О необходимости постепеннаго введенія судебной реформы.
О необходимости постепеннаго введенія судебной реформы.
‘День’, 8-го мая 1865 г.
О необходимости постепенного введения судебной реформы, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1865
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Если слухи врны, вопросъ о судебной реформ получитъ наконецъ скоро практическое разршеніе и, переставъ быть ‘вопросомъ’, станетъ ‘дломъ’ судебнаго преобразованія. Въ Высочайшемъ указ 20 ноябри 1864 года, обнародованномъ одновременно съ новыми судебными уставами, сказано, что ‘порядокъ приведенія ихъ въ дйствіе будетъ неотложно за симъ указанъ’. Публика съ нетерпніемъ ожидала этого указанія, но — надо сказать правду — вмст съ этимъ, весьма понятнымъ, нетерпніемъ имть скоре судъ скорый и правый, обнаруживалось нердко — крайне легкомысленное отношеніе къ длу и неразумніе его практическихъ трудностей. Не многіе понимали, что едвали не легче было начертать, составятъ, сообразить — процессомъ отвлеченной умозрительной работы — идеалъ судоустройства и судопроизводства въ форм законодательнаго проекта, чмъ приводить его въ дйствіе, т. е. переводить съ бумаги на языкъ практической жизни и облекать общія идеи, принципы, начала — въ живую плоть современныхъ явленій. При сочиненіи уставовъ могло быть еще умстно сморить о томъ, какія формы суда предпочтительне, англійскія или французскія, вводить ли единогласіе или большинство въ судъ присяжныхъ и т. д., но какъ скоро насталъ чередъ исполненія, то вступаетъ въ свои права сама Русская дйствительность и волей-неволей приходится съ нею считаться, нужно по крайней мр — и этого требованія обойти нельзя, какъ бы ни горячились нетерпливые ревнители реформы — хоть оглядть, ощупать почву, на которой предстоитъ класть фундаментъ новаго проектированнаго зданія — такихъ великолпныхъ, громадныхъ и тяжеловсныхъ размровъ.
Вообще въ характер нашего общества замчаются два направленія, повидимому противоположныя, въ сущности же истекающія изъ одного источника и нердко уживающіяся вмст въ одномъ и томъ же лмц Пры очевидномъ расположеніи къ скептицизму — т. е. недоврію и мнительности въ дл всякихъ нововведеній и преобразованій, мы же (и самые либеральнйшіе изъ насъ) отличаемся особеннымъ расположеніемъ къ мрамъ радикальнымъ и вообще деспотическими наклонностями по отношенію къ жи8ми. Мы не воспитали въ себ уваженія къ ней, уваженія въ ея органическому процессу, къ правамъ народа, какъ живаго организма, и за то, при малйшей неудач нашихъ радикальныхъ мръ, при малйшемъ со стороны жизни протест за бесцеремонное съ нею обхожденіе, готовы впасть въ невріе и сомнніе и махнуть съ отчаяніемъ на все рукою. Большинству кашей публики хотлось бы, чтобы проснувшись утромъ, въ одинъ прекрасный день, она могла себя поздравить съ тмъ, что старой судебной кривд, вками въдавшейся и наконецъ въвшейся въ народную жизнь, сказанъ конецъ, что по мановенію магическаго жезла власти — неуклюжій существующій судебный порядокъ смненъ вдругъ, на пространств всея Россіи, порядкомъ новымъ, высшаго сорта, самымъ наилучшимъ во всей Европ. Въ самомъ дл, что могло бы быть величественне такого зрлища (а мы до подобныхъ зрлищъ охотники): стоитъ только подавить пружину, и въ одинъ день и часъ, отъ Финскихъ скалъ до Колхиды и отъ Тавриды до Перми — и весь механизмъ новаго суда придетъ въ движеніе! Конечно, мы можемъ назвать похвальною такую вру въ Русскій народный организмъ, что какую ни поддавай ему работу — онъ все вынесетъ, все въ себ переработаетъ. со всмъ подъ конецъ управитоя, что онъ расхлебаетъ всякую кашу, какую ни заваривай, что жерновъ его все перемелетъ. Но, къ сожалнію, въ нашей публик замчается не столько вра въ Русскій организмъ, сколько легковріе или легкомысліе, привычка смотрть на народъ, какъ на мягкій, ко всему пригодный матеріалъ, и наклонность къ тому, чтобы все длалось какъ въ сказк: ‘но щучьему велнью, по моему прошенью’.
Нкоторые сравниваютъ дло освобожденія крестьянъ съ судебной реформой. Но но нашему мннію нтъ сравненія боле неправильнаго! Въ крестьянскомъ дл вся задача со стороны правительства была отрицательнаго свойства: надо было снять оковы съ самой жизни, съ ея существеннйшей органической стихіи, воплощенной въ милліонахъ народа, въ этомъ дл былъ лично заинтересованъ — и чмъ заинтересованъ? вопросомъ быть или не быть — весь Русскій народъ, т. е. цлые десятки милліоновъ единицъ, вс вмст и каждая порознь, здсь двигателемъ дла, близкаго, кровнаго, понятнаго, яснаго каждому мужику, была та часть населенія Русской земли, которая одна хранитъ въ себ родникъ истинной жизненной силы, которая, если приметъ въ чемъ-либо непосредственное участіе, придаетъ каждому длу реальное историческое значеніе. Крестьянская реформа почти не касалась прямо сферы условныхъ отношеній государственнаго строя, а касалась битоваго склада простонародной и дворянской живы и, и въ этомъ отношеніи, кром свободы и земельнаго надла, не организировала, не созидала сама почти ничего новаго, а только нсколько формулировала юридически уже существующее (напр. сельское самоуправленіе). Самое существенное, впрочемъ, въ крестьянскомъ дл, было и есть — не административное устройство крестьянъ, а самый фактъ уничтоженія неволи, и въ этомъ, повидимому только отрицательномъ, дйствіи правительства и лежитъ великая зиждительная сила, несравненно большая, нежели въ какомъ-либо положительномъ административномъ созиданіи Крестьянское дло было личнымъ вопросомъ, вопросомъ существованія для каждаго мужика и каждаго дворянина въ Россіи — бездлица! Никакая ‘кассація’ въ сравненіе съ этимъ идти не можетъ! Въ этомъ дл не могло быть постепенности, потому что, снявши разъ плотину, вы уже не въ состояніи удержать и направить потокъ, пока не схлынетъ его накопившаяся сила! Судебная же реформа вовсе не есть простое разршеніе узъ, а дло положительнаго созиданія,— не жизнью самой производимаго, а налагаемаго на жизнь извн. Еще не очищена почва — уже замчали мы однажды — отъ щепъ и осколковъ сокрушеннаго крпостнаго быта, еще не освобождены изъ-подъ нихъ ея производительныя силы, а уже задвигается она новыми, совсмъ готовыми, извн привнесенными формами. Жизнь, возбужденная къ сознанію и дятельности событіемъ 19 Февраля 1361 года, еще не успла сказать свое слово и явиться въ могуществ свободныхъ органическихъ отправленій, какъ ей приходится снова становиться въ пассивное отношеніе къ вншнимъ формамъ, принимать, а не производить, освоиваться съ чужимъ, улаживаться, принаравливаться, вообще тратить силы на работу въ извстномъ заданномъ намъ извн направленіи, а не на трудъ самостоятельнаго созиданія. И если настоитъ въ этомъ неотложная необходимость — въ чемъ никакъ нельзя сомнваться — то позволительно желать, по крайней мр, чтобъ эти силы не тратились на работу напрасную, чтобъ избавлены он были отъ ненужнаго, излишняго труда, чтобъ осмотрительно и бережно расходовались яти силы — вншнею властью…
Мы лично наклонны относиться скоре съ недоврчивостью ко всмъ законодательнымъ предпріятіямъ, имющимъ въ виду не столько освобожденіе жизни и ея духа отъ наложенныхъ путъ, сколько новую регуляризацію и организацію жизни извн, мы охотне сочувствуемъ всяческому уничтоженію узъ, нежели положительному созиданію новаго строя — путемъ вншней власти. Мы можетъ быть ошибаемся, но съ нашей личной точки зрнія — нужно во сто разъ мене осторожности и осмотрительности въ расширеніи простора печати и вообще свободы слова, нежели во введеніи новыхъ порядковъ суда. Но было бы совершенно ошибочно заключать изъ этого, что мы не желаемъ судебной реформы, или полагаемъ необходимымъ ее отсрочить. Нисколько. Позволяемъ себ напомнить то, что уже было сказано нами при первомъ обнародованіи началъ новаго суда, еще въ 1862 году. Въ послднія полтараста лтъ обрадованные классы общества привтствовали столько ‘просвтительныхъ и цивилизаціонныхъ’ начинаній и столько разъ были потомъ разочаровываемы опытомъ, что понятно — почему съ недовріемъ относятся теперь многіе къ польз и добру законодательныхъ предпріятій даже и тогда, когда польва и добро, кажется, очевидны. Сочувствіе съ какою-либо извстною мрою либеральной части нашего Русскаго общества не всегда можетъ служить достаточнымъ ручательствомъ во внутреннемъ достоинств этой законодательной мры. Здсь мриломъ достоинства можетъ явиться только сама жизнь, но какъ быть — когда жизнь еще молчитъ, еще не сказалась въ несомннномъ опыт, когда нтъ у нея ни примровъ, ни преданій? гд критеріумъ для оцнки? Гд точка опоры для законодателя? Во всякой другой стран, при нормальномъ развитія своихъ народныхъ началъ, самый вопросъ былъ бы неумстенъ, законодательный органъ, будучи самъ естественнымъ простымъ выраженіемъ народнаго сознанія, творилъ бы свободно, безъ всякихъ заботъ и безпокойствъ о своемъ согласія съ основами быта, безъ всякихъ поисковъ за народностью. У насъ же этотъ, по истин мучительный вопросъ прежде всего и неизбжно представляется уму каждаго, для кого народъ не есть tabula rasa. Можно было бы утвердительно сказать, что нигд такъ не затруднительно положеніе законодателей, какъ у насъ въ Россіи — именно вслдствіе самой легкости сочинять законы — при отсутствіи положительныхъ указаній жизни,— такъ сказать въ безвоздушномъ пространств… Мы убждены, что пока не возстановится духовная цльность нашего расколотаго (въ смысл народности) общественнаго организма, пока то, что живетъ на степени началъ и смутныхъ потребностей въ народ, не найдетъ себ полнаго и сознательнаго выраженія въ обществ,— до тхъ поръ никакая личная изобртательность, никакое мастерство въ сочетаніи и вывод отвлеченныхъ понятій, не восполнятъ ощущаемаго нын недостатка доморощеннаго матеріала, котораго жизнь еще не успла выработать и безъ котораго трудно себ представить совершенно самостоятельное органическое законодательство. Но что же длать законодателю при отсутствіи этого необходимаго органическаго матеріала? Но настои щеку ждать, пока этотъ матеріалъ выработается жизнію, а до того времени направить свою дятельность къ облегченію для жизни ея производительнаго труда — устраненіемъ всего, что ее жметъ и тснитъ. Ждать! но если время не ждетъ, если почему-либо преобразованіе представляется неотложною необходимостью? если, напримръ, старой судебный порядокъ, развившись до безобразія, доле терпимъ быть не можетъ? что длать законодателю, если онъ не находитъ возможнымъ отсрочить реформу? Откуда взять новое? своего готоваго нтъ, потому что старый судебный порядокъ мы даже и своимъ назвать не можемъ, а если даже признать въ народ присутствіе своеобразнаго юридическаго созерцанія, то оно еще такъ не выяснено, что полагать его въ основу какого-нибудь законодательнаго зданія, какъ готовый матеріалъ, не возможно. Приходится по необходимости брать готовое чужое и переносить на Русскую почву. Но можно ли при этомъ вынужденномъ способ дйствія поступать съ ршительною самоувренностью? Какой мудрый хозяинъ разомъ засетъ свои поля зерномъ новаго, не туземнаго хлба, не извдавъ его предварительно на опыт въ одной части своего поля? Можетъ ли онъ довольствоваться опытомъ другихъ странъ, надленныхъ совсмъ другими климатическими и почвенными условіями?
