Около тюрьмы, Дэвис Ричард Хардинг, Год: 1898 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Ричардъ Гардингъ Дэвисъ.

Переводъ съ англійскаго
А. Рождественской.

Около тюрьмы

Было около десяти часовъ вечера наканун Рождества. Это страшно хлопотливый вечеръ для всхъ, а въ особенности для редакцій газетъ. Такъ и въ этотъ сочельникъ каждому изъ двадцати репортеровъ филадельфійской газеты было дано какое нибудь спшное порученіе, и вс они разошлись, кром Конвея и Бронсона, которые сидли въ редакціи. До сихъ поръ они были лучшими друзьями въ мір, но, такъ какъ редакторъ предложилъ написать рождественскую статью не Бронсону, а Конвею, то Бронсонъ почувствовалъ зависть, и отношенія ихъ стали нсколько натянуты. Я употребилъ здсь слово ‘статья’ въ томъ смысл, въ какомъ употребляется оно въ редакціяхъ. Тамъ называютъ статьею все. написанное для газеты, будь то некрологъ, отчетъ о публичной лекціи, отзывъ о театральной пьес или описаніе уличной толпы и ярко освщенныхъ магазиновъ въ ночь подъ Рождество.

Конвей кончилъ свою статью уже полчаса тому назадъ, и ему давно слдовало бы послать ее редактору для того, чтобы тотъ обкарналъ и искалчилъ ее своимъ синимъ карандашомъ. Но, такъ какъ патронъ уже два раза заглядывалъ къ нимъ въ комнату, какъ бы посматривая, нельзя ли послать кого нибудь изъ нихъ съ какимъ то новымъ порученіемъ, то оба они — и Конвей, и Бронсонъ — прикидывались страшно занятыми и съ нетерпніемъ поджидали, не вернется ли кто изъ сотрудниковъ, чтобы выручить ихъ. Конвей уже въ двнадцатый разъ писалъ заключительный параграфъ своей статьи, а Бронсонъ добросовстно передлывалъ и тщательно отполировывалъ свою коротенькую замтку о никому неизвстномъ джентльмэн, которому суждено было остаться въ такой же неизвстности и посл, того, какъ будетъ напечатана эта замтка.

Редакторъ заглянулъ въ комнату въ третій разъ и вошелъ, скептически поглядывая на Бронсона и какъ бы оцнивая его.

— Вы пишете что нибудь очень нужное?— спросилъ онъ.

— Не особенно, нершительно отвчалъ Бронсонъ, чувствуя, что его мннію не придадутъ большого значенія.

Конвей забгалъ карандашомъ по бумаг и, показавъ кончикъ языка, погрузился въ работу.

— Такъ если вы не очень заняты,— продолжалъ редакторъ,— я бы попросилъ васъ отправиться въ Монамензинскую тюрьму. Сегодня ночью освобождаютъ Куина — знаете того, который ограбилъ банкъ. Онъ былъ приговоренъ къ шестилтнему заключенію, но, въ виду его слабаго здоровья и примрнаго поведенія, этотъ срокъ былъ сокращенъ. Вы найдете вс факты въ ныншнемъ утреннемъ номер газеты. Если воспользоваться матеріаломъ, какъ слдуетъ, можетъ выйти очень интересная статья, какъ разъ подходящая для рождественскаго сочельника. Мн кажется, вы съумете справиться съ этимъ.

Нкоторыя статьи появляются въ филадельфійской газет съ такою же регулярностью, какъ и времена года. Въ первое теплое воскресенье весной тамъ непремнно есть статья, озаглавленная: ‘Первое воскресенье въ парк’. Она обыкновенно состоитъ изъ разговора съ стоящимъ въ парк полисменомъ, который высчитываетъ, сколько народу перебывало здсь въ этотъ день, причемъ. кстати упоминается о перекраск сарая для лодокъ и о предстоящихъ концертахъ на открытомъ воздух. Вы можете заключить статью легкимъ намекомъ на бывшихъ въ парк блдныхъ, истощенныхъ дтей и — если это дешевая газета, которую читаютъ рабочіе,— нашихъ достойныхъ рабочихъ, которые такъ умютъ наслаждаться природой. При этомъ вы, конечно, не скажете ни слова о томъ, что эти достойные люди, вмсто того, чтобы идти въ церковь, сидятъ, окруженные яичной скорлупой, пустыми пивными бутылками и замасленными воскресными газетами на зеленой трав, за которую платятъ налоги не мене достойные, но не работающіе люди. Мсяцемъ поздне появляется ‘Самое жаркое воскресенье въ парк’. Тутъ вы увеличиваете на полторы тысячи человкъ число гуляющихъ, которое вамъ сказалъ полисменъ въ первый разъ, и придаете вашей стать новый интересъ, приводя итогъ утонувшихъ во время купанья мальчиковъ.

Затмъ идетъ ‘Первая тоня рыбы въ Делавар’, а зимой ‘Первое катанье на конькахъ въ парк’. Къ этой же категоріи принадлежатъ и статьи, въ которыхъ вы передаете свой разговоръ съ какимъ нибудь антрепренеромъ театра, который, на вашъ вопросъ, хорошо ли идутъ его дла, обыкновенно отвчаетъ:— Великолпно, сэръ. Никогда еще не бывало такого блестящаго сезона,— и предлагаетъ вамъ даровой билетъ на двоихъ. А передъ новымъ годомъ вы интервьюируете мстныхъ знаменитостей, выспрашиваете у нихъ, чего больше всего желаютъ они на новый годъ, и потомъ передлываете ихъ банальные отвты и стараетесь сдлать ихъ умными и блестящими.. Для Рождества есть также свои спеціальныя статьи, въ род той, которую только что написалъ Конвей, изобразившій нсколько уличныхъ сценъ, подходящихъ для рождественскаго сочельника.

Если вы напишете нсколько такихъ статей, вы убдитесь, что ихъ очень удобно писать, и не выходя изъ редакціи. Я, впрочемъ, знаю человка, который жестоко попался на этомъ. Онъ написалъ рождественскую статью при помощи старыхъ, газетъ и календаря. Изъ газетъ онъ взялъ списокъ всхъ благотворительныхъ обществъ, жертвующихъ подарки на елки, а изъ календаря — фамиліи предсдателей и членовъ этихъ обществъ. Но такъ какъ онъ былъ не совсмъ твердъ въ томъ, что касалось религіозныхъ вопросовъ, то онъ включилъ въ списокъ и вс еврейскія общества. Т, конечно, поспшили прислать въ газету опроверженія и были страшно возмущены тмъ, что ихъ считаютъ способными жертвовать подарки на елки или какимъ бы то ни было образомъ принимать участіе въ иноврномъ праздник.

Но изъ всхъ этихъ пошлыхъ, прівшихся, неблагодарныхъ статей самыми худшими были т, въ которыхъ описывалось, освобожденіе преступниковъ изъ Монамензинской тюрьмы. Бронсону казалось, что ихъ постоянно выпускаютъ оттуда, и онъ. не могъ понять, какимъ образомъ она до сихъ поръ не опустла. А редакторъ, какъ нарочно, каждый разъ обращался именно къ нему и просилъ его отправиться туда и посмотрть, какъ будутъ выпускать на свободу заключенныхъ. А такъ, какъ ихъ обыкновенно выпускали въ полночь и они при этомъ, не длали ничего особеннаго, а только переходили черезъ улицу, въ ближайшій трактиръ, вмст съ пришедшими ихъ встртить друзьями, то тяжело приходилось человку, который сначала твердо ршался не отступать ни на іоту отъ истины, а кончалъ тмъ, что принимался фантазировать до тхъ поръ, пока воображеніе не отказывалось служить ему. И потому Бронсонъ, услыхавъ, что ему предстоитъ еще разъ имть дло съ преступникомъ и трогательно описывать сцену его освобожденія, потерялъ терпніе и возмутился.

— Я писалъ такія статьи не одинъ, а двадцать разъ — мрачно и выразительно сказалъ онъ.— Я описывалъ Монамензинскую тюрьму, озаренную луннымъ свтомъ, я описывалъ, какъ сверкаютъ на ея мрачныхъ стнахъ капли дождя, я описывалъ ихъ, покрытыми чистымъ, блымъ снгомъ, который падаетъ одинаково и на невиннаго, и на преступника. Я заставлялъ страшно выть ищеекъ на тюремномъ двор, а вдь вы прекрасно знаете сами, что тамъ нтъ никакихъ ищеекъ. Я заставлялъ выпущенныхъ на свободу преступниковъ клясться, что они начнутъ новую, честную жизнь, тогда какъ они и не думали ни о чемъ подобномъ. Я заставлялъ ихъ падать въ объятія рыдающихъ женъ, а между тмъ они говорили только:— Принесла табаку? Смерть какъ хочется покурить!— Нтъ, я не стану больше писать такихъ статей, а если и буду, то здсь, въ редакціи, потому что это ршительно все равно.

— О, да! Я полагаю, что будете,— спокойно замтилъ редакторъ.

— Замните меня кмъ нибудь другимъ,— настаивалъ Бронсонъ.— Поручите это человку, которому подобныя статьи еще не набили оскомины и который съуметъ сказать что нибудь новое.— При этихъ словахъ Конвей, отложившій карандашъ и съ улыбкой смотрвшій на Бронсона изъ за спины редактора, снова вооружился имъ и сталъ писать съ лихорадочною поспшностью.— Вотъ хоть бы Конвей,— продолжалъ Бронсонъ.— Онъ напишетъ великолпнйшую статью. Ему…

Редакторъ положилъ на конторку вырзку изъ газеты и вынулъ изъ кармана нсколько банковыхъ билетовъ.

— Вотъ статья о Куин изъ утренней газеты, — сказалъ онъ.— Ее писалъ Конвей и она произвела впечатлніе. Нашлись добрые люди, которые не полнились захать сегодня въ нашу контору, чтобы оставить нсколько денегъ на рождественскій обдъ Куина. Да, эта статья была очень недурна и, благодаря ей, они раскошелились на…— онъ сосчиталъ билеты — на 55 долларовъ. Отдайте ихъ Куину и посовтуйте ему забыть о воровскихъ отмычкахъ и начать новую жизнь. Эти деньги дадутъ вамъ возможность поговорить съ нимъ и, можетъ быть, онъ откроетъ вамъ какія нибудь новыя подробности относительно своего преступленія, или скажетъ что нибудь подходящее для рождественскаго номера. Ну, отправляйтесь же. Вы дулись цлый вечеръ изъ за того, что статья досталась не вамъ, а Конвею, а теперь, когда я даю вамъ возможность воспользоваться такимъ богатымъ матеріаломъ, вы тоже дуетесь. Подумайте только: человкъ, котораго выпускаютъ на свободу посл четырехлтняго заключенія, да еще въ рождественскій сочельникъ! Вы съумете сдлать изъ этого прекрасную, трогательную статью. Мн иногда кажется, что вы пишете не объ арестантахъ, а объ умирающихъ гладіаторахъ.

Добросовстно трудившійся Конвей, замтивъ, что гроза прошла мимо, засмялся, дружески смотря на Бронсона, а тотъ сконфуженно улыбнулся ему, и они снова стали друзьями.

Принужденный сдаться, Бронсонъ ршилъ, по крайней мр, поставить свои условія и добиться нкоторыхъ льготъ.

— Могу я взять кэбъ?— спросилъ онъ.

— Да,— отвчалъ редакторъ, взглянувъ на часы.— Теперь уже поздно, а типографія начнетъ работать чмъ свтъ. Имйте это въ виду.

— А можно мн прислать рукопись съ извозчикомъ?— продолжалъ Бронсонъ.— Я напишу статью тамъ. Съ какой стати прозжать мн опять черезъ весь городъ сюда?

— Нтъ, это невозможно, — ршительно отвчалъ редакторъ.— Извозчикъ можетъ потерять рукопись или напиться пьянымъ, или что нибудь въ этомъ род.

— Такъ я возьму съ собой Галлегера, и онъ доставитъ ее сюда.— Галлегеръ былъ одинъ изъ мальчиковъ, прислуживающихъ въ редакціи.

Редакторъ мрачно взглянулъ на Бронсона.

— Не нуженъ ли вамъ еще какой нибудь знаменитый писатель, чтобы помочь вамъ создать типъ, и Конвей, которому вы могли бы диктовать? А, можетъ быть, вы не прочь и отъ горячаго ужина и потребуете, чтобы я послалъ его вслдъ за вами?

— Нтъ, мн довольно одного Галлегера,— отвчалъ Бронсонъ.

Галлегеръ, уже совсмъ одтый, усплъ нанять кэбъ, когда Бронсонъ сошелъ съ лстницы и остановился на минуту закурить сигару.

— Въ Монамензинскую тюрьму!— сказалъ Галлегеръ, пристально смотря на извозчика и горячо надясь, что тотъ изумится ихъ поздк въ такое мсто и въ такой вечеръ. Но, къ его величайшему негодованію, извозчикъ равнодушно собралъ возжи, и Галлегеръ съ чувствомъ горькаго разочарованія слъ въ кэбъ, протеръ замерзшее стекло и сталъ смотрть на прохожихъ, изъ которыхъ каждый несъ какой нибудь свертокъ. На тротуарахъ была страшная давка, а по улиц шли гуськомъ студенты-медики и клерки, играя на трубахъ. Вс дома были украшены гирляндами рождественской зелени, а магазины такъ ярко освщены, что на улиц было свтло, какъ днемъ, и Бронсонъ могъ свободно читать вырзку изъ газеты, которую далъ ему редакторъ.

— Зачмъ мы демъ туда?— спросилъ Галлегеръ.

Онъ пользовался большими привилегіями и, какъ кажется, они были предоставлены ему единственно только потому, что, въ случа отказа, онъ не задумался бы взять ихъ самъ.

Несмотря на свой маленькій ростъ, Галлегеръ былъ силенъ и крпко сложенъ, несмотря на свой нжный возрастъ, онъ зналъ ршительно все, и это казалось очень забавнымъ, за исключеніемъ тхъ случаевъ, когда оказывалось, что онъ знаетъ больше васъ. Не было никакой возможности заставить его относиться съ уваженіемъ къ вашимъ годамъ потому что ему было извстно все, относящееся до васъ, начиная съ числа строчекъ, на которое обкарнали вашу послднюю статью, до размра вашего скромнаго гонорара. При этомъ онъ отличался какой то наивной простотой обращенія и горячо сочувствовалъ всмъ, съ кмъ ему приходилось имть дло.

Когда онъ спросилъ Бронсона, зачмъ они дутъ въ тюрьму, тотъ прочиталъ ему вслухъ вырзку изъ газеты.

— ‘Генри Куинъ,— читалъ онъ, — былъ приговоренъ къ шестилтнему заключенію въ Монамензинской тюрьм за ограбленіе второго національнаго банка. Такъ какъ въ теченіе всего ныншняго года онъ сильно хворалъ и, кром того, отличался примрнымъ поведеніемъ во все время заключенія, то приговоръ былъ смягченъ, и его освободятъ сегодня. Куинъ служилъ въ банк ночнымъ сторожемъ и, какъ выяснило слдствіе, былъ простымъ орудіемъ грабителей, которые воспользовались имъ для своихъ цлей. Онъ сознался въ сообщничеств съ ними, но заявилъ, что ничего не знаетъ о судьб украденныхъ денегъ, которыхъ такъ и не нашли. Это было первымъ преступленіемъ Куина, до тхъ поръ онъ пользовался прекрасной репутаціей. Несмотря на то, что онъ женился незадолго до этого, семейная жизнь его была далеко не изъ счастливыхъ. Вс свидтели дали самые неблагопріятные отзывы о его жен и ея матери. Онъ почти никогда не бывалъ дома и часто заходилъ къ одной молодой двушк, которая, какъ полагаютъ, и была главной причиной его преступленія. Ему очень хотлось ухать отсюда вмст съ нею, а такъ какъ денегъ у него не было, то онъ, чтобы добыть ихъ, согласился помогать грабителямъ. Такъ, по крайней мр, заявилъ онъ самъ на суд. Въ нашу газету поступило нсколько пожертвованій въ пользу Куина: Отъ М. К.— десять долларовъ, отъ Кэшъ — два доллара и отъ Мэри — три доллара’.

— Не особенно важная птица!— презрительно замтилъ Галлегеръ.— Сдлалъ всего только одно преступленіе и добился освобожденія. То ли дло, если бы на его мст былъ Кидъ Билли Портеръ или кто нибудь въ этомъ род!— Галлегеръ имлъ сильное пристрастіе къ рецидивистамъ и смотрлъ на слдующій за ихъ именами длинный списокъ преступленій съ такимъ же уваженіемъ, съ какимъ смотрятъ другіе на буквы К. О. Б. (командоръ ордена Бани). Человкъ, согршившій только разъ, не заслуживалъ, по его мннію, никакого вниманія.

— Экая жалость!— печально прибавилъ онъ.— Значить, вамъ опять придется прохаживаться насчетъ ищеекъ? Вдь, такъ?

Бронсонъ сдлалъ видъ, что не слыхалъ этихъ словъ и, закрывъ глаза, притворился спящимъ, а Галлегецъ прислонился къ мягкой обивк кэба и, устроившись насколько могъ комфортабельне, тихонько засвисталъ. Черезъ полчаса Бронсонъ, уже на самомъ дл задремавшій, проснулся отъ дувшаго ему въ лицо западнаго втра. Дверца кэба была отворена, Около нея стоялъ Галлегеръ, а за нимъ поднимались срыя стны тюремнаго замка.

Онъ смотрлъ настоящею тюрьмою, и при первомъ же взгляд на него вы убждались, что отсюда нтъ выхода, что всякая надежда потеряна для тхъ, кто попалъ въ него. Точно огромная средневковая крпость стоялъ онъ, окруженный со всхъ сторонъ высокою каменной стною, около которой расположилось нсколько блыхъ домиковъ, мелкихъ лавченокъ и трактировъ. По угламъ его поднимались башни, какъ у крпости, онъ былъ украшенъ колоннами, какъ египетскій храмъ, но несравненно большее впечатлніе, чмъ он, производила эта простая, грубая каменная стна, за которую не могъ проникнуть ни одинъ нескромный взглядъ, за которой были заключены люди, уже не принадлежащіе къ міру. И какъ могли выносить это зрлище т, которые жили рядомъ съ ней! Казалось, легче было бы поселиться около кладбища, чмъ около этого мрачнаго зданія съ его таинственностью, безнадежнымъ отчаяніемъ и вчнымъ безмолвіемъ, съ его сотнями обитателей, которыхъ не видитъ и не слышитъ никто, хоть вс знаютъ, что они здсь.

Такое же впечатлніе произвелъ онъ, повидимому, и на Бронсона, не смотря на то, что ему часто приходилось бывать здсь. Онъ нахмурилъ брови и пожалъ плечами.

— Вамъ придется подождать насъ до 12 часовъ,— сказалъ онъ извозчику.— Побудьте гд нибудь тутъ, по близости.

Бронсонъ и Галлегеръ вошли въ одинъ изъ трактировъ, который стоялъ какъ разъ напротивъ воротъ тюрьмы, и сли къ столу. Такъ какъ имъ приходилось ждать здсь до полуночи, то Бронсонъ, боясь, что хозяинъ будетъ недоволенъ, если они ничего не спросятъ, предложилъ Галлегеру заказать себ что нибудь на ужинъ. Тотъ очень охотно согласился и, предвкушая предстоящее угощеніе, весело улыбнулся, а потомъ взобрался на высокій стулъ и съ удовольствіемъ сталъ прислушиваться къ голосу хозяина, распоряжавшагося въ кухн.

Было еще только одиннадцать часовъ, но такъ какъ въ редакціи ходило преданіе о томъ, что заключенныхъ выпускаютъ иногда и раньше полуночи, то Бронсонъ, взявъ газету, сталъ слдить изъ за нея за воротами тюрьмы. Около нихъ горли электрическіе фонари, и при ихъ яркомъ свт выдлялся каждый камень стны, а обледенвшіе тротуары казались какими то черными, сверкающими зеркалами. Круглые часы на церковной колокольн были противъ Бронсона. Онъ часто взглядывалъ на нихъ, удивляясь, какъ медленно проходятъ минуты, и спрашивалъ себя, такъ ли же медленно тянутся он для заключенныхъ, которымъ не виднъ циферблатъ.

Кончивъ свой ужинъ, Галлегеръ вышелъ на улицу и, вернувшись, сказалъ, что стало гораздо холодне, что извозчикъ сидитъ въ трактир и, по всмъ признакамъ, еще не пьянъ. Бронсонъ предложилъ ему еще разъ принести себя въ жертву и поужинать вторично для поддержанія торговли. Галлегеръ равнодушно согласился, замтивъ, что, пожалуй състъ что нибудь, такъ какъ ему все равно нечего длать. Закусивъ во второй разъ, онъ снова исчезъ, а Бронсонъ опять принялся читать и перечитывать свою газету, вс надписи на стнахъ и Еырзку, которую далъ ему редакторъ. Такъ прошло нсколько времени, и онъ хотлъ уже идти отыскивать Галлегера, какъ тотъ показался изъ за двери и махнулъ ему рукою. Бронсонъ тотчасъ же надлъ пальто, поднялъ воротникъ и вышелъ на улицу. Мальчикъ остановился на тротуар и показалъ ему на какую то женщину, ходившую взадъ и впередъ около тюрьмы. Фигура ея была ярко освщена и отбрасывала рзкую черную тнь на ослпительно сверкающій снгъ.

— Эта молодая двушка спрашивала меня, въ какія ворота выпускаютъ заключенныхъ,— сказалъ онъ.— Я отвчалъ, что не знаю, но могу привести къ ней одного молодаго человка, который объяснитъ ей все.

Бронсонъ остановился на минуту, раздумывая о томъ, выйдетъ ли изъ этого какой нибудь толкъ, а потомъ тихо перешелъ черезъ улицу.

Двушка остановилась, какъ бы поджидая его, но не сказала ни слова.

— Вы, вроятно, ждете Куина?— спросилъ Бронсонъ.— Онъ выйдетъ оттуда, изъ тхъ зеленыхъ воротъ съ желзнымъ засовомъ.

Молодая двушка не отвчала и подозрительно взглянула на него. Она была очень молода и красива, но лицо ея было блдно и истомлено, какъ будто она только что встала посл тяжелой болзни или была слишкомъ взволнована. Она, повидимому, принадлежала къ рабочему классу.

— Я тоже жду его, — прибавилъ Бронсонъ, чтобы успокоить ее.

— Да?— неопредленно сказала она.— А видались вы съ нимъ въ тюрьм?— И, не дожидаясь отвта, она взволнованно продолжала: — Мн очень хотлось повидаться съ нимъ, но меня не пустили къ нему ни разу. Я жду здсь съ полудня. Мн все казалось, что его выпустятъ раньше и я опоздаю. Вы наврное знаете, что онъ выйдетъ изъ этихъ воротъ? Мн говорили, что тутъ есть другія, и я боялась проглядть его. Я ждала такъ долго. Вы его другъ?

— Полагаю, что такъ,— отвчалъ Бронсонъ.— Я жду его, чтобы дать ему денегъ.

— Да! У меня тоже есть деньги, только немного, — тихо проговорила молодая двушка. Потомъ она снова подозрительно взглянула на Бронсона и отступила назадъ.— Но вдь вы не ея другъ?— спросила она.

— Ея? О комъ вы говорите?— воскликнулъ Бронсонъ.

— Нтъ, нтъ!— вмшался Галлегеръ.— Конечно, нтъ!

Двушка успокоилась и, кивнувъ головою, снова стала ходить взадъ и впередъ около тюрьмы.

— О комъ это она говорила?— шопотомъ спросилъ Бронсонъ.

— Должно быть, о его жен,— нетерпливо отвчалъ Галлегеръ.

Двушка прошлась нсколько разъ и опять подошла къ нимъ, какъ будто одиночество тяготило ее.

— Она теперь тамъ вмст съ своею матерью,— сказала она, показывая на тюрьму.— Он пріхали въ кэб. А когда я спросила, можно ли мн повидаться съ нимъ, сторожъ отвчалъ, что на это нужно разршеніе. Должно быть, она не велла имъ пускать меня. Какъ вы думаете?— Она опять не дала ему времени отвчать. Ей слишкомъ долго пришлось ждать одной и разговоръ доставлялъ ей нкоторое облегченіе.— Сколько же у васъ денегъ?— спросила она.

Бронсонъ сказалъ ей.

— 55 долларовъ!— воскликнула она и горько усмхнулась.— А у меня всего только 15. Я была больна и могла скопить только ихъ, да еще 15 долларовъ, которые отослала въ газету.

— Такъ это вы… Разв вы посылали деньги въ газету?— спросилъ онъ.

— Да, я послала туда 15 долларовъ. Я боялась, что мн не удастся поговорить съ нимъ и отдать ему деньги, если она будетъ тутъ. Вотъ я и послала ихъ въ газету отъ М. К., это начальныя буквы моего имени и фамиліи — отъ Мэри Кэшъ. Меня зовутъ Мэри. Мн хотлось, чтобы онъ зналъ, что это я посылаю ему ихъ. А какими маленькими кажутся пятнадцать долларовъ сравнительно съ 55? Неправда-ли?— Она вынула изъ кармана небольшую пачку банковыхъ билетовъ и улыбнулась, смотря на нихъ. Руки ея были безъ перчатокъ, и Бронсонъ замтилъ, что он загрубли отъ работы и кожа на нихъ растрескалась. Двушка разгладила билеты, положила ихъ одинъ на другой и снова улыбнулась.

Нтъ, ему нельзя будетъ описать эту двушку. Такой типъ, совсмъ не подходитъ для той статьи, которую поручилъ написать ему редакторъ.

Бронсонъ опустилъ руку въ карманъ и, вынувъ свои билеты, протянулъ ихъ ей.— Не хотите ли отдать ему и эти деньги?— спросилъ онъ.— Не все ли равно, отъ васъ или отъ меня получитъ онъ ихъ? Я во всякомъ случа останусь здсь до полуночи и дождусь его освобожденія.— Двушка застнчиво улыбнулась. Этотъ знакъ доврія, повидимому, тронулъ ее.— Нтъ, я лучше не возьму ихъ,— сказала она.— Мн пріятне отдать ему только т, которыя я заработала для него сама.— Она замолчала и пристально взглянула на Бронсона.— Знаете ли вы, кто я?— почти съ вызовомъ спросила она.

— Да, я догадываюсь,— отвчалъ Бронсонъ.

— Конечно, догадаться не трудно, — сказала она.— Ну, такъ выслушайте же меня. Хотите врьте, хотите нтъ, — она говорила такимъ тономъ, какъ будто онъ обвинялъ ее въ чемъ то,— но, клянусь Богомъ, что я тутъ не причемъ,— и она показала на тюрьму.— Я не знала, что онъ пошелъ на преступленіе изъ за меня до тхъ поръ, пока онъ не сказалъ этого на суд. Мн и въ голову не приходило, что онъ задумалъ ухать отсюда со мною, хоть должна сознаться, что пошла бы за нимъ всюду, если бы онъ захотлъ. Я знала, что онъ привязанъ ко мн, но никакъ не ожидала, что онъ такъ сильно любитъ меня. Его жена — она остановилась, какъ бы желая хорошенько обдумать свои слова и не быть пристрастной,— его жена, кажется, не умла обращаться съ нимъ. Она постоянно уходила въ гости или принимала гостей, не смотря на то, что онъ каждую ночь долженъ былъ сторожить въ банк. Въ первое время посл свадьбы она тоже ходила туда и сидла вмст съ нимъ, чтобы ему не было скучно. Но потомъ это надоло ей. Она очень любила общество и всегда была окружена мужчинами. А когда Генри сталъ выговаривать ей, она пришла въ страшную ярость. Посл этого у нихъ начались ссоры, въ которыя вмшивалась и ея мать, очень похожая на нее. А потомъ онъ познакомился со мной и изъ за этого начались сплетни. Каждый день заходилъ онъ ко мн часовъ въ семь утра, возвращаясь домой изъ банка. Я жила тогда на мст и въ это время обыкновенно готовила завтракъ въ кухн. Онъ сидлъ со мною и я давала ему чашку кофе или чего нибудь другого. Вотъ какъ мы познакомились.— Она отвернулась и посмотрла вдаль.— Много неправды говорили про насъ,— продолжала она, взглянувъ на Бронсона.— Я уговаривала его не приходить ко мн и постараться сойтись съ женою, но онъ не соглашался и говорилъ, что любитъ меня больше, чмъ ее. Разв могла я измнить это? А потомъ онъ… потомъ его посадили сюда,— она показала на тюрьму,— а меня стали осуждать. Говорили, что я была за одно съ грабителями, что я уговарила его помогать имъ.— Она подняла голову, и Бронсонъ увидалъ, что по лицу ея пробжала судорога и глаза стали влажны.— Вдь это правдоподобно — неправда-ли?— спросила она, едва сдерживая рыданія. Съ минуту стояла она молча, смотря на тяжелыя желзныя ворота, а потомъ взглянула на слабо блествшіе изъ за падающаго снга церковные часы. Было безъ четверти двнадцать.

— Когда онъ былъ осужденъ,— снова начала она,— я ршилась ждать его и накопить для него денегъ къ тому времени, какъ его выпустятъ. Кром содержанія, я получала всего только три шиллинга въ недлю, но, не смотря на это, мн удалось скопить къ прошлому апрлю сто тридцать долларовъ. А тутъ я заболла, и почти вс деньги ушли на лкарства и докторовъ. Мн очень жаль было тратить ихъ на это, но я не хотла умереть, не увидавъ его. Правда, мн иногда казалось, что ему будетъ лучше, если я умру. Тогда онъ получилъ бы вс накопленныя мною деньги и ему не пришлось бы выносить непріятностей изъ за меня. Но я никакъ не могла ршиться на это. Три дня отказывалась я принимать лкарства, которыя прописывали мн, а потомъ… потомъ не выдержала. Мн такъ хотлось жить, жить для него! И все-таки я иногда думаю, что мн слдовало бы умереть, а не стараться выздоровть. Какъ вамъ кажется?

Бронсонъ покачалъ головою и откашлялся, какъ будто собираясь сказать что-то, но не произнесъ ни слова. Онъ задумался о себ и о своей жизни. Испытаетъ ли онъ когда нибудь самъ такую сильную, горячую любовь? Полюбитъ ли его какая нибудь женщина такъ же беззавтно, какъ эта двушка любитъ Куина? Ему стало тяжело, и онъ почувствовалъ себя жалкимъ и одинокимъ.

— Ну?— наконецъ спросилъ онъ.

— Ну, вотъ и все,— отвчала она.— Жена его жила все это время по прежнему, также принимала гостей, и вс жалли объ ней, вс сочувствовали ея горю. Годъ тому назадъ, когда Генри такъ сильно заболлъ, прошелъ слухъ, что она ршилась, въ случа его смерти, выдти замужъ за Чарли Океса, кондуктора. Онъ постоянно бываетъ у нея. Черезъ тхъ, которые знакомы съ ней, я получала всточки о здоровь Генри. Да, меня не пускали къ нему, потому что она наговорила про меня всякаго вздора сторожамъ, но я все-таки получала извстія о его здоровь. Еще недавно онъ былъ очень боленъ. Гуляя по тюремному двору, онъ сильно простудился и у него сдлалось воспаленіе легкихъ. Вотъ почему его и ршили освободить. Говорятъ, онъ сильно измнился. Да и меня трудно узнать: я такъ похудла и ослабла посл болзни.— Она тихо провела рукою по лицу, какъ бы жаля о томъ, что красота ея прошла. У Бронсона защемило сердце, но онъ не ршился сказать ей, какъ прелестно и теперь ея исхудавшее личико.— Какъ вы думаете, узнаетъ онъ меня? Позволитъ она мн поговорить съ нимъ?

— Не знаю,— коротко отвчалъ Бронсонъ.— Какъ же я могу ршить это?— Онъ былъ смущенъ и взволнованъ. Чмъ же кончится все это? Двушка говорила, повидимому, правду, а между тмъ жена Куина была тамъ, около мужа, а сама она не имла на него никакихъ правъ и была тутъ лишней. Да, изъ этого ни выйдетъ ничего, кром горя для нея самой и для другихъ.

— Пойдемте!— вдругъ сказалъ онъ.— Намъ лучше подойти поближе. Теперь безъ пяти минутъ двнадцать.

Двушка поблднла и пошла впереди нихъ къ воротамъ тюрьмы. Она шла медленно и нершительно, и Бронсонъ замтилъ, что она дрожитъ не то отъ волненія, не то отъ холода.

— Ну, быть бд!— шепнулъ ему Галлегеръ.

— Молчи!— тоже шопотомъ отвчалъ Бронсонъ.

Они остановились въ нсколькихъ ярдахъ отъ воротъ, около фонаря. Церковная колокольня была не видна отсюда и, когда Бронсонъ посмотрлъ на свои часы, двушка бросила на него умоляющій взглядъ, но не сказала ни слова.

— Теперь уже недолго ждать,— мягко сказалъ онъ. Никогда не приходилось ему видть столько волненія и тревоги на такомъ молодомъ лиц. Онъ подошелъ къ ней.— Постарайтесь сдержаться,— проговорилъ онъ шопотомъ, чтобы его не услыхали сторожа, стоявшіе по ту сторону воротъ.— Не хотите ли опереться на мою руку?

Она молча покачала головою, но подвинулась къ нему поближе, какъ бы ища покровительства, и боязливо взглянула на ворота. И она, и ея спутники стояли такъ тихо, что до нихъ доносился каждый легкій звукъ. Они слышали слабый, едва замтный свистъ втра, пробгающаго черезъ металлическую стку, которая окружала горлку фонаря, слышали, какъ ударяются о камни мостовой льдинки, падающія съ края стны.

Наконецъ, медленно, томительно, какъ похоронный звонъ, раздался бой тюремныхъ часовъ. Но не успли они сосчитать и трехъ ударовъ, какъ весь городъ сразу ожилъ и загремлъ пушечной пальбой и колокольнымъ звономъ.

Мрно и торжественно зазвучалъ огромный колоколъ государственной палаты, пробуждающій столько славныхъ историческихъ воспоминаній, но другіе колокола заглушили его, и веселый, радостный звонъ разлился въ холодномъ воздух отъ Кенсингтона до Скуайлькиля. Издали, изъ адмиралтейства, донесся глухой грохотъ пальбы, а изъ Делавара — звуки трубъ и роговъ съ буксирныхъ и перевозныхъ судовъ. Казалось, само небо дрогнуло и заколебалась, радостно привтствуя землю.

— Рождество!— сказалъ Галлегеръ, взглянувъ наверхъ съ какой то странной, робкой улыбкой.— Поздравляю васъ, сэръ,— прибавилъ онъ, кивнувъ Бронсону.

Да, Рождество наступило, и одно и то же настроеніе охватило всхъ. Его испытывала собравшаяся около адмиралтейства толпа, капитанъ и механикъ судна, окутаннаго ночнымъ туманомъ рки, заключенные въ тюрьм, до которыхъ донесся веселый праздничный звонъ колоколовъ, и дти въ каждой семь, спшившіе осмотрть свои чулки, лежащіе въ ногахъ постелей.

Ему поддались и стоявшіе около воротъ молодая двушка, Бронсонъ и Галлегеръ — но не надолго. Около нихъ заскрипли отодвигаемые засовы, зазвенли ключи, щелкнулъ замокъ, и тяжелые ворота закачались и распахнулись. Два большіе фонаря съ рефлекторами, освщавшіе покрытый снгомъ тюремный дворъ, бросили на нихъ такой ослпительно яркій свтъ, что они невольно отступили назадъ, какъ будто сдлали что нибудь дурное и были застигнуты полисменами на самомъ мст преступленія. Посреди двора стояла коляска, въ которой пріхали сюда жена Куина и ея мать, а кругомъ нея толпились тюремные сторожа въ своей синей съ золотымъ шитьемъ одежд. Отъ зажженныхъ фонарей экипажа падалъ яркій свтъ и мшалъ разсмотрть сидвшихъ въ немъ. Лошади тихо двинулись къ воротамъ. Он спотыкались и скользили, ступая на обледенлые камни, а потому извозчикъ, натянувъ возжи, сдерживалъ ихъ. Двушка взяла Бронсона за руку и, крпко сжавъ ее, не спускала глазъ съ экипажа. Лошади поровнялись съ ними, прохали мимо и свтъ фонарей упалъ на ихъ спины и камни мостовой, а коляска осталась въ сравнительной тни. Это былъ четырехмстный крытый экипажъ съ откинутымъ верхомъ. Дв женщины сидли на дальнихъ мстахъ, а на двухъ ближнихъ стоялъ большой, сдланный въ тюрьм, окрашенный въ черную краску гробъ.

Молодая двушка дико вскрикнула. У Бронсона замерло сердце, а Галлегеръ низко опустилъ голову, какъ будто кто то ударилъ его сверху. Лошади пугливо прижались другъ къ другу, кучеръ, съ бранью и проклятіями, всталъ съ козелъ и подошелъ къ нимъ. И какъ только остановился экипажъ, двушка бросилась къ нему, обхватила руками крышку гроба и прижалась лицомъ къ ея краю, уже мокрому отъ падающаго снга.

— Генри! Генри! Генри!— простонала она.

Тюремный докторъ, лчившій Куина, умершаго за три часа до освобожденія, отдлился отъ спшившихъ въ тюрьму сторожей и торопливо подошелъ къ экипажу. Осторожно приподнялъ онъ молодую двушку и тихо отвелъ ее въ сторону, а дв торжествующія женщины, купившія такой дорогой цной свою побду, похали дальше.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Бронсонъ отдалъ свою рукопись Галлегеру и веллъ ему отвезти ее въ редакцію. Войдя въ кабинетъ редактора, мальчикъ положилъ на конторку рукопись, вмст съ пачкой банковыхъ билетовъ, и какъ разсказывалъ потомъ самъ патронъ, тотчасъ же повернулся, ни слова не говоря, и пошелъ къ двери.

— Это что такое?— спросилъ редакторъ, показывая своимъ карандашомъ на деньги,— разв онъ не взялъ ихъ?

Галлегеръ остановился и выпрямился, какъ бы собираясь разсказать съ подобающимъ эффектомъ все, что видлъ въ эту ночь, но, должно быть, сцена, которой онъ былъ свидтелемъ, произвела на него слишкомъ тяжелое впечатлніе, потому что онъ опять повернулся къ двери и смущенно пробормоталъ:

— Нтъ, сэръ. Онъ… ему он не нужны, сэръ!

‘Русское Богатство’, No 6, 1898

Ричардъ Гардингъ Дэвисъ.

Около тюрьмы

Читайте также: