Очеркъ внутренняго управленія въ Россіи при императриц Екатерин II.
Очеркъ внутренняго управленія въ Россіи при императриц Екатерин II.
Н. Колюпановъ.
‘Русская Мысль’, кн.III, 1883
Очерк внутреннего управления в России при императрице Екатерине II, Колюпанов Нил Петрович, Год: 1883
Время на прочтение: 37 минут(ы)
‘Петру Первому — Екатерина Вторая’ — гласитъ знаменитая надпись, самой Екатериной сочиненная для памятника преобразователю Россіи. ‘Преславная мати отечеству’,— какъ величало Екатерину еще при жизни ‘шляхетное’ дворянство,— очевидно, сама желала выразить такимъ образомъ, что царствованіе ея было непосредственнымъ продолженіемъ дятельности Петра. Потомство утвердило за ней эту честь. И дйствительно, благодаря высокому государственному уму и рдкой способности въ выбор людей, Екатерина много сдлала для Россіи. Съ чисто вншней стороны задачи и реформы Петра при ней не только снова поставлены были на ноги, но подвинулись впередъ.
Время, несмотря на бездарность ближайшихъ преемниковъ Петра и на господство иностранцевъ, видвшихъ въ Россіи только средство къ личному обогащенію и къ составленію себ карьеры,— брало свое. Дятельность Петра, какъ я уже говорилъ въ одной изъ своихъ предыдущихъ статей {Русская Мысль 1882 г., кн. II.}, была дятельностью освободительною въ томъ смысл, что онъ подчиненіе лицу перевелъ въ одинаковое для всхъ подчиненіе безличной иде государства. Этимъ прежде всего воспользовалось дворянство: знаменитый манифестъ Петра III о ‘вольности дворянской’ или объ освобожденіи дворянъ отъ обязательной службы возвстилъ дворянству свое 18 февраля 1762 г. Замчательно, что тотчасъ посл этого манифеста появились въ сред крестьянъ помщичьихъ и приписныхъ къ фабрикамъ и заводамъ сильные безпорядки, потребовавшіе употребленія военной силы. Въ царствованіе Петра III, тотчасъ посл изданія манифеста, волненія начались на уральскихъ приписныхъ заводахъ Походяшина, гр. Чернышева и Демидовыхъ, въ Москв на главной суконной мануфактур Суровщикова, въ уздахъ: Тверскомъ, Каширскомъ, Блевскомъ, Елинскомъ, Галицкомъ, Тульскомъ, Эпифанскомъ, Волоколамскомъ, Вяземскомъ — число возмутившихся сразу дошло до 8.000 человкъ. Противъ нихъ, по указу императора, отправленъ былъ генералъ Виттенъ съ кирасирскимъ полкомъ. Волненія продолжались безъ-перерыва во все царствованіе Екатерины II и наконецъ разразились Пугачевщиной. Крестьяне очень хорошо поняли, что необходимымъ результатомъ освобожденія дворянства должно было послдовать и освобожденіе ихъ отъ крпостнаго тягла, положеннаго на нихъ въ силу государственныхъ соображеній, какъ вознагражденіе въ пользу дворянства за его обязательную службу. Но до 19 февраля 1861 года крестьянамъ пришлось ждать цлое столтіе!…
Идея безкорыстнаго служенія государству всего ближе и непосредственне должна найти свое выраженіе въ мстахъ и лицахъ управленія. Но здсь-то именно меньше всего удалось Петру пріискать т формы, которыя бы гарантировали подобное содержаніе. Мы видли, что онъ безпрестанно передлывалъ учрежденія, мнялъ самый принципъ управленія, сначала смло подвинулся впередъ, а затмъ долженъ былъ отступать назадъ, вслдствіе ршительна?о уклоненія самого общества отъ принятія участія въ дл управленія. Петръ усплъ только образовать высшія мста государственнаго управленія и указать руководящія основанія правительственнаго организма: мстное управленіе его времени представляло совершенный хаосъ. Власть губернаторовъ, воеводъ и комендантовъ съ ихъ канцеляріями къ концу его царствованія снова стала неопредленною и безграничною, должностныя мста и лица въ каждой мстности появлялись случайно, какъ удовлетвореніе народившейся потребности, безъ всякой системы, безъ опредленія взаимныхъ отношеній и предловъ ихъ власти, одному и тому же лицу, назначенному для исполненія спеціальныхъ обязанностей, поручались всякія другія дла, смотря по мстнымъ удобствамъ- никакого единообразія не существовало и одна губернія, по распредленію разныхъ отраслей администраціи между правительственными органами, не была похожа на другую. Кром того, въ губерніи посылались безпрестанно съ самыми разнообразными порученіями отъ высшаго правительства военные чиновники, которые могли мстныхъ властей, не исключая и губернаторовъ, ‘сажать за шею на цпь, пока не исправится’. Указъ 24 февраля 1727 года, изданный императрицей Екатериной I, тотчасъ посл вступленія ея на престолъ, признавалъ, что ‘умноженіе правителей и канцелярій не только служитъ къ великому отягощенію штатовъ, но и къ великой тягости народной’- что ‘въ то время развилось ихъ столько, ‘что никто не зналъ куда и къ кому обратиться и съ кого спрашивать’. Этому порядку вещей указъ 1727 года думалъ помочь тмъ, что магистратъ подчинилъ губернаторамъ и воеводамъ и на нихъ же по-прежнему положилъ всю расправу и судъ. Даже организація высшаго государственнаго управленія, установленная Петромъ, была искажена. Власть сената почти вовсе была парализована и онъ пересталъ быть высшимъ объединяющимъ государственнымъ учрежденіемъ: коллегіи военная, адмиралтейская и иностранныхъ длъ совершенно отдлились и стали въ независимое и равное положеніе:, возл государя образовался особый совтъ изъ немногихъ приближенныхъ лицъ, который самостоятельно правилъ Россіей. Учрежденіе это, введенное императрицей Екатериной I подъ именемъ верховнаго тайнаго совта, при Анн Іоановн называлось кабинетомъ, а при Елисавет Петровн — конференціей. Конференція уничтожена была Петромъ III и вмсто нея учрежденъ совтъ съ самымъ неопредленнымъ характеромъ. Въ доклад объ учрежденіи совта, поданномъ императриц Екатерин II, графъ Никита Ив. Панинъ такъ выражается о прежнемъ времени кабинетскаго управленія: ‘временщики и куртизаны сдлали въ немъ, яко въ безгласномъ и никакого образа государственнаго не имющемъ мст, гнздо всмъ своимъ прихотямъ, чмъ оно претворилось въ самый вредный источникъ не токмо государству, но и самому государю’.
Императрица Екатерина положила конецъ всей этой неурядиц и возвратилась къ начинаніямъ Петра.
Екатерина отчасти возвратила сенату его власть. Выступая съ войскомъ въ Ораніенбаумъ, Екатерина прислала сенату собственноручный указъ: ‘Господа сенаторы! Я теперь выхожу съ войскомъ, чтобъ утвердить и обнадежить престолъ, оставляя вамъ, яко верховному моему правительству, съ полною достоврностью, подъ стражу: отечество, народъ и сына моего’. Проектъ графа Панина объ учрежденіи ‘императорскаго совта’, какъ совщательной, законодательной и высшей административной инстанціи при самодержавномъ государ, Екатерина подписала, но не привела въ исполненіе.
Освобожденію сословій Екатерина способствовала тмъ, что докончила установленія вольности дворянства опредленіемъ правъ его въ жалованной грамот дворянству и предоставленіемъ ему участія въ мстномъ управленіи. Городскія сословія получили также нкоторое расширеніе правъ въ новомъ ‘Городовомъ Положеніи’, хотя оно далеко оставалось позади первоначальнаго проекта — проекта Петра, при учрежденіи главнаго магистрата.
Но преимущественно вниманіе законодательницы обращено было на мстныя учрежденія. Императрица понимала, что въ народной жизни прочно не то, что падаетъ сверху и скользитъ по поверхности, но то, что поднимается снизу и выходитъ извнутри, изъ самой земли, и что какая бы ни происходила ломка въ высшихъ центральныхъ учрежденіяхъ, порядокъ не водворится, пока мстныя учрежденія не будутъ организованы правильно и соотвтственно потребностямъ данной эпохи. Екатерина, по вступленіи на престолъ, горько жаловалась на систему русской администраціи, главное зло она видла въ томъ, что среднія инстанціи коллегіи заслоняютъ губерніи отъ высшаго правительства и распоряжаются послдними безконтрольно.
Въ своемъ ‘наставленіи губернаторамъ’ (указъ 21 апрля 1764 года) императрица Екатерина говоритъ: ‘Все цлое не можетъ быть отнюдь совершенно, если части его не въ порядк и неустройств пребудутъ. Главныя же части, составляющія цлое отечество наше, суть губерніи, и он самыя т, которыя боле всего исправленія требуютъ’. Придавая особое значеніе мстнымъ губернскимъ учрежденіямъ, Екатерина, какъ увидимъ ниже, возвратилась къ первому періоду Петровскаго царствованія, до учрежденія коллегій (1701—1718 гг.), когда не было среднихъ инстанцій, а существовали только мстныя губернскія и высшія или центральныя учрежденія. Но этого мало: время, оправдывая Петровскія преобразованія и заставляя ихъ возродиться при Екатерин, несмотря на все стараніе заглушить ихъ со стороны ближайшихъ преемниковъ Петра, неудержимо двигалось впередъ и заставляло прибгать къ инымъ пріемамъ государственнаго управленія. Петръ вс свои преобразованія вводилъ самъ, ни съ кмъ не совтуясь и почерпая ихъ въ глубин своего генія. Петръ стоялъ одиноко, творцомъ и сторонникомъ вводимаго имъ порядка: народъ отворачивался отъ него съ ужасомъ, видя въ немъ ‘антихриста’, посягавшаго на неприкосновенную святыню и старину застывшей и обособившейся жизни, въ высшихъ классахъ, начиная съ родного сына, все относилось къ нему враждебно, кром разв небольшого кружка преданныхъ ему лично помощниковъ. Только къ концу его царствованія, когда успхъ оправдалъ дло Петра и всякій увидлъ, на какой блестящій путь выводитъ Россію самодержавная воля царя исполина,— народъ понялъ и оцнилъ Петра. Въ этихъ исключительныхъ обстоятельствахъ, въ дикомъ обществ, гд геній одного человка стоялъ неизмримо выше общаго уровня, Петру не съ кмъ было совтоваться, и кром вреда, кром возврата къ старин, голосъ общества не могъ помочь Петру ни въ чемъ. Совсмъ въ другомъ положеніи стояла и чувствовала себя Екатерина: она, для составленія ‘Уложенія’, прежде всего учредила коммиссію, въ которую вызвала депутатовъ отъ всхъ сословій. Это показываетъ ясно, что времена измнились и что въ народной жизни возникли новыя потребности, которыхъ удовлетвореніе сдлалось обязательнымъ, для того, чтобы законодательныя мры были дйствительно полезными и служили отвтомъ на нужды страны. Екатерина признала сама ту пользу, которую принесъ ей вызовъ сословныхъ депутатовъ: ‘коммиссія Уложенія,— говоритъ она,— подала мн свтъ и свднія, съ кмъ дло имемъ и о комъ должны пещись’.
