Н. А. Лейкинъ.
Н. А. Лейкинъ.
Мученики охоты.
Мученики охоты.
Юмористическіе разсказы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880.
ПИРОТЕХНИКЪ.
ПИРОТЕХНИКЪ.
Пиротехник, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Жаркій лтній день. Къ калитк палисадника незатйливой дачки въ Парголов подъзжаетъ четырехъ-мстная карета. Лошади въ мыл. Изъ кареты вылзаетъ среднихъ лтъ дама значительно подкрашеная. Лицо ея потно и блила и румяна образовали замтные потоки на лбу и на щекахъ.
— Вотъ каторгу-то вынесла! восклицаетъ она и тутъ-же крестится.— Благодарю тебя Господи, что ты доставилъ меня до мста цлою и невредимою! Шутка-ли тоже на пороховомъ склад пятнадцать верстъ прохать!
— Ужъ и на пороховомъ склад! откликается вслдъ за ней вылзающій изъ кареты плшивый, пожилой, но юркій мужчина.— Удивительно, какъ это ты любишь преувеличивать, Маничка. Дйствительно, пороховой мякоти фунта два я съ собой захватилъ для прибавки къ фейерверку, но она только въ крайнихъ случаяхъ взрывается.
— Молчать! И такъ ужъ измучили вы меня вашими дурацкими затями.
— А я по твоему не измучился? Палки ракетъ такъ и напирали мн въ брюхо всю дорогу — И ништо вамъ. Жаль что совсмъ он не прокололи вамъ жцвотъ. Посмотрите, лицо у меня въ порядк?
— Уксусно-кислый свинецъ и карминъ слегка слиняли, но это ничего не значитъ.. Я теб дамь немножко окиси висмута да киновари и ты подкрасишься.
— Да вы въ ум, старый колпакъ? Ахъ, ты Господи! Вотъ наказалъ меня Богъ муженькомъ!
Но въ это время въ калитк палисадника показалась хозяйка дачи.
— Ахъ, какъ это любезно съ вашей стороны, что вы пожаловали! А мы нарочно не садимся обдать и поджидаемъ васъ, заговорила она и чмокнулась съ пріхавшей дамой въ губы.
— Съ ангеломъ, Прасковья Степановна! возгласилъ мужъ дамы и прибавилъ:— Руки, матушка, подать не могу, потому вся въ порох. Вмсто имяниннаго пирога я вамъ привезъ блистательный фейерверкъ своего издлія, который ужо, какъ стемнетъ, зажгу. Пошлите только скорй въ станъ увдомить. Такой фейерверкъ, что вс пальчики оближете. Есть и форсы, и китайскій огонь, и швермеры, и жаворонки, и саксонское солнце — однимъ словомъ: чего хочешь, того просишь.
— Благодарю васъ, любезнйшій Петръ Петровичъ. Но отчего, господа, вы въ карет, а не по желзной дорог?…
— А оттого, что съ фейерверкомъ въ вагоны не пускаютъ.
— Да, ужъ и истерзалъ онъ меня этой каретой! прибавила жена.— Сидла я какъ на волкан. ‘Вотъ-вотъ, думаю взлечу на воздухъ’.
— Врешь! На самомъ воспламеняющемся веществ — на азотно-кисломъ свинц — я сидлъ. А подъ тобой стояла только бертолетова соль и стронціанъ, отвчалъ мужъ и началъ вынимать изъ кареты принадлежности фейерверка — Да что вы, Петръ Петровичъ, безпокоитесь! Горничная вынетъ все что нужно, а вы пожалуйте прямо къ обденному столу, говорила хозяйка.
— Нтъ, нтъ. Къ пиротехническимъ препаратамъ я только самъ прикасаюсь и никому не позволяю ихъ трогать. Идите и садитесь обдать, а я потомъ помъ. Куска въ ротъ не возьму, пока не приведу все въ порядокъ. Помилуйте, вдь въ каждомъ бурак, въ каждой ракет моя честь заключена. Вдругъ безъ эффекта взлетитъ? И пойдетъ по всмъ знакомымъ слава, что Кукорузовъ не пиротехникъ, а сапожникъ. Каково это мн?
— Но вы можете и посл обда привести все въ порядокъ.
— Покорнйше васъ благодарю! Посл обда я привыкъ курить, а какъ я займусь приготовленіемъ фейерверка съ папиросой? Или вы желаете, чтобъ вашъ домъ взлетлъ на воздухъ?
— Нтъ, ужъ это зачмъ-же.
— Плюньте на него, Прасковья Степановна. Вдь съ нимъ не сговорите. Его и въ ступ не утолочь. Я такого упрямаго осла еще и не видывала, замтила жена.— Пусть онъ посл въ кухн съ людьми пообдаетъ.
— Согласенъ и въ кухн пострадать за пиротехнику. Объ одномъ только прошу васъ: дайте мн отдльную коморку, гд-бы я могъ разложить въ порядк мои потшные огни. Я, матушка, фейерверкомъ славлюсь, я хоть и любитель, а присяжному пиротехнику носъ утру. У меня фонтаны и каскады не на желзныхъ опилкахъ приготовлены, а на магні, ракеты съ шелковыми парашютами и хвосты ихъ математически въ семь съ половиной разъ длинне самой ракеты вымрены. Ужъ длать, такъ длать! На гильзы сегодняшняго фейерверка у меня цлая переписка по длу несостоятельнаго должника Хлопова ушла. Бумага, что твой картонъ!
Гость долго-бы еще бормоталъ, но дамы перестали его слушать и вошли въ палисадникъ.
— Эй, ты, хлорновато кислый Баритъ Стронціановичъ!— крикнулъ гость сидящему на козлахъ извозчику.— Что сидишь, зеленый носъ въ лимонную бороду уткнувши? Слзай и помоги мн вытаскивать корзинки.
— А рожу не своротитъ? спросилъ извозчикъ.— Тамъ, говорятъ, у васъ порохъ.
— Дуракъ, да ты долженъ быть благодаренъ, ежели сдлаешься инвалидомъ пиротехники. Ну, чего ты боишься? Разв не видишь, что я самъ тутъ.
Вдвоемъ съ извозчикомъ гость началъ втаскивать фейерверкъ въ комнаты дачи. На балкон уже садились обдать.
— Выпейте хоть рюмку водки да закусите солененькимъ, предложила пиротехнику хозяйка.
— Посл, посл, Прасковья Степановна, а теперь мн нужно швермеры набивать и зеленый бенгальскій огонь сдлать. Кстати, нтъ-ли у васъ старыхъ нотъ на патроны? Лучше нотной бумаги для этого дла не можетъ быть ничего на свт. Признаться сказать, я намтилъ дома у жены увертюру изъ Калифа Багдатскаго да она не дала ее мн.
— Нотъ нтъ, но есть сахарная бумага.
— Давайте хоть сахарную бумагу. И она Божій даръ. На прошлой недл у Федоровыхъ я весь фейерверкъ смастерилъ изъ сахарной бумаги.
— Солоно только теб эта бумага пришлась, замтила жена.— Представте, вдь его взяли въ часть за самовольное пусканіе фейерверка, продержали пять часовъ и составили протоколъ.
— За пиротехнику матушка я и пострадать готовъ. Зато ужъ и Марсовъ-же огонь былъ — канонада!
Черезъ пять минутъ гость вынулъ все изъ кареты и удалился въ комнату. На балкон продолжали обдать. Прошло съ четверть часа. Вдругъ взрывъ, а за нимъ вопль гостя. Вс повскакали изъ-за стола. На балконъ выбжалъ гость-пиротехникъ, и держась руками за лицо, стоналъ.
— Началъ соединять бертолетову соль съ баритомъ хлорноватокислымъ и срнымъ цвтомъ и вдругъ все воспламенилось, вылетали у него слова.— Врно дома забылъ промыть его. Пороховая мякоть лежала тутъ-же, ну и пошла писать!…
— Боже праведный! всплеснула руками хозяйка.— Да не горитъ-ли тамъ что у васъ?
— Нтъ, только оконную раму вышибло вонъ.
— Глаза-то у васъ цлы-ли? спрашиваетъ жена.— А то каково потомъ мн съ вами съ слпымъ возиться!
— Глаза цлы. Только брови и рсницы опалило да половины одного уса нтъ. Вы вотъ что: вы благодарите Бога, что ракеты-то цлы остались, да саксонское солнце, а то что-бы я ужо вамъ сталъ показывать? Какой-бы былъ фейерверкъ безъ ракетъ и саксонскаго солнца! Бога ради, велите натереть скорй картофелю. Кажется, у меня щоки спалило, такъ чтобъ не было волдырей. Умыться, умыться пожалуста!
Горничная тащила ему умывальную чашку и полотенце.
— Ну, Петръ Петровичъ, живучъ ты какъ лягушка, посмотрю я на тебя! развела руками жена пиротехника и стала ему отмывать полотенцемъ лицо отъ копоти.