ по среди комнаты.
Франкъ въ дверяхъ, схватывая руку г-жи Ворренъ Спокойной ночи, милая госпожа Ворренъ! Онъ такъ крпко сдавливаетъ ей руку, что она, сжавъ губы, вырываетъ ее у него и хочетъ дать ему пощечину. Онъ шаловливо смется и выбгаетъ, захлопнувъ за собою двери.
Г-жа Ворренъ занимаетъ свое мсто у стола напротивъ Виви и покоряется своей участи, готовясь провести съ уходомъ мужчинъ скучный вечеръ. Слыхала ли ты когда-нибудь, чтобы человкъ болталъ столько глупостей? Прямо замучить можетъ! Садится. Теперь я это обдумала все какъ слдуетъ — дитя мое, не поощряй ты его Я убждена, что онъ форменный безпутникъ
Виви. Да, я боюсь, что бдняга Франкъ порядочный-таки бездльникъ. Мн придется отдлаться отъ него, жаль мн все-таки будетъ его, хотя онъ этого и не заслуживаетъ. Бдняжка! А этотъ Крофтсъ мн кажется тоже не очень путный человкъ, не правда ли?
Г-жа Ворренъ задтая холодностью тона Виви. Ты слишкомъ мало знаешь людей, дитя мое, чтобы отзываться такимъ образомъ о нихъ. Теб надо освоиться съ мыслью, что теб довольно-таки часто придется встрчаться съ Крофтсомъ, я съ нимъ очень дружна.
Виви совершенно спокойно. Такъ что жъ изъ этого? Разв ты думаешь, что мы долго останемся вмст — то-есть мы съ тобой?
Г-жа Ворренъ пристально смотритъ на нее. Само собою разумется — до твоего замужества. Въ университетъ ты вдь не вернешься.
Виви. Ты думаешь, что мой образъ жизни подойдетъ къ твоему? Я въ этомъ сомнваюсь.
Г-жа Ворренъ. Твой образъ жизни?.. Что ты хочешь этимъ сказать?
Виви разрзываетъ страницы книги разрзнымъ ножомъ, висящимъ у ея пояса. Разв теб никогда не приходило въ голову, мама, что у меня, какъ и у другихъ людей, есть свой собственный образъ жизни?
Г-жа Ворренъ. Что ты мн тутъ за глупости разсказываешь? Ты хочешь мн показать теперь свою самостоятельность что ли,— потому что ты стала въ школ важной особой? Не будь дурочкой, дитя!
Виви снисходительно. И это все, что ты имешь мн сказать по этому поводу,— не такъ ли, мама?
Г-жа Ворренъ растерявшись, затмъ сердито. Перестань меня разспрашивать такимъ манеромъ, рзко. Молчи! Виви продолжаетъ работать, не теряя времени, и молчитъ. Ты и твой образъ жизни — скажите пожалуйста!.. И еще что?.. Снова смотритъ на Виви. Та не отвчаетъ. Твой образъ жизни буду опредлять я — такъ это будетъ! Снова пауза. Я ужъ давно замчала въ теб эту повадку, съ тхъ поръ какъ ты сдала свои ‘экзамены’… или какъ ты ихъ тамъ называешь. Если ты думаешь, что я позволю теб такія вещи, то ты ошибаешься, и чмъ скоре ты это поймешь, тмъ лучше! Бормочетъ. Ну вотъ, это дйствительно все, что я имю сказать по этому поводу. Снова съ раздраженіемъ повышая свой голосъ. Знаешь ли ты, съ кмъ ты говоришь, ты, барышня?
Виви смотритъ на нее. Не подымай своей склоненной надъ книгою головы. Нтъ. Кто ты? И что ты?
Г-жа Ворренъ подымается, у нея захватило дыхаініе. Ахъ ты дрянная двчонка!
Виви. Ты знаешь мое имя, мое соціальное положеніе и профессію, которой я хочу посвятить себя, а я о теб ничего не знаю. Что это за жизнь, осмлюсь спросить, которую, ты требуешь, чтобы я длила съ тобою и сэромъ Крофтсомъ?
Г-жа Ворренъ. Берегись! А то я сдлаю что-нибудь, въ чемъ я потомъ буду каяться,— да и ты также!
Виви отодвигаетъ свои книги въ сторону, съ холодною разсянностью. Хорошо, прекратимъ этотъ разговоръ, отложимъ его до тихъ поръ, когда ты будешь способна смотрть обстоятельствамъ прямо въ глаза. Критически оглядываетъ свою нать. Теб бы слдовало длать побольше прогулокъ. И немножко тенниса тоже очень не мшало бы! А то ты ужасно расплылась. Сегодня ты не въ состояніи была подняться на двадцать саженъ съ гору, не останавливаясь, чтобы отдышаться, а твои руки! Вдь это — настоящія жировыя подушки. Вотъ сравни съ моими. Она протягиваетъ ей кисти своихъ рукъ.
Г-жа Ворренъ безсильно глядитъ на Виви и начинаетъ плакать. Виви!
Виви вскакиваетъ, рзко. Ахъ пожалуйста, не начинай теперь плакать! Все что угодно, только не это! Этого я не выношу! Я сейчасъ же уйду отсюда, если ты начнешь плакать!
Г-жа Ворренъ жалобно. О, моя милая, отчего ты такъ жестока ко мн?.. Неужели я, твоя мать, не имю никакихъ правъ?
Виви. А ты дйствительно моя мать?
Г-жа Ворренъ съ ужасомъ. Мать ли я твоя! О, Виви!
Виви. Гд же тогда мои отецъ, гд наши родственники — друзья нашей семьи? Ты ссылаешься на права матери — на право говорить мн ‘дитя’ и называть меня ‘дурочкой’ — говорить со мною въ такомъ тон, въ какомъ не осмливалась обращаться ко мн ни одна изъ бывшихъ моихъ начальницъ въ учебныхъ заведеніяхъ,— предписывать мн мой образъ жизни и навязывать мн знакомство съ какимъ-то животнымъ въ которомъ каждому бросается въ глаза, что это одинъ изъ самыхъ порочнйшихъ людей въ Лондон, Прежде чмъ взять на себя трудъ дать отпоръ всмъ твоимъ притязаніямъ, я бы хотла все-таки сначала попытаться проврить, насколько он вообще основательны, эти притязанія.
Г-жа Ворренъ, выбитая изъ своей позиціи, опускаете на колни. О, нтъ, нтъ — остановись, остановись. Я твоя мать — клянусь теб въ этомъ! О, ты вдь не можешь всерьезъ отвернуться отъ меня,— ты, моя родная дочь: это было бы противоестественно — ты вришь мн — не правда ли?.. Скажи, что ты мн вришь!
Виви. Кто былъ мой отецъ?
Г-жа Ворренъ. Ты не знаешь, о чемъ ты спрашиваешь! Этого я не могу сказать теб.
Виви ршительно. О, да, ты можешь, если только захочешь. Я имю право знать это, и ты прекрасно знаешь, что я имю это право. Ты можешь конечно отказаться сказать мн это, но знай, что въ такомъ случа сегодня ты видишь меня въ послдній разъ.
Г-жа Ворренъ. Ахъ это такъ ужасно слушать такія вещи изъ твоихъ устъ! Ты бы меня… ты бы не могла оставить меня!
Виви безпощадно. О,— немедленно же, разъ ты хочешь играть со мною. Содрогаясь отъ отвращенія. Почемъ знать, можетъ быть въ моихъ жилахъ течетъ грязная кровь этого грубаго развратника?
Г-жа Ворренъ. Нтъ, нтъ! Клянусь теб, что это не онъ… и никто изъ тхъ людей, съ которыми ты когда-либо встрчалась! Это по крайней мр я знаю наврное.
Виви пристально смотритъ на мать, и ей открывается смыслъ этихъ словъ. Медленно. По крайней мр это ты знаешь наврное. А! Ты хочешь сказать, что это все, что ты можешь съ достоврностью утверждать. Въ раздумьи. Понимаю. Госпожа Ворренъ закрываетъ свое лицо руками. Перестань, мама. Я вдь знаю, что ты ничего подобнаго не испытываешь. Г-жа Ворренъ опускаетъ свои руки и жалобно взглядываетъ на Виви, которая вынимаетъ часы изъ-за пояса и продолжаетъ. Ну, на сегодняшній вечеръ довольно.— Во сколько часовъ ты бы желала завтракать? Въ половин девятаго теб, пожалуй, слишкомъ рано?
Г-жа Ворренъ дико. Господи Боже, что ты за женщина!
Виви холодно. Надюсь, такія какъ я встрчаются на каждомъ шагу въ жизни, потому что иначе я бы не понимала ничего вокругъ себя. Ну пойдемъ. Она беретъ мать за руку и довольно энергично подымаетъ ее. Ну успокойся!
Г-жа Ворренъ жалобно. Ты очень сурово обращаешься со мною, Виви!
Виви. Ахъ вотъ еще вздоръ! Вдь пора уже спать! Десять пробило!
Г-жа Ворренъ страстно. Зачмъ мн ложиться? Неужели ты думаешь, что я засну.
Виви. А почему бы нтъ? Я засну.
Г-жа Ворренъ. Ты?.. У тебя нтъ сердца! вдругъ прорывается горячею и сильною рчью, которую она произноситъ какъ уметъ, какъ говорятъ женщины изъ народа, потому что весь ея напускной материнскій авторитетъ и свтскія манеры смняются подъемомъ дйствительнаго чувства и дйствительной горечи. Ахъ, я не въ силахъ перенести такой несправедливости. Не могу я этого, не могу! Какое ты имешь право поступать такъ со много? Ты гордишься тмъ, что изъ тебя вышло,— передо мною! Да вдь я же и дала теб возможность стать тмъ, что ты есть! А у меня разв была такая возможность? Стыдись, ты дурная дочь, да къ тому же еще и носъ задираешь, гордячка.
Виви холодно и ршительно, однакоже не такъ увренно потому что ея отвты, звучавшіе до сихъ поръ убдительно, разумно и сильно, теперь, по сравненію съ новымъ тономъ у матери, звучатъ деревянно и даже неестественно-самодовольно. Не думай пожалуйста, что я хочу какъ-нибудь унизить тебя. Ты воспользовалась для нападеніе на меня традиціоннымъ авторитетомъ матери, я защищалась традиціоннымъ превосходствомъ честной женщины — вотъ и все. Ни одного изъ твоихъ нелпыхъ притязаній я признать не согласна, и если ты откажешься отъ нихъ, то я бъ своей стороны не позволю себ вмшиваться въ твои дла. Я всегда буду уважать твое право имть свои собственныя мннія и свой собственный образъ жизни.
Г-жа Ворренъ. Мои собственныя мннія и мой собственный образъ жизни. Послушать только твои рчи! Да ты что же, думаешь, что меня воспитывали такъ же, какъ и тебя, и что мн было предоставлено выбирать себ образъ жизни. Ты думаешь, что все, что я длала, я длала по своей, по доброй вол или потому, что считала это правильнымъ? Ты полагаешь, что если бы мн былъ предоставленъ выборъ, такъ я бы не предпочла также посщать университетъ и стать важной дамой?
Виви. У каждаго человка до извстной степени есть выборъ, мама. Конечно, у какой-нибудь очень бдной двушки не можетъ быть выбора между положеніемъ англійской королевы или директрисы женскаго университета въ Ньюнгам, но зато она можетъ ршать по своему вкусу, стать ли ей продавщицей цвтовъ или заняться собираніемъ тряпокъ. Люди всегда сваливаютъ на обстоятельства отвтственность за то, что изъ нихъ вышло. А я не врю въ такія обстоятельства. Выдвинуться умютъ т стойкіе люди, которые везд умютъ найти т именно обстоятельства, которыя имъ нужны, а если такихъ обстоятельствъ въ наличности не имется, то они создаютъ ихъ.
Г-жа Ворренъ. Ахъ, на словахъ это легко — въ самомъ дл это такъ легко! Виви, хотла ли бы ты знать мое прошлое?
Виви. О, да, разскажи мн его. Это будетъ самое лучшее. Не присядешь ли ты?
Г-жа Ворренъ. Ничего, я сяду — не безпокойся пожалуйста. Съ желзною энергіей она ставитъ свой стулъ я садится. Это производитъ на Виви, противъ ея воли, впечат пніе. Знаешь ли ты, кто была твоя бабушка?
Виви. Нтъ.
Г-жа Ворренъ. Конечно, нтъ, а я знаю это. Она называла себя вдовою и держала лавчонку тамъ, внизу, около монетнаго двора. Она торговала жареной рыбой и содержала этимъ себя и четырехъ дочерей. Двое изъ насъ были настоящія сестры — я и Лиза — и мы об были стройны и красивы. Нашъ отецъ, должно быть, былъ довольно породистый человкъ. Мать утверждала даже, что онъ былъ изъ хорошаго общества, но я не знаю этого. Ея другія дв дочери приходились намъ сестрами только наполовину — он выглядли заморышами, были низенькаго роста и очень безобразны Это были трудолюбивыя, честныя, жалкія созданія. Мы съ Лизой, бывало, избивали ихъ до полусмерти, и тогда мать била насъ до полусмерти, чтобы освободить ихъ отъ нашихъ рукъ. Об он были честныя двушки. Ну и чего же он достигли своею честностью? А вотъ я разскажу теб. Одна изъ нихъ работала на фабрик свинцовыхъ блилъ, по двнадцати часовъ ежедневно, за девять шиллинговъ въ недлю, покуда не умерла отъ отравленія свинцомъ, бдняжка все думала, что это ничего, руки ослабютъ и тмъ дло и обойдется, а дло кончилось смертью. Другую намъ всегда ставили въ примръ, потому что она вышла замужъ за чиновника изъ Дептфордскихъ боенъ и умла содержать въ чистот и опрятности свою квартиру и воспитывать своихъ дтей при восемнадцати шиллингахъ въ недлю… покуда онъ не началъ пить. Не правда ли,. стоило изъ-за этого оставаться честной?
Виви, теперь ставшая внимательной, въ раздумья. А вы тогда — ты и твоя сестра — были такого мннія?
Г-жа Ворренъ. Ну Лиза-то думала иначе, ужъ можешь мн поврить, она была умница! Мы ходили вмст въ церковную школу и тамъ немножко научились благороднымъ манерамъ. Въ этомъ было наше превосходство передъ другими дтьми, которые не знали ничего и не ходили ни въ какую школу. Такъ шла наша жизнь, пока въ одинъ прекрасный вечеръ Лиза не ушла совсмъ изъ дому. Назадъ она уже не вернулась. Я знала, что начальница школы полагала, что я послдую ея хорошему примру, потому что нашъ законоучитель только и длалъ, что предостерегалъ меня, увряя, что Лиза кончитъ тмъ, что бросится съ Ватерлоскаго моста въ Темзу. Жалкій дуракъ! Страшне рки была мн фабрика свинцовыхъ блилъ, и ты бы на моемъ мст чувствовала то же самое. Этотъ пасторъ нашелъ мн мсто судомойки въ одномъ ресторан для антиалкоголиковъ. Затмъ я стала горничной, потомъ поступила въ буфетъ на cтанціи Ватерло. По четырнадцать часовъ въ сутки я подавала напитки и мыла стаканы и получала четыре шиллинга въ недлю и харчи. И это считалось еще большимъ счастьемъ. И вотъ въ одну ужасную холодную ночь, когда я уже была такая усталая, что еле держалась на ногахъ, вдругъ входитъ и требуетъ полстаканчика шотландскаго виски элегантно одтая, въ длинной мантиль на мху, съ кошелькомъ, полнымъ золотыхъ — кто бы ты думала?— Лизочка.
Виви съ горечью. Моя тетя Лиза!
Г-жа Ворренъ. Да. И такую тетку даже очень пріятно имть! Она живетъ теперь тамъ въ Винчестер, какъ разъ около собора, она тамъ одна изъ наиболе уважаемыхъ дамъ, вывозитъ молодыхъ двицъ на балы съ благотворительною цлью — да, ни больше ни меньше! О рк и помину нтъ! О, нтъ! Ты напоминаешь мн немного собою Лизу: она была дловая особа перваго ранга, съ самаго начала она уже длала сбереженія, никто въ ней никогда не могъ признать то, чмъ она въ сущности была, она никогда не теряла головы и никогда не пропускала настоящаго момента. Ну, ей бросилось въ глаза, какая я стала хорошенькая, и она сказала мн черезъ стойку: ‘Дурочка. Что ты длаешь тутъ? Ты вдь тратишь для другихъ людей свое здоровье и свою красоту!’ Лиза какъ разъ копила въ это время деньги, чтобы открыть домъ въ Брюссел. Она и ршила, что вдвоемъ мы сумемъ накопить требуемую сумму скоре, чмъ она одна. Ну она одолжила мн кой-какія деньги для перваго начала. И я начала добросовстно копить деньги. Сначала я выплатила ей все до копйки, а затмъ она приняла меня компаньонкой въ свое предпріятіе. И почему бы мн не ршиться на это? Домъ въ Брюссел былъ дйствительно перваго ранга,— гораздо боле подходящее мсто для женщины, чмъ та фабрика, на которой была отравлена наша Анна-Дженъ. Ни съ одною изъ нашихъ двушекъ у насъ никогда не обращались такъ плохо, какъ на кухн въ ресторан для анти алкоголиковъ или въ буфет, или какъ въ барскихъ домахъ съ прислугою. Что же ты предпочла бы, можетъ быть, чтобы я осталась тамъ служанкою и изнуренная трудомъ, еще не достигнувъ сорокалтняго возраста, уже была бы изношенною старухою?
Виви теперь страшно заинтересована. Нтъ! Но почему ты выбрала именно это ремесло? Вдь бережливость и хозяйственность выдвинули бы человка во всякомъ дл.
Г-жа Ворренъ. Да — бережливость! Но разв женщина можетъ длать сбереженія при другомъ занятіи? Разв ты могла бы сберегать по четыре шиллинга въ недлю и при этомъ быть нарядно одтой?.. Не ты, конечно! Еще бы, если это порядочная женщина, которой не нужно заботиться о своемъ пропитаніи, или если она обладаетъ талантомъ, чтобы стать музыкантшей, или актрисой, или журналисткой — о, тогда другое дло! Но вдь ни у Лизы, ни у меня не было такихъ дарованій, все, что было у насъ, это красивая наружность и единственный талантъ былъ у насъ нравиться мужчинамъ. Такъ что же, ты полагаешь, что мы должны были быть такими дурами, чтобы отдать на службу чужимъ людямъ нашу красивую наружность и дать имъ возможность наживаться на нашъ счетъ, а самимъ оставаться продавщицами, или буфетчицами, или горничными? И это въ то время, когда съ такими качествами мы сами можемъ длать дла и класть въ свой карманъ барыши?— Нтъ, благодарю покорно!
Виви. Тутъ вы, конечно, были совершенно правы — съ дловой точки зрнія.
Г-жа Ворренъ. Да. И со всякой другой точки зрнія также. Для какой цли воспитывается каждая порядочная двушка? Для того, чтобы понравиться какому-нибудь богатому человку и пользоваться его деньгами, когда онъ на ней женится!— Какъ будто обрядъ внчанія создаетъ какую-нибудь разницу въ справедливости или несправедливости самаго факта. Ахъ, это лицемріе людское! Заболть отъ него можно! Лиза и я, мы должны были работать, длать сбереженія и производить расчеты — совершенно такъ же, какъ и вс другіе люди, потому что иначе мы были бы такъ же бдны, какъ и всякая никуда негодная пьяная развратница, которая не думаетъ, что ея счастье не вчно. Съ большою энергіей. Я презираю такихъ женщинъ, у нихъ нтъ характера. И вообще, если есть что-нибудь, что я ненавижу въ женщинахъ, такъ это безхарактерность!
Виви! А скажи по совсти, мама, но назовешь ли ты до извстной степени характеромъ въ женщин то, что она крайне отрицательно относится къ такому способу добыванія денегъ?
Г-жа Ворренъ. Ну еще бы, конечно! Никто не радъ работать изъ-за денегъ, однакоже, каждому приходится это длать. О, я знаю, какъ часто мн случалось жалть какую-нибудь несчастную двушку, когда ей приходилось, несмотря на утомленіе и плохое настроеніе^все-таки стараться понравиться первому встрчному, къ которому она ршительно ничего не чувствуетъ! А иногда какому-нибудь полупьяному дураку, который думаетъ, что онъ и не всть какъ милъ, когда онъ дразнитъ женщину и надодаетъ ей до тошноты! Вдь терпть такое обхожденіе,— это такая вещь, которую врядъ ли можно оплатить деньгами. А ей бдненькой приходится выносить вс эти непріятности и относиться одинаково къ хорошему и дурному, совсмъ какъ какой-нибудь сидлк въ больниц или какъ всякому другому человку. Видитъ Богъ, нтъ ни одной профессіи, которая была бы связана для женщины съ удовольствіемъ! Это только ханжей послушать, такъ выходитъ, что бдняки спятъ на розахъ.
Виви. А ты все-таки находишь, что стоитъ заниматься этимъ ремесломъ, — оно вдь даже не оплачивается
Г-жа Ворренъ. Ну для бдной-то двушки оно оплачивается, когда она уметъ не поддаваться соблазнамъ и оставаться красивой, воспитанной и благоразумной. Это вообще самое лучшее ремесло, которое открыто для бдной двушки. Я всегда думала, что все это нужно устроить иначе. Потому что вдь не можетъ же быть, вдь не справедливо, чтобы женщины не могли найти себ лучшаго примненія! Я настаиваю, что это несправедливо! Но это такъ,— а правильно ли это или нтъ,— это другой вопросъ — и двушк приходится примняться къ обстоятельствамъ, чтобы извлечь изъ нихъ для себя наибольшую пользу. Для какой-нибудь дамы это, конечно, не оплачивается. Съ твоей стороны, напримръ, было бы безуміемъ, если бы ты вздумала заняться этимъ. Съ моей, наоборотъ, безуміемъ бы то бы, если бы я взялась за что-нибудь другое.
Виви, все боле и боле охватываемая волненіемъ. Мама, но предположимъ, что мы об теперь такъ же бдны, какъ ты была къ т несчастные годы: вдь ты бы мн все-таки, вроятно, посовтовала лучше попытать счастья въ будетъ на Ватерло или, можетъ быть, выйти замужъ за какого-нибудь рабочаго, или даже, наконецъ, пойти на фабрику?
Г-жа Ворренъ возмущенная. Совсмъ нтъ! За какую же мать ты меня принимаешь? Да разв ты бы могла сохранить уваженіе къ своей личности въ такомъ голодномъ рабств? А что такое женщина, — да что такое жизнь безъ самоуваженія? Почему я достигла независимости и въ состояніи дать моей дочери первоклассное воспитаніе, а другія женщины, у которыхъ были такіе же шансы, умираютъ въ Канавахъ?.. Потому что я никогда не теряла уваженія къ себ самой и всегда умла владть собою. Почему Лиза теперь уважаемая женщина въ город, да еще не въ какомъ-нибудь ничтожномъ захолусть, а въ большомъ город съ кафедральнымъ соборомъ? Да потому же самому. А что бы изъ насъ вышло, если бы мы послушались тогда того вздора, который болталъ намъ пасторъ? Мы бы мыли полы за полтора шиллинга въ день, и въ будущемъ бы у насъ одна надежда была,— попасть въ богадльню. Не давай себя свести съ врной дороги, дитя мое, не врь ты людямъ, не знающимъ жизни. Единственное средство для женщины вести приличный образъ жизни и не терпть ни въ чемъ недостатка, это — понравиться такому мужчин, который въ состояніи заботиться о ней. Если она принадлежитъ къ той же сред, какъ и онъ, такъ она должна заставить его жениться на себ, а если она гораздо ниже его по своему положенію, то ей объ этомъ и думать нечего — да и къ чему? Это все равно не привело бы къ счастью. Спроси любую даму изъ лондонскаго общества, у которой есть дочери, она теб скажетъ то же самое. Только я говорю это теб прямо, а она бы теб сказала это обиняками… Въ этомъ единственное различіе.
Виви какъ очарованая, не сводитъ съ нея глазъ. Моя милая мама, ты удивительная женщина — ты сильне, чмъ вся Англія! Но скажи, неужели же у тебя такъ-таки ни капельки нтъ сомнній на этотъ счетъ — или не стыдишься ли ты все-таки хоть немножечко?
Г-жа Ворренъ. Ахъ, да, конечно, мое милое дитя! Разумется, вдь стыдиться этихъ вещей считается хорошимъ тономъ, это вообще требуется отъ женщины. Женщинамъ приходится притворяться, будто он чувствуютъ массу вещей, которыхъ он на самомъ дл совсмъ не чувствуютъ. Лиза, бывало, часто сердилась на меня, что я всегда такъ вдругъ возьму да и скажу правду, она обыкновенно говорила, что каждая женщина можетъ научиться, по крайней мр хоть тому, чтобы съ нею можно было не разговаривать объ этомъ. Лиза дйствительно всегда была настоящая лэди, въ полномъ смысл этого слова, и у нея постоянно ко всему былъ врный нюхъ, а я всегда была немножко слишкомъ проста. Ахъ, я такъ радовалась всегда, когда ты присылала мн свои фотографіи, потому что я видла, что ты какъ дв капли воды становишься похожа на Лизу: у тебя совершенно такія же благородныя ршительныя манеры. Но я не могу называть что-нибудь однимъ именемъ, когда всякому ясно, что я имю въ виду другое. Да и къ чему это лицемріе? Если люди устроили міръ такимъ для женщинъ, то не нужно и утверждать, будто онъ устроенъ иначе. Собственно говоря, я никогда не стыдилась ни капли. Наоборотъ, я утверждала даже, что я имю право гордиться, что у насъ всегда все шло такъ честно и такъ прилично, такъ что про насъ никогда ничего дурного нельзя было сказать. И вс двушки у насъ всегда находились въ очень хорошихъ условіяхъ. Нкоторыя изъ нихъ сдлали недурную карьеру, одна даже вышла замужъ за посланника. Не, конечно, я не могу теперь отважиться говорить о такихъ вещахъ. Потому что, что подумали бы объ насъ люди? Она зваетъ. Да, да, мое милое дитя! Но теперь мн дйствительно уже хочется спать. Она лниво потягивается. Высказавшись, она чувствуетъ себя совершенно облегченною и успокоенною и собирается итти спать.
Виви. Я думаю, теперь мн не заснуть. Идетъ къ буфету и зажигаетъ свчу. Затмъ гаситъ лампу, въ комнат становится значительно темне. Нужно немного освжить комнату, прежде чмъ мы запремъ двери на ночь. Она открываетъ наружную дверь и замчаетъ лунное сіяніе. Что за чудная ночь! Посмотри! Она подымаетъ занавски на боковомъ окн, виденъ ландшафтъ въ лучахъ полнаго мсяца, восходящаго надъ Блакдоуномъ.
Г-жа Ворренъ окидываетъ бглымъ взглядомъ мстность. Да, милое дитя, только берегись, а то еще простудишься отъ ночного воздуха и умрешь.
Виви. Ну, вотъ вздоръ какой!
Г-жа Ворренъ, жалуясь. Ну, да, я знаю: все, что я ни скажу, въ твоихъ глазахъ это вздоръ!
Виви быстро оборачивается къ ней. Нтъ, мама! Право, нтъ! Сегодня ты совершенно покорила меня, хотя я меня и было намреніе итти своею собственною дорогою. Будемъ добрыми друзьями!
Г-жа Ворренъ съ нкоторою скорбью качаетъ головою У тебя все-таки твоя собственная дорога! Но я думаю, что и мн придется пойти ею, я всегда пасовала уже передъ Лизой, боюсь, что и теперь со мною случится то же самое.
Виви. Не безпокойся! Ну, спокойной ночи, милая старая мама! Она заключаетъ свою мать въ объятія,
Г-жа Ворренъ нжно. Не правда ли, я хорошо тебя воспитала? Не правда ли, милое дитя?
Виви. Да, да.
Г-жа Ворренъ. И ты будешь за то хорошо относиться къ твоей бдной старой мам, — не правда ли?
Виви. Да, да, милая мама! Цлуетъ ее. Спокойной ночи.
Г-жа Ворренъ горячо. Боже, благослови мое единственное, любимое дитя! Она обнимаетъ ее и инстинктивна обращаетъ свои взоры вверхъ, какъ бы призывая благословеніе свыше.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ

Лтнее ясное утро въ сяду у пастора. Все залито солнцемъ, слышно щебетаніе птицъ. Въ стн сада Деревянныя ршетчатыя ворота, достаточно широкія, чтобы пропустить экипажъ. Рядомъ съ воротами виситъ на спиральной пружин колокольчикъ, ручка его находится снаружи. По средин сада аллея, заворачивающая налво и заканчивающаяся небольшою, посыпанной гравіемъ, круглой площадкой передъ верандой пасторскаго дома. За воротами видна, параллельно стн, пыльная дорога, окаймленная дерномъ и сосновымъ лсомъ. На полянк, между домомъ и аллеей подстриженное тисовое дерево, подъ нимъ садовая скамейка. Съ другой стороны садъ замыкается буковой изгородью, около нея установлены на трав солнечные часы и рядомъ съ ними желзный стулъ. За солнечными часами узенькая тропинка, ведущая черезъ изгородь.
Франкъ сидитъ на стул около солнечныхъ часовъ, на которыхъ онъ разложилъ утреннія газеты. Онъ читаетъ ‘Standard: Съ веранды спускается старикъ Гарднеръ и направляется къ сыну. Глаза у него покраснвшіе отъ безсонной ночи. Немного ёжась отъ озноба, онъ робко смотритъ на Франка.
Франкъ смотритъ на часы. Половина двнадцатаго. Нечего сказать! Хорошъ пасторъ, встающій въ такой
Пасторъ Самуилъ. Не смйся. Франкъ! Сегодня я немного… гм!.. Его пробираетъ дрожь.
Франкъ. Съ похмелья?
Пасторъ Самуилъ, протестуя противъ такого выраженія, Нтъ! Я нездоровъ. Гд твоя мать?
Франкъ. Не бойся, ея уже нтъ, въ одиннадцать съ четвертью она ухала съ Бесси въ городъ. Она надавала мн много порученій для тебя. Чувствуешь ли ты себя достаточно крпкимъ, чтобы выслушать ихъ сейчасъ, или подождемъ лучше, пока ты позавтракаешь.
Пасторъ Самуилъ. Я уже завтракалъ, сынъ мой! Это удивительно, однако, твоя мать вдругъ узжаетъ въ городъ, когда у насъ гости, имъ это покажется страннымъ.
Франкъ. Возможно, что она приняла это въ разсчетъ. Но если Крофтсъ намренъ остаться здсь дольше, и если вы съ нимъ разсчитываете, погружаясь въ воспоминанія вашей гордой юности, каждый день не ложиться до четырехъ часовъ утра, то моя мать. обязана, какъ предусмотрительная хозяйка, отправиться въ городъ и привезти оттуда боченокъ виски и нсколько сотенъ сифоновъ содовой воды.
Пасторъ Самуилъ. Я не замтилъ, чтобы сэръ Джоржъ пилъ чрезмрно много.
Франкъ. Ты вдь и не былъ въ состоянія замтить это, отецъ.
Пасторъ Самуилъ. Ты хочешь этимъ сказать, что я…
Франкъ спокойно. Никогда я еще не видалъ такого невоздержаннаго пастора. И исторіи, которыя ты выкапывалъ изъ своего прошлаго, были такого сорта, что я думаю, Прэдъ не остался бы и одной ночи подъ твоей кровлей, если бы онъ не нашелъ себ пріятной собесдницы въ лиц моей матери.
Пасторъ Самуилъ. Что за вздоръ!Сэръ Крофтсъ вдь мой гость. Долженъ же я о чемъ-нибудь разговаривать съ своимъ гостемъ. Чмъ же я виноватъ, что у него только одна тема для разговоровъ.— А гд же господинъ Прэдъ?
Франкъ. Онъ похалъ проводить кашу и Бесси до станціи*
Пасторъ Самуилъ. А Крофтсъ уже всталъ?
Франкъ. Давно уже. На немъ и слдовъ не видно, очевидно, у него практики-то больше, чмъ у тебя,— вроятно, онъ все время такъ. Теперь онъ ушелъ курить. Наврное, онъ здсь гд-нибудь поблизости. Франкъ снова берется за газету. Пасторъ Самуилъ поворачивается недовольный и идетъ къ воротамъ, затмъ нершительно возвращается.
Пасторъ Самуилъ. Э-э… Франка.
Франкъ. Ну!
Пасторъ Самуилъ, Какъ ты думаешь, Франкъ, госпожа Ворренъ съ дочерью ждутъ посл вчерашняго, что мы пригласимъ ихъ къ намъ?
Франкъ. Да вдь он уже приглашены. Крофтсъ разсказалъ намъ за завтракомъ, что ты поручилъ ему привести сюда госпожу Ворренъ и Виви и пригласить ихъ устроиться здсь какъ дома. Именно въ виду такого сообщенія моя мать и нашла цлесообразнымъ ухать въ одиннадцать съ четвертью въ городъ.
Пасторъ Самуилъ съ отчаяніемъ. Ахъ, у меня и въ мысляхъ не было приглашать ихъ!
Франкъ съ участіемъ. Разв ты можешь знать сегодня, отецъ, что ты говорилъ или думалъ вчера вечеромъ? А, вотъ и Прэдъ уже вернулся!
Прэдъ входитъ черезъ ворота. Доброе утро!
Пасторъ Самуилъ. Здравствуйте. Извините, пожалуйста, что я не присутствовалъ при завтрак. У меня былъ небольшой приступъ… э-э…
Франкъ. Проповдническаго катара горла, не правда ли, Прэдъ? По счастью это не хроническая болзнь.
Прэдъ мняетъ тему разговора. Ну, я дйствительно долженъ сознаться, что мстоположеніе вашего дома прекрасное,— прямо-таки восхитительное!
Пасторъ Самуилъ. Да, это правда. Если желаете, Франкъ прогуляется съ вами, господинъ Прэдъ. А я къ сожалнію долженъ извиниться передъ вами, я долженъ воспользоваться временемъ и написать проповдь, а госпожа Гарднеръ ухала, такъ что мы не можемъ составить вамъ компаніи. Вы простите, не правда ли?
Прэдъ. О, конечно. Пожалуйста не стсняйтесь.
Пасторъ Самуилъ. Очень вамъ благодаренъ. Я пойду… э-э… э-э… Заикается и идетъ черезъ веранду въ домъ.
Прэдъ садится ни траву около Франка, обхвативъ руками свои ноги. Странное чувство бываетъ, вроятно, у человка, когда ему приходится каждую недлю составлять проповди.
Франкъ. Особенно, если бы онъ дйствительно составлялъ ихъ, а то вдь онъ покупаетъ свои проповди. Онъ ушелъ, чтобы выпить содовой воды*
Прэдъ. Милый Франкъ, мн бы хотлось, чтобы вы вели себя съ большимъ уваженіемъ по отношенію къ вашему отцу. Вы вдь можете быть очень милы, когда захотите.
Франкъ. Милый Прэдъ, вы забываете, что мн съ моимъ отцомъ жить приходится. А, когда два человка живутъ вмст — все равно будь это отецъ съ сыномъ, мужъ съ женою или братъ съ сестрой — имъ не по силамъ поддерживать этотъ обманъ вжливости, который такъ легко удается въ случа визита въ теченіе какихъ-нибудь десяти минутъ посл обда. Ну, а мой старикъ, соединяющій множество семейныхъ добродтелей съ нершительностью овцы и съ упрямствомъ осла…
Прэдъ. Нтъ, нтъ, пожалуйста, милый Франкъ вспомните, онъ все-таки вашъ отецъ!
Франкъ. Я умю оцнить это обстоятельство по достоинству. Но представьте себ только, онъ поручилъ Крофтсу привести сюда госпожу Ворренъ и Виви. Онъ былъ, вроятно, совершенно пьянъ! Вы вдь знаете, милый Прэдъ, что моя мать и минуты не стерпла бы здсь госпожи Ворренъ, и Виви нельзя появиться здсь прежде, чмъ ея мать снова уберется въ городъ.
Прэдъ. Но вдь ваша мать ничего не знаетъ о г-ж Ворренъ?… Или она слышала что-нибудь?
Франкъ. Не знаю. Но, судя по ея отъзду въ городъ, она, вроятно, что-то чуетъ. Моя мать совсмъ не такъ строга или зла, она даже водилась со многими женщинами сомнительной репутаціи — но все это были милыя, приличныя женщины, а въ этомъ-то и заключается все различіе. У г-жи Ворренъ, конечно, есть свои достоинства, но въ ней есть что-то вульгарное, вслдствіе чего моя мать прямо бы не могла вынести ея общества. Такъ… Что такое?! Послднее восклицаніе вызвано новымъ появленіемъ пастора, который торопливо и растерянно выходитъ изъ дому.
Пасторъ Самуилъ. Франкъ, госпожа Ворренъ и ея дочь идутъ съ Крофтсомъ къ намъ сюда черезъ лугъ! Я ихъ увидалъ изъ окна моего кабинета. Что мн сказать, если он спросятъ, гд твоя мать?
Франкъ энергично вскакиваетъ. Скоре возьми свою шляпу, или къ нимъ навстрчу и вырази имъ свое восхищеніе, что ты можешь привтствовать ихъ у себя. Скажи имъ, что Франкъ въ саду, а что мама и Бессъ были отозваны и ухали въ городъ къ больной родственниц и что он, будутъ безконечно сожалть, что пропустили ихъ визитъ, и что ты надешься, что госпожа Ворренъ хорошо провела эту ночь, и-и-и… затмъ скажи еще что-нибудь хорошее, только не говори правды. А все остальное предоставь Провиднію.
Пасторъ Самуилъ. А какъ же мы потомъ отдлаемся отъ нихъ?
Франкъ. Теперь уже некогда раздумывать объ этомъ.— Вотъ! Онъ взбгаетъ на веранду и сейчасъ же возвращается съ черною шляпою, которую нахлобучиваетъ отцу на голову. Ну теперь убирайся! А мы съ Прэдомъ останемся здсь, чтобы придать всему этому видъ неподготовленности. Пасторъ, смущенный, послушно спшитъ и уходитъ черезъ ршетчатыя ворота. Прэдъ встаетъ и стряхиваетъ пыль съ своего костюма.
Франкъ. Намъ слдуетъ какъ-нибудь спровадить эту старую даму обратно въ городъ, Прэдъ. Скажите мн по совсти, мой милый Прэдъ, вамъ нравится видть ихъ вмст~Виви и эту старую… даму?
Прэдъ. О, почему же нтъ?
Франкъ, скрививъ лицо, точнў отъ оскомины. Разв въ васъ не переворачивается все внутри каждый разъ, когда вы видите этого стараго дьявола, способнаго — я могъ бы поклясться въ этомъ!— на всякую пакость — и Виви… У-у!
Прэдъ. Молчите! Они идутъ!
По дорог идутъ пасторъ и Крофтсъ, за ними слдуютъ, нжно обнявшись, госпожа Ворренъ и Виви.
Франкъ. Посмотрите, она обняла старуху правою рукою! Правою, — значитъ она первая начала. Ей-Богу, она стала сантиментальной! У-у! Неужели вы и теперь не чувствуете, какъ въ васъ закипаетъ все внутри?
Пасторъ Самуилъ открываетъ ворота. Госпожа Ворренъ и Виви проходятъ мимо него и, остановившись по средин сада, оглядываютъ домъ. Франкъ подчеркиваетъ лицемріе своей радости и весело обращается къ госпож Ворренъ. Я Такъ радъ, васъ видть, госпожа Ворренъ! Этотъ спокойный старый пасторскій садъ такая подходящая рамка для васъ.
Г-жа Ворренъ, Для меня?… Вдь скажетъ же!— Слыхали вы, Джорджъ? Онъ говоритъ, что я подходящая особа для спокойнаго стараго пасторскаго сада!
Пасторъ Самуилъ придерживаетъ еще калитку для Крофтся, затмъ проходитъ самъ съ видимой скукой на лиц. Вы повсюду подходящій человкъ, госпожа Ворренъ!
Франкъ. Браво, старикъ!— А знаете что: теперь передъ завтракомъ давайте-ка расположимся здсь въ саду! Но сначала нужно осмотрть церковь.— Посмотрть ее обязанъ всякій, это настоящая старая церковь, построенная еще въ тринадцатомъ вк! Старикъ любитъ ее чрезвычайно, потому что ему удалось собрать фондъ для ея реставраціи, и лтъ шесть тому, назадъ онъ перестроилъ ее совсмъ заново. Прэдъ ужъ позаботится найти тамъ вс красоты и указать ихъ намъ.
Пасторъ Самуилъ, гостепріимно улыбаясь. Я буду очень радъ показать вамъ, ее, если это дйствительно доставляетъ вамъ удовольствіе.
Г-жл Ворренъ. Ахъ идемте, пасторъ Самуилъ, мы осмотримъ ее сейчасъ же! И для Джорджа это будетъ хорошо, потому что я готова спорить, что онъ рдкій гость въ церкви.
Крофтсъ поворачивается къ воротамъ. Я ничего не имю противъ.
Пасторъ Самуилъ. Не этою дорогой! Если хотите, то пойдемте лучше полемъ, вотъ этой тропинкой. Указываетъ тропинку подъ изгородью.
Крофтсъ. Прекрасно. Онъ идетъ съ пасторомъ, за ними идутъ Прэдъ и госпожа Ворренъ. Виви не трогается съ мста, ожидая, пока вс они уйдутъ. Это отражается на ея энергичномъ лиц.
Франкъ. А вы не пойдете?
Виви. Нтъ, не пойду. Франкъ, я хочу васъ предупредить. Вы только что посмялись надъ моей матерью своимъ замчаніемъ относительно пасторскаго сада. Я запрещаю вамъ длать такія вещи впредь. Прошу относиться къ моей матери съ такимъ же уваженіемъ, съ какимъ вы относитесь ко мн.
Франкъ. Милая Виви, она этого не суметъ оцнить. Она не такая, какъ моя мать: тутъ одинаковое обхожденіе было бы неумстно.— Но скажите, ради Бога, что съ вами? Еще вчера вечеромъ мы были совершенно согласны съ вами насчетъ вашей матери и ея компаніи, а сегодня я встрчаю васъ, вы ходите съ нею обнявшись, вы сантиментально прижимаетесь къ ней….
Виви красня. Прижимаюсь?..
Франкъ. Такое впечатлніе произвело это на меня. Въ первый разъ я вижу, что вамъ измняетъ ваше чувство такта.
Виви, овладвъ собою. Да, Франкъ, — со мною дйствительно произошла перемна, но я думаю, что эта перемна къ лучшему. Вчера еще я слишкомъ много о себ воображала.
Франкъ. А сегодня?
Виви вздрагиваетъ, затмъ пристально взглядываетъ на него. А сегодня я знаю мою мать лучше, чмъ вы.
Франкъ. Упаси васъ Боже!
Виви. Что вы хотите этимъ сказать?
Франкъ. Виви, вы не знаете тхъ тайныхъ знаковъ, по которымъ, какъ массоны, узнаютъ другъ друга въ конецъ испорченные люди! У васъ слишкомъ благородный характеръ! Между вашей матерью и мною есть такой знакъ: на этомъ основаніи я утверждаю, что я знаю ее лучше, чмъ вы когда-нибудь сумете ее узнать.
Виви. Вы несправедливы къ ней! Вы совсмъ ничего не знаете о ней. Если бы вы знали, съ какими невзгодами приходилось бороться моей матери.
Франкъ ловко заканчиваетъ начатую ею фразу.— Тогда бы я зналъ, почему она стала такою, какова она есть,— не правда ли?… Но разв самый фактъ измнился бы благодаря этому? Невзгоды, вчныя невзгоды!— Виви, знайте, что вы не сумете ужиться съ вашею матерью.
Виви. очень раздосадованная. Почему это?
Франкъ. А потому, Виви, что она старая бестія. И если вы когда-нибудь еще разъ въ моемъ присутствіи обовьете свою руку вокругъ ея стана, то я застрлюсь! Это будетъ мой протестъ, чтобы вы не длали напоказъ такихъ вещей! Это возмущаетъ меня!
Виви. Такъ что мн приходится выбирать между вами и моей матерью?
Франкъ нжно. Ахъ нтъ, Виви! Вашъ влюбленный маленькій мальчикъ во всякомъ случа не отстанетъ отъ васъ, но онъ встревоженъ и боится, какъ бы вы изъ-за своего заблужденія не надлали какихъ-нибудь глупостей. И напрасно вы стараетесь меня убдить: ваша мать — невозможная женщина. Можетъ быть, въ ней есть извстное добродушіе, но она дурная женщина, она очень скверная старая женщина!
Ни ни горячо. Франкъ! Онъ выдерживаетъ ея взглядъ. Она отворачивается, садится на скамью подъ тисовымъ деревомъ и старается овладть собой. Затмъ она говоритъ: Неужели же она должна быть всми покинута, потому что она изъ тхъ, кого вы называете ‘дурными женщинами?’ Разв она не иметъ права на существованіе?
Франкъ. Ахъ, на этотъ счетъ не безпокойтесь, Виви: она никогда не останется покинутою. Онъ садится рядомъ съ Виви на скамью.
Виви. Но вы думаете, что я должна покинуть ее, не такъ ли?
Франкъ, по-дтски убаюкивая и лаская ее своимъ голосомъ. Вамъ только не слдуетъ жить съ нею. Маленькая семейная группа ‘Мать и дочь’ не будетъ имть успха. Она бы только разстроила нашу маленькую группу.
Виви, поддаваясь чарующему голосу Франка. Какую маленькую группу?
Франкъ. Группу: ‘Дти въ лсу: Виви и маленькій Франкъ’. Онъ обнимаетъ рукою ея станъ и прижимается къ ней какъ усталое дитя. Приляжемъ и укроемся листьями деревьевъ.
Виви ритмически, укачивая его, точно няня. Возьмемся за руки и заснемъ подъ цвтущими деревьями.
Франкъ. Маленькая умная двочка и ея маленькій глупый мальчуганъ!
Виви. Миленькій, маленькій мальчикъ со своей маленькой шалуньей!
Франкъ. Выше всякой мры счастливые, что отдлались отъ глупаго папаши маленькаго мальчика и что сомнительныхъ качествъ мамаша маленькой двочки…
Виви зажимаетъ ему ротъ, прижавъ его голову къ своей груди. III-ш!.. III-ш!.. Маленькой двочк хотлось бы позабыть все. что касается ея мамы. Нсколько мгновеній они молча укачиваютъ другъ друга. Затмъ Виви очнувшись вздрагиваетъ и восклицаетъ. Ахъ, какіе мы оба глупые! Да вставайте же скоре. О! Господи! Ваши волосы! Она приглаживаетъ ихъ. Хотлось. бы мн знать, вс ли взрослые люди такъ ребячатся, когда ихъ никто не видитъ, ребенкомъ я никогда такихъ вещей не длала.
Франкъ. Я также, вы мой первый товарищъ дтскихъ игръ. Схватываетъ ея руку и хочетъ ее поцловать, но вдругъ останавливается и оглядывается, въ это время онъ неожиданно замчаетъ Крофтся, который показывается за изгородью. Тьфу! Вотъ проклятый!
Виви. Кого это вы проклинаете, мой милый?
Франкъ шопотомъ. Вонъ тамъ идетъ это животное — Крофтсъ. Не обнаруживая смущенія, онъ отодвигается отъ нея.
Виви. Не будьте невжливы съ нимъ, Франкъ. Я постараюсь быть съ нимъ особенно вжливой, это порадуетъ мою маму. Франкъ длаетъ кислое лицо.
Крофтсъ. Можно попросить васъ на пару словъ, m-elle Виви?
Виви. Сдлайте одолженіе…
Крофтсъ. Извините, Гарднеръ, васъ ждутъ тамъ въ церкви.
Франкъ, подымаясь. За исключеніемъ посщенія церкви, я сдлаю все, что вамъ угодно, Крофтсъ.— Если вамъ что-нибудь понадобится, Виви, потяните пожалуйста за ручку колокольчика. Съ спокойною граціей уходить въ декъ,
Крофтсъ въ хитрою миною глядитъ Франку въ слдъ. Затмъ поворачивается къ Виви и говоритъ съ нею въ развязномъ тон, какъ если бы онъ стоялъ съ нею въ дружескихъ отношеніяхъ. Милый парень, этотъ Франкъ! Жаль только, что денегъ у него ни гроша! Не правда ли?
Виви. Вы находите?
Крофтсъ. Ну да. Вдь ни средствъ, ни профессіи у него нтъ… Ну, что можетъ изъ него выйти?
Виви. Я знаю, что его дла теперь плохи, сэръ Крофтсъ.
Крофтсъ, немного смущенный, что его поняли такъ буквально. О, я имлъ въ виду не это! Но такъ какъ мы живемъ въ этомъ мір, то намъ приходиться приспособляться къ нему. А деньги — всегда деньги. Виви не отвчаетъ. Хорошій денекъ сегодня, не правда ли?
Виви, едва скрывая свое неудовольствіе по поводу этого навязываемаго ей разговора. Прекрасный.
Крофтсъ приходитъ въ хорошее настроеніе. Его какъ будто забавляетъ рзкій тонъ Виви. Съ грубымъ юморомъ. Ну, я, однако, пришелъ сюда вовсе не за тмъ, чтобы констатировать это! Представляясь искреннимъ. Послушайте, m-elle Виви, я отлично понимаю, что въ глазахъ молодой двушки я не могу считаться идеаломъ мужчины.
Виви. Дйствительно, сэръ Крофтсъ.
Крофтсъ. Ну да, нтъ! Да правду сказать, я бы и не желалъ быть имъ. Зато, когда я что-нибудь говорю, то я такъ и думаю, и когда я что-нибудь чувствую, то я дйствительно это чувствую, и когда я чего-нибудь хочу, то я плачу полновсную монету, Такой ужъ я человкъ!
Виви. Я не сомнваюсь, что эти качества придаютъ особенную цнность вашей личности.
Крофтсъ. О, я совсмъ не хочу хвалить себя. У меня есть свои недостатки. Видитъ Богъ, никто ихъ не сознаетъ больше, чмъ я самъ. Я знаю, что я не совершенство. Это одно изъ преимуществъ человка среднихъ лтъ, потому что я уже не молодой человкъ и я знаю это. Но мои принципы просты и, я думаю, хороши: съ мужчинами — честность, у мужа съ женою — врность, и никакихъ тамъ дрязгъ насчетъ той или другой религіи, а только честная вра въ то, что все вообще направляется къ лучшему.
Виви съ язвительною ироніей, ‘Не человкъ, а какая-то сила заботится о справедливости’,— да?
Крофтсъ, не замтивъ ироніи. Ну, да, конечно, не мы, люди! Вы понимаете, что я хочу сказать! Онъ садится около нея, какъ человкъ, нашедшій родственную душу. А теперь перейдемъ къ практической сторон дла. Вы, можетъ быть, думаете, что я промоталъ свои деньги, но это неврно: въ настоящее время я богаче, чмъ когда-либо. Я воспользовался своимъ знаніемъ свта для того, чтобы помстить свои капиталы въ такое дло, о которомъ и не думали другіе люди. И что бы и какъ бы тамъ ни было, съ точки зрнія денегъ я сдлалъ свою карьеру.
Виви. Вы очень добры, что сообщаете мн все это Крофтсъ. Ну, хорошо. А вы, m-elle Виви, не прикидывайтесь, будто вы не понимаете, куда я гну. Мн бы хотлось устроить теперь такъ, чтобы около меня была лэди Крофтсъ. Вы меня, вроятно, считаете очень неуклюжимъ и неотесаннымъ — да?
Виви. Совсмъ нтъ. Я вамъ очень благодарна за то, что вы выражаетесь такъ опредленно и такъ дловито. Я совершенно въ состояніи оцнить ваше предложеніе: деньги, положеніе, лэди Крофтсъ и такъ дале. Но я думаю, что я все-таки скажу вамъ ‘нтъ’. Вы уже извините пожалуйста. Она подымается, чтобы быть подальше отъ него и идетъ медленно къ солнечнымъ часамъ.
Крофтсъ, нисколько не опечаленный, пользуется освободившимся около него на скамь мстечкомъ, чтобы расположиться поудобне… Онъ очевидно полагаетъ, что всякое ухаживаніе сначала неизбжно наталкивается на нсколько отказовъ. Я не спшу. Я хотлъ только поставить васъ въ извстность относительно моихъ намреній на случай, если бы молодой Гарднеръ попытался перебить васъ у меня и поймать васъ въ свои сти. Пусть вопросъ останется открытымъ.
Виви рзко. Мое ‘нтъ’ — окончательное. Я никогда не перемню своего ршенія. Она властно смотритъ на него. Онъ улыбается, оскаливъ зубы, нагибается, опираясь локтями на колни, чтобы проткнуть въ трав палкой какого-то несчастнаго жука, и смотритъ хитро на Виви. Она нетерпливо отворачивается.
Крофтсъ. Я на много старше васъ — на четверть вка, я не вчно буду жить и позабочусь, чтобы вы стали богаты посл моей смерти.
Виви. Даже это искушеніе не можетъ поколебать меня, сэръ Крофтсъ. Не сочтете ли вы за лучшее удовлетвориться моимъ отвтомъ? Говорю вамъ, что шансовъ измнить его нтъ никакихъ.
Крофтсъ сбиваетъ палкой маргаритку, затмъ подымается и начинаетъ ходить взадъ и впередъ. Ну, это ничего. Правда, я могъ бы сказать вамъ пару вещицъ, которыя бы очень быстро измнили ваше ршеніе, но я не сдлаю этого, такъ какъ мн бы хотлось пріобрсти ваше расположеніе честнымъ путемъ. Я былъ добрымъ другомъ вашей матери, спросите-ка ее, она вамъ подтвердитъ это! И никогда бы ей не имть тхъ денегъ, которыхъ стоило ваше прекрасное воспитаніе, если бы я не помогалъ ей совтомъ и дломъ… не говоря уже о тхъ деньгахъ, которыя я одолжилъ ей. Не много насчитали бы вы людей, которые такъ поддерживали ее своею помощью. Въ общемъ я вложилъ въ ея дла не меньше сорока тысячъ фунтовъ стерлинговъ!
Виви, пристально вглядываясь въ него. Вы хотите этимъ сказать, что вы состояли компаніономъ моей матери?
Крофтсъ. Да. Ну вотъ вы и сообразите, отъ сколькихъ различныхъ передрягъ и непріятностей были бы мы избавлены, если бы все дло оказалось, такъ сказать, въ одной семь. Спросите-ка свою мамашу съ большою ли охотой взялась бы она посвятить не вс свои дла кого-нибудь изъ-чужихъ?
Виви. Съ тхъ поръ какъ я знаю, что это дло уже прекращено и деньги вложены въ другія предпріятія…
Крофтсъ прерываетъ ее, въ изумленіи. Уже прекращено?.. Что такое?.. Отказаться отъ предпріятія, которое по самому плохому времени приносило тридцать пять процентовъ чистаго барыша?.. Нтъ, дудки! Да кто вамъ это сказалъ?
Виви, блдная какъ смерть. Такъ значитъ, оно еще… Она внезапно останавливается и опирается рукою на солнечные часы, чтобы удержаться на ногахъ, затмъ быстро идетъ къ желзному стулу и опускается на него. Скажите, о какомъ собственно предпріятіи вы тутъ говорите?
Крофтсъ. Гмъ!.. Конечно, нельзя отрицать, что оно не считается особенно почетнымъ занятіемъ въ моей сред — ну, вы знаете, деревенское дворянство! Гмъ!.. Вы были бы, конечно, приняты въ эту среду. Это я вамъ къ тому говорю, чтобы вы все-таки взвсили хорошенько мое предложеніе. А это занятіе — гмъ!— не то чтобы его нужно было скрывать,— вы не подумайте пожалуйста! Вы знаете, конечно, что это совершенно честное, совершенно приличное предпріятіе, потому что иначе ваша мать не участвовала бы въ немъ! я наблюдалъ ее много лтъ и могу вамъ сказать, что она скоре бы себ руки отрубила, чмъ взялась бы за что-нибудь, что бы не соотвтствовало ея понятію о долг. Если хотите, я вамъ сейчасъ все это разскажу. Не знаю, случалось ли вамъ уже замчать во время путешествій, какъ трудно бываетъ найти дйствительно пріятный семейный пансіонъ.
Виви совсмъ больная, закрывъ лицо руками. Да, да — продолжайте!
Крофтсъ. Ну, вотъ, это и все. Ваша мать настоящій геній по части устройства и руководства такими домами: у насъ два семейныхъ пансіона въ Брюссел, одинъ въ Берлин, одинъ въ Вн и два въ Будапест. Конечно, кром насъ двухъ въ дл участвуютъ еще и другія лица, но главный капиталъ въ предпріятіе вложили мы. А ваша мать къ тому же необходимый человкъ въ качеств главнаго директора. Я полагаю, вы замтили, какъ много она путешествуетъ. Но вотъ видите ли, въ обществ все-таки не слдуетъ разсказывать объ этихъ длахъ. Потому что, вы только вымолвите словечко ‘содержатель гостиницы’, такъ про васъ уже начнутъ разсказывать, что вы содержите публичный домъ. А вамъ вдь не желательно, чтобы люди такъ думали про вашу маму, не правда ли? Ну вотъ! И такъ какъ мы до сихъ поръ держали въ тайн наше занятіе, то лучше, чтобы это такъ осталось и впредь.
Виви. И для того, чтобы продолжать вести это дло, вы и предлагаете мн свою руку?
Крофтсъ. О, нтъ, моя жена не должна имть ничего общаго съ этимъ дломъ, вы будете имть къ нему не больше отношенія, чмъ до сихъ поръ.
Виви. Не больше, чмъ до сихъ поръ?.. Что вы хотите этимъ сказать?
Крофтсъ. Ну, что вы все время жили на доходы съ этого дла. Только съ этого дла и получались вс средства, нужныя для вашего воспитанія, изъ него оплачивались наряды, которые вы носите, и т. д. Да, и вамъ незачмъ морщить носа, m-elle Виви! Потому что безъ этого дла разв удалось бы вамъ окончить курсъ въ Ньюнгам и въ Гертон?
Виви подымается, почти вн себя. Будьте осторожне,— я знаю, въ чемъ состоитъ это дло!
Крофтсъ пристально смотритъ на нее и подавляетъ проклятіе. Кто вамъ разсказалъ это?
Виви. Вашъ компаньонъ — моя мать!
Крофтсъ? почернвъ отъ ярости. У, старая… Виви быстро взглядываетъ на него, онъ проглатываетъ готовое сорваться у него съ устъ слово и стоитъ, въ бшенств ругаясь про себя, но онъ помнитъ свою задачу произвести симпатичное впечатлніе, поэтому онъ прибгаетъ къ выходу благороднаго возмущенія. Ей бы слдовало боле считаться съ вами! Никогда бы я вамъ не сообщилъ ничего подобнаго!
Виви. Я думаю, вы разсказали бы мн это уже посл того, какъ мы стали бы мужемъ и женой. Вы бы тогда, вроятно, увидли бы въ этомъ средство сдлать меня смирненькой.
Крофтсъ искренно. Никогда мн и въ голову не приходило этого!.. Никогда! Даю вамъ слово джентльмэна!
Виви смотритъ на него съ изумленіемъ, она соображаетъ, какая иронія заключается въ его протест, и это возвращаетъ ей хладнокровіе. Она снова чувствуетъ себя сильною и съ самообладаніемъ, полнымъ презрнія, отвчаетъ. Это безразлично — я надюсь, вы понимаете, что наше знакомство будетъ закончено, когда мы разстанемся сегодня съ вами.
Крофтсъ. Почему?.. Потому что я помогалъ вашей матери?
Виви. Моя мать была очень бдною женщиною, и у нея не было другого выбора, когда она сдлала это, а вы, вы были богатымъ человкомъ и длали то же самое, соблазнившись тридцатью пятью процентами. Васъ я считаю поэтому за самаго обыкновеннаго подлеца. Таково мое мнніе о васъ!
Крофтсъ взглядываетъ на нее, но не чувствуетъ себя обиженнымъ и задтымъ, ему это даже до нкоторой степени пріятно, такъ какъ при такомъ откровенномъ тон онъ чувствуетъ себя лучше, чмъ прежде, когда приходилось соблюдать церемоніи. Ха-ха-ха-ха-ха! Продолжайте, барышня, продолжайте! Мн это не обидно, а васъ это потшаетъ! А почему, скажите — чортъ возьми!— мн не вложить моихъ денегъ въ это предпріятіе? Я получаю проценты со своего капитала, какъ и другіе люди. Надюсь, вы все-таки не думаете, что я самъ пачкаю свои руки этой работой? А скажите-ка, отказались ли бы вы отъ знакомства съ кузеномъ моей матери, герцогомъ Бельгравіа, только потому, что нкоторые изъ своихъ доходовъ онъ получаетъ съ сомнительныхъ предпріятій? Не думаю, чтобы вы ршились урзать доходъ архіепископа Кэнтерберійскаго изъ-за нсколькихъ гршниковъ и кабатчиковъ въ сред совта церковнаго попечительства. Вы, вроятно, помните, въ Ньюнгам есть стипендія имени Крофтса? Ну, ее учредилъ мой братъ, членъ парламента. Такъ онъ получаетъ двадцать два процента со своей фабрики, на которой работаютъ шестьсотъ двушекъ за плату, на которую прожить нтъ возможности. Какъ, вы думаете, устраивается большинство изъ нихъ? Спросите-ка свою мамашу! Что же мн,— можетъ быть, отказаться отъ тридцати пяти процентовъ, когда другіе вс,— ну, да, вс разумные люди, — берутъ сколько могутъ! Да что же я, дуракъ что ли? Если вы хотите съ моралью и принципами считаться при выбор вашихъ знакомыхъ, такъ лучше вамъ покинуть эту страну или вообще держаться подальше отъ приличнаго общества.
Виви, повинуясь голосу своей пробудившейся совсти. Продолжайте, пожалуйста, продолжайте. Изъ вашихъ словъ становится мн ясно то, надъ чмъ я никогда даже не задумывалась. Я никогда не ставила себ вопроса, откуда берутся т деньги, которыя я тратила. Я думаю, что я такой же дурной человкъ, какъ и вы!
Крофтсъ. Къ нему вернулась прежняя самоувренность. Ну, разумется! И при этомъ, однакоже, вы совсмъ приличная двица. Потому что, въ сущности, что тутъ дурного? Шутливо. Такъ что, взвсивъ и обсудивъ, вы уже больше не считаете меня такимъ ужаснымъ подлецомъ — а?
Виви. Я длила съ вами ваши доходы и только что позволила себ высказать вамъ, какъ я о васъ думаю.
Крофтсъ серьезно и дружески. Ну да, вы это сдлали. И я надюсь, теперь вы. найдете, что я не такъ ужъ плохъ. Конечно, я не воображаю себ, что я обладаю чрезмрными умственными способностями, но во мн есть неподдльное человческое чувство. Знаете ли, старая раса Крофтсевъ уже рождается на свтъ Божій съ инстинктивнымъ отвращеніемъ ко всему низкому, и я увренъ, что въ этомъ я встрчу ваше сочувствіе. Поврьте, m-elle Виви, міръ не такъ ужъ дуренъ, какъ его хотятъ представить недовольные. И покуда вы открыто не станете плевать обществу въ лицо, общество не будетъ обращаться къ вамъ со щекотливыми вопросами, а съ тми господами, которые длаютъ что-либо подобное, оно очень быстро справляется. Вообще нтъ тайнъ, которыя бы соблюдались лучше, чмъ т, о которыхъ вс догадываются. Въ обществ, въ которое я могу ввести васъ, никто никогда не забудется настолько, чтобы заговорить о дловыхъ отношеніяхъ моихъ или вашей матери. Боле обезпеченнаго положенія вамъ никто не суметъ предложить.
Виви, съ любопытствомъ Изучая его. Мн кажется, вы думаете, что ваши шансы у меня повышаются?
Крофтсъ. Да, мн кажется, я могу льстить себя надеждою, что вы теперь гораздо лучше обо мн думаете, чмъ прежде.
Виви спокойно. Теперь я нахожу, что вы врядъ ли стоите, чтобы я вообще о васъ думала. Она подымается и направляется къ воротамъ, но по дорог она останавливается, чтобы взглянуть на него, и говоритъ почти кротко, но съ непоколебимымъ убжденіемъ. Когда я думаю объ обществ, которое васъ терпитъ, и о законахъ, которые васъ защищаютъ, — и когда я подумаю, какъ безпомощны должны быть девять изъ десяти двушекъ, попадающихъ къ вамъ въ лапы, къ вамъ и къ моей матери — въ лапы публичной женщины и ея сутенера-капиталиста, — то можете быть уврены…
Крофтсъ, побагроввъ. Проклятіе! Чортъ бы васъ побралъ.
Виви. Можете не трудиться проклинать меня — я уже чувствую себя въ числ осужденныхъ! Она берется за щеколду воротъ, чтобы открыть ихъ и уйти. Крофтсъ слдуетъ за нею и тяжело опускаетъ свою руку на верхнюю перекладину, чтобы помшать ей открыть ворота.
Крофтсъ, задыхаясь отъ ярости. Вы думаете, что я такъ и пущу васъ уйти, чортовка вы этакая!
Виви, не двигаясь. Успокойтесь! Если я позвоню, то сюда придутъ. Не отступая ни на шагъ, она касается рукою колокольчика. Раздается рзкій звонокъ, и Крофтсъ непроизвольно отступаетъ. Почти въ То же время появляется на веранд Франкъ со своимъ ружьемъ.
Франкъ съ изысканною вжливостью. Вотъ вамъ ружье, или вы предпочитаете, чтобы въ дло вмшался я.
Виви. Франкъ! Вы подслушивали?
Франкъ. Нтъ, я только прислушивался къ звонку — чтобы вамъ не пришлось ждать. Мн кажется, я обнаружилъ большое пониманіе вашего характера, Крофтсъ.
Крофтсъ. Хотлъ бы я взять это ружье и разбить его объ вашу голову.
Франкъ осторожно подходитъ къ нему. Пожалуйста, не длайте этого. Я такъ ужасно неостороженъ съ огнестрльнымъ оружіемъ. Произошла бы роковая случайность, которая бы стоила мн выговора и внушенія со стороны комиссіи по осмотру труповъ за мою неосмотрительность.
Виви. Франкъ, уберите ружье, оно здсь совершенно ненужно.
Франкъ. Вы правы, Виви, гораздо боле достойно спортсмэна было бы поймать его въ капканъ. Крофтсъ, понявшій оскорбленіе, длаетъ угрожающее движеніе. Крофтсъ, въ магазин этого ружья пятнадцать патроновъ, а на такомъ разстояніи и притомъ въ такую цль я стрляю съ убійственной мткостью.
Крофтсъ. Не бойтесь, я вамъ ничего не сдлаю.
Франкъ. При такихъ обстоятельствахъ это прямо-таки великодушно о-ь вашей стороны. Благодарю васъ.
Крофтсъ. Передъ уходомъ я вамъ скажу еще одну вещь, которая, можетъ быть, будетъ для васъ интересна, такъ какъ вы такъ любите другъ друга Позвольте, господинъ Франкъ, представить вамъ вашу единокровную сестру, старшую дочь пастора Самуила Гарднера, m-elle Виви,— вашъ единокровный братъ. До свиданья. Выходитъ черезъ ворота и идетъ вдоль стны.
Франкъ посл нсколькихъ мгновеній безмолвія подымаетъ свое ружье. Вы засвидтельствуете передъ судьею, Виви, что это была несчастная случайность. Цлится въ удаляющуюся фигуру Крофтса.
Виви схватывается за стволъ и направляетъ его себ ві грудь. Теперь можете стрлять!
Франкъ, поспшно опуская прикладъ ружья. Осторожне? Бросаетъ ружье на траву. О, вы такъ напугали своегб маленькаго мальчика! Подумайте только, если бы оно выстрлило — Оіо! Въ волненіи опускается на стулъ.
Виви. А если бы и такъ? Разв вы думаете, что острая физическая боль не была бы для меня облегченіемъ?..
Франкъ, ласково уговаривая ее. Отнеситесь къ этому легче, милая Виви. Вы сообразите только: вдь если даже дйствительно ружье нагнало такого страху на этого господина, что онъ въ первый разъ въ жизни, сказалъ правду, то вдь это только превращаетъ въ дйствительность нашу сказку и длаетъ насъ вправду дтьми въ лсу. Открываетъ ей свои объятія. Придите, мы снова прикроемся листьями.
Виви вскрикиваетъ съ отвращеніемъ. Ахъ, только не это, только не это!.. Все содрогается во мн при мысли объ этомъ!
Франкъ. Почему?.. Что случилось?
Виви. Прощайте! Она идетъ къ воротамъ.
Франкъ. Виви, прошу васъ, останьтесь! Виви! Виви! Она оборачивается. Куда вы идете?.. Гд васъ можно будетъ видть?
Виви. Въ бюро Гоноріи Фрэзеръ, шестьдесятъ седьмой номеръ по Чансери-Ленъ, до конца моей жизни. Быстро уходитъ по направленію, противоположному тому, по которому удалился Крофтсъ.
Франкъ. Но заклинаю васъ — подождите… Ахъ ты Господи! Бжитъ вслдъ за нею,

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Квартира Гоноріи Фрэзеръ въ Чансери-Ленъ. Бюро въ самомъ верхнемъ этаж новаго каменнаго дома. Одно окно съ литымъ зеркальнымъ стекломъ, крашеныя стны, электрическое освщеніе и патентованная печь. Суббота, посл обда. Черезъ окно видны фабричныя трубы Линкольнъ-Инна на фон западнаго неба. Посреди комнаты стоитъ двойной письменный столъ, на немъ ящикъ съ сигарами, пепельницы и передвижная электрическая лампа, почти совсмъ погребенная подъ кучею бумагъ и книгъ. Вообще на письменномъ стол довольно большой безпорядокъ. Направо и налво — стулья. Около двери, ведущей во внутреннія помщенія, стоитъ прислоненная къ стн конторка бухгалтера. Она заперта и выглядитъ очень опрятно, передъ нею высокій стулъ. Въ стн напротивъ — дверь, ведущая въ коридоръ, верхняя часть двери изъ матоваго стекла, снаружи на ней надпись черными буквами ‘Фрэзеръ Ворренъ’. Уголъ между этою дверью и окномъ отгороженъ матерчатыми ширмами.
Франкъ, ходитъ по комнат большими шагами взадъ и впередъ’ Онъ въ модномъ свтломъ выздномъ костюм, перчатки, палка и блая шляпа въ рукахъ. Кто-то требуетъ отомкнуть дверь ключомъ,.
Франкъ громко. Войдите! Дверь не заперта. Виви входитъ въ шляп и въ кофточк. Она останавливается и смотритъ на Франка.
Виви строго. Что вы здсь длаете?
Франкъ. Я жду васъ, мн нужно съ вами поговорить. Я здсь уже больше часу. Такъ-то вы относитесь къ своимъ занятіямъ! Онъ кладетъ шляпу и палку на столъ, усаживается однимъ прыжкомъ на стулъ бухгалтера и смотритъ на Виви безпокойнымъ, дразнящимъ, краснорчивымъ взглядомъ.
Виви. Я отсутствовала ровно двадцать минутъ. Я вышла выпить только чашку чаю. Снимаетъ шляпу и кофточку и вшаетъ ихъ за ширмою. Какъ вы попали сюда?
Франкъ. Я засталъ здсь бухгалтера, онъ ушелъ въ Примрозъ-Гиль играть въ мячъ. Почему вы не поощряете своего пола и не держите женщину-бухгалтера?
Виви. Зачмъ вы пришли сюда?
Франкъ соскакиваетъ со стула и подходитъ къ ней. Виви, знаете что? Вдь сегодня суббота. Давайте сдлаемъ, какъ вашъ бухгалтеръ, и проведемъ эти свободные полдня гд-нибудь въ саду или за городомъ. Что вы скажете, напримръ, насчетъ Ричмонда — а вечеромъ мы бы могли отправиться куда-нибудь слушать музыку и затмъ весело бы поужинали вмст.
Виви. Этого я не могу себ позволить. Я должна еще отработать шесть часовъ переду сномъ.
Франкъ. Не могу себ позволить!.. Но мы вдвоемъ можемъ себ это позволить! Смотрите, вотъ! Беретъ горсть золотыхъ изъ кармана и звенитъ ими. Золото, Виви, золото!
Виви. Откуда вы взяли?
Франкъ. Выигралъ, Виви, выигралъ — въ покеръ!
Виви. Фу! Это хуже, чмъ воровство! Нтъ, я не пойду! Садится къ столу спиною къ стеклянной двери, собирается работать и перелистываетъ бумаги.
Франкъ печально. Но мн нужно поговорить съ вами, милая Виви, серьезне, чмъ когда-либо!
Виви. Ну хорошо! Садитесь на мсто Гоноріи и переговоримте здсь. Я охотно готова поболтать десять минутъ посл чаю. Онъ ворчитъ. Ворчаніе вамъ не помежетъ, я неумолима. Онъ садится печально напротивъ Виви. Пожалуйста, передайте мн ящикъ съ сигарами.
Франкъ подвигаетъ ящикъ съ сигарами. Отвратительная привычка у женщинъ! Благовоспитанные мужчины уже давно бросили ее.
Виви. Да. Они не переносили этого запаха въ бюро, и мы принуждены были перейти къ папиросамъ, смотрите! Открываетъ ящикъ, вынимаетъ папиросу и закуритъ ее. Предлагаетъ и ему, но онъ съ горькою миною отрицательно качаетъ головою. Она куритъ и усаживается поудобне а своемъ стул. Итакъ, начинайте!
Франкъ. Ну, я хотлъ бы знать, на чемъ вы потшили — какой договоръ вы заключили здсь.
Виви. Все было улажено черезъ двадцать минутъ посл моего прізда. Для Гоноріи работа въ этомъ оду была слишкомъ обременительна, и она какъ разъ обиралась разыскать меня и предложить мн участіе въ своемъ дл, когда я пріхала и заявила ей, что у меня нтъ ни гроша денегъ. Такъ что я сейчасъ же взялась за работу и отослала Гонорію на дв недли въ отпускъ. Разскажите, что было, въ Хеслемир посл моего отъзда?
Франкъ. А ничего не было. Я сказалъ, что вы ухали по важному длу въ городъ.
Виви. Ну, и?..
Франкъ. Ну, а они или были слишкомъ поражены, такъ что не знали, что сказать на это, или же можетъ быть Крофтсъ уже подготовилъ вашу мать къ этому. Какъ бы то ни было — она ничего не сказала, и Крофтсъ ничего не сказалъ, а Прэдъ только вытаращилъ глаза. А затмъ посл чаю они вс ушли, и я ихъ больше не видлъ.
Виви киваетъ спокойно головою и слдитъ однимъ глазомъ за кольцомъ дыма. Это хорошо.
Франкъ пренебрежительно оглядываетъ все кругомъ. Вы намрены остаться въ этомъ ужасномъ мст?
Виви, ршительно дунувъ на кольцо дыма, выпрямляется. Да! Эти два дня вернули мн всю мою силу и самообладаніе! Я ршила, покуда жива, больше никогда не брать отпуска ни на день!
Франкъ съ очень огорченнымъ видомъ. Гм!.. Вы при этомъ выглядите совершенно счастливою и твердою какъ сталь.
Виви горько. Мое счастье, что я такова.
Франкъ, подымаясь. Видите ли, Виви, мы должны высказаться! При нашемъ разставаніи у иксъ вышло недоразумніе.
Виви, бросая папиросу въ пепельницу. Тогда разъясните его пожалуйста.
Франкъ. Помните вы, что сказалъ Крофтсъ?
Виви. Да.
Франкъ. Своимъ разоблаченіемъ онъ имлъ въ виду совершенно измнить природу нашихъ чувствъ, онъ хотлъ заставить насъ относиться другъ къ другу какъ братъ къ сестр.
Виви. Да.
Франкъ. Имли ли вы когда-нибудь брата?
Виви. Нтъ.
Франкъ. Такъ вы, стало быть, не знаете, что чувствуютъ другъ къ другу братъ и сестра? Ну, а у меня много сестеръ: Джеки, Джорджина и еще нсколько. Такъ что братское чувство мн доподлинно извстно. И могу васъ уврить, что мое чувство къ вамъ не иметъ съ нимъ ни малйшаго сходства. Сестры пойдутъ своей дорогой, я пойду своею, намъ и горя мало, если мы больше и не встртимся: таковы чувства брата къ сестр. А къ вамъ я и теперь чувствую то же самое, что я чувствовалъ за часъ до разоблаченій Крофтса. Словомъ сказать, милая Виви, это золотыя грезы первой любви.
Виви саркастически. Словомъ, то же самое чувство которое привело вашего отца къ ногамъ моей матери. Не правда ли, Франкъ?
Франкъ возмущенный. Я протестую самымъ ршительнымъ образомъ противъ того, чтобы мои чувства сравнивались съ тми, которыя способенъ ощущать пасторъ Самуилъ! И еще ршительне я протестую противъ того, чтобы вы сравнивали себя со своею матерью. А кром того я не врю этой исторіи. Я бросилъ моему отцу укоръ по этому поводу, еге отвтъ былъ равносиленъ ршительному отрицанію.
Виви. Что же онъ сказалъ вамъ!
Франкъ. Что онъ увренъ въ томъ, что тутъ какая-то ошибка.
Виви. А вы ему врите?
Франкъ. Я думаю, ему можно врить столько же, сколько и Крофтсу.
Виви. Но разв это что-нибудь измняетъ? То-есть мняетъ ли это что-нибудь по отношенію къ вашему сознанію или вашей совсти? Потому что разницы тутъ, въ сущности, никакой нтъ.
Франкъ, качая головой. Для меня тутъ нтъ никакой разницы.
Виви. Для меня также.
Франкъ съ изумленіемъ. Это, однако, поразительно! А я думалъ, что для вашего сознанія и для вашей совсти наши отношенія представляются въ совершенно иномъ свт, съ тхъ поръ какъ мы услышали эти слова изъ устъ этого животнаго.
Виви, Нтъ, это было не такъ: я ему не поврила и только желала, чтобы я могла поврить.
Франкъ. То-есть какъ это?
Виви. Я думаю, что для насъ были бы самыми под ходящими отношенія какъ у брата съ сестрой.
Франкъ. Вы это дйствительно думаете?
Виви. Да, это единственныя отношенія, которыя мн были бы по душ, даже если бы для насъ были возможны и иныя. Я такъ думаю.
Франкъ поднимаетъ вверхъ брови, какъ человкъ, которому, наконецъ, ясно, въ чемъ дло, и говоритъ съ большимъ приливомъ рыцарскаго чувства. Милая Виви! Почему же вы раньше этого мн не сказали? Мн безконечно жаль, что я преслдовалъ васъ своими ухаживаніями — теперь я, конечно, понимаю!
Виви смущенная. Что… вы понимаете?
Франкъ. О, въ обыкновенномъ смысл слова я не дуракъ, я безумецъ только въ библейскомъ значеніи этого слова, потому что я продлываю вс т вещи, которыя называлъ безумными мудрецъ, конечно, уже посл того, какъ онъ основательнйшимъ образомъ извдалъ ихъ. Стало быть, Вивочка меня уже разлюбила… Не пугайтесь,— никогда больше я не назову васъ Вивочкой. Т.-е., во всякомъ случа, никогда до тхъ поръ, пока вамъ не надостъ вашъ новый маленькій любимецъ, кто бы онъ ни былъ.
Виви. Мой новый маленькій любимецъ?
Франкъ съ убжденіемъ. Здсь наврное есть новый маленькій любимецъ — это всегда такъ и, насколько мн извстно, это никогда не бываетъ иначе.
Виви. Да, къ вашему счастью, насколько вамъ извстно! Кто-то стучится въ дверь.
Франкъ. Кто бы это ни былъ, чортъ бы его побралъ, этого постителя!
Виви. Это Прэдъ. Онъ узжаетъ въ Италію и зашелъ проститься. Я пригласила его. прійти сегодня посл обда. Пойдите и впустите его.
Франкъ. Мы окончимъ нашъ разговоръ, когда онъ удетъ въ Италію. Я ужъ постараюсь спровадить его поскоре отсюда. Идетъ къ двери и отворяетъ ее, Прэдъ! Какъ поживаете? Я въ восторг, что я васъ вижу. Входите пожалуйста.
Прэдъ входитъ въ дорожномъ костюм. Онъ въ хорошемъ настроеніи и возбужденъ въ виду предстоящаго путешествія. Какъ поживаете, m-elle Ворренъ? Она пожимаетъ его руку дружески, хотя ее непріятно поражаетъ въ немъ нкоторая сантиментальность, несмотря на его хорошее настроеніе. Черезъ часъ я узжаю. Ахъ, если бы я могъ убдить васъ похать вмст со мною въ Италію!
Виви. Съ какою цлью?
Прэдъ, О, конечно, для того, чтобы всею душою наслаждаться красотою и поэзіей жизни! Виви, содрогаясь, придвигаетъ свой стулъ къ столу, какъ будто ища утшенія и опоры въ ожидающемъ ее труд. Прэдъ садится на противъ ея.
Франкъ ставитъ свой стулъ какъ разъ позади Виви, садится на него съ небрежнымъ и безпечнымъ видомъ и говоритъ, обращаясь къ Виви черезъ плечо. Напрасны ваши усилія.
Прэдъ, Виви маленькая филистерка, она равнодушна и къ моей поэзіи, она безчувственна и къ моей красот.
Виви. Господинъ Прэдъ, говорю вамъ разъ на всегда: жизнь для меня не представляетъ ни поэзіи ни красоты, жизнь просто такова, какъ она есть, и я ршила взять ее такою, какъ она есть.
Прэдъ съ энтузіазмомъ. Не то бы вы сказали, если бы попали въ Верону и затмъ въ Венецію! Вы бы плакать стали отъ восторга, что живете въ такомъ чудномъ прекрасномъ мір.
Франкъ. Вы говорите очень убдительно, Прэдъ! Продолжайте!
Прэдъ. О, поврьте мн, я плакалъ — и, вроятно слегка буду плакать — хотя мн и пятьдесятъ лтъ! А въ ваши годы, m-elle Ворренъ, вамъ незачмъ бы и въ Верону-то хать, ваша душа была бы потрясена уже при вид одного только Остэнде. Вы были бы поражены веселымъ оживленіемъ, жизнерадостностью Брюсселя! Виви вздрагиваетъ. Что случилось?
Франкъ. Виви!
Виви Прэду, съ глубокимъ упрекомъ. Неужели вы не можете, говоря о красот и поэзіи, найти лучшаго примра, чмъ Брюссель?
Прэдъ въ замшательств. Конечно, онъ не похожъ на Верону — я ни минуты не стану утверждать, что…
Виви съ горечью. Вроятно, красота и поэзія въ обоихъ городахъ сводится къ одному и тому же.
Прэдъ, отрезвленный и очень задтый. Милая m-elle Ворренъ, Я… Смотритъ вопросительно на Франка. Можетъ быть, что-нибудь случилось?
Франкъ, Она считаетъ вашъ энтузіазмъ, милый Прэдъ, очень фривольнымъ, у нея только что былъ одинъ очень серьезный визитъ.
Виви рзко. Замолчите, Франкъ! Не дурачьтесь!
Франкъ спокойно. Можно ли назвать это хорошими манерами, Прэдъ?
Прэдъ серьезно и въ раздумь. Не уйти ли намъ вмст съ нимъ, m-elle Ворренъ? Я убжденъ, что мы помшали вамъ работать. Собирается встать.
Виви. Ахъ, пожалуйста оставайтесь, я еще не въ состояніи взяться за работу. Вамъ обоимъ кажется, что у меня нервный припадокъ. Совсмъ нтъ. Но есть дв вещи, о которыхъ я, съ вашего позволенія, не хо? тла бы слышать разговоровъ. Это, во-первыхъ обращается къ Франку — золотыя грезы первой любви въ какой бы то ни было форм, а во-вторыхъ,— обращается къ Прэду — это поэзія и красота жизни, особенно если она иллюстрируется примрами веселой жизни въ Брюе, сел. Вы можете, конечно, оставаться при всхъ милыхъ вамъ иллюзіяхъ относительно этихъ вещей, у меня такихъ иллюзій нтъ. И если мы останемся друзьями, то вы должны смотрть на меня, какъ на длового человка, какъ на женщину, которая — къ Франкупи когда не выйдетъ замужъ и которая — къ Прэду всю жизнь останется неромантичной.
Франкъ. Я также всю жизнь останусь холостымъ покуда вы не перемните своего мннія. Прэдъ, выберите другую тему разговора! Посвятите свое краснорчіе какому-нибудь другому предмету.
Прэдъ застнчиво. Боюсь, что на свт нтъ другой темы, о которой бы я могъ говорить,— евангеліе искусства — это единственное, что я могу проповдовать. Я знаю, m-elle Ворренъ горячая послдовательница евангелія труда, но разговоръ на эту тему оскорбилъ бы ваши чувства, Франкъ, такъ какъ вы вдь ршили не работать.
Франкъ. Ахъ, оставьте мои чувства въ поко! Лучше посовтуйте мн что-нибудь, ради Бога! Я такъ нуждаюсь въ совт. Попытайтесь сдлать изъ меня настоящаго человка, которому будущее сулило бы успхи! Не правда ли, Виви, мы все пустимъ въ ходъ — энергію, предусмотрительность, бережливость, самоуваженіе, характеръ!.. Вдь вамъ ненавистны безхарактерные люди, Виви, не такъ ли?
Виви, вздрагивая. Ахъ, перестаньте, перестаньте! Прекратимъ эту ужасную болтовню! Господинъ Прэдъ, если на свт дйствительно только и есть, что эти два евангелія, то лучше бы мы сдлали, если бы-покончили сами съ собою, потому что оба они насквозь пропитаны одною и тою же заразой.
Франкъ, критически оглядывая ее. Теперь, Виви, надъ вами ветъ дыханіе поэзіи, которой вамъ до сихъ не доставало.
Прэдъ, протестуя, мой милый Франкъ, вы слишкомъ безучастны.
Виви безпощадно къ себ самой. Нтъ, нтъ, это хорошо — это предохраняетъ меня отъ сантиментальности.
Франкъ насмшливо. Постоянно грозившей вамъ, не правда ли, вслдствіе большого предрасположенія?
Виви почти истерически. О, да, продолжайте! Не щадите меня! Въ жизни своей я была сантиментальной только одно мгновеніе… удивительно сантиментальной… при лунномъ свт — а теперь…
Франкъ быстро. Послушайте, Виви, берегитесь! Не выдавайте себя!
Виви. О, неужели выдумаете, что господинъ Прэдъ не знаетъ всего О моей матери? Обращается къ Прэду Ахъ, лучше бы вамъ въ то утро посвятить меня во все, господинъ Прэдъ, вы ужксно старомодный человкъ съ вашей деликатностью.
Прэдъ. Это вы нсколько старомодны, m-elle Виви, съ вашими предразсудками. Какъ художникъ и какъ человкъ, полагающій, что къ самымъ интимнымъ человческимъ отношеніямъ не примнима точка зрнія закона, я долженъ сказать вамъ, что я уважаю вашу мать, хотя я и знаю, что она незамужняя женщина, я даже еще больше уважаю ее въ виду этого обстоятельства.
Франкъ весело. Браво! Браво!
Виви пристально глядитъ на него. И это все, что вы знаете?
Прэдъ. Конечно! Это все!
Виви. Тогда вы не имете о ней ни малйшаго представленія! Ваши догадки — сама невинность по сравненію съ дйствительностью.
Прэдъ, пораженный и возмущенный, съ трудомъ сохраняя свою вжливость. Надюсь, что это не такъ. Съ удареніемъ. Надюсь, что это не такъ, m-elle Ворренъ! По выраженію лица у Франка видно, что онъ не раздляетъ неврія Прэда. У Виви вырывается восклицаніе нетерпнія. Рыцарская вра Прэда въ чистоту г-жи Ворренъ исчезаетъ передъ убжденностью Виви, онъ медленно прибавляетъ. Если дйствительно тутъ что-нибудь боле нехорошее — т.-е. что-нибудь другое,— то убждены ли вы, что вы правильно поступаете, сообщая намъ объ этомъ, m-elle Ворренъ?
Виви. Я такъ убждена въ этомъ, что, если бы только у меня хватило мужества, то я весь остатокъ своей жизни провела бы, разсказывая объ этомъ всмъ и каждому. О, я клеймила бы людей! Я бы хотла выжечь печать этого позора на нихъ, чтобы они также почувствовали свою долю участія въ немъ, какъ это чувствую я! Для меня нтъ ничего презренне того жалкаго обычая, который еще защищаетъ эти вещи, запрещая женщинъ называть ихъ настоящимъ именемъ. И, однакоже, я не могу вамъ сказать этого! Оба постыдныхъ слова, обозначающія то, что такое моя мать, звенятъ у меня въ ушахъ и готовы сорваться у меня съ языка — но я не могу ихъ произнести. Естественное чувство слишкомъ сильно во мн. Она закрываетъ лицо руками. Франкъ и Прэдъ въ изумленіи переглядываются и затмъ смотрятъ на Виви, она поднимаетъ съ отчаяніемъ голову и беретъ листъ бумаги и перо. Смотрите, вотъ я набросаю вамъ уставъ одного акціонернаго общества.
Франкъ. О, она съ ума сошла! Не слушайте ея, Прэдъ! Виви, ну подымите голову, соберитесь съ силами!
Виви. Вы сейчасъ увидите! Пишетъ. Внесенъ капиталъ: чистоганомъ 40.000 фунтовъ стерлинговъ! Они числятся на имя главнаго акціонера сэра Джорджа Крофтся, баронета. Что же дальше? Я забыла! Ахъ, да! Дома въ Брюссел, въ Берлин, въ Вн и въ Будапест. Главный директоръ: — госпожа Ворренъ. Не забыть бы: надо указать т таланты, благодаря которымъ она занимаетъ такое доходное мсто. Для этого совершенно достаточно двухъ словъ — вотъ! Поднимаетъ къ нимъ бумагу. Ахъ, нтъ, нтъ! Не читайте! Нельзя! Схватываетъ бумагу и разрываетъ се въ клочки, затмъ схватывается руками за голову и прячетъ свое лицо, согнувшись надъ столомъ.
Франкъ, внимательно слдившій за тмъ, что писала Виви черезъ ея плечо, вынимаетъ изъ кармана визитную карточку пишетъ на ней пару словъ и молча передаетъ ее Прэду, который съ величайшимъ изумленіемъ читаетъ ее. Затмъ полный раскаянія Франкъ склоняется надъ Виви и нжно шепчетъ ей. Милая Виви, успокойтесь, я уже прочелъ, что вы писали, и Прэдъ также. Мы все поняли и подъ этимъ впечатлніемъ мы остаемся еще боле преданными вамъ Друзьями. Виви медленно поднимаетъ голову.
Прэдъ. Со всею искренностью подтверждаю слова Франка. Позвольте вамъ сказать, m-elie Ворренъ: великолпне, мужественне васъ двушки я въ жизни своей не встрчалъ. Этотъ произнесенный съ искреннимъ чувствомъ комплиментъ подкрпляетъ Виви, она протестуетъ противъ него нетерпливымъ движеніемъ головы и принуждаетъ себя встать. Это удается ей, только опираясь на столъ.
Франкъ. Куда вы, Виви? Останьтесь и не принимайте этого такъ близко къ сердцу.
Виви. Благодарю васъ. Относительно двухъ вещей можете всегда положиться на меня: я не плачу и не падаю въ обморокъ. Длаетъ пару шаговъ по направленію къ двери, ведущей во внутреннее помщеніе. Подойдя вплотную къ Прэду, она останавливается и говоритъ. Гораздо больше мужества мн понадобится, чтобы сказать моей матери, что мы пришли теперь къ тому пункту, на которомъ наши пути расходятся. Я пойду въ ту комнату, я должна побыть нсколько минутъ наедин съ собою.
Прэдъ. Можетъ быть, намъ уйти?
Виви. Нтъ, я сейчасъ же вернусь — всего минуточку. Уходитъ въ сосднюю комнату. Прэдъ открываетъ ей дверь.
Прэдъ. Какое неожиданное разоблаченіе! Вотъ не предполагалъ относительно Крофтса — для меня это страшное разочарованіе.
Франкъ. Вотъ ужъ ни капли. Слава Богу, съ него, наконецъ-то, сорвана маска. Но для меня это жестокій ударъ, Прэдъ! Теперь я не могу на ней жениться!
Прэдъ укоризненно. Франкъ!.. Оба смотрятъ другъ на друга, Франкъ неподвижно, Прэдъ съ глубочайшимъ негодованіемъ. Однакоже, я долженъ вамъ сказать, Гарднеръ, что если вы теперь оставите Виви, то вы поступите какъ жалкій трусъ!
Франкъ. Вы всегда рыцарь, мой милый старый Прэдъ! Но вы ошиблись: мое отступленіе обусловлено не моральною стороною дла, а денежною. Теперь я дйствительно не могу ршиться взять у старухи деньги.
Прэдъ. А вы собирались жениться въ разсчет на это?
Франкъ. А то на что же? У меня вдь денегъ нтъ и никакихъ перспективъ на заработки. Если бы я женился теперь на Виви, то ей бы пришлось содержать меня, а это стоило бы ей дороже, чмъ я стою весь цликомъ.
Прэдъ. Но вдь умный здоровый малый, какъ вы, можетъ же что-нибудь предпринять и со своимъ умомъ.
Франкъ. Ну да, кое-что онъ можетъ! Вынимаетъ свои деньги изъ кармана. Это все Я пріобрлъ вчера — Въ какіе-нибудь полтора часа, но ремесло-то это больно ненадежное! Нтъ, мой милый Прэдъ, даже если бы Джесси и Джорджина повыходили замужъ за милліонеровъ и мой старикъ лишилъ бы ихъ наслдства и самъ бы померъ, то и тогда оы у меня было на жизнь всего только 400 фунтовъ ежегодной ренты. А онъ раньше семидесяти ни за что не помретъ — на это у него не хватитъ оригинальности. Въ теченіе ближайшихъ двадцати лтъ мн придется довольно часто вести полуголодное существованіе — но съ Виви этого не должно случиться, по крайней мр, если я этому могу помшать. Поэтому я граціозно ретируюсь и оставляю поле для англійской золотой молодежи. Итакъ съ этимъ покончено! Я не буду больше мучить этимъ Виви и просто напишу ей, когда мы уйдемъ, пару строкъ — она ужъ меня пойметъ.
Прэдъ, схватывая его руку. Вы добрый малый, Франкъ: сердечно прошу у васъ прощенія. Но неужели вамъ дйствительно уже не придется никогда видться съ нею?
Франкъ. Никогда не видться съ нею?!.. Чортъ возьми! Да будьте же хоть немного разумны. Я буду навщать ее какъ можно чаще и постараюсь быть ей братомъ — я вдь никогда не буду въ состояніи понимать т нелпые выводы, которые вы, романтики, длаете изъ самыхъ натуральныхъ вещей въ мір. Кто-то стучится въ дверь. Кто бы это былъ. Пожалуйста, отворите вы. Если это какой-нибудь кліентъ, то такъ будетъ приличне, чмъ если бы это сдлалъ я.
Прэдъ. Совершенно справедливо. Подходитъ къ двери и открываетъ ее. Франкъ садится на стулъ Виви и что-то пишетъ. А, это вы. милая Китти, входите пожалуйста!
Г-жа Ворренъ входитъ и боязливо оглядывается, здсь ли Вили. Она сдлала все возможное, чтобы придать сео скромный и почтенный видъ. Вмсто пышной шляпы она надла простенькую шапочку, пестрая блуза скрыта подъ дорогою черною шелковою мантильей. Она въ угнетенномъ и тревожномъ настроеніи. Къ Франку. Какъ, вы здсь! Вотъ ужъ не ожидала!
Франкъ поворачивается на стул, не подымаясь. Да, Я здсь и очень радъ васъ видть! Вашъ приходъ пріятенъ, какъ дыханіе весны!
Г-жа Ворренъ. Ахъ перестаньте вы съ вашими глупостями! Тихимъ голосомъ. А гд Виви?
Франкъ показываетъ выразительно на дверь въ сосднюю комнату и молчитъ.
Г-жа Ворренъ Сразу опускается на стулъ и начинаетъ плакать. Прэдъ, захочетъ ли она меня принять — какъ вы думаете?
Прэдъ. Я думаю, что да, и почему бы ей не принять васъ? Успокойтесь, любезная Китти, не будьте такъ печальны.
Г-жа Ворренъ. Почему не принять? Ахъ, вы этого никогда не сумете понять. Вы слишкомъ любезны. Господинъ Франкъ, она вамъ ничего на этотъ счетъ не говорила?
Франкъ, складывая написанную имъ записку. Виви принуждена будетъ васъ принять, если-очень выразительно — вы здсь подождете, покуда она выйдетъ.
Г-жа Ворренъ испуганно. А почему бы мн и не подождать.
Франкъ насмшливо смотритъ на нее, заботливо кладетъ свою записку на чернильницу, такимъ образомъ, чтобы Виви не могла не замтить ее, когда она захочетъ обмакнуть перо въ чернила, затмъ подымается и посвящаетъ все свое вниманіе госпож Ворренъ, Любезная госпожа Ворренъ, предположите, что вы маленькая птичка — прекраснйшій маленькій воробей, прыгающій по прозжей дорог,— и предположимъ, что вы увидали бы двигающійся на васъ паровой катокъ — стали ли бы выждать въ такомъ случа?
Г-жа Ворренъ. Ахъ, оставьте меня въ поко съ вашими сравненіями!— Почему Виви убжала изъ Хеслемира и перехала сюда?
Франкъ. Боюсь, что она это вамъ скажетъ, если вы подождете, пока она выйдетъ.
Г-жа Ворренъ. Вы, стало-быть, желали бы, чтобы я ушла?
Франкъ. Нтъ, я всегда желаю, чтобы вы оставались — но я совтую вамъ уйти.
Г-жа Ворренъ. Какъ?.. И больше никогда ея не видть?
Франкъ. Именно такъ.
Г-жа Ворренъ опять начинаетъ плакать. Прэдъ, не позволяйте ему быть такимъ жестокимъ со мною. Перестаетъ плакать и вытираетъ глаза. Виви опять очень разсердится, когда она увидитъ, что я плакала!
Франкъ, проявляя нкоторое участіе къ ней съ небрежною ласковостью. Вы знаете, госпожа Ворренъ, что Прэдъ — сама доброта. Прэдъ, какъ выдумаете — слдуетъ ли ей уйти или остаться?
Прэдъ къ госпож Ворренъ. Меня бы дйствительно огорчило, если бы я причинилъ вамъ ненужную боль, но мн также кажется, что лучше, если бы вы не ждали. Фактъ тотъ…
За дверью сосдней комнаты слышны шаги Виви.
Франкъ. Слишкомъ поздно! Она уже идетъ.
Г-жа Ворренъ. Не говорите ей, что я плакала! Входитъ Виви. Она останавливается, увидавъ мать, которая привтствуетъ ее съ истерической веселостью. Наконецъ-ТО, ТЫ здсь, мое милое дитя!
Виви. Я рада, что ты пришла. Мн нужно съ тобой поговорить. Мн кажется, вы сказали, Франкъ, что вамъ нужно уйти.
Франкъ. Да. Не хотите ли вы пойти со мною, госпожа Ворренъ? Что бы вы сказали насчетъ прогулки въ Ричмондъ, а затмъ вечеромъ мы бы отправились въ театръ, а? Въ Ричмонд совсмъ безопасно — тамъ бы вамъ не грозилъ паровой катокъ!
Виви. Вы болтаете вздоръ, Франкъ, — моя мать останется здсь.
Г-жа Ворренъ, испугавшись. Право, не знаю… можетъ быть мн тоже лучше уйти? Мы мшаемъ теб работать.
Виви съ спокойною ршимостью. Господинъ Предъ, пожалуйста, проводите Франка. Садись, мама!
Г-жа Ворренъ безпомощно повинуется.
Прэдъ. Идемте, Франкъ. Прощайте, m-elle Виви
Виви, пожимая ему руку. Будьте здоровы,— счастливаго пути!
Прэдъ. Спасибо! До свиданья!
Франкъ къ госпож Ворренъ. Adieu! Ахъ, лучше бы вы сдлали, если бы послушались моего совта! Пожимаетъ ей руку, затмъ весело, обращаясь къ Виви. Adieu, Виви!
Виви. Прощайте. Они не подаютъ другъ другу руки. Онъ весело выходитъ. Прэдъ слдуетъ за нимъ. Виви садится на стулъ Гоноріи. Она очень серьезна, въ чертахъ ея видна спокойная ршимость. Она ждетъ, что скажетъ ея мать.
Г-жа Ворренъ, для нея молчаніе тяжело. Она начинаетъ, не теряя времени. Ну, Виви, почему же ты ушла такъ, не сказавши мн ни слова? Какъ могла ты поста-пить такимъ образомъ? И почему ты обошлась такъ ужасно плохо съ бднымъ Джорджемъ? Я приглашала его, чтобы и онъ зашелъ къ теб вмст со мною, но онъ отказался. Я замтила, что онъ форменнымъ образомъ боится тебя. Подумай только, онъ и, меня не хотлъ пускать, дрожа, какъ будто и мн тоже нужно бояться тебя, милое дитя. Виви становится еще серьезне. Разумется, я ему сказала, что между нами нтъ никакихъ недоразумній, что мы превосходно столковались и превосходно понимаемъ другъ друга
Вздрагивая, достаетъ изъ конверта какую-то бумагу, подходитъ къ столу и подаетъ ее Виви. Это я получила сегодня утромъ изъ банка! Виви, что это значитъ?
Виви. А, это мое мсячное содержаніе! На-дняхъ мн прислали его, какъ обыкновенно. Я попросту отослала его назадъ, съ просьбою записать эту сумму на твое имя и переслать теб квитанцію. Впредь я сама буду заботиться о своемъ содержаніи.
Г-жа Ворренъ, не ршаясь понять. Можетъ быть, этого было мало? Почему же ты ничего не сказала? Съ хитрымъ блескомъ въ глазахъ. Я ужъ и то собиралась удвоить твое содержаніе, скажи только, сколько теб нужно.
Виви. Ты прекрасно знаешь, что это не то. Отнын я пойду своею собственною дорогою, у меня будетъ свое дло и свои друзья. А ты пойдешь своею Поднимается. Прощай.
Г-жа Ворренъ съ ужасомъ. Прощай?..
Виви. Да, прощай. Знаешь ли, обойдемся безъ ненужныхъ сценъ — ты меня прекрасно понимаешь. Сэръ Джорджъ Крофтсъ разъяснилъ мн все ваше до сихъ поръ существующее предпріятіе.
Г-жа Ворренъ, вспыливъ. Этакій глупый старый… Не выговариваетъ эпитета и блднетъ при мысли, что онъ едва не сорвался у нея съ устъ. Языкъ бы ему вырзать за это! Но вдь я же теб все разсказала, не правда ли? И ты сказала тогда, что для тебя это безразлично.
Виви твердо. Извини пожалуйста, для меня это не безразлично. Ты разсказала мн, какъ ты пришла къ этому, но вдь это ничуть не мняетъ дла.
Г-жа Ворренъ молчитъ нкоторое время и безнадежно смотритъ на Виви. Виви ждетъ молча, какъ статуя, и втайн надется, что борьба уже кончена, но налицо госпожи Воррен возвращается хитрое выраженіе. Она наклоняется надъ столомъ, вкрадчиво и настойчиво, почти шопотомъ. Виви, знаешь ли ты, какъ я богата?
Виви. Я не сомнваюсь, что ты очень богата.
Г-жа Ворренъ. Но ты не знаешь, что значитъ деньги, ты еще слишкомъ молода. Деньги — это значитъ каждый день новые наряды и каждый вечеръ театры и балы, деньги — это значитъ, что у своихъ ногъ ты можешь имть самыхъ отборныхъ, красивыхъ, самыхъ выдающихся мужчинъ въ Европ, деньги — это значитъ роскошная квартира и масса прислуги, изысканнйшій столъ и дорогія вина, деньги — это значитъ все, что ты любишь, все что теб нужно, все, чего только пожелаетъ твое сердце… А что ждетъ тебя здсь? Существованіе не лучше, чмъ у служанки, съ утра до поздней ночи работать какъ каторжная, чтобы кое-какъ прокормиться, о нарядахъ тутъ и мечтать нечего — какихъ-нибудь два дешевенькихъ платьица въ годъ, вотъ и все. Ты подумай объ этомъ. Льстиво. Ты возмущена, конечно, я это знаю! Я могу понять твои чувства, и, я думаю, они длаютъ теб честь. Но въ этомъ ты можешь на меня положиться, порицать тебя никто не станетъ,— даю теб слово. Я знаю, что это за народъ — молодыя двицы, поэтому я уврена, что, взвсивъ и обсудивъ все это, ты перемнишь свое мнніе.
Виви. Такъ это, стало быть, длается такимъ образомъ, не правда ли? Теб, вроятно, ужъ очень многимъ двушкамъ приходилось повторять все это, рчь твоя льется такъ плавно, безъ запинки.
Г-жа Ворренъ страстно. Да разв я требую отъ тебя чего-нибудь нехорошаго, нечестнаго?
Виви рзко отворачивается, госпожа Ворренъ съ отчаяніемъ идетъ за нею. Виви, послушай ты меня! Ты этого не понимаешь! Тебя намренно плохо воспитывали, тебя не знакомили съ этою стороною жизни! Ты совсмъ не знаешь свта.
Виви останавливается. Намренно плохо воспитывали?.. Что ты хочешь этимъ сказать?
Г-жа Ворренъ. А то, что ты изъ-за пустяковъ хочешь отказаться отъ всхъ надеждъ и видовъ на будущее. Ты думаешь, что люди то, за что они выдаютъ себя, ты думаешь, что — какъ тебя учили въ школ и въ университет — честно мыслить и поступать по правд, такъ это уже и есть настоящая дорога. Нтъ, милая, это не такъ. Въ жизни все это совершенно иначе. Все это вдь только ширмы для трусливыхъ людей, для рабскихъ натуръ. Неужели же ты хочешь, чтобы и теб пришлось, какъ большинству женщинъ, прійти къ сознанію своей ошибки только въ сорокъ лтъ, когда уже жизнь прожита и вс надежды погибли! Такъ не лучше ли, чтобы теб уже теперь открыла глаза на этотъ счетъ твоя мать, которая любитъ тебя и которая клянется, что это правда, — такая же правда, какъ евангеліе! Настойчиво. Послушай, Виви, умные, дловые, знатные люди,— вс они знаютъ это и вс они поступаютъ, какъ я, и думаютъ, какъ я! Я знакома со многими изъ нихъ. Спроси-ка ихъ! Я могу тебя познакомить съ ними, ты войдешь въ ихъ кругъ, сблизишься и сдружишься съ ними. Говорю теб, что я не имю въ виду ничего дурного. А ты не хочешь этого понять. У тебя голова полна ложныхъ представленій обо мн. Ты думаешь, люди, воспитавшіе, тебя, смыслятъ что нибудь въ жизни, ты думаешь, они могутъ понять такого человка, какъ я? Да разв они встрчались когда-нибудь со мною? Говорили ли эти глупцы когда-нибудь со мною или съ людьми моего круга обо мн? И какъ ты думаешь, сдлали бы они хоть что-нибудь для тебя, если бы я не платила имъ? Разв я теб не говорила, какъ сильно я желаю, чтобы ты осталась честною женщиной? Вдь это я воспитала изъ тебя честную двушку! А разв для того, чтобы ты такою и осталась, есть лучшее средство, чмъ мое богатство, мое вліяніе и друзья тети Лизы? Разв ты не видишь, что, разбивая мн сердце и поворачивая мн спину, ты сама готовишь себ веревку?
Виви. Я узнаю жизненную философію Крофтса въ твоихъ словахъ, мама: все это я уже слышала отъ него тогда у Гарднеровъ.
Г-жа Ворренъ. Ты, вроятно, думаешь также, что я хотла навязать теб этого износившагося стараго пьяницу? Я не хочу этого, Виви, клянусь теб, что нтъ!
Виви. Все равно бы изъ этого ничего не вышло, если бы ты даже и хотла: теб бы не удалось настоять на этомъ. Госпожа Ворренъ вздрагиваетъ, глубоко оскорбленная такимъ полнымъ равнодушіемъ въ отвтъ на ея искреннія, продиктованныя любовью слова. Виви этого не понимаетъ, да ей и дла нтъ до этого. Она спокойно продолжаетъ. Мама, ты меня совсмъ не понимаешь. Противъ Крофтса я имю не больше, чмъ противъ всякаго другого грубаго человка изъ его класса. И если сказать теб правду, то я даже скоре отношусь къ нему съ нкоторымъ уваженіемъ за то, что его хватаетъ по крайней мр на то, чтобы пользоваться жизнью на свой собственный ладъ и зарабатывать громадныя деньги, вмсто того чтобы проводить свою жизнь на охот, на скачкахъ, въ праздности и въ удовольствіяхъ, какъ вс остальные представители его класса. И для меня совершенно ясно, что будь я въ положеніи моей тети Лизы, то я бы длала то же самое, что и она. Я не думаю, чтобы у нея было больше предразсудковъ или чтобы я была нравственне тебя — я думаю даже наоборотъ. Я уврена, что я гораздо мене сантиментальна, чмъ ты. Мн очень хорошо извстно, что обычная мораль — это только ширмы, и если бы я взяла твои деньги и провела бы остальную мою жизнь въ фешенебельномъ расходованіи ихъ, то я знаю, что никто и слова бы мн не сказалъ о томъ, что я стала такою же никуда негодной и порочной, какъ и любая самая глупая женщина. Но я не хочу быть безполезнымъ человкомъ! Я не вижу ни малйшаго удовольствія въ томъ, чтобы кататься въ парк на потху моему портному и моему поставщику экипажей, или скучать въ опер, нацпивши на себя цлую витрину брилліантовъ.
Г-жа Ворренъ, сбитая съ толку. Но…
Виви. Подожди минутку, я еще не кончила. Скажи, почему ты продолжаешь вести свое дло теперь, когда ты уже добилась богатства. Твоя сестра, ты говоришь, отказалась отъ всего этого. Почему же ты не сдлала того же?
Г-жа Ворренъ. О, для Лизы это легко: она любитъ хорошее общество и выглядитъ какъ настоящая лэди. А попробуй ты себ представить меня въ провинціальномъ захолусть! Вдь я бы всмъ, и даже грачамъ на заборахъ, бросалась бы тамъ въ глаза своею странностью, если бы я даже сумла справиться со скукой. Мн нужна работа и возбужденіе, иначе я впадаю въ меланхолію до сумасшествія! А за что бы другое я могла взяться? Моя жизнь соотвтствуетъ моей натур: я создана для нея и ни для чего другого. И если бы этого не длала я, то длала бы другая. Стало-быть, вреда этимъ я никому не приношу. А затмъ это приносить деньги, а я люблю зарабатывать деньги… Нтъ, это напрасно: отъ своего занятія я не могу отказаться — ни для кого! Но теб-то вдь совсмъ не придется знать объ этомъ. Я никогда не буду говорить объ этомъ, Крофтса я къ теб на глаза не пущу, да и сама я не буду теб много докучать — ты знаешь вдь, мн приходится перезжать съ мста на мсто, а когда я помру, то ты и совсмъ отъ меня избавишься.
Виви. Нтъ, я дочь моей матери, я такая же какъ ты, и мн нужна работа, и я должна зарабатывать денегъ больше, чмъ мн нужно. Но моя работа не твоя работа, и пути наши разные. Мы должны разстаться! Въ сущности вдь это и выходитъ почти на одно: вмсто того, чтобы за двадцать лтъ видть другъ друга можетъ быть, въ общемъ, два мсяца, мы пд^ просту совсмъ не будемъ видться — вотъ и все.
Г-жа Ворренъ голосомъ, заглушеннымъ слезами. Виви, я думала, что я больше значу для тебя — ей Богу, я такъ думала!
Виви. Напрасно, мама: мн кажется, что измнить меня или отвратить отъ моего ршенія нсколькими дешевыми слезами или мольбами такъ же трудно, какъ и тебя.
Г-жа Ворренъ дико. О, ты называешь дешевыми слезы матери!
Виви. Он теб ничего не стоятъ, а ты требуешь. чтобы я за нихъ пожертвовала миромъ и спокойствіемъ всей моей жизни. На что теб было бы мое общество, если бы даже это было возможно? Разв у насъ есть что-нибудь общее, что могло бы сдлать насъ вмст счастливе?
Г-жа Ворренъ дико, языкомъ базарной торговки. Мы съ тобою мать и дочь — я хочу имть свою дочь! Я имю на тебя право! Кто станетъ обо мн заботиться, когда я состарюсь? Много двушекъ относились ко мн какъ дочери и плакали, разставаясь со мною, но я отъ всхъ нихъ отказалась, потому что вс мои надежды были на тебя. Ради тебя я осталась одинокой. Теперь ты не имешь права бросить меня, ты не смешь отказаться отъ исполненія обязанностей къ своей матери!
Виви непріятно поражена тономъ рчи своей матери и протестуетъ. Мои обязанности по отношенію къ матери? Я такъ и знала, что у насъ сейчасъ же начнется разговоръ объ этомъ! Ну такъ запомни себ разъ навсегда: теб нужна дочь, а Франку вонъ нужна жена, а мн не нужно ни матери, ни мужа. Я не пощадила ни Франка, ни себя. Я его прогнала. Неужели же ты думаешь, что а пощажу тебя?
Г-жа Ворренъ горячо. О я знаю, что ты за человкъ! О, этотъ сортъ людей мн извстенъ! Ни капли состраданія! Ни къ себ и ни къ кому другому! Знаю я это! По крайней мр на этотъ счетъ сослужилъ мн службу мой опытъ: при первой же встрч могу разгадать всхъ этихъ лицемрокъ, съ виду святыхъ,— жестокихъ, сухихъ эгоистокъ! Ну что жъ! И прекрасно! Можешь себя законсервировать для своего собственнаго употребленія! Мн ты не нужна! Но еще одно я скажу теб: знаешь ли ты, что бы я сдлала, если бы ты была еще маленькой двочкой? Вотъ убей меня Господь, сдлала бы!
Виви. Можетъ быть, задушила бы?
Г-жа Ворренъ Нтъ! Я бы воспитала тебя такъ, чтобы ты выросла настоящею моей дочерью, а не тмъ, что ты есть: гордячка со всми предразсудками институтскаго воспитанія, которое украло — да, украло!— тебя у меня! Попробуй-ка отрицать это, если можешь! Разв это было не воровство? А теперь бы я тебя воспитала въ моемъ собственномъ дом — ей Богу, я. бы сдлала это!
Виви спокойно. Въ одномъ изъ твоихъ собственныхъ домовъ?
Г-жа Ворренъ кричитъ. Послушайте-ка только, какъ она оплевываетъ сдые волосы своей матери! О, пусть доведется и теб дожить, чтобы твоя собственная дочь когда-нибудь такъ же терзала и такъ же топтала тебя ногами, какъ ты тутъ издвается надо мною! И это сбудется — сбудется! Ни одной женщин еще никогда не приносило счастія проклятіе матери!
Виви. Я бы желала, чтобы ты не кричала такъ, мама, — это только ожесточаетъ меня. Смотри, я полагаю, что я единственная молодая двушка, которая была у тебя въ рукахъ и которой ты сдлала только хорошее. Такъ не разрушай же то хорошее, что ты сдлала.
Г-жа Ворренъ. Да, клянусь небомъ, и да проститъ мн Богъ: это правда! И ты единственная двушка, которая отвернулась отъ меня! О, какая несправедливость, какая несправедливость, какая несправедливость! У меня всегда было желаніе быть хорошей женщиной. Я пробовала честно работать и за это съ меня сдирали семь шкуръ, покуда я не прокляла тотъ день, въ который я услыхала о честной работ! Я была хорошею матерью, и вотъ за то, что я воспитала свою дочь честною женщиною, она выгоняетъ меня за дверь, точно я какая-нибудь прокаженная! Ахъ, если бы я только могла начать снова свою жизнь! О, я бы знала, что сказать этому школьному лгуну-пастору. въ отвтъ на его рчи! Пусть мн поможетъ Богъ въ мой послдній часъ — отнын я буду длать только дурное, ничего кром дурного! И тогда мн будетъ хорошо.
Виви. Да, лучше теб держаться своей линіи и не сходить съ нея.. Если бы я была на твоемъ мст, мама, я бы, вроятно, сдлала то же, что ты, но я бы не жила одною жизнью, мечтая о другой. Въ глубин души ты самая обыкновенная женщина, и именно поэтому я и считаю нужнымъ разстаться съ тобою. Имю ли я право это сдлать или нтъ?
Г-жа Ворренъ, оторопвъ. Право оттолкнуть все мое богатство?
Виви. Нтъ, имю ли я право отказаться отъ тебя? Потому что я была бы безумною, если бы я этого не сдлала — не правда ли?
Г-жа Ворренъ гнвно. О, да! Если ты хочешь этого, то мн самой кажется, что ты имешь право. Но, Боже, помоги тому міру, въ которомъ каждый бы смлъ безпощадно длать то, что онъ считаетъ правильнымъ! А теперь я лучше уйду, чтобы не оставаться тамъ, гд меня не желаютъ видть. Она поворачивается къ двери.
Виви добродушно. Ты не хочешь подать мн на прощаніе руку?
Г-жа Ворренъ смотритъ на Виви нсколько мгновеній съ гнвомъ и съ дикимъ желаніемъ ударить ее по лицу. Нтъ, благодарю васъ! Прощайте!
Виви просто. Прощай!
Госпожа Ворренъ выходитъ, съ силою захлопывая за собою дверь. Напряженіе, сохранявшееся на лиц Виви, исчезаетъ, серьезность его замняется выраженіемъ радостнаго удовлетворенія, съ устъ срывается вздохъ облегченія, переходящій затмъ въ тихій смхъ.
Въ приподнятомъ настроеніи подходитъ она къ письменному столу, отодвигаетъ электрическую лампу и цлый ворохъ бумагъ и собирается обмокнуть перо въ чернильницу, когда замчаетъ сложенную записку Франка, она равнодушно разворачиваетъ ее, быстро прочитываетъ и тихо смется по поводу одного необычайнаго оборота.
Виви. Прощай и ты, Франкъ! Разрываетъ записку и бросаетъ, ни на минуту не задумавшись, клочки ея въ корзину. Затмъ принимается за работу и углубляется въ свои цифры.
Шоу Бернард
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Фарисеи, Шоу Бернард, Год: 1892
  2. Шоколадный солдатик, Шоу Бернард, Год: 1894
  3. Огастес выполняет свой долг, Шоу Бернард, Год: 1916
  4. Обращение капитана Брасбоунда, Шоу Бернард, Год: 1899
  5. Врач на распутье, Шоу Бернард, Год: 1906
  6. Муж рока, Шоу Бернард, Год: 1898
  7. Человек и сверхчеловек, Шоу Бернард, Год: 1903
  8. Обращение капитана Брассбоунда, Шоу Бернард, Год: 1901
Электронная библиотека