О положеніи остзейскихъ крестьянъ.
О положеніи остзейскихъ крестьянъ.
‘Москва’, 21-го іюля 1868 г.
О положении остзейских крестьян, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1868
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дла Россіи. Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’ и ‘Руси’. Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887
Боле семи лтъ тому назадъ, 19 февраля 1861 года, впервые пронеслось надъ Россіей благодатное слово уничтоженія крпостнаго состоянія, быстро облетло оно всю Русь и съ тхъ поръ, вотъ уже семь лтъ, ростетъ его мощь и расширяется районъ имъ охватываемый. Нынче, черезъ такое короткое время посл произнесенія его, нтъ самаго дальняго угла въ обширной Россіи, гд бы не вяло оно: и горная Мингрелія, страна полудикая, малообразованная, приняла слово свободы, и не только безропотно, но и охотно освободила своихъ рабовъ, уничтожила вс слды рабства, и въ азіатскомъ Туркестан Сарты освободили рабовъ своихъ отъ вковыхъ цпей, и непокорная Польша — видитъ теперь не ‘быдло’, а крестьянъ свободныхъ, вполн независимыхъ отъ помщичьей власти, полноправныхъ и безъ пролетаріата въ будущемъ. Не только покорно, но и охотно, съ любовью, съ сознаніемъ правды и святости дла, съ молитвой на устахъ, осняя себя, по слову царскому, крестнымъ знаменіемъ,— вся Русь отъ мала до велика, на всемъ своемъ обширномъ протяженіи, во всхъ концахъ полуночнаго царства,— приняла великое слово свободы и закрпила его дйствительнымъ освобожденіемъ крестьянъ и надленіемъ ихъ землею.
Труденъ, тяжелъ былъ этотъ подвигъ, но онъ совершивъ по всмъ селамъ и деревнямъ, по всмъ ауламъ и кибиткамъ: крпостнаго права нтъ въ Россіи, оно схоронено на вкъ, и не воскреснуть ему. По всей Россіи совершено погребеніе ‘барщины’, безъ противодйствія, безъ изворотливаго удержанія ея подъ какою-либо иною формой. Были случаи неудовольствій, столкновеній и недоразумній, были случаи и злоупотребленій, но все это были — случаи, частности. До общаго противодйствія не доходило нигд, да и не могло дойти, ибо не въ дух русскомъ противодйствовать царственному слову свободы: не было области, или цлаго боле или мене обширнаго угла, гд бы великое слово, святая мысль освобожденія получила значеніе закрпленія барщины, введеніе ея въ вид боле худшемъ противъ существовавшаго.
Мирно, тихо, съ здравымъ сознаніемъ невозможности удержать то общественное устройство, которое отжило свой вкъ, которое лежало тяжелымъ упрекомъ на государственной совсти,— совершена великая реформа. И эта тишь, это величавое спокойствіе объяло ту Россію, которой на язык нашихъ нмецкихъ цивилизаторовъ нтъ другаго названія, какъ ‘варварской, необразованной.’ Повторяемъ: семь лтъ спустя посл произнесенія перваго слова о реформ, вся Россія уврена* что пятно крпостнаго состоянія окончательно съ нея смыто, что ни ‘барщины’, ни ‘крпости’, нтъ и не можетъ быть въ ея предлахъ.
И вдругъ теперь, на восьмомъ году посл уничтоженія крпостнаго права, мы невольно осуждены быть свидтелями, какъ вновь возвращается къ крестьянству прежняя ‘барщина’! Мало того: русская сила призывается къ тому, чтобы вводить вновь крпостное право, чтобы штыкомъ привить эту барщину къ освобожденному крестьянину!… И совершается это въ предлахъ Россіи, въ земляхъ, покоренныхъ русскою кровью,— совершается въ угоду иноплеменнымъ пришельцамъ!!.. Крпостное право, вопреки вол Освободителя Россіи, вопреки голосу всего народа, вопреки здравому смыслу и христіанскому ученію, вводится — и гд же?… въ такъ-называемомъ ‘Остзейскомъ кра’,— въ провинціяхъ, которыя по словамъ корреспондентовъ нмецкихъ газетъ, ‘Россія не въ состояніи понимать‘,— въ губерніяхъ, которыя, говоря языкомъ тхъ же газетъ, ‘съ помощію нмецкаго языка, нмецкаго законодательства, нмецкихъ нравовъ, обращены въ мстность весьма выгодно отличающуюся отъ остальныхъ русскихъ губерній’!!..
Это не пустыя фразы, не трескотня словъ, произносимыхъ нами въ крайнемъ негодованіи, будто бы съ цлію возбужденія страстей, къ чему мы не привыкли и не пріучались. Нтъ, мы ратуемъ за одинаковое ршеніе крестьянскаго вопроса по всей Россіи, въ дух слова, произнесеннаго Русскимъ Государемъ. За справедливость нашихъ словъ о введеніи барщины, о невыносимомъ положеніи прибалтійскаго крестьянства, стоятъ т контракты, заключаемые тамошними помщиками съ крестьянами, часть которыхъ опубликована въ послднее время, за одно съ нами уже высказала свое слово вся русская печать {Для лицъ, мало слдившихъ за нашею журналистикой, считаемъ не лишнимъ указать на слдующія газетныя статьи, только за послдніе два мсяца, въ которыхъ (не говоря о нашемъ изданіи) высказывалось осужденіе порядка, существующаго въ прибалтійскихъ губерніяхъ: ‘Московск. Вд.’ NoNo 94, 139 и 199, ‘Современ. Лтоп.’ No 20, ‘Голосъ’ No 181, ‘С. Петерб. Вд.’ NoNo184, 185 и 186, ‘Биржев. Вд.’ NoNo 78, 88, 100 и 187. Такимъ образомъ, за исклюI ченіемъ ‘Всти’ — защитницы всего не русскаго и оффиціальныхъ органовъ — ‘Сверн. Поч.’, ‘Русск., Имп.’ и ‘Journal de St.-Pejersb.’, молчавшихъ по очень, понятнымъ и основательныхъ причинамъ,— ле боле значительныя русскія періодическія изданія, расходящіяся между собою по многимъ другимъ вопросамъ, высказались въ этомъ дл боле или мене одинаково, въ одномъ дух. Мы ограничились указаніемъ только за боле крупныя передовыя статьи, извстія же мене значительныя по объему, но не всегда по содержанію, мы отказываемся перечислять, такъ полны ими наши газеты.}, за насъ говорятъ т полтораста Эстовъ, которые неожиданно явились въ Петербургъ съ острова Даго — просить о переселеніи ихъ, и т сотни ихъ другихъ собратій, покидающихъ свою родину, горячо ими любимую, и ищущихъ гд-либо поселиться, за насъ говоритъ то, что совершается въ настоящую минуту на остров Эзел, и многое множество другихъ свидтельствъ.
Только-что прошлаго года ршено уничтожить послдніе остатки барщины въ трехъ прибалтійскихъ губерніяхъ, для этого повелно ‘смшанные’ контракты замнить арендною платой. По ‘смшанному’ контракту, крестьяне отбывали часть лежащихъ на нихъ повинностей натурой, работой въ пользу господина, на язык тхъ нашихъ цивилизаторовъ, которымъ, по ихъ завреніямъ, Россія обязана всею своею культурой, это называлось ‘смшанныя повинности’, на грубомъ, но правдивомъ русскомъ язык, привыкшемъ называть вс вещи ихъ настоящимъ именемъ, это зовется, по просту, барщиной, крпостнымъ состояніемъ. Останавливаясь поршить крестьянскій вопросъ въ этихъ губерніяхъ тмъ же способомъ, которымъ онъ поршенъ во всей остальной Россіи, правительство постановило отмнить эту смшанную повинность крестьянъ и замнить ее арендною платой, по добровольному соглашенію. Что же вышло изъ этого? Предположимъ, что подобное распоряженіе послдовало бы по остальной Россіи, нтъ никакого сомннія, что оно нигд не породило бы противодйствія и было бы выполнено съ точностію, можетъ-быть, въ иномъ мст встртились бы недоумнія, столкновенія, но никому не пришло бы на умъ выстраивать на немъ именно то, что оно разрушаетъ. Совершенно иное творится въ тхъ губерніяхъ, которыя такъ назойливо ставятся намъ въ образецъ благоустройства. Здсь не спорятъ, здсь дйствуютъ иначе. Еще въ апрл этого года, одинъ изъ корреспондентовъ ‘Neue Preussische Zeitung’, говоря о стойкости Нмцевъ, заврялъ, что ‘остзейскіе Нмцы не затятъ никакихъ возмущеній, никакихъ заговоровъ, но за то каждой правительственной мр они будутъ противопоставлять пассивное сопротивленіе, передъ которымъ какое бы то ни было принужденіе не будетъ имть силы’. Вотъ эта-то программа и осуществляется теперь! Какъ бывало уже и прежде, т, къ честности и добросовстности которыхъ ‘National Zeitung’ не дерзнулъ приравнять русскую честность, т, которые прокричали намъ вс уши о какой-то исключительной преданности и врности, не задумались извратить смыслъ объявленнаго закона: на крестьянъ накладывается арендная плата въ такомъ размр, который они не въ состояніи выплатить, и вотъ является ‘барщина, крпость’: крестьянинъ обязывается особымъ контрактомъ, сверхъ аренды, работать на господина гораздо боле того, чмъ сколько онъ работалъ, бывши крпостнымъ. Все это длается по мнимому ‘добровольному’ соглашенію.
