Последнее слово науки, Португалов Вениамин Осипович, Год: 1870 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 47 минут(ы)

ПОСЛДНЕЕ СЛОВО НАУКИ.

(Посвящается Надежд Павловн Ивановой.)

(Окончаніе.)

II.

Чтобы представить постепенную картину развитія человчества, въ связи съ теоріею Дарвина, отъ самыхъ нисшихъ, зачаточныхъ формъ общественной жизни и до высшаго проявленія ея на европейскомъ континент, мы будемъ руководствоваться превосходнымъ сочиненіемъ Шерцеръ-Мюллера. Это одинъ изъ самыхъ блестящихъ представителей современной этнографіи, разъясняющій послдствія борьбы за существованіе въ простомъ и наглядномъ изложеніи народовъ, населяющихъ земной шаръ — отъ дикого австралійца и до цивилизованнаго европейца. Мы начнемъ съ перваго.

Австралія занимаетъ 150,000 кв. миль. Она лежитъ среди безпредльнаго океана. Береговая линія ея очень мало извилиста и не иметъ почти ни одной глубоко врзавшейся бухты. Большихъ ркъ вовсе нтъ, а дрянныя ея рчонки питаются исключительно дождевой водой, такъ что когда долгое время нтъ дождя, то они совершенно высыхаютъ. Внутренность ея, мстами и гористая, представляетъ совершенную и безплодную пустыню безъ всякой растительности и животной жизни. Понятно, кажется, что тамъ немыслимо пребываніе человка. Оттого-то тамъ людское населеніе и встрчается лишь вдоль морского берега. Климатъ, собственно говоря, превосходный и соотвтствуетъ то южной Европ, то сверной Африк, конечно, внутренность страны въ климатическомъ отношеніи поспоритъ разв съ одной Сахарой. Количество дождя очень значительно, почти такое же, какъ въ Англіи, по распредленіе его крайне неравномрно. То вся страна втеченіи цлаго лта высохнетъ до абсолютной пустыни, зимою вдругъ подвергается буквально потопу. Таковъ характеръ страны. Природа, слдовательно, сама отказала Австраліи въ роскошной производительности. Въ ней нтъ ни одного ручного животнаго, подобно нашимъ, природа отняла у нея всякую возможность скотоводства и земледлія. Самыя видныя млекопитающія тамъ контуру и опосумъ. Затмъ тамъ водится травоядный вомба, динго или дикая собака, нкоторыя породы кошекъ, да еще утконосъ. Морской берегъ и рки богаты рыбой, черепахами и разными мягкотлыми. Туземцы не брезгаютъ и ящерицами. Гд лса, тамъ водится множество птицъ: сюда относятся блый орелъ и черный лебедь. Эму, нчто подобное страусу, птица 6 футовъ величиною, содержитъ много жира и потому за нею часто охотятся.

Какъ бдна Австралія животными, такъ она бдна и полезными человку растеніями. Въ ней нтъ ничего подобнаго нашимъ злакамъ или американскому маису. Теперь намъ будутъ совершенно понятны послдствія борьбы дикаго австралійца за его жалкое существованіе. Нигд, быть можетъ, рельефне не видна зависимость культуры и соціальнаго быта отъ окружающей природы, какъ именно здсь, въ Австраліи. На всемъ пространств сть нечего. Скотоводствомъ и земледліемъ заняться нтъ никакой физической возможности, остается ограничиваться скудной охотой и рыбной ловлей. Понятно, чтобъ прокормиться здсь человку, нужно огромное пространство да и охота невсегда удается и добыча оспаривается разными дикими животными. Поэтому ростъ и его физическое развитіе чисто зависятъ отъ обилія нищи, которою онъ располагаетъ. Такимъ образомъ на морскомъ берегу и вдоль ркъ, гд, слдовательно, имется боле обильный источникъ пищи, встрчаются рослые и крпкіе индивиды, между тмъ какъ въ сухихъ песчаныхъ мстностяхъ внутренней страны обитаетъ самое жалкое подобіе человческаго существа. Австраліецъ вынужденъ сть все, что ни попадется, и ротъ у него очень большой. Единственное побужденіе, которое руководитъ всей его жизнью — чувство голода. Удовлетворивъ этому чувству, онъ ложится спать. Вс его помышленія сосредоточены на д и вся жизнь протекаетъ въ д и спань, въ голод и охот. Забота о завтрашнемъ дн ему совершенно чужда. Удалась охота, онъ все сожретъ и никогда не подумаетъ о томъ, чтобъ оставить частицу на завтрашній день для себя и для своихъ. Онъ съдаетъ все за одинъ разъ и съ нимъ дятъ вс, находящіеся вблизи. До чего вся жизнь его тсно связана съ вопросомъ о пищ, доказываетъ тотъ несомннный фактъ, что бракосочетаніе и оплодотвореніе совершаются у него въ теплое время года, когда природа доставляетъ ему наивозможно большее количество пищи и организмъ располагается тмъ самымъ къ сладострастнымъ побужденіямъ. Животность его въ этомъ отношеніи до того поразительна, что эти отправленія у него ограничиваются этимъ временемъ.

Такимъ образомъ мы видимъ, что дикій австраліецъ не властелинъ природы, не господствуетъ надъ ней, а самый жалкій рабъ. Несмотря на довольно благопріятный климатъ, количество пищи, скудной и малопитательной, ограничиваетъ размноженіе австралійца. Относительно легкая добыча ея безъ труда не изощряетъ его мозговъ и не вызываетъ никакихъ потребностей высшаго ряда. Въ преслдованіи своей цли, въ борьб за существованіе съ остальными животными онъ еще проявляетъ достаточную силу ума и смтливости и хорошо приспособился къ этому. Но онъ не имлъ никакой возможности подняться въ культурномъ отношеніи, а потому и соціальный его бытъ остался въ зачаточной форм. Онъ ничтожество въ рукахъ природы, но онъ этого не сознаетъ.— тмъ хуже для него. Всякій, кто къ нему придетъ изъ другихъ племенъ, сдлаетъ его своимъ рабомъ и онъ этимъ не оскорбится. Онъ не заявитъ протеста и въ борьб за существованіе представители высшей культуры вытснятъ его съ лица земли. Представьте себ, что длаетъ и какъ поживаетъ такой субъектъ, когда нельзя охотиться и нечего сть. Представьте себ, когда удовлетворено чувство голода и нечего боле длать, какая скука существованія должна обуревать такихъ жалкихъ твореній. Потому-то они подчасъ собираются en masse и при лунномъ свт предаются самымъ неистовымъ порывамъ тлодвиженій, называемымъ корропори. Цлыя ночи они проводятъ въ такомъ безсмысленномъ прыганьи и танцованьи и это единственное разумное проявленіе ихъ глупой животной жизни. Согласитесь, что это самое жалкое и недостойное послдствіе первобытной формы борьбы за существованіе. Трудно предполагать, чтобъ населеніе Австраліи не было бы первобытнымъ. {Хотя австралійцы и совершали безпрерывныя передвиженія.} Такими они, вроятно, и были съ самаго начала, когда ихъ мать природа на свтъ божій родила, тмъ боле, что они немногимъ, да едва ли чмъ и отличаются отъ неапдерталя или анжійца. По измреніямъ Шерцеръ-Шварцъ-Вейсбаха (капитальный трудъ, которымъ мы обязаны путешествію на фрегат Novara), австраліецъ больше другихъ народовъ приближается къ обезьян своимъ широкимъ носомъ, большимъ ртомъ, длинною рукою и особенно предплечіемъ въ связи съ тонкой голенью и широкою стопою. Правда, Вейсбахъ, основываясь на измреніяхъ Шерцеръ-Шварца, пришелъ къ тому заключенію, что ни одинъ народъ на бломъ свт не свободенъ отъ этого грха, по тмъ не мене австраліецъ перещеголялъ въ этомъ отношеніи многихъ другихъ.

Въ силу всхъ этихъ условій австралійцы представляютъ положительно регрессивное послдствіе борьбы за существованіе, потому что они близки къ вымиранію, къ изчезанію съ лица земли. Еслибъ даже къ нимъ и не явились европейцы, то раньше или позже, ихъ вытснили бы какіе нибудь малайцы, несравненно выше ихъ стоящіе. Теперь же судьба ихъ ршена. Имъ суждено сойти со сцены. Георгъ Герландъ, тщательно обработавшій этотъ вопросъ, прямо говоритъ, что на юг Австраліи, Кинлэнд и на Викторіи населеніе быстро уменьшается въ числ, что племена, прежде имвшія сотни представителей, теперь едва насчитываютъ ихъ десятки. {Uber das aussterben der Naturvlker von Georg Gerland, стр. 5.} Конецъ ихъ существованія несомнненъ. Ихъ хватило лишь на борьбу съ окружающими ихъ животными, но когда имъ пришлось встртиться лицомъ къ лицу съ народами, стоящими выше въ культурномъ, научномъ и соціальномъ отношеніи, то участь ихъ была ршена безвозвратно.

Безпримсное населеніе папуасовъ встрчается лишь въ Новой Гвинеи. Страна эта занимаетъ около 13,000 кв. миль, очень гориста, берега ея скалисты, рчки ничтожныя, нтъ ни одной, которая вела бы во внутренность страны. Ола окружена множествомъ маленькихъ острововъ, съ которыми обитатели поддерживаютъ сношенія. Климатъ довольно хорошій. Интересно слдующее обстоятельство. Малая ширина острова и обиліе густыхъ лсовъ поддерживаетъ на всемъ остров постоянное испареніе, что, по увренію всхъ путешественниковъ, не совсмъ пріятно, потому что островъ почти въ постоянномъ туман. {Это однако не мшаетъ папуасу быть самаго веселаго и беззаботнаго настроеніи души и прямо противорчитъ тому, будто угрюмый англичанинъ обязанъ своимъ сплиномъ, преимущественно туманамъ Англіи.} Слдствіемъ этого бываютъ частыя грозы, сопровождаемыя обильными дождями. Но эта масса воды въ связи съ благодатной теплотой, придаетъ растительности необыкновенную роскошь, а животной жизни особенный блестящій колоритъ. Тмъ не мене и здсь, какъ и въ Австраліи, нтъ ни одного домашняго животнаго. Т же кэнгуру, да еще какой-то родъ свиней. Лса кишатъ пернатыми. Но попугаи и райскія птицы не могутъ замнить нашей домашней птицы. Страна обилуетъ пресмыкающимися, разными породами змй и крокодилами, которые, конечно, лишь ухудшаютъ борьбу за существованіе. Особеннаго вниманія заслуживаетъ морское животное, такъ называемая голотурія, киторая доставляетъ извстное афродизіокумъ трепонгъ, чрезвычайно цнный предметъ потребленія для Китая. На минуту остановимся. Мы снова вспомнимъ здсь ученіе Карла Риттера о береговой линіи. Какъ въ Австраліи, такъ и въ Новой Гвинеи, она достаточно развита, но въ культурномъ отношеніи об страны значительно разнятся. Изъ предыдущаго и послдующаго изложенія читатель убдится, какую громадную роль въ судьб человка играютъ домашнія животныя. Смшно сказать, а это положительная истина, что гд нтъ домашнихъ животныхъ, тамъ невозможна высшая культура, хотя бы тутъ береговая линія была бы разпрекрасная. Въ Новой Гвинеи мы видимъ такое же интересное явленіе. Она иметъ одно, повидимому, ничтожное преимущество предъ Австраліей, именно она доставляетъ трепонгъ, которому глупые китайцы приписываютъ дйствіе, возбуждающее страсти. Но этотъ трепонгъ привлекъ съ незапамятныхъ временъ малайцевъ въ Новую Гвинею и былъ причиною того, что туда были занесены нкоторые элементы культуры. Ничтожное обстоятельство иметъ подчасъ громадныя послдствія.

Хотя растительность Новой Гвинеи очаровательна и великолпна, но въ ней нтъ ни одного полезнаго растенія, подобно нашимъ хлбнымъ злакамъ, рису или маису другихъ странъ. Но все же она иметъ нкоторое преимущество предъ Австраліей, такъ какъ здсь ростутъ нсколько породъ пальмъ, изъ коихъ одна даетъ извстное саго. Нкоторыя деревья доставляютъ хорошій и прочный матеріалъ для кораблестроенія. Во всемъ остальномъ растительность Новой Гвинеи очень похожа на растительность Южной Америки, она, правда, обворожительна, услаждаетъ взоръ и веселитъ духъ, по слабый аборигенъ Новой Гвинеи, безъ всякой поддержки и не имя въ своемъ распоряженіи ни одного полезнаго животнаго, встрчаетъ непреодолимыя затрудненія въ борьб за свое существованіе съ окружающей природою. Роскошная растительность подавляетъ его.

При такой обстановк жизнь затруднительна и ограничивается охотой и рыбной ловлей. Пища не обильна и потому фигура папуаса средняго роста и выраженіе лица свидтельствуетъ о его внутренней дикости. Изобртательность папуаса, какъ и австралійца, находится въ первобытномъ, зачаточномъ состояніи. Они обладаютъ клточкой культуры. Все ихъ оружіе, вс снаряды приготовляются изъ дерева и много-много что изъ камня, какъ топоръ и ножъ изъ кварца съ деревянною рукояткой. Для той же цли служатъ имъ заостренныя кости разныхъ животныхъ и рыбъ.

Племя папуасовъ было прежде значительно распространено на обширномъ пространств. Они прежде населяли большіе острова Суматру, Борнео, Целебесъ и большіе острова Филипинской группы. Но имъ пришлось испытать вс невыгоды низкой степени культуры и плохого соціальнаго развитія. Малайцы, первоначальное мстожительство которыхъ положительно было на восточномъ берегу азіатскаго материка и на близлежащихъ островахъ, въ силу борьбы за существованіе, вытснили все племя папуасовъ изъ острововъ Сунда и Филипинской группы. Они положительно уничтожили все первобытное черное населеніе этихъ мстностей. На маленькихъ островахъ первобытное черное населеніе папуасовъ совершенно изчезло и только на немногихъ островкахъ послдніе остатки этого племени влачатъ свое жалкое существованіе.