Что же услышала Екатерина отъ собранныхъ депутатовъ и какъ она этимъ воспользовалась? Въ коммиссіи собрались депутаты отъ сената, синода, коллегій, канцелярій (кром губернскихъ и воеводскихъ), отъ дворянства каждаго узда, крейса или полка, отъ жителей каждаго города, отъ однодворцевъ каждой провинціи, отъ пахатныхъ солдатъ и служилыхъ людей каждой провинціи, отъ государственныхъ черносошныхъ и ясашныхъ крестьянъ каждой провинціи, отъ некочующихъ разныхъ народовъ, отъ каждаго народа съ каждой провинціи по одному депутату, отъ каждыхъ войскъ и войска Запорожскаго по усмотрнію начальства. Изъ протокола шестого засданія видно, что депутаты съхались въ числ 454 человкъ, такимъ образомъ вс сословія въ коммиссіи имли своихъ представителей, хотя далеко не въ равномъ числ,— недоставало только помщиковъ и приписныхъ крестьянъ. Выборы въ великороссійскихъ уздахъ прошли вообще гладко. Изъ 49 уздныхъ дворянствъ бывшей Московской губерніи, наказы которыхъ напечатаны въ ‘Сборник русскаго историческаго общества’, только муромское и юрьевское дворянство отнеслись совершенно пассивно. Послднее въ своемъ наказ говоритъ: ‘что касается до представленія объ общихъ нуждахъ и недостаткахъ и къ возстановленію государственныхъ правъ, и на, оное всеподданнйше доносимъ, что за недовольнымъ числомъ насъ, бывшихъ въ собраніи, а особливо и по скудоумію нашему, мы, кром того, что имется въ произведеніи по форм судовъ великія продолженія, представить не можемъ и все предаемъ въ высочайше ея императорскаго величества матернее цломудренное разсмотрніе и соизволеніе’. Не мене оригиналенъ наказъ кадыйскаго (Костром. губ.) дворянства, выставившаго главнымъ и почти единственнымъ ходатайствамъ слдующее: ‘по опубликованному въ 1765 году указу дворянству въ города вино и водку съ собою брать запрещено посему дворянство, имя штабъ и оберъ-офицерскіе чины, пріхавъ въ городъ, за неимніемъ при себ домовой водки и вина, принуждено бываетъ съ питейныхъ домовъ покупать водку и вино многими съ противными и. съ непристойными спеціями и запахомъ- почему дворянство по характерамъ ихъ видть принуждены въ томъ себ недостатокъ’. Дворянство уполномочила избраннаго депутата ходатайствовать ‘о дозволеніи въ провоз вина и водки для собственнаго нашего расхода и о дозволеніи о сидк вина каждому помщику по достатку’. Вс остальныя уздныя дворянства отнеслись къ длу совершенно серьезно. Такъ изъ наказовъ видимъ слдующія требованія:
1. Большинство уздовъ желало получить въ руки дворянства право избранія воеводъ или ихъ товарищей.
2. Вс наказы указываютъ на стснительность судебныхъ обрядностей и проволочку длъ и заявляютъ объ устройств суда чрезъ выборныхъ отъ дворянства судей въ сословномъ или общемъ смысл.
3. Большинство наказовъ указываетъ необходимость отдленія суда въ мелкихъ тяжебныхъ длахъ или ссорахъ и о проступкахъ, съ учрежденіемъ особыхъ. ‘словесныхъ’ судовъ.
4. Большинство наказовъ ходатайствуетъ о разршеніи землевладльцами крестьянамъ свободной торговли въ городахъ своими произведеніями, безъ стсненія со стороны купечества:, а также о разршеніи въ извстномъ размр отправленія мастерства не приписаннымъ къ городамъ крестьянамъ (серпуховское, тарусское и оболенское) и взятія ими казенныхъ и частныхъ подрядовъ съ дозволенія владльцевъ.
5. Многіе ходатайствуютъ о заведеніи въ губернскихъ и уздныхъ городахъ гимназій и училищъ для дворянскихъ дтей (калужское, медынское, тульское и др.), лкарей и аптекъ, казенныхъ магазиновъ въ городахъ для общественнаго продовольствія. Крапивенское собраніе пошло еще дале: оно просило при всхъ церквахъ быть ученымъ священникамъ, для проповди и утвержденія въ исповданіи вры закона Божія и въ отвращеніи злыхъ длъ, также и въ знаніи законовъ, отъ чего будетъ всенародная польза, на довольномъ денежномъ жалованьи, и при нихъ церковному причту, а гд есть церковныя земли, то оныя продать, а дьячкамъ и пономарямъ обучать крестьянскихъ мужского пола дтей отъ семи лтъ грамот и писать, на содержаніи отцовъ ихъ, отъ чего впредь уповательно подлый народъ просвщенный разумъ имть будетъ (край, нак., пун. 4).
6. Большинство наказовъ обращало вниманіе на тягость упадающихъ на крестьянъ натуральныхъ повинностей, въ особенности дорожной и подводной, причемъ углицкій наказъ высказалъ замчательную для того времени мысль объ исправленіи всхъ вообще дорогъ коштомъ цлаго узда.
7. Елинскій наказъ, указывая на отяготительность для крестьянъ подушной подати, лежащей на нихъ однихъ, ‘выключая купцовъ и разночинцевъ, которые питаются трудами оныхъ же поселокъ’, ходатайствуетъ о замн подушной подати пошлинами на вино, пиво, чай, кофе, сахаръ, табакъ, карты, дуги, кареты, псовую охоту, платье съ золотомъ и серебромъ и другія, служащія для роскоши, матеріи.
8. Михайловскій (Рязан. губ.) признаетъ необходимымъ, ‘что- бы хлбопашцевъ поощрить’, запретить—помщикамъ продавать крестьянъ на вывозъ (нак., пун. 12).
9. Наказы коломенскій, крапивенскій и гороховецкій ходатайствуютъ о пониженіи продажной цны соли, которою въ то время вело торговлю правительство.
10. Кинешемскій наказъ обращаетъ вниманіе на безпомощное положеніе и притсненіе крестьянъ, прибывшихъ въ городъ, при уплат подушныхъ со стороны нижнихъ чиновъ и при покупк соли въ частныхъ амбарахъ. Кром того наказъ жалуется на то, что купцы въ город Кинешм, не дозволяя приставать мимоплывущимъ судамъ съ хлбомъ или покупая оптомъ весь грузъ судна, держатъ въ Кинешемскомъ узд цну на хлбъ выше верховыхъ городовъ, а словесные суды при ратуш, по просьбамъ купцовъ, забираютъ крестьянъ съ торгу и безапелляціонно подвергаютъ ихъ обвиненію. Дворянство, ‘для защищенія безгласныхъ’, признавало нужнымъ изъ отставныхъ дворянъ выбирать для нихъ на два года опекуна, присутствующаго въ воеводской, канцеляріи и ратуш и участвующаго въ вызов и ршеніи длъ, касающихся крестьянъ.
11. Дворянства дмитровское, каширское и сергіевское ходатайствовали объ открытіи въ уздахъ казенныхъ прааительственныхъ банковъ для дворянъ, такъ какъ московскій опекунскій совтъ отдаленнымъ уздамъ пользы не приносилъ.
12. То же крапивенское собраніе ходатайствовало объ отмн откуповъ и о продаж вина откупщикамъ на вру, подъ надзоромъ живущихъ въ узд отставныхъ штабъ или оберъ-офицеровъ, съ жалованьемъ отъ откупщиковъ (!?).
13. Наконецъ, тульское дворянство, признавая уздное управленіе ‘затруднительнымъ по многолюдству’, предлагало уздъ, раздлить на части или крейсы, не больше 3—4.000 душъ мужского пола по послдней ревизіи.
Городскіе жители просили:
1. О выбор вообще всми гражданами головъ и особливыхъ, депутатовъ отъ купечества, съ дозволеніемъ оныхъ входить во вс присутственныя мста по дламъ купеческимъ.
2. Городскіе депутаты также заявили о недостаткахъ существующаго судоустройства и просили учрежденія вновь городскаго суда, и притомъ сословнаго, какъ-то: краткихъ словесныхъ и третейскихъ судовъ для всякихъ случающихся между купечествомъ съ разночинцами длъ, предоставленія въ городахъ полиціи въ вдомство магистратовъ и ратушъ, уничтоженія особой сыскной команды и о препорученіи оной магистратамъ.
3. Объ учрежденіи въ благочестіи христіанской вры, о построеніи церквей божьихъ, о содержаніи на пристойномъ основаніи церковнаго причта и объ опредленіи ему жалованья, о нетребованіи священниками сверхъ указнаго числа за церковныя требы.
4. О свободномъ отправленіи службы божьей другихъ законовъ людями.
5. Депутаты раскольничьихъ слободъ просили возвратившимся изъ Польши и Турціи раскольничьимъ попамъ, монахамъ и монахинямъ въ часовняхъ и церквахъ отправлять службы по стариннымъ книгамъ:, но депутаты православныхъ городовъ въ свою очередь ходатайствовали о вывод раскольниковъ, живущихъ между православными, въ разсужденіи чинимаго ими въ обществ соблазна и неотправленія гражданскихъ службъ, и о поселеніи оныхъ въ особыхъ мстахъ.
6. Объ учрежденіи цеховъ.
7. Объ учрежденіи по городамъ для купеческой коммерціи о размноженіи торговъ государственнаго банка.
8. О неотдач въ монополію никакихъ промысловъ и товаровъ, о пресченіи роскопіей и о невыписываніи въ Россію никакихъ иностранныхъ вещей.
9. Объ учрежденіи въ городахъ академій, университетовъ и школъ и обученіи въ оныхъ разнымъ наукамъ купеческихъ и разночинскихъ дтей и сиротъ.
10. Объ учрежденіи на казенномъ содержаніи больницъ и сиропитательныхъ домовъ, объ умноженіи по городамъ аптекъ, докторовъ, лкарей и повивальныхъ бабокъ.
11. Объ огражденіи купечества отъ всякихъ обидъ, брани и побой со стороны военныхъ и крестьянъ въ узд и о платеж за забранные у купцовъ товары денегъ.
Однодворцы, хлбопашцы, инородцы въ своихъ наказахъ и Депутатскихъ заявленіяхъ преимущественно приносили жалобы на мстныя стсненія со стороны чиновничества, сосдей-помщиковъ и другихъ сословій, купцовъ и даже своихъ приходскихъ священниковъ, но и они между прочимъ заявили слдующія требованія:
1. Объ уменьшеніи пятилтняго срока воеводства и о перемн воеводъ и секретарей по просьб уздныхъ жителей.
2. О выбор судей всмъ обществомъ всего узда и объ опредленіи въ присутственныхъ мстахъ, для скораго отправленія длъ уздныхъ жителей, особливыхъ членовъ.
3. О необходимости словесныхъ судовъ и объ опредленіи, для разбирательства между обывателями длъ, командировъ или старшихъ изъ нихъ же и о небытіи имъ, ни по какимъ дламъ, кром подушнаго оклада, вдомыми въ присутственныхъ мстахъ.
4. Объ опредленіи для наукъ и наставленія богоугодныхъ длъ духовныхъ, а для утвержденія благосостоянія и знанія законовъ и добрыхъ поведеніевъ свтскихъ учителей.
5. Однодворцы и хлбопашцы боле всего тяготились воинскою повинностью и просили о постройк для квартированія полковъ при городахъ штатныхъ дворовъ и свтлицъ и о защит отъ проходящихъ полковыхъ служителей.
6. Жаловались они также на притсненія отъ правительственныхъ мстъ и различныхъ начальствъ и просили указы для публикованія разсылать по церквамъ, а не чрезъ служилыхъ людей, находящихся при городахъ.
Однимъ словомъ, изъ всхъ полезныхъ реформъ и мропріятій правительства вплоть до настоящаго времени не было ни одной, о желательности которой не было бы заявлено во-время Екатерининской коммиссіи. Нкоторыя, какъ, напримръ, отмна подушной подати, пониженіе соляного налога, подраздленіе узда на всесословные округи, безпрепятственное поступленіе въ духовное званіе людей всякихъ чиновъ и выходъ оттуда, свобода старообрядческаго богослуженія,— приведены въ исполненіе только въ самое послднее время или еще ждутъ своей очереди. Между тмъ уровень политическаго развитія въ то время стоялъ гораздо ниже. Крпостное право признавалось общегосударственною потребностью: крестьянъ и дворцовыхъ въ услуженіе требовали дворяне, купцы, духовенство и даже казаки: отъ всхъ, говоритъ С. М. Соловьевъ, послышался этотъ дружный и страшно печальный крикъ: ‘рабовъ!’ Когда, въ засданіи 5 мая 1768 г., депутатъ отъ козловскаго дворянства Коробьинъ, указавъ на разныя злоупотребленія помщичьей власти, предложилъ ограничить власть помщика только надъ имніемъ крестьянъ и силою закона оградить ихъ собственность,— заявленіе его подняло цлую бурю и изъ поданныхъ на мнніе Коробьина боле 20 голосовъ нашлось только 3 за него. Сословная рознь выражалась у всхъ депутатовъ въ самыхъ крайнихъ размрахъ. Дворянство хотло составить изъ себя замкнутое сословіе съ тмъ, чтобъ ему одному принадлежало право владнія крестьянами, у купцовъ дворянство предлагало отнять это право и предоставить имъ набирать на фабрики и ‘заводы вольнонаемныхъ людей. Купечество въ свою очередь требовало запретить дворянамъ всякія фабрики и заводы въ ихъ имніяхъ и право производства торговли сосредоточить въ рукахъ купцовъ, устранивъ вс прочія сословія. Признавая необходимость выборнаго суда и управленія, каждое сословіе домогалось его въ своемъ сословномъ смысл.
Въ недавно присоединенныхъ къ Россіи провинціяхъ — Остзейскихъ и Малороссіи — выборы депутатовъ произошли нсколько иначе и стремленія ихъ направились въ другую сторону — къ сохраненію своего исторически обособленнаго строя. На выборахъ произошли недоразумнія вслдствіе излишней сословной щепетильности нмецкихъ бароновъ. Въ Эстляндіи выборовъ собственно не происходило, а должность предводителя занялъ безъ баллотировки риттершафтъ гауптманнъ фонъ-Ульрихъ, указавшій 4 депутатовъ, въ Лифляндіи дворяне не приняли на създъ дворянъ, имвшихъ недвижимыя имнія въ той губерніи, но не приписанныхъ къ лифляндскому рыцарству, и отъ имени послднихъ подалъ протестъ полковникъ Вейсманъ. Въ засданіе коммиссіи 2 октября 1767 г. эстляндскіе и лифляндскіе депутаты внесли привилегіи, данныя имъ во времена архіепископскаго, гермейстерскаго, римско-императорскаго и польскаго владычества, а въ засданіи 8 октября просили собраніе, чтобы при составленіи положенія о правахъ русскаго дворянства не были опущены изъ виду и права остзейскихъ дворянъ, которые, по своимъ древнимъ привилегіямъ, имютъ значительныя преимущества. Чтеніе этихъ привилегій наполнило 9 засданій, начиная съ 20 ноября 1767 года. Депутатъ любимскаго дворянства Толмачевъ находилъ необходимымъ составить общіе законы для всхъ подданныхъ ея величества, къ его мннію присоединилось чрезвычайно много дворянскихъ депутатовъ. Депутатъ новосильскаго дворянства Шишковъ заявилъ, что ‘законы для рижскаго рыцарства, въ XV и XVI вкахъ написанные подъ титуломъ Божьимъ и паны Николая милостью, нын не могутъ быть его правами. Капитуляція, оружіемъ вынужденная, не есть отличная заслуга плнника, но великодушіе побдителя. Поэтому не сдлаетъ ли боле чести означеннымъ губерніямъ, если он будутъ не завоеванными, но одного съ нами общества равными гражданами, а это иначе быть не можетъ, какъ только тогда, когда он будутъ находиться подъ одними съ нами законами’. Кром того, депутаты указывали, что со времени завоеванія, съ 1710 года, сами лифляндцы, какъ дворяне, такъ и городъ, не разъ ходатайствовали, чтобы закону ихъ были дополнены, ибо они весьма недостаточны и отяготительны въ иныхъ случахъ для нихъ самихъ. Остзейскіе депутаты отдлились и составили свой особый проектъ уложенія по программ большого наказа, представленный на разсмотрніе императриц, но она не сочувственно отнеслась къ этимъ порядкамъ и въ числ своихъ замчаній на проектъ между прочимъ написала: я ничего конфирмовать не буду, что не въ сил обряда мн поднесется, они подданные
Россійской имперіи, а я не лифляндская императрица, но всероссійская. Дло кончилось тмъ, что въ засданіи 9 сентября 1768 г. маршалъ Бибиковъ, но повелнію императрицы, сдлалъ слдующее объявленіе: ‘депутаты лифляндскаго, эстляндскаго и финляндскаго, малороссійскаго и смоленскаго дворянства подали заявленія, чтобы жители этихъ провинцій оставлены были при ихъ особенныхъ привилегіяхъ и чрезъ то были изъяты отъ общихъ правъ русскихъ дворянъ. Но какъ коммиссія не можетъ входить въ разсмотрніе предмета, касающагося до правленія, а еще мене такого, который зависитъ единственно отъ воли монаршей, то на семъ основаніи означенныя заявленія не могутъ быть не только внесены въ проектъ о правахъ благородныхъ, но даже приняты коммиссіею, поэтому и не остается мн ничего другаго сдлать, какъ торжественно возвратить помянутымъ депутатамъ поданныя ими заявленія’.
Въ Малороссіи, гд генералъ-губернаторъ Румянцевъ, по собственному признанію, въ выборахъ депутатовъ принялъ начальственное положеніе и былъ въ этомъ одобренъ Екатериною,— къ коммиссіи вообще относились холодно, были недовольны программою и стремились къ возстановленію стараго устройства, съ присоединеніемъ Малороссіи мало-по-малу уничтоженнаго. Румянцевъ писалъ Екатерин, что въ Малороссіи сложилось такое убжденіе: ‘зачмъ бы намъ тамъ (въ коммиссіи объ ‘Уложеніи’) и быть, наши законы весьма хороши, а буде депутатомъ быть конечно уже надобно, только разв бы искать правъ и привилегій подтвержденія… Малороссійская интеллигенція, по словамъ Румянцева, простому народу, пользуясь его простотой, внушаютъ и всегда въ голову кладутъ, что о вольности и о правахъ, какъ о первоначальномъ, всмъ искать должно’. Въ Полтав градскіе жители не хотли соединиться въ одно собраніе съ чиновничествомъ, въ Прилукахъ шляхетство и казаки отказались производить выборы вмст съ мщанами, считая это для себя унизительнымъ, вообще въ городахъ, царствовала рознь, укоренившаяся между мщанами и такъ-называемою шляхтою и казаками еще со временъ Хмельницкаго. Въ своихъ наказахъ многія мстности прямо высказались за возстановленіе стараго устройства. Шляхетство Нжинскаго и Батуринскаго повтовъ подало челобитную ‘повелть вольными голосами, купно съ войскомъ Счи Запорожской, избрать гетмана’. За это Румянцевъ уничтожилъ выборъ депутата Долинскаго и потребовалъ отъ предсдателя рапорта, кто былъ первымъ виновникомъ ‘глупаго‘ предложенія. Города и шляхта подали заявленія: о подтвержденіи Магдебургскаго городского права, введеннаго въ Малороссіи еще при польскомъ владычеств и послужившаго во многомъ образцомъ для Петра при устройств имъ городского состоянія, о подтвержденіи казакамъ шляхетскаго права и объ оставленіи ихъ при прежней должности казачей, объ уничтоженіи въ Малороссіи пограничныхъ таможенъ, о выбор малороссійскому народу гетмана и старшинъ вольными голосами и о бытіи казакамъ судимыми отъ оныхъ старшинъ, о вывод изъ малороссійскихъ городовъ россійскихъ воеводъ и изъ Малороссіи россійскихъ войскъ. Только черниговскій предводитель Безбородко провелъ наказъ депутату въ боле правительственномъ дух, гд говорилось: объ уравненіи малороссійскихъ воинскихъ и штатскихъ чиновъ въ классахъ съ великороссійскими, объ учрежденіи для малороссійскаго шляхетства герольдіи, потому что многіе присвоили себ дворянское достоинство неправильно, объ оставленіи шляхетскаго предводителя навсегда для обезпеченія интересовъ сословія, о дозволеніи выбирать судей изъ своей среды и о словесномъ суд. Кром того, черниговскій наказъ ходатайствовалъ объ учрежденіи въ Малороссіи дворянскаго корпуса, а для высшихъ наукъ университета и академіи, также женскаго училища, и объ учрежденіи въ Малороссіи государственнаго банка. ‘Безбородка и сына его,— писалъ Румянцевъ,— за этотъ наказъ возненавидли и въ бытность перваго въ Глухов явно его презирали и нарекали быть недоброжелателями отчизны, а депутатъ черниговскій, Скоропадскій, ему при первомъ свиданіи объявилъ, что онъ его наказъ ему же и сдастъ въ Москв, онъ-де для него такъ теменъ, что его едва и разумть можно’. Когда малороссійскіе депутаты, во время перерыва коммиссіи, прізжали домой, то они, по словамъ Румянцева, ‘тщеславились много тмъ, что лифляндцы имъ единонамренны въ удерживаніи старыхъ своихъ правъ и вольностей’. Главой ‘въ развращенныхъ мысляхъ непремнно пребывающихъ Румянцевъ указывалъ черниговскаго депутата, генеральнаго эсаула Скоропадскаго, который возмечталъ быть гетманомъ’. Еще прежде Румянцевъ рекомендовалъ Скоропадскаго, что ‘онъ при всхъ наукахъ и въ чужихъ краяхъ обращеніяхъ остался казакомъ’. Императрица отвчала: ‘что вы пишите о Скоропадскомъ, то все весьма справедливо: онъ здсь (въ Петербург) ведетъ себя какъ волкъ и ни съ кмъ изъ нашихъ знаться не хочетъ’.
Коммиссія по составленію ‘Уложенія’, какъ извстно, открыта была въ Москв 30 іюля 1767 г. и продолжалась такъ до 14 декабря:, въ слдующемъ 1768 году засданія коммиссіи возобновились уже въ Петербург съ 18 февраля и съ 10 іюля коммиссія разсматривала ‘проектъ правилъ о благородныхъ’, составленный особою коммиссіей о государственныхъ родахъ. Проектъ этотъ послужилъ главнымъ основаніемъ при составленіи жалованной грамоты дворянству. Въ декабр 1768 г. коммиссія, занятая обсужденіемъ законовъ о помстьяхъ и вотчинахъ,— распущена была въ самый разгаръ своей дятельности, подъ предлогомъ Турецкой войны.
Императрица Екатерина, при составленіи своего знаменитаго ‘Учрежденія о губерніяхъ’ 1785 г., воспользовалась указаніями коммиссіи и введенная ею система губернскихъ и уздныхъ учрежденій не пошатнулась и въ главныхъ основаніяхъ удержалась до самаго уничтоженія крпостного права.
Какъ мы сейчасъ видли изъ наказовъ, данныхъ депутатамъ, и изъ ихъ заявленій въ коммиссіи, земскій голосъ призналъ самоуправленіе единственною прочною и необходимою гарантіей противъ административнаго произвола. Императрица Екатерина II поняла справедливость этого требованія и широко, для того времени, осуществила его во всхъ важнйшихъ своихъ законодательныхъ мрахъ: въ ‘Учрежденіи о губерніяхъ’, ‘Дворянской грамот’ и ‘Городовомъ Положеніи’. Эти условія и составляютъ причину, почему реформы въ управленіи, введенныя императрицей Екатериной, такъ прочны, почему за нихъ стояло послдующее правительство и общество, почему дальнйшее движеніе законодательства исправляло только частности и не касалось привившихся къ народной жизни твердыхъ и здоровыхъ основъ административнаго зданія, воздвигнутаго назадъ тому цлое столтіе. Мало того, сказанныя условія повторяются везд въ нашей исторіи, какъ скоро она не стоитъ на мст или не отступаетъ, а получаетъ свойственное ей поступательное движеніе. Вс наши прочные органическіе законодательные памятники сложились тогда, когда правительство, въ той или другой форм, выслушивало заявленія о своихъ нуждахъ самого общества, а не тогда, когда скрплялся плодъ канцелярской работы или кабинетное измышленіе незнакомаго съ разнообразными условіями внутренней нашей жизни администратора. Таковы — ‘Уложеніе’ Алекся Михайловича, законодательство Екатерины и крестьянская реформа 19 февраля 1861 года.
Разсмотримъ вкратц областное устройство императрицы Екатерины съ послдующими его измненіями.
Начнемъ съ суда. Указъ 29 января 1762 года (при Петр III), вслдствіе накопленія судебныхъ длъ, учредилъ въ сенат особый судебный департаментъ, а юстицъ и вотчинную коллегію и судный приказъ подраздлилъ каждый на три департамента, между которыми должны быть росписаны дла по губерніямъ. При императриц Екатерин юстицъ-коллегія была уничтожена, а вмсто нея, подъ непосредственнымъ завдываніемъ сената, учреждены въ губерніяхъ палаты гражданскаго и уголовнаго суда, каждая изъ предсдателя, двухъ совтниковъ и двухъ ассессоровъ, назначаемыхъ отъ правительства. Подвдомственныя палатамъ губернскія судебныя сословныя учрежденія состояли: въ губерніи для дворянъ — верхній земскій судъ, для городскихъ сословій — губернскій магистратъ, для свободныхъ или казенныхъ крестьянъ — верхняя расправа. Каждая изъ послднихъ инстанцій раздлялась на департаменты, уголовный и гражданскій, и, сообразно тому, имла двухъ предсдателей, назначаемыхъ отъ правительства, и извстное число сословныхъ засдателей.
Кром того, въ губерніи учрежденъ былъ совстный судъ — общесословная судебная инстанція для судопроизводства по особымъ дламъ, гд, подъ предсдательствомъ назначаемаго отъ правительства совстнаго судьи, ршали тяжбы шесть засдателей, по два отъ каждаго сословія (дворянскаго, городского и крестьянскаго).
Въ узд тремъ губернскимъ сословнымъ учрежденіямъ были подчинены уздныя, особо для каждаго сословія: верхнему земскому суду — уздный судъ съ состоящею при немъ дворянскою опекою, губернскому магистрату — городовой магистратъ, сиротскіе суды и ратуши, верхней расправ — нижнія расправы (изъ короннаго судьи и восьми выборныхъ крестьянъ засдателей). Сверхъ того, маловажные проступки, составлявшіе юрисдикцію судебной полиціи, вдались въ административной уздной инстанціи — нижнемъ земскомъ суд, который въ этомъ отношеніи подчинялся губернскимъ мстамъ: верхнему земскому суду и верхней расправ. Впослдствіи замчено было излишество въ каждой губерніи судебныхъ палатъ, составлявшихъ ненужную четвертую инстанцію, посредствующую между высшею (сенатомъ) и губернскими инстанціями, вслдствіе чего передланныя палаты, съ допущеніемъ въ нихъ выборнаго начала, обратились въ губернскую или вторую инстанцію и замнили оказавшіяся излишними и потому уничтоженныя императоромъ Александромъ въ 1807 году — сословныя губернскія инстанціи (верхній земскій судъ, верхнюю расправу и губернскій магистратъ). Такимъ образомъ судебное устройство окончательно установилось въ трехъ инстанціяхъ, существовавшихъ до введенія новыхъ судебныхъ уставовъ: низшей или уздной, основанной исключительно на сословномъ или выборномъ начал, средней или губернской, гд къ выборному общественному началу примшивался элементъ правительственный или чиновничій, и, наконецъ, изъ высшей или центральной, которую представлялъ правительствующій сенатъ, какъ высшее правительственное учрежденіе.
Въ такомъ вид Екатерина хотла достигнуть отдленія суда отъ администраціи, придавъ вмст съ тмъ суду, согласно земскому желанію, сословно-выборный мстный характеръ. Но цль была далеко не достигнута. Значительный и притомъ совершенно неопредленный и измняющійся разрядъ такъ-называемыхъ маловажныхъ (полицейскихъ) преступленій и проступковъ остался въ завдываніи администраціи и судился административными или полицейскими учрежденіями (нижнимъ земскимъ судомъ), что продолжалось вплоть до совершеннаго отдленія суда отъ администраціи новыми судебными уставами. Во-вторыхъ, вліяніе высшей мстной администраціи (губернатора и губернскаго правленія) совершенно парализовало эту отдльность или независимость суда. Намстникъ могъ по своему усмотрнію останавливать приговоры судебныхъ мстъ, донося сенату или государю. По неуничтоженному же ‘Наставленію губернаторамъ’ (1764 года) послдніе имли даже право ршать вс дла гражданскія и уголовныя на основаніи генеральнаго регламента Петра I. Зависимость въ разныхъ случаяхъ мстныхъ судовъ, губернскихъ и уздныхъ, отъ начальника губерніи не только не сокращалась, но, напротивъ, расширялась вплоть до послдняго судебнаго преобразованія, хотя право самоличнаго ршенія длъ губернаторами, помимо судебныхъ инстанцій, фактически уничтожилось съ самаго учрежденія губерній. Таковы были существенные недостатки новаго судебнаго преобразованія при самомъ его введеніи,— недостатки, которые, по отношенію къ прошедшему, не отнимаютъ у этой реформы всей ея великой важности, въ смысл крупнаго и врнаго шага впередъ. Но продолженіе административнаго вліянія на отправленіе суда въ государств помшало судебнымъ инстанціямъ сдлаться истинными органами справедливости и постепенно. обратило ихъ, какъ извстно, въ орудіе корыстнаго и продажнаго покровительства сил и богатству. Этого мало: самое выборное начало измнилось. Со временъ императрицы Екатерины у насъ появилось въ сущности только два свободныхъ сословія: дворянское и отчасти городское, владльческіе крестьяне мало-по-малу утрачивали вс гражданскія права и къ нимъ постепенно приравнивались и казенные, число которыхъ притомъ уменьшалось громадною раздачею крестьянъ въ собственность сановникамъ. Такимъ образомъ въ городахъ сословный судъ для городскихъ обывателей отчасти удержался, но въ узд дворянскій элементъ не только фактически, но и юридически поглотилъ крестьянскій. Сословная крестьянская инстанція для казенныхъ крестьянъ — нижняя расправа — была уничтожена въ 1801 году и уздный судъ сдлался общею низшею инстанціей и для крестьянъ, и для дворянъ. Точно также и въ губернскихъ судебныхъ палатахъ, имвшихъ боле общесословный характеръ, дворянское представительство сдлалось преобладающимъ.
Вторая задача, разршенная ‘Учрежденіемъ о губерніяхъ’, была — устройство мстнаго финансоваго управленія. Финансовое управленіе у насъ изстари отдлялось и было наиболе независимо отъ мстной администраціи. Въ московскомъ період оно обыкновенно поручалось въ руки земскихъ, выборныхъ или назначенныхъ отъ правительства врныхъ должностей, что сохранилось отчасти и при Петр. Екатерина придала ему окончательно казенный или чистр правительственный характеръ учрежденіемъ въ губерніяхъ казенной палаты, завдывавшей государственными имуществами и сборами и состоявшей, подъ предсдательствомъ поручика правителя или вице-губернатора, изъ директора экономіи, совтника, двухъ ассессоровъ и губернскаго казначея. Въ уздахъ учрежденъ былъ уздный казначей. Этотъ чисто-казенный и притомъ боле самостоятельный въ сред мстнаго управленія характеръ финансовое управленіе удержало и удерживаетъ до сихъ поръ. Губернаторская власть въ дл управленія казеннаго имущества постоянно держалась въ границахъ надзора и въ рдкихъ исключительныхъ случаяхъ проявлялась въ смысл власти чисто-распорядительной. Вслдъ за открытіемъ министерствъ, министерство финансовъ скоре и полне подчинило себ финансовую губернскую инстанцію и, вступивъ съ ней въ прямыя сношенія, постепенно высвобождало ее изъ-подъ вліянія губернатора. Съ этой точки зрнія министры финансовъ всегда являлись самыми сильными противниками мстной централизаціи и усиленія власти начальниковъ губерній. Такъ графъ Гурьевъ возсталъ противъ ‘Проекта учрежденія намстничествъ’, составленнаго въ 1816 г., графъ Канкринъ ратовалъ противъ ‘Проекта учрежденія для управленія губерній’, составленнаго въ комитет 1826 года, и такъ это продолжалось до сихъ поръ при всякой попытк къ большему подчиненію мстныхъ финансовыхъ учрежденій губернатору или губернскому правленію. Третья задача Екатерины была — создать въ губерніи единую сильную и сосредоточенную административную власть, которая бы распоряжалась самостоятельно, въ указанныхъ ей предлахъ, подъ надзоромъ высшихъ и мстныхъ правительственныхъ органовъ. Такую власть представлялъ правитель или губернаторъ, который, вмст съ двумя совтниками, засдалъ, подъ предсдательствомъ государева намстника, въ губернскомъ правленіи, управлявшемъ губерніей именемъ Его Величества и подчиненномъ непосредственно государю и сенату. Въ уздахъ органами этой административной власти были нижніе земскіе суды, въ которыхъ сосредоточивались дла хозяйственно-распорядительныя, слдственныя и судебно-полицейскія. Земскій судъ представлялъ коллегію изъ предсдателя, земскаго исправника или капитанъ — исправника, избираемаго дворянствомъ, и изъ выборныхъ же засдателей — двухъ или трехъ отъ дворянства и двухъ изъ крестьянъ (командировавшихся изъ числа засдателей нижнихъ расправъ по дламъ, до казенныхъ крестьянъ относящимся).
Земскій судъ, по учрежденію, не былъ установленіемъ постоянно засдающимъ въ город, а подвижнымъ присутствіемъ, перемщающимся — или въ полномъ своемъ состав, или въ лиц своихъ засдателей — туда, гд оказывалась въ немъ надобность. При такой организаціи административной власти, въ самомъ ея образованіи скрывались слдующіе недостатки. Единство мстнаго губернскаго управленія императрица Екатерина думала упрочить сосредоточеніемъ его въ ‘губернскомъ правленіи’, т. е. учрежденіи, а не лиц губернское правленіе, подчиненное прямо сенату, являлось какъ бы непосредственнымъ органомъ его въ губерніи, которому поручена была высшая исполнительная власть и высшій надзоръ надъ другими мстными учрежденіями. Въ теоріи это была совершенно правильная система объединенія мстнаго управленія. Но эта теоретическая задача совершенно разрушалась практическими пріемами, которые употреблены были въ самомъ ‘Учрежденіи о губерніяхъ’. Во-первыхъ, казенныя и судебныя палаты поставлены были въ положеніе равное губернскому правленію, но въ то же время он были непосредственно подчинены сенату, и такимъ образомъ единство нарушалось и общаго центра управленія въ губерніи не существовало. Это начало раздльности губернскихъ мстныхъ инстанцій потомъ постоянно усиливалось съ учрежденіемъ министерствъ, когда было нарушено единство и въ высшей сфер. Во-вторыхъ, власть губернатора не была согласована съ этою системой управленія посредствомъ учрежденій и сохранила свой единоличный характеръ.
Положеніе 1775 года не опредляетъ вовсе предловъ и содержанія власти губернатора, какъ правителя,— сказано только, что онъ засдаетъ вмст съ намстникомъ въ губернскомъ правленіи и въ отсутствіе его управляетъ губерніею ‘по наказамъ’. Наказы эти (1728 и 1764 гг.), составленные до ‘Учрежденія о губерніяхъ’, видимо противорчили вводимой систем и -распространяли единоличную губернаторскую власть гораздо дале тхъ предловъ, которые установлены были даже для намстника, какъ старшаго и предсдательствующаго лица въ губерніи.
Намстникъ, по ‘Учрежденію о губерніяхъ’, являлся также съ властью крайне неопредленною: съ одной стороны онъ былъ высшій органъ надзора, оберегатель закона, покровитель утсненныхъ и побудитель безгласныхъ длъ, но не судья- а съ другой — личныя его дйствія требовались въ весьма многихъ и важнйшихъ случаяхъ собственно распорядительной функціи. Въ то же время губернское правленіе получило организацію совщательную или бюрократическую, гд голосъ предсдателя-намстника, а впослдствіи губернатора, былъ преобладающимъ и приводился въ исполненіе, несмотря на несогласіе членовъ. Оттого губернское управленіе, по самой сил вещей, никогда не стояло на высот своего назначенія и сейчасъ же обратилось въ канцелярію намстника, а впослдствіи губернатора. Наконецъ, самое понятіе о существ и предлахъ административной власти, отдленной отъ суда и финансовой (казенной) части, не установилось и не представлялось яснымъ въ глазахъ самого законодательства. Понятіе это опредлялось съ отрицательной стороны (способомъ элиминаціи): все, что не судъ и не финансы, или, ближе и правильне, что не входило въ кругъ вдомства финансовыхъ и судебныхъ инстанцій, то eo ipso поступало въ губернское правленіе. Поэтому съ самаго начала своего учрежденія губернское правленіе сдлалось cloaca maxima, куда сливалось все, что вновь поступало въ завдываніе администраціи и что не принимали на свою долю другія спеціальныя губернскія учрежденія. Такимъ образомъ, кругъ дйствія губернскаго правленія, по мр того, какъ росли правительственныя централизація и опека, постоянно расширялся и наполнялся самыми разнообразными и ускользавшими, По трудности контроля, предметами. Такое положеніе осложнялось тмъ, что губернское правленіе, представляя собою высшую губернскую распорядительную инстанцію, въ то же время являлось и высшимъ мстомъ надзора не только за непосредственно подчиненными, но, въ нкоторыхъ отношеніяхъ, за всми правительственными и даже сословными мстами и лицами гражданскаго управленія въ губерніи.
Власть въ этомъ смысл вытекала сколько изъ значенія, приданнаго губернскому правленію самимъ ‘Учрежденіемъ’, столько же и изъ того обстоятельства, что предсдатель правленія, намстникъ, былъ лицо, по смыслу ‘Учрежденія’, боле надзирающее, нежели непосредственно распоряжающееся, хотя на самомъ дл въ лиц намстника об функціи исполнительной власти, надзоръ и распоряженіе или собственно исполненіе, слились и сдлали изъ намстника полноправнаго хозяина въ губерніи, совершенно заслонившаго и уничтожившаго значеніе губернатора или правителя. Активная власть послдняго проявлялась только въ отсутствіе намстника, въ смысл заступающаго. Все это, вмст взятое, способствовало образованію сильной единоличной власти начальника губерніи, сосредоточившаго въ себ об функціи: высшаго мстнаго распоряженія и надзора, помимо губернскаго правленія, т. е. власть полнаго личнаго хозяина, исключающаго самостоятельность всякихъ другихъ учрежденій въ губерніи,— власть, которую такъ послдовательно и ревниво отстаиваютъ начальники губерній и въ настоящее время. Съ теченіемъ времени, посл образованія министерствъ, власть эта подвергалась ограниченіямъ въ правительственной сфер, ибо неопредленное и неограниченное право губернаторскаго надзора стснялось послдующими законодательными мрами въ отношеніи къ мстнымъ присутственнымъ мстамъ, поступившимъ подъ непосредственное завдываніе различныхъ отдльныхъ министерствъ. Но въ сфер общественной, въ отношеніи къ управляемымъ, въ смысл просто гражданскихъ или общественныхъ, сословныхъ и земскихъ учрежденій, власть эта не только не подвергалась ограниченіямъ, но еще постоянно выростала. Со временъ императрицы Екатерины до освобожденія крестьянъ и введенія земскихъ учрежденій политическія нрава сословій не получили никакихъ приращеній, а прерогативы губернаторской власти иногда парализовали даже привилегіи ‘Дворянской грамоты’. Такимъ образомъ усиленіе губернаторской власти возможно только тамъ, гд она подвергалась ограниченію, именно въ правительственной сфер, это возможно, если правительство признаетъ нужнымъ расширеніе вліянія губернатора на подчиненныя министерствамъ губернскія и уздныя мста, завдывающія отдльными отраслями управленія, кром, разумется, суда, независимость котораго есть первое условіе общественнаго благосостоянія. Но въ общественной сфер, въ отношеніи къ управляемымъ, гд полноправіе этой власти и безъ того весьма обширно, всякое усиленіе губернаторской власти только убьетъ окончательно едва возродившіеся начатки мстнаго самоуправленія и возстановитъ тотъ административный произволъ, который имли въ виду исправить реформы прошлаго царствованія.
Между тмъ, несмотря на такую обширность и сложность губернаторской власти, она оказывала свое дйствіе только въ частныхъ случаяхъ, гд губернаторъ могъ лично распорядиться, но эта власть была безсильна для постояннаго благотворнаго вліянія, несмотря на личное желаніе. Власть губернатора, какъ высшаго правительственнаго агента въ*губерніяхъ, начиналась и кончалась въ немъ самомъ, но не была подкрплена правильною организаціей, которая бы соединяла его съ мстностью, она не доходила до жителей, въ смысл учрежденій, обезпечивающихъ порядокъ и благоустройство повсемстно. Непосредственные низшіе органы губернской администраціи — низшіе земскіе суды — вскор оказались совершенно недостаточными и несостоятельными. Съ введеніемъ ‘Устава благочинія’ (въ 1782 г.) городскія и земскія полицейскія мста были приведены въ нсколько лучшій порядокъ, но до настоящаго времени полицейскія мста организованы весьма слабо и недостаточно. Въ городахъ, несмотря на свою недостаточность, полиція еще сохранила характеръ правительственныхъ учрежденій, но полиція въ узд, по особому характеру нашего прошедшаго, получила своеобразный оттнокъ. Земскій судъ, соединяя въ себ самыя разнородныя отрасли управленія,— дла чисто распорядительныя, хозяйственныя, производство слдствій по преступленіямъ и судебно-полицейское разбирательство,— вовсе не заключалъ въ себ правительственныхъ ^ элементовъ и составленъ былъ почти исключительно изъ сословныхъ дворянскихъ представителей. Въ то же время судъ былъ безусловно подчиненъ губернатору и губернскому правленію. Кром того, земскій судъ быль подвластный и существовалъ, такъ-сказать, для частныхъ случаевъ, а сельской полиціи, за исключеніемъ выборныхъ низшихъ полицейскихъ служителей, сотскихъ и десятскихъ, не было даже для казенныхъ крестьянъ. Поэтому постоянной и повсемстной организаціи правительственнаго управленія вн городовъ вовсе не существовало. Такой nonsens былъ возможенъ только при томъ условіи, что вотчинная полиція, во время крпостного права, лежала на самихъ помщикахъ и ихъ управляющихъ. Но, во-первыхъ, отсутствіе всякаго мстнаго правительственнаго надзора за дйствіями помщиковъ не представляло полной гарантіи въ сохраненіи общественнаго порядка и способствовало развитію злоупотребленій крпостного права и, во-вторыхъ, казенные крестьяне, въ хозяйственномъ отношеніи подчиненные казенной палат, были вовсе лишены всякаго непосредственнаго огражденія своей общественной безопасности внутри селеній. Въ 1707 году у казенныхъ крестьянъ учреждена была волость, но въ смысл финансовой или податной единицы, не имвшей никакого административнаго значенія. Правда, волостныя головы и старшины подучили больше фактически, нежели юридически значительныя права на распорядокъ между крестьянами, а для суда выбирались добросовстные, но это происходило такъ-сказать частнымъ образомъ и безконтрольно, на основаніи помщичьяго права. Скажутъ, и не совсмъ безъ основанія, что это способствовало развитію въ крестьянской сред боле или мене независимаго самоуправленія и пріучало общество обходиться безъ полицейскаго надзора, который вообще тмъ полезне, чмъ онъ боле съуживается и становится въ опредленно-тсныя и узкія рамки. Это справедливо, если, рядомъ со стсненіемъ полицейскаго надзора или правительственной опеки, общество подвигается въ своемъ развитіи экономическомъ, нравственномъ и политическомъ. Но и при этомъ отъ стсненія нельзя дойти до полнаго уничтоженія всякаго правительственнаго надзора за движеніемъ отдльнаго крестьянскаго самоуправленія, составляющаго часть государственной организаціи, гд правительство обязано сохранить свои верховныя права.
Что заведенный порядокъ не способствовалъ благосостоянію крестьянъ, видно изъ современныхъ свидтельствъ. Такъ Балашовъ нашелъ, что ‘о благосостояніи казенныхъ крестьянъ разнаго званія не пріемлется никакихъ мръ: они находятся безъ необходимаго имъ покровительства, безъ распорядку, и часто притснены то отъ волостныхъ голбвъ, то отъ чиновниковъ земской полиціи, вышнихъ и нижнихъ, то отъ сосдскихъ помщиковъ’. Между тмъ это ненормальное устройство уздной полиціи продолжалось безъ всякихъ измненій до преобразованія ея въ 1837 году. Въ этомъ году земскій судъ сдланъ постояннымъ учрежденіемъ и вмсто коллегіальнаго устройства получилъ смшанное, коллегіально-бюрократическое, новый составъ образовался изъ исправника, непремннаго засдателя и двухъ сельскихъ: первые двое — выборные отъ дворянства, а послдніе — отъ казенныхъ крестьянъ. Уздъ раздленъ на станы, подъ вдніемъ становыхъ приставовъ, назначаемыхъ, увольняемыхъ и переводимыхъ губернскимъ начальствомъ.
На этомъ реформа и остановилась. Сословный характеръ земскаго суда былъ нсколько сглаженъ введеніемъ правительственнаго элемента въ лиц становыхъ, но безусловное ихъ подчиненіе выборному исправнику, какъ предсдателю земскаго суда и начальнику уздной полиціи, парализовало совершенно это нововведеніе. Сельской или мстной полиціи по-прежнему не было организовано. Дворянско-сословный характеръ уздной полиціи удерживался до изданія временныхъ, правилъ 25 декабря 1862 года, но правила эти не сгладили окончательно ту рознь въ отношеніяхъ полиціи къ сословіямъ, которая продолжается до сихъ поръ. Въ виду сословности уздной полиціи, вс отдльныя вдомства завели собственную, отдльную отъ общей: государственныя имущества — свою, удлъ — свою, горное вдомство — тоже свою и т. д. Наконецъ, при освобожденіи крестьянъ введены были мировые посредники, какъ временная инстанція для введенія въ дйствіе ‘Положенія 19 февраля’. Въ настоящее время, когда крестьяне всхъ вдомствъ слились въ одно цлое и въ то же время дятельность мировыхъ посредниковъ окончилась, они перешли въ коллегіальное учрежденіе — уздное по крестьянскимъ дламъ присутствіе, настолько несостоятельное, что посл кратковременнаго существованія оно вызвало вопросъ: существуетъ ли въ немъ какая-либо необходимость?
Чмъ правительственная централизація значительне и дробне, тмъ функція надзора поглощаетъ боле силъ и средствъ, не принося никакой существенной пользы. Мы видли это на примр Петра, который то и дло расширялъ надзоръ государственный и мстный. Екатерина также Озаботилась объ устройств постояннаго и правильнаго мстнаго надзора въ губерніяхъ.
Для того, чтобъ объяснить систему этого надзора, необходимо сказать нсколько словъ вообще о значеніи надзора. Функцій исполнительной власти собственно дв: распоряженіе или собственно исполненіе и надзоръ. Распоряженіе состоитъ въ прямомъ приложеніи закона или правительственной власти къ данному случаю. Надзоръ состоитъ въ наблюденіи и руководств, чтобы всякое приложеніе не уклонялось отъ законодательныхъ, правилъ или отъ воззрній высшаго правительства. Въ теоріи об эти функціи совершенно раздлены, но въ практик он до извстной степени могутъ быть слиты въ одномъ лиц или учрежденіи. Высшее лицо или учрежденіе можетъ имть свой кругъ распоряженій и въ то же время имть надзоръ за подчиненными ему или низшими инстанціями. Самый надзоръ раздляется на дв степени: мстный, который ограничивается однимъ наблюденіемъ надъ тмъ, чтобы мстныя учрежденія не уклонялись въ своихъ распорядительныхъ дйствіяхъ отъ общаго закона и предписаній высшихъ инстанцій, и высшій или центральный, который состоитъ въ руководств, т. е. разршеніи сомнній низшихъ мстъ и приведеніи всей ихъ дятельности къ единству и согласію съ общими видами правительства, путемъ руководящихъ наставленій въ форм предписаній, циркуляровъ и проч.
Самый мстный надзоръ по своей форм можетъ быть различенъ: надзирающее лицо можетъ быть уполномочено только на протестъ или заявленіе о неправильности дйствій извстнаго мста или лица, съ донесеніемъ о томъ высшему начальству, или надзирающее лицо можетъ получить само право предупреждать и прекращать злоупотребленія, что Сперанскій совершенно врно назвалъ надзоромъ съ исправленіемъ. Типъ высшаго или центральнаго надзора представляетъ у насъ правительствующій сенатъ, которому это право предоставлено начиная съ Петра. Типъ надзора съ исправленіемъ представляетъ губернаторская власть, которой на этомъ основаніи предоставлено, за исключеніемъ независимаго отъ нея суда, право ревизіи присутственныхъ мстъ, вліяніе на опредленіе и увольненіе чиновниковъ, право останавливать ршенія и постановленія мстныхъ инстанцій и общественныхъ учрежденій и пр. Типъ низшаго мстнаго надзора представлялъ прокурорскій институтъ въ прежнемъ своемъ вид. Число прокуроровъ, учрежденныхъ Екатериною для мстнаго надзора, было весьма велико: при губернскомъ правленіи и палатахъ губернскій прокуроръ и губернскіе стряпчіе казенныхъ и уголовныхъ длъ, при каждомъ изъ трехъ сословныхъ губернскихъ судебныхъ учрежденій — по прокурору и по два стряпчихъ (казенныхъ и уголовныхъ длъ), такъ что въ губерніи было 12 лицъ прокурорскаго надзора. На вс уздныя учрежденія полагался одинъ уздный стряпчій. Несмотря на многочисленность своего состава, институтъ этотъ никогда не приносилъ общей и существенной пользы и потому въ послднее время уничтоженъ. Въ самомъ дл, какъ скоро есть высшій мстный надзоръ съ исправленіемъ въ лиц губернатора,— низшій прокурорскій надзоръ, съ правомъ только протеста и донесенія начальству (чаще всего тому же губернатору), представляется совершенно излишнимъ и ни къ чему не ведущимъ.
Какъ ни многочисленъ и ни сложенъ быль этотъ областной надзоръ, Екатерина видла, что она не можетъ на немъ остановиться. Сосредоточеніе высшаго надзора въ учрежденіи сената или, лучше сказать, въ лиц руководящаго имъ оберъ-прокурора на практик оказалось недостаточнымъ: въ такомъ обширномъ государств, какъ Россія, при сложности и централизаціи управленія, сенатъ не въ состояніи оказался слдить за всми подчиненными ему мстами и лицами. Надо было усилить дятельность сената учрежденіемъ инстанцій, составляющихъ какъ бы части его, съ цлью или подготовлять матеріалы, доходящіе до нихъ изъ губерній, къ разршенію ихъ сенатомъ, или разршать самимъ, своею властью, въ мене значительныхъ случаяхъ. Этого можно достигнуть или образованіемъ центральныхъ учрежденій, куда бы поступали дла изъ губерній, съ тмъ чтобъ эти центральныя учрежденія, въ зависимости отъ сената, раздлили между собою всю массу длъ по своей спеціальности или по завдуемой ими особой отрасли управленія, или образовать округи, во глав которыхъ поставить уполномоченное лицо, которое бы было представителемъ центральнаго надзора или руководителемъ по всмъ вообще дламъ ввреннаго ему округа. Первую систему ввелъ Петръ въ вид коллегій. Екатерина, которая признала коллегіи главнымъ источникомъ злоупотребленій, обратилась ко второй систем — намстниковъ или, какъ они посл назывались, генералъ — губернаторовъ. Намстникъ, какъ показываетъ самое названіе, былъ непосредственнымъ довреннымъ представителемъ императрицы, онъ считался органомъ высшаго надзора и частью правительствующаго сената, гд онъ присутствовалъ, если находился въ Петербург. Но такому довренному лицу нельзя было уже не поручить высшаго мстнаго надзора съ исправленіемъ, т. е. не только со всми правами губернатора, но съ правами самостоятельнаго распоряженія въ извстныхъ, особенно важныхъ, случаяхъ. Такимъ образомъ намстникъ являлся полноправнымъ и безконтрольнымъ хозяиномъ въ губерніи, совершенно уничтожавшимъ и длавшимъ излишнею тамъ власть губернатора или правителя.
Екатерина умла выбирать людей: ея намстники (Потемкинъ, Румянцевъ, Сиверсъ, Мельгуновъ, Кречетниковъ и друг.), лица, пользовавшіяся ея довренностью и дружбой, дйствительно соотвтствовали своему назначенію и, можетъ-быть, для того времени были необходимымъ учрежденіемъ. Но такая система въ будущемъ едва ли могла, послужить къ укрпленію государственнаго единства. Проведенная во всей строгости и послдовательности, она скоре могла удалить страну отъ необходимаго государственнаго объединенія и привести къ систем разрозненныхъ сатрапій. Въ этомъ по крайней мр были убждены самые просвщенные администраторы прежняго времени (графъ Гурьевъ, Канкринъ, Балугьянскій).
Итакъ, вотъ въ чемъ состояла система мстнаго губернскаго управленія, введенная Екатериной. Систему эту по справедливости можно назвать системою дворянскаго самоуправленія. Низшая административная единица — уздъ былъ совершенно подчиненъ вліянію мстнаго дворянства: судъ, администрація и хозяйство были въ рукахъ его выборныхъ, сверхъ того въ узд была сильная въ то время власть предводителя дворянства, которая фактически объединяла этихъ выборныхъ и имла преобладающее вліяніе на самые выборы уздныхъ должностныхъ лицъ, замщаемыхъ дворянствомъ. Большинство уздныхъ предводителей, въ своихъ уздахъ, особенно въ то время отсутствія сообщеній и замкнутости уздной жизни, были самовластные князьки, начальники узда отъ дворянъ. Переходя въ губернію, эта дворянская сила значительно ослабвала предъ властью губернатора-хозяина, но и здсь дворянская оппозиція еще оказывала свою долю вліянія въ лиц предсдателей палатъ и въ особенности губернскаго предводителя, имвшаго постоянную поддержку въ уздныхъ и опиравшагося на цлую корпорацію мстнаго дворянства. Принято говорить, особенно въ послднее время, что это дворянское самоуправленіе, кром вреда, кром развитія крпостного права, ничего не принесло Россіи. Этого мало: изъ дятельности дворянства во время коммиссіи ‘Уложенія’ и послдующей, въ теченіе столтія, разсматриваемой съ точки зрнія современныхъ либеральныхъ сужденій, выводятъ дале заключеніе, что вообще принципъ самоуправленія, въ приложеніи къ русскому обществу, надолго еще останется несвоевременнымъ и непроизводительнымъ.
Мы видли, насколько полно, прямо и врно дворянство, наравн съ другими сословіями, высказало вс насущныя потребности внутренней жизни, поэтому сомнваться, что чрезъ сто лтъ общество не созрло для правильнаго пониманія предстоящихъ ему задачъ и путей къ ихъ достиженію,— едва ли умстно. Причина же того, что результаты дворянскаго самоуправленія были медленны и часто самый ростъ этихъ верховъ народной жизни увядалъ или разршался пустоцвтомъ, должно искать въ самомъ способ примненія. Чтобъ извстный принципъ принесъ всю присущую ему долю пользы, необходимо, чтобъ онъ былъ правильно и своевременно примненъ въ данномъ случа. Такъ ли это случилось съ примненіемъ самоуправленія Екатериною въ ‘Учрежденіи о губерніяхъ?’ — Нтъ, ибо это примненіе заключало въ себ коренные недостатки:
1. Прежде всего осуществилось на дл самоуправленіе сословное, дворянское, а не земское. Этимъ все сказано: еслибы существовалъ одинъ этотъ недостатокъ, то и тогда нельзя бы было ожидать благодтельнаго исхода для страны, ибо самоуправленіе только тогда приноситъ прочные и полезные результаты, когда оно равномрно распредляется въ стран, а не составляетъ привилегіи меньшинства, когда оно земское, а не сословное.
2. Само правительство, вводя выборное дворянское начало, ставило его въ самыя неблагопріятныя условія и лишало возможности принести даже ту временную пользу, къ которой способно въ общемъ государственномъ стро сословное представительство. Выборныя должностныя лица, кром предводителей и предсдателей палатъ, находились въ безусловномъ личномъ подчиненіи губернскому начальству: они подвергались, по его усмотрны), всмъ вообще взысканіямъ — удаленію отъ должности и суду, такъ что судьба выборнаго лица поступала совершенно въ распоряженіе губернскихъ властей. Отъ того изъ среды дворянства все достаточное и способное уклонялось отъ выборной службы, а шли туда только искатели насущнаго хлба, съ цлью добыть его возможно-скоро и съ запасомъ на будущее время, всми возможными средствами.
Кром того, такая сильная власть, какъ намстническая, естественно давила и стсняла свободу самихъ выборовъ: въ большинств случаевъ, на важнйшія должности, губернскихъ и уздныхъ предводителей, дворянство поставлено было въ необходимость избирать тхъ, кого указывала высшая губернская власть, а лицъ неугодныхъ этой власти высшее правительство не утверждало въ должностяхъ. Двое французовъ-путешественниковъ, постившихъ Россію при Екатерин, замтили: ‘русское дворянское и сословное самоуправленіе въ своей дятельности почти пассивно и парализовано администраціей’. Справедливость этого отзыва видна изъ того, что правительство, вслдствіе многихъ длъ, обнаружившихъ полнйшій деспотизмъ начальниковъ губерній въ дворянскихъ собраніяхъ, само принуждено было въ этомъ случа защищать тнь ихъ самостоятельности. Въ 1788 г. губернаторамъ запрещено было входить въ дворянскія собранія, но императоръ Павелъ въ 1798 г. отмнилъ это запрещеніе. Вслдствіе новыхъ злоупотребленій со стороны губернаторовъ, прямое ихъ вмшательство устранено ‘Положеніемъ’ 1831 года. Такимъ образомъ свобода выборовъ фактически ограничивалась, и дворянство начало къ нимъ относиться холодно, какъ къ привилегіи, значеніе которой постепенно падало, такъ что ‘Положеніе о выборной дворянской служб’ 1831 года прямо объясняетъ права, данныя дворянству Екатерининской грамотой — обязанностью, возложенною на дворянъ.
3. Исторически сложившійся характеръ русскаго дворянства. Дворянство искони представляло служилый классъ, вполн зависимый отъ правительства. Манифестъ Петра III прекратилъ его юридическую крпость къ государственной служб, но крпость фактическая осталась до сихъ поръ. Вн службы для дворянства не было и нтъ заработка, профессіи: дворянинъ воспитывается, приготовляется окружающею его обстановкой, влечется всею силой собственныхъ привычекъ и примровъ своихъ собратій — быть чиновникомъ. Поэтому между дворянствомъ и чиновничествомъ, несмотря на случайныя недоразумнія, существовали непорванныя, кровныя связи, непрерывный и естественный обмнъ, вслдствіе котораго дворянство постоянно спшило пополнять проблы въ рядахъ администраціи и въ свою среду принимало удаляющихся на покой. Поэтому отпора мстному административному произволу дворянское сословіе не могло представить.
4. Дворянское сословіе временъ Екатерины было неразвито, дико, исполнено самодурства и неуваженія къ закону и къ гражданскимъ правамъ. Генералъ-аншефъ и кавалеръ Св. Андрея Первозваннаго, богатый воронежскій помщикъ, графъ Петръ Антоновичъ Девіеръ, изъ двухъ пушекъ перестрлялъ весь хавшій къ нему земскій судъ. Въ генералъ-губернаторств Мельгунова (Ярославской и Вологодской губ.) въ теченіе шести мсяцевъ 1788 г. кадниковскій исправникъ Безобразовъ билъ встрчнаго и поперечнаго, разъ, встртивъ священника, вырвалъ у него бороду и изломалъ дароносицу, дворянскій засдатель яренскаго земскаго суда и стряпчій удавили расправнаго судью, въ вологодской казенной палат чиновники избили до смерти канцеляриста Мичурина.
Но это дворянское самоуправленіе, даже при всхъ своихъ недостаткахъ, все-таки принесло извстную пользу для своего времени. Несомннно, что разгулъ административнаго произвола въ дворянскихъ губерніяхъ никогда не достигалъ такихъ размровъ, какъ въ тхъ, гд дворянъ не было, а было сплошное чиновничество. Мы уже видли, что дворянство, само по себ, не могло представить противъ этого произвола слишкомъ активный отпоръ. И, однако-жь, произволъ сдерживался. Отчего?— оттого, что, какъ скоро рядомъ съ административною властью существуетъ, хотя бы въ слабомъ зародыш, контролирующая ее или сколько-нибудь независимая отъ нея общественная власть,— сословное, а тмъ боле земское мстное самоуправленіе,— тамъ административная власть сама сдерживается въ законныхъ предлахъ, ибо она сознаетъ всегдашнюю возможность борьбы и отпора. Но какъ скоро этого отпора нтъ, какъ скоро административная власть безпредльно свободна и владычествуетъ надъ безправнымъ обществомъ управляемыхъ, тогда нтъ и границъ ея произволу, такъ что высшее правительство само ставится въ необходимость безпрестанно мнять людей и учрежденія, тщетно отыскивая гарантію противъ зла, которое лежитъ въ самомъ порядк вещей.
Историческое подтвержденіе этой истины составляетъ заслугу дворянскаго самоуправленія. Но этого мало: ‘Дворянская грамота’ Екатерины и основанное на ней дворянское самоуправленіе въ Россіи впервые создали сословіе свободныхъ гражданъ, которыхъ безъ суда нельзя было лишить ни жизни, ни чести, ни имнія. Современные представители этого сословія были невжественны, грубы и сословно-эгоистичны, но, какъ бы то ни было, въ нихъ великій принципъ свободы уже свилъ свое гнздо и усилія ретроградовъ и бюрократовъ могутъ задержать, но не погубить его непреложный ростъ. Дворянство 18 февраля Петра III внутри себя содержало дворянство 19 февраля Александра II, изъ ‘Положенія 19 февраля 1861 г.’ выросли земскія учрежденія, независимый судъ и т. д.
Вмст съ тмъ реформы Екатерины повліяли и на самое значеніе дворянскаго сословія въ стран. Дворяне у насъ съ XVII стол. были, въ одно и то же время, и служилымъ, и земледльческимъ сословіемъ. Но типъ служилаго человка, естественно, совершенно убивалъ землевладльца, хозяинъ, ежегодно отрывавшійся на службу и ежеминутно ожидавшій призыва, не имлъ побужденія приложить свой трудъ къ имнію, ибо онъ не былъ обезпеченъ въ возможности пользоваться его результатами.
Оттого связь между дворянствомъ и землею въ то время не могла развиться, земледліе и сельское хозяйство, порученныя надзору прикащиковъ и управителей и исполняемыя крпостными рабочими, не могли совершенствоваться и вообще были въ крайнемъ небреженіи. Изстари (съ XVII столтія) многіе помщики оставили хозяйство и довольствовались сборомъ съ крестьянъ запасовъ натурою и денежнаго оброка. Освобожденіе отъ обязательной службы и введеніе мстнаго дворянскаго самоуправленія должно было прикрпить помщиковъ къ своимъ имніямъ. Дйствительно, на первыхъ порахъ дворянство массами пользуется новою льготою, массами изъ полковъ и канцелярій переселяется въ родныя помстья. Опустлыя до того времени имнія наполняются помщиками, везд заводятся и устраиваются капитальныя, часто безвкусныя, но всегда громадныя усадьбы.
Такимъ образомъ начало значенію дворянства, какъ класса землевладльческаго, а не исключительно служилаго, положено было дворянскою грамотою Екатерины. Положимъ, дворянство, снова оказавшее предпочтеніе служб, мало этимъ воспользовалось, притомъ же до великой реформы землевладльческое значеніе дворянства парализовалось и извращалось всмъ вредомъ и неправдою крпостного права. Но времена перемнились, для дворянства настала пора свою служебную привычку, свою интеллигенцію и свой трудъ посвятить не исключительно коронной служб, но вмст съ тмъ служб земству, служб народу.
Входя въ земскія учрежденія въ качеств связанной съ мстностью землевладльческой интеллигенціи, дворянство является тмъ благоразумнымъ, умренно-либеральнымъ элементомъ, который широко и искренно примыкаетъ къ органическому развитію страны, но въ то же время оно надежно охраняетъ правительство и общество отъ крутыхъ переворотовъ, посл которыхъ страна, испуганная и истомленная, всегда отдается въ руки самой отсталой и близорукой реакціи или неограниченной и вредной диктатуры. Въ этомъ смысл дятельность дворянства можетъ принести огромную пользу.
Таковы были важныя заслуги, оказанныя императрицей Екатериной II русской внутренней жизни по преобразованію внутренняго ея строя, но, несмотря на всю ихъ важность, глубокая разница между обоими царствованіями прошла во внутреннемъ значеніи ихъ дятельности для исторической судьбы народа,— разница, объусловленная личнымъ характеромъ обоихъ государей. Петръ былъ и остался идеаломъ русскаго человка: такой широкой и смлой постановки вопросовъ, такого практическаго умнья приладиться къ сред и вытянуть изъ нея все, что она дать можетъ, такой безпримрной, готовой на всякое самопожертвованіе любви къ своей стран и заботы о ея благ, такого пониманія русскихъ интересовъ — исторія не представляла ни до него, ни посл него. Въ Петр близорукіе люди часто видли геніальнаго (?) подражателя иностранцамъ. Но, оставляя въ сторон весь логическій non sens такого опредленія, изъ всей дятельности Петра видно, что онъ мене всего заботится, что скажутъ о немъ вообще, а въ Европ въ особенности. Когда за границей печатались дурные отзывы о немъ и о Россіи,— Петръ старался ихъ опровергать и уничтожать собственно потому, что отзывы эти могли помшать приливу къ намъ иностранцевъ, а они были нужны. Въ составленной по порученію Петра ‘Исторіи свейской войны’ кабинета секретарь Макаровъ написалъ: ‘Государь въ томъ случа (въ Полтавскомъ сраженіи) свою храбрость, великодушіе и воинское искусство, не опасаясь никакого страха своей особы, въ высшемъ градус показалъ’. Петръ собственноручно поправилъ: ‘Государь въ томъ нужномъ случа, за людей и отечество не щадя своей особы, поступалъ, какъ доброму приводцу надлежитъ, гд на немъ шляпа пулею прострлена’. Это сознаніе, что онъ ‘поступалъ, какъ надлежитъ, не щадя своей Особы’, для Петра, было единственнымъ мриломъ и наградой своей дятельности. Въ геніальныхъ людяхъ, подобныхъ Петру, идея, которой они служатъ, до такой степени наполняетъ ихъ нравственное бытіе, что не оставляетъ мста для личнаго самолюбія, для заботы о томъ, что ихъ ожидаетъ на жизненномъ пути и какая о нихъ идетъ слава среди современнаго общества. Екатерина была женщина, обладавшая высокимъ государственнымъ умомъ, но она была ‘европейская потентатка’, для нея на первомъ план стояло: что скажутъ о ней въ Европ? Она больше всего добивалась и добилась, чтобъ ее озарялъ ореолъ славы. Екатерина не была носительницей государственной идеи въ смысл Петра, она не была, наравн со всми, другими, служебною силой этой идеи, отличавшейся отъ остальныхъ только качественнымъ содержаніемъ своего труда, какъ всегда и везд былъ Петръ. Екатерина воспиталась на понятіи о государств, созданномъ въ Европ Людовикомъ XIV. искавшимъ мотивы своихъ дйствій не въ непосредственномъ ‘вразумленіи’ божества, но въ эгоистическомъ упоеніи властью: l’tat — c’est moi! Для нея государство было подвдомственнымъ хозяйствомъ, согласно западноевропейской теоріи того времени, такъ просто и врно высказанной Людовикомъ XIV: l’tat — c’est moi! Не съ Петра, а начиная съ Екатерины зависимость отъ европейскаго мннія и тревожное опасеніе, ‘что скажутъ въ Европ’, сдлались руководящею задачей нашей политики. При Петр русскіе люди посылались въ Европу учиться, чтобы плоды своей науки примнить къ требованіямъ русской жизни, при императриц Екатерин русскіе вельможи путешествовали за границей, чтобы заимствовать одинъ вншній лоскъ европейской титулованной знати и подражать ему съ точностью обезьяны, презирая все русское и отдляясь совершенно отъ всего народа. Типъ этихъ каррикатуръ на европейскій ладъ какъ нельзя удачне схваченъ фонъ-Визинымъ и не вымиралъ до послдняго времени, разумется, нсколько измнившись по форм, но оставшись такимъ же по существу. Такимъ образомъ Екатерина была продолжательницей Петра въ чисто вншнемъ отношеніи-. совершенно врно, что еслибы не было Петра, то не было бы и Екатерины, обратная же постановка не выходитъ.
Эта глубокая разница сказалась какъ во вншней, такъ и во внутренней политик обоихъ государей. Такъ, въ области первой Петру инстинктъ его русскаго сердца подсказалъ, что не слдуетъ Россію лишать самостоятельности, а тмъ боле содйствовать Германіи въ подчиненіи своему игу единоплеменныхъ славянъ. Когда обнаружились замыслы союзника Петра, польскаго короля Августа, обратить Польшу въ наслдственное королевство саксонскаго дома, Петръ воспротивился со всею своей энергіей. Коронному гетману литовскому, Потю, Петръ прямо и ршительно заявилъ самъ, что ‘онъ никогда не допуститъ Рчь Посполитую до паденія’, во время польской конфедераціи Ледуховскаго, направленной противъ претензій Августа, Петръ взялъ сторону поляковъ и потребовалъ вывода Саксонскихъ войскъ изъ Польши. Въ ‘Меморіи досадамъ’, поданной царскими министрами королевскимъ на конференціи 24 марта 1716 г. въ Данциг, между прочимъ, въ числ ‘досадъ’ приложено:
‘Полякамъ внушаютъ, что царское величество хочетъ быть посредникомъ только для того, чтобы отторгнуть что-нибудь отъ Рчи Посполитой, но царское величество можетъ отлично отомстить за это, ясно представивъ полякамъ замыслы саксонскихъ министровъ на счетъ Польши, затмъ и войскъ саксонскихъ король не хочетъ выводить изъ нея, не говоря уже о нкоторыхъ соглашеніяхъ ко вреду польскимъ вольностямъ, о чемъ ясно говорятъ въ Вн и при другихъ дворахъ’ (Соловьевъ: ‘Исторія’, т. XVI, стр. 155 и 163).
Екатерина подъ вліяніемъ дальновиднаго и хитраго основателя новйшаго нмецкаго ‘Drang nach Osten’, Фридриха Великаго, раздлила Польшу.
Такая же разница видна во взглядахъ обоихъ государей на сословія. На Петра взводятъ небылицу, будто онъ закрпостилъ крестьянъ, и главнымъ доказательствомъ приводятъ введеніе подушной подати. Но введеніе подушной подати,.при существованіи крестьянской поземельной общины, было только мудрою финансовою мрой, вызванной невозможностью при средствахъ того времени достигнуть сколько-нибудь правильнаго и равномрнаго распредленія повинностей на основаніи существовавшаго тогда подворнаго кадастра. Въ многоземельной стран, гд-цнность земли, въ смысл пространства не иметъ значенія, число поселенныхъ, на ней- душъ, какъ боле постоянное выраженіе колеблющейся изъ года въ годъ наличности рабочихъ силъ,— есть самая подходящая оцнка относительной платежной способности разныхъ мстностей, доказательствомъ тому служитъ, что эта мра распредленія налоговъ, основанная на количеств населенія, независимо отъ пространства, имъ занимаемаго, до сихъ поръ примняется и правительствомъ, и земствами многоземельныхъ губерній. Петръ не освобождалъ ни одного изъ сословій: задача его времени не указывала этой цли. Напротивъ, Петръ всхъ закрплялъ на государственную службу. Съ этой точки зрнія онъ требовалъ, чтобы не было гулящихъ людей, отдавая крестьянъ въ ‘поссессію’ (временное владніе) фабрикантамъ, но, какъ мы видли, это было у него только послдствіемъ равномрнаго распредленія той необходимой для его времени ‘работы на государство’, которую прежде всхъ и больше всхъ онъ возложилъ на себя самого. Петръ раздавалъ вотчины и своимъ сотрудникамъ, но только въ самыя торжественныя минуты своего царствованія, напримръ — посл Полтавской битвы и т. под., потому что наградить слдовало, а наградить было не чмъ,— денегъ не было. Вс просьбы самыхъ ближнихъ людей, ‘персонально’ ему дорогихъ, о пожалованіи вотчинъ вслдствіе ‘оскуденія и раззоренія’, онъ обыкновенно оставлялъ безъ послдствій. Но понятіе о крестьянахъ, какъ сословіи, Петръ заявилъ тмъ, что первый запретилъ продажу крестьянъ безъ земли. Крпость земл, а не лицу, есть то полусвободное состояніе, въ род древняго колоната, которое обезпечиваетъ земельный надлъ для населенія и отъ котораго всякій дальнйшій шагъ есть уже свобода. Замчательно, что императрица Екатерина, въ первоначальномъ своемъ ‘Наказ’, много распространяется объ отличіи этого института отъ рабства. Въ черновомъ отрывк относительна крестьянъ сказано: ‘два рода покорностей, одна существенная, другая личная, т.-е. крестьянство и холопство. Существенная привязываетъ такъ сказать крестьянъ къ участку земли, имъ данной. Такіе рабы были у германцевъ. Они не служили въ должностяхъ при домахъ господскихъ, а давали господину своему извстное количество хлба, скота, домашняго рукодлія и проч., и дале ихъ рабство не простиралось. Такая служба и теперь введена въ Венгріи, въ Чешской земл и во многихъ мстахъ низшей Германіи. Личная служба, или холопство, сопряжена со служеніемъ въ дом и принадлежала больше къ лицу. Великое злоупотребленіе есть, когда оно въ одно время и личное, и существенное’. Все это въ печатномъ ‘Наказ’ пропущено и оставлены только послдующія строки изъ черновой рукописи: ‘какого бы рода покорство ни было, надлежитъ, чтобы законы гражданскіе съ одной стороны злоупотребленія рабства отвращали, а съ другой стороны предостерегали бы опасности, могущія оттуда произойти’. Здсь уже виднъ шагъ назадъ, хотя императрица Екатерина впослдствіи и подтвердила указъ Петра — о непродаж крестьянъ безъ земли, о чемъ ходатайствовало, какъ мы видли, дворянство бывшаго Михайловскаго узда (Рязанской губ.). Вводя въ кругъ мстнаго самоуправленія вс сословія, императрица Екатерина окончательно оттолкнула помщичьихъ крестьянъ и совершенно подчинила ихъ суду и распоряженію помщиковъ, наравн съ рабами, она массами раздавала крестьянъ своимъ любимцамъ- она распространила крпостное право на незнавшихъ его дотол малороссійскихъ казаковъ. Это было причиною сильнаго бунта Черкасъ, въ Воронежской губерніи и смежныхъ мстахъ Блгородской въ 1766 году. По указу сената, малороссіяне были усмирены воинскими командами. Вообще все царствованіе Екатерины было цпью непрерывныхъ крестьянскихъ возстаній, часто грозившихъ опасностью государству и съ трудомъ, безпощадно, подавляемыхъ военною силой.
Въ самомъ начал, подобно Петру, чрезъ два года по вступленіи на престолъ, императрица Екатерина въ ‘Наставленіи губернаторамъ’ 1764 г. высказала свой взглядъ на сущность губернаторской власти. Взглядъ этотъ былъ совершенно противоположенъ Петровскому. Для Петра въ его ландратскихъ коллегіяхъ губернаторъ былъ ‘не яко президентъ, но яко товарищъ» для Екатерины онъ былъ ‘яко хозяинъ въ своей губерніи’. Это понятіе о неограниченности высшей административной власти въ губерніи положено было во главу угла, очевидно, что самоуправленіе отодвинулось на задній планъ и, существуя на бумаг, пріобрло тотъ призрачный и зависимый характеръ, гд всякое его дйствіе могло осуществиться лишь настолько, насколько разршатъ и утвердятъ власть имущіе. Въ самомъ дл, начальная статья ‘Наказа губернаторамъ’ изложена такъ:
‘Губернаторъ, какъ повренная отъ насъ особа и какъ глава и хозяинъ всей врученной его смотрнію губерніи, состоять иметъ подъ собственнымъ нашимъ и сената нашего вдніемъ, почему и указы только отъ насъ и сената нашего пріемлетъ’. Такая обширная губернаторская власть была возможна до тхъ поръ, пока между сенатомъ и губернаторомъ въ губерніи не было никого, но какъ скоро въ мстности явилось самоуправленіе, а въ администраціи среднія инстанціи, посредствующія между губернаторомъ и высшими правительственными учрежденіями (какъ коллегіи или министерства), такая власть становилась немыслимою. Или губернаторъ хозяйничаетъ одинъ и этимъ исключаетъ всякое другое хозяйство въ своей губерніи, какъ земское, такъ и министерское, или онъ самъ перестаетъ быть хозяиномъ, ибо является хозяинъ выше его, въ лиц министровъ, и хозяинъ отъ него независимый, въ лиц сословнаго и земскаго самоуправленія. Это ясно, и иначе быть не можетъ. Императрица сама это сознавала, и потому въ ‘Учрежденіи о губерніяхъ’ 1775 г., вводя должность намстника, высшую сравнительно съ губернаторскою, она ее ограничила. Ошибка состояла въ томъ, что въ ‘Учрежденіи о губерніяхъ’ предлы губернаторской власти не указаны, а сдлана только ссылка на прежніе наказы (1728 и 1764 гг.), которые не согласованы съ ‘Учрежденіемъ’. Вслдствіе того произошло то странное явленіе, что губернаторъ, замнявшій намстника въ его отсутствіе, пользовался властью обширне послдняго. Ошибка эта осталась неисправленною до сихъ поръ. Понятіе о губернатор, какъ хозяин, перешло въ ‘Наказъ губернаторамъ’ 1837 года и до сихъ поръ стоитъ не отмненное въ дйствующемъ ‘Свод’, несмотря на вс реформы послднихъ лтъ и на введеніе въ губерніи самостоятельныхъ земскихъ и судебныхъ учрежденій. Опираясь на это выраженіе, губернаторы постоянно высказываютъ претензію на необходимость безусловнаго подчиненія ихъ власти независимыхъ отъ нихъ губернскихъ, правительственныхъ и земскихъ учрежденій.
Самая коммиссія, собранная для составленія ‘Уложенія’, не принесла той пользы, какую возможно было ожидать, судя по ея началу. Екатерина съ замчательнымъ трудолюбіемъ отмчала статьи для перевода изъ сочиненій Монтескьё и Беккаріи, она прочла со вниманіемъ всю литературу политической этики и изложила ее въ строгой систем отвлеченныхъ правилъ и указаній. Но она не подготовлялась серьезно къ составленію практической программы законодательнаго кодекса для такой обширной и разнообразной страны, какъ Россія. Постивъ низовье Волги, которое Екатерина, начиная отъ Казани, мтко обозвала Азіей,— Екатерина сама писала Вольтеру изъ Казани: ‘эти законы, о которыхъ такъ много было рчей, собственно говоря, еще и не сочинены, и кто можетъ отвчать за ихъ доброкачественность?… Представьте, что они должны служить для Азіи и для Европы, и какое различіе въ климат, людяхъ, обычаяхъ и самыхъ понятіяхъ!… И однако надобно сшить платье, которое на всхъ на нихъ одинаково бы хорошо сидло. Можно легко найти общія правила, но подробности? И какія подробности!… Это почти все равно, что создать цлый міръ, соединить части, оградить и проч.’. Впрочемъ императрица не особенно стот яла и за т ‘легко найденныя общія правила’, которыя были изложены въ первоначальной редакціи ея ‘Наказа’. Когда депутаты съхались въ Москву, государыня, находясь въ Коломенскомъ дворц, назначила ‘разныхъ персонъ, вельми разномыслящихъ’, дабы выслушать заготовленный ‘Наказъ’. Тутъ при каждой стать родились пренія. ‘Императрица дала имъ чернить и вымарать все, что хотли. Они боле половины изъ того, что писано было ею, помарали, и остался Наказъ, яко оный напечатанъ’. Очевидно, что императрица легко относилась къ ‘легко найденнымъ ею общимъ правиламъ’,— они ее не затрогивали до глубины сердца, не выражали ея искреннихъ и дорогихъ убжденій, съ нея было довольно, что ‘Наказъ’ и въ укороченномъ печатномъ вид запрещенъ былъ во Франціи, да и сама она разршала читать ‘Наказъ’ только членамъ присутственныхъ мстъ, секретарю и протоколисту: ‘Никому, ни изъ нижнихъ канцелярскихъ служителей, ни изъ постороннихъ не только для списыванія, но ниже для прочтенія экземпляры ‘Наказа, разосланные только въ высшія учрежденія, за исключеніемъ губернскихъ и уздныхъ, даваемы быть не могли’ (указъ сената сентября 1767 г.). Точно также изъ всей дятельности Екатерины не видно, чтобъ она искренне раздляла мнніе французскихъ энциклопедистовъ,— напротивъ, ихъ убжденія и цли были совершенно противоположны ея собственнымъ, но она плняла ихъ мудростью и вела съ ними переписку, потому что энциклопедисты были сила того времени и надобно было ихъ склонить на свою сторону. Между тмъ преслдованіе свободнаго слова, въ род длъ Новикова, Радищева и другихъ, явно противорчило этимъ либеральнымъ развлеченіямъ.