Переписка А. П. Чехова и А. И. Куприна, Куприн Александр Иванович, Год: 1903 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 9 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Переписка А. П. Чехова и А. И. Куприна

Переписка А. П. Чехова. В двух томах. Том второй

М., ‘Художественная литература’, 1984

Составление и комментарии М. П. Громова, А. М. Долотовой, В. В. Катаева

СОДЕРЖАНИЕ

А. И. Куприн — Чехову. Декабрь 1901 г. Петербург

Чехов — А. И. Куприну. 22 января 1902 г. Ялта

Чехов — А. И. Куприну. 1 ноября 1902 г. Москва

А. И. Куприн — Чехову. 6 декабря 1902 г. Петербург

Чехов — А. И. Куприну. 7 февраля 1903 г. Ялта

Куприн Александр Иванович (1870—1938) — писатель, впервые выступил в печати в 1889 году. В феврале 1901 года в Одессе познакомился с Чеховым, возвращавшимся из-за границы. Весной 1901 года, когда Куприн приехал в Ялту и поселился в обстановке, неблагоприятной для работы, Чехов предложил ему приходить и заниматься у него дома. ‘Вы будете внизу писать, а я вверху,— говорил он со своей очаровательной улыбкой.— И обедать будете также у меня. А когда кончите, непременно прочтите мне или, если уедете, пришлите хотя бы в корректуре’ (Чехов в восп., с. 561). Между писателями установилось дружеское общение.

В декабре того же года началась переписка между ними. Сохранилось 9 писем Чехова к Куприну, 19 писем Куприна к Чехову. После смерти Чехова Куприн посвятил его памяти ряд статей и выступлений, его воспоминания ‘Памяти Чехова’ впервые опубликованы в третьей книге сборника ‘Знание’ в 1904 году.

Комментируя в своих воспоминаниях письма Чехова, Куприн писал: ‘К молодым, начинающим писателям Чехов был неизменно участлив, внимателен и ласков… Читал он удивительно много и всегда все помнил и никого ни с кем не смешивал. Если авторы спрашивали его мнения, он всегда хвалил, и хвалил не для того, чтобы отвязаться, а потому что знал, как жестоко подрезает слабые крылья резкая, хотя бы справедливая критика и какую бодрость и надежду вливает иногда незначительная похвала… Впрочем, при некотором доверии и более близком знакомстве, и в особенности по убедительной просьбе автора, он высказывался, хотя и с осторожными оговорками, но определеннее, пространнее и прямее… К тем из писателей, с которыми у него возникала хоть какая-нибудь духовная связь, он всегда относился бережно и внимательно. Никогда он не упускал случая сообщить известие, которое, он знал, будет приятно или полезно… Все это, конечно, мелочи, но в них сквозит так много участия и заботливости, что теперь, когда нет уже больше этого изумительного художника и прекрасного человека, его письма приобретают значение какой-то далекой, невозвратимой ласки’ (Чехов в восп., с. 560, 562).

Исследователи отмечают, что быстрое сближение с Куприным объяснялось не только внимательным отношением Чехова к молодому таланту, но и тем, что по направлению писательской работы и по ее приемам Куприн ближе других младших современников стоял к Чехову. Чехова также интересовал тот разнообразный и пестрый жизненный опыт (учение в кадетском корпусе и военном училище, офицерская служба, поездки по заводам и шахтам, занятия спортом, зубоврачебным делом, актерство в провинции и т. д.), который Куприн принес с собой в большую литературу (см. подробнее: И. В. Корецкая. Чехов и Куприн.— ЛН, с. 363—378).

А. И. КУПРИН — ЧЕХОВУ

Декабрь 1901 г. Петербург

Многоуважаемый Антон Павлович!

Приехав осенью в Москву, я хотел было, по вашему совету, попробовать поступить в Художественный театр, но когда увидел, сколько туда нахлынуло к этому времени особ обоего пола, жаждущих того же самого, то сконфузился и испугался своей смелости. Нечто подобное я видел только один раз в своей жизни — именно на экзамене в Академию Генерального штаба, где на 60 вакансий явилось около 1000 человек.

Зато я основательно смотрел и слушал три ваши пьесы. Я их так люблю и так в них вчитался, что на сцене Художественного театра они меня совсем не удовлетворили. Я и в самом деле думал, что у них идет реформа сценического искусства, а реформа эта, оказывается, коснулась только чисто внешней стороны, декоративной. Правда, в этом много сделано прекрасного: столовая в III действии ‘Чайки’ поставлена до того хорошо, что при поднятии занавеса внезапно чувствуешь, как будто ты сам в ней сидишь. В последнем действии в ‘Дяде Вайе’ стук уезжающих экипажей, а в ‘Трех сестрах’ пожар за сценой — великолепны {Что, например, за прелесть они сделали из офицера академии, который только показывается на сцене, не говоря ни слова! (Примеч. А. И. Куприна.)}. И многое другое.

