Н. А. Лейкинъ.
Н. А. Лейкинъ.
Мученики охоты.
Мученики охоты.
Юмористическіе разсказы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880.
ПОКРОВИТЕЛЬ ЖИВОТНЫМЪ.
ПОКРОВИТЕЛЬ ЖИВОТНЫМЪ.
Покровитель животным, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Къ утреннему чаю вышли мужъ въ халат — добродушнаго вида кругленькій человчекъ съ большимъ лбомъ и безъ бровей, и жена въ юбк и въ кофточк — тощая дама съ желтымъ и морщинистымъ лицомъ. Чмокнулись въ губы и сли другъ противъ друга — Ахъ, Мартынъ Мартынычъ, сколько у насъ въ кухн таракановъ расплодилось! Цлые легіоны. То и дло попадаютъ въ кушанье, говоритъ жена.
— Очень печально все это, матушка, но причемъ-же я-то тутъ? Эта Божья тварь заводится отъ нечистоты, отвчаетъ мужъ.
— Какъ при чемъ ты-то тутъ! Таракановъ морить надо. Купи буры, персидскаго порошка — Да ты въ ум, Агнія Всеволодовна? прищурился на нее мужъ.— Какъ-же я могу морить животныхъ, ежели я членъ общества покровительства животнымъ!
— Да вдь это вредныя животныя…
— Во-первыхъ врешь, очень полезныя. Нын тараканами даже отъ водянки съ успхомъ лчатъ. Объ этомъ средств были даже медицинскія статьи.
— Но все-таки пріятно-ли теб будетъ проглотить въ какомъ-нибудь соус пару таракановъ?
— Очень непріятно, но что-же длать… Помутитъ — потерплю. А морить таракановъ, я, какъ членъ общества покровительства животнымъ, просто изъ принципа не могу — Ну, тогда я тараканщика найму.
— И этого не позволю, потому что тогда съ моей стороны будетъ попустительство къ жестокому обращенію съ животными. Заведи съ кухаркой чистоту, не оставляй въ кухн хлбныхъ крохъ, и тараканы сами исчезнутъ, уйдутъ изъ голоднаго мста.
— Какъ ты хочешь, а я найму тараканщика.
— А я поймаю его на мст преступленія, позову околодочнаго и составлю протоколъ. Въ прошломъ году, матушка, я ужъ привлекъ одного лабазника за избіеніе крысъ, а теперь протоколъ съ тараканами будетъ очень кстати, такъ-какъ надняхъ я подалъ проектъ о запрещеніи ядовитой бумаги для варварскаго истребленія мухъ. Мухи и тараканы…
— И надъ вами не надсмялись?
— Кто-же будетъ смяться, ежели я членъ… Лабазникъ уклонился отъ отвтственности исчезновеніемъ въ деревню, а мушиный проектъ еще не разсматривался.
— А ежели вы проглотите таракана, вы не привлекете сами себя къ отвтственности? Изъ принципа тоже бы слдовало.
— На такіе глупые вопросы отвтовъ не даютъ, сказалъ обиженнымъ тономъ мужъ, подвинулъ къ себ стаканъ чаю, мокнулъ въ него сухарь, и только-что хотлъ отправить его въ ротъ, какъ вдругъ вскрикнулъ: Ахъ, Боже мой! Изъ ума вонъ!
— Что такое?
— Бжать надо. Я задумалъ тутъ укараулить одну кухарку, которая поутру ходитъ въ булочную съ собакой, и говорятъ, бьетъ ее по дорог немилосердно, ежели собака задумаетъ остановиться около тумбы, засуетился мужъ.— Изволите видть, кухарк ненравится самой останавливаться вмст съ собакой, потому что собака на шнурк. Постой, жестокая баба! Посидишь ты у меня! грозился онъ.
— Да напейся ты хоть чаю-то прежде, сказала жена — Некогда, матушка! Ежели я буду распивать чай, то кухарка успетъ сходить въ булочную, и тогда я ее не поймаю. Она именно въ это время ходитъ за булками. Меня объ этомъ увдомили анонимнымъ письмомъ. О, что я съ ней сдлаю! Ровно девять пасовъ. Теперь даже и одваться-то мн некогда. Ну, да все равно, я въ халат… Накину сверху шубу и будетъ незамтно. Прощай, душечка! Самоваръ не убирай. Вернусь и при сознаніи, что я исполнилъ свой долгъ, напьюсь чайку въ лучшую.
— Мужъ выбжалъ въ прихожую, накинулъ на себя шубу и исчезъ.
— Полы-то у халата подбери, а то он изъ-подъ шубы торчатъ! кричала ему въ слдъ жена, запирая за нимъ дверь.
— Э, матушка, не до полъ и не до фалдъ мн теперь!
Черезъ минуту онъ опять позвонился.
— Что такое? спросила жена.
— Членскій билетъ забылъ, а безъ него полиція не повритъ, что я членъ покровительства.
— Дйствительно не повритъ, увидя тебя на улиц въ такомъ костюм. Подумаютъ, что ты убжалъ изъ сумасшедшаго дома, гд теб самому покровительствовали.
— Пожалуйста не шути въ такія минуты! замахалъ руками мужъ и опять исчезъ.
Черезъ полчаса онъ вернулся домой разстроенный.
— Ну что, мученикъ? улыбнулась ему жена.— Поймалъ кухарку?
— Нтъ, успла раньше сходить въ булочную. Стояль-стоялъ на углу и даже продрогъ, а никакой кухарки не видалъ. А все ты съ своими тараканами отвлекла меня! Батюшки, да чай-то остылъ. Вели подогрть самоваръ.
— Пьешь и этотъ.
— Матушка, я иззябъ какъ собака и весь дрожу. Суди сама, вдь я былъ безъ брюкъ, а на улиц десять градусовъ мороза. Фекла! подогрй самоваръ! кричалъ хозяинъ кухарк и бгалъ по комнат, стараясь согрться.— Утшаю себя тмъ, что бжалъ по поводу собаки, а наткнулся, на лошадь. Стою на углу, притаясь, вдругъ подъзжаетъ извозчикъ. ‘Не подвезти-ли, сударь’… Гляжу — на ловца и зврь бжитъ: лошадь хромаетъ, и кром того, подъ хомутомъ кожа стерта. ‘Стой’! Сцпились ругаться… И привлекъ-бы мерзавца къ отвтственности, городоваго даже позвалъ, чтобы тащить его въ участокъ, но нужно было самому идти свидтелемъ въ участокъ, а городовой увидавъ, что я въ халат, сказалъ, что въ такомъ вид неловко. Впрочемъ онъ, каналья, не уйдетъ отъ кары! Я жестянку его замтилъ: No 18,679.
— И неужели будешь его преслдовать?
— Непремнно. Такъ оставить нельзя. Я оставлю, другой оставитъ, третій, такъ что-же это будетъ? Посидитъ у меня на казенныхъ хлбахъ! Такую лошадь надо въ больницу, а не здить на ней.
— И охота это теб судиться, Мартынъ Мартынычъ! Которое это у тебя дло?
— Въ ныншнемъ году двадцать шестое. Сегодня два дла у мировыхъ судей разбираются по моей иниціатив, и я вызванъ въ камеры. Первое на одиннадцать часовъ, а второе на два часа назначено.
— О лошадяхъ?
— Нтъ. Привлекаю одного дворника къ отвтственности за потопленіе котятъ въ помойномъ ведр. Представь себ, какой варваръ!..
— Ну, а второе-то дло о чемъ? О лошади?
— Второе-то дло… замялся мужъ.— Второе-то дло тоже не о лошади. То-есть оно возникло по поводу лошади, но въ сущности совсмъ о другомъ. Вотъ видишь-ли ты въ чемъ дло. Иду это я разъ по улиц — вдругъ ломовой извозчикъ съ возомъ дровъ. Дорога прескверная, лошадь остановилась, тянетъ возъ, изъ силъ выбивается и ни съ мста, а извозчикъ такъ и нахлестываетъ ее возжами. И, наконецъ, давай ее пинками по ногамъ дубасить. Тутъ ужъ я не вытерплъ, подбжалъ къ нему, да какъ хвачу его кулакомъ въ зубы…
— Это извозчика-то?
— Ну, да. Кого-же больше? Неужели я буду бить лошадь! Членъ общества покровительства животнымъ и вдругъ тиранить животныхъ! Хватилъ извозчика-то да неосторожно. Гляжу, у него и кровь изъ зубовъ. Искровенилъ. Я его тащу къ отвтственности за лошадь, а онъ меня за себя, въ участокъ. Ну, и составили протоколъ и въ лошадиномъ и въ человчьемъ смысл, и вотъ сегодня меня будутъ судить. Давалъ шельм пять рублей отступнаго — не беретъ.
— Значитъ и въ тюрьм теб посидть придется? Поздравляю! воскликнула жена.— Доплясался-таки съ своимъ покровительствомъ!
— Ну, вотъ ужъ и въ тюрьм! Тутъ обоюдность оскорбленій! Вся бда, я думаю, что присудятъ къ штрафу. Важная вещь извозчичій зубъ! Да еще зубъ тирана, варвара.
Кухарка подала подогртый самоваръ. Мужъ принялся пить чай.
— Ахъ ты Господи! говорилъ онъ.— То есть и вздумать не могу, что я изъ-за твоихъ таракановъ… эту самую кухарку съ собакой прозвалъ! Ну, да ничего. Завтра я стану на уголъ улицы съ семи часовъ утра, и ужъ непремнно укараулю ее, мерзавку! И ужъ что я сдлаю! Особую штуку придумалъ…
— Вмсто мироваго суда въ окружной попасть? Въ этомъ штука-то? спросила жена’.
— Дура! отрзалъ мужъ, звремъ взглядывая на жену, и умолкъ.