Очерки по истории русской культуры, Милюков Павел Николаевич, Год: 1895 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 34 минут(ы)

ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ.

Проф. П. Н. Милюкова.

(Продолженіе *).

*) См. ‘Міръ Божій’, No 7, іюль.

Очеркъ третій. Государственный строй. (Войско, финансы, учрежденія).

I.
Отношеніе между государственнымъ и соціальнымъ строемъ у насъ и на запад.— Причины ранняго усиленія государства въ Россіи.— Военный характеръ Московскаго государства.— Связь между военными потребностями и возвышеніемъ военныхъ налоговъ въ 1490-хъ, 1550-хъ, 1690-хъ, 1680-хъ и 1700—20-хъ годахъ.— Военныя нужды и расходы посл Петра.— Пропорціональное значеніе военныхъ расходовъ въ бюджет.— Другія государственныя потребности и соотвтствующія имъ статьи расходовъ.— Содержаніе двора.— Финансы и государственное хозяйство.— Незначительность расхода на выполненіе высшихъ государственныхъ задачъ.

Предъидущіе очерки познакомили насъ съ матеріаломъ, изъ котораго созидалось зданіе русской общественности. Теперь отъ матеріала намъ предстоитъ перейти къ самой постройк. Стиль общественныхъ формъ, также какъ и архитектурныхъ, находится въ самой тсной зависимости отъ качества матеріала, употребленнаго въ дло. Зная первобытность основъ русской экономической жизни, мы уже не будемъ ожидать какой-либо сложности и законченности отъ русской общественной организаціи.

Первымъ послдствіемъ примитивности нашего стариннаго экономическаго строя является тотъ порядокъ, въ которомъ намъ придется вести дальнйшее изложеніе. Изучая культуру любого западно-европейскаго государства, мы должны были бы отъ экономическаго строя перейти сперва къ соціальной структур, а затмъ уже къ государственной организаціи. Относительно Россіи удобне будетъ принять обратный порядокъ, т.-е. съ развитіемъ государственности познакомиться раньше, чмъ съ развитіемъ соціальнаго строя.

Дло въ томъ, что у насъ государство имло огромное вліяніе на общественную организацію, тогда какъ на Запад общественная организація обусловила государственный строй. Европейское общество строилось, такъ сказать, извнутри, органически, отъ низшихъ этажей къ высшимъ. Фундаментъ этой исторической постройки,— крестьянство,— сложился въ главныхъ чертахъ уже во время народныхъ переселеній VI—VIII столтія. Затмъ, на этомъ фундамент надстроенъ былъ въ средніе вка второй этажъ — европейской феодальной аристократіи, сильной своимъ крпостнымъ крестьянствомъ. Наконецъ, только къ новому времени, путемъ упорной борьбы съ этимъ вторымъ общественнымъ слоемъ, путемъ отдльныхъ мелкихъ побдъ надъ правами и привиллегіями частныхъ лицъ, сословій, провинцій, выдвинулось сильное государство, постепенно и медленно расширявшее предлы своего вднія. У насъ историческій процессъ шелъ какъ разъ обратнымъ порядкомъ,— сверху внизъ. Если оставимъ въ сторон Кіевскую Русь, у которой были совсмъ другія условія историческаго развитія,— въ сверо-восточной Руси представитель государственной власти, князь былъ чуть ли не первымъ осдлымъ жителемъ государства. Вокругъ него все находилось въ движеніи, все населеніе приходило и уходило, не связывая себя съ государемъ-владльцемъ земли ничмъ, кром чисто личнаго и срочнаго уговора. Среди этого ‘жидкаго элемента’ нашей исторіи, какъ любилъ выражаться историкъ Соловьевъ, мало-по-малу выдляется небольшой кругъ личныхъ помощниковъ князя, его ‘вольныхъ слугъ’, все еще могущихъ при случа и уйти къ сосднему князю. Когда одинъ изъ князей, московскій, поглощаетъ остальныхъ, вольные слуги переходятъ къ нему на службу, кругъ этихъ ‘слугъ’ княжескихъ расширяется, и русское служилое сословіе пріобртаетъ постоянную осдлость. Но и посл того, какъ кристаллизовался этотъ второй слой русскаго общества, фундаментъ подъ нимъ продолжаетъ колебаться, вольное крестьянство все еще бродитъ съ одной земли на другую, продолжая оставаться ‘жидкимъ элементомъ’ русской исторіи. Только благодаря усиленнымъ совмстнымъ стараніямъ правительства и землевладльцевъ удается, наконецъ, привести и этотъ элементъ въ твердое, въ ‘крпостное’ состояніе. Такимъ образомъ, у насъ государственная власть закрпляетъ подъ собой землевладльцевъ,— землевладльцы закрпляютъ подъ собой земледльцевъ. Этотъ-то способъ постройки надолго сохранилъ за верхомъ русскаго общества, за правительственной властью, руководящую роль въ процесс историческаго домостроительства. Русскому государству не только не приходилось бороться съ правами и привиллегіями частныхъ лицъ и общественныхъ группъ, но оно само, какъ еще увидимъ, старалось вызвать эти общественныя группы къ существованію и дятельности, съ тмъ, чтобы воспользоваться этой дятельностью для своихъ собственныхъ цлей. Только въ самое послднее время русскія общественныя группы стали проявлять признаки внутренней жизни и обнаруживать склонность къ самодятельности, и въ то же время стало слабть довріе къ нимъ центральной власти.

Почему же все это такъ вышло? Половину отвта мы можемъ почерпнуть изъ сказаннаго раньше. Русское государство оказалось сильне общества потому, что развитіе матеріальныхъ интересовъ не успло еще сплотить общество въ прочныя общественныя группы, какія давно сложились на Запад подъ вліяніемъ ожесточенной экономической борьбы.

Но это только половина отвта. Низкій уровень экономическаго развитія достаточно объясняетъ слабость сословныхъ элементовъ древней Руси. Но самъ по себ онъ не можетъ объяснить намъ, почему надъ сословными элементами, раньше, чмъ они успли развиться, сложилось сильное государство. Это государство было, конечно, тоже продуктомъ той же экономической неразвитости, замной несуществовавшихъ элементовъ соціальной организаціи, но зачмъ понадобилась эта замна, при какихъ условіяхъ экономически неразвитая страна могла почувствовать потребность въ сильной общественной организаціи? Этихъ условій мы должны, очевидно, искать вн органическаго, внутренняго роста общественной жизни. Русская государственная организація сложилась раньше, чмъ могъ ее создать процессъ этого внутренняго роста самъ по себ. Она была вызвана къ жизни вншними потребностями, насущными и неотложными: потребностями самозащиты и самосохраненія. Матеріальныя средства государства, его экономическое развитіе такъ и остались незначительными, но государственныя потребности росли вн воякой пропорціи съ этими матеріальными средствами. Надо было защищать собственное существованіе: слдовательно, надо было найти для этого средства. Для этого надо было даже ихъ вызвать, создать, если ихъ не оказывалось на лицо, для этого приходилось, хотя бы искусственно, развивать общественную самодятельность. Такимъ образомъ, благодаря настоятельнымъ государственнымъ потребностямъ и создалось всемогущее государство на самой скудной матеріальной основ, вслдствіе самой этой скудости оно должно было напрягать вс силы своего населенія, а чтобы распоряжаться всми силами его, оно и должно было сдлаться всемогущимъ. Несомннно, стало быть, что сильное русское государство было продуктомъ экономической неразвитости, но столь же несомннно, что продуктъ этотъ могъ получиться только при наличности нкоторыхъ вншнихъ условій, существенно повліявшихъ на народную жизнь.

Что же это были за неотложныя надобности, заставившія сосредоточитъ всю власть и вс матеріальныя средства сверо-восточной Руси въ рукахъ великаго князя московскаго? Для отвта надобно только вспомнить историческія обстоятельства того времени, когда сформировалась эта московская диктатура, т.-е. XIV—XV вковъ. Золотая орда, мирно уживавшаяся прежде, во времена своего могущества, съ своими данниками — русскими князьями, ршительно разлагалась съ половины XIV в., на ея мст возникали самостоятельные татарскіе улусы: крымскій, нагайскій, казанскій.. Слишкомъ слабые, чтобы удержать Русь въ прежней зависимости и заставить ее платить прежнюю дань, которая платилась въ Золотую Орду, эти новыя ханства были, однако, достаточно сильны, чтобы постоянно тревожить Русь своими набгами, опустошать, грабить и брать въ плнъ русское населеніе, подвергать опасности казну, а иногда даже и личность московскаго князя. Въ то же время съ запада надвигался все ближе и ближе литовскій сосдъ, захватывавшій одно за другимъ бывшія русскія княжества и подошедшій, наконецъ, въ XV в. къ самой теперешней Московской губерніи (со стороны Смоленской и Калужской).

Подъ вліяніемъ этихъ обстоятельствъ, Москва становится съ конца XV вка настоящимъ военнымъ станомъ, главнымъ штабомъ арміи, опирающейся на русскій сверъ и дйствующей на три фланга — на югъ, на востокъ и на западъ. Московскіе князья поневол отвлекаются отъ своихъ хозяйственныхъ заботъ и принимаются за устройство военнаго дла. Въ области внутренняго управленія ихъ интересы все боле и боле сводятся къ добыванію средствъ, необходимыхъ для содержанія войска. Войско и финансы,— вотъ два главные предмета,— или, скоре, дв разныя стороны одного и того же предмета, — всецло поглощающіе съ этихъ поръ вниманіе московскаго правительства. Съ конца XV вка до времени Петра Россія пять разъ переживаетъ коренную ломку во всемъ стро своего государственнаго управленія: въ 1490-хъ, 1550-хъ, 1620-хъ, 1680-хъ и 1700—1720-хъ годахъ. И всякій разъ въ основ ломки лежитъ необходимость финансоваго переустройства, а необходимость финансоваго переустройства вызывается, въ свою очередь, новыми, боле дорогими, чмъ прежде, улучшеніями въ техник военнаго дла.

Поздне, при характеристик русскихъ учрежденій, мы вернемся ко всмъ этимъ важнымъ моментамъ русской административной исторіи. Въ ближайшемъ отдл мы познакомимся и съ существенными реформами въ области финансовой организаціи, произведенными въ каждый изъ перечисленныхъ моментовъ. Но на основной причин всхъ этихъ перемнъ въ административномъ и финансовомъ устройств мы должны остановиться теперь же. Причиной этой служила, какъ мы уже сказали, необходимость въ періодическихъ усовершенствованіяхъ военной техники, а ближайшимъ послдствіемъ, вытекавшимъ изъ этой причины, было періодическое назначеніе новыхъ спеціально-военныхъ податей, становившихся все выше и тяжеле для народа съ каждой новой реформой.

Уже съ самаго начала систематической борьбы съ сосдями, со времени Ивана III, къ прежнимъ ‘вольнымъ слугамъ’ или дтямъ боярскимъ, составлявшимъ старинный ‘дворъ’ московскаго князя, прибавляются такіе же отряды изъ присоединенныхъ городовъ. Вс сколько-нибудь зажиточные мстные землевладльцы-вотчинники вербуются въ составъ ‘дтей боярскихъ’. Казна начинаетъ усиленно раздавать казенныя земли подъ условіемъ службы (въ помстья), не стсняясь въ выбор ‘помщиковъ’, давая землю даже холопамъ. Навербованный такимъ образомъ запасъ составляетъ дворянскую конницу — главную часть арміи древней Руси, отъ времени до времени запасъ этотъ провряютъ, составляютъ списки служилыхъ ‘дтей боярскихъ’, помщиковъ и вотчинниковъ, и все строже начинаютъ опредлять ихъ служилыя обязанности. Но одной конницы недостаточно, въ войнахъ на западной границ москвичи давно уже встрчаются съ отрядами пхоты, вооруженной послдней европейской новинкой,— огнестрльнымъ оружіемъ. И вотъ на служб московскаго князя является небольшой отрядъ ‘пищальниковъ’, переименовываемыхъ съ середины XVI в. въ ‘стрльцовъ’. Этотъ отрядъ обходится уже значительно дороже дворянской, конницы. Дворяне и дти боярскіе служатъ съ своихъ земель, небольшія денежныя приплаты они получаютъ только въ случа дйствительной службы, т.-е. въ нсколько лтъ разъ. Напротивъ, наемной пхот, спеціалистамъ ружейной стрльбы, приходится платить постоянное, ежегодное жалованье. Такимъ образомъ, военной службы натурой оказывается недостаточно, правительству становятся нужными деньги.

Съ конца XV вка, кром старинной ‘дани’ и переводившейся иногда на деньги ямской повинности, правительство не брало съ плательщиковъ никакихъ постоянныхъ прямыхъ налоговъ. Съ увеличеніемъ войска значительнымъ отрядомъ пхоты, безъ постоянныхъ налоговъ обойтись было уже нельзя. Правительство Ивана IV создаетъ въ средин XVI вка цлый рядъ спеціальныхъ военныхъ податей. На содержаніе ‘пищальниковъ’ начинаютъ взиматься ‘пищальныя деньги’, на изготовленіе пороха для ружей — ‘емчужныя’ (селитряныя). Вмст съ тмъ назначается особый налогъ на ‘городовое’ и на ‘засчное дло’, т.-е. на постройку укрпленій и заскъ (наваленнаго лса) на южной границ. Наконецъ, издержки на выкупъ изъ плна русскихъ, ежегодно становившихся жертвой татарскихъ набговъ, начинаютъ разлагаться на жителей и становятся постояннымъ налогомъ подъ названіемъ ‘полоняничныхъ денегъ’. Таковы подати Ивана IV, прямо или косвенно связанныя съ войной. Мы скоро увидимъ, какія административно-финансовые перемны сопровождаютъ ихъ введеніе.

Въ XVII вк содержаніе войска становится еще дороже, чмъ въ XVI в. Уже въ конц XVI вка правительство начинаетъ выписывать изъ-за границы отряды тлохранителей. При Михаил еодорович иностранные офицеры и солдаты нанимаются уже цлыми полками, начинается обученіе и русской пхоты и конницы иноземному строю. Старые военные налоги становятся и сами по себ недостаточными, а съ обезцненіемъ денегъ въ смутное время ихъ доходность падаетъ еще въ пять разъ (см. выше). Поэтому, тотчасъ по окончаніи смуты правительство, не уничтожая старыхъ налоговъ, создаетъ рядокъ съ ними новые, несравненно боле тяжелые. Старую ямскую подать населеніе платимо въ размр 10 руб. съ податной единицы (‘сохи’, см. ниже). Теперь рядомъ съ этой ‘малой’ ямской вводится другая, такъ называемая ‘большая’ ямская подать, доходившая до 800 руб. съ той же единицы, т.-е. въ 80 разъ большая. Рядомъ съ старыми ‘пищальными деньгами’ возникаютъ новыя,— ‘стрлецкія’, составлявшія въ разные годы отъ 90 до 240 руб. съ сохи, а во второй половин XVII вка поднявшіяся до 700—800 руб. Наконецъ, при каждой экстренной военной нужд казна начинаетъ прибгать къ чрезвычайнымъ военнымъ налогамъ, не прекращающимся до самого Петра.

Съ помощью всхъ этихъ средствъ,— къ которымъ надо еще прибавить принудительные займы у подданныхъ и порчу монеты въ особенно критическихъ обстоятельствахъ,— правительству удается сводить кое-какъ концы съ концами. Но во второй половин XVII вка условія военной борьбы снова измняются. По мр военныхъ успховъ, границы Россіи далеко раздвигаются на западъ, югъ и востокъ отъ Московской губерніи. Москва уже не можетъ боле оставаться главной военной квартирой, какою она была, пока война велась въ сосднихъ губерніяхъ. Помщиковъ и вотчинниковъ срединной Россіи приходится теперь посылать ежегодно далеко отъ ихъ родины, отъ ‘замосковныхъ’ городовъ центральнаго междурчья, куда-нибудь въ Кіевъ или въ Курскую губернію. И для нихъ, и для правительства это оказывается одинаково неудобнымъ. Въ то же время и техническіе успхи военнаго дла въ Европ далеко оставляютъ позади эту архаическую конницу дворянъ и дтей боярскихъ. Правительство, поэтому, одновременно ршается перенести свои военные штабы изъ Москвы на новыя окраины, и на этихъ окраинахъ, на мст, сформировываетъ новые военные полки изъ жителей городовъ и уздовъ, приписанныхъ къ каждому изъ такихъ мстныхъ штабовъ. Полки эти, призванные замнить старую дворянскую конницу, обучаются уже по новымъ правиламъ ‘драгунской и рейтарской’ службы. Посл выучки новобранцы распускаются по домамъ, но при первой надобности собираются подъ знамена въ заране указанные каждому города, ближайшіе къ его мсту жительства. Въ городахъ, служащихъ мстомъ сбора, на этотъ случай поселяются на постоянное житье офицеры изъ иностранцевъ. На такихъ же основаніяхъ переформировывается и пхота: ‘стрльцовъ’ постепенно вытсняютъ къ концу вка обученные иноземному строю ‘солдатскіе полки’.

Съ замной старинной конницы дтей боярскихъ и стрлецкой пхоты новой конницей драгуновъ и рейтаровъ и солдатской пхотой, расходъ на содержаніе войска увеличился втрое. Въ начал XVII вка правительство врядъ ли тратило ежегодно, среднимъ числомъ, боле 250 тысячъ на армію (3 ¹/₂ милліона на наши деньги). Къ концу вка (1680) этотъ расходъ можно смло считать въ 750 тысячъ рублей (12 ³/₄ милліона на наши деньги). Въ то время это была цлая половина бюджета. Къ какимъ перемнамъ въ области финансовой администраціи повело такое увеличеніе расхода, мы увидимъ впослдствіи.

Новый періодъ быстраго роста военныхъ расходовъ начался при Петр Великомъ. Раздлавшись окончательно со стрльцами, онъ съ самаго начала XVIII в. призвалъ подъ ружье мстные полки, сообщилъ имъ вншній видъ и строй регулярной европейской арміи и продержалъ ихъ въ походахъ до самаго конца своего царствованія. Постоянно передвигаемые и комплектуемые новыми наборами, петровскіе полки скоро потеряли характеръ мстныхъ ополченій, какими были полки XVII вка, набиравшіеся, обучавшіеся и управлявшіеся мстными штабами. Русская армія окончательно выдлилась въ особую, ничмъ не связанную съ землей общественную группу, содержаніе которой легло новой тяжелой обязанностью на мирныхъ обывателей. Пока длилась война, Петръ покрывалъ добавочные расходы на войско новыми чрезвычайными налогами, значительная часть которыхъ превратилась скоро въ ежегодные сборы. По окончаніи войны ршено было не распускать армію по домамъ, а расквартировать ее по всей Россіи, разложивъ расходы по ея содержанію на жителей въ форм новаго налога. Расквартировка, правда, не удалась ни Петру, ни его ближайшимъ преемникамъ, но новый налогъ былъ введенъ и замнилъ вс старые прямые налоги, размры которыхъ онъ превосходилъ въ 2 ¹/₂ раза.

Другой, совсмъ новой статьей военнаго расхода сдлалось при Петр содержаніе флота, обходившееся къ концу его царствованія около 12 милліоновъ на наши деньги. Если присоединить къ этому слишкомъ 40 милліоновъ издержекъ на армію, то весь военный бюджетъ Петра опредлится въ 53 милліона ныншнихъ рублей. Сравнительно съ 13 милліонами бюджета 1680 г.— это было вчетверо больше. Если въ бюджет 1680 г. военный расходъ составлялъ половину общей суммы, то при Петр на армію и флотъ тратилось уже отъ ⁴/₅ до ³/₈ всего бюджета. Какое огромное вліяніе имли военные расходы Петра на реформу всхъ русскихъ учрежденій, мы узнаемъ въ соотвтствующемъ отдл.

Посл Петра Великаго государственная и финансовая организація Россіи была уже настолько развита, что экстренныя военныя нужды не могли застать правительство до такой степени врасплохъ, какъ это постоянно случалось до тхъ поръ. Поэтому, и вліяніе военныхъ потребностей на весь ходъ правительственной дятельности не проявляется боле такъ рзко, какъ это было въ московскій періодъ нашей исторіи. Каждый новый значительный расходъ уже не ведетъ, какъ прежде, къ преобразованію всего государственнаго строя. Но, хотя и боле замаскированныя въ своемъ вліяніи, военныя нужды не перестаютъ тяготть надъ русскимъ бюджетомъ и составлять первйшую государственную потребность. Переставъ бороться за простое самосохраненіе, русское правительство XVIII в. не перестаетъ преслдовать задачи, непосредственно вытекавшія изъ политики XV—XVI столтія. Съ другой стороны, оно не сразу осваивается съ положеніемъ Россіи, какъ европейской державы: партійный разсчетъ, а иногда и увлеченіе идеей побуждаютъ его, особенно на первыхъ порахъ, гораздо чаще возвышать свой голосъ въ Европ, чмъ это требуется прямыми русскими интересами. Оба эти обстоятельства вовлекаютъ Россію XVIII и XIX в. въ цлый рядъ войнъ, постоянно поддерживающихъ и усиливающихъ напряженіе ея военныхъ силъ и расходовъ. При Екатерин II, съ раздлами Польши и присоединеніемъ Черноморья, старыя цли русской политики были, наконецъ, достигнуты. Но завоевательный характеръ русской политики и посл того не измнился, несмотря на боле или мене сильную примсь идеологіи. Участіе Россіи въ войнахъ Наполеоновскаго времени было далеко не безкорыстно, и присоединеніе Финляндіи, Польши и Бессарабіи вовсе не было навязано намъ насильно. По отношенію къ турецкимъ владніямъ объединительныя стремленія Россіи не были, однако, удовлетворены и пріобртеніями Александра I, со времени императора Николая открылся знаменитый ‘восточный вопросъ’, до сихъ поръ остающійся вчной угрозой европейскому миру. Къ этому присоединилось быстрое наступательное движеніе Россіи въ передней Азіи. Такимъ образомъ, потребность въ увеличеніи военныхъ силъ не ослаблялась ни на минуту и посл Петра Великаго. Количество войска, доходившее ко времени его смерти до 200 тысячъ, ко времени второй турецкой войны (1787—1791) достигло 400 тыс., оно еще разъ удвоилось (до 800 тысячъ) въ періодъ войнъ Александра I съ Наполеономъ (1806—1812) и снова удвоилось (до 1.600.000) во время крымской кампаніи (1854—1855). Съ тхъ поръ оно еще увеличилось въ 1 ¹/₃ раза и составляетъ теперь (въ военное время) 2 ¹/₃милліона человкъ, въ 12 разъ больше, чмъ во время Петра Великаго.

Естественно, что содержаніе арміи и флота продолжаетъ при этихъ условіяхъ быть главной статьей, требующей наибольшихъ денежныхъ жертвъ со стороны населенія. Изъ прилагаемой таблицы можно видть, какъ сильно возрастали военныя издержки государства. Правда, несмотря на огромное увеличеніе абсолютныхъ цифръ военнаго расхода, пропорціональное значеніе его въ государственномъ бюджет постепенно уменьшается, какъ показываетъ наглядно наша діаграмма.

Во вторую половину прошлаго вка содержаніе арміи и флота составляло 45—50% всего расхода, въ первой половин ныншняго 43—42%, а въ послднее пятидесятилтіе эта пропорція спускается до одной трети всхъ государственныхъ тратъ (34—31%). Но и такое пропорціональное уменьшеніе есть боле кажущееся, чмъ дйствительное. Дло въ томъ, что, начиная съ Петра и кончая нашимъ временемъ, не было почти ни одной войны, расходъ на которую могъ бы быть покрытъ изъ однихъ текущихъ государственныхъ доходовъ, и всегда приходилось изыскивать для покрытія чрезвычайныхъ военныхъ издержекъ какія-нибудь чрезвычайныя средства. Европейскія правительства съ давнихъ поръ прибгали въ такихъ случаяхъ къ займамъ: уже во время Петра Англія вошла въ такіе долги, что одни проценты по этимъ долгамъ равнялись всему расходу на войско и флотъ, долгъ Франціи превышалъ уже тогда въ 18 разъ ея годовые доходы, а долгъ Австріи въ средин XVIII в. былъ въ 3 ¹/₂ раза больше годового дохода. Россія, при всемъ желаніи, не могла занимать, такъ какъ никто ей не врилъ въ долгъ, даже посл Петра, при Елизавет, попытка сдлать заемъ у иностранцевъ кончилась совершенной неудачей. Оставалось прибгнуть къ принудительному внутреннему кредиту въ извстной уже намъ форм — въ форм порчи денегъ или замны ихъ кредитными знаками. Петръ для шведской войны перечеканилъ монету, убавивъ на половину ея всъ, Екатерина для турецкихъ войнъ выпустила ассигнаціи, Александръ для наполеоновскихъ войнъ продолжалъ увеличивать ихъ количество, то же было сдлано для крымской войны съ кредитными бумажками, введенными Канкринымъ. Но такое средство было небезопасно: мы знаемъ, что оно всякій разъ вело къ обезцненію денегъ, къ паденію ихъ курса {См. ‘М. В.’, іюнь.}. Поэтому-то, какъ только русское правительство стало пользоваться иностраннымъ кредитомъ, при Екатерин II, оно тотчасъ же перешло къ систем займовъ. Займами покрыты издержки на войны императоровъ Николая и Александра II, посредствомъ займовъ правительство не разъ старалось выкупить и кредитныя бумажки, съ помощью которыхъ были покрыты издержки предъидущихъ войнъ, такимъ образомъ, внутренній безпроцентный долгъ правительства передъ страной превращался во вншній процентный долгъ съ постепеннымъ погашеніемъ. Правда, въ моментъ полученія денегъ, занятыхъ для этой цли, всегда оказывалась на лицо какая-нибудь очередная, еще боле настоятельная государственная нужда. Такимъ образомъ, деньги, полученныя для выкупа бумажекъ и для погашенія старыхъ долговъ, употреблялись на новыя потребности, или выкупленныя уже бумажки не уничтожались, какъ было предположено, а снова пускались въ оборотъ. Однимъ словомъ, прямая цль государственныхъ займовъ, большею частью, оказывалась не достигнутой. Какъ бы то ни было, прямо или косвенно, русскій государственный долгъ, размры котораго составляютъ въ настоящее время 4 милліарда металлическихъ рублей и въ нсколько разъ превышаютъ ежегодный доходъ государства, этотъ долгъ былъ сдланъ почти исключительно на покрытіе военныхъ расходовъ или на уплату занятыхъ на эти расходы денегъ. Исключеніе составляютъ только займы на постройку желзныхъ дорогъ и на выкупъ крестьянскихъ повинностей при освобожденіи отъ крпостнаго права. Такимъ образомъ, и издержки по уплат процентовъ за государственный долгъ должны быть, въ сущности, на ³/₄ относимы къ расходамъ на военныя нужды государства. Эти издержки съ 1794 года быстро растутъ и пропорціонально, и абсолютно. Принимая ихъ въ соображеніе, мы найдемъ, что военный расходъ государства со времени Петра постоянно составлялъ не мене половины, а часто доходилъ и до ³/₄ всего государственнаго расхода (см. косую и пунктирную штриховку на діаграмм).

Итакъ, потребность въ военной сил, самая основная, но и самая элементарная государственная потребность, была съ самаго начала и осталась до нашего времени главнйшей потребностью государства. Посл обороны государства, сохраненіе внутренняго порядка является наиболе насущной задачей государственной власти. Намъ еще предстоитъ узнать впослдствіи, какъ выросла система русскихъ правительственныхъ учрежденій, призванныхъ удовлетворять этой потребности правильнаго управленія, но и теперь, при разсмотрніи главныхъ статей государственныхъ расходовъ Россіи, мы не можемъ не замтить, что эта государственная задача долго, оставалась для русскаго правительства на второмъ план. Прежде всего, въ ряду расходовъ на содержаніе управленія слдуетъ выдлить содержаніе самого двора (см. блые отрзки діаграммы). Дворцовое управленіе, какъ увидимъ, въ древнйшее время сливалось съ государственнымъ, остатокъ этой старины, когда ‘дворецъ’ государевъ совпадалъ съ государственнымъ правительствомъ, мы видимъ въ значительномъ процент расхода на дворъ (15%) въ до-петровскомъ бюджет. Несомннно, что если бы мы имли цифры бюджета московскаго государства до 1680 г., по нимъ пропорція расхода на содержаніе двора оказалась бы еще значительне. При Петр, крайне бережливомъ на личные расходы, дворцовыя потребности сильно сокращаются, составляя только до 4% общаго расхода. Наконецъ, въ ныншнемъ столтіи, при слабомъ возрастаніи абсолютныхъ цифръ, пропорціональное значеніе дворцоваго расхода быстро уменьшается, падая съ 5% до 2%.

Помимо содержанія двора, правительственная власть изъ всхъ другихъ отраслей управленія наиболе интересовалась той, которая связана была съ добываніемъ денегъ и взиманіемъ податей — финансовымъ управленіемъ (см. прямую штриховку діаграммы). Расходы по взиманію податей и по собственному хозяйству казны составляли, посл военныхъ расходовъ, наиболе значительную часть бюджета. Уже посл мропріятій Петра, о которыхъ будетъ рчь посл, эти расходы составляли до части бюджета, а современи Екатерины II до нашего времени они колебались между ¹/₄ и ¹/₈. Если присоединить ихъ къ расходамъ на военныя нужды и на уплату процентовъ по государственному долгу, то общая сумма этихъ расходовъ составитъ отъ ⁷/₁₀ до ⁸/₁₀ бюджета двухъ послднихъ столтій.

Разсмотрвъ перечисленныя выше рубрики расхода, мы въ сущности познакомились съ главными задачами, которыя ставило себ старое русское правительство. Войско и финансы — вотъ что составляло предметъ главнаго правительственнаго вниманія. На эти предметы расходовалась большая часть государственныхъ средствъ, на все остальное оставалось, слдовательно, около ³/₁₀ или ²/₁₀ бюджета. И изъ этого числа надо было еще покрыть обязательные расходы на общественныя постройки, на пенсіи, на иностранныя дла, на содержаніе духовенства. На управленіе въ собственномъ смысл, на судъ, на народное образованіе (см. черные и надъ ними блые отрзки діаграммы) — оставалась посл всего этого, сравнительно, очень незначительная доля. Мы не будемъ, впрочемъ, останавливаться на этихъ сторонахъ государственной жизни, такъ какъ намъ придется вернуться къ нимъ впослдствіи. Здсь мы упомянули о нихъ, только чтобъ очертить общіе предлы дятельности русской государственной власти и охарактеризовать то пропорціональное значеніе, какое имли въ ея глазахъ разныя стороны этой дятельности,— насколько это значеніе отразилось на цифрахъ бюджета. Познакомившись съ общимъ размромъ и съ значеніемъ главныхъ видовъ государственныхъ потребностей, мы выполнили половину задачи этого очерка. Въ чемъ нуждалось государство — это мы теперь знаемъ, намъ остается узнать, каткими способами оно удовлетворяло своимъ нуждамъ.

——

Этотъ очеркъ составленъ, главнымъ образомъ, на основаніи работъ автора: Государственное хозяйство въ Россіи и реформа Петра Великаго. Спб. 1892, и Спорные вопросы финансовой исторіи Московскаго государства. Спб. 1892. Данныя о бюджетахъ позднйшаго времени заимствованы изъ ‘Сборника Русскаго Историческаго Общества’, томы 5, 6, 98, 45 (финансовые документы времени Екатерины II, изданные А. Куломзинымъ, съ его предисловіями), Исторіи царствованія ими. Александра I, Богдановича, сочиненія Reden‘а: Russlands Kraft-Elemente und Einflussmittel. Frankt. а. М. 1854, и Бліоха, финансы Россіи XIX столтія. Спб. 1882. Общій очеркъ исторіи русскаго бюджета читатель найдетъ въ книг В. А. Лебедева. Финансовое право. Спб. 1893, т. I, вып. III.

II.
Характеръ древнйшей финансовой системы.— Исторія прямого обложенія.— Русскій раскладочный механизмъ.— Его происхожденіе.— Древнйшая ‘соха’ и ея преобразованіе въ средин XVI столтія.— Перемны въ сошномъ обложеніи въ XVII в. и ихъ причины.— Введеніе подворнаго обложенія.— Переходъ къ подушному обложенію и его судьба.— Современное состояніе прямого обложенія.— Виды промысловаго налога въ древней Россіи.— Попытки процентнаго обложенія въ XVII и XVIII вкахъ.— Первые шаги къ подоходному обложенію.— Роль косвенныхъ налоговъ въ исторіи бюджета.— Регаліи, государственныя имущества и пошлины.— Тяжесть обложенія и ея вліяніе на поиски населеніемъ побочныхъ источниковъ дохода.

Въ сущности говоря, и развитіе русскихъ учрежденій, и организація русскихъ сословій, — все это было отвтомъ на быстро возраставшія военныя и финансовыя потребности русскаго правительства. Въ этомъ смысл, выбранная нами точка зрнія останется для насъ руководящей на всемъ протяженіи этого и слдующаго очерка. Но здсь мы займемся прежде всего разборомъ лишь той части услугъ, которую государство получало отъ населенія въ форм денежныхъ платежей. Надо сказать, что въ общей сумм услугъ, требовавшихся государствомъ, денежные взносы составляли только одно изъ слагаемыхъ, и, вроятно, вовсе не самое значительное. Бдная экономически страна долгое время только и могла служить государству натурой, а не деньгами, Съ своихъ дворцовыхъ имній, съ оброчныхъ земель и черныхъ волостей князь-государь получалъ свои доходы хлбомъ, медомъ, рыбой и всякой живностью. Его чиновники содержались натуральными приношеніями жителей и вплоть до середины XVI в. получали свои ‘кормы’ непосредственно отъ населенія, среди котораго находились или которымъ призваны были управлять. Военныхъ слугъ князя также должно было содержать населеніе отведенныхъ имъ въ пользованіе участковъ, и содержаніе, по крайней мр, по мысли правительства, должно было идти имъ натурой. ‘Въ самомъ дл’, говоритъ одинъ документъ средины XVI вка, ‘какъ можно хотть денегъ отъ земледльцевъ? Они не создаютъ денегъ, а добываютъ хлбъ, поэтому и слдуетъ у нихъ брать долю изъ хлба, а съ лсовъ — зврей и медъ, а съ ркъ — бобровъ и рыбу, если же лсъ будетъ сожженъ подъ пашню, то медовый и звриный оброкъ надо ужъ отмнить, такъ какъ съ пашни они будутъ платить хлбомъ. А если кому изъ землевладльцевъ понадобятся деньги, онъ можетъ свои излишки продать горожанамъ, нуждающимся въ хлб. Тогда у него будетъ денегъ, сколько ему нужно, и ни одинъ крестьянинъ не будетъ слезенъ и мученъ за недоимки’. Мы видимъ, что уплата податей натурой была уже только идеаломъ въ средин XVI вка, но по характеру идеала мы можемъ судить, каковы были въ современной ему дйствительности платежныя силы русскаго крестьянскаго населенія.

Государству деньги понадобились еще раньше и въ еще большемъ количеств, чмъ его слугамъ. Уже татарамъ надо было платить дань деньгами, а потомъ и своимъ солдатамъ пришлось давать денежныя приплаты, хотя до самаго Петра правительство продолжало уплачивать имъ часть жалованья хлбомъ и солью. Старинныхъ доходовъ, пошлинъ съ суда, съ провоза и продажи товаровъ, не могло хватить на покрытіе новыхъ нуждъ, и мы видли, что правительство нашло исходъ въ назначеніи цлаго ряда военныхъ налоговъ. Везд въ Европ прямые налоги возникли тогда, когда явилась нужда въ постоянной военной сил. Но въ Россіи постоянная прямая подать появилась раньше, чмъ создалось сословіе постоянныхъ плательщиковъ. Созданіе такого сословія и привлеченіе къ нему все новыхъ и новыхъ элементовъ и было на Руси за-разъ и цлью, и послдствіемъ назначенія новыхъ военныхъ налоговъ. Такимъ образомъ, постоянная прямая подать сдлалась у насъ организующей силой, сплотившей ‘жидкіе элементы’ русской общественности. Въ этомъ смысл, исторія прямого обложенія въ Россіи заслуживаетъ особеннаго вниманія при Изученіи русскаго общественнаго строя.

Всмъ извстно, какъ раскладываются обыкновенно подати между крестьянами русской деревни. Въ деревн рдко кто, кром должностныхъ лицъ, знаетъ, какія именно подати онъ платитъ. Вс денежные платежи крестьянъ, безъ различія, идутъ ли они въ казну, или въ земство, или на содержаніе сельскихъ властей, будутъ ли это подати въ собственномъ смысл, или, напр., выкупные платежи, т. е. уплата ссуды, данной крестьянамъ казной при ихъ освобожденіи, — вс эти платежи всей деревни складываются въ одну общую сумму. Затмъ, міръ длить крестьянскую землю на доли и раздаетъ эти доли отдльнымъ домохозяевамъ. На такое же количество долей длится и общая сумма платежей, такъ что на каждый участокъ земли приходится одинаковая доля подати, а затмъ, каждый домохозяинъ платить столько долей подати, сколько онъ получилъ участковъ земли (‘тяголъ’ или ‘душъ’).

Представимъ себ при этомъ, что пахать землю выгодно, т. е. что доходъ отъ обработки участка превыситъ лежащіе на участк платежи. Конечно, каждый крестьянинъ при этомъ условіи будетъ хлопотать о томъ, чтобы получить отъ міра какъ можно больше участковъ на свою долю. Въ этомъ случа, несомннно, будетъ происходить между членами общины борьба за мірскую землю. Но представимъ себ, наоборотъ, что подобной борьбы вовсе не происходить, что крестьяне-общинники не только равнодушны къ полученію своихъ долей, но даже тяготятся ими и стремятся свести ихъ къ наименьшей величин, чмъ мы должны будемъ объяснить такое явленіе? Весьма вроятнымъ будетъ предположить, что въ этомъ случа обработка земли не считается выгодной: т. е. или что платить за нее приходится больше, чмъ съ нея получать, или что есть возможность обрабатывать земельные участки, мене отягченные налогомъ. Об эти причины существовали и оказывали свое дйствіе въ финансовой исторіи Россіи.

Повидимому, всего естественне въ такомъ случа вовсе бросить невыгодное занятіе, уйти совсмъ изъ міра и покинуть обложенную платежами землю. Такъ и поступало крестьянство древней Россіи, пользовавшееся всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобы ‘разбрестись врознь’ или тайкомъ перебраться на другой, нетяглый участокъ. Но со всякимъ покинувшимъ землю хозяиномъ у казны становилось однимъ плательщикомъ меньше, и, естественна нуждаясь съ давнихъ поръ въ деньгахъ и людяхъ, государство должно было постараться предупредить т убытки, которые могли произойти для него отъ ухода земледльца съ тяглаго участка. Въ этомъ-то отношеніи и только-что описанная организація распредленія податей и оказывала вковыя услуги московскому правительству. При существованіи такой организаціи правительство считалось уже не съ каждымъ отдльнымъ плательщикомъ, а съ цлымъ податнымъ союзомъ ихъ, весь союзъ ручался за каждаго отдльнаго члена и обязывался принять на себя его обязанности въ случа его ухода. Такимъ образомъ податная связь принимала принудительный характеръ. Разъ войдя въ тяглую организацію, каждый членъ связывалъ себя навсегда съ общиной и могъ уйти изъ нея не иначе, какъ получивъ разршеніе міра, требовавшаго, обыкновенно, въ прежнія времена, чтобы уходящій представилъ вмсто себя замстителя. Легко замтить, что подобная податная организація представляетъ собою совершенный контрастъ съ финансовымъ устройствамъ боле развитыхъ странъ. Если правительство отказывается само опредлить долю участія каждаго въ государственныхъ тягостяхъ, очевидно, оно признаетъ этимъ свое безсиліе въ самой важной для него области управленія, если оно прибгаетъ къ круговой порук, какъ къ средству закрпить за собой плательщиковъ, очевидно, оно не надется удержать этихъ плательщиковъ на мст собственными силами или вліяніемъ ихъ личнаго интереса, очевидно, оно требуетъ отъ нихъ больше, чмъ они въ силахъ дать. И такъ, смыслъ тяглой организаціи русскаго населенія сводится къ тмъ же характернымъ чертамъ, какія мы отмтили вообще относительно русской общественной организаціи: она есть соединенный результатъ экономической неразвитости Россіи и непропорціональнаго развитія ея государственныхъ потребностей.

Уже изъ этого наблюденія мы можемъ заключить, что описанная тяглая организація есть одинъ изъ самыхъ характерныхъ продуктовъ русской исторической жизни. Когда же и какъ создалась эта тяглая организація, всмъ намъ извстная изъ современной жизни Россіи? Отвтить на этотъ вопросъ не легко, такъ какъ мы уже застаемъ тяглую организацію готовой, едва только становится вообще возможнымъ слдить за ней по сохранившимся документамъ. Однако же, есть возможность предположить, что организація эта, если не возникла, то приняла свою, извстную намъ, форму именно тогда, когда неразвитой экономически стран пришлось принести первую непосильную для нея матеріальную жертву.

Это была наложенная татарами ‘дань’. Существовала ‘дань’ князьямъ и въ до-татарское время, но насколько она отличалась отъ той правильной и постоянной подати, которую заставили платить себ татары, это видно изъ того, что для взиманія татарской ‘дани’ потребовалось вновь привести въ извстность количество плательщиковъ. Два раза въ XIII в. татары производили общія переписи и поставили платежное населеніе подъ надзоръ собственныхъ чиновниковъ. Когда же въ XIV вк сборъ татарской дани перешелъ въ руки князей,— князья унаслдовали и введенную татарами финансовую администрацію. Теперь уже самому русскому правительству приходилось собирать подати для татаръ въ опредленномъ и значительномъ количеств и отвчать передъ ордой за правильное поступленіе сбора. При тогдашней элементарности своего государственнаго и общественнаго строя единственнымъ средствомъ обезпечить податную исправность плательщиковъ было — возложить на нихъ самихъ отвтственность за уплату чужеземной дани. Въ-это то время, вроятно, плательщики и были связаны правительствомъ въ податныя или тяглыя группы. Отъ времени до времени владнія каждаго князя объзжалъ въ XIV—XV вкахъ княжескій писецъ, въ каждой отдльной мстности онъ составлялъ ‘книгу’, по которой платилась дань и которая поэтому называлась въ древности ‘данской’ (потомъ ‘писцовой’) книгой. Переписанное населеніе организовалось въ податныя ‘сотни’, каждою изъ которыхъ завдывалъ мстный начальникъ, ‘сотникъ’. Записанные въ книги плательщики составляли сословіе ‘письменныхъ’ или ‘тяглыхъ’ людей, которыхъ строго запрещалось принимать въ другіе союзы, кром той сотни, къ которой ‘они’ тянули въ дань. ‘Данщикъ’, разъзжавшій по волостямъ вмст съ ‘писцомъ’, занимался сборомъ дани, а кстати и другихъ доходовъ князя.

И такъ, вотъ когда создалась по всей вроятности русская тяглая организація. Въ вид тяглыхъ сотенъ, она явилась какъ послдствіе первой настоятельной нужды княжескихъ правительствъ,— необходимости уплачивать татарскую дань. Но разъ создавшись, эта организація послужила могущественнымъ финансовымъ орудіемъ для собственныхъ цлей государства, быстро расширявшихся со времени освобожденія отъ татарской зависимости.

При этомъ быстромъ развитіи государственныхъ задачъ, какъ мы уже видли, одинъ за другимъ возникали и отмнялись цлый рядъ новыхъ налоговъ, преимущественно военныхъ. Размры ихъ постоянно расли, способъ назначенія ихъ много разъ мнялся. Но при всхъ этихъ перемнахъ одна черта оставалась незыблемой съ XIV и по нашъ вкъ: это — раскладка правительственныхъ налоговъ самими плательщиками, членами тяглой общины. Зная эту неизмнность, это постоянство, съ какимъ сохранялась основная податная ячейка, мы теперь уже не будемъ смущаться перемнами въ названіи налоговъ,— въ томъ, съ чего или съ кого хотло взять налогъ правительство. Какъ бы эти налоги ни назывались, какой бы предметъ обложенія ни имла въ виду казна,— мы уже будемъ знать, что разъ взиманіе налога попадетъ въ руки тяглой общины и ея представителей, все равно, всякій налогъ сольется въ общую сумму и превратится въ налогъ съ тягла, съ земельной доли, доставшейся (отъ общества или по наслдству, покупк и т. п.) каждому домохозяину.

На этомъ однообразномъ фон общинной раскладки совершалось, однако, нкоторое движеніе въ податной исторіи,— движеніе, которое иметъ свой смыслъ и свой интересъ. Та же нужда въ деньгахъ, которая заставила правительство возложить отвтственность за уплату податей на тяглыя группы, вызвала рядъ попытокъ увеличить казенный доходъ. Правительство дйствовало при этомъ двоякимъ путемъ: путемъ перемны въ порядк обложенія плательщиковъ податями и путемъ увеличенія размровъ и количества налоговъ. Старый татарскій порядокъ обложенія состоялъ въ томъ, что податью облагалось земледльческое орудіе, ‘соха’, приравнивавшаяся двумъ-тремъ коннымъ работникамъ. Каждая соха платила по 5 коп., или, по крайней мр, 5 руб. на наши деньги. Усилившееся московское княжество употребляло, кажется, какъ единицу обложенія, ‘соху’ въ нсколько разъ больше размромъ, въ 32 рабочихъ: понятно, что здсь слово ‘соха’ уже утратило свой буквальный смыслъ.

Впрочемъ, въ каждой самостоятельной области Россіи существовали свои податныя единицы, и только со времени объединенія Руси при Иван III, т. е. со конца XV столтія, московскіе порядки, финансовые, какъ и всякіе другіе, начали распространяться на вновь присоединенныя области. Во всякомъ случа, картина податного обложенія Россіи оставалась очень пестрой вплоть до того времени, когда въ развитіи прямой подати наступилъ новый періодъ, съ назначеніемъ ряда новыхъ военныхъ налоговъ при Иван IV (см. выше). Въ 1550 году, прежде чмъ вводить эти новые налоги, правительство Ивана IV установило въ Россіи новую податную единицу, долженствовавшую обезпечить большую правильность и равномрность обложенія. Названіе сохранено было старое (‘соха’), но оно получило теперь новый смыслъ. Податная ‘соха’ приравнена была опредленному количеству распаханной земли,— обыкновенно, по 400 десятинъ (или 800 ‘четвертей’ посва {На десятин сялись дв ‘четверти’, надо прибавить, что четверть была тогда (XVI в.) вдвое меньше теперешней.}) въ каждомъ изъ трехъ полей. При этомъ, не безъ вліянія византійскихъ порядковъ, обращено было впервые вниманіе и на качество земли: съ десятины хорошей (‘доброй’) земли платилось столько же налоговъ, сколько съ 1 ¹/₄ десятины ‘средней’ земли или съ 1 ¹/₂ десят. ‘худой’. Другими словами въ сох земля второго разряда считалось уже не 400, а 500 десятинъ, а третьяго разряда — 600 дес. въ каждомъ пол. Кром того, впервые были сдланы льготы цлымъ разрядамъ плательщиковъ. Служилые люди, уже платившіе государству личной службой, уплачивали съ нормальной сохи въ 400 дес. такую же цифру налога, какую монастыри и крестьяне, не подчиненные владльцамъ (т. назыв. ‘черные’), платили съ сохи въ уменьшенномъ размр — въ 300 десятинъ. Для приведенія въ извстность количества новыхъ платежныхъ единицъ, во всемъ государств предпринята была перепись и измреніе податныхъ земель по единообразнымъ пріемамъ. Перепись эта продолжалась въ теченіе всего царствованія Ивана IV. Такимъ образомъ при Иван IV обложеніе по сохамъ получило ту окончательную форму, которую оно сохранило до самаго своего уничтоженія черезъ 1 ¹/₄ столтія, въ 1680 г.

До 1680 года дожили, однако, одни только обломки сошной системы обложенія. Уже въ теченіе первой половины XVII вка эта система была существенно измнена въ интересахъ привилегированнаго сословія и совершенно отмнена по отношенію къ цлому ряду податей. Уже въ 1550-хъ годахъ, какъ мы только-что видли, служилое сословіе получило нкоторое облегченіе въ платеж податей. Но это облегченіе было совершенно ничтожно сравнительно съ тмъ, какое сдлано было служилымъ людямъ при финансовыхъ реформахъ начала XVII вка. До этого времени, крестьянинъ служилаго человка, какъ и крестьянинъ, жившій на своей или государственной земл (‘черный’), платили одинаково съ каждой четверти распаханной (или, какъ тогда говорили, ‘живущей’) пашни. Но теперь на земляхъ служилыхъ людей ‘живущая четверть’ пашни была превращена въ гораздо боле льготную платежную единицу. Названіе осталось прежнее, но подъ ‘живущей четвертью’ стали разумть не реальную четверть распаханной земли, а нкоторое количество крестьянскихъ дворовъ, изъ которыхъ каждый, конечно, пахалъ не одну четверть, а нсколько. Въ 1630—1631 годахъ служилые люди выхлопотали себ у правительства разршеніе считать въ живущей четверти отъ 10 до 16 крестьянскихъ дворовъ {Именно 10 крестьянскихъ дворовъ въ центральныхъ уздахъ и 16 на разоренныхъ смутой окраинахъ.}. Если предположимъ даже, что каждый дворъ пахалъ не боле 4 четвертей (2 десятинъ въ одномъ пол), то и тогда въ одной ‘живущей четверти’ будетъ 40—64 дйствительныхъ четвертей распаханной пашни. Стало быть, съ 40—64 четвертей служилый человкъ платилъ столько же налога, сколько черный крестьянинъ съ одной четверти. Припомнимъ теперь, что въ начал XVII вка введены были новыя тяжелыя подави, въ десятки разъ превышавшія подати XVI вка, и мы поймемъ, какой смыслъ имло введеніе именно въ это время ‘живущей четверти’. Служилый человкъ былъ въ десятки разъ облегченъ сравнительно съ черносошнымъ крестьяниномъ какъ разъ тогда, когда послдній сталъ платить въ десятки разъ больше. Такимъ образомъ, вся тяжесть новаго обложенія пала на одн черныя сохи. Тягло и военная служба были окончательно распредлены между различными общественными группами. Русскій служилый центръ и югъ несъ военную повинность на государство, а русскій черносошный сверъ уплачивалъ необходимыя военныя издержки.

На дл, однако же, это распредленіе далеко не было такъ равномрно, какъ можетъ показаться съ перваго взгляда. Тотъ, кто несъ военную службу, былъ облегченъ въ уплат податей, но тотъ, кію платилъ подати, вовсе не былъ освобожденъ отъ воинской повинности. Напротивъ, чмъ дальше, тмъ больше воинская повинность перелагалась всею своею тяжестью на низшіе классы. Русская дворянская конница, какъ мы знаемъ, уже отживала свой вкъ въ то время, когда дворянство добилось податныхъ привиллегій. Центръ тяжести въ войск переходилъ отъ помщиковъ и вотчинниковъ къ рейтарамъ и драгунамъ въ конниц, къ солдатамъ — въ пхот, къ новой регулярной выучк иноземному строю привлекались, главнымъ образомъ, служилые люди низшихъ разрядовъ и рекруты изъ податныхъ сословій. При этихъ условіяхъ податныя льготы живущей четверти теряли свой смыслъ. Правительство, очевидно, приняло это во вниманіе, при постепенномъ увеличеніи размровъ податей, въ теченіе XVII вка, оно подняло платежи служилыхъ земель въ большее число разъ, чмъ платежи черносошныхъ крестьянъ. Такъ, стрлецкая подать съ служилыхъ земель увеличена была въ 36 разъ, тогда какъ на черносошныхъ земляхъ, поднявши ту же подать въ 8—9 разъ, правительство должно было убдиться, что населеніе не въ состояніи платить такого оклада. Такимъ образомъ подготовлялась почва для перехода къ боле равномрному обложенію. Форма такого обложенія была также найдена уже въ первой половин XVII вка.

Дло въ томъ, что ростъ податей вызвалъ со стороны плательщиковъ массовые побги и развилъ цлую систему укрывательства отъ сошнаго тягла. Множество тяглыхъ участковъ пустовало и общин приходилось расплачиваться за опуствшіе жеребьи ея сочленовъ. Правительству не было дла до убыли запашки, оно требовало податей за все количество пашни, записанное въ писцовыя книги, а чтобы не принимать во вниманіе перемнъ, происшедшихъ въ размрахъ распаханной площади, оно не составляло новыхъ писцовыхъ книгъ и до самаго конца вка взимало подати по книгамъ, составленнымъ въ первую половину царствованія Михаила еодоровича. Пустыя земли продолжали такимъ образомъ считаться населенными, а вновь распаханныхъ участковъ правительство также не упускало, такъ какъ мстный воевода долженъ былъ вс raide участки записывать и облагать податью. Плательщикамъ было, такимъ образомъ, крайне невыгодно вносить подати по писцовымъ книгамъ, и они неоднократно просили правительство взимать налоги только съ наличныхъ, дйствительно населенныхъ дворовъ. Но были причины, по которымъ и для правительства взиманіе податей съ сохи и живущей четверти было не всегда выгодно. Если разбжавшіеся съ тяглой земли плательщики заставляли общину платить за себя ‘навальное сошное письмо’, за то они сами совершенно ускользали отъ. податей и жили ‘въ избыли’, къ нимъ примыкали и вс т разряды населенія, которые, оставаясь на мст, находили способъ, уклониться отъ разработки тяглаго участка. Съ точки зрнія правительства — это была чистая потеря для казны. Если нельзя было притянуть эти разряды населенія къ платежу податей, оставаясь въ рамкахъ старой сошной системы, то надо было привлечь ихъ какимъ-нибудь другимъ способомъ. Петли старой податной сти оказались слишкомъ широкими, плательщики въ нихъ слишкомъ свободно проскальзывали. Если такъ,— нужно было сдлать ихъ помельче, взять такую единицу обложенія, которая бы вплотную обхватила платежное населеніе, которая бы поставила, такъ сказать, лицомъ къ лицу каждаго плательщика съ правительствомъ. И въ этомъ отношеніи дворъ являлся самой подходящей податной единицей. Подъ вліяніемъ всхъ этихъ соображеній правительство и переходитъ къ подворному обложенію. Въ начал правленія царя Алекся (1646—1648 гг.) и вторично въ начал правленія едора (1678—1680 гг.) правительство составляетъ по всему государству новаго типа описанія — дворовые списки, или такъ-называемыя ‘переписныя книги’. Надежды плательщиковъ, однако, не сбываются. По дворовымъ спискамъ правительство начинаетъ сбирать сперва (еще при Михаил) только т новыя подати, къ которымъ постепенно заставляютъ его прибгать военныя нужды XVII вка. Старыя подати оно не сразу ршается перевести съ сохи на дворъ, такъ какъ при этомъ, очевидно, пришлось бы сложить вс т излишніе платежи, которые населенію приходилось нести за опустлую пашню. Такимъ образомъ правительство соединяетъ выгоды старой системы обложенія съ выгодами новой, а плательщикамъ остаются отъ той и другой одн невыгоды.

Положеніе длъ мняется въ 70-хъ годахъ XVII столтія. Новыя военныя нужды требуютъ въ это время новыхъ жертвъ со стороны населенія, подати оказывается необходимымъ опять увеличить. Но черносошное населеніе уже и безъ того платить сверхъ силъ, такъ что всякая новая прибавка ведетъ только къ увеличенію недоимокъ. Напротивъ, населеніе служилыхъ земель, несмотря на увеличеніе его платежей въ теченіе XVII вка, все еще продолжаетъ пользоваться льготами, которыя не оправдываются больше никакой нуждой государства въ услугахъ стараго служилаго сословія. При этихъ условіяхъ общая податная реформа становится необходимой и лучшимъ средствомъ для нея является окончательное переложеніе всхъ податей съ сохи и живущей четверти на дворъ.

Въ 1679—1681 гг. реформа была осуществіена. Остатки налоговъ XVI вка (пищальныя, данныя, засчныя и т. д.), за исключеніемъ полоняничной подати, были окончательно отмнены. Налоги XVII вка, въ одной общей сумм, переведены на дворъ и сошное обложеніе упразднено. Въ городахъ взимался теперь подворный налогъ въ размр отъ 80 коп. до 2 руб., этотъ же налогъ, сохранившій названіе стрлецкой подати, платился и крестьянами сверныхъ черныхъ волостей. Владльческія земли остальныхъ уздовъ платили деньгами только ямскую подать, слитую съ полоняничной: служилыя по 5 коп. съ двора, а духовныя — по 10 коп. Но, вмсто стрлецкой подати, они платили хлбомъ: служилыя земли по ³/₁₆ четверти съ двора, дворцовыя по ⁵/₁₆ и духовныя по ⁷/₁₆ четверти. Такъ какъ четверть хлба стоила въ это время отъ четвертака до трехъ четвертаковъ, то переведенный на деньги платежъ служилаго двора составлялъ отъ 5 до 14 к., дворцоваго отъ 8 до 23 коп. и духовнаго отъ 11 до 33 коп. Съ прибавкой ямскихъ и полоняничныхъ это составляло для служилаго двора 10—19 коп., для духовнаго — 21—43 коп. Разница съ прямыми платежами черныхъ сохъ, какъ видимъ, сохранилась и посл реформы 1681 года и даже была довольно значительна, во все же, сравнительно съ только-что покинутой системой это былъ шагъ къ боле равномрному обложенію.

Несравненно дальше по тому же пути пошла финансовая реформа Петра Великаго. И она, какъ мы видли, вызвана была новымъ ростомъ военныхъ расходовъ. Вызванная одинаковой прачиной, эта реформа осуществлена была аналогичнымъ способомъ съ предыдущей реформой 1681 года. Правительство снова перемнило форму обложенія, увеличило его размры и разложило новую подать на возможно большее количество плательщиковъ. Обложеніе дворовъ успло оказаться столь же неудобнымъ, какъ и обложеніе сохъ: населеніе теперь бжало изъ тяглаго двора, какъ прежде оно бжало съ тяглаго участка пашни, найдены были и новые обходы: такъ, напр., населеніе скучивалось въ тяглыхъ дворахъ, чтобы платить съ возможно большаго количества лицъ то же количество подати, изъ нсколькихъ дворовъ населеніе даже нарочно переводилось въ одинъ дворъ въ случаяхъ правительственной переписи. Итакъ, значительная часть населенія опять оказывалась въ ‘избылыхъ’. Правительство длаетъ новую попытку уловить плательщика, какъ скрывающагося въ тягломъ двор, такъ и бжавшаго изъ этого двора. Налогъ съ двора переносится прямо на каждую отдльную душу мужескаго пола. Вс теперь должны быть равны передъ новымъ ‘подушнымъ’ окладомъ: платитъ его и холопъ, никогда не платившій государству, и мелкій служилый человкъ — однодворецъ, услуги котораго стали теперь ненадобны правительству. Но зато никто не платитъ больше, чмъ другой: со всхъ разрядовъ податнаго населенія взимаются т же 80 коп. съ души. Петръ, правда, облагаетъ черносошныхъ крестьянъ и посадскихъ людей еще дополнительными 40 копйками, но это уже не остатокъ старой тяжести прямого обложенія этихъ классовъ: это просто послдствіе того принципа, проводимаго Петромъ, что населеніе, не принадлежащее никакому владльцу, принадлежитъ государству, и государство можетъ взимать съ него такой же ‘оброкъ’, какой владльческіе крестьяне платятъ своему хозяину. Добавочная подать и получаетъ названіе ‘оброчной…’

Установивъ подушную систему обложенія, правительство, повидимому, подошло довольно близко къ той цли, которая составляетъ задачу всякаго финансоваго управленія: оно стало лицомъ къ лицу съ каждымъ отдльнымъ плательщикомъ. Ее это было только повидимому, въ дйствительности состояніе русскихъ учрежденій не давало еще никакой возможности установить прямыя отношенія между правительствомъ и подданными. Чтобы удержать постоянную связь между правительственными сборщиками подати и каждой записанной въ ревизію душой, надо было устроить постоянное наблюденіе за колебаніями числа душъ, выбываніемъ старыхъ и прибываніемъ новыхъ. Шведскіе порядки финансоваго управленія, послужившіе образцомъ для совтниковъ Петра, и усграивали такое наблюденіе. Мало того, шведское устройство добивалось большаго, каждый годъ проврялся тамъ не только наличный составъ плательщиковъ, но и вс перемны въ ихъ хозяйственной жизни: пожаръ, скотскій падежъ, неурожай — все это вызывало немедленное облегченіе податныхъ тягостей. При такомъ порядк, естественно, можно было допустить, чтобы каждый плательщикъ отвчалъ самъ за себя. Напротивъ, при скудныхъ средствахъ русскаго управленія такое точное и постоянное наблюденіе за плательщиками было совершенно невозможно, оно было возможно только для самихъ плательщиковъ. Правительство не только не могло слдить за перемной въ хозяйственной сил каждой крестьянской семьи, но оно не могло даже услдить за измненіями въ ея количественномъ состав. Пока совершалась перепись, новыя души нарождались, старыя успвали умереть и, такимъ образомъ, правительство никогда не могло узнать дйствительной цифры плательщиковъ: цифра эта была фиктивной уже въ моментъ ея полученія и, понятно, становилась еще фиктивне, по мр отдаленія времени переписи. Между тмъ, эти переписи, возобновлялись въ прошломъ вк только въ двадцать лтъ разъ. Такимъ образомъ, поневол, по недостатку средствъ контроля, взиманіе податей на мст продолжалось по старому: крестьянская община длила землю на души, но эти души не имли ничего общаго съ живыми душами человческими: это просто были (какъ и прежде при подворномъ {Подворный налогъ XVII вка тоже сливался обыкновенно въ одну общую сумму со всего количества дворовъ данной группы плательщиковъ, и затмъ распредлялся между дворами пропорціонально платежной сил каждаго.} и посошномъ обложеніи) единицы земли, обложенныя единицей налога и разбиравшіяся наличнымъ населеніемъ деревни, смотря по хозяйственнымъ силамъ каждаго.

Введеніе подушной было высшей точкой развитія нашей прямой подати. Въ 1680 г. въ годъ окончательнаго введенія подворной подати, количество прямыхъ податей доходило до 8,4 милліона на наши деньги, въ 1724 г. оно увеличилось до 42,6, т.-е. въ 5 разъ. Въ 1680 г. прямые налоги составляли не боле ¹/₃ всего дохода., въ 1724 г. они значительно превышали ¹/₂. Со времени Петра и до самаго послдняго времени эта петровская организація прямыхъ налоговъ не длала никакихъ дальнйшихъ успховъ. Увеличивалось, вмст съ увеличеніемъ количества населенія, и количество подушной и оброчной подати, возвышался ея размръ, изъ одинаковаго для всей имперіи размръ оброчной подати былъ сдланъ пропорціональнымъ доходности земледлія въ разныхъ частяхъ Россіи, но самая единица обложенія, — ревизская душа, осталась прежней вплоть до отмны подушной подати въ 1887 году. За все это время, несмотря на ростъ абсолютныхъ цифръ, пропорціональное значеніе подушной подати, въ бюджет не переставало падать. Съ половины она упала до трети всего дохода къ началу нашего вка, и ниже четверти къ средин его, теперь, включая выкупные платежи и помщичьихъ, и недавно (1887 г.) переведенныхъ на выкупъ государственныхъ крестьянъ, приближается уже къ десятой части всего бюджета. Если не считать очень скромной по размрамъ поземельной подати введенной въ 1875 году {Въ половин губерній она составляетъ всего ¹/’ — 5 коп. съ десятины и съ другой половины — 5—15 коп. Между тмъ, вс платежи съ десятины составляютъ въ первой половин 18 коп.— 1 руб. 50 коп., а во второй 1 руб. 50 коп.— 2 руб. 50 коп.}, то надо будетъ признать, что подушная подать не замнена никакой новой. (Выкупные платежи не есть подать, а уплата долга). Такимъ образомъ, въ настоящее время система прямаго обложенія находится въ состояніи полнаго разрушенія и далеко отстаетъ отъ другихъ источниковъ государственнаго дохода. Весьма вроятно, что въ боле или мене близкомъ будущемъ эта система будетъ перестроена вновь и что при этомъ правительство будетъ преслдовать ту же цль, которой оно тщетно добивалось въ конц XVII в. и въ первой четверти XVIII вка,— вступить въ боле непосредственную связь съ каждымъ плательщикомъ, вычислить для этого точне его доходъ и поставить размръ подати въ зависимость отъ размра этого дохода и его колебаній.

По отношенію къ нкоторымъ видамъ подати правительство, впрочемъ, вступило въ непосредственную связь съ плательщиками уже въ далекомъ прошломъ. Плательщиковъ земледльческаго класса естественно было облагать цлыми обществами въ ‘скалъ’, такъ какъ и земледльческій доходъ, приблизительно, равномренъ и мало измнчивъ. Другое дло съ классомъ капиталистовъ и предпринимателей: ихъ дохода нельзя ввести въ общія рамки, нельзя считать одинаковымъ для всхъ или постояннымъ и неизмннымъ для каждаго. Здсь, стало быть, правительству выгодне имть дло съ каждымъ предпринимателемъ и постараться обложить каждаго отдльно, пропорціонально его доходамъ. Древнйшей формой такого отдльнаго обложенія каждаго предпринимателя былъ оброкъ, который правительство брало за торговое помщеніе (лавочный оброкъ), считавшееся собственностью казны и отдававшееся въ наемъ чаще всего правительственными чиновниками.

Съ древнйшихъ временъ правительство считало также своей собственностью вс мстности, пригодныя для промышленной эксплоатаціи, напримръ, рыбныя ловли, бортные лса и т. д. Эти казенныя угодья также сдавались на оброкъ (отсюда выраженіе ‘оброчныя статьи’), который, стало быть, былъ въ этомъ случа на половину — доходомъ съ государственныхъ имуществъ, но на половину и налогомъ съ промысла. Что касается обложенія капиталовъ пропорціонально доходу, и такія попытки длались уже въ XVII вк, но такъ какъ для этого надо было точно знать капиталъ и доходы каждаго, то попытки эти постоянно наталкивались на сопротивленіе, и въ конц концовъ, большая часть этихъ процентныхъ сборовъ, такъ-называемыхъ ‘пятыхъ’, ‘десятыхъ’, ‘пятнадцатыхъ’, ‘двадцатыхъ’ и т. п. денегъ (т.-е. 20%, 10%, 6 ²/₃%, 5%) сбиралась не по спеційьной оцнк капитала и дохода, а обыкновенными пріемами тяглой раскладки. Другими словами, подоходное обложеніе не удерживало своего подоходнаго характера и превращалось подобно разсмотрннымъ выше земельнымъ, подворнымъ и подушнымъ податямъ, въ обложеніе раскладочное (репартиціонное).

Не ране Екатерины II удалось, наконецъ, обложить торговопромышленный классъ особымъ налогомъ, падавшимъ лично на каждаго плательщика и сколько-нибудь похожимъ на подоходное обложеніе. Вмсто подушной подати, сливавшей купечество, къ большой для него обид, съ другими податными сословіями, Екатерина установила гильдейскую подать въ размр 1% съ объявленнаго по совсти капитала. Увеличенная къ 1812 году до 4 ³/₄%, эта подать просуществовала до 1824 года, но она не обезпечивала ни всеобщности, ни равномрности обложенія торговли и промысловъ, такъ какъ мщане и посадскіе были изъ нея изъяты, а среди гильдейскаго купечества объявляемыя суммы капитала могли вовсе не соотвтствовать дйствительнымъ. Когда же, съ увеличеніемъ тяжести гильдейскаго сбора, значительная часть купечества стала переписываться въ мщане или отыскивать другія лазейки, чтобы избжать платежа подати, правительство преобразовало процентный сборъ въ неизмнный окладъ, уплачивавшійся при полученіи свидтельства на право торговли. Идея о процентномъ сбор, однако, не заглохла вовсе и снова возродилась при обсужденіи общей податной реформы шестидесятыхъ годовъ. Предположено было постоянный патентный сборъ соединить съ подоходнымъ обложеніемъ торговыхъ и промышленныхъ предпріятій, принимая за основаніе при оцнк дохода — для торговыхъ предпріятій плату за помщеніе, а для фабричныхъ и заводскихъ — количество рабочихъ. Однако же Положеніе 1863 года осуществило только первую часть предположеній, т. е., въ сущности, удержало, съ нкоторыми измненіями, старую систему. Только въ 1885 году сдланъ былъ ршительный шагъ къ обложенію доходности торговопромышленныхъ предпріятій. Правда, первоначальный проектъ Бунге, предполагавшій обложить вс предпріятія въ размр 3% ихъ чистой прибыли, и на этотъ разъ вызвалъ возраженія со стороны купечества и государственнаго совта. Сущность возраженій сводилась къ трудности вычислить чистый доходъ и къ несправедливости — обложить только одинъ классъ и одинъ видъ дохода — подоходнымъ налогомъ. Но относительно наиболе крупныхъ предпріятій, публикующихъ отчеты, трехпроцентный налогъ съ чистой прибыли былъ тогда же принятъ, а съ 1893 года превращенъ въ пятипроцентный. Въ то же.самое время другія гильдейскія предпріятія были обложены по губерніямъ круглыми суммами, которыя уже разверстывались на мст между отдльными плательщиками, и потому получили названіе ‘раскладочнаго’ налога. Тотъ же раскладочный сборъ былъ распространенъ въ 1889 году и на негильдейскія предпріятія. По разсчету предполагаемой прибыли гильдейскія предпріятія платили въ 1891 году почти 2%, негильдейскія 1³/₄% съ своего чистаго дохода. Наконецъ, и предпріятія, обложенныя акцизомъ, привлечены съ 1893 г. къ платежу раскладочнаго налога. Такимъ образомъ, подоходное обложеніе, хотя еще далеко не въ совершенной форм, охватило постепенно всю область торговопромышленной дятельности, что ему не суждено ограничиться одною этой областью, показываетъ утвержденный въ 1893 году квартирный налогъ. Въ общемъ итог нашихъ прямыхъ поступленій уже теперь налоги на торговлю и промышленность составляютъ около половины. Нтъ сомннія, что вмст съ другими формами подоходнаго обложенія имъ суждено рости въ ближайшемъ будущемъ.

Мы остановились такъ долго на исторіи русскихъ прямыхъ налоговъ, потому что для идъ взиманія правительство должно было создать и поддерживать принудительную тяглую организацію, съигравшую огромную роль въ русской общественной жизни. На этой организаціи податной раскладки мы могли наглядно видть, какъ правительственная нужда являлась въ Россіи сильнйшимъ рычагомъ общественной организаціи. Мы имли также случай видть, какъ финансовыя и военныя потребности правительства обусловливали его сословную политику. Въ дальнйшемъ изложеніи мы познакомимся подробне съ плодами этого воздйствія.

Прямые налоги требовали для своего взиманія сложнаго механизма, устройство и поддержаніе котораго требовало отъ правительства большихъ хлопотъ и постояннаго надзора. Гораздо охотне русское правительство (какъ, впрочемъ, и вс другія) прибгало къ другого рода налогамъ, которые плательщикъ уплачивалъ не прямо, а косвенно, не въ вид подати, а въ вид прибавки къ цн покупаемаго имъ товара. Противъ этихъ, такъ-называемыхъ, косвенныхъ налоговъ (налоговъ на предметы потребленія) всегда говорилось, что взиманіе ихъ ведетъ къ несправедливости, такъ какъ они падаютъ преимущественно на низшіе классы.

Въ самомъ дл, богатый не можетъ състь соли или выпить вина во столько разъ больше бднаго, во сколько онъ богаче: онъ покупаетъ тоже количество необходимыхъ для него продуктовъ, какъ послдній, я, слдовательно, уплачиваетъ косвеннаго налога пропорціонально гораздо мене. Но эти возраженія не заставили правительство отказаться отъ взиманія косвенныхъ налоговъ, такъ какъ, при всемъ вред для народа, выгоды этихъ налоговъ для казны были слишкомъ ощутительны и трудно замнимы. Косвенные налоги давали, во-первыхъ, огромныя суммы и, во-вторыхъ, суммы эти вносились большинствомъ плательщиковъ незамтно для нихъ самихъ и во всякомъ случа не вызывали такого недовольства, какое могла бы вызвать одинаковая съ ними по размрамъ прямая подать. У насъ, въ Россіи, казна не ограничивалась, однако, тмъ, что облагала сборомъ главнйшіе предметы потребленія, отъ времени до времени она брака на себя самое изготовленіе этихъ предметовъ, или, по крайней, мр сама занималась ихъ продажей. Въ этомъ случа косвенный налогъ получаетъ характеръ. государственной монополіи или регаліи. Такъ какъ, однако же, правительство постоянно колебалось между системой собственнаго приготовленія и продажи и системой обложенія частныхъ предпринимателей, то мы не будемъ относить обложеніе одного и того же продукта одинъ разъ къ регаліямъ, другой разъ къ косвеннымъ налогамъ, а прямо отнесемъ къ послднимъ.

Главнйшими составными частями косвеннаго налога были съ давняго времени таможенные сборы и питейный доходъ, при Петр къ этому присоединилась соль, освобожденная отъ налога только въ 1880 г., при Никола прибавились еще налоги на табакъ, на свеклосахарное производство, въ прошедшее царствованіе — за керосинъ и спички. За исключеніемъ полувка со времени введенія подушной подати — доходъ со всхъ этихъ акцизныхъ и таможенныхъ сборовъ составлялъ главную часть государственнаго бюджета. Взиманіе косвенныхъ налоговъ представляетъ для насъ тотъ интересъ, что здсь мы опять можемъ убдиться, какъ недостаточны были въ старой Руси собственные финансовые органы правительства. Отдавъ взиманіе прямыхъ податей на круговую отвтственность сельскихъ и посадскихъ общинъ, московское правительство отдало сборъ косвенныхъ налоговъ на такую же отвтственность высшаго слоя городского сословія. Но такъ какъ эта повинность горожанъ тсно связана съ происхожденіемъ городского самоуправленія, то мы и отложимъ бесду о ней до соотвтственнаго отдла нашихъ ‘Очерковъ’.

Остальные источники государственныхъ доходовъ играли въ русскомъ бюджет сравнительно второстепенную роль. Мы перечислимъ ихъ здсь только для полноты обзора.

Изъ государственныхъ регалій (т. е. исключительныхъ правъ государства) раньше другихъ сдлалась предметомъ дохода — чеканка монеты. Перечеканивая иностранную монету въ свою, правительство пускало ее по нсколько высшей цн и имло отсюда постоянную небольшую прибыль. Но Петръ, какъ мы знаемъ, злоупотребилъ этимъ правомъ, пустивъ въ оборотъ по старой цн вдвое худшую монету, отсюда происходитъ исключительно высокая цифра 1701 г., по которой доходъ съ монетной операціи превышалъ ¹/₄ всего бюджета. Со времени Петра присоединяется къ монетной регаліи доходъ отъ почтовой регаліи, вскор посл Петра еще доходъ съ горной регаліи, т. е. доходъ съ разработки казенныхъ рудниковъ и пошлина съ частныхъ, съ Николая — доходъ съ телеграфной регаліи. Съ развитіемъ сообщеній почтовый и телеграфный доходы быстро растутъ и составляютъ теперь ⁹/₁₀ всхъ регальныхъ поступленій, горный доходъ со времени крымской войны, напротивъ, падаетъ, а монетный сводится къ совершенно ничтожной цифр. Свои обширныя государственныя имущества московское государство эксплуатировало только однимъ способомъ: отдачей на оброкъ — оброчныхъ статей. Теперь оброчныя статьи составляютъ только ъ дохода съ государственныхъ имуществъ, на первое мсто выдвинулся доходъ съ желзныхъ дорогъ и лсовъ. Наконецъ, пошлины (гербовыя, крпостныя, судебныя и т. д.) составляли всегда незначительную часть государственнаго дохода.

Посл ‘этого бглаго перечисленія намъ остается отвтить на одинъ вопросъ: какъ тяжело ложился и ложится доходъ русскаго государства на населеніе? Абсолютныя цифры денегъ, платимыхъ государству населеніемъ, кажутся не особенно значительными. За 200 лтъ, отъ 1680 по 1880 г., общая сумма доходовъ государства разъ въ. 30 увеличилась, а съ 1725 г. удесятерилась, но мы видли раньше, что за то же время количество населенія увеличилось въ 9 разъ, стало быть, принимая въ разсчетъ это увеличеніе населенія и измненіе цны денегъ, теперешнее населеніе въ.3—4 раза платитъ больше, чмъ въ до-петровское время, и немногимъ боле (сравнительно съ 1891 г. по разсчету бумажнаго рубля — раза въ 1 ¹/₂), чмъ въ конц его царствованія. На наши деньги это выйдетъ около 1 руб. 80 коп. съ человка въ 1680 г. (если считать 14 милл. населенія и 25 милл. дохода), около 6 р. 25 коп. въ 1724 г. (считая 12 милл. и 75 милл. дохода) и около 8 руб. теперь (считая 120 милл. и около милліарда бумажн. руб. дохода).

Обложеніе большей части европейскихъ странъ значительно тяжеле, а наиболе передовыя изъ нихъ (особенно Франція и Англія) заставляютъ свое населеніе платить государству въ 2 ¹/₂— 3 раза больше, чмъ Россія. Но тяжесть обложенія измряется не только этими абсолютными цифрами, а также и способностью населенія платить эти суммы.

Какъ напряжены были платежныя силы населенія за все время государственнаго роста Россіи, это видно уже изъ того, что правительству пришлось прибгнуть къ описанной выше принудительной организаціи плательщиковъ. О томъ же свидтельствуетъ въ высшей степени важный фактъ, который можно было предполагать и ране, но который, съ цифрами въ рукахъ, обнаруженъ только статистиками нашего времени. Оказывается, что въ доброй половин Россіи главная часть населенія, земледльческая, платитъ въ казну больше, чмъ сама получаетъ отъ своего главнаго занятія — земледлія, такимъ образомъ излишекъ, необходимый для казны — этой части населенія приходится заработывать на сторон, посторонними занятіями. Въ такомъ положеніи находится весь нашъ нечерноземный сверъ. Ране мы говорили, что земледліе давно не составляетъ исключительнаго и даже главнаго занятія здшняго населенія, что въ значительной степени оно кормится здсь домашней или фабричной промышленностью. Мы видли въ этомъ естественный результатъ истощенія природныхъ богатствъ и увеличенія народонаселенія,— слдовательно, представляли себ переходъ къ промышленности естественнымъ послдствіемъ внутренняго экономическаго развитія. Такова и была, вроятно, главная основная причина этого явленія. Но теперь мы имемъ возможность оцнить силу другой причины,— необходимости платить государственные налоги,— которая должна была дйствовать въ томъ же направленіи и, слдовательно, въ немалой степени участвовала въ произведеніи того же результата. И здсь, слдовательно, въ этомъ, повидимому, чисто экономическомъ явленіи, мы встрчаемся съ воздйствіемъ на общественную жизнь государства. Припомнимъ, какую значительную роль играло государство въ развитіи русской фабричной промышленности. Объясняя и защищая усиленныя мры покровительства этой промышленности, многіе государственные дятели, писатели и представители власти указывали пользу этого покровительства какъ разъ въ томъ, что такимъ образомъ умножается число людей, имющихъ заработокъ помимо земледлія, и увеличиваются, слдовательно, платежныя силы русскаго населенія. Возможность увеличить, прямо или косвенно, доходы казны всегда оставалась задней мыслью русскаго протекціонизма. Можно сказать, что въ этомъ смысл протекціонизмъ былъ первой формой, въ которой проявилась государственная забота о ‘польз общаго блага и пожитк подданныхъ’ {Выраженіе петровскихъ жалованныхъ грамотъ 1716—1717 гг. на заведеніе первыхъ фабрикъ.}, какъ о чемъ-то особомъ отъ ‘государственной прибыли’. Забота эта началась съ тхъ поръ, какъ явился на Руси первый проблескъ мысли о солидарности интересовъ государственнаго и народнаго хозяйства. ‘Худой тотъ сборъ’,— такъ выразилъ эту мысль Посошковъ,— ‘аще кто казну царю собираетъ, а людей разоряетъ’, ‘понеже не то царственное богатство, еже въ царской казн лежащія казны много, но то самое царственное богатство, ежели бы весь народъ богать былъ’, ‘крестьянское богатство — царственное, а нищета крестьянская — оскудніе царственное’.

Суровость условій нашей, исторической жизни мшала осуществленію золотыхъ словъ Посошкова, много времени спустя посл того, какъ идея, заключенная въ нихъ, сдлалась достояніемъ правительственныхъ и общественныхъ сферъ. Привести эту идею въ согласіе съ жизнью составляетъ задачу нашего будущаго.

——

Кром сочиненій, указанныхъ въ предъидущемъ отдл, cм. для этого отдла Военно-статистическій сборникъ, вып. IV. Россія. Спб. 1871. Рудченко, Историческій очеркъ обложенія торговли и промысловъ въ Россіи. Спб. 1893 (изд. департамента торговли и мануфактуръ). Янжулъ, Основныя начала финансовой науки. Спб. 1890.

П. Милюковъ.

‘Міръ Божій’, No 9, 1895

ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ.

Очеркъ третій. Государственный строй. (Войско, финансы, учрежденія).

Читайте также: