Предел, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1898

Время на прочтение: 37 минут(ы)

И. В. Шпажинскій

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ.

Томъ 3-й.

Изданіе С. Разсохина

МОСКВА.— 1900.

ПРЕДЛЪ.

Драма въ трехъ дйствіяхъ.

Дйствующіе:

Филиппъ Даниловичъ Кропотовъ, нотаріусъ лтъ подъ 40. (Волосы желтоватые, остриженные коротко. Небольшіе усы. Глаза ясные, взглядъ упорный. Привычка медленно потирать ладони. Говоритъ не громко, но твердо).
Агнія Петровна, его жена, молодая женщина. (Очень красивая брюнетка, но красоты нсколько рзкой. Прекрасная фигура. Голосъ грудной, пріятный, но громкій).
Лизавета Даниловна, сестра Кропотова, среднихъ лтъ, жена мелкаго чиновника. (Сухая, смуглая, съ энергичными манерами и тономъ).
Рафаилъ Васильевичъ Хмлевской, лтъ за 30, акцизный чиновникъ. (Нкогда изящный гвардеецъ, теперь опустился. Густая шапка вьющихся волосъ, носитъ бороду. Фигура мощная, энергичная. Небрежный и вызывающій тонъ).
Павелъ Кондратьевичъ Солодиловъ, совсмъ молодой человкъ, помощникъ Кропотова. (Наружности вполн приличной. Ласковая улыбка, мягкій и вкрадчивый тонъ).
Аанасій Григорьевичъ Гарлюпенко, пожилой врачъ. (Благообразенъ, лицо хитрое, тонъ немного насмшливый).
Маргарита Яковлевна Чехурская, двица не первой молодости. (Некрасива, вертлява, писклива и очень занята собой).
Груша, горничная Кропотовыхъ, лтъ 18.
едотъ, кучеръ Хмлевскаго, молодой парень. (Не дуренъ собою, добродушенъ, увалень).
Кухарка Кропотовыхъ.

Дйствіе происходитъ въ захолустномъ уздномъ город. Первое дйствіе въ конц зимы, остальныя ранней весной.

Дйствіе первое.

Гостиная у Кропотовыхъ. Дв двери: прямо — въ спальню и направо — въ прихожую. Налво два окна. Чистенькая мебель, обитая кретономъ, сгруппирована на лвой сторон. Тутъ диванъ, столъ, кресла и коверъ на полу. На стол лампа. Направо, по сю сторону двери, качалка и столикъ. У задней стны пьянино и мягкіе стулья. На стнахъ нсколько олеографій. Драпировокъ нтъ ни на дверяхъ, ни на окнахъ. Въ послднихъ блыя сторы.

ЯВЛЕНІЕ 1-е.

Груша (съ крылышкомъ и тряпкой, убираетъ комнату) и Кухарка (входитъ изъ передней).

Груша. Теб чего?
Кухарка. Да къ барын. Мужикъ рыбу принесъ, молъ, не купятъ-ли?
Груша (усмхнулась). Къ барын! Ты внов, нашихъ порядковъ не знаешь. Къ барину ступай. Онъ у насъ за хозяйку.
Кухарка. То-то вчерась онъ обдъ мн заказывалъ! Подивилась я. Въ дом хозяйка, а онъ…
Груша. Онъ и чай разливаетъ и провизію самъ покупаетъ. Все бабье дло на немъ, ха-ха!
Кухарка. Чудно. А барыня что-же: такъ ни до чего не доходитъ?
Груша. А ей какая забота, коли есть кому хлопотать!
Кухарка. Самъ чай разливаетъ! Гд-жъ это видано? Другая-бъ постыдилась за мужа-то…
Груша. Чего захотла! Опять-же онъ порядокъ любитъ, а ей все равно. Расшвыряетъ все гд ни попало, а онъ ходитъ, да прибираетъ. Баринъ одной чистотою дойметъ. А усчитать — такъ усчитаетъ, что у тебя копйки не прилипнетъ къ рукамъ, ха-ха-ха!
Кухарка. Ну и порядки-жъ у васъ!

(Посторонилась, при вход Солодилова и уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ 2-е.

Груша и Солодиловъ (съ завернутыми книгами).

Солодиловъ. Агнія Петровна не вставала еще?
Груша (съ насмшливой улыбочкой). Нтъ-съ, не вставали-съ.
Солодиловъ. Передай ей. (Отдаетъ книги).
Груша (съ тмъ же выраженіемъ). Порученіе?
Солодиловъ. Книги.
Груша. Ужъ какъ вы стараетесь!..
Солодиловъ. Что?
Груша. Угодить. Конечно, какъ вы у барина служите, должны и жен угождать.
Солодиловъ. Положимъ я служу не у барина, а въ контор нотаріуса, помощникомъ его…
Груша. Все одно. Онъ-же вамъ деньги платитъ.
Солодиловъ. Гд ужъ спорить съ тобой!
Груша. Напрасно стараетесь около барыни! Ничего не выйдетъ, ни-ни!
Солодиловъ. Не понимаю.
Груша. Вамъ-то не понять?!. ха-ха! Всякаго проведете, да не меня.
Солодиловъ. Еще-бы! Если-бъ я имлъ какія-нибудь намренія, то не сталъ бы скрывать отъ тебя. Напротивъ. Я знаю, какъ ты умна.
Груша. Не дурой родилась, да-съ!
Солодиловъ (значительно). Но старайся, что-бъ Филиппъ Даниловичъ не узналъ всхъ твоихъ качествъ. Будь осторожнй!
Груша. Баринъ? А что-жъ я?
Солодиловъ. Говорю изъ расположенія къ теб, главное потому, что ты нужна Агні Петровн. А я преданъ ей, какъ истинный другъ.
Груша (въ недоумніи). Да вы ужъ не на счетъ-ли Рафаила Васильевича?…
Солодиловъ. Ну-какъ съ тобой говорить! (Покачалъ головой.) Ты можешь навлечь подозрніе, выдать… Ай-ай-ай!
Груша (въ смущеніи). Да вы-жъ меня спутали!
Солодиловъ. Хорошо, что я не позволю себ дурно подумать объ Агні Петровн, а скажи ты другому… про Рафаила Васильевича…
Груша. Да ну васъ! Съ толку сбили совсмъ!
Солодиловъ (глумливо). Такъ-то, умница! (Уходитъ направо).
Груша (стираетъ пыль). Ишь какой! Съ нимъ какъ разъ влопаешься!

ЯВЛЕНІЕ 3-е.

Груша и Агнія (въ капот, небрежно причесана).

Агнія. Ну что, узнавала?
Груша. Бгала, барыня. Нтути, не прізжали. Ночью метель была. Можетъ гд заплутались.
Агнія Кто-жъ въ метель ночью здитъ!
Груша. Разв Рафаилъ Васильевичъ побоится чего? Ему хоть метель, хоть эти не видать — все равно. Ужъ такой-то безстрашный! едотъ сказывалъ, что онъ даже чертей не боится. Ей-ей! Вишь, совсмъ нту ихъ, чертей-то. И едотъ туда-же за бариномъ: бабьи выдумки, говоритъ. А я ему говорю: вотъ помрешь, узнаешь тогда — есть-ли они, черти-то!
Агнія (садясь на качалку). Да, Рафаилъ Васильевичъ не робокъ.
Груша. Ужъ такой удалой, что батюшки-свты! И хорошо-жъ глядть, барыня, какъ они катятъ съ едотомъ на пгихъ! Бубенцы звенятъ, сбруя какъ жаръ горитъ, а едотъ знай посвистываетъ. Лихо! А ужъ когда вы съ Рафаиломъ Васильевичемъ кататься подете, тутъ едотъ…
Агнія (прерываетъ.) Да что ты все едотъ, да едотъ!
Груша. Ничего-съ. Къ слову.
Агнія (посмиваясь.) Должно-быть у васъ не одни ‘слова’?
Груша. Посылали. Разъ записку снесешь, другой… А едотъ тутъ. Онъ и кучеръ и за лакея у Рафаилъ Васильевича. Ну, познакомились. Только всего.
Агнія. Да мн-то что! Какъ хотите.
Груша. Всякъ за себя въ отвт. Извстно. Барыня, убрамшись, я опять сбгаю къ имъ, узнаю.
Агнія. Сбгай.
Груша. Лавочникъ, кривой-то, что возл ихней фатеры, стыдитъ меня: ‘что, говоритъ, ты, безстыжая, все къ акцизному шмыгаешь? И безъ того, говоритъ, про васъ съ барыней слава пошла’…
Агнія. Ну, полно болтать!
Груша. Что врно, то врно. По здшнему городу разв что утаишь? Тмъ и живутъ, что-бъ дружка дружку, выслживать. (Сдержанымъ тономъ.) Онадысь баринъ меня пыталъ: ‘правда-ли, говоритъ, что ты все къ акцизному Хмлевскому бгаешь? Зачмъ?’
Агнія. А ты что?
Груша. Я говорю, не къ акцизному, а въ томъ двор у меня тетенька есть…

ЯВЛЕНІЕ 4-е.!

Т-же и Кропотовъ.

Кропотовъ (входя справа, Груш.) Ну какъ-же ты убираешь? Смотри! Тутъ соръ, тамъ пыль… руша. Я стирала.
Кропотовъ. Разв такъ стираютъ? Все надо длать аккуратно, внимательно. Сколько разъ говорилъ! (Взялъ у Груши тряпку и самъ обтираетъ пьянино.) Съ боковъ тоже надо стирать. И вещь не портится и глядть хорошо. А ты все никакъ не привыкнешь къ порядку.
Не хорошо! Двушка ты молодая…
Агнія (съ нетерпніемъ). Довольно теб!
Кропотовъ (отдаетъ Груш тряпку.) Ступай.
Груша (бойко). Ужъ я-ли ни стараюсь! такъ стараюсь…
Кропотовъ (прерываетъ). Плохо. Въ томъ и бда. За тобой по пятамъ нужно ходить, да слдить, не то весь домъ занавозишь…
Агнія (Груш). Ступай! (Груша усмхнулась Кропотову и уходитъ въ боковую дверь).

ЯВЛЕНІЕ 5-е.

Агнія и Кропотовъ.

Кропотовъ (потирая ладони). Прислугу нельзя не учить.
Агнія. Сказалъ и довольно. А ты одно и то-же будешь говорить безъ конца!
Кропотовъ. Привычка къ порядку укореняетъ вниманіе и пріучаетъ къ точному исполненію своихъ обязанностей..
Агнія. Не для того-ли ты и меня старался пріучить къ порядку, пока я не запретила теб касаться моихъ вещей?
Кропотовъ. Аккуратность, усвоенная съ дтства, оказалась необходимой въ моемъ нотаріальномъ дл, которое требуетъ чрезвычайнаго вниманія и точности.
Агнія. У тебя и для жизни такія-же формы и образцы, какъ для твоихъ актовъ и книгъ. Вс понятія твои зарегистрованы, прошнурованы и скрплены печатью. За то всякая новая мысль ставитъ тебя въ тупикъ.
Кропотовъ. Можетъ быть… Мы чернорабочіе. Не мудрствуя, мы просто и честно длаемъ свое дло, на общую пользу. А т, кто мудрствуютъ, въ большинств не приносятъ никакой пользы. Они порицаютъ, всмъ недовольны, но создать ничего не могутъ, а только мутятъ и раздражаютъ. Безпокойные и праздные люди!
Агнія (съ ироніей). Конечно, вы, ‘чернорабочіе’ — лучше, хотя безъ этихъ ‘праздныхъ’ людей дошли-бы до полнаго отупнія.
Кропотовъ. Къ сожалнію, ты стала нсколько раздражительна…
Агнія. У меня всегда былъ скверный характеръ.
Кропотовъ. Зачмъ!.. Вспышки случались, но вообще… когда ты бывала покойна…
Агнія (прерываетъ). Не одтая, валялась, звая отъ скуки. Прекрасное ‘спокойствіе!’
Кропотовъ. Конечно, жизнь у насъ скудна впечатлніями…
Агнія (дко). Ее разнообразятъ увлеченія и паденія отъ скуки, отъ нечего длать. Это гадко, но не опасно ‘благополучію’, какъ ты понимаешь его, потому что, кром омерзнія, ничего не оставляетъ въ душ…
Кропотовъ (измнился въ лиц. Тревожно). Позволь! но… къ чему ты… про это?!.
Агнія. А когда чувствуешь, насколько эта жизнь тупа и пошла, чувствуешь до боли въ сердц, до злости, то нужно большое усиліе надъ собой, чтобы не вырваться вонъ!
Кропотовъ. Все таки ты… преувеличиваешь… (Агнія нетерпливо пожала плечами). Нтъ?.. Однако-же прежде, если ты и скучала, то это выражалось иначе… безъ нетерпимости, похожей на ненависть… Что-же случилось? Чмъ объяснить?..
Агнія. Совтую теб не углубляться въ эти вопросы. (Уходитъ въ заднюю дверь).
Кропотовъ. ‘Не углубляться’! Неужели нсколько лтъ супружества съ Агніей не упрочили ничего въ нашей жизни?.. Неужели настало именно то, чего я боялся, какъ величайшаго несчастія?…

ЯВЛЕНІЕ 6-е.

Кропотовъ и Гарлюпенко.

Гарлюпенко (съ пожатіемъ руки). Филиппу Даниловичу! нижайшее!
Кропотовъ. Аанасій Григорьевичъ! Очень радъ! (Въ боковую дверь). Аграфена! кофей подай!
Гарлюпенко. У казначея, Анфима Семеновича, скандалъ. Слышали?
Кропотовъ. Нтъ.
Гарлюпенко. Какъ-же! Дло такого рода. Взяли въ дтишкамъ няньку. Бабенка смазливенькая. Анфимъ Семеновичъ и согршилъ, ха-ха! Грхъ сладокъ — извстно. Ну, а жинки не такъ понимаютъ, которыя въ супружеств крпки. Няньк влетло съ дюжину добрыхъ пощечинъ, а мужу — баня, здоровая баня была! Черезъ двойныя рамы на улиц слышали. Грхи! Анфимъ Семеновичъ даже въ казначейство не ходилъ вчера, а сейчасъ — видлъ я — къ Соломенцеву въ лавку пошелъ, обновки-жен покупать. Какъ ни скупъ, а длать нечего, раскошеливайся! Казначейша такимъ манеромъ ужъ въ третій разъ заново одвается, ха-ха-ха!
Кропотовъ. Нехорошо-съ. Стыдно Анфиму Семеновичу.
Гарлюпенко. Эхъ вы какой! Безъ любознательности тоже нельзя.

ЯВЛЕНІЕ 7-е.

Т-же и Чехурская.

Чехурская. Здравствуйте! (Пожимая присутствующимъ руки). А Агнія Петровна?
Кролотовъ. У себя.
Чехурская. Я къ ней. Можно? Другой день не вижу ее. Соскучилась. Я обожаю вашу жену! Наши дамы не любятъ ее, за то, что она интересне всхъ и что мужчины отъ нея безъ ума. А я обожаю! (Торопится снять шляпку и запутывается въ прическ).

ЯВЛЕНІЕ 8-е.

Т-же и Агнія.

Чехурская. Душечка! прелесть моя! (цловать Агнію).
Агнія (уклоняется). Ну, довольно, довольно! (Пожала руку Гарлюпенко и садится на качалку).
Гармоненко (Агніи). Маргарита Яковлевна ‘обожаетъ’ васъ, а вы ей нацловаться въ сласть не даете!
Чехурская. Ну, пожалуйста!
Агнія (Чехурской). Что у васъ за прическа сегодня!
Чехурская. А что? не идетъ?
Агнія. Ужъ очень напутано.
Гарлюпенко. На голов напутано, а въ голов спутано.
Чехурская. Вотъ несносный! Мы съ нимъ не можемъ сойтись, чтобъ не побраниться. Невозможный человкъ! (Агніи). А нашъ Рафочка все не детъ?
Гарлюпенко. Кто это — нашъ Рафочка?
Чехурская. Какъ ‘кто?’ разумется Рафаилъ Васильевичъ. Ахъ, безъ него такая тоска! (Агніи). Какъ прідетъ, мы опять затемъ спектакль. Вы такъ чудно играете! ахъ, восторгъ! Рафаилъ Васильевичъ говоритъ, что у васъ огромный талантъ и что сцена — ваше призваніе. Какъ прідетъ, такъ и устроимъ. Рафочка такой мастеръ устраивать!
Гарлюпенко (со вздохомъ). Грхи!
Чехурсная (презрительно). Какіе еще тамъ ‘грхи?!’
Гарлюпенко. А какъ-же! Жили мы тихо, мирно, выпивали, дулись въ картишки по маленькой, словомъ сказать — жили благоприлично. Вдругъ Хмлевской, чтобъ ему пусто было!
Чехурская. Это за что?
Гарлюпенко. А за то, что онъ нарушилъ нашъ общественный строй, потрясъ основы…
Чехурская (пылко). Всколыхнулъ наше болото — да, вдохнулъ жизнь въ нашу трушобу, разсялъ мракъ…
Агнія (прерываетъ). Перестаньте, Маргоша!
Чехурская. Разв не правда?
Гарлюпенко. Ха-ха! Маргарита Яковлевна любитъ выспренно выражаться, хоть это ужъ вышло изъ моды. Хмлевской говоритъ про насъ еще лучше: ‘тупыя рыла, говоритъ, тупые разговоры’…
Чехурская. Врете, врете! Сами выдумали. А что у насъ рутина, спячка, застой…
Агнія (прерываетъ съ досадой). Да полно вамъ!
Гарлюпенко. Я не спорю, что Хмлевской все можетъ устроить: и спектакль, и пирушку и добрый скандалъ, особливо скандалъ. Такъ вдь онъ въ Питер состояніе спустилъ и спустилъ по столичному, съ шикомъ и трескомъ. Видывалъ виды! Хоть прокутился до нитки и кабы не у насъ мсто въ акциз, въ пору съ рукой-бы идти, а размахъ у него прежній, широкій.
Агнія (съ досадой). Какой у васъ злой языкъ, Аанасій Григорьевичъ!
Чехурская. Ахъ, ужасно, ужасно!
Кропотовъ. А вотъ по служб г. Хмлевской нерадивъ. Большія упущенія. У меня въ контор не разъ говорили про это.
Чехурская. Ужъ и служба! Даже странно представить себ, что Рафаилъ Васильевичъ здитъ но кабакахъ.
Гарлюпенко. Такой, можно сказать, орелъ, обаятельный кавалеръ — и кабаки!
Чехурская. Разумется, это унизительно для него.
Кропотовъ. Унизительно — не служи. А разъ служишь — дло надо старательно длать, честно.
Агнія. Кажется, это ни для кого не ново, Филиппъ Даниловичъ!
Гарлюленко. Что ни говорите, а все-таки жалко, что Хмлевской пьетъ.
Чехурская (всплеснула руками). Ну можно-ли такъ безсовстно клеветать?!
Кропотовъ. Нтъ врно-съ. Говорятъ: боленъ, а онъ запрется и пьетъ.

ЯВЛЕНІЕ 9-е.

Т-же и Груша (вносить подносъ, на которомъ бензинка и кофейный приборъ).

Груша (поставивъ подносъ на столъ, наклонилась къ Агніи. Тихо). Сейчасъ Рафанль Васильевичъ прохалъ.
Агнія (радостно). А! (Быстро встала и уходитъ въ заднюю дверь).
Кропотовъ (перенесъ лампу со стола на Груш). Ты что… барын?
Груша. Платье принесли отъ портнихи. (Уходитъ въ заднюю дверь).

ЯВЛЕНІЕ 10-е.

Кропотовъ, Гарлюпенко и Чехурская.

Кропотовъ (зажегъ бензинку и варитъ кофей). Должно быть запой.
Гарлюпенко. Вы про кого? Да, Хмлевской! Запой! И такого рода, что въ одинъ прекрасный день нашъ герой можетъ… (Проводитъ рукой по горлу).
Чехурская. Неужели?! Боже мой, какой ужасъ!
Кропотовъ. Вы говорите какъ врачъ, или что-бъ напугать Маргариту Яковлевну? (Перетираетъ полотенцемъ чашки).
Гарлюпенко. Совершенно серьезно. Психика его мн извстна.
Кропотовъ. Значитъ, во время запоя, онъ въ такомъ состояніи, что можетъ лишить себя жизни? впадаетъ въ бредъ, теряя сознаніе?
Гарлюпенко. Напротивъ, онъ въ полномъ сознаніи. Я имлъ случай бесдовать съ нимъ въ такое время. Онъ мраченъ, чувствуетъ отвращеніе къ жизни…
Кропотовъ. ‘Отвращеніе къ жизни’. Г-мъ!.. Да-съ, тогда понятно, естественно…
Чехурская. Бдный! Его мучаетъ совсть! Онъ разбилъ столько женскихъ сердецъ! О, я уврена въ этомъ! Если теперь онъ увлекателенъ, неотразимъ, то что-жъ было, когда онъ былъ блестящимъ гвардейцемъ!
Гарлюпенко. Кто проводитъ жизнь въ кутежахъ и безобразіяхъ, тотъ обыкновенно иметъ дло съ дамами, у которыхъ сердце другаго закала, чмъ ваше.
Чехурская. Ну, мое вы можете оставить въ поко. (Со вздохомъ). Вообще теперь такое время, что сердце упразднено.
Кропотовъ (наливаетъ кофей). Афанасій Григорьевичъ, кофейку! Вотъ сливки.
Гарлюпенко (взялъ чашку). Спасибо. Вы мастеръ кофей, варить. Вы, да аптекарша — славитесь, ха-ха!
Кропотовъ. А вамъ, Маргарита Яковлевна?
Чехурская. Merci, я ужъ пила.
Гарлюпенко (прихлебывая кофей). Возможно, конечно, что Хмлевской совершилъ какую-нибудь гадость, словомъ сказать, что на совсти его есть кое что. Я даже увренъ. Прибавьте истрепанные нервы отъ всякаго рода излишествъ, наконецъ — сознаніе, что въ сущности онъ загубилъ свою жизнь — и вамъ станетъ понятно, почему онъ въ ‘пьяные дни’ впадаетъ въ мучительное состояніе духа.
Чехурская. Какое несчастіе!

ЯВЛЕНІЕ 11-е

Т-же и Солодиловъ (входитъ съ бумагами при послднихъ словахъ).

Солодиловъ. Что за несчастіе? Нижайшее почтеніе, Маргарита Яковлевна, Аанасій Григорьевичъ. (Почтительно пожимаетъ имъ руки).
Чехурская. Мы говоримъ про Рафаила Васильевича. Представьте…
Гарлюпенко (останавливаетъ ее жестомъ). Ну что, все про то-же! Поговорили и будетъ! (Тихо). Разв можно болтать?
Солодиловъ (Кропотову, подавая бумагу). Спшная довренность. Потрудитесь подписать. (Подаетъ ему перо, которое взялъ изъ чернильницы на окн, Чехурской). Вообще Рафаилъ Васильевичъ заставляетъ много о себ говорить. Хорошо-ли это — другой вопросъ.
Чехурская (длаетъ ему глазки). Вамъ ему завидовать нечего!
Солодиловъ. Вы очень добры. (Беретъ бумагу, подписанную Кропотовымъ. Ему выразительно). Кстати: Рафаилъ Васильевичъ вернулся. Я недавно видлъ, какъ онъ прохалъ по площади. (Уходитъ).
Кропотовъ (про себя, относя перо). Такъ вотъ о чемъ шепнула ей Грушка!
Чехурская (не сводившая глазъ съ, съ увлеченіемъ). Какой милый молодой человкъ!
Гарлюпенко (встаетъ). Пріударьте!
Чехурская. Что за глупости!
Гарлюпенко (взглянулъ на часы). Эге, да мн къ больному пора!
Чехурская (надвая шляпку). Вы къ кому?
Гарлюпенко. Къ Ивану Силычу.
Чехурская. И я съ вами. Мн нужно къ его жен.
Гарлюпенко. Не боитесь, что увидя насъ вмст, про насъ сочинятъ романъ?
Чехурская. Какой вздоръ! (Кропотову). Ахъ, знаете, какой былъ со мной случай! Намедни ду я по желзной дорог. Прилегла и заснула. Вдругъ чувствую, что кто-то наклонился ко-мн и поцловалъ. Открываю глаза — господинъ…
Гарлюпенко (Кропотову). Не врьте. Все выдумки.
Чехурская. Какъ выдумки?!
Гарлюпенко. Вы — двица съ пылкимъ воображеніемъ и сочиняете про себя романы, которыхъ никогда не бывало.
Чехурская. Да какъ-же вы смете?!..
Гарлюленко (пожимая руку Словомъ сказать, Маргарита Яковлевна всегда на порог преступленія, ха-ха! (Уходитъ).
Чехурская. Будетъ-же вамъ за это! До свиданія, Филиппъ Даниловичъ! (Поспшно пожала ему руку и уходитъ).
Кропотовъ (стоитъ въ дверяхъ, пока уходятъ гости и зоветъ). Аграфена! поди убери здсь.

ЯВЛЕНІЕ 12-е.

Кропотовъ и Груша.

Кропотовъ. Что длаетъ барыня?
Груша. Одвается.
Кропотовъ. Въ то платье, которое ‘принесли отъ портнихи’? (Груша потупилась). Попробуй еще разъ соврать! (грозится) попробуй! (Груша, взявъ подносъ, уходитъ. Слъ и задумался. Пауза). Пріхалъ… Для него одвается… ждетъ…

ЯВЛЕНІЕ 13-е.

Кропотовъ и Лизавета Даниловна.

Лизавета Даниловна. Здравствуй братъ!
Кропотовъ. А!.. Ну, какъ у васъ?.. Дти здоровы-ля?
Лизавета Даниловна. Слава Богу. Я вотъ зачмъ…
Кропотовъ (поежился и прерываетъ). Если ты опять съ тмъ-же — лучше оставь!
Лизавета Даниловна. Если-бъ я не любила тебя, ну и махнула-бъ рукой.
Кропотовъ (раздражительно). Сколько разъ просилъ: не вмшивайся въ наши дла.— Нтъ, не можешь! А къ чему это ведетъ? Съ Агніей у васъ доходитъ до брани…
Лизавета Даниловна (прерываетъ). Потому что правда глаза колетъ ей.
Кропотовъ. Нтъ, не потому! а по той причин, что ты неделикатна, груба, ненавидишь Агнію и не можешь успокоиться. Вотъ почему-съ!
Лизавета Даниловна. Я во всю жизнь не покривила іушей. Говорю, что мн разумъ и совсть велятъ. Говорю про то, что вижу и знаю, потому что за тебя сердце болитъ. (Заплакала, но утеревъ слезы, быстро оправляется).
Кропотовъ. Предоставь мн самому вести свои дла. Я лучше знаю, какъ надо. Знаю и характеръ Агніи, все…
Лизавета Даниловна. Ну, знаешь. А какой толкъ? Ты по ея дудк пляшешь…
Кропотовъ (прерываетъ). Все ты не то!
Лизавета Даниловна (съ азартомъ). Ты не хозяинъ въ дом, а экономка! Срамъ!
Кропотовъ. Погоди…
Лизавета Даниловна. Ты не мужъ, а рабъ покорный ея. Помилуйте, до срама тебя довела! съ любовниками!
Кротоповъ (возвышая голосъ).— Ну, не говори вздора!
Лизавета Даниловна. Нтъ, не вздоръ!..
Кропотовъ. Подлыя сплетни! Не смй говорить мн про это!
Лизавета Даниловна. Да, стыдно! Еще-бы нтъ!
Кропотовъ. Агнія не сдержана, неосторожна и тмъ даетъ поводъ дурно говорить о себ…
Лизавета Даниловна. Разсказывай! Вотъ съ Хмлевскимъ шуры-муры пошли. Хоть теперь-то свою власть покажи! Вдь ты не тряпка, съ характеромъ человкъ. Всякое дло до точки довести можешь. А съ женой…
Кропотовъ (прерываетъ). Поврь, я сумлъ-бы постоять за себя, если-бъ… если-бъ Агнія дйствительно была виновата. Ты не понимаешь, что говоришь! Поступай я по твоему, ее давно-бъ ужъ не было здсь.
Лизавета Даниловна. Пустяки!
Кропотовъ. Нтъ, врно! Агнія ничмъ не дорожитъ и ей ничего не страшно. Характеръ необузданный ни воспитаніемъ, ни примрами съ дтства. А если человкъ безъ твердыхъ основъ, безъ выдержки, безъ умнья управлять собой, такъ сказать — умрять себя долгомъ и повстью, то такой человкъ — жертва страстей и случайностей. Вотъ теб Агнія!
Лизавета Даниловна. Такихъ-то и прибирать къ рукамъ!
Кропотовъ. Ничего ты не понимаешь. Тутъ любовь, терпніе…
Лизавета Даниловна. Терпи, потакай! А она трусомъ считаетъ тебя и презираетъ за это.
Кропотовъ (съ нетерпніемъ). Ахъ, Боже мой! Уволь меня отъ совтовъ и наставленій! Покорно прошу! Какой прокъ мн въ твоемъ участіи, когда всякій разъ ты разстроишь меня и выведешь изъ себя!

ЯВЛЕНІЕ 14-е.

Т-же и Агнія (входитъ изъ средней двери на послднія слова. Разодта нарядно, но ярко).

Агнія (мужу, покойно). Давно-бы попросилъ сестрицу оставить насъ. Я положительно не желаю съ ней видться.
Лизавета Даниловна (вспыхнула). Что-жъ гони сестру! гони вонъ! Она ей помха! Она глаза колетъ ей! Безъ меня, ей легче тобой помыкать!..
Агнія (покойно). Подите вонъ! (Указываетъ на дверь).
Лизавета Даниловна (гнвно). Здсь не вы старшая, а братъ! Вы не смете мн дверь на носъ захлопывать!
Агнія. Ну ты скажи ей, ‘старшой’.
Кропотовъ (потирая ладони). Я ужъ просилъ сестру… не спорить… не раздражать тебя…
Агнія. Я не этого требую. Я требую, что-бъ она не бывала у насъ.
Лизавета Даниловна. Что-бъ ты выгналъ родную сестру, которая одна тебя любитъ и цнитъ!
Агнія. Такъ вамъ и жить вмст. Прекрасно! Я помхой не буду, уйду.
Кропотовъ. Сестра… Такъ какъ ваши отношенія съ Агніей… настолько испорчены… и я, при всемъ стараніи отвратить непріятности, не могу… то…
Лизавета Даниловна. То?
Кропотовъ. Считаю за лучшее, что-бъ ты… не бывала у насъ. (Быстро уходитъ направо).
Лизавета Даниловна (Агніи). Благодарю! Вотъ это по родственному! Поступокъ достойный любящей жены и порядочной женщины!… Но братъ покается! горько покается! (Уходитъ).
Агнія. Наконецъ-то я отдлалась отъ тебя!.. Да не до васъ мн! (Подходитъ къ окну и смотритъ въ него). Что-же онъ не идетъ!.. Онъ знаетъ, какъ я жду его! (Пауза. Радостно). Идетъ! (Быстро проходя къ боковой двери, громко). Груша!

ЯВЛЕНІЕ 15-е.

Агнія и Груша (вбгаетъ).

Груша (радостно). Барыня! Рафаилъ Васильевичъ идутъ
Агнія. А баринъ гд?
Груша. Въ контору пошелъ. (Убгаетъ).
Агнія. Наконецъ-то я дождалась!

ЯВЛЕНІЕ 16-е.

Агнія и Хмлевской.

Хмлевской. Къ вамъ прямо съ дороги! (Протягиваетъ ей об руки).
Агнія. Наконецъ-то! (Бросилась къ нему, обняла и страстно поцловала).
Хмлевской (оглянулся). Ты одна?
Агнія. Филиппъ Даниловичъ въ контор. Сейчасъ тутъ сцена была…
Хмлевской. Съ тобой?
Агнія. Еще что! Нтъ, его сестра… знаешь, эта Лизавета… Надола до смерти. Ну, выгнали. Онъ въ огорченіи и ушелъ въ контору. Это тамъ, черезъ сни. Въ огорченіи, онъ всегда уходитъ въ контору.
Хмлевской. Уединяется? ха-ха!
Агнія. Да Богъ съ ними! Разсказывай про себя.
Хмлевской. Заждалась?
Агнія. Еще-бы! Ты общалъ вернуться вчера. Не простудился-ли? Погода была ужасная. Я такъ за тебя боялась!
Хмлевской. Напрасно! Знакомые упрашивала остаться. Я ни за что! Прежде, бывало, тошно возвращаться въ вашу трущобу, а теперь торопишься, нетерпніе беретъ.
Агнія (порывисто). Милый! (Бросилась къ нему на колни и, обнявъ, прижалась къ нему лицемъ). Какъ я рада теб! Я такъ тосковала!
Хмлевской. Ты — прелесть! Въ такомъ болот! вдругъ-ты! (Цлуетъ ее). Сначала казалось — ничего особеннаго. Интересная женщина, немножко провинціальная львица, остроумная, злая на языкъ. А знай я, что тебя полюбишь серьезно, о! я-бы поостерегся…
Агнія. Почему?
Хмлевской. Да потому, что на серьезную, отвтственную любовь я давно утратилъ нрава. Ну, да что объ этомъ! Когда же ко мн?… какъ намедни…
Агнія. Какъ будетъ можно.
Хмлевской (страстно). Это не счастье, а какой-то безумный восторгъ, твоя любовь, ласки!…
Агнія (полузакрывъ глаза, закинула, тихо). Ха-ха!
Хмлевской. Восторгъ! (Цлуетъ ее).
Агнія (съ волненіемъ). Пусти! (Встаетъ, тяжело вздохнула, провела по лицу руками и медленно прошлась. Пауза). Скажи… но скажи откровенно: теб ничего не разсказывали про меня… дурного? ну такого, что мараетъ меня?
Хмлевской. Перестань! Я терпть не могу, когда залзаютъ въ прошлое, даже ревнуютъ къ нему. Женская черта, которая всегда раздражала меня.
Агнія. Не хмурься! Меня мучило это. Разв могу не сказать теб, что у меня на душ? И ты, если любишь, разв можешь быть равнодушенъ, когда дурно говорятъ про меня?
Хмлевской. Не видались такъ долго и серьезные разговоры! Помилуй! Я вовсе не въ такомъ настроеніи. Лучше поцлуй меня. Это гораздо пріятнй. (Цлуетъ ее). И что на тебя напало сегодня?!
Агнія. Видишь-ли, милый: до тебя, я была ко всему равнодушна. Жизнь шла вяло, тупо. Съ тобою все цнилось. Я на все смотрю иначе: и на себя, и на прошлое и на тхъ, кто окружаетъ меня. Хочется все разсказать теб, все! Даже будто не честно не сдлать этого.
Хмлевской. По моему — что прошло, то прошло. У часъ своя жизнь, свое счастье и оно тмъ лучше, чмъ меньше связано съ прошлымъ.
Агнія (со вздохомъ). Пусть такъ!
Хмлевской. Голубка моя, право такъ лучше. Вотъ мое прошлое! Вдь это чортъ знаетъ что! Я такъ люблю тебя, что забылъ и думать о немъ. Я счастливъ, веселъ. И ты гони прочь все, что можетъ намъ помшать. Жалко — супругъ между нами. Ну, да это — зло неизбжное!
Агнія. Ты для него — роковая встрча. Онъ чувствуетъ это и боится тебя.
Хмлевской (съ досадой). ‘Роковая’! Зачмъ трагедія?! Скучно. Я думалъ, что Филиппъ Даниловичъ не составитъ для насъ ‘вопроса’.
Агнія (подавляя вздохъ). Я постараюсь… чего-бы мн ни стоило это. Прости, милый! Сегодня я все говорю не впопадъ и раздражаю тебя.
Хмлевской. А ‘роковая’ — пусть будетъ такъ!
Агнія. Ничего не будетъ. Все вздоръ. Главное — что-бъ ты былъ счастливъ со мною. Остальное — все вздоръ!
Хмлевской. Ну, для тебя-то не вздоръ! Лгать, обманывать, уступать… Разв это легко? Такой, какъ ты?
Агнія. Не думай объ этомъ!
Хмлевской. Да вдь это подло: не думать! Конечно, пріятнаго тутъ нтъ ничего. Но если обстоятельства складываются такъ, что является ‘вопросъ’, нельзя закрывать глаза и затыкать уши.
Агнія. Я ужасно жалю, что заговорила про это!..
Хмлевской. Ты боишся, что моя любовь не выдержитъ непріятностей, ‘осложненій’? Я человкъ истрепанный и испорченный. Я мало врю въ себя, но мн кажется, я не опошллъ до такой степени, что-бъ требовать отъ женщины невозможнаго.
Агнія (горячо поцловала его). Счастье мое! (Прислушалась. Съ досадой). Его шаги. (Отходитъ).

ЯВЛЕНІЕ 17-е.

Т-же и Кропотову

Кропотовъ (непріятно пораженъ). А, вы ужъ… изволили возвратиться!
Хмлевской (едва поднявшись, протянулъ ему руку). Какъ видите.
Кропотовъ (посл краткой паузы, слъ, потирая руки. Безучастно). Благополучно-ли създили?
Хмлевской. Създилъ-то хорошо. А вотъ доносъ кто-то написалъ на меня управляющему.
Агнія. Доносъ?!
Хмлевской. Да. Пишетъ, что я нерадивъ, манкирую службой…
Агнія. Какъ разъ про это здсь говорили сегодня! (Взглянула на мужа).
Хмлевской. Управляющій, какъ порядочный человкъ, не обратилъ вниманія…
Агнія (горячо). Кто этотъ негодяй?! Кому надо васъ выжить?! (Опять взглянула на мужа).
Хмлевской. Кому-то понадобилось. Судя по штемпелю на конверт, доносъ именно отсюда. Да пустяки! Не стоитъ говорить.
Кропотовъ. Все-таки непріятно-съ…

ЯВЛЕНІЕ 18-е.

Т-же и Солодиловъ.

Кропотовъ. Вы ко мн, Павелъ Кондратьевичъ?
Солодиловъ. Телеграмма. (Подалъ ее Кропотову, затмъ почтительно подходитъ къ ручк Агніи и кланяется Хмлевскому, который небрежно подаетъ ему руку).
Агнія (Хмлевскому.) Я бы дорого дала узнать: кто написалъ доносъ. Впрочемъ догадаться нетрудно.
Хмлевской. Бросьте!

(Солодиловъ, при словахъ Агніи, окинулъ всхъ быстрыхъ взглядомъ и закусилъ губу).

Кропотовъ (вскрывъ и прочтя телеграмму, Солодилову). По длу Варгиныхъ.
Солодиловъ. У насъ заготовленъ проектъ раздльнаго акта…
Кропотовъ. Дло не состоится. (Отдаетъ телеграмму). Положите ко мн на столъ.
Солодиловъ (вкрадчиво). А позвольте спросить: на кого же доносъ?
Хмлевской. На меня.
Солодиловъ (съ преувеличеннымъ изумленіемъ). Быть не можетъ!.. Скажите! Надюсь, безъ непріятныхъ послдствій?
Хмлевской. Безъ всякихъ.
Солодиловъ (пятится къ двери). Ну разумется, еще бы!.. (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ 19-е.

Агнія, Хмлевской и Кропотовъ.

Кропотовъ (посл неловкаго молчанія). Маргарита Яковлевна очень будетъ рада, что вы пріхали. Сейчасъ вспоминала… тоже на счетъ спектакля…
Агнія. Наши спектакли ты считаешь чмъ-то въ род нарушенія общественной тишины и спокойствія!
Хмлевской. Вообще, искусства чужды Филиппу Даниловичу.
Кропотовъ (съ принужденной улыбкой). Не одаренъ-съ.
Хмлевской. За то вы — длецъ.
Кропотовъ. Что касается дла, то каждый обязанъ стараться ему служить, по мр силъ и способностей. Это — такая же обязанность, какъ то, что-бъ быть честнымъ и не длать зла, въ видахъ-ли пользы своей, въ угоду-ли страстямъ, или той распущенности, въ которой попираются благополучіе и даже права ближняго.
Хмлевской (удивленный, переглянулся съ Агніей). Однако! (Посмиваясь). Изъ вашихъ мудрыхъ нравоученій я могъ-бы кое что почерпнуть для себя. Но увы!— я неисправимъ.
Кропотовъ. Я вообще… такъ сказать, изложилъ взглядъ… не имя въ виду никого-съ. Собственно меня занимала мысль: почему люди богато одаренные, такъ сказать — широкаго розмаха — почему они причиняютъ столько вреда?
Хмлевской. Гмъ! интересно!
Кропотовъ. Потому-съ, что они свободно преступаютъ границы дозволеннаго долгомъ и совстью, именно въ силу своихъ преимуществъ. Натура широкая — ей нуженъ просторъ. А такъ какъ простора въ сущности не дано никому, ибо всякій связанъ обязанностями, то широкія натуры для себя ограниченій не признаютъ и порываютъ всякія путы, не стсняясь ничмъ и не щадя никого. Ихъ жизнь, такъ сказать, стремится какъ бурный потокъ. Но бурный нотокъ мутенъ и оставляетъ на совсти тотъ осадокъ, который даетъ себя знать и можетъ причинить даже страданія.
Хмлевской Браво! (Агніи). Я не зналъ, что Филиппъ Даниловичъ такой тонкій психологъ и можетъ — ‘такъ сказать’ — проникать въ глубины…
Агнія. Но разв узкія натуры не ‘преступаютъ границъ?’ Только у нихъ это подле и мельче.
Хмлевской. Вы говорите про тхъ, которые тупо бьютъ въ одну точку?
Агнія. Ха-ха-ха! Именно. Про тхъ, которые ординарны и скучны ужасно!
Хмлевской. Про людей, которые глухи и слпы ко всему, что не составляетъ интереса ихъ дла и выгоды. Они упираются противъ всякаго движенія впередъ, ворчатъ, негодуютъ, доносятъ и кричатъ караулъ! Всего забавне, что именно эти люди считаютъ себя прочными устоями и даже солью земли. (Встаетъ и протягиваетъ Агніи руку). До свиданія! Да, Филиппъ Даниловичъ, вы — моралистъ и философъ. (Небрежно пожалъ его руку и уходитъ со смхомъ).

ЯВЛЕНІЕ 20-е.

Агнія и Кропотовъ.

Агнія (подходитъ къ мужу съ угрожающимъ видомъ). Ты написалъ доносъ?
Кропотовъ. Что-о?!.. Пощади! Съ меня довольно тхъ оскорбленій, которыя я выслушалъ сейчасъ, у себя въ дом.
Агнія. Ты хотлъ выжить Хмлевскаго…
Кропотовъ. Пускай я ‘узкій’ человкъ и ‘тупо бью въ одну точку’, но подлецомъ не бывалъ и доносы писать не способенъ!
Агнія. Ты хотлъ выжить его, потому, что оцъ сталъ между нами…
Кропотовъ (какъ бы защищаясь отъ удара). Что ты говоришь?!.. Агнія!..
Агнія. Но ты плохо разсчиталъ. Если-бъ доносъ подйствовалъ и Хмлевскаго перевели-бы отъ насъ, или уволили, я ушла-бы за нимъ. Знай это! (Уходитъ).
Кропотовъ (схватился за голову). Жестоко!

Занавсъ.

Дйствіе второе.

Комната въ квартир Хмлевскаго, запущеннаго вида. Обои темныя, крашеный полъ мстами стертъ и облупился, мебель подержанная. Дверей дв: въ задней стн — въ переднюю и налво, ближе къ углу — въ спальню. Направо два окна, изъ которыхъ одно съ форточкой. Въ лвомъ углу изразцовая печь, съ заслонкой. Направо, у ближайшаго окна, письменный столъ поперегъ сцены. Налво, по сю сторону двери, клеенчатый диванъ и возл него столикъ. Въ правомъ заднемъ углу комодъ. На стн, между окнами, зеркало. Возл стола и въ разныхъ мстахъ два-три кресла и съ полдюжины стульевъ, съ потертой обивкой. Надъ диваномъ стнная лампа. Другая, небольшая лампа, подъ зеленымъ стекляннымъ абажуромъ — на письменномъ стол. Об зажжены.

ЯВЛЕНІЕ 1-е.

Агнія (въ шляпк) и едотъ (входятъ по поднятіи занавса) и Хмлевскій (за сценой).

едотъ (съ растеряннымъ видомъ). Въ эфто время они не велятъ пускать… Не любятъ, значитъ, что-бъ безпокоили…
Агнія. Въ какое время? Скажи толкомъ пожалуйста: боленъ Рафаилъ Васильевичъ, или…
Хмлевской (слва, за дверью, громко). едотъ! кто тамъ?
едотъ (подошелъ къ двери и немного пріотворилъ ее). Барыня, значитъ… Агнія Петровна.
Хмлевской. А! Сейчасъ!
едотъ (отошелъ отъ двери. Понизивъ голосъ). Зачалъ съ утра… Вотъ оно, зелье-то! (Взялъ со стола бутылку съ коньякомъ и поставилъ на мсто).
Агнія. Опять?!
едотъ. Давно не было, а нынче съ утра. Спасибо по малости… Къ завтраму разберетъ.
Хмлевской (за дверью) Агнія, я сію минуту однусь. (Возвышая голосъ) А едотъ п’шелъ вонъ!
едотъ (подмигнулъ). Когда онъ въ эфтомъ затмніи — и влетаетъ-же мн! (Покрутилъ головой и осторожно уходитъ, тщетно стараясь не топать смазными сапожищами).
Агнія (сла на диванъ, печально опустивъ голову). А я думала, что со мною онъ перестанетъ!.. Надола?.. А можетъ быть и не было серьезной любви?..

ЯВЛЕНІЕ 2-е.

Агнія и Хмлевской (входитъ, наскоро застегивая жилетъ).

Хмлевской (протянулъ Агніи об руки и вглядывается въ нее). Ну вотъ! Что наговорилъ теб этотъ болванъ?! (Слъ рядомъ и поцловалъ ея руку). Не врь и не огорчайся пожалуйста! Это не прежнее. Такъ — легкая выпивка, отъ которой никакого вреда, напротивъ — ясне мысли. (Встаетъ и ходитъ). А теб ужъ донесли? черезъ Грушку?
Агнія. Я ничего не знала… не ожидала…
Хмлевской. Говорю — вздоръ. Прежнее вовсе не такъ начиналось. Я вдь знаю. По этому поводу, дура Маргоша распустила про меня нелпые слухи. Будто я дохожу до такого удрученнаго, мрачнаго состоянія, что готовъ зарзаться, повситься, пустить себ пулю въ лобъ. Чертъ знаетъ что!
Агнія (со вздохомъ). Слава Богу, если ты перестанешь… Я была бы очень огорчена…
Хмлевской. Да нтъ-же! Говорю теб: нтъ! Прежде начиналось съ того, что меня грызла тоска. Въ голову лзла всякая дрянь, все, что я старался забыть. Я пилъ много и долго, пока мертвый сонъ не сваливалъ меня на цлыя сутки. А теперь ничего такого. едотъ испугалъ тебя съ-дуру. Кажется, отъ прежняго я отдлался навсегда. И это — благодаря теб. (Садится рядомъ).
Агнія (обняла его. Пылко). Ахъ, какъ я буду горда, какъ буду счастлива, если это пройдетъ!
Хмлевской (слегка усмхнулся). А ты, конечно, подумала, что я мало люблю тебя?..
Агнія. Что я мало значу для тебя — да. Я уврена, что если-бъ прежде, еще въ Петербург, нашлась женщина, которая полюбила-бъ тебя, какъ жизнь, ты никогда не дошелъ-бы до того, чтобы очутиться въ нашей трущоб.
Хмлевской. Я и безъ женщинъ не разъ давалъ себ слово бросить кутежи и не опускаться въ ту пропасть, гд человкъ гибнетъ безсмысленно, тупо и пошло. Но благими намреніями вымощенъ адъ. Впрочемъ, можетъ быть ты и права.
Агнія. Права. Я уврена въ этомъ. (Встала, сняла шляпку и кладетъ ее на столъ).
Хмлевской (съ ироніей). У васъ, энергичныхъ женщинъ, что-то въ род призванія: спасать, исправлять, и въ конц концовъ — обезличивать.
Агнія (горячо). Неправда! Эгоистки, женщины холодныя и разсчетливыя — вотъ кто забираетъ васъ въ руки и обезличиваетъ до того, что мужчина становится похожъ на стертый пятіалтынный. А женщины, про которыхъ ты говоришь, возьмутъ для любимаго человка всякое бремя и онъ никогда не узнаетъ, какъ оно тяжело.

ЯВЛЕНІЕ 3-е.

Агнія (садится на прежнее мсто), Хмлевской и едотъ (вноситъ подносикъ съ чашкой чая и ставитъ его на маленькій столъ, который подставляетъ къ дивану).

едотъ (покосился на бутылку и выразительно вздохнулъ). Эхъ-ма!
Хмлевской (вставая). Опять вздыхаешь, съ кислою рожей!
едотъ. Жалючи ежели…
Хмлевской. Ну, поговори у меня!
едотъ (отступаякъ двери). Для держанія компаніи,
отчего не выпить, а ежели въ одиночку…
Хмлевской. Молчи, болванъ! Разсуждать сметъ! Въ передней съ кмъ ты разговаривалъ тамъ?
едотъ (потупился). А это та… Графена ихняя, значитъ…
Агнія. За мной?
едотъ. Н-тъ… а такъ, значитъ, она…
Агнія. Въ гости?
едотъ. Не то что-бы въ гости, а такъ, значитъ… по глупости больше…
Агнія (улыбнулась). Вотъ это любезно!
едотъ. Чай налила вашей милости. ‘У тебя, говоритъ, чорта, руки корявыя, такъ дай я, молъ, налью, по ейному скусу’. И налила, значитъ.
Агнія. Она еще здсь?

ЯВЛЕНІЕ 4-е.

Т же и Груша (въ ковровомъ платк на плечахъ, вывернулась изъ передней).

Груша. Здсь, барыня. (Хмлевскому).
Здравствуйте, баринъ! (Агніи). Я калоши вамъ принесла, потому дождикъ прошелъ, грязно страсть. (едоту, рзко). Значитъ за дломъ я, а не по ‘глупости!’ едотъ (почесывая затылокъ). Да ужъ ладно! (Уходитъ).
Хмлевской. Ты хорошенько его!
Груша. Вотъ какъ дойму — лучше не надо! (Агніи). Сюда шла, на барина нашего налетла, носъ къ носу. Онъ меня не призналъ, а на двор еще видать было. Глянулъ мн въ лицо, а признать не призналъ. И чудно, барыня: глядитъ, а — похоже — не видитъ А я: дай, думаю, погляжу — куда онъ по этой улиц? Взяла и притаилась. А онъ прошелъ до угла и назадъ повернулъ. Похоже около ходитъ.
Агнія. Гмъ! Ну, или домой.
Груша. Сейчасъ иду, барыня. Прощайте, баринъ! (Поклонилась Хмлевскому и уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ 5-е.

Агнія и Хмлевской.

Агнія. Сегодня у насъ вышелъ съ нимъ разговоръ…
Хмлевской. Обо мн?
Агнія. Началось съ того, что онъ опять заговорилъ про доносъ…
Хмлевской. Знаешь-ли, я не думаю, чтобъ Филиппъ Даниловичъ написалъ его.
Агнія. Онъ ужасно оскорбленъ моимъ подозрніемъ. Я вижу сама, что писалъ не онъ, а скоре помощникъ его, Солодиловъ.
Хмлевской. А что-жъ въ самомъ дл! Очень возможно. Этотъ ласковый молодой человкъ не внушаетъ доврія.
Агнія. Мн кажется, онъ имлъ двоякую цль выжить тебя: подслужиться мужу и поддлаться ко — мн.
Хмлевской. А разв влюбленъ?
Агнія. Если такой человкъ можетъ влюбиться. (Встала и прохаживается по сцен).
Хмлевской. Да чертъ съ нимъ! А что-же мужъ?
Агнія. Дальше онъ сталъ говорить о теб, безтолково, сбивчиво, безпрестанно потирая ладони. Ты знаешь эту гадкую привычку… Меня взорвало и я на-отрзъ объявила ему, что если онъ не оставитъ меня въ поко и еще разъ заикнется про насъ съ тобой, то я совсмъ уйду отъ него къ теб. Конечно, это угроза и только.
Хмлевской. Почему-же — только угроза?
Агнія. Понятно, милый… Разв я могу ршать за насъ обоихъ?
Хмлевской (подумалъ). Мы сдлаемъ вотъ что: я переведусь въ другой городъ и мы удемъ совсмъ.
Агнія. Серьезно?
Хмлевской. Совершенно серьезно.
Агнія (бросается передъ нимъ на колни и схватываетъ его руку). Знаешь-ли, что ты сказалъ? Если-бъ мн объявили сейчасъ: ты должна умереть за него,— я не поколеблюсь минуты. (Садится возл и страстно цлуетъ его). Хорошій мой! дорогой мой! сокровище!
Хмлевской. Нашла ‘сокровище’! Серьезно говоря, ты очень рискуешь, Агнія. Разв можно на меня положиться?
Агнія (торжественно). Если я сама не сумло быть счастливой, не сумю стать необходимой теб, то буду сама виновата.
Хмлевской. Ахъ, ты моя героиня!
Агнія. Не смйся. Я не та, какою вс знали меня до тебя. Я поражаюсь, какъ столько лтъ я могла жить какъ жила. Мн страшно подумать, что такъ могла пройти вся мои жизнь!
Хмлевской. На твою бду, ты слишкомъ талантлива. Напримръ, я убжденъ, что изъ тебя вышла-бы великолпная актриса. А здсь оставалось глохнуть. Но вдь и со мной жизнь мало общаетъ теб хорошаго.
Агнія (обняла его). Молчи, молчи! Это ужъ мое дло.
Хмлевской. Будетъ именно то ‘бремя’, про которое ты говорила…
Агнія (нжно). Ахъ, какой! Да молчи-же! (цлуетъ его).

ЯВЛЕНІЕ 6-е.

Т же и едотъ.

едотъ (Хмлевскому). Сейчасъ заходилъ ихній баринъ. На крыльцо меня вызывалъ.
Хмлевской. Не утерплъ! Ну?
едотъ. Спросилъ: тутъ-ли, молъ, Агнія Петровна?
Агнія. А ты что сказалъ?
едотъ. Сказалъ: нтути, молъ.
Агнія. Напрасно. Сказалъ бы что тутъ.
едотъ. Не посмлъ, значитъ.
Агнія. А онъ что?
едотъ. Онъ: ‘неправда, говоритъ, тутъ она’ и пошелъ. Слдилъ, значитъ.
Хмлевской. Ладно. Ступай! (едотъ уходитъ).
Агнія (порывисто встала и торопливо надваетъ шляпку). Ну, больше ему слдить не придется! (Протянула Хмлевскому руку). До завтра! Такъ ршено?.. удемъ?
Хмлевской. Товарищъ изъ сосдняго узда просилъ женя помняться мстами. Управляющій согласенъ. Я сейчасъ телеграфирую, что мняюсь и мы удемъ.
Агнія. До завтра! (Горячо поцловала его и быстро уходитъ).
Хмлевской (налилъ рюмку коньяку и залпомъ выпилъ ее). Однако чертъ возьми какъ стало дло!.. Боюсь, что изъ нашей жизни, кром чепухи, ничего не выйдетъ. Я предупредилъ… Во всякомъ случа, оставлять ее здсь невозможно. Героиня! ей все ни почемъ!… Воображаю, какъ вытянется рожа у Филиппа Даниловича, когда удетъ его жена, ха-ха!.. Да, въ этой женщин сила, глубокая страсть, самоотверженная… Если-бъ мы встртились раньше — кто знаетъ?— можетъ быть жизнь моя пошла-бы совсмъ по другому… (Въ передней шумъ). Кто тамъ? (Подходитъ и отворяетъ дверь. Отступая). Филиппъ Даниловичъ!…

ЯВЛЕНІЕ 7-е.

Хмлевской, едотъ (въ начал) и Кропотовъ.

едотъ (въ дверяхъ). Говорю: нельзя, нездоровы, молъ, вы, а онъ…
Хмлевской (отстраняетъ едота). Пожалуйте, Филиппъ Даниловичъ! пожалуйте! (Кропотовъ входитъ. едотъ уходитъ и затворяетъ дверь). Вы за женой? Ея ужъ нтъ. Ушла.
Кропотовъ. Нтъ, я собственно къ вамъ-съ.
Хмлевской. А, ко мн? Польщенъ! Садитесь. Не хотите ли коньячку?
Кропотовъ. Почти не пью.
Хмлевской (Налилъ дв рюмки и одну пододвинулъ Кропотову). Выпейте, подкрпитесь, а то вамъ будто не по себ.
Кропотовъ. Нтъ, я ничего-съ.
Хмлевской. И такъ, вы пришли побесдовать.
Кропотовъ. Да.
Хмлевской. Жалко, неудачно выбрали время. Я немножко закутилъ и невоздерженъ на языкъ при этомъ. Пеняйте ужъ на себя! (Отпилъ рюмки).
Кропотовъ. Именно теперь вы, можетъ быть, лучше поймете меня.
Хмлевской. Полагаю, что это не трудно. Разв нужно напиться, что-бъ васъ понять, а на свжую голову не раскусишь? Ха-ха!
Кропотовъ. Пьютъ не отъ радости, а кому тяжело, тотъ лучше вникнетъ въ горе другого, такъ сказать — съ большимъ участіемъ.
Хмлевской. О, да вы хитрый, ха-ха! Я, знаю, какую на этотъ счетъ молву распустили про меня въ город. Первый, говорятъ, сбрехнулъ вашъ эскулапъ Гарлюпенко. Онъ у меня прикуситъ языкъ! И такъ вы разсчитывали найти меня въ покаяніи, въ сокрушеніи о своихъ грхахъ, съ пьяной головой, но отверстымъ сердцемъ. Прекрасно. Что-же вы скажете?
Кропотовъ. Про себя и про Агнію… Дло такъ ясно, просто и… такъ ужасно!.. Да-съ, то положеніе, до котораго вы довели меня — ужасно!
Хмлевской. Я?..— Это мн нравится. Почему-же на мн оборвалось ‘положеніе’ ваше? Оно и до меня было не изъ красивыхъ, положеніе ваше. Тмъ меньше можно вамъ сострадать, что вы безропотно покорялись ему. (Поднимаетъ рюмку). За здоровье неудачныхъ мужей! Чекнемтесь. Не желаете? Выпью одинъ. (выпиваетъ рюмку).
Кропотовъ. Что меня вы топчете въ грязь — я былъ готовъ къ этому, но даже вамъ не простительно чернить честь женщины, которая любитъ васъ.
Хмлевской. Свинство, сознаюсь.
Кропотовъ. Но я самъ шелъ на все, имя — такъ сказать — цль, для которой необходимо все вытерпть.
Хмлевской. В вотъ въ ‘цли’ ваши я вникать не намренъ.
Кропотовъ. А вникнуть придется-съ.
Хмлевской. Ха-ха! ‘Такъ сказать’ — въ интересы вашего ‘благополучія?’
Кропотовъ. Да-съ.
Хмевсной. Которые — увы!— слишкомъ мелки для Агніи Петровны. Какъ вы до сихъ поръ не уврились въ этомъ? Женщина пылкая, умная, съ энергичнымъ характеромъ, которая къ тому же не любитъ васъ, разв ее можно умять, укротить, обезличить до интересовъ вашего ‘благополучія?’ Ахъ, господинъ Кропотовъ!
Кропотовъ. Это сдлало-бы время…
Хмлевской (прерываетъ). Къ старости.
Кропотовъ. Привычка, терпніе съ моей стороны…
Хмлевской (прерываетъ). Нужно ослиное.
Кропотовъ. При готовности принести ей всякую жертву и при неуклонномъ стремленіи всми мрами направлять ея жизнь на правильный путь. А вы все разрушили! все!
Хмлевской. Нельзя разрушить то, что вамъ никогда не удалось-бы создать, не смотря на ваше ‘терпніе, неуклонныя стремленія’ и прочее. А разрушить пустыя надежды — все равно что дунуть на мыльный пузырь… Поэтому выпьемъ-ка посошекъ и отправляйтесь съ Богомъ домой. (Налилъ свою рюмку и выпилъ. Кропотовъ не притронулся). Скажите прелестной Агні Петровн… а она дйствительно прелестна… скажите, что я пью въ послдній разъ, а отнын мн довольно хмля ея страсти.
Кропотовъ. Благодаря вамъ, въ нашей семейной жизни произошелъ столь ршительный переворотъ, что необходимо, такъ сказать — развязать положеніе.
Хмлевской. А это очень просто. Я возьму Агнію къ себ.
Кропотовъ. Что-съ?!
Хмлевской. Щадя васъ, я перевожусь въ другой городъ, куда мы удемъ.
Кропотовъ. Если ужъ принято такое ршеніе, то… мн нечего ожидать и… остается одно…
Хмлевской. Покориться. (Взялся за бутылку, но она пуста. Громко.) Эй! едотъ.

ЯВЛЕНІЕ 8-е.

Т-же и едотъ.

едотъ. Что прикажете?
Хмлевской. Бутылку! (Отдаетъ пустую).
едотъ (взялъ бутылку). Больше нтъ, Рафаилъ Васильевичъ.
Хмлевской. Врешь, каналья! Подай сейчасъ!
едотъ. Ей-ей нту!
Хмлевской (гнвно). Отчего нтъ? Отчего не припасъ?
едотъ. Виноватъ!
Хмлевской. Болванъ! Забылъ что было за это?
едотъ. Прибили.
Хмлевской. П-шолъ принеси!
едотъ. Да гд-жъ теперь взять? Ночь, значитъ, лавка заперты, небось ужъ спать полегли…
Хмлевской. Разговаривай! У Пахомова взять, у Лаптева! Стучи, добудись, а что-бъ было! П-шелъ! (едотъ уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ 9-е.

Хмлевской и Кропотовъ (въ продолженіе предъидущей сцены медленно ходилъ по комнат и остановился у комода, что-то разсматривая на немъ).

Кропотовъ. Вы сказали, что удете съ Агніей. Это можетъ случиться, а можетъ — и нтъ. Ваша связь, у всхъ на глазахъ, опозорила и ее и меня. Какъ человкъ развращенный, вы смотрите на дло легко. Но оно серьезнй, нежели вы изволите думать.
Хмлевской. Чортъ возьми! Что-жъ я могу сдлать для васъ? Если самъ мужъ не смогъ устроить свою семейную жизнь — кто виноватъ?
Кропотовъ. Конечно-съ. Вотъ потому я и ршился.
Хмлевской. На что?
Кропотовъ (взялъ съ комода револьверъ въ чехл). Высь этимъ здите по узду?
Хмлевской (съ недоумніемъ). Да. А что?
Кропотовъ (вынулъ револьверъ изъ чехла, и осматриваетъ его). Заряженъ?
Хмлевской. Заряженъ. с
Кропотовъ (пробуетъ курокъ). Револьверъ хорошій, осчки не дастъ. А это иметъ огромную важность. Въ нашемъ дл человческихъ силъ хватитъ только на одинъ разъ.
Хмлевской. Что вы городите?! въ какомъ ‘нашемъ дл?! ‘
Кропотовъ. Онъ долженъ развязать положеніе.
Хмлевской. Револьверъ!!
Кропотовъ. Да-съ. (Кладетъ револьверъ на столъ. Пауза).
Хмлевской (измнившимся голосомъ). Послушайте, любезный Филиппъ Даниловичъ! Это умстно въ театр, а въ жизни смшно и дико!
Кропотовъ (усмхнулся). Ну вотъ-съ! Я такъ и ждалъ! Какъ нотаріусъ, я бывалъ у постели умирающихъ. Наблюдалъ-съ и вынесъ то заключеніе, что особенно боялись смерти т, кто въ жизни были дерзки, задорны и нахальствомъ запугивали всхъ. Пускай ‘смшно и дико’, а тмъ не мене — неизбжно, господинъ Хмлевской.
Хмлевской. Что-же вы хотите? Дуэль?
Кропотовъ. Проще. Бросимъ жребій: либо я, либо вы.
Хмлевской. Ахъ, вотъ что-о!.. (Гнвно). А я думаю, лучше выбросить эту вещь за окошко! (Схватилъ револьверъ и отворяетъ форточку).
Кропотовъ (уцпился за его руку съ револьверомъ). Нтъ-съ! Трусъ и подлецъ можетъ такъ поступить, а не вы… такъ сказать, обаятельный кавалеръ и бывшій офицеръ къ тому-же. (Взялъ у него револьверъ и кладетъ на столъ).
Хмлевской (затворилъ форточку). Кропотовъ меня въ трусости обвиняетъ! Ха-ха-ха! По то, что вы задумали — глупо, нелпо!
Кропотовъ. Но неизбжно-съ. Быть можетъ, жребій выпадетъ мн, даже наврно мн. Я готовъ… (Взялъ со стола листъ бумаги и оторвалъ отъ него два билетика). Вотъ два одинаковыхъ клочка бумаги. Оба точь въ точь. На своемъ я напишу вашу фамилію, а вы на своемъ — мою. Мы сложимъ ихъ одинаково и положимъ въ эту вазу для перьевъ. Вынуть жребій предоставляю вамъ. Кому онъ вынется, тотъ напишетъ властямъ, чтобъ никого не винить и такъ дале и тутъ-же немедленно пуститъ себ пулю въ лобъ изъ этого револьвера. Немедленно-съ!.. Вотъ карандашъ. Потрудитесь написать мою фамилію.
Хмлевской. Вы насилуете мою волю, пользуясь тмъ, что я выпилъ и сознаю не ясно…
Кропотовъ. Нтъ-съ, ваше сознаніе совершенно ясно.
Хмлевской. Драться съ вами я буду, но вашъ способъ… на врный убой.. Это чертъ знаетъ что!.. Я и васъ не хочу видть съ разможженной башкою. Мерзость!
Кропотовъ. Я пишу вашу фамилію. (Пишетъ). Вотъ: ‘Хмлевской’. Пишите мою. (Даетъ ему карандашъ).
Хмлевской (усмхнулся). Хорошо-съ. (Взялъ карандашъ и написалъ).
Кропотовъ. Что-же вы пишите?
Хмлевской. Я написалъ: ‘идіотъ’.
Кропотовъ. Васъ-же позоритъ, что вы въ такую минуту… Да все равно! Если вынется ‘идіотъ’, я кончу съ собой. (Свертываетъ бумажки вчетверо и кладетъ ихъ въ вазочку, предварительно закрывъ ее платкомъ. Потрясъ ее и ставитъ на столъ). Вынимайте! (Продолжительная пауза. Оба глядятъ другъ на друга, не двигаясь). Ршайтесь, господинъ Хмлевской!.. (Пауза. Въ сильномъ нервномъ возбужденіи). Больше смлости! не будьте трусомъ! Возьмите примръ съ меня, ‘идіота’… Я гляжу смерти въ глаза и не дрожу, какъ вы. Это не достойно такого храбреца, какимъ вс васъ считаютъ. Не будьте трусомъ, господинъ Хмлевской! не будьте трусомъ!
Хмлевской (встаетъ взбшенный). Ты смешь?! Кому ты говоришь это?! кому?!
Кропотовъ. Вамъ, господинъ Хмлевской.
Хмлевской. Да я однимъ махомъ духъ изъ тебя вышбу!! Берегись!!
Кропотовъ. На это васъ хватитъ, благо сила есть подковы ломать, а поступить съ истиннымъ мужествомъ — силнки и нтъ!
Хмлевской. Молчать!! Я покажу теб! Вынимай!
Кропотовъ. Мн вынимать?— Извольте. Значитъ, уговоръ принятъ… Мы оба рискуемъ жизнью въ одинаковой мр…
Хмлевской (прорываетъ крикомъ). Вынимай!!.
Кропотовъ. Если вы дали мн право вынуть жребій, то этимъ самымъ уговоръ утвердили, утвердили-съ! Помните это! А уговоръ нашъ безповоротный и неотступный. Помните съ! (Дрожащей рукою беретъ закрытую вазочку и встряхиваетъ ее). Я вынимаю. (Мертвенно блдный протягиваетъ другую руку къ ваз, но не попадаетъ подъ платокъ). Я выну-съ, выну!.. (Ршительнымъ движеніемъ опустилъ руку и выхватываетъ записку). Вотъ!.. Прочтите!.. прочтите!.. (Тяжело дыша, отдалилъ отъ себя записку и развернулъ се предъ линемъ Хмлевскаго).
Хмлевской (помертввъ) Я! (Пауза).
Кропотовъ (облегченно вздохнулъ). Судьба. (Вынулъ платокъ и отираетъ съ лица холодный потъ. Пауза). Теперь пишите! Тутъ бумага, чернила, все. (Кладетъ передъ Хмлевскимъ бумагу).
Хмлевской (сидитъ неподвижно, пришибленный, съ тупымъ выраженіемъ. Безсознательно). Писать?
Кропотовъ. Пишите. (Вкладываетъ перо ему въ руку). ‘Прошу никого не винить въ моей смерти’. (Хмлевской машинально пишетъ). ‘Жизнь опостылла и потому я кончаю съ собой’…
Хмлевской (обмакивая перо въ чернильницу, задваетъ на стол револьверъ Вздрогнулъ). Прими прочь! (Кропотовъ отодвинулъ револьверъ). Съ глазъ прими, говорю!
Кропотовъ (взялъ револьверъ и опустилъ его въ рук). Теперь годъ, число и полную подпись.
Хмулевской (написалъ и сидитъ неподвижно. Пауза. Про себя). Можетъ быть я самъ… да… самъ дошелъ-бы до этого… (Грузно встаетъ. Кропотовъ вкладываетъ ему руку револьверъ. Хмлевской вздрогнулъ, нервно сжалъ руку съ револьверомъ и стоитъ, глядя въ землю. Кропотовъ смотритъ на него, затаивъ дыханіе. Вдругъ лицо исказилось). Ха-ха-ха! Фу, глупость какая! Только съ пьяну дойдешь до этого! (Швырнулъ револьверъ къ дивану). Уложить себя потому, что какого-то Кропотова не любитъ жена! Ха-ха-ха!
Кропотовъ (задрожалъ отъ негодованія). Судьба, ея приговоръ!!
Хмлевской. Упорство болвана, корчи ничтожной души…
Кропотовъ (крикомъ). Не упорство, а долгъ! (Быстрымъ движеніемъ схватываетъ револьверъ). И я ставилъ себя подъ пулю! Но я, съ ничтожной душею, я не сталъ-бы вилять, а лежалъ-бы ужъ мертвый!!
Хмлевской (кричитъ). Убирайся ко всмъ чертямъ!! (Длаетъ шагъ къ нему).
Кропотовъ (отступивъ). Если ты трусъ и подлецъ, то мой долгъ приговоръ судьбы выполнить!.. (Стрляетъ. Хмлевской пошатнулся и грузно падаетъ мертвый. Кропотовъ положилъ возл нею револьверъ и медленно уходитъ, глубоко потрясенный).

Занавсъ.

Дйствіе третье.

Сцена перваго дйствія.

ЯВЛЕНІЕ 1-е.

Груша (вносить заправленную, не зажженную лампу и ставитъ на столъ) и Кропотовъ (немного спустя входитъ за нею).

Кропотовъ. Все еще нтъ?
Груша (надваетъ на лампу абажуръ). Нту.
Кропотовъ (отрывисто, тяжело вздохнулъ и молча прошелся) Ты бы сходила туда… На двор холодъ, а она тамъ по цлымъ часамъ… На смерть простудится… Уговори, упроси!..
Груша. Ништо она послушаетъ?
Кропотовъ. Скажи, что а прошу… Нтъ, про меня не надо, не говори.
Груша. Да, про васъ лучше не сказывать.
Кропотовъ (вспыльчиво). А почему?
Груша. Сами знаете.
Кропотовъ. Нтъ, ты скажи: почему? Ты вдь довренное лицо, приспшница!.. (Въ порыв ненависти). Ты… га-ди-на!.. Ты лгала, скрывала, змею вилась!…
Груша (съ рзкимъ движеніемъ къ двери). Коли такъ, ищите другую прислугу. Барыню жалко, а то я давно бы ушла! (Отворяетъ дверь).
Кропотовъ (уцпился за нее. Примирительнымъ тономъ). Нтъ, живи, живи! Она привыкла, она тобой дорожитъ… А я не стану… погорячился… Я даже жалованье прибавлю теб, только живи. (Торопливо прошелся молча и внезапно останавливается). Сходи-же! Не до ночи-жъ ей на кладбищ сидть!… Этакъ она уходитъ себя.
Груша. И уходитъ. Сколько ночей глазъ не смыкала! не стъ… (Подходитъ къ окну).
Кропотовъ (съ нетерпніемъ). А ты иди! Теб сказано идти — и ступай!
Груша (глядя въ окно). Да вотъ она барыня, идетъ. (Уходитъ направо).
Кропотовъ (бросился къ окну и смотритъ въ него). Сама какъ мертвецъ… (Отходитъ). А если-бъ меня схоронили, вмсто него?.. (Съ усмшкой). Конечно, было-бъ не то, совсмъ не то!… Нтъ, надо быть равнодушнй къ ея страданію… Главное — не надо раздумывать, разбирать, сомнваться… (Отмахиваясь). Прочь эти мысли, прочь!… Я поступилъ по праву и кончено. Вдь и мн могъ вынуться жребій! Я былъ готовъ. Если такъ ршила судьба, а онъ струсилъ, даже глумился, разв я не былъ въ прав?… Больше твердости, хладнокровія — это главное.

ЯВЛЕНІЕ 2-е.

Кропотовъ и Агнія (вся въ черномъ, съ измученнымъ лицемъ. Не обращая на мужа вниманія, проходитъ къ задней двери и отворяетъ ее).

Кропотовъ. Агнія!
Агнія (не оборачиваясь). Что теб?
Кропотовъ. Ты все ходишь туда…
Агнія (обернулась, съ вызывающимъ видомъ). Хожу. Ну?
Кропотовъ. Я, конечно… главнымъ образомъ потому, что можно простудиться и заболть…
Агнія. Такъ что-же?
Кропотовъ. Если ты равнодушна, то мн было-бъ ужасно…
Агнія (прерываетъ). А мн что до этого? (Повернулась уйти).
Кропотовъ. Агнія!
Агнія (съ нетерпніемъ). Что еще? (Рзко повернулась). Что теб нужно?! (почти крикомъ). Что теб нужно отъ меня, наконецъ?!
Кропотовъ (отступая къ двери).Успокойся, ради Христа! Я ничего… я молчу…
Агнія. На что ты надешься?! (Снимаетъ шляпку и кладетъ ее на пьянино).
Кропотовъ. Мн жалко тебя… Фактъ ужасный… ужасно все… но надо-же…
Агнія. Что?
Кропотовъ (растерянно). Ну… какъ сказать?.. примириться…
Агнія. Ты думаешь, что я могу ‘примириться?’.. Ты ужъ не вообразилъ-ли, что у насъ все пойдетъ по старому?!
Кропотовъ. Я ничего… но… желать… когда-нибудь…
Агнія. ‘Когда-нибудь’! ха-ха-ха! ‘когда-нибудь’!.. Неужели ты не понялъ, что между нами все кончено?!
Кропотовъ (глухо, съ подавленнымъ стономъ). ‘Кончено’… Но я не о себ… Жить для тебя… трудиться, заботиться…
Агнія. Значитъ, ты не понимаешь — что такое для меня эта ужасная смерть!— Смерть… я не постигаю… я не могу допустить, что-бъ это было дйствительно такъ, какъ думаютъ вс. Не могу!.. (Схватилась за грудь). Я чувствую, что это было не такъ!!..
Кропотовъ (въ ужас, едва выговаривая). Что ты… говоришь, Агнія?!
Агнія. Я мучаюсь этимъ. Ужасныя мысли, отъ которыхъ сойдешь съ ума! (Падаетъ на кресло и закрываетъ лицо руками).
Кропотовъ (посл паузы, трепетнымъ голосомъ). Между тмъ фактъ… записка… прошлое этого человка… запой… докторъ говорилъ… ничто не могло отвратить…
Агнія (медленно поднимаясь, вперяетъ въ нею, испытующій взглядъ). Ничто?! (Пауза).
Кропотовъ (подался назадъ). Что ты… такъ глядишь на меня?!
Агнія (длаетъ шагъ къ нему, не спустя глазъ). Сколько у тебя доказательствъ, что ничто не могло отвратить!
Кропотовъ. Что съ тобой, Агнія!
Агнія. Отчего на лиц твоемъ ужасъ, какъ будто ты видишь окровавленный трупъ?! отчего?!
Кропотовъ (длаетъ страшное усиліе, что-бъ говорить спокойно. Глухимъ голосомъ, съ хрипомъ). Нельзя говорить равнодушно о человк, который… Всмъ понятно его значеніе для меня… Честь моя поругана на глазахъ у всхъ…
Агнія. Твоя ‘честь’!.. Все счастье мое, вся жизнь, все погибло!
Кропотовъ (про себя, мрачно) ‘Погибло’…
Агнія (быстро прошлась изъ угла въ уголъ). Позоръ! Да, я открыто пошла на позоръ. Иначе я не могла. Никакія силы не удержали бъ меня! Но намъ вырыли яму и онъ тамъ, съ нулей въ груди… Самоубійца!.. Когда онъ былъ дальше отъ смерти, чмъ когда нибудь! Когда онъ любилъ меня, обожалъ! Когда мы только-что сговорились бросить тебя и всхъ васъ и ваше болото!
Кропотовъ. Ему взять на совсть судьбу женщины!.. Онъ не могъ, не смлъ этого!.. такой человкъ, какъ былъ онъ…
Агнія. И потому пустилъ въ себя пулю, что ‘не могъ’ и ‘не смлъ’?!
Кропотовъ (глядя въ землю). Въ связи съ прочимъ… это — причина… Не трудно предвидть чмъ-бы все кончилось…
Агнія (поражена). Неужели?! (Про себя, въ мучительномъ раздумь). Это могло прійти ему въ голову… да, да!.. Онъ не былъ увренъ въ себ… Онъ даже сказалъ: ‘нашла кому доврить свою судьбу!’… Боже мой, неужели?.. Онъ былъ такъ искрененъ и правдивъ… Онъ могъ… Разомъ покончить, себя погубить, что-бъ не обмануть моей любви и не разбить моей жизни!.. Могъ, да!.. (Пауза). Какъ же надо любить, что-бъ пожертвовать собой!.. Сколько благородства, силы!..
Кропотовъ (жестами выражавшій нетерпніе, съ ироніей). Силы!
Агнія (быстро взглянула на него). Ты отрицаешь?! (презрительно) ты?!
Кропотовъ (въ порыв ревниваго негодованія). Имю доказательства совсмъ противнаго.
Агнія. Ты?! доказательства?! (Пристально глядя на него). Какія-жъ у тебя ‘доказательства’?
Кропотовъ (смшался). Я вообще… про все его поведеніе…
Агнія (подходитъ къ нему въ упоръ, съ скрещенными руками). Я хочу знать, что произошло между вами тогда?.. Ночью, одни съ глазу на глазъ… Ты уходишь, а онъ… лежитъ мертвый, въ крови…
Кропотовъ (тономъ отчаянія). Перестань! (Отвернулся).
Агнія (пытливо и тихо). Ты знаешь — какъ это случилось?
Кропотовъ (рзко). Все, что мн извстно, я объяснилъ на слдствіи и повторять не хочу. (Отходитъ).
Агнія. Не можешь!.. Я ошиблась, объяснивъ его смерть но другому. Я забыла, что онъ зналъ, насколько я сильне его, доврился мн и все было ршено между нами безповоротно, какъ разъ передъ тмъ, какъ пришелъ къ нему ты… Но ты не можешь объяснить, какъ это случилось. Ты блднешь при одномъ его имени…
Кропотовъ (твердо). Довольно! Я не хочу говорить про это. Кончено!
Агнія (значительно). Нтъ, конецъ впереди! (Уходитъ въ заднюю дверь).
Кропотовъ. Подозрніе!.. Я догадывался… О, я знаю! она станетъ мучить меня, что-бъ добиться сознанія и отмстить за того… Горе могло-бы убить ее, но оно уйдетъ въ ненависть ко мн, что-бъ добить меня окончательно!.. А я думалъ… надялся… ждалъ чего-то!.. Какая слпота! какое безуміе!

ЯВЛЕНІЕ 3-е.

Кролотовъ и Гарлюпенко.

Гарлюпенко (войдя, крпко пожалъ руку Кропотову. Участливо) Ну, какъ живете? Здоровы-ли?
Кропотовъ (усмхнулся). Какъ живемъ!.. Едва ли хуже бываетъ.
Гарлюпенко. Тяжелые дни, другъ мой. Да Богъ милостивъ.
Кролотовъ. Мн нечего скрываться отъ васъ… Мое имя, жизнь, честь выброшены на улицу, на пересуды и глумленіе всхъ… Надо терпть. Ну, а снесу-ли: это другой вопросъ.
Гарлюпенко. Богъ съ вами! Переболетъ — сгладится все. Вода обтачиваетъ острые камни. Такъ и время дйствуетъ на людей и страданія наши. Совсть ваша чиста. А это — главное. Вотъ если-бъ Хмлевской не самъ, а вы-бы ухлопали его — дло другое.
Кропотовъ (растерянно). Конечно… хотя весь вопросъ въ нравственномъ прав. (Горячо). Есть-же справедливость, вдь есть!.. (Упавшимъ голосомъ). Мысли путаются, перестаешь понимать… Вотъ по вопросу о нравственномъ прав…
Гарлюпенко. Да бросьте! Зачмъ вамъ этотъ вопросъ, когда сама судьба покарала?
Кропотовъ (вдумчиво). Судьба! А все таки столько противорчій!.. (Нервно). Бываютъ мучительныя мысли… Разсудокъ изнемогаетъ въ борьб съ ними… Измученъ, а все стоишь предъ тмъ-же вопросомъ, какъ надъ пропастью… (Пауза. Глубоко вздохнулъ). Главное то, что все кончено.
Гарлюпенко. На счетъ чего вы?.. Агнія Петровна?..
Кропотовъ. Ну да.
Гарлюпенко. Обойдется! Острый періодъ…
Кропотовъ (возбужденно). Нтъ, вы не знаете… Тутъ вопросъ сталъ ребромъ. Вы не знаете Агніи. Все разобьется объ то, что теперь въ ея душ. Меня могутъ мучить сомннія, а Агні все ясно, какъ день, и ршено у нея безпощадно!..
Гарлюпенко. Вотъ что, другъ мой: хорошо-бы вамъ ухать на время…
Кропотовъ. Не поможетъ… И могу-ли я оставить ее одну?
Гарлюпенко. Я настаиваю потому, что вамъ необходимо прійти въ себя. Вы слишкомъ потрясены…
Кропотовъ (усмхнулся). Потрясенъ!.. Нтъ, я будто переродился, не узнаю себя. Какъ это странно! Какъ сложна натура даже самаго посредственнаго человка! Ну можно-ли было подумать?.. Удивительно сложна. Живетъ человкъ изо-дня въ день и кажется ему, что онъ знаетъ себя и вс его знаютъ такимъ-же, до мелочей. Вдругъ катастрофа!.. Онъ потрясенъ, онъ выбитъ изъ колеи и съ тмъ вмст въ немъ возникаютъ такія чувства, такія черты характера, что диву даешься — откуда? изумляешься — я-ли это?
Гарлюпенко. Вотъ вы жалуетесь на неясность мысли, а я никогда не слыхалъ, чтобъ вы разсуждали такъ тонко.
Кропотовъ. Пережито! (Слабымъ голосомъ). Боже мой, какъ я усталъ!.. Вотъ усталость… Странно, но я какъ-то вдругъ ее чувствую.— Вдругъ такая слабость, что руки не поднять. И вдругъ-же пройдетъ. Будто электрическій токъ пробжитъ по теб и опять бодръ. Больше: является напряженность какая-то, будто надо торопиться куда-то, что-то сдлать…
Гарлюпенко (встаетъ). Когда почувствуете слабость, ложитесь немедленно и постарайтесь заснуть. Сонъ для васъ — самое важное. Идите. Я зайду еще и принесу вамъ кое-какія лекарства. (Беретъ шапку).
Кропотовъ (тоже вставшій, медленно двинулся къ двери, но вдругъ обернулся). А что вы думаете о дуэли?
Гарлюпенко (изумился). О чемъ?! Вотъ не ожидалъ такого вопроса!
Кропотовъ. Онъ очень занимаетъ меня.
Гарлюпенко. Странно!.. Въ газетахъ одно время писали про это. Толковали разно…
Кропотовъ (съ живостью). А мн вопросъ ясенъ, ясенъ до поразительной очевидности.
Гарлюпенко. Вотъ какъ! Я думаю, что если подлецъ оскорбитъ меня и меня-же убьетъ на дуэли, то нельзя сказать, чтобъ это было выгодно мн. А если я самъ убью — тоже хорошаго мало.
Кропотовъ (поднялъ руку, съ угрожающимъ жестомъ). Перейдете предлъ!
Гарлюпенко. Впрочемъ есть и такіе, что съ легкимъ сердцемъ… изъ военныхъ особенно.
Кропотовъ (возбужденно). Кто перешелъ предлъ, тотъ въ совсти своей создаетъ себ палача! Никакая обида, никакое страданіе не даютъ нрава убить! Убійство всегда преступно, всегда ужасно и жестоко… жестоко мститъ за себя! (Поспшно уходитъ въ боковую дверь. Гарлюпенко пошелъ за нимъ и уже у самой, когда заднюю отворяетъ Агнія).

ЯВЛЕНІЕ 4-е.

Гарлюпенко и Агнія.

Агнія (стоя въ дверяхъ). Аанасій Григорьевичъ! (Входитъ).
Гарлюпенко (обернулся). А! Мое почтеніе, Агнія Петровна!
Агнія (пожавъ его руку). Про какое убійство говорилъ вамъ Филиппъ Даниловичъ?
Гарлюпенко. Онъ… по поводу дуэли.
Агнія. Ду-эли?!
Гарлюпенко. Его, видите-ли, очень занимаетъ этотъ вопросъ.
Агнія. Филиппа Даниловича?!
Гарлюпенко. Представьте! Я самъ нсколько удивился… хотя въ психическомъ состояніи Филиппа Даниловича возможны странныя мысли, неожиданныя…
Агнія. Можетъ быть и поступки?
Гарлюпенко (пожалъ плечами). Вообще онъ не хорошъ… По праву стараго знакомаго, я бы совтовалъ вамъ… поберечь его.
Агнія (усмхнулась). ‘Поберечь!’ А вы уяснили себ причину ‘психическаго состоянія’ Филиппа Даниловича?
Гарлюпенко. О, ихъ такъ много!
Агнія. Главную?.. Хмлевскаго ужъ нтъ между нами. Съ нимъ прошлое умерло (съ злобной улыбкой), а будущее у насъ — полно надеждъ.
Гарлюпенко. Напротивъ — полная безнадежность. Вотъ что убиваетъ Филиппа Даниловича.
Агнія. Одно это? Ничего другаго вы не замтили?
Гарлюпенко. Право не знаю…
Агнія (насмшливо). Очень жаль, что не знаете!
Гарлюпенко. То-есть, если хотите, есть нчто…
Агнія. Положимъ, что Филиппъ Даниловичъ ‘убитъ безнадежностью’, что этимъ я довела его до отчаянія. Но вдь это чувство опредленное и вовсе несложное. Такъ?
Гарлюпенко. Я полагаю.
Агнія (раздражительно). Тутъ нечего ‘полагать!’ Это ясно. А разв въ его ‘психическомъ состояніи’ есть опредленность? (дко). Вы, докторъ, психіатръ, разршите!
Гарлюпенко. Нтъ, этого я сказать не могу.
Агнія. Положительно?
Гарлюпенко. Да.
Агнія (молча прошлась въ задумчивости). Дуэль!.. Филиппъ Даниловичъ, который корплъ надъ актовой книгой, ненавидлъ все, что нарушаетъ ‘мирное теченіе’ жизни, вдругъ заговорилъ о дуэли!.. Почему? Если-бъ онъ мои. и хотлъ драться, такъ вдь не съ кмъ теперь. (Съ задорной ироніей). Прозорливецъ, дайте себ трудъ подумать: что это такое?
Гарлюпенко (съ оттнкомъ досады). Къ чему тутъ ‘прозорливость!’
Агнія. А какъ-же? Вдь вы предсказали, накаркали смерть Хмлевскому. У Филиппа Даниловича главный аргументъ этой смерти — ваше пророчество! (Съ ненавистью). Прорицатель!
Гарлюпенко (злорадно). Главный аргументъ — то, что Хмлевскому ‘опостылла жизнь’. Такъ значится въ его посмертной записк. Ясно, что никто и ничто не могло ужъ спасти его, какъ ни горько и ни обидно это.
Агнія (съ злобнымъ негодованіемъ). Про это вамъ лучше не говорить! Одна я знаю, какое противорчіе между тмъ, что было въ дйствительности и этой запиской.
Гарлюпенко (усмхнулся). Если сообразить все, то не трудно понять…
Агнія (гнвно прерываетъ). Вы ничего не поняли! Ваше дло было — подливать масло въ огонь! Вы больше всхъ ненавидли Хмлевскаго! Возненавидть человка за то, что онъ былъ умнй, честне, энергичне, талантливй всхъ васъ, вмст взятыхъ! Онъ презиралъ васъ и въ прав былъ презирать!..
Гарлюпенко. Уважая вашу скорбь, не стану ничего возражать. (Съ короткимъ поклономъ). Имю честь кланяться! (Уходитъ, возмущенный до крайности).
Агнія (истерично и громко). Вс вы мизинца его не стоили, а теперь распинаете его память, глумитесь и радуетесь!.. Бдный мой, бдный!.. (Зарыдала и падаетъ на ближайшее кресло, подавленная отчаяніемъ).

ЯВЛЕНІЕ 5-е.

Агнія и Чехурская (въ шляпк).

Чехурская. Дорогая моя! (бросается цловать Агнію).
Агнія (встаетъ, утирая слезы и уклоняясь отъ ея объятій). Садитесь. (Садится поодаль).
Чехурская (свъ на указанное мсто). Вы разстроены, дорогая моя! Ахъ, эта ужасная смерть!.. Она и мн разстроила нервы. У меня теперь всю ночь горитъ лампочка. Я вижу ужасные сны, вскрикиваю и просыпаюсь. Весь городъ взволнованъ. Спорамъ и пересудамъ нтъ конца! Многіе перессорились. Хмлевскаго вообще не любили и стоитъ сказать за него доброе слово, какъ вс накидываются чуть не съ пной у рта. Меня онъ всегда вышучивалъ, но я не злопамятна и даже жалю его. Умереть такъ ужасно!.. Достается и вамъ и Филиппу Даниловичу. Впрочемъ, Филиппа Даниловича больше жалютъ. Всхъ ужасно занимаетъ вопросъ: что будетъ дальше, то-есть у васъ?
Агнія. Вы могли-бы не передавать мн всего этого, Маргарита Яковлевна.
Чехурская. Такъ я вамъ новость скажу. На мсто Хмлевскаго, пріхалъ новый акцизный, Мальковъ. Совсмъ, совсмъ юный. Я только-что познакомилась съ нимъ у исправника. Жена исправника ужъ кокетничаетъ съ Мельковымъ. Онъ немного робокъ, застнчивъ, но глаза, о, какіе глаза!.. Вообще — прелесть и я беру его подъ свое покровительство. Вотъ-бы вамъ познакомиться!..
Агнія. Что?!
Чехурская. Онъ ужасно заинтересованъ вами. Понятно! Все разспрашиваетъ… Даже оставя въ сторон вашу личность, сами факты…
Агнія (съ нетерпливымъ движеніемъ).— Ахъ!..
Чехурская. Онъ ужъ видлъ васъ, когда вы шли съ кладбища. Тамъ, когда вы бываете, у ршетки всегда толпа любопытныхъ.
Агнія (рзко встаетъ). Мн нездоровится. Извините, что я васъ оставлю. Я пришлю къ вамъ Филиппа Даниловича. Да вотъ и онъ самъ. при вход Кропотова изъ боковой).

ЯВЛЕНІЕ 6-е.

Чехурская и Кропотовъ.

Чехурская (съ чувствомъ). Филиппъ Даниловичъ! (Пожимаетъ ему руку). Какъ я рада васъ видть! (Отступая). Боже мой, какъ вы измнились! Отчего у васъ такой размученный видъ? (Пауза. Кропотовъ и смотритъ въ пространство). Вы какъ будто даже не слышите, что я говорю!
Кропотовъ (разсянно). Что?
Чехурская. Такъ и есть! (Садится). Конечно, если все взять во вниманіе, это не удивительно. Ваша сестра такъ волновалась, что даже слегла, бдная. Отъ васъ я пойду ее навстить. Конечно, я не скажу ей, что нашла васъ такимъ разстроеннымъ. Первое, что у нея на язык, это — разумется — ваша жена…
Кропотовъ (болзненно). Прошу васъ… оставимъ про это!
Чехурская. Но я всегда спорю, всегда за Агнію Петровну…
Кропотовъ (настойчиво). Оставимъ! (Встаетъ). Что-то рано смерклось сегодня. Я лампу зажгу. (Снялъ абажуръ и зажигаетъ лампу). Не выношу темноты. (абажуръ и садится).
Чехурская. Говорятъ, вы оставили занятія въ контор? Вашу должность исполняетъ другой?
Кропотовъ. Д… да… пока…
Чехурская. А вмсто Хмлевскаго то-же другой. Премилый молодой человкъ, совсмъ, совсмъ юный!.. Онъ въ большомъ затрудненіи на счетъ квартиры. Вс заняты, а квартиру Хмлевскаго, понятно, онъ не беретъ. Да и никто не возьметъ. Всякій побоится призрака.
Кропотовъ (вздрогнулъ. Съ дланнымъ смхомъ и блуждающимъ взглядомъ, нервно потирая руки). Ну что такое?! Все пустяки… Мало-ли предразсудковъ!..
Чехурская (робко). Ну, не скажите! Что-бъ я, посл такихъ ужасовъ, осталась одна въ темной комнат — да ни за что на свт! У меня всю ночь горитъ лампочка — ито жутко. А убійц, говорятъ, всегда является призракъ убитаго.
Кропотовъ (вскочилъ. Глаза ею полны ужаса). Зачмъ вы?!. Разв можно про это?!.
Чехурская (испуганно отодвинулась отъ него съ кресломъ). Что съ вами?! Вы просто пугаете меня! (Боязливо осматривается)
Кропотовъ. Про это нельзя говорить!.. Конечно, ничего подобнаго нтъ… Больное воображеніе… При извстномъ усиліи надъ собой, все исчзаетъ… но… но самая возможность ужасна… ожиданіе ужасно, страхъ… разладъ съ собою… борьба…
Чехурская. Да вамъ-то съ какой стати. испытывать это?
Кропотовъ. Я и не говорю… Всмъ извстно какъ было… Ни догадокъ, ни ‘А’ мнній быть не должно…
Чехурская. На счетъ чего? Ахъ, Хмлевской! Ну, тутъ разговоры всякаго рода…
Кропотовъ. Что-же говорятъ?
Чехурская. Какъ вамъ сказать?.. Находятъ, что въ этомъ дл есть что-то… загадочное…
Кропотовъ. Пускай… пускай говорятъ! Теперь все равно. (Садится съ видомъ тупой покорности).
Чехурская (встаетъ). Но знаете, вы такъ поразили меня!..
Кропотовъ (про себя). Все равно, все равно!..
Чехурская. Боюсь, что я утомляю васъ. До свиданья! (Подаетъ ему руку, которой онъ едва, не двигаясь и глядя въ одну точку. Про себя). Съ нимъ положительно страшно! (Уходитъ).
Кропотовъ (тяжело вздохнулъ). Да, теперь все равно… (Поникъ головою. За сценой падаетъ что-то тяжелое. Вскрикиваетъ, охваченный страхомъ). Что тамъ?!. Такой-же стукъ! такой-же ужасный, глухой стукъ, какъ тотъ… когда рухнуло тло!.. Уронили… ну, конечно, что-нибудь уронили… О, этотъ стукъ! Онъ преслдуетъ меня… Почему именно это?.. Конечно — галлюцинація слуха, понятно. Вдь я-же сознаю! Ну, уронятъ, хлопнутъ дверью внизу, калиткой… Сознаю, а леденю отъ ужаса… Мгновенно предо мной вся картина, до мельчайшихъ подробностей.— Мучительно! (Закрылъ лицо руками).

ЯВЛЕНІЕ 7-е и ПОСЛДНЕЕ.

Кропотовъ и Агнія (тихо входитъ. Онъ не замчаетъ ее).

Агнія (пристально наблюдаетъ его. Пауза). Что ты говорилъ про дуэль?
Кропотовъ (вздрогнулъ отъ неожиданности). Дуэль? (Растерянно). Да, я ршилъ… я съ этимъ пошелъ къ нему…
Агнія. Ты?! съ этимъ?!’
Кропотовъ (въ нервномъ возбужденіи, прерывисто и растерянно). Ну да, ршилъ и пошелъ… Надо-же было кончить!.. Пошелъ объясниться, уговорить… но взялъ револьверъ, потому что ршилъ кончить… Я былъ готовъ… я даже желалъ. Я былъ увренъ, что я… что мн вынется жребій…
Агнія (вскрикиваетъ). Жребій?.. дуэль по жребію?!
Кропотовъ. Ну, да… Ужъ это безъ промаха!.. ужъ это врный конецъ!..
Агнія. По жребію!!. Ка-ка-я подлость!!
Кропотовъ. Я рисковалъ одинаково… Я былъ готовъ…
Агнія. Ты?! Трусъ и рисковалъ жизнью! Понятно, почему ты выдумалъ жребій. На дуэли дерутся открыто. Хмлевской отлично стрлялъ и убилъ-бы тебя. Ты выдумалъ жребій и выбралъ время, когда Хмлевской былъ не трезвъ и съ жребіемъ все можно было продлать!
Кропотовъ. Онъ былъ въ сознаніи… онъ много говорилъ оскорбительнаго, глумился… Онъ былъ въ полномъ сознаніи… А когда ему выпалъ жребій, онъ обманулъ меня, да! онъ струсилъ!..
Агнія. Лжешь!!
Кропотовъ. Нтъ, струсилъ и хотлъ выгнать меня!.. Выгнать посл всего!.. Оставалось мн выполнить жребій…
Агнія (въ ужас). Вы… выполнить?! Значитъ… ты?.. ты?..
Кропотовъ (глухо). Одинъ изъ насъ долженъ былъ умереть…
Агнія (вскрикиваетъ). Убилъ!!. (Схватилась за голову. Пауза).
Кропотовъ. Не помню какъ было… но выстрлъ слышу… слышу паденіе тла… Это я часто слышу…
Агнія. Убилъ!! (Съ гнвомъ и ненавистью). Отчего-же не меня? Ужъ если мстить за свое ничтожество, убилъ-бы меня! Не онъ, а я тебя опозорила! сознательно, по собственной вол, по нраву живой души искать свта и счастья!.. Убитъ за меня! Разв можно мн жить посл этого?! На что мн жизнь?! Ты убійца и убійца вдвойн! Ты подлый трусъ! Ты скрывалъ, лгалъ, прятался! Ты лукавилъ передъ собой, выдумывая себ оправданіе! На могил своей жертвы ты строилъ надежды на будущее! Какая низость! Ты хотлъ все забыть и жить со мною по прежнему! Ты! убійца!!
Кропотовъ (вынимаетъ изъ кармана сложенный листъ бумаги). На что я разсчитывалъ, ты увидишь изъ этой бумаги… Пошли къ слдователю… Тутъ сказано все… Ужъ третій день, какъ я написалъ ее… Я хочу одного, что-бъ скорй арестовали меня.
Агнія (развернувъ, быстро пробжала бумагу. дко).
Сознаніе. Съ чего надо было начать!
Кропотовъ. Пошли.
Агнія. Можешь самъ заявлять, если не сочтешь благоразумнй раздумать, а я устраняюсь. (Скомкавъ, бросаетъ бумагу на полъ). Мн не будетъ легче, если тебя осудятъ, сошлютъ. Что мн до того, что будетъ съ тобою?! (Надваетъ оставленную на пьянино шляпку и взявъ сумочку, идетъ къ боковой двери).
Кропотовъ (тревожно). Куда-же ты?
Агнія. Какъ ‘куда?’ Прочь отъ тебя! вонъ отсюда!
Кропотовъ. Со… совсмъ?!.
Агнія. Разв можетъ быть иначе? Я ушла-бы тогда-же, съ могилы его, если-бъ не предчувствіе тайны. Я поклялась открыть ее и отмстить. Но месть… она слишкомъ ничтожна, она ниже памяти человка, котораго ты убилъ. А мн все равно какъ ни погибнуть! (Идетъ къ двери).
Кропотовъ (бросается къ ней). Агнія! ради всего святаго!..
Агнія. Прочь! Не смй ни слдить за иной, ни узнавать, гд я! Для тебя я больше не существую! (Уходитъ).
Кропотовъ (отчаянно вскрикиваетъ). Агнія!.. (Растерянно). Что-жъ это?.. Господи!.. Какъ-же!.. (Бросается къ двери, настежь отворяетъ ее и вскрикиваетъ). Агнія!! (Пауза. Отходитъ съ убитымъ видомъ). Навсегда!.. (Зарыдалъ). Погубилъ!.. все погубилъ!.. все!.. (Подавленный упалъ на колни у ближайшаго стула и склонился къ нему).

Занавсъ.

Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека