О положеніи Наполеона III относительно Европейскихъ державъ.
О положеніи Наполеона III относительно Европейскихъ державъ.
‘День’, 7-го ноября 1864 г.
О положении Наполеона III относительно Европейских держав, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1864
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Несмотря на всюду воцарившійся миръ и усилившійся размнъ дипломатическихъ любезностей между державами Западной Европы,— жестоко, по нашему мннію, обманулся бы тотъ, кто поврилъ бы въ прочность этой водворившейся тишины и въ благонадежность взаимныхъ политическихъ отношеній. Еще ошибочне было бы, кажется, воображать, что вншнее спокойствіе Россіи вполн обезпечено, что она можетъ теперь, какъ говорится, опочить на лаврахъ, или же заняться на досуг, свободно, не торопясь, разршеніемъ своихъ внутреннихъ вопросовъ. Напротивъ, ей нужно торопиться, ей не время теперь успокоиваться,— такъ думаемъ мы по крайней мр, ей надо постоянно имть въ виду, что потребуется быть-можетъ снова напряженіе всхъ ея силъ… Всякій, кто сколько-нибудь внимательно наблюдаетъ ходъ современныхъ политическихъ длъ въ Европ, не можетъ не видть, что всмъ державамъ какъ-то не ловко, не по себ, вс находятся въ какомъ-то ненормальномъ положеніи, вс какъ-то сдвинулись съ своей обычной торной колеи и напрасно стараются попасть въ нее снова. Вопросы не разршены, а отсрочены, политическіе узлы не распутаны, а только пуще запутываются… Въ газетахъ часто встрчается ходячая фраза: ‘всеобщее желаніе избжать войны есть ручательство всеобщаго мира.’ Это едвали справедливо. Вопервыхъ, это желаніе избжать во что бы ни стало войны заставляетъ нкоторыя державы длать, по необходимости, тяжкія уступки, почти невыносимыя для ихъ народной и государственной чести,— слдовательно такія, за которыя, при первомъ удобномъ случа, потребуется тмъ большая уплата, чмъ тягостне были уступки. Оно ставитъ ихъ — это опасеніе войны — въ странныя, неискреннія, ложныя отношенія другъ къ другу, производитъ насильственныя сочетанія совершенно различныхъ началъ и системъ, противоестественные сближенія и союзы, усиливаетъ наконецъ дятельность дипломатіи, — а усиленная дятельность дипломатіи, какъ извстно, только еще боле усложняетъ дло и рдко бываетъ способна дать жизненный отвтъ жизненному вопросу. Въ каждой стран копится и наростаетъ, такимъ образомъ, сумма недоразумній, обидъ, неудовольствій, чувство стсненности и фальшивости своего положенія длается съ каждымъ днемъ нестерпиме, и рано или поздно вызоветъ наконецъ неудержимую потребность скорйшей, какой бы то ни было, хотя бы и роковой, развязки, и однимъ разомъ порветъ вс путы, которыми остила страну дипломатическая предусмотрительность. Однимъ словомъ, уступки вынуждаемыя лишь желаніемъ избжать войны — не только не служатъ гарантіей мира, но еще нердко приводятъ къ войн, зарождаютъ войну. Во вторыхъ, нтъ никакого основанія думать, чтобы ршительно вс державы безъ исключенія, съ одинаковой степенью искренности и усердія, заботились объ устраненіи Европейскихъ междоусобій, а если хоть одна изъ нихъ находитъ войну для себя прибыльною въ какомъ бы то ни было смысл, или по край — ней мр не иметъ причинъ избгать ея во, что бы ни стало,— то отношеніе такой державы къ прочимъ, избгающимъ войны, становится, очевидно, самымъ удобнымъ и выгоднымъ. Постоянно пугая своихъ робкихъ или миролюбивыхъ сосдей призракомъ военной грозы, такая держава непремнно господствуетъ надъ общимъ политическимъ положеніемъ, держитъ въ своей зависимости политику Западно-европейскихъ кабинетовъ и принуждаетъ ихъ, боле или мене, если и не плясать, такъ поворачиваться противъ воли, нехотя, по своей дудк.
Политическая иниціатива въ наше время принадлежитъ Наполеону III-му, какъ принадлежала нкогда Наполеону -му, отъ котораго и перешла къ племяннику со всею властью преданія. Она будто уступлена ему всми, признана за нимъ, какъ будто неотъемлемое право Наполеонидовъ, — она-то именно и составляетъ существенное условіе его силы. Съ воцареніемъ Наполеона III-го вся забота прочихъ державъ (мы не говоримъ здсь о Россіи, ея дло особое) заключается въ томъ: какъ стать къ политической иниціатив Наполеона? въ какую позицію, въ какое отношеніе? какъ держать себя съ нимъ въ миру и въ то же время на сторож, чтобы не запутаться въ его стяхъ и сумть отразить его нечаянные удары? Въ теченіе послднихъ 12 лтъ политика Западно-европейскихъ государствъ иметъ характеръ политики оборонительной, подневольной, мотивированной, какъ любятъ теперь выражаться, Наполеоновскою политикою начинанія и наступательнаго дйствія: послдняя даетъ первой все ея содержаніе. Но въ этомъ же заключается и слабость Наполеонидовъ. Явленіе такого brouillemnage въ политическомъ быту Европы, заставляющее вс кабинеты пребывать въ постоянной озабоченности, напряженности, подчиняться разнообразнымъ, неожиданнымъ и нежеланнымъ политическимъ комбинаціямъ, присутствіе такого, неспокойнаго, по истин революціоннаго элемента, извращающаго естественный, привычный, медленный, а подчасъ к вялый ходъ правильнаго историческаго развитія и съ такою безцеремонностью нарушающаго старый, облюбленный Западно-европейскими потентатами общій складъ политической жизни, — должно, разумется, въ высшей степени раздражать и утомлять Европейскіе кабинеты. Нтъ сомннія, что почти каждая изъ Западно-европейскихъ державъ внутренно недоброжелательствуетъ Наполеону и была бы рада отъ него избавиться,— онъ имъ общій врагъ и он — если теперь еще не готовы для соединенія — то рано или поздно непремнно соединятся противъ него общимъ союзомъ. Такая естественная наклонность къ коалиціи противъ императорской Франціи очень хорошо извстна Наполеону, и все искусство его политики заключается въ томъ, чтобъ разбивать въ самомъ начал попытки подобныхъ союзовъ, чтобъ ослабить каждую державу порознь или связать ее съ собою цпью интригъ и вообще личныхъ интересовъ. И дйствительно, постоянное опасеніе новыхъ революцій во Франціи, которыхъ примръ такъ могущественно соблазнителенъ, — собственные гршки,— ‘пушокъ на рыльц’ каждой изъ державъ,— чмъ такъ ловко уметъ пользоваться Наполеонъ, — неисправные счеты съ собственными подвластными народами, — отчасти желаніе извлечь личныя выгоды изъ этой переворотной силы, которую олицетворяетъ въ себ Наполеонъ, и чрезъ посредство ея достигнуть собственныхъ эгоистическихъ цлей, — все это упрочиваетъ пока силу и власть императора Французовъ и ведетъ Европейскую политику боле или мене, на буксир Наполеоновской… Между тмъ, однако, и самъ Наполеонъ нисколько неудовлетворенъ, Россія въ прошломъ году нанесла ему пораженіе путемъ дипломатическимъ, и дала почувствовать свою политическую независимость, свиданіе въ Ницц также не доставило удовлетворенія ни императору Наполеону, вынужденному, какъ по всему видно, исключить Польскій вопросъ изъ своей бесды, ни самолюбію Французовъ, которые не дождались увидть Русскаго Государя ни въ Париж, ни въ Компьен. Блистательныхъ военныхъ успховъ, на которые такъ падка Французская нація. Наполеонъ не могъ предложить ей ни въ прошломъ, ни въ ныншнемъ году,— а дипломатическія привязи, которыми онъ удерживаетъ въ нкоторой зависимости отъ себя прочія державы, не вполн надежны. Иная, пожалуй, можетъ и оторваться. Поэтому, за неимніемъ войны, онъ вынужденъ теперь усиливать дятельность дипломатической интриги, раскидывать новыя и новыя сти, въ которыхъ, путая другихъ, отчасти и самъ можетъ запутаться. Ему очевидно становится необходимымъ перенести дйствіе изъ сферы чисто дипломатической въ область вншнихъ вещественныхъ событій, упростить путаницу, длающуюся и для него самого неудобною,— или, врне, утвердить свои соображенія на новомъ основаніи, потому что старое уже обветшало,— создать новыя обстоятельства, къ которымъ и пріурочить свою политику… Для этого только два способа имются въ виду, два исхода: или Европейская война, или Европейскій конгрессъ.
Обстоятельства такъ сложились, что отдльной съ какимъ-либо Западно-европейскимъ государствомъ войны Наполеонъ теперь, по всей вроятности*не начнетъ, да и начать не можетъ. Съ кмъ воевать? т. е. воевать такъ, чтобы имть на своей сторон вроятность успха и не дать повода къ новой противъ себя коалиціи… Наполеонъ Первый былъ энтузіастъ и мечтатель, былъ своего рода поэтъ — артистъ въ исторіи,— что не мшало ему, разумется, быть бездушнымъ и деспотомъ, т. е. смотрть на человчество, какъ на матеріалъ для своихъ артистическихъ созданій и на пьедесталъ своей поэтической славы. Онъ упивался поэзіей своей судьбы, онъ постоянно носилъ въ самомъ себ художественное представленіе о своей собственной дятельности, его воображеніе питало въ немъ поэтически-величественные сны,— и оттого самая личность его такъ обаятельно дйствовала на современниковъ, оттого 10 лтъ его императорства или 18 лтъ его исторической дятельности кажутся намъ, его близкому потомству, уже какимъ-то героическимъ вкомъ, въ род полумиическихъ цикловъ древности. Сама исторія, какъ будто ради художественной законченности своего созданія, довершила его поприще кончиной на пустынной скал, среди океана — этимъ неистощимо поэтическимъ образомъ!.. Наполеонъ I увлекался ненавистью къ Англіи, какъ къ своему антиподу, думалъ двинуть свою армію по морю, какъ по суху, съ тмъ чтобы наложить ярмо на ‘гордый Альбіонъ’, — и гордый Альбіонъ былъ ему непримиримымъ врагомъ, везд и всюду строившимъ помхи и козни его политическимъ замысламъ. Человкъ разсчета, Наполеонъ III, сумлъ стать съ Англіей’ въ отношенія совершенно иныя. Англія, говорятъ, предпочла, вражд съ ныншнимъ Наполеономъ — союзъ съ нимъ, для того, чтобы, тяготя надъ нимъ этимъ союзомъ, мшать его свобод дйствій на материк Европы, и въ то же время пользоваться имъ, какъ орудіемъ, для своихъ континентальныхъ интересовъ. Но восколько этотъ союзъ тяготетъ надъ Наполеономъ, востолько же, если не боле, тяготетъ онъ надъ самою Англіею. Упрочивая положеніе Наполеона въ Европ, этотъ союзъ втягиваетъ Англію, противъ ея воли, въ разныя уступки и такъ-называемые компромиссы, довольно неудобные для ея политической чести. Чтобъ не* упустить вовсе изъ-подъ опеки своего союзника, чтобъ имть возможность направлять нкоторымъ образомъ его политику, Англія должна по необходимости снисходительно относиться ко многимъ его затямъ и вовлекаться съ нимъ въ разныя политическія сдлки и предпріятія. Союзъ съ Россіей и союзъ съ Англіей — это какъ бы дв чаши всовъ, которыя держитъ въ рук своей Наполеонъ III и которыя наклоняетъ то въ ту, то въ другую сторону. Опасеніе союза Франціи съ Россіей и совмстнаго ихъ дйствія на Восток,— вотъ что особенно заставляетъ Англію постоянно увиваться около Наполеона, вотъ что могло бы окончательно вооружить противъ него Англію, а черезъ нее и всю остальную Европу. Но до этой послдней крайности Наполеонъ, разумется, и не дойдетъ, разрывать союзъ съ Англіей ему нтъ ни малйшей выгоды, равно какъ и для Англіи выгодне имть его своимъ Союзникомъ, хотя бы и тяжелымъ, нежели врагомъ.— Война съ Пруссіей за Рейнскія границы представляется такою же невозможностью. Она ополчила бы на Наполеона не только Пруссію и Австрію, но и всю Германію, несмотря на эгоистическіе разсчеты мелкихъ Нмецкихъ принцевъ. Въ теченіи послднихъ 50 лтъ политическое народное самосознаніе въ Германіи развилось въ такой степени, что вопросъ о Рейн сталъ дйствительно для Нмцевъ вопросомъ народнымъ, — да и Англія, безъ сомннія, явилась бы при такой войн на сторон враждебной Наполеону, такъ какъ занятый подобной войной — онъ былъ бы неопасенъ ей на Восток. Во всякомъ случа, при такой войн, ему пришлось бы дйствовать совершенно одному, безъ союзниковъ. Война съ Австріей въ настоящее время также не представляетъ особеннаго интереса для Наполеона, войною 1859 года онъ уже достигъ главной своей цли,— т. е. ослабленія Австріи, стяжанія новыхъ воинскихъ успховъ, созданія въ Италіи новаго порядка вещей, поставляющаго ее въ полную зависимость отъ Франціи. Новая война изъ-за Венеціи клонилась бы только, еслибъ Австрія даже воевала совершенно одна, къ усиленію Италіи, безъ всякой особенной прибыли для самой Франціи, — не говоря уже о томъ, что вопросъ Венеціанскій едвали не легче разршить дипломатической сдлкой, чмъ взятіемъ съ боя знаменитаго четыреугольника. Для Англіи также нтъ никакого разсчета въ ослабленіи Австріи, въ которой она издавна привыкла находить точку опоры для своихъ дйствій на континент. Очевидно, что Наполеону несравненно выгодне держать Австрію въ постоянномъ страх и заставлять ее всячески искать съ нимъ союза, нежели вести съ нею войну. Что же касается до Римскаго вопроса, то онъ подвинутъ настолько, что дале идти невозможно, не приступивъ къ дйствительному разршенію вопроса о пап, для чего время, какъ кажется, еще далеко не приспло въ смысл личныхъ видовъ Наполеона -го. Онъ не приступитъ къ разршенію этой послдней задачи до тхъ поръ, пока не придумаетъ такой комбинаціи, при которой паденіе свтской власти папы не угрожало бы ему собственнымъ паденіемъ вслдствіе происковъ клерикальной партіи.— Австрія же, озабоченная внутренними своими длами, не только не желаетъ, но всми мрами старается избгнуть войны съ Наполеономъ, и напуганная съ одной стороны союзомъ Пруссіи съ Австріей, съ другой конвенціей 15 сентября поставлена въ необходимость идти на всевозможныя соглашенія съ императоромъ Французовъ.
Итакъ, Англія старается не разрывать союза своего съ Наполеономъ, чтобъ не сблизить его съ Россіей, Пруссія ищетъ союза съ Наполеономъ, чтобы съ одной стороны не допускать его до войны съ нею за Рейнскія границы и парализировать связь Наполеона съ мелкими государствами Германіи, которыя, какъ извстно, всегда ищутъ поддержки у Франціи, противъ властолюбія Пруссіи и для сохраненія своей государственной самостоятельности (!), съ другой стороны, Пруссія нуждается въ опор Франціи для своихъ политическихъ видовъ на Свер Германіи. Австрія домогается сближенія съ Наполеономъ, чтобы стснить дйствіе конвенціи 15 сентября, ослабить значеніе союза Пруссіи съ Франціей и не остаться совершенно одинокою и беззащитною, — такъ какъ на союзъ съ Россіей наступательный и оборонительный ей разсчитывать нечего. Про Италію нтъ надобности и говорить: она скована по рукамъ и по ногамъ благодяніями Наполеона и еще не довольно сильна, чтобы свергнуть съ себя гнетущее ее ярмо благодарности.
Остается Россія. Если уже нужна война Наполеону, если какую войну можетъ допустить политика Европейскихъ кабинетовъ, если на чемъ могутъ, по нужд, помириться между собою враждебные другъ другу интересы Европейскихъ державъ, такъ это — на войн Наполеона съ Россіей. Коалиція въ Европ, въ настоящее время, возможна только противъ Россіи. Ослабленіе Россіи — всмъ Европейскимъ державамъ равно пріятно и выгодно. Европа до сихъ поръ смотритъ на Россію какъ на незваннаго, непрошеннаго пришельца въ семью Европейскихъ державъ, и міръ Германо-Латинскій исполненъ вчной ненависти къ представительниц Славяно-Православнаго міра. Только близорукость, отвергающая значеніе религіи, какъ образовательнаго историческаго элемента каждой національности, какъ духовнаго просвтительнаго начала, дающаго содержаніе всей исторической жизни народовъ, можетъ не признавать во вражд Запада къ Россіи ничего боле, кром простой зависти къ ея могуществу и сил. Эта вражда — есть вражда между двумя стихіями духовной жизни, и миръ, Россіи съ Европой, прочный, искренній миръ, возможенъ былъ бы только тогда, когда бы Россія стала для Европы своею, отреклась бы отъ своего Славянскаго происхожденія и своей православной вры. Никакія бдствія Болгаръ и Сербовъ не въ силахъ вызвать даже состраданія со стороны Европейскаго общества) если только они являются какъ бдствія Славянъ,— никакія жестокости не кажутся Европ ужасными, какъ скоро направлены на. Славянское и именно православное племя,— тогда какъ всякое малйшее насиліе, совершаемое надъ своимъ, надъ человкомъ Романскаго или Германскаго происхожденія, возбуждаетъ взрывъ негодованія въ ‘просвщенной, гуманной, либеральной’ Европ. Ни одно государство не подвергается такимъ неистовымъ и уродливымъ клеветамъ, какъ Россія съ единоврными, единоплеменными ей народами, нтъ страны, которая была бы мене знаема, мене доступна Европейскому пониманію, какъ Россія и вообще міръ Славянскій. Самыя безобразныя предубжденія противъ насъ, самыя невжественныя понятія о Россіи украшаютъ головы умнйшихъ, образованнйшихъ и ученйшихъ мужей Европы! Ни противъ кого съ такою легкостью, съ такимъ единодушіемъ и во всякую минуту не способно быть возбуждено общественное мнніе всей Западной Европы, и возрости до кипнія ненависти, до бшеной пны у рта, какъ противъ Россіи! Но независимо отъ этихъ тайныхъ, духовныхъ пружинъ самые политическіе интересы Западноевропейскихъ державъ не представляютъ имъ достаточно поводовъ препятствовать давленію Наполеона на Россію, еслибъ такое давленіе онъ счелъ для себя полезнымъ. Россія нужна имъ только какъ опора противъ самого же Наполеона, какъ скоро же она не признаетъ совмстнымъ съ своими разсчетами вступать вмст съ ними въ коалицію противъ Наполеона и жертвовать своими интересами интересамъ Германіи или Англіи,— она, напротивъ, страшитъ ихъ возможностью сближенія съ Франціей, и, безъ малйшаго съ ихъ стороны зазрнія совсти, можетъ быть оставлена, въ роковой часъ борьбы, всми своими союзниками. Мы видли это въ Восточную войну, видли и въ прошломъ году. Конечно, Пруссія не разрывала союза съ Россіей, но не была и особенно дятельной ей помощницей, къ тому же этотъ способъ дйствій отозвался невыгодно на вншнихъ отношеніяхъ Пруссіи къ прочимъ Европейскимъ державамъ и поставилъ ее, какъ говорятъ дипломаты, въ ‘изолированное’ положеніе. Въ настоящее же время Пруссія перемнила свою политическую систему, и ея политическіе интересы могутъ теперь легко столкнуться съ нашими, какъ на Балтійскимъ мор, такъ и въ самой Германіи. Если въ прошломъ году дипломатическая кампанія противъ Россіи не имла успха и не повела къ войн, то это потому собственно, что она касалась такого вопроса,— того единственнаго вопроса, въ разршеніи котораго интересы Австріи, Пруссіи и Россіи считаются солидарными между собою. Этотъ вопросъ — Польскій.
Есть почва вполн пригодная для коалиціи Европы противъ Россіи — это вопросъ Восточный. Англія, конечно, желала бы лучше оставить этотъ вопросъ совершенно въ сторон или похозяйничать въ немъ одна, безъ союзниковъ, но дабы не допустить совмстнаго разршенія этого вопроса Россіею и Франціей), она предпочтетъ, какъ и въ 1854 году, союзъ съ Франціей въ войн противъ Россіи. Австрія, имя виды на Славянскія земли, рада будетъ вознаградить себя хоть чмъ-нибудь за потери свои въ Италіи, а Пруссія, не имющая прямыхъ интересовъ въ Турціи, рада будетъ отвлеченію всхъ силъ Европы на Югъ и Востокъ, и устраненію помхъ для ея происковъ на Свер. Турція, Славянскія земли — вотъ единственное свободное поле дйствія для Наполеона, вотъ единственное прибжище, которое остается для Западно-европейской политики въ случа, если почувствуется потребность въ какомъ-нибудь выход изъ запутанныхъ тягостныхъ отношеній, въ замн дипломатическаго дйствія событіемъ положительнымъ, и вообще въ разршеніи тому мудреному, ненормальному положенію, въ которое поставлены вс Европейскія державы.
Мы сказали, что Наполеону необходима или Европейская война или Европейскій конгрессъ. Дйствительно, конгрессъ могъ бы вполн замнить войну,— точно такъ же передлать карту Европы, точно такъ же возвысить силу и славу Франціи, какъ и успшная война. Мы знаемъ также, что нкоторыя державы, упорно возстававшія противъ мысли о конгресс годъ тому назадъ, начинаютъ теперь уже склоняться на это предложеніе Наполеона, предпочитая, повидимому, конгрессъ — войн, и изъ двухъ золъ выбирая меньшее. Но это, думаемъ мы, не больше, какъ проволочка: он даютъ свое согласіе на конгрессъ, потому что не врятъ въ него,— да конгрессъ и дйствительно состояться не можетъ, какъ потому, что Россія никогда не захочетъ предоставить конгрессу ршеніе Польскаго вопроса, который она признаетъ своимъ внутреннимъ, а не Европейскимъ,— такъ и потому, что и другія державы не могутъ не потребовать разныхъ ограниченій въ программ конгресса. И Австріи и Пруссіи едвали не выгодне допустить Европейскую войну съ Россіей изъ-за Восточнаго вопроса, войну, въ которой вся тяжесть пала бы на Францію, а не на нихъ,— нежели допустить конгрессъ и въ самомъ дл подчинить его разршенію вопросы Германскій, Папскій, Польскій и т. д.: не лучше ли выждать событій и возложить надежду на ихъ случайность, леля въ то же время мысль, что авось либо имперія Французовъ наконецъ исчезнетъ, и неудача Наполеона въ войн съ Россіей возвратитъ имъ, Нмцамъ, полную свободу дйствій?!
Сдлаемъ же выводъ изъ всего нами сказаннаго:
Положеніе Европы ненормально, натянуто, и требуетъ разршенія. Пруссія, выйдя изъ старой своей колеи, не можетъ остановиться на полдорог и должна увнчать свою смлость какимъ-нибудь существеннымъ успхомъ или пріобртеніемъ: это возможно только съ помощью Наполеона, которая, конечно, можетъ быть куплена не иначе, какъ дорогою цною. Англія, несмотря на прославленную мудрость ея министровъ, не совсмъ довольна тою ролью, которую ей пришлось выполнять въ дипломатической игр послднихъ лтъ, и предчувствуетъ необходимость ускорить разршеніе Восточнаго вопроса, дабы сообщить ему направленіе, согласное съ своими видами и не дать овладть имъ Наполеону или Россіи. Австрія нуждается въ союз Наполеона и въ возмщеніи потерь своихъ въ Италіи: это возмщеніе возможно только въ предлахъ Турціи. Наполеону необходимы новые успхи, новыя событія, опираясь на которыя онъ могъ бы найти разршеніе всей, имъ же созданной путаниц и имъ же поднятымъ вопросамъ, необходимо наконецъ отвлечь вниманіе Французовъ отъ внутреннихъ къ вншнимъ интересамъ. Выходъ изъ этого положенія — или Европейскій конгрессъ или Европейская война. Европейскій конгрессъ еще невозможенъ, но слухи о согласіи на него Англіи и, какъ говорятъ, Пруссіи и даже Австріи, служатъ симптомомъ такого состоянія длъ, которое должно окончиться, за невозможностью конгресса, войною. Война эта можетъ быть только съ Россіей и за Восточный, а не Польскій вопросъ. Россія есть единственная Европейская держава, противъ которой Наполеонъ можетъ выступить войною — оставаясь въ союз со всми прочими Европейскими державами и сопровождаемый симпатіями и одобреніемъ общественнаго мннія всей Европы. Европейская коалиція мыслима теперь только противъ Россіи, а такъ какъ Наполеонъ, несмотря на Восточную войну, не пріобрлъ себ въ Россіи послушнаго и покорнаго союзника, такъ какъ коалиція противъ Наполеона могла бы опираться только на Россію, то, не говоря уже о другихъ причинахъ, лишить Европу этой опоры — должно входить въ непремнный планъ дйствій Наполеона.
Мы желали бы быть лживымъ пророкомъ, — мы не знаемъ, какія новыя случайности могутъ нарушить логическій ходъ явленій,— но всматриваясь въ современное положеніе длъ въ Европ, мы приходимъ къ невольному убжденію, что въ срокъ, можетъ-быть даже и не слишкомъ отдаленный, мы увидимъ Наполеона, ведущаго за собою на буксир всю Европу, въ войн съ Россіею изъ-за Восточнаго вопроса. Что это за вопросъ? готовы ли мы, вполн ли снабжены оружіемъ и всмъ потребнымъ?..