1865 г.
<ПЕРЕДОВЫЯ СТАТЬИ.>
Москва, 13 ноября.
Передовые статьи, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1865
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Славянскій вопросъ 1860-1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’. Рчи въ Славянскомъ Комитет въ 1876, 1877 и 1878.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывш. Н. Н. Лаврова и Ко). 1886.
Когда, посл Внской революціи 1848 года, собрался Славянскій сеймъ въ Праг, Славяне, съ своими различными нарчіями, пришли въ затрудненіе — на какомъ общемъ язык имъ объясняться. Дйствительно — для идеи всеславянства, за неимніемъ чего другаго, нуженъ, по крайней мр, хоть общій языкъ — и Австрійскіе Славяне избрали сами, добровольно, общимъ для Славянъ языкомъ — языкъ Нмецкій. Точно также признали они тогда и высшимъ политическимъ началомъ для Славянской федераціи — начало Нмецкое, — власть Нмецкаго императора. Тогда-то и выработалась у Австрійскихъ Славянъ, преимущественно у Чеховъ, теорія равноправности всхъ Австрійскихъ народовъ, или же федераціи — на Нмецкомъ цемент. Мы уже говорили о томъ, что эта теорія, заключая въ себ внутреннее противорчіе, contradictio in adjecto, ложна въ самомъ своемъ основаніи. Но она оказывается несостоятельною и по слдующимъ причинамъ:
Для федераціи необходимо раздлить имперію на группы, представляющія каждая какое-либо цльное тло, какъ въ географическомъ, этнографическомъ, такъ и въ политическомъ отношеніи. Но при этомъ-то распредленіи на группы и возникаютъ новые, нескончаемые споры между самими Славянами… Чехамъ хотлось бы примкнуть Словаковъ къ своей групп, но Словаки — это даровитйшее и почтеннйшее изъ западныхъ Славянскихъ племенъ — не желаютъ быть поглощенными Чехами, а главное не желаютъ быть отдленными отъ той многочисленной части Словацкаго племени, которая обитаетъ въ предлахъ Венгерскаго королевства. Для правильнаго распредленія слдовало бы сдлать изъ Венгріи одну цльную группу, — но для этого надо напередъ опредлить: что такое Венгрія? Мы уже говорили въ предпослднемъ No о состав Венгерскаго королестыа и о притязаніяхъ Мадьярскаго племени относительно Славянъ. Для Венгріи существуетъ такой же вопросъ, что и для Австріи: быть ли ей собственно Мадьярской или Славянской? Если признать за Славянами, населяющими Венгрію, политическую самостоятельность, такъ на долю Мадьярасъ достанется очень не иного, да и совершить эту операцію раздленія, — при той смшанности населенія, которая существуетъ въ провинціяхъ даже собственно Венгерскихъ, — трудно, почти невозможно. Между тмъ, если бы даже отдлить отъ Венгріи Хорватію съ Славоніей, и изъ остальныхъ земель Венгерскаго королевства создать отдльную группу Мадьярской народности, то и тогда бы пришлось пожертвовать ей многими Славянскими національностяіми, напр. Словаками, Русскими Руси Угорской, Сербами Венгерской провинціи Баната, и пр. Съ другой стороны православные Сербы Баната не хотятъ быть причисленными и къ групп Хорватскаго, такъ называемаго Тріединаго или же Иллирійскаго королевства, составленнаго изъ такихъ же Сербовъ, но преимущественно католиковъ и имвшихъ разное съ православными историческое развитіе. Поэтому вс эти племена вопіютъ. противъ Чешской идеи федераціи и знаютъ, что при такомъ. образованіи группъ, они бы должны были лишиться своей племенной самобытности. Они требуютъ приложенія къ себ, во всей строгости, принципа ‘равноправности’, но строгая послдовательность въ приложеніи этого принципа потребовала бы раздробленія Австріи на такія мельчайшія группы, при которыхъ невозможна никакая политическая цльность, пришлось бы длить Австрію не по областямъ только, но по округамъ, уздамъ и даже волостямъ. Надо помнить, что кром Славянъ, Мадьяръ и Нмцевъ Австрія иметъ у себя еще и Румунъ и Итальянцевъ.
Можетъ быть, Австрія и справилась бы кое-какъ съ этимъ вопросомъ, если бы имла дло съ одними только Славянскими племенами, не обладающими покуда ни политическимъ честолюбіемъ, ни политическою жизненною, дятельною силою, и подорванными въ своей духовной цльности внутреннимъ противорчіемъ: мы разумемъ въ послднемъ случа т Славянскія племена. которыя исказили начало Славянской народности антиславянскимъ началомъ латинства и имютъ своимъ духовнымъ отечествомъ — Римъ. Самые покорные покуда подданные Австріи — Славяне (о Полякахъ ни не говоримъ, ихъ слишкомъ мало.) Самыя лучшія войска въ Австріи, какъ мы уже сказали, Славянскія, никто не служилъ такъ усердно Нмецкому знамени Австріи, какъ Хорваты и Галицкіе мужики. Тяжело въ этомъ сознаваться, но нельзя утаить правду: изъ Австрійскихъ Сербовъ выходитъ Австрійскихъ военныхъ генераловъ премножество: мучениковъ народности — ни одного. Австрійскіе Сербы употребляются Австріею на дипломатической служб въ Турціи, какъ самые надежные исполяители ея антиславянскихъ политическихъ видовъ. Но въ состав Австрійской имперіи есть неразлагающееся тло, которое нельзя ни онмечить, ни ославянить — это Мадьяры. Съ Мадьярскимъ племенемъ, какъ съ племенемъ энергическимъ и воинственнымъ, Австрійскому правительству нельзя не считаться. Его одного серьезно боится Австрія. Прочія же народности внушаютъ ей опасенія — покуда не столько сами по себ, сколько по той опор, которую можетъ найти ихъ племенной духъ въ политик государствъ иностранныхъ: напр. Итальянская народность — во Франціи, Русская народность Галиціи — въ Россіи, и т. д.
Такимъ образомъ — система федераціи встрчаетъ сопротивленіе со стороны тхъ племенъ, которымъ пришлось бы бить поглощенными въ группахъ крупнйшей и сильнйшей племенной индивидуальности, а приложеніе начала равноправности, съ одной стороны, потребовало бы кройки Австрійской имперіи на мелкіе лоскутья, съ другой стороны сокрушилось бы о противодйствіе Мадьярскаго племени. Опереться на Славянъ и сломить Мадьярское сопротивленіе вооруженною рукою — конечно удалось однажды Австріи (въ 1849 г.) и то съ помощью Россіи, — но великая разница опереться Нмецкому правительству на Славянъ, какъ на матеріальную силу для войны, въ которой вс составныя части этой силы безличны, или же опереться на Славянъ, какъ на жизненный принципъ нормальнаго политическаго существованія. Можно противопоставить Мадьярскимъ гонведамъ Славянскихъ солдатъ въ Нмецкихъ мундирахъ, но какъ скоро дло идетъ не о грубой, безличной матеріальной сил, а о начал духовномъ, полагаемомъ во главу политическаго зданія, — обще-славянская идея разлетается какъ призракъ, а остаются племенные элементы — Чешскій, Хорватскій, Сербскій и т. д., изъ коихъ ни одинъ не представляетъ такой внутренней духовной силы, которая бы могла дать Австріи новое политическое самоопредленіе и поставить Славянскій элементъ выше элемента Нмецкаго — хотя уже и ослабвшаго. Мы уже не говоримъ о томъ внутреннемъ диссонанс, который звучитъ въ словахъ: Славянская федерація на Нмецкой закваск: на подобныхъ компромисахъ не можетъ создаться никакое прочное зданіе. Прибавимъ къ этому, что терзаемая войнами извн, совершенно разстроенная въ финансовомъ отношеніи, побуждаемая новйшими требованіями времени и общественнаго мннія, Австрія ршилась оставить съ 1860 года прежнюю систему абсолютизма и выступила на путь конституціонный. Неумолимая логика требуетъ послдовательности, а эта послдовательность привела къ тому, что вс крупныя и малыя племена обрли себ голосъ и представительство, — заявляютъ о своихъ правахъ на существованіе громче, чмъ когда либо, и въ силу своихъ конституціонныхъ правъ затрудняютъ ходъ общей государственной машины. Внское правительство пробовало было прибгнуть къ прежнимъ способамъ самоуправства надъ племенами, но тогда тотчасъ же колебался нравственный кредитъ, пріобртенный ею введеніемъ конституціи. А между тмъ и самая конституція, подвинувшая племенное развитіе народовъ, не подвинула нисколько къ разршенію роковаго для Австріи вопроса о бытіи, и Вна еще не видала у себя полнаго сейма, проектированнаго императорскими ‘дипломами’ 1860 и 1861 года. Венгрія не выслала своихъ депутатовъ въ Вну и пересилила Австрійское правительство,
Вслдствіе этого, наконецъ, Австрія пошла на сдлку съ Мадьярами. Союзъ Нмецкаго и Мадьярскаго элементовъ, единственныхъ серьезныхъ политическихъ элементовъ въ Имперіи — и называется дуализмомъ, котораго такъ боятся, и справедливо боятся, бдные, разъединенные между собою и запутанные во внутреннихъ противорчіяхъ 15 милліоновъ Славянъ. Въ случа успха этой системы, Славяне Венгерскаго королевства принесены были бы въ жертву Мадьярамъ, прочіе Славяне — въ жертву Нмцамъ. Но нельзя ожидать для Австріи ни успха отъ этой системы, ни даже строгаго ея приложенія. Ревнивое Нмецкое чувство Австрійскаго правительства никогда не будетъ въ состояніи спокойно покориться преобладанію Мадьярскаго элемента и примириться съ торжествомъ Мадьярской энергіи: ибо настоящая уступка со стороны Австріи есть побда Мадьяръ. Внская политика не можетъ отказаться отъ правила, которое до сихъ поръ составляло для него условіе жизни: divide et impera, и боясь Мадьярской силы, оно явно или исподтишка будетъ противопоставляетъ ей Славянское населеніе. Съ другой стороны масса 15 милліоновъ недовольныхъ, хотя бы и самыхъ незлобивыхъ подданныхъ, не можетъ не озабочивать правительства даже самаго могущественнаго, не только Австріи, окруженной врагами и постоянно угрожаемой политическою иниціативою Наполеона и Бисмарка. Австрія, наконецъ, не можетъ же забыть, что рядомъ съ 15 милліонами оскорбленныхъ такимъ образомъ Славянъ, существуетъ Славянская держава съ 60 милліонами Славянскаго населенія… Встревоженный, не угрозами, а еще только воплями Славянъ, Императоръ Францъ-Іосифъ, посл уступокъ, сдланныхъ имъ Венгріи, поспшилъ утшить Славянскихъ своихъ подданныхъ манифестомъ 20 Сентября, въ которомъ общаетъ вопросъ объ устройств Австрійской имперіи предложить на обсужденіе ‘всмъ своимъ народамъ’.
Таково положеніе Австріи съ ея народами. Таково положеніе каждой страны сборной, составныя части которой не претворились въ общую органическую сущность, не создали — изъ себя цльнаго политическаго организма, цльной національности. Слава Богу, у насъ въ Россіи, не смотря на разныя новйшія точки зрнія, одинъ народъ — Русскій, одна національность — Русская, — которой господство основывается не на количественной только, но преимущественно на качественной сил. Но это такъ, къ слову. Трудно гадать — какая участь ожидаетъ Славянство въ Австріи… Не могутъ не возбуждать нашего полнаго сочувствія эти ихъ усилія сохранить свою Славянскую личность, эти предъявленія права на индивидуальную жизнь, если не на политическую самостоятельность, — эта упругость, эта живучесть, это исканіе общей для себя почвы, эта борьба, производимая при такихъ неблагопріятныхъ обстоятельствахъ, средними и низшими классами населенія, — Славянами-плебеями, при измн Славянъ-аристократовъ, которые большею частью онмечились, омадъярились, объитальянились или даже орумунились! Но до тхъ поръ и нельзя ожидать благопріятнаго поворота судьбы для Австрійскаго Славянства, пока оно не найдетъ для себя общей родной почвы, пока не придетъ къ полному сознанію духовной сущности Славянскихъ началъ и не выйдетъ изъ того духовнаго съ ними противорчія, въ которое, какъ мы показали выше, погружены многіе изъ Славянскихъ племенъ, напр. Чехи. Славянская федерація, о которой мечтаютъ Чехи, возможна будетъ только тогда, когда отыщется для нея высшее политическое, но Славянское же, — не отвлеченное, а живое и дйствительно сущее начало. Но главне и важне всего, повторяемъ, для идеи всеславянскаго братства — идея высшаго духовнаго объединенія въ вр. Пусть западные Славяне ищутъ прежде всего такого объединенія и поревнуютъ о чистот славянскаго идеала вры и церкви, — а ‘остальное приложится’…
Призваніе Россіи ясно. Она — единственная представительница этихъ искомыхъ для Славянъ — началъ, и должна высоко и въ строгой чистот держать политическое и духовное знамя Славянства, — не въ смысл честолюбивыхъ замысловъ, а въ значеніи символа указующаго путь, дающаго силу жить и бодрость упованія бдствующимъ Славянскимъ братьямъ.
При такомъ положеніи Австріи, спрашивается, къ чему можетъ послужить сближеніе Россіи съ нею? Сближаясь съ нею, съ Австрійскимъ правительствомъ, не становится ли Россія въ солидарность съ тою или другою изъ системъ Австрійскаго управленія, которыя въ сущности, въ конц концовъ, суть системы утсненія Славянскаго племени? Не компрометируетъ ли таковое сближеніе — единственную Славянскую могучую державу, представительницу Славянскаго и православнаго міра, т. е. Россію? И въ состояніи ли сближеніе Россіи съ Австріей сколько нибудь помшать развитію могущества Пруссіи на Свер Германіи, — что одно только можетъ насъ озабочивать? Разв способенъ союзъ нашъ съ Австріей доставить ей серьезныя выгоды и утвердить ея преобладаніе въ Германіи, когда ни одного изъ вознагражденій, какія она можетъ получить за свои потери въ Средней Европ, и которыя ей сулятъ Бисмаркъ и Наполеонъ, не можетъ допустить политика Россіи? Ни Босніи, ни княжества Сербіи, ни Дунайскихъ княжествъ не можетъ уступить Австріи Россія. Такимъ образомъ совтъ относительно сближенія съ Австріей, которое впрочемъ мы не имемъ положительнаго права назвать существующимъ, — кажется намъ внушеніемъ скоре политической рутины, чмъ яснымъ сознаніемъ Русскихъ интересовъ… Сила Россіи не въ союзникахъ, а въ ней самой, въ ея собственной врности своему духовному знамени, своимъ основнымъ народнымъ — Русскимъ и обще-Славянскимъ началамъ.