Но и здесь кое-где есть пересол. Так, например, в ‘Чайке’ суматоха при отъезде Нины, Аркадиной и Тригорина в дверях до того преувеличена, что производит водевильное впечатление. Паузы в последнем акте ‘Дяди Вани’ слишком длинны: даже выдержанная и выдрессированная публика Художественного театра начинает кашлять и двигаться на стульях, в ‘Чайке’ (в первом действии), артисты без всякой нужды предоставляют публике удовольствие любоваться ракурсами их спин в сидячем, ходячем и стоячем положении (мне кажется, что в этом можно наблюдать некоторую умеренность и вовсе не стесняя свободу актера двигаться, как ему угодно, на сцене). И так далее.

Совершенно неправильно ходячее мнение, будто режиссерская власть Художественного театра, повышая игру маленьких актеров и кладя узду на больших, стремится дать общее, среднее, ровное впечатление. Талант все-таки выделяет роль из общего фона. Астров — Станиславский прямо удивителен (хотя, замечу в скобках, в его манере держаться на сцене есть что-то явно хозяйское, что я почти в такой же мере наблюдал у другого властного администратора — H. H. Соловцова, артиста и человека несравненно менее культурного, чем Станиславский), О. Л. Книппер в ‘Чайке’ превосходит все, что можно требовать и ожидать от артиста. Москвин из маленькой роли артиллерийского офицерика делает чудо: именно такой милый, веселый, картавый подпоручик есть во всякой артиллерийской бригаде. Очень хорош Соленый¹.

Но самое-то главное в том, что прославленная реформа совсем не коснулась среднего и маленького актеров. Видно, что они стараются, дай им бог доброго здоровья, я готов верить и тому, что на репетициях для них чертят, мелом на полу кружки, куда становиться ногами. Но, в конце концов, они остались теми же актерами, каких много и на сцене императорских театров, и в Харькове, и в Проскурове. Та же актерская читка, с неправильными делениями фраз: ‘пришел, человек, увидел и (пауза) погубил ее, как эту чайку’, с полным отсутствием простоты в интонациях, с неожиданными актерскими вздохами в сторону, с напыщенным и неестественным благородством жестов и т. д. И эта шаблонная игра совершенно заслоняет собою все попытки новаторов довести сцену до иллюзии настоящей жизни. Для этого, вероятно, нужно, чтобы в каждом актере при таланте Станиславского сидела душа В. И. Данченко.

Простите, Антон Павлович,— я заболтался и только сейчас вспомнил о главной причине этого письма. Видите ли: мне, кажется, удастся издать книжку моих рассказов (именно тех, что были в толстых журналах). Скажите, очень ли вы рассердитесь, если на первой странице будет напечатано, что книжка эта посвящена вам?² Передайте мой сердечный привет Евгении Яковлевне.

Ваш А. Куприн.

P. S. Мой адрес: Невский проспект, д. No 67, кв. 5, Александру Ивановичу Куприну.

У нас в Петербурге теперь две горячие новости. Первая та, что на Невском около Филиппова офицер Миллер зарубил саблей студента Медико-хирургической академии Петрова, а другая — образование Религиозного общества под председательством преосвященного Сергия, с благословения обер-прокурора св. Синода и митрополита и при непременном участии Мережковского, Розанова, В. С. Миролюбова и еще каких-то двух лиц, кажется, из Иисусовой пехоты ³.

А. К.

ЛН, с. 380—382.

¹ И. М. Москвин играл в ‘Трех сестрах’ поручика Родэ, роль Соленого исполнял А. А. Санин.

² Ответ Чехова на настоящее письмо не сохранился, в письме от 29 декабря 1901 г. Куприн писал ему: ‘Следуя Вашему совету о том, что книжка должна быть издана как можно проще, я ее оставлю без посвящения, хотя — признаюсь — мне всегда была приятной мысль поставить вперед дорогое для меня литературное имя. Впрочем, и сама книжка только в проекте, и, значит, об этом теперь нечего и говорить’ (ЛН, с. 383). Издание не состоялось.

³ По поводу участия В. С. Миролюбова в Религиозно-философском обществе Чехов писал ему 17 декабря 1901 г.: ‘Читал в ‘Новом времени’ статью городового Розанова, из которой между прочим узнал о Вашей новой деятельности. Если бы Вы знали, голубчик мой, как я был огорчен!.. Что у Вас, у хорошего, прямого человека, что у Вас общего с Розановым, с превыспренно хитрейшим Сергием, наконец, с сытейшим Мережковским?’ Сходное отношение к Религиозно-философскому обществу и участию в нем Миролюбова Куприн выразил в своем письме к Чехову от февраля 1902 г.: ‘Его религиозные наклонности тянут его к Религиозно-философскому обществу, но в этом обществе он находит только одно мракобесие отцов церкви, истерические кривлянья Мережковского и ехидное смирение Розанова…’ (ЛН, с. 384).

ЧЕХОВ — А. И. КУПРИНУ

22 января 1902 г. Ялта

22 янв. 1902.

Дорогой Александр Иванович, сим извещаю Вас, что Вашу повесть ‘В цирке’¹ читал Л. Н. Толстой и что она ему очень понравилась. Будьте добры, пошлите ему Вашу книжку² по адресу: Кореиз Таврической губ.— и в заглавии подчеркните рассказы, которые Вы находите лучшими, чтобы он, читая, начал с них. Или книжку пришлите мне, а уж я передам ему.

Рассказ для ‘Журнала для всех’ пришлю, дайте только ‘очухаться’ от болезни.

Ну-с, будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего. Виктору Сергеевичу³ привет и нижайший поклон.

Ваш А. Чехов.

Сборник т-ва ‘Знание’ за 1904 г., вып. 3. СПб., 1905, с. 34 (с пропуском), Чехов, Лит. архив, с. 134, Акад., т. 10, с. 177.

¹ Повесть напечатана в январском номере журнала ‘Мир божий’ за 1902 г.

² А. И. Куприн. Миниатюры (Очерки и рассказы). Киев, 1897.

³ В. С. Миролюбову.

ЧЕХОВ — А. И. КУПРИНУ

1 ноября 1902 г. Москва

1 окт. 1902.

Дорогой Александр Иванович, ‘На покое’¹ получил и прочел, большое Вам спасибо. Повесть хорошая, прочел я ее в один раз, как и ‘В цирке’, и получил истинное удовольствие. Вы хотите, чтобы я говорил только о недостатках, и этим ставите меня в затруднительное положение… В этой повести недостатков нет, и если можно не соглашаться, то лишь с особенностями ее некоторыми. Например, героев своих, актеров, Вы трактуете по старинке, как трактовались они уже лет сто всеми, писавшими о них, ничего нового. Во-вторых, в первой главе Вы заняты описанием наружностей — опять-таки по старинке, описанием, без которого можно обойтись. Пять определенно изображенных наружностей утомляют внимание и в конце концов теряют свою ценность. Бритые актеры похожи друг на друга, как ксендзы, и остаются похожими, как бы старательно Вы ни изображали их. В-третьих, грубоватый тон, излишества в изображении пьяных…

Вот и все, что я могу сказать Вам в ответ на Ваш вопрос о недостатках, больше же ничего придумать не могу.

Скажите Вашей жене², чтобы не беспокоилась, все обойдется благополучно. Роды будут продолжаться часов 20, а потом наступит блаженнейшее состояние, когда она будет улыбаться, а Вам будет хотеться плакать от умиления. 20 часов — это обыкновенный maximum для первых родов.

Ну-с, будьте здоровы. Крепко жму руку. У меня так много посетителей, что голова ходит кругом, трудно писать. Художественный театр в самом деле хорош,³роскоши особенной нет, но удобно.

Ваш А. Чехов.

Сборник т-ва ‘Знание’ за 1904 г., вып. 3. СПб., 1905, с. 33— 4 (частично), ‘Октябрь’, 1944, No 7-8, с. 131, Акад., т. 11, с. 67—68.

¹ Рассказ напечатан в ноябрьском номере ‘Русского богатства’ за 1902 г.

² М. К. Давыдова (Куприна-Иорданская).

³ Имеется в виду новое здание Московского Художественного театра, построенное к началу театрального сезона 1902 г.

А. И. КУПРИН — ЧЕХОВУ

6 декабря 1902 г. Петербург

Вы меня очень обрадовали, многоуважаемый Антон Павлович, написав, что обезьянки Вам понравились¹. Мне приятно будет думать, что благодаря им Вы, может быть, лишний раз вспомните о человеке, который предан Вам всей душой.