Не желая повторять уже не разъ сказаннаго о томъ, какъ и какими средствами вырывается это ‘добровольное’ согласіе крестьянъ,— мы ограничиваемся тмъ, что любопытствующимъ ознакомиться съ этимъ процессомъ поподробне укажемъ, кром помщаемой въ этомъ же нумер нашей газеты корреспонденціи изъ Аренсбурга, съ острова Эзеля, на 40 No ‘Москвы’, на 20 No ‘Современ. Лтоп.’, на 149 No ‘Московск. Вд.’, гд они могутъ прочесть возмутительныя подробности о томъ, что извстно уже по всей Россіи, что съ горечью читаетъ каждый, но чего не хотятъ признать мстныя власти, мечтающія, въ своемъ ослпленіи, что вся Россія, всякій честный русскій человкъ, повритъ на слово прелести тхъ сельскихъ картинъ, которыя они рисуютъ съ помощію разныхъ Zeitung’овъ издающихся въ Россіи и за границей, съ помощію пера вестфальскаго мужа Мейера, съ помощію гг. Сиверсовъ, Бокка и друг.
По всей Россіи только прибалтійскій крестьянинъ — земледлецъ безъ земли, рабочій безъ права на свой трудъ, только онъ одинъ тянетъ тяжелую лямку барщины. Здсь, на любимой имъ родин, онъ испытываетъ только нищету, да бдность непроходимую, а мыслитъ и знаетъ онъ, что въ Россіи крестьянинъ — собственникъ… вотъ, если можно, да удастся, сотнями садятся Эсты на барку въ Даго и, полуодтые, полуголодные, плывутъ по морю, и съ воемъ, какъ писали Петербургскія газеты, принимаютъ всть о необходимости вернуться назадъ… И вотъ цлыми семьями нищихъ идутъ Латыши изъ большой Лифляндской мызы Дундангенъ: не зная пути, не вдая мста и цли, странствуютъ они на поискахъ лучшаго. Легковрными, неблагодарными обзовутъ ихъ редакторы нмецкихъ газетъ, и сыщутъ подстрекателей — какого-нибудь солдата, Симъ Вако, который, по увренію вестфальскаго мужа Мейера, будто бы подбилъ жителей Даго. Не поможетъ это, такъ сдлаютъ, какъ сдлалъ баронъ З. на Эзел, какъ сдлалъ другой лифляндскій помщикъ {См. No 149 ‘Моск. Вд.’.}: потребуютъ экзекуціи ‘на свой страхъ’… Русскій солдатъ, этотъ ‘варваръ необразованный’, станетъ осторожно выноситъ скарбъ бдняка, будетъ кормить изъ своего котла его и его дтей, а ‘цивилизаторъ Россіи’, остзейскій Нмецъ, будетъ гнать того бдняка для примра другимъ!
И посл этого, нмецкій корреспондентъ ‘Національной Газеты’ осмливается бросить намъ въ лицо дерзкое увреніе, что ‘остзейскіе Нмцы служили русскому государству врне жителей другихъ мстностей’. Будетъ ли честно съ нашей стороны оставить безъ отвта такую дерзкую клевету на всхъ Русскихъ? Будто не имемъ мы права спросить г. корреспондента: да гд же ваша врность? Въ томъ ли она, что вамъ велятъ уничтожать барщинную повинность. а вы ее вводите? Въ томъ ли она, что къ вамъ обращается милостивое царское слово о необходимости реформъ, а вы имъ противодйствуете? Въ томъ ли она, что вамъ -велятъ признавать Русскаго равноправнымъ съ вами, а вы его выталкиваете изъ собранія горожанъ? Въ томъ ли она, что въ ваши училища приказываютъ ввести обученіе русскому языку а вы обходите это приказаніе? Да, вы врны — вашимъ мстнымъ, идущимъ въ разрзъ съ общими государственными пользами и учрежденіями, привилегіямъ и правамъ, вашимъ личнымъ, эгоистическимъ разсчетамъ, и только имъ….
Такимъ образомъ восхваляемая нмецкая культура умла свести великое дло освобожденія крестьянъ къ еще большему ихъ закрпощенію. Нмецкія газеты постоянно выставляютъ прибалтійскихъ Нмцевъ борцами- за германскую національность. Такъ ли и это? Что сказывается въ настоящей борьб по главному, жизненному вопросу — по крестьянскому длу? Неужели идея германской національности требуетъ закрпощенія крестьянства, требуетъ барщины? Не вдаваясь ни въ какія пренія о національности, мы скажемъ еще разъ, что по-просту здсь кроется единственная цль ‘сохранить во что бы то ни стало свои нрава и привилегіи, здсь играютъ роль только узкіе, частные интересы. Почему же мы, Русскіе, обязаны охранять эти интересы горсти нмецкихъ бароновъ? Почему же мы должны смотрть какъ на святыню, какъ на что-то дорогое и вполн справедливое, на т учрежденія, которыя противны общему убжденію, которыя разорительны для большинства мстнаго населенія и унизительны для чести Русскаго? Закончимъ нашу бесду выпискою изъ ‘Московск. Вд.’: ‘слово Монарха, возвстившаго въ прошедшемъ году въ Риг о необходимости нововведеній, выражаетъ то, чего желаетъ вся Россія, вс врные и истинные сыны ея’.