Намъ воаравятъ, по обыкновенію, что новыя начала суда суть общечеловческія истины, пригодныя для всхъ странъ и народовъ. Все это прекрасно. Мы сами сказали, что при выбор готоваго чужаго необходимо требовать отъ законодательнаго преобразованія, если оно касается народнаго быта, чтобы оно какъ можно мене стсняло дятельность самой жизни, не лишало ея свободы движеній и давало ей достаточно простора для ея органической производительности и для проявленія ея протестовъ, чтобы оно не противорчило кореннымъ началамъ народной жизни. Дйствительно, начала новой судебной реформы не противорчатъ имъ: открытость, скорость, гласность, устность суда и участіе совсти въ оцнк уголовныхъ преступленій — эти начала вполн народны, и въ провозглашеніи этихъ началъ состоитъ великая заслуга новыхъ судебныхъ уставовъ. Другое достоинство реформы въ томъ, что она помогаетъ намъ сдвинуть съ мста тотъ судебный порядокъ, которымъ мы до сихъ поръ болли. Но отъ признанія общихъ началъ до воплощенія ихъ въ жизни — разстояніе неизмримое, формы для этого воплощенія могутъ быть безконечно разнообразны, смотря по условіямъ мста и времени, бытовымъ, индивидуальнымъ особенностямъ каждой народности. Принципъ ‘участія совсти’ конечно сроденъ Русскому народу, и тмъ не мене нельзя еще поручиться, чтобъ учрежденіе присяжныхъ засдателей удалось вполн при современныхъ условіяхъ народной жизни и быта, чтобы крестьяне увидли воплощеніе этого принципа въ томъ момент, когда ихъ будутъ сгонять по наряду за десятки верстъ въ окружной городъ и заставлять на вопросы, формулируемые судомъ, отвчать категорически (какъ во Французскихъ судахъ) ‘да’ и ‘нтъ’ — въ чемъ же? въ дл уголовномъ, при извстномъ ихъ опасеніи — ‘Припять напрасно грхъ на душу’. Кто сколько-нибудь иметъ понятіе о судебной практик, знаетъ — какая бездна мелкихъ деталей или подробностей сопровождаетъ въ жизни всякое примненіе общихъ юридическихъ началъ, какъ извращается и искажается иногда до вопіющей несправедливости иное, совершенно врное само но себ начало, но которому навязаны вншнія формы выраженія, противорчащія съ современнымъ складомъ мстной жизни.
Едвали найдется въ Россіи человкъ, который, взвсивъ вс условія нашей жизни, всю нашу общественную и гражданскую обстановку, могъ бы поручиться за несомннный успхъ судебной реформы. А между тмъ успхъ ея желателенъ, и именно/потому, что такъ святы и истинны провозглашенныя ею начала. Мы должны дорожить тмъ, чтобъ эти ‘начала’ не были обезславлены, подорваны въ своемъ авторитет прежде чмъ будутъ вполн поняты и усвоены народомъ,— какъ уже опошлено многое очень хорошее. При такомъ отношеніи жизни къ длу судебнаго преобразованія, можно ли на него смотрть иначе, какъ на ‘экспериментъ’ — колоссальный опытъ въ одной изъ важнйшихъ сферъ жизни? А если это экспериментъ, такъ можно ли желать, чтобъ онъ былъ разомъ произведенъ на пространств чуть не цлой части свта, чтобъ онъ не былъ сначала испытанъ на ограниченномъ пространств, на виду у всхъ? Самое уваженіе къ жизни и къ правамъ живаго народнаго организма не дозволяетъ въ этомъ случа дйствовать слишкомъ безцеремонно, на авось и какъ-нибудь: этого послдняго всегда будетъ довольно и при самомъ строгомъ отношеніи къ длу. Чмъ больше вчитываемся и вдумываемся мы въ новые судебные уставы, тмъ ршительне приходимъ къ признанію необходимости постепеннаго введенія судебной реформы,— т. е. предварительнаго введенія ея въ полномъ состав въ одномъ какомъ-либо округ (хотя бы даже на пространств нсколькихъ губерній, какъ предполагаютъ нкоторые). Любопытно разсмотрть подробне мннія экспертовъ объ этомъ важномъ предмет,— что мы и сдлаемъ въ слдующемъ No, развивши обстоятельне и нашъ собственный взглядъ.