Жена очень Вам кланяется. Время ей в середине декабря, но можно ожидать со дня на день. Она к этому готовится спокойно и радостно, но временами на нее находит страх, и тогда она поплакивает. Сегодня ночью она во сне стонала, и я разбудил ее нарочно. Оказывается, ей снилось, будто в редакцию ворвалась какая-то худая, высокая, черная женщина с огромными, в пол-лица, страшными глазами. У нее были длинные руки, и она все смеялась и мяла жене живот, а когда ее вытолкнули за дверь, то она опять смеялась и грозила пальцем. Я успокоил жену, но сам не мог заснуть, а вот теперь под утро пишу Вам.

Дела мои литературные так хороши, что боюсь сглазить. ‘Знание’ купило у меня книгу рассказов². Не говоря уже об очень хороших, сравнительно, материальных условиях,— приятно выйти в свет под таким флагом.— Кстати, я познакомился с Горьким,— он у нас обедал вместе с Пятницким. Знаете, в нем есть что-то аскетическое, суровое, проповедническое. Все рассказывает о молоканах, о духоборах, о сормовских и ростовских беспорядках, о раскольниках и т. д. И при этом глаза у него смотрят точно не от мира сего. Не совершается ли в нем тот переворот, который толкает многих русских писателей на путь подвижничества, пророчества и чудачества?

Большое впечатление произвело в Петербурге Ваше письмо в Академию³. О нем нет разногласия: все единодушно находят его чрезвычайно сдержанным и очень сильным. На днях в одном обществе, где был и Боборыкин, это письмо читали вслух. Маститый романист, говорят, чувствовал себя при этом не совсем ловко.

Мне бы очень интересно было, Антон Павлович, чтобы Вы прочитали два моих рассказа: один в декабрьской книжке ‘Мира божьего’, а другой в январе в ‘Журнале для всех’⁴. Если бы позволили, я прислал бы оттиски. То, что Вы писали мне о рассказе ‘На покое’,— очень верно, хотя и прискорбно для меня.

Кое-что, сообразно с Вашим взглядом, я исправил, только этого очень мало и впечатление остается то же.

Был здесь в Петербурге Федоров. Кажется, не повезло ему, бедному, с пьесами в этом году⁵. И это очень жаль. Он такой милый, искренний и пылкий человек и славный товарищ. И особенно меня трогает его глубокая привязанность к Вам.

Знаю, что Вы не любите, но не могу удержаться, чтобы не спросить: не пишете ли чего? Такой праздник, когда Вас читаешь!

Ваш А. Куприн.

6 декабря.

ЛН, с. 386-387.

¹ О получении от Куприна подарка — вырезанных из слоновой кости обезьянок — Чехов сообщал в письме от 18 октября 1902 г.

² В 1903 г. издательство ‘Знание’ выпустило книгу Куприна ‘Рассказы’.

³ Журнал ‘Освобождение’ (Штутгарт) напечатал в No 10 за 1902 г. письмо-заявление Чехова на имя А. Н. Веселовского от 25 августа 1902 г.— отказ от звания почетного академика в связи с аннулированием выборов А. М. Горького в академики.

⁴ Рассказы ‘Болото’ и ‘Трус’.

⁵ Постановки пьес А. М. Федорова ‘Старый дом’ и ‘Стихия’ в Александрийском театре не имели успеха.

ЧЕХОВ — А. И. КУПРИНУ

7 февраля 1903 г. Ялта

Дорогой Александр Иванович, в ‘Словаре русского языка’, издаваемого Академией наук¹, в шестом выпуске второго тома, который (т. е. выпуск) я сегодня получил, наконец показались и Вы. Так, на странице 1868 Вы найдете слово ‘зарокотать’, а возле него — ‘Один за другим, в разных местах длинной колонны глухо зарокотали барабаны. Куприн. Ночлег’.

И еще после слова ‘зарябиться’ (стр. 1906):’На воду тотчас же легло… пятно, в середине которого зарябилось яркое отражение огня. Куприн. Булавин’.

И еще есть одно место, только я забыл страницу.

Я поздоровел, плеврит уже прошел, но в комнате моей холодно (на дворе мороз), а это противно. Пишу помаленьку².. Надеюсь, что у Вас все благополучно, что жена Ваша и младенец³ пребывают в добром здоровье. Крепко жму Вам руку.

Ваш А. Чехов.

7 февр. 1903.

Ваша Лидия уже улыбается?

Чехов, Лит. архив, с. 137—138, Акад., т. 11, с. 145.

¹ Выпуски академического ‘Словаря русского языка’ под редакцией Я. К. Грота и Л. Л. Шахматова выходили в 1891—1916 гг.

² В это время Чехов работал над рассказом ‘Невеста’.

³ В телеграмме к Чехову от 5 января 1903 г. Куприн сообщал о рождении дочери Лидии.

Читайте также: