О нецлесообразности системы предостереженій.
О нецлесообразности системы предостереженій.
‘Москвичъ’, 29-го декабря 1867 года.
О томъ же.
О томъ же.
‘Москвичъ’ 31-го декабря 1867 г.
О нецелесообразности системы предостережений, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1867
Время на прочтение: 14 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Ни одинъ независимый органъ русской періодической печати не можетъ, конечно, сочувствовать съ тми мрами ‘административнаго произвола’ (беремъ выраженіе, освященное оффиціальнымъ употребленіемъ, и ссылаемся на 280 No ‘Сверной Почты’), которыми поражается отъ времени до времени другой подобный же органъ печати, а съ нимъ вмст и относительная, и безъ того уже ограниченная, свобода русскаго слова. Ни одно честное изданіе не можетъ не скорбть о несчастій, постигшемъ другое изданіе, хотя бы и противоположнаго направленія, не можетъ не смущаться проявленіемъ вновь той силы, которая, дйствуя по личному усмотрнію, тяготетъ, какъ Дамокловъ мечъ, надъ независимостью убжденій и искренностью печатной рчи. Но при всемъ томъ,— мы уврены,— редакторъ пріостановленной теперь на четыре мсяца газеты ‘Москва’ не оскорбится нашимъ замчаніемъ, что временная пріостановка его газеты имла свою добрую, т. е. полезную сторону. Злоключеніе, постигшее ‘Москву’, вызвало вновь печатное обсужденіе вопроса о пригодности системы предостереженій и, какъ узнаемъ мы изъ самой ‘Сверной Почты’, породило ‘слухи о предполагаемомъ будто бы коренномъ измненіи системы предостереженій’. Это заявленіе ‘Сверной Почты’ очень важно: оно свидтельствуетъ о настроеніи общественной совсти, очевидно неудовлетворяемой тою ‘несомннною законностью’, которая, по свидтельству газеты Министерства внутреннихъ длъ, заключается во всхъ предостереженіяхъ Министерства внутреннихъ длъ. Свидтельство несомннно полновсное… ‘Много было писано, еще боле было говорено о мнимой неправильности тхъ предостереженій, которыя состоялись съ 1 сентября 1865 г. Взгляды въ отношеніи къ тексту того или другаго изъ нихъ могутъ быть различны, но ихъ законность несомннна’, провозглашаетъ ‘Сверная Почта’ въ своемъ 280 Д’. Съ 1-го же сентября 1865 г., слдовательно въ теченіе двухъ лтъ съ небольшимъ, такихъ актовъ законности, т. е. предостереженій, состоялось, какъ сосчитала одна петербургская газета, двадцать четыре. Мы не признаемъ ни удобнымъ, яи даже нужнымъ входить въ состязаніе съ ‘Сверною Почтой’ по вопросу о ‘законности’. Очевидно, почтенная газета разуметъ* здсь законность въ особомъ, можетъ-быть въ капомъ-нибудь высшемъ и боле широкомъ смысл,— не ту, которая основана на положительномъ закон, ибо существенное, отличительное свойство административныхъ взысканій въ томъ и состоитъ, что имъ законъ не писанъ и что они налагаются ‘по личному усмотрнію’. Иначе не зачмъ было бы ‘Сверной Почт’ и приводить подлинникомъ мнніе большинства коммиссіи 1863 года въ оправданіе ‘административнаго произвола’ присущаго систем предостереженій, проектъ которой былъ выработанъ этою коммиссіей. Право административныхъ взысканій,— говоритъ большинство этой коммиссіи, возражая на мнніе меньшинства,— принадлежитъ къ числу чрезвычайныхъ мръ, ‘и потому совершенно напрасно было бы доказывать (какъ это длаетъ меньшинство), что основаніемъ административнымъ взысканіямъ служитъ произволъ, что онъ противенъ понятію законности и формальной легальности, и пр. Проектъ (системы предостереженій, составленный большинствомъ коммиссіи) не только не отрицаетъ справедливости этихъ возраженій, а напротивъ самъ заявляетъ, на. стр. 27, что ‘принятъ за общую систему такой порядокъ преслдованія было бы несогласно съ понятіями о правильномъ законодательств‘ (‘Св. Почта’ No 280). Итакъ, вполн соглашаясь съ мнніемъ большинства коммиссіи (съ которымъ соглашается и ‘Сверная Почта’, ибо приводитъ его въ защиту системы предостереженій), что начало, лежащее въ основаніи этой системы, противно понятію законности, и принимая къ свднію заявленіе той же ‘Сверной Почты ‘, въ томъ же Лк. о ‘несомннной законности’ распоряженій, основанныхъ на этомъ начал ‘противномъ законности’,— перейдемъ опять къ слухамъ о предполагаемомъ измненіи сей системы. Въ этихъ слухахъ сказался говоръ общественнаго мннія, ими утшалась общественная совсть, въ нихъ выразилась потребность соглашенія дйствующихъ законовъ съ общественными ‘понятіями о правильномъ законодательств’, какъ выражается коммиссія 1803 года. Но на этотъ разъ ‘Сверная Почта’ не нашла возможнымъ успокоить общественное мнніе и удовлетворить, хоть какою-нибудь надеждою, общественную потребность примненія къ практик ‘понятій о правильномъ законодательств’. Оффиціальная газета прямо и ршительно объявляетъ, въ конц своихъ статей, что относительно системы предостереженій ни ‘отмны, ни существеннаго измненія теперь не предвидится’.
Тмъ не мене нельзя не поблагодарить ‘Сверную Почту’ какъ за оглашеніе мннія коммиссіи 1862 г. и большинства коммиссіи 1853 года, вырабатывавшихъ проектъ о предостереженіяхъ, такъ и за оглашеніе нкоторыхъ собственныхъ взглядовъ сей газеты на тотъ же предметъ: этимъ самымъ ‘Сверная Почта’ какъ бы приглашаетъ всю періодическую печать къ обсужденію и оцнк опубликованныхъ соображеній. Впрочемъ статьи ‘Сверной Почты’ служатъ сами косвеннымъ отвтомъ на превосходную статью ‘Современныхъ Извстій’ и вызваны ею. Эта ‘маленькая газета’, какъ ‘Современныя Извстія’ сами себя называютъ, кажется одна въ литератур и подняла голосъ но поводу послдняго, третьяго, или шестого въ теченіи 1867 года, предостереженія, даннаго газет ‘Москва’. ‘Современныя Извстія’ справедливо увидли въ этомъ частномъ факт вопросъ общій, близкій интересамъ какъ общества, такъ и самого правительства, и не касаясь самаго предостереженія, пріостановившаго изданіе ‘Москвы’, предъявили въ своемъ 7-мъ No споръ ‘противъ самаго начала административныхъ взысканій, и притомъ въ форм, которую усвоило наше законодательство’. Скоръ этотъ предъявленъ газетою изъ ‘желанія блага стран, блага правительству,— изъ желанія, чтобы продолжало быть крпко довріе народа къ правительству’. Статья ‘Современныхъ Извстій’ доказываетъ дале, что ‘голымъ обнаруженіемъ правительственной силы не созиждется любви, что напротивъ любовью созидается самая сила, и что народъ нашъ потому дорожитъ силою своего правительства, что его любитъ и уважаетъ’. ‘А предоставлять первостепеннымъ органамъ власти,— продолжаетъ дале газета,— право и обязанность карать по своему усмотрнію, возлагать на нихъ отвтственность въ произвол, значить ли пріумножать средства въ воспитанію въ народ чувства уваженія, любви, доврія къ правительству?’ Въ тхъ толкованіяхъ, къ которыхъ подаетъ поводъ въ публик, а въ площадныхъ крикунахъ въ особенности, административная пріостановка или запрещеніе изданія, не гораздо ли большій,— спрашиваютъ дале ‘Современныя Извстія’ — ‘не гораздо ли большій кроется элементъ безпорядка, чмъ въ самой невоздержности печати?’ Эти слова, чуждыя всякаго раздраженія, проникнутыя самымъ искреннимъ желаніемъ справедливости и мира, самою несомннною благонамренностью, и такъ тепло доказывающія вредную сторону’.системы предостереженій для самого правительства, оставлены ‘Сверною Почтой’ безъ опроверженія. Она возразила собственно на то мсто статьи, гд редакторъ ‘Современныхъ Извстій’ доказываетъ между прочимъ, что хотя ‘слдовало бы ожидать, что административное взысканіе караетъ легче нежели судъ’, но ‘на дл, изъ всхъ наказаній, налагаемыхъ уголовнымъ закономъ, кром лишенія правъ состоянія, едвали какое тяжеле третьяго административнаго предостереженія’. Авторъ статьи, развивая дале свою мысль, спрашиваетъ: ‘есть ли проступокъ или преступленіе, за которое уголовная пеня равнялась бы десяткамъ тысячъ рублей? А такова пеня, налагаемая третьимъ предостереженіемъ, способная разорить издателя. Словомъ, это кара слишкомъ тяжкая, почти всегда боле тяжкая чмъ сама вина’, и пр. На это ‘Сверная Почта’ ограничилась такимъ возраженіемъ: ‘нельзя теперь (почему же именно ‘теперь’?) придавать особенную важность боле или мене гадательнымъ исчисленіямъ цифры убытковъ, которымъ подвергается пріостановленное изданіе’. На какомъ основаніи ‘Сверная Почта’ признаетъ исчисленія убытковъ гадательными,— это не: объяснено. Оффиціальному органу печати, конечно, такіе убытки невдомы, но въ мір неоффиціальной періодической печати эти убытки хорошо извстны, особенно когда газета пріостанавливается распоряженіемъ власти въ самый разгаръ подписки,— а это послднее обстоятельство, т. е. время подписки, не можетъ же ускользать, да конечно и не ускользаетъ отъ проницательности начальства…
Редакторъ ‘Современныхъ Извстій’, г. Гилровъ-Платоновъ, въ подтвержденіе своей статья, помстилъ мнніе, поданное имъ, въ качеств члена упомянутой выше коммиссіи 1866 г. Это мнніе меньшинства, т. е. г. Гилярова-Платонова и еще двухъ членовъ, хотя и признаетъ административныя взысканія ‘неизбжнымъ зломъ на первыхъ порахъ‘ (это было высказано еще до судебной реформы), но старается, по крайней мр, придать систем этихъ взысканій характеръ перехода къ боле правильной систем взысканій по суду, когда новый судъ будетъ у насъ устроенъ (что, благодареніе Богу, уже совершилось). По мннію меньшинства, Совтъ Главнаго Управленія по дламъ печати долженъ имть голосъ но совщательный только (какъ теперь), но ршительный, отъ министра независимый, такъ чтобъ административныя предостереженія и взысканія были налагаемы не иначе, какъ ‘коллегіальнымъ приговоромъ’. При противномъ условіи, т. е. при одноличномъ административномъ произвол, ‘нтъ сомннія’,— съ какимъ-то зловщимъ увлеченіемъ пророчило меньшинство коммиссіи,— ‘нтъ сомннія, произойдетъ не одинъ случай, когда, вслдствіе личныхъ соображеній, будутъ даны, вопреки мннію совта, замчанія періодическимъ изданіямъ, столь же противныя истиннымъ общественнымъ интересамъ, сколько и компрометирующія правительство’. Мы возвратимся въ другой разъ къ этому мннію, во многихъ отношеніяхъ очень замчательному и предлагавшему, конечно, боле обезпеченія печатному: слову, чмъ мнніе большинства коммиссіи, а теперь перейдемъ прямо къ возраженію ‘Сверной Почты’. Въ двухъ своихъ NoNo 279 и 280, почтенная газета проводитъ мысль, что ничего такого, въ современномъ положеніи длъ печати, не произошло, что бы не было заране предусмотрно, взвшено, соображено коммиссіями 1862 и 1663 годовъ, и что бы указывало на необходимость измненія въ выработанной тогда систем административныхъ взысканій, окончательно формулированной въ закон 6 апрля 1866 года. Въ подкрпленіе сбояхъ доводовъ, ‘Сверная Почта’ приводитъ, какъ мы уже сказали, подлинное мнніе 6-ти членовъ или большинства коммиссіи, возражающее мннію меньшинства. Отлагая до другаго времени подробный разборъ аргументаціи большинства, мы ршаемся теперь замтить ‘Сверной Почт’, что даже самое большинство, представляя свой проектъ, признавало его. мрою временною, чрезвычайною, сопряженною съ немалыми неудобствами, но обусловленною тогдашнимъ состояніемъ русскихъ судовъ. ‘Эти неудобства, говоритъ коммиссія, не могутъ быть вполн устранены, пока судъ нашъ не получитъ окончательнаго и повсемстнаго устройства’. Судъ нашъ, какъ извстно, получилъ уже окончательное устройство, и именно въ тхъ мстахъ, гд сосредоточена литературная дятельность Россіи,— слдовательно никакъ нельзя согласиться съ мнніемъ ‘Сверной Почты’, будто все, что нын заявляется относительно системы предостереженій (стало быть и указаніе на введеніе въ дйствіе судебныхъ уставовъ 20 ноября), ‘было уже въ свое время высказано, взвшено и отклонено’. Такое обстоятельство, какъ введеніе новаго суда, не только не было и не могло быть ‘отклонено’, но напротивъ предуказано, вышеприведенными словами коммиссіи, какъ условіе упраздняющее потребность той ‘чрезвычайной мры’, основаніемъ которой, по ея словамъ, ‘служитъ произволъ, противный понятію законности и формальной легальности’. Съ своей стороны, мы позволимъ себ напомнить оффиціальной газет подлинное выраженіе высочайшаго указа Правительствующему Сенату, повелвавшаго обнародовать законоположеніе о печати 6 апрля 1866 г. Указъ начинается слдующими достопамятными словами: ‘Желая дать отечественной печати возможныя облегченія и удобства, Мы признали за благо сдлать, въ дйствующихъ цензурныхъ постановленіяхъ, при настоящемъ переходномъ состояніи судебной у насъ части и впредь до дальнйшихъ указаній опыта, нижеслдующія перемны и дополненія’. Этотъ указъ состоялся до введенія судебной реформы, со введеніемъ же судебной реформы прекратилось, въ тхъ мстахъ, гд она введена, то переходное состояніе, о которомъ говорится въ указ: обстоятельство не малое, которое не мшало бы принять хоть въ нкоторое соображеніе оффиціальному органу, возвщающему, что нтъ повода ожидать какихъ-либо измненій въ законодательной мр, принятой правительствомъ временно и условно. Правда, ‘Сверная Почта’, въ своей стать 280 опирается боле на ‘указанія опыта’, и на эти-то указанія опыта, какъ они представляются ‘Сверной Почт’, мы, изъ уваженія къ мннію оффиціальной газеты, обязываемся, въ одномъ изъ слдующихъ обратить достодолжное вниманіе.
Хотя бы, казалось, и не совсмъ прилично говорить подъ Новый Годъ о такомъ предмет, какъ ‘предостереженія’, мы однакожъ именно желаемъ покончить въ ныншнемъ, старомъ еще году, старые, начатые счеты съ ‘Сверною Почтой’, съ тмъ чтобы не переводить ихъ на годъ новый и не омрачать первыхъ дней или первыхъ нумеровъ ‘Москвича’ грядущаго лта разсужденіями объ административныхъ взысканіяхъ.
Основное положеніе двухъ статей ‘Сверной Почты’ (279 и 280 NoNo) заключается въ томъ, что ‘ни отмны, ни существеннаго измненія’ дйствующей нын системы предостереженій не предвидится. Это положеніе ‘Сверная Почта’ подкрпляетъ двоякою аргументаціей: вопервыхъ, тмъ, что вс современныя возраженія на систему предостереженій были уже варане предусмотрны и не содержатъ въ себ ничего новаго, ничего такого, что могло бы побудить къ отмн или измненіямъ, вовторыхъ, ссылкою на указанія опыта. Газета увряетъ, что ни къ отмн, ни къ измненію этой системы не представилось до сихъ поръ, въ теченіи двухъ слишкомъ лтъ ея практическаго примненія, никакого повода.
О первомъ аргумент ‘Сверной Почты’ мы уже говорили въ передовой стать 29 декабря, но считаемъ нужнымъ добавить еще нсколько словъ. ‘Когда законъ изданъ,— вщаетъ оффиціальный органъ Министерства внутреннихъ длъ,— изданъ въ недавнемъ времени, и притомъ изданъ посл продолжительнаго обсужденія, то можно было бы ожидать, что вниманіе сосредоточится на тхъ боле или мене неудобныхъ его частностяхъ или особенностяхъ, которыя могли не имться въ виду при его изданіи. Между тмъ все то, что нын заявляется относительно системы предостереженій, было уже въ свое время высказано, взвшено и отклонено. ‘Въ доказательство этого ‘Сверная Почта’ приводитъ, кром выписокъ изъ мннія коммиссіи 1862 года, подлинное пространное мнніе коммиссіи 1863 года, выработавшей проектъ объ административныхъ взысканіяхъ. Въ этомъ мнніи изложены подробно побужденія или такъ-называемые ‘мотивы’, заставившіе большинство коммиссіи предпочесть систему предостереженій проекту меньшинства и проекту г. Гилярова-Платонова. Хотя это мнніе преисполнено софизмовъ въ род того, что нтъ. разницы между судомъ по дламъ печати и личнымъ административнымъ усмотрніемъ, на томъ основаніи, что то и другое произщволъ: ‘судъ есть произволъ нсколькихъ лицъ, облеченный въ форму’, а министерское личное усмотрніе есть произволъ одноличный и не формальный,— тмъ не мене мы не считаемъ нужнымъ пускаться въ подробный разборъ этихъ софизмовъ. Для насъ важно то, въ какой степени это мнніе можетъ служить подкрпленіемъ основному положенію ‘Сверной Почты’. Что же мы видимъ?— Мы видимъ, что большинство коммиссіи, несмотря на вс свои странныя разсужденія, и начинаетъ и заканчиваетъ, свой докладъ признаніемъ, что порядокъ административныхъ взысканій, какъ произволъ, ‘противенъ что ‘принять его за общую систему было бы несогласно съ понятіями о правильномъ законодательств‘, что предлагаемая проектомъ система предостереженій есть мра ‘чрезвычайная’, временная, ‘переходная’, условная, необходимая только до тхъ поръ, ‘пока судъ нашъ не получитъ окончательнаго устройства‘.
Переходное значеніе этой системы впредь до окончательнаго устройства судебной части — выражено и въ словахъ Высочайшаго указа 6 апрля 1865 года, уже приведенныхъ нами третьяго дня.
Судъ окончательно устроенъ, а вмст съ тмъ упраздняется и то основное, единственное условіе, которое длало систему предостережній необходимою и заключало въ себ весь raison d’tre, смыслъ и оправданіе. Если дальнйшее ея существованіе и можетъ быть допущено, то по какимъ-либо инымъ причинахъ, и во всякомъ случа не тхъ, которыя изложены въ мнніи большинства коммиссіи, и на которыя такъ неудачно сослалась ‘Сверная Почта’. Почтенной газет слдовало бы, по крайней мр, опровергнуть, отклонить, разъяснить, если можно, въ свою пользу этотъ условный характеръ законодательной хры объ административныхъ взысканіяхъ, но никакъ уже не преходить его молчаніемъ. А ‘Сверная Почта’ какъ будто его и не примчаетъ, и такимъ образомъ, своимъ увреніемъ, что къ отмн или измненію системы предостереженій не представилось никакого основанія, становится въ прямое, вопіющее противорчіе не только съ фактомъ, не только съ мнніемъ большинства коммиссіи, на которое ссылается такъ не кстати, но и съ подлинными словами Высочайшаго указа, опредлившими за закономъ 6 апрля характеръ временный и условный.
Покончивъ съ первою частью аргументаціи ‘Сверной Почты’, перейдемъ ко второй. Не будетъ ли она удачне? Здсь оффиціальная газета на почв оффиціальной практики: какія же указанія далъ ей опытъ?
Прежде всего то, что ‘законность всхъ до сихъ поръ данныхъ предостереженій несомннна’… На чемъ основано такое положительное и ршительное удостовреніе газеты Министерства внутреннихъ длъ — не разъяснено. Вроятно — на личномъ убжденіи самой редакціи или автора статьи, такъ какъ другихъ никакихъ основаній въ стать не предъявлено. Уважая всякое личное убжденіе, если оно искреннее,— а въ искренности оцнки, длаемой ‘Сверною Почтой’ двадцати четыремъ предостереженіямъ, изшедшимъ, въ теченіи двухъ лтъ, изъ Министерства внутреннихъ длъ, было бы странно и сомнваться,— мы пройдемъ мимо этого торжественнаго заявленія почтенной газеты. Мы уже указали въ первой нашей стать на несогласіе выраженія ‘законность’ съ выраженіями коммиссіи, будто ‘порядокъ административныхъ взысканій противенъ законности’, намъ остается сказать, что это заявленіе ‘Сверной Почты’ не можетъ служить ни указаніемъ опыта, ниже какимъ-либо другимъ доказательствомъ. Пойдемъ дале.
‘Сверная Почта’ не видитъ основанія къ нападеніямъ (если позволено будетъ такъ выразиться) на систему предостереженій, такъ какъ ‘никто не былъ въ нрав предполагать, что эта именно часть закона останется мертвою буквой’. Никто этого и не предполагалъ, еслибъ она осталась мертвою буквою, о ней но было бы и рчи, но именно потому, что она не осталась мертвою буквою и дала себя внять на практик 24 предостереженіями, пріостановленіемъ многихъ изданій, нравственнымъ и существеннымъ матеріальнымъ ущербомъ для многихъ издателей,— именно потому и раздаются стованія, и волнуется общественное мнніе, и ищетъ успокоить себя слухами, общественною же совстью порождаемыми, объ отмн или измненіи системы предостереженій. ‘Сверная Почта’ съ нкоторою суровостью возвращаетъ общественное мнніе изъ области радужныхъ мечтаній въ область современной дйствительности и категорически опровергаетъ успокоительные слухи: мы благодарны газет за откровенность ея заявленія и принимаемъ его къ свднію,— но не можемъ не признать, что такое заявленіе ни въ какой аргументаціи не нуждается. ‘Слухи, которыми утшается общественное мнніе, несправедливы’ — этого было бы и довольно, и даже весьма краснорчиво. Но отважившись выйдти въ поле аргументаціи и усиливаясь доказать, что нтъ ни повода къ подобнымъ слухамъ, ни даже основанія желать измненій въ систем административныхъ взысканій, ‘Сверная Почта’, кажется намъ, ступила на путь неврный, трудный, ея обычаю не совсмъ свойственный, на которомъ, по крайней мр въ настоящемъ случа, ей нтъ удачи.
Посл неловкаго довода о мертвой букв, почтенная газета говоритъ дале слдующее: ‘Никто въ настоящее время, т. е. по изданіи закона 6 апрля, не можетъ утверждать, что издатели журналовъ и газетъ, подвергшіеся предостереженіямъ, не были достаточно и въ полной мр предупреждены’. Чмъ предупреждены? Тмъ 29 II отд., который гласитъ, что г. министръ внутреннихъ длъ можетъ длать предостереженія по личному усмотрнію? Но какъ же можно предусмотрть личное усмотрніе? Кому дано проникнуть въ чужой личный образъ мыслей и увдать безошибочно чужое личное міросозерцаніе? Да и можетъ ли входить въ обязанность литературы соображаться съ личнымъ міросозерцаніемъ кого бы то ни было, особенно же когда т, отъ личнаго усмотрнія которыхъ зависитъ дать или не дать предостереженіе, все же въ нкоторомъ род простые смертные, способные я сами измнять свои воззрніи, да и просто смняться? Не видимъ мы разв совершеннаго измненія въ направленія настоящаго Министерства народнаго просвщенія, сравнительно съ направленіемъ предшествовавшимъ въ томъ же Министерств? Не подвергаются ли книги, одобренныя Совтомъ учебныхъ заведеній два года тому назадъ, нын положительному порицанію, а книги неодобренныя — одобренію? Не читали ли мы наконецъ вс, на дняхъ, отзывъ канцлера Имперіи въ депеш, на имя генерала Игнатьева, обнародованной отъ правительства въ числ прочихъ, что въ Россіи можно свободно выражать мннія о дйствіяхъ даже нашей политики и даже лично самого князя Горчакова? ‘Я предпочитаю нападки порабощенію мысли’ — говоритъ князь Горчаковъ,— порабощенію, которое не соотвтствуетъ реформамъ, вводимымъ нашимъ августйшимъ Монархомъ. Успхъ ихъ весьма много зависитъ отъ сознанія своего собственнаго достоинства тми, которые призваны привести указанныя реформы въ исполненіе, но подобное сознаніе не можетъ возникнуть, гд подавляется мысль’. И если о канцлер Имперіи, министр иностранныхъ длъ, допускается полная свобода въ выраженіи мннія, то на какомъ же основаніи позволитъ себ предположить издатель газеты, что за такой же свободный отзывъ, не только о другихъ министрахъ, но о лицахъ второстепенныхъ, и не только о дйствіяхъ Императорскаго кабинета, но о распоряженіяхъ административныхъ, онъ подвергнется предостереженію и даже вынужденному молчанію? А между тмъ это именно и случалось. За примромъ ходить не далеко… Какое же общее основаніе, какое же ‘предупрежденіе’ могъ бы навлечь для себя издатель изъ такого положенія длъ? Ничмъ, не только въ волной мр, но и въ никакой, издатели газетъ и журналовъ не были и не могли быть предупреждены, какъ выражается ‘Сверная Почта’, въ виду системы ‘личнаго усмотрнія’.
Пойдемъ опять дале. ‘Ни одно изданіе не было пріостановлено’,— аргументируетъ никогда не подвергающаяся предостереженіямъ газета,— ‘безъ собственной и очевидно настойчивой на то ршимости издателей’. Здсь уже сами ‘Сверная Почта’ ршается проникнуть въ помыслы и душу издателей! Ей данъ спеціальный даръ вдать издательскія сердца. Но спеціалистъ-сердцевдецъ, авторъ статьи, никакимъ доказательствомъ не подтверждаетъ своей проницательной догадки. Мы даже обращались за справками и къ издателямъ, подвергавшимся злополучію пріостановки, соображались и съ общественными впечатлніями, предполагая, что ‘очевидное’ для ‘Сверной Почты’ должно хоть отчасти, хоть en trois quarts, быть видимо и для публики: мы положительно можемъ заврить, что третье предостереженіе, постигшее самую послднюю изъ недавно пріостановленныхъ газетъ (да, кажется, кром ея никто въ вынужденномъ безмолвіи и не обртается), послдовало вовсе не за ту статью, отъ которой публика ожидала какихъ-либо неблагопріятныхъ для изданія послдствій, а за другую, сравнительно ничтожную. Да и какой же разсчетъ для издателя настойчиво и съ ршимостью домогаться пріостановки? Всякая пріостановка подвергаетъ его убыткамъ, необходимости возвращать деньги подпищикамъ, содержать контору и весь составъ сложнаго газетнаго механизма — понапрасну. Можетъ-быть ‘Сверная Почта’ ожидала, что посл втораго предостереженія издатели газетъ вдругъ понизятъ голосъ, изъ тона мажорнаго перейдутъ въ минорный и будутъ усиливаться идти въ ладъ съ ‘личнымъ усмотрніемъ’. Но, предъявляя притязаніе на сердцевдніе, могла бы ‘Сверная Почта’ и сама разсудить, что административная кара, налагаемая безъ допроса и объясненія, еще не пораждаетъ въ караемомъ убжденія въ ея справедливости и мене всего способна, какъ выражается издатель ‘Современныхъ Извстій’, воспитывать чувства любви и кротости. Мудрость правительственная должна бы, кажется, избгать всего, что безъ всякой нужды вноситъ въ общество и въ особенности въ дятельность такого органа общественной жизни, какъ литература, элементъ раздраженія,— а ничто такъ не способно вносить этотъ вредный для общественнаго развитія элементъ, какъ тотъ порядокъ административныхъ взысканій, который,— по тмъ словамъ, которыя сама ‘Сверная Почта’ цитуетъ въ подкрпленіе своихъ мнній,— ‘противенъ законности и несогласенъ съ понятіями о правильномъ законодательств‘.Спрашиваемъ ‘Сверную Почту’, способенъ ли такой порядокъ благотворно и умирительно дйствовать на развитіе общественной мысли и слова? Пусть сравнитъ она современное отношеніе народа и общества къ новому, гласному, правильному суду, и ихъ же прежнее отношеніе къ старому судебному порядку и вообще ко всякому проявленію административнаго произвола…
Посмотримъ, не будетъ ли счастливе ‘Сверная Почта’ въ своихъ дальнйшихъ доводахъ. ‘Когда объявлено предостереженіе’, говорятъ она, ‘всякому изданію предстоитъ выборъ между принятіемъ или непринятіемъ его къ соображенію и руководству на будущее время.’ Этотъ доводъ уничтожается самъ собою, посл всего нами выше изложеннаго. Замтимъ только, что никакое предостереженіе не можетъ служить руководствомъ на будущее время, ибо поводы къ предостереженіямъ разнообразны и неуловимы. Наконецъ, какое руководство можно извлечь себ, напримръ, хоть изъ предостереженія, даннаго газет ‘Голосъ’ за неучтивый отзывъ объ императриц Французовъ, когда боле чмъ неучтивые отзывы о глав Оттоманской имперіи сходятъ съ рукъ благополучно, и когда вс мы читаемъ сплошь да рядомъ самые лживые и гнусные отзывы во французскихъ и иныхъ чужестранныхъ газетахъ о нашемъ Русскомъ Государ?
‘Незнаніемъ предловъ, продолжаетъ дале оффиціальная газета,— гд начинается рискъ предостереженія и гд наступаетъ его достоврность — не могутъ отзываться опытные въ дл печати издатели’. Рискъ предостереженія! Этимъ выраженіемъ ‘Сверная Почта’ весьма врно характеризуетъ современное положеніе печати. Только едвали понятіе о риск, какъ о чемъ-то неопредленномъ, неуловимомъ, ошибочномъ, гадательномъ, случайномъ, умстно въ отношеніяхъ лица подвластнаго къ власти и можетъ быть признано за основаніе къ обезпеченію лица отъ тяжкой административной кары? Разв существуетъ какое-либо вншнее, объективное мрило риска, особенно въ виду системы ‘личнаго усмотрнія?’ Нельзя не пожалть о положеніи издателей, поставленныхъ, по признанію самого органа Министерства внутреннихъ длъ, между рискомъ и достоврностью. Такъ какъ рискъ предполагаетъ непремнно случайность, возможность удачи, то, стало-быть, сама ‘Сверная Почта’ допускаетъ въ систем административныхъ взысканіе начало случайности и удачи…. Разсужденіе со стороны ‘Сверной Почты’ — рискованное и едвали удачное!
Наконецъ’ послдній аргументъ ‘Сверной Почты’, прибереженный ею къ концу, состоитъ въ томъ, что система предостереженій не остановила развитія нашей безцензурной печати, такъ какъ число журналовъ и газетъ безпрестанно возрастаетъ: ‘стало-быть, заключаетъ ‘Сверная Почта’, существованіе періодической печати при закон 6 апрля вполн возможно’. Мы позволимъ себ замтить оффиціальному органу, что даже до появленія закона 6 апрля, при условіяхъ прежней невыносимой цензуры, число періодическихъ изданій не уменьшалось, а постоянно возростало. ‘Сверной Почт’ не трудно будетъ навести объ этомъ справку. Что-жъ это доказываетъ? Это доказываетъ, что потребность въ печатномъ выраженіи мысли такъ же существенна какъ воздухъ, неутолима и неудержима, по мр общественнаго развитія. Это доказываетъ энергію общественнаго духа, не ослабвавшаго въ надежд, что авось-либо настанетъ лучшее время и проглянетъ хоть косвенный лучъ свободы мысли и слова. Косвенный лучъ проглянулъ, но общество продолжаетъ жаждать боле полнаго свта, особенно въ виду заявленныхъ общаній, что законъ 6 апрля есть только временная и переходная мра. Но, стало-быть, замтитъ ‘Сверная Почта’, настоящее положеніе лучше прежняго? Безъ сомннія лучше, изъ чего еще не слдуетъ, чтобы оно было совсмъ хорошо, по крайней мр для насъ, пишущихъ и печатающихъ. Къ этому однакожъ слдуетъ добавить, что съ появленіемъ у насъ безцензурной печати, условія стараго цензурнаго порядка естественно измнились и стали несравненно тягостне, чмъ прежде, это совершилось вполн логически: цензурное одобреніе длаетъ теперь правительство боле чмъ когда-либо отвтственнымъ за одобряемое. Вотъ почему, между прочимъ, при постепенномъ развитіи потребности въ журналахъ и газетахъ, издатели, стремящіеся удовлетворить эту потребность, избгаютъ цензуры въ наше время еще ревностне, чмъ прежде. Такимъ образомъ и этотъ доводъ ‘Сверной Почты’ о возрастаніи числа газетъ я журналовъ, способный свидтельствовать съ одинаковою силой въ пользу системы предостереженій, какъ и предварительной цензуры,— оказывается безсильнымъ для оправданія ея основнаго положенія о томъ, что существующій порядокъ административныхъ взысканій не требуетъ существенныхъ измненій. Мы остаемся при нашемъ убжденіи, что эта система настолько же невыгодна для литературы, какъ и для самого правительства, мы, несмотря на заявленіе оффиціальной газеты, продолжаемъ упорно надяться, что рано или поздно эта система измнится, и еще упорне вримъ въ слова Высочайшаго указа, что законоположеніе 6 апрля есть мра только временная и переходная.