Многіе изслдователи сдлали то интересное наблюденіе, что на континентахъ или въ большихъ островахъ никогда не происходитъ смшенія различныхъ расъ: до того велико отвращеніе, какое внушаетъ низкостоящее племя боле цивилизованному народу. Доказательствомъ тому служатъ, напр., кафры по отношенію къ готтентотамъ въ южной Африк, негры по отношенію къ блымъ на материк, и наконецъ малайцы по отношенію къ папуасамъ на большихъ островахъ индйскаго архипелага. Но на маленькихъ островахъ это явленіе не иметъ мста, тамъ первобытная и рзкая противоположность скоро забывается и наступаетъ смшеніе. На островахъ Южнаго Океана малайцы поселились въ самой ничтожной доз, а потому они и всосались папуасами, какъ большее поглощаетъ меньшее, но превосходство малайцевъ надъ папуасами въ культурномъ отношеніи и тутъ рзко проявилось въ томъ, что папуасы потеряли свой природный языкъ и обмняли свою рчь на языкъ боле развитыхъ малайцевъ. Таковы послдствія, и притомъ регрессивныя, борьбы папуасовъ за существованіе, съ боле культивированными малайцами. Малайская раса какъ въ отношеніи языка, такъ и въ культурно-историческомъ отношеніи распадается на два большихъ отдла, именно: на восточную и западную втвь, на малайцевъ собственно и на полинезійцевъ и мелонезійцевъ. Малайцы, въ тсномъ смысл слова, говорятъ хорошо развитымъ языкомъ, проявившимъ довольно значительную литературу, послдніе имютъ весьма бдныя нарчія, недостигшія литературнаго развитія. Первые, отчасти самостоятельно, отчасти усвоивъ чуждые элементы, доросли до довольно высокой культуры, послдніе не перешли за предлы первобытной формы существованія.

Малайцы встрчаются теперь осдлыми на всхъ большихъ островахъ индйскаго архипелага, именно Суматра, Борнео, Целебесъ, Джилоссо, Филипины — теперешняя ихъ резиденція. Но во внутренности этихъ острововъ встрчается человческая разновидность отличная отъ малайцевъ. Эта раса черна и съ курчавыми волосами, слдовательно вполн отличается отъ оливковой, малайской расы, имющей гладкіе волосы. Черная эта раса встрчается также во внутренности острова Формозы и въ горахъ Maлаки. Такъ. Но это не первобытная родина и не первоначальное мстопребываніе малайской расы. Посл цлаго ряда тщательныхъ изысканій Шерцеръ-Мюллеръ пришелъ къ тому несомннному заключенію, что первобытная родина, колыбель малайской расы, была юговосточная часть азіатскаго материка и что отсюда эта раса двинулась сперва на острова индйскаго архипелага, вплоть до острова Бура, а потомъ пробралась на острова группы Самоа и Тонга и добрела до острововъ южнаго моря. Родина ихъ не представляла ничего такого дурного, что заставило бы ихъ бросить ее. Тутъ, конечно, были весьма важныя причины, побудившія ихъ двинуться съ мста. Понятно, что мы вс причины сведемъ на одну, на борьбу за существованіе. Стало тсно жить другой боле здоровой рас — среднеазійской или монгольской, та двинулась. Не устояли они отъ натиска и сошли съ своего мста. По пришлось занимать не пустопорожнія мста. Вдь на всхъ этихъ островахъ было же населеніе, черное, курчавое. Разыгрывалась кровопролитнйшая борьба за существованіе. Пришлось черныхъ аборигеновъ загнать во внутрь страны, въ неприступныя горы, взять съ бою новыя мста, какъ нибудь уссться и какъ нибудь обезпечить свое существованіе отъ преслдованія могущественнаго врага, напиравшаго изъ средины Азіи.

Если мы теперь спросимъ, какія причины побудили малайскую расу предпринять такія отдаленныя передвиженія, то сама страна, стеченіе разныхъ обстоятельствъ и характеръ расы дадутъ намъ на это удовлетворительный отвтъ. Разсматривая страну, въ которой поселились малайцы, легко убдиться, что она вся состоитъ изъ острововъ. Нисколько поэтому не будетъ преувеличено, если мы назовемъ малайскую расу чисто островною. Они настоящіе островитяне. У нихъ до того велика привязанность къ морю, что даже и тогда, когда они покидаютъ свои острова и поселяются на континент, они все-таки придерживаются исключительно морского берега.

Первобытная исторія почти всхъ народовъ передастъ намъ за достоврное тотъ фактъ, что, какъ скоро населенію при крайнемъ размноженіи становится тсно жить, отдльныя части его принуждены выселиться и искать себ новое отечество. Понятно, что такое предпріятіе никогда не бываетъ добровольнымъ, потому что никто охотно не разстается съ своей милой родиной и сказать послднее прости стран родной больно сердцу человка, хотя бы самаго дикаго. Но когда грозитъ бда, когда горькая нужда и кровавые раздоры выступаютъ на сцену, то хотя бы пространство земли и было достаточно вмстительно, все-таки цлый рядъ поколній вынужденъ переселиться. Такъ малайцы были тснимы и переходили съ острова на островъ, пока безпредльное море не остановило ихъ дальнйшаго шествія. Но страна, которую имъ пришлось занять, была не безъ хозяевъ, напротивъ, тамъ искони вковъ обитала первобытная раса. Пришлось слдовательно отдлаться отъ туземныхъ обитателей силою, очистить себ поле съ оружіемъ въ рукахъ и защищать отъ всякихъ нападеній незаконно захваченную мстность. Случалось, впрочемъ, двояко: слабе врагъ — его истребляютъ, какъ дикаго звря, при равныхъ же силахъ — нечего длать, — надо миръ заключить и чрезъ нсколько поколній взаимная ненависть забывается, сглаживается. Бывало и такъ, что и врагъ не одолвалъ, приходилось уступить перевсу первобытныхъ обитателей, возвратиться вспять тоже нельзя, а потому волей-неволей нужно искать новой почвы гд нибудь подальше. Въ такомъ именно положеніи были т малайцы, которые въ незначительномъ числ овладли островами Самоа и Тонга, гд они встртили дружный и сильнйшій отпоръ со стороны своихъ непримиримыхъ враговъ папуасовъ. Интересно слдующее предположеніе Мюллера, нелишенное вроятія. Преслдуемые врагами, нкоторые бглецы съ острововъ Самоа и Тонга направились къ востоку, одни — къ острову Таити, другіе къ Маркизамъ. Посл нсколькихъ удачъ, конечно, возбудилась охота къ новымъ предпріятіямъ, но съ другой стороны возникало желаніе снова взглянуть на родину. Среди открытаго океана, въ легкихъ ладьяхъ, безъ всякихъ знаній, безъ компаса, какъ не заплутаться въ дорог? Тутъ втеръ принялъ другое направленіе, и экспедиція, снаряженная наскоро, вмсто того, чтобы попасть на родину, могла очутиться на невдомомъ берегу. Впрочемъ, запасъ въ състныхъ припасахъ и животныхъ былъ, и — экспедиція была застрахована отъ голодной смерти. Чего ужъ тутъ возвращаться? объ этомъ и думать забыли, пусть будетъ, какъ богъ дастъ, и остались жить на новыхъ мстахъ. Нтъ сомннія, что этимъ путемъ заселились Сандвичевы острова и Ново-Зеландія.

Къ этимъ двумъ побудительнымъ причинамъ, именно, бгству отъ непріятеля и потер дороги, въ силу господствующаго направленія втра, присоединяется еще третья — особенность самого характера малайской расы. Полинезійцы распадаются на множество клановъ, которые управляются собственными военачальниками и которые находятся въ вчной вражд между собою, если имъ не грозитъ вншній врагъ. Но малаецъ и особенно полинезіецъ весьма опасный врагъ, онъ фанатически слпо ненавидитъ и ему ни чего не стоитъ, захвативъ врага въ свои руки, не то что покончить съ нимъ, а просто сожрать его. Онъ тогда предается канибальству съ животной страстью. Нтъ сомннія, что такая ожесточенная и хищная ненависть врага многихъ побуждала бросить страну предковъ и вврить свою судьбу утлому и шаткому челноку. Когда лютый взоръ дикаго врага грозитъ врной смертью, то спокойная зыбь тихаго моря все же можетъ общать спасеніе близкихъ сердцу! Какъ трудно подчасъ достается возможность сохранить свое cуществованіе въ борьб съ боле сильнымъ врагомъ и съ грозными обстоятельствами.

Острова, обитаемые малайцами, именно: Филипины, Суматра, Борнео, Ява, Целебесъ, гористы и мстами съ вулканами. Вс эти острова, кром Борнео, вытянуты въ длину, такъ что внутренняя полоса не слишкомъ удалена отъ берега. Ихъ орошаютъ рки, береговая линія превосходно развита и богата бухтами. Почва плодородна и чрезвычайно приспособлена къ воздлыванью многихъ тропическихъ растеній.

Климатъ, собственно говоря, почти тропическій и въ такомъ случа слдовало бы оградить крайне высокой температурой, но, съ одной стороны морскіе втры, съ другой присутствіе высокихъ горъ значительно умряютъ температуру и потому климатъ самый благопріятный. Особенно Новая Зеландія, наиболе отдаленная отъ экватора, но своей средней температур можетъ быть сравнена съ южной Европой.

Основныя черты малайскаго характера — твердость и замкнутость. Малаецъ легко становятся фанатикомъ и тогда онъ дикъ, необузданъ, кровожаденъ. Если онъ раздраженъ, то его уже тогда ^удовлетворяетъ смерть врага, онъ долженъ его състь, чтобы успокоить свою месть. Это неустрашимый морякъ, въ легкой ладь, въ которую нашъ братъ сухопутный степнякъ побоялся бы стать ногой, онъ безстрашно пускается въ открытое море и часто предпринимаетъ отдаленныя путешествія. Между тмъ какъ австраліецъ и папуасъ ни за какія блага въ мір не броситъ страны родной, малаецъ съ радостью готовъ воспользоваться всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобы посмотрть на чужія страны и узнать другихъ людей. Онъ обладаетъ большимъ даромъ наблюдательности, легко воспринимаетъ многое, любитъ позаимствоваться. быстро схватываетъ и усвоиваетъ чужіе обычаи и привычки, проявляетъ большую наклонность къ торговл и не любитъ, чтобъ его эксплуатировали.

Въ силу такого направленія характера въ малайц слишкомъ слабо развиты чувства, пригодныя для семейной жизни. Семейныя узы здсь слишкомъ слабы, дтоубійство довольно часто, старые и безпомощные родители и родственники подвергаются жестокому обращенію. Власть родителей надъ дтьми ничтожна. Проституція въ большомъ ходу и ради наживы родители просто торгуютъ дтьми.

Стремленіе къ пріобртенію — самая сильная страсть, наполняющая душу малайца. Страсть эта побуждаетъ его съ самою беззастнчивою безсовстностью совершать всякія преступленія, какъ воровство, обманъ и т. д. И хотя онъ идетъ на встрчу врагу съ полнйшимъ презрніемъ смерти, тмъ не мене, скоре предпочтетъ пустить въ него ядовитую стрлу или угостить его заостреннымъ бамбуковымъ коломъ. Виды на добычу и страсть къ нажив единственная причина ихъ кровавыхъ распрей. На островахъ индейскаго архипелага морское разбойничество считается самымъ почетнымъ рыцарскимъ занятіемъ. Чрезвычайно интересно, что вс эти милыя черты характера нисколько не мшаютъ малайцу быть человкомъ крайне религіознымъ, что обнаруживается во множеств обычаевъ и разныхъ религіозныхъ сказаніяхъ.

Вообще душевныя наклонности малайцевъ немаловажны. Скученные на небольшихъ островахъ, имя подъ рукой лишь немногихъ домашнихъ животныхъ, какъ-то свинью, курицу и собаку, малайцы безъ всякаго побужденія извн, единственно, стало быть, благодаря хорошей береговой линіи, этому незначительному числу домашнихъ животныхъ и личной энергіи и характеру, все-таки дожили до извстной степени культуры, которая, пожалуй, нисколько не уступитъ первобытной культур нашихъ индо-германскихъ предковъ.

Маорисами называютъ туземныхъ обитателей Новой Зеландіи. Этотъ прекрасный островъ содержитъ до 5000 кв. миль. Вдоль всего острова тянется гора, которая по высот не уступитъ европейскимъ Альпамъ и покрыта вчнымъ снгомъ. Съ горъ низпадаютъ прелестные ручьи съ величественными водопадами, мстами встрчаются обширныя и богатйшія горныя озера. Климатъ Ново-Зеландіи можно уподобить климату южной Франціи и Италіи съ тою лишь разницей, что климатъ Ново-Зеландіи еще лучше, потому что еще постоянне, благодаря своему островному положенію. Климатъ поэтому самый здоровый и въ этомъ отношеніи не уступитъ Мадер.

Несмотря однакоже на такой благорастворенный климатъ, фауна Ново-Зеландіи очень бдна, даже бдне австралійской. Даже собака и та не туземца, а завезена маорисами въ Ново-Зеландію изъ ихъ прежняго мстожительства. За то Ново-Зеландія нсколько богаче птицами. Вымершая моа достигала тамъ 8 футовъ вышины, судя по находимымъ скелетамъ. Тамъ много породъ попугаевъ, куриныхъ птицъ, утокъ и много пвчихъ птицъ. также богата она рыбами.

Флора Ново-Зеландіи во всемъ сходна съ флорой Австраліи, тмъ не мене Ново-Зеландія заслуживаетъ, чтобъ на нее смотрли, какъ на совершенно обособленную ботаническую провинцію. Она особенно богата папоротниками и кустарниками, по бдна травами и цвтами. Корнями папоротника питались прежніе маорисы, а теперь они питаются плодами деревьевъ и ягодами. Прежніе маорисы завезли съ собой сюда тыкву и сладкій картофель, называемый кумира. Но наибольшее значеніе въ культурномъ отношеніи иметъ ново-зеландскій лсной ленъ (korari). Обширныя пространства Ново-Зеландія покрыты этимъ льномъ, который доставляетъ маорису матеріалъ для удовлетворенія разнообразнйшихъ его потребностей. Когда ленъ цвтетъ, туземцы извлекаютъ изъ него превосходный медъ, сохраняемый въ выдолбленныхъ тыквахъ. Маорисъ любитъ извлекать пользу изъ всего.

Типъ маориса — врный сколокъ полинезійца, но съ нкоторыми измненіями, происшедшими отъ климатическаго вліянія. Тло его не столько развито и не такъ упитано, какъ у другихъ островитянъ, а боле жилисто и угловато — результатъ скудной и недостаточной пищи и усиленнаго труда. Впрочемъ, встрчаются маорисы, въ буквальномъ смысл слова, атлеты. Цвтъ кожи маориса на нсколько градусовъ темне, чмъ даже у племенъ, живущихъ еще ближе къ экватору. Глазъ у него маленькій, черный и необыкновенно подвижный. Носъ большой, почти орлиный. Все это придаетъ лицу маориса какое-то необыкновенно дикое и воинственное выраженіе, что еще боле усиливается особенностью татуировки. Такимъ образомъ маориса легко отличить среди другихъ полинезійцевъ и вся фигура его напоминаетъ нсколько сверо-американскаго индйца. Твердость и замкнутость характера, свойственныя вообще полинезійцамъ, въ маорис достигаютъ высшей степени развитія. Маорисъ земледлецъ, онъ вынужденъ съ крайнимъ усиліемъ извлекать изъ почвы ту скудную пищу, которую ему такъ скупо предоставила не мать, а мачиха-природа. Этотъ напряженный трудъ наполняетъ его душу, подобно древнему римлянину, гордостью, сознаніемъ собственнаго достоинства и питаетъ въ немъ вс воинственныя наклонности. Онъ такой же храбрый волнъ, какъ и неустрашимый морякъ. Обиды и оскорбленія онъ съ трудомъ забываетъ, терпливо выжидаетъ онъ благопріятный моментъ, чтобы отомстить. И вотъ этотъ-то маорисъ душевными своими качествами превосходитъ всхъ своихъ соплеменниковъ, потому что нужда и трудъ научила его быть прилежнымъ. Онъ любитъ пніе и легко владетъ даромъ слова. Проявленія его поэтическаго таланта немаловажны какъ по внутреннему содержанію, такъ и по форм.

Грубая жестокость и дикость проявляются въ немъ во всей своей сил, нигд канибализмъ не былъ такъ часто въ ходу, какъ въ Ново-Зеландіи, и нигд войны не велись съ такимъ ожесточеніемъ и остервенніемъ. Страсть къ нажив со всми пороками очень сильна въ маорис и онъ не только не стыдится воровства и грабежа, а говоритъ объ этомъ совершенно откровенно, обманъ и вымогательство здсь просто обыденный обычай.

Какое ничтожество папуасъ или австраліецъ сравнительно съ этимъ энергическимъ полуцивилизованнымъ дикаремъ! И что удивительнаго, что, съ появленіемъ такихъ маорисовъ на любой изъ острововъ Южнаго Океана, первобытное южное населеніе изчезало какъ дымъ отъ втра. Маориси имютъ свою собственную своеобразную литературу. Волшебными сказками они коротаютъ длинные вечера и пересыпаютъ эти разсказы хитросплетенными бесдами и забористыми пословицами. Не меньше у него волшебныхъ наговоровъ и псенъ легкаго содержанія. Трудъ и работа спорится подъ звуки хоровой псни, молодежь напваетъ другъ другу въ вечерней тишин любовь и взаимность, и когда онъ отправляется въ пол битвы, то восторженными своими пснями онъ возбуждаетъ въ себ отвагу и неустрашимую храбрость. Понятно, такой народъ выдержитъ борьбу даже съ боле значительнымъ соперникомъ, а слабйшаго онъ задавитъ, сокрушитъ, безжалостно потребивъ все, мшающее его напряженной борьб за свое существованіе. Если въ немъ работаетъ чувство собственнаго достоинства, если въ немъ воинственность такъ же развита, какъ и стремленіе къ слав знаменитаго оратора, тслово и дло у него не станутъ расходиться, такому народу немного нужно, чтобы подвинуться впередъ. Все ниже его стоящее, разумется, попятится отъ него въ борьб за существованіе, но тмъ сильне долженъ быть врагъ, желающій его отодвинуть, вытснить.

Шерцеръ-Мюллеръ приводитъ ту мысль, что народы и племена различаются между собою опредленными способностями и качествами, которыми они одарены первобытно въ различной степени. Въ этомъ насъ убждаетъ вся исторія человчества, его антропологія и этнографія. Мы вполн раздляемъ этотъ взглядъ, мы нисколько не сомнваемся въ томъ, что такъ оно дйствительно было до сихъ поръ, но мы никакъ не можемъ согласиться съ тмъ, что вотъ-молъ такой-то народъ можетъ дойти до такого-то предла и дальше — стой, ‘его же не прейдеши’. Слишкомъ ничтожны т физіологическіе опыты, которые до сихъ!поръ производились надъ людьми, чтобъ ршить этотъ вопросъ такъ опредленно и недопускать возможности самыхъ рзкихъ измненій. Правда, макъ растетъ повсюду въ Европ, растетъ и въ Индіи, но европейскій макъ не даетъ опіума: правда, что чай хорошъ только въ Кита, правда, что хинная корка добывается только въ Америк, но правда и то, что картофель распространился по всему свту. Исторія намъ даетъ такіе крупные факты индивидуальныхъ особенностей и превосходства одной расы надъ другой, что съ ними ничего не подлаешь, но мы не видимъ, почему всякій другой народъ, поставленный въ благопріятныя условія, не можетъ достигнуть самыхъ высокихъ ступеней развитія. Яванецъ представляетъ намъ рзкій примръ того, что человкъ способенъ себ усвоить извстную степень и форму матеріальной культуры, можетъ даже произвести довольно богатую, хотя и своеобразную литературу, все это, конечно, въ силу могущественнаго посторонняго вліянія, но въ то же время яванецъ свидтельствуетъ о томъ, что онъ не одаренъ отъ природы выдающимся самобытнымъ творчествомъ и потому дальше подражанія иностранному не пошелъ. Яванецъ достигъ той точки, которой способенъ былъ достигнуть малаецъ при содйствіи всхъ благопріятныхъ внутреннихъ и вншнихъ обстоятельствъ. но самому подвинуться дальше онъ не съумлъ, по крайней мр до сихъ поръ. Островъ Ява иметъ довольно хорошій климатъ. Фауна яванская чрезвычайно разнообразна и богата всякими тварами. Кром тигра, леопарда и другихъ дикихъ животныхъ лса яванскіе обилуютъ оленями и обезьянами и лсными свиньями. Рки кишатъ рыбою, по также и крокодилами. Изъ птицъ въ лсахъ водятся куры, фазаны, цапли, попугаи, а павлинъ — постоянный спутникъ тоже. Изъ наскомыхъ особеннаго вниманія, конечно, заслуживаетъ пчела, доставляющая въ обиліи медъ и воскъ. Самое главное домашнее животное необходимое для обработки земли въ томъ кра — буйволъ. Индйцы ввели его тамъ вмст съ воздлываніемъ риса, тамъ есть также нсколько породъ рогатаго скота, тоже ввезеннаго изъ Индіи, переселенный туда изъ Европы недолговченъ. Тамъ водится также и лошадь, преимущественно индйскаго происхожденія. Коза и овца хорошо сохраняются на Яв, также какъ завезенная туда китайцами черная свинья. Почти въ каждомъ дом есть собака и кошка. Изъ домашней птицы тамъ водится гусь, утка и курица.

Яванская флора также чрезвычайно разнообразна. Преимуществуютъ разнаго рода пальмы, затмъ высокоствольные дубы и каштаны даютъ великолпную тнь, то, что у насъ съ такимъ трудомъ сохраняется въ роскошнйшихъ оранжереяхъ, тамъ прозябаетъ на открытомъ воздух подъ открытымъ небомъ. Лавровое дерево, мирты, акаціи, рододендры украшаютъ этотъ островъ повсемстно.

Тамъ воздлывается мстами рисъ, а мстами маисъ. Тамъ всякая зелень, шпинатъ, дыни, огурцы. Тамъ огромныя пространства покрыты индиго, сахарнымъ тростникомъ и табакомъ.

Деревни вс окружены цвтущими садами плодовыхъ деревьевъ, между которыми фигурируютъ пизангъ, хлбное дерево, гранатовое яблоко, кокосовая пальма. Присоединимъ сюда еще драгоцнный хлопчатникъ и неизбжное для яванца бамбуковое дерево. Мало того, здсь воздлываютъ кофе, чай. Европа — это щедрая распространительница благъ цивилизаціи, сама попользовавшись отъ Америки картофелемъ, надлила имъ и Яву, да въ придачу къ нему прибавила капусту, бобы, сельдерей, горохъ и разные другіе питательные плоды.

Казалось бы, чмъ же эта страна не рай земной. И почему же тутъ-то именно и не проявиться всему хорошему, великому, человческому? Есть на то законныя причины, глубоко коренящіяся какъ въ климатическихъ условіяхъ, такъ въ особенности въ соціальномъ стро. Обиліе пищи, конечно, иметъ свои благодтельныя послдствія, росту яванецъ средняго, тло его хорошо упитано, грудь хорошо развита. Молодые особы имютъ довольно привлекательную вншность, многіе изъ нихъ удовлетворили бы даже европейскимъ понятіямъ о красот. Но это длится лишь до тхъ торъ пока формы округлены и полны, но когда организмъ съ наступленіемъ юношескаго возраста становится жилисте и жостче, возбуждаются страсти у обоихъ половъ и начинаютъ проявляться превратныя обыкновенія, тогда все рзче и рзче обрисовывается неотесанная фигура малайской конструкціи. Вообще мужчины превосходятъ женщинъ въ красот, послднія подчасъ до безобразія отвратительны.

Многія черты личнаго характера яванца дадутъ намъ нкоторый отвтъ на нашъ вопросъ, почему онъ стоитъ на извстной точк и не идетъ дальше. Все поведеніе яванца выказываетъ въ немъ человка, сосредоточеннаго, ушедшаго въ самого себя, который, повидимому, не принимаетъ никакого частія во всемъ вншнемъ мір. Никогда онъ себ не позволитъ никакихъ увлеченій, онъ не любитъ сильныхъ проявленій радости, онъ не привыкъ обнаруживать удивленіе, онъ вчно жестокъ и воздерженъ.

Въ обществ онъ очень внимателенъ и почти боязливъ. Онъ постоянно тревожится, чтобъ никого не оскорбить, потому что онъ самъ обижается отъ малйшаго вздора. Обращеніе его полно собственнаго достоинства и не иметъ расположенности шутить и острить. Онъ почти никогда не смется, когда онъ одинъ, то онъ сидитъ себ молча, никогда не услышишь его псни или чтобы онъ разговаривалъ самъ съ собою.

Яванецъ безгранично любитъ родную страну, отцовскую землю, также какъ обычаи и правы предковъ, такъ что въ этомъ отношеніи его очень трудно побудить къ какимъ нибудь нововведеніямъ. Умренный въ обыкновенной жизни, онъ крайн легкомысленъ въ пиршеств и готовъ съ величайшей безпечностью поставить все свое состояніе на карту. Пока дло идетъ объ удовлетвореніи необходимымъ жизненнымъ потребностямъ, онъ очень дятеленъ, но чуть у него малйшій излишекъ, какъ онъ становится лнивымъ и апатичнымъ. Къ тому же онъ очень легковренъ и дтски простодушенъ. Онъ можетъ цлыя ночи провести въ игр съ куклами и любой фанатикъ, съумвшій задть его за живое, возбудить въ немъ слабую струйку, можетъ имъ забавляться, какъ мячикомъ, Какъ солдатъ, онъ настолько храбръ, насколько онъ беретъ себ примръ съ другихъ, по коль скоро въ немъ разгорлись страсти, онъ неустрашимо глядитъ смерти прямо въ лицо.

Высшія общественныя добродтели, какъ-то: дружба, привязанность, благодарность, сознаніе своей полезности и самоуваженіе мало развиты у яванцевъ.

Естественная привязанность не простирается у него дальше семьи яванецъ поэтому хорошій отецъ семейства, но въ нравственномъ отношеніи самая обыденная посредственность. Къ высокопоставленнымъ лицамъ онъ относится съ крайнимъ почтеніемъ, особенно предъ тми, кто задаетъ тонъ своею пышностью и велелпіемъ онъ держитъ себя рабски, уничижается холопски, съ низшими онъ столько же высокомренъ, сколько и жестокъ.

Воспріимчивость и вообще мозговыя способности яванца довольно значительны, по дале переимчивости он не идутъ и похожи въ этомъ отношеніи на неразвитыхъ дтей. Какъ только яванецъ усвоилъ себ высшее образованіе, онъ бросается въ крайности и любитъ заявлять себя вншностью. Его тогда радуетъ всякій вншній блескъ, онъ становится дерзкимъ и кончаетъ тмъ, что впадаетъ въ необузданность и распутство.

Это особенно замтно на яванскихъ принцахъ. Почти вс путешественники, пришедшіе съними въ прикосновеніе, рисуютъ ихъ, какъ безнравственныхъ, сладострастныхъ развратниковъ, такія, то личности стараются пустить пыль въ глаза своимъ подданнымъ своею суетностью и жестокостью.

Понятное дло, что съ такимъ характеромъ и съ такимъ общественнымъ настроеніемъ далеко не уйдешь. И яванцы, несмотря на свою старинную культуру, литературу и самобытное письмо и грамоту, въ отношеніи образованія остались далеко назади. Образованіе обыкновеннаго смертнаго тамъ очень ограничено и хотя они имютъ свою собственную грамоту, по изъ нихъ рдко кто уметъ читать и писать. Туземныя учрежденія для народнаго образованія слишкомъ неудовлетворительны. Все преподаваніе въ рукахъ мстнаго духовенства, которое въ большинств случаевъ не иметъ само даже элементарныхъ познаній. На обязанности духовенства возложена работа первоначальнаго обученія дтей, по духовенство какъ разъ преподаетъ именно то, что меньше всего пригодно, напримръ, заставляютъ дтей читать коранъ, съ языкомъ котораго не только дти, но и сами учителя незнакомы. На родномъ язык они ничего не узнаютъ отъ своихъ духовныхъ наставниковъ, чтенію и письму разв научитъ какой нибудь писецъ королевской службы. Не слишкомъ выше народныхъ школъ стоятъ духовныя семинаріи. Тутъ имъ толкуютъ о коран и о разныхъ теологическихъ матеріяхъ, разумется, настолько, насколько учителя сами въ этомъ смыслятъ, а о боле важныхъ вещахъ они остаются въ блаженномъ невжеств, какъ самый простодушный дикарь.

Малайское племя вообще и яванцы представляютъ намъ весьма интересное и поучительное явленіе ‘въ культурно-историческомъ значеніи. Климатъ превосходный, продуктивность страны не оставляетъ ничего лучшаго желать и все-таки они дальше азбуки культуры не ушли. Несмотря на все богатство климата и страны, они не могли подняться на степень самобытнаго творчества, они не доросли до созданія пауки, они не додумались до лучшихъ формъ соціальнаго строя. Культура ихъ, правда, богатйшая, но все это у нихъ наплывное. И спросите-ка на милость, кто у нихъ не побывалъ? Первые пришли къ нимъ индйцы, которые уже тогда стояли несравненно выше малайцевъ. Они первые дали толчокъ къ развитію малайской и яванской культуры. Столкновеніе это не могло не подйствовать на нихъ самымъ благодтельнымъ образомъ потому, что большинство индйцевъ переженилось на малайскихъ или яванскихъ женщинахъ, такъ что по берегамъ Явы, Суматры и Малаки встрчается порядочная помсь малайской съ индйской кровью. Затмъ къ нимъ прибыли китайцы, но такъ какъ послдніе принадлежали рабочему и необразованному классу, то вліяніе ихъ на туземцевъ незамтно. Тмъ могущественне должно было быть арабское вліяніе, арабы появились здсь въ 13 вк, а въ 14 и 15 магометанство пустило здсь самые глубокіе корни. Мстные арабы даже завладли здсь престолами и подчинили своему господству часть туземцевъ. Въ конц концовъ явились сюда европейцы: испанцы, голандцы и англичане. Каждый изъ нихъ могъ сказать про себя ‘omnia mea mecum porto’. Испанцы — т принесли свой католицизмъ, а голандцы и англичане больше по части торговли. Казалось бы, что тутъ-то при столікихъ благопріятныхъ обстоятельствахъ малайцамъ слдъ бы богъ-всть-куда угодить. Но во первыхъ, вс эти пришельцы являлись сюда съ чисто эгоистическою цлью, и дальнйшее развитіе туземцевъ было вовсе не въ ихъ интерес. Во вторыхъ — и это самое главное — сама окружающая природа этому мшала. Мы видли, что австралійцы и папуасы, несмотря на превосходство и великолпіе климата обитаемой ими страны, не могли подняться на степень сколько нибудь значительной культуры потому, что у нихъ не было и нтъ возможности завести домашнихъ животныхъ. Какая, подумаешь, бездлица, а какую роль играетъ эта бездлица въ культур! Но малайцы уже на это жаловаться не могутъ. Природа ихъ надлила всмъ нужнымъ. Они поэтому и добрались до опредленной степени культуры и дальше идти не могли потому, что съ самаго начала ихъ появленія на всхъ этихъ островахъ природа, слишкомъ щедрая, давала имъ слишкомъ много при ничтожномъ труд съ ихъ стороны. Гд природа даетъ слишкомъ много, тамъ она не располагаетъ къ напряженному и усиленному труду, извстная доля нужды необходима для поощренія прогресса. Малайцы слдовательно скоре могутъ жаловаться на излишнюю щедрость и крайнюю роскошь окружающей ихъ природы, что при легкомъ удовлетвореніи всмъ своимъ потребностямъ располагало ихъ къ лни и апатіи. При томъ же они съ самаго начала явились сюда народомъ тснимымъ и отодвигаемымъ боле сильнымъ сосдомъ — азіатскими племенами. Лишенные своей первобытной территоріи, они растратили свой небольшой запасъ энергіи въ борьб съ окружающими обстоятельствами, и когда попали въ мсто, гд нашли полное обезпеченіе существованія безъ особеннаго труда, они и руки сложили и предались азіатскому кейфу. Китаизмъ характера, пассивность натуры проявились тогда во всей своей сил. Въ этомъ положеніи застали ихъ индйцы, и они не задумались поддаться ихъ вліянію, затмъ явились могучіе и цивилизованные магометане. Понятно, что имъ не стоило никакого труда подчинить ихъ себ. Европейцы же обо всемъ этомъ вовсе не заботились. Были бы барыши.

Малайцы вообще и яванцы въ особенности, въ борьб за существованіе съ окружающею природою, являютъ собою послдствіе прогрессивное, но если ихъ подвести подъ европейскую мрку, они — ничтожество, рабы европеизма и въ борьб вс нимъ всегда заявятъ себя послдствіемъ регрессивнымъ.

Намъ бы теперь слдовало перейти къ той групп человчества, которая вытснила малайцевъ. Это намъ слдовало бы сдлать ради послдовательности. Но въ такомъ случа намъ пришлось бы потомъ снова возвращаться къ первобытнымъ народамъ. Мы поэтому будемъ продолжать говорить о послднихъ. У насъ нсколько пойдетъ idem per idem, да нечего длать. Необходимо побольше привести доказательствъ для разъясненія и оправданія главной идеи.

Африка — страна искони вковъ совершенно своебразная и изолированная. Она произвела нсколько породъ людей, держала ихъ всегда въ ограниченномъ количеств, довольствовалась малымъ, ‘е переполнялась никогда излишкомъ, и потому не вытсняла никого, не отправляла никуда никакихъ колоній, обитатели ея вертлись въ своей собственной сфер, не принимали никакого участія въ общечеловческомъ движеніи, а потому она осталась позади и стоитъ тутъ неподвижно, покорною послушницею Европы, пассивною до жиру костей. Читатель, конечно, не сомнвается, что въ костяхъ мозгу-то и не бывало. Его подчасъ и не во всякой голов отыщешь. Какъ мы ни хитри, а надо сознаться, что будь Африка, Австралія и всякая другая страна боле удобообитаема для европейца, она давнымъ давно обратилась бы въ какіе нибудь американскіе штаты. И то Европа выдлывала съ Африкой, что только ни вздумаетъ. Хотя въ Африк есть разгуляться гд на вол, во Европ вздумалось поубавить немножко ея населенія и она перетащила нсколько милліоновъ его въ Америку и продала тамъ въ рабство, потомъ, сконфузившись, остановила свое постыдное дло и, какъ бы въ возмездіе, новйшіе европейцы или американцы вознаграждали негровъ тмъ, что устроили имъ маленькую республику, лучшій плодъ всего своего историческаго развитія. И все-таки Африка пока мало подвигается. Мы общаемъ читателю разобрать этотъ вопросъ въ отдльной стать. Всего за одинъ разъ не перескажешь.

Африка — то безплодна и пустынна, то поражаетъ богатствомъ своей производительности. И то и другое съ точки зрнія современной этнографіи мшало высшему развитію культуры, а потому не дало возможности наук зародиться и задержало культуру на первобытной форм соціальнаго строя. Въ силу всего этого первобытное населеніе Африки сидло себ преспокойно на своемъ мст и просидло бы такимъ образомъ до скончанія вка, еслибъ тутъ не вмшались сосди и разные непрошенные гости. Сперва борьба за существованіе была, такъ сказать, мелочная, индивидуальная, шла въ разбродъ, но потомъ она стала проявляться en masse. Такъ какъ насъ главнымъ образомъ здсь именно это и интересуетъ, то мы передадимъ словами шерифа разсказъ о той передряг, которая выпала на долю Африки.

Африка обладаетъ самою плохою береговою линіею, она бдна большими рками, кром Нила, которому поэтому и суждена была другая жизнь. Почва ея то не даетъ ничего, то даетъ слишкомъ много. Горъ большихъ нтъ и т. д. Все это располагало ея населеніе къ лни, къ бездятельности или много много что къ дятельности, удовлетворяющей первымъ потребностямъ, какъ скотоводство и слабое земледліе. Оттого вс народы ея стояли на самой низкой степени развитія матеріальной культуры. Читатель, конечно, помнитъ, что мы строго различаемъ три элемента: культуру, пауку и соціальный строй. При такомъ положенія, когда боле сильному сосду стало жить тсно, онъ не замедлитъ двинуться и притиснуть такихъ замшкавшихся тунеядцевъ.

На этотъ разъ жить стало тсно высокоазійской монгольской рас и что побудило ее двинуться съ мста, объясняется очень просто. Большею частью эта раса представляла собою номадовъ, которые вели жизнь кочевую и которымъ для прокормленія своихъ стадъ необходимы огромныя пространства земли. Съ увеличеніемъ народонаселенія, конечно, необходимо было расширить предлы своихъ пастбищъ. Въ такомъ раз сосда просто вытуриваютъ и пастухъ, паграбивъ добычу, находитъ въ этомъ свою пріятность, онъ тогда становится воиномъ и ведетъ войну ради добычи и грабежа.

Когда такимъ образомъ сдлалось тсно монголамъ, они поприжали семитовъ и оттснили ихъ, т, въ свою очередь, заставили податься впередъ хамитовъ, послдніе же должны были убраться по-добру, по-здорову совсмъ изъ Азіи, перейти чрезъ проливъ къ сверу и къ сверовостоку Африки. Тогда-то взбаламутилось все африканское населеніе и пошло тснить другъ друга, произошло колоссальное передвиженіе всхъ первобытныхъ ея обитателей. Въ силу всего того можно положительно утверждать, что первобытныя четыре расы Африки, именно: 1) негры, 2) фула и нуба, 3) кафры и 4) готтентоты сидятъ не на своихъ мстахъ, что занимаемая ими теперь страна не первобытная ихъ родина и что мы ихъ застаемъ лишь на тхъ мстахъ, которыя они завоевали посл самаго упорнаго и довольно продолжительнаго боя за свое существованіе. Готтентоты, которые теперь прижались въ самомъ крайнемъ уголку Африки, прежде простирали свое господство далеко къ сверу, какъ это легко видно по остаткамъ родственныхъ съ ними племенъ и по ихъ вліянію, замтному на кафрахъ. Теперь они — развалины прежней сильной расы и такое же крупное регрессивное послдствіе борьбы за существованіе въ Африк, какъ австралійцы на своей территоріи. Кафры {Мюллеръ утверждаетъ, что правильне писать кафръ чрезъ одно ф, что означаетъ неврующій.} переселились въ свое теперешнее мстожительство съ отдаленнаго свера, гд они долгое время жили въ сосдств съ хамитами. Лучшимъ тому доказательствомъ служитъ ихъ языкъ, въ которомъ слышится множество разнообразныхъ звуковъ, напоминающихъ хамитскіе идеалы. Какъ видно, кафры первоначально двинулись вдоль восточной окраины, пока не наткнулись на готтентотовъ, преградившихъ имъ дальнйшее движеніе, потомъ, получивъ второй толчокъ отъ племени галла, они двинулись съ востока на западъ поперегъ материка.

Отечествомъ фула и нуба также можно считать сверо-востокъ Африки. Отсюда они были оттиснуты напиравшими хамитами и, такъ какъ дорога къ югу была уже занята кафрами, то имъ пришлось держаться западнаго движенія. Здсь они вторглись въ негритянскую массу, среди которой они и до сихъ поръ существуютъ.

Когда монголы изъ средней Азіи тронулись изъ своихъ мстъ и подвинули семитовъ, а эти послдніе хамитовъ, то семиты, какъ боле воинственное племя, прорвали поселенія хамитовъ въ западной Азія и заставили ихъ распасться на дв втви, на азіятскую, которая двинулась къ востоку и заняла территорію между Тигромъ и Ефратомъ, и африканскую, которая двинулась къ Африк и по Африк.

Піонерами африканской втви хамитовъ были ливійцы, потомъ эфіопскія племена. За ними уже послдовали египтяне. Такъ какъ появленіе египтянъ на сцен исторіи обыкновенно относятъ ко времени 7 или 8000 лтъ до P. X., то начало африканскаго движенія приходится отодвинуть за 10,000 лтъ до P. X.

Таково было передвиженіе африканскихъ обитателей и таковы безразличныя послдствія ихъ взаимной долговременной борьбы за существованіе. Природа ихъ страны дала имъ возможность дойти до извстнаго предла культуры, дале которой у нихъ не хватило ни личной энергіи, ни вншнихъ побужденій. Послдствіе это еще боле выяснится нкоторыми индивидуальными чертами особенности ихъ характера. Основная черта негритянскаго характера — крайняя раздражительность и воспріимчивость, но за то въ немъ очень рдко проявляется самобытная дятельность духа. Онъ одаренъ отъ природы самой живой необузданной фантазіей. Но его личная энергія очень невелика. Онъ работаетъ лишь тогда, когда его побуждаетъ къ тому крайняя нужда или посторонняя сила. Онъ до того склоненъ ничего не длать, что подчасъ самъ себя лишаетъ жизни, лишь бы избгнуть необходимости работать. При хорошемъ обращеніи онъ преданъ и привязывается, какъ дитя, при дурномъ же онъ мстителенъ.

Его умственныя способности довольно посредственны. Онъ быстро схватываетъ и легко подражаетъ, но до самобытнаго творчества ему далеко. Негритянскія дти длаютъ поэтому самые быстрые изумительные успхи въ томъ возраст, въ которомъ наиболе дятельна намять, но отстаютъ въ боле зрломъ возраст, когда на сцену выступаетъ разумъ.

Судить объ умственныхъ способностяхъ негра по его культур было бы поспшно. Во-первыхъ, фауна и флора его страны слишкомъ щедро надлили его всмъ нужнымъ для него безъ особеннаго труда съ его стороны, во-вторыхъ, онъ втеченіи тысячелтій приходилъ въ посредственное и непосредственное соприкосновеніе съ боле развитыми народами, такъ что скоре всего можно приписать его культурную дятельность необыкновенному таланту его къ подражанію, а не собственно умственному проявленію. Ибо даже тамъ, гд ему приходится заявить самоличную умственную дятельность, онъ теряетъ даже свою обычную способность къ подражанію. Такъ ему никогда до сихъ поръ не удалось сдлать слона ручнымъ, хотя онъ очень хорошо знаетъ, насколько это удалось другимъ народамъ. Необузданная чувственность ведетъ его къ жестокости, которая проявляется въ немъ даже въ религіозной форм въ вид человческихъ жертвоприношеній. Слдствіемъ этого полнйшее отсутствіе всякихъ общественныхъ доблестей. Негръ обыкновенно большой воръ и безстыдный лгунъ, лицемріе и притворство его обыденныя свойства. Его соціальный строй — самый грубый деспотизмъ. Рабство съ его развращающими послдствіями процвтаетъ у него въ полномъ блеск. Изъ всхъ занятіи и ремеслъ негръ посвящаетъ себя разв ручному мастерству, землю онъ обработываетъ руками рабовъ, а скотоводство ему совсмъ чуждо. Фула и пуба нсколько боле одарены, чмъ негры, что отчасти можно приписать исламизму. Отличительной чертой ихъ характера можно назвать привязанность къ занятію скотоводствомъ. Это народъ по преимуществу пастушескій. Въ силу этого патріархальный элементъ сильне выступаетъ въ проявленіяхъ ихъ жизни. Управленіе, вроятно, у нихъ прежде было демократически-патріархальное и потомъ перешло въ теократію. Оки занимаются не только скотоводствомъ, но и земледліемъ, которое у нихъ въ такомъ почет, что ему посвящаютъ свой трудъ лишь свободные, между тмъ какъ ремесла находятся въ рукахъ рабовъ.

Кафры отличаются своею необыкновенной любовью къ скотоводству, которое до того почтенно, что имъ исключительно занимаются мужчины. Да и пища-то ихъ большею частью молочная. Кром скотоводства они не брезгаютъ и земледліемъ, но послднее мене почтенно, а потому оно и предоставлено бабамъ. Кафры существенно отличаются отъ негровъ тмъ, что у нихъ нтъ рабства и каждый кафръ находится въ совершенно свободномъ отношеніи къ своему глав. Несмотря на почтеніе, которое они оказываютъ военачальнику, и несмотря на строгую дисциплину во время войны, каждый кафръ иметъ право въ собраніи свободно заявлять свое мнніе и даже подвергать анализу и критиковать дйствія и распоряженія начальства. Кафры отличаются необыкновенной храбростью, но они не кровожадны и потому довольствуются подчиненіемъ Оврага и завладніемъ его собственностью. Они всегда объявляютъ, что идутъ войной, и ихъ обращеніе съ врагомъ вполн рыцарское. Какъ послдствіе храбрости — ихъ энергія и умренность. Кафръ не любитъ такъ предаваться лни и кейфу, какъ негръ, и возбуждающіе напитки не въ его вкус. Все это ведетъ къ тому, что у кафра развито чувство справедливости и искреннее душевное чувство честности. Воровство, столь обыкновенное у малайцевъ и негровъ, почти никогда не встрчается среди кафровъ, неподвергавшихся чужому вліянію.

Когда европейцы впервые появились на мыс Доброй Надежды, готтентоты были скотоводами и все ихъ богатство состояло въ огромныхъ стадахъ рогатаго скота. Когда же блые пришельцы поприжали ихъ до того, что они стали нуждаться въ средствахъ къ существованію, они низошли на степень охотниковъ. Земледліемъ они, повидимому, никогда не занимались, да и теперь оно у нихъ очень рдко въ ходу. Готтентотъ отличается крайне слабою энергіею и чрезмрною лностью. Даже голодъ не можетъ принудить его къ труду, онъ предпочитаетъ лечь спать и проспитъ чувство голода. Рука объ руку съ лнью въ немъ еще сильна страсть къ горячимъ напиткамъ, потомъ они самые страстные приверженцы куренія, къ чему служитъ дикая конопля, одна или въ соединеніи съ табакомъ. Разъ отвдавъ спиртуозныхъ напитковъ, готтентотъ до того къ нимъ пристращается, что становится отъявленнымъ пьяницей. Интересно отношеніе готтентота къ животному міру. Онъ обожаетъ многихъ животныхъ, относится къ нимъ съ особеннымъ участіемъ и выражаетъ свою привязанность къ нимъ въ безчисленномъ множеств басень.

Такимъ образомъ вся Африка представляетъ первобытную страну. Плохое развитіе ея береговой линіи, крайняя пустыня съ одной стороны, съ другой, роскошная щедрость природы безъ всякаго почти труда — все это держало населеніе въ неподвижности, и дозволяло ему подняться только на извстную ступень культуры, но эта обстановка помшала африканскимъ обитателямъ дойти до самобытной культуры, и потому у нихъ по могла возникнуть наука, и соціальный строи ихъ остался въ зачаточной форм. Такимъ образомъ вся Африка съ антропологической точки зрнія представляетъ послдствіе регрессивное въ борьб съ азіятскими народами, натиску которыхъ они уступали сразу. Особенно готтентоты безвозвратно стремятся къ вырожденію. Негры держатся лишь многочисленностью, одни лишь кафры подаютъ надежду на то, что они могли бы заявить себя прогрессивными въ общемъ движеніи. Такимъ образомъ вся борьба за существованіе у африканскихъ народовъ уходила на борьбу съ окружающею природою, такъ что имъ некогда было и средствъ не хватало подняться надъ ней, надъ природою, почему они и остались назади въ сравненіи съ другими народами и уступили имъ при первомъ столкновеніи.

Предъ нами Америка.Мало того: предъ нами Новый Свтъ. Еслибъ Колумбъ въ минуту открытія Америки почувствовалъ всю цну своего открытія и предвидлъ вс благія его послдствія для всего человчества, то онъ не вынесъ бы восторга, онъ умеръ бы отъ радости и счастья, и человчество не опозорило бы себя тмъ, что надло на него цпи. По этими цпями человчество уже не могло снасти своего невжества, потому что съ этого именно момента посл тысячелтняго средневковаго мрака начинается великое возрожденіе человческой мысли, которому предла мы не видимъ впереди.

Америка! Въ этомъ слов слышится что-то такое хорошее, чего нигд больше нтъ. Все человчество надется, что именно Америка осуществитъ вс лучшія мечты, вс завтныя желанія и стремленія лучшихъ друзей человчества. Но мы должны отличать Америку первобытную отъ другой — покой Америки, которая есть лишь дальнйшее и усовершенствованное развитіе европеизма.

И въ самомъ дл ни одна страна не представляетъ намъ такого замчательнаго явленія, какъ Америка. Вдь этотъ материкъ существовалъ же отъ вка, вдь на немъ жило же огромное множество людей довольно разнообразныхъ, хотя и не разновидныхъ, вдь часть этихъ людей достигла же извстной степени умственной культуры, почему же эта масса людская не доросла сама до тхъ соціальныхъ формъ и до того могущества, какого достигла на той же самой почв европейская эмиграція? Этотъ вопросъ намъ блистательно разршаетъ Шерцеръ-Мюллеръ съ точки зрнія Дарвина, силою борьбы за существованіе. Посл тщательнаго сравненія всхъ вншнихъ особенностей и внутреннихъ свойствъ аборигеновъ этого длиннйшаго материка, этнографія пришла къ тому несомннному убжденію, что всю эту страну отъ самой южной его точки до самой сверной населяетъ одна раса людская, которая фактически и умственно представляетъ собою совершенно обособленный типъ, отличный отъ всхъ другихъ, но одинаковый, за ничтожными уклоненіями, по всему пространству этого благословеннаго материка. Говоря вообще, первобытный американецъ занимаетъ не послднее мсто въ систем человческихъ расъ, какъ это могло бы казаться съ перваго раза. Многія отрасли этой расы дожили до немаловажной культуры, а что остальныя стояли на такой низкой степени развитія при первомъ прибытіи европейцевъ, объясняется не только тмъ, что они дйствительно мене одарены, но и особенностью строенія самой страны и весьма ограниченною фауной и флорой этой части свта. Въ Америк очень мало долинъ, которыя прорзывали бы большія рки и въ которыхъ можно было бы развести самыя полезныя животныя и растенія, необходимыя человку какъ для содйствія въ его трудахъ, такъ и для поддержанія существованія. Тамъ, гд природа устроила такія долины, какъ въ Мексик и въ Перу, тамъ дйствительно человкъ въ своей борьб преодоллъ природу и создалъ довольно богатую культуру. Мы должны воздать полное уваженіе и не можемъ отказать даже въ удивленіи этой развитой культур, потому что для достиженія ея туземному человку не было ни откуда помощи, потому что въ Америк нтъ ни одного домашняго животнаго, которое можно было бы сравнить съ нашей коровой или лошадью, въ ней также нтъ того обилія полезныхъ злаковъ, которыми такъ богатъ старый свтъ, потому что одинъ маисъ, единственное американское хлбное растеніе,— пигмей съ нашими хлбными злаками. И въ то время, какъ Европа при помощи своихъ дюжихъ домашнихъ животныхъ можетъ разнообразить и увеличивать продуктивность своей страны, слабый американецъ лишенъ возможности побороть дикую растительность и разчистить непроходимыя дебри, чтобы сколько нибудь обезопасить свое существованіе. Дурно питаемый, ограниченный въ средствахъ, какъ онъ могъ набраться мужества и энергіи, и вотъ почему вся жизнь его была посвящена на борьбу съ окружающей природой и на удовлетвореніе самыхъ первыхъ потребностей безъ дальнйшихъ размышленій. Трудно, слдовательно, отыскать страну, въ которой строеніе и свойственныя ей естественныя произведенія рзче проявляютъ свое вліяніе на человка, какъ это видно въ Америк. Америка — совершенно обособленный отъ другихъ частей свта материкъ, который по форм распадается на два продолговатыхъ треугольника. Пространство его равняется 743,819 кв. м. Сверная часть пространствомъ превосходитъ южную всего на одну пятую, а береговая линія первой вдвое больше второй. Сверная иметъ береговую линію въ 6,000 миль, а южная около 3,400 м. Береговая линія наиболе развита на восточной сторон континента и наимене на западной. Къ восточной какъ-разъ и примыкаютъ многіе острова. Всю Америку прорзываетъ длинная цпь горъ, которая придерживается западной стороны, а мстами образуетъ плоскія возвышенности (plateaux), какъ въ Перу и въ Мехик. Восточная полоса Америки обилуетъ водами, сливающимися въ большія рки и озера. За то и болотъ не мало, въ особенности тамъ, гд встрчается помха стоку водъ. По климату Америка также разнообразна, какъ и старый свтъ. Средина ея принадлежитъ тропическому климату, сверъ и югъ принадлежатъ умренному, а крайній сверъ въ рукахъ холоднаго климата. Интересно еще то обстоятельство, что температура въ Америк сравнительно ниже температуры мстностей стараго свта, лежащихъ подъ одинаковымъ градусомъ широты.

Разсматривая флору и фауну Америки именно съ той точки зрнія съ которой мы хотли бы опредлить ея значеніе на развитіе культуры, мы должны назвать ихъ бдными. Тамъ нтъ ни одного животнаго, которое можно бы сопоставить съ нашею лошадью или коровой. Самое сильное и самое большое изъ тамошнихъ животныхъ, бизонъ, нтъ возможности сдлать ручнымъ и онъ составляетъ лишь предметъ охоты на лугахъ Сверной Америки. Лама и альпака — слабыя животныя, которыя сравниваются разв съ нашей козой и ягненкомъ. Изъ домашнихъ птицъ можно разв упомянуть объ индйскомъ птух. Отсюда мы видимъ, что сама природа отказала американцу въ средствахъ вести кочевую жизнь номадовъ и была слишкомъ скупа на пособія для приведенія земледлія въ цвтущее состояніе. Значеніе послдняго слишкомъ бросается въ глаза всякому безпристрастному наблюдателю, если онъ обратитъ вниманіе, что мстная флора дала лишь растеніе, маисъ, сколько нибудь соотвтствующее нашимъ хлбнымъ растеніямъ. Какъ хотите, а какой-то злой рокъ подшутилъ надъ Америкой: это просто игра судьбы, что въ тхъ именно мстахъ, въ которыхъ и положеніе, и климатъ позволяли человку развиться до высокаго положенія, какъ разъ недоставало самаго драгоцннаго металла,— не золота конечно (Америка имъ такъ была богата, что готова была завалить имъ бездонную пропасть жадности испанца), ей недоставало желза.

Читатель нашъ помнитъ, что мы отрицали по ученію К. Риттера слишкомъ большое значеніе береговой линіи, и Америка какъ нельзя больше подтверждаетъ справедливость этого взгляда. Береговая линія ея была превосходна и ей она отчасти обязана теперешнимъ благосостояніемъ, но безъ домашнихъ животныхъ и безъ желза береговая линія не приносила тои пользы, какую она оказала Америк при помощи этихъ элементовъ, внесенныхъ въ нее европейской культурой.

Посл всего этого читателю будетъ понятно, почему американецъ уступалъ въ культурномъ отношеніи другимъ расамъ. Природа дозволила ему лишь сдлаться охотникомъ и рыболовомъ и всячески затрудняла ему доступъ къ высшей культур, природа къ нему относилась даже скупе, чмъ къ малайцу, негру и готтентоту и только немногимъ была къ нему милостивй, чмъ къ австралійцу и папуасу. Но тамъ, гд природа не слишкомъ жестоко съ нимъ обращалась, гд она ему позволяла хоть сколько нибудь преодолть себя, тамъ онъ вышелъ изъ первобытнаго дикаго состоянія и заявилъ себя человкомъ въ извстной мр цивилизованнымъ. Поэтому мексиканецъ и перуанецъ въ глазахъ антропологовъ занимаютъ высшее мсто, чмъ яванецъ, или утопающій въ излишеств негръ, или даже кафръ, неразстающійся съ своими стадами и кочевкой. Но первобытный американецъ, несмотря на самыя благопріятныя климатическія условія, не могъ подняться выше въ культурномъ и соціальномъ отношеніи, и европеецъ, явившись туда во всеоружія своей культуры и науки и недовольный всмъ соціальнымъ строемъ тогдашней Европы, съумлъ въ короткое время достигнуть небывалаго развитія. Такимъ образомъ все первобытное населеніе Америки въ виду европеизма не выдержитъ борьбы и падетъ, какъ регрессивное послдствіе борьбы за существованіе.

Мы теперь обратимся къ совершенно другому явленію. Мы видли до сихъ поръ одно изъ двухъ: или природа такъ скудна, что человкъ изнемогалъ въ борьб съ нею и не могъ выйти изъ своего первобытнаго положенія, или природа своею роскошью, своимъ излишествомъ окончательно подавляетъ его и вчно держитъ его въ безвыходномъ неподвижномъ положеніи. Мы теперь обратимся къ народу, который съумлъ подчинить природу себ и мастерски овладть ея силами, въ силу этого онъ поднялся на такую высокую степень культуры, что еслибъ она была исходною цлью человческихъ стремленій, то, быть можетъ, народъ этотъ въ прав былъ бы остановиться. Онъ дйствительно достигъ несокрушимаго первенства среди огромной массы народовъ, но за то стоитъ такъ неподвижно, что въ борьб за существованіе съ другими народами, обладающими главными тремя элементами: культурой, наукой и соціальнымъ строемъ, онъ ничтоженъ до того, что несмотря на свою многочисленность и колоссальность онъ долженъ пасть отъ натиска европеизма. До того вреденъ застой! До того справедливо положеніе, что кто не идетъ впередъ, то идетъ назадъ! До того необходимо, если не двигать человчество, то по крайней мр двигаться рука объ руку съ нимъ, не отставать отъ него. Не будь у васъ предъ глазами Европы съ ея идеаломъ въ будущемъ, полнйшее осуществленіе котораго заключается въ полной гармоніи высокаго развитія названныхъ нами трехъ элементовъ, не будь у насъ этого мрила, этого критеріума прогресса, можно было бы тогда согласиться, что Азія представляетъ самое прогрессивное послдствіе борьбы за существованіе. Но въ виду этого идеала Азія — нуль.

Вдь кром Мексики и Перу, этихъ двухъ цивилизованныхъ странъ Америки (конечно въ китайскомъ смысл слова, а не европейскомъ), вс народы, которые мы до сихъ поръ разсматривали, по всей справедливости могутъ быть названы первобытными. Вс эти народы боле или мене остались на первобытной ступени человческаго развитія и не доросли, не дожили до соціальнаго строя съ особенными прочными формами быта и съ высшей культурой.

Этому препятствовали въ большинств случаевъ почва, климатъ и окружающая фауна и флора. Въ такомъ положеніи мы нашли австралійца, американца], обитателей Южнаго моря и отчасти африканца.

Тамъ, гд почвенныя условія благопріятствовали возстановленію культуры, какъ въ Мексик и въ Перу, тамъ отсутствіе самыхъ полезныхъ и необходимыхъ домашнихъ животныхъ и желза, какъ самаго важнаго металла для производства всякихъ, а въ особенности земледльческихъ, орудій не позволяли зародиться такой цивилизаціи, такой культур, которая сама въ себ носила бы зародыши прогресса, начала дальнйшаго самостоятельнаго развитія.

Мы теперь намрены обратиться къ народамъ, которые осуществили въ себ многое, чего не успли достигнуть первобытные ихъ братья. Народы эти обладаютъ основными началами самой высокой культуры и составляютъ своею жизнью содержаніе всей натуры человчества. Эти народы уже тмъ замчательны, что изъ своего дому — великаго континента вмщающаго въ себ Европу и Азію — они мало по малу распространяютъ свое господство и значеніе по всему земному шару. Об части свта — Европа и Азія, строго говоря, составляютъ одно неразрывное цлое. Правда, какъ въ физическомъ отношеніи, такъ и въ бытовомъ житейскомъ отношеніи между обими частями громадная разница, ихъ дйствительно и раздляетъ длинный и высокій кряжъ горъ, въ существованіи которыхъ читателя скоре всего можетъ убдить невольный обитатель и постоянный очевидецъ, пишущій эти строки. Но взаимные переходы въ об стороны, въ оба направленія до того постепенны и незамтны, что ихъ смло можно принять за одно большое цлое. Мы, жители Урала, тяготемъ боле къ прародительниц нашей — къ Азіи и рзкаго перехода или стремленія къ европеизму въ себ не ощущаемъ.

Разсматривая внимательне эту массу земель, колыбель человчества, исторіи, науки и культуры, мы видимъ съ одной стороны довольно богатое и разнообразное развитіе береговой линіи, съ другой стороны богатйшія долины, прорзываемыя могучими судоходными рками. Рки эти берутъ свое начало въ длинныхъ, высокихъ, покрытыхъ лсами, горахъ, въ ндрахъ которыхъ хранятся богатйшія сокровища всевозможныхъ металловъ — кладъ и двигатель цивилизаціи.

Растительный и животный міръ этой половины свта совершенно отличенъ отъ остальныхъ частей свта. Въ то время какъ въ Австраліи и въ Америк вовсе нтъ животныхъ пригодныхъ для домашняго обихода, для прирученія и для земледльскихъ работъ, здсь сгруппированы вс самыя полезныя животныя и растенія. Словомъ, здсь сосредоточены вс условія для развитія и процвтанія высшей культуры. Мы Европы и не коснемся, какъ предмета слишкомъ знакомаго намъ, а изъ азіатскихъ народовъ мы остановимся лишь на одномъ Кита, какъ на высшей форм матеріяльной культуры, до которой достигъ человкъ въ этой части свта. Кром того изъ всхъ народовъ монгольской расы Китай, какъ по численности народонаселенія, такъ и по вліянію своему силою культуры на все остальное населеніе Азіи, занимаетъ первое мсто. Ту роль, какую играла Греція въ древнемъ мир и современный Западъ въ исторіи и судьб теперешняго человчества, ту же роль играетъ Китай среди азіатскихъ народовъ. Китаецъ — высшее развитіе своей, но только своей расы. Онъ достигъ предла, до котораго азіатецъ можетъ развиться. За то китаецъ въ своемъ околодк играетъ уже первенствующую роль, онъ создалъ самостоятельную культуру безъ. всякаго содйствія или участія со стороны другихъ народовъ и распространилъ свое вліяніе и подчинилъ господству своей культуры несравненно большую массу людей, чмъ всякій другой народъ.

Для объясненія этого мы приведемъ нсколько подробностей Весь Китай состоитъ изъ трехъ большихъ долинъ, окаймленныхъ высокими горами и прорзанныхъ тремя большими рками. Пространство между Янгъ-тсе-гіанг’омъ и Гоангъ-го иметъ вполн характеръ глубокой долины и есть собственно настоящая колыбель китайской культуры и цивилизаціи. Отъ природы плодородная и обильная водами, страна эта орошается множествомъ каналовъ и представляетъ такимъ образомъ необъятное цвтущее поле. Климатъ Китая очень благопріятенъ. Только благодаря своему положенію на крайнемъ восток этого великаго материка, климатъ Китая нсколько разнится отъ европейскихъ странъ, лежащихъ съ нимъ подъ одними и тми же градусами широты. На юг господствуетъ тропическій климатъ, распадающійся на сухое и дождливое время года. Сухое время года обусловливается сверовосточнымъ втромъ (музимъ) и длится отъ октября по апрль, дождливое время года длится отъ апрля по октябрь и обусловливается юго-западнымъ втромъ (музимъ), который приноситъ съ собою постоянный дождь. Выше 35^о начинается умренный климатъ, тамъ атмосферическіе осадки причиняютъ измнчивость погоды. Такимъ образомъ въ Кита четыре времени года. Изъ нихъ зима отличается сильнымъ холодомъ, а лто напротивъ необыкновеннымъ зноемъ. Ни одна страна на всемъ свт не можетъ похвалиться такимъ богатствомъ полезныхъ растеній и животныхъ, какъ Китай. Примыкая, по своему положенію, къ тропическому и умренному климату, онъ соединяетъ въ себ продукты того и другого. Очень можетъ быть, что Китай единственная страна въ мір, которая ни въ комъ не нуждается, можетъ сама удовлетворить всмъ потребностямъ своихъ обитателей, не только обыденнымъ, но даже изысканнымъ требованіямъ роскоши. Въ этой-то матеріяльной независимости Китая отъ другихъ странъ и коренится главная причина его всегдашней замкнутости, онъ всегда избгалъ всякія попытки ознакомиться съ другими культурами, полный сознанія своей собственной самостоятельности, что еще больше питало въ немъ духъ независимости. Въ южныхъ полосахъ Китая также, какъ на остров Формоз, преобладаетъ тропическая фауна, имющая здсь своими представителями обезьянъ и попугаевъ, потому что другихъ дикихъ животныхъ въ Кита нтъ. Съ незапамятныхъ временъ тамъ боле не встртишь ни льва, ни тигра: культура совершенно истребила ихъ, исключая разв лсовъ Юн-палъ, гд иногда убиваютъ бенгальскаго тигра. Англичане хвастаютъ, что на ихъ крошечномъ остров нтъ волковъ и медвдей. Какъ ничтожно это сравнительно съ подвигами китайцевъ, истребившихъ на своей обширной территоріи почти всхъ дикихъ зврей. Слоны, встрчающіеся на юг Китая, попадаютъ туда изъ Бирмы. И только въ гористыхъ лсахъ отдаленнаго запада плутаетъ медвдь. Олень, заяцъ, антилопа, дикій кабанъ составляютъ предметъ охоты, на юг дикая кошка считается лакомствомъ, ее сперва хорошенько откармливаютъ, а потомъ уже дятъ. Къ домашнимъ животнымъ принадлежитъ лошадь маленькаго, невзрачнаго вида, но она крпка и костлява. На нее очень мало обращаютъ вниманія въ Кита, потому что тамъ превалируютъ водяныя сообщенія и потому еще, что китайцы чужды воинственнаго духа. За то тамъ въ большомъ употребленіи оселъ и мулъ: послдній цнится даже выше лошади. Для обработки земли служитъ буйволъ, голый безъ шерсти, чернаго цвта и ростомъ меньше индйскаго. На свер около Пекина одногорбый.верблюдъ или дромадеръ употребляется, какъ вьючное животное., Корова и быкъ тамъ въ меньшемъ употребленіи, чмъ коза и овца, во самое важное домашнее животное Китая — свинья, чрезвычайно замчательная по своей породистости. У нея очень короткія ножки и громадное тло. Этимъ, конечно, она обязана тщательному уходу за ней втеченіе цлаго ряда вковъ, что съ другой стороны указываетъ на ту громадную пользу, которую она приноситъ китайцу въ его домашнемъ быту. Собака также употребляется въ пищу, почему ее предварительно откармливаютъ рисомъ. Крысы, которыми буквально кишатъ берега ркъ и каналовъ, также пожираются китайцами.

Въ такой же мр Китай изобилуетъ птицами. Пруды, озера и болота кишатъ гусями и утками. Интересенъ способъ охоты, которымъ китаецъ ухитрился ловить ихъ. Дло очень просто. Онъ надваетъ на голову тыкву, а самъ весь погружается въ воду. Лено, что плаваетъ тыква, а не китаецъ. Такъ приближается онъ къ птицамъ, для которыхъ плавающая тыква вовсе не новость. Онъ схватываетъ каждую за ножку и погружаетъ ее въ воду.

Нкогда былъ въ Кита и крокодилъ, во китаецъ въ борьб за существованіе совсмъ истребилъ его. Тамъ много черепахъ, которыми питается бдное населеніе.

Китай очень богатъ рыбами. Единственный естествоиспытатель города Екатеринбурга — нмецъ портной — и тотъ завелъ у себя акваріумъ и содержитъ золотыя рыбки, особенность Китая, которою онъ такъ гордится. Между наскомыми, конечно, слдуетъ упомянуть о шелковичномъ черв — другая собственность Китая, конечно еще боле полезная. Культура и употребленіе шелка въ Кита ведется искони вковъ. Потому-то шелковое платье тамъ искони любимое платье и, по своей общедоступности, въ большомъ употребленіи.

Также и настолько же богатъ Китай и флорой, какъ фауной. Тамъ и пальма, и винная ягода, и хлбное дерево, но объ нихъ не слишкомъ заботятся. Фрукты ихъ хуже нашихъ. Гораздо важне бамбуковое дерево. Оно, во-первыхъ, даетъ превосходную тнь, и во-вторыхъ, въ рукахъ правительства оно играетъ роль скипетра, и имъ бьютъ всхъ и каждаго, кто бы въ чемъ ни провинился.

Изъ хлбныхъ злаковъ первое мсто занимаетъ рисъ, затмъ пшеница, ячмень, овесъ и просо, и всевозможная зелень, на перечисленіе которой понадобилось бы нсколько страницъ.

Но два растенія составляютъ особенный свойственный одному лишь Китаю кладъ. Одно служитъ для возбужденія нервной системы до сердцебіенія — это чай, а другое для очищенія желудка — это ревень. Одно возбуждаетъ, а другое слабитъ все человчество. Съумй воспользоваться этимъ китаецъ, онъ завербовалъ бы весь міръ. Полезность и распространенность этихъ двухъ растеній по всему міру достаточно извстно, мене конечно извстно, какую массу денегъ они собираютъ со всего свта и сколько серебра они доставляютъ серединной имперіи.

Вс извстные металлы разрабатываются въ Кита искони вковъ и занимаютъ не мало рукъ. Важно въ этомъ отношеніи замтить, что каменный уголь тамъ встрчается въ огромнйшихъ залежахъ и давнымъ давно употребляется, какъ горючій матеріалъ, и все-таки китаизмъ не допустилъ ихъ додуматься до изобртенія Уатта.

Посл всего этого, чегожъ нтъ въ этой стран? Чего недоставало этому народу, чтобы сдлаться могущественнйшимъ господиномъ всего міра? Что остановило его шествіе по пути цивилизаціи и прогресса? Почему застрялъ онъ на одномъ мст и стоитъ здсь неподвижно, точно окаменлая глыба или гранитная скала подъ памятникомъ Петра Великаго? Вдь при такомъ разнообразномъ богатств всхъ естественныхъ произведеній, додумайся китаецъ до пара, до желзныхъ дорогъ, до электричества и телеграфовъ, онъ бы тогда…. онъ бы и тогда стоялъ бы на томъ же мст, потому что не въ нихъ сила, потому что можно имть десятки тысячъ верстъ телеграфовъ и желзныхъ дорогъ, сидть бокъ о бокъ съ Европой, усвоивать вс продукты ея культуры и простоять на одномъ мст тысячи лтъ.

Отличительная черта китайца — безусловная преданность традиціи, отсутствіе всякаго критическаго отношенія къ преданію, утвержденному вками. Китаецъ боится нововведеній, какъ ереси, какъ чумы, и, разъ застывъ въ своей неподвижной политической форм, не чувствуетъ въ себ ни силъ, ни желанія выйдти изъ него. Семейная жизнь его, построенная на грубомъ деспотизм, обезличила женщину, убила нравственную энергію дтей и поглотила въ себ вс элементы соціальной жизни. Въ Кита нтъ общества, а есть только семья, нтъ коллективной жизни, а только индивидуальная, разрозненная и скованная патріархальными несокрушимыми обычаями. Къ этому присоединяется у китайца рутинное самодовольство, какая-то влюбленность въ себя, основанная на отрицаній всего чужого, не китайскаго. Общество, въ которомъ онъ живетъ, покоится на тхъ же незыблемыхъ началахъ, на какихъ его видли протекшія тысячелтія, наука, которую онъ изучаетъ, приводить въ сущности къ однимъ и тмъ же ветхозавтнымъ результатамъ, такъ какъ она ограничивается изученіемъ и разъясненіемъ старины, открытія, вызываемыя потребностями высшей культуры, остались въ первоначальной своей форм, безъ всякаго улучшенія и развитія. Китаецъ все существующее считаетъ совершенствомъ, онъ далекъ отъ всякаго анализа окружающихъ его явленій, и рисовать себ планы на будущее, хотя бы на самое блестящее, онъ не любитъ. Изъ всхъ народовъ земного шара китаецъ по преимуществу практикъ, которымъ руководитъ опытъ и преданіе. Онъ прилеженъ, умренъ, трудолюбивъ, трезвъ, и всегда ровнаго и одинаковаго настроенія. Онъ думаетъ лишь объ обыденныхъ вещахъ, вн этого круга онъ ничего знать, ни понимать не хочетъ. Поэтому онъ изучаетъ лишь т знанія и искуства, которыя касаются обыденной жизни. Заниматься умозрительными размышленіями, теоріями, отдаться отвлеченнымъ понятіямъ, толкованіямъ и разсужденіямъ китаецъ считаетъ величайшею глупостью.

Такое практическое направленіе, располагающее къ всестороннему обращенію съ людьми, затмъ примсь нкоторой доли флегматическаго темперамента и съ дтства тщательно направленное въ эту сторону воспитаніе,— все это ведетъ къ тому, что въ китайц изчезаетъ всякій слдъ грубости, и изъ него формируется человкъ, отличающійся самыми тонкими и пріятными манерами. Китаецъ сознаетъ свою образованность, онъ гордится ею, на европейца онъ смотритъ какъ на грубаго необразованнаго варвара и не упускаетъ случая каждый разъ дать ему почувствовать свое превосходство.

Многіе мыслители сдлали весьма справедливое наблюденіе, что въ тхъ странахъ, гд народное образованіе повсемстно распространено, состояніе наукъ не соотвтствуетъ той же степени распредленія грамотности. Что касается общаго образованія, китайцы, можетъ быть, перещеголяютъ любое европейское государство, но о наук собственно тутъ не можетъ бытьи рчи, и никакой параллели здсь проводить нельзя. Вс открытія и изобртенія, сдланныя китайцами, не суть плоды научнаго подготовленія и умственнаго изслдованія, а скоре результатъ практическихъ пріемовъ и сноровки. Вся такъ-называемая философія Китая есть нечто иное, какъ безпорядочная куча опытныхъ правилъ и нравственныхъ сентенцій патріархальнаго характера. Теоретическаго знанія у китайцевъ нтъ. Такъ китайцы открыли зрительныя стекла безъ малйшаго понятія объ оптик. Они приготовляются изъ горнаго хрусталя, очень грубой работы, и посредствомъ снурковъ, къ которымъ прившаны маленькія гирьки, прикрпляются къ ушамъ. Химическія открытія китайцевъ сравняются разв съ знаніями средневковыхъ алхимиковъ или длъ мастеровъ среднихъ вковъ. Математическія и астрономическія познанія еще хуже.

Хотя они слыхали о Ппфагоровомъ ученіи, но все еще, какъ и русскіе, употребляютъ счеты. По части астрономіи какъ и по части физической географіи учителями ихъ были сперва арабы, а потомъ іезуиты. Но эти дв отрасли не заслуживаютъ названія науки по той мизерности, которою он удовлетворяютъ китайцевъ, потому что эти знанія пріобртены ими ощупью, рядомъ вковыхъ опытовъ. Что касается ихъ соціальнаго строя, то китаецъ вполн, осуществилъ высшую форму патріархальнаго деспотизма въ строжайшемъ смысл слова: какъ глава семейства, такъ и глава общиныа тмъ боле глава государства непогршимы. Вс ихъ учрежденія патріархальны, и въ силу этихъ учрежденій все унаслдованное отъ отцовъ и праотцовъ пользуется чрезмрнымъ почитаніемъ, считается ненарушимою святостью. Все, о чемъ думали предки и все, что они сдлали, должно быть разумно и хорошо, потому что они были опытны. Все это знать и согласно всему этому жить — величайшая мудрость и добродтель. Понятно, что такая система не допускаетъ ни малйшаго проявленія индивидуализма, а отсюда xi вытекаетъ самая главная причина несостоятельности китаизма и полнйшее отсутствіе въ немъ самостоятельности. Ему преграждены вс пути къ свободному движенію, къ проявленію своего я въ обществ. Везд ему предварительно должны быть указаны пути, по которымъ онъ можетъ и вправ двигаться. Слдствіемъ этого, конечно, одинъ, лишь вншній формализмъ безъ всякаго внутренняго содержанія и рабскій образъ мыслей, который въ немъ воспитывается со дня рожденіи. Китаецъ такимъ образомъ отвратительнйшій и упорнйшій реакціонеръ и рутинеръ. Но за то индивидуальная обособленность интересовъ не поверхностно къ нему привита, а неразрывно срослась съ его плотью и кровью. Онъ, правда въ мелочахъ достигъ безпримрнаго совершенства, но его застой и консерватизмъ не позволяютъ ему ни шагу впередъ, ни іоты прогресса.

Такъ какъ китайцемъ исключительно руководитъ холодный разсчетъ, то вс высшія соціальныя чувства, совершенно его чужды. Холодный разсудокъ во всемъ отыскиваетъ цлесообразность и полезность. Вся его поэзія и вся религія крпко пригвождены къ земл. Ему противны обобщенія. Онъ уменъ, когда дло касается его личныхъ интересовъ, но онъ глупъ, какъ сновидніе, когда дло касается общечеловческаго блага, стремленій и интересовъ. Таковъ китаизмъ въ полномъ своемъ блеск, въ полномъ своемъ развитіи.

Отсюда мы видимъ, что Китай хотя и достигъ самой высокой культуры, но до науки онъ не доросъ, а соціальный его строй остался въ первобытной ветхозавтной форм, ему слдовательно недоставало двухъ главнйшихъ элементовъ какъ для исторической роли, такъ, конечно, и для всемірнаго владычества. Онъ остался позади другихъ. И если онъ въ борьб съ окружающею его природою и со всми сосдними народами вышелъ полнйшимъ побдителемъ, то въ борьб съ европеизмомъ онъ падетъ ницъ предъ нимъ и всегда останется побжденнымъ. Только географическое положеніе и многочисленность населенія обезпечиваютъ ему самостоятельность существованія, но въ сущности онъ рабъ Европы, ея будущій всепокорнйшій слуга. И таковъ исходъ всякаго китаизма въ борьб съ европеизмомъ. Таковы везд регрессивныя послдствія тамъ, гд нтъ полнйшаго простора для самобытной культуры, для самостоятельнаго возникновенія и процвтанія науки и для полнйшаго развитія лучшаго соціальнаго строя, который формируетъ сильную индивидуальную личность среди высокоразвитой общественной жизни.

Намъ теперь осталось бросить безпристрастный взглядъ на Европу. Но мы здсь долго останавливаться не будемъ. Изъ всего предыдущаго читатель легко самъ можетъ вывести заключеніе о ея превосходств и о мрахъ, какими она достигла этого превосходства. Нтъ сомннія, что мы не только не первобытные обитатели Европы, но самые позднйшіе пришельцы ея. Кто такіе были ея первобытные обитатели — ршить трудно. Если принять неандертальца и анжійца за представителей примитивнаго населенія Европы, что очень вроятно, то смло можно утверждать, что это были дикари, нисколько нестоявшіе выше теперешнихъ обитателей Австраліи, скоре — они, вроятно, были еще ниже. Они жили сперва въ пещерахъ, одвались въ звриныя шкуры, были людодами, понятія не имли ни о божеств, ни о какой либо гражданственности. Это были дикари въ худшемъ значеніи слова. Т, которые жили въ свайныхъ постройкахъ или нагромоздили кухонные объдки, были уже, конечно, нсколько цивилизованне и ихъ можно поставить на одну ногу съ теперешними папуасами. Этихъ-то туземныхъ аборигеновъ, едва начавшихъ отчаянную борьбу съ окружающею природою за свое жалкое существованіе, застали врасплохъ народы монгольско-финскаго происхожденія, которые, ведя кочевую пастушескую жизнь, стали вслдствіе сильнаго размноженія чувствовать тсноту въ своемъ отечеств, обнимавшемъ цлыхъ дв трети Азіи. А потому послдніе двинулись на западъ изъ Азіи и въ борьб за существованіе истребили первобытныхъ обитателей Европы, такъ что теперь почти не осталось никакихъ слдовъ ихъ существованія. Новые пришельцы, вытснившіе аборигеновъ, кром численности, должны были быть выше туземцевъ и въ культурномъ отношеніи, хотя и нельзя сказать, чтобы особенно превосходили ихъ. Они также были очень грязны и невжественны, жили въ лачугахъ, гд устланный камышомъ полъ считали роскошью, питались жалкой пищей изъ бобовъ, гороха, кореньевъ и даже древесной корой, одвались въ шкуры животныхъ. Вся ихъ религія — было одно лишь суевріе, гражданственность едва зарождалась. Таковы были не совсмъ привлекательные пришельцы, смнившіе въ борьб за существованіе первобытныхъ дикарей суровой и еще негостепріимной тогда Европы. Но монгольская раса кром того, что съ одной стороны пришла въ Европу и истребила ея аборигеновъ, двинулась еще и въ другую сторону и привела въ движеніе всю блую или кавказскую расу. Эта раса въ первоначальной своей форм вовсе не имла еще того характера, какой выяснился въ ней теперь. Теперь эта раса высшее развитіе человчества какъ въ физическомъ, такъ и въ духовномъ отношеніи. Физически теперешній европеецъ изъ всхъ націй совершенно и вполн оправдываетъ идеалъ человка, онъ проявляетъ наибольшее развитіе мускульныхъ и умственныхъ силъ и обладаетъ наибольшею способностью къ акклиматизаціи. Эта раса положила начало исторіи, наук и соціальному прогрессу. Но этого она достигла не вдругъ, а самымъ тяжелымъ и медленнымъ путемъ и притомъ не въ полномъ своемъ состав, а только избранными представителями. Цлые отдлы этой расы также погибли въ неумолимой борьб за существованіе. Такъ извстно, что первоначально эта раса распадалась на пять большихъ народныхъ массъ. Изъ нихъ — баски, вроятно, прошли всю Европу, и тснимые послдующими, пришельцами, оставили лишь жалкіе слды своего прежняго существованія, а теперешніе обитатели Кавказа были протиснуты и отодвинуты въ сторону, чтобъ не мшали могучему движенію боле сильныхъ претендентовъ.

Основной стволъ средиземной расы далъ три большія втви, а именно: хамитовъ, семитовъ и индо-германцевъ. Раздвигая свои предлы, средне-азіяты пошевелили съ мста первыхъ хамитовъ. Т двинулись къ Африк, и остатки ихъ мы теперь находимъ въ египтянахъ. Въ проявленіи своей жизнедятельности они немногимъ превзошли свой прототипъ китайцевъ. Подобно послднимъ, хамиты также погружены въ достиженіе матеріальныхъ благъ. Они правда, основываютъ большія государства и создаютъ колоссальны,, постройки. Но они — утилитаристы въ узкомъ значеніи слова и въ нихъ нтъ творческаго духа. Индивидуальность, самый могущественный элементъ высшаго и свободнаго развитія, въ нихъ никогда не прорывалась, не возникала и ни въ чемъ не заявлялась. Оттого ихъ оттснили преслдовавшіе ихъ по пятамъ семиты. Въ послднихъ напротивъ того стремленіе къ индивидуальному развитію до того сильно, что они отъ этого впадали въ другую крайность и распались на множество отдльныхъ, независимыхъ племенъ, которыя другъ друга знать не хотли. Субъективность — ихъ отличительная черта. Они слишкомъ витаютъ въ сфер безтлесныхъ видніи, чтобы удостоить своего вниманія мірскія житейскія дрязги. А потому они живутъ подъ открытымъ небомъ въ легкихъ палаткахъ, и не интересуются ни архитектурой, ни пластикой. Настроеніе ихъ лирическое. Они уносятся въ высшія области и создаютъ религіи. Но такъ далеко не уйдешь. Такія дв крайности, какъ хамитыи семиты, должны были питать другъ къ другу непримиримую ненависть, и хотя послдніе и играли самую видную роль въ исторіи, но должны были уступить мсто и первенство индо-германскому племени, которое соединило въ себ и уравновсило об эти крайности. Въ народахъ индогерманскихъ сдружилась объективность хамитовъ съ субъективностью семитовъ. Они вышли послдними изъ Азіи, побороли вс финско-монгольскія племена, загнали въ трущобы басковъ и основали могущественныя историческія государства, въ которыхъ индивидуальность выступаетъ во всей своей крас. Вмсто грубыхъ колоссальныхъ работъ хамитовъ, греки и римляне преобразовываютъ эти безсмысленные продукты въ изящныя произведенія искуствъ. Субъективное міровоззрніе семитовъ индогерманцы превращаютъ въ объективную философію и реальную пауку.

Врные своему принципу, по которому слдуетъ строго отличать культуру, науку и соціальный строй, полагая, что только гармоническое развитіе этихъ трехъ элементовъ ведетъ къ прогрессивнымъ послдствіямъ въ борьб за существованіе, мы думаемъ, что исторія начинается лишь тамъ, гд впервые появились эти три элемента, сперва въ зародыш, а потомъ развились въ стройное цлое. Уклоненіе и отступленіе отъ этого принципа и было причиною ранней гибели разныхъ историческихъ народовъ. Съ этой точки зрнія мы приходимъ къ тому заключенію, что разсмотрнные нами народы, начиная отъ австралійцевъ и папуасовъ и оканчивая китайцами и египтянами, представляютъ намъ лишь постепенное развитіе одного элемента, именно культуры, между тмъ какъ остальные два элемента-соціальный строй и наука сдлались удломъ только немногихъ народовъ, достигшихъ высшей цивилизаціи, какую мы видимъ теперь.

Такимъ образомъ, по нашему мннію, исторія начинается лишь въ Греціи. Кром самостоятельной культуры, здсь впервые возникла наука — не та паука, которая, какъ говоритъ Берне, ‘бывъ взрощена посредствомъ унавоживанья и заперта въ теплиц, не привлекаетъ ничьихъ взоровъ, а та наука, которая растетъ подъ открытымъ небомъ и сквозь втви которой ветъ свжее дыханіе общественной жизни’. Здсь же возникъ и тотъ соціальный строй, дальнйшее и идеальное развитіе котораго намъ общаетъ современный европеизмъ. Здсь именно возникли, развились и разцвли свобода и гражданственность. Оттого Греціи принадлежитъ пальма первенства въ исторіи, оттого вліяніе ея чувствуется и до сихъ поръ. Но эти великія блага были удломъ немногихъ. Въ Греціи впервые явились свободные граждане, но въ Греціи же образованіе и свобода, какъ это ни странно, основывались на рабств. Рабство исказило грековъ, они смотрли на вс остальные народы, какъ на варваровъ, и обращались съ ними, какъ съ варварами, какъ съ рабами. Деспотически превозносясь надъ всми остальными, они требовали уничиженія и рабской покорности отъ остальныхъ.

Они любили свободу, но они любили ее лишь для себя. Они для себя лишь хотли воли. Они одни хотли быть господами и притомъ съ условіемъ, чтобъ остальные были рабы. Они любили науки и искусства, но любили ихъ для себя я требовали невжества отъ другихъ. И вотъ почему они пали, и пали безвозвратно. Вс условія для всемірнаго владычества были на ихъ сторон. Лучшія береговыя линіи, превосходная почва, разнообразіе полезныхъ животныхъ и растеній, личная энергія и духъ творчества — все это создало изъ нихъ первый народъ древняго міра, все это и сдлало ихъ образцомъ такого совершенства, отъ котораго не можетъ отдлаться и современный европеизмъ. Но соціальный ихъ строй былъ благомъ какого-то исключительнаго и привиллегированнаго меньшинства, слдовательно греки не владли въ совершенств всми тремя элементами, необходимыми для полнаго торжества въ борьб за существованіе, и пали въ состязаніи съ народами, требовавшими и себ тхъ же элементовъ, тхъ же благъ.

Еще больше и еще рзче оправдываетъ этотъ взглядъ императорскій Римъ. Мы совершенно отдляемъ Италію, взявшую на себя иниціативу въ дл возрожденія наукъ и искуствъ, отъ древней римской республики, имперіи свтской и духовной. Во все время древняго и средняго періода Римъ въ нашихъ глазахъ нисколько не является даже продолжателемъ греческой культуры или науки, а тмъ мене соціальнаго строя. Это скоре было повтореніе монгольскаго китаизма, тамерлановской ордынщины, это было господство военнаго деспотизма, окончившееся такимъ же блистательнымъ паденіемъ, какимъ закончили свое существованіе восточныя монархіи.

Греки, дважды достигшіе высшаго и самаго цвтущаго развитія сперва въ Афинахъ, а потомъ въ Александріи, передали свточъ науки и истины прямо изъ рукъ въ руки арабамъ, которые продержали его во все время средне вкового европейскаго варварства въ скромномъ и самомъ отдаленномъ уголку Европы, откуда свтъ потомъ перешелъ на весь юго-западъ европейскаго материка. Но арабы въ Испаніи представляли то же самое зрлище, какое мы видли въ древней Греціи. И здсь наука и богатство были достояніемъ лишь отборнаго меньшинства. Ихъ соціальный строй, врный отчасти народной особенности отршаться отъ общечеловческихъ интересовъ и предаваться внутреннему созерцанію, личному благосостоянію и довольству, изолировалъ ихъ до того, что они не имли замтнаго вліянія на остальное человчество. Они слишкомъ были слабы въ средствахъ, чтобы претендовать на всемірное господство, и довольствовались тмъ, что сами наслаждались житейскими благами. Они, слдовательно, не владли въ полной сил всми тремя элементами и поневол должны были уступить напору европейскаго населенія, которое жаждало позаимствоваться тми благами, которыми они исключительно одни владли.

Европа поняла эти недостатки прежняго соціальнаго строя и теперь всячески старается избгнуть ошибки былыхъ цивилизацій. Мы теперь видимъ Европу раздленною на дв половины: на западную и восточную. Въ западной Европ мы видимъ два элемента — культуру и пауку достигшими самаго цвтущаго преуспянія, и третій элементъ, соціальный строй, готовымъ осуществить вс завтныя желанія человчества, такъ долго блуждавшаго во мрак. И когда этотъ третій элементъ будетъ соотвтствовать первымъ двумъ, европеизмъ достигнетъ высшей формы человческаго развитія, какого досел еще небывало. Все къ тому идетъ. Съ каждымъ днемъ все боле и боле глохнутъ завоевательныя стремленія и вс народы обратили свое вниманіе на свое внутреннее развитіе, на распространеніе благосостоянія въ массахъ. И только при такихъ условіяхъ Европ нечего бояться соперничества и конкурренціи. Въ томъ широкомъ и всестороннемъ развитіи культуры и науки, какого она достигла, ее нескоро кто либо догонитъ, а тмъ мене превзойдетъ, ни даже Америка, которая въ этомъ отношеніи все-таки пока еще лишь ученица Европы, въ соціальномъ же отношеніи ее можетъ опередить Америка и, если Европа будетъ медлить соотвтственнымъ и необходимымъ развитіемъ соціальнаго строя, съ нею повторится прежняя исторія: ее тогда постигнетъ участь древней Греціи, Рима, и арабовъ, славянское племя, воспользовавшись удобнымъ моментомъ, когда населеніе Европы слишкомъ станетъ убывать въ силу эмиграціи недовольныхъ въ Америку, сокрушитъ европеизмъ. Но именно этого-то и не случится, потому что европеизмъ созналъ всю мощь своей силы и значенія въ стройномъ и гармоническомъ сочетаніи названныхъ вами трехъ элементовъ, широкое развитіе которыхъ приняло теперь небывалые размры.

Резюмируя вкратц все вами вышесказанное, повторимъ словами Шерцеръ-Мюллера, что борьба за существованіе представляетъ слдующія фазы развитія и постепенности.

Нтъ сомннія, что человкъ подчиненъ тмъ же законамъ развитія, какъ и родственные съ нимъ высшіе организмы, хотя исторія этого новйшаго плода творенія не слишкомъ отдаленна. Только новйшее время взяло на себя трудъ разоблачить доисторическій бытъ человка по ископаемымъ остаткамъ. Этимъ, правда, можно будетъ достигнуть разъясненія матеріяльной стороны культурнаго развитія, но нравственное и умственное развитіе и форма, въ которой оно проявилось, для насъ безвозвратно потеряны. Ничмъ инымъ такъ наглядно и рельефно не разъясняется полнйшее разнообразіе и относительная неизмняемость расовыхъ типовъ, какъ борьбой за существованіе.

Природа не довольствуется никогда полумрами. Она неумолимо требуетъ, чтобы каждое существо само разршало дилемму, само выбирало одно изъ двухъ: погибать или совершенствоваться и идти впередъ. Только сильнйшій, какъ въ физическомъ, такъ особенно въ умственномъ и нравственномъ отношеніи, иметъ право на существованіе, торжествуетъ надъ слабйшимъ, который изчезаетъ или ассимилируется побдителемъ. Этотъ законъ одинаковъ для всхъ организмовъ, отъ низшихъ до высшихъ — исключеній онъ не знаетъ.

Пламенная борьба за существованіе, которую искони вковъ ведутъ вс различнйшія существа нашего міра, сохранила для насъ чуть не въ первобытной форм расовые остатки, вроятно, нкогда большихъ народныхъ организмовъ. Эти остатки, эта низшая форма человческаго бытія — австраліецъ. Существо это немногимъ превзошло животное, существо это никакихъ другихъ потребностей не иметъ, кром животныхъ. Австраліецъ, какъ и животное, питается большею частію лишь случайно найденною пищею, жилье его самое убогое. Онъ во всемъ тупъ и его шевелятъ лишь животныя потребности — голодъ, жажда и половой инстинктъ.

Выше нсколько папуасъ. Онъ уже собираетъ пищу, разводитъ животныхъ, даже касается обработки земли, но все это въ зародыш. Свою хижину онъ устраиваетъ обыкновенно на берегу и она очень напоминаетъ свайныя постройки, найденныя на озерахъ средней Европы. Онъ уже нсколько бодре духомъ и любитъ находить удовольствіе и въ другихъ вещахъ, кром удовлетворенія животныхъ потребностей. Суевріе его иметъ боле опредленную форму, онъ настолько ушелъ въ искуств, что уметъ выточить себ идола изъ дерева и построить ему храмъ.

Еще выше малаецъ. Здсь уже есть намеки на удовлетвореніе какихъ-то нравственныхъ потребностей. Здсь есть признаки зародышной соціальной жизни. Племена управляются военоначальниками. Есть законы, увковченные обычаемъ и нравами. Строятъ суда, на которыхъ пускаются въ море. Религіозныя понятія ясне выражены и облечены въ легендарную форму. Радость и горе поются въ псняхъ, изустно передаваемыхъ изъ рода въ родъ. Вліяніе военоначальника опирается уже не на одну лишь грубую силу, но и на даръ слова.

Еще выше негръ. Его жилища массивны и цлесообразне, земледліе больше въ ходу. Прогрессъ здсь преимущественно проявляется въ зачаткахъ промышленности и торговли. Негръ устраиваетъ большіе города и сосредоточивается въ большихъ организованныхъ государствахъ. Онъ не только любитъ выражать свои мимолетныя душевныя настроенія въ псняхъ, но высказываетъ свои умозаключенія въ пословицахъ и загадкахъ.

Американскій индецъ, вообще говоря, охотникъ и рыболовъ, а потому онъ въ этомъ отношеніи ниже негра и даже малайца. Но если принять во вниманіе, что таковъ американецъ лишь тамъ, гд онъ отъ природы былъ обставленъ самымъ дурнымъ образомъ и лишенъ всякихъ вспомогательныхъ средствъ, а тамъ, гд явилась возможность, онъ достигъ высокаго развитія культуры, какъ въ Мексик и Перу, то американца приходится поставить выше негра, потому что колосальныя постройки этихъ доисторическихъ народовъ Америки превосходятъ все, что негръ создалъ въ этомъ отношеніи.

Выше американскаго индйца стоитъ обитатель Азіи. Хотя народы этой расы большею частью номады и составили себ славу тмъ, что неоднократно потрясали міръ страшными войнами, оставляя по себ груды развалинъ и человческихъ костей, но двумъ народамъ этой расы по справедливости принадлежитъ почетное мсто въ исторіи культуры. Это именно Китай и Японія. Оба они шли путемъ мирнаго развитія и въ отношеніи матеріальной культуры опередили всхъ своихъ ближайшихъ соперниковъ. Народонаселеніе ихъ считается сотнями милліоновъ, пролетаріатъ и бдность мене поражаютъ, чмъ въ Европ.

Но высшее развитіе своего идеала человчество осуществило въ европейской рас. Въ первое время своего выступленія на сцену исторіи въ лиц хамитовъ эта раса еще ничмъ не отличалась отъ Китая. И только съ появленіемъ сперва семитовъ, а лотомъ индо-германцевъ раса пролагаетъ пути свободному проявленію высокой культуры, ломаетъ вс преграды, созданныя временемъ и пространствомъ, и подчиняетъ все на пути встрчающееся своему могучему вліянію. Въ силу своего умственнаго преобладанія эта раса разноситъ блага своей цивилизаціи по всмъ частямъ свта и везд становится во глав народовъ, способныхъ прогрессировать. Но путь прогресса, пройденный этой расой, еще далеко не конченъ, ему собственно и конца не предвидится. И пока общество состоитъ изъ господъ и рабовъ, ученыхъ и непросвщенныхъ, до тхъ поръ человкъ не можетъ разсчитывать на врный успхъ въ-Борьб за существованіе.

Всеобщее благосостояніе и повсемстное образованіе у народа, незнающаго рабства, а состоящаго изъ свободныхъ и одинаково довольныхъ людей, живущаго на почв, которая даетъ не слишкомъ много, и въ такомъ климат, который требуетъ обильной и существенной пищи — вотъ т элементы, которые вполн совершенно обезпечиваютъ несомннный успхъ и полнйшую побду въ борьб за существованіе. Все слабое, отсталое и глупо-самодовольное должно рано или поздно уступить свое мсто на ‘пиру природы’ народу умственно сильному, идущему впередъ въ соціальномъ развитіи. Горе тому народу, который не пойметъ во-время великаго закона борьбы и, неприготовленный, къ ней вступитъ въ состязаніе съ сильнйшимъ народомъ.— Слабйшему непремнная гибель, сильному великое будущее и безпредльное совершенствованіе своего существованія.

В. Португаловъ.

‘Дло’, No 7, 1870

ПОСЛДНЕЕ СЛОВО НАУКИ.

Читайте также: